Взгляд издалека

Немецкие историки
о прошлом
Восточной Европы

Том 1

Редактор: Готтфрид Шрамм

Секретарь редакции: Петр Г. Гайдуков

Перевод полностью переработанного издания: Александр В. Назаренко

DПервое издание (на немецком языке) опубликовано издательством

Vandenhoek & Ruprecht, Goettingen 1973
 ___РЕКИ
Готтфрид Шрамм

СЕВЕРНОГО
ПРИЧЕРНОМОРЬЯ
Историко-филологическое исследование
их названий в ранних веках

Издательство “Eastern Communications”

Москва 1997
 СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие...........................................................................................................................................7

Введение................................................................................................................................................. 9

Раздел I. Направление и протяженность доисторических коммуникаций

между Дунаем и Доном
A. Проблема.....................................................................................................................................17
Б. Отличительные черты древнесеверопонтийского
гидронимического пласта (Nam enstratum )..........................................................................19
B. Парные образования................................................................................................................. 25
а. Дунай и Д о н ..........................................................................................................................25
б. Серет и Прут.......................................................................................................................... 33
в. Днестр и Днепр......................................................................................................................38
г. Южный Буг и Кубань........................................................................................................... 44
д. Исторические выводы.........................................................................................................46
Г. Границы гидронимических п о я с о в ........................................................................................ 47
а. Hister и Danuvius................................................................................................................... 47
б. Прочие области данувийского пояса................................................................................52
Д. Открытые вопросы....................................................................................................................53

Раздел II. Дальние коммуникации к северу от побережья Черного моря

A. Проблема.................................................................................................................................... 56
Б. Интерпретация гидронимических данных........................................................................... 58
а. Д н естр.................................................................................................................................... 58
б. Южный Буг............................................................................................................................ 62
в. Днепр.......................................................................................................................................65
г. Волга.........................................................................................................................................73
B. Исторические вы вод ы ............................................................................................................. 79
Г. К вопросу о м ет о д е ..................................................................................................................100

Раздел III. Следы исчезнувшего народа древности

A. Постановка п роблем ы ........................................................................................................... 107
Б. Нескифское происхождение античных греческих названий Дона и Кубани.............109
B. Греки и киммерийцы на Азовском море..............................................................................112
Г. Размах и структура киммерийского господства в Северном Причерноморье.............123
Д. Киммерийский и армянский................................................................................................. 126
Е. Киммерийцы в Малой Азии и появление армян в А рмении.......................................... 127
Ж. Место и время армянского передвижения согласных.....................................................132
Приложение. Формы, не рассматривавшиеся в предыдущем изложении
A. Araros, Tiarantos = Серет? (к 4.13; 10.7).............................................................................. 134
Б. Danusus, Matoas = Дунай? (к 5 .3 ) .......................................................................................134
B. Silis (Sinus), Vurlik = Д о н ? ..................................................................................................... 136
Г. Agalingus = Днестр? Nusacus = Днепр? (к 8.2; 9.14; 10.6).................................................137
Д. Иранская гидронимия в бассейне Сейма? (к 6 .5 )............................................................. 138

Литература, цитируемая в сокращ ении........................................................................................ 140

Указатель............................................................................................................................................. 144

Об авторе............................................................................................................................................. 154

Карты-схемы
1. Попытка реконструкции античных названий северопонтийских рек
2. Реки и ландшафтные зоны
3. Изменения в греческих названиях северопонтийских рек в III-IV вв. н.э.
4. Ранняя греческая топонимия северо-восточного Причерноморья (до основания
Пантикапея в VI в. до н.э.)
 ПРЕДИСЛОВИЕ
Это исследование ставит перед собой задачу разработать группу источников по ранней ис­
тории земель к северу от Черного моря, лежащих в настоящее время на территории Украины,
России, Молдавии и Румынии. Заложенная в них историческая информация до сих пор оста­
валась невостребованной, хотя нужда в новых разножанровых данных для изучения древней­
ших судеб Врсточной Европы весьма насущна.
Водные названия все еще остаются заповедником для этимологов. Их неутомимая кропот­
ливость доставляет все новые и новые подтверждения общеизвестной истины, что наши пред­
ки имели обыкновение давать крупным рекам имена, отражавшие их самые общие ц не под­
верженные воздействию времени свойства — вроде “текущая”, “извилистая” или т.п. Истори­
ку почерпнуть здесь совершенно нечего. Хронологическая глубина, на которой работает эти­
молог — это эпоха возникновения того или иного гидронима, а применительно к большим ре­
кам она, как правило, не может быть определена даже с точностью до тысячелетия и предста­
вляет собой такую седую старину, которая лежит уже за пределами горизонта истории. Для ис­
торика наименования рек становятся источниками чаще всего лишь тогда, когда вопрос мо­
жет быть поставлен иначе: какой народ и в какое время заимствовал это наименование из
языка предшествовавшего населения? И еще: когда это название было передано далее како­
му-то третьему народу? Анализ такого рода, которому гидронимия “северопонтийского поя­
са” систематически и исчерпывающе впервые подвергается в данной книге, позволяет вы­
строить засвидетельствованные формы того или иного гидронима в родословное древо, каж­
дое из разветвлений которого соответствует факту языкового заимствования, что отражает пе­
ремены в этнической истории. Таким путем могут быть получены и сведения о дальних ком­
муникациях, об использовании рек, о перевозках на большие расстояния. Иногда света хва­
тает для того, чтобы очертить пределы пространных государственных образований.
Выпуская в 1973 г. первоначальный вариант этой книги, я надеялся, что она положит на­
чало дискуссии, которая перешагнет границы не только стран, но и отдельных научных дис­
циплин. Но обстоятельства времени не дали этой надежде осуществиться. Те немногие на За­
паде, кто был способен вникнуть в мою аргументацию, не пожелали покидать накатанной чи­
сто этимологической колеи. Из Советского же Союза я не дождался ни одной рецензии, да и
только немногие экземпляры книги достигали советских библиотек. Ссылки на работу были
редки, а те критические отзывы, которые доходили до меня, касались лишь частностей, не го­
воря уже об их уровне, не вызывавшем ничего, кроме сокрушенного недоумения. Насколько
я знаю, моя книга никого пока еще ничему не научила. Среди русских и украинских читате­
лей (а именно эта аудитория имела для меня особое значение) было слишком мало таких, ко­
торые могли бы в полной мере разобраться в сложном логическом построении на чужом язы­
ке. Впрочем и в целом климат эпохи был максимально неблагоприятен для усвоения всего но­
ваторского — в том числе и научного метода, главная цель которого — прорубание просек в
нехоженной чаще.
С тех пор, слава Богу, многое изменилось. Мне довелось познакомиться с русскими колле­
гами, которые с вниманием отнеслись к моим усилиям, у меня появился друг, который пони­
мает мои нелегкие тексты и способен облечь их в надлежащий перевод. Это заставляет меня
предпринять еще одну попытку и подготовить второе издание книги — но теперь уже на рус­
8 Предисловие

ском языке, дабы она была доступна всем, кто интересуется этой землей и ее древней истори­
ей. Я ожидаю найти отклик прежде всего среди молодых русских, украинских и армянских
ученых, в которых — я это вижу — живо стремление к поиску новых путей.
Я пользуюсь случаем, чтобы внести поправки в текст 1973 г. — понятно, что за двадцать лет
после первой пробы таковых накопилось немало. В отношении многих деталей (но не в отно­
шении общих контуров проблемы!) я сейчас сужу иначе, чем тогда. То там, то здесь я нахожу
сейчас более уместной иную манеру подачи чрезвычайно сложного материала, нежели та, к
которой я прибег тогда. Уже по списку литературы читатель может убедиться, что за прошед­
шие годы я испытал и усовершенствовал свой исследовательский метод и в других областях: в
истории Юго-Восточной Европы и в истории раннесредневековой Руси. Накопленный опыт,
я надеюсь, пошел на пользу второму изданию. Однако все эти годы, занятый другими делами,
я не мог с прежней тщательностью следить за новой литературой о северопричерноморских
древностях. Поэтому, выпуская второе издание, я даже при желании не смог бы скрыть от чи­
тателя, что книга написана четверть века назад.
Переработка, которой подвергся текст, оказалась столь основательной, что мне пришлось
совершенно отказаться от старой нумерации примечаний, а во многих случаях изменить и ну­
мерацию параграфов. Иногда текст может показаться слишком урезанным, слишком подог­
нанным к главному фарватеру авторской идеи. Многое, с чем я считал себя обязанным всту­
пать в полемику тогда, сейчас устарело и попросту опущено. Да и вообще, как я теперь пони­
маю, по нехоженной тропе, на которую я зову за собою читателя, не уйти далеко, если чрез­
мерно обременять себя балластом чужих мнений, где-то когда-то высказанных без должного
методического оснащения.
Мой метод, выдающий во мне как историке перебежчика из стана филологов, состоит в
том, что инструментарий сравнительно-исторического языкознания применяется к онома­
стическому материалу для ответа на вопросы, сформулированные историком. Речь нигде не
идет о каких-либо изолированных единичных фактах, но всегда о целых кустах имен и о зако­
номерностях, охватывающих большие пространства. В рамках одной физико-географической
зоны, а именно лесостепи, мной обнаруживается совершенно уникальная цепь гидронимиче-
ских соответствий, объемлющая огромные расстояния от Дуная и до Дона, которую я назы­
ваю “дунавийской гидронимической системой”. Само ее существование многое говорит о ха­
рактере коммуникаций в весьма архаическую эпоху. Последний же раздел книги призван про­
демонстрировать, как на основе изучения двух речных названий можно на столетия удревнить
историю армянского народа.
Читатель должен быть готовым столкнуться с аргументацией, более подробной и более
сложной, нежели та, с которой он привык иметь дело в статьях по ономастике. Я убежден, что
только тщательный и взвешенный анализ дает возможность собрать урожай на “северопри­
черноморской ниве”, тогда как стремительные наскоки и лингвистический импрессионизм
не стоят и бумаги, на которой печатаются.
Отправляя свою книгу в новый путь, на этот раз — в Россию, я вспоминаю одну сказку о
человеке, обладавшем даром понимать язык птий- Птичий говор указывает ему дорогу к дале­
кой и, если бы не эта подмога, едва ли достижимой цели. Очень хотелось бы верить, что най­
дутся люди, которые, в надежде на награду, что так же, как героя сказки, ждет их в конце пу­
ти, не испугаются труда, необходимого для того, чтобы вникнуть в мои строгие игры, научить­
ся им и продолжить их.
 ВВЕДЕНИЕ
1.1.0 древней истории обширных пространств между Карпатами, Кавказом и Уралом су­
ществует не так уж много подробных письменных свидетельств. Осведомленность Геродота,
которому мы обязаны бесценной книгой о скифах, не простиралась далее северопричерно­
морского побережья и путей, ведущих оттуда на далекий северо-восток; более поздние антич­
ные авторы (например Страбон и Птолемей) лишь несколько раздвинули этот географиче­
ский горизонт в восточном направлении. Более или менее пространные данные находим за­
тем уже только в “Истории готов” Иордана (сер. VI в. н.э.), трактате византийского импера­
тора Константина VII Багрянородного “Об управлении империей” (De administrando imperio)
(ок. 950 г.) и “Повести временных лет” (нач. XII в.).
Даже если присовокупить к названным источникам и разрозненные лапидарные сведения —
все равно более чем полуторатысячелетняя эпоха от Геродота до возникновения главного про­
изведения древнерусского летописания окажется освященной обескураживающе скупо1. Из­
давна предпринимались попытки привлечь к делу источники других типов. Многое дали ар­
хеологические раскопки. Лингвистическое изучение лексических заимствований позволило в
отдельных случаях сделать на удивление точные выводы о том, в каком окружении обитал не­
когда тот или иной народ, о характере и интенсивности его отношений с иноязычными сосе­
дями. Там, где в распоряжении лингвиста оказывается достаточное количество древних топо­
нимических образований, бывает возможно довольно определенно очертить зоны обитания
различных народов вплоть до I тыс. до н.э.2 Однако в отношении лесостепной полосы мы не
располагаем античными свидетельствами, а ее топонимия донесла до нас лишь немногие
древние названия, к тому же затемненные долгой и сложной историей этих земель. Поэтому
предпринимавшиеся здесь до сих пор попытки этнических атрибуций кажутся нам предельно
шаткими (6.5).
Еще одна разновидность источников — это названия рек, которые будут предметом наше­
го исследования. Разумеется, и в этом случае мы имеем дело с топонимией, равно как и сама
дисциплина (гидронимика), развитию которой призвана служить настоящая книга, есть от­
расль топонимической науки. Вместе с тем отнюдь не все вопросы, которые вправе поставить
историк перед этой сравнительно немногочисленной, но важной группой гидронимов, при­
вычны для топонимиста. Хотя ни в одном из трех сюжетов, объединенных в настоящей кни­
ге, нет данных, которые не были бы известны предшествующей науке, тем не менее “истори­
ческий клад”, скрытый за этими названиями, ждал своего открывателя. Насколько мне из­

1Античные свидетельства собраны в кн.: [Латышев В.В.] Известия древних писателей греческих и латинских о Ски­
фии и Кавказе/Собрал и изд. с русск. перев. В.В. Латышев. Т.1 (Scriptores Graeci.). СПб., 1893; Т.2 (Scriptores Latini.).
СПб., 1904; AaltoR , Pekkanen T. Latin SourcesonNorth-Eastem Europe. V o ll. Wiesbaden, 1975 (Asiatische Forschungen,
44). В Институте российской истории РАН ведется работа по созданию нового “Свода древнейших источников по
истории Восточной Европы” (к настоящему времени вышло 13 выпусков). Применительно к территории современ­
ной Румынии см. также: Fontes ad historiam Dacoromaniae pertinentes / Ed. Iliescu Vladimir et al. T. 1-2. Bucure^ti, 1964-
1970.
г Основополагающей остается работа: Vasmer Мах. D ie alten Bevoelkerungsverhaeltnisse Russlands im Lichte der
Sprachforschung, 1941 (перепечатано в: Vasmer M. Schriften. S.80-99.).
10 Введение

вестно, пока еще нет ни одного сколько-нибудь существенного и правдоподобного историче­

ского построения, которое основывалось бы на обсуждаемом ниже материале.

1.2. Термин “северопонтийский” (nordpontisch) имеет в виду реки, расположенные в обла­

сти от Среднего Дуная на западе до Дона и Кубани на востоке. В рассмотрение включена и
Волга, связанная с бассейном Черного моря если не географически, то исторически с древ­
нейших времен благодаря деятельности человека: близ современного Царицына-Волгограда
издревле существовал волок в один из небольших притоков Дона3. Под “крупными реками”
(Stroeme) мы понимаем судоходные реки длиною более 500 км4. Не столь большие реки, такие
как Ингул (354 км), Миус (316 км) и Кальмиус (236 км) учитываются лишь эпизодически
(4.30; 14.11 и след.). Ничего определенного историческая ономастика не дает в отношении на­
званий большинства рек, которые, не впадая непосредственно в Черное море, являются при­
токами других рек, в него впадающих, пусть даже их устье и находится неподалеку от побере­
жья; в их числе столь крупные притоки Днепра как Псел (719 км), Сейм (710 км), Припять
(774 км), Десна (1190 км) или питающие Дон Хопёр (1008 км) и Медведица (764 км). Дело в
том, что в источниках до “Повести временных лет” нет упоминаний, которые могли бы с до­
стоверностью быть отнесены к Припяти и Десне, а первые сведения о Пеле, Сейме и Хопре
еще моложе. Исключением является лишь Донец; хотя и в этом случае гидронимическая тра­
диция скудна, но все же она дает определенный материал для исторической интерпретации5.
Таким образом, непосредственным предметом исследования служат названия десяти рек, из
которых пять протяженнее Вислы, Луары, Эльбы и Рейна: это —Дунай (2850 км), Серет (726 км),
Прут (910 км), Днестр (1360 км), Южный Буг (792 км), Днепр (2285 км), Дон (1970 км), Донец
(1050 км), Волга (3700 км) и Кубань (907 км)6.
Такой выбор объясняется не только состоянием источников, но и тем исключительным
значением, которое именно эти реки имели для человека всех исторических эпох. Анализиру­
ется вся совокупность форм гидронима, упоминаемых не позднее чем в “Повести временных
лет” (нач. XII в.), или в источниках, пусть более поздних, но отражающих достаточно древ­
нюю традицию. Впрочем, не исключено, что в восточных памятниках можно отыскать неко­
торые дополнительные данные. В целом для девяти рек набирается около тридцати гидрони­
мов — некоторые из них приходится, однако, исключить как ошибочно атрибутированные.
Если же суммировать все существенные для анализа формы, в которых эти десять крупных
рек реально зафиксированы в источниках (см. 10.2), то число их достигнет примерно шести­
десяти. Это материал не только богатый, но и, как будет показано применительно к Дунаю
(4.5—4.11), Днестру, Южному Бугу, Днепру и Волге (10.2—10.4), относительно исчерпываю­

3 О географической стороне вопроса см.: Давыдов Л.К. Гидрография СССР (Воды суши). Т.2: Гидрография районов.
Л., 1955.
4 Протяженность рек указана по “Краткой географической энциклопедии”. Т.1 и след. М., 1960 и след.
5 По поводу Herod. IV, 57 (Тру/с), IV, 123 (ZupyiQ, Aükoq); Ptolem. Geogr. III, 5, 13 и русск. Донец см. ниже примеч. 165,
а также: 4.41, 13.13-13.14. Мадьярскую параллель к Донец (уменьшительному от Дон) находим в *Dentu в составе
композита Dentumoger “мадьяры на Донце” (12.2.3.), упоминаемого в Gesta Hungaromm анонимного нотария ко­
роля Белы III (ок. 1200): М обгЕ кт ёг Ц Acta ethnographica Academiae Scientiarum Hungariae. 2,1951. S.98. Мне пред­
ставляется неубедительным толкование “мадьяры, живущие в междуречье”: Gaäl Läszlö / / Magyar Nyelv. Т.53, 1957.
S.27-35. В перечне рек между Доном и Дунаем У Константина Багрянородного самая восточная из них (если пола­
гаться на порядок перечисления) XiöpöQ также именуется X/yyMouc (Const. De adm. imp. Cap. 38.8 ff.), но здесь име­
ется в виду скорее Молочная, а не Донец (Macartney С.А. Magyars. S.91); согласно M oörE. Op. cit. S.124, х/бр^си
XiyyiAouc; — вероятно, две различные реки, которые следует сопоставить с Хопром, Медведицей или Верхним До­
ном.
6 Из прочих рек рассматриваются: гидронимические соответствия между “северопонтийской зоной” в целом и Вос­
точными Балканами (3.2.3); Реут (название притока Днестра) (4.22); Ингул, Ингулец (4.40); гидронимы бассейна
Сейма (18.11); Ока, Десна, Ворскла, Псел (9.23; 3.2.3; примеч. 38); Сула, Рось (3.2.3); navuKänqq и названия двух не­
больших притоков Азовского моря (13.4-13.5).
 Введение 11

щий. Какое из названий было древнейшим? Как соотносятся между собой донесенные источ­
никами формы того или иного гидронима? К какому отрезку течения реки он применялся?
Каким народом и в какое время? Откуда и когда был заимствован? Есть достаточно данных,
чтобы удовлетворительно ответить на все эти вопросы. То, что невозможно прямым или кос­
венным путем извлечь из текстов, относящихся к эпохам, нас интересующим, в отдельных
случаях удается установить с помощью приема, издавна оправдывавшего себя прй изучении
лексических заимствований — хронологического историко-фонетического сопоставления
различных языков. Определив, когда та или иная форма покинула одно историко-фонетиче­
ское окружение, с какого момента она начала участвовать в историческом развитии другого
языка, бывает возможно в удачных случаях приблизительно датировать процесс заимствова­
ния. Что касается относительной полноты репертуара названий, то это — преимущество, рез­
ко выделяющее рассматриваемый нами род источников среди прочих данных о древнем При­
черноморье, для которых именно фрагментарность, порой безнадежная, является одной из
характерных черт.

1.3. Но о чем же могут поведать историку гидронимы? Поскольку реки и речные долины
использовались человеком в качестве коммуникаций, то наиболее ценную — и к тому же во
всех случаях однотипную — информацию наш материал дает относительно истории путей со­
общения. Сколь велик был тот ареал, внутри которого осуществлялись более или менее ин­
тенсивные контакты между отдельными группами населения? Каковы были направления
этих контактов?
В разделе I данные вопросы изучаются применительно к периоду формирования древней­
шего, поддающегося реконструкции, пласта гидронимии между Дунаем и Доном. При этом
анализируются два многозначительных обстоятельства: во-первых, подразделение течения
реки на два, а иногда и на три участка, каждый из которых в языке местного населения носил
отдельное название (из чего можно сделать вывод об отсутствии сколько-нибудь заметных
коммуникаций вдоль течения рек в целом); во-вторых, перекличка между гидронимами вну­
три одного физико-географического пояса (откуда заключается, что имели место охватывав­
шие весьма большие расстояния коммуникации поперек речных путей).
Поначалу кажется, что возникающая лингвистическая картина не имеет никакой ценно­
сти для историка. Ведь тот архаический ономастический уровень, к которому можно приуро­
чить, с одной стороны, возникновение названного древнейшего гидронимического пласта,
еще уловимого средствами лингвистики, а с другой — процесс упрощения изначально, по
всей видимости, значительно более развитой многоименности до двух или трех названий для
каждой из рек — этот ономастический уровень не поддается датировке даже с точностью до
тысячелетия. Но коль скоро в разделе II удастся продемонстрировать, что положение дел, как
оно реконструируется для этой сверхдревней эпохи “икс”, применительно к целому ряду рек
просуществовало без принципиальных изменений в течение всей античности, то исследова­
ние ситуации, которая отразилась в гидронимии этой эпохи “икс” (пусть недатируемой, но
заведомо намного более архаичной, чем наша письменная традиция), поможет нам обнару­
жить некоторые phenomenes de longue duree, которые образуют некий фон, многодающий для
понимания последующих эпох. Историческая значимость центральной темы II раздела (воз­
никновение транзитных коммуникаций по крупным северным притокам Черного моря или
вдоль них, разрывающих границы отдельных ландшафтных зон) становится в полной мере яс­
на лишь тогда, когда знаешь, что это знаменовало прорыв сквозь тысячелетиями устоявшие­
ся формы приспособления человека к среде его обитания.
Если разделы I и II, таким образом, по своему содержанию тесно связаны между собой, то
в III разделе речь пойдет об особой проблеме, а именно о том, когда складываются те связи
Греции с областями к северо-востоку от Понта, которым было суждено столь продолжитель­
ное будущее, и о том, какую этническую картину обнаружили здесь греки. Конечно, и в пер­
12 Введение

вых двух разделах постоянно возникают вопросы, связанные с этнической атрибуцией,одна­

ко только в разделе III они оказываются в центре внимания.
Несколько слов о распределении материала. В принципе во всех трех разделах обсуждают­
ся одни и те же данные, хотя и каждый раз под новым углом зрения. Будучи поставлен перед
выбором, где именно разместить сумму упоминаний того или иного гидронима и существую­
щую лингвистическую “кухню”, я предпочел, дабы избежать возможного дисбаланса, распре­
делить их по всему объему книги. Формальный анализ помещен там, где он лучше всего впи­
сывается в общий контекст. Так, например, различные наименования Днестра и Днепра рас­
сматриваются в непосредственной последовательности друг за другом во II разделе, тогда как
проблемы, связанные с происхождением слав. *Dbnästn> и *Г>ъпёргъ из соответствующих “пра-
форм”, освещены уже в разделе I, где затронута тема архаических парных образований в гид-
ронимии изучаемого региона. Это, однако, не касается визант. Advaorpiq и Aävanpiq, так как
они ничего не дают для восстановления “праформ”, зато имеют определенное значение при
решении вопроса о роли готов в системе северопричерноморских коммуникаций, который яв­
ляется частью центральной темы раздела И. Любое другое расположение материала все равно
не избавило бы читателя от необходимости постоянно то забегать вперед, то возвращаться к
уже прочитанному.

1.4. Многим в этой книге я обязан трудам слависта Макса Фасмера, с присущей им широ­
той лингвистического горизонта, отчетливой исторической направленностью и остротой
взгляда. Я имею в виду его работу 1923 г. об иранцах на юге России и статьи о гидронимах в
“Этимологическом словаре русского языка”7. Иногда точку зрения Фасмера приходится под­
вергать пересмотру (4.11.1; 4.19; 8.2 и след.; 8.22; 13.9; 18.8; 18.11; примеч. 25), но это совер­
шенно естественно. Тому, кто занимается детальным анализом небольшого количества назва­
ний, всегда нетрудно найти отдельные промахи у работающего с массами ономастического
материала, даже если этот последний и был большим мастером своего дела.
В остальном же найдется крайне немного исследований, в которых можно обнаружить
больше, чем лингвистическое истолкование того или иного из интересующих нас гидрони­
мов, не говоря уже о попытках их исторического осмысления. Две интересные работы Па­
уля Кречмера о названиях Danuvius, Danastius и Danapris, которые, по мнению автора, пред­
ставляли собой скифские формы, не выдержали критики8. Совершенно необоснованной
кажется мне идея Яна Отрембского, высказанная им незадолго до смерти, будто Dunaj,
Dunavb, Dbnästrb, Оъпёргъ являются не заимствованиями, а исконно славянскими образова­
ниями — и даже более того, будто и древнегреческое название Дуная lorpoq выказывает-де
славянскую огласовку9. Мало что дает в отношении интересующих нас гидронимов по­
смертно опубликованный труд известного польского лингвиста Яна Розвадовского; зато в
одной из забытых ранних работ этого ученого было намечено направление, которому я сле­
дую в разделе III10. Исследования В.Н.Топорова и О.Н.Трубачева являют собой несомнен­
ный прогресс в интерпретации гидронимического материала балтского и славянского про­
исхождения11; но к предложенным этими авторами толкованиям имен, оставленных други­
ми языковыми традициями, следует относиться осторожно (4.30; 18.1; примеч. 199). Вместе
с тем я не исключаю того, что Трубачев, возможно, прав, указывая на точки соприкоснове­
ния между древнейшим пластом названий в верховьях Днестра и западнобалканской

7 Vasmer Мах. Untersuchungen ueber die aeltesten Wohnsitze der Slaven, I: Iranier in Suedrussland, 1923 (= Vasmer M.
Schriften. Bd.l. S. 106-170.); Фасмер M. Словарь. T.l-4.
8 Kretschmer Paul. Zum Balkanskythischen. S.l-15; см. об этом ниже: 4.26; примеч. 55, 58, 154.
9 OtrebskiJan. / / Die Welt der Slawen. Bd. 16, 1971. S.190-192.
10 Rozwadowski Jan. Studia; Idem. Don-Tanais. S. 141-144.
11 Топоров B.H., Трубачев O.H. Лингвистический анализ; Трубачев О.Н. Названия рек.
 Введение 13

гидронимией (8.11), а также на украинско-восточнобалканские гидронимические схожде­

ния (3.2.3). Однако его трактовка др.-рус. ДнЪстръ и ДнВпръ (4.30) в предложенной редак­
ции не может быть принята, хотя своим предположением, что в основе этих славянских на­
званий лежат, видимо, позднедакийские формы, Трубачев продемонстрировал большую
гибкость, нежели другой его советский коллега В.И. Абаев, который видела др.-рус. ДнЪпръ
заимствование из какого-то иранского наречия (4.27). В остальном весьма полезные иссле­
дования Топорова и Трубачева могут служить примером строгой лингвистической манеры,
выносящей за скобки все исторические аспекты, от которой предлагаемый вниманию чи­
тателей труд отличается, по крайней мере, стремлением рассматривать предмет стереоско-
пично — одновременно и под строго лингвистическим и историческим углами зрения.
В работах болгарского языковеда Владимира Георгиева, будящих мысль и неизменно чита­
емых с живым интересом, применительно к северопричерноморской гидронимии мы едва ли
найдем идеи, которые были бы способны выстоять под напором критики, будь то его собст­
венные или заимствованные у других исследователей12.

1.5. Объяснений требует подробность изложения. Причиной здесь, с одной стороны, не­
достаток координации в действиях ученых, обращавшихся к вопросу о названиях рек Се­
верного Причерноморья. Знакомясь с высказывавшимися до сих пор толкованиями, рассе­
янными на обширных журнальных пространствах, убеждаешься, что выдвинуть собствен­
ную новую этимологию бывает всегда много привлекательнее, чем полемизировать с уже
существующими. Поэтому приходится тратить много сил на выпалывание бурьяна. (Я пола­
гаю, что некоторые явно неприемлемые трактовки “закрыты” мною в 1-м издании этой
книги.) С другой стороны, во всех трех разделах я исходил из методической посылки, что
извлечь “исторические дивиденды” из изучаемого гидронимического материала можно
только при условии тщательного и учитывающего альтернативные толкования учета всех за­
свидетельствованных форм и их по возможности полного включения в соответствующее ге­
неалогическое древо. Анализ предшествующих попыток показывает, что здесь ничего не до­
стичь стремительными этимологическими наскоками. Уже в своей первой работе по гидро­
нимике мне приходилось говорить о необходимости “историко-филологического анализа
деталей” (Lupenschau)13. Такая методика предполагает наличие в работе отрезков, требую­
щих кропотливого (и утомительного!) чернового труда — в той же мере, как приступы мучи­
тельной жажды являются непременным следствием черепашьего темпа археологических
раскопок.

1.6. Здесь, во Введении, уместно рассмотреть также один важный для разделов I и II пас­
саж из сочинения Константина Багрянородного (сер. X в.), на примере которого удобно про­
иллюстрировать всю сложность проблематики, занимающей нас в дальнейшем — реконст­
рукции устной традиции тех или иных названий:
“V ti 6 Tcbv narQvoKiTcov rönoq ev q t ö töte kcuttq KcrrcoKrjoav oi Тоирксп, каЛеТгси ката v )v ёпш иц-
iav tqv ёкеТое övtcov потацш. Ol öe потацо1 eiaiv outoi. потацбс; npöToq ö KaAoüpEvoq Bapoüx,
norapöq öeÖTEpoq ö KaÄoüpevoq Koußoü, пота/jöq rpiToq ö KaAoüiJevoq TpouAAoq, noTapöq TETaproq
ö KaAoupevoq Bpoöroq, noTapöq nipm oq ö KaAoupevoq ZepeToq ” . —
“Знай, что местность пачинакитов (печенегов. — Г.Ш.), в которой в те времена жили
турки (венгры. — Г.Ш.), именуется по названиям тамошних рек. А реки эти таковы: первая
река под названием Варух, вторая река, именуемая Куву, третья река по имени Трулл, чет­

ком. прежде всего: Georgien V. Makrohydronymie. S.188-195.

13Schramm G. Horizonte. S. 1-18. Уже тогда, давая сжатый и, как я теперь понимаю, на каждом шагу нуждающийся в
поправках экскурс о названиях Днепра в разных языках (S. 9-11), я нащупал конец ниточки в том клубке проблем,
который я пытаюсь распутать в разделе II этой книги.
14 Введение

вертая река, называемая Брут, пятая река, именуемая Серет” (De adm. imp., 38.66—71)14.

1.7. Один из методических принципов настоящего исследования — это максимально точ­

ное, насколько то позволяют источники, восстановление всей цепочки заимствований, по­
следним звеном которой является рассматриваемый гидроним, а также хронологическое,
пространственное и этническое приурочение этого и всех предшествовавших звеньев. Сле­
дуя такому общему принципу, надо и здесь начать с вопроса, когда и от какого народа полу­
чили византийские греки те ономастические сведения, которые отложились в приведенном
каталоге пяти печенежских рек.
Что касается хронологии, то возможна следующая альтернатива:
1. император воспользовался более или менее современной ему информацией о стране пе­
ченегов в Северном Причерноморье15. Или:
2. его данные происходят из того же источника, что и сведения о временном пребывании
мадьяр в степной луке к северу от устья Дуная. В последнем случае эти данные пришлось бы
датировать концом IX в.

1.8. В пользу 1.7.2 говорит, как кажется, то, что такое предположение толкует список пече­
нежских рек, исходя из контекста, в который он помещен самим Константином. В качестве
аргумента можно было бы привести и тот факт, что хороним, смысл которого Константин
объясняет непосредственно перед списком рек (очевидно, не очень понимая, о чем конкрет­
но идет речь), несомненно имеет мадьярское происхождение — венг. *Etelküzü, как это видно
из двух других показаний того же автора:
1. (Const. Porph., De adm. imp., 40.23—25):
“V öe Tönoq, ev q npÖTspov ol ToupKOi ünfjpxov, övopä&Tcn ката ttjv enmupiav той ёкеТое öisp-
xopevou потацои ЕтеА Kai KouQoö, ev q apticoq oi llaTQvakifai kotoikoüoiv” —
“А место, в котором прежде находились турки (венгры. — Г.Ш.), именуется по названию
протекающей там реки Этель и Кузу, где с недавнего времени расселяются пачинакиты (пече­
неги. - Г.Ш.)”;
2. (Const. Porph., De adm. imp., 38.28 и след.):
“ ..то ös STspov fjepoq eiq то öutiköv кащкцое pepoq..., eiq mnouq toüq enovopa^opevouq
АтеЛкоифи, ev olq TÖnoiq tö vuv tö m v Пат^мамтш sOvoq kotoiksT”. —
“А вторая часть (венгров. — Г.Ш.) поселилась в западном краю... в местах, именуемых
Ателькузу, в которых ныне проживает народ пачинакитов”.
Однако в качестве довода в пользу 1.7.2 мадьярское происхождение названия *Etel-küzü го­
дится лишь в том случае, если оно и в самом деле обозначает “междуречье, Месопотамия”16,
потому что только при таком толковании объяснение названия страны, в которой обитают
венгры, и последующее перечисление рек образуют единый блок информации: реки, по на­
званиям которых венгры именовали свою временную родину Etel-küzü, и суть те самые пять,
перечисленные по именам.

1.9. Но как раз то, что оба эти свидетельства действительно составляют органическое един­
ство, весьма проблематично. У нас нет никаких данных, которые бы подтверждали, что *etel,
заимствованное из тюркских языков название Волги (8.17, 47), в мадьярском приобрело зна­

14Const. De adm. imp. 38.66-71. Здесь и далее перевод дан по изд.: Константин Багрянородный. Об управлении импе­
рией: Текст, перевод, комментарий / [Перев. Г.Г. Литаврина.] М., 1989. С. 163 (Древнейшие источники по истории
народов СССР [Т. 9.]). Относительно ToöpKoi “венгры” см.: Darkö J. Die auf die Ungarn bezueglichen Volksnamen bei
den Byzantinern / / Byzantinische Zeitschrift. Bd. 21, 1912. S. 472-482.
15 Это мнение чаще всего встречается в филологической литературе.
16 Литературу об АтеАкойфи, 'ЕтеА Kai Койкой см.: Gyöni Matyas. А magyar nyelv görög feljegyzeses szörvänye emldkei.
Budapest, 1943 (Magyar-görög tanulmänyok, 24). S.21-23; Moravcsik Gy. Byzantinoturcica, II. S. 77.
 Введение 15

чение апеллятива — “река”. При этом весьма вероятно, что мадьяры употребляли этот гидро­
ним как название Дона17. Не было бы ничего удивительного, если бы наименование Волги,
первоначально перенесенное на ту реку, с которой мадьяры столкнулись в начале своей ми­
грации на запад, позднее проделало вместе с ними новое путешествие еще западнее и было ус­
воено одной из тех рек, на берегах которой венгры разбили свои шатры на этот раз — неясно
только, какую именно реку следует иметь в виду. При такой интерпретации (а она согласует­
ся с некоторыми другими образованиями на -köz) *Etel-küzü означало углообразную область,
одной из сторон которой был Etel; другой стороной, название которой подверглось эллипти­
ческому сокращению, мог быть, скажем, берег Черного моря18.
Если так, то страна в самом деле именовалась по названию одной реки, как о том прямо
сказано в гл. 40.24, тогда как противоречащее этому высказывание в гл. 38.67 объяснялось бы
ошибочным насильственным соединением двух свидетельств, не имеющих отношения друг к
другу: информации о том, что страна мадьяр именуется по одной из рек, и списка пяти рек
Печенегин. Под пером автора, который то и дело сваливал в одну кучу сведения из совершен­
но различных эпох и совершенно разного происхождения, да к тому же не понимал по-вен­
герски, одна река в гл. 38 вполне могла превратиться в несколько, чтобы тем самым перебро­
сить мостик к списку пяти рек; 'ЕтеЛкоифи при этом вообще оказалось опущенным, так как не
вписывалось в следующий пассаж. В таком случае мадьярское происхождение хоронима
*Etelküzü отнюдь не обязано говорить о том, что и пять следующих гидронимов были услыша­
ны византийцами от мадьяр и предположительно тогда же зафиксированы письменно. Сле­
довательно, речь может идти о более поздних данных, т.е. был бы верен тезис 1.7.1.

1.10* Есть также одно лингвистическое соображение, которое побуждает меня отдать пред­
почтение этому первому решению вопроса. Вроитос; в приведенном списке рек отражает, ве­
роятно, слав. Prüfe < *PerQfo\ форма гидронима указывает на время заимствования, которое,
судя по всему, ненамного отстоит от времени написания трактата “Об управлении империей”
(ок. 950 г.) (4.16).
BpoöToq (на этот раз с поименованием тут же 1£рето$: 4.18 и след.) важен не только для да­
тировки, но и для этнической атрибуции рассматриваемых форм. И в том, и в другом случае
мы имеем дело, очевидно, со славянскими огласовками, которые были восприняты византий­
цами непосредственно, а не через промежуточное заимствование в печенежский: печенеж­
ские варианты этих названий Воирбт и Zapär (4.18 и сл.) Константин приводит в другом ме­
сте (гл. 38.70). И наоборот, как будет показано ниже (8.1; 8.21), по крайней мере два из пя­
ти названий дошли до византийского уха не в славянской форме: TpoöAAoq “Днестр”, который
слишком не похож на слав.* Tiverb (8.2) и Варойх “Днепр”. Koußou “Южный Буг“ (8.13) не под­
дается однозначному толкованию, хотя мысль о печенежском заимствовании из славянского
напрашивается сама собой (судя по ои < слав. ъ). Это не могли быть те же самые славяне (на­

17Относительно венг. Etui “Д он” см.: Pritsak Omeljan / / Festschrift hier Max Vasmer. Wiesbaden, 1966. S.409, Anm.
18Duceliier Alain. Les sourcesbyzantines de l’apparition des Hongrois en Europe / / Etudes Finno-Ougri6nnes. T. 1, 1964. P. 29-
63 (P. 52: “в районе Дона”); Macartney C.A. Magyars. P. 94-96: “страна у Etel”; иначе Györffy Gyula / / Acta Orientalia
Hungarica. T. 75, 19. Fase. 2-3. P. 287 (между Днестром и Серетом); Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962. С. 285
(между Южным Бугом и Днестром), с.341, 344 (между Днепром и Дунаем), с. 517 (между Днепром и Донцом). Со­
гласно Мобг Е1етёг / / Acta ethnographica Academiae Scientiarum Hungariae. T. 2, 1951. P.97, венгерские названия на
=küzü =küz =köz обозначают “клинообразные территории между берегами водоемов... близ устьев рек”. Современ­
ным формам Bodrogköz, Muraköz “остров на Бодроге”, “остров на Муре” соответствуют более древние — Drawa-
Murakuzi 1355), Thyzabodrog-kez (1452), в которых содержится указание не только на меньшую из рек, но и на боль­
шую, в которую эта первая впадает. На этом основании Э. Моор полагает, что *Etelkuzu является сокращением из
*Tenger-Etelküzü “земля между морем и Доном”, т.е. “территория по берегам Донца”. По мнению Р. Дженкинза,
комментатора сочинения Константина Багрянородного (Constantine Porphyrogenitus. De administrando imperio. Vol.
II: Commentary. London, 1962. P.148), вопрос о том, что именно означает АтеЛкои&и — “Месопотамию-Междуречье”
вообще или “территорию вокруг какой-то конкретной реки”, еще не решен окончательно.
16 Введение

до полагать, болгарские), которые передали грекам название Вроитод, о чем говорят различия
в фонетической эволюции (в языке этих последних уже совершилось падение редуцирован­
ных). Поскольку прямые контакты византийцев со славянским населением Побужья малове­
роятны, то остается думать о древнерусских славянах (или говорящих на их языке варягах); но
они называли Южный Буг Воуои (8.18). В итоге наиболее естественным выходом из этой за­
путанной ситуации было бы констатировать, что из пяти поименованных рек названия трех
западных греки узнали от болгар, тогда как об областях восточнее Днестра Константин ис­
пользовал информацию печенежского происхождения.

1.11. Конечно, при желании сохранить открытой возможность 1.7.2, отвергнутую выше в
результате оценки ее относительной вероятности, для двух наиболее восточных рек можно
принять в расчет и потенциальных венгерских информантов. Но заведомо неприемлем тезис
Макартни, что венгры познакомились с названиями пяти упомянутых рек в верхнем их тече­
нии19. Ведь Западный Буг, приток Вислы, в отличие от своего этимологического двойника,
впадающего в Черное море (8.18), кажется, никогда не носил второго названия Koußou, а
прочтение Варойх “Днепр” (8.19 и след.) как “Збруч” совершенно произвольно.

Macartney С A . Magyars (предисловие к новому изданию); неверна и точка зрения, высказанная на с. 140, будто спи­
сок рек является якобы “припиской, судя по форме имен, производной от венгерского источника “В”, использо­
ванного в гл. 38”.
 РАЗДЕЛ I

НАПРАВЛЕНИЕ И ПРОТЯЖЕННОСТЬ
ДОИСТОРИЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ
МЕЖДУ ДУНАЕМ И ДОНОМ

А. Проблема

2.1. Рейн и Рона, в своих верхних течениях — небольшие речки, отделенные к тому же от
более нижних участков Боденским и Женевским озерами, носят здесь тем не менее те же на­
звания, что и при своих обширных устьях. Совершенно очевидно, что такая одноименность,
обнимающая в первом случае 1320, а во втором — 780 км, явилась результатом длительного
процесса совершенствования географических знаний и усиления контактов между региона­
ми. При этом, как можно догадываться, существующие названия вытеснили целый ряд кон­
курировавших с ними гидронимов, которые для нас безвозвратно утрачены.
Правда, есть ретивые лингвисты, полагающие, что в некоторых случаях древняя ономасти­
ческая ситуация поддается восстановлению, так что бывает возможно реконструировать арха­
ические названия того или иного участка течения на основе сохранившейся местной топони­
мии. Даже для речушки вроде Хазе (Haase), правого притока Эмса в Вестфалии (если брать
один из крайних примеров), устанавливалось семь такого рода “частичных” названий. Подоб­
ные попытки были подвергнуты строгой критике Гансом Куном в одной из его важных ста­
тей20. В приведенных выше примерах, как подчеркивает Кун, нынешние названия Rhein и
Rhone (т.е. их языковые предки) обнимали все течение этих рек уже в самую архаическую эпо­
ху, какая только доступна нам благодаря источникам или лингвистической реконструкции.
Более того, установление одноименности — это процесс, который, видимо, на тысячелетия
древнее, чем начало античной письменной традиции. Кругозор доисторического человека не
стоит представлять себе слишком узким и замкнутым окрестностями своего поселения: “Чем
меньше плотность населения, чем большими расстояниями человек отделен от своего соседа,
тем пространнее зона хозяйствования и повседневной жизни, а с ними и общий кругозор”21.
Географические реалии были достаточно известны, как можно предполагать, уже тем кочую­

20Kuhn Hans. Horizont. S. 161 -175.

21Ibid. S.168. Cp. рассуждения о гидронимии неоседлых народов (“schweifende Namengeber”) на основании исследова­
ний в районе р. Уссури у Э. Шредера (Schroeder Edward/ / Zeitschrift fuer Ortsnamenforschung. Bd. 1, 1925. S.60). Шар­
лотте Варнке указала мне, что в данном случае речь должна идти скорее о большом радиусе деятельности, нежели о
пространной зоне хозяйствования.
18 Раздел I

щим группам охотников и собирателей (и именно благодаря отсутствию оседлости), которые,

будучи гонимы условиями последнего оледенения, с известной периодичностью пересекали
большие пространства; приобретенные ими знания, надо думать, не были утрачены вместе с
сужением области обитания, которое влекла за собой прогрессирующая оседлость. Тем самым
одноименность являет собой уже весьма раннюю гидронимическую норму.

2.2. Особые случаи подразделяются на следующие разновидности22:

1. Если сливаются две примерно равные реки, то образуемая ими река может получить но­
вое название. Так, при слиянии рек Пива и Тара в Черногории образуется река Дрина (правый
приток Нижней Савы).
2. Отдельные рукава реки или места на ней, по той или иной причине выделенные (ска­
жем, места рыбной ловли), а также влажные переходные участки между рекой и собственно
берегом (заливные луга), могут иметь свои особые названия.
3. Зачастую свое отдельное наименование имеет и верхнее течение: например, Wipper у ре­
ки Wupperb Вестфалии или Spratz(bach) у реки Rabnitz в Австрии.
4. Иногда фактическая одноименность как бы затемняется тем, что фонетическая эволю­
ция гидронима оказалась различной на разных участках: лат. Garumna > Garonne, Gironde; нем.
(латинизир.) Radantia > Rezat (< Reht-Ratanze), Rednitz, Regnitz. Временами возникают и мор­
фологические варианты: Adrana :Adrina “Эдер” (левый приток р. Фульда в Гессене) или, воз­
можно, Oüiaöoüa = *Viaduas (или -а) : слав. Odra < *Adra “Одер”23.
5. Разноязычные группы населения могут именовать одну и ту же реку на свой особый ма­
нер: др.-европ. Cusus: словак, ай. В большинстве случаев это объясняется, видимо, тем, что из-
за различий в языке от туземного населения пришельцы не заимствовали их гидронимиче­
скую номенклатуру. Так, бавары, появившись в Зальцкаммергуте, дали одной из протекаю­
щих здесь рек — вследствие важности этого района для соледобычи — новое название Salzach,
хотя хорошо засвидетельствованы более ранние названия Ivarus и Igonta. Бывают случаи, ко­
гда старое название подвергается калькированию: чеш. Zlaty Potok: нем. Goldenbach; см. также
применительно к одному из левых притоков Нижнего Днепра в Ипатьевской летописи под
1183 г.: Ерелъ его же Роусъ зоветь Оуголъ (вероятно от тюрк. * äirili “кривой”)24.
Не исключено, что перечисленные разновидности не исчерпывают всех возможностей.
Высказывалось, например, предположение, что в античные времена Сона носила два конку­
рировавших названия: Arar (исконно древнеевропейский гидроним) и Saucanna (кельтское са­
кральное название)25.

2.3. В качестве примера “ономастически не интегрированного” случая (т.е. реки, носящей

совершенно различные названия в разных областях, через которые она протекает) Кун приво­
дит Дунай, который в верхнем и среднем течении звался Danuvius, а в нижнем — Ister. Причи­

н е этом списке использованы данные Г. Куна (примеч. 20), которые дополнены нашими собственными наблюдени­
ями.
23 Krähe Hans. Die Oder und die Eder / / Sprachgeschichte und Wortbedeutung: Festschrift Albert Debrunner. Bern, 1954.
S.233-239.
24 Относительно “переименования” как элемента типологии изменчивости географических названий см.: Schramm G.
Eroberer. § 13.3. О Cusus, Goldenbach см.: Schwarz Emst. Die Ortsnamen der Sudetenlaender als Geschichtsquelle.
Muenchen, 1931 (Forschungen zum Deutschtum der Ostmarken. 2Г Folge. Bd. 2). S.14, 128; о Salzach cm.: Hydronymia
Germaniae. Reihe A, Lief.9, 1974. S.98; о Ерелъ — Фасмер M. Словарь. Т. 3. С. 151. См. также: Kranzmayer Eberhard.
Doppelnamen im Kaerntner Flusssystem / / Festschrift fuer Rudolf Egger (Beitraege zur aelteren europaeischen
Kulturgeschichte, Bd. 3). Klagenfurt, 1954. S. 180-200.
25Lebel Paul. Principes. P.324; иначе в работе: Vendryds Joseph / / Mdlanges de linguistique offerts ä Albert Dauzat. Paris, 1951.
P.379.
 Между Дунаем и Доном 19

нами, затормозившими интеграцию, были, по его мнению, величина реки и многочисленное

разноязычное население по его берегам. Но и при такой двуименности, по меткому замеча­
нию Куна, мы все равно имеем дело вовсе не с настоящими “частичными” названиями (в том
смысле, в каком они понимаются некоторыми лингвистами), потому что, строго говоря, “оба
гидронима были, вероятно, названиями реки в целом”26.
Для самого Куна Дунай был, по всей видимости, всего лишь исключением, отнюдь не на­
рушавшим общеевропейского характера постулированной им нормы. Ни о какой особой си­
туации в Восточной Европе у него речи нет. И в отношении Днепра, хотя и разделенного по­
рогами, сильно затруднявшими сообщение, одноименность кажется исследователю вполне
естественной27.
Однако в зоне северных притоков Черного моря такая одноименность отнюдь не выглядит
сама собой разумеющейся. Напротив, начало письменной традиции застает здесь норму пря­
мо противоположную — многоименность28. Изложению и интерпретации этих фактов и посвя­
щен раздел I. Анализ гидронимии приводит к предположению, что в течение тысячелетий
коммуникации вдоль северопричерноморских рек были затруднены, тогда как передвижения
перпендикулярно им, вдоль отдельных ландшафтных зон, уже в архаические времена могли
способствовать установлению довольно дальних связей.

Б. Отличительные черты древнесеверопонтийского гидронимического пласта

(Namenstratum)
3.1. Господствующая ныне точка зрения была сформулирована Вольфгангом П. Шмидом в
небольшой интересной работе 1966 г.; согласно ей, ареал, в котором древнейший гидроними-
ческий пласт представлен иранскими названиями, на западе достигает примерно Прута29. Ни
Шмид, ни другие приверженцы этой теории не взяли на себя труд оценить ее историческую
вероятность. Если полагаться на Геродота (а у нас нет оснований просто игнорировать его све­
дения), первым ираноязычным народом, появившимся в Северном Причерноморье, были
скифы, которые явились сюда с востока только в VIII в. до н.э., т. е. по историко-гидроними-
ческим меркам довольно поздно. И Геродот, и данные археологии согласны в том, что скиф­
ские пришельцы столкнулись здесь с более ранним населением — иными словами, они заста­
ли в этих краях определенную гидронимию. “Иранская теория” предполагает, следовательно,
что скифы подвергли ее последовательному переименованию, дав всем рекам собственные

“Kuhn Н. Horizont. S.167. Когда в дальнейшем будет идти речь о названиях верхнего, среднего и нижнего течения, то эту
терминологию следует понимать с учетом тех уточнений, которые внес Кун. Эти названия имели в виду, конечно, всю
реку целиком, хотя фактически они были в употреблении только в той или иной части речного бассейна. Наши собст­
венные исследования обнаруживают примеры, иллюстрирующие только один из постулируемых Куном случаев пере­
сечения двух гидронимов на достаточно большом протяжении, а именно случай, когда “общее название”, происходя­
щее из языка населения с более широким кругом коммуникаций (в первую очередь, видимо, носителей дальней торго­
вли), конкурировало с “региональным названием”, которого продолжали держаться местные племена с более узким
кругом коммуникаций (8.48; 9.19; 10.13.2). Как будет показано ниже (5.9-5.10), именно применительно к Дунаю мы
имеем дело с резкой линейной границей.
HuhnH. Horizont. S.164.
“Есть ли и другие регионы в Европе, к которым положения Куна также приложимы не в полной мере, еще предсто­
ит выяснить. Об аналогичной ситуации в Средней Азии см.: Мурзаев Э.М. Гидронимия Средней и Центральной
Азии/ / Питания ономастики. КиТв, 1965. С. 142-150; KljaStornij S. G. Si'r-Daija. Р.24-26.
*Schmid Wolfgang Р. Alteuropa und der Osten; в своей позднейшей работе в Indogermanische Forschungen, 80,1976. S.441
В.П. Шмид пересмотрел свою точку зрения с учетом нашей критики. Иную интерпретацию находим в кн.:
Ciekanomki Jan. WstQp do historii Stowian: Perspektywy anthropologiczne, etnograficzne, archeologiczne i j^zykowe.
Poznart, 1957/2. S.167; согласно автору, из гидронимов, усвоенных славянами в степях Северного Причерноморья,
только названия малых рек имеют иранское происхождение, тогда как наименования крупных — фракийское. О
толкованиях **Dbnästn> и *1)ъпёргь на основе фракийского см. ниже (4.30).
20 Раздел I

названия. Однако это совершенно невероятно. Несколько десятилетий дискуссии, начатой

трудами Ганса Краэ, о древнеевропейской гидронимии дают право с определенностью утвер­
ждать, что названия крупных водных объектов являются по большей части очень архаичны­
ми, много более древними, нежели I тыс. до н.э.30
Пусть представление о некоем взаимосвязанном, образовавшемся приблизительно в одно и
то же время слое “древнеевропейской” гидронимии и выглядит сегодня проблематичным, —
но надо быть не менее осторожным, привязывая отдельные гидронимы к языкам и народам,
которые, как можно думать, лишь сравнительно поздно появились в области распростране­
ния этих гидронимов. В нашем случае с самого начала представляется вероятным, что на тер­
ритории Скифии должен присутствовать доиранский гидронимический слой, представлен­
ный скорее всего названиями крупных рек. В соответствии с обычной практикой пришельцы
могли дать новые названия небольшим водным объектам, на берегах которых, возможно, и не
было преемственности поселений, но в случае с крупными реками переименования в связи с
этническими переменами являются редким исключением31.
Разумеется рассказ Геродота можно, вслед за Абаевым, отвергнуть как легенду, самих же
скифов считать не переселенцами с востока, а иранской либо индоиранской этнической груп­
пой, оставшейся в южнорусских степях32, после того как основная масса индоиранцев ушла на
восток. Но подобное смелое суждение следовало бы проверить именно гидронимическим ма­
териалом, вес которого при решении этого спорного вопроса, думается, неизмеримо выше,
чем всех аргументов Абаева, вместе взятых. Ни в коем случае нельзя выхватывать какое-либо
одно название (скажем, Днепра — 4.19) и толковать его на основе иранского. Методическое
значение может иметь только та аргументация, которая продемонстрировала бы, что индои­
ранская или иранская этимология является наиболее вероятной для основного состава гидро­
нимов, которые не могут быть столь же или еще более удачно объяснены иным способом.
Следует признать, что наши гидронимы дают некоторые основания предполагать их индои­
ранские корни: только у индоиранцев сохранились в качестве апеллятивов два этимона,
встречающихся в названиях северопричерноморских рек — dänu-, производным от которого
является *Dänowis “ 1. Дунай, 2. Дон” (4.2—4.12), и *Tivros “Днестр” (8.2). Но этот факт гово­
рит, по всей вероятности, лишь о том, что народ, оставивший эти гидронимы, и праиндоиран-
цы были соседними восточноиндоевропейскими этносами, имевшими много общего в своих
языках, или же о том, что сами индоиранцы ведут свое происхождение от этого народа, выде­
лившись из него впоследствии в результате миграции.

3.2. Моя мысль состоит в том, что названия крупных северных притоков Черного моря от­
носятся к гидронимическому пласту, значительно более древнему, чем нашествие скифов,
пласту, относительно которого возможен целый ряд заключений.
1. Этот гидронимический пласт, судя по очевидным этимологиям для *Dänowis (4.2),
IspSTOQ (4.13), *TIvetb (8.2), Буг (8.23), KoucpiQ, Кубань (13.9; 15.10), является индоевро­
пейским.

30 Начало дискуссии см.: Krähe Hans. Hydronymie. Современное состояние критики представлений Г.Краэ демонстри­
рует, в частности, работа: Andersson Thorsten. Zur Geschichte der Theorie einer alteuropaeischer Hydronymie / / Acta
Universitatis Upsaliensis. Uppsala, 1988. S.60-90.
31 См. об этом, например: Georgiev V. Makrohydronymie. S.188: “Как известно, названия рек являются наиболее цепкой
частью топонимии, хотя степень этой устойчивости у разных названий разная: наиболее устойчивы наименования
более крупных рек”. По подсчетам Георгиева, в Болгарии из 27 рек длиною более 100 км примерно 70 процентов
имеют названия фракийского происхождения и лишь около 7 — болгарского, тогда как для 58 рек длиной от 50 до
100 км это соотношение уже совсем иное: 56 и 15 процентов. См. также карту, где отдельные группы названий вы­
делены цветом: Kniezsa Stefan. Die Gewaessernamen des oestlichen Karpathenbeckens / / Ungarische Jahrbuecher. Bd.23,
1943. S. 187-235 (карта на S.192).
32Абаев В.И. Скифо-европейские изоглоссы.
 Между Дунаем и Доном 21

2. Он включает образования, которые встречаются и в других частях Европы. Особенно по­

казательны в этой связи: Zeperoq “Серет” (4.13), который можно сопоставить с топонимом
lepsTiov в Далмации и другими производными от инд.-европ. *ser- “течь”; AÄövraq “Терек”
(3.2.5) у Птолемея (Georg. V, 8, 6), сравнимый с Alantia “Эльц” (названия двух притоков Мо­
зеля и Неккара)33; "Apapoq — по Геродоту (IV, 48), приток Нижнего Дуная (Яломица?), ср. Arar
“Сона”; lorpoq “Дунай” (3.3) — ср. Isara 1. Изер в бассейне Роны, 2. Изар, приток Дуная, 3.
Изера, приток Эльбы, и др.; укр. Бог “Южный Буг“ (8.23), который представляет собой, оче­
видно, вариант гидронима Буг (<*Bougos) “Западный Буг“ с нулевой ступенью чередования34.
Впрочем при том небольшом количестве названий, которые можно было бы отнести к древ­
нейшему пласту в нашем ареале, дать достаточно определенную количественную оценку от­
носительной численности этих древнеевропейских форм невозможно.

3. Имеют место известные структурные параллели с районами Юго-Восточной Европы к

северу от границы распространения греческого языка. В качестве общей нормы можно выде­
лить, например, следующую особенность: названия больших рек здесь, как и на Балканах, ис­
ключительно мужского рода, тогда как наименования более мелких (которые в Греции также
мужского рода) могут быть обоих родов35. Однако оценочная шкала в Юго-Восточной Европе
и в Северном Причерноморье не одна и та же: самой длинной рекой с названием женского ро­
да на Балканах является Тара, приток Дрины (134 км), в бассейне же Днепра это — Сула (353 км)
и Росъ (346 км)36. Такое изменение масштаба при применении нормы грамматического рода
проще всего объяснить тем, что реки Северного Причерноморья в среднем длиннее балкан­
ских. Этим распределением по родам гидронимия Юго-Восточной Европы и Северного При­
черноморья четко выделяется на фоне остальных индоевропейских ономастических ареалов
(Namenräume), в большинстве которых (в том числе в балтских и славянских), в соответствии
с индоевропейской традицией, употребляются вперемежку, независимо от величины реки37. В
Греции же, напротив, повсеместно господствующими стали образования мужского, а в ин­
дийском и иранских ареалах — женского рода38.
В литературе можно встретить утверждение, что северопричерноморский ономастический
регион самым тесным образом связан с восточнобалканским (по крайней мере до Болгарии

33Krähe Я. Hydronymie. S.310-312.

34Следует считаться с возможностью древнеевропейских соответствий также для Var, В аройх (8.19-8.21) “Днепр” и
Тру/д “Донец” (13.13-13. И).
35Schramm G. Eroberer. § 9.4. Исходя из мужского рода античных греч. Тирад, B opuo6tvr}q, Tövaiq, "Ynaviq, вовсе не
следует делать вывод о том, что такова была ситуация и в языке — источнике заимствования, так как во всех четы­
рех случаях это могло быть и следствием воздействия греческого, для которого муж. род для гидронимов был нор­
мой (о грецизации гидронимии см.: Melich Jänos. Ueber slavische Flussnamen fremden Ursprungs / / Zeitschrift fuer
slavische Philologie. Bd.9, 1932. S.82-98). И напротив, именно потому, что в славянском подобной нормы не сущест­
вовало, муж. род слав. Dunavb (4.11), Dunaj (4.6) “Дунай”, Серет, Прут (4.18-4.22), *Dbnästrb (4.24), печенеж. слав.
Koußou “Южный Буг“ (8.13), слав. *Г)ыгёргъ (4.24), Donb (4.15), вероятно, может служить надежным указанием на
грамматический род тех образований, к кбторым эти имена восходят. Жен. род русск. Кубань (12.1.5) объясняется,
несомненно, выравниванием по исконно славянским водным названиям на ~(])апъ.
36Вопреки высказанной нами ранее точке зрения (Schramm G. Eroberer. S.47), Ворскла (464 км) не может быть вклю­
чена в этот список, поскольку в данном случае первоначальной была, вполне вероятно, форма муж. рода Ворсклъ. О
вариантах этого гидронима см.: Arumaa Peeter. Das Geschlecht. S.20. Имеющиеся толкования названия Ворскла не­
удовлетворительны. Предложенная М. Фасмером (Словарь. Т. 1. С.356) славянская этимология подвергнута крити­
ке О.Н. Трубачевым (Названия рек. С. 138), хотя и собственное предположение последнего о восточнофинском про­
исхождении гидронима совершенно безосновательно, так как нет никаких сколько-нибудь надежных данных о во­
сточнофинской гидронимии в районе Ворсклы. Деривация О.С.Стрижака (Назви pi4 0 K Полтавщини. КиУв, 1963.
С.40-42) сталкивается с той трудностью, что в качестве второй части автору приходится постулировать тюркское за­
имствование. См. ниже примеч. 246.
37Kretschmer. Danuvius.
38Pinnow Heinz-Jürgen / / Beitraege zur Namenforschung. Bd.4, 1953. S.223, 228.
22 Раздел I

на юг)39. Однако это мнение покоится на не слишком многочисленных и не всегда надежных

данных. Сплошной анализ древнейших гидронимов Юго-Восточной Европы не дает основа­
ний для выделения каких бы то ни было специфических признаков, свойственных именно во­
сточной части Балканского полуострова40. Более обоснованным на данный момент (в силу
красноречивых схождений в способе образования гидронимов) мне кажется представление,
что Северное Причерноморье было в весьма раннее время освоено индоевропейцами, явив­
шимися сюда со Среднего и Нижнего Дуная41.

4. Если на вопросе о западных пределах обсуждаемого нами гидронимического пласта мы

вправе здесь не останавливаться (можно предполагать, что он мог простираться до венгерско­
го Подунавья), то восточная оконечность зоны, для которой верны перечисленные выше при­
знаки, маркирована, вероятно, реками Дон (4.3 и след.), Терек (3.2.2) и Кума42. Волга относи­
лась уже к другой ономастической зоне, так как греч. Р а и морд. Rav(o) восходят, видимо, к
авест. ravan- “река”43.

5. В очерченном таким образом ареале, в одной из его частей, располагавшейся по обеим

сторонам Карпат, обитали на западе даки, на востоке — геты. Их наречия, как можно думать,
не слишком отличавшиеся друг от друга, были, согласно недавним оценкам некоторых спе­
циалистов, не диалектами фракийского, а самостоятельным индоевропейским языком, хотя
некоторые черты фонетической эволюции и сближали его с фракийским44. В народе, оставив­
шем древнейший пласт северопонтийской гидронимии, следовало бы скорее всего видеть да­
леких предков (по прямой и боковой линиям) (Urahnen und Uronkel) даков и гетов, отноше­
ние которых к фракийцам мы в силу нашей темы не обсуждаем.

6. Несмотря на то, что наш гидронимический ареал очевидным образом делится на два
расположенных друг за другом пояса (3.3), пока ничто не заставляет нас усложнять получен­
ную выше простую этническую картину, постулируя существование по соседству двух различ­

39 Трубачев О.Н. Названия рек. С.282-284.

40 Schramm G. Eroberer. § 9.3, где критика в адрес: Georgiev Vladimir. Thrace et Illyrien / / Linguistique Balkanique. T. 6, 1963.
P.71-74.
41 Schramm G. Flussnamen verbünd.
42 В качестве притока Каспийского моря, соседнего с ääövtoq (род. п.) “Терек”, Птолемей (Geogr. V. 8. 6) называет
OuÖcovoq (род. п.) — вероятно, Куму. Название явно родственно др.-инд. uda- (ср. род.), алб. и/е “вода”; еще одним
его родственником является, как можно думать, Salmor-ude (соврем. Razelm) — название соляного озера или боло­
та южнее дельты Дуная ( Georgiev V. Introduzione. Р.122), а также Utus “Вит”, южный приток Нижнего Дуная (Младе-
нов Стефан / / Списание на Българската Академия на науките. Т. 9. Клон ист.-филол. и филос.-обществ., 6. София,
1915. С.42-45). См. также: Popoviö Ivan. / / Zeitschrift ftier slavi&che Philologie. Bd.28, 1960. S. 107, где на основе сербско­
го топонима Видровград (или Видровац) близ Ноготина (античное Aquae) реконструируется фрак. Udr-. Оба назва­
ния — ÄÄövraqc его очевидными древнеевропейскими соответствиями (3.2.2) и O ööcovoq, возводимое к индоевро­
пейскому этимону, связанному с водой и засвидетельствованному в том числе и в восточнобалканской гидронимии
— настолько удачно подкрепляют друг друга, что мысль, будто их принадлежность к нашему гидронимическому
пласту является только кажущейся, едва ли правомерна. Следует обратить внимание на возможную связь между эт­
нонимом Udini (Plin. Nat. hist. VI, 38), Ouöai (Ptol. Geogr. V. 8. 13) и т.п., локализируемым на берегах Каспия, и на­
званным O uöcovoq; cm.: Markwart Josef. / / Caucasica. T. 7, 1931. S.23.
43 В 1-м издании этой книги мы придерживались традиционной точки зрения, связывавшей Р а с авест. Rarjha, Rasa
(упоминается в Ригведе); ввиду приведенной мордовской формы, продолжающей 'Ра, такую деривацию пришлось
оставить: Schramm G. Alteuropas nordpontische Namenlandschaft. S.77. Anm.18.
44 Georgiev Vladimir I. / / Revue Roumaine de Linguistique. 10, 1953, 1-3. P.75; Idem. Тракийският език. София, 1957. C.70-
74; Idem. Introduzione. P.139; Reichenkron Guenter. Das Dakische (rekonstruiert aus dem Rumaenischen). Heidelberg, 1966.
Различия в лексике и ономастиконе между фракийским и дакским возникли, по-видимому, достаточно рано:
Duridanov Ivan. Thrakisch-dakische Studien. Традиционного представления о “фракийско-дакском” по-прежнему
придерживаются: Poghirc Cicerone. Les rapports entre le thraco-dace et le balto-slave / / Actes du X-e Congrös international
des linguistes, 1967. Bukarest, 1970. P.765-768; Russu /./. Sprache der Thrako-Daker.
 Между Дунаем и Доном 21

ных народов: одного — вдоль побережья, а другого — в следующем, внутреннем, поясе. Гра­
ница между двумя названиями Дуная *Dänowios и Istros проходила между двумя народами,
говорившими на близкородственных языках — даками и гетами (5.9), а взаимное соответст­
вие между греч. Täva'iq и лат. Dänuvius связывает название, которое, судя по всему, с самого
начала функционировало и в прибрежном поясе с названием другой реки в ее среднем тече­
нии (4.36).
После того как интересующий нас (предположительно, очень древний) гидронимический
ареал очерчен, после того как определены параметры, придающие ему неповторимое своеоб­
разие, осталось подобрать для него подходящее название. Первоначально я предложил тер­
мин “истроданувийский” (histrodanuvisch), но он выглядит искусственным и пока не нашел
отклика. Теперь я предпочитаю заменить его на “древнесеверопонтийский” (altnordpon-
tisch). Этот гидронимический пласт, как я предполагаю, был оставлен народом, который и
индоевропеизировал Северное Причерноморье. Возможно, что земли даков и гетов были за­
падным продолжением области его расселения. Допустимо также, что индоарийская группа
языков восходит к наречию тех “северопонтийцев”, которые далее прочих продвинулись на
восток и юго-восток. С помощью такого допущения можно было бы удобно объяснить, по­
чему *Dänowjos (в качестве названия Дуная и Дона, а также в качестве начального компонен­
та в названиях Днестра и Днепра, ставший гидронимическим лейтмотивом Северного При­
черноморья) имеет надежные апеллятивные соответствия только в индоиранских языках —
и даже более того: был, видимо, изначально чужд гидронимии более западных индоевропей­
ских областей45.

3.3. Особое значение для ранней истории имеет эшелонированность северопонтийского

гидронимического ареала, наличие в нем двух поясов, перпендикулярных течению рек —
прибрежного и внутреннего. Если верно, что Днестр и Днепр, как можно предполагать, носи­
ли в верхнем течении еще одно, третье, название, то вряд ли оно было “древнесеверопонтий-
ским”. *SlovQta “Днепр”, как femininum, выпадающий из установленной выше (3.2.3) нормы
грамматического рода, представляет собой явно древнеевропейское образование, вошедшее в
балто-славянский ономастикой (8.35).
Начнем с лингвистических данных о двух первых гидронимических поясах, которые я, ис­
ходя из соответствующих названий Дуная, именую “истрийским” (histrisch) и “данувийским”
(danuvisch). Когда в VII в. до н.э. (если не раньше) греки познакомились с северным побе­
режьем Понта, они восприняли в свой ономастикой, остававшийся неизменным в течение
всей античности, среди названий восьми северных притоков Черного моря пять, которые не
дожили до нынешнего времени: lorpoq “Дунай”46, lepaooq “Серет”47, Tüpaq “Днестр”, "Ynavtq
“Южный Буг“ (8.17) и Bopuoüevriq “Днепр” (8.26 и сл.). Это были названия рек в нижнем те­
чении, которые лишь в позднейшие эпохи уступили свое место в греческом языке другим на­
именованиям: Aavoüßioq, Aävoußiq “Дунай” (4.9), Zeperoq “Серет” (4.12), Aävacnrpiq “Днестр”
(8.5 и след.), Воуои “Южный Буг“, Aavanpiq “Днепр” (8.5 и след.).

3.4. Во всех перечисленных случаях есть конкретные данные, свидетельствующие, что эти
младшие греческие названия столь же древни, как и старшие, только первоначально они
функционировали в данувийском поясе и лишь затем проникли оттуда в истрийский пояс.

“ Schramm G. Alteuropas nordpontische Namenlandschaft. S.71, где критика точки зрения В.П. Шмида, для которого
dänu— общедревнеевропейский гидроним, неоднократно встречающийся в Британии: Don, Doon(e) *Dänu, однаж­
ды также Dönwy *Dänowwiä (Nicolaisen Wilhelm / / Beitraege zur Namenforschung. Bd.8, 1957. S.245-247). Однако здесь,
возможно, в основе лежит термин, импортированный кельтскими пришельцами из Подунавья (Kretschmer Paul / /
Glotta. T. 24, 1936. S.l).
46Schramm G. Eroberer. § 26.3.1 (здесь этимология и литература).
47Ibid. § 38.7.
24 Раздел I

1. Относительно Aavoußioq надежные указания находим у Страбона и Аппиана (5.10 и

след.).
2. Кречмер неправ, полагая на основе неверных этимологий (4.19), что Aovaarpiqи Aovanpiq—
это названия рек в нижнем течении48, ибо тогда пришлось бы допустить, что в узкой степной
полосе у обеих больших рек издревле существовало два совершенно различных соперничав­
ших названия — “Днестр” (4.18) и “Тирас” (8.1), “Днепр” (4.18) и “Вар” (8.24). Для нашего
ареала это были бы совершенно исключительные явления49, так как гидронимический дублет
Tyras: * TTwros (8.1—8.3) состоит из двух фонетически и семантически сходных образований (и
тем самым не может служить в качестве аналогии), a Bopuodevpq, вероятно, вовсе не был древ­
ним названием Днепра наряду с Var (8.26 и след.). Не приходится думать и о названиях в верх­
нем течении, поскольку тогда слав. *Въпёргъ не могло бы демонстрировать фонетических при­
знаков, говорящих о его заимствовании в славянский самое раннее в первых столетиях н.э.
Кроме того, трудно представить себе, чтобы два столь явно взаимосвязанных гидронима при­
надлежали к абсолютно разным ономастическим зонам, потому что Advaorpic; и Advanpic; не
принадлежат к числу тех общедревнеевропейских названий, которые распределяются по кар­
те относительно равномерно, никак не считаясь с границами ономастических зон. Предполо­
жение же, что мы имеем дело с названиями рек в их среднем течении, не сталкивается с каки­
ми бы то ни было трудностями. Оно объясняет, почему готы, достигшие среднего течения обе­
их рек, усвоили как раз названия, передаваемые греч. Aovaarpiq, Aävanpiq, лат. Danastrus,
Danaper (8.7 и след.). Кроме того, *SlovQta как название верхнего течения Днепра (8.29—8.35)
могло быть вытеснено, конечно, прежде всего названием среднего, а не нижнего течения.
3. Греч. Воуои (8.18) передает славянскую форму, славяне же должны были познакомиться
с Южным Бугом в V в. н.э. во время своей миграции на юг, и именно в его верхнем течении,
которое относится к данувийскому поясу.
4. Применительно к Серету можно на основе языковой соотнесенности с названием сред­
него течения Днестра (4.25—4.28) с известной вероятностью показать, что здесь название
нижнего течения было вытеснено наименованием, первоначально свойственным более верх­
нему участку реки.

3.5. Смены имен не наблюдается в низовьях Прута и Дона. Здесь греки уже в ранней ан­
тичности застали названия, употребляющиеся и по сей день, хотя и в фонетически изменен­
ном виде. *Puretos “Прут”, как будет показано (4.13—4.17), является частью гидронимиче-
ской системы, четыре других члена которой: *Dänowis “ 1. Дунай, 2. Дон”, *Dänowi-sros
“Днестр” и *Dänowi-pros “Днепр” (4.24—4.27) — со всей определенностью, а еще один —
Seretos “Серет” (4.13) — с большой вероятностью относятся к данувийскому поясу (3.4.4).
Следовательно, и относительно *Puretos позволительно предположить то же самое. Это значит,
что у Прута (в отличие от соседнего Серета) с самого начала вообще не было особого названия
для нижнего течения. Возможно, однако, также, что в какой-то момент еше до начала грече­
ской колонизации в VII/VI в. до н.э. здесь произошла первая в нашем ареале унификация гид­
ронима в направлении от среднего течения к устью, которая со временем упразднила членение
древнесеверопонтийской гидронимической зоны на пояса. Географические предпосылки для
установления столь ранней одноименности применительно к Пруту обсуждаются в 5.14.

3.6. Более определенной выглядит ситуация с Доном, образующим одну из крайних осей
“данувийской гидронимической системы” (4.33). Предположение, что *Dänowis “Дон” (4.3 и
след.; 4.15) происходит из того же пояса, что и Днепр, ближайший с запада член этой систе­

48 Kretschmer Р. Zum Balkanskythischen, 2.

49 Об идентификации (кажется, ложной) TKpapoq или Tiapavroq, двух притоков Нижнего Дуная, упоминаемых у Ге­
родота (IV, 18), с Серетом см. 18.1; относительно M arooq “Дунай” см. 18.2-18.3.
 Между Дунаем и Доном 25

мы, и, распространившись на все течение вплоть до устья, уже достаточно рано вытеснило на­
звание прибрежного участка — такое предположение наталкивается на трудности. Вряд ли
интеграция Дона как пути сообщения шла от верхнего лесостепного участка, а не от нижнего
течения, которое должно было играть в сети архаических коммуникаций несравненно более
значительную роль, будучи издревле связано волоком через узкий перешеек с важной тран­
зитной артерией — Волгой. Много вероятнее выгладит представление, что Дон с самого нача­
ла носил одно единственное название на всем своем протяжении50; иными словами — древне-
северопонтийская гидронимическая зона обнаруживает членение на пояса только от Дуная до
Днепра. На примере Дона мы снова сталкиваемся с той древней одноименностью, исключе­
нием из которой, как выяснилось выше (2.1—2.3), и является древнесеверопонтийский гид-
ронимический ареал.

В. Парные образования

4.1. Характерной чертой древнеевропейской гидронимии является наличие в совершен­

но различных областях образований, либо идентичных, либо отличающихся только суффи­
ксами. Так, скажем, Isara или Izera встречаются семь раз. Ala дает восемь разных производ­
ных типа Alantia, Alara, Alna51. Надо думать, эти наименования были почерпнуты из одного
и того же запаса привычных стереотипов, который время от времени обогащался за счет
также во многом традиционной системы варьирования. Видимо, были случаи, когда гидро­
ним как бы “захватывался” при этнических переселениях как кусочек старой родины и бы­
вал использован на новом месте с намерением сохранить память о ней. Но не такие случаи
стали причиной повторяемости названий. Как правило, подобное повторение вовсе не бы­
ло воспроизведением наименования конкретной реки; напротив, гидроним становился сво­
бодным для нового использования только на достаточно большом удалении от реки, нося­
щей это название, когда связь с ней уже утрачивается. Такого рода совпадения, которым
нельзя приписывать характер сознательных реплик (Verweischarakter), есть и в древнесеве-
ропонтийском гидронимическом ареале (3.2.2). Вместе с тем имеются и своеобразные слу­
чаи, которые невозможно объяснить иначе, как предположив, что здесь средствами языка
указывается на определенную связь между двумя реками. Этот феномен парных образова­
ний — еще один важный признак древнесеверопонтийского ареала — мы намерены рассмо­
треть ниже в полном объеме52.

а. Дунай и Дон

4.2. К немногим результатам предшествующих исследований, достаточно надежных, что­

бы быть использованными здесь нами, относится факт, что названия Дуная и Дона восходят
к одному и тому же гидрониму53. В его основе лежит инд.-европ. *dänu- “река”, засвидетель­
ствованное Ведами, в значении “живительная влага”54, и Авестой55. Этот этимон продолжает

50Убедительных данных о конкурирующих наименованиях Дона, в которых можно было бы усматривать наследие не­
когда существовавших региональных названий этой реки в ее верхнем или нижнем течении, нет: см. 18.4.
51См., например: Krähe Н. Hydronymie.
52См. об этом: Schramm G. Alteuropas nordpontische Namenlandschaft. S.71-73.
530 названии Дуная см.: Mueller Мах / / Revue celtique. T. 1, 1870/72. S.135; Foerster Мах / / Zeitschrift fuer slavische
Philologie. Bd.l, 1925. S. 1-25; Thumeisen R udolf// Zeitschrift fuer vergleichende Sprachwissenschaft. Bd.59, 1932. S.13-15.
Предположение о доиндоевропейском происхождении гидронимии, высказанное, например, Ivanescu G. / /
Contributions onomastiques. Bukarest, 1958. R I26-131, нам представляется логической игрой, которая простое реше­
ние вопроса без нужды заменяет сложным и совершенно не поддающимся проверке. По поводу наименования Д о­
на см.: Фасмер М. Словарь. Т. 1. С.528, 529 (здесь и пр. литература).
26 Раздел I

существовать и поныне в осет. don “река”. “Праформа” названия Дуная и Дона представляет
собой его суффиксальное расширение.

4.3. Именно от этого-то расширения многие исследователи старались избавиться, предпо­

лагая, что дошедшие до нас формы, содержащие -w- в исходе основы, суть результат недора­
зумения: при заимствовании в другой язык локатив “у *£>аям-” был воспринят как номинатив
*Dänowios и т.п.5456 Этот ляпсус должен был случиться дважды в двух далеко отстоящих друг от
друга местах: на Дунае и на Дону57. Столь искусственное построение совершенно излишне. На
самом деле суффиксальной была уже исходная форма, как и бесчисленное множество других
архаических гидронимов. Только для русск. Дон, которое, вероятно, и правда восходит к иран­
ской форме без -w-, мы должны будем искать особое объяснение (4.4).

4.4. Необходимо устранить и некоторые другие заблуждения, встречающиеся в литературе.

Первое: суффигирование, как то типично для гидронимов, не меняет семантики основы58.
Второе: название Дунай, по всей вероятности, отнюдь не кельтского происхождения, как по­
стоянно предполагают, исходя главным образом из британских соответствий этому гидрони­
му59. Трудно представить себе, чтобы в соревновании названий наименованию верхнего тече­
ния было отдано предпочтение перед названием более широкого и значительно более важно­
го в транспортном отношении среднего течения. Более того, соотнесенность с названиями
Днестра, Днепра (4.23) и Дона, несомненно, весьма древняя, показывает, что среднее течение
Дуная носило это название, зафиксированное достаточно поздно, задолго до того, как в IV в.
до н.э. кельты продвинулись на юго-восток Европы. Одноименность устанавливалась, таким
образом, в обратном направлении: от среднего к верхнему течению.

4.5. Генеалогическое древо гидронима Дунай, разветвленное по множеству языков, произ­

растает, судя по всему, из единого “корня” *Dänowios — формы, которая этимологически яв­
ляется регулярным производным от dänu- (в количественном отношении второй слог мог вы­

54 Так, следуя К. Хоффману, полагает И. Шнец {Schnetz Joseph. Flussnamen. S.16), вопреки утвердившемуся толкованию
“каплющая влага, роса”. Вариант этого онима с нулевой ступенью аблаута реконструирует на основе балтского мате­
риала В.П. Шмид: Schmid Wolfgang Р. Gewaessemamen zwischen Danuvius und Don / / Slavisches Spektrum: Festschrift fuer
Maximilian Braun / Hg. Lauer Reinhard, Schulze Brigitte. Wiesbaden, 1983 (Opera Slavica, N.F., Bd.45). S.410-422.
55 В.И.Абаев (Archiv Orientalni. T. 24, 1956. S.42-45) предположил, что dänu— это не авестийский апеллятив со значе­
нием “река”, а заимствованное из скифского название Сырдарьи, самой крупной реки из известных Авесте. Тем са­
мым объяснились бы не только сравнение “широкий, как земля, длинный, как dänu-, высокий, как солнце” (Ясна
60, 4), но и тот факт, что историографы походов Александра Великого неизменно именуют Сырдарью (известную
остальной античности под названием 7o^öpvriQ) Танаисом, т.е. имела место адаптация слышанного в Средней Азии
dänu- привычному Tövaiq “Д он”. К аналогичному заключению пришел и Э. Бенвенист (Benveniste Emile. Etudes sur
la langue ossöte. Paris, 1959 [Collection linguistique de Paris, LX]. P.l 19). Освальд Семерени отсоветовал нам присоеди­
няться к этой точке зрения вследствие ее недостаточной доказанности (и недоказуемости).
56 Kretschmer Р. Zum Balkanskythischen, 1. S.5-7; Meister Richard / / Zeitschrift fuer vergleichende Sprachwissenschaft. Bd.78,
1963. S.53-55.
57 Именно это, кажется, и в самом деле склонен допускать В.Георгиев: Georgien V Makrohydronymie. S.189.
58 Искусственным выглядит предположение {Schnetz J. Flussnamen. S.9-18), что *Dänevios (форма, предшествовавшая,
по Шнетцу, Dänuvius) имела будто бы значение, отличное от *dänu- “река” — скажем, “речной бог“ или (Шнетц счи­
тает этот вариант наиболее вероятным) “река, относящаяся к группе водных объектов типа dänu- (т.е. дарующих
благо, богатство)”, “небесный поток”. М. Фасмер, также неубедительно, исходит из первоначального значения “го­
род или местность близ реки” {VdsmerM. Schriften. Bd.l. S.195).
59 См., например: Schnetz J. Flussnamen. S.10; Foerster Мах / / Zeitschrift fuer slavische Philologie. Bd. 1, 1925. S.23; Scherer
Anton / / Britannica: Festschrift fuer H.M. Flasdieck. Heidelberg, 1960. S.249. Предположение Кречмера {Kretschmer P.
Zum Balkanskythischen), что речь идет о скифском образовании, исторически совершенно безосновательно, так как
выше Железных Ворот, где поначалу и была в употреблении форма *Danom-, скифы никогда не обитали. В том, что
название среднего течения вытесняло название верхнего течения, П. Лебель усматривает общее правило {Lebel Р.
Principes. Р.332).
 Между Дунаем и Доном 27

глядеть и иначе). Первоначальный основообразующий гласный прозрачен только в лат.

Dänuvius, которое было введено в латинскую письменность, кажется, Цезарем (Bell. Gail. VI,
25), а благодаря Августу стало составной частью официальной номенклатуры (5.10)60. Вряд ли,
однако, речь идет о кельтской огласовке, услышанной легионерами Цезаря в северо-восточ­
ной Галлии, поскольку тогда пришлось бы считать -uw- свойственным уже этой кельтской
форме — дело в том, что Цезарь, насколько можно судить, последовательно сохранял -ov- в
кельтских именах61. Итак, хотя такая возможность и не исключена (коль скоро кельты могли
заимствовать название Дуная в форме *Dänuw- < *Dänow-: 4.9), она все же маловероятна вви­
ду того, что германская традиция (носители которой познакомились с Дунаем скорее всего на
австрийском его участке, во всяком же случае — в кельтских землях) предполагает именно -о-,
а не -и- во втором слоге (4.5 и сл.). Следовательно, лат. Dänuvius является, вероятнее всего, за­
имствованием доцезаревой эпохи. В пользу такого предположения говорят и исторические
данные. Самый крупный из основанных римлянами в северо-восточной Италии городов —
Аквилея, поддерживал интенсивные связи со Средним Подунавьем задолго до галльских по­
ходов Цезаря; они нашли отражение и в латинском ономастиконе62. Если аквилейцы заимст­
вовали кельтскую форму, употреблявшуюся в среднем течении (ближе к верховьям, где-либо
в районе Carnuntum), то латинская форма с -uv- могла развиться в силу перехода -ow- -u(w)-,
характерного для средних слогов (Nichtersilben) в латинском63.

4.6. Слав. Дунай предполагает, что уже до 500 г. н.э. славяне заимствовали из языка местно­
го населения Среднего Подунавья форму с основой на -/. То же относится и к грекам, воспри­
нявшим применительно к Дону форму Tovoiq (4.10; 12.3). Опираясь на этот параллелизм, я
сделал в свое время вывод, что уже древнесеверопричерноморская праформа должна иметь
основу на -/. Но поскольку такое предположение не подкрепляется аналогичными деривата­
ми от основ на -w в хорошо засвидетельствованных индоевропейских языках, то теперь мне
кажется более логичным усматривать здесь проявление каких-то ауслаутных тенденций в язы­
ках, некогда существовавших на берегах Дуная и Дона, в силу которых -ios давало -is.

4.7. Др.-верх.-нем. Tuonouva (fern.) и т.д. представляет собой заимствованное название,

включенное в группу исконно германских гидронимов на *-a(g)wT> д.-в.-н. -ouwa64. Герм, ö
(нем. ио) мог быть заимствован еще как а, но мог быть и субституцией а, произошедшей в эпо­
ху, когда инд.-европ. а в германских уже дал о, а новый герм, а еще не развился65. Считалось,
что это заимствование (судя по начальному d-, состоявшееся после первого общегерманского
передвижения согласных) было осуществлено маркоманнами на территории современной
Чехии, которые, насколько мы можем судить, около 100 г. до н.э. первыми из германских пле­

60В средневековой традиции лат. Dänuvius оказалось вытесненным формой Danubius — гиперкорректным написани­
ем, введенным романцами, в языке которых интервокальный -Ъ- перешел в -v-. Византийское написание Aavoüßioq
передает обычными для среднегреческого средствами форму на -vios.
61Ср. племенное название Lemovices (Caes. Bell. Gail. VII, 4, 6 и др.), Brannovices, Blannovii, Lexovii, Bellovaci (VII, 75),
топоним Gergovia (VII, 4, 2 и др.) и личное имя Ollovico (VII, 31,5).
62 См. об этом: Calderini Aristide. Aquileia Romana. Milano, 1930. R5-20; Kahrstedt Ulrich. Studien zur politischen und
Wirtschaftsgeschichte der Ost- und Zentralalpen vor Augustus / / Nachrichten der Gesellschaft der Wissenschaften zu
Goettingen, Jg. 1927. Phil.-histor. Kl. Berlin, 1928. S.l-36 (о торговых связях между Аквилеей и Подунавьем). Возмож-
, ность проникновения формы Dänuvius через Аквилею рассматривал Foerster Мах. / / Zeitschrift fuer slavische
Philologie. Bd. Г, 1925. S.14.
63И. Шнетц (Schnetz J. Flussnamen. S.10) предполагает влияние латинских родовых имен на -uvius, тогда как Р. Тур-
найзен ( Thumeysen Rudolf / / Zeitschrift fuer vergleichende Sprachforschung. Bd. 59, 1932. S.13) — лат. flovius — fluvius
“река”.
64О том, как могло произойти это включение, см.: Schramm G. Eroberer. § 26.3.6.
65Hirt Hermann. Beitraege zur Geschichte der deutschen Sprache und Literatur. Bd. 23, 1898. S.318; Schwarz E. / / Archiv fuer
slavische Philologie. Bd. 42, 1929. S.305; относительно прагерм. ä > бсм.: Schramm G. Eroberer. S.102.
28 Раздел I

мен познакомились с Дунаем66. В верхненемецком это название претерпело фонетическую

эволюцию, некоторые детали которой все еще неясны67.

4.8. С.-н.-н. Dunowe, наряду с регулярной формой Dönoweб8, есть, видимо, результат су­
ществовавшей на севере Германии орфографической традиции передавать о как и69, а от­
нюдь не вариант произносительной нормы, который было бы затруднительно объяснить.
Если так, то др.-сканд. Düna, в отличие от существующего мнения70, не могло быть заимст­
вованием из нижненемецкого. Это подтверждается, на мой взгляд, и Сагой о Харвёр
(Hervararsaga) (записанной в XIII в.), где встречаем топоним Dünheiör (8.13), включенный
в контекст чрезвычайно архаической (и в отношении сюжета, и в отношении имен собст­
венных) традиции — Песни о битве с гуннами; традиция эта попала на север, очевидно,
благодаря готско-скандинавским связям эпохи переселения народов, а вовсе не через Се­
верную Германию7172. При заимствовании из готского й в Düna можно было бы трактовать
как субституцию о, произносившегося в готском очень закрыто. Если здесь, и в самом де­
ле, отразился факт сохранения скандинавами знаний о Дунае, несмотря на все катаклиз­
мы, пережитые системой коммуникаций в Восточной Европе в течение раннего средневе­
ковья, то мы снова сталкиваемся со случаем, когда анализ одной из форм гидронима дает
важную историческую информацию.

4.9. Согласно одному источнику, созданному около 400 г. н.э. и ошибочно приписывавше­
муся Кесарию Назианзину, жители Иллирика и некие Vimavoi (т.е. обитатели берегов Дуная
от Сирмия до провинции Верхняя Мезия) именовали Дунай Aavoußnq, что мы вправе читать
как Dänuvis11. Эти данные относятся не к старожилам тех мест, провинциальным варварам, а
к латино- и грекоязычным пришельцам из числа солдат и колонистов, которые, принеся с
собой собственное название Дуная, видоизменили его в исходе основы в соответствии с вы­
говором местного населения. Факт постепенного вытеснения формы Dänuvios в речевом оби­
ходе греко-латинского населения поздней античности подтверждается надписью на щите
первой половины III в. н.э., найденном в Сирии (Aavoußiq)73, а также формой гидронима у
Прокопия74. Если в византийской традиции продолжает употребляться и вариант Aavoußioq,
то как форма классицистская, подчеркнуто уклоняющаяся от просторечной нормы75. Замена
-ios на -is, несомненно, отражает произношение провинциальных варваров на Среднем Дунае.
Адаптация латинской формы к этой туземной ограничилась, по-видимому, исходом из осно­

66Foerster Мах / / Zeitschrift fuer slavische Philologie. Bd. 1, 1925. S.5.

67 О соврем, нем. Donau и бавар.-шваб. Doan см.: Schwarz Ernst / / Zeitschrift fuer Ortsnamenforschung. Bd. 2, 1926/27.
S.157; Pfalz A / / Ibid. S.234; Id e m // M d. Bd. 3, 1927/28. S.51; SchnetzJ. Flussnamen. S.17.
68Schiller Karl, Luebben August. Mittelniederdeutsches Woerterbuch. Bd. 1. Bremen, 1875. S.542. Примеры c Dunowe здесь по
хронике Детмара Францисканца конца XIV в. (Chronik des Franciscaner Lesemeisters Detmar... / Hg. F.H. Grautoff. I
1. Hamburg, 1829. S.9.
69 Lasch Agathe. Mittelniederdeutsche Grammatik. Halle, 1914. S.96 f. (Sammlung kurzer Grammatiken germanischer
Dialekte, 9); Rooth Erik. Saxonica: Beitraege zur niedersaechsischen Sprachgeschichte. Lund, 1949. S. 109-127 (Skrifterutgiv-
na av Kungl. Humaniska Vetenskapssamfundet i Lund, 44). ö в нижненемецких формах подкрепляется др.-англ. Dönua
(трижды в “Орозии” короля Альфреда, IX в.), -иа в котором объясняется паранаучным сближением -еа “река” с лат.
Danubius (Danubie в поэме Elene) {Foerster Мах / / Zeitschrift fuer slavische Philologie. Bd. 1, 1925. S.3.
70 Muellenhoff Karl / / Zeitschrift fuer slavische Philologie. Bd. 1, 1876. S.291; Paff William P. The Geographical and Ethnie
Names in the pidriks Sags. The Haag, 1959. P.61.
71 Schramm G. Horizonte. S.6, 15. Высказанная мною идея — исследовать маршрут сюжета о битве с гуннами путем рас­
смотрения поэтического вокабулярия — насколько мне известно, пока никем не подхвачена.
72 MigneJ.-P. Patrologia Graeca. Т 38. Paris, 1862. Coi. 1093.
73 L’annee öpigraphique, 1925. Nr. 123. P.371. На это свидетельство указал мне Х.-Г. Пфлаум (H.-G.Pflaum).
74 Procop. De aedif. IV, 5.
75 Избранные примеры на византийском материале см.: Brandis / / Real-Encyclopaedie.Bd. 4, 1901. Sp.2103. Так, Кон­
стантин VII Багрянородный (X в.) пишет то Aavoüßioq, то Aävoußiq.
 Между Дунаем и Доном ' 29

вы, тогда как w в Danuvis естественнее всего было бы объяснить сохранением традиционно­
го латинского произношения (4.5). Такие частичные адаптации — явление нередкое среди
имен собственных76.

4.10. Параллельным образованием выступает гот. *Dönaws, которое мы можем реконст­

руировать на основе данных все того же Псевдо-Кесария, который квалифицирует форму
Aouvaurj как готскую77 (передача восточногерманского узкого ö через греч. ои выглядит
столь же нормальной, как и превращение -aws в -aurf8. Готы, конечно же, были наслыша­
ны об этой широко известной реке задолго до того, как они достигли низовьев Дуная, так
что им было известно его германское название Dönaw- (с переходом а > герм. б). Гот.
*Dönaws следует рассматривать как основу на -/-79, в отличие от западногерманского вари­
анта, где гидроним был включен в число образований женского рода на -/-/-//а- (4.7). Это
объясняется, возможно, частичной адаптацией (как и в случае с лат. Dänuvis) к тому про­
изношению, которое готы застали в устах туземцев, обитавших по среднему течению Ду­
ная. Что в восточногерманском гидроним был мужского рода, можно заключить на осно­
ве славянского словоупотребления, которое в данном случае воспроизводит восточногер­
манское.

4.11. В древнеболгарском была в употреблении форма Dunavb80, которую расценивали по-

разному81. Самым простым надо признать объяснение, что славянские анты, достигнув не
позже IV ст. н.э. низовьев Дуная, застали здесь восточных германцев в качестве господствую­
щего этнического элемента и заимствовали их вариант названия82. Возможно, однако, и дру­
гое предположение — что славяне уже располагали географическими сведениями о Дунае бла­
годаря тем обширным внешним связям, которые, как видно, были свойственны Готской дер­
жаве на юге России (9.26-9.32).
Известную лингвистическую трудность составляет а в Dunavb. Дело в том, что в заимство­
ваниях, произошедших до IX в., слав, а указывает не на краткое а, а на долгое а в языке-ори­
гинале. Загадка разрешится, если принять во внимание некоторые имена нарицательные, так­
же заимствованные славянами из восточногерманского и также имеющие а там, где следова­
ло бы ожидать слав. о8384.В таком случае напрашивается вывод, что восточногерм. а при элизии
гласного в последующем слоге и уменьшении, таким образом, количества слогов удлинялся в а,
что и должно было дать слав. а.

4.12. Др.-болг. Dunavb, оформленное как Aouvaßiq, в обиходе византийцев вытеснило

более ранний вариант Aavoüßiq?4. Это произошло, видимо, после того как Империя, в VII
в. оттесненная болгарами от низовьев Дуная, в конце X в. снова смогла раздвинуть свои
границы до дунайских берегов. В окончании -iq, которое не могло возникнуть из Dunavb,
греч. Aouvaßiq следует за гидронимами Aavacrcpiq, Aävanpiq, Tävaiq; возможно и влияние

76Schramm G. / / Zeitschrift fuer slavische Philologie. Bd. 45, 1985. S.67.

77MigneJ.-P. Patrologia Graeca. T. 38, 1862. Col.93. Cap.68: п а р а 6 s Готфок; Aouvaßiq npooayopsu öijsvov. В гл. 144 —
испорченное чтение Aouvaüriq. См. об этом: Schramm G. Ein Damm... S. 132.
78Относительно передачи готской основы на -а через греч. -iq см. ниже 8.8.
79Если бы в восточногерманском была основа на -ijo-, то славяне заимствовали бы форму **Dunavb (муж. род), а при
женской основе на -i/-ijö — **Dunavb (жен. род). В действительности же мы имеем форму Dunavb (муж. род) (4.11).
80Примеры см.: Jagic Vatroslav. Dunav — Dunaj. S.331; Skok Petar. Dunaj et Dunav / / Slavia 7 (1928-29). P.721-731.
81 Предположение Отрембского, что Dunav, Dunaj восходят якобы к *däu-n-, являющемуся вариантом dänu- ( Otrqbski
Jan. / / Die Welt der Slawen. Bd. 16, 1971. S. 190), совершенно невероятно.
82 Об историческом фоне этого заимствования см., например: Hauptmann Ludmil. Les rapports des Byzantins avec les
Slaves et les Avares pendant la seconde moitie du VIteme siede / / Byzantion. T. 4, 1927/28. P. 137—170.
83 Подробнее см.: Schramm G. Ein Damm... III 1.
84Schramm G. Eroberer. § 26.3.9.
30 Раздел I

Aovoußiq (4.9)85. К греческой огласовке восходят формы, закрепившиеся в восточногерман­

ской традиции.

4.13. Славяне, расселившиеся в Подунавье выше Железных Ворот, вместо Дунавъ, употреб­
лявшегося их соплеменниками в низовьях реки, издревле пользовались другим вариантом —
Дунай*6. Из языка сербов, хорватов и словенцев он проник также к чехам, полякам и восточ­
ным славянам. Применительно к украинцам и русским это служит важным свидетельством
того, что тем дальним связям предков этих народов, которые захватили низовья Дуная и о ко­
торых источники сообщают с X в., должны были предшествовать контакты со Средним Поду-
навьем. Эти последние осуществлялись, по-видимому, через южную Польшу, Дуклянский пе­
ревал и Моравские ворота87и должны быть древнее появления норманнов в Восточной Евро­
пе, так как “путь из варяг в греки”, проложенный в IX в., проходил уже через устья Дуная, а
не через его “колено”. Из языка паннонских славян вариант Dunajпроник в мадьярский, в ко­
тором заключительный -у закономерно отпал не позднее начала XIII в. Получившаяся в ре­
зультате Duna дожила здесь до сего дня88.
Расхождения между Dunavb и Dunaj пытались объяснить по-разному89. Германист Карл
Мюлленхоф, авторитетному мнению которого долгое время следовала наука, возводил оба ва­
рианта к различным формам готского названия: Dönawi (им. п.) и Dönawjös/-awja(i) (в косв.
падежах)90. Согласно этой гипотезе, название Дуная в восточногерманском принадлежало к
тем же основам на -i-/-ijö-, что и в западногерманском. Коль скоро в готском на самом деле
имела место основа муж. р. на -/- (4.10), то объяснение Мюлленхофа, и без того не слишком
убедительное, рушится.
В последнее время появились сторонники точки зрения, что в основе варианта Dunaj ле­
жит исконно славянский апеллятив со значением “вода”91. Я подозреваю, что этот якобы
древний апеллятив при ближайшем рассмотрении окажется ничем иным как заимствован­
ным названием Дуная, которое, как то часто бывает с названиями крупных рек, на дальних
расстояниях от них, нашло себе новое применение в качестве обозначения реки, водоема во­
обще92. Но даже если славянский действительно располагал исконным апеллятивом dunaj, вы­
глядит совершенно невероятным, чтобы заимствованный гидроним был сближен с ним толь­
ко в какой-то одной части Славянщины. В пределах тех обширных пространств, по которым
расселились славяне в ходе раннесредневекового переселения народов, подобному явлению
не находится ни одной сколько-нибудь убедительной параллели. Новопереселенцы вовсе не
ждут от названий рек “понятности”, и среди хорошо засвидетельствованных случаев, когда
заимствованные топонимы подвергаются народно-этимологической “подгонке”, кажется нет
именно названий крупных рек, у которых оседали мигрирующие народы93.

85 Формы названия Дуная в восточных литературах отражают A övoußiq: сир. Dönabis и араб. Dunaba (Schnetz Joseph / /
Zeitschrift frier slavische Philologie. Bd. 1, 1925. S.418), а также на сирийской основе, христ.-согд. Dwnbys (Mueller
F. W.K., Lentz W. / / Sitzungsberichte der phil.-histor. Klasse der Preussischen Akademie der Wissenschaften, 1934. S.515).
86 Schramm G. Eroberer. § 26.3.11; Idem. Venedi.
87 Schramm G. Gentem suam. S. 1-10.
88 Moör Eiemir / / Zeitschrift fuer Ortsnamenforschung. Bd. 6, 1930. S.8, § 7.
89 История вопроса изложена в: Skok Р. Dunaj. Р.721-731.
90 Muellenhoff K arl/ / Archiv fuer slavische Philologie. Bd. 1, 1876. S.292.
91 Udolph Joseph. Studien zu den slavischen Gewaessemamen und Gewaesserbezeichnungen: Ein Beitrag zur Frage nach der
Urheimat der Slaven. Heidelberg, 1979. S.359-367 (Beitraege zur Namenforschung. NF. Beiheft 17). З.Голонб (Got^b Z.
Origins. P.239-242), следуя идее Я.Розвадовского, утверждает, что от этого древнего апеллятива dunaj славяне произ­
вели и название Днепра. Однако приведенные исследователем доводы не убеждают.
92 Schramm G. Cäsarb. S.275-278.
93 О феномене “подгонки” как типологическом элементе варьирования географических названий см.: Schramm G.
Eroberer. S.48-56.
 Между Дунаем и Доном 31

Оставим в стороне другие объяснения, которых я также не могу принять94и зададимся во­
просом: в каком же направлении следует прежде всего искать решение? Различие между
Dunavb и Dunajb, как мне представляется, следует связывать с тем обстоятельством, что славя­
не, вышедшие в начале VI в. к Дунаю, двигались двумя раздельными потоками: анты и скла-
вены — ниже Железных Ворот; а вверху — другие, западные славяне. Впоследствии все эти
славянские группировки, продвигаясь по расходящимся маршрутам, заняли постепенно все
балканские земли Империи, пока в 602 г. аварские союзники склавенов не покончили с само­
стоятельностью антского союза. Теперь, когда Византия была вынуждена выпустить из своих
рук дунайский “замок” — Железные Ворота, славяне получили полную возможность рассе­
литься на всем протяжении Среднего и Нижнего Дуная. В полном соответствии с таким хо­
дом исторических событий, судя по всему, развивалась и гидронимическая ситуация. Если ан­
ты в низовьях Дуная усвоили восточногерм. *Dönäw, то их ближайшие языковые родственни­
ки выше Железных Ворот заимствовали из языка местного населения (т.е., очевидно, абори­
генов негерманского происхождения) сходную, но несколько отличавшуюся исходом основы
форму названия. Первоначальная концовка -ios, как мы уже видели (4.9), здесь упростилась
в -is. О том, что тем временем исчез и первоначальный интервокальный -м-, можно сделать
вывод на основании двух топонимов: Potaissa (соврем. Турда в Трансильвании) и Naissus (сов­
рем. Ниш в Восточной Сербии); оба они локализуются в прилегающем к Дунаю и протянув­
шемся с севера на юг регионе, который открылся славянам, после того как они переходили
Дунай под Белградом95. В обоих названиях между вторым и третьим от конца слогом находит­
ся, видимо, -W-, впоследствии выпавший. Во фракийском (как в албанском, который я счи­
таю потомком западнофракийского) -о- дал -а-. Относительно -а- я в другом месте показал,
что он перешел в -о- в ходе процесса, начавшегося на северо-востоке и охватившего в итоге
все варварские наречия Юго-Восточной Европы96*. Таким образом, выше Железных Ворот
славяне должны были, вероятно, застать форму *Dönais. Она не могла быть заимствована с
точностью до звука, иначе мы должны были бы иметь соврем, слав. **Dunoj.
Скорее надо предположить, что уже имевшаяся в славянском форма *Dönävos (> Dunavb),
заимствованная у восточногерманского населения низовьев Дуная, была лишь частично, в
концовке, уподоблена форме *Dönai-91. Так образовалась форма *Dönajis, что впоследствии да­
ло Dünaj.
Итак, мы приходим к выводу, что в результате двух независимых друг от друга заимствова­
ний возникли параллельные славянские формы *Dönävb и *Dönajb, первая — ниже, вторая —
выше Железных Ворот. Различие между -v- и -у- сохранилось и по сей день, тогда как разни­
ца в количестве предшествующего гласного (а: а), разумеется, вследствие межрегиональных
контактов выравнялась: а, объяснимый только в предположении восточногерманского ори­
гинала, распространился и на Среднее: Подунавье, где он не был первоначальным.

94Kiparsky V Lehnwoerter. S.196: “Переход *- vö ( - уъ) -j , возможно, отражает то же явление, которое наблюдается также
в существовании таких пар (до сих пор, насколько мне известно, не получивших объяснения) как слав, dolovb ~
doloj, domovb ~ domojvum в характерном для сорбского переходе ew’ > -ej в ауслауте: верхнесорб. morchej < *тъгкъуъ,
cyrkej < *сыкъуь и др.” Все это кажется мне сомнительным, потому что исходить надо, разумеется, от засвидетельст­
вованной формы Dunavb, а не из **Dunovb (как делает Кипарский), которое нигде не упоминается (Stender-Petersen
A. Lehnwortkunde. S.346). Сам А.Стендер-Петерсен видит в Dunaj видоизмененное причастие “дующий” от слав.
duti, dunQti, что семантически неубедительно.
95По поводу Naissus см.: Schramm G. Eroberer. § 34.6. Что касается этимологии, то сейчас я склонен поддерживать
B.П.Шмида, который исходит из *näu(i)jä, *nayä “корыто, желоб, река” (Schmid Wolfgang R / / Studia classica et orien­
talia Antonio Pagliaro oblata. Roma, 1969. S.217-222.
%Schramm G. Eroberer. S.95-103; Ein Damm... II I4.
97В другой работе (Schramm G. Eroberer. S.70-95) я предположил, что в ауслате местной “варварской” формы развился
редуцированный -а, который в конце названий рек преобразовывался в слав, -а, давая имена женского рода. То, что
вданном случае такой гидроним женского рода не возник, объясняется, по-видимому, также неполным отклонени­
ем от первоначально заимствованной формы на - уь, которая была мужского рода.
32 Раздел I

Но почему же в таком случае оказались столь цепкими остальные различия между двумя
славянскими формами? Очевидно, мощное препятствие на пути коммуникаций по Дунаю -
Железные Ворота, которое на тысячелетия законсервировало разрыв между *Dänowis и Istros
(5.10), и на этот раз помешало полной унификации названия.

4.14. В румынском название звучит Dunäre(a) (впервые зафиксировано в 1654 г.); речь идет
об имени женского рода с ударением на начальном слоге. Предлагался целый ряд толкований
этой формы, которыми, я думаю, в этой новой редакции книги нет нужды заниматься с той
степенью подробности, с какой то уже было проделано мной в работах 1973 и 1981 гг.98Ясно,
что румыны не унаследовали варианта Dänuvis, который употребляли латиноязычные насель­
ники Империи (4.9). От кого же они могли получить форму, давшую Dunäre в современном
языке? Как и многие до меня, я подумывал о дакийском субстрате, который оставил в румын­
ском значительное лексическое наследие, хотя и исключительно апеллятивное (Dunäre был
бы среди них единственным топонимом). Однако затем, основательно размышляя над дис­
куссионной ранней историей румын, я пришел к заключению, что они вовсе не являются по­
томками латиноязычной части населения Дакии, оставшегося там, после того как римляне
оставили эту провинцию при Аврелиане (около 275 т.)) Скорее всего предками румын
(Urrumänen) были беженцы из северных окраин Империи, с юга примыкавших к Саве и Ду­
наю, которые примерно в начале VII в. нашли себе убежище в центральном горном массиве
Балканского полуострова, где сейчас проходит западная граница Болгарии99. Со временем эти
романские беженцы утратили, очевидно, связи с Дунаем, а как следствие — и само его латин­
ское название. Вместо него они, по-видимому, заимствовали позднее вариант *Dönäis от кого-
нибудь из исконных насельников, скажем, албанцев, с которыми они в VII—IX вв. жили в тес­
ном симбиозе, или от славян, которые создавали вдоль Дуная свои первые поселенческие аг­
ломерации, осваивая новые для себя пространства — точно ответить на этот вопрос уже едва
ли возможно. Переход -ön- > -ип- является для румынского закономерным, как это видно из
Ьип < лат. bonus. Интервокальный -г- в Dunäre является, вероятно, вставным с целью избежать
гиатуса, примеры чего мы имеем, кажется, и в аге “он имеет”, и в aiurea “где-нибудь”, если
они восходят к лат. habet и aliubi100. Коль скоро предки румын позаимствовали свое название
Дуная у жителей его берегов, то заключительное -е, возможно, передает -э языка оригинала,
тогда как праалбанская форма звучала, по всей вероятности, как *Donaid (с типичной и для
албанского элизией интервокального -w-). В таком случае дальнейшее превращение этой
формы мужского рода в румынское femininum на -е происходило бы точно так же, как в рум.
pasäre “птица”, по аналогии с другими именами женского рода типа таге “море”, sare “соль”
и субстантивированными инфинитивами вроде cintäre, рипеге. Не менее вероятно, однако, за­
имствование слав. Dunaji-.

4.15. Название Дона с большой вероятностью восходит к тому же образованию *Dänowis,

что и русск. Дунай и его многочисленные соответствия в различных языках. Исчезновение -w-
в др.-греч. To v o 'iq , неоднократно засвидетельствованном, начиная с Геродота (IV, 20), предста­
вляет собой, разумеется, собственно греческое явление, тогда как начальный Т-, вместо того
D-, который сохранился в слав. Dom, нуждается в более сложном объяснении, которым мы
займемся позже в разделе III. Почему в греч. Tävaiq в первом слоге мы вместо первоначально­
го -о- (или по крайней мере -е-) находим -а-, а вместо -/о- в заключительном — /-, сказать не
беремся, ибо слишком мало знаем об исторической фонетике языков, которые участвовали в
формировании этого варианта гидронима.

98 Мое толкование в работе: Schramm G. Eroberer. § 26.3.5, тем самым, устарело.

99Schramm G. Ein Damm... IV 1.
100 Skok P. Dunaj.
 Между Дунаем и Доном 33

*
4.16. В славянском закрепилась форма Dom, засвидетельствованная уже “Повестью вре­
менных лет”. Славяне, познакомившиеся с Доном, как можно думать, лишь при своем про­
движении на юго-восток Европы, слышали в его названии, несомненно, краткий -а- в на­
чальном слоге, что не согласуется с предполагаемым долгим -а- в праформе. Это обстоятель­
ство разъясняется при допущении (вероятном также и исторически), что славяне позаимство­
вали название у аланских предков современных осетин, в языке которых ср.-иран. а перед п
давал о. Труднее найти причину исчезновения -0- в слав. Dom. Мысль, будто славяне воспри­
няли -ovb в первоначальном заимствовании как показатель дательного падежа и таким путем
реконструировали Dom как форму именительного101, не выдерживает критики ввиду малой
употребительности дательного падежа гидронимов. Заимствованная форма на - vö заведомо
была бы включена либо в число гидронимов на -ovb/-evb (4.6), либо в группу гидронимов жен­
ского рода на -у (в генетиве — на -vz), склонявшихся по типу церк.-сл. брады “топор”, любы
“любовь” и в итоге давших образования на -ev (как польск. Narew, Ponikiew) или на -v(i)a
(польск. Lukwa, Studwa). Надо полагать, среди славянских водных названий на -va есть и за­
имствованные102. Следовательно приходится думать, что -w- выпал скорее всего уже в север­
ноиранском языке-оригинале. Возникает впечатление, что суффиксальная форма *Dänowis,
которую застали скифы в момент своего появления в Северном Причерноморье, была заме­
нена в их языке той бессуфиксальной формой Dänu-, которая дожила и до наших дней в осет.
dort “река”103104.Возможны, впрочем, и другие объяснения.

4.17. В одной из песен Старшей Эдды (Rlgpula, стих 48) упоминаются два мифологических
персонажа, составляющих пару: Danrok Danprш . Поскольку имя Danpr тождественно извест­
ному по другому поэтическому произведению заимствованному названию Днепра, которое
восходит к готской традиции (8.7), то и в Danr позволительно видеть название Дона105. Веро­
ятно, и здесь сохранена форма гидронима, существовавшая в языке готов на юге России. Бы­
ла ли она заимствована из аланского или славянского, сказать не беремся.

б. Серет и Прут

4.18. Сначала Серет, а затем Прут впадают в самое низовье Дуная близ Галаца. Обе реки бе­
рут начало в Северо-Восточных Карпатах и, сперва параллельно Днестру, а потом все сильнее
отклоняясь на юг, пробиваются через плато, прилегающее с востока к венцу Карпатского
хребта. Сейчас Прут почти на всем своем протяжении образует границу между Румынией и
Молдавией, а Серет, за исключением небольшого украинского участка в верховье, протекает
по Восточной Румынии.
У лингвистов название Серета не вызвало затруднений, тогда как толкование гидронима
Прут было всегда сопряжено со сложностями. Тот гидроним, разновидности которого нахо­
дим ныне в укр. Серет, рум. Siret(ul), засвидетельствован только с середины X в. — впервые у
Константина Багрянородного: Хбреюд (De adm. imp., 38.71) наряду с Еарат (гл. 42.63). Столь
поздняя фиксация объясняется, очевидно, тем, что речь идет о названии, первоначально упо­
треблявшемся в районах, расположенных выше по течению, так что оно находилось вне кру-

mSchmid Wolfgang Р. / / Reallexikon der germanischen Altertumskunde. Bd. 5, 1984. S. 604.

102Rieger Janusz / / Slavia Orientalis. T. 14, 1965. S.363-365 (литер.); Melich Janos / / Zeitschrift fuer slawische Philologie. Bd. 9,
1932. S.84.
103Предположение о заимствовании славянами именно иранской формы хорошо согласуется с вероятным иранским
происхождением названия Хопра, самого большого (1008 км) притока Дона (Gotqb Z. Origins. Р.299).
104Edda: Die Lieder des Codex Regius nebst verwandten Denkmaelem / Hg. Gustav Neckel. Bd. 1: Text. 4. umgearb. Aufl. von
Hans Kuhn. Heidelberg, 1962. S.287.
105 Поэтическая традиция скандинавов сохранила также названия Волги (13.14), Карпат и Урала (?) (Schramm G.
Horizonte. S.14-16; Idem. Neues Licht. S.214-217).
3-295
34 Раздел I

гозора классической античности. В нижнем течении река носила другое наименование (3.3).
Для ономаста молчание античных источников в данном случае — не слишком большой
ущерб, потому что он может с достаточной определенностью установить, как это название Се-
рета выглядело бы у Геродота, будь оно ему известно — Херетод, т.е. точно так же, как полтора
тысячелетия спустя у Константина VII. Топонимическое соответствие находим у Прокопия:
Херетод — название одной из крепостей в Дардании (De aedif. IV, 4), а у Диона Кассия зафик­
сирован близкий этимологический родственник гидронима: зап.-балк. Xeptnov— местное на­
звание в Далмации (Dio Cass. 56, 12, I)106. В ближайших окрестностях Серета этот гидроним
встречается еще однажды как название левого притока Верхнего Днестра. Уже давно устано­
влено, что в основе лежит древнеевропейское образование, сохранившее удивительно неиз­
менным свой первоначальный фонетический облик несмотря на долгую и бурную историю:
др.-европ. *Seretos с основой *ser “течь” (которая использована во множестве водных назва­
ний), расширенной формантом -eto-.

4.19. Сложнее обстоит дело с Прутом. Хотя письменная фиксация этого дожившего до на­
ших дней названия и начинается существенно раньше, но она обескураживающе пестра. Со­
гласно Геродоту (IV, 48), скифы выговаривали Пората, тогда как греки — Пиретод. У Констан­
тина находим Вроитод (гл. 38.70) наряду с Воирот (гл. 42.63). Рум. Prut(ul) соответствует укр.
Прут. Большинство попыток свести это разнообразие к единому родословному древу покои­
лось на постулате, что корнем этого последнего была та или иная иранская форма. Однако все
такого рода попытки оказываются тупиковыми. Я достаточно показал это в 1-м издании на­
стоящей книги, и не вижу нужды снова вдаваться во все прежние толкования.
Коль скоро для большинства исследователей скифское происхождение гидронима было
вне сомнений, то в семействе засвидетельствованных форм Пиретбд оставалось нелюбимым
дитятею. Фасмер предполагал здесь адаптацию иранского названия греческому апеллятиву
пиретод “лихорадка”107, хотя сама семантика последнего не рождает никаких “водных” ассо­
циаций, да и исходная иранская форма (как это видно из Порота) вовсе не была столь трудно­
произносимой для грека, чтобы заставить его ухватиться за первое попавшееся созвучное сло­
во. Там, где Пиретод включалось в цепочку взаимосвязанных форм, это происходило либо без
лингвистического обоснования108, либо с помощью крайне сомнительной конструкции: сог­
ласно Петару Скоку, Прут через промежуточную ступень *Pbrutb происходит из *Perütos, ко­
торое, сравнительно с Пиретод, представляет собой результат такой же метатезы гласных, как
(предположительно!) и слав. Dunavb (4.6) сравнительно с Dänuvius “Дунай” (4.10). Прежде чем
поверить, что дако-мизийские говоры были склонны менять местами гласные первого и вто­
рого слогов, есть смысл предпринять еще одну попытку толкования, но с самого начала.

106 Krähe Н. Hydronymie. S.307, 336, 339; Idem / / Indogermanische Forschungen. Bd. 57, 1939. S. 127-132 (здесь об основе
*ser в западнобалканских названиях).
107 Vasmer М а х // Zeitschrift fuer slavische Philologie. Bd. 9, 1932. S.132; Фасмер M. Словарь. T. 3. C.390.
108 Старое заблуждение М.Фасмера снова реанимирует один мой немецкий коллега, который в своей критике в ад­
рес 1-го издания этой книги настаивает на том, что второй гласный в ПиретРс; был следствием interpretatio graeca.
Если так, то можно постулировать форму *Purntos, формант которой дал в славянском -о, как и во всех славянских
гидронимах на -ntos) (Schmid Wolfgang Р. / / Indogermanische Forschungen. Bd. 80, 1975. S.438). Это сложное постро­
ение является частью тотальной атаки на выделяемые мною северопонтийские гидронимические пары, существо­
вание которых В.П.Шмид отрицает полностью. Но как раз на данном примере хорошо видно, сколь велики долж­
ны быть шоры, чтобы не замечать очевидного. Ведь -е - в Пиретод засвидетельствован уже в V в. до н.э., да и не­
двусмысленное структурное сходство с Хёретод доказывает его исконность. В.П.Шмид же попросту отбрасывает
этот -£- на том единственном основании, что с X в. н.э. фиксируется традиция, представляющая формы без -е-!
Мои контраргументы (Schramm G. Alteuropas nordpontische Namenlandschaft. S.72, 73) не поколебали уверенности
критика и свою точку зрения В.П. Шмид повторил в другой работе: Schmid Wolfgang Р. Urheimat und Ausbreitung der
Slawen / / Zeitschrift ftier Ostforschung. Bd. 28, 1979. S.405-417. Вот печальный результат непозволительного в науке
подхода cum ira et studio.
 Между Дунаем и Доном 35

Если в 3.1 утверждалось, что скифы, проникшие в южнорусские степи лишь в VIII в. до н.э.,
наверняка застали здесь стабильную гидронимию, которую они могли в тех или иных случаях
модифицировать, но вряд ли совершенно заменили ее собственными новыми названиями, то с
еще большим правом это можно утверждать относительно Дакии, где сохранилось старое тузем­
ное население. Во всяком случае противоположное суждение следовало бы обосновать с помо­
щью надежных данных и лишь потом строить на нем как на данности свои этимологические
конструкции. В соответствии с современным уровнем знаний значительно более логичной вы­
глядит рабочая гипотеза, что рассматриваемое нами название восходит к доскифскому образова­
нию, которое принадлежит к тому же древнесеверопонтийскому гидронимическому пласту (3.2),
что и совершенно очевидно нескифский гидроним Серет. То, что эта праформа, как можно до­
гадываться по слав. Prutb, была мужского рода, противопоставляет ее иранской норме (где назва­
ния рек женского рода: 3.2.4) и подкрепляет таким образом наше предварительное допущение.
То же самое можно сказать и о морфологической структуре др.-греч. Пиретбр, которая явно обна­
руживает формант, присутствующий и в Zgpewq. Можно ли, исходя из формы üupeTöq, понима­
емой не как народно-этимологическая переделка, а как точная передача (вероятно, греческими
колонистами VII в. до н.э.) гетского варианта *Puretos, вывести прочие формы?109

4.20. *Puretos этимологически сопоставимо с лит. purvas “болото, грязь”, purlyti “проли­
вать” и т.п.110 Заслуживает внимания мысль, не восходит ли осет. furd/ford “река” к варианту
лексемы *Puretos с другой ступенью аблаута?111 В языке скифских пришельцев *Puretos должно
было превратиться в *Purata-. Это последняя форма у Геродота закономерно дала Порота: по­
скольку в эпоху отца истории греч. и уже не произносился как и, то для передачи чужого и ес­
тественно было бы воспользоваться греч. о. Воират объяснимо как воспроизведение иран.
*Purata- в одном из языков северопричерноморских тюрок112, так как начальный В -, за кото­
рым в среднегреческом с равным успехом может скрываться и В-, и V- оригинала, и выявля­
ется нормальной субституцией непривычного для тюркского языка Р-. Можно было бы, ко­
нечно, также предположить, что -а- в Воират возникло из -е- (находившегося здесь в той или
иной славянской форме, заимствованной печенегами) в результате алтайской гармонизации
гласных, не допускавшей е и и в одном слове. Раз печенежское название Серета звучало как
Хорог, хотя *Seret было вполне удобопроизносимо, то причиной тому, как можно догадывать­
ся, явилось выравнивание исхода основы по Воират “Прут” (с которым печенеги, двигавши­
еся с востока, пришли в соприкосновение раньше, чем с Серетом), а это -ат определило уже
и Zap- в результате регрессивной гармонизации гласных. Но почему в этих печенежских заим­
ствованиях не передан тогда конечный слав. -5, который отразился в Koußou “Южный Буг“
(1.10)? Кроме того, пришлось бы постулировать, что в языке славянских обитателей берегов
Прута название реки звучало *РъгеН> еще в IX в., хотя в 4.22 показано, что развитие нерегуляр­
ной формы *PbrQtb мыслимо лишь в том случае, если оно имело место во время проникнове­
ния славян в бассейн Прута, т.е. четырьмя веками ранее. Итак, очевидно, надо остановиться
на гетско-иранско-тюркской цепочке. Невозможно только ответить на вопрос, действитель­
но ли печенеги еще застали на Серете и Пруте сарматское население, или достаточно точные
знания о реках западных областей они принесли с собой из-за Дона (8.25).

109 Treidler Hans Ц Real-Encyclopaedie. Bd. 47, 1963. Sp.21.

1.0Иначе: Schmid Wolfgang R / / Indogermanische Forschungen. Bd. 80, 1975. S.438: неубедительно, cp. ниже прим. 119.
1.1Так правильно Idem. Там же.
пгВоирдт и ZapÖT у Константина Багрянородного (De adm. imp. Сар. 62.63) заимствованы из некоего итинерария —
описания северной границы Византийской империи от Белграда до Кавказа (см. коммент. Дюла Моравчика в кн.:
Constantine Porphyrogen. De adm. imp. Vol.2. P.153). Из письма Х.В.Бранда я не без улыбки почерпнул, что печенеги
могли, оказывается, воспринимать Хорог как словосочетание со значением “буланая лошадь”, а Воирйт — как “се­
рая лошадь”. Для того, чтобы объяснить эти формы вовсе не обязательно прибегать к таким гипотетическим народ­
ным этимологиям.
V
36 Раздел I

4.21. Итак, остается “неоприходованным” всего один вариант — слав. Prüfe, впервые за­
свидетельствованный Константином Багрянородным (De adm. imp., 38.70)113и закрепивший­
ся также в румынском114. Почему в этом варианте отсутствует первый гласный исходной фор­
мы *Puretos, понять нетрудно: в славянском он должен был превратиться в -ъ-, а затем исчез­
нуть в слабой позиции. Вройте; Константина уже предполагает безъеровую форму. Здесь пе­
ред нами весьма раннее (сер. X в.) свидетельство фонетического процесса, который в болгар­
ском датируется X, а в древнерусском — XII веком115. Поскольку гидроним был воспринят ви­
зантийцами, надо думать, скорее всего из уст именно болгар, а не самих обитателей прутских
берегов, слишком удаленных от границ Империи, то в данном случае никаких историко-фо­
нетических трудностей не возникает.
Неясным остается, почему на месте ожидавшегося -е-, который и сохранился во втором
слоге слав. Serefe, в слав. Prüfe находим -«-. Здесь мы сталкиваемся со сбоем, нерегулярностью
в фонетической эволюции форм. Маловероятно, чтобы этот сбой произошел в то время, ко­
гда -и- в слав. Prüfe уже действительно произносился как и, ибо артикуляционный разрыв ме­
жду е и и слишком глубок. Предполагаемое Георгиевым влияние укр. пруд “быстрое тече­
ние”116могло бы быть принято, если бы существовала полная омонимия этих двух лексем. На
самом же деле наблюдается фонетическое тождество с укр./русск. прут. Трудно поверить, что
славяне совершили “прыжок” от е к и, ориентируясь на апеллятив, семантически отнюдь не
идущий к названию реки. Кроме того, сама возможность аттракции лексемой пруд < слав.
*prQdb предполагает, что -ъ- в *РъгеЯ> уже пал, а это могло случиться только накануне написа­
ния трактата Константина, и было бы просто чудом, что этот автор успел зафиксировать ре­
зультат такой аттракции — Вройтос;.

4.22. Чтобы найти более убедительное решение, надо учесть, как это название могло вы­
глядеть раньше, -и- в Prüfe может быть рефлексом «-содержащего дифтонга, но такое допуще­
ние мало что дает, так как пропасть между подобным дифтонгом и -е- ничуть не меньше, чем
между -и- и -е-. Другое дело и < <?, поскольку в позднем общеславянском имеется достаточное
количество примеров переходов -е-, -/-, -«- в носовые; обычно их трактуют как экспрессив­
ные формы. Иногда наблюдаемая интерференция различных корней, видимо, не представля­
ет собой самостоятельного словообразовательного типа, а также является результатом жела­
ния придать лексеме большую выразительность. Так, польск. plspac, “сбивать, путать”, русск.
плутать есть, вероятно, вариант неназализованного plesc, плести, интерферированный с на­

113 Поначалу кажется, что Вройтос; представляет собой славянскую форму, попавшую к византийцам благодаря
печенежскому посредничеству, так как В- вместо Р- выглядит нормальной для тюркского субституцией (как в
Воирдт), а само имя, вместе с Гёретос;, вписывается в контекст каталога из пяти главных рек Печенегин (1.6).
Но в таком случае пришлось бы допустить, что в печенежском имела место конкуренция двух форм для каж­
дого из гидронимов (в тюркоязычности вариантов Воирдт и Ю рдт сомневаться не приходится) — а это мало­
вероятно. Скорее всего, I s p E T O c ; и Вройтос; непосредственно отражают славянские формы. В- же возник, ви­
димо, уже на византийской почве в результате ученой адаптации к одному из громких названий античности -
точно так же, как ТройЛЛод “Д нестр” в том же каталоге, похоже, испытало воздействие созвучного греческо­
го слова (8.1).
114 Согласно П.Скоку, румынская форма производна от славянской (Skok Р. Dunaj. Р.726). Прут как название неболь­
шой речки в бассейне Верхнего Днестра ( Трубачев О.Н. Названия рек. С.220) есть, разумеется, перенесение назва­
ния притока Дуная, возникшее, возможно, в ходе обратного переселения сюда одной из групп славян, которые,
найдя на новой родине знакомый Серет (см. примеч. 125), дополнили его до привычной пары. По поводу такого
предполагаемого переноса ср. миграцию наименований города Переяславль и реки Трубеж с юга на северо-восток
Киевской Руси, а также другие аналогичные примеры {Дубов И.В. К проблеме “переноса” городов в Древней Руси
/ / Генезис и развитие феодализма в России. Л., 1983. С.70-82). Так или иначе, но допускать, будто славяне выровня­
ли местное название крупного притока Дуная **Puretos по имени незначительной речушки Прут, не приходится.
1.5 Shevelov G.Y. Prehistory. Р.458.
1.6 Георгиев В. Исследования. С.255; Jurkomki Marian. Ukrairiska terminologia hydrograficzna. Wroclaw, 1971. P.457.
 Между Дунаем и Доном 37

зализованным польск. petac “связывать”, русск. путать1X1. Тем самым становится ясна фор­
мальная процедура, к которой мог прибегнуть один из славянских диалектов, модифицируя
наличные формы: к достаточно обычной замене -е- на -<?-; последний надо понимать как аб-
лаутное чередование с а этот, в свою очередь — как назализованный вариант -е-. Но что
за загадочная причина побудила славян воспользоваться этой процедурой? Ведь при варьиро­
вании названия реки едва ли могло играть какую-либо роль стремление к языковой экспрес­
сивности.
Ответ на этот вопрос находим не в грамматиках, а на географической карте. Между Дне­
стром и Прутом в их среднем течении, примерно параллельно им, протекает река Реут, впа­
дающая в Днестр ниже Дубоссар. По убедительной этимологии Фасмера, ее название восхо­
дит к слав. *revQt-, архаическому причастию настоящего времени от слав. revetim: как Реут —
название одного из колоколов Московского Кремля. (Как выглядел оригинал этого славян­
ского заимствования, неизвестно, так как не ясно, имеем ли мы дело с регулярным заимст­
вованием “звук в звук” или с выравниванием по распространенному апеллятиву.) Таким об­
разом, то самое -Ш-, которое до сих пор противилось сколько-нибудь приемлемому объясне­
нию, встречается снова в названии ближайшей на восток реки, причем на этот раз этимоло­
гически вполне на месте. Этих данных уже вполне достаточно, чтобы добыть из них все для
нас необходимое.
Славянским переселенцам, широким потоком хлынувшим (во второй половине V в. н.э.?)
в лесостепную полосу между Днестром и Днепром, бросился в глаза отличительный признак
гидронимии этой зоны, делающий ее столь непохожей на ситуацию на их прежней родине —
парность, взаимосоотнесенность названий Днестра и Днепра, главных речных магистралей в
этих краях (4.24). Такая манера давать параллельным рекам параллельные же наименования
произвела впечатление на славян, и они воспользовались ею, когда при своем дальнейшем
продвижении на юго-запад, дав собственное название *RevQt- первой с запада реке, парал­
лельной Среднему Днестру, они затем уподобили ему заимствованное название второй парал­
лельной реки — Прута: *Pbrefo > *PbrQtb. Установив новый гидронимический параллелизм Ре­
ут : Прут, славяне разрушили древнюю связку между названиями Прута и Серета, но это про­
изошло, по всей видимости, вследствие того, что Прут попал в поле их зрения тогда, когда Се-
рет оставался им еще неизвестен. Знакомство славян с Серетом состоялось, очевидно, позд­
нее, когда время для ревизии названия уже было упущено, так как вариант *PbrQfo успел за­
крепиться в славянском117*19.
Та разрушенная славянами первоначальная парность, в которую было включено название
Прута, будет еще предметом нашего рассмотрения ниже (4.25 и след.). При этом выяснится,
что гидронимы Серет и Прут не только связаны между собой, но и совершенно особым обра­
зом отразились в паре Днестр — Днепр.

117Тем самым предполагается, что ко времени создания трактата “Об управлении империей” в том славянском наре­
чии, из которого заимствовано Вроитор, переход о > и уже совершился. Это возможно, так как в тех областях сла­
вянского языкового ареала, в которых деназализация раньше или позднее имела место, она была если не в полной
мере, то хотя бы частично реализована в течение X в. ( VaillantA. Grammaire comparee. Р.153). Как полагают, переход
о > и зафиксирован у Константина Багрянородного в названии одного из днепровских порогов BepourQrf = * Уьгись
(De adm. imp. Сар. 9.62); см., например: Schevelov G.Y. / / Slavic World. Vol.4, 1955. P.513-516.
mVasmer Max. Alte slavische Participia / / Melanges linguistiques offerts äM.Holger Pedersen. Aarhus, 1937. S.393-396 (Acta
Jutlandica. T.IX/1). Реут протекает по территории, на которой древнейшая гидронимия имеет безусловно дославян-
ское (“древнесеверопонтийское”: 3.2.7) происхождение ( Трубачев О.Н. Названия рек. С.277), поэтому и здесь, как
можно думать, неславянское наименование было либо заменено славянским, либо видоизменено в соответствии с
каким-то привычным для славян гидронимом; название Реут или синонимичные ему Реутиха, Ревуча, Ревун неод­
нократно встречаются в русскоязычном ареале ( VasmerM. Op. cit. S.394; Фасмер М. Словарь. Т.З. С.476).
119В.П.Шмид предлагает считать суффикс -onto- в названии Прута первичным (несмотря на то, что он впервые засви­
детельствован в X в.), а форму на -eto- (известную уже источникам V в. до н.э.) напротив — вторичной; неправомер­
ность такого мнения показана мною в работе: Schramm G. Alteuropas nordpontische Namenlandschaft. S.727.
38 Раздел I

в. Днестр и Днепр

4.23. Не позднее VII/VT в. до н.э., когда греки начали основывать свои колонии на север­
ном берегу Понта, они познакомились с двумя реками, названия которых в нижнем течении
представляли собой старые местные образования: Tüpaq (8.1) “Днестр” и Bopuaüövrjq (8.26 и
след.) “Днепр”. До самого конца античности, т.е. в течение полного тысячелетия, эти гидро­
нимы оставались в употреблении в греческом, а вслед за ним и в латинском языках. Однако
впоследствии в византийской номенклатуре (которая опять-таки повлияла на латинскую) во­
зобладали два совсем иных наименования: Aavacrrpiq и Aävanpiq (8.6), фиксируемые с V/VI в.
н.э. Читателю будет любопытно узнать, что именно эта бросающаяся в глаза смена названий,
после столь длительного периода стабильности в гидронимии, и побудила меня в свое время
пуститься в северопричерноморскую “экспедицию” — предприятие хлопотное, но богатое
неожиданными открытиями. То решение проблемы, которое будет обосновано ниже (8.7 и
след.; 9.14—9.16) — что подобный обрыв древней греческой традиции и появление новой, со­
вершенно иной гидронимии объясняется деятельностью южнорусских готов, деструктивной
вначале, а затем конструктивной — это решение стало первым результатом, полученным
мною на новом для меня поприще лингвистически-исторических изысканий.

4.24. Само собой разумеется, что греч. Aavacrrpiq и Aävanpiq вкупе с их латинскими соответ­
ствиями суть ветви того же родословного древа, из которого произросли и современные сла­
вянские названия. В украинском и русском в качестве исходных надо принять формы
*ДънЬстръ и *ДънЬпръ. Варианты, развившиеся из этих форм, не заключают в себе для лингви­
ста никаких трудностей, но зато и никакой информации, полезной для дальнейшего анали­
за120. Слабый -ъ- в позиции между д- и -н должен был вполне закономерно элидироваться еще
до того, как оба гидронима были зафиксированы письменно (в «Повести временных лет»).
Консервативное перо писцов, как правило, не сохраняло этого -ъ-, так как: в момент его паде­
ния еще не существовало той графической традиции, которую можно было бы “законсерви­
ровать”. После падения этого -ъ- начальное сочетание Дн- оказалось для славян труднопроиз­
носимым, вследствие чего в разговорном языке развились варианты с начальным Н- вместо
Дн-. Падение редуцированных породило еще одну артикуляционную трудность, которая в ук­
раинском была преодолена двумя различными способами. Образовавшиеся в ауслауте слого-
образующие плавные были приспособлены к украинскому выговору либо с помощью встав­
ного -е---- (Д)Шстер, (Д)Нтер — либо путем перевода обоих названий из мужского рода в
средний с подключением их к образованиям на -о: (Д)Шстро, Днтро (форма, господствую­
щая в украинском в настоящее время), Hinpö. В области антропонимов та же процедура была
проделана с именами Петро, Дмитро и т.п.121

4.25. Из каких же корней произросли Aavacrrpiq/*ДънЬстръ и Aävanpiq/*ДънЪпръ! Как вы­

глядели их исходные формы? Какова их этимология? Из какого языка они были заимствова­
ны? Как наиболее правдоподобно с точки зрения исторической фонетики объединить грече­
скую и славянскую ветви в одно родословное древо? Этими вопросами намечен запутанный
клубок проблем, самый сложный из всех, с какими мы столкнемся на нашем изобилующем
дикими зарослями и тернием “ономастическом поле”. Но те труды, которые потребуются для
того, чтобы распутать этот клубок, окупятся сполна, ибо результаты, к которым я намерен
подвести читателя, позволяют, как мне кажется, глубже заглянуть в обширную гидронимиче-

120 Эти варианты см.: Словник riapoH iM i в Укради. К ит, 1979. С. 173. Относительно раннего выпадения предударного
5 в многосложных образованиях см.: Vaillant Andre. Grammaire сотрагёе. T.l. § 57, где приведены примеры: ölovekb,
klevretb < лат. collibertus.
121Arumaa Р. Geschlecht. S.21.
 Между Дунаем и Доном 39

скую структуру, сформировавшуюся в незапамятные “древнесеверопонтийские” времена во­

круг крупных северных притоков Черного моря. Появляются даже данные для суждения о
том, какого рода язык застали в лесостепной зоне первые переселенцы.

4.26. Сейчас, пожалуй, никто уже не сомневается в том, что названия Aavaorpiq, Aovanpiq,
равно как и их славянские соответствия, содержат в своей основе один и тот же этимон dänu-
“река”, присутствующий также в названии Дуная122. Поскольку этот этимон известен только
в иранских языках, а северопричерноморские степи были населены в свое время скифами и
сарматами, принадлежавшими к иранской ветви индоевропейцев, то до сих пор господствует
мнение, что названия Днестра и Днепра восходят к ираноязычным образованиям. Вторые ча­
сти этих гидронимов Кречмер истолковал как иран. nazdy “передний” (Днестр) и арага «зад­
ний» (Днепр)123. Применительно к Днестру эта трактовка опирается на одно-единственное
упоминание Danastius у Аммиана Марцеллина. Все остальные свидетельства содержат -г-, ко­
торый никак не вписывается в толкование Кречмера. Но именно вариант с -г-, образуя оче­
видную рифмующуюся пару с названием Днепра, и представляет собой несомненно искон­
ную форму. Вопроса же о том, как из иран. арага получилось слав. -ёргь, Кречмер вообще не
затрагивал. Толкования, покоящиеся лишь на зыбком внешнем созвучии, почти всегда ока­
зываются неверными.

4.27. В.И. Абаев сопоставил заключительную часть в греч. Aovanpiq с осет. ^ “глубокий”124.
Фонетически это невозможно, так как -г- в arf подвергся метатезе с -/?- (или с развившимся из
последнего -/-), вероятно, не позднее III в. н.э., т.е. задолго до того времени, когда славяне по­
явились в краях, где прежде доминировали иранцы. Первая же часть, слав. возводилась
Абаевым к иранской форме, предполагавшей характерный для осетинского переход ап>оп125,
который, однако, не мог совершиться ранее середины XIII в., так как в одном византийском
тексте, созданном вскоре после 1240 г., среди прочих иностранных слов упоминается форму­
ла ronayxäq, в которой осет. bon < bänu “день” отражено еще в старой огласовке126. Согласно
одному словарю XV в., в языке ясов, осетинской этнической группы, заброшенной в Вен­
грию, также произносилось Ьап и dan < dm u -, а в осетинских лексических элементах, вошед­
ших в состав балкарского и карачаевского языков (с которыми осетины едва ли соприкосну­
лись ранее монгольского нашествия 1223 г.), исходный а перед п передан как а, а не как о127. К
тому же др.-русск. Донъ (4.4) (которое заимствовано, естественно, не раньше, чем *ДънЬстръ и
*ДънЬпръ) ясно показывает, каким образом в славянском должна была отразиться позднеан­
тичная и раннесредневековая форма, развившаяся из др.-иран. dm u -. Далее, совсем неправ­

юП.Кречмер {KretschmerPaul/ / G lotta. Bd. 4, 1936. S .ll-1 5 ) иЯ.Розвадовский {Rozwadowski Jan. Studia. S.244) исходи­
ли из иранских форм с а в первом слоге. Это маловероятно по этимологическим соображениям, да и с точки зрения
фонетики сомнительно. В таком случае а должно было бы дать не о, а аэ, как в осет. t ’senag “тонкий” : др.-инд. tanu-
или осет. гаэлаэ£“дитя” : др.-инд.уяля “человек”, а следовательно, проделать эволюцию, в ходе которой не было сту­
пени, подходящей для передачи с помощью слав. ъ.
123Kretschmer Paul. Danuvius; поначалу я поддерживал такое толкование: Schramm G. Horizonte. S.9.
ш Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т. 1. М., 1958. С.63; с Абаевым солидарен
В.П.Шмид {Schmid Wolfgang Р. Alteuropa und der Osten. S.7). По поводу модели ср. Авсорок (название притока Бол-
вы, впадающей в Десну) = осет. aefsurg или под. “зольный раствор, употребляемый при производстве мыла” ар “во­
да” + *suraka “сильный”. В.Георгиев считает равно возможными толкования как П.Кречмера, так и В.И.Абаева
(Georgier Vladimir. Makrohydronymie. S.189).
125Zgusta L. Die Personennamen griechischer Staedte. § 515.
126 Эпилог “Теогонии” Иоанна Цеца, изданный Д.Моравчиком: Byzantinisch-Neugriechisches Jahrbuch. Bd. 7,
1928/1929. S.356.20. Тенденцию качества фонем а и а к а Л.Згуста отмечает уже в иранских личных именах из антич­
ных городов Северного Причерноморья {Zgusta L. Die Personennamen griechischer Staedte. § 347-350).
127Schmidt Gustav / / Annales Academiae Fennicae. Ser. B. Bd. 27, 1932. S.389; Gerhardt Dietrich / / Zeitschrift der Deutschen
Morgenlaendischen Gesellschaft. Bd. 93, 1939. S.37-51 (где осетинские крохи Иоанна Цеца рассмотрены с точки зре­
ния исторической фонетики).
40 Раздел I

доподобно, чтобы исконно долгий слав, ё в названии Днестра восходил к краткому э, а в на­
звании Днепра — к а, также краткому, но гласному совершенно другого тембра. Наконец, тол­
кование Абаевым заключительной части названия Днестра — еще одно свидетельство тому,
что его этимологии (принятые В.П. Шмидом) не в меньшей степени, чем идея Кречмера, ос­
нованы на шатком созвучии, а не проработаны звук за звуком. Когда сочетание -str- Абаев
трактует как возникшее из -stur-, то это еще можно согласовать со слав. *Dbnästn>, поскольку
между -st- и -г- позволительно было бы подозревать наличие ерового пазвука, но в греч.
Aovaarpiq, которое зиждется на готской форме, выпадение -и- было бы совсем непонятным.

4.28. Конструкция Абаева неубедительна и в семантическом отношении. Толкуя гидроним

Днепр как “глубокая река”, в названии Днестр он усматривает осет. (u)stur “большой” или по­
добное. Как поверить, что древние насельники Северного Причерноморья назвали Днестр
“большой рекой” в отличие от “глубокой реки” — Днепра? Ясно, что ни размеры, ни глубина
не являлись теми признаками, по которым можно было бы различить обе реки.

4.29. Когда В.П. Шмид в своей книге 1966 г. присоединился к гипотезе Абаева, признан­
ного авторитета в области осетинской филологии, это можно было понять. Но в дальней­
шем, познакомившись с 1-м изданием моей книги, Шмид согласился со мной в том, что
древнейшие гидронимы Северного Причерноморья являются по происхождению не иран­
скими, а доиранскими. Казалось бы, самое время оставить гипотезу Абаева. Однако вместо
того чтобы и в данном конкретном случае внести коррективы в свою позицию, Шмид, со
свойственной ему легкостью, просто сам вбивает недостающий ему гвоздик: раз-де северо­
иранское происхождение обоих названий очевидно, то значит скифы заменили два прежних
гидронима новыми, взятыми из своего собственного языка128. Не слишком ли просто? Не
долго думая, переставить старую мебель так, как то требуется автору в настоящий момент -
вряд ли такая метода может оказаться по-настоящему результативной. Между тем гидрони-
мия больших водоемов является наиболее стабильной частью ономастикона и нужны совер­
шенно особые обстоятельства (как в случае с испанской рекой Baetis, превратившейся в Гва­
далквивир), которые могли бы оправдать явление столь редкое, как переименование круп­
ной европейской реки.
Правильность наших предыдущих рассуждений подтверждается и следующим соображе­
нием. Значительно чаще, нежели замена названий больших рек, встречается случай, когда по­
явление в том или ином регионе нового этноса сопровождается переименованием какой-то
части не столь значительных водных объектов. Тот, кто настаивает на иранском происхожде­
нии названий Днестра и Днепра, должен показать, что в лесостепной полосе, с которой они
связаны, в достаточном количестве представлена иранская гидронимия. Свое отношение к
существующим иранским этимологиям гидронимов лесостепи и зоны смешанных лесов я
сформулирую ниже (19.11) на нескольких примерах.
Мой вывод: гипотезу об иранском происхождении названий Днестр и Днепр следует окон­
чательно признать несостоятельной129.

,28См. статьи В.П.Шмида “Dnjepr”, “D on” n ”Donau” в Reallexikon der germanischen Altertumskunde. Bd. 5. Berlin, 1984-
2. S.505-508, 604; Bd. 6, 1984. S.14-16.
129 Неприемлем и взгляд, согласно которому Днепр восходит к иранскому соответствию др.-инд. apri- “запад”
(Zyla W. Т. Dniepr. R233; Укршнська Радянська Енциклопед1я. Т. 4. Ки1в, 1961. С.232); здесь имеется в виду, видимо,
второе значение привлекавшегося уже П.Кречмером арага-. Новейшая этимология на основе иранского предложе­
на З.Голомбом (Gofyb Z Origins. Р.244); в качестве вторых частей этих двух гидронимов привлекаются Иран. *aipira-
“верхний” и *aesra “быстрый”. Ни то, ни другое слово не встречается хотя бы в одном из иранских языков. Опять
мы сталкиваемся с попыткой выводить имена, фонетически явно параллельные, из форм, которые не образуют па­
ры ни в каком отношении.
 Между Дунаем и Доном 41

4.30. Коль скоро попытки толкований на основе иранского ведут в тупик, то не следует ли
обратиться к предположению, высказанному А.И.Соболевским и поддержанному Т.Лером-
Сплавиньским и О.Н. Трубачевым, что *Dän-istros означает якобы “истрийская река”, т.е. со­
отнесено с Дунаем, а *Dän-ipr— “ибрская река”, в соответствии с Ибр — названием реки в
бассейне Днепра130.
Здесь речь идет уже об изначальных именах, что выглядит более приемлемым, чем пред­
ставление о переименовании скифами. Сторонники этой гипотезы говорят о “фракийском”,
что, следуя терминологии настоящей книги, надо было бы перевести как “древнесеверопон-
тийский”. Кроме того, оба гидронима, фонетический облик которых с самого начала их пись­
менной фиксации всегда был явно параллелен один другому, здесь возводятся к двум парал­
лельным образованиям. И все же при ближайшем рассмотрении оказывается, что и в данном
случае мы имеем дело с игрой лингвистического воображения. Как и идея Кречмера, она не
согласуется с наличными формами, потому что не предлагает никакого удовлетворительного
объяснения для -ё- в обоих славянских гидронимах *Dbnästrb и *1)ъпёргъ (предположение Тру-
бачева, будто для языка, из которого заимствовали славяне, был характерен переход / > еа, со­
вершенно беспочвенно). Более того, она связывает название Днепра, которое во всех своих
упоминаниях содержит -р-, с Ибр, где присутствует -Ь-. Но и это не все: Aovaorpiq указывает
якобы на Istros, хотя первая форма относится к удаленному от побережья гидронимическому
поясу северопонтийского ареала, а вторая — к прибрежному. И кто поверит, что название та­
кой гигантской реки как Днепр апеллирует к наименованию одного из его притоков в качест­
ве посредствующего звена? Выражаясь образно, ни в одном языке термин, обозначающий
княжеское или королевское звание, не станет апеллировать к обозначению привратника. Ду­
мается, чуть больше обычного здравого смысла не помешало бы ремеслу ономаста.

4.31. В каком направлении двигаться дальше? Нельзя исходить из древнейших засвиде­

тельствованных форм Aävaarpiq и Aävonpiq и их латинских соответствий, полученных греками
и римлянами около IV в. н.э. от готов (8.7 и след.). -а- во втором слоге этих форм не дает по­
строить сколько-нибудь складного родословного древа: видимо, это -а- было результатом уп­
рощения (с точки зрения исторической фонетики едва ли регулярного) той или иной группы
гласных, которую можно попытаться восстановить на основе славянских форм (8.9). Только
эти последние дают нам в руки ключ от замка, который так долго не удавалось отпереть.
Очевидно, когда (в V в. н.э.?) славяне появились в степях современной Украины, они
столкнулись там с носителями какого-то языка, потомка древнесеверопонтийского, в кото­
ром а (перед п или вообще) дал о или и. “Трудному” -ё- в слав. Dnästrb и Впёргъ, который воз­
ник из -ё- или -ш-, до сих пор никто не мог подобрать толкового объяснения; все разом ста­
новится на свои места, если предположить, что -ё- < -ai- < -am - < -от- (в древнесеверопон-
тийском, следует полагать, имел место общий для всех восточноиндоевропейских языков пе­
реход о > а). Совершенно точную параллель этому фонетическому процессу находим в сосед­
нем северопонтийскому дакском, где название города Patavissa дало Potaissa131. Более того, в
албанском, который, как я думаю, первоначально был южным соседом дакского132, а (через
промежуточную ступень б) также дал о, а интервокальный -w- был утрачен133. Таким образом,
моя гипотеза приписывает некоему вымершему, не оставив после себя непосредственных сле­

130 Соболевский А.И. / / Русский филологический вестник. 1910. Т 64. С. 186; Он же / / Archiv fuer slavische Philologie.
Bd.27, 1905. S.242; Lehr-Spiamfiski Tadeusz. О pochodzeniu. S.61; Трубачев О.Н. Названия рек. C.216-218.
131Schramm G. Eroberer. S.95-103.
132Schramm G. Anfaenge des albanischen Christentums: Die fruehe Bekehrung der Bessen und ihre langen Folgen. Freiburg
i.Br., 1994. S.41-47 (Rombach Wissenschaft. Reihe “Historiae”. Bd.4).
133Mann Stuart M. / / Language. V ol.26,1950. P.380: а > о (> о) еще до возникновения заимствований из латинского; о па­
дении всех интервокальных -w см.: Meyer Gustav, Meyer-Luebke Wilhelm / / Grundriss der romanischen Philologie / Hg.
Gustav Groeber. Bd.l. Strassburg, 1904-1906. S. 1053. § 49 (с учетом материала латинских заимствований).
42 Раздел I

дов, языку то, что возможно со всей определенностью установить применительно к двум дру­
гим соседним с ним индоевропейским наречиям.

4.32. Так мы получаем для слав. *Dbnöstn> и *Въпёргъ исходную форму на *Dänowis. Не сле­
дует, идя по стопам предшественников, понимать ее как апеллятив со значением “река”, ко­
торый был-де соединен с другим апеллятивом, а полученный композит использован в качест­
ве названий Днестра и Днепра. Отнюдь нет. *Dänowi- в данном случае есть уже знакомое нам
название Дуная — *Dänowios. Эта основа на -io- в туземных языках Среднего Подунавья уже
очень рано (по крайней мере в номинативе) была переделана в основу на -/, так как лат.
Dänuvis (4.9), слав. Dunavb предполагают исходное гот. *Dönäws, а не *Dönawis. Тем же процес­
сом объясняется и исход основы в др.-греч. Tävoi'q “Дон” (4.10).

4.33. Вторые части в слав. *Dbnästrb и *Въпёргь реконструируются как -stros и -pros. Эти по­
следние не были самостоятельными словами или постпозитивными детерминативами, кото­
рые можно было бы отделить от имени в целом, а невозможными в самостоятельном виде до­
полнительными знаками, исполнявшими роль индексов, различительных ярлыков. Первона­
чальный их облик выказывал, вероятно, еще больше взаимного параллелизма, чем это видно
из сохранившихся форм. В самом деле, коль скоро в славянском и фракийском (т.е. опять-та­
ки в языках-соседях северопонтийского) ^развивалось из sr (например в гидронимах Strujна
Украине или Strymön “Струма” в Болгарии и Греции), то и -stros в названии Днестра мы име­
ем право с чистой совестью возвести к -sros. Расположив реконструированные нами формы по
порядку, получим:
1. Dänowi(o)s “Дунай”
2. Dänowi-sros “Днестр”
3. Dänowi-pros “Днепр”
4. Dänowi(o)s “Дон”

4.34. Откуда же в языке, в котором родились гидронимы № 2 и 3, взялись эти дополнитель­

ные индексы -sros и -pros? Они были извлечены из названий двух текущих параллельно друг
другу между № 1 и 2 рек — *Seretos и *Puretos. -sros является нулевой ступенью аблаута, произ­
водной от полной ступени ser. В виде фонетической параллели к -sros и Seretos на основе
*Puretos был образован абстрактный элемент -pros. Способ, каким он был образован, выходит
за рамки привычных правил, потому что первая часть в Puretos уже представляет собой нуле­
вую ступень, от которой lege artis не получить никаких других производных нулевых форм. Но
в данном случае правила были нарушены с очевидной целью — добиться строгой рифмы в на­
званиях парных гидронимов.

4.35. Если теперь попробовать дать перевод реконструированных нами образований, то

получится нечто вроде “Серетский Дунай” и “Прутский Дунай” или “реки, текущие парал­
лельно, подобно Серету и Пруту”. Такая гипотеза совершенно очевидно нарушает известные
нам нормы древнеевропейской гидронимии, что, на первый взгляд, выглядит веским аргу­
ментом против предложенной нами реконструкции.

4.36. Напомним, однако, что идущее от Краэ представление, будто гидронимия большей
части Европы покоится на исключительно древнем фундаменте, для которого характерно
унаследованное развитое единообразие как лексического запаса, так и морфологических мо­
делей, — что это представление уже давно поколеблено. “Древняя Европа” в тех границах, ко­
торые указаны ей Краэ и его последователями, слишком необъятна, чтобы на всем этом про­
странстве какой-либо народ, говоривший примерно на одном и том же языке, в какое-то при­
мерно одно и то же время мог заложить примерно один и тот же гидронимический фундамент.
 Между Дунаем и Доном 43

Если в северопонтийской зоне некоторые речные названия (например, Серет) находят себе
точные соответствия в других частях Европы, в то время как гидронимы вроде Днестра и Дне­
пра резко отличаются от всего, с чем мы встречаемся где бы то ни было еще, то напрашивает­
ся вывод, что эта зона была освоена индоевропейцами относительно поздно. В ходе такого ос­
воения выработались особенности гидронимии, которых нет более ни в одной области, насе­
ленной индоевропейцами.

4.37. К счастью, тот путь, который в итоге привел к таким необычным образованиям как
*Dänowi-sros и *Dänowi-pros, можно на удивление точно реконструировать134. Все началось с
того, что двум притокам Дуная, слишком “вызывающе” параллельным друг другу — Драве и
Саве, были даны названия, в которых эта параллельность нашла себе выражение в звуке:
*Drowos: *Sowos. В ходе индоевропейской экспансии на восток к этой исходной паре была до­
бавлена еще группа из пяти названий: (а) Тисы и трех ее наиболее крупных притоков Самоша
(по-румынски — Сомеш), Кёрёша и Мароша (по-румынски — Муреш), а также (б) впадаю­
щего в Дунай несколько ниже Тисы Тамиша (по-румынски — Тимиш). Все эти гидронимы
первоначально оканчивались на -isios > -isjos\ для Тисы и Кёрёша возможен, кроме того, вари­
ант -isios > -isjos. При наименовании Тисы и Кёрёша, как и в случае с Дравой и Савой, прибег­
ли к рифмованной паре, с какой (только более сложной по структуре) мы впоследствии сно­
ва встретимся в названиях Днестра и Днепра. Таким образом для всего бассейна Северного
Дуная вырисовывается совершенно уникальная для Европы система взаимосоотнесенных
гидронимов, южную границу которой образует Сава:

К этим двум группам (I, Саве и Драве, и II, Тисе с ее главными притоками и Тамишу) в хо­
де дальнейшего расселения добавилась III группа: парные (с одним и тем же суффиксом) на­
звания *Seretos “Серет” и *Puretos “Прут”.

4.38. Пара *Dänowi-sros и *Dänowi-pros образуют IV группу, связанную с гидронимией за­

падной части этой географической зоны двояким образом: апелляцией 1. к названию Дуная в
его среднем течении, куда впадают реки I и II групп; 2. к названиям расположенных между
Дунаем и Днестром Серета и Прута, которые текут почти параллельно и впадают в Черное мо­
ре. Тем самым реконструированные формы *Dänowi-sros и *Dänowi-pros, поначалу кажущиеся
диковинными и даже невероятными, оказываются на самом деле заключительными звеньями
уникальной гидронимической системы, которая как бы отпечатала в языке взаимное распо­
ложение крупных рек, игравших осевую роль в географической ориентации на огромном про­
странстве.

134Относительно нижеследующего см. мою статью: Schramm G. Der Flussnamenverbund. S.60-90; с уточнением некото­
рых деталей см. также: Schramm G. Eroberer. S.VIII; § 39.4, 39.3, 31.14, 33.7, 38.2.
44 Раздел I

4.39. В наших двух последних реконструкциях мы исходили из славянских форм

*1)ънёстръ и Въпёргъ: содержащийся в них -ё- открыл нам до сих пор не замеченный подход
к этимологическому решению вопроса. А что можно извлечь из соответствующих греческих
и латинских форм Aavaorpiq/Danastris и Aävanpiq/Danaper, которые сменили в конце антич­
ного периода традиционные названия Днестра и Днепра? Позднее мы покажем, что здесь
классические языки усвоили, по всей вероятности, готское словоупотребление (8.7 и след.).
Готы же познакомились с этими названиями Днестра и Днепра в их среднем течении рань­
ше, чем славяне. Поэтому первый -а- в Aävaorpiq и Aävanpiq, восходящий к -а- или -а-, отра­
жает более архаическую форму, нежели слав. *Вьп-, за которым (на территории Украины до
ее славянизации) стоит, как мы видели, *Don-. Aavaorpiq свидетельствует, сверх того, что вну­
три слав, -strb не было впоследствии отпавшего -ъ-, который бы передавал -о- или -и- в до-
славянской форме (как, скажем, в болг. Дръстръ “Силистрия” < Dorostorum)135. Но почему же
тогда в Aavaorpiq и Aävanpiq мы видим -а- там, где, судя по слав. *Dbnästrb и *Въпёргъ, ожи­
дался бы -ai- или -am -, из которого здесь, вероятно, и развился -ш-? На этот вопрос, как мне
кажется, нет однозначного ответа. Да это и неудивительно в области вроде северопонтий-
ской зоны древнейшей поры, в отношении которой наши знания о языковой ситуации и
ономастиконе столь скудны. При всем том для меня несомненно одно — что восстановление
первоначальных форм возможно на основе не греко-латинских, а именно славянских вари­
антов, хотя письменная традиция и фиксирует их много позже. Для нашей же настоящей те­
мы только это и важно.

г. Южный Буг и Кубань

4.40. Помимо названий Днестра и Днепра, “импортированных” из данувийского пояса, в

прибрежном поясе, который мы называем истрийским, есть и другие парные наименования
параллельных рек: Ингул — Ингулец, Мыус — Кальмиус, Дон — Донец. Но, в отличие от рассмо­
тренной выше зоны, эта парность (насколько можно судить по имеющимся в нашем распоря-
жении скромным данным) говорит скорее против, чем в пользу предположения о происхож-
дении ее еще от древнесеверопонтийского гидронимического пласта. Вполне возможно, что |
как бы витающая в воздухе идея давать параллельным рекам взаимоувязанные названия при-'
ходила в голову в самое разное время самым разным народам.

4.41. Применительно к имени Донец ясно, что здесь парность заведомо позднего происхо­
ждения, поскольку в Геродотовом "Ypyiq (14.11—14.14) нельзя обнаружить никакого сходства
с Tävaiq “Дон”. Видимо, только в языке славян, в соответствии с характерной для них мане­
рой именовать притоки, Донец и стал Донцом, т.е. “Малым Доном”. Венгры превратили эту
славянскую форму в соответствующий мадьярский деминутив *Dentü (1.2). Необходимо,
впрочем, имрть в виду и другую возможность — что как славяне, так и венгры воспроизвели в
данном случае морфологическую структуру какого-то иноязычного гидронима.

4.42. Миус и Кальмиус, названия двух параллельных рек, впадающих с севера в Таганрог­
скую бухту, насколько мне известно, пока остаются необъясненными. На основе тюркского
они, по имеющимся у меня сведениям, толкованию не поддаются, а иранской или “древнесе-
веропонтийской” атрибуции препятствует тот факт, что в античные времена по крайней мере
одна из этих рек носила другое наименование: flöpiroq “Миус” (Ptol. Geogr. III, 5, 13), что вос­
производит, надо полагать, иранскую форму, родственную скиф. Порога (4.15) “Прут”. Воз­
можно, упоминаемый у Птолемея там же AüKoq — это не настоящее название Кальмиуса, а
древнейший заимствованный греками вариант названия Донца (14.12 и след.). Тем самым

135 Schramm G. Eroberer. § 38.10.3.

 Между Дунаем и Доном 45

следовало бы считаться с вероятностью, что Миус и Кальмиус все-таки уже в скифо-сармат­

скую эпоху носили парные имена; более того, заманчиво выглядит догадка, что это могли
быть дублеты названий Серета (4.13) и Прута (4.14). Однако положительно утверждать что-
либо мы не вправе по недостатку данных.

4.43. Парность названий Ингульца, впадающего в Южный Буг чуть выше устья последне­
го, и соседнего с ним и параллельного ему Ингула, притока Нижнего Днепра, возникла, ви­
димо, лишь в славянском, ибо только Ингулт (едва ли также и Ингулец) является тюркским за­
имствованием137. Нет никаких надежных данных о том, как эти реки именовались в скифо­
сарматское время.

4.44. Остается еще одно древнее взаимное соответствие между названиями Южного Буга
и Кубани, утраченное ныне, после того как название Южного Буга подверглось унифика­
ции, шедшей с севера (8.22). Из тюркских языков первоначальная форма отразилась в пече-
неж. Koußou, тогда как в крымско-татарском и османском ее место заняло новообразование
Aq su “Белая вода”. Применительно к древнесеверопонтийскому можно реконструировать
*Käbh- (с неопределенной огласовкой корня) “Южный Буг“ и *Kubhänis “Кубань” (12.1;
13.2-13.9).

4.45. В одном отношении это взаимное соответствие хорошо согласуется с “данувийской

гидронимической системой”. Своеобразную связь между *Pureto- “Прут” и *Dänowi-pros
“Днепр” нам удалось объяснить (4.25) в предположении, что *Dänowi-pros было образовано
позднее, чем *Pureto-. Предполагая обратную — с востока на запад — последовательность воз­
никновения этой системы, мы столкнемся с лингвистическими трудностями. И *Kubh- :
*Kubhanis в свою очередь свидетельствует что древнесеверопонтийские племена осваивали эти
пространства, двигаясь с запада на восток. Естественно думать, что морфологически более
сложное *Kubhanis варьирует более простое *Kubh- (которое только своим неопределенным
гласным отличается от апеллятива со значением “изогнутый, кривой”), а не наоборот — что
распространенная форма с -anis первична, a *Kubh- вторично.

4.46. Итак, выявляется целый ряд очевидных взаимосоответствий, который выступает

как бы дополнением (значительно менее искусным) к обнаженной нами выше уникальной
иискусной гидронимической системе парных образований. Оба эти ряда — “старый” и “но­
вый” — можно объединить с помощью следующей гипотезы, объясняющей их возникнове­
ние. Когда древнепонтийцы продвинулись на восток за Днепр, они прежде всего столкну­
лись с Доном, который включили в свою обширную гидронимическую систему, усвоив ему
вторично название Дуная. Тем самым Дунай и Дон служили пространственными ориенти­
рами в качестве “внешних осей”, которым были противопоставлены “внутренние оси” —
Днестр и Днепр. Включение же в систему Кубани, произошедшее в то же самое время или
чуть позже, реализовалось путем соотнесения ее со значительно более западной рекой, Юж­
ным Бугом, который до тех пор оставался вне системы, так как по соседству для него не на­
шлось подходящей по величине параллельной реки, годной для образования гидронимиче­
ской пары.

т Фасмер М. Словарь. Т 2. С.131: возможно, связано с осман, ärjgül “тихий, ленивый”; автор рассматривает также
иной вариант — сложение из осман, in “пещера” (или än “широкий”) и göl “озеро”, что мне представляется менее
удовлетворительным.
,37ГиууоиЛ у Константина Багрянородного (De adm. imp. Сар. 42.58), судя по контексту, едва ли может быть чем-либо
кроме Ингула. I - следует, видимо, рассматривать как диплографию — повтор -с в исходе предыдущего слова. В ка­
честве соседних рек названы ö 'YßüA <кт> о Шцатдг, ни одно из этих наименований (среди которых, надо думать,
должно скрываться и имя Ингула) не выказывает сколько-нибудь очевидной парности с * YyyodA.
46 Раздел I

4.47. В процессе продления гидронимической системы на восток происходило семантиче­

ское “подравнивание” (Abrundung) той основы, которая уже сложилась на западе. В районе
Дона народ, оставивший после себя исследуемую нами гидронимическую систему, до тех пор
продвигавшийся на восток по лесостепи, вышел, очевидно, за ее пределы на степные просто­
ры, вплоть до устья Дона. Поэтому-то в данном случае и нет самостоятельного названия ниж­
него течения в противоположность всем крупным притокам Черного моря от Дуная до Днеп­
ра. Если название Кубани, как я предполагаю, действительно соотнесено с наименованием
Южного Буга, то уже совсем не тем способом, как в рассмотренных выше парных образова­
ниях — ведь речь не идет ни о соседних, ни о параллельных реках. Ввиду этого резкого отли­
чия я сначала колебался, относить ли мне и Кубань к северопонтийской системе рек, которая
и без того обнаруживала подозрительно большой размах. Но теперь эти сомнения оставлены -
слишком уж хорошо Кубань вписывается в ту картину, которую рисует нам вероятная история
формирования этой в высшей степени замечательной гидронимической структуры.

4.48. Если свести к краткой таблице все, что индоевропейские северопонтийцы в глубокой
древности как бы “закрасили” одним цветом, то получится следующее:

Дунай Серет Прут Днестр Южный Буг Днепр Дон Кубань

А(1) B+etos C+etos А+в А+с i
А(2)
D+i(o)s D+äni(o)s и
I — “дальний” от побережья пояс
II — “ближний”, прибрежный пояс

д. Исторические выводы

4.49. Настала пора реконструировать кусочек “доисторической истории”. В эпоху, не под­

дающуюся определению, индоевропейский народ “северопонтийцев” двумя потоками стал
продвигаться в Северное Причерноморье. Первый поток направлялся от низовьев Дуная
вдоль побережья моря. Второй, исходным рубежом которого было Среднее Подунавье, достиг
среднего течения Днепра. В районе Дона и Кубани обе миграционных волны слились вместе.
Надо отметить, что такая картина не совпадает с той реконструкцией первоначального рассе­
ления индоевропейских народов, которую предлагает в настоящее время лингвистика и сог­
ласно которой, насколько нам известно, процесс индоевропеизации северопричерноморской
степи происходил с севера на юг138. Мы не намерены предпринимать усилий для согласования
отдельных теорий, а просто излагаем (или, если угодно, противополагаем) результаты своих
исследований, которые заставляют догадыватьсй о движении с запада на восток.

4.50. С северным потоком связано становление “данувийской гидронимической систе­

мы”, объединившей шесть крупных рек, начиная Дунаем и кончая Кубанью. Расстояние ме­
жду Средним Подунавьем и Средним Поднепровьем составляет около тысячи километров;
отсюда до Среднего Дона — еще 600 км по прямой, а оттуда до устья Кубани — 400 км. Систе­
ма ориентации, заложенная в этой последовательности восьми гидронимов, топологически
уникальна и при своем 2000-километровом размахе впечатляюще масштабна.
Однако интерпретировать этот результат следует с большой осторожностью. Такие обра­
зования как Днестр и Днепр отнюдь не предполагают непременно, что у народа, их создавшего,
сохранялись точные сведения о Дунае или хотя бы о Серете и Пруте. Вполне достаточно бы­

,38Среди работ последнего времени см., например: Gotsfr Z Origins. Р.187-235.

 Между Дунаем и Доном '47

ло бы смутных припоминаний, скажем, преданий, о прежних местах обитания. В конце кон­

цов, было бы только естественно, если бы “дунайское” название Дона мотивировалось не тем,
что весь гидрографический ареал до самого Дуная оставался обозримым, а как раз наоборот —
тем, что связь с Дунаем сохранялась лишь в виде тонкой ниточки воспоминаний, так что пу­
таница из-за больших расстояний была немыслима и гидроним *Dänowis мог быть использо­
ван снова (4.1). Но даже если (оставляя в стороне Южный Буг и Кубань) в шестерке гидрони­
мов Дунай, Серет, Прут, Днестр, Днепр и Дон действительно отразился широкий географиче­
ский кругозор, все равно эти знания, свойственные этносу в период его миграции, ничего не
говорят о широте горизонта его потомков, осевших в относительно ограниченных небольших
пространствах. А именно таковым (по крайней мере в эпохи, доступные взгляду историка)
было население данувийского пояса, т.е. в значительной части лесостепной зоны, хорошо
приспособленной для оседло-крестьянских форм хозяйствования.
При таком подходе парные гидронимы (если отвлечься от той информации, которую они
дают о не поддающейся датировке эпохе расселения здесь северопонтийцев) могут служить
лишь толчком для дальнейших размышлений (6.2).

Г. Границы гидронимических поясов

5.1. Будучи по необходимости осторожными в своих заключениях о масштабах коммуни­

каций в западно-восточном направлении, делаемых на основе гидронимического материала,
в вопросе о сообщениях вдоль речных путей мы имеем право на более решительные выводы.
Парные гидронимы — это как бы окаменелости, сохранившиеся с момента создания имени и
тем самым фиксирующие ситуацию, надо думать, совершенно нетипичную для стабильных
структур уже освоенного пространства и для системы ориентации в нем. Другое дело — фено­
мен “региональных имен”, самостоятельных названий отдельных участков одной и той же ре­
ки. Здесь мы имеем дело с упорядоченной гидронимией, которая в совершенно иной степени
была подвержена дестабилизирующему давлению тысячелетий. Если Дунай, Серет и Южный
Буг историческая традиция застает еще двухименными, а Днестр и Днепр еще в античное вре­
мя распадались даже на три участка, носивших различные названия, то ясно, что условия,
препятствовавшие сообщениям по рекам, пребывали в целом неизменными в течение очень
длительного времени, возможно, в течение тысячелетий. Каковы же были те причины, кото­
рые могли мешать речным коммуникациям?

5.2. Чтобы ответить на этот вопрос, чрезвычайно важный для ранней истории, необходимо
определить, где проходила граница между истрийским и данувийским поясами, а также сколь
далеко последний простирался на север. Думаем, что природные условия в зонах смены назва­
ний смогут дать понятие о тех препятствиях, которые ограничивали дальность коммуникаций.
Если вопрос о том, где происходила смена названий, вообще поддается ответу, то приме­
нительно к Дунаю, поскольку только в данном случае на все соответствующие участки тече­
ния падает свет античной письменной традиции.

a. Hister и Danuvius
5.3. Римлянам Дунай был известен как под именем Hister (3.3), так и в качестве
D a n u v i u s Античные источники согласны между собой в том, что Hister было названием
нижнего, a Danuvius — среднего и верхнего течения. И только в отношении того, где именно
проходила граница между зонами употребления того и другого названия, они расходятся. По139

139 См.: Brandis / / Real-Encyclopaedie. Bd.4, 1901. Sp.2102-2133.

48 Раздел I

одной из версий, наименование Hister ограничивалось финальной “петлей” Дуная

(Unterlaufschleife) или даже только его устьем; согласно же другой версии, смена имен проис­
ходила значительно выше по течению, близ Железных Ворот, а по третьей — даже при впаде­
нии в Дунай Савы. Из такой разноголосицы делался вывод, что сколько-нибудь отчетливой
разграничительной линии, видимо, вообще не было, а имел место скорее всего постепенный
переход, т.е. существовала некая промежуточная зона, где конкурировали-де оба названия140.
Однако думать так значило бы совершать насилие над источниками. Ведь речь в них вовсе
не идет об одном и том же факте, только втиснутом в жесткий корсет тех или иных неуместно
точных схем; отнюдь нет — разные версии отражают различные ономастические ситуации в
различные исторические периоды. Нам следует попытаться определить, какое словоупотреб­
ление было характерно для местного населения, когда в I в. до н.э. римляне познакомились с
северной окраиной Юго-Восточной Европы.

5.4. “Первая версия” — дошла до нас в двух вариантах. По мнению Птолемея (II в. н.э.),
Дунай получает имя 7отрос; близ города Аксиополя в Нижней Мезии (Geogr. III, 10, 1), т.е.
там, где начинается большая северная излучина Дуная, венчающаяся дельтой. Иоанн Цец,
византийский полигистор XII в., видимо, только повторяет вычитанное у Птолемея141. Еще
ниже по течению, до города Новиодуна у западной оконечности дельты, уводит нас
“Hypotyposis geographias” (нач. IV в. н.э.)142. Едва ли какой-либо из этих источников отража­
ет положение дел таким, каким оно было в глубокой древности143. Дело в том, что северная
излучина Дуная, не говоря уже о дельте, представляет собой слишком небольшой отрезок, к
тому же не отделенный от остального течения никакими природными барьерами, которые
могли бы в течение длительного времени успешно препятствовать унификации названия144.
Впрочем, применительно к дельте представление об особом древнем региональном названии
(в смысле 2.2.2) было бы допустимо. Однако из греческого словоупотребления классической
поры видно, что lorpoq было обозначением Дуная в целом, и нет никаких оснований предпо­
лагать, что и здесь, как в случае с Днепром (8.27), греки перенесли на реку в целом название
ее устья.
Я беру на себя смелость предложить следующее объяснение. В завершающей излучине Ду­
ная издревле находились греческие торговые города, а именно Истрия и Каллатрис, которые
дольше всего сопротивлялись тому, чтобы привычное для них с давних пор название lorpoq
уступило место единой общеимперской форме Danuvius. Оба варианта “первой версии” отра­
жают заключительную фазу в истории этого сопротивления, в конце концов подавленного и
здесь. Для вопроса, который нас занимает в данный момент, “первая версия” не дает ничего,
хотя она и содержит ценную информацию по отношению к эпохе, когда писали Птолемей и
анонимный автор “Hypotyposis geographias”.

5.5. “Третья версия” переносит нас более чем на полтора столетия до Птолемея. Ее глав­
ным сторонником является Марк Випсаний Агриппа, собравший большой географический
материал для карты мира, которую он намеревался установить в атриуме своего дома. Этот за­

140 Ibid. Sp.2108. Вероятно, именно Дунай имеет прежде всего в виду и Г.Кун, предполагая, что в случае двуименности
той или иной реки ареалы употребления обоих имен могли в значительной мере пересекаться (Kuhn Н. Horizont.
S.167).
141 Ioannis Tzetzae historiarum chiliades... / Ed. Theophil Kiessling. Leipzig, 1826. Cap. XI.927.
142 Geographi Graeci min. T.2 / Ed. Carl Mueller. Berlin, 1861. P.469.9.
143М.Будимир (Budimir Milan. Zu den Donaunamen / / Comptes rendus du 3e Congres des geographes et ethnographes slaves
dans le Royaume de Yougoslavie. Beograd, 1930. S.353-355) считал, что в данном случае источники отражают действи­
тельное и первоначальное положение дел; отсюда, следовательно, можно сделать вывод, что фрак. Istros должно оз­
начать “слияние”. Безусловно ошибочное заключение из недостоверной посылки.
,44П.Лебель полагает, тем не менее, что устья и истоки рек имели особый “иммунитет” против выравнивания назва­
ний (Lebel Р. Principes.P.352).
 Между Дунаем и Доном 49

мысел был осуществлен уже после смерти Агриппы (в 12 г. н.э.) Августом145. Мы располагаем
двумя свидетельствами об этой карте и комментариями к ней Агриппы. Этот ценный матери­
ал дает основания предполагать, что flumen Hister рассматривался в них как южная граница
Дакии146, и только в качестве восточной границы Иллирика и Паннонии и у Агриппы появля­
ется Danuvius147. Агриппа принимал участие в походе Октавиана 35 г. до н.э. и собственными
глазами видел те места, куда помещает границу смены имен, так что тривиальная ошибка
здесь совершенно исключена. С Агриппой согласен Сенека (Quaest. nat. I, prol. 8), который
говорит о даках по ту сторону “Истра” (Ister), помещая в то же время сарматов (в данном слу­
чае, очевидно, языгов долины Тисы148) на другом берегу “Данувия” (Danuvius). Далее, и Пли­
ний (Nat. hist. IV, 79)149, который мог здесь, как и в иных местах, воспользоваться коммента­
риями Агриппы, и римский ученый Серен Саммоник (ум. в 212 г.), известный благодаря ссыл­
кам на него у малоазийского исследователя древности Иоанна Лида (VI в.)150152,уверяют, что до
восточных пределов Паннонии и Иллирика (т.е. до устья Савы) Дунай зовется Danuvius, а да­
лее — HisterЛ5\

5.6. Эти данные следует трактовать в контексте постепенного включения Дуная в геогра­
фический кругозор римлян. Среднее и Нижнее Подунавье примыкали к границам Македон­
ского царства, и македонцы усвоили себе то же название Istros, что и греки, впервые засвиде­
тельствованное Гесиодом в его “Теогонии” (ст. 339). По сведениям Ливия (Liv. hist. 39, 45, 4),
македонский царь Филипп V засылал в 184 г. до н.э. своих послов к “обитателям реки Истр”
(ad accolas Histrifluminis), чтобы побудить их напасть на Италию. Имелся в виду, надо полагать,
участок реки, где было в употреблении название Danuvius, но ни македонцы, ни римляне,
внимательно следившие за действиями своих соперников, не видели здесь повода менять
привычное для себя словоупотребление — это значит, что название Istros/Hister относилось ко
всей реке в целом. К тому времени римляне через посредство основанной в 179 г. до н.э. Ак-
вилеи уже давно знали о существовании на севере большой реки под названием Danuvius. Це­
зарь мог проследить ее течение примерно до Железных Ворот, но, кажется, не знал, что речь
вдет о той же самой реке, которая при впадении в Понт именуется Hister1*1. Немного спустя
Саллюстий, будучи осведомлен о необыкновенных размерах реки (т.е. в том числе и о ее про­
тяженности), по-видимому, догадывался о ее тождестве с Danuvius и подозревал, что смена

145Klotz Alfred. Die geographischen Commentarii des Agrippa und ihre Ueberreste / / Klio. Bd.24, 1930. S.38-58, 386-466.
144Divisio orbis terrarum, 14 / / Geographi latini min. / Ed. Alexander Riese. Hildesheim, 1964. R I7: Dacia. Finitur ab opiente
deserto Sarmatiae, ab occidente flumine Vistla, a septentrione oceano, a meridie flumine Histro. На самом деле здесь предпо­
лагается протяженность на запад до устья Савы, что подтверждается другим памятником — “Измерением провин­
ций” (Dimensuratio provinciarum, 8 / / Ibid. RIO), который черпает из того же источника и который для Dacia Getica
(на восток от Железных Ворот) приводит размеры, меньше, чем Divisio для Дакии (386 тысяч шагов против 515 ты­
сяч шагов).
147Dimensuratio, 18; Divisio, 10 / / Ibid. Р. 12, 16. Cp.: Mon.Ancyr. 30: protulique flnes Illyrici ad ripam fluminis Danuvi (Res ges­
tae divi Augusti / Ed. Jean Gage. Paris, 1950-2. P.136). Здесь подразумевается не только короткий отрезок между усть­
ями Дравы и Савы, что делало бы расширение Иллирика слишком ничтожным (Patsch Karl / / Sitzungsberichte der
Wiener Akademie der Wissenschaften. Phil.-histor. Kl. Bd.214/1, 1932. S.100). Скорее всего речь идет о пространстве от
Норика до Мезии, т.е. обо всем “паннонском продолжении” собственно Иллирика.
MBrandis// Real-Encyclopaedie. Bd.4, 1901. Sp.2107.
149Ibid. (здесь интерпретация текста).
mIoannes Lydus. De magistratibus populi Romani / Ed. Wuensch Richard. Leipzig, 1903. P. 120. Иоанн Лид ошибочно счи­
тает lorpoQ названием верхнего течения Дуная, а Aavoüßioq — нижнего; это объясняется, должно быть, тем обстоя­
тельством, что вариант Danuvius распространился к тому времени вплоть до устья реки. Вот почему восточнорим­
ский автор мог полагать, что вариант lorpoq, который был для него уже менее употребительным, происходит из об­
ластей выше по течению, находившихся вне его поля зрения.
151Иордан (Getica. Сар. V, 30. Р.61.12) утверждает, что Истр берет начало у границ Скифии и Германии. В науке встре­
чается мнение, что имеется в виду место, где река меняет название. Кажется более вероятным, что Иордан или кто-
то из его позднейших переписчиков просто перепутал Дунай с Тисой (Schramm G. Venedi).
l52Caes. Bell. Gail. IV, 25: pertinet ad flnes Dacorum etAnartium. См.: Brandis / / Real-Encyclopaedie. Bd.4, 1901. Sp.2105.
4-295
50 Раздел I

имени происходит на восточных окраинах тогдашней Germania152. С тех пор в номенклатуре

Римского государства соперничали два названия для одной и той же реки, с которой римля­
не познакомились двумя путями: северным, через Аквилею, и восточным, через Македонию,
так что “двуименный” (binominis) стало даже постоянным эпитетом Дуная в языке поэтов153154.
Но в обиходной латыни (как то было бы в любом другом языке) обе формы отнюдь не под­
вергались произвольному смешению, а для каждой выработалась своя область применения.
Они только очень отдаленно воспроизводили словоупотребление, свойственное самим вар­
варам, обитателям дунайских берегов. Точное разграничение между обеими формами было
установлено с ориентацией на политико-географические реалии, сформировавшиеся при
римском владычестве.

5.7. Мезия, область, протянувшаяся к югу от нижнего течения Дуная, была завоевана в 29-
28 гг. до н.э. Марком Лицинием Крассом во главе македонских легионов и в первое время уп­
равлялась из Македонии. В соответствии с этим Дунай вошел здесь в официальную римскую
номенклатуру под именем Hister, ибо так его называли и македонцы, и местные жители ни­
зовьев Дуная. Иная ситуация была на западе, где в результате похода Октавиана (35 г. до н.э.)
открылся путь для формирования провинций Паннония и Иллирик155. Здесь из уст местного
населения римляне слышали название, звучавшее сходно с Danuvius, уже давно усвоенным и
латинским языком. Это словоупотребление закрепилось и в официальной номенклатуре обе­
их провинций на северо-западе Балканского полуострова. Тем самым мы получаем очевидное
объяснение возникновению “третьей версии”, которую трудно понять исходя только из фи­
зико-географических реалий: смена названия в районе устья Савы (прямо засвидетельство­
ванное лишь картой Агриппы) отражает административное деление придунайских террито­
рий после завоевания их Римом. Более того, закрепление различных наименований Дуная за
различными регионами связано, возможно, с разграничением сфер управления между прин-
цепсом и сенатом, т.е. с весьма деликатным вопросом, требовавшим осторожности и в терми­
нологии.
Понятно, что наместник провинции, по распределению 27 г. до н.э. доставшейся сенату,
мог обеспечить безопасность северного фланга Македонии только при военной поддержке
Августа156. Помощь войсками приходила, как правило, из Иллирика, и легионеры уносили с
собою дальше к низовьям Дуная, естественно, и привычное название Danuvi(u)s. Процесс, в
результате которого за Дунаем, представлявшим собой единую северо-восточную границу
Римской державы, закрепилось также и единое, от истоков до устья, латинское название, ко­
торое в конечном итоге приняли даже греки — этот процесс был неудержим. Но у Агриппы
(которого в данном случае мы вправе рассматривать как выразителя мнения Августа), види­
мо, не было причин официально фиксировать эту унификацию. В словах Агриппы, что юж­
ной границей Дакии служит flumen Hister, уловим, пожалуй, даже легкий реверанс в адрес се-

153 Gellius X, 7, 1: proxima magnitudine esse Histrum scripsit Sallustius; Sallust. Hist, fragm. III, 79: [Danuvius] (q)uoad
Germanorum terras adstringit. Что имя Dänuvi(o)s в действительности употреблялось также в областях, располагавших­
ся значительно ниже по течению Дуная, Саллюстий не знал, так как о походе Гая Скрибония Куриона против дар-
данцев (74 г. до н.э.) ему было известно из источников, использовавших в этом случае вариант Hister, см.: Hist, fragm.
II, 86. Об авторах, которые использовали этот утраченный рассказ Саллюстия, см.: Fluss Мах Ц Real-Encyclopaedie.
Bd.15, 1932. Sp.2369.
I540vid. ex Ponto I, 8, 11; Statius, silv. V, 1, 89; Ausonius, Mosella 106; и др.
155Zippel Gustav. Die roemische Herrschaft in Illyrien bis auf Augustus. Neudruck. Aalen, 1974; Vulic N. The Illyrian war of
Octavian //Journal of Roman Studies. Vol.24, 1934. P. 163-167.
156О соотношении императорской и сенатской власти в Мезии см.: Premerstein von Anton. Die Anfaenge der Provinz
Moesien / / Jahreshefte des Oesterreichischen Archaeologischen Institutes in Wien. Bd.l, 1898. Beiblatt. Sp. 146-195; Fluss
Max / / Real-Encyclopaedie. Bd.15, 1932. Sp. 2371; Syme Richard. Lentulus and the origin o f Moesia / / The Journal of
Roman Studies. Vol.24,1934. S .112-137; Stein Arthur. Die Legaten von Moesien. Budapest, 1940 (Dissertationes
Pannonicae... Ser.I. Fasc.II).
 Между Дунаем и Доном j
51
---------

ната — ведь на подготовленной Агриппой карте южная граница Дакии совпадала с северной
границей Македонии.

5.8. Однако то упорядочение номенклатуры, которое было предпринято в начале римско­

го владычества, не стало окончательным. Солдаты Августа, сражавшиеся на Нижнем Дунае во
времена Агриппы, были подчинены назначенному сенатом проконсулу. И даже после того как
Август на рубеже н.э. упразднил эту практику, учредив собственный военный округ — пред­
шественник императорской провинции Мезия, формально власть в низовьях Дуная остава­
лась в руках сената по крайней мере вплоть до правления Тиберия. Когда в описании своих де­
яний Август замечает, что римское войско разбило даков trans Danuvium (“за Дунаем”)157, то в
этих словах не следует усматривать покушение на права сената: земли по ту сторону Дуная, ко­
торые тогда отнюдь не планировалось присоединять к Римскому государству, не могли быть,
разумеется, объектом сенатских притязаний.
Как свидетельствует эпиграфика, словоупотребление Сенеки (умер в 65 г.), Плиния Стар­
шего (умер в 79 г.) и Серена Саммоника (умер в 212 г.), совпадающее с таковым у Агриппы, от­
ставало от реалий их эпохи. Ведь после отделения Мезии от Македонии на пути победного
шествия варианта Danuvius уже не оставалось никаких препятствий158. Подобный архаизм под
пером авторов, которые не были на собственном опыте знакомы с положением дел в Подуна-
вье, неудивителен.

5.9. Итак, с помощью “первой” и “третьей версий” мы сняли позднейшие ономасти­

ческие наслоения, отделяющие нас от древней окаменелости, отразившейся во “второй
версии”.
Согласно Страбону, писавшему на рубеже н.э., Дунай от истоков и вплоть до тех мест,
где кончается земля даков, зовется Äavouioq, тогда как по ту сторону порогов геты именуют
его 7отрос; (VII, 3, 13)159. Под порогами между даками и гетами могло подразумеваться толь­
ко усеянное подводными камнями скалистое ущелье, через которое пробивается Дунай и
которое носит название Железных Ворот. Лишь в новое время при помощи взрывных ра­
бот оно было сделано безопасным для судоходства. Этот порожистый участок вместе со
скальными барьерами по обеим берегам реки представлял собой самый труднопреодоли­
мый природный рубеж из всех, какие препятствовали сообщениям по Дунаю или вдоль не­
го на всем протяжении реки. И коль скоро у нас есть основания предполагать, что унифи­
кация названия разбивалась, как правило, не об этнические, а о природные барьеры, за­
труднявшие коммуникации, то тогда в нашем случае это могло происходить скорее всего
именно здесь!

|57Моп. Апсуг. 30 / / Res gestae Divi Augusti / Ed. J.Gage. Paris, 1950-2. P.136. Согласно Syme R. Op.cit., это известие от­
носится к походу Гнея Корнелия Лентулла (видимо, между 6 г. до н.э. и 4 г. н.э.), но его возможно связать и с каким-
либо предприятием Тиберия, который действовал здесь в качестве legatus Augusti pro praetore под верховным коман­
дованием наместника Македонии (Premerstein А. von. Op. cit.). В самом деле, в Consolatio ad Liviam, v.387, в списке
земель, покоренных Тиберием и Друзом к 9 г. до н.э., значатся Danuuiusque rapax et Dacius orbe remoto/Appulis (huic
hosti per breve pontus iter); здесь имеются в виду обитатели города Апул и его окрестностей (на Среднем Мароше в
Трансильвании) (Premerstein А. von. Op. cit. S p .l60; Patsch Karl / / Sitzungsberichte der Wiener Akademie der
Wissenschaften. Phil.-histor, Kl. Bd.214/1, 1932. S. 108). По поводу подлинности Consolatio см.: Huebner E. / / Hermes.
Bd. 13, 1878. S. 145-244.
158Как первое свидетельство официального употребления имени Danuvius в Мезии можно, вероятно, рассматривать
текст на мраморной плите в честь Тиберия Плавтия Сильвана Элиана, который появился в Мезии в должности lega­
tus pro praetore в 57 г. н.э. или ранее и привел сюда 100 тысяч переселенцев ex numero Transdanuvianorum (Codex
inscriptionum Latinarum. Bd.XIV. Berlin, 1887. № 3608). Следующие по времени данные, сведениями о которых я обя­
зан моему коллеге из Парижа Х.-Г.Пфлауму, см.: Ibid. Bd.III. Suppl.-Bd.2. Berlin, 1902. № 13813d (Верхняя Мезия, 92-
93 гг. н.э.) и № 7485 (Аксиополь на Нижнем Дунае, 210-214 гг. н.э.).
159той потарои тд p iv ävco kai npöq raTq рёРП P^Xßi tcdv которактш Aavoüiov npoorjYÖpEUOv, ä päAicrra öiä töv A okcjv
cptpETOi, тд 6ё köto p^xpi той riövrou тд nopä roüq rtroq koAouoiv lerrpov.
4*
52 Раздел I

5.10. Кажется, то же самое имеет в виду Аппиан (II в. н.э.) (Шуг. Сар. 22, § 65—67), кото­
рый, пользуясь данными самого Октавиана, повествует о его походе 35 г. до н.э.160 Имея базу в
одном из укрепленных городов в низовьях Савы, Октавиан воюет против даков и бастарнов,
обитающих по ту сторону Дуная, который здесь (tZvraüöa) называется Aovoußioq и лишь чуть
потом (регоМуои) становится lorpoq. Это сообщение особенно важно по той причине, что до­
носит до нас информацию, полученную в ходе первой рекогносцировки местности (подчерк­
нуто тщательной, как это обычно бывает), которая включала также и данные о географиче­
ских названиях. Поскольку evraöüa нет оснований относить точно к устью Савы — оно могло
иметь в виду и более восточные земли по Дунаю, где и проходили военные действия против
обоих враждебных народов — то per öAiyou можно без натяжки связать с Железными Ворота­
ми. Более точных совпадений от использованного Аппианом источника трудно и желать, по­
скольку ясно, что римляне тогда еще не добрались до того места, где Дунай пробивается
сквозь Карпаты. Страбон мог быть уже более точным, так как в его распоряжении находилась,
очевидно, более совершенная информация, добытая римлянами, как можно предполагать, во
время успешных походов Марка Лициния Красса в 29—28 гг. до н.э.

б. Прочие области данувийского пояса

5.11. Локализовав границу между Dänuvius и Hister, мы тем исчерпали возможности точной
топографической привязки смены гидронимов в северопонтийском ареале, которые дает нам
ономастический и текстологический анализ. Остальная часть проблемы не может быть реше­
на путем простой экстраполяции. Дело в том, что ни на одном из более восточных притоков
Черного моря нет столь мощных барьеров, как дунайские Железные Ворота, которые препят­
ствовали не только сообщению по реке и прибрежной долине, но и взаимным связям отдель­
ных групп местного населения на более обширных пространствах. Если здесь вообще возмож­
но достаточно обоснованное объяснение, то ожидать его следует от совместных усцлий гео­
графов и специалистов по доисторическим эпохам. Пока же мы вынуждены ограничиться не­
которыми предварительными соображениями, выливающимися в открытые вопросы.

5.12. Напрашивается мысль, что та неразвитость коммуникаций между прибрежной зоной

и областями, более удаленными от побережья, которая выявляется благодаря данным гидро­
нимики, была обусловлена порогами, имеющимися на Днепре, Южном Буге и Днестре и ме­
шавшими дальнейшему плаванию. Конечно лодки можно было бы и перенести через пороги;
да и вообще в раннеисторические времена едва ли нашлось бы такое естественное препятст­
вие, которое не уступило бы коллективным усилиям людей. Однако подобные усилия предпо­
лагают наличие сильной заинтересованности в коммуникации, как то, например, имело мес­
то при древних передвижениях через перешеек между Доном и Волгой (9.2). В отношении же
пространств между Дунаем и Днепром можно было бы, напротив, допустить, что слабая заин­
тересованность в обмене быстро капитулировала перед лицом препятствий на путях сообще­
ний. Тем самым мы получили бы объяснение древней одноименности Дона, реки без порогов,
хотя ситуация с Прутом, где пороги были, оставалась бы загадочной.

5.13. Но есть и соображения против такой модели. Дело в том, что механизм, с помощью
которого она объясняет смену имен на границе истрийского и дунавийского поясов, непри­
меним к тем случаям, когда, как на Днепре, мы имеем дело еще и с третьим более северным
региональным названием. Между зоной, где употреблялось название *Dänowipros и той частью

160Аппиан воспроизводит донесение Октавиана сенату от 38 г. до н.э., которое он, согласно 111. 14, 42, позаимствовал
из “автобиографии” (Commentarii) Августа, опубликованной семь лет спустя (Schmitthenner Walter / / Historia. Bd.7,
1958. S.200).
 Между Дунаем и Доном 53

течения, которая именовалась *SlovQta, не было никаких сколько-нибудь существенных пре­

град для движения по реке или ее берегам. Да и не так уж очевидно, что прерывистость судо­
ходства была способна в такой мере изолировать этнические группы друг от друга: ведь для
поддержания контактов существуют и другие пути, помимо лодочного сообщения по реке.

5.14. Поэтому логичнее, как мне кажется, видеть причину в другом — в том, что освоение
природных пространств человеком происходило в рамках физико-географических зон. К севе­
ру от Черного моря мы сталкиваемся с прямо-таки идеально типически-выраженной законо­
мерной последовательностью ландшафтных зон, обусловленной широтными изменениями
климата. Характерный облик этих зон складывается из сочетания нескольких наиболее важных
природных факторов, среди которых особую роль, как самый броский, играет тип растительно­
сти, так что терминологически физико-географические и растительные зоны во многих отно­
шениях отождествляются. К определяющим отличительным признакам той или иной зоны,
кроме растительности, относятся осадки и температурные условия, взятые как с количествен­
ной стороны, так и в их ритмической повторяемости в течение года, а также зависящая от них
полноводность больших и малых рек, далее — малые формы рельефа, а прежде всего —тип почв.

5.15. В случае с границей между *Dänowipros и *SlovQta ее соотнесение с физико-географи­

ческим рубежом не составляет труда. Надо думать, она пролегала там, где лесостепь переходи­
ла в зону смешанных лесов (древний рубеж между лесостепью и смешанными лесами не сов­
падал с нынешним). Таким образом, возникает искушение провести границу между истрий-
ским и дунавийским поясами по этой линии, разделявшей лесостепь и смешанные леса, т.е.
наиболее заметному природному рубежу, пересекавшему здесь течение рек. Однако онома­
стическая ситуация с Прутом и, главное, с Доном (3.5 и след.) остается при этом необъяснен-
ной. Особенно в отношении Дона нам приходится считаться с тем, что с глубокой древности
эта река носила одно и то же название на своем протяжении по обе стороны границы между
степью и лесостепью. Итак, в целом мы имеем дело с комплексом гидронимических данных,
которые не удается “сходу” увязать с физико-географическими реалиями.

Д. Открытые вопросы

6.1. Конечно, попытка реконструировать форму и ареал распространения употреблявшихся в

античное время названий крупных северных притоков Понта (см. карту 1) ведет к известным
трудностям, систематически изложенным нами ниже (10.1—10.16). Здесь же, предваряя сделан­
ные там выводы, заметим, что данных, указывающих на чрезвычайно древнюю и в течение очень
длительного времени в общем неизменную многоименность Дуная, Серета, Днестра, Южного Бу­
га и Днепра, равно как и раннюю одноименность Прута и Дона, в целом, пожалуй, все же доста­
точно для формулировки моего тезиса. И хотя, восстанавливая “праформы” гидронимов и про­
слеживая их часто весьма запутанную историю, нам пришлось оставить досадно много знаков
вопроса, это едва ли ставит под сомнение главный вывод I раздела. “Точные родословные древа”
приобретут решающее значение только тогда, когда речь пойдет о деталях в системе взаимосоот-
несенных гидронимов данувийского пояса и особенно в разделе II, где мы займемся эволюцией,
которую претерпевало архаическое состояние, реконструированное в разделе I.
Главная методическая проблема I раздела состоит в другом — в том, что нам приходится
работать с материалом, который сформировался в бесписьменный период и продолжал суще­
ствовать в эпоху, также не освещенную письменными источниками (или освещенную ими со­
вершенно недостаточно). Это делает нашу задачу (перевести результаты, добытые методами
лингвистики, на язык истории) много сложнее, чем в разделе II. Дальнейший прогресс здесь
возможен только в сотрудничестве с другими дисциплинами.
54 Раздел I

6.2. Первый вопрос из порождаемых нашим гидронимическим материалом адресован до­

исторической археологии. Можно ли с помощью археологических данных подтвердить наш
лингвистический вывод, что контакты между насельниками степей и лесостепей к востоку от
Днепра были интенсивнее, чем к западу от него?161 И насколько с этими археологическими
данными согласуется представление о дальних коммуникациях, пролегавших между Дунаем и
Днепром вдоль ландшафтных зон, а в районе Донца и Дона — в неопределенном направле­
нии, — представление, которое возникает из анализа “данувийской связки” из шести гидро­
нимов и которое самым резким образом контрастирует с картиной коммуникаций по запад­
ным рекам этой связки, “раздробленным” на сравнительно короткие участки (4.38)? Разуме­
ется, методическая осторожность не позволяет утверждать, что дальние связи в рамках дану­
вийской гидронимической системы являли собой <phenomene de longue duree>, ибо ситуа­
ция, характерная для периода, когда “данувийские” реки получили свои имена, вовсе не обя­
зана была сохраняться в течение долгих доисторических столетий, за ним последовавших
(4.37). Вместе с тем естественно было бы предполагать, что сугубо уникальные ситуации бы­
ли в интересующей нас части Европы в древнейшие эпохи ее истории редкостью. Поэтому на­
до взвесить также и возможность, не отразился ли все же в данувийской гидронимической си­
стеме какой-то типичный для данного региона феномен.
И последнее. Можно ли археологически подкрепить гидронимически напрашивающееся
предположение, что на западе данувийского пояса коммуникации в меридиональном напра­
влении были в долине Прута (3.5; 5.15) развиты сильнее, нежели вдоль соседнего Серета (3.3
и след.; 4.13)?

6.3. Следующий вопрос адресован в равной мере археологам и географам. Каковы могли
быть те природные факторы, которые влияли на разницу в условиях коммуникаций? И'как
вообще представить себе механизм разделяющего воздействия физико-географических зон?
Ведь в Северном Причерноморье переходы между ними постепенны; да и различия в формах
хозяйствования и социальной организации, обусловленные природными данными, еще не
могли автоматически ограничивать интенсивность контактов162.

6.4. Надо, наконец, выяснить и соотношение между общими условиями коммуникаций и

распределением населения в северопонтийском регионе. Можно догадываться, что особое
название Днепра в его верхнем течении было употребительно до южной границы зоны сме­
шанных лесов, т.е. до той черты, которая длительное время служила также южным пределом
расселения славян (и балтов?) (8.30—8.38). Здесь разделявшая людей природная грань фикси­

161Коллега Ренатэ Ролле, специалист по древней истории Северного Причерноморья, указала мне на известное сход­
ство археологических древностей Прикубанья и Среднего Поднепровья, которые в низовьях Днепра аналогий не
имеют; это говорит о прямых контактах — скажем, через Донец.
162Затрудняюсь сказать, имеет ли выявленная нами гидронимическая ситуация какую-либо связь с делением степи —
в терминологии Л.С.Берга — на южную, слабогумусную, и среднюю, собственно черноземную. Вторая из назван­
ных степных зон в бассейне Прута заходит так далеко вниз по течению, что этот факт мог бы служить объяснением
отсутствию у Прута особого названия для степного, южного участка; однако в таком случае пришлось бы искать
причину, почему у соседнего Серета такое имя, судя по всему, было (3.3). На востоке, примерно начиная от устья
Молочной, средняя, собственно черноземная полоса достигает морского побережья. (Впрочем, “южная степная
полоса” — если все-таки рискнуть увязать ее с “истрийским поясом” в качестве одного из признаков последнего —
появляется затем снова в бассейне Дона, название которого относится к “данувийской системе”. Это можно было
бы, однако, истолковать как следствие того, что освоение Подонья происходило из средней черноземной зоны — к
примеру, через бассейн Северского Донца.) В равной мере затруднительно для меня судить, есть ли какие-либо ос­
нования связывать смену названия в том или ином районе с его слабой населенностью как фактором, препятство­
вавшим коммуникациям. Как понимать примерно 70-километровые пустоты на карте археологических находок до-
скифского и скифского времени в Поднестровье — в нижнем течении реки между Тирасполем и Дубоссарами, а
также выше — между Каменкой и Могилевом-Подольским (Мелюкова А.И. Памятники скифского времени. С.98)?
 Между Дунаем и Доном 55

руется двояко. В лесостепной и степной зонах положение дел сложнее. Здесь граница между
физико-географическими зонами могла совпадать с гидронимической границей только До
Днепра на востоке, но никак не до Дона (5.15). И эта гидронимическая граница, кроме того,
в скифское время едва ли соответствовала той или иной явной языковой границе. Скорее на­
против — лингвистические данные, хотя и немногочисленные, позволяют с достаточной оп­
ределенностью сделать вывод, что по обе стороны рубежа ландшафтных зон обитало населе­
ние, относительно единое в языковом отношении — “северопонтийцы” (4.36). Таким обра­
зом, здесь пока лучше не предполагать резких этнических различий в качестве возможного
фактора, тормозившего развитие контактов вдоль течения реки.

6.5. Как менялась ситуация в течение скифского времени, еще неясно. На сегодняшний
день признается, что экспансия иранских кочевников степей доходила до лесостепной поло­
сы. Более того, многое говорит за то, что могилы скифских царей располагались в геродотов-
скую эпоху севернее границы лесостепной зоны. Но была ли эта экспансия равно интенсивна
на всем пространстве лесостепи, и в какой мере местное население уничтожалось, вытесня­
лось или ассимилировалось?163Иранские этимологии “продвинутых” в лесостепную зону гид­
ронимов не выдерживают критики (17.8). Необходимо также включить в дискуссию выводы,
полученные в разделе I настоящей работы. Числом их не так много, но они сделаны на осно­
ве надежного материала — названий крупных рек, а потому, на мой взгляд, дают больше, чем
шаткие этимологии малых гидронимов. Судя по заимствованиям слав. *Dbnästrb и *Въпёргъ,
славяне во время своего продвижения на юг (видимо, во второй пол. V в. н.э.) столкнулись в
лесостепи между Днестром и Днепром не с конными иранскими кочевниками, а с земледель­
ческим народом, в котором можно видеть потомков древнесеверопонтийцев (3.2; 4.21—4.23),
бывших в этих краях доминировавшим этническим элементом. В основу же славянских на­
званий Донца и Дона, бассейны которых были освоены славянами только в позднейшие века,
было положено иранское название Дона (4.16). Если на этом основании позволительно сде­
лать заключение, что в современной левобережной Украине присутствие ираноязычных пле­
мен было более интенсивным, чем в лесостепи к западу от Днепра, то оно (это заключение)
хорошо согласовывалось бы с предположением, покоящимся на совсем иных наблюдениях,
что контакты между лесостепью и степью были к востоку от Днепра издревле активнее, чем в
более западных областях (5.15; 6.2). Но и здесь речь идет о целом комплексе вопросов, требу­
ющих дальнейших изысканий.

163Об остатках нескифского населения к северу от побережья см. уже: Niebuhr Barthold. Kleine historische und philolo­
gische Schriften. 1. Sammlung. Bonn, 1828. S. 360. Из позднейшей литературы см., например: Rostovtzeff М. Iranians.
Р.39,42; Sulimirski Tadeusz/ / Acta Balto-Slavica. T.5, 1967. S. 1-17. И.В.Яценко (Скифия. C.95) считает невозможным,
что лесостепь находилась в полном подчинении у скифов; речь может только идти о грабительских набегах и вре­
менной дани. По А.И.Тереножкину (Предскифский период), который в данном случае, как кажется, достаточно ка­
тегорично формулирует точку зрения большинства советских ученых, культуру земледельцев-скотоводов лесостеп­
ной полосы Днепро-Днестровского междуречья в скифскую эпоху ни в коем случае нельзя рассматривать как им­
портированную кочевниками-степняками; она была местного происхождения (состоя в тесной связи с дунайско-
карпатским регионом), хотя и подверглась в VI-IV вв. до н.э. сильному скифскому влиянию (см. особенно с.226-
239). В области лесостепного Поднестровья это влияние прослеживается лишь по изделиям из металла, тогда как
керамика и орнаментика остались им незатронутыми (Мелюкова Л.И. Памятники скифского времени. С.5-102, осо­
бенно с. 100).
 РАЗДЕЛ II

ДАЛЬНИЕ КОММУНИКАЦИИ К СЕВЕРУ

ОТ ПОБЕРЕЖЬЯ ЧЕРНОГО МОРЯ

А. Проблема

7.1. В разделе I было обнаружено, что для региона, ограниченного на западе Средним Ду­
наем, а на востоке — Днепром, была характерна весьма архаическая норма неодноименности
крупных рек, сохранявшаяся здесь (за исключением Прута) еще к моменту начала письмен­
ной традиции. У трех рек — Дуная, Серета и Южного Буга — на их пути к морю название ме­
нялось однажды, у Днепра же и, вероятно, Днестра — дважды (см. карту 1). Оказалось, что та­
кое положение дел отражало структуру путей сообщения, которая, как можно предполагать,
пребывала неизменной тысячелетиями в доисторическую и раннеисторическую эпохи. Про­
цессы обмена между отдельными группами населения ориентировались в общем и целом на
конфигурацию ландшафтных зон, протянувшихся перпендикулярно течению крупных рек.
Тем самым существенная природная предпосылка для развития дальних коммуникаций — на­
личие крупных рек — оставалась неиспользованной в полной мере.
В разделе II мы намерены реконструировать тот процесс унификации названий, который
в других частях Европы, о каких у нас есть ранние и относительно надежные сведения, завер­
шился в столь глубокой древности, что о существовавшей некогда неодноименности можно
строить только зыбкие догадки на основании логических умозаключений. Покрыты мраком и
сами обстоятельства, при которых в Европе происходила эта древняя гидронимическая инте­
грация. Всегда ли одноименность являлась следствием широты (судя по отдельным приме­
рам, иногда удивительной) гидрографического кругозора полуоседлых племен?164Был ли про­
цесс обмена информацией как бы цепью, звенья которой — отдельные группы населения - с
развитием крестьянского хозяйства селились сравнительно близко друг от друга и состояли
друг с другом в разнообразных сношениях, хотя начальное и конечное звенья при этом от­
нюдь не были никак непосредственно связаны между собой? Или причиной унификации гид­
ронима служили скорее дальние сообщения, превращавшие все пространство реки и ее бере­
гов в единую транспортную артерию? И еще одна, последняя, возможность: не была ли побе­
да единого названия результатом взаимодействия совершенно разнородных факторов?

7.2. Применительно к проблеме гидронимической интеграции в Северном Причерно­

морье — и именно потому, что здесь она происходила с таким запозданием — эти вопросы

164 См.: 2.1; Kuhn Н. Horizont.

 К северу от побережья 57

отнюдь не всегда обречены оставаться без ответа. Едва ли кто-нибудь согласится допустить,,
что туземные варварские племена, сохранявшие в общем традиционные хозяйственные струк­
туры и формы сбыта, в какой-то момент вдруг спонтанно перешагивали через барьеры, кото­
рые в течение столь долгого времени неодолимо сковывали их географическую ориентацию.
Необходимо указать ту или иную конкретную причину, способную произвести такую метамор­
фозу. Подобной причиной не мог быть рост плотности поселений, влекущий за собой сущест­
венное сближение между местными жителями, так как такой рост в нашем регионе вряд ли
имел место вплоть до самого средневековья. Остается единственный вариант — что гидрони-
мическая интеграция была вызвана неким толчком извне, который привел к интеграции путей
сообщения. Интегрирующими факторами выступали, как мы покажем, использование круп­
ных рек и их берегов для товарообмена на больших расстояниях или (что в интересующем нас
регионе почти всегда связано с торговлей) в качестве путей, по которым те или иные группы,
в военном отношении превосходившие местное население, проникали туда, где они надеялись
на захват добычи или на сбор дани, или же, наконец (в тех случаях, когда возникало стабиль­
ное государственное образование {Reich}), в качестве каналов политического властвования
(Herrschaftsausuebung). Именно вокруг таких процессов, относящихся уже к истории торговли
и политической истории, и концентрируется дальнейшее изложение, поскольку только благо­
даря им развивались более тесные коммуникации между различными культурными ареалами.

7 .3 .0 Дунае при подобной постановке вопроса можно ограничиться немногими словами,

ибо очевидно, что победа названия Дунай, первоначально употреблявшегося в верхнем и сред­
нем течении, над наименованием нижнего течения Istros была обусловлена общеизвестными
обстоятельствами — той ролью, которую река играла как северо-восточная граница Римской
державы. Замысел принадлежал уже Августу, тогда как реализован он был в полной мере при
Клавдии. Эта роль предполагала и административную, и транспортную интеграцию всего те­
чения Дуная165. Римские войска, происходившие из Иллирика и взявшие на себя охрану ду­
найской границы в том числе и в низовьях, своим словоупотреблением подрывали “офици­
альную номенклатуру55, согласно которой ниже устья Савы река именовалась Hister. После то­
го, как благодаря ним вариант Dänuvi(u)s закрепился за всем течением Дуная вплоть до устья
(5.8), за единой границей установилось и единое название. Несмотря на то, что греки усвоили
этот более поздний латинский вариант (4.9), туземные варвары в низовьях Дуная в течение
всей античности сохраняли название Istros (5.10). Этот факт свидетельствует о том, что в тех
прибрежных областях, которые сумели противостоять романизации, интегрирующее воздей­
ствие Империи сказывалось меньше и географический кругозор их населения оставался по-
прежнему узким.

7.4. Разнобой между двумя славянскими формами Дунае (4.6) и Дунай (4.8) весьма красно­
речиво говорит о том, что в IV-VT вв., когда славяне продвинулись до Дуная, на нем снова об­
разовался коммуникационный барьер, а именно между землями вверх по реке вплоть до Сир-
мия (включавшими также некоторую часть левобережья по обеим сторонам Нижней Тисы),
где Восточноримской империи удалось стабилизировать свою границу с варварами, и пан-
нонским участком Подунавья.
Сохраняющаяся до сего дня разница в наименованиях Дуная показывает, что славяне, ко­
торые стояли ок. 550 г. н.э. на среднем и нижнем течениях реки, представляли две разные пле­
менные группы — склавенов и антов, которые устроились тогда в форме федераций. Те сла­
вянские племена, которые выше по реке приблизились к Дунаю, оставались вне этих федера­
ций и объединились сперва через аваров (4.8).

165См., напр.: Pärvan Vasile. Dacia: An Outline o f the Early Civilizations o f the Carpatho-Danubian Countries. Cambridge,
1928. P.149.
58 Раздел I I

7.5. Из дальнейшего рассмотрения приходится исключить четыре реки. Дон и Кубань име­
ли только по одному названию, вероятно, уже в древнесеверопонтийскую эпоху (3.6; 4.36;
5.15). Не поддается решению вопрос о Пруте: было ли название нижнего течения, которое
здесь ограничивалось предположительно крайне небольшим участком, еще ранее VII/VI в. до
н.э. поглощено своим более “верхним” коррелятом, или такого названия вообще никогда не
существовало (3.5)? Вытеснение древнего наименования нижнего течения Серета произошло,
видимо, не ранее конца IV в. н.э. (3.3; 4.13), а потому скорее всего явилось следствием экспан­
сии славян. Но на большее, чем это скромное предположение, у нас вряд ли есть право.

7.6. Итак, остаются Днестр, Южный Буг, Днепр и Волга. Археология уже показала, что
Волга с глубокой древности служила важной артерией дальних коммуникаций, которая бла­
годаря волоку в районе Царицына-Волгограда была связана с низовьями Дона и Азовским
морем (9.1 и сл.). Топонимика может, со своей стороны, только подтвердить этот вывод. Но­
вые данные она дает прежде всего в отношении Днепра, который в течение исследуемого на­
ми периода в сколько-нибудь существенной степени использовался в целях дальних комму­
никаций, кажется, всего лишь дважды: готами и варягами (9.22; 9.28 и сл.; 9.32; 9.43 и сл.).
Возможно, аналогичную роль играл в готское время и Днестр, хотя положительно утверждать
это трудно (9.17). Южный Буг же такой роли не играл, по-видимому, никогда.

7.7. Основу для исторического анализа образуют гидронимы, засвидетельствованные как

названия четырех рек. В дальнейшем они приводятся и подвергаются лингвистическому раз­
бору применительно к каждой из этих рек, причем начинаем мы всякий раз с древнего назва­
ния нижнего течения, а заканчиваем названием верхнего.

Б. Интерпретация гидронимических данных

а. Днестр

8.1. Геродот именует Днестр Tüppg (IV, 11 и далее часто). Вместо этой ионической формы в
прочей античной письменности встречается практически исключительно форма
Tupaq/Tyras166167.Через тюркское посредство, не поддающееся точной реконструкции, это назва­
ние из языка северопричерноморских иранцев попало в османский. Засвидетельствованная
здесь средневековыми арабскими географами и итальянскими морскими картами форма Turia
выдает народно-этимологическую адаптацию к алтайскому слову со значением “место пре­
бывания, пастбище”: сагайск. turla, телеутск. turlu161. Вероятно, эта тюркская форма лежит в
основе употребляемой Константином Багрянородным формы TpouÄÄoq (1.6), которая затем­
нена, однако, сближением с греческим словом, обозначавшим одну из разновидностей сосу­
да, или с омонимичным ему наименованием купольного зала в византийском императорском
дворце. Поскольку греки, как вслед за ними и тюрки, познакомились с рекою близ ее устья
или по крайней мере на степном участке ее течения, не столь удаленным от устья, то мы впра­
ве видеть в указанных формах отражение названия нижнего течения.

8.2. Упоминаемый в “Повести временных лет” этноним Тиверъци Фасмер трактовал как
“живущие по Днестру”, оттуда им и была реконструирована славянская форма названия ниж­
него течения — *77vr5168. Если исправить ее на *Tiven>, то она станет безупречной, ибо объяс­
m Diehl Erich / / Real-Encyclopaedie. 2. Reihe. Bd.7, 1948. Sp.1850.
167 VasmerM. Schriften. Bd.l. S.158; Фасмер M. Словарь. T. 1. C.518, 519.
168 VasmerM. Schriften. Bd.l. S.158; Фасмер M. Словарь. T. 4. C.55. Исторические сведения об этом племени см.: Федо­
ров Г.Б. Тиверцы / / Вести, древ, истории. Т. 2, 1952. С.250-259; Хынку И.Г. К вопросу о расселении тиверцев и ули­
чей в Поднестровье / / Юго-Восточная Европа в средние века. T. 1. Кишинев, 1972. С. 159-175.
 К северу от побережья 59

няет название славянского племени, локализуемого летописью именно на Днестре, как точ­
ную параллель к названию соседнего родственного племени Дунаици < Дунай. Убедительна и
этимология Фасмера, видевшего в Tupaq и *Tiverъ соответствия др.-инд. tura- “быстрый” и
др.-инд. tTvra- “сильный, резкий”: сравнительно быстрое течение Днестра бросалось в глаза и
античным наблюдателям.

8.3. Однако, думается, Фасмер был неправ в этнической атрибуции обеих форм. Ведь в том
факте, что они этимологизируются на основе древнеиндийского, вовсе не обязательно усмат­
ривать доказательство их иранского происхождения. Зачем было скифам, а впоследствии сар­
матам, употреблять два названия для одной и той же реки, если (как в данном случае) они не
относились к разным ее участкам? Естественно думать, что только одна из двух форм являет­
ся иранской169, тогда как другая была употребительна у гетов, которых именно Днестр отделял
от скифов, а затем от сарматов.
Скифскую огласовку воспроизводит скорее всего Tupaq. Хотя и tum- в иранских не зафи­
ксировано170, но название обитавших в Поднестровье тирегетов ( Tupayerai: Strabo VII, 3, 17 и
далее) образовано по той же модели, что и другие иранские этнонимы: Маооауёта1,
Оиоаауетац т.е. сомнительно, чтобы речь шла о “гетах по Тирасу”171. К тому же в период грече­
ской колонизации скифы политически доминировали в Северном Причерноморье, так что
греки, будучи поставлены перед выбором, какое название Днестра предпочесть, остановились
бы, надо полагать, на иранском. И в отношении тюркоязычной формы, восходящей, видимо,
к языку гуннов, заимствование из иранского выглядит вероятным. Ведь гунны и тюрки яви­
лись с востока. Славяне же, названные Тиверъци, пришли с севера и, согласно “Повести вре­
менных лет”, осели по Днестру до самого моря и Дуная, т.е., очевидно, главным образом к
юго-западу от Нижнего Днестра, в землях с повсеместным гетским субстратом, а потому с ис­
торической точки зрения их ориентация как раз на гетоязычную форму была бы понятна. Бо­
лее того, если гидроним, скрывающийся за племенным названием Тиверъци, действительно
имел корень *Tiwr-, то заимствовать его у иранцев славяне вообще не могли, поскольку к то­
му времени tivr- в иранских должно было уже дать *//rv-172; “гетская гипотеза” не сталкивает­
ся с подобными затруднениями173. В самом деле, рум. teafer “здоровый” < *tiwos позволяет ду­
мать, что в одном из окрестных древнебалканских языков (по моим предположениям, в пра-
албанском, который локализовался первоначально к югу от Железных Ворот) после отпаде­
ния -os оказавшаяся в ауслауте неудобопроизносимая группа -рг- приобрела вставной -е-.
Аналогичный процесс вполне мог иметь место и в языке насельников северопричерномор­
ской лесостепи174. Если наша мысль верна, то чем же объяснить, что у двух этих народов были
в употреблении два различных названия Днестра? Я думаю, скорее всего тем, что скифы, вы­
шедшие к Днестру с востока в VIH в. до н.э., не находя в иранском прямого соответствия гет.
tivro-, создали на базе собственного языка конкурирующее образование, сходное по смыслу и
звучанию.

169“А улучи и тиверьцы съдяху бо по Днъстру, присъдяху къ Дунаеви” (Повесть временных лет. Т 1. С. 14; текстологи­
ческие варианты см.: Т 2. С.226).
m VasmerM. Schriften. Bd.l. S.158; Фасмер М. Словарь. Т. 1. С.519.
1710 морфологической структуре Тиреуётш см.: Harmatta J. Studies. Р.6, 16. Как и в случае с ©иооауёта 1, речь идет,
весьма вероятно, об иранском названии неиранского народа. По всей видимости, тирегеты были частью гетов
(Minns Е.Н. Scythians and Greeks. Р. 112).
172Об иранских диалектах, распространенных в свое время в южнорусских степях, см.: Harmatta J. Studies.
173VasmerM. Schriften. Bd.l. S.174; Zgusta L. Personennamen griechischer Staedte. § 441-444.
174Ronca Italo. Presunti о probabili iranismi nell’onomastica daco-getica secondo la Geografia di Tolomeo / / Dacoromania.
N.F. T. 1, 1973., где полемика с М.Фасмером ( VasmerM. Schriften. Bd.l. S.139). В 1-м издании этой книги я пытался
подкрепить свое положение с помощью сходной фонетической эволюции одной субстратной лексемы в румын­
ском. Теперь я отказываюсь от такой попытки, поскольку уже не признаю, что в румынском сохранились остатки
дако-фракийского вокабулярия.
60 Раздел II

8.4. Предположительно с нижним течением (а не с верхним, как до сих пор считалось) сле­
дует связывать и гидроним Agalingus, который в качестве названия Днестра упоминается
“Певтингеровой картой” (вероятно, IV в. н.э.)175. Однако не в том смысле, что перед нами на­
звание, соперничавшее с иран. *7i/ra-, гет. **Tiwra- (8.1-8.3). Скорее это германское название
Днестровского лимана, ошибочно принятое за наименование реки176.

8.5. Название Днестра в среднем течении *Dänowi-sros реконструируется, исходя из слав.

*Dbnästn> (4.18—4.28), там же было предложено и толкование этого гидронима. Остается доба­
вить его латинские и греко-византийские формы, вытеснившие на исходе античности старо­
заветное название Tupaq с его тысячелетней традицией. Ввиду исторического и лингвистиче­
ского параллелизма есть смысл рассмотреть соответствующие формы вместе с формами того
названия Днепра, которое в это же время в восточно- и западноримской литературах прихо­
дит на смену прежнему Bopuadevpq.

8.6. В письменной традиции картина выглядит так. Еще в первой пол. III в. н.э. некий рим­
ский солдат выцарапал на своем щите (найденном в Сирии) Тира и Вор(и)ове\лг\р — видимо,
маршрут предстоявшего или уже проделанного путешествия177. Следовательно, в это время
классическая античная номенклатура применительно к Днестру и Днепру оставалась еще не­
изменной. И наоборот — свидетельство Аммиана Марцеллина (XXXI, 3,3; 3,5) (кон. IV в.)
предполагает, что переход к “новому” названию был уже свершившимся фактом.
Форма Danastius, встречающаяся у Аммиана, в отличие от всех остальных упоминаний,
не содержащая -г-, явно дефектна, что вовсе не удивительно, учитывая краткость к тому
времени еще не устоявшейся традиции этого названия178. Вместе с тем тот же автор в том же
месте (XXXI, 3,3) именует Днепр Borysthenes — очевидно потому, что, будучи плохо инфор­
мированным о землях восточнее Днестра, он пользовался не современными ему названия­
ми, а традиционно-литературными. Впервые “новое” наименование Днепра встречается в
Getica Иордана (около сер. VI в.): a Borysthene amne, quem accolae Danaprum vocant “от реки
Борисфен, которую местные жители именуют Данапром”. Danaster Иордан перечисляет на­
ряду с Tyras среди рек Скифии179. Анонимный Равеннский географ (кон. VIII или нач. IX в.),
который, по его собственному признанию, при описании Северного Причерноморья ис­
пользовал труд Иордана, повторяет ошибку последнего, принимая старое и новое названия
за имена двух различных рек, но уже в отношении Днепра: Danapris поименован у него вме­
сте с Oristhenis (так!) в числе притоков Понта180. И в исходе формы Danapris Равеннский ано­
ним не копирует Иордана; приводимый им вариант согласуется с греч. Aävanpiq, впервые за­
свидетельствованным в также анонимном перипле Понта Эвксинского (вероятно, V в.
н.э.)181. Формы Aävaorpiq и Aävanpiq употреблялись и византийскими авторами182в тех случа­
ях, когда классицистская мода не побуждала их прибегать к античным названиям Tupaq и
BopuoQsvriq.

175Itineraria Romana. Sp.597.

176Cp. ниже 8.8-10.
,77L’Annee epigraphique, 1925. № 123.
178Формы без -г- имеются также в средневековых арабских и итальянских свидетельствах; здесь они возникали, оче­
видно, из стремления к удобопроизносимости. Во всяком случае, они не могут служить аргументом в пользу древ­
ности варианта зафиксированного Аммианом.
179Iord. Get. Р.61.12; другие упоминания формы Danapercu.: Ibid. R61-65.
180Itineraria Romana. T. II. R37.41.
18,Geographi Graeci min. T. 1. P.417.11. § 85: eiq Bopuo6£vrjv пота/jöv vauoinopov, tö v vöv Aävanpiv Aeydpevov, см. также: Ibid.
§ 86, 117. Днестр же в этом источнике выступает под своим традиционным именем Tupaq (Ibid., § 88).
182Так, напр., в VI в.: Менандр Протектор (Historici Graeci min. T. 2. P.87), в IX в. — Феофан (Theophanis Chronographia.
T. 1. P.357.28 и далее неоднократно), в X в. — Константин Багрянородный (De adm. imp. Сар. 8.6. Р.54 и далее), в XI
в. — Георгий Кедрин ( Georgius Cedrenus. T. 2. Р.12.3).
 К северу от побережья 61

8.7. Каким же образом оба эти гидронима, первоначально служившие названиями средне­
го течения соответствующих рек, “спустились” к устью и вытеснили в греко-латинской пись­
менности старые названия нижнего течения (в отношении Днестра этот процесс датируется
III или ГУ вв.)? Передаточным звеном послужили южнорусские готы, которые как раз в это
время продвинулись из лесостепи на юг и установили контроль над устьями обеих рек. Каким
было готское название Днепра (а по аналогии и Днестра) можно заключить на основе формул
древнескандинавской поэтической традиции ä stQöum Оапраги т.п., Danrok Danpr, которые,
по всей вероятности, воспроизводят готские образцы: “на берегах Днепра”, “Дон и Днепр”183.
Это были, как мы покажем ниже, названия, употреблявшиеся в Среднем Поднепровье и
Среднем Поднестровье, т.е. тех участках рек, которые, как можно думать, служили главными
осями державы южнорусских готов (9.21).

8.8. Что поздняя античность действительно восприняла готскую номенклатуру, не только

исторически очевидно, но и доказуемо лингвистически. “Готская модель” проще всего объяс­
няет (если говорить только о Днестре), почему Аммиан Марцеллин и Иордан употребляют об­
разования с основой на -о- (Danastius, Danastrus), тогда как среднегреческие памятники — на
-/- (Aavaorpiq), хотя основообразующий гласный этой последней формы следует, видимо, при­
знать нерегулярным, если судить по слав. *Dbnästrb (основа на -я-), заимствованному помимо
готского посредства184. Дело в том, что системы флексий мужских основ на -а- (< -о-) и на -/-
в ед. числе в готском совпали, а потому при заимствовании гот. *Danästr-, *Danäpr- или
*Dänästr-, *Dänäpr- (4.31, cp. 4.11) в тот или иной язык они могли с равной вероятностью тра­
ктоваться и как основы на -/-, и как основы на -о- (что этимологически было, разумеется, пра­
вильнее). То, что греки предпочли основу на -/-, легко объяснить аналогией с названиями со­
седних больших рек: в готскую эпоху Дунай именовался по-гречески Aavoußiq (4.9), а Дон —
Tavaiq (9.14; 9.25).
Конечно, древние основообразующие гласные отпали также и в среднеиранском (причем
повсеместно); иными словами, на первый взгляд может возникнуть впечатление, что предпо­
ложение о заимствовании греческих форм из сармато-аланского в равной мере согласуется с
данными источников. Однако в северопричерноморском иранском употреблялись не вариан­
ты *Dänastr- и *Dampr-, а *Тига- (8.1) и *Vcini- (8.24 и след.); более того, как и в аналогичном
случае с Koucpiq “Южный Буг“ (8.17), иранское посредство в отношении греч. Aavaorpiq,
Aavanpiq невероятно еще и по другим соображениям (8.14). “Готская” же гипотеза не сталки­
вается с какими бы то ни было трудностями.

8.9. Готские формы *Danästr и *Danäpr, содержавшие, судя по их древнескандинавским

продолжениям, в качестве первого гласного краткий -а-, предполагают наличие в том мест­

mä stQdom Вапраг (варьирует первоначальное *а DanpstQöom) в описании битвы с гуннами в “Саге о Хервер” Старшей
Эдды (Edda: Die Lieder des Codex Regius nebst verwandten Denkmaelem / Hg. Gustav Neckel. 4. Aufl. durch Hans Kuhn.
Bd.l. Heidelberg, 1962. S.304); staöi DanparB “Гренландской песни об Атли” (строфа 5) (ibid. S.241); Danrok Danpr —
мифическая пара великанов в Rigspula, v.48 (ibid. S.87). См. об этом: Schramm G. Horizonte. S.7, 8, 14-16 (здесь на с.8
следует читать: *sladjans; stadi- “место”, alstadim “в местах”).
184В.П.Петров (Гщрошмш верхнього Поднютров’я: Стрий / / Территор1альш д1алекти i властш назви. КиТв, 1965.
С. 160-168) считал основообразующий -/- в Aävaorpiq древним наследием. Им руководило стремление нащупать воз­
можные точки соприкосновения с гидронимом Стрый — названием юго-западного притока Верхнего Днестра, ко­
торый он рассматривает как древнее наименование верхнего течения Днестра. Предположение, что
Aövaorpiq/Днестр — это результат “сращения” двух названий (верховьев и низовьев реки), т.е. *Dan + Stri-, не под­
креплено никакими типологическими параллелями и потому представляется абсолютно неприемлемым. Для воп­
роса о типе основы названий Днестра и Днепра в готском ничего не дает происходящая из готской эпической тра­
диции формула ä stQdom Danpar и подоб. (8.7) в описании битвы с гуннами в “Саге о Хервер”, так как здесь (подоб­
но fiQllom Шпаг “Рейнские горы” в той же “Эдде”) скандинавское поэтическое предание легко могло из соображений
стихотворного метра переделать гидроним с основой на -а в название мужского рода на -и или женского — на -/.
62 Раздел II

ном языке, из которого они были заимствованы, некоторого переходного гласного между -а-
(как в изначальной форме) и -о-, который позднее отразился в слав, ъ в *Dbnästrb, *Въпёргь. Из
этого наблюдения заключаем, что готы осели в лесостепных пространствах по берегам обеих
рек еще в то время, когда эти земли не были захвачены лавиной двинувшихся на юг славян.

8.10. Загадкой, которую я затрудняюсь разрешить удовлетворительным образом, является

второй -а- в Danästr и *Danäpr, восходящий в заимствованной готами форме либо к -ат -, ли­
бо к -ai- (если уже состоялся позднейший переход -am- > -ш'-, предполагаемый -е- в славян­
ских формах). В первом издании этой книги (8.10—8.14) мне не удалось обнаружить причин,
которые могли бы повести к упрощению -ат - или -ai- в -а-. Едва ли имеет смысл во втором
издании воспроизводить ход моих прежних рассуждений, коль скоро они так и не смогли вы­
вести меня из тупика. Быть может, кому-то другому повезет больше. Не исключено и то, что
вопрос обречен остаться открытым, с чем постоянно приходится считаться, работая в облас­
ти, где в нашем распоряжении столь скудные данные.

8.11. Слав. *D(b)nästrb восходит, видимо, к *Donaistr- из языка какого-то народа, обитавше­
го в Среднем Поднестровье. Должно быть, этот гидроним вытеснит более древнее славянское
название Днестра, так как в тот период, когда в дакском совершались все те фонетические
преобразования, которые предполагаются славянской формой *Dbnöstrb, верховья реки, оче­
видно, уже были известны славянам. В параллельном случае с Днепром, кажется, сохрани­
лись даже “окаменелости”, на основе которых можно восстановить давно исчезнувшее. Но
для Днестра, насколько я знаю, всякие следы исчезли. Тем не менее, исследователь должен
помнить, что утрачено название, функционировавшее на отрезке в несколько сотен километ­
ров длиною.

б. Южный Буг

8.12. На Волыно-Подольской возвышенности берет начало река, текущая примерно па­

раллельно Днестру по правую руку и Днепру — по левую и впадающая в общий с Днепром ли­
ман; река эта — Южный Буг. В отношении него сохранилось меньше исторически значимых
свидетельств нежели о трех других реках, исследуемых в разделе II. Но и в этом небольшом
материале кроется немало запутанных проблем.

8.13. В греко-латинской письменности, начиная с Геродота (VI, 17 и далее часто), Южный

Буг именовался "Ynaviq/Hypanis, а в средневековой — Koücpiq и т.п.185Тем самым и здесь, как в
случае с Днестром, Днепром и Волгой (8.5 и след.; 8.50), обнаруживается, что в эпоху пересе­
ления народов произошла смена названия. В принадлежности Koücpiq к основам на -i- можно,
как в Aävaorpiq и Aovonpiq (8.8), усматривать указание на готское посредничество. Кроме то­
го, греч. -ср в Koücpiq, в отличие от печенеж. Koußoü в списке рек у Константина Багрянород­
ного (1.6), судя по концовке это славянская форма на -ъ, но попавшая к грекам не прямо, а
преломившись через печенежский (1.10), находит свое естественное объяснение в характер­
ной для готского спирантизации конечных смычных:/номинатива соответствует b косвенных
падежей; ср., например: гот. hlaifs, genet, hlaibis “хлеб”. Впрочем, следовало бы еще выяснить,
сохранился ли к моменту появления готов в низовьях Южного Буга сарм.-скиф. -b-, или готы
застали уже тот -v-, который отразился в греч. (< печенеж. < слав.) Koußoü = *Kuvu.
Открытым остается вопрос, какой основообразующий формант присутствовала исход­
ной древнесеверопонтийской форме (3.2.7). В иранском на той ступени его эволюции, к ко­
торой относятся формы, заимствованные готами и славянами и отразившиеся в единствен­

185Сводку упоминаний см. в примеч. 346.

 К северу от побережья . 63
ных наших упоминаниях Коисрк; и Koußou, различия между типами основ были уже, разуме­
ется, нивелированы.

8.14. Важным отличием между Aävaarpiq, Aävonpiq, с одной стороны, и Koucpiq — с другой,
является то, что на этот раз готы передали грекам, очевидно, название не более верхнего, а
нижнего течения Южного Буга. Название нижнего течения в его славянской форме византий­
ская традиция фиксирует лишь в X в.: Воуои в “De administrando imperio” Константина Багря­
нородного186. Что эта река тождественна с упоминаемым в другом месте того же сочинения
Koußou, августейшему автору осталось, видимо, неизвестно; вероятно, как и то, что Воуои и
названный непосредственно перед ним Koucpiq тоже обозначают одну и ту же реку187.
Koucpiq — форма, ставшая в греческом новой литературной нормой — передает, видимо, на­
звание, с которым готы познакомились в низовьях Южного Буга, и недвусмысленно выдает
свое родство с "Ynaviq/Hypanis — названием реки в античные времена, начиная с Геродота (ГУ,
17 и далее часто). В пользу такого родства говорит и то, что поначалу в греко-латинской тра­
диции "Ynaviq именовалась также река, ныне носящая название Кубань, Qoban (12.1)188. Одна­
ко попыток дать точную реконструкцию родословного древа, странным образом не предпри­
нималось189.

8.15. Русск. Кубань (через хазарский или непосредственно) восходит, очевидно, к иранско­
му, из которого, как можно предполагать, в древнерусский было заимствовано и название со­
седней крупной реки — Донъ (4.4; 13.7). В отличие от иран. *Kubani- (13,7) и *Dänu- (4.4),
Yuaviq и Tovoi'q являются, я думаю, драгоценными реликтами языка того народа, который был
господствующим этническим элементом в Северном Причерноморье до скифского нашест­
вия в VIII в. до н.э. — а именно киммерийцев (11.1-13.20). Таким образом, гидронимия содер­
жит веские свидетельства того, что оживление связей Греции с северопонтийскими землями
наступило уже задолго до эпохи колонизации в собственном смысле слова, начало которой
приходится на VII в.190

8.16. Соответствие греч. (< киммер.) "Ynaviq: русск. (< иран.) Кубань (13.7) провоцирует на
предположение, что и в случае с Южным Бугом фактически засвидетельствованному "Ynaviq
должно было соответствовать иран. *Kübani-. Однако вряд ли Koucpiq может восходить к этой
гипотетической форме, так как элизия -ani- в языке северопричерноморских иранцев (к тому
же лишь в какой-то части его диалектов, как видно из русск. Кубань) маловероятна. Скорее
следует предположить, что дошедшие до нас названия Южного Буга в его нижнем течении и
Кубани произошли не от тождественных исходных форм, а от двух близких вариантов: *КйЬ-
“Южный Буг“ и *Kubani- “Кубань”. Этимологически *КйЬ- связано, как можно думать, с
греч. Kücpöq “наклоненный вперед, согнутый, сутулый”. В таком случае "Ynaviq как название

,86De adm. imp. Сар. 42.59, 38.69.

187И.Маркварт предложил (MarquartJ. Streifzuege. S.505), аТ.Кислинг поддержал (Kiessling//Real-Encyclopaedie. Bd.9,
1914. Sp.220) эмендацию: вместо ö Koucpiq кси 6 Воуои — *ö Koucpiq ö ка! Воуои. Поначалу она подкупает, но, во-пер­
вых, при упоминании второго названия той же самой реки следовало бы ожидать все-таки более ясного оборота
(см., напр.: Сар. 38.8: norapöq, ... Xiöpäq, ö Kai XiyyiÄÄouq inovopa^öpevoq; Cap. 40.42: ö larpoq, ö Kai AavoüßioqÄeyopevoq),
во-вторых же — ведь и в случае с TpouÄAoq, Koußou и Варойх (1.6) император-писатель тоже не разглядел, что речь
идет о Aävaarpiq, Koucpiq и Aävanpiq. Упоминание непосредственно друг за другом Koucpiq и Воуои, т.е. двух наимено­
ваний одной и той же реки, вовсе не удивительно под пером автора, характерной чертой которого является смеше­
ние сведений из различных источников без попыток согласовать их (1.9).
188Насколько мне известно, об этимологическом тождестве ~Ynavtq и Кубань писал только М.Фасмер (Словарь. Т. 2.
С.395; VasmerM. Schriften. Bd.l. S.167). Ученый не разъяснил свой тезис какими-либо историко-фонетическими вы­
кладками.
189Неудовлетворительные этимологические сближения перечислены мной в примеч. 232 1-го издания этой книги.
190Это положение подробно рассматривается в разделе III.
64 Раздел I I

Южного Буга было бы результатом выравнивания (ценой которого стало постоянное смеше­
ние обеих рек) в соответствии с названием Кубани, первоначально с ним не тождественным,
а лишь схожим. В языке какого народа оно произошло? По всей вероятности, в греческом, ко­
гда греки, будучи уже знакомы с Кубанью, предположительно с востока на запад осваивали
устья Днепра и Днестра. Учитывая, что и при наименовании Днепра (как о том пойдет речь
ниже) они — видимо, поначалу еще недостаточно ориентируясь в местной гидронимии —от­
клонились от туземной номенклатуры, то скорее всего именно греки и могли выравнять на­
звание Южного Буга по названию Кубани (15.3—15.6).

8.17. У Менандра Протектора, восточноримского писателя VI в. н.э., Кубань именуется

Kcocprj\f91. Эта форма употреблена в контексте повествования о дипломатической миссии Зе-
марха 568 г. наряду с другими гидронимами, также нетрадиционными: Qr)x “Сырдарья”, Да/£
“Урал (Яик)” и ЛтпАо “Волга”. Видимо, Земарх передает произношение, слышанное им от
местных информантов, хотя на его графику оказало свое влияние, наверное, и греч. Ксосрф
“(река) Кабул”, зафиксированное Аррианом19192и подхваченное литературно-эпической тради­
цией об Александре, с которой имел дело всякий образованный византиец; ведь и "Anika
“Волга” в том же контексте есть, судя по всему, также адаптация к знакомому грекам имени
гуннского вождя (см. примеч. 245).
Другие формы названия Кубани находим у Равеннского анонима (VIII или IX в. н.э.), име­
нующего самую большую реку Хазарского каганата Cuphis, в одном армянском географиче­
ском сочинении (использовавшем в данном случае, очевидно, греческий источник) — Кирп и
на итальянских морских картах — Сора, Сира193. Причина, вероятно, в том, что название Юж­
ного Буга Koöcpiq византийцы использовали также и по отношению к Кубани194. Тем самым две
реки, имевшие первоначально лишь схожие названия, оказались гидронимически отождест­
влены двояким образом, причем в качестве ориентира использовалось название то одной, то
другой из них: в одном случае название Кубани ~Ynoviq было перенесено на Южный Буг, в дру­
гом — название Южного Буга Koucpiq отнесли и к Кубани. Обстоятельства первого “переноса”,
уже закрепившегося к тому времени, когда берет начало античная письменная традиция, ос­
таются неизвестны (15.3—15.6); второй же объясняется, наверное, путаницей, имевшей место
в эпоху, когда связи Византии с северопричерноморским побережьем ослабли195. Впрочем не
исключено, что совмещение обеих форм произошло вследствие изменений в системе грече­
ской флексии и произношения, которые повели к слишком большому их (этих форм) фоне­
тическому сходству (10.11). Один из этапов слияния KcocprjvH Koöcpiq зафиксирован, может
быть, формой Kcöcpiva у патриарха Никифора.

8.18. Правильная этимология названия Буг определяется не из древнейшего упоминания

Воуои у Константина Багрянородного (De adm. imp. 42. 59), а на основе более позднего сви­
детельства, графика которого сохранила, однако, раннее фонетическое состояние. Под
922/939 г. в Комиссионном списке Новгородской первой летописи место обитания племени
уличей обозначено как межи Бъгъ и ДнВстръ196. Форма Бъгъ подкрепляет тот вывод, который

191 Historici Graeci min. Т. 2. Р.55.12; Kcocprjva (accus.) (Ibid. P.55.2).

192 Если Kcocptjv “река Кабул” является точным воспроизведением ср.-иран. köfen “гористый” < др.-иран. *kaufaina-
(Eilers Wilhelm, Mayrhofer Manfred/ / Die Sprache. Bd.6, 1960. S. 111-113), то наше толкование исключает его этимоло­
гическую связь с "Ynaviq.
193 Itineraria Romana. Т. 2. Р.44.43; Marquart Joseph. Streifzuege. S.32; Kiessling T. / / Real-Encyclopaedie. Bd.9, 1914. Sp.221.
194 Cp. Koöcpiq “Кубань” наряду с той Koöcpi “Южный Буг“ у Феофана (Theophanis Chronographia. T. 1. Р.367.27, 434.11).
195Уже Кисслинг (Op. cit.) высказал мнение, что ошибочное представление Феофана (IX в.), будто Танаис делится на
два рукава, из которых один впадает в Меотиду, а другой (Куфис) — западнее, при Некропилах, в Черное море, ос­
новано на путанице между Кубанью и Южным Бугом.
196 Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М., 1950. С. 109.
 К северу от побережья 65

можно сделать на основе эволюции этого гидронима в украинском (укр. Бог в отличие от др.-
русск. богъ > укр. 6ie “Бог“): первичной формой было не Богъ, которое находим во всех источ­
никах, начиная с “Повести временных лет”, а Бъгъ191. Бъгъ представляет собой нулевую сту­
пень аблаута, соответствующую ступени полного образования, которая отразилась в др.-
русск. Бугъ (< *Bougo-) — названию реки, впадающей в Вислу ниже Варшавы. Так как польск.
6 в Bog с некоторых пор стал произноситься как и, то в польском оба гидронима дали омони­
мичные формы. Из польского такое словоупотребление попало в русский, где, во избежание
полной омонимии, прибегли к дополнительным определениям: Южный Буг и Западный Буг.
В основе того и другого гидронима лежит инд.-европ. *bheug(h)- “гнуть”197198. Таким образом, в
качестве наименований Южного Буга в его верхнем и нижнем течениях функционировали два
различных образования со значением “кривой, извилистый” (8.16).

в. Днепр

8.19. Согласно сообщению Иордана (сер. VI в.), гунны называли Днепр Var199. Следователь­
но, Воройх, упоминаемый Константином Багрянородным в сер. X в. в числе рек Печенегии
(1.6), мы можем отождествить с Днепром200. По О. Прицаку, оба эти варианта восходят к
гуннскому апеллятиву, продолжением которого является чуваш, var с одним из значений
“теснина, долина”. Турецкое (османское) и крымско-татарское название Днепра Özu/Özi есть
не что иное, как семантическая калька этого гуннского этимона: < тюрк, öz с одним из значе­
ний “река, низина, долина”201. Но Прицак, конечно же, ошибается, причисляя гуннский к
тюркским языкам202; кроме того, он никак не объясняет исход основы в Воройх. Думается, эта
форма неслучайно так напоминает соврем, зап.-осет. vaerax, вост.-осет. огаех, игих “широ­
кий”203. Следуя Прицаку, пришлось бы считать, что осетинская форма гидронима, которую,
очевидно, и передает Воройх Константина, есть результат заимствования сармато-аланами,
коренными обитателями Поднепровья в течение многих поколений, из языка гуннских при­
шельцев. Затем это заимствование подверглось народно-этимологическому сближению с ме­
стным словом, означавшим “широкий”, и уже в таком виде послужило источником для оче­
редного заимствования. Более логичным, вопреки Прицаку, выглядит традиционное мнение,
что мы имеем дело с иран. * Varn-, разделившим судьбу этимона *varu- “широкий”, который в

197Повесть временных лет. С.161Л 1 (под 1096); прочие упоминания см.: Словник гщрон1м1в УкраТни. С.422,423. Ст. “ГПвд.
Буг“. Украинский вариант Eis, зафиксированный в районе Брацлава (Доленко М.Т. / / ГУ Республиканська ономастична
конференц1я. Тези. КиТв, 1969. С. V), возник, вероятно, в результате сближения с укр. 6is “бег“ или Eis “Бог“.
198Ильинский А. / / Сборник Харьковского историко-филологического общества. Т. 19, 1907. С.251.
т Iord. Get. LH, 268. Р.127.20.
200 De adm. imp. Cap. 38.68. Имело бы смысл поразмыслить над тем, не являются ли варианты названия Erexe, Elice и
проч. из языка итальянских мореплавателей Причерноморья XIV-XV вв. рефлексами формы Воройх (Скржинская Е. Ч.
/ / Византийский временник. Т. 12, 1957. С.25). Напротив, вряд ли именно Днепр подразумевается под именем Егас у
Иордана (Cet. Р. 122.5), от которого следовало бы, разумеется, ожидать готского или гуннского варианта гидронима,
т.е. Danapris или Var.
201Pritsak Omeljan. Ein hunnisches Wort //Zeitschrift der Deutschen Morgenlaendischen Gesellschaft. Bd. 104,1954. S. 124-135.
Огузско-куманский оригинал Özu, Özi О.Притсак видел в первой части композита OQoÄifjvq в “Алексиаде” Анны
Комнины (перв. полов. XII в.), который он этимологизирует как “Днепровский лиман”. Однако византийская писа­
тельница говорит, скорее всего, об озере на северо-востоке Болгарии (Diaconu Petre. Les Petchenegues au Bas-Danube.
Bucure$ti, 1970. P.l 19 [Bibliotheca historica Romaniae. T. 27]). Гидроним 'OQoMpvq встречается и в других местах на Бал­
канах; в обоих своих компонентах он представляет собой чисто греческое образование (“зловонное озеро”). В разби­
раемом нами случае возможна этимологическая адаптация первоначального *Ä£o(ß)Alpvri, так как рассказ Анны Ком­
нины приписывает болгарскому озеру черты, которые, похоже, могли быть скопированы с Азовского моря.
202По Г.Дёрферу (Doerfer Gerhard. Die Sprache der Hunnen / / Central Asiatic Journal. Vol.17, 1973. P.l-50), скудные остат­
ки гуннского языка не обнаруживают какого бы то ни было родства ни с одним из известных языков. См. мою ста­
тью на эту тему: Schramm G. Völker.
203 Muellenhoff Karl. Deutsche Altertumskunde. Bd.3. Berlin, 1892. S.122; Marquart J. Streifzuege. S.33. Anm.2; Vasmer M.
Schriften. Bd.l. S.161.
5-295
66 Раздел I I

осетинском подвергся суффиксальному расширению204. Вполне возможно (8.40—8.44), что ре­

конструируемое таким образом название Днепра отразилось в Vapoq Геродота; О- и -о- явля­
ются совершенно естественными субститутами для V- и -и- в греческом эпохи Геродота, когда
и уже утратил свое прежнее произношение как и (4.15).

8.20. Гидронимы на War- распространены и много западнее: к Varus восходит название ре­
ки Вар близ Ниццы, к Vara — реки Вора (Wohra) в Гессене. Аналогичные образования встре­
чаются и в Лигурии. Так как крупные реки редко получают новые имена, представляется ве­
роятным, что скифы уже застали в Северном Причерноморье гидроним *Waros и только по-
новому осмыслили его, ибо этимон *wer, wr относится, судя по всему, к числу основ со значе­
нием “вода, течь” и т.п.205, тогда как позднейшее североиранское расширение varuch указыва­
ет на то, что в этом языке в гидроним вкладывается иная семантика — “широкий”.

8.21. Исход -х(не **-хои!) с известной вероятностью показывает, что название Вороихпо­
пало в печенежский не из славянского, точно так же как, судя по другим признакам, и
TpoöAAoq “Днестр” (8.1), Воирдт “Прут” и Харбт “Серет” (4.15), в отличие от Koußou “Южный
Буг“ (1.10), форма которого, я думаю, однозначно говорит о славянском посредстве206. Из это­
го вовсе не следует, что на Днепре, Днестре, Пруте и Серете к моменту появления там печене­
гов не было славян. Ведь вполне возможно, что уже на Дону печенеги усвоили от ираноязыч­
ных кочевников обзорные сведения об обширных западных областях, в том числе и название
Днепра, или даже и наименования трех более дальних рек, особенно важных для общей ори­
ентации на больших пространствах. Не было бы ничего удивительного в том, что Южный Буг
не входил в число тех “осевых” рек, из которых в восточных степях складывался стереотип­
ный “образ запада”.

8.22. Древнегреческое название Днепра BopucrüövriQ фиксируется со времен Геродота (ГУ, 5

и далее), хотя, как можно думать, оно было в употреблении с эпохи появления греческих по­
селений на северном побережье Понта. Об этом гидрониме высказывалось множество гада­
тельных и потому бесплодных суждений. Возникает впечатление, будто в низовьях Днепра су­
ществовали два названия — Waros (8.21) и Borysthenes, что не находит себе аналогий в осталь­
ном северопричерноморском ономастиконе. Избежать этих затруднений пытались с помо­
щью предположения, что Borysthenes на самом деле является всего лишь вариантом * Waros,
расширенным за счет дополнительной основы с тем же значением “широкое место”207. Прие­
мы подобного рода были типичны для докритического периода в развитии ономастики, когда
наличные фонетические и графические формы с легкостью “подгонялись” под требования
той или иной гипотезы. Ранний греч. В- не мог служить для передачи услышанного иноязыч­
ного W-, равно как и греч. -о- не мог передавать -а-. Кроме того, предположение, будто на­
звание одной и той же реки выступало в виде двух конкурирующих вариантов — однооснов­
ного и композита, не может быть подкреплено надежными аналогиями.

204Ibidem. Вопреки О.Притсаку, индоевропейское происхождение Var защищается в работе: Moör Elemer Ц Beitraege
zur Namenforschung. Bd.14, 1963. S.86. Anm.32.
205Krähe H. Hydronymie. S.289, 338-340; Nicolaisen Wilhelm H. / / Namn och Bygd. Bd.59, 1971. S.90-96.
206Едва ли в качестве аргумента в пользу заимствования Вароих в печенежский из славянского можно расценивать то
обстоятельство, что названия двух днепровских порогов у Константина Багрянородного ßouÄvqnpäxn öorpoßouvinpäx
фиксируют состояние после падения -ъ. Дело в том, что -проявляется, насколько можно судить, субституцией бол­
гарского слова вместо древнерусского, предпринятой византийским переводчиком — а в болгарском падение еров
относится к заведомо более раннему времени, чем написание трактата “Об управлении империей”. Впрочем, зна­
чение для лингвистики тех форм имен, которые встречаем у Константина, часто переоценивается; см.: Shevelov G. Y.
Slavic Names.
207Muellenhoff Karl. Deutsche Altertumskunde. Bd.3. Berlin, 1892. S.122.
 К северу от побережья 67

8.23. Ключ к разгадке дает нам еще одно необычное обстоятельство, вызвавшее недоуме­
ние уже у одного из очевидцев, посетивших Северное Причерноморье около 100 г. н.э.: из­
вестный греческий город Ольвия, “обильная”, имел также второе название Bopuoüevqq, хотя
расположен он был вовсе не на Днепре, а при устье Южного Буга208. Это противоречие разре­
шится, если предположить, что в основе второго названия Ольвии лежит гидроним, первона­
чально обозначавший не Днепр, а лиман, общий для Днепра и Южного Буга209. Позднее он
превратился в греческое наименование большей из двух рек, что было вполне понятно для той
эпохи, когда более или менее основательно греки были знакомы именно и только с нижним
течением Днепра210. В противном случае в греческом закрепился бы, разумеется, вариант
Vopoq — последовательная передача местного названия Днепра. Нам еще придется говорить
отех сложностях, с которыми столкнулся Геродот, когда его скифские информанты рассказа­
ли ему о событиях на реке Vapoq, об идентичности которой с Bopuadevpq великий путешест­
венник не догадывался (8.41—8.44).

8.24. Как же объяснить название Бугско-Днепровского лимана Bopuaüevpq? В своих все

более широких (и, на мой взгляд, неосновательных) попытках продемонстрировать наличие в
Северном Причерноморье реликтового протоиндийского населения О.Н.Трубачев не обошел
вниманием и этого гидронима, возведя его в пракрит, sthäna “высокое место”211. При этом, как
и при всех предыдущих толкованиях, упускается из виду, что греки едва ли стали бы переда­
вать иноязычный -а- через -о-, особенно же в данном случае, где *Ваги- должно было бы не­
пременно ассоциироваться с греч. jЗари “тяжелый”. Тот же дефект присущ и гипотезе
В.П.Шмида, который исходит из сев.-иран *Bar-ustäna “широкая вода”212. Без сомнения:
иранское а — как свидетельствует нам, напр. Vapoq (8.24) — хранилось в греческой передаче.
Почему изменить а > греч. о? И напрасно ищем в языке скифов другой звук, для которого бы
напрашивался греческий субститут о.
Решение загадки не составит труда, стоит только взяться за наш гидроним с другого кон­
ца. -е- в rpe4.-o$ew7g, который, в свою очередь, не может быть точным слепком с соответст­
вующего североиранского (или, по Трубачеву, протоиндийского) гласного, показывает, что
произошла атракция оригинала (иран. *-stana или подобного) многочисленной группой гре­
ческих двусоставных личных имен со вторым компонентом -aOövriq (< греч. -oüevoq “сила”)213.
Предположим, что в скифском гидрониме, услышанном греками, этому “второму компонен­
ту” предшествовал всего один-единственный слог. Тогда аналогия с именами на -odsvrjq- по­
требовала бы расширения этого слога до двусложного “первого компонента”, типичного для
соответствующих греческих антропонимов: Eüpu-odsvr}qt KoÄÄi-aüevqq и т.д. В качестве встав­
ного гласного после В- естественнее всего было бы ожидать гласный, артикуляционно этому
последнему наиболее близкий, т.е. -о-. Если так, то мы приходим к предположению, что ори­

208Dio Prusensis Chrysostomus, Oratio XXXVI (Borysthenica). Сар. 1: “Хотя имя свое, по красоте и величию, город полу­
чил от Борисфена, он находится на Гипанисе — как ныне, так и прежде [находился]”. Сам Дион разрешал это про­
тиворечие с помощью объяснения, которое трудно признать удовлетворительным.
тЖебелев С.А. Что понимать под Борисфеном? / / Жебелев С.А. Северное Причерноморье. С.291-298. С этим предпо­
ложением хорошо согласуется известный факт, что остров Березань в Бужско-Днепровском лимане носил у греков
название “остров Борисфен” (BopuoQeviq vfjooq: Ptol. Geogr. 111,10,1).
2.0См. мою попытку реконструировать обстоятельства, которые привели к специфическому смешению в древнегре­
ческом ономастиконе Южного Буга и Днепра: Schramm G. Haeufigkeit.
2.1Трубачев О.Н. / / Вопросы языкознания. 1979. № 4. С.37.
212Schmid Wolfgang Р. / / Abhandlungen der Akademie der Wissenschaften und Literatur in Meinz. Geistes- und sozialwis-
senschaftl. Kl. Jg. 1978. S.18; в более поздней работе тот же автор (Reallexikon der germanischen Altertumskunde. Bd.5.
Berlin, 1984-2. S.506) излагает иную точку зрения.
2,3Точной параллелью служит греческая передача 'Axaiptvqq персидского царского имени HaxämaniS, ориентированная
на личные имена со вторым компонентом -pivriq: Schmitt Ruediger / / Zeitschrift der Deutschen Mogenlaendischen
Gesellschaft. Bd.117, 1967. S.120.
5*
68 Раздел I I

гинал, слышанный греками, должен был скорее всего звучать *Brustana либо *Brustäna или т.п.
Коль скоро скифы, как то было со всеми остальными крупными реками Северного Причер­
номорья, заимствовали гидроним из языка предшествовавших им северопонтийских насель­
ников степной зоны, то, не имея пока параллелей в других древнеевропейских ономастико-
нах, нам едва ли следует рассчитывать на ту или иную очевидную этимологию: носители древ-
несеверопонтийского давно исчезли с лица земли, а большая часть топонимии на мертвых
языках остается неясной.
И тем не менее я могу предложить вариант, который имело бы смысл рассмотреть. В гре­
ческом и латинском (которым в данном случае следует и немецкий) для обозначения морско­
го залива использовались слова с семантикой “грудь”: греч. коЛтюд, лат. sinus, нем. Meer-busen.
Думаю, что и в древнесеверопонтийском в качестве наименования конкретного залива — Буг-
ско-Днепровского лимана, вполне могло быть употреблено слово с тем же значением, этимо­
логически родственное нем. Brust “грудь” и инд.-европ. *bhrusf14. Однако надо иметь в виду,
что это — не более чем сугубо предположительная возможность. Можно думать, что Брыста-
на, приток нижнего Днепра, подтверждает эту этимологию.

8.25. Не останавливаемся здесь на двух других названиях Днепра: Nusacus Певтингеровой

карты (IV в. н.э.), которое толкуется нами ниже (17.6 и след.) как готское наименование ли­
мана, ошибочно принятое компилятором, составителем карты, за название самой реки, а так­
же на слав. *1Уъпёргъ, лат. Danaper, греч. Aävanpig, отражающих название среднего течения и
уже рассмотренных выше (4.18—4.33; 8.5—8.10).

8.26. То название Днепра, которое он носит со времени зарождения древнерусской тради­

ции и по сей день, не может быть первоначальным для верхнего течения реки. Мы имеем де­
ло с заимствованием в язык славян, в V в. н.э., как мы уже говорили, резко продвинувшихся
на юг. Это заимствование, произошедшее в лесостепи, затем распространилось далеко на се­
вер. На пространстве 1300 км — более, чем половины общей протяженности Днепра, древнее
его имя, предположительно общее для славянских и балтских обитателей его берегов, было
вытеснено южным заимствованием и исчезло. Из всех потерь, понесенных гидронимией Во­
сточной Европы, эта представляется самой существенной и достойной самого пристального
внимания в контексте наших размышлений об унификации речных наименований. Надо ду­
мать, что прошло немало времени, прежде чем гидроним, первоначально употреблявшийся в
районе нынешнего Киева, проник до истоков Днепра на широте Москвы. Быть может, следу­
ет все же поискать отблески первоначальной гидронимической ситуации, которая должна бы­
ла обладать большой сопротивляемостью?

8.27. Первый след обнаруживается в восточнославянской поэтической традиции: в были­

нах название Днепра встречается в осложненной двойной форме — Днепр-Славута; способы,
какими эта формула вплетается в ритмику стиха, выказывают большое разнообразие*215. Бла­

2,4Рокоту J. Woerterbuch. Bd.l. S. 170-172.

215См. примеры: Песни, собранные П.Н.Рыбниковым. Т.1. М., 1910. С.106.73, 306.129, 160.175; Шмчук В.В. Дншро-
Славута / / Даньоруська ономастична спадщина в схщнослов’янських мовах. КиТв, 1986. С.4-11. Подобного рода
формулы характерны не только для языка народной поэзии, но и для обиходной народной речи. Можно привести
соответствия и из числа прилагательных и глаголов: глупа-неразумна, битъся-ратитися (Там же. С.344.11). Иногда
пару образуют параллельные взаимодополняющие понятия: отец-матушка, всех князей-бояр, холодную-голодную (в
последнем случае сталкиваемся с рифмованным сочетанием, нередким среди подобных пар) (Там же. С. 11.7, 203.38,
344.29). Встречаются и более чем двучленные образования (ср. примеч. 263 с): удалый-дородный-добрый молодец, ду-
мает-гадает срозмыьиляет, сударь надежа-государъ-царь (Там же. С.302.68, 344.6, 219.53). Имеются ли другие поэти­
ческие связки синонимичных или “соседних” названий, кроме Днепр-Славута, еще предстоит выяснить. Сложения
другого типа, образованные путем прибавления родового понятия, в поэтическом именослове часты: Киев-град, Ду-
най-река, Скат-гора, Киян-море и т.п.
 К северу от побережья 69

годаря древнему поэтическому стереотипу сохранилась драгоценная “окаменелость”, в соста­

ве которой застыло и разыскиваемое нами имя. Осталось дать филологическое и историче­
ское толкование этой былинной формуле. Польский священник-доминиканец Симон Околь-
ский, участвовавший в 1638 г. в военных действиях против восставших казаков, сумел расслы­
шать во второй части “тандема” Dniepr-Slawuta “ slawy hut^ albo kazni^”216. Если Славута здесь
и в самом деле служит постпозитивным эпитетом, поясняющим главное слово Днепр, то, ко­
нечно, отнюдь не в том смысле, какой приписывает ему наивное толкование Окольского.
Скорее уж можно было бы думать о русск. (пре)словутый, но и такое предположение не выгля­
дит перспективным. Дело в том, что подобное определение резко выпадает из узкого круга
эпитетов, постоянно употребляемых применительно к рекам в фольклоре, таких как “вели­
кий”, “быстрый”, “тихий”, “голубой”, “матушка”, “река” и немногие другие. Кроме того, не­
обычно и устойчивое употребление прилагательного после собственно гидронима. Нет, Сла­
вута — это не дополнение-апеллятив, описывающее, как именно мы должны представлять
себе Днепр, это — типичная для восточнославянской народной поэзии, да и для архаично­
фольклорной речи вообще манера повторять то, что уже названо и сказано (в данном случае —
имя Днепр), но каким-либо иным образом — с целью придать сказанному особую весомость,
а языку — величественную полнозвучность. Когда сказитель употребляет в былинном тексте
сочетания типа имение-богатство, род-племя любимое, без драки-кровопролития и т.п., он сти­
лизует свою речь, а вовсе не разъясняет ее содержание. К такого рода устойчивым сочетани­
ям относится и Днепр-Славута. Итак, мы приходим к заключению, что Славута значит то же,
что и Днепр. Речь идет о другом наименовании той же самой реки.

8.28. Есть еще один потаенный уголок, в котором среди застывших формул древней поэ­
зии сохранилось имя, которое ходом истории истребилось в живой речи на берегах Днепра.
Модифицировавшись в патроним, оно встречается дважды: Днепр Словутич в “Слове о полку
Игореве” (кон. XII в.)217, и в форме Непр Слаутич, в одной из редакций “Песни о Сухане”
(список времени создания редакции), которая представляет собой обработку в стиле XVII в.
более древнего героико-эпического сюжета218. Автор этой формулы, также объединяющей два-
имени, взял за образец не модель соположения двух однотипных имен (Appositiv-Komposita),
а связку имя-отчество, использовав ее для поэтического оформления памяти о другом назва­
нии Днепра219. Свою роль сыграло то обстоятельство, что это название было созвучно апелля-

216См. издание К.И.Туровским в приложении к: О konfederacyi lwowskiej, w roku 1622 uczenionej, nauka. Kraköw, 1858.
S.89.
2170 Днепре Словутицю: (La Geste du Prince Igör: Epopee russe du douzieme siede / Texte etablie, traduit et commente sous
la direction d’Henri Gregoire, de Roman Jakobson et de Marc Szeftel, assiste par J.A. Joffe. New York, 1948. P.73 [Annuaire
de l’Institut de Philologie et d’Histoire Orientale et Slaves. T. 8, 1945-1947]). Cp. реконструкцию оригинала Р.Якобсоном:
ОДънВпре Словотичю (Ibid. Р.174).
тКо быстру Непру Слаутичю и еще трижды аналогично (Малышев В.И. Повесть о Сухане: Из истории русской пове­
сти XVIII века. М.; Л., 1965. С .139-141). См. здесь же (С.113) попытку исторически объяснить соответствие между
Слаутич и Словутич “Слова о полку Игореве”.
219В иной роли (как имя героя) сочетание гидроним + отчество встречается в героическом эпосе: Дунай или Дунаюш-
ка Иванович (Песни, собранные П.Н.Рыбниковым. Т. 1. М., 1910. № 9); оно имеет много балладных вариантов — на­
пример: Дон Иванович (возлюбленный Непры королевичны) (Там же. Т. 2. № 121). Согласно сказанию, из крови обо­
их героев возникли Дунай и Дон. Невозможно решить, следовало ли сочетание ДнЪпр Словутич модели такого рода
или наоборот — устойчивое образование ДнЪпр Словутич спровоцировало аналоги типа Дунай Иванович, Дон Ива­
нович. Мне уже пришлось обсуждать два типологически сходных случая из области древнескандинавского эпоса,
когда элементы древнего ономастикона “встраивались” в эпические формулы, продолжая жить в которых, они ут­
рачивали, однако, свой первоначальный смысл. В “Песни о битве с гуннами” употреблен оборот ä stQäom Danparn
подоб., т.е. “в местах человека по имени Данп”, который изначально значил, вероятно, “на берегах Днепра”
{Schramm G. Horizonte. S.7). Исходя из baerBuölunga “усадьба Будлунгов” в “Песни об Атли”, можно заключить, что
отец Аттилы считался “сыном или потомком Будлунга”, а в этой формуле, вполне вероятно, скрывается реальное
имя деда Аттилы {Schramm G. Etzels Vater Botelung / / Beitraege zur Namenforschung. N.F. Bd.l, 1966. S.266-290).
70 Раздел I I

тиву словутьныи “славный” (8.35) и тем самым легко поддавалось переводу из гидронимиче-
ского ряда в антропонимический220. Подобная персонификация реки представляет собой ти­
пичный прием русской поэтической речи, в которой, как то видно, скажем, на примере обра­
щения князя Игоря к Донцу в “Слове о полку Игореве” (ст. 196-198), реки выступают в роли
одушевленных партнеров человека, его друзей или врагов. Автор “Слова о полку Игореве” в
том месте, где он употребляет формулу Днепр Словутич, искусно обрамляет олицетворение
Днепра двумя другими персонификациями природных сил: ветра и солнца. К ним троим взы­
вает с крепостной стены, “заборола”, Путивля княгиня Ярославна в тревоге о своем супруге
Игоре и его дружине: ветер и солнце (к каждому из которых княгиня обращается “господи­
не”) она упрекает за те невзгоды, какие по их вине вынуждены претерпевать участники похо­
да, а Днепр Словутича молит вернуть домой корабли Игоря (ст. 173-183). С точки зрения воз­
никновения самого образа (bildegeschichtlich) превращение *Dbneptb-SlovutaB Днепр Словутич
можно проиллюстрировать точной параллелью — развитием варианта Иван Ветрович у имени
былинного героя Иван-Ветер.

8.29. При образовании патронимов-отчеств в древнерусском конкурировали несколько

суффиксов: наряду с -юъ употреблялись также -ovicb (-evicb) и -Мсь. Каждый из этих суффи­
ксов закрепился за определенным фонетико-морфологическим типом имен221. Что на основе
*Slovuta возникла именно производная форма Словутич, вполне естественно, поскольку так
же строились патронимы от популярных мужских имен на -ата, -ята, например Вышатич от
Вышата.

8.30. Убедительная конструкция гидронима, лежавшего в основе имен Славута {-а- корня
является аккомодацией к слав, slava или засвидетельствованному с середины XVI в. в поль­
ском slawetny “славный”) и Словутич, произведена уже давно: это *SlovQta, образованное, как
можно полагать, при помощи форманта -ont-/-ant-, весьма употребительного в самых древних
водных наименованиях, от корня инд.-европ. *к’1еи “течь, омывать, очищать”222. Славянским
аналогом служит Славута, название правого притока р. Уж в бассейне Припяти, а литовским —
Slavantä. В качестве близких этимологических “родственников” мужского рода можно на­
звать Cluentus “Кьенти” (Chienti) в Италии и Ölaväntas, озеро в Литве. Тем самым занимающее
нас название Днепра могло быть с равной вероятностью как раннеславянским, так и балтским
образованием: и те, и другие должны приниматься в расчет в качестве возможных древнейших
насельников зоны смешанных лесов Поднепровья, начинающейся к северу от Киева. Но гид­
роним мог возникнуть и в значительно более древнюю эпоху, так как вряд ли есть резон при­
писывать его создание одному из народов, засвидетельствованных относительно поздно. На­

22° Относительно slovQtъ см.: Vasmer Мах / / Melanges linguistiques offerts ä M.Holger Pedersen. Aarhus, 1937. S.393-396
(Acta Jutlandica. T.IX/1); Idem / / Indogermanische Forschungen. B d .42,1924. S. 181. М.Фасмер (Словарь. T. 3. С.673) до­
пускал реальную этимологическую связь между Славута и slovQtb: через посредство словутый в его диалектальном
значении “богатый, славный, почитаемый” ученый постулирует семантику “обильный (водою), многоводный”,
вполне приемлемую для гидронима. Но именно уже на семантическом уровне эта идея сталкивается с трудностями.
Перенесение логического шага “славный” — “богатый”, естественного при характеристике человека, на неодуше­
вленные предметы, где он далеко не столь очевиден, требует значительного “смыслового скачка”. Кроме того, коль
скоро Словутич, Словута явно восходят к гидронимическим образованиям, имеющим древнеевропёйские анало­
гии, то вряд ли правомерно привлекать для реконструкции их первоначальной семантики примеры эволюции тако­
вой в отдельных русских диалектах.
221 Jacobson Roman. Patronimika w Stowie о polku Igoriewe / / Studia Linguistica in honorem Thaddei Lehr-Sptawirtski.
Warszawa, 1963. S.299: 303.
222Budimir Milan. Ieur. *kleu teöi, plaviti, prati, öistiti / / Zbomik filoloSkih i lingvistiökih studija A.Belicu... Belgrad, 1921. S.97-
112; Rozwadowski Jan. Encore une etymologie — ou pseudologie — du nom Slave / / Ibid. P. 129-131. Об архаичной модели
на -anta (жен. род), наряду с моделью на -antia (жен. род), равно как и о прочих гидронимах с -ant-, см.: Krähe Н.
Hydronymie. S.296.
 К северу от побережья 71

чиная с лесостепного пояса и южнее, названия крупных рек исключительно мужского рода, и
то, что в данном случае мы имеем дело с образованием женского рода, хорошо согласуется с
картиной, наблюдающейся в зоне смешанных лесов, где в соответствии с традиционной ин­
доевропейской практикой гидронимы мужского и женского родов равно возможны, незави­
симо от величины реки (3.2.3).

8.31. Название Днепра, бывшее в ходу у славян до тех пор, пока они, продвинувшись на юг
и расселившись по лесостепи, не сменили его на другое, употреблявшееся в здешних краях,
выжило еще в одном укромном месте: беру на себя смелость утверждать, что оно скрывается
и за этнонимом-самоназванием одной группы славян тех времен, когда они еще не вышли на
арену истории223. *SlovQta и Slovene можно связать друг с другом при помощи конструкции, в
сущности совсем не сложной224.
В славянском обнаруживается крайне архаичная форма kamänyj “каменный”, производная
от слав. *кат<? “камень” (впоследствии вытеснено вариантом *кату). Я позволю себе утвер­
ждать, что Sloväne по своей морфологической структуре построено строго аналогично этому
апеллятиву. И в том, и в другом случае слово (или имя) с огласовкой полной ступени аблаута
на о имело дериват с огласовкой на е и суффиксом -по-, которому, в отличие от менее древних
форм, не предшествовал гласный / > ь. (Следует напомнить, что еп-п и ent-n в славянском за­
кономерно давали -ёп-). Я полагаю, что перечисленные ниже шесть форм следует рассматри­
вать и трактовать как взаимосвязанные:
kamQ- : kamq-no- > kamänyj
*SlovQta : *Slovp(t)-no- > Sloväno-
или, реконструируя фактические этапы фонетической эволюции:
*käman- < *kämen-no- > *kämeno- > kamänyj
*Slavantä: *Slaven(t)-no- > *Slaveno- > Sloväno-

8.32. От реального самоназвания славян полученную форму отделяет теперь уже совсем
немного: Sloväne принадлежит не к основам на -о-, а к основам на -ап-. Выражаясь истори­
чески, эта форма была втянута в орбиту тех образований на -ёпе, которые, наряду с близ­
кими им образованиями на -jane, представляют собой самую продуктивную модель ранне­
славянской этнонимии. Я готов предположить, что та же судьба, что и у *Slovpno-, была в
течение долгих веков суждена и всем прочим этнонимам, исход которых был созвучен с
формантами -ёпе, -jane. В качестве примеров, число которых легко можно было бы умно­
жить, назову др.-болг. рамЪне, армВне < греч. Äppsvioi “армяне”; агарЪне “неверные, мусуль­
мане” < греч. ayoprivol (византийцы произносили agarini). Иногда уподобление заменой,
скажем, северо-германского окончания -аг и латинского -i/-os на др.-русск. -е: Урмане
“норманны”, погане “язычники” < лат. pagäni. В древнерусских наименованиях половцев-
куманов и туркмен перемежаются варианты кумане и кумани, торкмене и торкмени, т.е. ча­
стичные адаптации к типу на -ёпе/-jane и неадаптированные формы225. И в отношении са­
моназвания славян следовало бы проверить, не выступает ли, наряду со Sloväne вариант
Sloväni.
То, что во всех приведенных случаях мы имеем дело с позднейшими выравниваниями в со­
ответствии с наиболее распространенными в славянском морфологическими типами, отчет­

223Литература об имени Sloväne необозрима и постоянно пополняется. Во 2-м издании книги я считаю возможным от­
казаться от перечисления пусть даже только важнейших наименований.
224Связь между двумя этими именами уже была нащупана в работе (впрочем, по своему лингвистическому уровню лю­
бительской): Bartek Henrik. Pövod näzvov Slovan a Sloväk / / Most. Quarterly for Slovak Culture. Vol.3. № 1. Cleveland
(Ohio), 1956. P.20-32.
225Schramm G. Herkunft des Namens Rus’. S.37.
72 Раздел II

ливо видно из соответствующих имен прилагательных22627. В то время как др.-русск. поляне со­
ответствуют польский, польск. slezanie — slqski, а др.-русск. деревляне — Деревьска земля, в слу­
чаях со “вторичным” -ene/-jane наблюдаем его сохранение при образовании прилагательных:
др.-болг. арменьскъ, русск. армянский и аналогично слав, slovenbskb, зафиксированное в грече­
ской передаче весьма рано, в кон. VI или нач. VII в., “Стратегиконом” Маврикия, в котором
одна из разновидностей небольшого копья (видимо, как типичное для славян оружие) назва­
на ÄOYKiöia iKÄaßiviOKid127.

8.33. Что, однако, может побудить читателя предпочесть мою гипотезу множеству других
этимологий, уже существующих на потребу лингвистам? Мне кажется, два момента: после­
довательность самого метода (Ordnung im Verfahren) и сравнительная оценка, давно назрев­
шая. Разве все дело лишь в том, чтобы увязать последовательность четырех букв slov- (ибо
-ёпе казалось очевидным) с каким-либо напрашивающимся корнем? Отнюдь нет. Правдо­
подобность того или иного объяснения этнонима Sloväne должна быть морфологически и се­
мантически продемонстрирована в контексте прочей славянской этнонимии. Что бы ни го­
ворилось о происхождении термина Sloväne, впредь это может быть убедительно только при
условии, что он включается в ряд других племенных названий или просто лексем, построен­
ных в морфологическом и семантическом отношениях по тому же типу. Поясним сказанное
двумя примерами.
Особенно часто и с давних времен Sloväne толкуется как “люди, обладающие словом”, т.е.
“говорящие на понятном языке” в отличие от иноязычных “немых” народов (нЪмьци). Но где,
спрашивается, в славянской этнонимии хотя бы одна структурная и смысловая параллель
этим “людям, владеющим словом”? Где же ранние славянские этнонимы на -äne/-jane, кото­
рые были бы образованы от каких-либо иных корней, кроме обозначений таких сугубо мате­
риальных объектов (Handgreiflichkeiten), как реки или формы ландшафта, к примеру, слав.
polje: др.-русск. поляне, слав. *dervo “дерево”, др.-русск. деревляне?228Форма нЪмьци структурно
совершенно иная, нежели Sloväne, и потому есть только кажущийся аргумент в пользу пред­
ложенной этимологии (“внятно говорящие”).
Точно также рушится и другое толкование, согласно которому Sloväne зовутся так по лич­
ному имени на Slov- (существующему, если присмотреться внимательнее, разве что в умах
лингвистов). Параллельные образования — как, например, кияне (в котором видят форму то­
понима, предшествовавшую обычному Киевъ) — известны только на уровне названий поселе­
ний и их жителей. На более высоком уровне собственно этнонимов производные от личных
имен во всех трех известных мне случаях образованы с помощью суффикса -ici, заимствован­
ного от патронимов: др.-русск. вятичи, кривичи, радимичи — т.е. совсем другого форманта, не­
жели слав. Sloväne. Теоретически допустимо, что название какой-то группы людей по имени
их предводителя в конце концов распространилось на целую группу племен, занявших значи­
тельную часть Европы — зовется же целый материк по имени одного Америго Веспуччи. На­
сколько вероятна такая возможность? Судя по статистике, чрезвычайно маловероятна.

8.34. Иное дело предложенная мною связь со Slavuta: грамматический тип архаических об­
разований с формантом -п- находит себе подтверждение среди апеллятивной лексики (груп­
па древних прилагательных — обозначений материалов), причем в последнем случае в нашем

226 На это решающее для истолкования имени Sloväne обстоятельство указал А.Брюкнер: Brueckner Alexander / /
Zeitschrift ftier Ortsnamenforschung. Bd.2, 1926/1927. S .147-154; Idem / / Slavia. T. 3, 1924. S.149-203. Ввиду того, что
толкование, предложенное самим А.Брюкнером, было явно гротескным, без внимания до сих пор оставались и его
исходные мотивы.
227Corpus fontium historiae Byzantinae. T 17 / Ed. Dennis George T. Wien, 1981. P. 422.6.
228Schramm G. Namen hier Kiev und Novgorod. S.85-87. Относительно праслав. -ёпо- см.: SIawski Franciszek / / Stownik
prastowianski / Wyd. Polska Akademia nauk. Komitet jQzykoznawstwa. T. 1. Wroclaw, 1974. S.128, 399.
 К северу от побережья 73

распоряжении и пример аблаута е: о > а в основе, от которой образовано прилагательное

(катёпу]). Я считаю, что этноним восходит к названию реки, а именно с гидронимами ранне­
славянская этнонимия связана, пожалуй, более, чем с каким-либо другим типом лексики.
Днепр — исключительно крупная река, а для федерации племен, каковыми, кажется, Sclavene
выступили на историческую арену, самоназвание по одной из больших рек было бы самым ес­
тественным229. По имени столь же крупной реки, значительно более западной, называло себя
и племенное объединение вислян на Верхней Висле, появляющееся в поле зрения историче­
ских источников в IX в. Наконец, предположение, что термин Slovene не входит в число ис­
конных образований с формантом -ёпе, опирается на целый ряд совершенно аналогичных
случаев, распознаваемых, как и Sloväne, благодаря тому, что производные от этих этнонимов
прилагательные, в отличие от исконных образований на -ёпе, сохраняют -ёп-.

8.35. Если сказанное соответствует действительности, почему же все это никому не прихо­
дило в голову раньше? Во-первых, как на то указывал еще польский филолог Александр
Брюкнер, потому, что перспектива была заслонена кажущейся очевидностью морфологиче­
ской структуры (суффикс -ёпе). Во-вторых же (что, вероятно, еще важнее), потому, что реку,
на которой расположен Киев, славяне давно не называют *Slovuta; уже самые первые пись­
менные свидетельства фиксируют ее под названием Днепра. Если бы первоначальная гидро-
нимия, обнаруживаемая только в результате систематического анализа ситуации с древними
наименованиями крупных рек Северного Причерноморья, сохранилась до наших дней, то
связь между названием реки и весьма архаичным самоназванием славян, изучению которого
было посвящено столько труда, едва ли укрылось бы от острого взора славистов.

8.36. Зависит ли что-нибудь в решении тех проблем, которые занимают нас в этой книге,
от правильности предложенного мною толкования термина Б1оуёпе? Ничего существенного.
Возможность реконструировать первоначальное славянское название Днепра заложена уже в
формах Славута и Словутич. Разгадка (неожиданная для меня самого) тайны, которая по сей
день окутывает племенное название славян, всего лишь подтвердила, к моему удовлетворе­
нию, что я иду покерному пути, где одно открытие влечет за собой другое. И я просто не хо­
тел лишать читателя этой радости открытия. В остальном же истолкование самоназвания сла­
вян — это, на мой взгляд, тот показательный опыт (Paradefall), успех которого подтверждает
верность моего метода: поиска наиболее приемлемого решения путем тщательного взвешива­
ния относительной вероятности тех или иных альтернатив.

г. Волга

8.37. Vopoq, согласно Геродоту (IV, 123 и след.) — река, двигаясь от которой Дарий во вре­
мя своего скифского похода привел войско в пустыню между будинами и фиссагетами; при­
нято считать, что это — древнее название Волги230. Дело в том, что Геродот говорит об Vopoq
как о текущей издалека (т.е. наверняка крупной) реке к востоку от более или менее точно опи­
санных им притоков Понта (от Днестра до Дона). Кроме того, его информация о будинах
больше всего подходила бы к одному из народов Среднего Поволжья.

229В другой работе (Schramm G. Venedi) я показываю, какие исторические этапы проходил этноним Sloväne от обозна­
чения группы племен к северу от Киева до названия всех славян.
230“Речь может идти только о Волге” (Hertmann Albert/ / Real-Encyclopaedie. Bd. 17, 1937. S. 1680). По мнению Р.Хенни-
га (Hennig Richard / / Klio. Bd.28, 1935. S.253), свидетельство Геродота, будто Оар впадает в Меотиду, объясняется
“тем, понятным из-за сообщений по перешейку у Царицына заблуждением, что могучая река, по которой купцы д о­
бираются до Урала, относится к бассейну Черного моря”. Хотя изданных Геродота “вычитываются” тем самым кое-
какие элементы реальной информации, все же предполагается, что 'Оарoq — это название Волги. Но как раз в этом
позволительно усомниться.
74 Раздел I I

Однако и здесь не все так уж гладко. Во-первых, Оарос впадает, если верить Геродоту, в
Азовское море. Поскольку под этим именем не может скрываться ни Дон, ни Кубань (по-ви­
димому, только случайно не упомянутые Геродотом) — реки, давно и хорошо известные
грекам, то ясно, что перед нами сведения, не соответствующие ни одной из реальных рек:
иными словами — следствие какой-то путаницы. Во-вторых, уже античным читателям
Геродота бросилось в глаза то, что отмечают и все современные комментаторы: совершенно
невероятно, чтобы огромное, по большей части сухопутное персидское войско, отправив­
шись от низовьев Дуная, в течение одного лета могло достичь Средней Волги231. Те же самые
события изложены у Страбона (Geogr. VII, 305) следующим образом: изнемогшее от жажды
войско Дария повернуло назад, еще находясь в стране гетов к северу от устья Дуная. Эта
версия звучит не слишком убедительно, ибо трудно поверить, чтобы великий царь и его
армия, имевшие опыт дальних походов, сдались бы, едва начав экспедицию, перед лицом не­
взгод, которые они должны были предвидеть. Скорее всего, место, где Дарию стала ясна бес­
перспективность его предприятия, находилось где-то между указанными у Геродота и
Страбона232.

8.38. Как же следует трактовать Геродотов пассаж об Оаре, если понимать под последним
не Волгу? От надежного информанта (IV, 124, 1: röv erst eq ере то ipsima обо fjv) Геродот,
вероятно, узнал, что во время своего похода против скифов Дарий достиг Оара и велел возве­
сти там, на расстоянии в 60 стадий друг от друга, укрепления, которые так и остались не­
достроенными. Однако в числе гидронимов Скифии, относительно подробный обзор ко­
торых был сделан самим Геродотом, не значилось Оара233. Это, видимо, и заставило его пред­
положить, что речь идет о реке, текущей где-то далеко на востоке, в тех краях, сведения о ко­
торых дошли до него лишь благодаря рассказам о караванном пути, ведшем через земли буди-
нов и фиссагетов к исседонам (надо думать на Урал) (см. 9.3).

8.39. Похоже, что использованный Геродотом итинерарий, хотя и содержал подробные

данные о народах и условиях их обитания, мало что говорил относительно рек — факт удиви­
тельный, если учесть, что этот транзитный путь наверняка шел вдоль водных магистралей.
Вследствие этого стало возможным дополнить получившуюся картину гидрографической ин­
формацией, происходившей из совершенно других источников. Когда Геродот утверждает (IV,
123), что Дон и Донец берут начало в земле фиссагетов, тех самых, о которых он знал из упо­
мянутого итинерария, то “надежной информации” он следует лишь в той мере, в какой поме­
щает истоки названных рек далеко на севере: в действительности же они находились к западу
от предполагаемой локализации земли фиссагетов. Когда здесь же (IV, 123) историк предста­
вляет Оар рекою, берущей начало там же, где Дон и Донец, а также подобно им впадающей в
Меотиду, то в этих данных доля его контаминирующей фантазии должна была быть еще мно­
го большей — ведь помимо Дона и Донца никакого другого “протяженного северного прито­
ка” Азовского моря попросту не существует (13.12). В случае с Оаром Геродот, как видно, ло­
кализировал по догадке не только истоки, но и устье реки.

231Meyer Eduard. Geschichte des Altertums. Bd.4. Stuttgart, 1954-5. S. 106; Voigt F. / / Jahresbericht ueber die Kgl. Realschule
zu Berlin, 1854. S.3-14; von Smitt Friedrich / / Bulletin de l’Academie des Sciences de St. Petersbourg. T. 8, 1865. P.316-339;
Браун Ф. Разыскания. C.244; Вигу J.B. / / Classical Review. V ol.ll, 1897. P.277-282; Minus E.H. Scythians and Greeks.
P.116.
232Сходную идею см.: Alexandrescu Petre. Izvoarele grecesti despre retragerea lui Darius diu expeditia sciticä / / Studii §i cerc-
etari de istorie veche. T. VII, 3-4, 1956. P.319-342.
233Из рек к востоку от Днепра Геродоту известны только Дон и Донец, Кубань — уже нет. Сведения, сообщаемые им
об Араксе, который якобы впадает с востока в Каспийское море (Herod. I, 201; IV, И , 40), нельзя соотнести с ка­
кой-либо реальной рекой. Возможно, здесь контаминированы неточные данные об Араксе, Волге, Сырдарье и
Амударье.
 К северу от побережья 15

8.40. Так как у нас нет оснований думать, что сведения об Оаре просто высосаны из паль­
ца Геродотом или его информантами, то возникает вопрос: а где же протекала эта река на са­
мом деле? Лингвистически безупречный ответ можно получить, отождествив Оар с Днепром,
иранское название которого звучало, по всей вероятности, как *Var- (8.20). Это значило бы,
что кто-то из греков, возможно, сам Геродот, дал фонетически идеальную транскрипцию на­
звания реки, услышанного им из уст скифского информанта — Vapoq, вместо того, чтобы
дать его перевод через уже закрепившееся в греческом название Bopuoü6vr]Q (8.26 и след.). По­
добная же ошибка, когда на основании двух несходных названий одной реки делается вывод
о наличии двух различных рек, встречается и у других авторов и даже, кажется, у того же
Геродота в другом месте (13.12).

8.41. Такое предположение выглядит, на мой взгляд, приемлемым и с исторической точки

зрения234. Что поход, наверняка зашедший далеко в глубь Скифии, но при том завершивший­
ся возвращением войск на Дунай уже к зиме, мог достигнуть Днепра, подтверждается более
поздними военными предприятиями в тех же краях: предположительно в 331 г. до н.э. Зо-
пирион, наместник Александра Македонского во Фракии, довел свое войско до Ольвии, где
и был разбит скифами235.
Тем самым вполне вероятно, что Vopoq передает скифское название Днепра, о чем сам
Геродот не догадывался. Так или иначе, несомненно одно: из списка потенциальных названий
Волги Oaros надо вычеркнуть.

8.42. Если так, то первым упоминанием Волги в греческой письменности приходится, ви­
димо, считать Р а Птолемея (Geogr. V, 8, 13 и др.), писавшего во II в. н.э.; в источнике эта
форма не склоняется и грамматический род ее не ясен236. Она была и прежде известна грекам
в качестве названия лечебного растения, ввозившегося отчасти из припонтийских земель (ра
novTiKöv), a отчасти — из Индии вдоль “Варварского берега” (pä ßapßapov — термин, продол­
жающий жить и в современном рабарбер “ревень”). Эта омонимия не лишена смысла, ибо ес­
ли даже корень рабарбера и не добывался на Волге, как то утверждает Аммиан Марцеллин
(XX, 8, 28), то во всяком случае им здесь торговали. Впрочем, фонетическое тождество не бы­
ло изначальным и возникло лишь в результате народно-этимологической переделки иранско­
го названия рабарбера.
Ра можно объяснить еще более убедительно, чем я предполагал в 1-м издании этой книги
в 1973 г., исходя из авест. ravan- “река”237. Очевидно, -v- было передано греками через дигам­
му, которая впоследствии, как известно, исчезла — признак большой древности заимствова­
ния в греческий.

8.43. В финно-угорском языке мордвы, обитающей в районе большой луки, которую опи­
сывает Волга севернее Саратова, до сих пор в употреблении заимствованное из северноиран­

234Что Дарий дошел до Днепра, предполагает Ф.Браун (Разыскания. С.244). Другой возможный вариант см.: Рыбаков Б.А.
Геродотова Скифия: Историко-географический анализ. М., 1979. С.55-59.
135Жебелев С.А. / / Изв. Академии наук СССР. VII сер.: Отдел, гуманитарных наук. 1929. № 5. С.427-435 (перепечатано
в сборнике того же автора: Северное Причерноморье. М.; Л., 1953. С.38-47). Размах предприятия вернее оценен у
Макробия (Macrob. Sat. I, 11, 33), чем у Курция Руфа (Curt. Ruf. Hist. X, 1, 44), который говорит об expeditio in Getas\
дело в том, что Аммиан Марцеллин (Amm. Marc. XXII, 8, 40) упоминает arae Alexandro Magno, Caesarique Augusto
sacratae, а они располагались близ устья Днепра. По поводу численности войска см.: Justin. Epit. hist. Philipp. XII, 2,
16 (30 тысяч — очевидно преувеличение); Thraciae praepositus — см.: Curt. Ruf. Loc. cit. О походе Тиберия Плавтия
Сильвана Элиана, примерно с 57 г. н.э. римского легата в Мезии, на Херсонес (южный берег Крыма) см.: Corpus
inscriptionum latinamm. Т. 14 / Ed. Hermann Dessau. Berlin, 1887. N° 3608.
2360 'Po cm.: Kiessling Theophil// Real-Encyclopaedie. 2. Reihe. Bd.l. Sp.1-8.
2373. Голом 6 (Gotqb Z. Origins. P.224) возводит 'P ä, напротив, к древнеевропейскому *Röwä, которое продолжает жить
в виде славянских гидронимов Rava.
76 Раздел II

ского название этой реки: эрзя-морд. Rav(o), мокша-морд. Rava, в определенной форме
itovs238. Это значит, что в Поволжье контакты между степью, где доминировали иранцы, и во­
сточнофинскими племенами примыкающей с севера лесостепи и зоны смешанных лесов бы­
ли интенсивными и древними.

8.44. У Птолемея (II в. н.э.) встречаем племенное название VoßaoKoi (Geogr. IV, 14), ко­
торое, может быть, восходит к морд. Rava или соответствующей форме в одном из родствен­
ных мордовскому финно-угорских языков, коль скоро эти робаски, по Птолемею, обитали
вдоль берегов Восточной Ра239. Под Восточной Ра следует понимать Каму, самый крупный се­
верный приток Волги в районе ее излуки, тогда как течение Волги выше устья Камы счита­
лось Западной Ра. Представление (дожившее до средневековья в трудах арабских географов)
о том, что Кама — не приток, а один из двух истоков Волги, объясняется тем значением, ко­
торое Кама имела в древности как транспортная артерия — в этом отношении ее роль была
более заметна, чем роль Верхней Волги. Напрашивается предположение, что VoßaoKoi озна­
чает “обитатели (Восточной) Волги” и как этноним обнимает целый ряд тамошних племен.
Хотя -ß- в эпоху Птолемея еще не произносилась как -v-, но для передачи иноязычного -v- в
греческом она могла оказаться наиболее подходящим субститутом. Что же касается -о- в
первом слоге, вместо ожидавшейся -а-, то для этого, видимо, были свои причины, о которых
мы уже не догадываемся. Суффикс -sk- (так же, как и -ks-) в качестве исконного финно-
угорского форманта надежно засвидетельствован и в других случаях. Возможно, с ним мы
имеем дело также в этнониме Вороиоксп, который Птолемей (III, 5,10) помещает в Западном
Приуралье.

8.45. В одном географическом компендии III или IV в. н.э., ошибочно приписывавшемся

Агафемеру, Волга именуется Pcöcf40. Несмотря на изолированность этого свидетельства, оно
выглядит достаточно надежным и дает пищу для исторических выводов. Едва ли оно являет­
ся греческой транскрипцией непосредственно мордовской формы, так как греч. со плохо под­
ходит для передачи -av- или -аи-. Все становится на свои места, если предположить, что готы,
достигавшие большой излучины Волги, усвоили мордовское название Rau-, приспособив его
к своему выговору. Применительно к восточногерманскому переход аи> ö засвидетельство­
ван, например, крымско-гот. йое/(читай: höj) < haubip “голова” или oeghene < augöna “глаз”241.
В готском аи дал открытый о; язык Ульфилы, кажется, уже отражает этот процесс. Морд, аи
либо участвовало в нем (если заимствование произошло достаточно рано), либо было замене­
но гот. ö вследствие отсутствия аи в готском (в предположении позднего заимствования).

m Mikkola J.J. / / Finno-Ugrische Forschungen. Bd.20, 1929. S.126; ученый совершенно напрасно полагает, что мордов­
ский гидроним был заимствованием греч. 'Ра. Первоначальное расселение мордвы простиралось от устья Оки на се­
веро-западе до Саратова — на юге, как о том пишет М.Фасмер в предварительном сообщении об одной из своих
(впоследствии так и не вышедших) работ: Vasmer Мах. Die Ausbreitung der Mordwinen vor der russischen Kolonisation
/ / Sitzungsberichte der Preussischen Akademie der Wissenschaften. Phil.-histor. Kl. Bd.21. Berlin, 1936. S.271.
239Орозий (V в. н.э.) помещает их вместо этого на Дону (Oros. I, 2). Литературу о 'PoßaoKoi см.: towmiahski Henrik.
Pocz^tki Polski. T. II. S.35. Przyp.l 11. Относительно хронологии передачи иноязычного -v- через -ß- см.: Zilliacus Н.
/ / Eranos: Acta philologica Svecana. Goeteborg, Bd.33, 1935. S.63-74. О форманте -sk-/-ks- в образовании финно-угор­
ских имен см.: Gyoerke G. Die Wortbildungslehre des Uralischen (Primaere Bildungssuffixe). Dorpat, 1935. S.257, 258
(Bibliotheca Hungarica-Estica. 15).
^Geographi Graeci min. T. 2. P.502.6; здесь совершенно напрасно предлагается эмендация 'Päq (вопреки всем спи­
скам!). То, что мы находим в тексте — с одной стороны, 'Päq, а с другой — Bopuodivqq (Р.502.9) (не Aävanptq! — см.:
8.6), вполне объяснимо. Заменить на новую форму редкое 'Ра, встречающееся только у Птолемея, было, разумеет­
ся, легче, чем BopuoQ£vr}q, за которым стояла тысячелетняя традиция. Несколько устаревшую литературу о 'Päq см.
в примеч. 307 к 1-му изданию этой книги.
2410 возможном сохранении аи в вестготском см.: D ’Alquen Richard J.E. Gothic ai and aw. A possible solution. The Haag,
1974 (passim).
 К северу от побережья 77

В графике, характерной для готского перевода Библии, реконструируемая форма должна бы­
ла бы выглядеть как *Raus, в произношении — *Rös, звучавший в имен. пад. омоним к гот. raus
(ср. р.) “камыш”.

8.46. Согласно Иордану (VI в. н.э.) (Get. XXIII, 116), среди народов, присоединенных к ги­
гантской готской державе при Германарихе (ок. 370), были два с названиями Rogas и Tadzans.
Три предшествующих этнонима в списке покоренных гетами народов, несомненно, относят­
ся к финно-угорским народам мери, мордвы и мещеры. Названия, возглавляющие список, по
Маркварту, можно трактовать как единый готский этноним, имеющий в виду какие-то ураль­
ские племена — гот. *Golthethiudos “народы, (обладающие) золотом”242. Такого рода контекст
подтверждает правильность другого предположения Маркварта — что Rogas и Tadzans пред­
ставляют собой на самом деле одно имя Rogastadzans со значением “обитатели берегов (гот.
stadi-) Волги”: -g-, по убедительному объяснению Маркварта, является вставной графемой.
Вероятно, с ее помощью Иордан придал более “латинизированный” облик необычному для
латинского сочетанию звуков243. Реконструируемая форма должна была выглядеть как *Raua-
stadjans, в произношении, ориентированном на фонетическое состояние восточноготского
(как оно зафиксировано в VI в. Иорданом), — *Röa-, аналогично гот. staua “судья”, trauan “до­
верять”.

8.47. Начиная с VI в. в византийской письменности применительно к Волге появляют­

ся названия Лтт/Ла, АтеЛ, АтцА, \ЕтеЛ, и т.п.244 В этих формах (так же, как в соответствую­
щих вариантах, встречающихся в европейской и арабской средневековых традициях)
отразилась гидронимическая номенклатура тюркоязычных народов, которые к тому
времени вытеснили из степей Нижнего Поволжья северных иранцев и гуннов245. Вместе с
тем Ätil и т.п., вопреки мнению Прицака, принятому мной в 1-м издании, не поддается
удобному толкованию на основе тюркского. Вопрос о том, из какого именно языка
происходит этот гидроним, остается, таким образом, открытым; возможно, таковым был
гуннский, о котором мы мало что знаем246. Вокализм, свойственный древнейшим упоми­
нанием, лучше всего сохранился в чуваш. ADal. Татарская форма, продолжением которой
служит казанско-татар. МП, лежит, вероятно, в основе также башк. Mil, монг. M jil, кал­
мык. /öfj/247.

8.48. В казанско-татарском к названию Волги иногда прибавляется эпитет “Ч ерная”:

Qara или Ulu Mil. В тюркских языках “черный” значит “большой, сильнейш ий” (осм.-
тур. qara mal “крупный скот”, в отличие от aq mal “белый, т.е. мелкий скот”), а в цвето­

U2MarquartJ. Streifzuege. S.378. Anm.4; Schramm G. Eroberungen der Russlandgoten; см. также: Idem. Femhandel. Совсем
иные локализации см.: Korkkanen Irma. The peoples o f Hermanaric: Jordanes, Getica 116. Helsinki, 1975 (Annales
Academiae Scientiarum Fennicae. Ser. В. T. 187); Топоров B.H. Еще раз о Golthescytha у Иордана (Get. 116): К вопро­
су о северо-западных границах древнеиранского ареала / / Славянское и балканское языкознание: Проблемы язы­
ковых контактов. М., 1983. С.38-49. Произвольность аргументации, свойственная обеим этим работам, является на­
глядным примером прискорбного состояния ономатологии, преодолеть которое я стараюсь в своей книге.
243Mihäescu Н. Lanque latine. № 96.
244Сводку упоминаний см.: Pritsak Omeljan. Der Titel Attila / / Festschrift fuer Max Vasmer. Wiesbaden, 1956. S.414-419;
Laulerbach Hartmut. / / Altheim Franz, Stiehl Ruth. Die Araber in der alten Welt. Bd.4. Berlin, 1967. S.547. ЛтпЛа упомина­
ется у Менандра Протектора (ок. 582 г.); это первое свидетельство о тюркском названии Волги в византийских ис­
точниках является по форме своей, видимо, всего лишь адаптацией гидронима, впервые услышанного членами по­
сольства Земарха к кагану тюрок, к хорошо известному имени гуннского владыки.
245Литературу см.: Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Bd.2. S.78.
246Menges Karl H. / / Byzantion. T. 17, 1944-1945. R259; Doerfer Gerhard / / Central Asiatic Journal. Vol.17, 1973. R30;
Schramm G. Hunnen.
241Фасмер M. Словарь. T. 1. C.337.
78 Раздел I I

вой символике древних тюрок — запад, большую величину, высший ранг248. “Белой” (в
смысле “М алой”) Волгой казанские татары (Ак МИ, иногда также Öulmari) и чуваши (Sur
ADdl) именуют Каму, причем в чувашском это название применяется к Каме вкупе с ее
притоком Белой249. Гидронимическое объединение водного пути по Белой и Каме с его
волжским продолжением осталось свойственным только языку пришлых господ и куп­
цов, местное же вотякское население сохранило свое собственное название Камы -
*Ката > Кат250.

8.49. В языке черемисов Волга носит название, которое, по-видимому, не связано ни с Rav-
в родственном черемисскому языке мордвы, ни с тюркоязычными формами: луг.-черем. М ,
гор.-черем. /э/. Соблазнительно выглядит высказывавшееся тюркологами предположение,
что мы имеем дело с заимствованным чуваш. AD§1 (или более ранней формой), которое в
результате местной фонетической эволюции слишком удалилось от оригинала251. Однако эта
идея еще подлежит лингвистической проверке252.

8.50. В русском с самого начала письменной традиции застаем название Волга (один-
единственный раз в Лаврентьевской летописи встречается аллограф Волъга). Его можно
вывести из *Vblga (ср. русск. волгкий, волглый “влажный”) и поставить в ряд с другим сла­
вянским гидронимом: чеш. Vlha, польск. Wilga253. Поэтому некоторые считают русск. Волга
славянским по происхождению254. Другие предпочитают видеть здесь балтское образова­
ние255. Так как Верхнее Поволжье было в свое время, как предполагают, населено племена­
ми финно-угорскими, некоторые лингвисты усматривают в русск. Волга финно-угорское
заимствование256. Однако часто привлекающееся в этой связи valg- “светлый”, засвидетель­
ствованное в финском, черемисском и пермском, мало подходит на роль потенциального
оригинала, потому что должно было бы дать русск. **Волога257. В расчет следует принять
еще одну, четвертую, возможность. На обширных пространствах Северной России под пла­
стом финно-угорской гидронимии залегает еще более древний пласт, оставленный каким-
то вымершим языком (или языками). В составе этого сверхархаичного пласта насчитыва­
ется примерно четверть двусложных образований на -а. Есть среди них и формы, фонети­
чески близкие к искомой, например: Ворга (из чего, впрочем, не стоит делать вывод об об­

248 Так в письме ко мне Г.В.Брандса (H.W.Brands); Pritsak Omeljan. Orientierung und Farbsymbolik: Zu den
Farbenbezeichnungen in den altaischen Voelkernamen / / Saeculum. Bd.5, 1954. S .376-383; Laude-Cirtautas Ilse.
Der Gebrauch der Farbbezeichnungen in den Tuerkdialekten. Wiesbaden, 1961. S.33 (Ural-Altaische Bibliothek.
Bd.10).
249Фасмер M. Словарь. T. 2. C.172.
250Melich Jänos / / Zeitschrift fuer slavische Philologie. Bd.9, 1932. S.84; Collinder B. Vocabulary. P.93.
251Так Поппе M.H. //И з в . Российской Академии наук. VI сер. Т. 18,1924. С.313; MengesKarlH. //B yzantion. T. 17,1944-
1945. Р.259. Не убеждает мнение И.Микколы (Mikkola J.J. / / Finnisch-Ugrische Forschungen. Bd.20, 1929. S. 125-128;
Bd.21, 1933. S. 162, 163), что черемисы заимствовали якобы тюркоязычную форму jelja или т.п.
252Каким образом такое заимствование черем. Jul, Jdl из чувашского можно согласовать с законами фонетической
субституции (Raesaenen Martii. Die tschuwassischen Lehnwoerter im Tscheremissischen. Helsinki, 1920 [Memoires de la
Societe Finno-ougrienne. T. XLVIII]), для меня остается загадкой. Здесь была'бы весьма желательна проверка со сто­
роны специалиста. Следовало бы взвесить возможность того, что в основе лежит русск. Волга или потенциальный
неславянский оригинал этого гидронима (8.50).
253Фасмер М. Словарь. T. 1. С.336, 337.
254См., напр.: Чернихт П.И. / / Мовознавство. Т. 14, 1957. С.95; Georgien V. Introduzione. Р.35.
255См., напр.: Gimbutas М. / / International Journal o f Slavic Linguistics and Poetics. Vol.5, 1962. P.69.
256Карту предполагаемого расселения поволжско-финских племен в I тыс. н.э. см.: Седое В.В. Из гидронимии волго­
окского междуречья / / Штання ономастики: Матер1али II Республшансько1 наради з питань ономастики. КиУв,
1965. С.284-290. Филологические соображения см.: Улуханое К С . Происхождение названия Волга / / Изучение гео­
графических названий. М., 1966. С.105-107.
257Фасмер М. Словарь. T. 1. С.337 (здесь и библиография).
 К северу от побережья 79

щем форманте -га)258. Поскольку названия значительных рек имеют особенно большие
шансы на “выживание” (3.1), то мысль о происхождении имени Волга из языка дофинно-
угорских туземцев выглядит продуктивной.

8.51. Между тем для нашей темы не так уж важно, в каком именно языке родился гидроним
Волга. Этническая ситуация в Верхнем Поволжье в древности вовсе не относится к числу
проблем, которые мы взялись решать. Для нас существенно лишь заметить, что экспансия
иранского названия Волги — следствие ранних интенсивных межэтнических контактов — не
шагнула дальше большой волжской излучины и не захватила верхнее течение реки. Опреде­
ленно не достигло этих мест и черем. /и/, /а/, как иногда предполагают без достаточных на то
оснований259: ведь интенсивное использование Волги в качестве торговой магистрали в те
времена, которые мы пытаемся осветить, ограничивалось ее нижним и средним течением до
большой излучины.

В. Исторические выводы

9.1. Судя по совпадению греч. (< Иран.) Р а (8.45) и морд. Rav(o), Rava (8.47), глубокая древ­
ность которого подтверждается гот. Rogastadzans (8.51) и греч. (< гот.) rP öq (8.50), мордва лесо­
степной полосы уже в IV в., когда готы столкнулись с этим народом, употребляла то же название
Волги, что и их южные соседи, населявшие степь иранцы. Это обстоятельство отражает ин­
теграционные процессы вдоль волжской магистрали, преодолевшие существенный природный
рубеж на много столетий раньше, чем в бассейнах других интересующих нас рек260. Вывод о
первенстве Волги как коммуникационной артерии находит себе полное подтверждение в данных
археологии. В то время как племена Западной, Средней и Северной России по меньшей мере до
I в. до н.э. пребывали на стадии охотничьих культур, не знакомых с употреблением металлов, на
Средней Волге и ее главном северном притоке Каме уже в 1500-1000 гг. до н.э. выделяется замет­
ная Абашевская культура бронзы, захватившая даже некоторые области по ту сторону Уральско­
го хребта. В скифскую эпоху на юге России (700-200 гг. до н.э.) технология обработки железа
распространена в лесной зоне опять-таки только до территорий по Средней Волге, Вятке, Каме,
Белой и Уралу. Здесь в VI-V вв. до н.э. складывается Ананьинская культура, находившаяся под
сильным скифским влиянием, что говорит о тесных связях с Северным Причерноморьем. На­
ходка под Орском, на крайней южной оконечности Уральских гор, сосуда египетской работы,
относящегося, судя по надписи, к V в. до н.э., наглядно показывает, сколь далеко простирались
эти связи даже за пределы очерченного региона. Южное влияние, как это заметно на примере
Пьяноборской культуры, смешиваясь с импульсами из Зауралья, продолжалось в здешних краях
и в сарматскую эпоху (с 200 г. до н.э.), а также в готское и послеготское время (9.24; 9.31-9.36).

9.2. Столь интенсивные ранние контакты между Югом и Севером по Волге и Каме,
сохранявшиеся, как видно, без значительных перерывов в течение многих столетий, объясня­

258Матвеев А.К. Структурно-морфологические типы севернорусской субстратной топонимии / / Штання ономастики

(см. примеч. 256). С. 130-141.0 формах на -ga-, которые встречаются в гидронимии целого ряда не родственных друг
другу языков Евразии и морфологически трактуются в них совершенно по-разному, см.: Дульзон А.П. Вопросы ана­
лиза топонимов субстратного происхождения / / Вопросы языкознания. 1959. № 4. С.35-46 (особенно с.36). О про­
блематике в целом см.: Серебренников Б.А. Волго-окская топонимика на территории европейской части СССР / /
Вопросы языкознания. 1955. № 6. С. 19-31; Он же. Bemerkungen zur Frage der Herkunft der Flussnamen in Norden
Russlands/ / Ural-Altaische Jahrbuecher. Bd.31, 1959. S.406-416.
259Напр. И.Миккола (см. примеч. 251); VasmerM. Schriften. Bd.l. S.415.
260В дальнейшем я ориентируюсь главным образом на новаторские исследования А.М.Тальгрена, из которых назову
здесь следующие: TallgrenAme Michael. L’Orient et l’Occident; Idem / / Finno-Ugrische Forschungen. Bd.20, 1929. S. 14-
16; Idem / / Europa Septentrionalis Antiqua. T. 11, 1937. P.124. См. также: Смирнов А.П. Очерки.
80 Раздел II

ются сочетанием нескольких обстоятельств, благоприятствовавших развитию сообщений.

Прежде всего на Урале издревле добывалось золото и другие драгоценные металлы, в которых
был весьма заинтересован Юг261. Кроме того, через Урал осуществлялся подвоз из тех районов
Азии, откуда, помимо золота, шла также особенно пушнина. Этот подвоз осуществлялся глав­
ным образом, надо думать, двумя путями: северным, лесным, по Белой и Каме, и южным,
степным, примерно по линии Оренбург — Саратов.
Наконец, значение волжского пути определялось еще и тем, что Нижнее Прикамье представля­
ет собой клинообразную восточную оконечность зоны смешанных лесов. Отсюда”открывается наи­
более удобный доступ к таежным просторам, которые, несмотря на все свое нешстеприимство, бы­
ли источником более качественного экспорта, чем зона хвойно-лиственных лесов. В самом деле,
ценность мехов, пользовавшихся таким спросом на Юге, их густота и мягкость, возрастают прямо
пропорционально суровости зим, которые вынуждено переносить животное. Взамен Юг мог предо­
ставить в первую очередь ткани, масла, драгоценности, а также металл для изготовления оружия262.

9.3. О том, что связи Приазовья через Нижний Дон и Среднюю Волгу с севернорусскими об­
ластями и Уралом развились раньше, чем речные коммуникации между Северо-Западным
Причерноморьем и верховьями Днепра и Днестра, можно судить также по тем географическим
представлениям, какие существовали в античности о территории современной России. Нам
придется еще говорить подробнее о том, что знания греков и римлян никогда не простирались за
пределы низовьев Южного Буга и Днепра (а в отношении Днестра это произошло лишь доволь­
но поздно), тогда как уже Геродот располагал подробными сведениями о караванном пути, ко­
торый вел, как можно думать, на Урал через земли семи разноязыких народов263. Хотя этот путь
пересекал Волгу, а, может быть, на немалом протяжении даже шел вдоль нее264, Геродот, очевид­
но, ничего не знал об этой реке, о которой молчали и его письменные источники, и устные осве­
домители265. И только в I в. н.э. Диодор (IV, 56, 3), со ссылкой на древних и новых авторов, из ко­
торых он называет Тимея (ок. 300 г. до н.э.), сообщает, что Ясон и его аргонавты, после того как
флот Эета помешал им вернуться на родину через Босфор, поднялись вверх по Танаису-Дону и в
некоем месте (в котором можно видеть только перешеек близ Царицына-Волгограда) перетащи­
ли свои корабли в какую-то другую реку. Этот рассказ Диодора является первым, еще без упоми­
нания названия, свидетельством того, что Волга вошла в географический кругозор греков266.

261Следовало бы выяснить, нет ли среди многочисленных находок украшений в Северном Причерноморье, наряду с
трансильванскими импортами, также импортов с Урала.
262 Rostovtzeff М. Iranians. Р.212; Schaal Hans. Vom Tauschhandel zum Welthandel: Bilder vom Handel und Verkehr der
Vorgeschichte und des Altertums. Leipzig; Berlin, 1931. S.83; О торговле мехами см.: Fongerat L. La pelleterie et le vetement
de fourrure dans l’antiquite. Paris, 1914; Hennig Richard / / Klio. Bd.28, 1935. S.250. По поводу импорта в Грецию меда и
воска из Северного Причерноморья см.: Polyb. IV, 38. Относительно работорговли, для которой город Танаис в устье
Дона служил важным рынком, см.: Finley МЛ. The Black Sea Region and the Slave Trade in Antiquity / / XI Congres des
Sciences Historiques. Resumes des Communications / Comite International des Sciences Historiques. Gotenburg, 1960. P.74.
263Остается спорным, кончается ли описанный у Геродота маршрут на Урале или ведет далее на Алтай (возможно, бо­
лее неопределенно — к западной оконечности Центральноазиатского массива): Bolton J.D.P. Aristeas. Р. 104-118 (с би­
блиографией).
264В пользу северного пути (Волга — Кама — Белая — Исеть — Тобол) высказывались, напр.: Westberg Friedrich / / Klio.
Bd.4, 1904. S. 183-187; Hennig R. / / Klio. Bd.28, 1935. S.242-254; Bolton J.D.P. Aristeas; в пользу южного маршрута, ко­
торый только пересекал Волгу — Junge J. Saka-Studien.
265Имеются в виду Аристей, Гекатей и Дионисий Милетский (Harmatta Johannes. Quellenstudien zu den Skythica des
Herodot. Budapest, 1941 [Magyar-görög tanulmänyok / Ed. Gy.Moravcsik. 14]); об Аристее см.: Bolton J.D.P. Aristeas; о Ге-
катее — Pearson Lionel. Early Ionian Historians. Oxford, 1939. P.66-69.
266Что аргонавты плыли и по Дону, видно также из Гекатея (fragm. 187). Хотя Псевдо-Скимн (II или I в. до н.э.) выказыва­
ет себя менее осведомленным, чем Диодор, говоря, что Арго тащили по земле от Танаиса до моря, он тем не менее доба­
вляет к общей картине одну деталь, которая вполне соответствует традиционному способу передвижения в Восточной
Европе: он сообщает, что переволакивание происходило с помощью бревен (ini отритт]рш), см.: Scholia in Apollonium
Rhodium / Rec. Wendel Carolus. Berlin, 1935. P.280 (к D 284). Этот же вариант предания (хотя и в искаженном виде) отра­
жен в александрийских и позднеантичных, приписывавшихся Орфею, Аргонавтиках (Bunbury Е.Н. A History. R23. Note).
 К северу от побережья 8*

9.4. В основе легендарного повествования Диодора, что Ясон и его товарищи поднялись
вверх по анонимной реке до самого Северного океана, откуда они, имея материк по левую
руку, через Гадир (т.е. Гибралтарский пролив) попали снова в Средиземное море, лежит
правильная и немаловажная географическая информация. Как и тысячелетие спустя сведения
арабских географов о Севере, эта информация обусловлена большим экономическим значе­
нием земель близ Баренцева моря как поставщиков пушнины. В отразившейся у Диодора
традиции был, как можно заметить, один изъян: в ней не упоминалось о том, что в состав опи­
санного маршрута к Ледовитому океану входил еще один волок — из бассейна Камы в бассейн
Печоры, впадающей в Баренцево море в районе Новой Земли. Этим объясняется убеждение
Диодора, будто упоминаемая им река впадает в море, т.е., по мнению его информантов, течет
с юга на север к Ледовитому океану. Географические реалии невозможно было бы так реши­
тельно поставить с ног на голову, если бы об истоках Волги греки узнали бы столь же рано, как
и о ее среднем течении. Но этого не случилось вследствие незначительности коммуникаций
по Каспию в те времена.
Большую информированность выказывает уже Птолемей во II в. н.э. В числе новых сведе­
ний о Волге, которые мы находим в его труде, есть и сообщение о том, что река имеет два ис­
тока — западный и северный, под которыми следует подразумевать, по-видимому, Верхнюю
Волгу и Каму267. Таким образом, Диодор и Птолемей дополняют рассказ Геродота, свидетель­
ствующий о значительной роли торгового пути на северо-восток, новыми данными, которые
указывают на связи по Волге и Каме с дальним Севером.

9.5. Лингвистически мы установили выше (8.47), что название Волги в мордовском языке,
некогда распространенном от Саратова до устья Оки, является ранним заимствованием из
языка североиранских степняков. Этот факт как нельзя лучше согласуется с той ролью, ко­
торую Волга играла как важная транспортная магистраль между Севером и Югом. О землях,
через которые проходил путь на северо-восток к агриппеям, Геродот (IV, 24) сообщает, что ту­
да хаживали не только иные скифы, у которых можно было без труда получить нужные сведе­
ния, но и греки из Ольвии и других причерноморских торговых городов. В лесной земле бу-
динов (которую, судя по гл. IV, 21, надо искать, по всей видимости, где-то в лесостепном По­
волжье268) маршрут проходил мимо города Гелона, выстроенного исключительно из дерева и
населенного греками (отчасти уже скифоязычными), выходцами из торговых центров на
берегах Понта (IV, 108 и сл.). Хотя Геродот рисует обитателей Гелона, в отличие от кочевников
будинов, землепашцами и садоводами, но местоположение города на торговом пути заставля­
ет предполагать, что и торговля играла определенную роль в его хозяйственной жизни. Если
так, то перед нами свидетельство того, что экспорт продуктов северных лесов организовывал­
ся не местным населением, а пришлыми профессиональными торговцами из перевалочных
пунктов на пути этих транзитных товаров. Типологически сходные феномены в истории Рос­
сии и Сибири неоднократно наблюдаются и позднее.

9.6. Что культурное воздействие было направлено с юга на север, а не наоборот, в равной
мере подтверждается как археологией269, так и лингвистикой270, которая выделяет в финно-
угорских языках большое количество иранских заимствований, в том числе и специфически
торговой лексики. Это языковое влияние продолжалось, как можно судить, от праиранского
периода до аланского времени. В качестве характерных примеров приведем названия двух

267См. об этом чрезвычайно насыщенную информацией статью: Kiessling. Р а / / Real-Encyclopaedie. 2. Reihe. Bd.l,
1914. Sp.1-8.
268Местоположение Гелона спорно.
269Археологические данные о скифо-сарматском влиянии на культуру мордвы см.: Смирнов А.П. Очерки. С.55-61.
270Jacobsohn Н. Arier; Arumaa Peeter / / Studi linguistici in onore di Vittorio Pisani. T. 1. Brescia, 1969. P.88; Collinder B.
Vocabulary. P.129.
6-295
82 Раздел I I

товаров, экспортировавшихся из финно-угорских земель на иранский юг. В мадьярском,

мордовском, пермском и прочих языках этого семейства наименование золота восходит к
др.-иран. zaranya; более того, в некоторых случаях, видимо, даже к более ранней форме27127. И
наоборот, зырянск. vurd “выдра” идет от осет. urd(ae)111. К несомненным иранским заимство­
ваниям в общефинно-угорский принадлежат обозначения пчелы, рога, числительное
“сто”273, которые также говорят о воздействии языка купцов-посредников на наименования
товаров и их мер в языке поставщиков этих товаров. Благодаря торговым связям в уральские
языки проникла также лексика, обозначающая транспортные средства, инструменты, воен­
ное снаряжение и прочие термины купеческого обихода. Разумеется, встречаются и ут­
верждения, прямо обратные, например, что осет. aevzestae, вытеснившее исконно иранское
название серебра, объясняется из пермск. az “белый” и ves “медь, металл”; впрочем, эта эти­
мология в настоящее время едва ли найдет себе защитников274. В целом картина складывает­
ся вполне однозначная. Таким образом, тезис о том, что в мордовский название Волги попа­
ло из языка иранцев, организовавших сообщение по этой реке, представляется весьма
вероятным.

9.7. Если древнейшая гидронимия Волги лишь подтверждает активность контактов меж­
ду югом и севером в этом районе, которая очевидна и без того и благодаря своей однознач­
ности может быть даже использована для прояснения остающихся открытыми лингвистиче­
ских вопросов, то в дискуссию по проблеме, все еще не имеющей окончательного решения -
сколь интенсивны были коммуникации между отдельными ландшафтными поясами в райо­
не Днестра, Южного Буга и Днепра — ономастика способна привнести весомый самостоя­
тельный вклад. Коль скоро мы видим, что у всех трех рек нижнее течение носит названия, от­
личные от наименований более верхних участков, и даже более того — у Днепра (а первона­
чально, видимо, и у Днестра) гидронимически фиксируется также граница между лесостеп­
ным участком и зоной хвойно-лиственных лесов, то это согласуется с рядом наблюдений
другого рода (применительно к северной границе касающихся в первую очередь этнографии
и количества южных заимствований в праславянском, явно слишком немногочисленных),
которые в свою очередь позволяют говорить о наличии в Западной Скифии весьма древних
“коммуникационных поясов” с как бы “заторможенной” проницаемостью границ между
ними.

9.8. Однако сравнительно с архаическим состоянием, реконструированным нами в разде­

ле I, успели произойти перемены. Сложение в степи конных кочевых орд, завершившееся к
V1II/VII в. до н.э. с изобретением узды, привело, по всей видимости, уже тогда к оформле­
нию того военного превосходства степняков над своими соседями-землепашцами лесостеп­
ной зоны, которое с тех пор наложило свой отпечаток на судьбу народов Юга России. На ос­
новании археологических находок можно с известной уверенностью говорить о скифских
набегах на земли к северу от рубежа степей и даже о долговременном пребывании скифов в

271Jacobsohn Н. Arier. S.98-103; Collinder В. Vocabulary. Р.129.

272Munkäcsi Bernhard / / Keleti Szemle. T. 5, 1904. P.326.
273Joki Aulis J. Uralier und Indogermanen: Die aeltesten Beruehrungen zwischen den uralischen und indogermanischen
Sprachen. Helsinki, 1971 (Memoires de la Societe Finnoougrienne. 151). P.367-369; Decsy Gyula. Einfuehrung in die
finnisch-ugrische Sprachwissenschaft. Wiesbaden, 1965. S.165. Во второй из названных работ находим поучительный
пример: в финском, наряду с исконным neesi “мед”, закрепилось также заимствованное из шведского hunaja. Со­
хранившееся в финских заимствованиях -s- вовсе не указывает, как часто утверждают, на очень древний, еще индо­
европейский возраст контактов (Schmid Wolfgang Р. Zur Fragfe der Datierung iranischer Lehnwoerter in den finnisch-
ugrischen Sprachen / / Veroeffentlichungen der Societas Uralo-Altaica. Bd.12, Wiesbaden, 1973. S.265-275).
274 Wichmann Yrjö / / Journal de la Societe Finno-Ougrienne. T. 16, 1899. P.3 (здесь — прочая библиография); против:
Munkäcsi В. (см. примеч. 272). Р.316; Peterson H erbert// Lunds Universitets Ärskrift. N.F. Avd.l. Bd.16. № 3, 1920. S.71; Аба­
ев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. T. 1. М.; Л., 1958. С.212-214.
 К северу от побережья 83

отдельных районах лесостепи, пределы которых пока не поддаются точному определению

(6.4). Однако радом со скифами и отчасти под их господством в лесостепи сохранялись, по
всей вероятности, и нескифские племена, существование которых прослеживается по
преемственности местной материальной культуры275. Именно с ними и следует связывать
сохранение в течение всей античности древних названий среднего течения Днестра и
Днепра (4.33), а также верхнего течения Южного Буга (8.18 и след.). Тот факт, что как раз в
Поднепровье археологическая культура лесостепи со временем все более скифизируется,
можно толковать по-разному: и как результат завоевания, и как следствие добровольной ак­
культурации — в тех случаях, когда противостоять воинственным кочевникам в рамках соб­
ственного традиционного жизненного уклада было невозможно, то им, вероятно, старались
подражать, заимствуя их образ жизни (Attitüde) и внешнюю атрибутику276. Как бы ни оцени­
вать в тех или иных конкретных случаях относительный удельный вес прямого и опосредо­
ванного присутствия южных конных кочевников в лесостепи, непосредственного их господ­
ства и стихийного культурного воздействия, ясно одно: в скифо-сарматское время говорить
о границе между степью и лесостепью как малопроницаемой коммуникационной преграде
уже не приходится.

9.9. Для нашей проблематики особенно важны имеющиеся свидетельства тому, что ле­
состепные участки всех трех упомянутых рек состояли в процессе товарообмена (как
правило, безмонетного) с побережьем Понта. Учитывая потребности греческой экумены в
хлебе, основание эллинских городов на северном берегу Черного моря привело к возник­
новению ранее не существовавших здесь экспортных возможностей. О каких-то Z küöcu
aporfjpeq, т.е. скифах-земледельцах, места обитания которых где-то в лесостепи к западу от
Днепра не поддаются, к сожалению, точной локализации, Геродот сообщает (IV, 17), что
они сеяли хлеб не только для собственных потребностей, но и на продажу277. Их выручка
состояла из изделий греческого производства, особенно металлических товаров и керами­
ки из Ольвии и метрополии, которые представлены археологическими находками на
Правобережной Украине между Днепром и Южным Бугом как раз в VI-V вв. до н.э. Подоб­
ные находки встречаются, однако, и на берегах некоторых восточных притоков Среднего
Днестра278, так что нет необходимости связывать их непременно с хлебным экспортом. В
это же время в Среднем Поднестровье наблюдается распространение типично ольвийских
бронзовых зеркал (хотя здесь нет ольвийской керамики)279. Греческие импорты встречают­

275Граков Б.Н., Мелюкова А.И. Об этнических и культурных различиях. С.39-93. Аграрная специфика отличает и рели­
гиозный культ населения лесостепи: Шрамко Б.А. Следы земледельческого культа у лесостепных племен Северного
Причерноморья в раннем железном веке / / Сов. археология. 1957. № 1. С. 178-198.
276Аналогичный феномен “гуннской моды” у некоторых германских племен я исследовал в работах: Schramm G. Eine
hunnisch-germanische Namenbeziehung? / / Jahrbuch fuer fraenkische Landesforschung. Bd.20, 1960. S. 129-155; Idem.
Etzels Vater Botelung / / Beitraege zur Namenforschung. N.F. Bd.l, 1966. S.266-290 (особенно S.287).
277В.Фогель ( Vogel Walther. Pflugbau-Skythen und Hackbau-Skythen / / Festschrift fuer Eduard Hahn. Stuttgart, 1917.
S.151-166 [Studien und Forschungen zur Menschen- und Voelkerkunde. Bd.XIV]) считает, что Хкивси дротрредлля соб­
ственного пропитания занимались мотыжным земледелием, возделывая рожь, просо и гречиху, тогда как для вы­
ращивания пшеницы на экспорт они перешли к плугу; в письме ко мне Ш.Варнкэ указывает на несостоятель­
ность этого мнения. Литературу по спорной проблеме локализации скифов-земледельцев см.: Яценко И.В. Ски­
фия. С.99.
278Граков Б.Н., Мелюкова А.И. Об этнических и культурных различиях. С.87; Гайдукевич В.Ф. История. С.35; Бонгар Н.Н.
Торговые сношения (здесь карта распространения товаров из Ольвии и Греции). По вопросу о денежном обраще­
нии см.: Там же. С.77; Кропоткин В.В. / / Вести, древ, истории. 1951. № 4. С.246: монеты Боспора, Херсонеса, Оль­
вии и Тиры вне узкой полосы Черноморского побережья встречаются относительно редко. Полезные карты см. в
работе: Онайко Н.А. Античный импорт в Приднепровье и Побужье в VH-IV вв. до н.э. М., 1966 (Археология СССР:
Свод археологических источников. Вып. Д 1-27).
279Мелюкова А.И. / / Материалы и исследования по археологии СССР. № 64, 1958. С.99; Онайко Н.А. (см. при-
меч. 278).
67
84 Раздел I I

ся, кроме того, в предгорьях Карпат, Венгрии и Трансильвании280. Торговля Ольвии, судя
по всему, в значительной мере сохранялась и в последующие столетия, по крайней мере до
нашествия даков ок. 60 г. до н.э., хотя сравнительно с VI-V вв. наблюдается, кажется, все
же некоторый ее спад281.
В соответствии со сказанным, историческое толкование занимающего нас гцдроними-
ческого материала необходимо уточнить в том отношении, что коммуникации между ланд­
шафтными зонами, при всем значении, какое они могли порой иметь, в том числе и даль­
ние сообщения по крупным рекам, все-таки не достигают такой интенсивности, чтобы
привести к вытеснению местных гидронимов в областях производства экспорта и его тран­
зита новыми, употреблявшимися в тех районах степи и морского побережья, откуда шла
организация торговли, культурные импульсы, где, наконец, возникла военно-политиче­
ская сила, влияние которой достигало, как можно предполагать, внутренних областей ле­
состепи. При этом надо иметь в виду, что в транспортировке хлеба, который и был главным
экспортным продуктом лесостепи, именно крупные реки (очевидно, из-за порогов) едва ли
имели какое-либо значение. Роль более мелких рек была в этом отношении, вероятно, за­
метнее282.

9.10. Итак, на основе гидронимии в археологии мы получаем (может быть, только на

первый взгляд) несхожие картины контактов между лесостепью и степью. Зато неразвитость
связей между зоной смешанных лесов Центральной России, с одной стороны, и лесостепью
и побережьем моря, с другой, видна, кажется, в равной мере на материале всех имеющихся
источников. Если, судя по археологическим находкам, товары из Ольвии по волжскому пу­
ти достигали Прикамья и Урала283, то соответствующих данных о контактах с северными
регионами к западу от Волги выше Киева нет284. Следовательно, транзитная торговля по
Днепровскому пути, роль которой в позднейшие времена была столь важна, еще отсутство­
вала или находилась в зачаточном состоянии. Этот вывод можно проиллюстрировать и ма­
териалом славянской лексики, в которой доля древнегреческих заимствований исчезающе
мала285.
По лингвистическим данным и скифов (а позднее также сарматов) можно рассматривать в
качестве поставщиков продуктов лесной зоны в греческие приморские города только в до­
вольно ограниченном объеме. Дело в том, что достоверные праславянские заимствования из
иранского как по своей малочисленности, так и по содержанию не дают оснований говорить

280Бонгар Н.Н. Торговые отнош ения. С .68-72 и карта. Серебряные монеты V в. до н .э., найденные в Прибалти­
ке, оставлены, возможно, греческой экспедицией за янтарем, направлявшейся в район Висленского устья
(Sadowski I.N. Handelsstrassen der Griechen und Roemer durch das Flussgebiet der Oder, Weichsel, des Dniepr und
Niem en an die Gestade des Baltischen Meeres. Jena, 1877. S.88). Но в конце концов главным маршрутом экспор­
та янтаря по суше стал путь не к Черному морю, а к Адриатике (Minns Е.Н. Scythians and Greeks. R443).
281Н.В. Шафранская (К вопросу о кризисе Ольвии в III в. / / Вести, древ, истории. 1951. № 3. С .9-20) на осно­
ве археологических данных оспаривает предположение В.В.Латышева (И сследования об истории и государ­
ственном строе города Ольвии. С П б., 1887), что в III в. до н.э. Ольвия переживает кризис своего экономи­
ческого могущества вследствие перемен в этническом окружении. Некоторые кризисные явления могли
быть вызваны социальной напряженностью в самом городе и типичны для греческих городов того времени
в целом.
282Бонгар Н.Н. Торговые сношения. С.66.
283Граков Б.Н. Чи мала Oльвiя торговельни зносини з Поволжьям i Пр1уральям в арха1чну i клаачну епоху? / / Архео­
л о г . Т. 1, 1947. С.23-38.
284Бонгар Н.Н. Торговые сношения. С.62 (карта).
285Если, согласно Э.Мейе (Meillet Antoine / / Bulletin de la Societe Linguistique. T. 16, 1915. R 176), в славянском есть толь­
ко одно древнегреческое заимствование — когаЫь, то М.Фасмер (VasmerM. Rocznik stawistyczny. R .4 ,1911. S.163; R.5,
1912. S. 138-142; Idem. Schriften. Bd.l. S.6) с известной вероятностью насчитывал их уже семь; среди них только
когаЫь выказывает связь с дальней торговлей. См. критические замечания: Romanski St. / / Revue des etudes slaves.
T. 2, 1922. P.47-55.
 К северу от побережья £5

о сколько-нибудь развитом товарообмене286. Каким образом таковой должен был бы отразить­

ся в языке обитателей лесной зоны, будь они втянуты в интенсивные торговые контакты, на­
глядно показывают иранские заимствования в финно-угорских языках (9.6), а также древне­
германская, в большой своей части, вероятно, готская лексика в славянских.

9.11. Положение дел, как оно обрисовано нами выше, вполне согласуется и с ограничен­
ностью в течение всей античности географических знаний в греческих северопричерно­
морских колониях о примыкающих с севера землях. Едва ли это было бы возможно, если бы
существовало интенсивное сообщение по большим рекам287.
У Геродота есть сведения только о низовьях Днепра. От устья в течение одиннадцати дней
плавание проходит по землям скифов-земледельцев (IV, 18). По ту сторону области андрофа­
гов, нескифского народа, обитавшего выше по реке, или даже (если судить по IV, 53) не­
посредственно за землями скифов-земледельцев мир Геродота оканчивается ненаселенной,
как он полагает, степной пустыней, хотя в действительности здесь простиралась плодородная
лесостепь, отнюдь не пустовавшая и во времена Геродота. Об истоках Днепра историк не зна­
ет ничего, полагая столь же несведущими и всех остальных греков (IV, 53.5).
Да, в двух местах Геродот сообщает достаточно достоверную информацию о лесостепной
зоне. Однако, говоря о хлебном экспорте скифов-пахарей (к северу от Ольвии за каллипида-
ми и ализонами, т.е., во всяком случае, западнее Днепра, возможно, в верховьях Южного Бу­
га) (IV, 17), он отнюдь не связывает его с той или иной рекой. И в остальном все, что сообща­
ется им о верхнем течении крупных рек к западу от Днепра, немногого стоит. Так, Днестр и
Южный Буг, подобно Дону, вытекают якобы каждый из большого озера (IV, 51; IV, 52.1; IV,
57). Особенно же в отношении Днестра, берущего начало в Карпатах, сведения Геродота со­
вершенно не сообразуются с действительностью. Возможно, он следует здесь существовавшей
теории, которая старалась объяснить рождение столь полноводных рек посреди равнинного,
лишенного гор ландшафта288. И относительно лесостепного Поднепровья по обе стороны
реки отдельные доброкачественные сведения о культуре здешних племен надо отличать от по­
всеместно недостоверной географической и гидрографической информации. Так, рассказ о
погребальном обряде скифских царей (IV, 71) точен и вплоть до деталей подтверждается ма­
териалами раскопок; зато данные о местоположении области Герр, где находятся эти царские
захоронения, менее убедительны. Когда длина судоходного нижнего течения Днепра (которое

286Литературу по вопросу об ирано-славянских языковых связях см. в работе: Arumaa Р. Urslavische Grammatik.
Bd.l. S.24. Следует внимательно отнестись к соображению М.Фасмера (VasmerM. Schriften. Bd.l. S.54), высказанно­
му им в качестве возможного объяснения малочисленности славянских заимствований из иранского: в днепро-дне-
стровском междуречье славяне были отделены от ираноязычного ареала фракийским (по нашей типологии — древ-
несеверопонтийским) барьером (относительно неясной этнической ситуации к востоку от Днепра см. 6.5); но бла­
годаря дальней торговле, организованной прибрежными иранцами, этот барьер был прорван. В.ИЛбаев (Скифо­
европейские изоглоссы), сторонник теории о древнейшем соседстве славян и иранцев на территории нынешней
России, всячески подчеркивает значение ирано-славянских схождений в разных областях — лексике, фонетике,
грамматике, мифологии. См. об этом 3.1.
287 См. карты, на которых предпринимаются попытки восстановить Геродотовское представление о Скифии:
Reichhardt С. Landeskunde von Skythien nach Herodot (Diss. phil.). Halle, 1899; Minns E.H. Scythians and Greeks (здесь
см. также P.34); Bunbury E.H. History. Vol. 1. P. 172-202; cp. еще карту, на которой сведения Геродота о народах Скифии
сопоставлены с археологическими данными: Тереножкин А.И. Предскифский период на днепровском Правобере­
жье. Киев, 1961. С.225; Рыбаков Б.А. Геродотова Скифия. Обширную сводку существующих мнений о Скифии Геро­
дота можно найти в работе: Доватур А.И., Каллистов Д.П., Шишова И.А. Народы нашей страны в “Истории” Геро­
дота: Тексты, перевод, комментарий. М., 1982.
^Herodotos, erklaert von Heinrich Stein. Bd.2. Berlin, 1857. S.204 (к IV, 52, 3). Применительно к Южному Бугу можно
было бы предполагать, что Геродот описывает не истоки, а болота (в прошлом, вроятно — озеро), через которые
протекает река, когда ее русло покидает южнорусский гранитный массив (Reichhardt С. Landeskunde. S.44). См. так­
же: Шишова И.А. О достоверности географических сведений в скифском рассказе Геродота / / Летописи и хроники:
1980. М., 1981. С.14-26.
86 Раздел II

только и было известно грекам), т.е. участка реки до порогов, оканчивавшегося якобы в Герре,
измеряется сорока днями плавания (ГУ, 53.4)289, то эти сильно завышенные данные можно рас­
сматривать либо как собственный ляпсус автора, либо как достаточно раннюю описку руко­
писной традиции, поскольку в другом месте (ГУ, 19) Геродот приводит иные, вполне правдо­
подобные цифры: одиннадцать дней плавания до последнего из известных ему племен -
андрофагов. Но как объяснить заблуждение древнегреческого историка, когда именно в этих
местах, где заканчивалось судоходство по Борисфену, он локализирует царские захоронения
(ГУ, 71.1)? Как раз названный район, в настоящее время превосходно изученный археологами,
никоим образом не идет к делу, в отличие от примыкающих к нему с севера лесостепных уча­
стков290. Вряд ли заслуживает доверия и сообщение, будто в области Герр от Борисфена
ответвляется река под тем же названием, которая затем впадает-де в Гипакирис, приток Пон­
та между Борисфеном и Танаисом.

9.12. И вот что особенно поучительно в связи с нашей проблематикой: этот круг знаний о
Поднепровье, очерченный у Геродота, до самого исхода античности так и не был расширен.
Встречающиеся иногда сведения об истоках Днепра выдают себя как беспочвенные искусст­
венные конструкции291. Ни слова не сообщается о порогах, которые, будь они известны
географам, должны были бы привлечь к себе их особый интерес292. В отношении же более за­
падных крупных рек прогресс заключался прежде всего именно в признании того факта, что
масштабы известного по сравнению с Геродотом следует сузить. Согласно Страбону (I в. до
н.э.-I в. н.э.) (Geogr.IV, 4, 6), истоки Днестра и Южного Буга известны столь же мало, как ис­
токи Днепра и Дойа.
Новую достоверную информацию находим уже только во II в. н.э. у Птолемея293и в ГУ-V в.
в “Певтингеровой карте”294: и в том, и в другом источнике истоки Днестра помещены в Карпа­
тах. Коль скоро Птолемей именует днестровские пристани кельтскими названиями
(Kappööouvov и, вероятно, также Oüißavrauäpiov), хотя речь идет об областях за пределами рас­
селения кельтов, то не следовало ли бы, со всей необходимой осторожностью, предположить,
что в основе его сведений лежат рассказы кельтских купцов, которые могли установить даль­
ние торговые связи между восточными районами Кельтики и Северным Причерноморьем?295

289Эти данные определенно восходят к оригиналу или к его наиболее распространенной редакции, так как ошибка
была позаимствована другими античными авторами: Tomaschek Wilhelm / / Real-Encyclopaedie. Bd.3, 1899. Sp.737.
Невероятно предположение Ф.Брауна (Разыскания.С.290), будто в данном случае Геродот считает не от устья, а от
истоков (о которых он, между прочим, прямо говорит, что ничего о них не знает!), т.е. использует информацию о
верхнем течении.
290Rolle Renate. Totenkultur der Skythen. T. 1: Das Steppengebiet. 1: Text und Tafeln. S.157 (Vorgeschichtliche Forschungen.
B d.18,1/1).
291 Tomaschek Wilhelm / / Real-Encyclopaedie. Bd.3, 1899. Sp.736. Мнение о том, что Страбон якобы был плохо осведом­
лен даже о протяженности нижнего судоходного течения Борисфена, которую он оценивает в 600 стадий вместо
примерно 2500 (ibid. Sp.738), покоится, видимо, на неверной интерпретации источников: Neumann К. Hellenen.
Bd.l. S.352. Anm.2.
292Neumann К. Hellenen. Bd.l. S.228; Браун Ф. Разыскания. С.228. См. также: Середонин С.М. Историческая география.
Пг., 1916. С.59; многие детали в сообщениях античной литературы о горах Восточной Европы показывают, как ма­
ло тогдашние авторы были информированы о ее внутренних областях.
293Ptol. Geogr. III, 5, 15. Локализацию истоков Днестра, по Птолемею, можно определить, исходя из того, что разни­
ца в широте и долготе между началом Карпат и Kappööouvov— городом, располагавшимся в Птолемеевом списке ос­
тановок на Тирасе выше всего по течению (кельтскую этимологию названия см.: Vasmer М. Schriften. Bd.2. S.565),
была невелика. Птолемей, конечно же, ошибается, заставляя Днестр течь с запада на восток с небольшим отклоне­
нием в южном направлении ( Середонин С.М. Историческая география. С.58).
294Itineraria Romana. Sp.597; Подосинов Л.В. / / Свод древнейших письменных известий о славянах. С.63-80.
295Я.Филип (FiИр Jan. Keltove ve stredni Evrope. Praha, 1956. S.550 [Monumenta Archaeologica. T. 5]) полагает, что торго­
вые связи кельтов в пору их концентрации и консолидации в Центральной Европе, когда происходила их экономи­
ческая переориентация (ок. 250 г. до н.э. — 125 г. н.э.). достигали нынешней Украины и Черного моря.
 К северу от побережья 87

В труде же римских картографов можно видеть отражение географических знаний готов, тем
более что и два уникальных гидронима “Певтингеровой карты”, Agalingus и Nusacus, как будет
показано ниже (18.8-18.10), есть основания трактовать в качестве готских названий Днестров­
ского и Днепровского лиманов, которые ошибочно были восприняты как наименования са­
мих рек.

9.13. Если привлечь для сравнения сведения о волжском пути, куда более древние и досто­
верные, несмотря на относительную отдаленность последнего от понтийских колоний (9.3-
9.4), то легко прийти к тому же выводу, который был уже сделан нами: у греков не было ста­
бильных активных торговых связей с верховьями трех западных крупных рек; не поступало к
ним подобной информации и от иранских соседей — и это в течение многих веков! Дело объ­
ясняется, должно быть, радом существенных препятствий, которые тормозили развитие даль­
них сообщений на западе. С одной стороны, здешняя дальняя торговля вряд ли могла выдер­
жать конкуренцию с волго-донским путем, открывавшим доступ к тайге и тундре с их меха­
ми, которые по своим качествам превосходили аналогичный товар из любых других мест, а
также к уральскому и алтайскому золоту. В то же время вывоз рыбы и (на сравнительно не­
большом удалении от морских портов) зерна открывал перед западными районами Скифии
свое и вполне выгодное поле торговой деятельности. С другой стороны, здесь сыграли свою
роль, очевидно, и природные барьеры в виде речных порогов, которые возникали на пути су­
дов в тех местах, где реки покидали ложе южнорусского гранитного плато.

9.14. Лучше всего гидронимический материал согласуется с прочими данными примени­

тельно к той важной эпохе, когда во II-IV вв. н.э. на юге России существовала держава готов.
Поэтому именно в данном случае тот вклад, который может внести гидронимия в реконструк­
цию одного из периодов в истории этого региона, пожалуй, особенно весом. Напомним пре­
жде всего важнейшие свидетельства, которые были представлены в главе Б раздела II. Начи­
ная с IV в. н.э. византийская и средневековая латинская литературы переходят на новую но­
менклатуру: Днестр, вместо Tyras, теперь именуется Aävaorpiq, Danastms (8.6), Южный Буг, ра­
нее Hypanis, теперь — Koöcpiq, Cuphis (8.19), Днепр — Aävanpiq, Danaper, против прежнего
Borysthenes (8.6), и, наконец, Волга, прежде Ра, начинает именоваться P o q (8.50) (впрочем,
последнее название упоминается лишь однажды, так как уже в VI в. оно было в свою очередь
вытеснено тюркским вариантом: 8.52). И только Tävaiq сохранил свое старое имя.

9.15. По большей части переименование сводилось к тому, что название нижнего течения
уступало место названию, первоначально употреблявшемуся на более верхних участках реки.
Aävaorpiq и Aävanpiq являлись самостоятельными наименованиями Днестра и Днепра в их
среднем течении (3.4.2), а rP öq, как можно думать, — “лесостепным” вариантом “степного”
названия, восходящим к соответствующей восточнофинской форме, который со временем за­
крепился и у греков, хотя они и ориентировались на более южные участки Волги. Но и на этот
раз не обошлось без исключений: Koöcpiq воспроизводит, по всей вероятности, младшую иран­
скую форму того самого названия нижнего течения Южного Буга, которое лежало также в ос­
нове теперь забытого "Ynaviq.

9.16. Из уст какого же народа поздняя античность получила эти названия? По историко­
фонетическим и иным соображениям в отношении Aävaorpiq, Aävanpiq и Koöcpiq отпадают сла­
вяне, применительно к Aävaorpiq, Aävanpiq (8.8), TP öq (8.50) и, видимо, также Koöcpiq196— иран-296

296Иран, р во всяком случае уже должно было дать / , а -fr-, вероятно, уже испытало метатезу, превратившись в -rf-
(Zgusta L. Personennamen griechischer Staedte. № 403, 441-444, 536); -v в *Kdv- было бы едва ли передано через греч. ср
(см. 8.17).
88 Раздел I I

цы, в случае с Pcjq — мордва (8.50). И наоборот, для всех четырех имен заимствование из гот­
ского фонетически допустимо (8.8; 8.17; 8.50). Если попытаться дать историческую интер­
претацию лингвистически, пожалуй, достаточно обоснованному тезису о готском посредни­
честве при заимствовании греками названных четырех гидронимов, то в качестве самого
простого решения, покрывающего в то же время всю совокупность языковых данных, напра­
шивается гипотеза, что стабилизация готской державы открыла новую эпоху в транспортном
освоении просторов современной России и в развитии контактов между этими землями и ан­
тичным миром. В каждом отдельном случае при этом рисуется особая, довольно своеобраз­
ная историческая картина, которая восстанавливается нами здесь (подчеркиваем это) сугубо
гипотетически.

9.17. Перенос названий Днестра и Днепра в их среднем течении на низовья отнюдь не

предполагает непременно, что готы использовали обе реки (или их берега) в качестве путей
сообщения — в частности, в целях транзитной торговли. Стоит допустить, что готы организо­
вали вывоз продуктов из зоны смешанных лесов по днепровскому пути, как тем самым мы по­
лучаем также возможность достаточно убедительно объяснить и лингвистические данные от­
носительно Днестра. В самом деле, дальнейшая транспортировка товаров, доставленных в
устье Днепра, происходила наверняка, как и позднее при варягах, вдоль побережья Понта, т.е.
мимо устья Днестра297. Перенесение названия среднего течения на нижнее требовало в этом
случае всего лишь знания, что речь идет о той же самой реке, среднее течение которой входи­
ло в зону собственно готского владычества и расселения, требовало, иными словами, всего
лишь географической ориентации на достаточно большом пространстве, в которой готам, ко­
нечно же, нельзя отказать, — а вовсе не обязательно наличия сообщений по Днестру. Более
того, в отношении Южного Буга (если данное в гл. 8.18 лингвистическое толкование гидро­
нима Koücpiq соответствует действительности) подобная идущая от верховьев к устью интегра­
ция всего течения реки как транспортной магистрали однозначно исключена. Koucpiq воспро­
изводит, вероятно, то наименование реки, которое готы услышали в ее устье, а следовательно,
и в районе Днепровского устья — области, имевшей для них центральное значение.
Таким образом, распространение варианта Aovaorpiq не обязано свидетельствовать о ре­
альном транспортном освоении реки, оно является, возможно, чисто языковым явлением,
сопровождавшим подобное освоение Днепра.

9.18. Особое толкование имеет и Pöq (8.50). Волга предстала перед готами рекою, которая
уже интегрировала лесостепной и хвойно-лиственный участки в виде единого транспортного
пути. Нет лингвистических (равно как, судя по всему, и каких-либо других) данных и о том,
чтобы готы довершили эту интеграцию Волги, теснее связав ее верхнее течение с водной сис­
темой Кама — Средняя Волга — Дон (9.24). Очевидно, в своих наиболее восточных предпри­
ятиях они всего лишь использовали уже существовавшую сеть коммуникаций. Из того факта,
что готское название Дона (4.17) не вытеснило традиционного греческого Tävai'q, можно, ду­
мается, заключить, что близ его устья имела место какая-то особая ситуация (9.25; ср., одна­
ко: 10.11.2).

9.19. Гидронимический Материал позволяет сделать еще один вывод. Коль скоро гунны и
шедшие впоследствии по их стопам кочевые племена использовали в отношении Днестра и
Днепра их старые названия в нижнем течении (8.1; 8.20-8.22), то это значит, что ономастиче­
ская интеграция оставалась ограниченной языком готских носителей интеграции транспорт­

297Согласно Константину Багрянородному (De adm. imp. Сар. 9.88-93), варяжские купцы делали между Днепром и
Дунаем две остановки у речных устьев — одну из них у Днестра, где они дожидались благоприятной погоды.
 К северу от побережья 89

ной. Ираноязычные пастушеские племена в низовьях Днестра и Днепра, сумевшие передать

новым появившимся с востока, из-за Днепра, кочевникам свои старые наименования этих
рек, не были, вероятно, захвачены этими интеграционными процессами, ибо они ни в роли
поставщиков, ни в роли покупателей не принимали участия в товарообмене по крупным ре­
кам или вдоль них298.

9.20. В какой мере наши заключения вписываются в мозаику данных других жанров? Сме­
на названий рек предполагает, что континуитет греческого присутствия на северном побере­
жье Понта был прерван299. Действительно, если бы оно продолжалось, то было бы трудно
представить себе, чтобы местные греки и их торговые контрагенты из метрополии отказались
от своих привычных речных наименований, которые к тому же в случае с Днестром и Дне­
пром совпадали с названиями городов при устьях этих рек — Tyras и Borysthenes (аналогично
Танаису — реке и городу). И в самом деле, по хронологии монетных находок оказывается, что
главные торговые центры Тирас и Ольвия-Борисфен были разрушены около середины III в.
н.э.300 Тем самым тысячелетние контакты греческого мира с районами близ устьев Днепра,
Южного Буга и Днестра были оборваны. Византийские монеты, найденные, в частности, на
территории древних Ольвии и Тираса301, показывают, что вскоре связи были восстановлены.
По всей видимости, причиной заимствования в греческий и латинский новых (скорее всего
готских) названий стал тот факт, что теперь носителями торговли здесь выступили готы. Сле­
довательно, перед нами типологическая параллель позднейшей исторической ситуации, ко­
гда торговые связи с Константинополем по Днепру контролировались варягами.
Напротив, контакт греков с важным в торговом отношении районом в устье Дона, по всей
видимости, не был потерян, чем и объясняется, надо думать, совсем иная судьба названия ре­
ки. Здесь функции разоренного Танаиса взяли на себя, очевидно, уцелевшие греческие горо­
да. В руках греков, кажется, вплоть до гуннского вторжения оставались оба берега Керченско­
го пролива302, а Херсонес на крайней южной оконечности Крыма, благодаря своему стратеги­
чески выгодному расположению, сумел противостоять даже нашествию гуннов и позднейших
кочевых орд. Впрочем, одна перемена произошла и здесь. Как видно из замещения старой
формы Р а новой V öq (8.50), контроль над торговлей между устьем Дона и Волгой, находив­
шийся до тех пор в руках греков и сарматов, перешел к готам.

9.21. Важная историческая информация заложена в том факте, что готы усвоили названия
Днестра и Днепра именно в их среднем течении. Это значит, что прежде чем продвинуться в
низовья этих рек, готы уже успели познакомиться с ними на более верхних участках (в отно­
шении Днестра это и неудивительно). Возможно, даже более того. При относительно быстром
продвижении через Среднее Поднестровье и Поднепровье в направлении к устьям этих рек
готы, надо полагать, сменили бы названия среднего течения на наименования нижнего, если
бы они осели главным образом именно здесь, в низовьях. Тем самым, гидронимия указывает

298Так, О.Бруннер (Brunner Otto. Neue Wege der Sozialgeschichte. Goettingen, 1956. S.100) считает, что раннеисториче­
ский тип торговли рабами, мехами, медом, воском и солью “не оказывал глубокого воздействия на аграрную эко­
номику, проходя по большей части как бы мимо нее”. То же самое можно сказать, разумеется, и о кочевом хозяй­
стве.
m Minns Е.Н. Scythians and Greeks. Р.38.
300Ibid. P.448, 470, 569, 609; Schmidt Ludwig. Geschichte der deutschen Staemme. Bd.l. Muenchen, 1934-2. S.210; Гайдуке­
вич В.Ф. История античных городов. С. 65, 146. При попытках определить точные даты разрушения тех или иных
городов в литературе возникают разногласия.
301Многочисленные находки в Ольвии византийских монет говорят о том, что это место было обитаемо еще долгое
время спустя (Diehl Erich / / Real-Encyclopaedie. Bd.17, 1937. Sp.2434. См. также: RostovtzeffM. Iranians. P.216.
302Гайдукевич В.Ф. История античных городов. С. 146. Монетный чекан в Пантикапее не пережил 342 г., но сам город
был разрушен, по всей вероятности, лишь в гуннское время.
90 Раздел I I

на то, что сердцевину готской державы составляли лесостепные районы по среднему течению
Днестра и Днепра, тогда как на побережье располагались лишь внешние опорные пункты. |

9.22. В настоящее время пока еще трудно проверить эти положения на археологическом ма­
териале, так как северопонтийские культуры готской поры изучены, к сожалению, недостаточ­
но. Думается, вряд ли правы те, кто приписывает готам так называемую культуру полей погре­
бений в ее черняховско-ромашкинском варианте, которая обильно представлена от Волыни на
западе до Харькова на востоке303. Слишком уж велик ареал распространения этих древностей,
слишком уж они многочисленны и регионально дифференцированы, чтобы принадлежать миг­
рирующему этносу тех масштабов, каковым, по нашим данным, были готы. Кроме того, в том
же регионе обнаруживаются и другие более редкие древности того же времени, готское проис­
хождение которых очевидно304. Наконец, и гидронимический материал содержит указания, под­
тверждающие такое суждение. Согласно изложенному выше (4.23; 6.5), в лесостепи между Дне­
стром и Днепром в течение времени, далеко выходящего за период пребывания здесь готов,
должно было сохраняться древнее местное население: по терминологии, принятой в данной
книге — отрасль тех древнесеверопонтийцев, которые в свое время индоевропеизировали степ­
ное и лесостепное пространство к северу от Черного моря305. Едва ли допустимо думать, что в ар­
хеологических находках готского периода не отразилось также и их (а не только готов) присут­
ствие. Остается надеяться, что будущие археологические исследования существенно повысят
уровень наших знаний по этой проблематике, пока все еще недостаточный. И если в дальней­
шем я сознательно делаю упор на большое типологическое значение державы готов в Северном
Причерноморье, то не в последнюю очередь в стремлении подстегнуть работу археологов.

9.23. Для вывода о широкомасштабной активности готов на территории современной России

и, следовательно, об их заинтересованности в торговле особенно многозначителен тот факт, что
название Волги было заимствовано ими из мордовского (8.50 и след.). Из этого факта видно, что
готы познакомились с лесостепным участком Волги вовсе не после того лишь, как они уже осно­
вательно освоились на других участках — будь то степном, доступном со стороны Дона, будь то с
лесными верховьями. В самом деле, тогда следовало бы ожидать, что готское название Волги в
первом случае ориентировалось бы на иранскую форму, отразившуюся в греч. Р а (8.44), a во вто­
ром — на слав. Волга (8.55). Приходится, таким образом, предполагать, что из центральных рай­
онов своего властвования по Среднему Днестру и Днепру готы более или менее прямым путем
вышли в область большой волжской излучины, где издревле сходились два важных пути, по ко­
торым шла меновая торговля с севером и северо-востоком. Такое предположение выглядит впол­
не вероятным. В самом деле, кратчайшим и удобнейшим маршрутом из Среднего Поднепровья
к волжской луке (единственной цели, достаточно привлекательной для того, чтобы оправдать
распространение активности столь далеко на северо-восток) был путь по Десне и Оке. До Оки
можно было добраться также через верховья Сулы, Пела и Ворсклы, а затем через район истоков
Дона. Хотя в последнем случае приходилось преодолевать большое число волоков, но зато готы
оставались все время в пределах привычной для них лесостепной полосы306. Путь же через
Верхний Днепр и Верхнюю Волгу был длиннее, да и по другим причинам наименее удачным.

303См., например: Sturms Eduard. Das Problem der ethnischen Deutung der kaiserzeitlichen Graeber in der Ukraine / /
Zeitschrift fuer Ostforschung. Bd.2, 1953. S.424-432; Тихонова M.A. О локальных вариантах Черняховской культуры / /
Сов. археология. 1957. N° 4. С. 168-193 (здесь и карта находок, которая как раз для бассейнов Днестра и Нижнего
Днепра богаче, чем карта Э.Штурмса).
304В дальнейшем я опираюсь на устную информацию о положении дел в дискуссиях по древнейшей истории, сооб­
щенную мне Ренатэ Ролле.
305Особенный интерес представляют новые находки с руническими знаками.
306См., напр.: Седов В.В. Происхождение и ранняя история славян. М., 1979. С.78-100; Баран В.Д. Чершшвська куль­
тура. КиУв, 1981. С.57-61.
 К северу от побережья 91

На цели столь дальнего и, несомненно, рискованного прорыва готов к Волге бросает неко­
торый свет другое ономастическое свидетельство (17.10): среди северных народов, которые,
по Иордану, были покорены Германарихом, поименованы “обитатели берегов Волги” и
“народы, владеющие золотом”, локализуемые, очевидно, на Южном Урале (8.51). Видимо,
только учитывая исключительную ценность золота, а также мехов (17.9), можно понять, по­
чему готы решились на предприятие, в ходе которого приходилось преодолевать такие рассто­
яния, как от Среднего Днепра до Средней Волги (около 1400 км по прямой) или до Южного
Урала (около 2000 км).

9.24. Есть еще один аргумент в пользу мнения, что готы проникли на Среднюю Волгу не
так, как прочие носители дальней торговли до них, т.е. не через низовья Дона. Я имею в виду
важное сообщение Иордана, что Германарих (около сер. IV в. н.э.) подчинил себе герулов
Алариха только после того, как им были покорены северные народы, среди которых числи­
лись и Rogastadzans (8.51) “обитатели берегов Волги”307. Герулы селились по северному по­
бережью Меотиды на восток, как можно предполагать, до самых низовьев Дона. Отсюда вы­
вод: несмотря на то, что в результате разрушения греческого Танаиса готы получили шанс
стать твердой ногой при устье большой торговой реки, они использовали его только примерно
через столетие, после того как сумели закрепиться много севернее на том же пути. Почему же
готы не отваживались на столкновение с близкородственным племенем герулов308, бло­
кировавшим устье Дона, раньше? Потому ли, что земля герулов была защищена болотами, а
сами они славились умением вести войну в степи?309Или потому, что сам мотив для овладения
северо-западной Меотидой у готов появился лишь тогда, когда они уже в другом месте под­
ключились к тем торговым сообщениям, которые через устье Дона получали выход в Черное
море?310

9.25. В согласии с нашими наблюдениями находится и то обстоятельство, что свое тради­

ционное название Дона Tävai'q греки не стали менять на новое, восходящее к гот. *Dans (или
подобному). Держава готов распалась раньше, чем ее создатели успели установить свою
торговую монополию и свое владычество на всем пространстве волго-донского пути, как то
им удалось сделать на западе, по крайней мере, на днепровском пути (ср., однако: 10.11.2).

9.26. Что эти соображения могут дать для общей картины готского владычества на юге
России?311*Центральный тезис, согласно которому готская держава была основана главным
образом на торговом посредничестве между Северо-Восточной Европой и рынками древне­
го мира, опирается на следующее наблюдение. Ш ирокий размах активности этой державы
засвидетельствован как письменными источниками, так и ономастическим материалом: он

307Следовало бы задаться вопросом об археологических следах использования готами пути по Оке. На этот счет име­
ются указания в работах: Tallgren А.М. L’Orient et l’Occident. RIO; Никольская Т.Н. Культура племен бассейна Верх­
ней Оки в I тыс. н.э. М., 1959. С.49, 82 (Материалы и исследования по археологии СССР. № 72; см. также карту XIV
(распространение украшений с эмалью) в книге: Moora Н. Eisenzeit.
308Iord. Get. XXIII, 116. Р.88.
309В эпоху больших грабительских походов готы неоднократно предпринимали совместные экспедиции с герулами,
которые вышли к Понту ок. середины III в.: Rappaport В. Einfaelle. S.48, 67-75, 101.
310Iord. Get. XXIII, 117. Р.88 так описывает места обитания герулов: iuxta Meotida palude ... in locis stagnantibus. О воин­
ственности герулов см.: Ibid. 118: gens quantum velox, eo amplius superbissima. Nulla si quidem erat tunc gens, quae non levem
armaturam ni acie sua ex ipsis elegeret.
311 Согласно A.B.Шмидту (Schmidt A.V. Кабка: Beitraege zur Erforschung der Kulturen Ostrusslands in der Zeit der
Völkerwanderung (III.-V. Jh.) / / Europa Septentrionalis Antiqua. T. 1,1927. S. 18-50), раскопки на Каме ниже Перми по­
казывают, что Харинская культура в IV в. поддерживала оживленные контакты с Северным Причерноморьем и Ви­
зантией, которые были возможны только благодаря готскому “протекторату”. Эти восстановленные связи были
вновь прерваны гуннским вторжением (Ibid. S.47).
92 Раздел I I

простирался до Балтийского побережья, Средней Волги, Урала и низовьев Дона. Объяснить

его в рамках традиционного экономического уклада — собственной ли сельскохозяйствен­
ной деятельности или эксплуатации таковой других народов — в полной мере невозможно.
Ведь этот экономический уклад издавна существовал на рассматриваемых территориях (и
не только здесь), замыкаясь в относительно небольших пространственных ячейках. Уже
давно было высказано утверждение, что торговые связи с античным миром должны были
играть решающую роль для державы готов312. И если этот взгляд не возобладал пока в долж­
ной степени, то, вероятно, по двум причинам: во-первых, Иорданова “Гетика” и прочие
скудные письменные свидетельства о готах на юге России ничего не сообщают (что вовсе не
странно со стороны древних источников) о торговой деятельности этого народа; во-вторых,
слишком уж бросается в глаза тот факт, что в период установления своего владычества в Се­
верном Причерноморье во II и III вв. н.э. готы выступили как раз в роли разрушителей
торговых связей.
Монетные находки с территории Украины показывают, что с I в. н.э. сюда во
всевозрастающем объеме начинает поступать римское серебро. Этот поток почти полно­
стью иссякает, после того как при Антонине Пие и Марке Аврелии, в начале III в., он до­
стиг своего пика313. Связи, благодаря которым сюда поступали деньги (в качестве платы за
услуги?), вели на Нижний Дунай и были столь интенсивными, что южнорусские области,
ранее долгое время в своих внешних контактах ориентировавшиеся на Босфор, в не­
посредственно предготское время, по выражению Ростовцева, выглядят “своего рода
придатком римской дунайской торговли”314. Эти связи оборвались с нашествием готов на
римские владения на Нижнем Дунае, когда по приказу Септимия Севера для обуздания
этой опасности воздвигается мощная оборонительная линия по северной и северо-запад­
ной границе Дакии315.

9.27. Разрушение готами греческих городов на северном и северо-западном побережье

Черного моря показывает, что поначалу они были настроены только на захват и разграбле­
ние, а не на мирный взаимообмен. Скифы, а затем сарматы, господствовавшие в более глу­
бинных районах в течение тысячелетия, сосуществовали в мирном симбиозе с северопон-
тийскими колониями, который обладал удивительным иммунитетом против соблазнитель­
ной, но близорукой политики грабежа — быть может, только за исключением периода, ко­
гда во II в. до н.э. продвинувшиеся из-за Дона на запад сарматы еще не успели консоли­
дировать свое господство316. Это был, кажется, единственный случай, когда иранские ко­
чевники, совершенно не знавшие мореплавания, да и в сухопутной торговле, пожалуй, так­
же уступавшие грекам, поддались соблазну наложить руку на греческие города, от которых
и сами они имели немалые прибытки317*.Вторгшиеся германцы, подобно сарматам периода
завоевания, незнакомые с ситуацией, по-видимому, в течение короткого времени
разгромили старинную, и так уже хиревшую систему коммуникаций со свирепостью кон­
кистадоров, которым нет никакого дела до местных порядков. На время жизни одного по­
коления — примерно с 240 до 270 гг. н.э. — морская торговля сменилась грабительскими

3,2Schramm G. Horizonte. S. 14-16.

эн о готах на юге России см., напр.: Strzelczyk J. Goci — rzeczywistosC i legenda. Warszawa, 1984; Буданова В.П. Готы в
эпоху великого переселения народов. М., 1990; Wolfram Herwig. Geschichte der Goten: Von den Anfaengen bis zur Mitte
des sechsten Jahrhunderts: Entwurf einer historischen Ethnographie. Muenchen, 1990-3.
314Rostovtzejf M. Iranians. P.216; Idem. Les origines (особенно P. 13-17); Altheim Franz. Geschichte der Hunnen. Bd.l. Berlin,
1959. S.317.
315Кропоткин В.В. Клады римских монет в Восточной Европе / / Вести, древ, истории. 1951. N° 4. С .243-281 (с кар­
той находок).
3,6Rostovtzejf М. Iranians. Р.215.
3,7Altheim Franz. Die Soldatenkaiser. Frankfurt/M., 1939. S.80.
 К северу от побережья 93

походами германских ладей, наносившими большой урон черноморскому побережью и да­

же Эгеиде3-8.

9.28. Однако затем, судя по всему, наступил коренной перелом, который до сих пор чаще
всего упускают из виду и который, по правде сказать, не был столь уж естествен после “юж­
норусского дебюта” готов. Как лингвистические, так и прочие данные поддаются наиболее
удобному толкованию в предположении, что именно готы были первыми, кто использовал
днепровский путь в качестве маршрута для более или менее масштабной дальней торговли,
кто, возможно, организовал транспортное сообщение также и по Днестру, продолжив, похо­
же, в данном случае дело, начатое кельтами (9.12; 9.17).

9.29. Как же все это произошло? Кажется, в действие вступили одновременно целый рад
факторов, потенциально способствовавших сложению и поддержанию дальних коммуникаций.
Будучи народом крестьянским, готы искали плодородных земель и нашли их в южнорусской ле­
состепи319. Таким образом, они заняли позицию между зоной смешанных лесов и морем, которая
давала им, пожалуй, более удачные возможности (коль скоро таковые были осознаны) организо­
вать торговлю, чем те были прежде у греков в их приморских городах или у иранцев прибрежных
степей. Готы были привычны к лесам и искушены в военном деле; это пришлось кстати при экс­
плуатации туземцев зоны хвойно-лиственных лесов силой ли оружия, мирными ли средствами
меновой торговли или комбинацией того и другого — практика, знакомая нам по казацкому ос­
воению Сибири320. Готы могли утвердиться в лесостепи, а также пробиваться сквозь степь к морю
благодаря усвоению ими военной тактики и вооружения сарматов321, т.е., если угодно, благодаря
тому, что они сумели развить лесостепной вариант манеры боя степных кочевников322. Чтобы
организовать доставку товаров из лесных районов — мехов323, меда, воска и (last but not least)

3.8Если Н.В.Шафранская (О кризисе Ольвии) отрицает сколько-нибудь серьезную угрозу экономике ольвиополитов
со стороны сармат в III в. до н.э., то применительно к концу II в. до н.э. Дж.Харматта считает возможным говорить
о сильном давлении сармат на Ольвию и о разрушении ими Истра (Harmatta John. The Western Sarmatians in South
Russia from the Third to the First Century B.C. / / Etudes Slaves et Roumaines. T. 2. Fasc.l. Budapest, 1949. R I3-45; Idem.
Studies on the History o f Sarmatians. Budapest, 1950. P.15 [Magyar-görög tanulmänyok. 30]).
3.9RostovtzeffM. Les origines. P. 15.
320Rappoport B. Einfaelle.
321См. переселенческую сагу (едва ли достоверную в своих историко-географических деталях) как она изложена у
Иордана (Iord. Get. IV, 277. Р.60): король Филимер был восхищен плодородностью местности под названием Oium
(“заливные луга”), раскинувшейся по берегу большой реки; желанные земли на другом берегу реки готы захватили
в свое владение. Текстологические соображения по поводу происхождения этого пассажа см.: Wagner Norbert. Getica:
Untersuchungen zum Leben des Jordanes und zur fruehen Geschichte der Goten. Berlin, 1967. S.233; Анфертьев A.H. / /
Свод древнейших письменных известий о славянах. С .116, 117.
322К сожалению, по отношению к многочисленным ранним славянским заимствованиям из германских языков, так или
иначе связанным с дальней торговлей, в большинстве случаев нельзя с достаточной точностью определить место и
время их появления в славянском. В качестве источника заимствования, помимо языка южнорусских готов, надо при­
нимать в расчет также языки прибалтийских готов, балканских германцев и западных германцев. В своей острой кри­
тике на книгу А.Стендер-Петерсена (Stender-Petersen А. Lehnwortkunde) А.Брюкнер (Brueckner Alexander / / Archiv hier
slavische Philologie. Bd.42, 1928. S.128) полагает, что “древнейшее ядро заимствований” датируется II-IV вв. н.э. Во
многом иначе судит В.Кипарский (Kiparsky V. Lehnwoerter). См. также: Cross Samuel Н. Gothic Loan-words in the Slavic
vocabulary / / Harvard Studies and Notes in Philology and Literature. Vol.16, 1934. P.37-49. Об иранском влиянии на готов
см.: Altheim Franz. Germanen und Iranier// Germanien: Monatshefte fuer Germanenkunde. Bd.14, 1942. S.197-201, 239-244,
277-289; Idem. Der Niedergang der alten Welt. Bd.l. Frankfurt/M., 1952. S. 114; Saeculum. Bd.2, 1951. S.367-369.
323Торговля соболями, засвидетельствованная Иорданом для VI в. (Iord. Get. III, 21. Р.59.5-7), которую вели скандинав­
ские Suehans, судя по большому количеству народов, чьи земли надо было пройти, прежде чем оказаться на границах
римского мира, имела исходной базой, вероятно, Северную Россию и, возможно, также часть Сибири, проходила по
внутренним областям Восточной Европы и, надо думать, продолжало дело, начатое готами, к этому времени уже по­
кинувшими Россию: hi (Suehans. — Г.Ш.) quoque sunt, qui in usibus Romanorum sappherinaspelles commercio interveniente per
alias innumeras gentes transmittunt, famosi pellium decora nigridine. И.Боба считает, что Suehans пользовались волжским пу­
тем (Boba Imre. Nomads, Northmen and Slavs: Eastem Europe in the Ninth Century. The Haag, 1967. P.28).
94 Раздел I I

рабов — по крайней мере, от Днепровского лимана до устьев Дуная и далее в Византию324, требо­
валось немногое: перейти от пиратства к мирному торговому мореплаванию, что в мировой ис­
тории случалось нередко. Этот переход, который и совершился около 270 г., следует рас­
сматривать в связи с событиями в Подунавье325.

9.30. Хотя около 271 г. римским войскам и администрации пришлось оставить большую
часть Дакии, однако цепочка укрепленных пунктов на левобережье продолжала оставаться в
их руках. Соседние вестготы, ослабленные поражением при Наиссе (269 г.), постепенно
привыкали к мирному сожительству с римлянами. Более того, когда при Константине Вели­
ком ареал римской политики снова раздвинулся, они согласились даже, по договору 332 г.,
стать “самоуправляющимися подданными” империи, обязавшись в ответ на ежегодные суб­
сидии оказывать ей военную поддержку. Более или менее серьезные конфликты возникали
разве что вследствие борьбы за престол в самом Риме, когда готам приходилось расплачивать­
ся за их готовность честно исполнить условия договора и поддержать императора, а также в
ходе христианизации вестготов, когда на втором ее этапе миссионеры пытались опереться на
часть местной знати (во главе с Фритигерном), вызвав тем самым сопротивление язычников
под предводительством Атанариха326. В целом же столетие между битвой при Наиссе и
гуннским нашествием можно охарактеризовать на Нижнем Дунае как относительно спо­
койное. Такой фон был необходим для переориентации остготов, отделенных от вестготов
Днестром. Скажем даже больше: превращение северопричерноморских владений остготов в
середине IV в. при Германарихе в обширную державу следовало бы рассматривать в связи с
мирным договором 332 г.327

9.31. Упомянутая переориентация далась остготам, думаем, тем легче, что у них уже был
опыт дальней торговли до их переселения на юг России, причем они имели возможность
постоянно освежать его благодаря никогда не прерывавшимся связям со старой родиной. В
Прибалтике места наиболее активной добычи янтаря, который представлял собой важный
экспортный товар, находились, по господствующему до сих пор убеждению, либо в руках
готов, либо принадлежали к сфере их влияния. Но даже если привисленские готы обитали
южнее, в районе между Торунью и Варшавой328, все равно янтарный путь на Карнунт должен
был проходить через их земли. И наконец, еще одно. Коль скоро готы, в отличие от скифов
и сарматов до них, не могли сразу подключиться к прибыльной волго-донской магистрали,
то это должно было способствовать тому, что активность этого опытного в торговле народа
направилась на организацию сообщений по обеим более западным крупным рекам. Как го­

324Следует подчеркнуть, что эти предполагаемые коммуникации не подтверждаются сколько-нибудь заметными мо­
нетными находками. Однако надобно учитывать, что и торговые контакты Ольвии со Скифией, о которых мы зна­
ем по находам товаров (9.9), и торговля Киевской Руси с Византией, значение которой бесспорно ввиду письмен­
ных свидетельств, также не могли быть обрисованы с должной полнотой по данным монетных находок. Видимо, в
готское время — как то бывало и прежде, и впоследствии — торговля носила меновый характер. На торговые связи
южнорусских готов по Днепру на север, доходившие до Эстонии, указывает Х.Моора: Moora Н. Kulturgeschichte.
S.30; см. также: Idem. Eisenzeit (особенно Т. 1. S.622-624). О связях населения нынешней Латвии с южнорусской сте­
пью во И-Ш вв. н.э. см.: Ballodis Francis. Det aeldsta Lettland. Stockholm, 1940. S.74, 116.
325См., напр.: Chrysos Evangelos К. Tö BuQävriov Kai oi Гöt6 oi: Zu/jßoÄi) itq ti) v ^corepiKfjv ttoAitiki) v toö BuQavrlou. Thessalonike,
1972; Idem. Gothia Romana: Zu Rechtsgrundlage des Foederatenstandes der Westgoten im vierten Jahrhundert / /
Dacoromania. T. 1, 1973. S.52-64; Brockmeier B. Der grosse Friede von 332 n. Chr.: Zur Aussenpolitik Konstantins des
Grossen / / Bonner Jahrbuch. Bd.187, 1987. S.79-100.
326То, что Фритигерн был христианином, иногда оспаривается ( Thompson Е.А. / / The Journal o f Ecclesiastical History.
Vol.7, 1956. RI 1).
327Глубокое действие договора 332 г. на характер и распространение готской власти в Северном Причерноморье в ис­
ториографии, кажется, как следует не укрепилось, см. напр.: Wolfram Н. Geschichte der Goten. R60-68.
328Hachmann Rolf. Die Goten und Skandinavier. Berlin, 1970. Особенно S.458 (Quellen und Forschungen zur Sprach- und
Kulturgeschichte der germanischen Voelker. N.F. Bd.34 [158]); точка зрения Р.Хахманна имеет своих противников.
 К северу от побережья 95

ворится, не было счастья, да несчастье помогло. Впрочем, готам не потребовалось много

времени, чтобы освоиться на восточном торговом пути — сначала в роли купцов на чужой
территории, а затем, на вершине готского могущества при Германарихе, в роли завоевате­
лей. Были подчинены племена в районе волжской излучины, а вскоре и герулы близ устья
Дона.

9.32. Заключительный этап готской экспансии отражен в сообщении Иордана о последнем

большом предприятии Германариха накануне гуннского вторжения329: по словам готского ис­
торика, Германарих покорил народ Venethi, численностью превосходивший готов, но уступав­
ший им воинственностью. В этих Venethi можно предположительно видеть славян, насельни­
ков зоны смешанных лесов, в частности Поднепровья, а действия Германариха трактовать как
установление системы даней в тех областях, которые питали дальнюю торговлю на западе, т.е.
как процесс, параллельный готским завоеваниям на Средней Волге. Непосредственное гос­
подство над частью зоны смешанных лесов, как бы предварявшее “варяжский экс­
перимент”330, являлось для готов целью как наиболее прибыльная, наиболее эффективная
форма эксплуатации. Если к этому добавить, что готы обеспечили за собой также ключевые
позиции на балтийском побережье к северо-востоку от устья Вислы331, т.е. обладали од­
новременно преимущественной возможностью освоения прибалтийско-русских лесных
пространств по другому морю, то станет понятным, почему (если верить Иордану) Герма­
нариха сравнивали с Александром Великим332.

9.33. Однако в 375 г. под натиском гуннов держава, выглядевшая столь могущественной,
рухнула подобно карточному домику. Свою роль в этой катастрофе сыграла, надо думать, и
слишком большая ее протяженность — необходимое следствие дальней торговли, но в воен­
ном отношении — явный недостаток. Часть готов спаслась, немедленно удалившись в Дакию,
а оставшиеся переселились к своим соплеменникам, тем временем продвинувшимся в Пан-
нонию, только после смерти Аттилы.

9.34. Поначалу крушение готов означало, по-видимому, и гибель всей системы дальней
торговли на территории современной России и Украины. Первым от нанесенного гунна­
ми удара оправился, вероятно, волжский путь, сообщение по которому, как то неод­
нократно наблюдалось в ходе истории, было легче организовать и который был более
прибылен. Уже с V по VIII вв. Прикамье в рамках ломоватовской культуры переживает но­
вый экономический подъем, хотя ломоватовские древности в меньшей степени, чем более
ранние, выдают северопричерноморское влияние. Скорее, эта культура продолжала раз­
вивать прежние аланско-готские импульсы, что объясняется, надо полагать, культурным
упадком, наступившим в первое время после смены власти в тех регионах, которые преж­

329Iord. Get. XXIII, 119. P.88.

330Эта убедительная историческая параллель принадлежит М.Ростовцеву (Rostovtzejf М. Les Origines).
331Iord. Get. XXIII, 120. P.89.3, где о Германарихе сказано: Aestorum quoque similiter nationem, qui longissimam ripam Oceani
Germanici insident, idem ipse prudentia et virtute subegit.
332Iord. Get. XXIII, 116. P.88.3: quem merito nonnulli Alexandro Magno conparavere maiores. Желающим понагляднее пред­
ставить себе державу Германариха надо учесть соображения Г.Заппока, особенно его мысль, “что только исчезающе
малая часть этой громадной территории была областью непосредственного господства готов, ... что целое было
скреплено, как жизненными артериями, только немногочисленными стратегически или в торговом отношении
важными путями, что территории вокруг ядра державы в собственном смысле находились в самой разной степени
зависимости от последнего — начиная от важных и потому действительно “захваченных” зон и участков до перифе­
рийных областей, которые всего лишь принадлежали к сфере интересов готов... В средневековье систему главных
путей сообщения в Восточной Европе можно рассматривать как каркас системы политического господства” (Sappok
Gerhard. Grundzuege der osteuropaeischen Herrschaftsbildungen im fruehen Mittelalter. Leipzig, 1942. S.206-252 (цитата
на S.211) (Deutschland und der Osten. Bd.20).
96 Раздел I I

де служили культурным ориентиром. Тем не менее многочисленные находки византий­

ского серебра на пермских землях, датируемые V-VII вв., наглядно показывают, в сколь
большой степени упомянутый новый подъем был связан с оживлением сообщений по
юго-западному пути, т.е. по Нижнему Дону. Кроме того, находки персидских серебряных
блюд свидетельствуют, что теперь возросло также значение связей с Ираном по Нижней
Волге333.

9.35. В ходе гуннского нашествия, кажется, впервые типичные кочевники-степняки в ли­

це оногуров были оттеснены в область смешанных лесов на Средней Волге. Этот процесс на­
шел себе продолжение, когда булгары под давлением хазар должны были отступить на север
и осели в районе волжской луки. Хазарам же, представлявшим собой также тюркоязычный
степной народ и базировавшимся в Предкавказье, в VII-IX вв. удалось подчинить себе, прямо
или косвенно, обширные пространства, в число которых в конце концов вошло все Среднее
и Нижнее Поволжье; в их руках оказался и контроль над путем к Черному морю по Нижнему
Дону.

9.36. Обрисованные события привели к тому, что тюркское название Волги закрепилось
на всем протяжении от устьев (которые, вследствие всплеска торговых связей с Ираном и
Хорезмом, впервые начинают играть важную роль) до большой волжской луки; и даже более
того — Белым или Малым Итилем теперь стала именоваться и Кама с ее притоком Белой (8.52
и след.).
Но вряд ли такое проникновение названия Волги в бассейн ее северо-восточного прито­
ка означало прогресс в ее транспортной интеграции. Путь по Волге — Каме — Белой был из­
давна весьма важной транспортной артерией, и уже Птолемей считал, как можно думать,
именно Каму северным истоком Волги (9.4), что показывает тесную связь обеих рек в соста­
ве единой коммуникационной сети. Верхнее же течение Волги, судя по всему, удерживало
свое старое название (8.54 и след.), вероятно потому, что по-прежнему мало посещалось
купцами или, во всяком случае, потому, что та степень интеграции, которая обеспечивалась
появлением торговли, не отразилась на словоупотреблении туземцев, продолжавших
сохранять свой ограниченный географический кругозор. Местное население по Каме и Бе­
лой тоже не стало перенимать тюркских названий этих рек (случай, типологически нам уже
известный), и даже мордва, видимо, заимствовавшая иранское наименование Волги, не
сменила его на новое, бывшее в ходу у хазар, властвующих теперь над нею, а также у тех
арабских и еврейских купцов, которым она поставляла продукты леса в виде дани или как
товары в меновой торговле. Причина такого консерватизма, возможно, в том, что мордва
была несколько оттеснена от Волги продвинувшимися на север тюркскими племенами и
тем самым оказалась менее тесно, чем ранее, связана с транзитной торговлей по волжскому
пути. И только черемисы, по-прежнему обитавшие непосредственно на берегах реки, смог­
ли усвоить ее тюркское название (8.54).

9.37. Что может дать гидронимия западных крупных рек для истории послеготского
периода? Раз славяне заимствовали названия среднего течения Днепра и Днестра, судя по
фонетическим критериям, из уст предшествовавшего им древнесеверопонтийского по
происхождению населения и притом в эпоху более позднюю, нежели появление здесь готов
(8.11; 4.23 и след.), то следует принять вывод археологов, что в связи с нашествием гуннов ле­
состепные пространства между Днестром и Донцом, где в течение двух веков до этого
процветала Черняховская культура, в значительной мере и разом запустели. И только полное

333См., напр.: TallgrenA.M. / / Finno-Ugrische Forschungen. Bd.20, 1937. S. 164-166.

 К северу от побережья 97

столетие спустя, с кон. V в., часть этой территории, расположенная к западу от Днепра, засе­
ляется заново — на сей раз несомненно славянскими племенами334.
Между Средним Днестром и Днепром славяне вполне могли застать остатки древнесе-
веропонтийского населения, от которого они и заимствовали названия обеих рек335.

9.38. Базируясь в лесостепи, славяне, как и готы до них, через степь достигли морского по­
бережья336. Однако процесс этот, как о том опять-таки отчетливо свидетельствует гидронимия,
был совсем иной природы, нежели готская экспансия в направлении устьев крупных рек, ко­
торая диктовалась пиратскими, а затем торговыми интересами. Готы имели в низовьях рек, оче­
видно, лишь отдельные опорные пункты, тогда как теперь происходило широкое славянское
расселение вплоть до самого моря. Поскольку славяне (как то с известной вероятностью мож­
но показать относительно Днестра и Южного Буга) усвоили древние названия низовьев этих рек
и некоторое время удерживали их (8.2; 8.17; 10.4.3), несмотря на то что они должны были
сохранить память и о названиях более высоких участков, то это, вероятно, означает, что в на­
чальный период славянского расселения лесостепной и степной отрезки течения не были еще
интегрированы в составе единого пути сообщения по той, разумеется, причине, что сколько-
нибудь значительной дальней торговли из глубинных районов современной России по Черно­
му морю пока еще не было. Для ее возобновления у славян не было опыта, времена же отнюдь
не способствовали развитию у них торговой активности, призванной преодолевать большие
расстояния, равно как и привлечению в эти края достаточно многочисленных иноземных куп­
цов, у которых славяне могли бы перенять практику дальней торговли. Таким образом, что ин­
тересно, этническая интеграция (славяне селились теперь от зоны смешанных лесов до степей)
явно не давала того же эффекта унификации гидронимии, как интеграция транспортная.

9.39. Осталось обсудить последний комплекс вопросов, связанных с вытеснением славян­

ских названий верховьев Днестра и Днепра, а также низовьев Днестра, Южного буга и Дне­
пра, тремя другими “лесостепными” наименованиями (8.11; 8.27-8.39; 8.1 и след.; 8.19). Этот
процесс предполагает, что именно в лесостепной зоне, лежавшей за пределами первоначаль­
ного ареала расселения славян, образовались центры, которые оказывали глубокое воздейст­
вие на жизнь племен, обитавших по трем названным рекам, даже на значительном от себя
расстоянии.

9.40. Эти предпосылки намечаются в период, начинающийся, вероятно, в V в., когда сла­
вянам удалось создать в лесостепных районах (к тому времени снова достаточно плотно насе-

334 Третъяков П.Н. Финно-угры. С.242-248, 303; Ляпушкин И.И. / / Материалы и исследования по археологии СССР.
1961. № 104. С. 181. Выводы И.И.Ляпушкина, как мне кажется, удачно согласуются с традицией (дошедшей до нас
в разных формах), согласно которой массовые походы славян, известные по письменным источникам с VI в., исхо­
дили из центра где-то на Волыни, а не в Среднем Поднепровье; см.: MarquartJ. Streifzuege. S. 146-148; Labuda Gerhard
/ / Slavia antiqua. T. 1, 1948. S.221-226. Г.Ф.Корзухина (К истории. C.81), указывая на отсутствие кладов (зарываемых
в “смутные времена”), считает, что Волынь вместе с Житомирщиной в глубине правобережной Украины, равно как
и полоса на левобережье к северу от Сейма являются зоной, где история поселений обладала известным континуи­
тетом, не прерывавшимся из-за набегов степных кочевников.
335Если бы расселение славян в V в. захватывало и восточный берег Днепра, то, согласно 6.5, следовало бы, возмож­
но, ожидать, что название этой реки было бы заимствовано из иранского. Однако лесостепные области днепров­
ского левобережья стали заселяться славянами с правого берега только в VIII-IX вв. (Корзухина Г.Ф. К истории.
С.365).
336Там они засвидетельствованы в середине VI в. Иорданом: Antes vero, qui sunt eorum (славян. — Г.Ш.) fortissimi, qua
Ponticum mare curvatur, a Danastro extenduntur usque ad Danaprum (Iord. Get. V, 35. P. 63.9). Из богатой литературы о рас­
селении славян назову только: Седов В.В. Восточные славяне в VI-XIII вв. М., 1982; Goehrke Carsten. Fruehzeit des
Ostslaventums / Unter Mitwirkung von Ursel Kaelin. Darmstadt, 1992 (Ertraege der Forschung. Bd.277). Мой собственный
взгляд на то, как образовались две федерации славянских племен (сначала антская, а позднее — склавенская), и как
они действовали в первой половине VI в. против Империи, изложены в работе: Schramm G. Venedi.
7-295
98 Раздел II

ленных), особенно же в Среднем Поднепровье, культурных, а, вероятно, также и политиче­

ских центров, способных завязать и поддержать дальние коммуникации. Бронзовые равно­
плечные фибулы VII в. в виде маски, встречающиеся и в Среднем Подунавье, и на западе Во­
сточной Пруссии, и на юге лесостепного Поднепровья, представляли собой, по всей видимо­
сти, экспортный товар, изготовлявшийся на Среднем Днепре337. Достаточное для этого коли­
чество серебра обеспечивали здесь в то время, очевидно, торговые связи с Востоком. Южные
контакты прослеживаются по крымско-готским и византийским влияниям на стиль средне­
днепровских ювелиров.
Вместе с тем находки византийских изделий (за двумя исключениями) здесь отсутствуют,
а византийское серебро встречается лишь в степных районах. Поэтому связи с прибрежными
областями не следует ограничивать слишком узкими рамками, т.е. в данном случае значи­
мость среднеднепровской культуры могла заключаться не в вывозе продуктов более северной
лесной зоны на заморские рынки, а в природных богатствах самой лесостепи338. В силу сказан­
ного для V в. было бы еще рано говорить о серьезной конкуренции между названиями сред­
него и верхнего течений Днепра.

9.41. Более интенсивных коммуникаций между Средним и Верхним Поднепровьем следо­

вало бы ожидать в другой период, когда степняки-хазары, создавшие могущественную держа­
ву от Северного Кавказа до Дона и Волги, распространили на рубеже VII и VIII вв. свое вла­
дычество далее на запад. Опустошив поначалу территорию нынешней Левобережной Украи­
ны вместе с прилегающей частью к западу от Днепра339, хазары затем оставили близорукую та­
ктику простого грабежа и разрушения, перейдя к целенаправленной эксплуатации зоны сме­
шанных лесов с помощью системы даней, которыми они, согласно “Повести временных лет”,
обложили племена полян, северян, радимичей и вятичей340. Доступ к ним открывался благо­
даря речным путям: к вятичам — очевидно, по Дону, к остальным — по Днепру и его прито­
кам. Здесь, как представляется поначалу, намечается та самая транспортная интеграция,
вследствие которой название среднего течения Днепра могло стать известным в его верховь­
ях. Однако хазарское владычество на западе было лишь кратковременным и выливалось (в
сравнении с господством варягов, которое сменило хазарское в IX-X вв.) в довольно поверх­
ностные формы эксплуатации, не опиравшиеся на широкую сеть городов и административ­
ную организацию (institutionelles Gefüge), да и то захватившие только окраинные районы сме­
шанных лесов. Если так, то вряд ли название Верхнего Днепра *SlovQta (8.27-8.39) уже в пору
хазарского владычества было вытеснено в специфический лексикон поэзии.

9.42. Лишь после того, как норманны проникли до самого Черного моря и, подобно готам,
перешли от морского разбоя и ограбления побережья к мирной практике международной тор­
говли, Днепр снова стал той важной транспортной артерией, связывавшей лесные районы с
морским путем в Византию, какой он уже был однажды, как можно думать, при готах341. Но на
этот раз новосозданная коммуникационная система сумела стабилизироваться. Письменные

337 Werner Joachim. Slawische Buegelfiebeln des 7. Jahrhunderts / / Reinecke-Festschrift / Hg. Gustav Behrens, Joachim Werner.
Meinz, 1950. S. 150-172. По поводу нижеследующего см. также: Корзухина Г.Ф. К истории. С.73.
338Об упадке дальних связей Среднего Поднепровья с Севером в послеготское и предваряжское время свидетельству­
ет, как можно думать, и малочисленность соответствующих археологических находок на территории Эстонии меж­
ду 400 и 800 гг. н.э. (Moora Н. Kulturgeschichte. S.48).
339Корзухина Г.Ф. К истории. С.78.
340Полное собрание русских летописей. Л., 1928. 2-е изд. Т. 1. Стб.24 (под 884 г.), 64 (под 964 г.). См.: Boba I. Nomads.
R56-68. О проблеме хазар в целом на настоящий момент см., напр.: Ludwig Dieter. Struktur und Gesellschaft des
Chazaren-Reiches im Licht der schriftlichen Quellen. Muenster, 1982 (Diss. phil.); Новосельцев А.П. Хазарское государст­
во и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990.
341См. мою работу на эту тему: Schramm G. Gentem suam.
 К северу от побережья 99

источники, проливающие яркий исторический свет на державу варягов (трактат Константи­

на Багрянородного “Об управлении империей”, написанный ок. 950 г., и “Повесть временных
лет”, окончательная редакция которой относится к нач. XII в.), рисуют ее в виде отлаженной
транспортной интеграции, глубоко воздействующей на крестьянское население вдоль речных
путей. В географических пассажах своей начальной части “Повесть временных лет” дает впе­
чатляющую картину разветвленной системы географической ориентации правящего слоя, ко­
торая опиралась на сеть речных путей и для которой решающее значение имели необходи­
мость осуществлять властные функции на обширных пространствах и связанная с этой пос­
ледней дальняя торговля. Четко выделен географический узел — Оковский лес (Валдайская
возвышенность), из которого, с одной стороны, по Двине или Ловати, Ильменю, Волхову и
озеру Нево (Ладоге) можно добраться до Балтики, а с другой, по Волге — до Каспия и восточ­
ных стран, по Днепру же — до Византии. Понятно, что в этом сочинении каждая река высту­
пает только под одним названием, которое закрепилось и в современном русском языке (это
так, по крайней мере, в отношении более или менее крупных водных объектов). Это, однако,
не исключает возможности, что в эпоху создания “Повести” еще сохранялись конкурирую­
щие названия, например того же Днепра. Но упоминать о них не было надобности, так как
они (если действительно еще существовали и были известны автору “Повести”) должны бы­
ли выглядеть в его глазах достоянием языка смердов с их узким географическим кругозором.

9.43. Сколь глубоко использование речной сети в целях торговли и властвования влияло на
жизнь местного населения, видно из наглядного описания Константина Багрянородного.
Ежегодно в ноябре “предводители вместе со всей русью” направлялись (естественно, по ре­
кам) к своим данникам-славянам, чтобы зимовать у них. По весне лодки-однодеревки сплав­
лялись представителями этих славянских племен вниз по Днепру и его притокам. В Киеве эти
лодки покупались норманнами, и оснащались ими для дальнего плавания по реке. После пре­
одоления порогов лодки переоборудовались для морского плавания и вдоль Черноморского
побережья, мимо устьев Днестра и Дуная, прибывали в одну из гаваней близ византийской
границы342. О ходе торговли в самой столице империи — Царьграде повествуется в знамени­
тых договорах Руси с греками X в., включенных в состав “Повести временных лет”343.

9.44. Принимая во внимание эту систему рассеянных по всей стране, но тесно связанных
с Киевом городов (возникновение и поддержание которой объясняется потребностями даль­
ней торговли и осуществления власти), а также перемещения значительных масс населения
и быстрое исчезновение племенного деления, мы впервые сталкиваемся, наконец, с ситуа­
цией, полностью соответствующей нашим гидронимическим данным. Киев расположен на
том среднем участке течения Днепра, где исконным было название Въпёргь. Только благода­
ря упомянутому воздействию, исходившему из центра варяжской державы и достигавшему
самых окраинных уголков ее, это название смогло победить своего конкурента, господство­
вавшего в свое время, как можно думать, на протяжении более чем 1300 км верхнего течения
Днепра (8.29). Если бы в качестве столицы Руси закрепился не Киев, а, скажем, Новгород, то
унификация гидронимов проходила бы, вероятнее всего, в противоположном направлении,
так что название Верхнего Днепра распространилось бы и на лесостепной участок течения
этой реки.
Если предположить, что и верхнее течение Днестра (существенно менее протяженное) со­
хранило свое особое название вплоть до эпохи Киевской Руси (8.15; 10.11.1), то оно вряд ли
могло теперь долго соперничать с названием среднего течения, значение которого еще более
возрастало вследствие усиления Галича.

^Const. De adm. imp. Cap. 9. P.57-63.

343Повесть временных лет. T. 1. С.25-29, 34-39, 52.
100 Раздел II

9.45. Иначе обстояли дела у тех славян, которые вышли к побережью Черного моря.
Употребляемое Константином Багрянородным название Южного Буга Воуои (8.18) по­
черпнуто им, по-видимому, из варяжского лексикона. В соответствии с прочей гидроними-
ческой информацией этого автора, можно предполагать, что Воуои стало известно ему не в
качестве наименования верхнего течения реки, каковым слав. Bbgb было изначально, а в
качестве названия, “спустившегося55 вплоть до низовьев. При этом Константину известно
и старое название нижнего течения Koußoü (8.13) — очевидно, заимствованное сначала в
язык местных славян, а из него проникшее в печенежский; печенежская форма и отрази­
лась у Константина (1.10). Здесь греческий автор прямо описывает нам ситуацию, которую
в остальных случаях приходится с большим трудом восстанавливать: сосуществование вну­
три одного и того же языка в одно и то же время двух гидронимов — “унифицирующего”
(Integrationsnamen) и употребительного только на ограниченном участке
(Abschnittsnamen). Быстрой победе первого в данном случае мешало, по всей вероятности,
то обстоятельство, что славяне, сидевшие в низовьях Южного Буга, не были прочной со­
ставной частью Киевской державы (чему препятствовали сначала печенеги, а затем полов­
цы) и не располагали товарами, которые могли бы представлять интерес для дальней тор­
говли. Это обеспечило выживание регионального названия низовьев Южного Буга (и, воз­
можно, Днепра: 10.4.3).

9.46. Аналогичной была ситуация в Нижнем Поднестровье. Несмотря на то, что тиверцы
участвовали в походах Олега и Игоря на греков в 911 и 944 гг.344, они, судя по всему, не были
безусловной составной частью Руси. Единственный поход Олега в 885 г. не привел, очевид­
но, к их покорению345, а влияние Галицко-Волынского княжества, формирование которого
началось при Владимире Святом, отчетливо ощущалось здесь только временами. Можно ду­
мать, что вследствие своего окраинного положения, а также, вероятно, вследствие крайне
скромного значения днестровского пути для дальней торговли тиверцы дольше сохраняли
собственное наименование реки, от которого к тому же происходило и их племенное само­
название (8.2).

Г. К вопросу о методе

10.1. Против сказанного в разделе II, помимо неизбежных замечаний по многим конкрет­
ным вопросам, можно выдвинуть и одно принципиальное возражение, а именно: что негод­
ным является сам объект исследования. Из страдающего пробелами неоднозначного матери­
ала, состоящего из горстки гидронимов, с трудом были добыты выводы (сами по себе нена­
дежные и не поддающиеся объединению в нечто цельное) о важных этапах в истории комму­
никаций на огромном пространстве и в течение длительного времени. Когда речь заходит о
том, насколько удобопроходим тот путь, каким пошел автор настоящей работы, то его собст­
венное мнение, коль скоро он, преодолев бывшие у него сомнения, все же решился обнаро­
довать свои построения, разумеется, не может быть беспристрастным и ему следовало бы сна­
чала выслушать слово своих оппонентов. Вместе с тем кажется нелишним, с его стороны, по­
пытаться обрисовать связанные с его методикой вопросы так, как они видятся ему самому.
Во-первых, это могло бы заранее устранить некоторые сомнения. Во-вторых же, изложение
тех методических трудностей, которые старался преодолеть автор, поможет при случае и дру­
гим сделать шаг от критики деталей к принципиальной оценке моего эксперимента в целом,
его состоятельности либо несостоятельности.

344Там же. С.23 (с объяснениями к 907 г., которые — насколько достоверные — кажется относятся к 911 г.), 33.
345Там же. С.21; cp. Т. 2. С.254.
 К северу от побережья 101

10.2. Насколько же содержателен положенный в основу материал? Здесь надо учитывать не

только самостоятельные названия, обнаруживаемые у той или иной реки (например, Var —
Въпёргь — Slavuta или Р а -Ä til — Волга), но и те фонетические варианты, в которых эти назва­
ния встречаются в различных языках — разумеется, только в том случае, когда упомянутые ва­
рианты дают основания для суждения об исходной форме и о заимствовании из одного языка
в другой, ему не слишком близкий. Так, формы лат. Danaper, Danaster, равно как и греч.
Aävanpiq, Aävaorpiq оказались важны, поскольку разница в исходе основы позволила сделать
вывод, что обе языковые традиции восходят независимо друг от друга к гидронимам из язы­
ка, в котором основы муж. р. на -о- и на -/- в ед. числе не различались, а именно из готского
(8.8). И наоборот, скажем, славянские варианты названия Въпёргъ — Непр , H inpö и т.д. (4.18)
или тюркоязычные варианты гидронима Ä til “Волга” (8.52) ничего не дают для нашего анали­
за. Необходимо принимать в расчет, естественно, и предполагаемые отражения гидронимов в
этнонимической номенклатуре — в той мере, в какой это важно для целей исследования. Взяв
за основу такую систему отбора (что в конкретных случаях иногда не обходится без известно­
го насилия над материалом), получим для Днестра восемь гидронимических форм ( Tüpaq ,
TpouÄÄoq, Turia , Тиверъци, Danastrus, Aavaorpiq , Dbnöstrb, Agalingus), для Южного Буга — четы­
ре ("Ynaviq , Koücpiq, Koußoü, Bbgb), для Днепра — одиннадцать или двенадцать ( Bopuoüevrjq , Var,
Вороих, Danaper, Aavonpiq , at Danpar sto б о т, Въпёргъ, Slavuta , Slovutic , БЬуёпе, Nusacus и, воз­
можно, V a p o q ), а также десять или одиннадцать — для Волги ( Ра, itov, Pög, яяйг яг Rös, Rogas
Tadzans, Ä til, Qara IdTl, ДА: IdTl, Ju l, Волга и, возможно, VoßaoKoi).

10.3. В сравнении, к примеру, со скудными ранними данными о названиях Одера/Одры

или притоков Балтийского моря к северо-востоку от Вислы (Ptolem. Geogr. Il> 5, 1) приведен­
ный материал о четырех крупных реках, о которых и шла прежде всего речь в разделе II, впол­
не можно было бы признать достаточно представительным и дающим пищу для размышлений
и выводов. Такая ситуация объясняется, главным образом, тем, что отдельные районы, при­
легающие к названным рекам, и в античную, и в византийскую эпохи поддерживали актив­
ные контакты с греческим миром.

10.4. Чего, однако, могла не донести до нас существующая традиция? Если принять гипо­
тезу, что названия той или иной реки в пределах отдельных ландшафтных зон унифицирова­
лись, как правило, очень рано (вследствие разного рода процессов, о которых ни теоретиче­
ски, ни практически невозможно сказать ничего определенного), так что историк имеет пра­
во сконцентрировать внимание на дальнейшем гидронимическом выравнивании, преодоле­
вающем природные барьеры между самими зонами, тогда надо признать, что сохранившиеся
свидетельства оставляют совершенно неосвещенными лишь немногие моменты.
1. Было ли в скифо-сарматское время особое название у нижнего (пересекающего зону по­
лупустынь) течения Волги, отличное от названия степного участка (8.47—8.49)? Едва ли, ибо
трудно предполагать, чтобы в полупустыне (коль скоро здесь вообще могло присутствовать
постоянное население) обитали племена с отличными от степных кочевников формами хо­
зяйственной и культурной жизни, контакты которых со степью были бы так или иначе огра­
ничены. Но при решении принципиального для истории коммуникаций вопроса о том, с ка­
ких пор нижнее течение Волги становится важным путем сообщения и каким образом разви­
вались сношения с Ираном, наука отнюдь не обязана ограничиваться ономастическими дан­
ными, поскольку здесь имеется, пожалуй, достаточно археологического материала.
2. Каково было древнее название верховьев Днестра, о существовании которого можно до­
гадываться на основании относительно позднего, как я предполагаю, заимствования гидро­
нима Dbtästrb в славянский (8.11)? И далее, если построения в § 8.19-8.24 покажутся кому-то
слишком уж зыбкими: как реконструировать доскифское и скифо-сарматское названия ниж­
него течения Днепра? Здесь следует подчеркнуть, что историку, в отличие от лингвиста, вовсе
102 Раздел II

нет нужды знать тот или иной конкретный гидроним с регионально ограниченным употреб­
лением; он будет вполне удовлетворен, если, как в данных случаях, положенную работу может
проделать некий гидроним “X”. Нет большой потери и в том, что в первом случае отсутству­
ют данные для суждения, когда этот гидроним “X” (в предположении, что он действительно
существовал) был вытеснен названием среднего течения. Исчезновение же отдельного назва­
ния верхнего течения Днестра, относительно короткого и не разграниченного со средним те­
чением никакими сколько-нибудь заметными природными барьерами (в отличие от Днепра с
его протяженным “хвойно-лиственным участком”), могло произойти подобно естественному
осмотическому процессу и не нуждается в предположениях о каких-то коммуникационных
или прочих переворотах.
3. У нас есть основания думать, что славяне, продвинувшись до устьев Днестра и Южного
Буга, сменили свои прежние наименования этих рек на названия, употреблявшиеся в нижнем
их течении (8.3; 8.16). Хотя нет никаких данных о том, что славяне усвоили также и иранское на­
звание Днепра * Var- (8.29), применительно к славянским племенам, осевшим к востоку от Ниж­
него Днестра, мы вправе предположить такое заимствование per analogiam с Южным Бугом.

10.5. Об относительной добротности нашей Источниковой базы говорит и то обстоятельст­

во, что почти всегда мы можем судить, к какому участку течения той или иной реки относи­
лась анализируемая форма гидронима. Целый ряд названий поддается атрибуции уже на ос­
новании греческих свидетельств о них. Tüpaq “Днестр” (8.1) и "Ynaviq “Южный Буг“ (8.13)
отражают, несомненно, древние наименования низовьев этих рек, Bopuodsvqq “Днепр” (8.24) —
название лимана, а Р а “Волга” (8.42-8.44), напротив — название среднего течения, ибо греки,
были ориентированы, естественно, на области, расположенные близ устьев трех западных
крупных рек, и на те средневолжские земли, которые состояли в тесных торговых отношени­
ях с греческими городами на побережье Меотиды. Aävaorpiq и Aävanpiq, вытеснившие в грече­
ском византийской поры античные названия Днепра и Днестра, восходят к гидронимам,
употреблявшимся в среднем течении, которые благодаря готам распространились вплоть до
устьев (8.9 и след.; 9.14-9.28). Следовательно, власть готов концентрировалась именно по
Среднему Днепру и Среднему Днестру, где позднее возникли также экономические и полити­
ческие центры восточного славянства. Тот факт, что ядро Киевской державы было сосредото­
чено в землях, которые были освоены славянами только в ходе их южной экспансии, объяс­
няет, почему исконные славянские названия Днепра и Днестра уступили здесь место древним
туземным гидронимам. Эти новые для себя названия славяне позаимствовали, разумеется, из
того же самого языка, который развился из древнесеверопонтийского на территории
современной Украины и который несколькими столетиями ранее послужил источником так­
же для готского (4.31; 4.39; 8.9; 8.11).

10.6. Больше затруднений доставляют интерпретатору совершенно изолированные наиме­

нования Днестра и Днепра, упоминаемые “Певтингеровой картой” (IV в. н.э.): Agalingus и
Nusacus. Первое до сих пор чаще всего связывали с верхним течением Днестра. Второе же, по
мнению Фасмера, возникло вследствие наличия порогов, т.е. служило, видимо, названием
Среднего Днепра. Приведенный ниже (19.8-19.10) анализ показывает, что скорее всего речь
идет о готских названиях лиманов в устьях обеих рек, которые компилятором-картографом
были ошибочно восприняты как наименования самих рек.

10.7. В целом независимо от того, учитываем ли мы предложенные выше толкования для

Agalingus и Nusacus или отбрасываем их как слишком шаткие, у нас есть достаточное количе­
ство данных для географических идентификаций. Вырисовывающиеся при этом структуры
просты: в течение всей эпохи до появления тюрок нет ни одного случая, когда пришлось бы
констатировать для одного и того же участка течения конкуренцию двух совершенно незави­
 К северу от побережья ЮЗ

симых друг от друга названий (“пересечения” региональных наименований тех или иных
отрезков течения, возникавшие вследствие специфического словоупотребления носителей
транспортной интеграции, разумеется, не в счет). Ведь Apopoq Геродота вряд ли служило
параллельным названием нижнего течения Серета наряду с lepaooq Птолемея (18.1), так же
как и распространенное мнение, будто Vopoq, подобно Ра, воспроизводит иранское наиме­
нование Волги, оказывается заблуждением (8.37-8.41). Не подтверждается и гипотеза Креч-
мера (4.26), что Danastius и Danaper восходят якобы к скифским именам нижних течений, ко­
торые тем самым (как пришлось бы допустить) должны были соперничать с двумя другими,
также иранскими, названиями тех же участков. Да и в основе Bopuoüevrjq (8.22 и след.) едва ли
лежит гидроним, конкурировавший с другим скифским наименованием низовьев Днепра —
Var-. Особый случай (который, впрочем, никоим образом не разрушает нашей схемы) пред­
ставляет собой Tupaq (18.1), который, вероятно, передает иранскую форму, хотя и являвшую­
ся, похоже, не простым заимствованием наличного дакского гидронима, а самостоятельным
образованием, но (что существенно) и в фонетическом, и в смысловом отношениях прибли­
женным к дакскому оригиналу.

10.8. Резким контрастом выглядит тюркское название Волги. Тюрки, продвинувшиеся в

Поволжье с востока, отнюдь не воспользовались тем употребительным на степном участке
гидронимом, который греки передавали через Ра, a прибегли к названию не наследственно­
му от иранских туземцев (8.47), — тогда как в случае с Днепром они восприняли наличный
гидронимический материал. Однако кажущаяся исключительность имени Ätileсть, думается,
всего лишь результат произвольного сужения горизонта исследования. Если же его рас­
ширить, то окажется, что тюркские народы чаще, чем европейские, предпочитали заново по-
именовывать реки, с которыми они сталкивались в ходе своих миграций, пренебрегая уже ус­
тоявшимися названиями. Параллели можно найти и в пределах нашего региона: Южный Буг
на османско-турецком называется Aq su “Белая вода” (очевидно, в значении “Малая река”:
8.48), равно как и крымско-тат./осман. Özu, Özi “Днепр”, возможно, тоже этимологически не­
зависимо от того иранского гидронима, который тюрки застали здесь в момент своего появ­
ления (8.19). Необычность ситуации с Волгой — только в том, что ее название у тюрок до сих
пор не поддается сколько-нибудь убедительному объяснению из тюркского. Наиболее
вероятным представляется его заимствование из какого-то неизвестного языка, возможно,
гуннского.

10.9. Трудности возникают лишь, когда мы приступаем к детальному восстановлению

“родословного древа” некоторых гидронимов. Так, остается неясным, почему восходящие к
готским формы Aävaorpiq, Aovanpiq утратили во втором слоге тот имевшийся в оригинале -/-,
который звучал еще столетия спустя в момент заимствования этих гидронимов славянами, как
то доказывает ai> ё в славянских формах *Dbnästn>, *1)ъпёргъ (8.10). Не удается установить так­
же, от какого именно, суффигированного или бессуфиксного, варианта корня kub(h)- “изогну­
тый” образованы древнесеверопонтийские названия Южного Буга и Кубани, что, конечно, не
служит подкреплению моего (развиваемого в следующем разделе) тезиса о киммерийской ос­
нове греческих названий Кубани и Дона, претерпевшей фонетическую эволюцию, подобную
той, которая известна нам на примере армянского (12.1-17.3). Но в целом, на мой взгляд, слу­
чаи такой неопределенности представляют собой исключения. Я считаю их в их основной мас­
се (коль скоро они обсуждаются не ad hoc, а включены в качестве одного из элементов в сис­
тему аргументации) достаточно надежными для того, чтобы извлекаемые из них исторические
выводы нельзя было при свете дня назвать построенными совсем уж на песке.

10.10. Ни в коем случае не следует, однако, упускать из виду, что научная конструкция, ко­
торую мы осмеливаемся воздвигать в этой книге, имеет как бы два этапа: на первом этапе
104 Раздел II

работы дается анализ наличного лингвистического материала, который суммируется в форме

родословных древ, и уже эти последние используются затем, на втором этапе, с целью
реконструировать процессы освоения географического пространства, становления систем
дальней торговли и обширных государственных образований. На этом пути возникают труд­
ности двоякого рода.

10.11. Иногда появляются сомнения, следует ли искать тому или иному факту чисто фило­
логическое объяснение или усматривать за ним какой-то исторический феномен. Приведем
три примера.
1. Из того, что слав. *Dbnästn> и *Оъпёргь восходят к относительно поздним формам исчез­
нувшего северопонтийского языка, был сделан вывод (5.13—5.14; 8.11; 8.27), что верховья
обеих рек по меньшей мере вплоть до появления в лесостепи славян (видимо, в V в. н.э.) име­
ли самостоятельные названия — а это, в свою очередь, расценивалось как следствие относи­
тельно слабых связей с районами по среднему течению. Но ведь возможно также, что верхо­
вья Днестра, вследствие незначительности этого участка и отсутствия серьезных природных
барьеров между ним и средним течением, уже очень рано подверглись гидронимической ин­
теграции с этим последним. То, что *Dbnästrb нигде не выступает в качестве раннего заимст­
вования, можно было бы трактовать как результат вторичного фонетического употребления
гидрониму *Г)ъпёргъ. Ведь оба имени, так же как и территории, на которых они имели хожде­
ние, с самого начала выказывают тесную взаимозависимость, и эта парность вполне могла
отразиться и на судьбе названий. Мы предпочли одно объяснение другому только потому, что
оно более простое.
2. Переменами, которые претерпели (предположительно, в готскую эпоху) названия
крупных южнорусских рек в греческой и латинской традиции, незатронутым остался только
Tovoi'q “Дон”. Здесь мы усматривали свидетельство того, что лишь с устьем Дона греки
сохранили контакты в это время (9.25). Но в принципе разве нельзя представить себе, что
особая судьба гидронима Täväiq объясняется чисто языковыми причинами и не имеет ника­
кого отношения к событиям тогдашней истории? Заимствованное из иранского готское на­
звание Дона (4.12) могло оказаться (несмотря на начальный D-) настолько близким традици­
онному греческому Taväiq, что население Восточной Римской империи просто не видело ни­
какой нужды отказываться от привычного наименования в пользу мало чем отличающегося
от него варианта. Напомним, к примеру, о том, что Константин Багрянородный упоминает
по два названия Днестра и Днепра: Aavacrrpiq —TpoöÄÄoqn Aovonpiq — Bapoüx(SA-SA0; 8.20-
8.22), а в отношении Южного Буга — целых три: Koucpiq — Koußoü — Boyou (8.13-8.19) (не по­
дозревая, впрочем, об идентичности всех трех рек), но отнюдь не приводит славянских и
варяжских вариантов для Aävanpiq и Aävacrrpiq — и это при том, что его сведения о днепров­
ских порогах показывают, насколько хорошо он был информирован относительно славян­
ской и варяжской номенклатуры, бывшей в употреблении у путешествовавших по Днепру.
*1)ъпё81гъ и *Z)ö/ie/?r5, с византийской точки зрения, выглядели простыми искажениями
AövaoTpK; и Advcmpic в устах чужестранцев и именно поэтому не заслуживающими особого
упоминания. И если все-таки в поисках объяснения стабильности греч. Tovai'q (9.25) мы чи­
сто фонетической интерпретации предпочли историческую, то по той причине, что, следуя
хронологии готской экспансии, как она обрисована Иорданом, трудно предполагать дли­
тельное присутствие готов в районе донского устья. Обязательным такой вывод, конечно, не
является, поскольку доступ к северному побережью Меотиды мог быть закрыт грекам не
только готами, но и герулами.
3. При объяснении того факта, что в среднегреческом перенятое у готов название
Южного Буга Koucpiq (8.13) превратилось также и в название Кубани, надо учитывать не
только возможное сужение географических знаний, но и эволюцию флексии и произно­
шения (8.17).
 К северу от побережья 105

10.12. Кроме того, и саму гидронимическую интеграцию, привлекаемую в качестве свиде­

тельства о тех или иных исторических процессах, бывает возможно интерпретировать доволь­
но различными способами, которые, разумеется, отнюдь не исчерпывающим образом пред­
ставлены в нашем исследовании. Наметились три типа:
1. Если именно готы — виновники того, что название среднего течения Днестра было
перенесено и на его низовье, то отсюда вовсе необязательно делать вывод об использовании
реки для дальней торговли: здесь можно было бы видеть и простое следствие освоения готами
Днепра. Поэтому не исключено, что в данном случае мы имеем дело не с транспортной ин­
теграцией, а с интеграцией “географических ориентиров” (9.17).
2. Причиной раннего проникновения иранского названия Волги в мордовский (8.46; 9.6)
может быть и вовлеченность этноса, будь то в роли дающего или заимствующего, в сеть ран­
неисторических торговых связей, функционирование которой отличалось почему-то особой
интенсивностью; при этом нет необходимости предполагать, что организаторы такой торгов­
ли в областях, поставлявших им товары, осуществляли также и политическое господство (9.1-
9.6). Здесь надо считаться, таким образом, с возможностью чисто торговой интеграции.
Впрочем, в пределах допустимого остается целая шкала возможностей — вплоть до строго
организованной системы даней.
3. В других случаях торговая и политическая интеграция (Herrschaftsintegration) идут рука
об руку. Наиболее ярким (благодаря ясным письменным свидетельствам) тому примером слу­
жит Киевская Русь (9.42-9.44). Но и Готская (9.14-9.35), и Хазарско-Булгарская державы (9.41)
также относятся сюда.

10.13. Разумеется, одних фонетических данных недостаточно для того, чтобы судить о
природе тех исторических процессов, которые оставили след в топонимии. И все же возмож­
ны кое-какие выводы относительно следующего:
1. Кто были эти “интеграторы”, отправной точкой для которых служила система ориента­
ции на больших расстояниях и система дальних контактов. К какому народу они принадлежа­
ли? Какой участок течения был для них базовым при организации сообщений? И еще (в слу­
чае с “Белой Волгой”, т.е. Камой и Белой: 8.48): сколь велика была роль той или иной реки как
транспортной магистрали, приводившая к включению ее в систему гидрографической ориен­
тации “интеграторов”?
2. Земледельческое или кочевое население обитало в бассейнах рек? На каком пространст­
ве и в какой мере (по свидетельству его гидронимии) оно было вовлечено в систему коммуни­
каций, созданную или интенсифицированную интеграторами? В этом отношении информа­
ция, извлекаемая из топонимии, оказывается ценным дополнением к данным археологии. Да,
возможность количественных оценок делает именно импорта, выявляемые в ходе раскопок,
особенно важными для ответа на вопрос, насколько интенсивен был обмен между регионами.
Однако для корректировки слишком поспешных выводов не в меньшей степени полезным
бывает и заключение топонимиста, что, несмотря на бесспорное наличие контактов между
изучаемыми географическими ареалами, то название реки, которое свойственно районам,
игравшим ведущую роль в обмене, почему-то все-таки не распространилось на другие райо­
ны. Благодаря этому луч света вдруг падает и в ту косную толщу консервативного быта, ко­
торая слишком часто остается вне поля зрения, ибо интересное и редкое, по понятным
причинам, привлекает к себе больше внимания, чем будничное и банальное.

10.14. В наших методических размышлениях мы сосредоточились на альтернативных тол­

кованиях, нередко возникающих. Все многообразие возможных объяснений в этом исследо­
вании, разумеется, не исчерпано. Необходима дополнительная работа — пусть даже под
угрозой того, что картина рискует показаться безнадежно запутанной. Богатый выбор аль­
тернатив вовсе не говорит о тщетности усилий интерпретатора; здесь, ценой отказа от патен­
106 Раздел II

тованных решений, только и начинает формироваться тот историко-филологический способ

осмысления нашего материала, который наилучшим образом соответствует природе послед­
него. Ибо в области, где количество твердо установленных отправных фактов резко ограни­
чено (и топонимия — лишь одна из них!), интерпретации, которые повсеместно или пусть
даже только в большинстве случаев приводят к однозначным выводам, свидетельствуют
скорее о недостатке фантазии у исследователя, чем о том, что в его руках — подходящий
ключ к проблеме.
Цепочка альтернатив, по возможности упорядоченная в соответствии с их относительной
вероятностью — вот единственно уместный способ действий, когда отваживаешься делать ка­
кие-то заключения о сюжетах со многими неизвестными. Впоследствии же, как позволитель­
но надеяться, многообразие решений, первоначально казавшихся приемлемыми, постепенно
может начать уменьшаться по мере того, как одно за другим будут отпадать те толкования, ко­
торые окажутся несовместимыми с новыми данными (наука не стоит на месте!). Конечно,
изображенная здесь идеальная картина по большей части обречена так и остаться идеалом.
Где найти исследователя, который, остановившись на том или ином решении вопроса, будет
готов с необходимой тщательностью заниматься поисками еще и других, равно вероятных
возможностей?

10.15. Итак, тот прогресс методики, который мы должны иметь целью, и состоит прежде
всего в ясном на каждом шагу осознании этой самой зыбкости почвы под нашими ногами. Но
такому осознанию обязано сопутствовать стремление путем все более строгого компаративиз­
ма внести больше порядка, больше основательности в способы интерпретации. Может и
должно быть учтено то обстоятельство, что мировая гидронимия представляет в наше рас­
поряжение огромное богатство конкретного материала при сравнительно простой типологии
как принципов имянаречения, так и эволюции имен. Всякий, кто в своей интерпретации ис­
пользует модель, для которой нельзя подобрать параллелей, обязан понимать, что теория
вероятностей работает против него (см., напр.: 4.20). И там, где предполагается наличие
структур, не подтверждающихся аналогиями, убедить может лишь большая степень очевид­
ности (4.37-4.38).

10.16. Будущее покажет, способно ли сравнительное изучение судеб отдельных гидрони­

мов, если оно ставит себе задачей выйти за пределы одних только языковых фактов, привести
к установлению поддающихся обобщению простых правил или хотя бы к рабочим гипотезам,
которые указывали бы пути дальнейшего исследования. Приведем всего один пример воз­
можной аргументации, сознательно избираемый нами отнюдь не из области достаточно
твердо установленного. С компаративистской точки зрения можно было бы утверждать, что
этнические различия сами по себе еще не в силах действительно препятствовать экспансии
гидронима на новые участки течения, идущей вслед за транспортной интеграцией. И на­
оборот: одна только этническая интеграция больших пространств, без одновременной орга­
низации всеобъемлющей системы коммуникаций, не вела к унификации водных названий
(3.2.4; 4.12 и сл.; 5.10; 9.38; 9.46).
 РАЗДЕЛ III

СЛЕДЫ ИСЧЕЗНУВШЕГО НАРОДА

ДРЕВНОСТИ

А. Постановка проблемы

11.1. Древнерусские формы ДнБстръ и ДнЪпръ поддаются убедительной этимологизации

только в предположении, что оба названия были заимствованы славянами из языка “древне-
северопонтийского” населения (4.23-4.38). Такая отличающаяся от повсеместно распростра­
ненных этническая атрибуция лесостепных пространств к северу от Черного моря держится,
в сущности, на двух этих лингвистических фактах. Но именно названия крупных рек (коль
скоро речь не идет об одиночных упоминаниях в письменных памятниках, когда есть риск
столкнуться с испорченным чтением) служат особенно надежным отражением исторических
реалий — в этом можно видеть общий итог двух предыдущих разделов.
Он сыграл свою роль и в моих попытках свести в родословные древа также известные на­
именования Дона и Кубани, сделав меня внимательней к ранним разветвлениям традиции и
в то же время смелее при этнической атрибуции отдельных ветвей, чем большинство моих
предшественников, пробовавших свои силы на том же материале. Названия, свойственные
классической античности — Tanais “Дон” и Hypanis “ 1. Кубань; 2. “Южный Буг“, обычно трак­
товались как скифские формы в греческом произношении. Такому толкованию препятствует,
однако, параллельная традиция, которую мы со значительно большим основанием имеем
право рассматривать как опосредованное отражение скифской номенклатуры. Двоякая труд­
ность лингвистической интерпретации (начальный согласный и краткость первого слога в
Tanais) даже тогда, когда она осознавалась, либо молча принималась как данность, либо уст­
ранялась, с горем пополам, при помощи обычных трюков, которые всегда наготове на случай
необходимости согласовать желаемое с действительным. Между тем до сих пор оставалось не­
замеченным, что и в случае с Hypanis возникают совершенно аналогичные проблемы. По мо­
ему мнению, было бы слишком большой натяжкой пытаться и на этот раз обойтись гипоте­
зой (в данном конкретном случае чрезвычайно сомнительной), что и здесь якобы сыграли
роль фонологические различия между скифским и греческим, или прибегнуть к универсаль­
ной отмычке — предположению, что имело-де место искажение вследствие адаптации к ка­
кому-то иному этимону. Вот эти-то соображения и стали отправной точкой настоящего ис­
следования.

11.2. В ходе моих рассуждений возникают некоторые сомнения методического порядка,

которые я с самого начала хотел бы сам и сформулировать. При идентификации языка, из ко­
108 Раздел III

торого греки заимствовали названия Tovaiq и "Ynctviq, мы вынуждены опираться, по сути дела,
только на эти два гидронима, так как попытка нащупать аналогии (13.6—13.16) срабатывает
только в том случае, если наше толкование Tävaiq и "Ynoviq и в самом деле верно. Такая огра­
ниченность исходной базы в данном случае более существенна, чем в вопросе, из какого язы­
ка в славянский попали имена *Dbnestrb и *Въпёргъ (4.23—4.28). Действительно, там для обо­
их постулируемых фонетических переходов (-а- > -о- > слав, ъ и -awi- > ai > слав, ё) обнару­
живались соответствия в дакском материале, т.е. в языке, соседнем с ареалом, где произошло
заимствование (соврем. Украиной), а, возможно, даже и близко родственном. Тем самым
ключ находился не так далеко от замка, и, несмотря на всю скудность данных, правдоподоб­
ность предложенного решения была довольно очевидна — и это подкупало. Здесь же ситуация
иная, и реконструируемые черты того исчезнувшего языка, из которого были предположи­
тельно заимствованы Tävoi’q и r'Ynaviq, встречаются уже лишь на изрядном удалении от “места
происшествия” — в армянском. Подобный результат требует для своего объяснения такой ги­
потезы, которая шагнула бы далеко за пределы простого предположения, что между соседни­
ми и, вероятно, близкородственными индоевропейскими языками, распространенными по
среднему течению Днепра и Днестра, с одной стороны, и в Дакии — с другой, имелись опре­
деленные схождения в фонетической эволюции. А для такой теории, не обладающей априор­
ной правдоподобностью, пара гидронимов — не слишком ли бедная основа? Многим крити­
кам ситуация может показаться безнадежной. По выражению одного весьма сведущего колле­
ги, к любезным консультациям которого мне приходилось прибегать, здесь нам не остается
ничего другого, как только упражняться в ars nesciendi — “искусстве незнания”.

11.3. И все же по ближайшем рассмотрении я пришел к выводу, что публикация моих раз­
мышлений имела бы смысл. Во-первых, заслуживает внимания уже тот, пусть и негативный,
вывод, что существующие воззрения на доисторические судьбы армянского народа, а также
этническую принадлежность киммерийцев (иранскую ли, фракийскую ли) зиждутся на поч­
ве, явно еще более зыбкой, чем мои (да, рискованные) построения, изложенные в этом разде­
ле. Даже тот, кто не пожелает поддержать предлагаемое мною решение вопроса, вынужден бу­
дет, тем не менее, принять к сведению, что проблемы, казавшиеся более или менее удачно
разрешенными, на самом деле остаются совершенно открытыми. Во-вторых, не лишен инте­
реса и сам тезис (который, в столь простой постановке, пока не обсуждался), что в свете язы­
ковых данных армяне являются потомками киммерийцев. Ведь отнюдь не исключено, что по­
сле того, как такая связь будет сформулирована, пусть даже только в виде теоретической ве­
роятности, могут найтись новые аргументы (и — кто знает? — из совсем другой области), ко­
торые позволят подкрепить ее. Позитивный же итог исследования я бы сравнил с тем, что в
классической филологии принято называть “ждущим папирусом” (Wartepapyrus), т.е. тек­
стом, который “заговорит”, быть может, только после обнаружения в будущем каких-либо до­
полнительных материалов.

11.4. Итак, перед нами покуда всего лишь теоретическая модель, в худшем случае она ос­
танется таковою навсегда — в этом и состоит главная оговорка, которую читатель должен
иметь в виду всякий раз, когда наши рассуждения по поводу обоих гидронимов будут дости­
гать степени детализации, уместной лишь при значительно большей Источниковой базе. Вот
примеры таких заостренных формулировок: эти названия едва ли могли быть скифского про­
исхождения, во всяком случае оно не более вероятно, чем происхождение из языка неиран­
ского субстрата; или: можно с определенностью полагать, что в языке, из которого были за­
имствованы оба гидронима, долгого -а- не было; и т.п.
Кому-то покажется, что для “теоретической модели” наши рассуждения чересчур уж про­
странны. Оправдаемся тем, что скудость данных можно было до известной степени возмес­
тить только за счет кропотливости в аргументации.
 Следы исчезнувшего народа 109

Б. Нескифское происхождение античных греческих названий Дона и Кубани

12.1. Что кочевые народы скифов и сармат для двух больших северных притоков Черного мо­
ря — Южного Буга и Кубани, пользовались наименованиями, производными с помощью разных
суффиксов от одного и того же корня, устанавливается по заимствованиям их в другие языки.
1. Южный Буг именуется Koucpiq у Феофана (IX в.) и др.346 Речь идет, очевидно, о традици­
онном для послеантичной эпохи названии этой реки, которое византийцы употребляли так­
же и по отношению к Кубани (8.17). -ср можно было бы объяснить готским посредничеством,
поскольку в готском -Ь- давал -/- перед -s, флексией им. п. (8.13). То же самое допустимо и
применительно к типу склонения, который обусловлен совпадением парадигм ед. числа муж­
ских основ на -/- и -а- < -о- в готском (cp. Aavacrrpiq, Aävanpiq: 8.8).
2. Однако Константин Багрянородный именует Южный Буг Koußoü (1.6); судя по -ои, это,
вероятно, заимствованная из славянского форма на -ъ, которая, как можно думать исходя из
контекста, попала в греческий, очевидно, в X в. через язык печенегов (1.10). Предполагаю, что
-ß- служит субститутом слав, -v- < иран. -v- (8.16).
3. Kcjcppv— название Кубани у Менандра Протектора (VI в.), вин. п. t ö v Kcocpiva — у патри­
арха Никифора (VIII-IX вв.)347.
4. В ногайском Кубань зовется Qoban, в родственном ему карачаевском — Qoban, причем
эта форма встречается и в роли апеллятива “река”348. Гидроним был заимствован из осетин­
ского, вероятно, в XIII в., когда ногайцы и карачаевцы продвинулись до Кавказа. Иранский
начальный глухой К-, как и положено в карачаевском, дал придыхательный О-349350.
5. Русская форма жен. рода Кубань, хотя и засвидетельствована лишь с XVII в., была в упо­
треблении предположительно уже с IX в. Грамматический род определяется, как можно ду­
мать, аккомодацией к славянским водным и другим местным названиям на -апьш. Полагаю,
что и русская форма восходит к осетинской, хотя, возможно, через посредство какого-то
тюркского языка (скорее всего хазарского).

12.2. От скифо-сарматской традиции берут начало также:

1. др.-русск. Донъ (упоминается в “Повести временных лет”) (4.46);
2. др.-сканд. Danr — мифологический антропоним, продолжающий, видимо, гот. *Dans
“Дон” (4.47);
3. венг. Dentumoger= *Dentü-mogyer “мадьяры на Малом Дону, т.е. на Донце” (с венгерским
уменьшительным суффиксом -tu) в “Деяниях венгров” анонимного нотария короля Белы III
(ок. 1200 г.), где речь идет о местах обитания венгров в IX в., затем оставленных; Den(h) “Дон”
у венгерского путешественника монаха Юлиана (сер. XIII в.)351. В основе обеих форм лежит,

346Theophanis Chronogr. Т. 1. Р.434.1; Const. De adm. imp. Cap. 42.59; Koucpq Георгия Кедрина (Georg. Cedrenus. Bd.2.
P. 12.3), несклоняемое у этого автора, является, видимо, всего лишь графической аккомодацией к омонимичному
койсрг] “легкая”.
^Historici Graeci min. Т. 2. Leipzig, 1871. Р.55 (здесь также Kcocppva — асе.). Для меня осталось непонятным, почему из­
датель отждествил Ксосрф/ с Кумой (Ibid. Р.435). Эта едва ли справедливая идентификация была тем временем поза­
имствована некоторыми учеными, töv Kcocpiva см.: Nicephori archiepiscopi Constantinopolitani opuscula historica / Ed.
C. de Boor. Leipzig, 1880. P.33.15.
^Так Г.В.Бранде в письме ко мне; Proehle Wilhelm / / Keleti Szemlo. T. 10, 1909. P.l 19.
349 Schmidt Gustav / / Annales Academiae Fennicae. Ser. В. T. 27, 1932. P.391; Pritsak Omeljan / / Philologiae Turcicae
Fundamenta / Ed. Jean Deny et al. T. 1. Wiesbaden, 1959. S.349.
350О знакомстве Древней Руси с Кубанью см.: Schramm G. Altrusslands Anfaenge. S.7-29; здесь (3.5) и о русской форме
Кубань.
351Doerrie Heinrich. Drei Texte zur Geschichte der Ungarn und Mongolen / / Nachrichten der Akademie der Wissenschaften
Goettingen, 1. phil.-histor. Kl. 1956. № 6. S. 125-202. Э.Мор (Moor Elemer / / Acta ethnographica Academiae Scientiarum
Hungariae. T. 2,1951. P.98, 109) предполагает прямое заимствование мадьярской формы из аланского. Такой вариант
выглядит менее вероятным, поскольку на почве иранского трудно объяснить е в Den.
по Раздел III

очевидно, *Dän, употреблявшееся в языке неких обитателей Подонья (в каком отношении ä

стоит к иран. а < а, еще предстоит выяснить) и отразившееся также в осман. Тёп. Арабские
упоминания исходят из османской формы352.

12.3. Бросается в глаза, что общеупотребительные в античности имена Южного Буга и До­
на "Ynoviq и TävaiQ, упоминаемые уже у Геродота (IV, 17; IV, 20; и далее часто), самым резким
образом отличаются от только что приведенных форм. Во-первых, "Ynoviq служит здесь назва­
нием и Кубани, и Южного Буга, которые позднее, как мы видели, именовались хоть и похо­
же, но все-таки неодинаково (14.3 и след.). Во-вторых, фонетические отличия "Ynavign TävaiQ
от форм, которые восходят к скифо-сарматской номенклатуре, настолько велики, что прихо­
дится признать оба гидронима преломившимися через греческий реликтами некоего языка,
который невозможно отождествить со скифским353.

12.4. Различия очевидны прежде всего в консонантизме.

скифо-сарматский : язык X
(судя по Koücpiq, Koußou,
k :h
Kcocprjv, Qoban, Кубань)
(судя по "Ynaviq)
(судя по Koußou, Qoban, Кубань) b :P
(судя по Донъ, Danr, Den, Dentumoger) d :t (судя по Tävai'c?5435)

12.5. Теоретически мыслимы разные истолкования этого ряда соответствий, которые, од­
нако, только осложняют путь к правильному пониманию последних. Поэтому необходимо
показать их практическую неприменимость в данном случае.
1. Имена в правой колонке не суть отражения форм, исторически предшествовавших фор­
мам, приведенным слева: изначальность Д- (а не Т-) доказывается совершенно очевидным
этимологическим тождеством Дона и Дуная (4.2-4.12), тогда как первичность К- сравнительно
с Я- выглядит по меньшей мере правдоподобной в силу возможности возвести формы типа
Кубань и т.п. к *Kubhani-, которое поддается убедительной интерпретации (12.10). Кроме того,
хотя переход -р- > -Ь- внутри слова и не выходит за рамки фонетических процессов, зафикси­
рованных на почве иранских, этого никак нельзя сказать относительно переходов h-> к- и t-
> d-255. Тем самым, язык X не является предшественником того скифского, который предста­
влен формами, перечисленными в 12.1-12.12356.
2. Ясно также, что этот язык X нельзя представлять себе как один из иранских, который
вследствие глубоких фонетических инноваций разошелся со скифским, сохранившим здесь ар­

352Radloff Wilhelm. Versuch eines Woerterbuchs der Tuerkdialekte. SPb., 1905. Bd.3. S.1452, 1439; Nemeth J. / / Memoires de la
Societe Finno-Ougrienne. T. 67, 1933. P.290-295.
353Уже Я.Розвадовский (Rozwadowski J. Don-Tanais. P. 142-144), на основе сходных расхождений в анлауте TävaiQ: Дон и
Ktfjfjepioi: ассир. Gimirrai и т.п. (14.7), делал вывод о наличии здесь киммерийских форм с характерным для них пе­
редвижением согласных. Но он не разглядел важности для своей гипотезы также оппозиции "Ynovtq: Кубань и пер­
вой альфы в TävaiQ, а кроме того, обременил свою аргументацию рядом чрезвычайно сомнительных параллелей.
Именно из-за недостаточного и отчасти неубедительного обоснования его идея до сих пор не находила отклика.
354Обзор прежних попыток истолковать загадочный Т- в TävaiQ, которые, однако, так и не решили проблемы, см. в
примеч. 430 к 1-му изданию этой книги.
355Не убеждает предположение, что *кир/г- и *hup- могли возникнуть в результате диссимиляции из *xuph или *khuph-
(Morgenstierna Georg/ / Norsk Tidskrift for Sprogvidenskap. Bd.13, 1945. S.238. Anm .l). О фонетической системе скиф­
ского языка см.: Zgusta L. Personennamen griechischer Staedte.
356 Поэтому неправ Т.Кисслинг, считая, что "Yttoviq “является древнейшим скифо-иранским названием Кубани”
(Kiessling Theophil/ / Real-Encyclopaedie. Bd.9, 1914. Sp.210).
 Следы исчезнувшего народа 111

хаическое состояние, ибо для той картины дифференциации иранских языков, как она рисует­
ся науке в настоящее время, переходы к- > h-, -Ь- > -р- и d-> t- совершенно не характерны357.
3. Скифо-сарматские формы (опять-таки по этимологическим соображениям: 4.2; 12.9-
12.10) не могли быть заимствованы из неиранского языка X. Наоборот, оба гидронима долж­
ны были попасть в него если не из скифского, то из какого-то иного языка, который не отли­
чался от скифского в отношении обсуждаемых здесь черт консонантизма.

12.6. Допустимо, но маловероятно другое предположение: что формы, свойственные язы­

ку X, возникли в результате фонетической субституции358. Оно ведет к представлению о язы­
ке, у которого противопоставления глухих и звонких нет и в котором из смычных были толь­
ко губной р и апикальный t (без дорсального к), так что при передаче к приходилость прибе­
гать либо к спирантам соответствующей артикуляции (задненебному или гуттуральному J, ла-
рингальному х или нелабиализованному h), либо ларингальному смычному о (типа еврейско­
го “алеф”)359. Все подобные звуки могли бы служить прототипом spiritus asper в "Ynaviq. Языки
с такого рода структурой согласных действительно известны. Так, в некоторых полинезий­
ских не различаются глухие и звонкие, и при наличии р , t отсутствует к, хотя есть о, h (само­
анский) или только о (таитянский)360. Итак, можно думать, что и язык X располагал аналогич­
но устроенным консонантизмом; что до вероятности такого предположения, то пусть его оце­
нивает сравнительная фонология.

12.7. Впрочем, несмотря на его теоретическую допустимость, ключ к проблеме, который

оно предлагает, практически, увы, к нашему замку не подходит, что выяснится несколько поз­
же, когда мы установим, какой именно народ говорил на языке X (13.7). И тот факт, что имя
этого народа в древневосточной традиции передавалось с начальным G-, а в греческой — с К-,
служит параллелью к мене D- : Г- в названиях Дона и К- : Я- в названиях Кубани. Из наличия
g в этнониме видно, что в языке его носителя поначалу еще должна была сохраняться оппози­
ция глухих и звонких и лишь со временем должен был совершиться переход g > к. Тем самым,
три выявленных противопоставления d : t , k : h , g : k суть результат не субституции, а передви­
жения согласных, коренным образом изменившего систему консонантизма.

12.8. Тезис 1. В неиранском языке X, из которого происходят свойственные классической

античности гидронимы Tävaiq и "Ynaviq, уже в пору обитания его носителей на берегах Дона и
Кубани произошло передвижение d> t n b > р, а судя по этим данным, видимо, и всех звонких
в глухие. Я- в "Ynaviq указывает на переход к> h, соответствием которому (в предположении
последовательного передвижения внутри всей системы консонантизма) должны были бы
стать переходы t> t h n p > ph или f Но возможно, что на самом деле (как будет показано ни­
же: 15.3 и след.) Я- в данном случае есть не более, чем нерегулярная передача Kh-\ если так^ то
переходу звонких в глухие соответствовал бы переход глухих в глухие придыхательные.

12.9. Другая черта, определяющая для структуры того языка, который мы стараемся нащупать,
относится к области вокализма. Tävaiq и Донъ (как и название Дуная) имеют в виду праформу
*Dänowjos или подобную (4.3; 4.12). Таким образом, в скифо-сарматском оригинале слав. Вопъ сле­

357Высказывалось — на мой взгляд, малоубедительное — мнение, что Täva'iq объясняется переходом d > t, который
якобы был свойствен ряду диалектов скифского; основой для такого суждения служат венгерские заимствования из
з5иранского (Munkäcsi Bernhard / / Keleti Szemle. T. 12, 1911. P. 194).
В нижеследующих формулировках я опираюсь на лингвистические консультации своего фрайбургского коллеги
Герберта Пильха {PiIch ff.).
359Думается, что и ои- в греческом, где начальное и- везде дало и-, было передано через и-.
m Faublee L. / / Les langues du monde / Ed. Antoine Meillet, Marcel Cohen. Paris, 1952-2. P.668; cp.: Hocket Ch.F. A Manual
of Phonology. Baltimore, 1955. № 252111 (International Journal of American Linguistics. Memoir 11).
112 Раздел III

дует предполагать а; о в Dom объясняется тем, что заимствование состоялось в послеантичное вре­
мя, когда исходной формой была уже *Dan-, давшая в ходе дальнейшего развития осет. don “река”
(4.2). Tävaiq, что важно, выпадает из этой схемы; его употребление в античных стихах361показыва­
ет, что вместо ожидаемого а, присутствовавшего, вероятно, в скифо-сарматском названии Дона,
оно содержало а. Учитывая картину, полученную для консонантизма, позволительно было бы и
здесь предположить, что такой разнобой имеет причиной фонетические особенности языка X, а
не удовлетворяться удобными объяснениями вроде того, что Tävaiq отклонился от своего ориги­
нала *Dänowi- вследствие народно-этимологического сближения либо уже на греческой почве с
ravaöq < *ravaFöq “вытянутый” (которое известно и в роли гидронима в Арголиде), либо, если
следовать Кречмеру, еще в языке, из которого происходит греческое заимствование (в иранском
известен глагол danuvatiy, danutaiy “течет”, не связанный с dänu- “река”362).

12.10. И в "Ynaviq, если полагаться на поэтов, все гласные были краткими363. Что это — па­
раллель к только что разобранному нами случаю? В первом издании этой книги (13.2-13.10)
путем сложных рассуждений я сумел, как мне казалось, продемонстрировать, что в праформе
русского гидронима Кубань должен был содержаться долгий и. Если бы это было так, то из на­
шего материала следовал бы вывод, что в языке X не только произошло сокращение а (или
было утрачено противопоставление а и а), как видно по Tävaiq, но и, судя по "Ynäviq, имели ме­
сто соответствующие процессы в отношении и. Сейчас я вижу, что русск. Кубань не выдержи­
вает такой нагрузки: и в ней, в момент заимствования бывший долгим, вполне вероятно мог
служить отражением и тюркского ударного о (или и), который, в свою очередь, уже ничего не
говорит о количестве гласного в праформе364. Здесь, как я вынужден признать себе в осужде­
ние, желаемый результат довлел над мыслью. С равной вероятностью в основе могло лежать и
*Kub(h)änis, бессуфиксальный вариант которого находит соответствие в греч. 1. Kußoq “ямка у
бедра животного”, 2. кипр. “чашка”, гот. hups “бедро”, и *Kub(h)änis, родственное греч. Kucpoq
“изогнутый, наклоненный вперед”, еще более подходящему семантически.
Тезис 2. В языке X имело место (позиционно обусловленное или повсеместное) сокраще­
ние а > а. Возможно, что было вообще утрачено противопоставление гласных по долготе и
краткости. Когда именно произошел этот процесс — до заимствования названий Дона и Ку­
бани или после такового, остается неясным.

В. Греки и киммерийцы на Азовском море

13.1. Когда же и из уст какого народа греки позаимствовали гидронимы "Ynaviq и Tävaiq?365
Предположим, для начала, что греческая традиция не на много древнее, чем время основания
361Упоминания см.: KretschmerР. Danuvius, 2. S.l 1.
362Ibidem. В качестве альтернативы П.Кречмер выдвинул предположение, что иран. а был несколько более кратким, чем
соответствующий долгий гласный в греческом и потому мог передаваться через греч. а. Есть один пример, который
показывает, что не следовало бы с большой легкостью допускать в Tävaiq изменение количества гласного вследствие
адаптации к созвучному греческому слову — это название реки Рион в Колхиде — Oäaiq. Этот гидроним, упомянутый
уже у Гесиода (Theog. 340), был воспринят греческим, бесспорно, раньше всех других названий восточных притоков
Понта, но в нем мы не находим уподобления греч. cpäoiq “речь”. И снова мы убеждаемся, что язык X не был карий­
ским; ибо этот последний, насколько можно судить по именам, которые были позаимствованы в греческий, вероят­
но, именно из него (например: Käpeq, ДМкарväooöq, -vrioöQ наряду с МиЛаоа, Дрттааос;), располагал как а, так и ä.
363Vergib Georg. 4, 370; Ovid. ex Ponto IV, 10, 42; C.Valerius Flaccus, Argonautica, 719; Dionysios Periegetes / / Geographi
Graeci min. T. 2. P.174; Claudiani De VI cons. Honorii, 377.
364C m.: Schramm G. Altrusslands Anfaenge. § 6.3, где анализируется тюрк. *Surag > др.-русск. Сурожъ.
365Я не вхожу в рассмотрение вышедших после появления в свет 1-го издания этой книги многочисленных работ
О.Н.Трубачева, стремящегося показать, что население восточного Приазовья было остатками протоиндийцев. Тео­
рия О.Н.Трубачева о протоиндийцах кажется мне неубедительной как таковая (см.: 8.25). После длительного мол­
чания, она встречает наконец критику и в России.
 Следы исчезнувшего народа 113

*
городов на северном побережье Понта. В таком случае мы оказываемся в VII в. до н.э., в кон­
це которого здесь возникают, по всей видимости, самые ранние греческие колонии366. Такое
предположение отнюдь не опровергается известным фактом, что уже с VIII в. до н.э. в южно-
русских степях господствовали скифы и сарматы, которые, как мы знаем, не могли быть но­
сителями языка X. Дело в том, что в устьях Дона и Кубани (т.е. местах, которые были трудно­
доступны из внутренних районов степи или не выглядели в глазах степняков желанными объ­
ектами первоочередной экспансии вследствие особого экономического уклада здешней жиз­
ни) вполне могли удержаться остатки неиранского населения367, ставшие источниками первой
информации для греческих первопроходцев в северо-восточном Причерноморье.

13.2. В пользу такой гипотезы говорит и то обстоятельство, что локализуемые между Ниж­
ним Доном и Нижней Кубанью la^oporai, (7аСацата/), Торетт (Тореатси), Aavöäpiot, Äonoup-
yiavol, hvöoi и еще шесть других племен, упоминаемых Страбоном (XI, 2, 2) и покрываемых
общим этнонимом Мсиотси (так у Геродота) или Moifjmi (обычная для прочих авторов фор­
ма)368, как правило, не причислялись греческими писателями к скифам и сарматам369. Сооб-
щениие Псевдо-Скимна (II или I в. до н.э.), что, согласно одной греческой ученой традиции,
яксаматы относились к савроматам, а согласно другой — к меотам370, можно объяснить если
не плохой информированностью одного из перечисленных у Псевдо-Скимна осведомите­
лей, то иранизацией неиранского племени, которое сохранило при этом свои вековые связи
с соседями. Что обитатели Восточного Приазовья, коль скоро уже со времени скифского
вторжения иранский компонент не стал среди них господствующим, оказались, по крайней
мере впоследствии, под интенсивным влиянием завоевателей, видно и по археологическим
находкам371.

13.3. Можно ли, в связи со сказанным, идентифицировать народ X, оставивший от своего

языка (языка X) изучаемые нами названия, как еще неиранизованных меотов, с которыми и
познакомились греки некоторое время спустя после нашествия скифов в VIII в.? Против та­

366Данные античных историков о времени основания северопричерноморских городов совершенно ненадежны

(Истр, согласно Евсевию, возник в 656/657 г. до н.э., Ольвия, по Иерониму — в 646/647 гг. до н.э.). А.Р.Бернс отно­
сит основание Ольвии ко времени ок. 600 г. до н.э. (BumsA.R. Dates in Early Greek History / / The Journal o f Hellenic
Studies. Vol.55, 1935. P. 131-146), так как по сообщению Псевдо-Скимна (II или I в. до н.э.) (Geographi Graeci min. Т.
1. Р.229, v.806-809) это событие совершилось в период существования Мидийского царства, т.е. скорее всего в пери­
од преобладания Мидии, что предполагает время после падения Ассирии в 616-608 гг. до н.э. На самом деле среди
многочисленных греческих находок, обнаруженных археологами на территории Ольвии, только одна датируется VII
в., в остальном же древнейшие из них не старше начала VI в.; в городах на Боспоре Киммерийском, кажется, нет
древностей до второй половины VI в. (Книпович Т.Н. К вопросу о торговых сношениях. С. 103). Видимо, Пантика-
пей основан в первой половине VI в. (во всяком случае, не позднее середины этого столетия): Dcinojf Chr.M. Pontos.
Sp.866-1175 (здесь Sp.l 119 с библиографией вопроса).
367RostovtzeffМ. Iranians. Р.42, 65; Danoff Chr.M. Pontos. Sp.l 158. Относительно своеобразия экономики Нижнего При-
кубанья и Восточного Приазовья (для нее характерно преобладание высокоразвитого плужного земледелия при
возделывании овса, ячменя и проса), которое можно было бы рассматривать как один из аргументов в пользу пред­
положения об этническом различии между обитателями этих областей и земель, более удаленных от побережья, см.:
Анфимов Н.В. Земледелие у меото-сарматских племен Прикубанья / / Материалы и исследования по археологии
СССР. № 23, 1951. С. 144-207.
368Насколько мне известно, лучший критический анализ античных свидетельств (часто неопределенных, а иногда и
противоречивых) об этнической ситуации к востоку от Меотиды дан в работе: Лаппо-Данилевский А. С. / / Материа­
лы по археологии России, издаваемые Императорской Археографическою комиссиею. № 13. СПб., 1894. С.96-111.
369За исключением Гелланика (V в. до н.э.) (fragm. 92), который выше синдов (которые здесь, как и в некоторых дру­
гих свидетельствах, не причисляются к меотам) помещает Менатеп Хкйвсп — “меотийских скифов” (Fragmenta his­
toricorum Graecorum. Т. 1 / Ed. Carl und Theodor Mueller. Paris, 1861. P.57).
370V.878-881 (Geographi Graeci min. T. 1. P.233).
371См., напр.: Лаппо-Данилевский A.C. (см. примеч. 368); Анфимов Н.В. К вопросу о населении Прикубанья в скифскую
эпоху; Крупнов Е.И. Древняя история Кабарды. М., 1957. С. 159.
8-295
114 Раздел III

кого предположения говорит по меньшей мере один этноним и, сверх того, один топоним -
название города.
Из меотских этнонимов не только la^apämi (возможно, название сарматского племени:
13.2), но и заведомо принадлежавшие к собственно меотам Topeami (или в других местах -
Торетси)372 демонстрируют типичный для североиранской этнонимии исход -ага/, -im i (ср.,
например: Zoppämi, Maoaayimi, Матикетси и т.д.), в котором, по всей вероятности, следует ви­
деть показатель мн. числа, до сих пор сохранившийся в осетинском373. Правда, морфологиче­
ская структура Торе(а)тси сама по себе еще не доказывает, что речь идет об иранских пришель­
цах или о народе, к моменту заимствования названия в греческий уже иранизованном. Име­
на с этим формантом носили, как известно, и народы, вряд ли говорившие на одном из иран­
ских языков — например: Quooayimi или соседи меотов Керкетси (если их отождествление с
черкесами соответствует действительности). Однако этих лингвистических данных вполне
достаточно для утверждения, что греки черпали свои сведения о названных народах у ирано­
язычных информантов.

13.4. С таким выводом согласуется и название важнейшего и заведомо древнейшего374гре­

ческого города в Северном Причерноморье: riavriKänaiov. Согласно Стефану Византийскому
(s.v.), он зовется так по реке Па\тк6тщр, под которой, по Аммиану Марцеллину (XII, 8, 3), на­
до подразумевать пролив, соединяющий Меотиду с Понтом375. navriKänrjq встречается и как
наименование одной из рек в районе Нижнего Днепра, не имеющей определенной локализа­
ции, возможно, притока последнего (впервые упоминается у Геродота: IV, 18 и далее неодно­
кратно)376. Этот гидроним В.И. Абаев истолковал как иранский композит со значением “рыб­
ный путь” (авест. panti- “путь” и кара- “рыба”). Напрашивается возражение: Авесте неизвес­
тен подобный словообразовательный тип (чуждый и индоевропейской традиции в целом), ко­
гда определяемый субстантив выступает в роли первой основы сложного слова377. Но убеди­
тельным аргументом в пользу толкования Абаева служит наличие аналогичных образований в
современном осетинском: don-guron “мельничная река” (река + мельница) и csefocag < *caeg-
fad “подкова” (кольцо + нога). Их относительная малочисленность и непродуктивность мо­
дели говорят, видимо, о том, что мы имеем дело с архаическим наследием скифской поры378.

372Например: Торедтсп (Strab. XI, 2, И); Topemfj дкро (Ptol. Geogr. V, 8, 4); Торётсп (Dionys. Perieg. V, 682 / / Geographi
Graeci min. T. 2. P.145).
373Список скифо-сарматских названий на -та/, из которого, впрочем, надо вычеркнуть несколько собственно грече­
ских образований, см.: Абаев В.И. Осетинский язык. С.218. О происхождении -та/ см.: Harmatta J. Iranian Tribes in
South Russia. P.6, 16.
374По сведениям Аммиана Марцеллина (Amm. Marc. XXII,, 8, 26) Пантикапей был как бы матерью милетских городов
на Боспоре.
375В.Д.Блаватский (Пантикапей: Очерки истории столицы Боспора. М., 1964. С. 19) полагает, что Стефан ошибочно
производил название от речки Малек-Чесма.
376Ингулец? ( Tomaschek Wilhelm/ / Real-Encyclopaedie. Bd.3, 1899. Sp.737); Конка? (WestbergFriedrich/ / Klio. Bd.6, 1906.
S.263). См. также: Neumann K. Hellenen. Bd.l. S.205.
377Duchesne-Guiilemin Jacques. Etudes de morphologie iranienne, I: Les composes de l’Avesta. Liege, 1936 (Bibliotheque de
la Faculte de Philosophie et Lettres de l’Universite de Liege. Fasc.74). Слишком искусственной выглядела бы попытка
усмотреть здесь аналогию с известным по языку Авесты типом сложных слов — бахуврихи вроде upas-pudra “с ре­
бенком во чреве” (Ibid. Р.174) и предположить: семантика “с рыбою на пути” не есть ли то же самое, что “рыбный
путь”?
378Абаев В.И. / / Studia in honorem D.Deöev. София, 1958. C.183-189. В пользу заимствования из иранского говорит со­
общение Страбона (XI, 2, 5), что скифы, поначалу вытеснившие киммерийцев из области Киммерийского Боспо­
ра, затем сами вынуждены были отступить перед греками, основавшими Пантикапей и другие здешние города. Не
исключено, что доля истины скрывается и в сообщении Стефана Византийского (впрочем, поданном в легендар­
ном контексте: s.v. navriKänaiov), будто земля под строительство города была уступлена скифским царем Агаэтом.
Мнение В.Д.Блаватского о киммерийском происхождении названия (Киммерийский вопрос. С. 13) не подтвержде­
но никакими лингвистическими аргументами.
 Следы исчезнувшего народа 115

13.5. Более того, интерпретация Абаева верифицируема и семантически. Дело в том, что
Керченский пролив был в античности, как можно думать, одним из мест наиболее интенсив­
ного рыболовства. Через него к нерестилищам в Меотиде и ее притоках проходили гигантские
косяки рыб, в том числе и осетровых, в то время пользовавшихся у гурманов еще большим
спросом, чем сейчас379. Один из рукавов кубанской дельты (ÄniKiTrjq, AvriKeirpq < *А\лакаитг)с;),
равно как и два восточных притока Меотиды по соседству (Большой и Малый PopßiTTiq) но­
сили в античности греческие названия, производные от обозначений осетра и камбалы380.
Осетр изображался на Пантикапейских монетах. Да и второй Па\ткопг]р в низовьях Днепра,
как и все южнорусские реки, должно быть, изобиловал рыбой. Таким образом, речь идет об
этимологии, столь основательно фундированной, что мы вправе использовать ее для наших
целей: греки, приступив к строительству городов у Керченского пролива, столкнулись здесь с
ираноязычным населением.
Думаю, что именно из языка этих аборигенов они заимствовали и названия Кубани и До­
на (если, конечно, не допускать, что им была так или иначе доступна более древняя географи­
ческая информация о северо-восточном Приазовье). Во-первых, по многим античным свиде­
тельствам Керченский пролив рассматривался, собственно, как устье Дона: Меотида в источ­
никах неизменно представляется озером, лиманом (Aipvri) и никогда — бухтой, заливом
(коАподУ81. Во-вторых, в древности главный рукав кубанской дельты изливался непосредст­
венно в Керченский пролив382, который оказывался тем самым так тесно связан с низовьями
обеих рек, что процесс усвоения греками информации об этих местах вряд ли резонно пред­
ставлять себе двухэтапным: сначала — о проливе, и лишь несколько спустя — о главных при­
токах Меотиды.
После всего сказанного приходится, очевидно, исключить возможность того, что имена
"Ynaviq и Tavaiq попали в греческий не ранее второй половины VIII в. до н.э. из языка остат­
ков неиранского населения.

13.6. Остается еще одна возможность. Что если г/Ynaviq и Tavaiq стали знакомы грекам еще
до скифского вторжения VIII в. до н.э., иначе говоря, в более архаичной, предположительно
совершенно иной этнической ситуации? Сильным аргументом здесь является название Кер­
ченского пролива KippepiKÖq Böonopoq “Боспор Киммерийский”383. Оно отсылает к имени на­
рода, который, по сведениям Геродота, и был вытеснен из Северного Причерноморья скифа­
ми и от которого (во всяком случае, под старым именем) в ту пору, когда положение дел дос­
таточно полно освещается античными памятниками, не сохранилось в этих местах даже ос­

379О рыболовстве, составлявшем одну из важнейших отраслей экономики боспорских городов, см.: Danqff Chr.M.
Pontos. Р.956-985 (с библиографией вопроса).
380Vasmer Мах / / Zeitschrift fuer slavische Philologie. Bd.l, 1925. S.25.
381Согласно Арриану (II в. до н.э.) и Periplus Ponti Euxini, N° 29 / / Geographi Graeci min. T. 1. P.394, Танаис выте­
кает из Меотийского озера (которое представлялось истоком?) и впадает в Эвксинский Понт. Указанное здесь
расстояние в 60 стадий между Пантикапеем и Танаисом (Ibid.) говорит о том, что под Танаисом имелся в виду
Керченский пролив (Neumann К. Hellenen. Bd.l. S.42). Псевдо-Скимн (И или I в. до н.э.) (Geographi Graeci min.
T. 1. P.232, v.871-873) контаминирует взаимопротиворечивые представления, утверждает, что Дон изливается
двойным устьем (подразумеваются, вероятно, два рукава) в Меотиду и Киммерийский Боспор. По Прокопию
(De bello Gothico, IV, 4), Танаис впадает в Меотиду. Но местное население именовало Танаисом и протоку из
Меотиды в Черное море. Аристотель предсказывал, что с дальнейшим осушением Меотиды Танаис в конце
концов станет впадать прямо в Понт (Aristot. Meteorol. 1, 14, § 29-31). И только у Константина Багрянородно­
го в X в. (De adm. imp. Сар. 42.73-75) читаем, что озеро Меотида по причине своих размеров всеми именуется
морем.
m Danoff Chr.M. Pontos. Sp.958. См., напр.: Tnaviq noxapöQ ö nspi Böcmopov töv Kippgpiov (Aristot. Hist. anim. V, 19).
383См. также у Страбона (XI, 2, 5): киммерийцы некогда господствовали на Боспоре, отчего он и получил название
Киммерийского.
116 Раздел III

татков384. Прочая топонимия, производная от имени киммерийцев, целиком и полностью

концентрируется по соседству с Керченским проливом — отчасти на востоке Крыма, отчасти
на Таманском полуострове385. Все это — дальнейшие, хотя и в разной степени важные доказа­
тельства того, что именно в здешних краях обитали некогда киммерийцы. Для греков назва­
ние “Боспор Киммерийский” успело стать настолько привычным, что даже выдержало кон­
куренцию с иранским гидронимом *Pantikapa-, употребительным здесь в эпоху колонизации.
К последнему они прибегли лишь в названии новооснованного города navriKänaiov, т.е. в слу­
чае, когда не были связаны традицией.

13.7. Подтверждение тому, что носителями языка X, следы которого обнаружены нами,
были именно киммерийцы, можно найти, если внимательнее присмотреться к самому имени
этого народа386. Греки столкнулись с киммерийцами сравнительно поздно, и греч. /С/ццер/о/387,
впервые упомянутое в Одиссее (X, 14) и у лирика Каллина Эфесского (ок. 640 г. до н.э.), ци­
тируемого Страбоном (XIV, 1, 40), дает нам форму этнонима на К-. Еще одним свидетельст­
вом формы на К- является, возможно, Коцарпаш цеуа cpuÄov “многочисленное племя кама-
ритаев”, которое, вместе с иберами, помещено Дионисием Периегетом (v. 700) (вероятно, II
в. н.э.) между Каспийским и Черным морями и у которого якобы нашел себе убежище изгнан­
ный из Индии бог Вакх. Неизбежно возникает вопрос, какая часть киммерийцев скрывается
под этим именем: та ли, что не стала переселяться к Меотиде, уцелевшая ли после изгнания

384О киммерийцах близ Меотиды не упоминают ни надписи, ни даже самым наилучшим образом информированные
о тогдашних обстоятельствах античные авторы. Думается, что народ, известный Гомеру, Геродоту и другим писате­
лям, привлек бы к себе внимание, если бы он сохранился где-нибудь под своим традиционным именем. Сведения
о киммерийцах к западу от Боспора Киммерийского и по ту сторону Дона, содержащиеся в описании мира Диони­
сия Периегета (вероятно, II в. н.э.) (Geographi Graeci min. Т. 2. R i l l , 145, v.167, 681) (объясняются наличием здесь
“киммерийской” топонимии или, во всяком случае — компилятивным характером сочинения, в которое могли
быть включены данные, бывшие к моменту написания его давно уже устаревшими. Когда Плиний Старший (I в.
н.э.) (Nat. hist. VI, 35) говорит о Cimmerii по ту сторону легендарных Рипейских гор (рядом с амазонками и т.п.), а
Помпоний Мела (I, 13) помещает их super Amazonas et Hyperboreos, оба автора только пересказывают туманные пред­
ставления об одном из краев известного мира, которые, конечно же, не имеют никакого значения для нашей проб­
лемы.
385Речь при этом идет отчасти о древних названиях киммерийской эпохи (например: KippepiKöq Böcmopoq и, очевидно,
Порврфа Kippepia; xcbpa ouvopa Kippepiq (Herod. IV, 12); KippSpiov äKpov (Ptolem. Geogr. V, 8, 2); öpoq Kippipiov (Strabon.
VII, 4, 3), а отчасти о позднейших реминисценциях на их основе: Kippepiq или Kippeptia) на Таманском полуострове,
по известию Псевдо-Скимна (II или I в. до н.э.), был основан уже боспорскими тиранами (Geographi Graeci min. Т.
1. Р.233, v.896-898).
386На параллелизме между Tövaiq и Kippipioi как формами с передвинутым согласным обратил внимание Я.Розвадов-
ский (Rozwadowski J. Don-Tanais. S.143).
387У Ликофрона Халкидского (IV в. до н.э.) — Kippepoq и множ. ч. (Alexandr. V, 695, 1427). Небесспорна связь с грече­
ским словом (не засвидетельствованным в живом речевом обиходе) со значением “туман, мрак” (Hesych. и Etymol.
М. s.v.: ivioi 6i Keppepiouq Kippepov yäp Äiyouoi ti)v öpixÄqv), для которого имеется среди прочих и хеттское соответст­
вие: kammara- “дым, облако” (возможно, также “тень, темнота”) (Neumann Guenter. Untersuchungen zum
Weiterlebendes hethitischen und luwischen Sprachguts in hellenistischer und roemischer Zeit. Wiesbaden, 1961. S.31).
К.Нойманн (Neumann K. Hellenen. Bd.l. S.l 15) видел в Ksppepoq вышедшее со временем из употребления греческое
слово, значение которого могло вызвать свойственное Гомеру представление о вечном тумане, окутывающем стра­
ну киммерийцев. Иногда говорят о вероятном заимствовании из какого-либо анатолийского языка в греческие ма-
лоазийские говоры (ок. VIII в. до н.э.), которое затем превратилось в наименование мифического народа; с этим по­
следним позднее идентифицировали киммерийских завоевателей VII в., которые сами себя могли называть якобы
совершенно иначе {Heubeck Alfred / / Hermes. Bd.91, 1963. S.490-492). Такое предположение явно неверно ввиду на­
личия древневосточных вариантов этнонима Kippipioi {Nylander Carl/ / Ibid 93 (1965). S. 131). Греч. Kippipioi является,
по всей видимости, не более чем народно-этимологическим искажением в ряду других подобных, вроде Kepßipiot,
Xetpipia {Lehmann-Haupt C.F. / / Real-Encyclopaedie. B d .ll, 1921. Sp.426), для которых мотив налицо. Поэтому пред­
положение, будто греческая традиция о киммерийцах имеет в виду мифический северный народ (с собственно гре­
ческим названием), а не реальный исторический, едва ли соответствует действительности. В этимологии, в силу ко­
торой К- в греческой форме этнонима оказывается первичным, a G- древневосточной традиции — вторичным
{Kothe Heinz. Herkunft. S.28), на мой взгляд, больше фантазии, чем реального содержания.
 Следы исчезнувшего народа 117

из Северного Причерноморья или же оказавшаяся во внутренних районах Кавказа впбследст-

вии, уже побывав в Малой Азии?388

13.8. Все упоминания имени киммерийцев в языках народов Закавказья и Ближнего Вос­
тока выказывают, напротив, начальный G-389390.Формы этого типа встречаются уже в конце VIII
в. до н.э. в ассир. GämirraQ), Gamim™. Они позже засвидетельствованы в европ. Gomer. От это­
го корня происходят также арм. Gamirk' “Каппадокия” и груз. Gimir, Gmiri “имя мифического
богатыря”, а также “герой, исполин”391. Как объяснить разницу между G- и К- в древневосточ­
ных и греческих формах? Недавно в книге одного из специалистов по Древнему Востоку я
прочел, что первыми, кто вступил в соприкосновение со вторгшимися в Переднюю Азию
киммерийцами, были лидийцы. Именно свойственная лидийскому артикуляция и вызвала
якобы субституцию начального <7- через К-, которую затем позаимствовали греки, обитавшие
западнее392.
Если бы автор был знаком с моими соображениями, высказанными уже в 1973 г., то ему
было бы известно, что греки знали о киммерийцах много раньше. Ведь морское сообщение с
Северным Причерноморьем существовало с глубокой древности — во всяком случае задолго
до того, как скифы вытеснили киммерийцев в Переднюю Азию. Поэтому совершенно неве­
роятно, чтобы первые сведения о киммерийцах греки почерпнули лишь после 700 г. до н.э. от
малоазийских лидийцев. Предположение о лидийском посредничестве неубедительно и с фи­
лологической точки зрения. Один из лидийских царей носил, как известно, имя Гиг. Трудно
поверить, что в языке народа, от которого греки услышали это имя, G- заменялся на К-\
Нет оснований и для обратного предположения — что начинавшийся с К- этноним стал
известен на Ближнем Востоке еще во времена пребывания киммерийцев в Приазовье благо­
даря какому-то языку, для которого было характерно заимствование к- через g-. При любых
модификациях схема, предполагающая фонетическую субституцию к- через g- или наоборот —
g- через к- в гипотетическом языке-посреднике, заводит в тупик. Убедительное решение вопро­
са возможно и здесь лишь при допущении о передвижении согласных в самом киммерийском.
Формы на G- были заимствованы до этого передвижения, а варианты с К— после него. Формы
с <7- отражают более древнее языковое состояние с еще непередвинутыми звонкими или, во

388О Kippöpioi: Ельницкий Л.А. Киммерийцы. С.25.

389Обзор форм см. в работе: Ivantchik АЛ. Les Cimmeriens au Proche-Orient. Fribourg; Goettingen, 1993. S. 127-157 (Orbis
Biblicus et Orientalis. T.127).
390Впервые упоминается в форме Ga-me-ra-a-a “киммериец” в одном ассирийском разведывательном донесении (не
позднее 714 г. до н.э.) (Pinches T.G. //Journal of the Royal Asiatic Society o f Great Britain and Ireland. 1913. P.609); автор
считает возможным, кроме того, вариант Gamru, casus constructus Gamir. Прочие свидетельства см.: Assurbanipal und
die letzten assyrischen Koenige bis zum Untergang Niniweh’s / Bearb. Maximilian Streck. T. 3: Register. Leipzig, 1916. S.784.
За клинописной графикой, кажется, можно действительно предполагать произношение G-, а не К -, поскольку в это
время “g и к по большей части недвусмысленно разделялись” (Soden Wolfram von. Grundriss der ald idischen
Grammatik. Rom, 1952. № 28 (b). Analecta Orientalia. T. 33), а кроме того, чтение с G- подтверждается древнееврей­
ским вариантом этнонима (в древнееврейском смешение G- и К- невозможно).
391Библейское Гомер см.: Быт 10, 2; Иез 38, 6; см. также Zimri (Иер 25, 25), если здесь действительно имеет место оши­
бочное прочтение вместо *Gimri (см. напр.: Condamin Albert. Le Livre de Jeremie: Traduction et commentaire. Paris, 1920.
P.194. К арм. Gamirk'си. ниже: 16.2. К груз. Gimir, Gmiri см.: Tomaschek Wilhelm / / Sitzungsberichte der Akademie der
Wissenschaften zu Wien. Phil-histor. Kl. Bd.116, 1888. S.778; Капанцян Гр. Историко-лингвистические работы. С. 151,
где в качестве параллели привлекается арм. ska “гигант, колосс” (от названия саков). Согласно В.И.Абаеву (Исто­
рико-этимологический словарь. Т. 1. С.530), осет. goymiry/gumeri, gaemeri “великан” заимствовано из груз, gmiri. П о­
стулируемая В.И.Абаевым и некоторыми другими исследователями связь с церк.-слав. коумиръ “идол”, по мнению
М.Фасмера (Словарь. Т. 2. С.416), сомнительна. Ср. обо всем этом суждение Я.Гримма (Grimm Jacob. Deutsche
Mythologie. Volksausgabe. Wien; Leipzig, 1939. S.323): “враждебные воинственные соседи превращались в народной
фантазии в нечеловеческих великанов, тогда как более слабые и покоренные низводились до карликов” (здесь же,
S.320-323, германский и славянский сравнительный материал).
392Ivantchik А. I. Cimmeriens. Loc. cit. Я нахожу весьма убедительными соображения автора о вокализме этнонима, в си­
лу которых в первом слоге киммерийского оригинала следует предполагать /'.
118 Раздел III

всяком случае, с еще сохранявшейся оппозицией глухих и звонких. Устойчивость этой древ­
ней формы предполагает, что киммерийцы, когда примерно в конце VIII в. до н.э. они
вторглись в Переднюю Азию, представлялись здесь не безвестными пришельцами, за ко­
торыми закрепилось бы в таком случае их актуальное на тот момент самоназвание, а народом,
для которого уже существовало давно устоявшееся имя — а это заставляет думать о длитель­
ной эпохе непрерывных контактов.

13.9. Вернемся к греческой топонимии Северного Причерноморья. К ее доскифским ком­

понентам относится, очевидно, и Maiconq — название Азовского моря, впервые упомянутое у
Эсхила (Прометей, v. 418) и Геродота (I, 104 и далее часто), причем у последнего в различных
списках представлен и вариант Maifjnq (в IV, 3 он дается всеми рукописями). М. Фасмер видел
здесь иран. *Mäyavaiti — существительное жен. рода, производное от mäyavant- “место, где
происходит спаривание”393. Несмотря на наличие нерестилищ в устьях притоков Меотиды, та­
кое толкование не выглядит семантически гладким. Если же допустить, что перед нами
образование на -vant- от другого корня — mäya “радость, счастье, благословение”, то все рав­
но полученное слово “благословенная, приносящая счастье” мало подходило бы для названия
водоема, сколь бы ни были обитатели прибрежий счастливы его рыбообилием. Кроме того, в
Tävaiv norapov t ö v Mairjrrjvy Геродота (IV, 45) и в этнониме Maifjrai, Мсиотси у нас есть соответ­
ствие муж. рода Maifjnq, Maiconq, которые ни морфологически, ни семантически не возводи­
мы к иранскому оригиналу, явно содержа вполне греческие форманты. Конечно, Maifjnq мог­
ло быть и народно-этимологическим перетолкованием по образцу греческих прилагательных,
что объясняло бы наличие форм муж. рода. Но это было бы уже слишком искусственной ин­
терпретацией. Не проходит, наконец, и другой способ спасти заколебавшуюся иранскую
деривацию Maifjnq: усматривать в Maiconq более позднюю иранскую форму (с -ö- < -ava-), то­
гда как MaifjTiq < *Maiäanq < *MaiäFaTiq Геродота квалифицировать как более древнее фонети­
ческое состояние гидронима. У нас нет недостатка в морфологических аналогиях, где иони­
ческому -ij- также противостоит -со- в других диалектах (например, в аттическом): OeoaaÄifjTiq,
lanaifjnq, MaooaÄifjTaiHjxp. наряду с GeaaaAicdnq, lanaiconq, МаоааАкдтаР94. Более того, Плиний
прямо утверждает (Nat. hist. VI, 7), что скифы именовали Азовское море Temarunda, что никак
не связано с греческим его названием395.

13.10. Итак, надо признать, что Maifjnq, Maiconq не иранское образование, а греческое
прилагательное, производное от топонима неизвестного происхождения. Мысленно к нему
следует добавить Alpvri “озеро”, что мы и в самом деле неоднократно встречаем в источниках,
например — в древнейшем упоминании Maiconq у Эсхила (Прометей, v. 418). В принципе
прилагательные на -irj-njq, -icoTrjq (муж. род) или -ifjnq, -iconq (жен. род) суть производные от
апеллятивов или имен собственных на ча (или, при -сир-, -сисо---- на -a/a): crrpancbnriq — от
отрапа, IraAiGmiq — от 7raAia, ÄpnpaKicbnr\q — от Ацпрама, noTeiöairjujq, flooeiöcovirjnriq (Herod. I,
167) — от Потешаю, üooeiöcovia396. Это позволяет восстановить *МаТа (предположительно — на­
звание области) как наиболее вероятную исходную форму. В исторические времена это назва­

393Фасмер М. Словарь. Т. 1. С.63. Значение авестийского mayavant- сугубо гипотетично, так как это слово засвидетель­
ствовано только однажды — причем в контексте, который не позволяет делать никаких однозначных выводов о се­
мантике (Bartholomae Christian. Altiranisches Woerterbuch. Strassburg, 1905. Sp.l 168).
394Dittenberger Wilhelm / / Hermes. Bd.41, 1906. S.181-187.
395 Temarunda (варианты: Temarinda, Temerinda, Tamarida) до сих пор не имеет четкого истолкования. Остается шаткой
этимология И.Маркварта: др.- иран. *tamah-ra-vant- от авест. temah- “темнота” {Marquart J. / / Keleti Szemle. Т. 11,
1910. S.10). Сам Плиний дает следующее толкование: quo significant matrem maris, но оно возникло, вероятно, вслед­
ствие ошибочного перенесения на Temarunda обозначения Меотиды как “матери моря”. Это обозначение впервые
встречается у Геродота (IV, 86) и объясняется сильным течением из Азовского в Черное море.
396Dittenberger W. (см. примеч. 394).
 Следы исчезнувшего народа 119

ние уже было забыто греками (что говорит о древности заимствования), как видно из сужде­
ния Псевдо-Скимна (II или I в. до н.э.), едва ли основательного, будто Меотида называется
так по имени меотов (v. 865 и след.)397. Нелишне было бы задаться вопросом, а не является ли
сходство между хоронимом Aia и именем тамошнего правителя Щтрр, которые донесены до
нас сказанием об аргонавтах (возникшим, без сомнения, в доскифскую эпоху), с
реконструированным *МаТа и фактически засвидетельствованным MainnjQ чем-то большим,
нежели только случайной рифмой?398

13.11. Необходимо принять во внимание еще один случай, хотя, по состоянию источников,
его нельзя считать твердо засвидетельствованным. Геродот (ГУ, 123) перечисляет четыре
притока Меотиды, которые все берут начало далеко на севере в стране фиссагетов: Aükoq,
Vapoq, Tävaiq, ZüpyiQ. Что касается ZüpyiQ, то речь, видимо, идет о неточном повторе уже из­
ложенных сведений (ГУ, 57), где Тру/g выступает в роли притока Танаиса; имеется в виду яв­
но Донец. Правильным чтением является, наверное, Тру/g, тогда как в случае с ZüpyiQ
напрашивается предположение об описке, вызванной конечным -д предыдущего слова399.
Проблемы, связанные с Vapoq, уже обсуждались (8.40-8.44). В отношении Aükoq выбор сво­
дится к двум идентификациям:
а. Это — Кальмиус, впадающий в Азовское море с севера, приблизительно в ста кило­
метрах западнее Таганрога. Именно с Кальмиусом можно связать еще одно упоминание Aükoq
(единственное, помимо Геродота) — у Птолемея (Geogr. III, 5, 13)400. Если так, то Геродот “про­
извел” второразрядную реку длиной всего в 236 км и не игравшую особой роли в судоходстве
(она и в античное время наверняка имела лишь местное значение) в ранг крупных рек, таких
как Дон (1970 км), Донец (1050 км) и Оарос, который также изображен рекой изрядной.
б. Сообщение Геродота (ГУ, 123), что Aükoq принадлежит к числу “больших рек”, текущих
с далекого севера, достоверно. Птолемей же (или его осведомитель), в поисках для него мес­
та на карте, не нашел ничего лучшего, чем отождествить его с одной из “малых рек”.
397Geographi Graeci min. Т. 1. P.232. Аналогично: Plin. Nat. hist. IV, 12, 26; Anonymus periplus Ponti Euxini / / Geographi
Graeci min. T. 1. P.412.35. Следует учитывать и форму Mcutcu, которая встречается в надписях вместо литературного
варианта Maifjmi, Maiömi (Inscriptiones antiquae orae septentrionalis Ponti Euxini Graecae et Latinae / Ed. B.Latyschev.
Vol.II: Inscriptiones Regni Bosporani Graecae et Latinae. SPb., 1890.s.v.). Очевидно, она представляет собой позднейшее
уподобление этнонимам на -Trai, часто встречающимся и в Северном Причерноморье; см., напр., названия таких
варварских племен как ТирТтсп (Herod. IV, 51) от Tuprjq “Днестр”, BopuoQevevrai (Ibid. IV, 17) от BopuaOivpq “Днепр”,
Tovahai от Tävaiq “Д он” (Жебелев С.А. Северное Причерноморье. С.201; Kotsevalov Andriv. / / Annals o f the Ukrainian
Academy of Arts and Sciences in the United States. Vol.7, 1958. P. 1523-1529). Так как, с одной стороны, из приведенных
примеров видно, что местные образования на -Ттсп не восходят к названиям на -ia (Dittenberger Wilhelm / / Hermes.
Bd.41, 1906. S.187), а с другой стороны, — свидетельства об итацизме весьма древни, то факты можно толковать как
указание на то, что в языке, превратившем Мащтси в Mahai, уже не было формы *МаТа — иначе она служила бы пре­
пятствием для такого превращения. Впрочем, есть такие случаи (хотя и немногочисленные), когда вторичные об­
разования на -Trat возникали несмотря на то, что исходное слово с основой на -а оставалось употребительным (Ibid.
S.188).
398После того как Aia было истолковано как мифическая солнечная страна на востоке (Lesky Albin. Aia / / Wiener
Studien. Bd.63, 1948. S.22-68), которая лишь впоследствии, с прогрессом милетской колонизации, была отождест­
влена с Колхидой; после того как, далее, само название в той же работе было поставлено в связь с диалектальным
греч. aia “мать, тетка”, возможно, также “сестра, кормилица” (с первоначальным значением, видимо, “мать, нянь­
ка”) (все это на основе представления о “матушке-земле”) — возникает подозрение, не является ли и *МаТа тоже
сказочной страной с аналогичным названием (ср. греч. раТа “матушка [как обращение к пожилой женщине], кор­
милица”), которую затем поместили на том же далеком и новом для греков побережье, что и Aia. При этом надо
признать, что и в том, и в другом случае мысль о возникшей лишь впоследствии конкретной географической при­
вязке есть не более, чем чистая гипотеза. Оба наименования могли быть заимствованы греками и из других язы­
ков; их неоднозначная форма и неизвестное этническое происхождение оставляют мало надежды на убедительную
этимологию.
399Не были ли Oupyoi — племя, помещаемое Страбоном (VII, 3,17) между Дунаем и Днепром, к северу от царских кур­
ганов (Harmatta J. / / Etudes slaves et roumaines. T. 2, 1949. R13), названы так по имени Донца, на берегах которого
они, возможно, прежде кочевали?
400Neumann К. Hellenen. Bd.l. S.540; Reichhardt С. Landeskunde. S.60. Anm.6; Браун Ф. Разыскания. Т. 1. С.239.
120 Раздел III

13.12. В пользу варианта а. можно выдвинуть тот аргумент, что Птолемей, который в дан­
ном случае пользовался, конечно же, данными Марина Тирского, был значительно лучше ос­
ведомлен о землях, прилегающих к Меотиде, чем Геродот, явно не заходивший так далеко на
восток. Кроме того, обе “больших реки”, текущих в этих местах ссевера, уже названы Геродо­
том: это — Дон и Донец. Однако есть доводы и в пользу варианта б. Насколько мне известно,
сведения Геродота о величине рек в целом оказываются вполне надежными. Подобный слу­
чай повышения “ранга” реки до роли гидрографической доминанты должен бы быть исклю­
чением даже для тех областей, о которых “отцу истории” мало что было известно. И еще один
момент: вариант б. допускает лингвистическое решение вопроса, на которое провоцирует сам
Геродот, говоря, что информация о Донце дошла до него по двум различным каналам, причем
даже названия рек звучали совершенно несходно — именно это (при невозможности прове­
рить данные на месте) и помешало историку догадаться о тождестве обоих. Такая гипотеза ка­
жется мне более убедительной, чем предположение о повышении “ранга”, потому что может
опереться на надежно установленные аналогии. Так, Иордан считал Danaster и Typas
“Днестр”, а Равеннский аноним — Danapris и Oristhenis “Днепр” двумя различными реками
(8.6), Константин же Багрянородный видел в Koußou, Koucpiq и Воуои “Южный Буг“ даже три.

13.13. Тру/с отражает, вероятно, скиф. *Vurgi- или *Urgi-, в основе которого лежит древне-
северопонтийское * Wulgi- или * Ulgi- < * Wjg-. В предположении / > ul (как то имело место, на­
пример, в различных языках Юго-Восточной Европы) здесь можно было бы усматривать об­
разование с корнем инд.-европ. *uelg- “влажный”. В таком случае этимологически родствен­
ным оказались бы гидронимы VAyovoq, приток Алиакмона в Македонии (по Вл. Георгиеву, <
инд.-европ. * Wolgano-), равно как у славян — польск. Wilga и др. (8.53)401. Тогда в Тру/р логич­
но видеть более позднее (эпохи после скифского вторжения) греческое заимствование, в кото­
ром, наверное, отразились новые представления о внутренних районах континента, сложив­
шиеся после образования колоний благодаря pix подключению к волго-донскому пути. Наря­
ду с ними, видимо, продолжали жить и остатки прежних знаний, корнями уходящих в эпоху
контактов греков с киммерийцами, сделавшихся, однако, вследствие их несоответствия раз­
двинувшемуся горизонту как бы “бесхозными”, привязываясь то к одному, то к другому мес­
ту. Именно одним из таких реликтов и является наш Ликос;. От * Wulki- либо * Ulki-, которое
должно было возникнуть на почве киммерийского при заимствовании древнесеверопонтий-
ского * Wulgi- либо * Ulgi- (12.4), до родного для греков *wluko- > Аико- “волк” — всего лишь ма­
ленький шажок. Чтобы сделать его, не приходится даже прибегать к предположению, что в
том языке, который бытовал в бассейне Донца наряду с киммерийским (14.4) (если в нем, как
в дакском и фракийском, развились ки и /), волк назывался *wulko- или *ulko- (алб. ulk).

13.14. Такое предположение находит себе подтверждение в памятнике, который до сих пор
не привлекался для решения вопроса о древнем названии Донца. В древнескандинавской са­
ге Heidrekssaga (или иначе — Hervararsaga) излагается то в прозе, то стихами один из сюжетов
германского героического эпоса — так называемая “Битва с гуннами”, который является по­
этическим переложением воспоминаний о событиях той эпохи, когда готы господствовали на
юге России. Топонимия саги концентрирует на “пятачке” эпического действия названия рек,
гор и мест, в действительности широко рассеянных по обширному пространству, которое ох­
ватывал географический кругозор южнорусских готов. Как повествуется в одном из прозаиче­
ских фрагментов саги, схватка происходила (наряду с другими местами) ä Dünheidi i
DingiodQlom “на Дунайских лугах в долине Динга”. Этой локализации в 28-й строфе соответ­
ствует (как ответ на вопрос, где гунны хотели бы сразиться): Вудг ес убг at Dilgio (в рукописях

401 Георгиев Владимир. Тракийският език. София, 1957. С.69.

 Следы исчезнувшего народа 121

также: Dylgiu, Dyngiu) ос ä Dünheiöi orrosto, undir JassarfiQllum “у Дильга, на Дунайских лугах,
под Ясскими горами” (в последних, вероятнее всего, надо видеть Урал402). Топонимия “Песни
о битве с гуннами” повсеместно производит впечатление весьма архаической, сохранившей­
ся в составе консервативных поэтических формул. Это дает право допустить, что и Dilg, Dylg
является частью древнего наследия. Мое предположение состоит в том, что восходящая к
преданиям южнорусских готов “Песня о битве с гуннами” (видимо, древнейшее из герман­
ских героических сказаний, следы которого дошли до нас) сохранила гот. *at Wulgdalam или
*at Uldalam “ в долине Донца”, в то время как at DanparstQdum “в местах у Данпа” в этом же
древнескандинавском памятнике — это перетолкование гот. *at Danaprastadam “на берегах
Днепра”. В две поэтические формулы st *Ylgio и at*YlgiadQlom вкралось непервобытное D, по­
тому что звуковое сходство с al dylgio “в бой”, часто употребляемой формулой поэзии, запута­
ло слушателей, писцов и даже некоторых ученых403*.

13.15. Не слишком ли гипотетичен результат после столь продолжительной цепи умозак­

лючений? Возможно, и так — и, тем не менее, его следует принять во внимание, поскольку он
существует не сам по себе (в таком случае о нем следовало бы немедленно забыть), а в “связ­
ке” с интерпретацией четырех других гидронимов. К тому же и сама эта пятерка названий от­
нюдь не является произвольной подборкой из какой-то более обширной группы — подборкой
именно тех имен, которые согласуются с выдвинутой теорией, а охватывает все гидрони­
мы,которые могут в первую очередь претендовать на роль ранних заимствований (что и еще
одно, шестое, название — Р а “Волга” (8.45-8.46) проникло в греческий еще в киммерийское
время, допустимо, хотя вряд ли доказуемо). И если, постулируя вторичное заимствование на­
звания Донца после скифского нашествия, мы предполагаем те или иные его отличия от про­
чих четырех гидронимов, то исторически это только естественно. Традиционная информация
о водных объектах, которые были доступны непосредственно из Черного моря, “базовой зо­
ны” для всех сведений греков об интересующем нас ареале, имела больше шансов уцелеть в
бурях истории, чем какие бы то ни было знания о внутренних областях. Неудивительно и то,
что именно в названии Ликос; все же сохранился пережиток прежних ориентиров во внутрен­
них районах материка — ведь Донец был главным притоком (устье которого, к тому же, рас­
полагалось не так уж далеко от морского побережья) важнейшей водной магистрали региона
и потому находился, сравнительно с другими внутренними районами, в более выгодном по­
ложении, способствовавшем сохранению знаний о нем.

13.16. Итак, похоже, что, говоря об истории названий Tavaiq и ~Ynaviq, их следует рассма­
тривать вместе с двумя другими: KippepiKdc; Böonopoq и MoifjTiq. Более того, вполне возможно,
что пятым к этой группе относится и Aükoq. Э то значит, что имена всех четырех водных объ­
ектов, исключительно важных для ориентации мореплавателей на северо-востоке Понта,
были на слуху у эгейских торговцев еще до появления здесь скифов. Вероятно, то же можно
сказать и о Донце, о котором они должны были узнать, как только начали знакомиться с те­
чением Дона. Скорее всего эти четыре или даже пять гидронимов суть результат контактов с
киммерийцами.

13.17. Ограничимся лишь общими упоминаниями о некоторых других данных разного ро­
да, подтверждающих выдвинутый тезис о древности связей между Средиземноморьем и Мео-

402Edda: Die Lieder des Codex Regius nebst verwandten Denkmaelem / Hg. Gustav Neckel. Bd.l. Heidelberg, 1924-4. S.309
(Germanische Bibliothek. Bd.9). В рукописной традиции at Dylgio и т.п. было отчасти перетолковано как dylgiu “к бит­
ве”; так понимает строфу, напр.: Tolkien Christophen The Saga o f King Heidrek the Wise. London, 1960. R54.
403Об истолковании имен в “Песни о битве с гуннами” см. мои работы: Schramm G. Horizonte; Idem. Neues Licht.
S.214-219 (критика в адрес О.Прицака).
122 Раздел III

тидой, которые оказываются значительно старше, чем греческие города Северного Причер­
номорья404. По археологическим данным, здесь, и особенно в Подонье, импорта греческих
предметов роскоши проникают даже много далее в глубь материка уже во времена, когда из
греческих колоний в Северном Причерноморье существовало лишь поселение на острове Бе-
резань близ устья Днепра (более архаичных контактов мы не касаемся405). Хотя на этом осно­
вании и нельзя ничего утверждать относительно периода до скифского нашествия, тем не ме­
нее, ясно, что связи возникают раньше, чем греческие города. Подтверждением тому и эпос
об аримаспах Аристея Проконесского (примерно кон. VII в. до н.э. или даже ранее), извест­
ный по выдержкам из него у Геродота (III, 116; особенно IV, 23; IV, 27), где находим важные
сведения о караванном пути по меньшей мере до Уральских гор, началом которого служил,
несомненно, Дон406.

13.18. В еще более седую древность уводит нас другое известие, хотя оно и встречается
впервые лишь у Плиния Старшего (I в. н.э.) (Nat. hist. VI, 20). Согласно Плинию, в устье Та-
наиса до экспансии Пантикапея обитали поначалу карийцы, а затем выходцы из Клазомен
и меонцы, т.е. представители малоазийского народа неподалеку от этого ионийского горо­
да. Что эти данные правдоподобны, видно из сообщения Страбона (XI, 2) о “клазоменских
заставах” (построенных явно для охраны рыболовства) на Таманском полуострове, где
опять-таки находят керамику, современную первоначальной греческой колонизации и об­
наруживающую признаки клазоменского стиля в его, очевидно, местной колониальной мо­
дификации407. Поэтому есть основания доверять и сообщению о карийцах в устье Дона —
тем более, что имеются и другие признаки, свидетельствующие: ионийские греки подклю­
чились к системе морских коммуникаций, созданной ранее карийцами, которых они посте­
пенно оттеснили в глубь Малой Азии408. Поскольку доминация карийского мореплавания
приходится на эпоху, предшествовавшую расцвету греческих городов в Ионии, то информа­
ция Плиния относится, надо полагать, ко временам до скифского вторжения. Полной дос­
товерности в наших знаниях о древности ожидать не приходится, но как возможность мы
обязаны учитывать, что интересующие нас гидронимы могли стать известны грекам через
посредство карийцев.

13.19. Наконец, следовало бы поискать следов древних контактов с дальними странами на

северо-востоке в греческих мифах и преданиях 409. Недаром же Прометей прикован именно на
Кавказе, Ифигению судьба забрасывает именно в Тавриду, а Одиссея — “к народу и граду му­
жей киммерийских” в некоем покрытом туманами краю на берегах Океана (Odyss. XI, 13-15),
тогда как Ио, по пророчеству в Эсхиловом “Прометее” (v. 707-805), обречена в своих скитани­
ях дойти до Киммерийского Боспора, Меотиды и аримаспов. Особенный интерес в занимаю­
щей нас связи представляет эпос об аргонавтах410, хотя многие вопросы здесь остаются без от­
вета. Может быть, эпос хранит остатки географической информации значительно большего

m Danoff Chr.M. Pontos. Sp. 1054.

т Книпович Т.Н. К вопросу о торговых сношениях. С. 106.
406Bolton J.D.P. Aristeas; иначе: von der Muehl Peter. Die Kimmerier der Odyssee und Theopomp / / Museum Helveticum.
Bd.16, 1959. S.150 (здесь и библиография), где считается, что Аримаспея сочинена только в VI в. до н.э.
407Книпович Т.Н. Ионийская ваза с Таманского полуострова и клазоменский стиль в памятниках греческих поселе­
ний северного побережья Черного моря / / Изв. Российской Академии истории материальной культуры. Т. 5. 1927.
С.85-101.
m Bilabel Friedrich. Die ionische Kolonisation: Untersuchungen ueber die Gruendungen der Ionier, deren staatliche und kul­
tische Organisation und Beziehungen zu den Mutterstaedten. Leipzig, 1920. S.60-63 (Philologus. Suppl.-Bd.14. H .l); Zgusta
L. Personennamen griechischer Staedte. S.13; Danojf Chr.M. Pontos. Sp.1052.
409См., напр.: Блаватский B.A. Киммерийский вопрос. С. 11.
ш Danojf Chr.M. Pontos. Sp.953, 1047; Bacon Janet Ruth. The Voyage of the Argonauts. London, 1925; Berard Jean. La coloni-
sation grecque de 1’Italie meridionale et de la Sicile dans 1’antiquite. Paris, 1941. P.386-389.
 Следы исчезнувшего народа 123

размаха, какую мы вправе предполагать у микенских греков и которая пережила столетия, но

“ужавшись” в рамки более тесного горизонта позднейшего времени? Это значило бы, что из
упоминания тех или иных мест в том или ином эпосе еще нельзя делать выводов о масштабах
географической информированности (включавшей и оба наши речные названия) носителей
эпоса411. А разве не могли, скажем, в сюжетную канву сказания об аргонавтах со временем
быть вплетены более поздние сведения о дальних странах? На такие подозрения наводит, на­
пример, уводящее удивительно далеко на северо-восток сообщение Диодора Сицилийского
(IV, 56) (ссылающегося здесь на Тимея и др.), будто аргонавты поднялись вверх по Танаису и
через волок проникли в соседнюю реку, которая вывела их в океан (9.3 и след.)412, или многие
детали при описании плавания вдоль восточного берега Понта к киммерийцам в орфической
Аргонавтике413.

13.20. Сколь бы много ни оставалось тут скрыто от нашего взора, одно все же бесспорно:
исторические заключения, которые напрашиваются в виду изложенных нами лингвистиче­
ских данных, находят себе достаточно подтверждений и в других видах источников, хотя до­
казательность их — или, если угодно, степень достоверности — неодинакова. Таким образом,
мы имеем право сформулировать
Тезис 3. Язык X — это язык киммерийцев. Этот народ, пребывая еще в местах своего оби­
тания в Приазовье, до своего вытеснения оттуда скифами в VIII в. до н.э., оказался вовле­
чен в систему дальних коммуникаций, основанную ионийскими греками доколонизацион-
ного периода (а возможно, и негреческими насельниками западного побережья Малой
Азии).

Г. Размах и структура киммерийского господства в Северном Причерноморье

14.1. В античное время "Ynaviq именовалась не только Кубань, но и Южный Буг (8.13-8.17).
Правомерно ли на основе киммерийской формы названия последнего делать вывод о том, что
киммерийцы некогда обитали на его берегах?
Разговор на тему о пределах территории, на которой доминировали киммерийцы, до сих
пор велся только археологами414. Распространено мнение, что киммерийцы (местами, воз­
можно, лишь как господствующий этнос наряду с другими) в свое время являлись хозяевами
обширных пространств вдоль северного побережья Черного моря. Оно опирается на слова Ге­
родота (IV, 11), что страна скифов когда-то принадлежала киммерийцам и что киммерийские
вожди, павшие в междоусобной схватке при приближении скифов, похоронены якобы на
Днестре, т.е. много западнее той Меотиды, куда ведут нас, пожалуй, все без исключения про­
чие письменные источники о северопонтийских киммерийцах. Кроме того, указывалось и на

4,1 Boardman John. The Greeks Overseas. L., 1964. P.247. Cp. список рек у Гесиода (Theog. 337-345), в котором есть
larpoq “Дунай” и cpäcnq “Риони” (в Колхиде), но нет Борисфена, Танаиса и Гипаниса. О составе списка ср. мне­
ние П.Мазона в его издании Гесиода (Hesiode Theogonie — Les Travaux et les jours / Ed. Paul Mazon. Paris, 1928. P.44.
Not.l): “Названия выбраны ... или по их звучности, или в соответствии с той известностью, которую им припи­
сывала поэма”.
412Позднейшим вымыслом является основание Пантикапея (в действительности приходящееся уже на скифское вре­
мя), приписанное сыну Ээта (см. у Стефана Византийского s.v. navriKänaiov).
4,3В тексте сведения о реальных народах (колхах, гениохах, абасгах: v.754) смешаны с географическими представлени­
ями, на момент написания сочинения давно устаревшими: так, напр., Танаис-Дон и Фасис-Риони рассматривают­
ся как два рукава Аракса (v.752).
414 Различные точки зрения на эту тему рассматриваются, например, в работах: Крупнов Е.И. Древняя история.
С. 110-136; Sulimirski Tadeusz. The Cimmerian Problem; Kothe H. Herkunft.
124 Раздел III

достаточно глубокое единство археологической культуры всего степного пояса от Дуная до се­
верных склонов Кавказа уже в доскифскую эпоху415.

14.2. Впрочем, нашлись и серьезные критики этой точки зрения. Предание, приписывав­
шее могилу на берегах Тираса, которую, по уверению Геродота (IV, 11,4), показывали еще в
его время, именно погибшим киммерийским царям, могло ведь быть и беспочвенной леген­
дой, как то сплошь и рядом бывало по понятным причинам с памятниками седой старины416.
Что же касается сходства археологических древностей, географически удаленных друг от дру­
га, то для его объяснения отнюдь не обязательно прибегать к предположению о господстве ка­
кого-то одного народа на всем этом огромном пространстве. В процессе глубоких обществен­
ных перемен, который характеризовался “ок. 1000 г. до н.э. приближением хозяйственного
уклада, на основе овцеводства, к формам, свойственным кочевому пастушеству”417, равно как
и формированием чисто конного войска418 — в этом процессе принимали участие, надо пола­
гать, многие народы. Следовательно, с уверенностью говорить о киммерийском господстве
мы имеем право все равно только применительно к северо-восточной части Понта, где оно
подтверждается письменными свидетельствами и топонимией419 — если, впрочем, не отвер­
гать вслед за Ельницким и этих данных как якобы ненадежных420. Следовало бы только при­
ветствовать лингвистическую аргументацию, которая могла бы приблизить разрешение этой
спорной проблемы.

14.3. В поисках гидронимов к востоку от Дона, относительно которых позволительно бы­

ло бы предполагать раннее заимствование в греческий из киммерийского, в расчет можно
принимать лишь название Южного Буга. Но и этот потенциальный аргумент рушится при
первом прикосновении. Дело в том, что vYnaviq в данном случае представляет собой не имя,
воспринятое греками в самом Побужье, а всего лишь название Кубани, перенесенное на дру­
гую реку. Действительно, как мы уже знаем, суффигированный вариант гидронима Kub(h)-
anis возник именно применительно к Кубани — в случае с Южным Бугом он выдает свою
вторичность. Здесь первоначальное сходство с названием Кубани со временем превратилось
в полное совпадение. Так как в языке североиранских аборигенов изначальная форма (не со­
держащая -п- в суффиксе) продержалась в течение всей античности, то гидронимические вы­
равнивания приходится отнести за счет греков, которые закрепились на берегах Кубани, оче­
видно, раньше, чем близ совместного устья Южного Буга и Днепра. В этой связи естествен­
но было бы предположить, что именно греки (вероятно, мореходы) перенесли и киммерий­

415Район между Нижним Днестром и Нижним Дунаем считается иногда даже центром Киммерии, а Крым и Азов­
ское побережье — ее окраинами {Даниленко В.Н. / / Археолопя. Т. 5. КиТв, 1951. С .218-225). О расселении ким­
мерийцев в западном направлении, по крайней мере до Днестра, говорит, напр., И.С.Крушкол (К вопросу о
киммерийцах / / Археология и история Боспора: Сб. статей / Изд. Гос. Керченский историко-археологический
музей им. А.С.Пушкина. Т. 1, 1952. С.89-101), следуя за основополагающим трудом В.А.Городцова (К вопросу о
киммерийской культуре. М ., 1928 [РАНИОН. Институт археологии и искусствознания. “Тр. секции архео­
логии”. Т. 2]).
4,6 Charpentier Jarl. / / Zeitschrift der Deutschen Morgenlaendischen Gesellschaft. Bd.71, 1917. S.381. Anm.2; ЕльницкийЛЛ
Киммерийцы. С. 18; Жебелев С.А. Северное Причерноморье. С.225.
417 Hancar Franz. Das Pferd in praehistorischer und fruehhistorischer Zeit. Wien, 1955. S.122 (Wiener Beitraege zur
Kulturgeschichte. Bd. 11). Против тенденции приписывать всю культуру медно-бронзового века в северопричерно­
морских степях киммерийцам выступал такой авторитет как А.А.Иессен: см., напр., его работу в сборнике: Вопро­
сы скифо-сарматской археологии (по материалам конференции ИИМ К АН СССР, 1952). М., 1954. С. 130.
4,8Так, И.Визнер {Wiesner Joseph. Kimmerier und Skythen im Lichte neuer Indogermanenforschung / / Forschungen und
Fortschritte. Bd.19, 1943. S.214-217).
419По мнению О.А.Кривцовой-Граковой (Степное Поволжье и Причерноморье в эпоху поздней бронзы. М., 1955.
С. 166 [Материалы и исследования по археологии СССР. № 46]), Среднее Поднепровье и Среднее Побужье, а также
нижние течения Буга и Днестра относились, возможно, к некиммерийской культурной зоне.
420Елъницкий Л.А. Киммерийцы (passim).
 Следы исчезнувшего народа * 125

скую форму "Ynaviq с Кубани, где она находится в паре с Tävaiq, на Южный Буг, где она вы­
глядит изолированной.

14.4. Но откуда греки могли узнать, что имя, которое они услышали от скифов в форме
КиЬ- (с неопределимым гласным после Ь), является близким этимологическим родственни­
ком того "Ynaviq, что было им известно по Меотиде? В своем звучании оба варианта разо­
шлись так далеко, что почти всем лингвистам (до появления 1-го издания этой книги) не при­
ходило в голову возводить Кубань и "Ynaviq к одному корню, а один из критиков, несмотря на
мою аргументацию, так и остался упрямо глух к взаимосвязи этих двух имен421. Дело разъяс­
нится, как только мы примем в соображение, что название Кубани было на слуху у греков не
в киммерийской лишь огласовке (греч. "Ynaviq), но и (благодаря языку другого народа, сохра­
нившему начальный К- оригинала) в форме *Kdb(h)änis, которая и легла в основу всех после-
античных вариантов гидронима (12.1.4 и след.).

14.5. Что означает такой результат, если его перевести на язык истории? В Прикубанье ким­
мерийцы столкнулись, судя по всему, с другим, коренным, северопонтийским населением и
как бы только “наслоились” на него, не вытеснив, однако, полностью и не ассимилировав. Ко­
гда киммерийцы были изгнаны скифами, эти последние позаимствовали названия Дона и Ку­
бани не из языка прежних хозяев этих мест, удалившихся на юг, а из уст древних аборигенов,
которые терпеливо приспособились и к новым господам. С этими северопонтийскими абори­
генами на берегах Кубани греки неизбежно должны были вступить в контакт, когда, еще в ким­
мерийское время, они начинали осваиваться в северо-восточном Причерноморье — причем
контакт настолько тесный, что им оказалось хорошо известным местное северопонтийское на­
именование Кубани. После того как греки, поначалу проникавшие главным образом вдоль во­
сточного берега Понта в Меотиду, стали оседать и в более западных районах, где услышали на­
звание Южного Буга (от коренных северопонтийцев или уже от скифов), фонетическая бли­
зость его с названием Кубани (в произношении автохтонов, покоренных киммерийцами) не
могла остаться незамеченной. Эти размышления приводят нас к выводу, что употребление
формы "Ynaviq по отношению к Южному Бугу еще не доказывает присутствия киммерийского
населения в той области побережья, где возникла в свое время греческая колония Ольвия.

14.6. Между тем австрийский филолог Г. Хольцер выступил с гипотезой, с помощью кото­
рой (если бы она оказалась верной) можно было бы обосновать, причем оперируя аргумента­
ми совсем иного рода, нежели анализируемые нами, что ареал распространения киммерийцев
простирался до внутренних районов современной Украины. Соображения, впервые эскизно
высказанные Хольцером в 1983 г., суммированы в его книге, вышедшей в 1989 г.422 По Хольце-
ру, в лексике балтских и славянских языков обнаруживается весьма архаичная группа заимст­
вований, которая свидетельствует о существовании некоего ныне исчезнувшего языка, отли­
чавшегося всеобъемлющим передвижением согласных. До опубликования своей докторской
диссертации автор воздерживался от каких бы то ни было сопоставлений с киммерийцами, но
теперь, как он полагает, настал момент назвать имя упомянутого анонимного народа, язык
которого оставил якобы свой след в балтском и славянском: это — киммерийцы.
Однако благодаря оперативной и вдумчивой критике другого филолога423 эти смелые по­
строения сильно поколеблены. Как историку-лингвисту мне, со своей стороны, остается толь­

421По В.П.Шмиду (Schmid Wolfgang Р. / / Indogermanische Forschungen. Bd.80, 1975. S.440), ~Ynaviq “Южный Буг“ вос­
ходит к Up-; ср. возражения: Schramm G. Alteuropas nordpontische Namenlandschaft. S.75.
422Holzer Georg. Entlehnungen aus einer bisher unbekannten indogermanischen Sprache im Urslavischen und Urbaltischen.
Wien, 1989 (Sitzungsberichte der Oesterreichischen Akademie der Wissenschaften. Phil.-histor. Kl. Bd.521).
423Лома Александр / / Южнословенски филологю. Т. 46, 1990. С.87-122.
126 Раздел III

ко удивляться, с какой легкостью некоторые “чистые” лингвисты, не привыкшие сообразовы­

вать свои конструкции с историческим материалом, переносят на тысячеверстные расстояния
народы и языки — тут впору вспомнить о коврах-самолетах арабских волшебных сказок. Так,
для воображения Хольцера не составляет никакого труда постулировать контакты между теми
киммерийцами, с которыми мы сталкиваемся лишь в Приазовье, и праславянами, обитавши­
ми приблизительно на Волыни и в Подолии, т.е. между народами, разделенными пространст­
вом в 1000 км. Здесь перед нами пример такого же легкомыслия, какой мы наблюдаем, скажем,
у Трубачева, когда гипотетические протоиндийцы, обнаруженные было им поначалу тоже в
Приазовье, в конце концов вдруг всплывают на Киевщине, куда они якобы принесли и имя
Русь424. Давно пора, чтобы на смену подобным безудержным фантазиям пришли строгие кри­
тические (и самокритичные) процедуры, ибо только таким путем из скудных и порой неодно­
значных данных можно извлечь скрытую в них важную историческую информацию. Итак, что
киммерийцы проникли на запад далеко за пределы Подонья, не удалось доказать и Хольцеру.

14.7. Тезис 4. Одних ономастических данных недостаточно, чтобы сказать, обитали ли ким­
мерийцы когда-нибудь на берегах Днепра, Южного Буга и Днестра. В тех же районах Прику-
банья и Подонья, где раньше всего появились скифо-сарматские племена, киммерийцы либо
только “наложились” на уже существовавшее население, либо властвовали над этим послед­
ним, сами оставаясь в пределах какой-то более узкой собственно киммерийской территории.
Так или иначе докиммерийские аборигены сохраняли свой язык по крайней мере до вытесне­
ния киммерийцев скифами в VIII в. до н.э.

Д . Киммерийский и армянский

15.1. Можно ли на основании тех крох, которые сохранились от киммерийского (к тому же

еще и в грекоязычной передаче), хоть что-то сказать об отношении этого языка к другим, хо­
рошо нам известным? Польский ученый Розвадовский, который в 1918 г. и обратил внимание
на тему, разрабатываемую в этом разделе, считал, что в киммерийском имело место передви­
жение согласных того же типа, с каким мы сталкиваемся в армянском, тохарском и фригий­
ском425. Кажется, им руководило представление о некоей подгруппе восточноиндоевропей­
ских языков, образовавшейся в результате таких совместных фонетических инноваций. Но
подобного рода региональная общность, выходящая за рамки отдельных языков, есть, судя по
всему, лишь плод воображения. Дело в том, что исконные глухие остались непередвинутыми
как в тохарском, так и во фригийском (насколько мы можем сегодня судить об этом послед­
нем). Если индоевропейские звонкие в самом деЛе выступают во фригийском как глухие, то
вследствие совпадения исконных звонких и глухих в составе одного ряда, т.е. в результате про­
цесса, который надо строго отличать от армянского передвижения согласных. При таком рас­
хождении с армянским в области консонантизма для нашей темы становится излишним рас­
сматривать вопрос, действительно ли фригийский вокализм утратил противопоставление
долготы и краткости, как можно думать, исходя из некоторых эпиграфических материалов.
Применительно же к тохарскому последовательное совпадение кратких и долгих совершенно
исключено. Как раз инд.-европ. а, который потерял долготу в киммерийском названии Дона,
здесь сохранился во всех позициях.

424Против — Schramm G. Herkunft des Namens Rus’. S.31-33.

425Тенденция к аспирации глухих во фригийском, о которой говорят лингвисты, не дает настоящих параллелей. На
письме она отражается только от случая к случаю a tenuis aspirata в греческих словах из надписей с территории Фри­
гии, напротив, заменяется на простой глухой. Это значит, что наличие или отсутствие придыхания не имело фоне­
мообразующего значения.
 Следы исчезнувшего народа 127

15.2. И напротив, особенно разительны именно двусторонние схождения киммерийского

с армянским. В армянском, как то есть основания предполагать и в отношении киммерийско­
го, d дал t, а b — р в ходе передвижения согласных, охватившего все три консонантных ряда.
Переход же а > а, предполагаемый количеством первого слога в Tävaiq (13.1), присутствует в
армянском как часть общего процесса утраты оппозиции кратких и долгих гласных (в случае
с ё и ö ему предшествовало повышение их в /"и 0).

15.3. Два небольших отличия можно, видимо, отнести за счет “грецизации” названий
"Ynaviq и Tävaiq. Если к- в киммерийском (как и в армянском) дал kh-, то следовало бы ожи­
дать субституции его через греч. х, тогда как "Ynaviq обнаруживает Н- (spiritus asper). Однако
это легко объяснимо. Сочетание -хи|п- было привычно для греков внутри слова (ср., напр.,
сложные слова: ßpaxünopoq, mxüncoÄoq, Koxünomoq), но не в начале. Хи- находим в начале
лишь очень немногих слов, относящихся к гнезду xßco “лить”, а -хи\п- в этой позиции вообще
не встречается. Между тем и— представлен в изобилии; более того, благодаря популярным
приставкам ипо- и Опер- начальная комбинация -и\п- была одной из наиболее частых в грече­
ской лексике. Есть и апеллятивы, начинающиеся на ü\na\v-, т.е. образования, фонетически
весьма близкие к нашему гидрониму. Уподобление необычного хи|п- привычному и\п- было
бы только естественно.
Вполне закономерным является даже то обстоятельство, что в Tävaiq и "Ynaviq мы не видим
того ударения на втором от конца слоге, на основе которого (посредством утраты заударных
слогов) в армянском, уже в исторические времена, развилось фиксированное ударение на ко­
нечном слоге426. В греческом оба слова никак не могли носить ударения на предпоследней -а-,
поэтому, заимствуя их, греки оказались перед выбором, сместить ударение либо на первый,
либо на последний слог. В случае с Tävaiq первую возможность предпочли, возможно, по ана­
логии с греч. Tävaoq, названием реки на пограничье Арголиды и Лаконии, в котором (в пол­
ном согласии с акцентологией греческой гидронимии) конечное ударение лежащего в основе
апеллятива (ravaöq “вытянутый”) было перемещено на первый слог427. Не исключено, что в
названии "Ynaviq акцент выравнен по образцу Tävaiq, хотя настаивать на таком именно объяс­
нении нельзя. Наконец, что касается -w- между вторым и третьим слогом, который в Tävaiq
выпал, а в армянском был сохранен. И здесь мы имеем дело с собственно греческим фонети­
ческим явлением (выпадением дигаммы), совершенно понятным при древности заимствова­
ния: *TävaFiq > Tävaiq.

15.4. Все сказанное выше по поводу двух древнегреческих гидронимов открывает следую­
щую перспективу, до сих пор ускользавшую от внимания исследователей:
Тезис 5. Вполне возможно, что названия Tävaiq, "Ynaviq, Kippepioi и AÜKoq, представляя со­
бой заимствования в греческий из киммерийского, суть самые древние следы армянского
языка.

Е. Киммерийцы в Малой Азии и появление армян в Армении

16.1. Итак, есть веские лингвистические основания предполагать, что киммерийцы не

погибли, а продолжают жить в лице армян. Мне кажется, что эта гипотеза оправданна и ис­
торически: она нигде не вступает в противоречие с достоверно установленными фактами,
и даже сверх того — делает более понятными некоторые из них. Впрочем, я не могу взять

4USolta Georg Renatus II Handbuch der Orientkunde. 1. Abt. Bd.7. Leiden, 1963.
427Georgien Vladimir. Die altgriechischen Flussnamen / / Наследования в чест на акад. Димитър Дечев. София, 1958. С.44.
128 Раздел III

на себя ее обоснование со всей научной строгостью, ибо Древний Восток является для ме­
ня совершенной terra incognita. Я рискну лишь высказать несколько догадок, которые дик­
туются одним желанием — привлечь внимание специалистов к этой проблеме. Раз так, я
позволю себе, в отличие от 1-го издания книги, почти отказаться в дальнейшем от
подстрочного аппарата.
Что сталось с киммерийцами после того, как они, по сообщению Геродота (IV, 12),
обратились в бегство от скифских завоевателей? Они перешли Кавказский хребет, после че­
го в 722-714 гг. до н.э. оказались в поле зрения ассирийцев. Первым делом пришельцы напа­
ли на государство Урарту, бывшее у них на пути к югу от Кавказа. Впоследствии между ними
и Урарту сложились, кажется, относительно мирные отношения. Ок. 680 г. (т.е. отнюдь не в
погоне за киммерийцами, как представляет дело Геродот: IV, 12 ) часть скифов пересекла
горы, в результате чего киммерийцы снова пришли в движение. Потерпев поражение от Ас­
сирии в 679/678 (677?) г. и будучи вынуждены, согласно договору, уважать границы Урарту,
они не имели иного выбора, как отступить на запад. В союзе с Урарту киммерийцы
разгромили Фригийскую державу царя Мидаса (ок. 676/674 г.). Примерно в 660 г. они
обрушились на Лидию, царь которой Гиг оказывал им сопротивление до тех пор, пока
сохранял союз с Ассирией. Но как только он порвал с ассирийцами, те спровоцировали, оче­
видно, новый набег киммерийцев, в результате которого в 652 г. или несколько позже Гиг по­
терпел поражение.
Но с той поры звезда этих конных орд, наводивших ужас на соседей, стала клониться к
закату. После 646 г. киммерийцы были разгромлены сыном Гига Ардисом на западе, затем
близ киликийского побережья — Ашшурбанипалом и, наконец, приблизительно в то же
время (точную дату определить невозможно) они терпят поражение от скифов под предво­
дительством Мадия, после чего основная масса народа попадает в зависимость от послед­
них. Хотя потерявшие всякое политическое значение киммерийцы больше не появляются
на страницах источников, повествующих о событиях на востоке Малой Азии, можно дога­
дываться, что из-под власти скифов они перешли под господство мидян, доминация ко­
торых обозначилась с 615 г.

16.2. Территория позднейшей Армении в это время служит объектом неоднократных

вторжений. В пору своего упадка Урарту едва ли могло сколько-нибудь действенно
противостоять им, а после падения Урарту приток извне должен был еще более усилить­
ся. Можно думать также, что мидяне после покорения Урарту намеренно стимулировали
переселение сюда племен из числа зависимых от них народов, дабы прочнее овладеть
хорошо организованным государством. Предположение, что среди такого рода иноэт-
ничных переселенцев, прибывших тогда в Армению (как бы ни представлять себе такое
переселение), были и киммерийцы, высказывалось уже давно. Исторически нет ничего
невероятного в том, что именно они, как можно теперь подозревать на основе новых
лингвистических данных, и являлись этнической доминантой в этом иммиграционном
потоке.
В самом деле, та часть киммерийского народа, которую не прельщала судьба слоняющих­
ся по всей Передней Азии разбойничьх шаек, вероятнее всего, осела неподалеку от будущей
Армении, хотя имеющиеся на этот счет сведения вовсе не столь надежны, как то иногда пред­
ставляется в специальной литературе. В VIII в. с территории некоей “страны Gamirrä” ким­
мерийцы совершали набеги на Урарту. Эта новая родина располагалась или уже прямо в Кап­
падокии, которая больше других была приспособлена для привычного киммерийцам коне­
водства и где, по сведениям позднейшего времени, действительно имелись киммерийские по­
селенцы (по-армянски GamirWзначит “Каппадокия”); или Gamirrä следует искать на Верхнем
Араксе, если правы те археологи, которые, по своим данным, помещают киммерийцев в
Луристане, южнее озера Урмия на востоке Армении, т.е. в области, также удобной для конных
 Следы исчезнувшего народа 129

кочевников428. В таком случае речь могла идти о той части народа, которая была оттеснена на
юг продвинувшимися до Аракса скифами. Число киммерийцев по соседству с Арменией, по
всей видимости, еще более возросло за счет тех из них (вероятно, последних, сумевших до
поры избежать чужеземного владычества), которые, по словам Геродота (I, 16), были изгнаны
из Азии (т.е., очевидно, из западной Малой Азии) лидийским царем Алиаттом приблизитель­
но одновременно с падением Урарту (не говоря уже об остатках киммерийцев в районе Ан-
тандра). В их лице в Мидийском царстве появилась новая группа населения, для которой на­
до было найти места обитания.

16.3. Ок. 350 г. до н.э. Гераклид Понтийский (Старший) локализовал киммерийцев “ниже
Понта”, т.е. южного побережья Понта, откуда он был родом429. Это сообщение указывает на
внутренние районы Восточной Анатолии, которые греки того времени именовали Каппадо­
кией. По-древнеармянски эта область — в полном согласии с известием Гераклида — имено­
валась GamirW “страна киммерийцев”. Киммерийцы продвинулись также вплоть до самого
черноморского побережья в тех местах, где впоследствии возникло Понтийское царство, как
то видно из известия Геродота о портовом городе Синопе (ГУ, 12); здесь им удалось, по-види-
мому, захватить одну из милетских колоний430. Тем самым, различные данные удостоверяют,
что все соседние земли к западу от Древней Армении были населены киммерийцами. И имен­
но с запада явились на свою будущую родину армяне; отчасти с северо-запада, отчасти с юго-
запада, как уточняет Страбон (X, 14, 14). Это сообщение о юго-западном направлении следу­
ет рассматривать в связи с другим свидетельством Страбона, что, продвигаясь с юго-востока,
Ахемениды включили территории по ту сторону Галиса в состав своей сатрапии Армения.
Возможно, идя по следам мидян, персы старались использовать уже покоренных киммерий­
цев, чтобы снова населить разгромленное Урарту и, таким образом, прочнее закрепить за со­
бой эти земли.

16.4. Итак, я ставлю вопрос следующим образом: не заставляют ли исторические обстоя­

тельства той поры, когда киммерийцы появляются на своей новой родине, предполагать
скорее, что они должны были выжить, нежели что они, в согласии с господствующим мнени­
ем, вскоре бесследно сгинули — по крайней мере как объект, уловимый средствами лингвис­
тики (поскольку связь между кавказским Kapapirai и киммерийцами в высшей степени проб­
лематична: 14.7). Надо учесть, что другие жертвы политических пертурбаций VII-VI вв. до н.э.
вовсе не исчезли с этнической карты. Потомки урартийцев достоверно известны под именем
ÄAapööioi (Herod. III, 94; VII, 79), тогда как скифы отчасти откочевали к своим сородичам се­
вернее Кавказа (о чем имеются античные сведения), отчасти же сумели на некоторое время
закрепиться в Северной Армении, как можно судить по хоронимам Хкифг}\/rj и ZaKoorivfj.

16.5. Однако распространено представление, что в какой-то части Армении (предположи­

тельно в Малой Армении, ныне находящейся на территории Турции) армяне проживали за­
долго до того, как киммерийцы, спасаясь от скифов, перевалили через Кавказский хребет.
Между тем легко выяснить, что такое представление покоится на чрезвычайно шатких аргу­
ментах. Известно, что имя одного из библейских праотцев Thogarma (которому соответствует
Til-Garimmu в ассирийской и Tegarma в хеттской традиции) встречается в качестве личного
имени в генеалогии армянских царей у Мовсеса Хоренаци и что средневековые армянские ис­
торики называли свой народ “народом Thorgom’а (иногда: Thogorm’d) ”• Отсюда происходит

4М0 состоянии проблемы см.: Ivantchik A.I. Cimmeriens.

429Herodiani Technici reliquiae / Ed. August Lentz. Bd.2. Leipzig, 1868. P.534; “ниже” (йпокдтсо) подразумевает в данном
случае “до, перед” в направлении взгляда автора.
430Pseudo-Skymnos / / Geographi Graeci min. T. 1. P.236.
9-295
130 Раздел III

предположение, будто этот обитавший, видимо, на Верхнем Евфрате в библейские времена

народ являлся предком армянского. Но здесь мы имеем дело всего-навсего с ученой фикцией
средневековья, связывавшей современные народы с племенами-потомками Иафета как они
перечислены в Быт. 10, 1-5. Подобные идентификации, которые могут иметь значение только
для историка культуры, содержатся уже в “Иудейских древностях” Иосифа Флавия (I, 126) и
через посредство исторических сочинений Ипполита и Евсевия проникают в армянскую ли­
тературную традицию. “Народ Thorgom’a” дает нам так же мало, как, скажем, уверения еврей­
ских и арабских средневековых авторов, будто иные тюркские племена (например хазары) то­
же произошли от Фогармы431.

16.6. К этому иногда добавляют еще и следующее. Др.-перс. Armin(iy)a “Армения”, через
посредство нигде не зафиксированной урартской формы с типичным для этого языка показа­
телем притяжательное™ -ini- восходит якобы к названию области Ar(i)me, которую помеща­
ют к юго-западу от озера Ван. Но даже если это так, отсюда ровным счетом ничего не следует
относительно происхождения армян и времени их появления в Армении. Ясно только, что
здесь отразилась та особая роль, которую сыграла область Arme в формировании Армении как
политической величины.

16.7. Другая гипотеза, исходящая из представления о тесной взаимосвязи между армян­

ским и фригийским, видит “праармян” в восточной части народа мушки, которая селилась на
Верхнем Евфрате, где появилась якобы уже в XII в. до н.э. вместе с первыми волнами фракий­
ско-фригийских переселенцев в Малую Азию. Однако нам ничего не известно о языке муш­
ки, которые хотя и входили в VII в. в состав Фригийского царства Мидаса, но изначально
вполне могли представлять собой совершенно самостоятельный этнос. Да и о самом фригий­
ском покуда мы знаем настолько мало, что все предпринимавшиеся до сих пор попытки оп­
ределить его место в кругу родственных индоевропейских языков остаются ненадежными.

16.8. К дискуссии на тему, откуда пришли армяне, привлекалось и самоназвание этого на­
рода — Нау, множ. число Наук\ Согласно одному из двух наиболее популярных мнений, этот
этноним восходит к Haia-sa — названию области, располагавшейся, вероятно, в Малой и
Верхней Армении (между истоками Евфрата и Чороха); оно включает в себя характерный для
малоазийской топонимии формант -sa- (или -sä-) и засвидетельствовано хеттскими текста­
ми432. Недостатком такой этимологии является то, что сам хороним Haia-sa после XIV в. до
н.э. источникам неизвестен. Тем не менее, ее автор П. Кречмер предпочитал ее деривации
П. Йенсена (< *Hatio- или *Hatio- “происходящий из страны Hate”433) на том основании, что
армяне никогда не жили на землях древнего Хеттского царства.
Этот аргумент против Йенсена теряет свою доказательность в предположении, что Наук —
самоназвание тех киммерийцев, которые осели в Каппадокии. Если такое предположение
верно, то возникает своеобразная перекрестная связь между Наук: “армяне” и др.-арм. Gamirk

431Согласно древнему армянскому историку, Гомер был дедом Фогармы. Наши рассуждения показывают, что эта ге­
неалогическая конструкция не может служить основанием для мнения, что армяне — потомки киммерийцев.
432Kretschmer Paul. Der nationale Name der Armenier / / Anzeiger der Akademie der Wissenschaften zu Wien Phil.-histor. Kl.
Bd.69, 1933. S.28-36; согласен с П.Кречмером Гр.Капанцян (Историко-лингвистические работы. С.5-265: “Хаяса —
колыбель армян: Этногенез армян и их начальная история”).О локализации Haiasa см.: Там же. С. 123. Относитель­
но -sa-, -Sa- см.: Piotrovskij В.В. И regno di Van. Р.188. По мнению Р.Грусэ (Grousset Rene. Histoire de Г А гтёте. P.42),
созвучие Нау и Haiasa, вероятно, чисто случайно, тогда как С.Т.Еремян в своей статье в: Вопросы истории. 1952. №
7. С. 101-108 поддержал гипотезу П.Кречмера. По поводу локализации Haiasa см.: Grousset R. Loc. cit.
m Jensen Peter. Hittiter und Armenier. Strassburg, 1898. S.l-16. Г.Р.Зольта (Solta Georg Renatus / / Handbuch der Orientalistik.
Abt.l. Bd.7. S.80) считает этимологию П.Енсена наиболее вероятной. И.М.Дьяконов (DiakonqffI. Hittites. Р.597) ис­
пользует ее даже в качестве аргумента в своей теории, возводящей армян к восточным мушки.
 Следы исчезнувшего народа 131

“Каппадокия”. Киммерийцы, осевшие на востоке Малой Азии, усвоили себе древнее назва­
ние своей новой родины и унесли его уже в качестве самоназвания в места нового жительст­
ва, тогда как старое самоназвание киммерийцев закрепилось за оставленной ими территори­
ей, над которой они некоторое время господствовали. Позднее армяне, по-видимому, вскоре
забывшие о своем киммерийском прошлом, заимствовали свое собственное прежнее самона­
звание, но уже в роли наименования соседней области и в иноязычной огласовке. Процесс
довольно запутанный, но отнюдь не невозможный.
Надо отметить, что предложенная конструкция вовсе не ставит себе целью подкрепить ги­
потезу о киммерийском происхождении армян. Она призвана всего лишь продемонстриро­
вать неосновательность аргументов, противостоящих этой гипотезе. В остальном же, повто­
ряю, я хочу только стимулировать дальнейшее исследование вопроса. Может статься, что в
свете “киммерийской гипотезы” иные проблемы будут выглядеть совершенно по-новому.

16.9. Когда современная наука по большей части трактует армян как близких родственни­
ков фригийцев, а киммерийцы, согласно одним, оказываются в генеалогической связи с фра­
кийцами, согласно другим — со скифами, то все это делается с опорой на античные свиде­
тельства. Рассмотрим их поподробнее.
Геродот (VII, 73) характеризует армян как ответвление фригийцев, как народ с типично
фригийским вооружением, а Евдокс Книдский (IV в. до н.э.) — как выходцев из Фригии, со­
хранивших в своем языке многие фригийские черты434. В глазах Страбона, киммерийцы отно­
сятся, очевидно, к фракийцам, так как племя треров (согласно XIII, 1, 8, отрасль фракийско­
го народа) он именует “киммерийским племенем” (XIV, 1, 40). Прочие же греческие авторы
(если отвлечься от вызванного чисто внешним созвучием имен отождествления Kippepioi и
Kipßpoi у Посидония435) причисляют киммерийцев к скифам436. В древневосточной традиции
такое представление выразилось в том, что в Быт 10, 3 Aäkenaz “скиф”, как сын Гомера, явля­
ется потомком Иафета и что в позднеклинописных текстах не делается различие между ким­
мерийцами и скифами.
Применительно к нашей историко-филологической постановке вопроса ни одно из при­
веденных свидетельств не может быть признано сколько-нибудь весомым. Представители вы­
сокоразвитых цивилизаций древнего мира мало интересовались вопросами языкового родст­
ва между теми или иными племенами их варварского окружения, а уж возможностей прове­
рить справедливость суждений в этой области у них было еще меньше. Географическое сосед­
ство каких-либо двух народов, известное сходство во внешнем облике, иногда и совпадения в
лексике — все это, как и многое другое, могло рождать сопоставления, к которым следует от­
носиться с величайшей осторожностью. Но в науке от такого рода представлений, идущих из
античной письменности, отказываются только тогда, когда их несостоятельность становится
слишком уж очевидной — например, когда Страбон говорит (И, 2, 34) о родстве армянского
языка с сирийским и арабским или когда иной автор возводит армян к некоему родосскому
прародителю437.
В то же самое время другое заблуждение Страбона — о происхождении армян от фригий­
цев — благополучно продолжает жить, ибо оно при минимальности наших знаний о фригий­
ском, нигде не задевает фактов, с достоверностью установленных. Именно потому, что о ма­
лоизвестном можно утверждать почти все что угодно, до сих пор пользуются полным довери­

434Eusthatios ad Dion. Perieg. 694 / / Geographi Graeci min. T. 2. P.341.

435Strab. VII, 2, 2. Параллельные места см.: Lehmann-Haupt C.W. Kimmerier. Sp. 439. О проблеме в целом см.: Рокоту
Julius. Stellung des Tocharischen. S.26.
436Eusthatios ad Hom. Odyss. 13, 14: 'Appiavöq бё cprjoiv öti Kippipioi Z kuQiköv idvoq; аналогично: Scholia ad Apollonium
Rhodium vetera / Ed. Karl Wendel. Berlin, 1935. P. 138 (168 a).
437Антипатр, автор сочинения о Родосе, писавший в александрийскую эпоху или несколько позднее: Steph. Byzant. s.v.
ÄpfjEvta.
132 Раздел III

ем и многие сведения о киммерийцах, хотя даже самые несложные критические размышле­

ния позволяют обнаружить те обстоятельства, которые и породили представления о мнимом
родстве с фракийцами и скифами. Треры (фракийцы, по мнению Страбона) в глазах этого ав­
тора являются “киммерийским племенем” только потому, что образ треров и образ кимме­
рийцев, совершавших время от времени совместные грабительские рейды по Малой Азии, в
представлении их жертв слились в один. Конкурирующее же мнение о якобы скифской при­
надлежности киммерийцев могло быть основано, например, на том, что и те, и другие явля­
лись, по выражению Каллимаха, “доителями кобылиц”438. Общность образа жизни, свойст­
венного конным кочевникам, определяла представления о них у их греческих и ассирийских
соседей наверняка в значительно большей степени, чем соображения о родственных связях
между их и без того непонятными языками.

16.10. Тесную языковую близость между киммерийцами и скифами пытались подтвердить

с помощью иранских этимологий имен двух киммерийцев, которые встречаются в клинопис­
ных текстах. В отношении одного их них — Tiuspä несостоятельность предложенной этимо­
логии была показана мною еще в 1973 г. в 1-м издании книги (16.31), относительно другого —
Sa-an-dak-Kur-ru то же проделал позднее специалист439. Наша реконструкция событий VI в. до
н.э. выигрывает в естественности и, кажется, также внутренней непротиворечивости, стоит
нам отказаться от представления, будто в то же самое время один народ внезапно исчезает из
поля зрения истории, а другой — столь же внезапно появляется в нем. Для меня очевидно, что
в лице армян продолжает жить народ киммерийцев.

16.11. Тезис 6. Киммерийцы, бежавшие под натиском скифских завоевателей в начале VIII в.
до н.э. в Закавказье, ок. 600 г. бесследно исчезают в недрах Передней Азии. Чуть позже на аре­
не истории появляются армяне. Пути обоих народов удается связать исторически непротиво­
речивым образом. Можно считать установленным, что киммерийцы селились прежде всего на
востоке Внутренней и Северной Анатолии. Как раз отсюда, по сообщению Страбона, и яви­
лись в будущую Армению армяне. Это произошло, вероятно, в русле внутренней политики
Ахеменидов, которые намеревались таким образом, заново населив разгромленное Урарту, за­
крепить свое владычество над этими землями. Наша реконструкция событий VI в. до н.э. вы­
игрывает в простоте и, думаю, внутренней неприкосновенности, стоит нам отказаться от
представления, будто в одно и то же время один народ мог внезапно исчезнуть из поля зрения
истории, а другой — столь же внезапно в нем появиться. Вероятнее, что в лице армян продол­
жает жить народ киммерийцев.

Ж. Место и время армянского передвижения согласных

17.1. Откуда же следует начать, если пытаться методами строгой науки проверить, насколь­
ко вероятна гипотеза о киммерийском происхождении армян? Те киммерийцы, которые в на­
чале VIII в. до н.э., спасаясь от скифов, двинулись на юг и перевалили через хребты Кавказа,
говорили на языке с уже совершившимся передвижением согласных. Таким образом, его при­
ходится отнести ко времени их обитания на Дону и Кубани, когда народы Востока были уже
о них наслышаны (как можно судить по форме Gamirrä), но еще не столкнулись с ними непо­
средственно на своей собственной земле (16.1). Если армяне в момент своего появления в Ар­

438См.: ' т п г щ о А у ш ... K ifjfJ E p ic o v в гимне к Артемиде (v.252, говоря о разрушении киммерийцами храма в Эфесе при
Лигдамиде); в роли этнонима этот эпитет появляется уже в Илиаде (13, 5).
439 Mayrhofer Manfred. Zu einem Kimmeriernamen / / D ie Sprache. Bd.27, 2. S .186-188; cp.: Ivantchik A.I.
Cimmeriens. P. 121-123.
 Следы исчезнувшего народа 133

мении действительно говорили по-киммерийски, то топонимия, заимствованная ими на их

новой родине от местного населения, не должна была бы выказывать следов того армянского
передвижения согласных, которое так помогло нам в толковании киммерийских названий
Приазовья.
Первая же проверка подтверждает такое подозрение на примере ряда заимствований. Та­
кие названия как хороним Abelean ( : урарт. Abiliainihi “страна в Южном Закавказье”)440 и
гидроним Dklaf “Тигр” (: сир. *Diqlaq)441должны были попасть в армянский после передвиже­
ния звонких, a Vantosp “равнина у озера Ван” ( : Тиёра “столица Урарту”), Klardza (ср.
KoTopQsvr) у Птолемея: Geogr. V, 12) ( : урарт. Katarzd)442 и Gelakuni “область у озера Севан” ( :
урарт. Uelikuni) — после спирантизации глухих смычных443.

17.2. Чего стоит это мое осторожное предположение, я предоставляю судить специалистам.
Им же следовало бы также внимательнее присмотреться и к тем материалам, из которых мож­
но сделать обратное заключение — о заимствовании до армянского передвижения согласных
и которые, тем самым, противоречат “киммерийской гипотезе”. Так, считается, что племен­
ное название Täoxoi, зафиксированное в Анабасисе Ксенофонта (IV, 4,18), продолжением ко­
торого является арм. Таук\ восходит к урарт. Diauchi (ассир. Dajaeni)44445.Другой армянский эт­
ноним Калтик возводили к имени главного урартского божества Haldi*45. Заслуживает, нако­
нец, нового пересмотра и лексика, заимствованная в армянский из древнеперсидского: и она,
если “киммерийская гипотеза” верна, могла попасть в армянский только после завершения
передвижения согласных.

17.3. Тезис 7. Киммерийский консонантизм претерпел передвижение еще в пору обитания

киммерийцев в Приазовье. Согласно данным, надежность которых еще предстоит проверить,
во время, когда армяне появились в Армении, передвижение согласных в их языке уже со­
вершилось. Предположение, что киммерийцы были предками армян, позволяет исторически
связать между собой два эти факта.

440 Меликшивили Г.А. Диаухи. С.33.

m Bolognesi Giancarlo / / Ricerche linguistiche. T. 3, 1954. P.133.
442Ушаков П.Н. / / Вести, древ, истории. Т. 2 (16), 1946. С.37.
443Меликшивили Г.А. Урартские клинообразные надписи. М., 1960. С.444.
444Там же. С.424; Меликшивили Г.А. Диаухи. С.26-42.
445Belck W., Lehmann-Haupt Carl Friedrich / / Zeitschrift fuer Ethnologie. Bd.27, 1895. S.578-592; Marquart J. Streifzuege.
S.16. Anm.4 (cp. критику со стороны А.Мейе: Meillet Antoine / / Revue des etudes armeniennes. T. 1, 1920. R45); Pisani
Vittore / / Ricerche linguistiche. T. 2, 1951. R73 (звуковой состав показывает, что переход звонких в глухие произошел
после поселения армян на их исторической родине). См. также: Friedrich Johannes. Chalder oder Urartaeer? / /
Zeitschrift der Deutschen Morgenlaendischen Gesellschaft. Bd.90, 1936. S.60-82. В данном случае, в отличие от Täoxoi,
греческая традиция, в которой находим XäAöoi и т.п., не согласуется с консонантным составом армянской формы.
 ПРИЛОЖЕНИЕ

ФОРМЫ, НЕ РАССМАТРИВАВШИЕСЯ
В ПРЕДЫДУЩЕМ ИЗЛОЖЕНИИ

А. Araros, Tiarantos = Серет? (к 4.13; 10.7)

18.1. Достоверные античные сведения о Серете впервые встречаются у Птолемея ( läpaooq:

Geogr. III, 8, 2) и Аммиана Марцеллина ( Gerasus: 31, 3, 7). Из притоков Дуная, перечислен­
ных у Геродота (IV, 48), с Серетом возможно сопоставить прежде всего "Арарос?*6. И все же
предполагать на основе данных Геродота существование третьего названия Серета (причем,
как видно из сравнения с галл. Arar “Сона”, названия весьма древнего) и, тем самым, кон­
куренцию в низовьях реки двух гидронимов läpaooq: Apapoq было бы некоторым насилием
над источником (см. 10.6). Скорее Äpopoq — это совсем другая река, а отсутствие läpaooqy
Геродота объясняется той же причиной, что и молчание всей послегеродотовской античной
традиции (включая Птолемея!) о Пруте — недостатком информации. Греческий город Истр
близ дунайской дельты отнюдь не был плацдармом, имевшим глубокие связи с внутренними
районами бассейна Дуная, а, в сущности — лишь центром рыболовства и перевалочным пун­
ктом в каботажных маршрутах, позднее также портом зернового экспорта.
Явно ошибочна попытка заслуженного румынского археолога В. Пэрвана, предпринятая в
его и в остальном малоубедительном исследовании44647*, установить общую скифскую основу
для lepaooq и Tiopovröq (Herod. IV, 48), который, являясь самым западным из перечисленных
здесь Геродотом притоков Дуная, никак не может быть Серетом!

Б. Danusus, Matoas = Дунай? (к 5.3)

18.2. По сведениям Стефана Византийского (VI в. н.э.) (s.v. Aävoußiq), Дунай когда-то но­
сил имя MctTÖaq:
“Aävoußiq rj Aävoucnq: lorpoq ö nomfiäq, näAoi Moröaq KaÄoupevoq. öupcpopoq ött ToTq iKöcpaiq
emneoouorjq oum q екАцдг). Maröoq 6e Лёуетси eiq rEÄArjvt'6a yAcbooov äoioq ö t i noAAoKtq nepaioupevoi
ouöev enenövüeioov. ö 6e Aävouoiq spfjrjvsüeTai öonep тои дцартеЪ/ excov ama\A6.

446 Treidler Hans. Pyretos / / Real-Encyclopaedie. Bd.47, 1963. Sp.20-22.

447Pärvan Vasile. Consideratiuni asupra unor nurne de räuri daco-scitica. Bucure§ti, 1923. P.29 (Academia Romäna. Memoriile
Sectiunii Istorice. Ser. III. T. 1, m .l).
 Формы, не рассматривавшиеся 135

«Данувис или Данусис: река Истр, прежде именовавшаяся Матоас. Названа так она была
из-за несчастья, случившегося со скифами. В переводе на греческий Матоас значит äoioq
(“болотистый”). При частых переправах через него скифы не терпели никакого ущерба. Дану­
сис же значит “виновный в несчастье”».
Правильный перевод Матоас; на греческий aioioq “благоприятный, счастливый” дается
только в cod. Monae., тогда как прочие рукописи содержат чтение äoioq “болотистый”, ко­
торое вовсе не идет к объяснению, будто река получила такое название из-за того, что частые
переправы через нее скифов были неизменно удачны. Коль скоро Aävouoiq , которое в начале
статьи Стефан приводит в качестве варианта традиционного для греческого позднеантичной
поры Aävoußiq (4.9), в конце переводится как “виновный в несчастье”, то информацию, не­
посредственно предшествующую толкованию имени Maröaq : “Названа так она была из-за не­
счастья, случившегося со скифами” — должно отнести к Aävouoiq. Тем самым, налицо первая
трудность, связанная с интерпретацией этого и в целом сложного фрагмента: Maröaq , пона­
чалу представленное как более древнее название Дуная, оказывается вдруг более поздним, по­
тому что “несчастливое имя” было заменено “счастливым”, а не наоборот. Вторая трудность
возникает, если мы попытаемся определить, насколько вероятна сама скифская форма
Aävouoiq.
Евстафий (XII в.) в своем “Комментарии” к Дионисию Периегету (V, 298)448(единственном
памятнике, помимо Стефана, упоминающем Maröaq и Aävouoiq), толкует их так же, как Сте­
фан, но ссылается при этом на “географа”, что в его терминологии обозначает Страбона. Так
как в сохранившихся частях Страбоновой “Географии” этих сведений нет, то высказывалась
мысль, что они могли содержаться в VIII книге, утраченной почти полностью449. Такому пред­
положению противоречит, однако, другое известие Страбона (VII, 3, 13), причем вполне дос­
товерное (5.9 и след.), что на языке местных жителей Дунай именуется Aävouoiq только до Же­
лезных Ворот, а ниже их — lorpoq. В связи с этим едва ли вероятно, чтобы автор, явно
прекрасно информированный, приписал скифам, которым было известно только низовье
реки (в данном случае, очевидно, скифскому населению нынешней Добруджи), один из
вариантов гидронима, употреблявшегося только в верхнем и среднем течении. Более прием­
лемо предположение, что Евстафий использовал здесь не Страбона, как он утверждает, а Сте­
фана (что часто случается в его “Комментарии”)450. О том же говорит и другое наблюдение:
ошибочное чтение äoioq вместо aioioq, характерное для большинства списков сочинения Сте­
фана, зафиксировано и у Евстафия.
В силу сказанного традиция имени Aävouoiq вряд ли восходит уже к Страбону (рубеж I в. до
н.э. — I в. н.э.). Крайне сомнительно утверждение А. Ленца451, что обсуждаемое место Стефа­
на взято им из сочинения грамматика Геродиана об орфографии, так как Ленц явно переоце­
нивал влияние Геродиана на Стефана452. В целом нет оснований думать, что Стефан пользо­
вался какой-то информацией, древность которой выходила бы за хронологические рамки
поздней античности. Более того, Стефан, кажется, сам указывает на свой поздний источник.
Его толкование “виновный в несчастье” явно покоится на лат. damnösus, которое в тех или
иных районах Подунавья вполне могло развиться в *danuso-453, что еще лучше, чем damnosus,
согласуется с формой Aävouoiq, приведенной у Стефана. Оставалось лишь выравнять Aävouoiq
по Aävoußiq в отношении типа склонения и ударения. Можно только согласиться с предполо­

^Eusthatios ad Dion. Perieg. 298 / / Geographi Graeci min. T. 2. P.269.

“’См., напр.: The Geography of Strabo / With an Engl, transi, by Horace Leonard Jones. Vol.3. London, 1924. P.385.
450Так А.Майнеке в своем издании: Stephani Byzantini Ethnicorum quae supersunt / Ed. August Meineke. Berlin, 1849.
P.218.
451В его издании: Herodiani Technici reliqiae / Ed. August Lentz. T. 2. Leipzig, 1868. P.489.
i51Gudemann / / Real-Encyclopaedie. Bd.3, 1929. Sp.2380.
isiMihäescu H. Langue latine. § 105, 45.
136 Приложение

жением Брандиса454, что Aävouoiq отнюдь не является древним суффиксальным вариантом к

*Dänowis, а скорее всего представляет собой народно-этимологическое осмысление лат.
Dänuvis. Во всяком случае оно никогда не было реально функционировавшим названием.

18.3. Maröaq имеет соответствия среди древнеевропейской гидронимии — такие как

Matava в Умбрии, Metuja в Чехии, Mathis > Mat в Албании455. Однако было бы слишком сме­
лым видеть по этой причине в Maröaq древнее название Дуная, ставшее жертвой прогрес­
сирующей гидронимической унификации. Для этого текст Стефана, при свойственной ему
неясности, было ли имя Maröaq более ранним или более поздним, слишком темен, да и экс­
пансия *Dänowi- на все течение реки от Шварцвальда до Железных Ворот совершилась доста­
точно рано. Маловероятно и альтернативное мнение, что Maröaq возникло в данном контек­
сте по причинам этимологического порядка: стремясь объяснить мнимую этимологию
Aävouoiq (или Aävoußiq) “приносящий несчастье”, прибегли к форме, которая (фактически
или скорее лишь предположительно) была связана с кельт, matu- “хороший” или его соответ­
ствием в одном из близкородственных индоевропейских языков и осмыслена как более ран­
нее название4564578.Такая интерпретация была бы несовместима с наблюдением, что приведен­
ный Стефаном перевод Aävouoiq предполагает латинскую народную этимологию, которая ис­
ключена применительно к Maröaq. Теперь уже едва ли возможно установить, какие именно
соображения стали первопричиной загадочных сведений о Maröaq — думается, они несуще­
ственны для нашей темы: реконструкции фактически употреблявшихся названий северопон-
тийских рек.
Подведем итог. Покоящееся на сведениях Стефана предположение, что будь то в скиф­
ском, будь то в языке какого-либо другого местного народа существовали названия Дуная
Aävouoiq и Maröaq, построено на шатком основании. Эти две формы, как и прочие, обсужда­
емые в Приложении, относятся к “отходам”, неизбежным, разумеется, при столь многослой­
ной традиции, и их необходимо четко отделить от достоверной информации.

В. Silis (Sinus), Vurlik = Дон?

18.4. Ни Плиний (Nat. hist. VI, 20) (“ [Scythae] Tanaim ipsum Silim [вар.: Sinum] vocant”), ни
(
Евстафий (XII в.) в своем “Комментарии” к Дионисию Периегету Täva'iq EÄÄrjviori KaAoupevoq, '
ZiAiq, cbq cpaoi nvsq, пара roTq napoiKOöai ßapßäpoiq cbvöpaorai)451 не сообщают никаких данных,
которые позволяли бы говорить об особом названии верхнего или нижнего течения Дона. Де­
ло в том, что оба приведенных известия, несомненно, являются следствием путаницы между
Доном и притоком Аральского моря, в античности именовавшимся то la^äprpq, то Tavaiq.
Именно применительно к этому второму Танаису Плиний говорит о варианте его названия
Silis в другом месте (VI, 49), и в данном случае достоверность его сообщения подтверждается
современным гидронимом Сырдарья45*. Этноним XipOKeq (ZipaKOi Zipaxoi), принадлежавший ,
народу, который во И—I вв. до н.э. обитал на Дону (или в междуречье Дона и Днепра), даже
если он происходит от *Siri-, сам по себе еще не служит доказательством существования соот­
ветствующего названия Дона *Sili < *Siri-9ибо вполне мог быть принесен с берегов Сырдарьи.

ASABrandis / / Real-Encyclopaedie. Bd.4, 1901. Sp.2301.

455Scherer Anton. MNHMHZXAPIN: Gedenkschrift Paul Kretschmer. Bd.2. Wien, 1957. S.135; ФасмерМ. Словарь. T. 1. C.553; Qabej
Egrem / / Studi linguistici in onore di Vittorio Pisani. T. 1. Brescia, 1969. P.175; Schramm G.: Eroberes... 33.5.
456 Vendryes Joseph / / Comptes rendus des seances de l’Academie des Inscriptions et Belles-Lettres. Armee 1939. P.479. Автор
считает Mmöaq реальным древнейшим названием Дуная, а его истолкование Стефаном Византийским признает
правильным, указывая на кельт, matu- (Ibid. Р.471).
457Geographi Graeci min. T. 2. P.221.20.
458KljaStomij S.G. Sir Daija. P.24-26.
 Формы, не рассматривавшиеся 137

Аналогичная контаминация наблюдается и у Гесихия (s.v. la^oprriq), который относит это по­
следнее название к Танаису — притоку Меотиды. Следовательно, неправы Й. Маркварт, счи­
тавший, что Tävai'q и Sinus имеют одно и то же происхождение459, и Б. Мункачи, принимавший
Sinus за реальное второе наименование Дона, связанное с лезгин, sin “вода”460.

18.5. Нет оснований, вслед за Кисслингом461, видеть в ВоирМк Константина Багрянородно­

го (сер. X в.) одно из названий Дона. Если соответствующее место Константина (De adm. imp.
Сар. 42. Р. 186.89) имеет в виду реку, которая, подобно Танаису и другим рекам, впадает в Ме-
отиду, то совсем рядом (Р. 186.91) речь идет уже о Керченском проливе. Таким образом, венце­
носный автор соединил здесь, как то с ним неоднократно случалось, две взаимопротиворечи-
вые информации. В пользу достоверности именно последней из них говорят аналогичные
данные арабского географа ал-Идриси (XII в.)462. Г. Менгес трактует ВоирМкшк тюрк. *Bor-lyq
или *Bur-lyq*6\

18.6. О венг. E tui“Дон” см. 1.9.

18.7. Названия Дона Bus, Rut, Rita, Balava, употреблявшиеся в арабо-персидской ли­
тературе средневековья, достаточно освещены в работе А. Шеляговского464.

Г. Agalingus = Днестр? Nusacus = Днепр? (к 8.2; 9.14; 10.6)

18.8. В легенде важного памятника римской картографии так называемой “Певтингеровой

карты” (IV в. н.э.) Днестр поименован Agalingus, а Днепр — Nusacus?65.
Nusacus М. Фасмер466 интерпретировал как готское прилагательное *Nösags, образованное
от слова со значением “предгорье”, соответствующего др.-англ. nöse (жен.род), имея в виду
днепровские пороги (семантически близкими готскими прилагательными с суффиксом -ah-,
который в Nusacus можно усматривать с неменьшей вероятностью, чем -ag-, являются steinahs
“каменистый” и *bairgahs “гористый” — последнее реконструируется на основе гот. bairgahei
“гористая местность”).
Кажется, всем предыдущим толкователям Agalingus представлялся названием верхнего те­
чения — вероятно потому, что “разместить” этот гапакс, кроме верхнего течения, было уже
вроде бы негде. К тому же Agalingus явно невозможно возвести к иранскому, на котором го­
ворило население низовьев Днестра, тогда как другие языки, локализовавшиеся в районе ис­
токов реки, вполне подходили на эту роль. Германскую деривацию можно было бы
подкрепить тем соображением, что германцы при своем продвижении в Восточную Европу
должны были познакомиться с Днестром именно в его верховьях. Так и думал К. Мюллер467,
видя в Agalingus название верхнего течения Днестра — с той, впрочем, оговоркой, если
гидроним в силу созвучия не следует вообще связывать (совершенно невероятно!) не с
Днестром, а с Кугальником (т.е. Когальныком), небольшой рекой, текущей параллельно Ниж­
нему Днестру несколько западнее его. По мнению Р. Муха и Ф. Брауна468, Agalingus — название

459Marquart J. Streifzuege. S.31. Anm. 1.

m Munkacsi Bernhard/ / Keleti Szemle. T. 12, 1911. P.194.
m Kiessling Theophil / / Real-Encyclopaedie. Bd.9, 1914. Sp.220.
462Ibidem.
463Menges Karl H. / / Byzantion. T. 17, 1944-1945. P.277.
464Szelagowski A. Najstarsze drogi z Polski na wschöd w okresie bizantyrtsko-arabskim. Kraköw, 1909. S.39, 54.
465Itineraria Romana. Sp.597.
466Vasmer M. Schriften. Bd.l. S.161.
467Claudii Ptolemaei Geographia / Ed. C.Mueller. T. 1/1. Paris, 1883. P.421.
138 Приложение

верхнего течения Днестра германского (видимо, бастарнского) происхождения; согласно

В.П. Петрову468469 — балтского, а по О.Н. Трубачеву470 — иллирийского корня.

18.9. При том, что полная достоверность здесь едва ли достижима, некоторую ясность, как
я думаю, могли бы внести методические соображения. Несмотря на то, что составитель карты
располагал сведениями о всем течении реки (это видно из его указания на истоки Днестра в
Карпатах), вполне естественно было бы полагать, что он, подобно всем другим античным ав­
торам, в своем словоупотреблении ориентировался именно на низовья. Это относится в еще
большей степении к Днепру, верховья которого наверняка лежали далеко за пределами его
географического кругозора. Но как “привязать” оба гидронима к нижнему течению, когда
нам достоверно известно, что и у Днестра, и у Днепра оно носило совсем другое название?
Пришлось бы допустить, что для одного и того же участка реки (а при германской деривации
еще и в устах одного и того же народа) существовали параллельно два совершенно различных
наименования; такое допущение было бы крайне трудно подтвердить какими-либо аналоги­
ями на изучаемом нами материале.
Более перспективным выглядит другой выход из положения. Возможно, речь идет о назва­
ниях специфических коротких участков течения (“Wasserflumamen” в смысле Ганса Куна:
2.2.2), которые составителем карты по недоразумению были приняты за наименования рек в
целом. При том, что германцы крайне редко переименовывали крупные реки, с которыми
они сталкивались в ходе своих расселений и миграций, было бы вполне естественно, если бы
они иногда давали собственные названия тем или иным важным в транспортном отношении
отрезкам. Варяжские имена днепровских порогов, известные благодаря Константину
Багрянородному (De adm. imp. Сар.9), служат тому важным примером, хотя и относятся к бо­
лее позднему времени. Что если в данном случае мы имеем дело с наименованиями лиманов
в устьях обеих рек? Такое предположение самым наилучшим образом соответствовало бы эти­
мологии Nusacus, предложенной Фасмером — “имеющий предгорья”. Что же касается
Agalingus, то это слово, если его трактовать как германское по происхождению, допускает
слишком много толкований, чтобы использовать их при решении проблемы. Этимология Му­
ха (< гот. aglus “трудный”) — лишь одна из возможных.

18.10. Коль скоро на “Певтингеровой карте” на самом деле названия двух лиманов
превратились в названия рек, тогда оба эти случая могли бы в известной мере служить парал­
лелями к поэтической формуле “Лиман-река”, служившей именем Днепра в одной украин­
ской героической песне (см. примеч. 264), а возможно, и к древнегреческому названию этой
реки (8.23).

Д. Иранская гидронимия в бассейне Сейма? (к 6.5)

18.11. В Посемье, по мнению О.Н. Трубачева, насчитывается восемь гидронимов иранско­

го происхождения471. Эти наблюдения были сопоставлены и с археологическими данными472.
Ни одно из конкретных доказательств иранской атрибуции, приводимых Трубачевым, не по­
казалось мне убедительным. Иран, san-parata “слияние”, к которому он возводит Сне-

468Much RudolfИ Beitraege zur Geschichte der deutschen Sprache und Literatur. Bd.17, 1893. S.36; Браун Ф. Разыскания. T.
1.C.107.
469Петров В.П. / / Ономастика: Республжанський мЬквщомчий зб1рник. Киш, 1966. С.82-88.
470 Трубачев О.Н. Названия рек. С. 188.
471Там же. С.277 (карта).
472Седов В.В. / / Сов. археология. 1965. № 4. С.52-62.
 Формы, не рассматривавшиеся 139

пород/Снопород (С. 184), предполагает, что язык, из которого происходит название, оказался
незатронут процессом s > А-, типичным для всех известных иранских диалектов. Хотя именно
применительно к периферии чрезвычайно протяженного ареала распространения иранских
языков такое предположение отнюдь не выглядит невозможным, его все же не мешало бы
подкрепить достаточно убедительными примерами. Этимология Хорол и т.п. < Harava (С. 206)
маловероятна фонетически, а Артополот < *Arta-parata “река божества” — семантически. В
деривации Самоткани Домоткан и т.п. от *asma-xan “каменный колодец” и danu-xan “колодец
у большой реки” трудно поверить и по фонетическим, и по семантическим соображениям. Су­
да, Сура (если здесь перед нами не перенос славянского гидронимического стереотипа на одну
из рек новой родины, как полагал Фасмер473) я расценил бы скорее как элемент древнесе-
веропонтийского наследия, соответствующий прусскому гидрониму Sure и фракийскому топо­
ниму Кара-ооира и др.474, нежели как родственное младоавест. süra “дыра” (С. 138 и след.).
Произвольным выглядит и толкование Озак с помощью ср.-перс. azak “коза” (С. 76). Сопоста­
вление Пансова с младовест. p%s(a)nav- “песчаный” (С. 261) семантически соблазнительно, но
небезукоризненно в отношении историко-фонетическом, поскольку предполагает заимство­
вание после деназализации славянских носовых, т.е., вероятно, не ранее X в.
Такой негативный результат находится в согласии с критикой П. Арумаа в адрес
Фасмера475, а также Топорова и Трубачева476, которые хотели обосновать наличие
гидронимов иранского происхождения к северу вплоть до района Курска и Орла. В дей­
ствительности ни один из приведенных до сих пор примеров не может быть признан в
должной мере доказанным.

473Фасмер М. Словарь. Т. 3. С.799, 800.

474Detschew D. Die thrakischen Sprachreste. S.470.
*lsArumaa Peeter. Baltes et Iraniens / / Studi linguistici in onore di Vittorio Pisani. T. 1. Brescia, 1969. P.73-90; cp. VasmerM.
Iranier. S.78.
476 Топоров B.H., Трубачев O.H. Лингвистический анализ. С.230.
 ЛИТЕРАТУРА,
ЦИТИРУЕМАЯ В СОКРАЩЕНИИ

1. Работы автора, использованные в данной книге

Alteuropas nordpontische Namenlandschaft / / Indogermanische Forschungen. Bd.84, 1979. S.62—78.
Altrusslands Ajifaenge und die Nordhaefen des Schwarzen Meeres: Historische Aufschluesse aus
Ortsnamenentlehnungen / / Russia Mediaevalis. T. VI, 1, 1987. S.7—29.
Ein Damm bricht. Die römische Donaugrenze und die Invasionen des 5.-7. Jahrhunderts im Lichte von Namen
und Wörtern. München, 1997 (Südosteuropa-Forschungen Bd. 100).
Eroberer und Eingesessene: Geographische Lehnnamen als Zeugen der Geschichte Suedosteuropas im ersten
Jahrtausend n. Ch. Stuttgart, 1981.
Fernhandel und fruehe Reichsbüdungen am Ostrand Europas: Zur historischen Einordnung der Kiever Rus’ //
Staat und Gesellschaft im Mittelalter und frueher Neuzeit: Gedenkschrift fuer Joachim Leuschner / Hg. vom
Historischen Seminar der Universitaet Hannover. Goettingen, 1983. S. 15—39.
Der Flussnamenverbund von Theiss und Temesch / / Beitraege zur Namenforschung, N.F. Bd.10, H.4, 1975.
S.60-90.
Gentem suam Rhos vocari dicebant Hintergruende der aeltesten Erwaehnung von Russen (a. 839) //
Ostmitteleuropa: Berichte und Forschungen. Stuttgart, 1981. S.1—10 (Festschrift Gotthold Rhode).
Haeufigkeit und Herkunft des Genuswechsels bei Flussnamen der Balkanhalbinsel: Europaeische Normalitaet der
historischen Sonderbedingungen// Beitraege zur Namenforschung, N.F. Bd.19, 1984. S.74—96.
Die Herkunft des Namens Rus’: Kritik des Forschungsstandes / / Forschungen zur osteuropaeischen Geschichte.
Bd.30, 1982. S.7—49.
Horizonte geographischen Wissens von Osteuropa im Spiegel der Namenueberlieferung: Eine Kritik an zwei
Arbeiten von Gerard Labuda / / Jahrbuecher hier Geschichte Osteuropas, N.F. Bd.13, H .l, 1965. S .l—18.
Neues Licht auf die Entstehung der Rus’? Eine Kritik an Forschungen von Omeljan Pritsak / / Jahrbuecher fuer
Geschichte Osteuropas, N.F. Bd.31, 1983. S.210—238.
Die nordoestlichen Eroberungen der Russlandgoten (Merens, Mordens und andere Voelkernamen bei Jordanes,
Getica X X III116)// Fruehmittelalterliche Studien: Jahrbuch des Instituts fuer Fruehmittelalterforschung der
Universitaet Muenster. Bd.8, 1974. S .l—14.
Venedi, Antes, Sclaveni, Sclavi: Fruehe Sammelbezeichnungen fuer slawische Staemme und ihr geschichtlicher
Hintergrund / / Jahrbuecher fuer Geschichte Osteuropas, N.F. Bd.43, H.2, 1995 (в печати).
Völker in Attilas Reich: Hunnen, Pannonier, Germanen = Ein Damm... I I 4.

2. Прочая литература
Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор. М., 1949.
Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т.1—4. М., 1958—1981.
Абаев В.И. Скифо-европейские изоглосы: На стыке востока и запада. М., 1965.
Анфимов Н.В. К вопросу о населении Прикубанья в скифскую эпоху / / Сов. археология. T. XI, 1949.
С.241—260.
Блаватский В.А. Киммерийский вопрос и Пантикапей / / Вести. МГУ. 1948, N 8. С.8—18.
 Литература, цитируемая в сокращении 141

Бондарь Н.Н. Торговые сношения Ольвии со Скифией в VI—V вв. до н.э. / / Сов. археология. Т. XXIII,
1955. С .58-80.
Браун Ф. Разыскания в области гото-славянских отношений. Т.1. СПб., 1899 (издание не продолжалось).
Гайдукевич В. Ф. История античных городов Северного Причерноморья / / Античные города Северного
Причерноморья: Очерки истории и культуры. Т.1. М.; Л., 1955. С.23—147.
Георгиев В. Исследования по сравнительно-историческому языкознанию. М., 1958.
Граков Б.Н.УМелюкова А.И. Об этнических и культурных различиях в степных областях Европейской ча­
сти СССР в скифское время / / Вопросы скифо-сарматской археологии (по материалам конферен­
ции ИИМ К АН СССР 1952 г.). М., 1952.
Ельницкий Л.А. Киммерийцы и киммерийская культура / / Вести, древ, истории. N 3 (29). 1949. С. 14—26.
Жебелев С.А. Северное Причерноморье: Исследования и статьи по истории Северного Причерноморья
античной эпохи. М.; Л., 1953.
Капанцян Гр. Историко-лингвистические работы к начальной истории армян: Древняя Малая Азия. Ере­
ван, 1956.
Книпович Т.Н. К вопросу о торговых сношениях греков с областью г.Танаиса в VII—V вв. до н.э. / / Изв.
Гос. Академии истории материальной культуры. Вып.104. 1934. С.90—201.
Корзухина Г.Ф. К истории Среднего Поднепровья в середине I тыс. н.э. / / Сов. археология. Т. XXII. 1955.
С.61-81.
Кривцова-Гракова О.А. Степное Поволжье и Причерноморье в эпоху поздней бронзы. М., 1955 (Матери­
алы и исследования по археологии СССР. Вып. 46).
Крупнов Е.И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960.
Меликишвили Г.А. Диаухи / / Вести, древ, истории. 1950. N 4. С.26—42.
Меликишвили Г.А. Урартские клинообразные надписи. М., 1960.
Мелюкова А.И. Памятники скифского времени лесостепного Среднего Поднестровья. М., 1958 (Матери­
алы и исследования по археологии СССР. Вып. 64).
Песни, собранные П.Н.Рыбниковым / Под ред. А.Е.Грузинского. 2-е изд. Т.1. М., 1909.
Повесть временных лет / Изд. Д.С.Лихачев, В.А.Адрианова-Перетц. Т.1—2. М.; Л., 1950.
Рыбаков Б.А. Геродотова Скифия: Историко-географический анализ. М., 1979.
Свод древнейших письменных известий о славянах. Т.1:1—VI вв. М., 1991.
Середонин С.М. Историческая география. Пг., 1916.
Словник гщрошм1в УкраТни / Под ред. А.П.Непокупного и др. КиТв, 1979.
Смирнов А. П. Очерки древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья. М.,
1952 (Материалы и исследования по археологии СССР. Вып. 28).
Тереножкин А.И. Предскифский период на днепровском Правобережье. Киев, 1961.
Топоров В.Н., Трубачев О.Н. Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья. М., 1962.
Третъяков П.Н. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М.; Л., 1966.
Трубачев О.Н. Названия рек Правобережной Украины: Этимология, этническая интерпретация. М., 1968.
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка / Пер. с нем. и доп. О.Н.Трубачева. 2-е изд. Т.1—4.
М., 1986-1987.
Шафранская Н.В. К вопросу о кризисе Ольвии в III в. / / Вести, древ, истории. 1951. N 3. С.9—20.
Яценко И.В. Скифия VII—V вв. до н. э.: Археологические памятники степного Приднепровья и Приазо­
вья VII—V вв. до н.э. М., 1959 (Труды Гос. Исторического музея. Вып. 36).
Arumaa Peeter. Das Geschlecht der ostslavischen Gewaessemamen / / Annales Societatis litterarum Estonicae in
Svecia. T.5, 1965-1969. S. 16-34.
Arumaa Peeter. Urslavische Grammatik: Einfuerung in das vergleichende Studium der slavischen Sprachen. Bd.l:
Einleitung, Lautlehre. Heidelberg, 1964.
Boba Imre. Nomads, Northmen and Slavs: Eastem Europe in the Ninth Century. Haag, 1967.
Bolton J.D.P. Aristeas of Proconnesus. Oxford, 1962.
Bunbury Edward Herbert. A History of Ancient Geography Among the Greeks and Romans From the Earliest
Ages Till the Fall of the Roman Empire. Bd.l. New York, 1962.
Collinder Bjoem. Fenno-Ugric Vocabulary: An Etymological Dictionary of the Uralic Languages. Stockholm,
1955.
Constantine Porphyrogenitus: De administrando imperio. T.l / Text ed. Gy.Moravscik, transi. R.J.H.Jenkins. T.2 /
Commentary ed. R.J.H.Jenkins. Washington, 1962—1967 (Corpus historiae Byzantinae. Т.1.).
Danoff Chr.M. Pontes Euxeinos, in: Pauly-Wissowas RE Suppl.-Bd.9, 1962. Sp. 866—1175.
142 Литература, цитируемая в сокращении

Detschew Dimiter. Die thrakischen Sprachreste. Wien, 1957.

Duridanov I. Thrakisch-dakische Studien. T.l: Die thrakisch- und dakisch-baltischen Sprachbeziehungen. Sofia,
1969 (Linguistique balkanique XIII/2.).
Engel Carl. Die ostgermanischen Staemme in Ostdeutschland die gotische Ostseeherrschaft und das Gotenreich
in Osteuropa. Leipzig, 1942 (Deutschland und dqr Osten. Bd.20.).
Geographi Graeci minores. Т.2 / Ed. C.Mueller. Paris, 1861.
Georgiev Vladimir. Dunaj, Dunav, Dunäre / / Studia linguistica in honorem Thaddei Lehr-Sptawirtski. Warschau,
1963. S.87-90.
Georgiev Vladimir. Die europaeische Makrohydronymie und die Frage nach der Urheimat der Indogermanen //
Proceedings of the Eighth International Congress of Onomastic Sciences / Ed. D.P.Blok. Den Haag, 1966.
S.188—195.
Georgiev Vladimir. Introduzione alia storia delle lingue europee. 2 ed. Roma, 1966 (Incunabula Graeca v. IX.).
Georgius Cedrenus Ioannis Scylitzae ope / Ed. I.Bekker. Bonnae, 1838.
Got^b Zbigniew. The Origins of the Slavs: A linguist’s view. Columbus Oh., 1992.
Grousset Reni. Histoire de PArmenie des origines jusqu’ä 1071. P, 1947.
Harmatta John. Studies in the Language of the Iranian Tribes in South Russia. Budapest, 1952 (Magyar-görög
tanulmänyok, ed. Gyula Moravscik, H. 31.).
Historici Graeci minores. Т.2 / Ed. L.Dindorff. Lipsiae, 1871.
Itineraria Romana. T.l (cm.: Miller К.); Т.2 / Ed. J.Schnetz. Leipzig, 1939.
Jacobsohn Hermann. Arier und Ugrofinnen. Goettingen, 1922.
Jagid V. Dunav — Dunaj in der slavischen Volkspoesie / / Zeitschrift fuer slavische Philologie. Bd. 1,1876. S.299—333.
Jordanes. Getica / Ed. Th.Mommsen (Monumenta Germaniae historica. Auctores antiquissimi. Bd. V /l, Berlin,
1882.).
Junge Julius. Saka-Studien: Der ferne Nordosten im Weltbild der Antike. Leipzig, 1939 (Klio, Beih. XLI N.F.
H.28.).
Kiparsky V. Die gemeinslavischen Lehnwoerter aus dem Germanischen. Helsinki, 1934 (Annales Academiae
Scientiarum Fennicae. Ser. В, Bd.32, Nr. 2.).
Kljaälomij S.G. IAEAPTHI — Sir Daija / / Central Asiatic Journal. Vol.6, 1961. S.24—26.
Kothe Heinz• Herkunft der kimmerischen Reiter / / Klio, 1963. S.5—37.
Krähe Hans. Die Struktur der alteuropaeischen Hydronymie. Wiesbaden, 1963. S.287—342 (Meinzer Akademie
der Wissenschaften und der Literatur; Abhandlungen der Geistes- und Sozialwissenschaftlichen Klasse. Jhrg.
1962, Nr. 5.).
Kretschmer Paul. Danuvius und das Geschlecht der altindogermanischen Flussnamen / / Melanges linguistiques
offerts ä M. Holger Pedersen. Copenhague, 1937. S.76—87.
Kretschmer Paul. Zum Balkanskythischen: 1. Der Name der Donau; 2. Die Flussnamen Danastius und Danapris
/ / Glotta 24, 1936. S .l-1 5 .
Kuhn Hans. Der Horizont unserer Flussnamen / / Zeitschrift fuer deutsches Altertum. Bd.97, 1968. S. 161—175.
Lebel Paul. Principes et methodes de 1’hydronymie de la France. Paris, 1956.
Lehmann-Haupt C.W. Kimmerier/ / Real-Encyclopaedie. B d .ll, 1911. Sp.397—434.
Lowmiariski Henryk. Poczgtki Polski: Z dziejow Stowian w I tysiqcleciu n.e. T.2. Warszawa, 1963.
Macartney C.A. The Magyars in the Ninth Century. Cambridge, 1930 (Repr. 1968).
Marquart Joseph. Osteuropaeische und ostasiatische Streifzuege: Ethnologische und historisch-topographische
Studien zur Geschichte des 9. und 10. Jahrhunderts (ca. 840—940). Leipzig, 1903.
Mihöescu Havalambie. La langue latine dam le Sud-Est de PEurope. Bukarest, 1978.
Miller Karl. Itineraria Romana: Roemische Reisewege an Hand der Tabula Peutingeriana daigestellt. Stuttgart, 1916.
Minns E.H. Scythians and Greeks: A Survey of Ancient History and Archaeology on the North Coast of the
Euxine from the Danube to the Caucase. Cambridge, 1913.
Moora H. Die Eisenzeit in Lettland bis etwa 500 n. Chr. Dorpat, 1938 (Verhandlungen der Gelehrten estnischen
Gesellschaft. Bd.29/2.).
Moora H. Zur estnischen Kulturgeschichte: Vorzeit, Sprache, Volksdichtung und Mythologie, Materielle Kultur.
Dorpat, 1932.
Moravcsik Gyula. Byzantinoturcica, I: Die byzantinischen Quellen der Geschichte der Tuerkvoelker. Bd.l—2.
Berlin, 1958 (Berliner byzantinische Arbeiten, Bd.10—11.).
Neumann Karl. Die Hellenen im Skythenlande: Ein Beitrag zur alten Geographie, Ethnographie und
Handelsgeschichte. Bd.l. Berlin, 1955.
 Литература, цитируемая в сокращении 143

Pärvan Vasile. Consideratiuni asupra unor nume de räuri daco-scitice. Bukarest, 1923 (Academia Romänä —
Memoriile Sectiunii Istorice, Seria III, 1.1, m. 1.).
Piotrovskij B.B. II regno di Van: Urartu / Trad. ital. M.Salvini. Rom, 1966 (Incunabula Graeca, Bd.12.).
Рокоту Julius. Indogermanisches etymologisches Woerterbuch. Bd.l. Bern..., 1959.
Рокоту J. Die Stellung des Tocharischen im Kreise der indogermanischen Sprachen / / Berichte des Forschungs­
institutes fuer Osten und Orient / Hrsg. R.Geyer, H.Uebersberger. Bd.3. Wien, 1923. S.24.
Reichhardt C. Landeskunde von Skythien nach Herodot. Halle, 1899 (Diss. phil.).
Real-Encyklopaedie — Pauly’s Real-Encyklopaedie der classischen Altertumswissenschaft / Hrsg, von
G.Wissowa. Stuttgart, 1894 ff.
Rostovtzeff Michael. Iranians and Greeks in South Russia. Oxford, 1922.
Rostovtsejf Michael. Les origines de la Russie kievienne / / Revue des etudes slaves. T. 2, 1922. R5—18.
Rozwadowski Jan. Don-Tanais et les Cimmeriens / / Rocznik Oijentalistyczny. T. 1, 1914—1918. S. 141—144.
Rozwadowski Jan. Studia nad nazwami wöd stowiahskich: Dzieto posmiertne. Krakow, 1948 (Prace onomasty-
czne. 1.).
Russu /./. Die Sprache der Thrako-Daker / Dt. H.Beer. Bukarest, 1969.
Schmid Wolfgang P. Alteuropa und der Osten im Spiegel der Sprachgeschichte. Innsbruck, 1966 (Innsbrucker
Beitraege zur Kulturwissenschaft, Beiheft 22.).
Schnetz Joseph. Flussnamen des bayerischen Schwabens in ihrer Bedeutung fuer die Namenkunde, Geschichte
und Landschaftsforschung. Augsburg, 1950.
Shevelov George Y. A Prehistory of Slavic: The Historical Phonology of Common Slavic. Heidelberg, 1964.
Shevelov George Y. On the Slavic Names for the Falls of the Dnepr in the “De administrando imperio” of
Constantine Porphyrogenitius / / Slavic Word. Vol. 11, 1955. S.503—530.
Skok Petar. Dunaj et Dunav / / Slavia. T. 7, 1928—29. S.721—731.
Solta Georg Renatus. Handbuch der Orientkunde. Abt.l, Bd.7. Leiden..., 1963.
Stender-Petersen Adolf. Slavisch-germanische Lehnwortkunde: Eine Studie ueber die aeltesten germanischen
Lehnwoerter im Slavischen in sprach- und kulturgeschichtlicher Beleuchtung. Goeteborg, 1927 (Goeteborgs
Kungl. Vetenskaps- och Vitterhets-Samhalles Handlingar, 4.F., Bd.31, Nr.4.).
Sulimirski Tadeusz The Cimmerian Problem / / Bulletin of the Institute of Archeology of University of London.
Vol.2, 1959. P.45-65.
Szelagowski Adam. Najstarsze drogi z Polski na wschöd w okresie bizantyrtsko-arabskim. Krakov, 1909.
Tallgren Ame Michael. L’Orient et ГOccident dans Tage du fer finno-ougrien jusqu’au IX. siede de n. e. / / Finska
Fomminnes FoereningensTldskrift. Bd.35, 1926. S .l—31.
Theophanis Chronographia. T. 1 / Ed. C. de Boor. Lipsiae, 1883.
Vaillant Andre. Grammaire comparee des langues slaves. T. 1. Paria, 1950.
VasmerMax. Die Iranier in Suedrussland / / Vasmer M. Schriften. Bd.l. S. 101—202.
Vasmer Max. Schriften zur slavischen Altertumskunde und Namenkunde / Hrsg. H. Braeuer. B d.l—3. B., 1971
(Veroeffentlichungen der Abteilung fuer slavische Sprachen und Literaturen des Osteuropa-Institut
{Slavisches Seminar} an der Freien Universitaet Berlin. Bd.38.).
Zgusta Ladislav. Die Personennamen griechischer Staedte der noerdlichen Schwarzmeerkueste: Die ethnischen
Verhaeltnisse, namentlich das Verhaeltnis der Skythen und Sarmaten, im Lichte der Namenforschung. Prag,
1955.
Zyla Wolodymir T. The Name Dniepr and the Name of Some of its Tributaries / / Onoma. T. 14,1969. P.228—235.
 УКАЗАТЕЛЬ*
СОКРАЩЕНИЯ
г. = город
гн. = гидроним
л.и. = личное имя
обл. = область
ос. = особенно
пл. = племя
р. = река
тн. = топоним
эн. = этноним
яз. = язык
Абаев В.И. 1.4; 3.1; Авсорок 124; Дон, Дунай 4.5; п.
32; 55; иранцы: славяне; кумир 391; этнонимы
на -tai 273; Pantikapaion 378; осет. Urd(&) 14
AßiycT (Октавиан): поход 35 г. до н.э. 5.5; 5.7-8:
5.10; п. 160; Monumentum Ancyranum
Авеста: danu 4.2; Ranha 43
Агаэт: Основание Пантикапея 378
(Псевдо-) Агафемер, III или IV в.: Rhos 8.45
Агриппа, М. Випсаний: Дунай 5.5; 5.7
Азовское море, Меотида: Геродот — 8.39; готы 310;
греки 14.5; Оар. 230; реки 13.5: 18.4-5; кимме­
рийцы 18.20; Феофан 195
Аквилея, г.: Дунай 5.6
Аксиополь, г. на р. Дунае: граница Истр: Danuvius 5.4
албанский яз. 4.9; исчезновение -w- 4.31; рум.
teafer 8.3; uje 42; ulk 13.13
Алтай, горы: в представлениях Геродота 263
Альфред, англосакс, король: перевод Орозия, см.
Donua
Аммиан Марцеллин, IV в. Днепр, Днестр 4.26; 8.6;
8.8; Gerasus 18.1; алтари Александра Вел. и Це­
заря 235, Пантикапей 374
Амударья, р.: Геродот 233
Анна Комнина, XII в.: Алексиада, см. Ozolimne
Аноним Белы III (ок. 1200 г.), см. Dentumoger
Антипатр, автор о Родосе: происхождение армян 437
Составлен автором. Цифры с точками (3.7, 2.2.3 и т.д.) отсылают к параграфам текста, цифры без
точек — к примечаниям (364 или иногда п. 435).
Анфертьев А.Н. 321
Анфимов Н.В. 367, 371
Аппиан Александрийский: Дунай 5.10; 160
Апулум г. в Дакии: походы Тиберия и Друза 157
Арабы: Азовское море 17.5; Волга 8.47; 9.4; Днестр 8.1;
торговля 1.2; 9.36; Dunaba 85
Араке р. а) в Закавказье 16.2. б) у Геродота: за Кас­
пийским морем 233; 413
Аргонавты в греческой мифологии: плавание в
Колхиду (Phasis); к Северному океану 9.3
аримаспы, народ к сев.-воет. (?) от скифов у Ари-
стея; у Эсхила 13.19
Аристей Проконесский, VII в. до н.э.: эпос о кри-
маспах 263, 265
Аристотель, IV в. до н.э.; Дон 381
армяне 11.1-17.2
Адоиан, Флавий, II в.: Kophen 8.1; Дон 381
Артамонов М.И. 18
Артополот гнЛ 8.11
ассирийцы: киммерийцы 16.1; 16.5; 17.2
балкарцы, северокавказский народ: заимствова­
ния из осет. 4.27
балтские народы 6.4; п. 280; балто-славянская гид-
ронимия 3.2.3; 3.3; 8.30; готы 9.26; п. 324; пос­
ле готов 9.40; 10.16
Баран В.Д. 306
Белая, приток Камы: торговля 9.1-2; 9.36; п. 264;
название 9.36
Березань, остров в Днепровском лимане: греки
13.17; 209
Блаватский В.Д. 375; 378
Бог гн. 3.2.2; 8.18
болгары: а) волжские — ; б) балканские: гидрони-
мия 31
Бонгар Н.Н. 278; 280; 282
Борисфен 1) р. = Днепр - Borysthenes; 2) гн. = Оль­
вия 8.23; 9.20
Боспор, эллинист, царство в Приазовье: монеты 278
Браун Федор см. Braun, Friedrich
 Указатель
Бристана, гн. в бассейне Днепра 8.24
Буг, р. а) Южный: готы 9.17; греки 9.11; 14.1-6; на­
звания 4.42; 8.12-19; 10.2; 12.1; скифы 9.11; б)
Западный — приток Вислы 1.11; 3.22; 8.19
Буданова В.П. 313
будины, народ к сев.-воет. (?) от скифов: р. Оар
8.37; г. Гелон 9.5
Былины восточных славян: запас слов, имена 8.27;
18.10; Бъгъ, гн. 8.18
Ваг, приток Дуная 2.2
Валдайская возвышенность 9.42
варяги, норманны, Киевская Русь 9-41-46; 10.12.3;
Волга 8.51; Днепр 10.11.2; 18.7; 206
Вергилий: Публий В. Марон, I в. до н.э.: Hypanis,
Tanais 362
Видровград, тн. 42
Византия, Восточно-Римская империя см. греки
Волга, р.: верхнее теч. 9.4; 9.36; названия 8.37-51;
слав, название 8.50-51; 9.23; торговля 8.48-49;
9.1-2; 9.4; 9.35; п. 264; хазары 9.41
Ворга, “Волга”, гн. 8.50
Ворскла гн. 8.48; 9.23; 36
вятичи, слав. пл. 8.33
Вятка р.: торговля 9.1
Гздир, г. в Испании 9.4
Гайдукевич В.Ф. 278; 300; 302
1Ъадалквивир гн. в Испании 4.29: изменение на­
звания
Гекатей Милетский, VI-V в. до н.э.: как источник
Геродота 265-266
Гелланик Митиленский, V в. до н.э.; синды, “мео-
тийские скифы” 369
Геллий, Авл, I в.; Hister 153
Гелон, г. у Геродота 9.5
Георгиев см. Georgiev
Георгий Кедрин: Danapris 182; Kuphe 346
Гераклид Понтийский ст., IV в. до н.э.: киммерий­
цы 16.3
Германарих, предводитель готов 9.32
Геродиан Александрийский, II в.; источник Стефа­
на Византийского 429; 451
Геродот Галикарнасский, V в. до н.э.: 1.1; Азовское
море 395; Аристей 13.17; Гелон 9.5; караван­
ный путь на сев.-восток 8.39; 9.3; реки 9.11-12;
п. 233 см. Araros, Hyrgis; Lykos:; Oaros; Porata,
Pyretos, Syrgis; Tiarantos
Герр, северопонт. обл. 9.11
Гесиод, ок. 700 г. до н.э. Istros 5.6; Phasis 362
Гесихий Александрийский, Ув.?: киммерийцы 387;
Сырдарья 18.4; Iaxartes: Tanais 18.4; Kemmerioi
431
Itor, лидийский царь, VII в. до н.э. 13.8; 16.1
Гомер, VIII в. до н.э.?: Но; киммерийцы 13.17-18;
Hippomolgoi 438
Городцов В.А. 415
145
готы: Балтийское море, Балтика, Висла 9.26; п.
324; Юж. Буг 9.15; 9.17; 12.1.1; варяги 9.42;
вестготы 9.30; Волга-Кама-Урал 8.48-49; ис-
конно-гот. гидронимы (Северный Понт) 18.8-
10; Днепр, Днестр 8.15-14; 10.5; 18.6-7; Дон
9.24-25; 12.2.2; Дунай 4.6; 4.10-11; 8.13; 10.5;
история звуков а>а 4.11; -as/-is>s 8.8; аи>о
8.48; -bs>-fs 8.13; крымские готы 8.48; 9.40; Се­
верный Понт 4.11; 9.14-33; 10.12.2; п. 305; сла­
вяне 4.11; 9.10; 9.32; п.
Граков Б.Н. 275; 278; 283
греки: Византия, восточные римляне 4.12; 9.20;
9.34; 9.42-43; см. Константин Порфирогенит;
Дунай 5.4; история звуков, звук, субституция
4.15; 4.19; 8.8; 8.13; 8.20; 8.23; 9.46; 12.1-10;
контакты с Причерноморьем 3.3; 13.1-20; 14.5;
колонии в Причерноморье 8.22; 9.5; 9.9-12;
9.20; 9.27; 9.46; 13.1-20; 14.10; экспорт и им­
порт 9.4; 13.5; этнонимы см. карта № 4
Греческие гидронимы 3.2.1; 15.3; Юж. Буг см.
Hypanis, Кирhis; Волга см. Attila, Rha, Rhos, Tii;
Днепр см. Borysthenes, Danaprus; Днестр см.
Tyras, Danastris (под Danapris), Trullos; Дон см.
Tanais; Дунай см. Istros, Danubi(o)s, Dunabi;
Кубань см. Hypanis, Kophen, Kuphis; Прут см.
Brutos, Pyretos; Серет см. Hierasos, Seretos; элли­
низация назв. рек.
гунны, кочевой народ: Днепр 8.19; завоевания
9.33; 9.35; п. 356; “гуннская мода” 321; “Песнь
о битве с гуннами” см. а DanparstQÖum
Давыдов Л.К. 3
Дакия, даки, дако-гетский яз.: гидронимы 4.37 см.
Днестр, Прут, Серет, Istros; готы 9.26; 9.30;
9.33; история звуков а>о, -am - -ai- 4.31; рим­
ское завоевание 5.5-11
Даниленко В.Н. 415
“Данувийская гидрон. система” 3.5-6
д(е)ревляне, слав. пл. 8.32
Десна р., приток Днепра 1.2; 9.23
Диодор Сицилийский, I в. до н.э. плавание арго­
навтов к Сев. океану 9.3; 13.19; 206
Дион Хрисостом, ок. 100 г.: Борисфен 208
Дионисий Милетский, V в. до н.э.: источник Геро­
дота? 265
Дионисий Периегет, ок. 300 г.; Kamaritai 13.7;
Tanais 363; Toreatai 372
Днепр а) р. греки 9.11-17; 9.27; готы, гунны 9.37;
названия 4.18-37; 8.19-36; 9.8; торговля 9.9-12;
9.42; п. 338; устье 13.7; 18.8-10; — Borysthenes,
Лиман-река; б) слав. гн. 4.23-39; 8.11; 9.39;
9.44; грамм, род 35
Днестр а) слав. гн. — Днепра); б) река: готы 9.30;
гунны 9.37; славяне 9.38; имена 8.1-11; 9.8; ис­
ток 9.7; 9.12; киммерийцы 14.2; см. Agalingus
Дшпро, гн. 4.24
146 Указатель
Дшстро, гн. 4.24
Доватур А.И. 287
Дон а) слав. гн. 4.16; 8.15; 12.2.1; 12.4; б) река:
верхнее течение 3.6; 8.42; Геродот 13.9; греки
13.17; Керченский пролив как устье Дона 14.6;
название 4.15-17; 12.2-3; 18.4-7; народы: готы,
герулы 9.25; 9.31; 10.11.2; греки 13.5-6; карий-
цы 13.8; киммерийцы 12.1-13.20; мадьяры 1.9;
12.2.3; робаски 8.49; Русь 4.6; 6.5; 12.2; 18.7;
сарматы, скифы 6.4-5; 12.2-4; 18.4; хазары
9.35; 9.41
Дон Иванович, гн. 219
Донец, приток Дона и слав. гн. 1.7; 4.42; 6.2; 8.42;
9.37; киммерийцы, скифы 13.11-14; мадьяры
п. 6; 18; славяне 4.40; 8.28; п. 162
Драва, гн., р. 4.37; п. 147
Дрина, приток Дуная 2.2.1
Друз, сын Тиберия, I в. до н.э.: Дакия 157
Дубов И.В. 114
Дульзон А.П. 258
Дунав, гн. 4.11-12; 4.19; 7.5; п. 35
Дунай а) слав. гн. 4.13; 7.5; 215; Дунай Иванович
219; б) река: нижнее течение 5.3-11; 9.29; 9.43;
п. 42; среднее течение 5.3-11; 9.40; торговля
9.26; 9.40; 18.1; см. Дунав, Danuvius, Istros
Дьяконов И.М. 433
Евдокс Книдский, IV в. до н.э.: происхождение ар­
мян 16.9
евреи: генеалогия народов 16.5; торговля 9.36
Евсевий Кесарийский, III-IV в.: основание Истра:
генеалогия народов 16.5
Евстафий Фессалоникийский, XII в.: Matoas 18.2;
Silis 18.4
Евфрат р.: в арм. яз. 16.7
Ельницкий Л.А. 388; 416; 420
Ерель северопонт. гн. 2.2.5
Жебелев С.А. 209; 235; 397; 416
Железные ворота, проход Дуная через Карпаты
4.13; 5.3; 5.11; 18.2-3; 146
Зальцах, приток Инна: переименование 2.2.5
Збруч, приток Днестра 1.11
Земарх см. Менандр Протектор
Ибр гн., приток Тетерева 4.30
Игорь, др.-рус. князь, VIII-IX в. 9.46
Иероним, IV-V в.; основание Ольвии 366
Иессен А.А. 417
Ильинский А. 198
Ингул, приток нижнего Днепра; Ингулец, приток
Ингула 1.2; 4.40
индийские гидронимы 3.2.3; протоиндийцы —
Трубачев О.Н.
Иоанн Лид, VI в.: Дунай 5.5
Иоанн Цец, XII в.: Дунай 5.4
Иордан, VI в.: 1.1; Волго-уральские народы 8.46;
9.18; 9.23-24; Германарих 8.46; 9.32; герулы
9.31; готы 9.26; Дунай 151; поселение на Укра­
ине, славяне 9.32; 336; см. Erae, Gothiscandza,
Oium, Suehaus, Vagosola, Var
Иосиф Флавий, I в.: генеалогия народов 16.5
Иран: см. Авеста; Ахемениды 16.3; Дарий 1 16.10;
мидяне; киммерийцы 16.1; торговля 9.34;
9.36
ираноязычные гидронимы: 3.1; 3.2.3-4; бассейн
Сейма 18.11; Днепр, Днестр 4.21; Кубань,
Сырдарья; см. Borysthenis, Kophen, Kuphis,
Porata, Rha, Turas, Varuch
иранские языки, особ, в Причерноморье (скиф­
ский, сарматский, аланский, осетинский):
гидронимы 3.2.3; 4.26-29; 4.42; 8.42; 12.1-12.4;
история звуков: anon, -pr->-rf- 4.27; славяне
9.10; словообразование 9.6; 9.10; этнонимы на
-tai 8.3; 13.2-3; см. Sirakes Urgri; финно-угры
9.6; 9.10
Истр г. в устье Дуная 18.1; 318; 366
“истроданувийский”, гидрон. пласт 3.2.6; — севе-
ропонтийский
Кавказ: балкарцы, готы 17.11; греки 13.19; кимме­
рийцы 13.7; 14.1; грузины 13.8; карачаевцы
4.27; 12.1.4; лезгины 12.1.4; ногайцы 4.27; ски­
фы 16.4; хазары 9.41
Каллимах, IV-III в. до н.э.: киммерийцы 16.9
Каллиник Эфесский, VII в. до н.э.: киммерийцы
13.7
каллипады, скифское пл. 9.11
Каллистов Д.И. 287
Кальмиус р., впадает в Азовское море 1.2; 4.42;
13.11а
Кама, приток Волги 9.35-36: болгары, оногуры,
культуры 9.1; 9.34; робаски 8.44; торговля 8.48;
9.1-2; 9.4; 9.10; 9.18; 9.36; 10.13.1; п. 264
Капанцян 1ф. 432
Каппадокия, обл. в Малой Азии: киммерийцы
16.2-3
карачаевцы, северокавк. народ: заимствования из
осет. 4.27
карийцы, народ в МалойАзии; колонии в Приазо­
вье 13.8
Карпаты 105
Каспийское море 9.4; 13.7; 42
кельты: торговля 9.28; п. 295; Matoas 18.2
Кереш, приток Тисы 4.37: имена
Керченский пролив 13.5; см. Kimmerikos Bosporos
Кесарий Назианзин: Дунай 4.9
Киев г.: варяги 9.43-44; Киев-град 215
киммерийцы, северопонт. народ 8.16; 12.1-17.2
Киян-море 8.33; 8.35; 215
кияне эн. 8.33; Киян-море 215
Клавдиан, Клавдий, IV-V в.: Дон 363
 Указатель
Клазомен, г. в Малой Азии 13.18
Кляшторный С.Г. 458
Книпович Т.Н. 366, 405, 407
Когальнык, р. между Прутом и Днестром 18.8
Константин Багрянородный (Porphyrogennetös, -
genitus), виз. император, X в.: Азовское море
381; 426; варяги 9.42-43; п. 297; Юж. Буг 13.2;
Днестр, Днепр 10.11.2; п. 182; Дунай 73; 75; 96;
сведения о Причерноморье 1.1; 10.11.2; п* 187;
печенеги 1.6-11; см. Almätai, Bogu, Brütos, Burat,
Chidmas, Chingilus, Kubu, Kuphis, Sarat, Syngul,
Trullos, Vurlik, Ybyl
Корзухина Г*Ф. 337; 339
кочевники, конные в Причерноморье 9.19; см. ку-
маны; печенеги; сарматы; скифы
Красе, М. Лициний, I в. до н.э. дунайские походы
5.7; 5.10
кривичи, слав, племя 8.33
Кривцова-Бакова О.А. 419
Кропоткин В.В. 278; 315
Крупнов Е.И. 371; 414
Крушкол И.С. 415
Ксенофонт, V-IV в. до н.э.: Taochoi 17.2
Кубань а) слав. гн. 12.1.4; 12.4; б) река 10.11.3; на­
звания 3.2.1; 4.44-4.48; 8.14-17; 12.1
культура бронзы 9.1
Кума р., впадает в Каспийское море: Шоп 3.2.4; п.
42; 347
куманы, команы, половцы: кочевой народ, варяги
9.45; oz 234
Лаппо-Данилевский А.С. 368; 371
Латышев В.В. 1; 281
лесостепь, причерном. зона вегетации: Волга 9.5;
готы 9.29; греки 9.11; земледелие 4.48; 9.11; ко­
чевники 9.8; 18.10; славяне 9.39-40; торговля
9.9
Ливий, Тит, I в. до н.э.: Дунай 5.6
лидийцы, народ в Малой Азии: киммерийцы 16.1
Ликофрон Халкидский, IV в. до н.э.: kimmeros 387
Лиман-река, гн.: Днепр 18.10
Литаврин Г.Г. 14
Лома, Александр 423
ломоватовская культура 9.34
Ляпушкин И.И. 334
Маврикий, римский император, VI-VII в.:
sklaueniskia 8.32
мадьярский (угорский) яз.: заимствования из иран­
ских яз.
македонцы: Дунай 5.6-7; 157; Olganos 13.13
Малек-Чесма р. в Крыму 375
Марин Тйрский, II в.: источник Птолемея 13.12
Медведица, приток Дона 5
Мезия, римская провинция: завоевание 5.7
Мела, Помпоний, I в.: киммерийцы 38
147
Меликишвили Г.А. 440; 443-444
Мелюкова А.И. 163; 275; 278; 279
Менандр Протектор, VI в.: Днепр 182; см. Attila,
Daix, Kophen, Oech
меонцы, народ в Малой Азии: Maiotis 13.18
мидийцы: армяне 16.1
Миус, р., впадает в Азовское море 1.2
Младенов, Стефан 42
Мовсес Хоренаци, VI в.: ранняя история армян
16.5; 42; 165
Молочная р., впадает в Азовское море 4
мордва, народ: заимствования из готского и из
иранских яз. 9.6; область расселения 9.5; 9.36;
Волга 8.44-46; 9.5-6; 9.36; 10.12.2
Мурзаев Э.М. 28
Наисс г. на Балканском полуострове: готы 9.30
немцы эн.: славяне 8.33
Непр Слаутич гн. 8.28
Непра Королевична гн. 219
Никифор, константинопольский, патриарх, VIII-
IX в.: Kofina 8.17; 347
Никольская Т.Н. 307
Нистро гн. 4.24
Шичук В.В. 215
Новая земля: торговля 9.4
Новгород г.: Бугь 8.18; Киевская Русь 9.44
Новиодун г. на нижнем Дунае 5.4
Новосельцев А.П. 340
ногайцы, карататары, северокавк. народ: Qoban
12.1.4
норманны на Руси см. варяги
Овидий, Публий О. Назон, I в. до н.э. — I в.: Дунай
154; Hypanis 363
Одрар.: U iadual.lA
Ока р., приток Волги: торговля 9.23
Олег, киевский князь, IX-X в.: тиверцы 9.46
Ольвия г., также: Борисфен: Зопирион 8.41; мес­
тоположение 8.23; основание 366; торговля
9.9-10; п. 324; разрушение 9.20
Онайко Н.А. 278
он1у(нду)ры, кочевой народ: Волга 9.35
Орозий, V в.: Rhobaskoi 239
осетинский яз.: в визант. тексте в Венгрии 4.22;
название Кубани 12.1.2; слова 4.2; 4.15; 8.19;
9.6; 13.4; 126; 433; развитие осетин, яз. см.
иранские яз.
османы, народ, османский яз.: Днепр 8.19; Днестр
8.1; Дон 12.2.3
Паннония, обл.: готы 9.33; языки 5.5
Пансова гн. в бассейне Сейма 18.11
Пантикапей г. и тн. 13.4-5; основание 366; разру­
шение 348
Певтингерова карта, Tabula Peutingeriana, до V в.?:
Agalingus, Nusacus 9.12; 18.8-10
148 Указатель
Переяславль г. на Трубеже: перенос названия 114
Пермь: торговля см. Кама; пермский яз.: заимст­
вования из иранских яз. 9.6
Петров В.П. 184; 469
печенеги, кочевой народ: реки в стране печенегов
1.6-11; 4.20; 9.45
Печора р., впадает в Баренцево море: торговля 9.4
Пива гн. в бассейне Дрины 2.2.1
Плиний, Гай П. Секунд Старший: Азовское море
13.8; Дунай 5.5; 5.8; киммерийцы 384; меоты
397; Silis 18.4; Udini 4; Temamnda, “Азовское
море” 13.9
Повесть временных лет 1.2; варяги 9.42; 343-345;
Волга 8.50
Подосинов А.В. 294
Помпоний Мела, I в.: киммерийцы 384
Поппе М.Н. 251
Прибалтика см. балтские народы
Припять, приток Днепра 1.2
Прута) река 7.6; названия 4.13-18; 5.14; 6.2; п.
162; б) слав. гн. 4.16-18
Псевдо-Кесарий см. Кесарий
Псевдо-Скимн см. Скимн
Псел, приток Днепра 1.2; 9.23
Птолемей, Клавдий, II в.: 1.1; Марин, источник
Птолемея 14.2; Волга 9.36; истоки Днепра 293;
Дунай 5.4; Терек 3.2.2; Bomskoi 8.44; Borysthenis
242; lerasos 18.1; Karrodunon 9.12; Katarzene
17.1; Lykos 13.11 a; Poritos 4.42; Rha; Rhobaskoi
8.47; Udai, Udon 42; Uibantauarion 9.12
Равеннский географ, VII-IX в.?: Днепр 8.6; 13.12
радимичи, слав, племя 8.33
Ревень: Rha 8.42
Ревун, Ревуиа, гн-ы 118
Рейн р.: одноименные реки 2.1
Реут гн., приток Днестра 4.22
Реутих гн. 118
Римская империя, римляне: Дунай 4.5; 5.3-11; мо­
неты на Украине 9.26; см. греки; Дакия
Рион р. в Грузии; см. Phasis
Рипейские горы 384
Рона р. в Швейцарии и Франции: одноименные
реки 2.1
Ростовцев М.И. см. Rostovtzeff М.
Рось, приток Днепра 3.2.3
Румынские пщронимы 4.37; Дунай 4.9; Прут 4.14; 4.19
Русь эн. 14.6
Руф Квинт Курций, I в. до н.э.: Зопирион 235
Рыбаков Б.А. 234; 287
Сава, приток Дуная 4.9-10; 5.3; 5.6-7; 5.10; п. 146-
147; название 4.37
Саллюстий, Гай С. Крисп, I в. до н.э.: Дунай 5.6; 153
Синоп г. в Малой Азии: киммерийцы 16.3
сарматы, савроматы, кочевой народ, Сарматия 4.15;
9.1; 9.19; 9.27; 9.29; 13.2; п. 146; см. иранские яз.
Северный океан: торговля 9.4
(древне-)северопонтийский: яз. и гидронимич.
пласт: 1.2; 3.1-5
Седов В.В. 256; 306; 336; 472
Сейм, приток Десны 1.2; 18.11
Сенека Люций Анней, I в.; Дунай 5.5; 5.8
Серебренников Б.А. 258
Середонин С.М. 292-293
Серен Саммоник, Н-Ш в.: Дунай 5.5; 5.8
Серет р. и гн. 1.6; 3.2.1-2; 3.3; 3.5.4; 4.13; 4.15; 4.42;
18.1; п. 35
Скандинавия, связи с Причерноморьем — варяги,
Danr, Danpr, at stpdum Danpar, Düna, Dünheidr
Puehaus
Скат-гора 215
(Псевдо-)Скимн, II или I в. до н.э.: Азовское море
13.2-3; 13.10; киммерийцы 385; 430; основание
Ольвии 366
скифы, кочевой народ: Дарий 18.37-41; греки 9.27;
п. 378; земледелие, захоронения вождей 9.11;
киммерийцы 14.1; 14.5; 16.1; македонцы 8.44;
меотийцы 13.2-5; продвижение на запад 3.1;
4.14; 8.3 — в Малую Азию 16; — на Север 9.3-
11; см. иранские яз.
Славута гн. а) = Днепр 3.3; 5.13-14; 8.27-36; 9.41;
б) приток Ужа 8.30
славяне: готы 9.32; заимствования 4.12-13; 9.10;
ранняя родина, расселение на юг 3.2.2-3; 4.8;
8.3; 9.37-38; 9.45; п. 334; на юго-восток 6.5; ис­
тория. фонетика 1.10; 4.21
славянские гидронимы 3.2.3; 3.3; 4.16; ос. см. Бог,
Варух, Волга, Днепр, Днестр, Дунай, Кубань,
Прут, Серет, Славута, Kubu
словене, эн. 8.31-36
Слово о полку Игореве: Днепр 8.28-29
Смирнов А.П. 260
Снепород, Снопород, гн. 18.11
Соболевский А.И. 130
Стефан Византийский, VI в.: Армения 437; Дунай
18; Пантикапей, Pantikapei 378; 412
Страбон, I в. до н.э.-I в.: 1.1; Азовское море 13.9;
армяне 16.3; 16.9-10; п. 435; Юж. Буг 9.12;
Дарий I 8.37; Днепр 337; Днестр 9.12; Дунай
3.4.1; 5.9; Евстафий 18.2; киммерийцы 13.7;
16.9; п. 382; Клазомены 13.18; тирегеты 8.3;
Урги 399; Hippomolgoi 438
Стрижак О.С. 36
Струма р., впадает в Эгейское море 36
Сула, Сура, гн., притокДнепра 3.2.3; 8.11; 9.23; 18.11
Сураг тн. в Крыму 364
Сухан, Песнь о Сухане: Днепр 8.28
Сырдарья р., впадает в Аральское море: у Геродота
233; название 28; =danu-? Tanais 18.4; п. 55;
 Указатель 149

Oech 8.17 хазары, северопонт. народ: Кубань 8.17; славяне

Таврида “Крым”: греческая мифология 13.9 9.41; Thogarma 16.5
Таманский полуостров: киммерийцы 13.6; клазо- Хазе, р. в Германии 2.1: многоименность?
менцы 13.18 Хервер, сага о X. см. а Danpar stqdum Dünheidr
Танаис, г. в устье Дона 262 харинская культура 311
Тара, р. в бассейне Дрины 2.2.1; 3.2.3 Херсонес, г. в Крыму; монеты 278; поход Тиберия
татары: Волга 8.47-48 Плавта Сильвана Элпана 278
Терек р., впадает в Каспийское море 3.2.2; 3.2.4; п. 42 Хопер, приток Дона 1.2; п. 5; 103
Тереножкин А.И. 163; 287 Хорезм, закаспийская обл. 9.36: торговля
Тйберий, римский император, I в. до н.э.-I в.: по­ Хорол, р. бассейна Сейма 18.11
ходы в Дакию 5.9; 157 Хынку И.Г. 168
тиверцы, племя на Днестре 8.2-3 Цезарь, Гай Юлий, I в. до н.э.: Дунай 4.5; п. 152;
Тигр р.: армяне 17.1 этнонимы 61
Тимей, ок. 300 г. до н.э.: плавания аргонавтов 9.3 черемисы, народ: Волга 8.49; 9.36
Тйра, г. в устье Днестра 8.6; 9.20; 278 Чернихш П.И. 254
тирегеты, народ у Днестра 8.3; п. 397 Черняховская культура 9.37
Тиса, приток Дуная 4.37; 5.5; 7.5; п. 151 чуваши, народ: Волга, Кама 8.48
Ткханова М.А. 303 Шафранская Н.В. 281; 318
Топоров В.Н. 1.4; 11; 242; 476; ср. Трубачев Шишова И.А. 287-288
торкмене, эн. 8.32 Шрамко Б.А. 275
Третьяков П.Н. 334 Эдда см. а stqdum Danpar; Danr
Трубачев О.Н. (отчасти вместе с Топоровым Эдер, гн. в Германии 2.2.4
В.Н.): балканские гидронимы 39; бассейн Элиан, Тиберий Плавт Сильван: поход в Крым
Сейма 18.10; Днестр, Днепр 4.30; северопонт. 158;235
протоиндийцы 8.24; п. 365; Прут 114; Реут Эльц, гн. в Германии 3.2.2
118; северопонт. гидронимы 1.4; Agalingus Эсхил, VI-V в. до н.э.: Азовское море 13.10; Про­
470-471 метей 13.19
тюркские гидронимы 10.8; — Aq su, Atil, Burat, этнонимы см. славяне, тиверцы; Alarodioi,
Ingul, Ozi, Qoban, Sarat, Tan, Turla, Var(uch) Borystheneitai, Golthescytha, Maiotai,
тюркские народы и яз. Причерноморья: расселе­ Rhobaskoi, Rogastadzans, Sirakes, Tyregetai,
ние 8.3; “ученая” генеалогия 16.5; см. балкар­ Tyritai, Urgoi
цы; болгары; казанские татары; куманы, но­ Юлиан, автор XIII в.: Дон 12.2.3
гайцы, османы, печенеги, хазары, чуваши Якобсон, Роман 217; 221
Угол гн., приток Нижнего Днепра 2.2.5 Яценко И.В. 163; 277
Улуханов И.С. 256
Урал, 1) Уральские горы: Геродот 8.38; готы 8.46; 105; Aalto Р. 1
ранние культуры 9.1; торговля 9.10; п. 261; 2) ре­ Abelean тн. в Закавказье 17.1
ка, Яик, впадает в Каспийское море 8.17; 9.1 Achaimenes, л.и. 213
Урарту, государство в Закавказье: армяне, кимме­ Adrana, Adina “Эдер”, гн. в Германии 2.2.4
рийцы 16.1-2; 16.4; 17.1-2; п. 442 Agalingus “Днестр” гн. 8.4; 18.8-10
урмане “норманны”, эн. 8.32 Ak МП гн. 8.48
Фасмер М. см. Vasmer М. Alantia, Alna, Alara, древнеевроп. гн. 3.2.2; 4.1
Федоров Г.Б. 168 Alarodioi, эн.
Феофан, IX в.: Юж. Буг 12.1.1; 194; 346; Днепр 182 Alexandrescu, Petre 232
Филипп V, македонский царь, II в. до н.э.: Дунай 5.6 Almatai, северопонт. гн. 137
финно-угорские языки: заимствования из иран­ Alontas “Терек” гн. 3.2.2; 42
ских яз. 9.10 Altheim, Franz 322
фиссагеты, северопонт. народи, эн. 8.37; 13.11 Andersson, Thorsten 30
фракийцы, народ на Балканском полуострове: Anonymus Ponti Euxini, V в.?
гидронимы 42; древнесеверопонт. 286; исто­ Antikeites гн. 13.5
рия. фонетика: о>а 4.13; sr>str 4.33; родство с Aq su гн. 4.44
армянами ? 16.9; Karasura Т.Н. 18.11 Arar(os) гн. 1) “Сона”; 2) у Геродота гн. 2.2.5; 3.2.2;
фригийский яз. в Малой Азии: 15.1; 16.1; 16.7-9; п. 425 18.1; п. 49
Фритигерн, вестгот, вождь, IV в. 9.30 Ar(i)me, Armin(iy)a, обл. в Закавказье 16.6
150 Указатель

Arumaa, Peeter 35, 121, 270, 286, 475 Dampstadir см. a Danpar stqdum
Askenaz, л.и. 16.9 Danapris, Danastris, гн. 3.3; 3.4.2; 4.23-39; 4.46;
Aspaurgianoi эн. в Приазовье 13.2 9Л6-17
Atel “Волга” гн. 8.17; 8.47 Dandaroi, пл. в Приазовье 13.2
Atelkuzu, северопонт. обл. 1.8.2; 1.9 Danoff, Christian 366-367; 378; 382; 404; 408; 410
Attikites гн. 13.5 (а stqdum) Danpar, Dampstadir, тн. 4.17; 8.7; 13.14;
Attila 1) л.и. 244; 2) эн. см. Atel 183-184; 219
Bacon, Janet Ruth 410 Danr, мифол. персонаж 4.17; 8.7; 9.25; 12.2.2; 12.4
Baetis гн. в Испании 4.29 Danubi(o)s “Дунай” гн. 8.8; п. 60
Balava “Дон” 18.7 Danusus “Дунай”, гн. 18.2
Bartek, Heinrich 224 Danuvius “Дунай” 3.1; 3.3; 3.4.1; 4.2-17; 4.5; 4.10;
Bartholomae, Christian 393 5.3-10; 7.3; п. 60, 62
Baruch гн. см. Varuch Darko, Jeno 14
BelckW.445 Decsi, Gyula 273
Benveniste, Emile 55 Den(h) “Дон” 12.2.3; 12.4
Berard, Jean 410 Dentumoger эн. в Gesta Hungarorum, ок. 1200 г. 5;
Bilabel, Friedrich 408 12.2.3; 12.4
Boardman, John 411 Detschew, Dimitr 474
Boba, Imre 323 Diaconu, Petru 201
Bodrogkoz, обл. 18 Diauchi эн. в Армении 17.2
Bog, Bogu “Юж. Буг”, гн. 1.10; 3.4.3; 8.14; 8.18; 9.45 Diehl, Erich 166
Bolognesi, Giancarlo 441 at Dilgio, Dylgio, Dyngio, a DingiodQlom, тн. 13.14;
Bolton, J.D.P. 263-264; 406 n. 402
Boruskoi, эн. 8.44 Dimensuratio provinciarum; Divisio orbis terrarum, V
Borystheneitai, эн. 397 в. ? 10; 146-147
Borysthenes, гн. 3.3; 3.4.2; 4.23; 8.6; 8.22-24; 8.40; Diqlaq “Тигр” гн. 17.1
9.14; п. 35; 240 Dittenberger, Wilhelm 394, 396-397
Borysthenis, остров 209 Dklat “Тигр” гн. 17.1
Brandis 139, 148-149; 152; 454 Doan, Don, Doon(e) гн. в Великобритании 45; 6.7
Brands, H.-W. 112; 248; 348 Doerfer, Gerhard 202
Brueckner, Aleksandr 226; 322 Doerrie, Heinrich 351
Brunner, Otto 298 Don cm. Doan
Brutos 1) л.и.; 2) гн. “Прут” 1.6.; 1.10; 4.21; 113 Donabis “Дунай”, гн. 85
Budimir, Milan 143; 222 Donowe, Donua, “Дунай” гн. 4.8; 69
Bunbury E.H. 266; 287 Donua “Дунай”, гн. 69
Burat “Прут” гн. 4.20; 8.21 Doon(e) см. Doan
Burlik гн. 18.5 Drana-Murakuz, обл. 18
Burns, A.R. 366 Ducellier, Alain 18
Bury, J.B. 231 Duchesne-Guillemin, Jacques 377
Chaltik’, закавказский эн. 17.2 Duna “Дунай”, гн. 4.8
Charpentier, Jarl 416 Dunaba “Дунай”, гн. 8.5
Cheimerioi “Киммерийцы” 387 Dunare(a) “Дунай”, гн. 4.14
Chiggilus, Chidmas, северопонт. гн. 5; 187 DunheidrTH. 4.8; 13.14
Chrysos, Evangelos 325 Dunave “Дунай”, гн. 4.10-11
Cluentus гн. в Италии 8.30 Dunowe “Дунай”, гн. 4.8
Condamin, Albert 391 Duridanov, Ivan 44
Сора “Кубань” гн. 8.17 Dylgio, Dyngio см. at Dilgio
Cross, Samuel Н. 322 Eilers, Wilhelm 192
Cupa, Cuphis “Кубань” 8.17; 9.14 Elice, северопонт. гн. 200
Cusus “Ваг”, приток Дуная, гн. 2.2.5 Erae, Егехе, северопонт. гн. 200
Czekanowski, Jan 29 Etel 1) Волга 8.47; 2) = Дон ? 1.8.9
Daix “Урал”, гн. 8.17 Etelkuzu, обл. 1.8.1
Dajqaeni, ассир. эн. 17.2 Faublee, L. 360
D’Alquen, J.E. 241 Filip, Jan 295
 Указатель 151

Finley, M .-I. 262 Ierasos “Серет” гн. 3.3; 18.1

Fluss, Max 153, 156 Igonta “Зальцах” гн. 2.3.5
Foerster, Max 66 Hiescu, Vladimir 1
Fongerat, L. 262 Isara древнеевроп. гн. 4.1
Friedrich, Johannes 445 Istros, Hister “Дунай” 3.2.2; 3.3; 5.3-10
Gaal, Laszlo 5 Itil 1) = Волга — Atii; 2) = Белая, Кама 9.36
Galakuni, обл. в Закавказье 17.1 Ivanescu, G. 53
Gamirk’ “Каппадокия” 13.8; 16.2-3; 16.8 Ivantchik, A.I. 389; 392; 428
Gamirra(j) “киммерийцы” 13.8; 16.2; 353 Ivarus “Зальцах” гн. 2.2.5
Garonne р., Garimna, гн. 2.2.4 Izera гн. в Чехии 4.1
Georgiev, Vladimir 1.4; Волга, Olganos 254; 401; гид- Jacobsohn, Hermann 270; 271
ронимия: ее консервативный характер 31; се- (undir) Jassarfiollum, горы 13.14
веропонт., балкан. 40; 42; 44; Дон, Дунай 57; Jenkins, Robert 18
Прут 115; Tanais 427 Jensen, Peter 433
Gerasus “Серет” гн. 18.1 Jokis, Aulis 273
Gesta Hungarorum см. Dentumoger Jul, J .J “Волга” 8.49; 8.51
Gimbutas, Maria 255 Junge, Julius 264
Gironde гн. во Франции 2.24 Jurkowski, Marian 117
Gmir, груз, слово 13.8 Karrodunon r. 293
Goehrke, Carsten 336 Kamaritai, народ в Закавказье 13.7; 16.4
Got^b, Zbigniew 91; 129; 138; 237 Karasura, фракийский тн. 18.11
Goldenbach гн. в Чехии 2.2.5 Kares малоазиат. эн. см. карийцы
Gomer, библ. персонаж 13.8; 16.9 Katarzene, обл. в Закавказье
Grimm, Jacob 391 Kerberioi эн. 387
Grousset, Rene 432 Kerketai, народ 13.3
Gudemann 452 Kiessling 187; 193; 236; 267; 356; 461-462
Gyoerke, G. 239 Kimmerikos bosporos “Керченский пролив” 13.6;
Gyoni, Matyas 16 13.16
Gyorffy, Gyula 18 Kimmerioi см. киммерийцы
Hachmann, Rolf 328 Kiparsky, Valentin 94; 322
Hancar, Hanz 417 Klardza тн. в Малой Азии 17.1
Harmatta, Jänos 171; 265; 318 Klotz, Alfred 145
Hauptmann, Ludmil 82 Kophen гн. 1) Кубань; 2) р. Кабул 8.17; 12.1.3; 12.4
Hay(k’) “армянин, армяне”, эн. 16.8 Korkkanen, Irma 242
Hennig, Richard 230; 262; 264 Kothe, Heinz 387
Herrman, Albert 230 Kotsevalov, Andriv 397
Hervarar saga, др.-сканд. поэма см. (a stgdum) Kubu “Юж. Буг” 1.6; 1.10; 4.44; 4.20; 8.13; 8.21;
Danpar 9.38; п. 35
Heubeck, Alfred 387 Kup’i, Kuphis 1) = Кубань; 2) = Юж. Буг 3.2; 8.13;
Hister см. Istros 8.17; 9.14-17; 12.1.1
Hoffmann, Karl 54 Krähe, Hans 4.36; 23; 30; 33; 51; 205; 222
Holzer, Georg 422 Kranzmeyer, Eberhard 24
Huebner, E. 157 Kretschmer 1.4; грамматич. род гидронимов 37;
Hunnenschlachtlied, др.-сканд. поэма см. a Danpar Danuvius 45; 48; 56; 59; Danapris, Danastrius 122;
stgäum 124; 129; Haik’432; Tanais 122-123; 361-362
Hypanis 1) = Юж. Буг; 2) = Кубань 3.3; 8.13-14; Kuhn, Hans 2.1-3; 20-22; 26-27; 140; 164
8.17; 9.14-15; 12.3-8; 13.13; 14.1; 14.3; 14.5; 15.3- Laude-Cirtautas, Ilse 248
4; п. 35 Lauterbach, Hartmut 244
Hypakyris, северопонт. гн. 9.11 Lehel, Paul 25; 59; 144
Hypotyposis geographias, IV в.: Дунай 5.4 Lehmann-Haupt, Carl Friedrich 387; 445
Hyrgis “Донец”, гн. 13.11 Lehr-Spiawinski, Tadeusz 130
Iaxamatai, пл. в Приазовье 13.2-3 Lowmiariski, Henryk 239
Iaxartes “Сырдарья” 18.4 Ludwig, Dieter 340
Idil “Волга” гн. 8.47 Lukwa гн. в Польше 4.16
152 Указатель

Lykos “Донец” ? 4.42; 13.11; 13.13; 13.16; 15.4 Patsch, Karl 147
Macartney, С.А. 5.18-19 Patt, Wilhelm 70
Maietai, Maiotai, этн. в Приазовье 13.9 Pearson, Lionel 265
Maietis, Maiotis “Азовское море” 13.2; 13.9-10; Pekkanen, T. 1
13.16 Periplus Pont Euxini (V в.?): Дон 381
Mann, Stuart M. 133 Peterson, Herbert 274
Marquart, Joseph 187; 193; 242; 395; 459 Pflaum, H.G. 73; 158
Massagetai, скифское пл. 8.3; 13.3 Phasis гн. в Колхиде 411; 413
Mat(his), Matava, Matoas гн. 18.2-3 Pilch, Herbert 358
Matyketai, пл. в Приазовье 13.3 Pinches, T.G. 390
Mayrhofer, Manfred 192; 439 Pinnow, Heinz-Juergen 38
Mazon, Paul 411 Piotrovskij, B.B. 432
Meillet, Antoine 285; 445 Poghirc, Cicerone 44
Meinecke, August 450 Pokomy, Julius 214
Melich, Janos 35; 102; 250 Poljane, славянский эн. 8.32
Menges, Karl H. 246; 251; 463 Ponikiew гн. в Польше 4.16
Meyer, Eduard 231 Popovic, Ivan 42
Meyer, Gustav 133 Porata “Прут” 4.18; 4.42
Meyer-Luebke, Wilhelm 134 Poritos, северопонт. гн. 4.42
Mihaescu, Haralambie 243; 453 Potaissa тн. в Дакии 4.13; 4.31
Mikkola, J.J. 238; 251; 259 Premerstein von, Anton 156-157
Minus, Eliis H. 171; 231; 280; 287; 299-300 Pritsak, Omeljan 17; 201; 204; 243; 248-249; 403
Monumentum Ancyranum, I в. до н.э.: Дунай 147; 157 Proehle, Wilhelm 348
Moor, Elemer 5; 18; 88; 204; 351 Pyretos “Прут” 3.3; 4.19; 4.42; 4.45
Moora, H. 307
Qara Idil “Волга” 8.48
Moravcsik, Gyula 16; 245
Qoban “Кубань” 12.1.4; 12.4
Morgenstierna, Georg 355
Rabnitz гн. в Австрии и Венгрии 2.3
Much, Rudolf 468
Radantia, Rezat “Регниц, Редниц”, гн. в Германии
Muehl Von der, Peter 406
2.2.4
Muellenhoff, Karl 4.13; n. 70; 90; 203
Radloff, Wilhelm 352
Mueller, Max 53
Raesaenen, Martti 252
Munkäcsi, B. 272; 274; 357; 460 Ranha, иранский гн. 43
Murakoz, обл. 18 Rappaport, Bruno 309; 319-320
Naissus “Ниш” г. 4.13 Rasa мифол. гн. 43
Narew гн. в Польше 4.16 Rav(o) “Волга” 3.2.4; 8.43; 9.36
Nemeth, J. 352 Rawa гн. в Польше 237
Neumann, Guenter 387 Rednitz, Regnitz см. Radantia
Neumann, K. 291-292; 376; 387; 400 Reichenkron, Guenter 44
Nicolaisen, Wilhelm 205 Reichhardt, C. 287-288
Niebuhr, Barthold 163 Rezat cm. Radantia
Nusacus “Днепр” гн. 8.25; 18.8-10 Rha “Волга” 3.2.4; 8.42; 8.44; 9.14; 9.20; 9.23; 9.36
Nylander, Carl 387 Rhos “Волга” 8.45; 9.1; 9.15-16; 9.18; 9.20; 9.23
Oaros гн. 8.19; 8.23; 8.37-41; 13.11 Rieger, Janusz 102
Oech “Сырдарья” 8.17 Rigveda: Rasa 43
Oium, та. у Иордана 321 Rita “Дон” 18.7
Okolski, Szymon, XVII в.: Dniepr-Slawuta 8.27 Rogas Tadzans эн. у Иордана 8.46; 9.1; 9.23-24
Olganos гн. в Македонии 13.13 Rohe, Renate 161; 290; 304
Oristhenis “Днепр” 8.6 Ronca, Italo 174
Ostrovuni prach, днепровский порог 206 Rooth, Erik 69
Otrebski, Jan 9; 81 Rostortzeff, Michael 262; 314; 316; 330; 367
Ozolimne, озеро в Болгарии 201 Rozwadowski, Jan 10; 91; 222; 353; 386
PantikapaionTH., Pantikapes гн. 13.4; 13.6 Rus, Rut “Дон” 18.7
Parvan, Vasile 165; 447 Sadowski, I.N. 280
Patavissa г. в Дакии 4.31 Salmonide “Разельм”, озеро у Нижнего Дуная 42
 Указатель 153

Sappok, Gerhard 332 Thogarma, Thogorm, Thorgom, мифология, персо­

Sarat “Серег” 4.18; 4.20; 8.21 наж в армян, история, преданиях 16.5
Sarmatai северопонт. эн. 13.3 Thumeisen, Rudolf 53; 63
Saucanna “Сона” гн. 2.2.5 Thyssagetai, скифский эн. 8.3; 13.3
Schaal, Hans 262 Thyzabodrogkez обл. 18
Scherer, Anton 455 Tiarantos “Серет” ? гн. 18.1; 49
Schmid, Wolfgang R: северопонт. гидронимы 3.1; Til-Garimmu обл. в Малой Азии 16.5
Днепр, Днестр 4.29; п. 124; Дон 101; заимство­ Tolkien, Christopher 402
вания из финно-угорского яз. 273; Прут 108; Tomaschek, Wilhelm 289; 291
ПО; 119; Borysthenes 8.24; dan- 54; Hypanis 421; Tore(a)tai, пл. в Приазовье 13.2-3
Naissus 95 Transdanuvii, население Дакии 158
Schmidt, А.У.311 Treidler, Hans 109; 446
Schmidt, Gustav 127; 349 Thillos “Днестр” 1.6; 8.1; 8.21; п. 113; 187
Schmidt, Ludwig 300 Tbonouwa “Дунай” 4.7
Schmidt, Ruediger 213 Thrkoi “Мадьяры” 1.6; 1.8.1; п. 14
Schmitthenner, Walther 160 Türla “Днестр” 8.1
Schnetz, Joseph 54; 58-59; 63; 85 Ifcrowski, K.I. 216
Schwarz, Emst 26; 67 Tfcspa г. в Урарту 17.1
Seretion th. 3.2.2; 4.18 Tyras “Днестр” 3.3; 3.4.2; 4.23; 8.1; 8.3; 9.14; п. 35
Seretos см. Серет Udai, Udini эн. в Прикаспии 42
Shevelov, George 115; 117; 206 Udolph, Juergen 91
Silis гн. 1) = Сырдарья; 2) = Дон 18.4 Uiadua “Одра” гн. 2.2.4
Sindoi пл. в Приазовье 13.2 Ulu Idil эн. “Волга” 8.48
Sinus “Дон” 18.4 Urgoi скифское пл. 399
Sirakes, -koi, -choiaH. 18.4 Utus эн. в Болгарии 42
Siret “Серет” 4.18
Vaillant, Andre 120
Skok, Petar 89; 100; 114
Vantosp обл. в Малой Азии 17.1
Slavanta, Slavantas p. и озеро в Литве 8.30
Уаг “Днепр” 3.4.2; 8.19
Slawski, Franciszek 228
Vara “Wohra”, гн. в Германии 8.20
slezanie, славянский эн. 8.32
Varuch “Днепр” 1.6; 1.10; 8.19; 8.21; 187; 200
Smitt von, Friedrich 231
Soden von, Wolfram 3 yasmer, Мах 1.4; п. 2; Волга 247; 249; 253; 257;
Solta, Georg Renatus 426 Днестр 167-168; 170; 173-174; Дунай 58; Ерель
Sowes p. в Румынии и Венгрии 4.37 24; Ингул 136; корабль 285-286; мордва 238;
Spratzbach “Rabnitz” гн. в Австрии 2.2 Прут 107-108; Реут 118; Славута 220; Сула 473-
Stein, Arthur 156 474; Attikites 380; Karrodunon 293; Maiotis 393;
Stein, Heinrich 288 Nusacus 466
Stender-Petersen, Adolf 94; 322 Muehl von der, Peter 406
Strzelczyk, Jerzy 313 Vurlik гн. у Аз. моря 18.5
Suehans “шведы”: торговля 323 Wagner, Norbert 321
Stryj гн. 4.33 Wamke, Charlotte 21; 277
Strymon “Струма” гн. 4.33 Werner, Joachim 337
Sturms, Eduard 303 Westberg, Friedrich 264; 376
Sulimirski, Tadeusz 163; 414 Wichmann, Yrio 274
Sume, Ronald 156-157 Wiesner, Joseph 418
Syrgis “Донец” 13.11 Wilga гн. в Польше 8.50; 13.13
Szemerenyi, Oswald 55 Wipper, Wupper гн. в Германии 2.2.3
Tallgren, Arne Michael 260; 307; 333 Wohra гн. в Германии 8.20
Tanais 1) “Дон”: грамм, род. 35; греки 4.6; 8.8; 9.18; Wolfram, Herwig 313; 327
9.25; 15.2-4; киммерийцы 8.15; 12.3-9; 14.3; Wupper см. Wipper
древнесеверопонтийцы 3.3.6; 4.15; ударение Ybyl гн. 137
15.3; 2) Сырдарья 18.4 Zgusta, Ladislav 125-126; 355; 408
Tanaitai, северопонт. эн. 397 Zillizcus, Heinrich 239
Taochoi эн. в Армении 17.2 Zippel, Gustav 155
Tegarama эн. в Малой Азии 16.5 Zlaty potok гн. в Чехии 2.2.5
Temarunda “Азовское море” 13.9 Zyla, Wolodymir T. 129
 Об авторе

Готтфрид Шрамм родился в 1929 г. и вырос в университетском городе Геттингене. Здесь в

1948-1954 гг. он изучал древнегерманскую и славянскую филологию, а также историю. Позд­
нее в центре его интересов оказывается именно история: защитив диссертацию на тему о
польской шляхте в период Реформации, автор в 1964 г. приглашается в качестве доцента в
Марбургский университет. В следующем 1965 г. ему предлагают возглавить только что соз­
данную кафедру по новой и восточноевропейской истории в университете Фрайбурга в
Брайсгау, города на юго-востоке ФРГ. Выйдя в 1994 г. после 29 лет профессуры на пенсию, он
тем не менее продолжает читать лекции в университете, больше специализируясь по русской
и польской истории.
Важнейшей особенностью трудов Шрамма по древней истории Восточной и Юго-Вос­
точной Европы является его стремление связать между собой две дисциплины: историче­
скую лингвистику, с которой он в свое время начинал свою научную деятельность, и исто­
рию, ставшую его специальностью впоследствии. Автор убежден в плодотворности
взаимодействия этих дисциплин, удачно дополняющих друг друга. Его внимание привлека­
ют прежде всего древние имена собственные и прочие донесенные до нас текстами слова, ко­
торые при правильной их интерпретации могут дать важную дополнительную информацию
об эпохе их бытования. В настоящей книге предлагаемый автором исследовательский метод
развивается на примере ономастического ландшафта Северного Причерноморья в древности
и раннем средневековье. В других своих работах он стремится показать, что комбинирован­
ный историко-филологический подход способен дать важные результаты и при изучении
средневековой Руси периода ее формирования. Последние крупные работы автора посвяще­
 Об авторе , 155

ны истории Юго-Восточной Европы. Речь идет прежде всего о реконструкции этнической

карты этого региона, как она выглядела в VI в. накануне вторжения сюда славян, а также о
последствиях этого вторжения для обитавших здесь ранее народов, особенно для албанцев и
романцев.
Изучая древнюю историю, автор в то же время никогда не прерывал своих занятий истори­
ей XVI-XX вв. В изданном в Германии “Руководстве по русской истории” (Handbuch der
Geschichte Russlands) он был издателем 3-го тома (в двух полутомах), вышедшего в 1983-1992 гг.
и обнимающего в ряде построенных отчасти по хронологическому, отчасти по систематическо­
му принципу глав период от 1856 до 1945 г. В этом коллективном труде историк выступил не
только в роли издателя, но и автора некоторых разделов. Его перу принадлежат главы, посвя­
щенные реформам и общественным движениям последних лет Российской Империи.

Книги проф. Готтфрида Шрамма

1. Namenschatz und Dichtersprache. Studien zu den zweigliedrigen Personennamen der Germanen.

Goettingen, 1957.
2. Der polnische Adel und die Reformation 1548-1607. Wiesbaden, 1965.
3. Nordpontische Stroeme. Namenphilologische Zugaenge zur Fruehzeit des europaeischen Ostens.
Goettingen, 1973.
4. Eroberer und Eingesessene. Geographische Lehnnamen als Zeugen der Geschichte Suedosteuropas
im ersten Jahrtausend n. Chr. Stuttgart, 1981.
5. Anfaenge des albanischen Christentums. Die fruehe Bekehrung der Bessen und ihre langen Folgen,
Freiburg, 1994.
6. Ein Damm bricht. Die römische Donaugrenze und die Invasionen des 5.-7. Jahrhunderts.
München, 1997 = Südosteuropa-Forschungen. Bd. 100.
7. Handbuch der Geschichte Russlands. Bd. 3. 1856-1945. In 2 Halbbaenden. Stuttgart, 1983-1992.
 Формат 70x100 1/16
Объем 10 п. л. + 4 вкл.
Тираж 2500 экз.
Печать офсетная
Зак. 295. Отпечатано в АООТ „Чертановская типография”
113545, Москва, Варшавское шоссе, 29а
Карта-схема 1 (К 2.1.-10.6.)
Попытка реконструкции античных названий северопонтийских рек

300 км

Bugos 5.12
Dänowios 4.3
Dänu 4.16
Dänowi-pros+-stros 4.18-28
Danapr, Danastr 8.8-10
Ierasos 3.3; 18.1
Ist ros
ICü- 8.12-27
Kubanb(i)os-, Khupani- 4.44-48;
8.14-17
Purata-, Puretos 4.21 слав.: ?
Ravan 8.42
Rav(-) 8.43-46
Rös 8.45
Seretos 4.18
SlovQta 8.32-36
Tanavis 12.1-10
Tivros, Tura- 8.1-4
Var 8.19-21; 8.40-44
Volga i.50-51
Vurgi- usw.

Об утраченном названии верхнего

течения Днестра см. <др.-сев.-понт.
обозначает диалекты, с которыми
киммерийцы и скифы столкнулись
в северопонтийском регионе (...) —
что соответствовало и.-е. о в дак-
ско-гетском, неясно (...); здесь по­
всеместно этот звук передан через о.
Карта-схема 2 (К 2.1.-6.5.)
реки и ландшафтные зоны

Дунай
Нижнее течение 5.3-11
Серет южная граница тайги
Нижнее течение 3.3; 18.1 )-< надежно локализуемая смена
названия
Среднее (и верхнее?) течение 4.18
) ( предположительная локализация
Прут смены названия
Изначальная одноименность или
название нижнего течения
вытеснено названием среднего и ) ( смена названия отсутствует
верхнего течения еще в
доисторическую эпоху 5.12 ) (? смена названия предположительно
отсутствует
Днестр
Нижнее течение 8.1-4 наличие или отсутствие смены
Среднее течение 4.18-28
Утраченное название верхнего названия
течения 8.11 не известно
Южный Буг
Нижнее течение 8.12-17
Верхнее течение 5.15
Днепр
Нижнее течение 8.19-25
Среднее течение 4.18-28
Верхнее течение 8.26-36
Донец
Первоначальная одноименность
не доказана; возможно, по аналогии
с Доном следует предполагать
исконную одноименность 13.11
Дон
Видимо, изначальная
одноименность 13.11
Волга
Нижний участок среднего течения
(и нижнее течение) 8.42
Название нижнего участка среднего
течения перешло на верхний его
У^сток еще в доисторическое время

Верхнее течение 8.50-51

Кубань
Видимо, изначальная
одноименность 4.44-48; 8.14-17

1?Рмин “изначальн ы й” им еет в виду

Ни ^ Ра н н е й ф и к сац и и участков теч е-
Чк
Дпр С Р ^ и ч н ы м и н а и м ен о в а н и я м и в Береговая линия показана по современному состоянию
ревн есев ер о п о н т и й ск о м .
Карта-схема 3 (К 9.14.-9.32.)
Изменения в греческих названиях северопонтийских рек в III-IV вв. н. э.

G г р е ч е с к и е г о р о д а , р а з р у ш е н н ы е в III в.

О? разрушение ранее 375 г. сомнительно;

наверняка существовали до 342 г.

О у ц ел ев ш и е гор ода
Карта-схема 4 (К 12.1.-14.19.)
Ранняя греческая топонимия северо-восточного Причерноморья
(до основания Пантикапея в VI в. до н. э.)

200 км

Aia 13.10 Maiai Maiötis (Maietis) 13.2; 13.9-10

Hypanis 8.13-14 Pantikapaion 13.4; 13.6
Kaukasos — Phäsis 4.11; 41
Kimmerikos Bosporos 3.6; 13.16 Tanais 4.42; 13.11; 13.13; 13.16; 15.4
Kolchis — Tauris —
Lykos 8.13-14; 12.3-8