Snova I Snova1

Ссылка на материал: https://ficbook.
net/readfic/4248232
Снова и снова
Направленность: Слэш
Автор: Athey
Переводчик: Akula1535 (https://ficbook.net/authors/550146)
Оригинальный текст: https://www.fanfiction.net/s/8149841/1/Again-and-Again
Фэндом: Роулинг Джоан «Гарри Поттер», Гарри Поттер (кроссовер)
Пэйринг и персонажи: Волдеморт/Гарри Поттер, Драко Малфой/Гарри Поттер,
Северус Снейп, Драко Малфой, Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер, Альбус
Дамблдор, Люциус Малфой, Том Марволо Реддл, Сириус Блэк
Рейтинг: NC-17
Размер: планируется Макси, написано 398 страниц
Кол-во частей: 21
Статус: в процессе
Метки: ООС, Фэнтези, Философия, AU
Описание:
Гарри Поттер исчезает с порога дома Дурслей. Дамблдор не может его найти.
Мальчик объявляется только перед своим первым годом обучения. Он холодный
и равнодушный ребенок. Гений, распределенный на Слизерин и вызвавший
множество вопросов, на которые никто не смог найти ответы.
Публикация на других ресурсах:

Уточнять у автора/переводчика
Примечания автора:
Поскольку предыдущий переводчик забросила эту работу (и не отвечает на
сообщения), я решила самостоятельно взяться за этот фанфик, так как очень его
люблю.
Разрешение на перевод получено.
В оригинале на данный момент 38 глав.
Оглавление
Оглавление 2
Глава 1 3
Примечание к части 21
Глава 2 22
Глава 3 38
Глава 4 56
Глава 5 80
Глава 6 92
Глава 7 112
Глава 8 128
Глава 9 148
Глава 10 170
Глава 11 188
Глава 12 211
Глава 13 224
Глава 14 247
Глава 15 266
Глава 16 286
Глава 17 306
Часть 18 327
Часть 19 346
Часть 20 369
Часть 21 386
Глава 1
Навлечь ненависть добрыми делами возможно в той же мере, что и злыми.

Никколо Макиавелли.
Ноябрь 1981 года.
Альбус Дамблдор не понимал, как это случилось, и теперь метался в панике.

После того, как он оставил маленького Гарри Поттера на пороге дома Дурслей,
наложив хорошие согревающие чары и сильное сонное заклятие, не имело
смысла даже предполагать, что тот мог проснуться и куда-то уползти, однако
Дурсли настаивали на том, что никогда не видели мальчика. Они нашли
корзинку и письмо, но без ребенка и одеялка внутри.
Дурсли решили, что это чей-то дурацкий розыгрыш, и были не особо довольны,
когда Альбус Дамблдор пожаловал к ним неделю спустя, когда его маленькие
диагностические устройства сообщили ему, что мальчика не приняли под опеку.
Больше всего волшебник опасался, что маленького Гарри украли, и, поскольку

отслеживающие заклинания одно за другим не срабатывали, страхи его росли
все сильнее. Ребенок должен был находиться под какого-то рода защитой,
которая делала его поиски невозможными, что означало, что он находился
у волшебника или волшебницы. Единственным утешением служили магические
приборы, подтверждающие, что Гарри Поттер все еще жив.
Январь 1982.
Дамблдор только что получил письмо от гоблинов Гринготтса — кто-то посетил

хранилище Гарри Поттера. Альбус бросился в банк, чтобы задать вопросы,
но результаты оказались до боли разочаровывающими. Единственный путь для
человека получить доступ к хранилищу, не имея ключа, заключался
в предоставлении образца крови, совпадающего по магической подписи
с кровью Поттеров. И, каким-то образом, у того, кто приходил в банк, это
получилось. Этим некто являлся взрослый мужчина, во всяком случае, таким
он выглядел. Гоблины отказались отдать воспоминание, демонстрирующее его
внешность. Лишь добавили, что, когда тот придет в следующий раз, применят
к нему одну из своих стандартных проверок. Но на этом все. Дамблдор хотел,
чтобы гоблины, при следующем появлении незнакомца, тотчас уведомили его,
но они отказались.
И это страшно разочаровывало.
Октябрь 1984.
Мужчина появлялся в банке еще несколько раз, и это служило Альбусу

Дамблдору единственной зацепкой к текущему существованию Гарри Поттера.
Его приборы по-прежнему говорили, что ребенок был жив, но чары
отслеживания и наблюдения не приносили результата. Гоблины сообщили, что
человек, который приходил в банк время от времени и изымал деньги
из хранилищ Поттеров, скорее всего, находился под действием Оборотного
зелья или использовал чары гламура. При каждом последующем визите,
незнакомец выглядел немного иначе, но ему всегда удавалось пройти проверку
3/413
кровью, а потому он был способен попасть в хранилище.
Приходил мужчина редко, около двух раз в год, и, как правило, снимал не особо
значительные суммы денег по сравнению с их общим количеством в хранилище.
Но достаточно для того, чтобы, не работая, жить относительно комфортно. Хотя,
строго говоря, это была даже скромная сумма для одного человека. Другой
любопытной особенностью стало то, что мужчина всегда просил гоблинов
перевести большую часть изъятых денег в маггловскую валюту.
Данной информации было слишком мало для отправной точки, и Дамблдор знал,
что его беспокойство и разочарование ясно видели все окружающие. Минерва
все еще не простила ему потерю Гарри и часто ругала, настаивая при этом
на раскрытии произошедшего Министерству, с целью получить надлежащую
помощь в поисках.
Тем не менее, он не хотел этого делать. Министр Багнолд, в действительности,

была неплохим лидером, но, откровенно говоря, не ладила с Альбусом,
а к человеку, который намечался победителем на следующих выборах,
Дамблдор относился еще более настороженно. И в последнюю очередь желал,
чтобы Министерство совало свой нос в воспитание Гарри Поттера.
Хотя, возможно, Минерва была права, и даже Министерство оказалось бы

предпочтительнее, чем загадочный человек, у которого Гарри находился сейчас.
Июль 1991.
Альбус Дамблдор, директор Школы Магии и Чародейства Хогвартс, вместе

со своим заместителем Минервой Макгонагал собрались в маленькой комнате
в одной из башен замка, где зачарованное перо выводило адреса на конвертах
под письма, рассылаемые студентам каждое лето. Перо ожило этим утром,
начиная свою работу, как всегда, с первокурсников. Имена магглорожденных
писались синими чернилами, а детей волшебников — зелеными; это было одним
из способов, по которому Минерва узнавала, какой образец письма вложить
в конверт, и нужно ли нанести ребенку визит.
Пока пара волшебников стояла, практически не дыша, перо, следуя алфавиту,

все ближе добиралось до имени Гарри Поттера.
Альбус знал, что тот был все еще жив; во всяком случае, все его чары говорили
об этом, и последовательные изъятия денег из хранилища дважды в год
продолжались. Человек, снимающий средства, по-прежнему пользоваться
маскировкой. Приходя в банк, выглядел он каждый раз иначе, и Альбус каждый
раз заходил в тупик со своими попытками выяснить, кем тот был, или где
держал Гарри Поттера.
Мальчика несколько раз видели за эти годы, и Дамблдор всегда бросался

исследовать каждый подобный случай, однако точно узнать, наблюдали ли
свидетели именно Поттера, либо просто желали привлечь внимание или
воображали лишнее, не выходило. Никто из очевидцев ни разу не смог дать
стоящей информации.
Теперь оставалось лишь два месяца до начала первого учебного года Гарри
Поттера в Хогвартсе, и единственной надеждой узнать, где искать мальчика,
было перо.
4/413
— Альбус! — ловя ртом воздух, воскликнула Минерва, когда перо вывело
«Мистеру Г. Поттеру. Вероника Гарденс, 16, Стрэтем Вэйл, Англия».
Дамблдор был готов засмеяться — настолько сильное он почувствовал

облегчение. Если бы он только мог как-нибудь заставить это проклятое перо
заработать раньше! Но магия, контролирующая предмет, была намного сильнее
его собственной. Это был древний и могущественный артефакт, созданный
Ровеной Равенкло лично.
Альбус схватил конверт и уже собрался уходить, когда Минерва остановила его,
притащила в свой кабинет, где положила в конверт письмо, а после настояла
на том, чтобы он взял ее с собой, и она смогла воочию увидеть, каким вырос
Гарри Поттер.
Макгонагал бывала в Стрэтем Вэйл ранее, в отличие от Альбуса, поэтому взяла

ответственность за их парную аппарацию к ближайшей по адресу точке.
Появились они относительно близко к железнодорожной станции Стрэтем,
и им пришлось прогуляться практически через весь маггловский квартал, чтобы
достичь Вероника Гарденс.
Номером 16, как оказалось, была квартира на первом этаже в здании,

состоящем всего из шести квартир: трех на первом этаже и трех на втором. Двое
магов быстро прошли по узкой дорожке к входной двери, миновав
небольшой сад. Альбус постучал и замер, почти не дыша, в ожидании любого
признака жизни с другой стороны. Прошло две долгих минуты, прежде чем
дверь отворилась, и на пороге возник молодой человек, одетый в пару
пижамных штанов, с затуманенным взором, беспорядком в черных волосах
и очками в тонкой оправе. Он моргнул несколько раз, прежде чем издал
смирившийся вздох.
— Мистер Поттер? — задал вопрос Дамблдор.
— Да, верно, — произнес мальчик, отступая назад и жестом приглашая обоих

волшебников внутрь. Минерва и Альбус быстро переглянулись и вошли. Гарри
Поттер закрыл за ними дверь и лениво махнул рукой в сторону стоящего
в гостиной дивана, прежде чем пройти к дальней стене, в маленькую кухню,
которая являлась частью комнаты. Из всего этого можно было сделать вывод,
что перед ними была очень скромная однокомнатная квартира. Сразу
за кухонькой шли две открытые двери, демонстрирующие ванную и спальню.
Быстро пробежавшись взглядом по помещению, Дамблдор заметил маленький
котел, висящий над газовой плитой.
— Мистер Поттер, я…
— Хотите чаю? — уныло спросил Поттер, перебив его.
— А…да, пожалуйста. Спасибо, — моргнул от неожиданности Дамблдор,

удивляясь странности ситуации.
Поттер потратил следующие несколько минут на приготовление небольшого

подноса с горячей водой, чаем, молоком, сахаром и несколькими бисквитами,
после чего принес его и поставил на маленький круглый стол между двумя
креслами, занятыми Альбусом и Минервой. При этом ему пришлось смахнуть
5/413
на пол горстку мусора и пару открытых писем, которые он затем отнес
на кухонную стойку, а мусор выкинул в ведро.
— Сейчас вернусь, — бросил мальчик, исчезая в спальне и появляясь моментом

позже в измятой футболке и серых брюках. Развалившись на диване, он смотрел
на двух профессоров с выражением полного смирения, написанного на лице.
Те обменялись взглядами и после сосредоточили все свое внимание на молодом

человеке, лежавшем перед ними. Дамблдор прочистил горло и заговорил.
— Мистер Поттер, ваш… опекун сейчас здесь?
— Нет.
Поттер вопросительно приподнял брови.
— Эмм… Когда он будет здесь…
— Я живу один.
— Один?! — воскликнула Минерва.
— Вы здесь по поводу Хогвартса? — сказал Поттер, больше утверждая, нежели

спрашивая, игнорируя их очевидное смущение и недоверие касательно
ситуации с опекуном.
— Да, это так, — ответил Дамблдор нерешительно. — Но…
— Я уже знаю о школе. Не нужно было наносить мне визит, как остальным
магглорожденным, я сам могу приобрести все необходимое. Письмо у вас
с собой? — продолжил Гарри, снова перебивая его.
— Мистер Поттер, — произнесла Минерва менторским тоном, — прошу

не перебивать.
— Мы искали вас в течение многих лет, мистер Поттер, — вновь начал

Дамблдор, — и я боюсь, что вынужден настаивать на встрече с тем, кто
присматривал за вами все эти годы.
— Вам некому назначать встречу. Я сам заботился о себе.
— Вы не можете всерьез иметь в виду, что жили здесь все это время один? Как
долго? — восклицала Минерва.
— Довольно долго, — прохладно ответил Поттер. — У вас есть мое письмо?
Профессора уставились на него на мгновение, прежде чем снова обменялись

безмолвными взглядами. Дамблдор запустил руку в карман мантии, извлек
тяжелый конверт и передал Гарри. Тот сломал восковую печать, достал
содержимое и, поверхностно пробежавшись по тексту письма, перешел к листу
со школьными принадлежностями.
— Вам нужен письменный ответ? — рассеянно осведомился Гарри после

прочтения.
6/413
— Прошу прощения? — спросила Минерва.
— Здесь сказано, прислать обратный ответ до 31 июля, сообщив, буду

я поступать или нет, но, поскольку вы двое здесь, моего слова вам будет
достаточно, или письменный ответ необходим?
— Вашего слова будет достаточно, — сбивчиво сказала Макгонагал. — Но нам

все еще нужно поговорить с вашим опекуном…
— У меня его нет. Я живу один.
— Вам всего 10 лет!
— До сих пор это не было проблемой, — ответил Гарри скучающим тоном.
— Но теперь это проблема. Теперь, когда мы знаем, где вы, я боюсь, мы обязаны
поместить вас в подходящую семью, — настаивал Дамблдор со всей
серьезностью. — Вы не в безопасности здесь, особенно в одиночку.
— До сего дня я был в безопасности, — произнес Поттер, изогнув бровь.

— Вы не могли найти меня, не так ли?
— Десятилетний мальчик не может жить один! — категорически настаивала

Минерва.
— Если вы попытаетесь силой заставить меня жить где-то, где мне не хочется,
я исчезну, и вы никогда не найдете меня снова, — проговорил Поттер
хладнокровно. — Если вы хотите, чтобы я поступил в вашу школу, вы позволите
мне делать то, что хочется, в течение двух месяцев каникул, когда
я не нахожусь в Хогвартсе. Если вы будете упорствовать и вмешиваться в мои
личные дела, я не приеду в Хогвартс, и вы никогда меня больше не увидите.
Оба профессора уставились на него в совершенном онемении.
— Я останусь здесь до конца августа. По окончании аренды сдам мебель

на хранение, поскольку не вижу смысла платить за квартиру, которая будет
пустовать десять месяцев. Отправлюсь в Хогвартс в начале учебного года,
а новое временное жилье, скорее всего, арендую следующим летом, — заявил
Гарри решительно и непоколебимо.
— Вы не можете жить один в течение двух месяцев! — громко возмутилась

Минерва.
— Могу и буду, если вы хотите видеть меня в своей школе.
— Вы не можете шантажировать нас, мистер Поттер! Позволять вам продолжать

жить подобным образом не только неэтично, но и незаконно. Десятилетний
мальчик не может…
Поттер резко встал, холодно уставившись на них обоих.
— Убирайтесь.
7/413
— Что? — проскрипела Минерва.
— Вам не рады в этом доме, если вы собрались угрожать.
— Успокойтесь, мистер Поттер, — попросил Альбус, примирительно подняв руки.

— Я уверен, что мы сможем прийти к взаимопониманию.
— Если бы я был кем-то другим, вас двоих бы здесь не было, и вас бы меньше
всего на свете интересовали условия моего проживания, — ровно отчеканил
Поттер.
— Но это вы, а не кто-то другой, — мягко ответил Дамблдор. — Вы сознаете,

какое положение занимаете в волшебном мире, мистер Поттер? Существуют
люди, которые захотят причинить вам вред, и я беспокоюсь о вашей
безопасности в нынешних условиях проживания. Мы все переживаем за ваше
здоровье и благополучие.
— Я прекрасно знаю о своем «положении» в магическом мире, и я принял

достаточное количество предосторожностей против любого, кто захочет
причинить мне вред. Вы не смогли найти меня, хотя имели в распоряжении часть
моих волос, а, может, и образец крови тоже. Если вы не сумели выследить меня
в течение всех этих лет, обладая столь явным преимуществом,
вы действительно верите, что кто-то из бывших Пожирателей Смерти,
избежавших обвинений, сможет меня найти?
И вновь Альбус и Минерва не могли вымолвить ни слова.
— Возможно, мы сможем достичь компромисса хотя бы на оставшиеся месяцы

лета. Могу я приставить кого-нибудь наблюдать за вашим жилищем, чтобы быть
уверенным, что вы полностью в порядке?
— Не нужно, — категорически отказался Поттер.
— Вы даже не будете знать. Они будут крайне осмотрительны.
— У меня нет никакого желания позволять абсолютно незнакомым людям

шпионить за каждым моим движением в течение двух месяцев.
Дамблдор побледнел.
— Едва ли они будут шпионить за вами, мистер Поттер. Они станут

телохранителями, в каком-то смысле. Их работой будет наблюдать
за окрестностями вокруг вашей квартиры и оперативно реагировать на любые
проявления опасности.
Поттер закрыл глаза и несколько раз медленно глубоко выдохнул, как если бы
пытался унять гнев.
— В этом нет необходимости.
— Пожалуйста, мистер Поттер, ради меня и моего душевного покоя. Я буду

чувствовать себя гораздо лучше, если буду знать, что вы в безопасности.
В течение нескольких мгновений Дамблдор выдерживал холодный

непреклонный взгляд мальчика, смотря на него своими умоляющими голубыми
8/413
глазами в ответ.
— Нет.
***
Принц должен уметь подражать лису и льву, поскольку лев не может защитить
себя от ловушек, а лис не способен защититься от волков. Следовательно,
нужно уметь быть лисом, чтобы распознавать ловушки, и львом, чтобы
отпугивать волков. Те, кто желают быть только львами, не понимают этого.
***
Северус Снейп неохотно признался бы — но только самому себе — что имеет

множество предубеждений насчет того, чего ожидать от Гарри Поттера. Он еще
не встретил это мелкое отродье, и, тем не менее, уже был убежден, что мальчик
будет точной копией своего отца. Мужчина приложил множество усилий
за последние несколько лет для того, чтобы держаться как можно дальше
от всего, связанного с Гарри Поттером.
Когда Альбус каким-то образом умудрился потерять Мальчика-который-выжил

и пустился в бесконечную кампанию по его отслеживанию, Северус по-прежнему
старался не позволять вовлечь себя. Конечно же, на него повесили часть задач,
связанных с поиском; в основном, он был ответственен за то, чтобы
присматриваться к членам старой гвардии Темного Лорда, и сообщать о любых
слухах среди них. Но спустя несколько лет, не получив ни единой подсказки,
ни малейшего намека касательно местонахождения мальчика, он прекратил все
усилия.
Тот факт, что некий мужчина, использующий маскировку и являющийся

Поттером по крови, посещал хранилище в Гринготтсе, говорил Северусу, что
мальчик, очевидно, не в руках Пожирателей Смерти. Существовала вероятность,
что неизвестный был бастардом отца Джеймса, о котором Альбусу просто
не было известно. И если этот человек знал, какой мерзкой стервой является
Петунья Эванс, то своим поступком он спас ребенка от ужасной жизни
с магглами.
К слову говоря, Северус был шокирован, когда понял, что Альбус намеренно
выбрал Дурслей в качестве семьи для Гарри. Если бы ребенка оставили с ними,
и Снейп не узнал об этом заранее, он, скорее всего, устроил бы скандал.
Неважно, насколько он презирал Джеймса Поттера, он не мог, находясь
в здравом уме, позволить сыну Лили расти у ее отвратительной сестры.
Но вместо этого, ребенок, по всей видимости, был втайне выращен каким-то

неизвестным Поттером. Этот факт только укрепил уверенность Северуса в том,
что мальчик явится в Хогвартс, ведя себя, как хозяин жизни, и станет таким же
высокомерным и несносным, как его папаша. Типичным гриффиндорцем,
любимым питомцем директора, из любой передряги выходящим сухим из воды,
в то же время пренебрегающим правилами направо и налево.
Когда он узнал, что Альбус и Минерва все-таки нашли Поттера и нанесли ему
визит, это только уверило Северуса в том, что все их сумасшедшие поиски,
проводимые в тревоге, явились огромной тратой времени, и был счастлив, что
его участие в них наконец окончилось. Тот факт, что Поттер решительно
9/413
отказался от настойчивого предложения обеспечить ему охрану, только укрепил
веру Снейпа в то, что тот был маленьким заносчивым сопляком.
Конечно, Альбус проигнорировал отказ мальчишки и, вызвав несколько

добровольцев из прежних соратников, послал их присматривать за домом
мальчика. Однако по их прибытии стало ясно, что квартира пуста. И снова
Альбус потратил немыслимое количество своего времени, гадая, где находится
мальчик. Само собой, он его не нашел и теперь бегал в панике, убежденный, что
Поттер не прибудет в Хогвартс.
Северус, напротив, в отличие от директора, стойко игнорировал всю эту

нелепую драму, фокусируя внимание на подготовке к новому учебному году.
Так что, когда первое сентября, наконец, настало, мужчина твердо решил
не тратить ни секунды на размышления о чертовом Мальчике-который-выжил-
чтобы-осложнять-его-жизнь. Альбус, разумеется, отправил кого-то на Кинг
Кросс, чтобы отслеживать любые признаки появления мальчишки, и устроил
едва ли не шоу, танцуя от радости, когда получил сообщение о том, что Гарри
Поттер прибыл и сел на Хогвартс Экспресс.
Когда студенты прибыли вечером, Снейп, сидя за главным столом, наблюдал

за первокурсниками, которых сопровождала Минерва. Он не выискивал
мальчишку в толпе целенаправленно, но, когда случайно нашел его взглядом,
презрительная усмешка безотчетно расползлась по его губам, поскольку
мужчина увидел именно то, что ожидал. Миниатюрного Джеймса Поттер.
Черные волосы, лежащие в беспорядке, очки; те же черты лица, что и у Поттера
в первый год; все один в один. Ну, кроме глаз. Но с того расстояния, на котором
находился Северус, было легко игнорировать до боли знакомые глаза, особенно
учитывая, что все прочие характерные черты имели явное превосходство.
Мальчишка явно был высокомерным, как и ожидалось. В то время как его

ровесники рассматривали все вокруг с трепетом и восторгом, Поттер выглядел
откровенно скучающим. Выражение его лица оставалось равнодушно холодным,
и Северусу пришлось признать, что оно не было свойственно Поттеру-старшему.
Тот бы стоял, как надутый павлин, ухмылялся или смеялся бы над кем-то.
Может даже поставил бы подножку кому-то, кто проходил мимо него.
Потому что был как раз такого рода ублюдком.
Но этот Поттер не смеялся и даже не улыбался никому из детей. Выражение его

лица оставалось скучающим и безразличным всю первую часть сортировки.
Он ни разу не заговорил с чем-либо из других детей, стоящих впереди, и,
казалось, вообще не уделял внимания распределению своих товарищей.
Когда его имя назвали, зал наполнился возбужденными шепотками, и студенты

вытянули свои шеи и склонились в разных направлениях, пытаясь разглядеть
знаменитого Мальчика-который-выжил. Поттер высоко поднял голову, надменно
вышел вперед, не глядя на окружающих вокруг, сел на стул, и Минерва
опустила Шляпу ему на голову. Северус предполагал быстрое распределение,
напрямую в Гриффиндор, так что, когда складки на Шляпе задвигались, и ее рот
приоткрылся, чтобы огласить факультет, спустя менее чем десять секунд,
Северус совершенно не удивился.
10/413
Удивился он тогда, когда Шляпа прокричала «Слизерин!»
Казалось, будто мир вокруг вдруг покрылся трещинами и рассыпался. В зале

стояла оглушительная тишина, исключением стали лишь несколько
шокированных вдохов. Потом раздались аплодисменты. Но только от стола
Слизерина, и только от нескольких групп студентов. Некоторые выглядели
довольно восторженно и раздулись от гордости от приобретения знаменитого
Мальчика-который-выжил их обычно презираемым факультетом, но также
за столом зелено-серебряных были и те, кто сильно нахмурился, и те, кто просто
находился в замешательстве.
Оставшиеся ученики выглядели полностью ошеломленными. Было очевидно, что

никто не ожидал, что сам Гарри Поттер попадет на Слизерин.
И меньше всех, Северус Снейп.
Поттер встал, со спокойствием и изяществом, отдал Шляпу замершей Минерве,

невозмутимо прошел к все еще аплодирующему Слизеринскому столу и присел
рядом с Дафной Грингасс, напротив Драко Малфоя. Он и дальше продолжал
вести себя подчеркнуто отстраненно ото всех, вплоть до конца сортировки,
и даже после, в течение всего пиршества.
Поттер поднимал взгляд только на тех, кто обращался к нему с вопросами,

и кивал время от времени. Кажется, даже заговорил раз или два, но это были
лишь короткие фразы. Очевидно, он не считал своих новых товарищей
достойными его внимания.
Маленький напыщенный сопляк.
Северус определенно не желал тратить время на наблюдения за Поттеровским

отродьем — плевать он хотел на это ничтожество. Ему не было совершенно
никакого дела до того, что этот маленький засранец попал под его
ответственность. На самом деле, Снейп целенаправленно не думал о том, что
стал деканом мальчишки, потому что эта мысль приводила его в ужас.
Некоторые могли подумать, что он будет наслаждаться полученной властью над

Поттером, но Северус относился к своим обязанностям декана очень серьезно.
Дети, попавшие к нему на факультет, становились его ответственностью.
Он заменял им родителей на десять месяцев в году, которые те проводили
в Хогвартсе, и, хотя он излишне не нянчился с ними — все равно заботился
о них. Тратил силы на каждого из них, не задумываясь, как это выглядело для
остальной школы. Но он определенно не желал тратить силы на Гарри Поттера.
Квиррелл сделал несколько неудачных попыток вовлечь его в беседу во время

трапезы, но Северуса слишком раздражало его дурацкое заикание, и он не мог
его долго выносить. Минерва казалась как в воду опущенной: несомненно, она
была ужасно разочарована, не получив Поттеровского отпрыска под свое крыло.
Тем не менее, она все равно была куда лучшим собеседником, чем заикающийся
идиот.
Наконец ужин был окончен, и Альбус произнес свою ежегодную приветственную

речь. В
этот раз она включала предупреждение для учеников держаться подальше
от третьего этажа, если они не хотели умереть страшной смертью. Сказать
11/413
детям, куда не следует ходить, было неважной идеей — всегда найдутся те, кто,
не боясь угрозы опасности, полезет искать приключений. Северус бы сильно
удивился, если к концу недели не нашлось бы как минимум двух страшно
изувеченных гриффиндорцев.
Скорее всего, одинаковых на лицо и с рыжими волосами.
Наконец студентов отпустили, и теперь Северус наблюдал, как его новую

партию слизеринцев уводили старосты-пятикурсники. Пятнадцать минут спустя
мужчина вошел в гостиную Слизерина в Хогвартских подземельях и предстал
перед группой крошечных одиннадцатилеток, большинство из которых были,
по меньшей мере, испуганы. При этом некоторые упорно старались скрыть свой
страх. Хотя Драко не выглядел напуганным. Он выглядел самодовольно. Будто
был хозяином этого места. Будь оно все проклято, но Северус знал, что его
крестник, скорее всего, доставит ему массу проблем. Люциус был гордым
человеком и довольно жестким в плане воспитания, но Нарцисса страшно
избаловала сына. Черт, да даже Люциус сыграл в этом роль! Не было на свете
такой вещи, которую Драко не получал, если хотел.
Поттер также являлся исключением. Он не смотрел в ужасе, не выглядел

потрясенным или взволнованным. Мальчишка все еще казался…скучающим. Что
крайне выводило из себя.
Северус решил, что, со своей стороны, будет просто игнорировать Поттера

и в ближайшие несколько ночей попытается сообразить, как именно впишется
нежданный ученик в его жизнь и чем ее осложнит. Пока что он произнес свою
стандартную приветственную речь, полную угроз об ужасных отработках
по чистке котлов для любого, достаточно бестолкового, чтобы попасться
на нарушении правил кому-либо из профессоров. После, отпустив всех спать,
Снейп укрылся в своих личных покоях, с бокалом хорошего бренди.
***
Благоразумный правитель не должен доверять кому-либо, если это идет вразрез
с его интересами, и когда причины, породившие доверие, более не существуют.
Будь все люди добродетельны, этот принцип не был бы хорош; но, поскольку все
люди испорчены и не будут всегда верить в тебя, ты не обязан доверять им.
***
Драко Малфой наблюдал, как Поттер спокойно прошел через их новую комнату,
прямо к кровати, перед которой стояли два одинаковых дорожных сундука,
и вынул волшебную палочку из рукава. Легкий взмах — и один из сундуков
отодвинулся в сторону и открылся. Поттер заглянул внутрь и вынул…лист
пергамента?
Драко сузил глаза и подошел ближе, чтобы рассмотреть, что это было. Поттер
обернулся, окинул взглядом комнату и, выждав секунду, довольно громко
прочистил горло. Тео выпрямился, прекратив копаться в собственном сундуке,
а Винс и Грег просто повернулись с безучастными взглядами. Блейз, как
и Драко, с любопытством наблюдал за Поттером.
— Я хочу внести предложение, — заявил Поттер сухим спокойным тоном.
12/413
— Предложение? — изумился Блейз недоверчиво.
Поттер ногой подвинул закрытый сундук в центр комнаты и затем положил

пергамент, который держал в руках, на его крышку.
— Я предлагаю, чтобы все, происходящее в этой комнате, оставалось тайной.

Перед вами магический контракт. Он вступит в силу, только если мы все
подпишем его. Я попросил своего юриста составить его, дабы избежать лазеек.
Вы, самой собой, имеете право прочесть его, прежде чем подпишете. Он даже
близко не такой суровый, как непреложный обет или магическая клятва.
Вы не умрете и не потеряете магию, если нарушите его, но будете испытывать
боль, если попытаетесь, и, если таки сделаете это, ваша кожа позеленеет,
вы сильно заболеете и покроетесь многочисленными фурункулами.
Договор утверждает, что все, что любой из нас услышит, увидит или
почувствует, находясь в этой комнате, является тайной и не может быть
сообщено кому-либо постороннему. Ни учителям, ни другим студентам,
ни прессе, ни каким-либо правоохранительным органам.
— И почему, собственно, кто-то из нас захочет подписать нечто подобное?

— спросил Нотт скептически.
— Потому что сейчас я только теоретически знаю, что у четверых из вас отцы
имеют особенные татуировки на левых предплечьях. Само собой, эта
информация не может быть представлена на суде. Однако нам предстоит
делить эту комнату в течение следующих семи лет. Вам действительно хочется
жить здесь по десять месяцев в году в постоянном страхе, что я стану
свидетелем чего-то компрометирующего? Или подслушаю что-либо,
не предназначенное для моих ушей, и сообщу неподходящему человеку?
Вы хотите провести следующие семь лет, скрывая любые запрещенные вещи?
Или книги по Темным Искусствам? Нет, конечно, нет. Подобная жизнь будет
кошмаром. Это наша общая спальня. Мы должны чувствовать себя здесь
в безопасности. Пока мы в этой комнате, нам комфортно, мы защищены.
Мы уверены в отсутствии шпионов и в том, что о наших действиях будут
докладывать другим.
— В чем тогда твоя выгода? — спросил Драко, уставившись на Гарри

пристальным взглядом.
— Все это прозвучало так, будто мы получаем защиту на случай, если
ты станешь доносить на нас, но что получишь ты сам? Для меня подобное
предложение явно демонстрирует, что ты что-то скрываешь.
— Само собой, — протянул Гарри, закатив глаза. — Договор также означает, что
я защищен на случай, если вы решите сделать и продать фото, где я хожу
в одних трусах, или слить факты о моей личной жизни в прессу. Мне
не придется волноваться, что вы выдадите информацию обо мне с целью
подзаработать или привлечь внимание, или для шантажа. Конечно, всего,
происходящего вне этой комнаты, это не касается, но, по крайне мере, я буду
знать, что здесь я в безопасности.
Драко долго упирался подозрительным взглядом в Поттера, пока довольная

усмешка медленно не расплылась на его лице.
— Знаете, я подумывал, что, может, Шляпа выжила из ума, распределив Гарри

13/413
Поттера на Слизерин, но теперь думаю, что она, в конце концов, знала, что
делала.
Поттер лишь дерзко приподнял одну бровь, прежде чем резко кивнул головой
в сторону пергамента на своем сундуке.
— Будете читать?
Драко, явно забавляясь, подошел и взял образец. Было очевидно, что договор
составлял профессионал. Драко уже видел раньше магические контракты,
сделанные юристами его отца. Вообще-то… Он поднял бумагу на свет и, увидев
размытый водяной знак на пергаменте, фыркнул и усмехнулся — это был знак
того агентства, услугами которого пользовался его отец.
Поттер явно знал, что делал, когда нанимал юриста. Еще одна причина
прочитать контракт более тщательно. Поттер тем временем открыл свой второй
сундук и, вынув еще несколько листов пергамента, пояснил остальным, что это
были дополнительные копии, которые можно прочесть, но подписи будут
ставиться только на оригинале. Все, с осторожным недоверием, взяли себе
по образцу, и уселись читать в тишине. Грегори и Винсент пробормотали что-то
в замешательстве и попросили Драко пояснить некоторые слова, смысл которых
не понимали. В конце концов Малфой счел контракт приемлемым, без каких-
либо скрытых ловушек или лазеек, которыми Поттер мог воспользоваться, чтобы
нанести удар им в спину.
Драко не был уверен, что действительно готов не иметь возможности

рассказать кому бы то ни было — особенно своему отцу — о том, что Поттер
делает, находясь в комнате, но, если честно, какая в общем-то разница? Он все
еще сможет докладывать обо всем, что тот станет делать вне спальни. И будет
чудесно, если не придется постоянно переживать в отношении всего, что его
одноклассники услышат или увидят. Не только Поттер, но любой из них.
Тем не менее, Малфой сомневался, что было хорошей идеей подписывать

подобный документ без консультации с отцом. Но когда Поттер проворчал что-
то о том, есть ли у него своя голова на плечах, или он собрался всю жизнь
прикрываться именем своего отца, Драко закипел от гнева. Он знал, что им,
скорее всего, манипулируют, но это не изменило того факта, что он сразу же
подписал контракт.
Грег и Винс последовали за ним минуту спустя. После Тео сделал то же самое.
Блейз колебался дольше всех, но, в итоге, поставил подпись. Как только
расписался Поттер, контракт засветился голубым, выпустив в каждого из них
крошечные огоньки, сверкнувшие буквально на мгновение, прежде чем
исчезнуть, и после пергамент пропал. Поттер позволил каждому оставить себе
копию, включая листок, где было указано, в какую фирму обратиться, если они
захотят посмотреть оригинал.
Контракт гласил, что ребята могли свободно говорить о его существовании,

поэтому, если кто-либо задаст Драко вопрос о Поттере, на который тот
не сможет ответить — поскольку это будет конфиденциальная информация —
он всегда сможет, как минимум, объяснить, почему. По всей видимости, это
также была допустимая причина для отказа свидетельствовать на суде. Один
из Министерских законов запрещал насильно требовать дачу показаний, при
условии наличия непреложного обета или клятвы, при нарушении которой
14/413
причинялся вред здоровью или магии волшебника.
Это было одним из пунктов, который окончательно убедил Драко. Теперь,

в пределах общей спальни, он мог заниматься Темными Искусствами буквально
у Поттера под носом и не волноваться о донесениях об этом директору или
Министерству. Даже если Драко сотворит что-то ужасное, тот не сможет ничего
сделать. Не сможет ничего рассказать.
Малфой действительно думал, что поступил умно, подписав контракт.
Ровно до того момента, как Поттер наклонился к своему второму сундуку,

вытащил оттуда маленький стеклянный аквариум, поставил на угол своего стола
и вынул крохотную змейку, с которой начал разговор. На парселтанге.
Гарри Поттер был змееустом, и Драко не мог рассказать об этом ни единой

душе.
Малфою оставалось надеяться на то, что Поттер заговорит по-змеиному

за пределами их общей спальни, потому что знал: его отец будет в гневе, когда
узнает, что Драко не поведал ему о столь огромном открытии.
***
Дорогой отец,
имею удовольствие сообщить тебе, что, согласно ожиданиям, я был распределен

на Слизерин. Хотя сомнения по этому поводу едва ли существовали. Что стало
огромным сюрпризом для всех, так это то, что Гарри Поттер также попал
на Слизерин. Более того, он будет делить со мной общую спальню следующие
семь лет. Ты должен был видеть, какое лицо было у директора, когда Шляпа
назвала Слизерин. Весь зал сидел в шоке. Это было забавно.
Впрочем, я тоже был удивлен подобным распределением. Ровно до того

момента, как мы вошли в общую спальню, после приветственной речи дяди
Северуса, и Поттер обратился к остальным с «предложением». У него имелся
профессионально составленный магический контракт, с формулировкой
о запрете говорить обо всем происходящем в общей спальне за ее пределами.
Это предотвращало бы передачу любой сомнительной информации, касающейся
нашей личной жизни, которую можно увидеть, услышать и т. д., любому
постороннему человеку, независимо от причин.
То, как Поттер преподнес контракт, выглядело довольно привлекательно,

я должен признать. Плюс это звучало так, будто он хотел защитить себя
от продажи любой информации о своей личной жизни прессе или другим
ученикам. Он знаменитость, в конце концов, и казалось, его беспокоит подобное
вполне обоснованно. В обмен на то, что мы лишаемся возможности продать фото
с ним, щеголяющим в трусах, в «Ведьмин Досуг», нам предоставлялась гарантия
безопасности от Поттера на все семь лет, независимо от того, узнает ли он что-
то, что может скомпрометировать любого из нас.
Это означало, что я смогу проводить персональные саббатские ритуалы

в спальне, не беспокоясь, что об этом прознает Дамблдор, или, еще хуже,
Министерство. Это также означало, что мне не нужно остерегаться чтения
сомнительной литературы в своей постели. Наличие Гарри Поттера среди
15/413
соседей по общей спальне явно доставило бы много хлопот, а ведь я привык
к комфорту во всем.
Так что предложение казалось довольно привлекательным. Я тщательно прочел

контракт, выискивая любые возможные лазейки. Он оказался довольно строгим,
но при этом не выглядел так, что Поттер будет иметь какие-либо преимущества.
Равноценная защита для всех нас. Юридическая фирма, в которой был
составлен контракт — это «Дож Э. и Дож Э.Р.», та самая, которой пользуешься
ты, так что я знал, что она надежна. Ты можешь написать им, попросить копию
и уточнить их мнение.
Теперь настает момент, когда я должен признать, что встревожен. Полагаю,

я действительно должен был проконсультироваться с тобой, прежде чем
подписать договор, и я умоляю тебя излишне из-за меня не расстраиваться.
Я думал, ты сможешь гордиться тем, что я принял меры предосторожности,
однако теперь боюсь, что в итоге ты будешь разочарован.
Я не могу сказать многое, по правде говоря, даже опуская перо на пергамент,

я чувствую головную боль. И все же, Гарри Поттер оказался совсем не таким,
каким я думал. Теперь, увидев некоторые вещи, я сильно сомневаюсь, что его
единственной причиной связать нас контрактом была защита от слухов
и журналистов.
У него есть тайны, отец. Серьезные тайны.
И теперь я в таком положении, что не могу ничего о них тебе рассказать.

Ты должен быть очень внимательным с Гарри Поттером. Он не такой человек,
которым его ожидали увидеть. Если с ним произойдет что-то важное, и я смогу
об этом сообщить, я тут же это сделаю.
Пожалуйста, не злись на меня слишком сильно, отец. Я сделал то, что, мне
казалось, защитит тебя, меня и нашу семью.
Передай маме, что я ее люблю. Скоро напишу снова.
Драко.
***
Северус Снейп покинул комфортную прохладу подземелий и направился

на четвертый этаж, где располагались гостиная для учителей и конференц-зал.
Прошел месяц с начала учебного года, пришло время учителям собраться
вместе, чтобы обсудить своих учеников или похвастаться ими. Мужчина
презрительно усмехнулся, осознавая, как сильно будет ненавидеть следующие
несколько часов. Он всегда презирал эти собрания.
Снейп предпочитал не говорить о своих слизеринцах и их проблемах с другими

профессорами. В случае, если он обнаруживал у одного из учеников следы
жестокого обращения, или любую другую проблему, он обсуждал это с Альбусом
отдельно, один на один, либо не обсуждал вообще, а сразу разрешал вопрос
с родителями, порой втайне прибегая к угрозам.
Проблемы Слизерина решались внутри Слизерина. Он не видел смысла выносить

грязное белье своих змеек на рассмотрение коллег. Он также не видел смысла
16/413
в попытках похвалить их, поскольку остальные учителя имели предубеждения
против слизеринцев и никогда не обращали внимания на его слова.
Однако теперь у него имелся, по крайней мере, один ученик, которого все
охотно обсудят.
Он вошел в комнату, полную народа, и уселся в свободное кресло между

Минервой и Филиусом, и, к сожалению, напротив Квиррелла. От запаха чеснока
слезились глаза, а потому находиться рядом было весьма неприятно. Снейп
старался проводить в компании мужчины как можно меньше времени, при этом
начав подозревать, что с тем определенно стало что-то не так. Одно дело —
вернуться после годичного отпуска необоснованно пугающимся всего заикой,
другое — появились некоторые особенности, которые совершенно не нравились
Северусу.
Прошла еще буквально минута, прежде чем последняя из учителей, наконец,

добралась до комнаты — Трелони всегда приходила на собрания позже всех.
Она, казалось, навечно засела в своей башне, и Северус, если честно, был бы
безумно счастлив, если бы она осталась там навсегда.
Альбус призвал собравшихся к порядку и, как обычно, начал с обсуждения того,

как адаптировались первокурсники всех факультетов к школьной жизни. Помона
начала первой и, по обыкновению, завела разговор о новеньких хаффлпафцах,
которые плакали у нее на плече, тоскуя по дому. Остальные тоже высказали
свои наблюдения о членах ее факультета, но крайне мало, хотя кто-то
подчеркнул, что Захария Смит уже зарекомендовал себя как хулигана, и Помоне
стоит присматривать за ним.
Гриффиндор вновь демонстрировал урожай из посредственных идиотов среди

мальчиков, как заметил Северус. Он сообщил Минерве, насколько жалкими
ее львы показали себя в его классе, особенно сделав акцент на количестве
котлов, которые умудрился расплавить Невилл Лонгботтом. Рон Уизли также
стал огромным разочарованием. Уж насколько Северусу были противны его
браться-близнецы из-за своей склонности постоянно приносить проблемы, ему
приходилось признать, что те являлись, к его досаде, блестящими зельеварами.
Перси Уизли, ставший старостой в этом году, также отлично учился. Северус
не мог сказать, что у мальчика имелись какие-либо таланты в области зелий,
но он был достаточно компетентен и старателен — даже чересчур старателен.
Билл и Чарли тоже были в определенной мере искусны в его предмете,
в то время как Рональд, очевидно, не собирался прилагать хоть какие-то усилия
и стараться. Его зелья получались ужасными.
При упоминании младшего Уизли Минерва скривилась и сказала, что, хотя

мальчик не был в числе наиболее расположенных к учебе студентов — даже
близко не стоял — он, по крайне мере, не обладал склонностью приносить
столько проблем, сколько приносили близнецы. Также Макгонагал добавила, что
Рональд чувствует потерянно на фоне многочисленных братьев, а потому
постарается поощрять его на занятиях.
Как только упомянули Невилла, Минерва высказала подозрения, что Августа

Лонгботтом, вероятно, была слишком сурова с ним и занизила его самооценку.
Мальчик совершенно не походил на своего отца Фрэнка. Не то чтобы Северус
когда-либо особо жаловал мужчину, но тот никогда не проявлял себя такой
бестолочью.
17/413
Филиус, радостно улыбаясь, ворковал о своих новых равенкловцах. Он полагал,
у них всех есть большой потенциал. Северус же считал их всех маленькими
заносчивыми засранцами, обладающими сильно раздутым чувством
собственного превосходства в интеллектуальном плане из-за распределения
на факультет «умников». Что было полной чепухой, и все преподаватели это
знали. Принадлежность к Равенкло вовсе не означала острый ум.
Да, черт возьми, эта раздражающая мелкая Грейнджер из Гриффиндора была,

вероятно, умнее, чем все второкурсники Равенкло, вместе взятые!
Но никто не мог сравниться с ослепительно ярким примером гениальности

и великолепия на факультете Северуса — хотя он сам неохотно это признавал —
коим являлся Гарри Поттер.
Когда обсуждение наконец добралось до Поттера, все ринулись делиться

своими наблюдениями, поскольку Альбус, совершенно очевидно, жаждал
их услышать.
Мальчик был очень тихим. Очень правильным. Очень умным. Гений, как сказал
Филиус. Настоящий гений! Ни на один вопрос, который был задан мальчику, тот
не дал неправильный ответ, хотя при этом, он сам никогда не поднимал руку,
чтобы ответить. Северус открыл это раньше всех: если хочешь, чтобы Поттер
внес вклад в работу класса — вызывай его для этого самостоятельно. Мальчик
никогда не вызывался добровольцем. Никогда не поднимал руку по собственной
прерогативе и никогда не старался продемонстрировать свои знания классу.
В отличие от соплячки Грейнджер, которая тянула руку при первой возможности
и трясла ей с такой маниакальной интенсивностью, что внушала Снейпу лишь
омерзение.
Несмотря на то, что Северус ненавидел саму мысль о награждении баллами

проклятого Поттера, он также понимал, что это был удивительно эффективный
способ зарабатывать Слизерину массу очков. Факультет уже шел далеко
впереди, но никто не мог обвинить Северуса в несправедливом фаворитизме.
Вообще, мужчина выработал чудную систему. Сперва задавал вопрос Уизли или
Лонгботтому, прекрасно зная, что те не дадут правильный ответ. Затем, после
их неудачи, адресовал тот же самый вопрос Поттеру, который, конечно же,
отвечал верно. После чего Снейп продолжал задавать все больше и больше
вопросов, наращивая их сложность, пока мальчишка не зарабатывал около
пятидесяти очков для своего факультета.
При этом лицо Уизли становилось ужасного красного оттенка, что, откровенно
говоря, приносило немало удовольствия.
Странно, но Поттер не наслаждался вниманием и не демонстрировал гордыню.

Вопреки ожиданиям Северуса, он никогда не пытался красоваться, в отличие
от Джеймса. Вместо этого мальчик чаще всего казался скучающим. Хотя Снейп
заметил вспышку веселья в глазах Поттера после того, как в третий раз
последовал свой системе вопросов: сперва гриффиндорцам — затем одному
конкретному знаменитому слизеринцу.
Создавалось впечатление, что Поттер точно знал, что он делает, и находил этого
забавным.
18/413
В такие мгновения Северусу приходилось одергивать себя, чтобы, ни в коем
случае, не начать симпатизировать мальчишке.
Остальные учителя заметили, как Поттер часто бросает скучающие взгляды

в классе, и теперь боялись, что, не получая сложных заданий, качество его работ
может снизиться. Или, что еще хуже, ему вообще надоест учиться, не получая
достаточной стимуляции для ума.
Письменные работы Гарри также были безупречны, и Северус мысленно

отметил, что мальчик явно пользовался пером в течение многих лет.
В действительности его почерк был лучше, чем у некоторых взрослых —
не говоря уже об одиннадцатилетних детях. Остальные преподаватели дружно
высказали мнение, что мальчик явно вырос в магическом окружении. Некоторые
даже предположили, что у него были репетиторы, поскольку, даже будучи
гением, невозможно выполнять все заклинания правильно с первой попытки.
Определенные движения палочкой получались слишком неуклюже до тех пор,

пока не вырабатывалась приличная мышечная память, которая появлялась
только после повторения одних и тех же действий в течение многих лет.
У Поттера была мышечная память. Даже Северус, который обучал мальчика

сугубо зельям, заметил это. Вообще, Поттер был одним из двух студентов,
вместе с Драко, которым позволялось пользоваться палочкой на его занятиях.
Обычно он считал слишком опасным для учеников иметь при себе волшебную
палочку во время варки. Но были определенные заклинания, которые
применялись в процессе зельеварения: устанавливающие таймеры, чары
помешивания, контроля регулировки пламени, и т. д.
И Поттер явно был с ними знаком.
Альбус выглядел определенно обеспокоенным всем, что преподаватели

рассказали о Поттере — глубоко обеспокоенным. Он поинтересовался, как Гарри
проявил себя в общении с однокурсниками вне занятий, и большинство учителей
единодушно признали, что мальчик был интровертом. Он не любил
разговаривать с кем-либо. Все утверждали, что у Поттера нет ни одного друга,
хотя Северус видел его, достаточно дружелюбно общающегося со своими
соседями по спальне. Дружелюбно в той мере, в какой слизеринцы могут быть
в отношении друг друга. О доверии речь никогда не заходила — хорошее
знакомство, сотрудничество, и только до тех пор, пока выгодно для обеих
сторон.
Во всяком случае, мальчишка не казался снобом по отношению

к однокурсникам. И, что достаточно любопытно, никто не относился
с пренебрежением к нему. Ну, возможно, несколько девочек изначально,
до того, как Поттер сделал что-то, чем заслужил уважение своих товарищей. Что
это было, Снейп понятия не имел, и, по всей видимости, никогда не узнает, если
то, что рассказал Люциус, было правдой.
Северус подумывал довести до сведения Альбуса наличие контракта между

Поттером и его соседями по спальне, но не решился. Это бы только усилило
паранойю старика, и он начал бы еще пристальнее наблюдать за мальчиком.
Несмотря ни на что, Поттер и прочие слизеринцы находились под защитой
своего декана, и он не собирался выдавать их так легко. Насколько Северус
знал, волноваться, в любом случае, было не о чем. Защита, которую
19/413
он самостоятельно поместил на спальни учеников, уведомляла его о принесении
чего-либо запрещенного на территорию общежития, и в обоих сундуках Поттера
ничего, вызывающего тревогу, не обнаружилось.
Кое-что было в сундуке Гойла, и Снейп уже наказал мальчику быть

осмотрительнее с вещами, привозимыми в школу.
Альбус попросил учителей попробовать убедить Поттера быть более

общительным со сверстниками; увеличить число групповых занятий и назначать
Гарри различных партнеров в надежде найти такого, общение с которым
перерастет в дружбу. Северус был почти уверен, что все попытки не принесут
плодов. Мальчишка просто не хотел дружить с кем-либо.
Когда стало очевидно, что нельзя больше тратить время на обсуждение всего
одного первокурсника, Дамблдор перешел к другим проблемам, но часом позже,
когда собрание наконец завершилось, попросил Северуса и Минерву
задержаться чуть подольше и вновь продолжил дискуссию на тему Гарри
Поттера. Только теперь затронув личные вопросы.
Альбус несомненно не оставил свои попытки выведать секреты Поттера

касательно десяти последних лет, но, в конечно счете, не добился никаких
успехов. Он до сих пор не представлял, кто вырастил мальчика, и не понимал,
какую идеологию ему привили при воспитании. Был он сторонником Света?
Сторонником Тьмы? Кто учил его? Чему учил его? Как он смог получить палочку
в юном возрасте и ни разу не попасться, пользуясь ею? Это явилось бы
подходящим объяснением его продвинутому уровню волшебства.
Дамблдор попросил обоих профессоров, по возможности, попытаться завоевать

доверие мальчика. Снейп поднял на смех эту идею, но Альбус продолжал стоять
на своем, подчеркнув, что Северус являлся деканом факультета Поттера,
а значит, тем, к кому Гарри мог обращаться за помощью.
Минерва не была уверена в том, как именно сможет поддерживать связь

с мальчиком — она не была его деканом, в конце концов. Тогда Альбус
предложил сделать акцент на ее отношения с его родителями. Может, Гарри
захочет получить больше информации о них? Директор также предложил этот
вариант и Северусу, но мужчина сразу заартачился и отказался. Он явно был
последним человеком, желающим рассказать Гарри Поттеру о Джеймсе Поттере.
Альбус и Минерва не стали принуждать его, хотя он был хорошим источником

информации о Лили. В конце концов, Северус знал ее в течение нескольких лет
до обучения в Хогвартсе.
Честно говоря, Снейп не думал, что подобное сработает. Он полагал, что Поттер
не настолько глуп, чтобы выдать свои секреты в обмен на крупицы информации
о своих давно умерших родителях. Как бы Северус ни ненавидел это, ему
приходилось признавать, что он был высокого мнения об интеллекте мальчишки.
Он также прекратил задаваться вопросом о распределении Поттера

на Слизерин.
Мальчик был слизеринцем. Этого нельзя было отрицать. Это был факт.
Получив подтверждения, что Северус и Минерва попытаются пробиться сквозь

20/413
стену отчуждения Поттера и завоевать его доверие, Альбус вздохнул и отпустил
их обоих, сокрушаясь, насколько все в итоге пошло неправильно.
Примечание к части
Адрес, по которому проживал Гарри, вполне себе реальный. Вы можете найти

его, вбив в поисковике: Veronica gardens, Streatham vale 16.
21/413
Глава 2
Существует три типа мышления: первый тип познает все сам, второй —
воспринимает то, что понимают остальные, третий — не способен понять ни сам,
ни через других. Первый вид превосходен, второй неплох, а третий —
бесполезен.
***
Драко, вместе с Тео, Блейзом, Винсентом и Грегом, разместились в общей

гостиной Слизерина с остальными членами факультета, и обсуждали
произошедшее со смесью недоверия и беспокойства. Хотя некоторые были
в ярости, в том числе и Малфой. Ему до сих пор не верилось, что этот
безмозглый старик велел им вернуться в свои гостиные! Он забыл, что гостиная
Слизерина находится в подземельях? Разве Квиррелл не утверждал, что тролль
бродит именно по подземельям?
Идиотизм! Вопиющая небрежность! Малфой решил, что совершенно точно

напишет об этом отцу завтра утром.
Конечно, ученики не встретили тролля. Возможно, его и не было в подземельях.

Хотя Драко почти желал, чтобы был. Чтобы кто-нибудь пострадал, несерьезно,
самой собой, не получив каких-либо ужасных травм. Подобный инцидент стал бы
отличным поводом выдворить из директорского кресла этого старого болвана
Дамблдора!
— Они сказали, что мы продолжим банкет в наших гостиных, верно? — спросил

Винсент, нахмурившись, без сомнения разочарованный тем, что все вкусности
остались в Большом Зале.
— Да, Винс, так нам сказали, — закатил глаза Тео.
— Но ведь здесь нет еды! — пожаловался Кребб.
Драко начал раздражаться.
— Кто-нибудь видел Поттера? — спросил он, пробежавшись взглядом

по комнате.
— Его не было на ужине, — пожал плечами Блейз.
Малфой еще сильнее нахмурился. Пропускать обеды и ужины для Поттера

не было чем-то из ряда вон выходящим. По прибытии в школу, он, видимо, уже
знал, где находятся кухни, и чем задобрить эльфов. Ему даже не требовалось
спускаться на кухню, чтобы поесть: каким-то образом он убедил этих проклятых
мелких существ приносить обеды ему в комнату. У Драко это никогда
не получалось.
— Можно ли его винить? Все сидят, празднуют, поедают тыквенные пироги,

а для него это ночь, когда погибли его родители. Мне тоже вряд ли хотелось бы
что-то отмечать, — протянула Панси, вызвав удивленный взгляд со стороны
22/413
Драко. Столь шокирующее проявление проницательности — и от Паркинсон.
Но ее замечание действительно имело смысл.
— Пойду проверю спальню, посмотрю, там ли он, — сказал блондин скучающим

тоном и быстро спустился в коридор, ведущий к спальням.
Войдя в комнату, Малфой столкнулся с уже привычной картиной. Поттер читал.

Он всегда читал. Ну ладно, не всегда. Иногда он писал. Ящики его стола были
завалены огромным количеством дневников в кожаных обложках, и каждый раз,
как только один из них оказывался заполнен записями, Поттер убирал его в свой
сундук и переходил к следующему.
Драко понятия не имел, что он там постоянно писал. Почти всегда, в любое
время, даже на занятиях, Поттер писал. А если не писал, то читал. Как сейчас.
И это были даже не интересные книги! Ну, по большей части. Не то чтобы
Поттер втайне читал «Самые сильнодействующие зелья» или «Самые ужасные
заклинания». Нет. Он читал маггловские романы. Что крайне раздражало Драко.
Он порой поражался тому, что брюнет не попал в Равенкло, но, вспоминая все
остальное, что он о нем знал, тотчас прекращал об этом думать.
— Ты рано, — рассеянно пробормотал Поттер, перевернув страницу в своей

книге, и продолжил чтение.
— Квиррелл ворвался посреди банкета и провозгласил, что в подземельях

тролль, а Дамблдор, конечно же, отправил всех в общежития, и нас в том числе.
Старый дурак, — раздраженно проворчал Драко.
Поттер поднял взгляд и моргнул.
— Сегодня Хэллоуин?
Малфой замер перед ответом. Подобного вопроса он не ожидал.
— Эмм, ну да. Ты не знал?
— Вот черт! Кажется, я потерял счет времени, — прорычал Поттер, слегка

нахмурившись, и закрыл книгу.
Ладно…это было странно.
Гарри положил книгу на деревянный столик позади своей кровати, а из-под нее
вытащил один из своих сундуков. Какие чары он использовал, чтобы уменьшать
и без проблем запихивать их туда, Драко до сих пор не знал. Чертов Поттер
всегда творил волшебство невербально, когда находился в общей спальне.
Он отменил заклинания, вернув сундуку его нормальный размер, и начал
копаться внутри. Спустя несколько мгновений, Гарри вынул оттуда книгу
в кожаной обложке, ритуальный кинжал, несколько свечей и набор для
зельеварения, из которого взял соль и несколько трав.
— Марси! — позвал Поттер.
Раздался хлопок, и в комнате появился возбужденно подергивающийся домой

эльф, которого слизеринский гений каким-то образом завербовал для
23/413
собственных нужд.
— Да, юный Хозяин Поттер?
— Можешь принести мне немного яблок, гранатов и горшок с землей из теплиц?
— Конечно, сию минуту. Марси принесет все, что просит юный Хозяин, —
радостно прощебетала эльфийка и исчезла.
Драко побледнел и уставился на Поттера.
— Ты собираешь провести саббатский ритуал Самайна?
Тот замер, прекратив копаться в своем сундуке, поднял взгляд на блондина

и задумался на мгновение.
— Ты хочешь присоединиться?
— Присоединиться?
— Ну да. Тоже хочешь провести его? Как думаешь, Тео или Блейз захотят
участвовать? Конечно, я буду рад и Винсенту с Грегори, но обряд изрядно
осложнится, если участников будет шесть.
— Ты язычник? — воскликнул Драко, полностью шокированный.
Поттер посмотрел в ответ неодобрительно, как если бы услышал нечто глупое.
— Разумеется. Я ведь волшебник. И не невежественный предатель крови. Я знаю

свою историю и не отказываюсь от традиций, только потому, что стала
популярной прогрессивная идея о принятии маггловской государственной
религии. Если Министерство желает склоняться перед маггловским
правительством и ублажать его, то я не собираюсь обращать внимание на этот
бред. Церковь зовет нас еретиками и грешниками. Ее адепты привыкли сжигать
нас на костре. Почему я должен придерживаться их порядков и празднований?
— Практика саббатских ритуалов запрещена, — осторожно подчеркнул Драко.
Поттер фыркнул.
— Мне глубоко наплевать на законы о религиозных обычаях, принятых

напуганными, слабыми и бесполезными идиотами и лизоблюдами, которыми
наполнено Министерство, — глухо произнес он с глубоким пренебрежением.
Малфой почувствовал, как его уважение к этому мальчику поднялось еще

на пункт. Не то чтобы это было чем-то новым. Он постоянно удивлял Драко. Хотя
открытым и честным Поттер был только в их общей спальне. За ее пределами
Гарри становился тихим и замкнутым. Он охотно соглашался поговорить
о занятиях, но никогда о чем-то личном.
Драко замолчал, размышляя несколько минут, прежде чем принял решение
и кивнул.
— Я присоединюсь. Подозреваю, что Тео тоже, как и Винсент, но не уверен

насчет Блейза. Грег откажется. Могу я пригласить девочек?
24/413
— Нет, — произнес Гарри отчетливо, и Малфою стало очевидно, что тот готов
принять только тех, кто связан контрактом. Может, Поттеру и было наплевать
на Министерство и на то, что проведение данного ритуала считалось
запрещенным, он был достаточно осторожным, чтобы об этом не стало известно
остальным.
— Хорошо, — кивнул Драко и вышел позвать Тео и Винсента. Когда они

вернулись в комнату, Поттер уже освободил место в центре и подмел пол.
Расставив свечи по кругу, он опустился на колени и зажег их все одним лишь
своим дыханием. Малфой, мельком взглянув на Нотта, увидел, как брови
мальчика взлетели высоко ко лбу, но ничего не сказал.
Рядом с Поттером стояла маленькая чаша с водой, очевидно, специально

очищенной, а напротив нее виднелся горшочек с землей. Еще одна чаша,
казалось, была наполнена какими-то травами, взятыми из набора для
зельеварения. Мгновение спустя Гарри склонился к ней и с помощью свечи
заставил травы потихоньку гореть.
— Ты уже раньше проводил его? — спросил Тео, с изрядной долей удивления

и скептицизма.
Драко же признал, что был впечатлен. Он наблюдал данный ритуал каждый год
в течение всей жизни, но обо всех деталях всегда заботилась его мать.
В определенной мере Малфой знал, что было необходимо, однако ему никогда
не приходилось отвечать за сам процесс, и, честно говоря, он не помнил всех
шагов и особенностей.
— Да, — ответил Поттер и, набрав пригоршни соли, начал аккуратно высыпать

ее в строгие линии, рисуя руны на каждой из четырех частей круга. Он замер,
закончив две из них, и обернулся через плечо.
— Значит, нас будет четверо?
— Верно, — кивнул Драко на Винса и Тео.
— Отлично. Четыре это подходящее число. Вы, по крайне мере, видели ритуал
раньше?
Все кивнули в ответ.
— А участвовали? Произносили слова?
На оба этих вопроса ребята покачали головами.
— Ладно, вы предпочитаете просто смотреть или все-таки участвовать? Все речи

я могу произносить сам, если хотите, — предложил Поттер, возвращаясь
к начертанию рун на полу с помощью соли.
— Я просто посмотрю, — пробормотал Кребб.
— Да, я тоже, — присоединился Тео.
— Я помогу, — вызвался Малфой, делая шаг вперед.

25/413
Поттер оглянулся, пронзив Драко на мгновение своими яркими зелеными
глазами, прежде чем легкая усмешка расползлась по его губам, и он кивнул.
От этого своеобразного знака одобрения блондин внезапно ощутил вспышку
гордости.
— Хорошо, я закончу через минуту. Возьми вон ту книгу и посмотри, сможешь ли

найти раздел о Самайне. Он где-то посередине.
Драко прошел мимо большого ритуального круга и наклонился, чтобы поднять

с пола книгу. Открыв ее, он увидел, что она целиком и полностью написана
от руки, и был готов поспорить, что написал ее Поттер, поскольку почерк
выглядел очень похожим. Отдельные ее разделы, однако, являлись совершенно
нечитаемыми. Они были написаны какими-то изогнутыми волнистыми
символами, которых Драко никогда раньше не видел.
— Что это за странные письмена здесь? — спросил Малфой пару секунд спустя,
пролистывая книгу.
— Парселскрипт, — просто ответил Поттер, развернувшись к южной стороне

круга и продолжая чертить линии солью.
— Парселскрипт? — повторил Драко пораженно.
Гарри по-прежнему крайне мало говорил о своей редкой способности говорить

со змеями. Самое большое, что он поведал, это то, что он действительно
разговаривал со своей ручной змеей на парселтанге, но никаких дальнейших
подробностей раскрывать не стал.
Спустя некоторое время, Поттер также рассказал, что змею зовут Ёрмунганд —
Ёрми, если коротко — и Малфой счел это весьма необычным. Драко знал
достаточно об истории, из которой было взято имя. Так звали Мирового Змия,
или Змия Мидгарда, из Норвежских легенд, который собирался поглотить мир
после Рагнарока — Норвежского Армагеддона.
Это было, на самом деле, довольно устрашающее имя — особенно для такой
крохотной змеи. Та была едва ли толще карандаша и не более фута в длину.
Даже близко не такой пугающей в сравнении с именем, которое носила.
— Парселтанг имеет письменную форму? — спросил Драко искренне

заинтересованно. — Как ты об этом узнал?
Гарри только пожал плечами и заворчал, продолжая выводить руны солью.
Малфой разочарованно вздохнул, поняв, что, в очередной раз, его любопытство

не удовлетворят. Ему действительно стала надоедать скрытность Поттера.
Пару минут спустя брюнет закончил приготовление ритуального круга, поместил

ритуальный кинжал и свою палочку на должные места рядом с собой, а сам
встал на колени в центре. Яблоки, ладан и листья лежали поблизости, чтобы
быть добавленными в качестве подношения в маленький котел с дымящимися
углями. Тео и Винс сидели, скрестив ноги, вне круга, с восточной и западной
сторон, в то время как Малфой опустился на колени с южной стороны, напротив
Поттера. Оба мальчика уже обговорили заранее, что будет нужно произносить
Драко как участнику. Ритуал не особо отличался от того, который проводился
26/413
у Малфоев дома в течение многих лет, так что Драко чувствовал себя
подготовленным. Плюс, большую часть речей будет произносить Поттер, что
весьма успокаивало.
Гарри бросил ладан на угли в котле и, как только убедился, что он загорелся,
заговорил громко и ровно, с уверенностью человека, делавшего это
бесчисленное множество раз.
— Грозный Лорд Теней, Бог Жизни и Датель Жизни. Познав Тебя — познаю
Смерть. Молю Тебя, открой широко Врата, чрез которые все проходят. Позволь
моим близким, ушедшим ранее, вернуться этой ночью, дабы порадоваться
со мной. И когда мое время придет, как и должно, о, Утешитель, Датель мира
и покоя, прошу Тебя, позволь мне войти в царство Твое, и я пойду с радостью
и без страха; я знаю, что, упокоившись среди своих любимых, восстану и буду
вновь рожден Твоей Благодатью и Благодатью Великой Матери. Позволь мне
возродиться в том же месте и в то же время, что и моим любимым, чтобы я бы
смог встретить их, узнать и полюбить снова.
Поттер встал и повернулся на запад.
— Запад, земля мертвых, куда многие мои любимые ушли на покой

и перерождение. Этой ночью я поддерживаю связь с ними; я храню их образы
в своем сердце и разуме; я шлю приветствие всем ушедшим.
После он медленно, с достоинством, прошелся против часовой стрелки вокруг

круга, под конец вернувшись в центр, где остановился и кивнул Драко.
— Любимые, — начал Малфой, и голос его слегка дрогнул, но он вновь обрел над
ним контроль, — искренне приветствую вас в этом кругу. Покойтесь с миром,
и да прибудет с вами Благодать.
Поттер кивнул и вновь встал на колени на прежнее место перед котлом. Он взял
ритуальный кинжал, обмакнул в воду, очистив, и после передал Драко, чтобы
тот опустил его в горшочек с почвой позади себя. Блондин отдал кинжал назад,
и Гарри окунул его в горящую чашу рядом с собой, прежде чем насадил на него
одно из яблок и положил поверх горящих углей.
— Я призываю всех, кто собрался сегодня здесь со мной, назвать имена тех, кого
вы любили и потеряли, — произнес Поттер, прежде чем опустить голову.
Драко сглотнул комок в горле и глубоко выдохнул. Он никогда не делал этого

раньше, но видел, это как делали родители. Проблема состояла в том, что у него
не было никого, кого он знал и потерял — фактически, до лета прошлого года.
— Я призываю тебя, Абрахас Брутус Малфой. Отец отца моего. Я желаю тебе
мира и покоя и прошу, даруй мне видения этой ночью силы, — произнес Драко,
прежде чем опустил голову.
Гарри поднял голову и глубоко вдохнул.
— Я призываю вас, Джеймс Карлус Поттер и Лили Роза Эванс-Поттер. Мои отец
и матерь. Ушедшие этой ночью много лет назад. Я желаю вам мира и покоя.
Я прошу вас наблюдать за мной и не осуждать. Не отчаивайтесь, ибо путь сей
я выбрал сам. Прошу, даруйте мне видения этой ночью силы, — голос мальчика
27/413
отчетливо прозвучал в зловещей тишине комнаты, и Малфой ощутил, как сердце
бешено забилось в груди. Ему почти верилось, что и остальные тоже его слышат.
Поттер склонил голову и, позволив яблоку полностью упасть в котел с углями,

вытащил кинжал и поместил позади своей волшебной палочки.
— Теперь ждем, — прошептал он, и все молча опустили головы.
***
Драко очнулся, резко дернувшись, спустя некоторое время. Его колени

и задница ужасно болели от сидения в неудобной позе неизвестно сколько
времени. Мальчик по-совиному моргнул и обнаружил, что Нотт и Кребб ушли,
возможно, уже давно. И он не мог винить их. Малфой никогда не задерживался
подле отца, когда того посещали видения. Как только концентрация магии
в воздухе становилась слишком густой, он, боясь потерять сознание, всегда
тихо покидал ритуальный зал. Некоторые предпочитали медитировать во время
ритуала, думая о тех, кого потеряли, пока участники были поглощены
видениями. Драко никого раньше не терял. Вплоть до прошлого лета, когда
умер его дед.
Эта мысль вызвала дрожь, прошедшую по позвоночнику. Видения не были тем,

что он ожидал. Ничего определенного, навроде разговора с его покойным
дедушкой. Скорее серия ощущений и мыслей, ненадолго схваченных, прежде
чем они утекли сквозь пальцы, став вновь недосягаемыми. Драко чувствовал
себя воодушевленным и в то же время сильно расстроенным. Но более всего
ощущалось легкое разочарование. Казалось, будто некая часть его совершенно
невообразимым образом на некоторое время была связана с жизнью и смертью.
Словно он смог понять нечто не непостижимое — и часть его чувствовала
странный покой. И ни следа страха.
Но сейчас озарение ушло, и путь, виденный им, вновь исчез. Это был
потрясающий опыт, но также очень печальный. Малфой до сих пор не понимал,
как воспринимать все произошедшее.
Он пробежал глазами по полумраку комнаты. Свечи по-прежнему горели, но уже

практически полностью растаяли. Поттер все еще сидел напротив
со скрещенными ногами и опущенной головой. Его лицо было умиротворенным,
и Малфой замер от внезапного осознания, что, до этого момента, лицо Гарри
почти всегда выглядело так, будто было отягчено незримой вуалью страданий.
Ему стало интересно, что видит Поттер. Он все еще чувствовал магию
в воздухе — плотную и холодную.
Общался ли Поттер со своими погибшими родителями? И что такое он произнес

ранее? Не отчаивайтесь, ибо путь сей я выбрал сам?
Столь много вопросов, разжигающих любопытство.
Смиренно вздохнув, Драко заставил себя подняться и двинуться к двери.

Наверняка, было уже поздно. Блейз и остальные, несомненно, скоро захотят
пойти спать, а потому стало интересно, как долго еще Поттер будет находиться
в трансе. Однако пока Малфой решил узнать, что произошло с троллем.
28/413
Когда его желудок негромко заурчал, Драко вспомнил, что праздничный банкет
был сорван, а обещанный ужин в общих гостиных он пропустил, вместо этого
участвуя в саббатском ритуале Самайна на пару с Поттером. Стало интересно,
осталось ли хоть какое-то угощение, или остальные слизеринцы все слопали.
В крайнем случае, он попробует проскользнуть на кухни и заставить домовых
эльфов дать ему поесть.
***
Двое юношей стояли в темном коридоре в пустынной части Хогвартса.

Тринадцати лет от роду, рыжеволосые, веснушчатые и похожие как две капли
воды. Они близко склонились над куском старого пергамента, который держали
перед собой, и пристально изучали его.
— Он снова здесь! — выдохнул один, резко указывая на пергамент. — Видишь,

я же говорил тебе, что видел его.
Другой задумчиво хмыкнул, глядя на странные неподписанные следы, которые

в данный момент двигались по коридорам, недалеко от их нынешнего
местоположения.
— Я никогда раньше не видел, чтобы у следов не было имени, — прошептал он.
— Это еще более странно, чем имя профессора Квиррелла, поверх которого, как
будто, написано еще одно, — прокомментировал первый.
— О, черт! Он идет сюда!
— Ну и ладно, может, мы наконец узнаем, кто это?
— Не знаю… все это заставляет меня нервничать. Мне это не нравится.
— Тихо. Он приближается.
Мальчики ждали до самого последнего момента, прежде чем сложили

пергамент и прошептали отменяющую фразу «Шалость удалась»,
деактивировавшую комплекс чар. После оба спрятались за угол и выглянули
в длинный темный пустынный коридор, где, как указала карта, должен был
появиться неизвестный человек.
— Тут никого нет, — прошептал первый.
— Тихо!
Тишина заполнила воздух на несколько долгих мгновений. На секунду

в темноте, казалось, промелькнула полоска света — возможно, некто скрывался
под чарами невидимости?
Неожиданно две одинаковые красные вспышки, одна за другой, пролетели

в воздухе, и близнецы рухнули на пол, потеряв сознание.
Придя в себя, они обнаружат, что зачарованный пергамент исчез, и никогда

больше не увидят его снова.
29/413
***
Альбус Дамблдор тяжело опустился в кресло позади своего стола и грустно

вздохнул, ощущая, будто груз всего мироздания осел на его плечи в данный
момент. Перед ним на столе лежал запечатанный сверток, и он все еще не был
уверен, следует ли его посылать.
Завтра наступало Рождество. Альбус с трудом верил, что время пролетело так
быстро; в последние годы это ощущалось все чаще. Последние десять лет покоя,
казалось, пронеслись в мгновение ока. Большую часть времени он переживал
и тревожился о Гарри, и теперь, когда мальчик вернулся под его защиту,
должен был почувствовать облегчение.
Но по факту его волнение лишь усилилось. Гарри Поттер определенно был

не таким, каким он надеялся. Его распределение в Слизерин явилось неудачей,
но все еще оставался шанс, что, даже с такого трудного старта, получится
направить события в нужном направлении. Однако теперь стало совершенно
ясно, что подобное не произойдет.
Мальчик был холодным и неприветливым. Очень умным — даже слишком, для

своего возраста. Неважно, что его окрестили гением, он не должен был быть
настолько хорош. Даже Том Риддл в свои одиннадцать не был так хорош.
Потребовалось несколько лет, чтобы Том познал себя и начал демонстрировать
свою исключительность. И опасность.
Альбус сперва предположил, что, возможно, Лорд Волдеморт действовал через

юного Гарри, но, видя, насколько эти двое были разными, отбросил эту мысль.
Да, Гарри Поттер причинял беспокойство, но не напоминал собой Тома Риддла.
Тем не менее, Дамблдор не был до конца уверен, служило ли это утешением
или нет. Влияние частицы Волдеморта, оставшейся в шраме мальчика, стало бы
отличным объяснением его поведения. А так Альбус чувствовал одно лишь
недоумение по поводу сложившейся ситуации.
Сверток, лежащий перед ним на столе, содержал в себе могущественный

артефакт, по праву принадлежащий Гарри. Он был у его отца, пока Дамблдор
не одолжил его много лет назад, перед тем, как бедные Джеймс и Лили
погибли. Директор понимал, что обязан вернуть его. Вещь не принадлежала
ему, и обладание ею было искушением. Альбус был принципиальным человеком,
но также знал, что способен поддаться искушению и жажде могущества. Это
было единственным, чего он боялся.
Мантия не принадлежала ему, по крайней мере, по магическому наследию. Она

принадлежала Гарри, ее необходимо было вернуть. Альбус уже был хозяином
одного из Даров и всем сердцем чувствовал, что не должен медлить ни секунды.
Человек, владеющий двумя Дарами, будет постоянно вспоминать о последнем
оставшемся и бороться с искушением найти его. Стать хозяином всех трех —
стать Хозяином Смерти.
Нет. Он не должен хранить ее. Мантия принадлежит Гарри Поттеру и должна

быть ему возвращена. Но Альбус боялся…
Боялся того, что этот хладнокровный замкнутый мальчик станет делать со столь
могущественным артефактом.
30/413
Принесет ли возвращение этой вещи больше пользы, чем вреда?
Директор надеялся, что мантия пробудит в Гарри чувство приключений,

сподвигнет на исследование замка. Более того, он надеялся, что сможет завлечь
мальчика в комнату, где в данный момент хранилось зеркало Еиналеж, которое
недавно изъяли из хранилища. У него была блистательная идея насчет
использования этого зеркала для защиты Философского Камня, но, возможно,
оно сможет послужить сначала еще одной цели.
Дамблдор страстно желал знать, что мальчик может увидеть, посмотрев

в зеркало. Это могло дать какой-либо намек на то, что творится у него в мыслях.
Почувствовав легкий укол вины, Альбус, тем не менее, наложил простенькие

чары принуждения на мантию. Они не продержатся долго, максимум неделю,
поскольку мантия была действительно весьма сильным магическим артефактом.
Пытаться наложить дополнительные чары на столь мощный объект было трудно,
да и эффект был недолговременным. Если бы он мог, то наложил бы на мантию
отслеживающее заклинание, но оно рассеялось бы через пару часов, даже
если бы он попытался.
Заклятье принуждения просто подтолкнет Гарри в нужном направлении —

направит в нужную часть замка. А дальше зов зеркала Еиналеж сам по себе
будет притягивать его. При условии, конечно, что он наденет мантию и пойдет
гулять по школе.
Альбус мог только ждать и надеяться.
Он взял перо и, начеркав короткую записку, вложил ее в посылку. Изначально

он не планировал подписываться, но в итоге пришел к выводу, что ни один
слизеринец никогда не откроет подарок, если не будет знать, от кого он.
А Гарри Поттер определенно был слизеринцем в той мере, в какой сама эта
мысль причиняла директору боль.
***
Альбус Дамблдор стоял под сильнейшими чарами невидимости, какие знал,

в углу пыльной старой классной комнаты, загроможденной сломанными
стульями, партами и множеством разных других предметов, среди которых
находилось зеркало Еиналеж, и ждал. Он до сих пор не знал, надевал ли Гарри
Поттер мантию-невидимку хоть раз. С Рождества прошло две ночи, но до сих пор
не было ни единого признака, указывающего придет мальчик или нет, однако
директор все еще ждал и надеялся.
Становилось уже довольно поздно, и Альбус уже подумывал уйти, как вдруг
слегка приоткрытая дверь комнаты распахнулась, громко скрипнула и вновь
захлопнулась.
Зашелестели тихие шаги, хотя видно никого не было. Тем не менее, Дамблдор
ощущал ауру мантии, так как хорошо ознакомился с ней за последнее
десятилетие, пока изучал ее. Гарри Поттер был здесь.
Альбус стоял и молча ждал, пока голова мальчика неожиданно не появилась

вместе с парой рук, высунутых из-под мантии. Гарри встал в центре комнаты
и посмотрел на зеркало в нескольких футах позади себя, глубоко нахмурившись.
31/413
Он оставался неподвижен довольно долгое время, прежде чем вздохнул и,
сделав несколько шагов вперед, встал точно перед зеркалом.
Альбус не был уверен, но, похоже, мальчик держал глаза плотно закрытыми.
Наконец, Поттер распахнул их и уставился прямо в зеркало.
Минуту спустя мальчик, казалось, фыркнул или даже усмехнулся. Что было
очень необычно, честно говоря. Это была не та реакция, которую Альбус видел
у всех остальных, кто стоял перед зеркалом, показывающим твое самое
искреннее и сильное желание.
Слизеринец слегка покачал головой, прежде чем накинул капюшон обратно

на голову, оказавшись снова полностью невидимым. Секундой спустя дверь
снова отворилась и затем закрылась, а Дамблдор почувствовал себя
разочарованным как никогда ранее.
Он повесил на комнату легкие чары оповещения, которые немедленно

известили бы его, если бы в нее кто-то вошел. Альбус надеялся, что, может
быть, Гарри вернется назад, хотя и сомневался в этом.
Дни проходили один за другим, и директор, наконец, смирившись с тем, что

никогда не узнает, что же Поттер увидел в зеркале, убрал артефакт из комнаты.
Гарри ни разу не возвращался туда.
***
Дорогие профессор Квиррелл и его спутник,
думаю, вы найдете следующую информацию весьма полезной.
Первая комната — Трехголовый пес; засыпает под звуки музыки. Люк находится
под ним.
Вторая комната — заполнена Дьявольскими силками. Используйте огонь или

очень яркий свет.
Третья комната — зачарованные крылатые ключи и запертая дверь, которую

открывает только верный ключ. Он старый и ржавый, под стать дверной ручке.
Остальные ключи выглядят как новые.
Четвертая комната — огромные шахматы. Займите место короля и сыграйте.

Если вы победите — фигуры пропустят вас без борьбы.
Пятая комната — ваш тролль.
Шестая комната — головоломка от Снейпа. Ряд зелий на столе и лист бумаги

с подсказками для того, чтобы распознать зелье, которое поможет вам пройти.
В некоторых фиалах яд; если вы не уверены, что способны разгадать загадку,
возьмите с собой безоар или зелье Лардинера, защищающее от огня.
Седьмая комната — последняя. В ней хранится зеркало Еиналеж. Зеркало

показывает ваше самое сокровенное желание. Если более всего вы желаете
получить предмет, но не использовать его, только получить — вы его получите.
32/413
Любое другое желание не этого не позволит.
Искренне,
тот, кто не хочет быть вашим врагом.
***
На второй неделе февраля профессор Квиррелл мистическим образом пропал

и до конца учебного года больше не появлялся, что поставило его на первое
место в списке преподавателей ЗОТИ, раньше срока покинувших свой пост.
Различные слухи распространялись по школе, и на их основе строилось
множество теорий о том, что произошло, начиная с вариантов о смерти
от клыков вампира, которого тот встретил в Албании, и заканчивая
предположениями о том, что мужчина просто задохнулся от
избыточного запаха чеснока.
***
Учебный год закончился скромным торжеством. Слизерин выиграл Кубок

факультетов с огромным преимуществом, и Снейпу даже не пришлось для этого
постоянно снимать баллы с Гриффиндора. Гарри Поттер, вероятно, единолично
гарантировал победу, и каким-то образом Северус умудрился получить от этого
факта чувство удовлетворения. Джеймс Поттер, несомненно, перевернулся
в своем гробу. Эта мысль заставила профессора слегка усмехнуться, хотя всего
на несколько мгновений.
Как Альбус и просил, он сделал несколько попыток сблизиться с мальчиком, хотя

не чувствовал, что достиг успеха. Поттер всегда бросал на него понимающий
взгляд в те моменты, когда Северус пробовал с ним заговорить, но не вел себя
заносчиво и высокомерно. Однако нельзя было сказать, что они стали близки.
Снейп неохотно признавал, что не презирал мальчика, хотя в начале года был
уверен, что будет. Поттер не приносил никаких проблем. Мужчина даже
сомневался, что факультет потерял хотя бы один балл по его вине за весь год.
Мальчишка не был хвастлив или заносчив. Он никого не задирал, во всяком
случае, ни Северус, ни другие учителя ни разу не видели что-то подобное.
Он действительно полностью отличался от отца.
Но и не походил на Лили.
Мужчине наконец пришлось признать, что Гарри Поттер не был копией своих
родителей, что имело смысл, поскольку его не растил ни один из них.
Однажды Северус, когда уже устал бродить вокруг да около, прямо спросил
у мальчика, с кем тот вырос. Поттер ответил, что сам вырастил себя.
И профессор подозревал, что это была правда.
Банкет в честь окончания учебного года Гарри Поттер, видимо, счел нужным
посетить. Он сидел, тихо поедая пищу, в то время как прочие слизеринцы
самодовольно усмехались, гордясь собой, и бросали надменные взгляды
на прочие факультеты, которые выглядели угрюмыми и раздраженными зелено-
33/413
серебряными знаменами, украшавшими Большой Зал.
Что касается Северуса, он был рад, что учебный год наконец-то закончился.
Он был изнурен сверх меры из-за трети занятий ЗОТИ, которые вел последние
несколько месяцев. Альбус взял на себя оставшуюся часть, хотя, при
необходимости, его подменяли другие учителя. Северус радовался возможности
преподавать свой любимый предмет, но вести его параллельно с занятиями
зельеварения у всех семи курсов явно не было пределом его мечтаний.
Не говоря уже о том, как ужасно стал выглядеть Дамблдор после того, как
Квиррелл сумел сбежать вместе с Камнем. Старик был несчастен сверх меры.
Это стало одной из причин, по которой Снейп сдался и по-настоящему
попробовал поладить с Поттером и узнать о нем что-либо.
Несколькими днями ранее он позвал Гарри к себе в кабинет и прямо спросил,

где тот собирается провести летние каникулы. Альбус слишком боялся сделать
это сам, уверенный, что Поттер разозлится и не прибудет на второй год
обучения. Мальчик ответил, пожав плечами, что собирается арендовать
однокомнатную квартиру в Лондоне.
Северус застыл в замешательстве, но не сомневался, что это был честный отчет.

Когда же он попросил Поттера уточнить, как именно тот собирается это
сделать, слизеринец сказал, что сварил для себя более чем достаточно
старящего зелья и без проблем самостоятельно арендует квартиру.
Он поступал таким образом много лет, так что знал, что проблем не будет.
Северус был явно озадачен.
Альбус не брал подобное в расчет. Он все еще был уверен, что за мальчиком
присматривал кто-то еще.
Снейп задумался, а мог ли, в самом деле, человеком, приходившим под

маскировкой в Гринготтс все эти годы, быть Гарри Поттер?
Конечно… конечно, это невозможно, не так ли?
Поскольку визиты в хранилище мальчика начались с тех пор, как ему

исполнилось три года, это было просто смехотворно. Нет, кто-то обязан был
присматривать за ним в самом начале, как минимум.
Даже если последнее время он действительно жил сам по себе.
Северус спросил Поттера, знал ли тот о наказании за применение волшебства

вне школы, и мальчик довольно горько рассмеялся и ответил профессору, что
был более чем готов не пользоваться волшебной палочкой в течение следующих
двух месяцев. Для варки зелий она не требуется.
Прощаясь со своим учеником, Северус неохотно попросил его писать ему

хотя бы раз в неделю, чтобы он знал, что с ним все в порядке. Сделал он это
с огромным трудом, и Поттер имел наглость улыбнуться, прежде чем пообещал,
что будет писать.
Альбус по-прежнему оставался недоволен.

34/413
Снейп посоветовал ему не пытаться следить за мальчиком, и тот неохотно
согласился. Своим внезапным исчезновением прошлым августом Поттер
преподал Дамблдору хороший урок.
И все же… Северус сильно сомневался, что Альбус сможет остаться в стороне.
Директор был просто не способен не вмешиваться в чужие дела.
***
Драко Малфой знал, что его отец что-то замышляет, но он также знал, что лучше
ничего не говорить и не пытаться задавать вопросы. Люциус уже несколько
дней откладывал поход за школьными принадлежностями в Косой Переулок
и вдруг настоял на том, что они обязаны пойти именно сегодня.
Они ненадолго заглянули в Лютный и зашли в «Боргин и Беркс». Драко увидел

на витрине Руку Славы и отчаянно захотел себе, но, к сожалению, Люциус
отказал ему в этой покупке.
Отец казался сильно раздраженным, и, учитывая ужасно грубый визит,

нанесенный им двумя сотрудниками Министерства ранее на этой неделе, Драко
его не винил. Сейчас он, видимо, пытался с помощью угроз сбыть Боргину какие-
то предметы, но Драко не особо обращал внимание.
Наконец они ушли и направились во «Флориш и Блоттс». По прибытии, Малфои

обнаружили, что там было чрезвычайно людно, в особенности заметным
являлось отвратительное рыжеволосое нищее семейство. Драко потребовалось
меньше минуты, чтобы вывести из себя оскорблениями Рона Уизли. Какой-то
тупой автор подписывал свои книги в этот день, и полный набор его писанины
входил в список необходимой литературы по ЗОТИ на новый учебный год.
Комплект стоил довольно дорого, а Уизли было крайне легко разозлить,
упомянув, как близко к состоянию нищеты находилась его семейка.
Что стало шокирующим для Драко, так это то, что его отец влез в перепалку
с отцом Уизли. В середине магазина! Это было, конечно, поразительно, но также
на удивление забавно. По крайней мере, до того момента, как Уизли-старший
не применил физическое насилие. Мужчина на самом деле попытался ударить
кулаком его отца! Скотина!
В какой-то момент во время стычки книги единственной дочери Уизли выпали

из ее рук. Когда все успокоились, его отец наклонился, поднял несколько книг
девочки и швырнул их назад в ее котел, насмешливо улыбаясь Уизли-старшему
при этом. Он велел Драко следовать за ним, и тот, быстро обернувшись, послал
победоносную ухмылку в сторону Уизли-младшего. И в этот момент его застигло
врасплох неожиданное появление Гарри. Поттер натолкнулся на девчонку
Уизли, и она, взвизгнув от шока, уронила свой котел на пол и снова рассыпала
повсюду свои книги.
Гарри сделал вид, что извиняется, и принялся собирать книги для нее. Тогда
Рональд ринулся на подмогу к сестре, надувшись от негодования, и велел
Поттеру отвалить. Тот в ответ только безразлично пожал плечами и через
секунду вновь исчез в толпе.
Услышав, как его вновь позвали по имени, Драко развернулся и помчался

35/413
к выходу, где его в нетерпении ожидал Люциус, очевидно, горя желанием уйти.
***
«Я видел тебя сегодня в Косом переулке».
Драко писал в маленьком зачарованном блокноте, который Гарри дал ему

в конце года, сообщив, что не сможет получать обычную почту, поскольку
не собирается никому давать свой адрес и жить будет под анти-совиной
защитой.
Малфой не знал наверняка, как много времени пройдет, прежде чем Гарри
увидит его сообщение и напишет в ответ. Иногда это занимало час или около
того, но порой проходило несколько дней, прежде чем Поттер осознавал, что его
ожидает сообщение.
В этот раз, к счастью, в отличие от прошлых, ответ, написанный легким

небрежным почерком с множеством закорючек, появился несколько минут
спустя.
«О, правда? Мне было интересно, видел ли ты меня».
«Я хотел поздороваться, но отец торопился уйти».
«Я не удивлен».
«Я думал, ты не в восторге от Косого Переулка».
«Мне все еще приходится бывать там раз или два в году. Видел эту напыщенную
задницу, подписывающую книги?»
«Смутно».
«Он будет нашим преподавателем ЗОТИ в этом году. И он мошенник. Уроки ЗОТИ
в этом году буду пустой тратой времени».
«Вот дерьмо».
Написав это, Драко насупился. Уроки ЗОТИ, которые вел Северус в конце
прошлого учебного года вместо пропавшего без вести Квиррелла, были
великолепны.
«Не то слово. Слушай, Драко, можешь сделать одолжение?»
«Может быть».
«Прикажи своему эльфу Добби оставить меня в покое. Он настоящий псих».
Малфой моргнул, уставившись на страницу и чувствуя себя озадаченным.
«Добби? Откуда ты его знаешь? Почему он вообще тебя навестил?»
«Твой отец „очень плохой волшебник“ и „затевает что-то“, согласно словам

Добби, и теперь он пытается защитить меня от гибели. Я прекрасно могу
36/413
защитить себя сам, спасибо огромное. Если уж на то пошло, этот мелкий
сумасшедший угробит меня раньше своими попытками защищать».
Драко все еще чувствовал себя сбитым с толку, глядя на написанное, но где-то
внутри него уже начал закипать гнев.
«Я позабочусь об этом прямо сейчас. Спасибо, что дал знать».
«Благодарю. Мне пора. Я будут занят где-то неделю, так что не уверен, что
смогу писать в ближайшее время. Пока».
«Пока».
Написав это, Драко медленно закрыл блокнот и просидел в тишине, с закрытыми

глазами, несколько секунд, а когда открыл их, его взгляд был ясным и твердым.
— ДОББИ!
37/413
Глава 3
Справедливость видна лишь в той войне, что необходима; и то оружие

священно, на которое наша единственная надежда.
Никколо Макиавелли
***
Северус Снейп аппарировал в неприметную аллею недалеко от

железнодорожной станции Западного Норвуда и быстро двинулся в сторону
улицы Данбар. Он вытащил клочок пергамента из своего кармана и в последний
раз сверился с адресом, прежде чем свернул в небольшой тупик, где обнаружил
ряд практически идентичных двухэтажных желто-коричневых кирпичных
зданий с темными крышами.
Профессор прошел по дорожке и, найдя дом 27, постучал в дверь, окрашенную в

темно-коричневый цвет. Он пробежал взглядом вокруг, задаваясь вопросом,
пытался ли кто-то из посланцев Дамблдора наблюдать. Снейп подозревал, что
даже если и пытались, их уже прогнали. Поттер пока не собрал вещи и не уехал,
но он неоднократно избавлялся от различных «охранников», которых директор
тайно размещал возле его квартиры.
Не важно, какую магию они использовали, чтобы скрыть себя — чары

невидимости, мантии-невидимки, Оборотное зелье, чары гламура — это не
имело значения. Мальчик всегда выходил из квартиры, подходил прямо к ним и
требовал уйти. Он даже вызвал маггловскую полицию на некоторых из них, что
Северус втайне счел крайне забавным.
По словам Кингсли, однажды, когда его обязали наблюдать за квартирой,

Поттер вышел, приблизился к месту, где он стоял под действием очень сильных
чар невидимости, и каким-то образом без палочки отменил их действие, сделав
его снова видимым. В ответ на бормотание аврора с просьбой объяснить, как это
получилось, мальчик ответил, что Фините — легкое заклинание, и объяснил, что
поскольку он находится так близко к взрослому волшебнику, Министерство не
сможет засечь использование магии и обвинить его, а так как палочку он не
использовал, доказательств не было. Вообще-то Кингсли просил разъяснить
совсем не это, но Гарри не дал более никакого ответа.
И теперь Северус стоял перед дверью квартиры мальчика и размышлял о том,

как его встретят. С уважением? Или как «очередное неудобство»?
Внезапно дверь открылась, и на пороге возник Гарри Поттер, полностью одетый

в маггловскую одежду: пару выцветших голубых джинсов и белую футболку с
каким-то блеклым серым узором, на который Северус не счел нужным обращать
внимание. Мальчик был босым, его волосы казались взлохмаченными сильнее
обычного, и он не надел очков.
— Сэр, — поприветствовал Поттер, коротко кивнув, прежде чем сделал шаг

назад, приглашая мужчину в маленькую прихожую. Где было довольно тесно,
откровенно говоря. С левой стороны, виднелась дверца шкафа для одежды; с
правой стороны — дверь в уборную, и прямо перед ним открывалась арка,
ведущая в гостиную. Снейп молча последовал за мальчиком в комнату, где
38/413
заметил две двери: одну открытую, ведущую в кухню, и одну закрытую, скорее
всего, ведущую в спальню. Обычная маленькая однокомнатная квартира.
Скромная, можно даже было сказать захудалая, но профессор полагал, что
Поттер был экономным, ведь жил здесь всего в течение двух месяцев.
Предметы мебели не сочетались друг с другом и выглядели так, будто их

приобрели в магазине подержанных вещей. Не было ни одного комплекта и ни
одной новой вещи, но в целом в комнате царили чистота и уют.
— Чаю, сэр? — спросил Поттер, двигаясь к двери, ведущей в кухню.
— Да, пожалуйста, — ответил Снейп, садясь в одно из кресел. Он рассеянно

потер левое предплечье и нахмурился, в ожидании рассматривая комнату.
Менее чем через минуту появился Поттер с подносом и двумя чашками чая.
Взяв предложенную чашку, Северус удивился, обнаружив, что чай приготовлен

именно так, как он любит, хотя он никогда раньше не пил его с Гарри, и послал
подозрительный взгляд в сторону мальчика, который только слегка усмехнулся,
прячась за собственной чашкой.
— Итак, что привело вас сюда, сэр? Надеюсь, Дамблдор не обязал вас охранять
меня? — задал вопрос Поттер пару секунд спустя.
— Я пришел… потому что обеспокоен, — произнес Снейп, медленно и неохотно

выдавливая из себя слова, уставившись в одну точку на стене.
Поттер поднял одну бровь.
— Обеспокоены?
— Вы явно разгадали, что мотивы Альбуса куда менее просты, чем настойчивое
желание защищать вас и присматривать за вами. Добавлю, что не уверен точно,
как много вы знаете…, но подозреваю, что больше чем кажется, — насмешливо
произнес мужчина, пронзив Гарри пристальным подозрительным взглядом.
Уголок рта Поттера приподнялся, хоть большая часть его ухмылки все еще
скрывалась за чайной чашкой. Потом он медленно поставил ее на столик.
— Вы имеете в виду, он хочет убедиться, что я жив, здоров и в здравом уме и

твердой памяти, чтобы осуществить пророчество, когда придет время?
Один глаз Северуса сильно задергался, но он сумел удержаться от каких-либо

иных внешних проявлений своей реакции. Профессор закрыл глаза и медленно
поставил чашку на стол.
— Вы знаете о нем.
— Конечно.
— В курсе ли вы, что Темный Лорд даже близко не мертв, как верит большая
часть магического мира?
— Конечно, — вновь подтвердил Поттер, выдав скучающий вздох, прежде чем

откинуться на спинку кресла.
39/413
Снейп замолчал и долго, пристально смотрел на мальчика, сидящего напротив.
— У нас есть причины верить, что он вернулся, или, по крайней мере, пытается
вернуться. Вы окажетесь в огромной опасности, если он или кто-либо из его слуг
найдет вас здесь. Вы уязвимы без возможности пользоваться магией для своей
защиты, да даже с ней — вы просто мальчик. Неважно, кто придет за вами, вас
просто одолеют числом.
— Со мной все будет в порядке, — спокойно ответил Гарри, как будто ему и
близко не было дела до сказанного.
— Ты не будешь в порядке, глупый мальчишка, — резко произнес Северус,

чувствуя, что теряет самообладание.
Поттер фыркнул и глумливо улыбнулся мужчине, как если бы его позабавила его
вспышка гнева.
— Со мной все будет в порядке, — повторил он уверенно.
Снейп сердито смотрел на самодовольного дерзкого мальчишку, сидевшего

перед ним, и не был уверен, что именно его больше всего бесит в данной
ситуации. Тот факт, что Поттер так по-идиотски отказывается от их
предложения обеспечить ему безопасность, или тот факт, что он сам
обоснованно переживает за своего ученика. Северус питал толику теплых чувств
к мальчику, и это порой раздражало его сверх меры.
— Мне не уютно от мысли оставить тебя здесь предоставленным самому себе и

абсолютно незащищенным на столь долгий срок, — выдавил мужчина сквозь
крепко стиснутые зубы.
— До моего возвращения в Хогвартс сталось меньше месяца, — сказал Поттер,

вздохнув.
— И множество вещей может произойти за это время, — прорычал Снейп.
Поттер замер, склонил голову на бок и, на мгновение изучающе посмотрев на

профессора, широко осклабился.
— Ба… Профессор, вы действительно беспокоитесь за маленького славного

меня? — произнес он с нежностью и даже похлопал глазами. Северус с
огромным трудом сдержался, чтобы не проклясть паршивца.
— Ты действительно в опасности, заносчивый глупый мальчишка.
— Едва ли меня можно назвать мальчишкой, — фыркнув, пробормотал Поттер

горьким тоном.
— Да, мальчишка. Тебе едва исполнилось двенадцать лет, и существует

кровожадный сумасшедший волшебник, стремящийся уничтожить тебя, который
недавно восстал и находится теперь неизвестно где.
— Вы так уверены, что он воскрес? Он уже призывал вас? — спросил Гарри так
просто, как если бы спрашивал о погоде.
40/413
Северус резко выпрямился в своем кресле.
— Что?
— Он уже призывал вас? Или вся эта суматоха только из-за того, что ваша Метка
темнеет, жжет кожу и чешется?
— Как ты можешь знать подобное? — хрипло прошептал мужчина.
— Я знаю множество вещей, профессор Снейп.
— Ты не должен был этого знать.
— Я не должен знать и о пророчестве, но я знаю.
— Откуда ты узнал о пророчестве?
Поттер только ухмыльнулся, наклонился к столу и взял свою чашку, чтобы

сделать очередной глоток.
— Вы не ответили на мой вопрос, — выдал мальчик вместо ответа. — Были ли

призваны Пожиратели Смерти?
— Ты не ответил на мой вопрос, — сердито бросил Снейп.
— Если он не чувствует себя достаточно уверенно для призыва своего

Внутреннего Круга, то ему не хватит сил, чтобы попытаться прийти за мной.
Волдеморт не станет рисковать. Получение тела, восстановление своего
могущества, а также поддерживавших его структур гораздо более важная цель,
чем месть и убийство. В противном случае он попытался бы убить меня, пока
владел телом нашего учителя по ЗОТИ в первом семестре прошлого года.
— Ты знал о Квиррелле? — у профессора расширились глаза, и он побледнел.
— Конечно. Вы не единственный, кто носит его метку, — пояснил Поттер и

указал на свой лоб. — Честно говоря, я удивлен, что, будучи так близко к
Темному Лорду, ваша Метка не реагировала, но, полагаю, Волдеморт пребывал в
дремлющем состоянии большую часть времени, пока сидел на затылке
Квиррелла подобно паразиту.
Северус втянул воздух на заявлении Поттера, что он был отмечен Темным

Лордом посредством шрама, и тот мог каким-то образом действовать подобно
каналу связи, через который мальчик мог узнавать, что Темный Лорд рядом.
Снейпу пришлось признать, что в прошлом году Темная Метка иногда болела, но
боль при каждом случае была столь слабой, а сами случаи происходили столь
непоследовательно и бессистемно, что он просто выбросил их из головы.
— Ты знал, что Квиррелл был одержим Темным Лордом в прошлом году, когда
был здесь, в Хогвартсе? — спросил мужчина скептически.
— Да.
— Почему, черт возьми, ты не сказал об этом?! Проклятый безмозглый

41/413
мальчишка! Ты мог быть в опасности! У него был всесторонний доступ к тебе в
течение всего времени, что он пробыл здесь! Если бы ты предупредил нас, мы
бы смогли что-то сделать с ним! Мы бы могли предотвратить…
Он остановился и закрыл глаза, пытаясь успокоить свой неистовый гнев.
Сделали бы, смогли бы, должны были…
— Я не захотел, — просто ответил Поттер спустя минуту тишины. Северус

открыл глаза и недоверчиво взглянул на него.
— Ты. Не. Захотел?
— Да.
— Ты безмозглый мальчишка!
— Мне бы хотелось, чтобы вы прекратили так меня называть.
— Я буду обращаться к тебе, как ты того заслуживаешь!
— Вы совершенно не представляете, что происходит на самом деле, — сказал

Поттер скучающим тоном.
— Конечно, не представляю! Ты не рассказываешь мне! — продолжал бушевать

Северус.
— Вы правда хотите знать?
— Конечно, хочу! — рявкнул мужчина.
Гарри долгое время сидел неподвижно, тревожно уставившись на Снейпа

своими яркими изумрудно-зелеными глазами. Наконец, когда Северус уже готов
был, скрипя зубами, высказать что-нибудь язвительное, Поттер подал голос.
— Знаете ли вы, почему я не умер той ночью? Когда Волдеморт послал в меня
убивающее проклятье?
Мужчина слегка побледнел от неожиданного вопроса и отрицательно покачал

головой. Само собой, Дамблдор выдал ему шаткую теорию о силе любви Лили, но
Снейпу она казалась нелепой.
Поттер одарил его легкой кривой усмешкой.
— Из-за вас.
— Меня? — повторил Северус с недоверием.
— Да. Вас. Вы та причина, по которой я все еще жив. Это также единственная
причина, по которой я рассматриваю вариант рассказать вам правду.
— Как я вообще могу быть причиной тому, что ты выжил? — спросил Снейп со
смесью недоверия и отрицания. Раз уж на то пошло, это была его вина, что Лили
погибла, а Гарри потерял родителей. Если бы он только не поведал Темному
Лорду о пророчестве…
42/413
Северус наблюдал, как Поттер внезапно поднялся и прошел к стоящему у одной
из стен маленькому письменному столу, окруженному книжными полками и
столбиками книг на полу. Мальчик покопался в ящике стола пару секунд,
прежде чем вынул лист пергамента и маггловскую шариковую ручку.
Вернувшись на свое прежнее место, он передал пергамент и ручку профессору,
который неохотно взял их, прежде чем бросить на них взгляд.
— Договор о неразглашении?
— Да.
Снейп взглянул на Поттера, сузив глаза.
— Как тот, который ты обязал подписать своих соседей по спальне в прошлом

году?
— Не совсем. Этот более простой. Но более строгий, — добавил Гарри серьезным

тоном. — Этот контракт утверждает, что вы не сможете пересказать или
передать каким-либо способом любую часть конфиденциальной информации,
которую я расскажу вам, ни одному человеку, если только я не дам вам на это
разрешения. Если у вас, после подписания договора, когда-нибудь возникнет
мысль нарушить его, вы ощутите неприятное покалывание по всей коже в
качестве предупреждения. Если вы будете продолжать лелеять намерения
предать мое доверие, ощущения будут становиться болезненнее. Если вы
предпримете явную попытку выдать какую-нибудь информацию
исключительной важности, вы тотчас начнете задыхаться, и удушение будет
длиться или до того момента, пока вы не прекратите говорить, или до момента
вашей смерти — что наступит раньше. Контракт, подписанный моими
сокурсниками, не нес столь чрезвычайных последствий, поскольку я взял за
правило не раскрывать им никакой значимой персональной информации.
— Если я подпишу его, ты раскроешь мне какую-то тайну? — спросил мужчина,

приподняв бровь.
— Да. Можете прочесть его.
Северус сузил глаза и на мгновение замер, прежде чем переключил все свое
внимание на официальный договор о магических обязательствах в своих руках и
начал тщательно в него вчитываться. Потребовалось некоторое время, чтобы
прочесть и перечесть его несколько раз, пока он убедился в том, что понял все
подробности. Было ясно, что магический контракт составлял профессионал, так
что будет признан законным без каких-либо споров.
Любопытство сжигало Снейпа изнутри, подталкивая узнать правду о Поттере,

но в то же время мужчина колебался в нерешительности. Это не было чем-то,
что можно сделать необдуманно…
— Более всего, я подозреваю, Альбус жаждет, чтобы кто-то, кому он доверяет,

знал, что происходит со мной, и мог за мной присматривать, — лениво начал
говорить Поттер спустя пару минут тишины. Северус бросил на него
подозрительный взгляд, но промолчал. — Конечно, Дамблдора будет
раздражать, что вы ограничены в том, что можете поведать ему из моих
секретов, которые узнаете, но, думаю, это избавит его от некоторых
43/413
переживаний, поскольку хотя бы кто-то будет знать что-то. Особенно кто-то,
кому он доверяет.
— Пытаешься убедить меня? — протянул Северус, выгнув одну бровь.
Поттер тихо засмеялся и пожал плечами.
— Не уверен на самом деле. Возможно, часть меня хочет рассказать вам. Часть
меня чувствует, что я вам обязан.
— Едва ли ты обязан мне чем-то, — проворчал мужчина, посмотрев в сторону.
— Ну, вы тоже мне ничего не должны. И все-таки вы сумели принять тот факт,
что беспокоитесь обо мне.
— Ты член моего факультета. Я беспокоюсь за своих учеников, — произнес

Снейп, сев более прямо.
Поттер тихо захихикал.
— Мы оба знаем, что вы не приложили бы столько усилий, переживая за любого

другого члена факультета Слизерин. Вы делаете это, потому что я сын Лили?
Потому что поклялись Дамблдору? Или из-за Долга жизни моему отцу?
Северус резко втянул воздух сквозь зубы.
— Как это возможно, что ты знаешь об этом? — резко прошептал он.
— Потому что, если дело в Долге жизни моему отцу, то я официально

освобождаю вас от него, — мягко произнес Поттер, игнорируя вопрос
профессора.
Свет окутал пространство вокруг них обоих, и Северус удивленно ловил ртом
воздух, чувствуя вспышку магии и неожиданное облегчение на своих плечах.
— Ты что наделал? — воскликнул мужчина.
— Я освободил вас от Долга жизни, — ответил Гарри, безразлично пожав

плечами, прежде чем сделать глоток из чашки и после уставиться на нее,
скорее всего из-за того, что чай в ней остыл. — Мы оба знаем, что мой отец спас
вас в тот день, не руководствуясь желанием защитить или понимаем того, что
хорошо, а что плохо. Он сделал это только, чтобы защитить Люпина. Вполне
возможно, вы бы погибли или были заражены, если бы Джеймс не вмешался, но
я не считаю, что этого достаточно для того, чтобы вы стали обязаны ему Долгом
жизни. Его действия были продиктованы эгоизмом, на крайний случай, вызваны
желанием защитить своего друга — но не вас. Благородства в этом нет. Плюс
ваш долг был к нему. Не ко мне. Я не верю в передачу Долга жизни по
наследству.
— Как ты смог узнать даже про Долг жизни? — требовательно вопрошал Снейп.
— Как ты вообще смог узнать о том дне?! Кто сказал тебе? Люпин? Это не мог
быть Блэк, он в проклятом Азкабане!
Гарри тихо засмеялся и покачал головой.

44/413
— Если вы хотите получить ответы на свои вопросы, вы должны подписать
договор.
— Ах ты, гадкий маленький манипулятор, — прошипел Северус, и Поттер только

усмехнулся в ответ.
— Вы, разумеется, признали теперь, что Шляпа знала что делала, распределяя
меня на Слизерин.
Профессор фыркнул и сердито отвел глаза.
— Я поделюсь с вами частицей информации бесплатно, — заговорил Поттер пару

секунд спустя. — Расскажу до подписания контракта, так что вы даже сможете
повторить ее Дамблдору или любому человеку, какому пожелаете. Интересует?
— Конечно, — отрезал Северус сердито.
— Ладно, тогда я поделюсь с вами историей. Она начинается зимой 1980 года в
грязном пабе Хогсмида, где юный Северус Снейп наблюдал за Альбусом
Дамблдором и эксцентрично выглядевшей ведьмой, которые вошли в паб и
поднялись вверх по лестнице в отдельную комнату. Относясь к своим новым
обязанностям в качестве шпиона Темного Лорда серьезно, юный Северус Снейп
украдкой последовал за ними по лестнице и начал подслушивать под дверью.
На первый взгляд, это казалось небольшим собеседованием на должность
преподавателя Прорицаний, но в какой-то момент оно стало весьма интересным,
когда эксцентричная особа начала излагать пророчество низким глухим
голосом.
— К сожалению, юный Северус Снейп услышал лишь первые три строки, прежде
чем хозяин паба заметил, что он подслушивает, и прогнал. Но и их было
достаточно, и юный Пожиратель Смерти помчался к своему Лорду доложить об
том, что узнал. Прошло более чем полгода, прежде чем юный Пожиратель
Смерти вновь услышал о пророчестве, поскольку столько времени понадобилось,
чтобы у родителей, подходящих под указанные характеристики, родился
ребенок в период, обозначенный в предсказании.
Снейп сидел, полностью онемев, и ненавидел каждое сказанное слово, отчаянно
желая попросить мальчика замолчать, но не находил в себе сил сделать это.
— Когда юный Северус Снейп впервые узнал, что Лорд определил, что его
подруга детства и любовь всей его жизни, Лили Эванс — теперь уже Поттер — и
есть женщина, родившая ребенка из пророчества, молодой волшебник был в
смятении, понимая, что пророчество определило ее судьбу. Темный Лорд убьет
ее и ребенка, и он знал, что не было ничего, что могло бы изменить это.
— Тогда юный Пожиратель Смерти пошел к своему Лорду и стал умолять его
сохранить жизнь девушке, будучи при этом твердо уверен, что это было
безнадежно. В конце концов, она была грязнокровкой и членом Ордена
Дамблдора, и Темный Лорд наверняка бы не позволил ей жить.
— Но, к удивлению юного Снейпа, Темный Лорд согласился. Он сказал своему

слуге, что очень доволен тем, что Северус принес ему пророчество, и потому
одаривает его своей милостью. Наградой за то, что тот был таким хорошим и
верным последователем. И это стало моментом, когда Темный Лорд решил свою
45/413
судьбу. Видишь ли, его собственная вера в то, что пророчество являлось
чрезвычайно важным, и вера в то, что ты поведал ему о крайне значимом
событии — судьбоносном событии — без его намерения, подкрепила его
обещание силой. Это, вкупе с вашим собственным безумно сильным желанием,
чтобы Лили пощадили, связало вас обоих естественно порожденным Нерушимым
Обетом. Настолько могущественным, настолько крепким, настолько
смертоносным — только без обычного ритуала и вспышек света.
— Но в этот момент Темный Лорд действительно чувствовал признательность и

ценил то, что юный Северус Снейп сообщил ему, поэтому он, со всей честностью,
был намерен сдержать свое обещание.
Поттер прервался и позволил профессору минуту передохнуть, прежде чем
вновь продолжил «историю».
— Прошел почти год, прежде чем Поттеры наконец бросили убегать из одного
безопасного дома в другой и осели в Годриковой Впадине. Растить ребенка,
находясь в бегах, было изнурительно и хлопотно. Мужчина и женщина сильно
вымотались и желали найти способ остаться жить на одном месте, в
безопасности. Тогда Дамблдор предложил чары, именуемые Фиделиус, которые
сохранили бы их место проживания в сердце того, кому они доверяют —
Хранителя Секрета. Это казалось идеальным, за исключением того, что была
допущена одна колоссальная ошибка — пара доверилась не тому человеку.
— Супруги сделали Хранителем Секрета Питера Петтигрю, поскольку решили,

что тот был последним человеком, на которого могли подумать. Сириус Блэк
стал бы вариантом, которого все ожидали, а потому он воплощал собой хорошую
приманку, позволив всем верить, что он был тем, кто хранит секрет
безопасности Поттеров.
— Что? Ты ошибаешься. Блэк был Хранителем Секрета, — перебил Северус в

замешательстве. — Он убил Петтигрю…
— Нет. Это ты ошибаешься. Единственная причина, по которой Блэк

преследовал Петтигрю, была месть. Блэк оставался единственным, кто знал, что
Питер предал моих родителей, и Сириус был полностью разбит и опустошен их
гибелью, ведь он сам настаивал, чтобы они поменяли Хранителя на Питера.
Видишь ли, Петтигрю являлся Пожирателем Смерти и тайным шпионом уже
около года к тому моменту, как мои родители доверили ему Секрет об их доме в
Годриковой Впадине. Питеру понадобилось немного времени, чтобы добраться
до Волдеморта и раскрыть Секрет, и тогда Темный Лорд, прождав три недели,
на Хэллоуин пришел в дом моих родителей и напал.
— Блэк был единственным, кто знал правду о настоящем Хранителе Секрета и

преследовал Петтигрю, чтобы отомстить. Но тот провел Сириуса. Он обвинил
своего «друга» в предательстве моих родителей посреди людной улицы, дабы
переложить вину, а затем бросил Бомбарду в газопровод, убив несколько
магглов и фальсифицируя собственную смерть. Затем Питер перевоплотился в
свою незарегистрированную анимагическую форму — крысу — и сбежал через
канализацию, оставив Сириуса, раздавленного виной и отчаянием, на откуп
аврорам, прибывшим через несколько минут.
— Блэк невиновен? — прошептал Северус в неверии.
— Да. У него не было судебного разбирательства — его даже не допрашивали

46/413
касательно случившегося. Сразу после смерти Волдеморта был объявлен статус
военного положения, а потому детали его ареста и заключения замяли,
прикрывшись жаждой быстрой расправы и справедливости. Но мы отошли от
главной линии нашей истории. Важно то, что случилось после прибытия
Волдеморта в Годрикову впадину.
Снейп вздрогнул и скривился от частого упоминания имени Темного Лорда, но

ничего не сказал, чтобы не прерывать повествование.
— Поттеры оказались абсолютно не готовы — они полагали, что защищены и в

безопасности. Когда Волдеморт появился, Лили, взяв ребенка, бросилась наверх
по лестнице, а Джеймс помчался к палочке. Однако он оказался недостаточно
быстр, и пал от заклятья Темного Лорда.
— Затем волшебник лениво поднялся по лестнице и нашел Лили в детской,

также безоружной, и загораживающей детскую кроватку, куда она посадила
маленького Гарри. Тогда Темный Лорд велел ей отойти. Говорил, что ей нет
нужды умирать. Трижды он приказывал ей уйти, но снова и снова и снова она
отказывалась, умоляя убить ее, но пощадить ее сына. «Возьмите меня, но не
Гарри. Прошу, только меня».
— В конце концов, Темный Лорд поднял палочку, нацелил ей на грудь и сказал

«Очень хорошо». В тот же момент Обет, естественно созданный магией, принял
смену условий соглашения. Вместо того чтобы сохранить жизнь Лили Поттер,
Темный Лорд был обязан обещанием, которое дал, сохранить жизнь ее сыну
вместо нее. Так что, когда он направил свою палочку на маленького Гарри
Поттера в его детской кроватке и атаковал убивающим проклятьем, он проклял
себя на десятилетнее страдание. При обычных обстоятельствах Волдеморт бы
просто умер, пал, неповинуясь заключенному Нерушимому Обету, но Темный
Лорд оставил слишком много объектов, гарантирующих защиту от смерти, чтобы
погибнуть так легко. Поэтому Магия уничтожила лишь его тело, оставив его не
более чем бесформенным духом.
— И это, дорогой профессор, то, как вы ответственны за то, что я все еще жив.
Северус сидел в оцепенении, широко открыв рот, как какая-нибудь глупая

умирающая рыба. Услышанное казалось совершенно невероятным, но также это
было самое логичное и обоснованное объяснение, какое он слышал.
Поттер дал ему разрешение повторить этот рассказ любому, кому Северус
захочет, но в эту секунду мужчина был почти уверен, что никогда не расскажет
о нем ни единой душе до самой смерти. Он совершенно точно не хотел, чтобы
Темный Лорд узнал об этом когда-либо, поскольку наверняка убил бы Северуса
без малейшего сомнения. Простого намека на то, что Снейп сыграл роль в
произошедшем, несомненно, будет достаточно для смертного приговора.
Мужчина не был уверен в том, как Альбус отреагирует на эту историю, и не мог
найти внутри себя желание поделиться ею с ним вообще. Что это меняло, в
конце концов? Это было прошлое, едва ли оно значило что-либо теперь.
Северус закрыл рот, и какая-то часть его ненавидела самого себя за то, что он
просидел с открытым ртом так долго. Он сглотнул тяжелый комок в горле,
закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь успокоить
свое бешено бьющееся сердце.
47/413
— Как… как это возможно, что ты знаешь все это? — прошептал Снейп.
Поттер только нагнулся вперед, к чайному столику, и постучал пальцем по

контракту, бросая взгляд на профессора.
Северус практически зарычал от чувства неудовлетворенности, потом резко

наклонился, схватил ручку и подписал проклятую бумажку.
— Вот, ты счастлив теперь? — злобно бросил он.
Поттер широко ухмыльнулся, придвинулся вперед и, взяв ручку, поставил свою

подпись на пергаменте. Тот на мгновение сверкнул и окутал их обоих мягким
желтым светом. Спустя несколько секунд сияние вновь втянулось в пергамент, и
он исчез во вспышке.
— Копия договора будет храниться в Министерстве, а оригинал — в

юридической конторе «Дож Э. и Дож Э.Р», — заявил Поттер, усевшись поудобнее
в кресле, выглядя при этом крайне довольным собой.
— Ответь на мой вопрос, — потребовал Северус, нахмурившись.
Гарри медленно кивнул несколько раз, прежде чем вздохнул.
— Да, полагаю, я отвечу. Ладно. Я проклят.
— Проклят? Это как? И какое это отношение имеет ко всему?
— Строго говоря, я не могу умереть и не имею понятия, почему.
— Ты только что рассказал, что причина, почему ты не умер от убивающего

заклятия Темного Лорда, заключалась…
— Я говорю не об этом, — сказал мальчик, устало закатив глаза. — Я имею в

виду, что после того, как я проживаю чертовски долгую жизнь, которая длится
много лет после гибели Волдеморта или любой другой ерунды, какую затеваю,
как только я умираю — я тотчас возвращаюсь назад к своему рождению. Снова и
снова. Я был рожден уже двенадцать раз. Прожил свою жизнь двенадцать раз —
изменяя каждый раз ее срок — прежде чем умирал и опять возрождался в самом
начале, обреченный делать это снова и снова.
Снейп медленно откинулся на спинку кресла, уставившись на мальчика перед

ним и пытаясь осмыслить то, что тот ему рассказал.
— Ты не серьезно.
— Я совершенно серьезно. Причина, по которой я знаю столь много всего, в том,

что я прожил множество жизней, в течение которых различные люди
рассказывали мне различные вещи. Я не прорицатель и никаких секретных
источников информации у меня нет. Никакого третьего ока или любой другой
ахинеи, о которой люди могут подумать. И я не какой-то там гений или
самородок — я не настолько исключителен в магии. Я в целом слегка лучше
среднестатистического хорошо обученного и древнего как мир волшебника.
Фишка в том, что мне всего двенадцать, и никто не ожидает от
48/413
двенадцатилетнего ребенка магических способностей как у хорошо
подготовленного взрослого волшебника, прожившего несколько веков, и
обладающего огромным опытом. Поэтому, видя меня, люди думают «гений».
— Мерлинова борода… ты и вправду серьезен, — прошептал Северус в шоке.
— В своей первой жизни я исполнил пророчество, победил Волдеморта, женился

на своей школьной любви, завел множество детей, внуков и прожил очень
долгую и полноценную жизнь. Когда я умер, то обнаружил себя снова
новорожденным младенцем. Не имея ни малейшего представления, что, черт
побери, произошло или почему это случилось. Но я подумал, может, это
возможность сделать все снова и сделать лучше. Исполнить пророчество
быстрее. Спасти больше людей. Избежать войны. Так я и поступил. Конечно,
было несколько отклонений от изначального плана, и я должен сказать, что
сильно волновался, будучи снова беспомощным ребенком в течение многих лет.
Но я сделал вещи «лучше», как мне казалось, и снова прожил долгую и довольно
полноценную жизнь, хотя в этот раз и остался холостяком, но усыновил
несколько детей-волшебников из приютов.
— Но когда я, дожив до глубокой старости, снова умер — то вновь обнаружил,

что стал младенцем. Я пришел в замешательство. Все опять начиналось сначала.
Я не мог понять, почему это происходит и, честно говоря, не хотел повторять все
снова.
— В этот раз я признался Альбусу. Рассказал ему все, и мы вместе в течение

многих лет работали, пытаясь выяснить, что происходило со мной. Хотя
результата мы не добились. И снова я победил Волдеморта, довольно рано, так
что войны не было, как и дополнительных смертей. Я смиренно прожил свою
жизнь снова, пытаясь сделать какие-либо вещи «лучше», в надежде, что это
точно будет последний раз, и я, наконец, лишусь жизни.
— Но этого не произошло.
— Снова и снова я проживал свою жизнь. Пробуя разные возможности, уповая не

очнуться более в следующий раз, когда умру. Я был в Гриффиндоре, Хаффлпафе
и Равенкло. Когда же стал сыт этим всем по горло — то убил себя еще перед
достижением возраста поступления в Хогвартс. По факту, я испробовал
несколько разных методов самоубийства. Даже позволил дементору поцеловать
себя, убежденный, что если у меня исчезнет душа, цикл наконец прервется.
— Но этого не случилось. Я просыпался от крика своего собственного первого

дыхания, в очередной раз видя изможденное лицо своей милой матери, со
слезами улыбающейся мне, — Поттер замолчал и тяжело вздохнул, хмуро
уставившись в стену. — Буду честным с тобой — я страшно устал от всего этого.
Я пытался предотвратить убийство родителей, но никогда не выходило. Я
пытался не допустить заключения Сириуса в Азкабан, но это тоже никогда не
получалось, хотя потом я и вытаскивал его оттуда гораздо раньше, чем в своих
первых жизнях. В этот раз я не позаботился об этом…в основном потому, что я
просто перестал волноваться обо всем. Я так устал.
Он прервал свой рассказ, откинул голову на спинку кресла и уставился в

потолок. Мальчик действительно выглядел усталым. Это была определенно
правда.
49/413
— Ты можешь себе представить, в какой степени тягостно проживать свои дни,
зная, что все напрасно? — тихо задал вопрос Гарри. — Зная, что все
бессмысленно? Что однажды ты умрешь, и все, что ты сделал, будет стерто в
мгновение ока, а тебе придется все начинать сначала?
Северус только тихо приоткрыл рот. Он никогда не смог бы и помыслить, что

объяснением странного поведения и знаний Поттера окажется нечто подобное.
Он также сомневался, что кто-либо смог бы придумать настолько сумасшедшую
историю.
Профессор снова обнаружил, что медленно закрывает рот и пытается найти хоть
одну связную мысль, чтобы выразить ее. Его разум зациклился на одном
вопросе, и Снейп решил его задать.
— Ты сказал, что в одной из своих предыдущих жизней ты убил Темного Лорда

раньше, чем он смог вернуть себе тело. Почему ты не сделал этого теперь?
Поттер выпрямился в своем кресле и посмотрел на Северуса, явно ухмыляясь.
— Ах, видишь ли, каждый раз, когда первые скучные годы моей жизни остаются
позади, я всегда решаю попробовать что-то новое, в надежде, что это изменение
будет тем, что угодно судьбе, чтобы та наконец-то гарантировала мне смертный
приговор. Все мои прошлые жизни сопровождал один неизменный фактор.
Гарри замолчал, привнося драматический эффект, и Снейп едва не зарычал от

нетерпения.
— Я всегда убивал Волдеморта, — сказал Поттер со своей надоедливой

улыбочкой. — Так что я подумал… почему не изменить это? Может то, что мне
нужно сделать иначе — это не исполнять пророчество? Я этого еще не пробовал.
Почему бы не позволить Тому одержать победу? Я пребываю в таком состоянии,
что мне совершенно насрать на то, что случится с остальным миром. Я
полностью признаю, что я эгоистичный ублюдок, но меня это не колышет. Кроме
того, существует вероятность, что это тоже не сработает, и тогда, когда я в
итоге умру, я просто попробую еще раз, попытавшись изменить что-то еще.
— Ты… ты… ты должно быть шутишь!
— Почему? Почему нельзя позволить ему победить?
— Потому что он убил твоих родителей! Потому что он сумасшедший!
— Эй, ты был тем, кто подписался на его маленький крестовый поход, в первую
очередь. Ты должен признать, что кое-что из его идеологии имеет смысл.
Особенно хороша его политическая работа в 60-х. Идея о порабощении магглов
не сопровождала ее вплоть до поздних 70-х, когда он стал совершенно
безумным.
— В этом все и дело! Он безумен!
— У меня вообще-то есть теория, как это исправить.
— Исправить? — повторил мужчина скептически.
50/413
Гарри хмыкнул и кивнул головой.
— Ага. Я знаю, что послужило причиной того, что он потерял разум, и я знаю
способ, которым можно это исправить. Фишка в том, что надо убедить
Волдеморта, что в его интересах сделать это.
— Ты намерен попытаться убедить Темного Лорда исправить самого себя?

— презрительно засмеялся Снейп, выражая недоверие.
— Я попытаюсь, да, — спокойно ответил Поттер. — Если он убьет меня, я просто

попробую снова, что тут такого?
— Что тут такого, — с сарказмом повторил Северус, закатив глаза.
— Черт, может мне положено позволить ему убить меня. Я этого тоже не
пробовал, — пожал плечами Гарри.
— Ты просто смешон!
— Нет, мне уже несколько веков; я крайне ожесточен и слегка безумен. Может,
даже больше чем слегка…, но думаю, трудно оценить чей-либо уровень
сумасшествия.
Северус закашлялся в неверии, прежде чем уронил лицо в свои ладони. Все это
оказалось слишком далеко за пределами того, что он был готов услышать.
Мужчина не имел представления, что ему делать со всей этой информацией.
— Ты и правда намерен дать Темному Лорду победить? — пробормотал он, не

убирая руки.
— Я тот, кто помог ему получить Философский Камень.
Снейп резко вскинул голову и снова уставился на Гарри, приоткрыв рот.
Но это имело смысл, не так ли? Квиррелл слишком легко прошел через все
препятствия с первого раза. И последнее из них, в котором Альбус был так
уверен, служило хорошим доказательством.
— То есть он знает, что ты помог ему тогда?
Поттер покачал головой.
— Нет, я послал ему анонимную записку. Не думаю, что он был готов узнать, что
это был я. К тому же мне не хотелось рисковать разоблачением своего выбора
стороны слишком рано.
Северус вновь спрятал лицо в своих ладонях, пытаясь переварить услышанное.

Этого было чересчур много, чтобы справиться, честно.
— Почему ты рассказал мне это? — прошептал он наконец.
— Ну… во-первых, ты сказал, что хотел знать.
Снейп поднял лицо только для того, чтобы сердито уставиться на мальчишку…
51/413
который не был мальчишкой на самом деле.
— Во-вторых…я не знаю… ты мне нравишься, я думаю, — сказал Гарри, тихо

засмеявшись и пожав плечами. — И ты та причина, по которой я пережил первое
убивающее проклятье. Плюс ты любил мою маму.
Северус вздрогнул, а Поттер продолжил.
— Я хотел дать тебе шанс выбрать сторону, на которой ты хочешь быть. Я знаю,
что Дамблдор вынудил тебя поклясться, что ты всегда будешь делать все, что в
твоих силах, чтобы защитить сына Лили… поэээтому… я ставлю тебя в
неприятное положение. Особенно если ты в итоге решишь остаться на стороне
Дамблдора, видя, как я намеренно иду иным путем.
Мужчина застонал и снова спрятал лицо в ладонях.
— Мне нужно подумать, — сказал он спустя пару минут.
— Думай столько, сколько будет нужно, — легко согласился Гарри. — Я никуда

не собираюсь. Ну, до тех пор, пока люди Дамблдора не сделают что-то
исключительно раздражающее, но даже тогда я намерен осенью вернуться в
Хогвартс.
***
Гарри не получал сообщений от Снейпа до конца лета. Члены Ордена Дамблдора

продолжали от случая к случаю появляться возле его квартиры, и каждый раз,
когда они пытались зайти чуть дальше простой разведки территории, Поттер
выходил поприветствовать их и велел убираться к чертовой матери — не говоря
этого буквально, но намерение оставалось тем же.
Август быстро подошел к концу. Гарри закончил арендовать квартиру и сдал

мебель на хранение, то есть уменьшил ее и, сунув в маленькую коробочку,
поместил в свое хранилище в Гринготтсе. Он прибыл на Кинг Кросс довольно
рано и, купив у продавца на улице круассан, отправился на платформу 9 ¾ и
оттуда прямо на поезд.
Лишь долгое время спустя он приобрел компанию, состоящую из Драко Малфоя,

вместе с Винсентом Крэббом и Грегори Гойлом, сопровождавшими его. Они
присоединились к Гарри, даже не спросив его, впрочем, он не имел с этим
проблемы. Драко быстро взялся за задачу подробно изложить, каким
великолепным было лето, хотя Гарри, честно говоря, не потрудился даже
притвориться, что ему интересно. Но Малфою явно было все равно, было ли ему
интересно. Тогда Гарри понял, что Драко просто нравится слушать собственный
голос.
Спустя какое-то время еще несколько слизеринцев их возраста присоединились

к ним, и теперь группа вовсю общалась, как и положено двенадцатилетним
детям, а Поттер уселся с комфортом в углу и уткнулся носом в книгу. Остальные,
казалось, давным-давно приняли то, каким он был, и даже не принимали
попыток втянуть его в беседу, зная, что это не сработало бы.
Гарри, честно говоря, порой удивлялся, как легко его приняли слизеринцы.
Когда он решил, что совершенно не собирается противиться решению Шляпы и
52/413
просто позволит ей делать, что захочется — а она всегда хотела отправить его в
Слизерин — то действительно ожидал от факультета презрения в свой адрес.
При этом Гарри не понимал, почему был так уверен в подобном результате.
Может потому, что в каждой жизни, которую он проживал, не важно, куда
распределяясь, слизеринцы ненавидели его.
В течение этих жизней Гарри всегда был словно маяком для средоточия врагов.
Даже когда он был в Равенкло — то была жизнь, когда он проводил много
времени с Дамблдором, пытаясь найти какое-то объяснение тому, почему он
застрял в этой неестественной неопределенной петле.
Даже в течение жизней, где Волдеморт никогда не возвращался и,

соответственно, не было второй войны, Поттер все еще виделся слизеринцам
«врагом». Он был на стороне Дамблдора — даже если на самом деле не был — и
был Мальчиком-который-выжил; мальчиком, который одолел Темного Лорда.
И хотя в нынешней жизни Гарри не проявлял ни малейшего признака теплых

чувств к Альбусу Дамблдору, он все еще был твердо уверен, что статуса
«Мальчика-который-выжил» будет достаточно для слизеринцев для легкой
враждебности. Удивительно, но это оказалось не так.
Он все еще оставался Поттером, наследником старинного и влиятельного рода,

хотя его кровь и была «испорчена» матерью. Поттеры роднились с Блэками,
Лонгботтомами, Брэндами, Гампами, МакМиллианами — и сами происходили от
Певереллов. Хотя большая часть родовых особенностей была не особо известна
в наши дни, мысль, что Гарри происходил из достойной семьи с хорошей
родословной, была прочно вбита в умы чистокровных детей.
Слизеринцы никогда особо не отличались верностью. Они были людьми такого

сорта, которые планировали стратегии и время их применения исходя из личной
выгоды. Сильные слизеринцы искали силы для себя и для равноценно значимых
союзников; слабые слизеринцы старались добиться расположение сильных. И
все слизеринцы очень хорошо понимали ценность укрепления уз с
влиятельными личностями. В конце концов, они были научены своими
родителями, многие из которых являлись светскими львицами и львами, как
важно умение грамотно налаживать контакты, поскольку самым главным в
обществе было то, кого ты знаешь.
Завоевать дружеское расположение того, кто был могущественен, всегда

оставалось «благородной» целью слизеринцев. Гарри в эту категорию попал
довольно быстро. Все знали тот факт, что он пережил смертельное проклятье и
«уничтожил» Волдеморта, будучи ребенком, но, если бы он, прибыв в Хогвартс,
проявил себя как законченный идиот, этот факт крайне мало помог бы ему в
Слизерине. Однако его академические успехи, демонстрация обширных
практических познаний в волшебстве и, возможно, его поведение помогли
завоевать расположение членов факультета.
Самым главным было то, что Гарри не проявил себя надменным или заносчивым.
Он знал, что был сильнее большинства из ребят, и, скорее всего, они тоже это
знали. Тем не менее, Поттер не бросался этим фактом им в лицо, и слизеринцы
ценили это. Это было то умение, которое Драко пока еще не приобрел. Он
обладал большей властью, чем остальные, благодаря политическому влиянию
его отца и значительному состоянию семьи. Драко не сдерживался в том, чтобы
убеждать все вокруг, насколько он, как сам думал, влиятелен. И большинство
53/413
учеников были склонны угождать ему на определенном уровне просто потому,
что наверняка будет крайне нежелательно иметь такого человека среди врагов
в будущем. Однажды он станет главой семьи Малфой с их состоянием и
унаследует шесть мест в Визенгамоте и, скорее всего, получит какую-нибудь
влиятельную позицию внутри Министерства. Никто не хотел иметь Драко во
врагах, но немногие — особенно среди старших студентов — испытывали к нему
теплые чувства.
Драко, однако, рано осознал, что Поттер был абсолютно не впечатлен

политическим влиянием или материальным благополучием его семьи, и сменил
тактику в своих попытках добиться его расположения. По сути, он обращался к
Гарри как к равному — с уважением и порой дружелюбным подшучиванием. Тот
был удивлен данным подходом и продолжал оставаться по большей части
равнодушным к Малфою, точно так же, как и в отношении всех остальных
членов факультета. Прошел почти целый год, прежде чем отношение Гарри к
блондинистому паршивцу все-таки слегка потеплело. Он даже позволил ему
называть себя по имени, что стало результатом крайне самодовольной улыбки
на лице Драко. Будто он успешно выполнил сложное заклинание и получил
награду.
Поезд прибыл на станцию в Хогсмид, и группа слизеринцев высыпалась из

поезда и затем двинулась к каретам. Глаза Гарри задержались на фестралах, и
ему стало интересно, видит ли их кто-либо еще из окружавших его детей. Он
решил, что особых причин сдерживать свое любопытство нет, и спросил.
Некоторые из них даже не подозревали, что кто-то двигает кареты, и никогда не
слышали о фестралах, но Драко, Грингасс и Забини прекрасно знали, о ком он
говорил. Хотя Забини оказался единственным, кто мог их видеть. Гарри стало
интересно, чью смерть видел мальчик, и был ли он свидетелем какой-либо из
таинственных смертей своих приемных отцов. Но в итоге решил, что спрашивать
будет бестактно.
Никто не спросил, чью гибель видел он сам. Скорее всего, предположили, что
своих родителей.
Праздничный банкет прошел без происшествий. Само собой, ведь Гарри и Рон не
брали летающий автомобиль и не приземлялись на Гремучую иву. Это
произошло только в первой жизни, и было столь далеким воспоминанием, что
Гарри едва уделил ему внимание. Он старался не сравнивать вещи из своих
предыдущих жизней, но это все равно в итоге случалось. Это стало одной из
причин, по которой Поттер пытался радикально менять вещи при каждом
следующем возрождении. Чем меньше деталей имели сходство, тем меньше
было напоминаний того, что он потерял.
Во время ужина его глаза на мгновение встретились с глазами Снейпа. Мужчина

посмотрел в ответ с равнодушным выражением лица, и Гарри стало любопытно,
как тот будет держаться с ним в этом году. Он пытался убедить себя, что это не
имеет значения, но знал, что какой-то его части будет больно, если профессор
его с презрением оттолкнет.
В одной из своих ранних жизней Поттер был довольно близок с мужчиной. Он

едва ли мог сказать, как это произошло — это просто произошло. У них даже
примерно не было того уровня враждебности, какой был в самой первой жизни.
Конечно, в течение той жизни Гарри убил Волдеморта и не присоединялся к
нему. А Снейп навсегда покинул сторону Темного Лорда, как только тот убил
54/413
Лили Поттер и, насколько Гарри знал, не оглядывался больше на прошлое.
Слизеринец раздраженно вздохнул и пробежал глазами далее вдоль стола,

остановившись на Гилдерое Локхарте. Он определенно не ждал уроков ЗОТИ в
этом году. Было известно, что Снейп сильно переутомлялся во втором семестре
прошлого года, ведя половину занятий по ЗОТИ после побега Квиррелла, но
Гарри не мог удержаться и не прикинуть, сможет ли он найти какой-нибудь
способ избавиться от Локхарта, чтобы Снейп снова учил их Защите.
Возможно, он даже сможет достать маховик времени для профессора, чтобы тот
не ощущал столь ужасной нагрузки.
Когда Локхарт был представлен во время речи Дамблдора, и раздались

восторженные шепотки среди женской половины школы — большинство
мальчиков закатили глаза. А Гарри подумывал, сможет ли он заставить этого
мошенника применить Обливиэйт к самому себе в первый же месяц и спасти
всех от совершенно бездарно потраченного года занятий.
55/413
Глава 4
Снейп не разговаривал с ним вплоть до урока Зельеварения во вторник,

и Гарри пытался убедить себя, что в этом не было ничего страшного, и его это не
беспокоило. Профессор не мог пересказать то, что узнал летом, и, если
Дамблдор таки сумел выжать из него достаточно информации и понял, что ему
следует волноваться, он все равно не будет знать, о чем именно ему следует
волноваться. Черт возьми, да директор в любом случае уже был обеспокоен.
Если Гарри попробуют загнать в угол — он просто уйдет из Хогвартса. Он
прекрасно умел исчезать.
Прямо перед окончанием занятия, однако, Снейп грубо повелел Гарри прийти в
свой кабинет вечером после ужина и после отпустил вместе с остальными
учениками. Поэтому пару часов спустя Поттер очутился перед дверью в кабинет
декана своего факультета и постучал.
Профессор открыл минутой позже и проводил своего подопечного внутрь, к

свободному месту возле своего стола, прежде чем сам уселся напротив. Гарри
старался поддерживать как можно более безразличное выражение лица,
поскольку до сих пор не знал, в каком направлении пойдет их беседа. Прошло
много времени с тех пор, как Гарри Поттер открыто проявлял свои эмоции, даже
в присутствии потенциального противника. Способность скрывать свои чувства
стала особенно полезной, когда он поступил на Слизерин, так как слизеринцы
были наиболее сведущи в умении распознавать чужие эмоции и использовать их
для собственной выгоды. Но даже тогда, когда слизеринцы еще не окружали
его большую часть времени, он уже усвоил, что, давая волю своим чувствам, ты
легко сближаешься с людьми и страдаешь после сильнее всего.
Снейп в данный момент не выглядел встревоженным — его волнение было

весьма сдержанным. Он сложил руки на столе и в течение весьма долгого
времени держал с Гарри зрительный контакт, что весьма тревожило
последнего, откровенно говоря, хотя он и твердо выдерживал взгляд. В какой-то
момент Снейп медленно вынул свою палочку, и глаза мальчика с опаской
сузились, но свою он доставать не стал, а лишь смотрел, как его профессор
начал выводить знакомую фигуру, устанавливая чары уединения на кабинет.
Наконец, мужчина заговорил.
— Я очень тщательно обдумал то, что мы обсуждали в последний раз, — начал

он, медленно и размеренно произнося слова. Гарри вопросительно приподнял
одну бровь, но более ничего не сделал. — Я решил, что буду помогать тебе
любыми способами, какими смогу. Очень надеюсь, что у тебя действительно
припасен некий метод по возвращению здравомыслия Темному Лорду, хотя я и
не особо оптимистичен.
Гарри фыркнул. Снейп — и оптимистичен?
Декан на мгновение бросил на него острый взгляд, после чего продолжил.
— Я признаю, что твое заявление относительно того, что Темный Лорд и вправду
пытался сдержать данное мне обещание касательно твоей матери, весьма
поразительно. Я предполагал, что он просто проигнорировал мою просьбу.
— Это был выбор моей матери, — мягко произнес Поттер. — Она могла спасти
56/413
себя в тот день, но не стала.
— Нет… не стала, — тихо произнес Снейп, отведя взгляд и грустно

нахмурившись. Он молчал несколько секунд, прежде чем снова сфокусировался
на молодом человеке перед собой. — Нет. Вместо этого она спасла тебя. И я
пообещал, что буду чтить ее выбор и защищать тебя вместо нее. Я никогда не
думал, что смогу переступить через тот факт, что ты все еще сын своего отца,
но, насколько я могу судить, от Джеймса Поттера в тебе нет почти ничего.
Гарри горько фыркнул и сардонически осклабился.
— Любые черты характера Джеймса Поттера, которые могли каким-либо

образом передаться мне на генетическом уровне, давным-давно стерлись из-за
множества жизней, что я прожил. Я старый, усталый и малость измученный для
того, чтобы получать удовольствие от всякой ерунды навроде шалостей. Должен
сказать, что молодость моего отца была куда более беззаботной, чем моя, чтобы
мы с ним имели много общего.
Снейп выдал нечто отдаленно похожее на хмыканье в ответ, вновь смотря в

сторону расфокусированным взглядом.
— Ты также не напоминаешь мне свою мать.
— Опять же. Первые годы жизни человека, как я считаю, играют огромную роль
в его становлении, а годы, прожитые после, лишь расширяют его мировоззрение
и восприятие. Мое детство и близко не походило на детство моих родителей, и я
прожил намного дольше, чем кто-либо из них.
— Мне трудно не смотреть на тебя как на ребенка, которому нужна защита.

Ребенка Лили… Однако постепенно я теряю уверенность, что тебя можно им
считать. Ты не отродье Поттера, не дитя Лили…
— Я просто Гарри, — ответил Поттер будничным тоном, пожав плечами.
— Гарри.
— Верно. Гарри.
Снейп рассеянно кивнул, смотря в глаза своего ученика некоторое время,

прежде чем перевел взгляд на стену и, казалось, задумался.
— Желаешь ли ты поведать мне, в чем заключается твой план по возвращению

рассудка Темному Лорду? — спросил мужчина после продолжительного
молчания.
Поттер задумчиво хмыкнул, склонив голову на бок.
— Хм… может быть. Хотя не уверен, что готов раскрыть тебе его. Он также
включает в себя информацию о некоторых деталях, необходимых на случай,
если кто-то захочет убить Волдеморта, и я не жажду, чтобы о них стало
известно.
— Как будто я могу рассказать кому-то, — с насмешкой произнес Снейп, подняв

одну бровь.
57/413
Гарри, ни на секунду не раскаиваясь, усмехнулся в ответ.
— Верно, но нет ничего, что остановит тебя в случае, если ты решишь

использовать эти знания и предпримешь что-то сам.
— Я буду способен что-то сделать? — спросил мужчина скептически.
— Любой сумеет убить Волдеморта, если узнает, какие действия необходимо

предпринять для устранения объектов, гарантирующих его бессмертие. Мнение,
что это обязан быть именно я, просто смехотворно. Дамблдор мог бы справиться
со всем сам, но, в моей первой жизни, свалил все на меня, хотя уже знал, что
нужно делать! А сказал ли он мне об этом? Нееееет…конечно, нет. Это было бы
слишком просто. Я думаю, Альбусу просто не хватило мужества прикончить
меня своими руками, ведь он знал, что если бы захотел уничтожить Волдеморта,
ему пришлось бы убить меня, а не уповать на то, что я убью себя сам
правильным способом.
— Убить тебя? Что за вздор ты тут городишь?
— Я являюсь одним из объектов, привязывающих Темного Лорда к миру

живых, — ответил Гарри, фыркнув. — На самом деле, часть меня подумывала
совершить самоубийство еще до поступления в Хогвартс и не сражаться с
Волдемортом, и этого стало бы достаточно дабы «позволить ему выиграть», но,
подозреваю, сам факт моей смерти уничтожает то, что поддерживает его
бессмертие, таким образом все осложняя. Хотя не уверен. Но полагал, что это
стоящая попытка. Однако теперь я придерживаюсь варианта, где проживу
долгую жизнь и в то же время гарантирую его победу.
— Что случится, если ты «позволишь ему выиграть», и весь мир в итоге окажется
разрушен, но ты все-таки добьешься успеха и вырвешься за пределы петли? Ты
действительно спокойно оставишь мир погребенным в руинах?
— Насколько я могу судить, мир не продолжает свое движение, когда я

возвращаюсь назад к началу — хотя откуда мне знать? Может, каждая из
прожитых мною жизней является альтернативной реальностью, которая по-
прежнему существует, так что все продолжают жить после моей смерти,
вынужденные мириться с последствиями моих поступков. В этом случае миры,
где я убил себя в детстве, вероятно, страдают от безумного правления
Волдеморта, поскольку меня не было рядом, чтобы остановить его, или же
Дамблдор разобрался с проблемой самостоятельно и навел порядок, как и
должен был, вместо того, чтобы сваливать столь тяжелую ношу на плечи
ребенка.
— Разумный довод, — признал профессор, кивнув. — Однако я не уверен, что

полностью уяснил твой намек, что ты один из объектов, поддерживающих
бессмертие Темного Лорда.
— Возможно, я дам тебе объяснение рано или поздно, — сказал Гарри, вздохнув,
и неопределенно взмахнул рукой, чем явно возмутил Снейпа, судя по его
взгляду.
— Тогда я полагаю, мне осталось задать тебе лишь один вопрос. Что ты
предпочтешь, чтобы я делал? — спросил Северус спустя пару мгновений. Когда
58/413
он произносил это, на его лице читалось смирение, и Гарри подумалось: не
решил ли мужчина какой-то своей частью, что получил очередного скрытного
хозяина, который не будет делать ничего, кроме как пользоваться им.
— Просто… будь собой, — пожал плечами Поттер. — Тебе не нужно ничего

делать. Обращайся со мной так, как обращался в прошлом году. Ничего в
действительности не изменилось, за исключением того, что ты понял настоящую
причину, по которой я многое знаю. И я все еще твой ученик, а ты — мой декан.
Разумом я может и старше двенадцати, но с точки зрения закона и
физиологии — мне двенадцать. Ничего конкретного на этот год у меня не
запланировано. Я уже нейтрализовал возможность развития наиболее
неприятных событий, происходивших в предыдущих жизнях. Полагаю, всегда
есть вероятность, что случится нечто непредвиденное, и, честно говоря, не
знаю, что собирается делать Волдеморт, но я сумею разобраться, если что-то
произойдет.
— Я тебе ни для чего не нужен? — спросил Снейп неуверенно.
Гарри снова пожал плечами.
— Нет.
— Что если меня призовет Темный Лорд?
— Я узнаю все сам, тебе не нужно мне докладываться или делать что-то
подобное.
Мужчина выглядел почти удивленным, но по большей части смотрел с

недоверием.
— И как ты это сделаешь?
— Мы с Волдемортом связаны. Тот объект во мне, что делает его бессмертным,

сосредоточен в моем шраме, и, благодаря нему, между нами двумя существует
невидимая ментальная связь. Темный Лорд пока не знает о ней и о том, как ее
применять, а у меня была уйма времени для практики этой чертовой штуки,
поэтому я понимаю, как ее лучше всего использовать. Если он призовет вас всех,
я тотчас узнаю и даже, может быть, смогу проследить за всем процессом.
Глаза профессора расширились, а брови взлетели высоко ко лбу, но он все-таки

предпочел не комментировать услышанное.
— Знаешь… я думаю, есть кое-что, что ты можешь сделать, — внезапно

произнес Гарри, зарабатывая этим осторожный взгляд со стороны Снейпа. — Ты
можешь сообщить мне, если у тебя возникнет впечатление, что Дамблдор
наконец начал понимать, что я не просто нахожусь не на его стороне, но
наоборот — на стороне Волдеморта, и если начнет думать, что существует
большая вероятность, что я стал Темным волшебником или кем-то в этом роде, и
станет излишне активно пытаться подступиться ко мне.
— А ты «Темный волшебник или кто-то в этом роде»? — задал вопрос мужчина,

изогнув бровь.
— Ты спрашиваешь, знаю ли я Темную Магию? — спросил в ответ Гарри с кривой

59/413
усмешкой.
— Нет, вовсе нет, — протянул Снейп с сарказмом. — Я спрашиваю, поскольку в

конечном счете, если ты действительно намерен присоединиться к Темному
Лорду, тебе придется в определенной мере быть вовлеченным в Темные
Искусства.
— Я был аврором в двух своих жизнях — первых двух, если конкретно — и

осознал, что невозможно сражаться с Темными волшебниками, не понимая при
этом суть Темной магии. Во второй раз я, возможно, копнул немного глубже, чем
было необходимо для работы, в основном из-за скуки и наличия кучи свободного
времени. Также я убежден, что запреты Министерства на ряд вещей, введенные
под предлогом их «Темной природы», на самом деле обусловлены политической
подоплекой, а не некоей Темной составляющей. По факту, моя вторая жизнь
закончилась глубоким вовлечением в политику и законодательство, и я очень
близко ознакомился с тем, насколько сильно испорчен и коррумпирован процесс
введения большинства магических ограничений, запретов и правил.
— Да неужели? Ты не производишь впечатление политика.
Гарри тихо захихикал.
— Политика? Черт побери, да я был министром! Правда, тогда я был совершенно

другим человеком. Очень много времени прошло с тех пор, как у меня хватало
терпения копаться во всем этом дерьме… — он вздохнул, слегка скривившись,
после чего расфокусировал взгляд.
Профессор выглядел так, словно ни на секунду не поверил в заявление Поттера,

но высказывать вслух свои сомнения не стал.
— Хм… что ж, я приму на заметку твою просьбу касательно директора и его

степени беспокойства. Однако свои размышления на подобные темы он в
основном предпочитает оставлять при себе.
— Да, я знаю это, — сказал Гарри, выдав раздраженный вздох. — В любом случае
этого достаточно. Я не знаю, стану ли вступать в контакт с Волдемортом в этом
году. Полагаю, буду действовать по ситуации и посмотрю, что получится. Я
знаю, что он все еще далек от созыва своего прежнего Внутреннего Круга.
Сейчас Темный Лорд по большей части полагается на Квиррелла; они начали
процесс создания гомункула продвинутого уровня, используя Эликсир Жизни и
несколько других особенных составляющих. Кажется, тот получается куда более
успешным по сравнению с телом, полученным Волдемортом в моей первой
жизни. Однако потребуется много времени для его развития, и даже после того,
как Темный Лорд полностью присоединит к нему свою душу, скорее всего, будет
необходимо длительное и существенное восстановление, прежде чем он сможет
вернуть прежнее могущество.
— У тебя правда есть с ним связь, позволяющая видеть, что он делает?

— спросил Снейп, выглядя и недоверчиво, и заинтригованно.
— Да, хотя я стараюсь не злоупотреблять ей. Он может заметить, если я начну

появляться слишком часто.
60/413
— Но ты будешь периодически следить за его передвижениями в течение года?
— Конечно.
— Очень хорошо, — кивнул мужчина. — Хочешь ли ты, чтобы я передал

директору что-нибудь конкретное вследствие его постоянных расспросов о
тебе?
— Ты можешь по-прежнему говорить ему, что я остаюсь отчужденным и

скрытным, и ты не выяснил ничего полезного, что можно рассказать, — пожал
плечами Гарри. — Либо обойдись тем, что, на твой взгляд, он захочет услышать,
при этом, если ты решишь выдумать что-то, не забудь предупредить меня,
чтобы я смог подтвердить твои слова при необходимости.
— Разумеется.
Их маленькое собрание было быстро распущено, и Гарри, не теряя ни минуты

времени, отправился назад в общежитие к своим книгам.
***
Так было всегда и так будет, что людьми редкого и исключительного

достоинства общество пренебрегает во времена мира и покоя; ревнуя к славе,
которую люди сии заслужили своими добродетелями, множество граждан в
такие времена жаждут не просто походить на них, но превосходить.
***
Гарри сидел в одном из уединенных уголков библиотеки, строча на листе

пергамента эссе по Трансфигурации. Была середина октября, и школьный год
проходил совершенно без каких-либо примечательных событий. Поттер
смирился страдать от некомпетентности Локхарта. Насколько бы сильно ему ни
хотелось освободить себя и своих одноклассников от общества мужчины, у него
не было весомых оснований это сделать.
Занятия проходили скучно, как и всегда. Снейп вновь постоянно вызывал его на
Зельях, используя возможность наградить огромными суммами баллов
факультет Слизерина, и в то же время снимал баллы с Гриффиндора, поскольку
всегда спрашивал сперва Рона, а когда тот не мог ответить — насмехался над
ним, вычитал баллы и переключался на Поттера.
Гарри по большому счету было наплевать на действия профессора. Откровенно

говоря, часть его даже умудрялась получать порцию веселья при этом, хотя он и
помнил, как давным-давно в своей первой жизни приходил в ярость от вопиюще
несправедливого обращения со своим рыжеволосым другом. Но насколько Гарри
мог судить теперь, это была собственная вина Рона в том, что он не делал
ничего — навроде домашних заданий или подготовки к урокам — чтобы
остановить происходящее.
Единственной раздражающей вещью являлось то, что Уизли во всем обвинял его
и срывал на нем свой гнев и расстройство при любой возможности на
протяжении всего прошлого года, за исключением, конечно же, летних каникул.
61/413
Гарри предпочитал стойко игнорировать резко бросаемые в свой адрес
оскорбления, а от слабых проклятий, которые Рон умудрился выучить к концу
первого года и посылал от случая к случаю, легко уклонялся.
Малфой, напротив, получал огромное удовольствие, оскорбляя гриффиндорца в

ответ. Он часто делал это под видом защиты чести друга, хотя Поттер знал, что
даже без наличия стимула в виде постоянных нападок Уизли, Драко был готов
унижать того при первой возможности.
Гарри предпочитал игнорировать их обоих, когда они вступали в перепалки в

холлах.
Своих старых друзей Гарри прекратил разыскивать несколько жизней назад. С

одной стороны это причиняло слишком много боли, с другой стороны — казалось
слишком странным. Для него они не были теми же самыми людьми, даже если и
были. Плюс, Рон и Гермиона были детьми, в то время как он нет. Не то чтобы
именно этот факт действительно останавливал его, ведь Гарри заводил
«друзей» среди прочих детей без каких-либо проблем. В основном это было
потому, что в его памяти остались образы гораздо более взрослых версий Рона и
Гермионы, и это были люди, о которых он вспоминал с наибольшей нежностью и
по которым более всего тосковал.
Хотя в целом Поттер пытался вообще не тосковать по кому-либо когда-либо. Он

слишком устал испытывать боль.
Как таковой Гарри был пойман врасплох, когда вдруг почувствовал, как кто-то
похлопал его по плечу, и, обернувшись, столкнулся лицом к лицу с Гермионой
Грейнджер. Она явно испытывала неловкость и волнение, хотя очень старалась
их скрыть, но все ее попытки выглядеть уверенной разрушала очевидная
нервозность.
— Я могу тебе чем-то помочь, Грейнджер? — прямо спросил слизеринец,

предположив, что, может быть, взял какую-то книгу, которую хотела девочка.
— Эмм, да вообще-то. Я не могла не заметить, что, когда бы мы ни работали в

парах на Зельях, ты практически всегда выбираешь себе разных партнеров.
Гарри моргнул и медленно кивнул.
— Я также не могла не заметить, что каждый раз ты стремишься выполнить всю

работу самостоятельно, пока твой партнер просто сидит и ничего не делает, —
продолжала она.
Это было не совсем правдой. Если Гарри попадал в пару с Драко, блондин всегда
вносил свой вклад в работу, поскольку в самом деле превосходно разбирался в
зельях. Его уровень определенно превышал уровень обычного второкурсника.
Из-за этого Снейп предпочитал ставить Малфоя — равно как и самого Поттера —
в пару с кем-то из наиболее… слабых слизеринцев, дабы последние не стали
причиной масштабных происшествий. Креббу и Гойлу никогда не позволялось
работать над зельями, требующими деликатного отношения, без компетентного
партнера.
— Ты что-то собираешься с этим сделать? — спросил Гарри после того, как пауза
затянулась слишком надолго.
62/413
— В общем да. Я предположила, что мы с тобой могли бы объединяться вместе
на уроках Зелий. Таким образом, твой напарник гарантированно будет вносить в
работу свой вклад, — высказалась Гермиона настолько уверенно, насколько
смогла, высоко держа при этом голову.
Поттер медленно приподнял одну бровь, что, казалось, заставило гриффиндорку

занервничать чуть больше.
Тогда уголок рта Гарри немного изогнулся.
— Возможно ли, что это ты тот, кто устал всегда выполнять всю работу
самостоятельно, в то время как напарник прохлаждается либо делает все
крайне медленно?
Щеки девочки довольно резко зарделись, и слизеринец заметил, как она слегка
сцепила челюсти. Гермиона открыла рот для того, чтобы ответить — поспорить,
возможно — но, вероятно, ничего не пришло ей в голову в первые несколько
секунд, так что Гарри заговорил вместо нее.
— Это нормально, Грейнджер. Нет ничего неправильного в признании того, что

мы оба можем получить преимущества из предложенного тобой соглашения.
Суть в том, что я, тем не менее, сомневаюсь, что ты будешь зарабатывать хоть
какие-то симпатии со стороны членов своего факультета, если начнешь
проводить время с «гнусным слизеринцем» на занятиях Зельеварения. Я уже
слышу, как Уизли обвиняет тебя в «предательстве».
Выражение лица девочки ужесточилось, и ее губы сжались в тонкую линию.
— Уизли может идти в задницу, мне нет до этого дела. Не то чтобы кто-то из
гриффиндорцев по-настоящему симпатизировал мне в любом случае. Я не
понимаю, как время, проведенное с тобой, сможет ухудшить ситуацию сильнее,
чем она уже есть.
— Ох, я не был бы так уверен в этом. Никогда не недооценивай способность

детей быть крайне жестокими без всякого на то оправдания.
Грейнджер повернула голову и уставилась расфокусированным взглядом в

какую-то дальнюю точку, в то время как гнев стаивал с ее лица и сменялся
горькой печалью.
Внезапно острая боль сожаления и раскаяния поразила Гарри, но он силой

отогнал ее прочь. Он не нес вины за то, что у Гермионы не было друзей. Этот
факт оставался неизменным почти во всех прожитых им жизнях, когда он,
поступив в Хогвартс, не попадал на Гриффиндор или не пытался подружиться с
ней самостоятельно. Девочка просто не умела общаться со сверстниками. Не его
в том вина.
Грейнджер распрямила плечи и, повернув голову, снова направила на него свой

взгляд.
— Ладно, меня это не волнует. Если они вправду станут обходиться со мной
хуже, просто потому что я поддерживаю общение с кем-то с другого факультета,
то так тому и быть. Так ты все-таки заинтересован? Будешь моим партнером на
63/413
Зельеварении?
Гарри откинулся назад в своем кресле, окидывая ее долгим взглядом.
— Я не могу гарантировать, что буду твоим напарником каждое занятие, —

начал он с предупреждения. — Снейп любит ставить меня в пару к Креббу или
Гойлу на сложных зельях, дабы убедиться, что они не взорвут лабораторию.
Оставшегося обычно приставляют к Малфою по той же причине, поэтому мы с
ним редко бываем партнерами, но когда профессор позволяет, и Драко просит
первым — он идет в приоритете.
Лицо гриффиндорки изогнулось в едва сдержанной гримасе, прежде чем она

нахмурилась и отвела взгляд.
— Я не понимаю, как ты выносишь его, — мягко произнесла Гермиона, вновь

посмотрев на него с решимостью в глазах. — Я никогда не видела, что бы ты вел
себя столь низко и мерзко по отношению к кому-либо. Ты довольно холоден, но
не противен. Как ты терпишь Малфоя, когда он такая скотина?
Гарри вздохнул и слегка скривил губы.
— Для большинства людей он мерзавец, с этим я определенно не могу

поспорить. Драко высокомерный и испорченный, и убежден, что весь мир
существует только для того, чтобы потакать его прихотям. По его мнению,
существует три типа людей: которых он обязан уважать, так как нет выбора —
или, по крайней мере, вести себя с ними уважительно — например,
политических сторонников своего отца; которые заслужили его доверие;
которые намного ниже его по положению, а потому не достойны даже лизать
его ботинки. И к последней категории Малфой относит большинство людей.
— Если же он решит, что ты заслуживаешь уважения, то будет относиться к

тебе совершенно иначе, не как ко всем остальным. Добавлю также, что
изначально я, в основном, с трудом выносил Драко, но что удивительно, со
временем его поведение стало куда более приемлемым для меня. Он намного
искреннее со мной, чем с тобой. Ты видишь лишь испорченного сноба. Мне же
удалось увидеть его настоящего, и он на самом деле не столь невыносим. Драко
очень сообразительный, остроумный и забавный, когда старается, хотя стоит
добавить, что обычно за чей-то чужой счет. Он великолепен в Зельеварении,
поскольку имеет практически интуитивное понимание того, что и как лучше
всего приготовить, или сварить, или улучшить. Однажды Драко станет
выдающимся зельеваром, могу гарантировать. Плюс он мой сосед по комнате. Я
лучше найду способ наслаждаться его компанией, чем просто терпеть его или,
что еще хуже, не ладить с ним. Это бы только раздражало меня и усложняло
жизнь, потому я не вижу смысла так поступать.
Гермиона выдала некое подобие хмыканья и сложила руки на груди, не выглядя

особо убежденной.
— Он все еще ужасный грубиян. Я никогда не смогла бы стать другом тому, кто
не делает ничего, кроме как ходит повсюду, заставляя всех вокруг чувствовать
себя ничтожными.
Гарри безразлично пожал плечами.
64/413
— Я предпочту удобное, свободное от стресса существование, нежели
потакание бесполезным принципам. Кстати, не могу, в свою очередь, не
поинтересоваться, это твое чувство превосходства и твои принципы стали
причиной того, что ты не ладишь со своими соседками по комнате?
— Что? — побледнела девочка.
— Ну, у тебя четыре соседки по комнате. Патил и Браун совершенно недалекие

дурочки, с намного более низким, в сравнении с тобой, уровнем интеллекта, и
мне думается, что ты относишься к ним с определенного рода презрением
только за то, что они ведут себя до нелепого по-девчачьи и абсолютно не ценят
знания. Данбар и Мэтьюс — фанатки квиддича, и я не вижу общих интересов,
которые вы могли бы разделить. Итак, перед тобой две пустоголовые сплетницы
и две пацанки, и не говори мне, что ты не думала о них в точно таком контексте
раньше. Ни одна из девочек не ценит знания и интеллект. Они хотят хорошо
выглядеть или хотят веселиться. Это их приоритеты. Согласно твоим глубоким
внутренним убеждениям, люди, не отдающие должного уважения знаниям или
учебе, не стоят твоего времени и внимания. Ты считаешь, что ты лучше, чем они.
— Это не правда! — тотчас заспорила Гермиона.
Гарри только пожал плечами.
— Может не совсем так, но бьюсь об заклад, часть тебя все же так думает.
Возможно, использует это в качестве обоснования, почему не стоит
беспокоиться из-за того, что ты не нравишься ни одной из них. Но ты все еще
беспокоишься. Это все еще задевает тебя.
— Конечно, задевает, — сердито бросила гриффиндорка.
— То есть ты уже сдалась и даже не пытаешься подружиться с девочками?

Неужели ни у кого из твоих ровесниц нет шансов?
— Нет, — резко бросила она, нахмурившись.
Поттер медленно кивнул.
— Полагаю, нет. Единственный из всех, кто, как мне кажется, мог бы стать тебе
подходящим другом, это Лонгботтом. Однако он слишком боится вызвать на
себя гнев Уизли, поэтому не делает ничего, чтобы остановить остальных, когда
они дразнят тебя, а тебя избегает, так как чувствует вину, — произнес Гарри
задумчиво, и Гермиона взглянула на него, поразившись, что он заметил такие
детали. — Ты пыталась подружиться с кем-то из Равенкло? На мой взгляд, если
бы ты хотела обратиться к другим факультетам в надежде найти друзей, это
был бы куда более толковый вариант, нежели выбрать меня. Или, может быть,
часть тебя чувствует, что, если ты сделаешь это, тебе придется признать, что ты
совершила ошибку?
— Совершила ошибку? Что ты имеешь в виду?
— Что ты спорила с Распределяющей шляпой и настаивала на поступлении в

Гриффиндор вместо Равенкло, — произнес Гарри в манере изложения факта,
бросая Гермионе знающую улыбку.
65/413
У нее отвисла челюсть.
— Я… я не знаю, о чем ты говоришь! — прошипела она, едва не брызжа слюной.
— О, пожалуйста! Это очевидно для любого с каплей мозгов, что ты подходишь

Равенкло. И даже если твоя любовь к учебе не достаточный аргумент, тот факт,
что ты провела почти четыре полных минуты с Распределяющей Шляпой на
голове — очевидное доказательство. Люди, сидящие со Шляпой так долго, это
те, кто спорит с ее окончательным вердиктом.
— Но почему бы я сделала это? Зачем мне спорить со Шляпой? — бросила

Грейнджер в ответ, выглядя пораженной его обвинением.
— Все просто. Нет никаких сомнений, что ты подходишь Равенкло, но то, какой
ты человек сейчас, не означает, что таким человеком ты хочешь быть. Ты хотела
стать храброй девочкой, у которой много друзей. Девочкой, которая не боится
подойти к людям, проявлять инициативу, быть общительной и интересной. Ты
хотела быть гриффиндоркой и подумала, что если поступишь на этот факультет,
то станешь ею. Но ничего не вышло. Вместо этого ты в итоге изолировала себя
на факультете, полном людей, у которых нет никакого уважения к тому типу
личности, каким ты являешься, и подвергла себя остракизму. Если ты начнешь
искать друзей среди равенкловцев, это будет равносильно признанию того, что
ты сделала ошибку. Что ты должна была позволить Шляпе поступить так, как та
хотела.
Нижняя губа девочки задрожала, и Гарри увидел, как она сжала и разжала зубы.
— Ты все еще уверена, что хочешь быть моим партнерам по Зельеварению?

— задал вопрос слизеринцец после минуты тяжелой тишины, за время которой
Гермиона так и не заговорила. — Ты наверняка посмотрела на меня и решила,
что нашла родственную душу на другом факультете. Сообразительного и
прилежного ученика, тихого, без большого количества друзей. Но между мной и
тобой существует одно огромное отличие, Грейнджер. Ты хочешь иметь друзей,
но у тебя их нет. А у меня мало друзей, потому что я не хочу большего.
— Ты не хочешь иметь много друзей? — спросила она неверяще.
— Когда позволяешь себе привязаться к людям, их потеря потом причиняет тебе

боль. Если же ты ни о ком не беспокоишься, то не страдаешь, когда тебя
покидают, — произнес Поттер с выражением полного равнодушия на лице.
Грейнджер посмотрела на него с ноткой жалости.
— Ты не сможешь жить, боясь, что тебе причинят боль. Это вообще не жизнь.
Уголок рта Гарри слегка поднялся.
— Я достаточно пожил. Итак, ты не ответила на мой вопрос. Ты действительно

все еще хочешь стать моим партнером на лабораторных занятиях?
Девочка, казалось, задумалась на мгновение, прежде чем решительность

проступила на ее лице, и она твердо кивнула.
— Хочу.
66/413
— Хорошо.
***
Недовольство нужно выражать все разом, так его внезапность принесет меньше
обид; благодеяния же следует вершить постепенно, чтобы люди распробовали
как можно лучше.
***
Гарри нанизал оранжеватую дольку дыни на свою вилку и лениво опустил в рот,
когда его товарищи с факультета разместились на своих обычных местах вокруг
него на завтраке. Драко лениво пробегал взглядом по учебнику Зельеварения,
лежащему открытым рядом с его тарелкой, пока ел особенный, скрупулезно
приготовленный омлет, который эльфы делали для него каждое утро. Блондин
вынудил их готовить его еще на первом курсе, после того как Гарри рассказал
ему, как найти кухни. Напротив Поттера находилась Панси Паркинсон с Забини с
одной стороны и Дафной Грингасс с другой. На оставшихся местах рядом с
Гарри и Драко сидели Крэбб и Гойл, в данный момент занятые наполнением
своих тарелок едой настолько, насколько те могли вместить.
— Что за зелье мы варим сегодня? — спросил Гарри, рассеянно глядя на Драко.
— Обычное зелье уменьшения размера и объема, — сказал Малфой скучающе.
— Правда? Хм.
Драко оторвал взгляд от своей книги и сузил глаза в сторону Поттера.
— Почему ты спрашиваешь?
— Скорее всего, я буду в паре с Грейнджер сегодня на занятии.
Блондин презрительно усмехнулся и скривился.
— Грейнджер? Почему?!
Гарри безразлично пожал плечами.
— Она попросила.
— Но почему ты согласился? — воскликнул Драко в ужасе и отвращении.
— Ее аргументом было, что если мы станем напарниками, я гарантированно

получу партнера, который будет честно вносить свой вклад в работу, и мне не
придется делать все самому, — в этот момент Поттер кивнул головой в сторону
Гойла, который лишь тупо уставился в ответ. — Конечно, я тогда подчеркнул,
что она на самом деле сама устала от подобного отношения, поскольку почти
каждый раз партнером Грейнджер становится какой-нибудь гриффиндорец,
который просто сидит, вынуждая ее саму выполнять задание. В итоге ей
неохотно пришлось признать, что она была бы весьма признательна работать с
кем-то, кто не будет тупым нахлебником. В конце концов, в этом нет ничего
67/413
страшного, поэтому я согласился.
— Ничего страшного? — воскликнула Панси практически шокированно, когда

Гарри наконец бросил на нее взгляд. — Как ты вообще можешь это выносить?
— Если ты имеешь в виду, что она «невыносимая всезнайка», то тогда твой

аргумент довольно слабый, поскольку многие ученики думают обо мне точно так
же, — холодно произнес Поттер, выгнув бровь, хотя отлично знал, что это было
не то, что слизеринка имела в виду.
— Конечно, нет, — быстро ответила Паркинсон. — Я говорю о том, что не

понимаю, как ты можешь терпеть ее вонь, — высказала она, наморщив свой
маленький курносый нос. — Она ничто, лишь мерзкая грязнокровка,
гриффиндорская грязнокровка в придачу.
— Панси, — предупреждающе прошипел Драко.
Гарри послал ей через стол пристальный ледяной взгляд.
— Что я говорил тебе об этом слове, Паркинсон? — спросил он замогильным

голосом, который был едва громче шепота, однако все вокруг смогли его
услышать, поскольку замерли или сидели очень тихо, как если бы ожидали
страшного взрыва.
Девочка на секунду смутилась, после чего понимание и страх отразились на ее

лице.
— Моя мать была магглорожденной. И гриффиндоркой, — продолжил Гарри, его

голос все еще оставался сухим и холодным.
— Я… — начала Паркинсон, но вдруг резко завизжала и подпрыгнула на месте

так, что почти свалилась со скамьи. Панси в изумлении уставилась на него, ее
взгляд быстро перебежал с его левой руки, держащей вилку, на правую руку,
которую Поттер поднял из-под стола, и на мгновение девочка увидела его
волшебную палочку, прежде чем он спрятал ее обратно в рукав.
— Как ты смеешь! — ловя ртом воздух, завизжала она.
— Я предупредил тебя, Паркинсон, — констатировал Гарри скучающим тоном.

— Произнесешь это слово в моем присутствии — словишь проклятье. Это твоя
собственная вина, что ты забыла. Опять.
— Я скажу профессору Снейпу!
— О, пожалуйста, Панси, — фыркнул Малфой. — Ты не можешь всерьез полагать,

что он что-то сделает Гарри. Просто забей. Это твоя вина. Кроме того, ты
знаешь, что профессор Снейп тоже не любит, когда произносят это слово.
— Драко! — заныла она.
Тот лишь властно поднял бровь, и Паркинсон тотчас сдулась и, молчаливо

насупившись, послала сердитый взгляд Гарри. Поттер выдал в ответ скучающий
взгляд и вернулся к завтраку.
68/413
***
После первой совместной работы на Зельеварении, Грейнджер, казалось,

решила, что они с Гарри стали друзьями или кем-то подобным, потому что их
партнерство продолжалось и дальше, и вдобавок к нему гриффиндорка стала
периодически присоединяться к нему в библиотеке, когда он работал там в
одиночестве. Бывали времена, когда они двое не говорили ни слова друг другу,
за исключением простых приветствий и прощаний, но порой Гермиона
непременно решала завести с ним беседу во время выполнения домашнего
задания.
Гарри слегка забавляла ее непоколебимость. Он никогда не был особенно

приятен в обхождении, и их разговоры в основном вращались вокруг вопросов
экзистенциализма или взглядов Грейнджер касательно факультетов,
предубеждений, учителей и их компетенций, а также степени доверия
содержимому книг.
И все же она приходила снова и снова. Так продолжалось более месяца, пока его
дальнейшая скучная и обыденная школьная жизнь двигалась в своей обычной
незапоминающейся манере.
В спальне общежития порой царило напряжение. Нотт, как установил Гарри,

скорее всего, симпатизировал Паркинсон и совершенно не любил Гермиону. Он
понял это, поскольку между ним и Теодором никогда раньше не было никаких
проблем, а теперь стало ясно, что они появились. Мальчик никогда не был
«близок» Гарри в каком-либо смысле, но сейчас его отношение стало граничить
с враждебностью. Или по крайне мере, явной скрытой агрессией.
Проблема Нотта заключалась в том, что он был по существу «на дне» иерархии в
их комнате — и знал это, и ненавидел — а потому не имел ни шанса против
Гарри в любом «внутриполитическом» конфликте в Слизерине. У него имелись
сторонники на факультете, но никто из них не пошел бы с ним против Гарри
Поттера.
Семья Драко была невообразимо богата, а семьи Кребба и Гойла являлись, по

сути, современным вариантом крепостных для семьи Малфоев, поэтому, хотя
они и находились на низкой ступени иерархии, они принадлежали Малфоям, так
что их приходилось уважать. Мать Забини тоже была весьма состоятельной, в
основном благодаря множеству богатых мужей, которые таинственно умирали,
оставляя ей все.
Семья Тео, напротив, не имела ничего. Его мать умерла, когда ему было всего
пару лет, оставив его с отцом, и без расширенной семьи, насколько знал Гарри.
Вдобавок отец Тео работал на низкоуровневой позиции в какой-то волшебной
промышленной компании. На невысоко оплачиваемой позиции, абсолютно не
связанной с какого-либо рода властью или авторитетом.
Так что у семьи Теодора Нотта не имелось ни капли политического влияния, на

богатства, а он сам не обладал исключительными магическими способностями
или интеллектом.
Даже другие слизеринцы, которым нравился этот тихий мальчик, были не

настолько глупы, чтобы рисковать своим социальным статусом, открыто
поддерживая его враждебные намерения в отношении Поттера. Соседи по
69/413
спальне, казалось, делали вид, что ничего не происходит, и Гарри это более чем
устраивало. Никто из ребят не жаждал оказаться вовлеченным или открыто
принять чью-либо сторону, к тому же для Драко было более чем очевидно, что
Гарри прекрасно справлялся с Тео и без постороннего содействия.
Поттер на самом деле тоже предпочитал тактику игнорирования. Внешне он

выглядел так, будто не мог даже помыслить о том, чтобы волноваться по поводу
Нотта и его злобы. Теодор пытался заколдовать несколько вещей Гарри, но то
были проклятья уровня второкурсника, и Гарри пока не столкнулся ни с одним,
которое доставило бы ему проблем. Поттер зачаровал и защитил все свои вещи
от причинения им вреда еще за год до того, как ступил ногой на территорию
Хогвартса, и он дал разрешение Ёрми укусить Нотта, если тот попробует
доставить ему неприятности.
Гарри подозревал, что Тео пытался испортить его банные принадлежности,

поскольку один из щитов, установленных на бутылочки, внезапно сработал
неделю назад. После этого случая Гарри улучшил свою защиту и стал более
скрупулезным в проверке еды и напитков на обедах, но в целом не придавал
всему этому большого значения. Он видел, как Нотт становится все более и
более расстроенным с каждой проходящей неделей, и чувствовал, что что-то
должно рано или поздно случиться.
Рональд также становился все более и более агрессивным в этом семестре, но

Гарри едва ли мог винить его, учитывая, как часто Снейп заставлял его
выглядеть идиотом. Профессор по-прежнему переходил на Поттера после того,
как Уизли не мог ответить на заданный вопрос, а Гарри всегда отвечал верно.
Формально это было нечестно со стороны Рона направлять на слизеринца все
свое горькое негодование, но попытка достучаться до него логически, скорее
всего, привела бы к тому, что он стал бы еще более агрессивным.
***
Римляне никогда не оставляли без внимания очаги напряженности в стране, а

не бездействовали из опасения вызвать войну, ибо знали, что войн нельзя
избежать, можно лишь отсрочить их — к чужой выгоде.
***
Когда Гарри впервые увидел сообщение на доске объявлений, извещающее о

формировании Дуэльного клуба, то громко засмеялся. Чем заслужил несколько
шокированных взглядов, потому что Гарри Поттер не смеялся. Мальчик бросил
окружающим несколько вопросительных взглядов, и все, кто пялился на него,
тут же быстро отвернулись, позволяя ему вновь обратить свое внимание на
доску объявлений.
Часть Поттера была твердо уверена, что он должен просто пропустить это
событие, но возможность еще раз увидеть, как Снейп опрокинет на задницу
этого идиота всего лишь с помощью обезоруживающего проклятья, казалась
слишком соблазнительной, чтобы ее упускать. Так что одним субботним днем он
находился посреди своих сверстников, стоящих в Большом зале вокруг
приподнятой дуэльной платформы, которую установили вместо четырех
больших столов, обычно занимавших комнату.
70/413
Клуб был, само собой, открыт для всей школы, так что комната была плотно
заполнена. Гарри заметил Гермиону, стоящую дальше, у границы с
собравшимися гриффиндорцами, которые оживленно болтали и смеялись.
Профессор Снейп вошел в зал широкой походкой, и некоторые из «львов»
скривились при его прибытии, так как не думали, что он заглянет. Локхарт
прибыл минуту спустя, улыбаясь своей дебильной сияющей улыбкой всем, кто
смотрел. Щеки Гермионы тут же порозовели, и она обожающе уставилась на
него, когда он прошел к платформе.
Гарри фыркнул и закатил глаза. Он все еще не заставил ее осознать, каким

ужасным идиотом был этот жалкий болван. Не то чтобы это что-то значило.
Даже Гермионе Грейнджер позволено иметь глупое девичье увлечение в
тринадцать лет.
Прошло немного времени, прежде чем события стартовали полным ходом, и

Гарри, расслабившись, наслаждался, любуясь Снейпом, стоящим напротив
Локхарта, без умолку несущего полнейшую ахинею о позах в дуэлинге. Северус
скучающим голосом предложил, чтобы они вдвоем продемонстрировали
разоружающее проклятье, и Гилдерой, запинаясь, дал согласие.
Ах, видеть, как этот блондинистый фигляр пролетел по комнате и приземлился

на задницу, было потрясающе, хотя Поттер и наблюдал сие уже не в первый раз.
И, конечно же, всего минуту спустя, Локхарт выбрал Гарри в качестве участника
в первой дуэли. Слизеринец вздохнул, зная, что это было неизбежно, но все-таки
желая, чтобы этого не произошло. Он подумывал открыто отказаться ровно до
того момента, как Тео внезапно поднял руку в воздух, вызываясь добровольно
быть его противником.
Гарри сузил глаза в сторону мальчика, стоявшего с противоположной стороны

небольшого пространства, разделяющего их, задаваясь вопросом, что именно
Нотт припас в рукаве. Мальчик был достаточно умен, чтобы понимать, что
Поттер значительно превосходит его в дуэльных способностях. Если обратиться
к занятиям, Гарри продемонстрировал достаточно, чтобы все члены его
факультета поняли, что он имел уровень куда выше, чем все остальные.
Гарри сомневался, что Тео вызвался бы, готовый выглядеть как идиот,
следовательно, он что-то задумал. Снейп, без сомнения, тоже пришел к
подобному выводу, поскольку предложил, что Поттера, возможно, следует
поставить в пару с кем-то из более взрослых учеников. Локхарт заявил, что это
абсурд и будет справедливо противопоставить ученику второго курса другого
ученика второго курса, и поблагодарил Нотта за его добровольный вызов.
Гарри колебался ровно секунду, прежде чем коротко кивнул мальчику и прошел
на платформу. Не важно, насколько равнодушно он вел себя, правда
заключалась в том, что Нотт начинал раздражать. Существовала вероятность,
что дуэль позволит Тео избавиться от своей дурацкой злобы, и Гарри питал на
это надежду, хотя, честно говоря, сильно сомневался.
Дуэль началась. Поттер поднял палочку вверх, решив предоставить противнику

возможность выпустить, по крайней мере, одно заклинание, прежде чем
разоружить его. То, что случилось дальше, почти заставило Гарри засмеяться от
абсурдности ситуации.
Нотт применил Серпенсортиа и призвал огромную красноватого оттенка змею, и

71/413
не просто змею — злобно шипящую кобру с раздутым капюшоном. Появилось
странное чувство дежавю.
Гарри тотчас разгадал намерение своего противника. Подписанный в первую

ночь контракт удерживал Тео от возможности рассказать кому-то любой из его
секретов, одним из которых — одним из самых больших — был тот факт, что
Гарри являлся змееустом. Натравливая на него огромную ядовитую змею перед
большим скоплением студентов, Нотт теоретически вынуждал его раскрыть
свою тайну.
Конечно, текущая ситуация не была проблемой. Гарри мог легко избавиться от

змеи, не произнеся ни звука шипения в ее сторону. Но… почему бы просто не
последовать задуманному? Главная причина, по которой он на первом году
обучения принял дополнительные меры для защиты информации о своей особой
способности, заключалась в том, что он не был готов к тому, что о ней узнает
Волдеморт. Гарри просто не представлял, как отреагировал бы призрак, и не
желал вводить неизвестную величину так рано, так как предпочитал, чтобы
события оставались довольно предсказуемыми в то время. Но Квиррелл вместе с
Волдемортом больше не находились в школе, и в эту минуту Гарри было
плевать, если бы открылась правда о его особенном таланте.
Если говорить о школе, то половина учеников уже считала его очередным

«скользким слизеринцем», не смотря на то, что он не совершил ни одного
поступка, котором заслужил бы это клеймо. Тео, если Гарри согласится
подыграть ему, возможно, получит удовлетворение и прекратит вести себя как
придурок. Однако вероятность этого была весьма мала. Скорее всего, он вобьет
себе в голову, что сумел получить преимущество над Поттером и, найдя способ
обойти его договор о неразглашении, выдать один из секретов.
Что ж, Гарри придется действовать осмотрительно, чтобы Нотт и думать не смел

о своей победе. У него уже появилось несколько идей, и широкая ухмылка
растянулась на его губах, секунды спустя после того, как змея
материализовалась на платформе перед ним.
Гарри посмотрел на Тео и, забавляясь, выгнул бровь, как бы молчаливо

спрашивая: «Серьезно? Это все, на что ты способен?»
Выражение лица мальчика тотчас сменилось с ликующего на сердитое, а

ухмылка Гарри стала только шире, и он посмотрел вверх, демонстрируя, что
считает противника безнадежным, прежде чем обратил свое внимание на змею.
- § Ох, моя дорогая. Ты ранена? § — спросил Поттер, опуская и палочку, и тело

плавными жестами, практически вставая на колени.
Собравшиеся студенты довольно громко втянули воздух, а стоявшие наиболее

близко, казалось, сделали шаг назад к толпе. Как будто это что-то бы изменило.
Змея пришла в ярость и поднялась выше, но остановила свою гневную тираду.
— § Что это за место? Ярость! Должна атаковать ради хозяина! Сражаться ради
того, кто создал меня! §
— § Нет, дорогая, ты не должна сражаться. Успокой себя. Успокой свой гнев. §
72/413
— § Ты детеныш человека. Безволосый примат. Но ты говоришь на моем языке. §
— § Я говорящий. Ты должна подчиниться. §
— § Сила, которая меня создала, говорит, что я должна слушаться другого. §
— § Ты все еще обладаешь собственной волей, а тот, кто создал тебя, слаб и
неопытен. Ты легко можешь ему сопротивляться. §
— § Дааа…. Да, я могу. §
— § Обернись и посмотри на него, § — скомандовал Гарри, и усмешка на его лице

стала довольно злобной, когда кобра сделала, что велено. Теперь она яростно и
угрожающе шипела в сторону Нотта, который, весьма недостойно пискнув,
сильно побледнел и посмотрел на нее в ужасе. Гарри даже стало интересно, не
описался ли он.
— Не думал, что все зайдет так далеко, да, Тео? — спросил Поттер, развлекаясь.
Нотт, полностью охваченный паникой, заныл и, дрожа, сделал шаг назад.
— Поттер, — предупреждающе произнес Снейп, выступив вперед и осторожно

переводя взгляд со змеи на Гарри и обратно. Он держал палочку поднятой, явно
готовый избавиться от змеи самостоятельно.
— Позвольте мне позаботиться об этом, Северус! — заявил Локхарт, делая шаг

вперед, в сторону змеи, и направляя на нее свою волшебную палочку.
— НЕТ! — резко взревел Гарри, и преподаватель ЗОТИ едва не выронил палочку,

пораженный его повелительным тоном. — Если вы бросите в нее заклинание, я
могу потерять над ней контроль, и она может напасть на одного из студентов!
— Н-но мистер Поттер! Ее нужно изгнать! — произнес блондин, заикаясь.
— И я это сделаю, — нетерпеливо бросил слизеринец сквозь крепко стиснутые

зубы и поднял палочку. — Я просто хотел ударить ей в спину, — продолжил он и
невербально выпустил заклинание, вынудившее змею исчезнуть в облачке
бесцветного дыма.
Тео заскулил от облегчения, его ноги согнулись, и внезапно он упал на колени, с

трудом поднимаясь обратно из-за только что пережитого страха. Гарри прошел
вперед с высоко поднятой головой, чуть задрав подбородок, со скучающим,
холодным выражением на лице. Он остановился, когда дошел до Нотта, и
презрительно посмотрел на мальчика.
— Это было глупо, Тео. Ты правда думал, мне есть дело, если все узнают?
Нотт приподнял голову и посмотрел на Гарри широко распахнутыми глазами,

слегка приоткрыв рот. Он вздрогнул от холода, который встретил в зеленых
глазах, смотревших на него свысока, но быстро вернул себе хмурый вид.
Поттер перевел взгляд в сторону и продолжил спускаться по маленьким

ступеням к толпе учеников, которая тотчас расступилась перед ним. Все
сохраняли молчание. Вероятно, были слишком шокированы, чтобы как-то
73/413
отреагировать. Гарри подошел к Драко, закатил глаза и, сложив руки на груди,
повернулся вокруг себя, вновь смотря на платформу для дуэлей вместе с
остальными.
Панси Паркинсон, стоящая довольно близко к Малфою, сделала несколько шагов

назад, глядя на Гарри со смешанным выражением на лице. Она оставалась
непреклонна в своей стойкой неприязни к Поттеру, с тех пор как он проклял ее в
Большом зале — хотя она вообще никогда не была его поклонницей раньше —
но теперь в ее взгляде не сквозили ненависть или отвращение. Как и во
взглядах прочих слизеринцев, а некоторые старшекурсники, относившиеся
ранее к Гарри с любопытством, теперь были явно заинтригованы. В целом
подопечные Снейпа выглядели лишь слегка испуганными, на их лицах не был
написан страх — в отличие от учеников остальных факультетов. Хаффлпавцев,
особенно. Гриффиндорцы в основном смотрели сердито или с отвращением, но
это едва ли стало чем-то шокирующим или неожиданным.
Северус пронзил Гарри взглядом своих ониксовых глаз, сохраняя при этом
безразличное выражение лица, прежде чем, казалось, устав от тишины, призвал
внимание учеников. Он выбрал двоих пятикурсников и заставил их
продемонстрировать обезоруживающее заклятье, но атмосфера в зале
оставалась тяжелой, и ощущение напряжения так и не покинуло комнату.
Первое занятие дуэльного клуба наконец завершилось, и все покинули Большой

зал, хотя некоторые ученики бросали короткие взгляды в сторону Гарри и
шептались с друзьями.
— Поттер, Нотт! В мой кабинет. Сейчас же, — сердито прошипел Снейп, подойдя
к собравшимся второкурсникам Слизерина.
— Но профессор! Гарри не сделал… — начал настаивать Драко, но, поймав

острый взгляд декана, замолчал.
— Мне наплевать, — бросил мужчина и взглянул на Нотта. — В мой кабинет.

Сейчас же.
Мальчик выглядел бледным словно инфери, и Поттер насмешливо улыбнулся

ему. Как только Снейп стремительно пронесся вперед, Теодор повернулся к
Гарри.
— Чего это ты выглядишь таким самодовольным? У тебя тоже проблемы.
— Нет, не у меня, — уверенно заявил тот.
Нотт еще сильнее нахмурился и, быстро повернувшись, зашагал прочь из

комнаты, а Гарри лениво последовал за ним. Чем ближе они подходили к
кабинету Снейпа в подземельях, тем сильнее росла нервозность Тео. Довольно
скоро двое второкурсников добрались до кабинета, вошли и закрыли за собой
дверь.
— О чем вы только думали? — гневно прошипел профессор, обращаясь к Нотту.
Тео тяжело сглотнул и отступил назад на дюйм.
— Сэр?
74/413
— Верно ли я предполагаю, что вы уже знали об уникальном таланте мистера
Поттера? — презрительно произнес Снейп, глядя поверх своего внушительного
носа на неуклюжего мальчика.
Нотт боролся с ответом несколько секунд, как если бы не был до конца уверен,
имел ли вообще право отвечать.
— Он знал, — сказал Гарри скучающим тоном, освобождая Тео от ограничения,

если оно все еще работало.
Тот пристально взглянул на него на мгновение, прежде чем повернулся назад к

Снейпу и молчаливо кивнул.
— Что овладело вами, что вы совершили нечто столь необдуманное, как призыв
смертельно ядовитой, злой и агрессивной змеи, в комнате, полной учеников?! Я
твердо уверен, что велел вам обоим продемонстрировать обезоруживающие
чары!
— Я…я… — беспомощно запинался Нотт.
— Ему не понравилось, что я проклял Паркинсон за то, что она назвала

Грейнджер грязнокровкой. Он симпатизирует Панси и пытался произвести
впечатление, — протянул Гарри по-прежнему скучающим тоном.
Снейп в изумлении уставился на Поттера пару секунд, после чего перевел

пристальный взгляд назад на Нотта, смотря с отвращением и разочарованием.
— Это правда, мальчик?
Тео повернулся и бросил сердитый взгляд на Гарри, который лишь поднял в

ответ одну бровь, будто спрашивая, осмелится ли он отрицать озвученное.
— Я полагаю это так, сэр, — процедил Нотт, стиснув зубы. — Но он проклял

Панси, и ему все сошло с рук! Никто даже не сказал ничего!
— Скорее всего, потому что все знали, как я отнесусь к случившемуся. Девочка
получила по заслугам, — тихо высмеял его Снейп. — Ей следовало хорошо
подумать, прежде чем использовать такие слова в своей речи, находясь в
смешанной компании, и она должна быть счастлива, что о ней не доложили
директору. Где произошел сей инцидент?
— В Большом зале, — ответил Гарри.
Мужчина поднял руку и сжал переносицу.
— Тогда мисс Паркинсон повезло еще больше. Я предупреждал вас всех ранее.
Не обсуждать таких вещей в Большом зале. Никогда не известно, кто может
подслушивать!
Нотт потемнел от злости еще сильнее и сердито взглянул теперь уже на Снейпа,
но быстро струхнул, так как хмурый взгляд профессора был куда более
устрашающим, и в нем читалась угроза серьезной расправы.
75/413
— Я прошу прощения, сэр, — горько проворчал Теодор, отводя глаза.
— Это теперь бесполезно, вы, глупый мальчишка! Вы поступили отвратительно и

жалко по отношению к одному из соседей по комнате ради чего-то столь
идиотского, как один незначительный инцидент между Поттером и Паркинсон!
Вы публично раскрыли конфиденциальную информацию об одном из членов
своего факультета по такой глупой причине! Как, вы думаете, это выглядит со
стороны? Мы — слизеринцы! Мы представляем единый фронт, иначе остальные
просто сожрут нас живьем! Нас сильно превосходят числом! Все прочие
учащиеся против нас, если они увидят нашу слабость, то используют ее как
преимущество!
Снейп прервался и затем перевел свой горящий взгляд на Гарри.
— Теперь вы! Я не знаю, чем вы думали, позволив столь важной информации

стать известной такому огромному количеству людей, но не надейтесь, что это
разоблачение пройдет без последствий!
— Я прекрасно осведомлен, как отреагируют школьные массы, сэр. Это было

сознательное решение. Я легко мог избавиться от змеи, не разговаривая с ней.
Нотт в неверии вытаращился на Гарри, и досада ясно читалась в его глазах.
— О, в этом я твердо убежден, — протянул мужчина с раздражением.

— Надеюсь, вы знаете, во что ввязались, Поттер. Сделанного не воротишь.
Гарри просто кивнул в ответ, признавая это.
Снейп отчитывал Нотта еще некоторое время, используя все более и более
уничижительные слова с каждой минутой, а тот съеживался все сильнее и
сильнее, едва не оседая на пол. Напоследок Тео было велено явиться вечером в
лабораторию, чтобы помогать выдирать глаза тритонов для пополнения запасов
для уроков зельеварения, после чего его отпустили.
Нотт ушел в спешке, но успел усмехнуться Гарри, не сомневаясь, что он тоже

будет наказан, так как ему велели задержаться.
Как только дверь закрылась, двое магов остались в комнате в полнейшей

тишине. Секунду спустя, Северус расстроено вздохнул, поднял волшебную
палочку и произнес несколько заклинаний — запирающее чары и заклятье
уединения в том числе — прежде чем снова обратил внимание на Гарри.
— Ты змееуст, — произнес мужчина ровным смирившимся тоном.
— Да.
— Каким образом?
— Связь, которую я делю с Волдемортом, дает мне эту способность, — прямо

ответил Поттер.
— Чудесно, — протянул Снейп с сарказмом и усмешкой, твердо застывшей на

губах. — Откуда твои соседи по комнате знают об этой способности?
76/413
— Мой питомец — змея.
Мужчина замер, вероятно, застигнутый врасплох.
— Твой питомец — змея, — повторил он неторопливо, как если был ошеломлен.
Гарри лишь осклабился и пожал плечами.
— Да. Его зовут Ёрми. Я приобрел его до первого года обучения. Я показал его
остальным уже после подписания договора о неразглашении, разумеется.
Честно говоря, одна из вещей, которых я с нетерпением жду теперь, когда все
открылось, это то, что мне больше не придется его прятать.
— Ёрми, — повторил профессор потрясенно. — У тебя есть змей по имени Ёрми.
— Это сокращение от Ёрмунганд, — просто объяснил мальчик, едва сдерживая

ухмылку, которая просилась наружу.
Снейп медленно поднял руку и сжал переносицу.
— Ты назвал своего питомца именем Норвежского Змия Мидгарда, который

поглотит Мир после конца света, — ровно произнес он.
— Ага.
— Очень оригинально, — протянул мужчина с раздражением, опуская руку и

пристально глядя на Гарри, который таки не смог не ухмыльнуться. — Ты хоть
представляешь, как Дамблдор отреагирует на это?
— Нет, вообще-то не представляю. Но мне было бы интересно услышать об этом

как-нибудь, если ты захочешь поделиться.
Губы Снейпа скривились от отвращения.
— Насколько большой, кстати, этот твой змей?
— Ох, вообще-то он довольно маленький. Сейчас, по крайней мере. При

определенных условиях, он может стать больше.
— Насколько «маленький» и насколько «больше»? — нетерпеливо бросил Снейп.
— Ну, в данный момент он чуть тоньше обыкновенного маггловского карандаша

и где-то около фута длиной. Если с него я сниму уменьшающие чары, он
вырастет до тринадцати футов в длину и трех с половиной дюймов в толщину.
— Тринадцать футов, — пробормотал Северус в тихом ужасе и, упав в свое

кресло, прикрыл рукой верхнюю часть лица. — И ты держишь его в школе,
полной детей?
— Он очень верный и совсем не агрессивный. Плюс, он не может увеличиться

самостоятельно — только я могу его расколдовать.
— Любой, кто узнает, что он был уменьшен, сможет его расколдовать! — гневно
выкрикнул Снейп. — Любой, кто даже подумает о том, что он был уменьшен,
77/413
сможет его расколдовать!
— Неправда, — запротестовал Гарри. — Заклинание, которое я использовал,

чтобы уменьшить его, произносилось на парселтанге. Противопоставить ему
можно лишь другое заклинание, тоже произнесенное на парселтанге.
Единственные люди, кто может снять чары, это я и Волдеморт.
Рука мужчины соскользнула, и он изумленно взглянул на мальчика на короткое

мгновение, после чего успокоился, смирившийся и раздосадованный.
— Ладно.
— Он на самом деле весьма милый и на удивление хороший собеседник для

змеи. Большинство из них довольно неразговорчивы и желают знать лишь о том,
когда следующий прием пищи, и будет ли тепло. Чем змеи больше, тем сильнее
волшебство наполняет их, тем лучше их интеллект, так что это логично, я
полагаю.
— Я не уверен, что хочу даже спрашивать, где ты его взял, — вздохнул Снейп,
признавая поражение.
— Он был у меня с четырех лет, — сказал Гарри, пожав плечами. — И только в

этой жизни. Я никогда раньше не позволял себе в детстве заводить в качестве
питомца змею, хотя у меня были некоторые особи в поздние годы в нескольких
жизнях. Тем не менее, у меня не было никого, даже близко похожего на Ёрми, в
прошлом. Я всегда останавливался на менее устрашающих немагических змеях,
в отличие от больших, экзотических, волшебных пород, от которых люди обычно
шарахаются.
— Нормальный волшебник будет «шарахаться» от любой змеи, — протянул

мужчина.
— Эмм, ну да. Точно. Но, честно говоря, меня не волнует, если люди начнут
шептаться обо мне и считать Темным волшебником.
— А должно волновать! — яростно прошипел Северус. — Дамблдор будет…
— Дамблдор уже был обеспокоен, и люди уже шептались обо мне, —

констатировал факт Гарри. — Это подтвердит их опасения в некоторой степени,
но мне что за дело? И Дамблдору уже известен фактор, дающий мне
способность говорить на парселтанге и, скорее всего, он не будет удивлен. Чему
он будет удивлен, так это тому, что я явно знал об этом таланте и пользовался
им, предпочитая скрывать до сегодняшнего дня. Вот это заставит Альбуса
понервничать, но да будет так.
— Да будет так, — медленно произнес Снейп с сарказмом и усмешкой. — Для

кого-то столь старого, ты кажешься необыкновенно опрометчивым в отношении
возможных последствий своих поступков.
— Нет, мне просто теперь наплевать, — произнес Гарри со вздохом.

— Последствия значат для меня все меньше и меньше с каждой прошедшей
жизнью. Какое они имеют значение, если после моей смерти, мне придется
78/413
делать все снова?
— Я начинаю понимать это, — фыркнул профессор. — Что ты собираешь теперь

делать?
— Продолжать, как и до этого, — пожал плечами Поттер.
— И ты думаешь, это сработает?
— Думаю, да.
Глава пошла крайне тяжело, в отличие от первых трех. Возможно, из-за обилия
словосочетаний и предложений, которые приходилось адаптировать на русский,
возможно, из-за огромного количества повторов среди местоимений и имен
собственных в оригинале, от которых сводило зубы.
79/413
Глава 5
— Ты змееуст!
Гарри на секунду прикрыл глаза, пытаясь скрыть раздражение от того, что его
прервали, когда он сидел в своей любимой укромной нише в библиотеке,
прежде чем повернулся и столкнулся лицом к лицу с Гермионой.
— Да, это так, — ответил он спокойно. Слизеринец наслаждался покоем и

уединением библиотеки и абсолютно не жаждал иметь дело с очередной волной
вопросов.
— Ты очевидно уже знал об этом, — заявила девочка, кидая вопросительный

взгляд.
— Конечно, знал.
— И твои соседи по комнате тоже?
— Конечно же, да.
— Тогда как так вышло, что больше никто не знал?
— Все, что происходит в нашей спальне, остается в нашей спальне, — ответил

Гарри, безразлично пожав плечами.
Лицо Гермионы приобрело скептическое выражение.
— Звучит довольно благородно для слизеринцев.
Гарри фыркнул, и, развеселившись, широко осклабился.
— Мы связаны магическим контрактом, подписанным в день поступления на

первом курсе. В соответствии с ним, мы не можем поведать что-либо из того, что
увидим или узнаем друг о друге, находясь в спальне, кому-либо постороннему.
Иначе будем наказаны.
— Это ужасно!
Поттер одарил ее самодовольной усмешкой, в которой не было ни капли вины.
— Мы слизеринцы. Чего ты ожидала? Что мы доверяем друг другу?
— Это на самом деле так трудно? — задала вопрос Грейнджер с ноткой

недоверия.
— Честно? Когда я — «Мальчик-который-выжил», а родители троих моих соседей

по комнате однажды поклялись в верности Темному Лорду, пытавшемуся убить
меня в раннем детстве? Да, это трудно. А так мы, по крайне мере, знаем, что ни
один из нас не собирается использовать личную информацию друг о друге
против друг друга. Мы защищены магией контракта.
Гермиона глубоко нахмурилась и оставалась безмолвной довольно долго, и

80/413
Гарри уже был готов вернуться назад, в нишу, к своему дневнику.
— Так почему Нотт призвал змею, чтобы атаковать тебя? — спросила она
наконец, вновь привлекая внимание Поттера.
— Он искал способ достать меня, — ответил Гарри беззаботно. — Тео пытался

досаждать мне уже какое-то время, но ничего не получалось, и никто не
помогал ему, потому что не хотел ссориться со мной, а потому, отчаявшись, он
сделал глупость. Нотт считал парселтанг одним из моих страшных секретов и
думал, его поступок взбесит меня, так как это происшествие в теории заставило
бы меня раскрыть свой секрет против воли.
— Но он ошибся, — констатировала Гермиона, смотря на него с любопытством.

— Это не было против твоей воли. Ты мог избавиться от змеи, не разговаривая с
ней.
Гарри улыбнулся ей и кивнул.
— Прямо в яблочко, Грейнджер. Раскрыть эту способность — полностью мой

выбор. Мне было откровенно наплевать, если вся школа узнала бы, а это вышел
быстрый и легкий способ, гарантирующий, что большинство учеников узнает все
сразу, а не через слухи, мало-помалу распространяющиеся по школе, где вся
история стала бы чрезвычайно искажена, пройдя через слишком многих людей.
Большая часть учащихся присутствовала на занятии Дуэльного клуба, а
остальные получили избыточное количество источников информации, доступных
для уточнения деталей, и те не будут ужасно исковерканы.
— Но почему ты вообще захотел, чтобы школа узнала обо всем? — спросила

девочка недоверчиво.
Гарри впился в нее взглядом на несколько долгих мгновений — настолько

долгих, что она начала нервно подрагивать.
— Я не стыжусь своей способности. В ней нет ничего плохого. Это что-то, что я
могу делать. Почему я должен скрывать этот дар, если у меня нет ни одной
конкретной причины? Просто потому что другие имеют предубеждения
относительно него? Ты бы стала прикидываться полукровкой только потому, что
боялась порицания, которое выражают к магглорожденным?
Грейнджер слегка приоткрыла рот, явно не готовая к такому вопросу.
— На факультете Слизерин этот дар уже принес мне значительное количество

уважения, — продолжил Гарри, позволив гриффиндорке томиться минуту в
ожидании. — Он может принести мне отрицательную славу среди многих
учащихся, но на моем факультете эта способность высоко ценится.
Третьекурсники и те, кто младше, уже уважали меня, просто из-за моих навыков
и стойкости под давлением общества. Старшекурсники отчасти интересовались
мной и отдавали определенную долю уважения, но не более. Теперь же они
воспринимают меня как «серьезного игрока» и относятся с куда большим
расположением, чем ранее.
Гермиона открыла рот в изумлении.
— Так это из-за внутрифакультетской политики? Но как насчет остальной

81/413
школы? Они все убеждены, что ты Темный Волшебник или кто-то наподобие. Это
вправду не беспокоит тебя?
— Нет. Это вообще ничего не значит. Они все идиоты. Позволь им верить в то,
что они хотят, — ответил Поттер безэмоционально и махнул рукой. — Кроме
того, весь Гриффиндор и большая часть Хаффлпафа уже были помешаны на
мысли, что я «злой Темный волшебник» задолго до того, как я раскрыл свой дар
змееуста. Произошедшее в действительности мало что изменило, а спустя месяц
это будут уже старые новости, и люди найдут свежую тему для сплетен.
— Я все еще не могу поверить, что тебе все равно!
— Как я сказал, мне нет дела до того, что другие люди думают обо мне, —
произнес Гарри, пожав плечами. — К тому же теперь, когда тайное стало явным,
мне не нужно больше прятать Ёрми.
— Ёрми?
Мальчик широко улыбнулся и, сунув руку во внутренний нагрудный карман

своей мантии, достал оттуда тонкую, словно карандаш, змейку, которая
немедленно с любовью (насколько это возможно для змеи, во всяком случае),
обвилась вокруг его руки, и, повернув голову, посмотрела на Гермиону.
Девочка слегка побледнела, а ее глаза расширились от изумления, которое было

лишь частично скрыто.
— Твое домашнее животное — змея?
— Ага. Он у меня целую вечность, — произнес Гарри, нежно улыбаясь питомцу.

— Он действительно великолепен. Хочешь потрогать его?
— Он ядовитый? — спросила Гермиона, колеблясь.
— Он не укусит.
— Это не ответ на мой вопрос, — бросила она, одарив его острым взглядом, на
который Поттер только невинно улыбнулся, а после сосредоточился на змее и
начал что-то ему шипеть, заставив рот Грейнджер приоткрыться от шока.
— Что ты сказал? — спросила она, как только Гарри прекратил шипеть и
повернулся к ней.
— Я сказал ему, что тебя зовут Гермиона, и, если он когда-нибудь увидит, что ты
в опасности, у него есть мое разрешение укусить обидчика ради твоей защиты.
Она побледнела.
— Ты рассказал своему змею обо мне? — прошептала гриффиндорка, и

выражение ее лица значительно смягчилось.
Гарри кивнул.
— Да, рассказал. Он не совсем понял все — он не может, на самом деле. Даже

если мы говорим на одном языке, это не отменяет того факта, что Ёрми все еще
просто змея, но он хороший слушатель и понимает достаточно. Однажды давно
82/413
у меня была сова, она была моим первым настоящим другом. Я имел привычку
рассказывать ей обо всем, хотя она не могла говорить в ответ. Я полагаю, это
было по большей части потому, что я был одинок и нуждался в собеседнике,
однако я все равно был убежден, что она все понимала и переживала за меня.
— Что с ней случилось? — мягко спросила Гермиона спустя мгновение. Гарри,

щекоча нос Ёрми указательным пальцем, бросил взгляд на нее, и его глаза в
этот момент казались пустыми и тусклыми.
— Она была убита.
— Мне жаль.
Поттер пожал плечами.
— Это было очень давно.
— Не могло быть так уж давно.
— Ты не поверишь, — прошептал он, вновь посмотрев на змея и прошипев ему

что-то тихо. — Может он узнать твой запах? — спросил Гарри внезапно после
тяжелого молчания в течение нескольких долгих мгновений.
— Мой запах?
— Да, он просто прикоснется своим языком к твоей коже и получит образец

твоего запаха. Для него так будет легче распознавать тебя, в конце концов.
— Эмм… ладно, — нерешительно сказала Грейнджер, медленно протянув руку к

крохотной ромбообразной голове змеи.
Ёрми приблизил свою голову и точно, как сказал Гарри, потратил всего
мгновение на то, чтобы коснуться языком руки Гермионы, прежде чем
подтянулся обратно к руке хозяина и скрутился вокруг нее в удобное кольцо.
Девочка смотрела на маленькую змейку еще несколько секунд, пока снова не

взглянула на Гарри.
— Так он ядовитый или нет?
Поттер широко ухмыльнулся.
— Только когда хочет быть.
***
Разоружая людей, вы вызываете у них обиду и показываете, что не доверяете им

то ли из-за трусости, то ли из-за нехватки уверенности; оба этих суждения
порождают ненависть.
***
Время вновь продолжило свой ход, и Гарри обнаружил, что недели после его
83/413
большого разоблачения проходили наиболее интересно, чем когда-либо в школе
за очень долгое время. Ему стало любопытно, в какой момент он начал
наслаждаться созданным вокруг него переполохом, а не отчаянно желать
избежать его, но не смог точно определить, когда это началось. Оглядываясь
назад, Поттер понимал, что получил удовольствие от реакции окружающих,
когда Шляпа распределила его на Слизерин, и все были глубоко шокированы. Он
также радовался изумлению своих соседей по комнате каждый раз, когда он
открывал им какой-нибудь любопытный факт о себе, навроде Ёрми или духовных
традиций.
Духовные традиции стали тем, что он по-настоящему открыл для себя только в
последние пару жизней. Это было одной из вещей, которая никогда его
особенно не заботила в его первые жизни. В течение своей четвертой жизни,
уже после тридцати лет, он неожиданно завязал отношения с волшебником,
который был весьма религиозен и являлся непоколебимым приверженцем
старых традиций. Религия никогда не интересовала Гарри ранее, но ему стало
любопытно. Один обряд — и он был поражен тем, какой сильный эффект
ощутил. Как если бы его глаза открылись на целую ветвь магии, о
существовании которой он даже не подозревал.
Это была религия, но также — магия. Испытав ее влияние на себе, Гарри смог
почувствовать, насколько она ощутима и реальна. Он не мог поверить, что не
ведал об этом аспекте магической культуры так долго — а это действительно
было чертовски долго для того, чтобы оставаться несведущим, учитывая,
сколько лет он уже прожил. Обряд стал своеобразным катализатором, и для
Гарри уже не было дороги назад.
На Самайн он снова провел ритуал «призыва мертвых», и Драко снова

присоединился к нему. Забини оказался не заинтересован: он сказал, что знал
слишком много умерших людей, связываться с которыми у него не было
никакого желания, и Гарри пришлось признать, что это, наверное, правда.
Бабушка Грегори умерла предыдущей весной, так что в этот раз он согласился
по-настоящему присоединиться к ритуалу и сидел внутри круга, в то время как
Винсент вновь уселся снаружи, чтобы помедитировать.
Ноябрь пролетел довольно быстро, и Гарри теперь брал Ёрми с собой на занятия
так же, как прочие ученики приносили с собой крыс, жаб или кошек. Вначале он,
начиная шипеть что-то своей змее, зарабатывал этим огромное количество
испуганных взглядов и даже несколько истеричных воплей, но в конечно счете
люди привыкли и больше не боялись.
Сразу после разоблачения, Тео решил полностью игнорировать существование

Гарри. Он все еще иногда посылал ему сердитые взгляды, но даже близко не
такие враждебные как раньше. Он также забросил попытки проклясть вещи
Поттера или его самого. Все это, скорее всего, было как-то связано с тем
фактом, что Панси в отношении Гарри сменила свою точку зрения на полностью
противоположную. Теперь она волочилась за ним подобно щенку, прилипчивому
и излишне активному; всегда делала ему приторные комплименты, или
нахваливала его выступления на занятиях, или высмеивала гриффиндорцев,
которые пытались действовать ему на нервы.
По существу, Паркинсон стала относиться к нему точно так же, как относилась к
Драко, может, даже более надоедливо. Гарри явно был не в восторге и безумно
раздражался порой, а Драко находил ситуацию забавной, хотя и сам считал
84/413
девочку излишне назойливой.
Теперь, если Нотт бросал на Поттера злобные взгляды или открыто поливал
грязью, Панси одной из первых бросалась на его защиту, и это, несомненно,
выводило Тео из себя. Однако это стало единственным аспектом обожания
Паркинсон, который Гарри счел забавным, а не докучливым. Но опять же, он
осознал, что стал находить забавными многие вещи, которые когда-то были ему
противны или злили.
Не то чтобы это было плохо, честно говоря. Гарри не мог даже представить,
насколько было бы ужасно снова и снова проживать жизнь и никогда не
меняться. Тот факт, что мир вокруг него всегда оставался тем же самым, уже
являлся довольно скверным, а если бы и он сам при этом оставался прежним…
Это было бы…просто…жутко. Не говоря уже, что невыразимо скучно.
Рождественские праздники прошли без особого торжества, в восхитительной

тишине, поскольку все соседи по спальне Гарри уехали домой на каникулы.
Поттер все еще был удивлен тому, что Дамблдор не предпринял никаких шагов,
чтобы сблизиться с ним, даже спустя столько времени. За исключением
единичного опыта с мантией и Зеркалом Еиналеж прошлой зимой, директор не
сделал никаких дальнейших телодвижений в его сторону.
Гарри рассеянно подумал, применял ли Дамблдор ту же тактику «отступить и

тихо наблюдать», какую использовал в отношении юного Тома Риддла, которого
приметил в конце 30-х. Было любопытно, как много общего старик увидел
между ними. Гарри не до конца понимал, что вообще чувствует по этому поводу.
Была мысль, что он становится все более и более похож на Темного Лорда, но в
то же время сохранилось понимание, что они по-прежнему сильно отличались. У
них были и схожие, и в то же время очень разные условия становления личности.
Том Риддл вырос в мире, где никто не возлагал на него никаких ожиданий.
Вообще. Даже после того, как он вступил в магический мир и стал учиться в
Хогвартсе. Он был магглорожденным слизеринцем. Неизвестная величина с
полным отсутствием какого-либо политического влияния. На плечи Гарри же
оказались возложены ожидания всего магического мира с того момента, как он
вступил в него в возрасте одиннадцати лет и был вынужден практически
постоянно прилагать усилия, чтобы соответствовать этим ожиданиям и не
разочаровывать всех.
Понятно, что эти заботы покинули его давным-давно.
Таковы его детство и детство Волдеморта. Можно было бесконечно обсуждать

их и приводить какие угодно доводы «за» и «против» их схожести, все
оставалось довольно спорным. Гарри полагал, что более важно рассматривать
то, какими взрослыми стал каждый из них. Насколько похожим он стал на
человека, в которого вырос Том Риддл? Эта мысль порой тревожила его. Смог бы
он получать удовольствие от чужих страданий, как Темный Лорд?
Он определенно наслаждался страданиями Нотта и должен был признать, что

забавлялся, наблюдая за мучениями Рона или Невилла на уроках Зельеварения у
Снейпа. А ведь это были Рон и Невилл! Они нравились Гарри! Раньше…
Кажется… Это было слишком давно.
Ему нравилось думать, что он не смог бы получать удовольствие, наблюдая за

85/413
пытками, тем не менее, отнести это заявление к самому себе, без оговорок, не
выходило. Существовало несколько исключительных личностей, встретившихся
Поттеру в течение многочисленных жизней, на медленную и мучительную
смерть которых он бы с удовольствием посмотрел.
По факту, он убил некоторых из них своими руками.
Всегда казалось, что этим поступкам было достаточно оправданий, и, даже

оглядываясь назад, Гарри все еще в достаточной мере чувствовал гнев на
каждого из них, чтобы утешать себя мыслью: «они это заслужили». Но он
полагал, что большинство людей, убив кого-то, находили оправдание
содеянному. Все всегда сводилось к мотивам, точке зрения и обстоятельствам.
Гарри давным-давно усвоил, что мир не делится на черное и белое. Нет ничего
простого и однозначного.
Наступил январь, и Поттер плавно перетек обратно в состояние уныния и скуки.

Снейп позвал его в свой кабинет однажды, чтобы рассказать, что Дамблдор
особенно внимательно наблюдает за ним в последнее время и попросил
Северуса усиленно «следить за всем, что затевает мальчик». Директор хотел,
чтобы Снейп делился с ним информацией, но, по всей видимости, не чувствовал
желания делиться своими мыслями в ответ, что, по словам профессора, было
вполне ожидаемым.
Гарри не стал тревожиться. Он без преувеличения мог сказать, что ничего не

затевает, так что Дамблдору вынюхивать было нечего. Школа прекратила
сходить с ума из-за его змеи и его способности говорить с ней, и у него резко
сократилось количество возможностей пугать людей с помощью Ёрми, так что
он бросил это дело.
Гарри все еще продолжал придерживаться тактики нереагирования в

отношении наиболее враждебных учеников — гриффиндорцев, по большей
части. Блокируя от случая к случаю их проклятия или обходя местечки, где были
размещены ловушки, он никогда не бросал заклятья в ответ и не отвечал
обидчикам никаким другим способом.
В конце концов, большинству «злоумышленников» это быстро наскучивало, и

они прекращали свои нападки. Только Рон Уизли становился все злее из-за
чувства неудовлетворенности, но Гарри знал, что рыжик был слишком
неумелым, чтобы доставить серьезные проблемы.
Гермиона продолжала свою настойчивую дружбу с ним, а он продолжал

оспаривать все ее знания о магическом мире, которые она узнала благодаря
тому, что прочла несколько книг по отдельным тематикам, и подчеркивал, что
не все авторы беспристрастны. Поттер также начал давать ей книги,
подтверждающие его точку зрения, а также рекомендовал отдельные
избранные издания, потерянные в глубинах школьной библиотеки.
Грейнджер бледнела всякий раз, когда он показывал ей книги, взятые из

Запретной секции, и постоянно спрашивала, как он сумел получить разрешение
на их просмотр. Обычно тем, кто выписывал ему разрешение, становился Снейп
или же Локхарт, поскольку последнего было до неприличия легко надуть и
убедить сделать что-либо для себя. На вопрос Гермионы Гарри обычно пожимал
плечами и говорил, что ему позволил учитель.
86/413
Вопреки страхам Грейнджер он уже направил ее к некоторым руководствам по
Темным Искусствам. Одной из первых книг стал учебник истории на самом деле.
Довольно тонкая книжица была посвящена судебным процессам над магами в
Северном Бервике в 1590 году, которые в результате закончились пытками и
казнью почти семидесяти волшебников и волшебниц. Данное событие
произошло почти за столетие до принятия Статута Секретности, когда не было
никакого Министерства магии, однако все же были волшебники, обладающие
властью и положением в обществе, которые в конечном счете единолично
принимали решения ради защиты самих себя.
Среди многих других обвинений крупнейшим являлось обвинение в адрес

нескольких ведьм, использовавших «Темную магию» чтобы вызвать шторм и
убить короля Шотландии Джеймса VI, потопив его корабль, на котором он
путешествовал. Множество более слабых и бедных волшебников и волшебниц
казнили за гораздо меньшие преступления, но вина за покушение на убийство
короля Джеймса VI была возложена на группу весьма состоятельных и
влиятельных магов. Они использовали свою силу и авторитет, а также тот факт,
что владели землей, чтобы созвать переговоры и урегулировать конфликт. По
существу, они пообещали, что магический народ прекратит использовать
определенные виды магии, включая управление погодой, в обмен на то, чтобы
суды над ведьмами завершились.
Также, вероятно, для убеждения магглов ими использовалась магия, но это уже
другой вопрос. В конце концов, чтобы принудить ведьм и волшебников из сел и
деревень следовать соглашению, среди магических поселений была проведена
кампания пропаганды, навесившая ярлыки «темных» и «злых» на отдельные
ветви волшебства, включенные в договор с магглами. И эта точка зрения со
временем укрепилась. Гарри использовал это судебное разбирательство как
пример, поскольку этот случай наиболее сильно зацепил его, когда он впервые
ознакомился с ним много жизней назад.
Поттер интересовался порой, почему определенные направления магии стали

запрещены, когда, насколько он мог сказать, в них не было абсолютно ничего
плохого. Практически во всех случаях фигурировала история навроде суда над
волшебниками в Бервике. Огромное количество людей было обмануто теми, кто
стоял у власти, с целью контроля над ними или с целью заставить их следовать
обещаниям, данным магглам во избежание конфликтов или ради получения
выгоды.
Еще более досадным стало то, что магглы в большинстве случаев не сохранили
зарегистрированные образцы этих соглашений и, конечно же, не узнали бы,
если бы волшебники вдруг обратились к этим старым пыльным договорам. Но
клеймо на определенных ветвях магии все еще оставалось, а Министерство,
естественно, не собиралось предпринимать никаких действий и признавать, что
на самом деле произошло в каждом случае. И поэтому ничего не менялось.
Это также стало причиной, побудившей Гарри к поиску чего-либо в кампании

Волдеморта за господство над Британией, что не казалось бы чем-то ужасно
неприятным. Именно в свои первые годы борьбы за власть Том Риддл был куда
больше нацелен на законодательство и политику и даже создал изначально по
существу политическую группу, названную Рыцари Вальпургии. Они
образовались из наиболее молодых наследников членов Визенгамота, а также
лоббистов, и работали над отменой большей части «мусора» среди принятых
87/413
законов и постановлений, препятствующих использованию совершенно
правомерных форм магии, наравне с борьбой за усиление мер защиты детей
волшебников и магических сообществ, а также за более развитую и
всестороннюю систему образования. Так было до тех пор, пока Волдеморт
окончательно не потерял разум в 1970 году, и группа была распущена, а вместо
нее мужчина сформировал Пожирателей Смерти.
Из своих исследований Гарри сделал вывод, что Риддл в какой-то момент

потерял последние крохи человечности, необходимые для осознания того, что
убийство людей, не согласных с твоей политикой, было неправильным. Все
первые жертвы Пожирателей Смерти являлись наиболее сильными оппонентами
Волдеморта, встретившимися ему, когда он еще пытался вести политику
законным путем, и которые чинили ему наибольшее число препятствий.
Не смотря на то, что Поттер наконец собрал гораздо больше информации о

Волдеморте, помимо сведений о беспричинных разрушениях и неприкрытом
терроризме, он все еще не был готов раскрыть подобные детали Гермионе, сидя
в библиотеке Хогвартса, где кто угодно мог подслушивать. Он приложил ряд
усилий, чтобы тайно приобрести некоторые старые брошюры и листовки,
созданные однажды Рыцарями Вальпургии и распространяемые ими в 60-х, в
период своей наивысшей активности. Их было весьма непросто разыскать,
поскольку те, кто все еще владел их копиями, не жаждали признавать этот
факт. Немногие люди в нынешнее время вообще знали о Рыцарях Вальпургии
или их связи с мужчиной, ставшим в итоге Тем-Кого-Нельзя-Называть, но все же
нашлось достаточно волшебников и волшебниц, которые жили в те времена и
все еще помнили.
Гарри, будучи слизеринцем, теперь был глубоко «в змеиной яме». Он точно знал,
кто конкретно обладал нужными ему старыми изданиями и, учась вместе с их
детьми, мог легко передать свои просьбы. Малфой стал одним из очевидных
вариантов выбора. В обмен на предоставление требуемой литературы Гарри дал
Драко прямое разрешение рассказать своему отцу несколько деталей о себе,
находившихся под запретом контракта. Юный Малфой был в полном восторге, а
Люциус более чем охотно передал копии брошюр.
За исключением этого, все происходящее в школе оставалось изрядно скучным и

предсказуемым в течение февраля, марта и апреля. Единственной вещью,
достойной упоминания за все это время, являлись периодические ментальные
контакты, совершаемые Гарри для уточнения уровня прогресса Волдеморта по
созданию нового тела. Оно было почти готово, и Поттер знал, что в ближайшее
время мужчина сделает следующий ход.
***
Первого мая, в пятницу, наступал Белтейн, аналог Самайна. В оба этих дня
истончалась завеса между мирами, но в то время как Самайн был посвящен
мертвым, Белтейн — жизни и перерождению. Неудивительно, что Волдеморт
счел этот день подходящим для обретения нового тела.
Проникая в сознание Риддла все чаще в последнее время, Гарри был в курсе его
планов и тихо готовился к ним сам. Ночью перед Белтейном он выскользнул из
спальни в общежитии прямо перед комендантским часом и, через пару минут
дойдя до двери в кабинет Снейпа, осторожно постучал. Мужчина не сразу
открыл дверь, но Гарри знал, что декан был внутри, потому что проверил его
88/413
местоположение по Карте Мародеров перед своим приходом. Наконец, спустя
некоторое время, дверь открылась, и на пороге показался раздраженный Снейп,
однако выражение его лица почти сразу сменилось на нерешительное и
настороженное.
— В чем дело?
— Надо обсудить кое-что, — просто ответил Гарри и кивнул в сторону кабинета.

Мужчина колебался ровно мгновение, прежде чем коротко кивнул и отошел,
позволяя Поттеру войти. Как только они, закрыв дверь, оба заняли свои места,
Снейп зачаровал комнату с помощью заклинания уединения.
— Это связано с Темным Лордом? — спросил Северус, хотя в его голосе было
крайне мало вопросительных интонаций.
— Я полагаю, твоя Метка заболела?
— Весьма сильно, — резко ответил мужчина, слегка скривившись, и сжал левую

руку в кулак.
— Завтра состоится ритуал, который полностью закрепит его душу в сосуде,

создававшемся за последний год. Послезавтра он вновь обретет свою силу.
Снейп сумел сохранить лицо, но Гарри смог заметить, что нервы мужчины были
натянуты, но только потому, что знал, на что смотреть.
— А что с твоим планом по возвращению ему рассудка?
— Я обдумывал, когда начать, и должен признать, что часть меня изначально

намеревалась подождать подольше, до встречи с ним в действительности, но я
передумал. Думаю, будет лучше, если я попаду к нему как можно скорее, так что
завтра я покину школу.
Брови Снейпа слегка приподнялись.
— И как ты намерен это сделать?
— Я знаю несколько путей за пределы школы, минующих защиту, которыми могу

воспользоваться. Фокус в том, чтобы убедиться, что никто не заметит или, по
крайне мере, не доложит о моем отсутствии.
— Ты хочешь, чтобы я тебя прикрыл.
— Был бы признателен за это, да, — кивнул Гарри. — Я провел большую часть

второй половины дня, жалуясь на самочувствие, и намерен завтра остаться в
«постельном режиме». Я также сообщил всем о своем отношении к
профессиональным целителям и добавил, что не желаю, чтобы меня упрятали в
Больничное крыло. Я сказал Драко, что вместо этого пойду к тебе за обычным
зельем от гриппа.
— Что кажется целесообразным, но как насчет того момента, когда твои соседи
заметят твое фактическое отсутствие?
— Они не смогут рассказать кому-либо, что меня нет, так как это наблюдение
89/413
будет сделано в нашей общей спальне, — ухмыляясь, ответил Гарри. — Тем не
менее я планирую держать полог на постели опущенным в течение всего дня и
поместить на него простое заклятье отвлечения внимания, которое сдерживало
бы остальных от желания проверить мое состояние.
— Полагаю, это приемлемо. Когда мне ожидать тебя обратно?
— Пока не знаю, — ответил Поттер, вздохнув и пожав плечами.
Мужчина глубоко нахмурился.
— И что мне делать, если ты вообще не вернешься?
Гарри склонил голову на бок и хмыкнул.
— Прикинься несведущим. Сделай вид, что не понятия не имеешь, как я

ускользнул из школы, и где меня искать. Магия нашего контракта препятствует
применению легилименции или Веритасерума в попытках вытянуть правду из
твоего разума.
Снейп все еще не выглядел довольным, но дальше дискуссию продолжать не

стал.
Следующим утром ровно в пять часов Гарри накинул на плечи свою мантию-
невидимку, поднял капюшон и бросил заклятье тишины на обувь. Ёрми он
посадил в один из карманов, в другой положил Карту Мародеров, вместе с одной
особенной книгой, а на плечо повесил маленькую сумку. Затем заколдовал полог
и поместил несколько защитных чар вокруг кровати, которые заставят любого,
кто попытается проверить его состояние, вдруг вспомнить о каком-то более
важном деле, и после тихо выскользнул из комнаты.
Используя карту и свою невидимость, Поттер ловко передвигался по замку,

затем по улице по направлению к Гремучей иве. Быстро бросив заклинание,
остановившее ее смертоносные хаотичные движения, он проворно скользнул в
спрятанный проход и, очутившись в Визжащей хижине спустя несколько минут,
выскользнул из здания и тотчас исчез с негромким хлопком.
Гарри появился на дороге с внешней стороны Литтл Гэнглтона, как раз перед
узкой извивающейся тропой, ведущей в старое заброшенное поместье Риддлов.
Конечно, оно не являлось таким уж заброшенным, как верили люди, но мало кто
знал это. Пройдя по дорожке, Поттер достиг старого домика на окраине
территории, который однажды давно занимал смотритель, пока не встретил
свою преждевременную смерть, и, спрятавшись в тенях, стал ждать.
***
Крики боли из уст Квиррелла наконец стихли, и он, на мгновение упав на

колени, завалился на бок, тяжело дыша от изнеможения и пережитых мук.
Наконец-то свободен… Только на самом деле нет. Мужчина все еще оставался
рабом Темного Лорда, не важно, занимал тот его тело или нет. Но по крайне
мере теперь ему не придется страдать от изнуряющей боли, которая приходила
в то время, когда Темный Лорд полностью брал под контроль его тело, чтобы
завершить свою работу.
90/413
Квиррелл все еще дрожал от боли и сомневался, что сможет найти силы даже
для того, чтобы повернуться, не то что встать.
Новое тело Темного Лорда, лежащее на низком столе, куда его поместили для
ритуала, тоже прекратило издавать крики, и Квиринус, лежа на полу, краем
глаза мог видеть грудь, подымающуюся и опускающуюся при каждом вздохе. Не
то чтобы он хотел увидеть его в данный момент. Квиррелл наблюдал, как оно
росло и развивалось в течение последнего года практически безостановочно.
Сейчас он был по большей части благодарен передышке, пусть и лежал при этом
на полу.
Но только мужчина позволил свои векам закрыться, как почувствовал какое-то

движение в комнате и услышал тихий скрип со стороны двери. Собрав
последние остатки сил, он открыл глаза и, повернув голову, увидел, как дверь
медленно открывается. У Квиррелла перехватило дыхание, когда он увидел
фигуру, изящной походкой вошедшую в комнату и продвигающуюся к ее центру.
Угол обзора был ограничен, и мужчина не мог разглядеть лица человека, но тот
казался ребенком…или кем-то невысокого роста.
— Кто… — проскрежетал он, но его голос был слишком сиплым от криков,

которые он издавал несколько минут назад.
— Шшш, — тихо ответил голос, и тень пала на лицо Квиррелла, а его взгляд
уткнулся в кончик волшебной палочки. Следующим, что ощутил мужчина, стала
темнота.
91/413
Глава 6
Ни одно предприятие не имеет такой вероятности в успехе, как-то, которое

скрыто от врага, пока не будет готово к исполнению.
***
Все тело невыносимо болело. Но это была его боль, и это было хорошо. Это
означало, что он жив. Его легкие, не привыкшие к тому, что ими пользовались,
все еще горели. На самом деле, то же самое можно было сказать обо всем его
теле в целом.
Волдеморт, оценивая свое состояние, понимал, что оставался крайне уязвим в

данный момент, и это не могло его не беспокоить. Да, он знал, что проблем
возникнуть не должно. Квиррелл не посмел бы что-то сделать — Нагини
сожрала бы его, если бы он попытался, к тому же Квиринус в данный момент сам
был слишком слаб, чтобы осмелиться предпринять что-либо. Никто другой не
знал, что Темный Лорд находился здесь и проводил ритуал именно в этот день.
И все же в течение нескольких недель его разум не покидало легкое
беспокойство, что случится что-то непредвиденное. Что-то выйдет из-под
контроля.
Как только туман, вызванный болью, начал рассеиваться, Волдеморт, приложив

усилие, поднял веки. И тотчас понял, что что-то пошло не так.
Он находился не там, где предполагалось. Он больше не лежал на низком столе,

на котором его тело покоилось до и во время ритуала, и вероятность, что
Квиррелл собрал достаточно сил, чтобы переместить его, была нулевой. По
крайней мере, должна была быть — он не мог оставаться без сознания так
долго.
Вместо этого, Волдеморт, казалось, был прикован с помощью магии к стоящей

под наклоном койке или какому-то подобию стола с мягкой обивкой,
добавлявшей долю комфорта, так как была даже близко не такой жесткой, как
предыдущая поверхность, на которой прежде покоилось его тело. И некая часть
мужчины была благодарна за этот минимум удобства. Хотя, весьма малая часть.
Пошевелив своими конечностями, Волдеморт обнаружил, что его руки и ноги
связали с помощью магии, и этому он определенно не был рад или благодарен.
Темный Лорд яростно зашипел и, приложив усилие, попытался разогнать туман

в своем разуме. Он сейчас же должен был добраться до своей палочки!
§ Не боритесь с ограничителями. Ваше тело еще слишком слабое. Вы можете

навредить себе, § — прошипел голос где-то позади него, и Риддл замер,
шокированный этим звуком. Последним, из чьих уст он слышал речь на
парселтанге, кроме него или самих змей, был его отвратительный дядя, но это
было несколько десятков лет тому назад, и он знал, что мужчина давно мертв.
§ Кто ты? § — потребовал ответа Волдеморт.
— Тот, кто не хочет быть вашим врагом, — тихо произнес голос, уже на
92/413
английском.
Знакомое выражение зацепилось в мозгу, тотчас вызвав воспоминание об

аккуратно настроченной записке, полученной более года назад, где отчетливо
говорилось, чего ожидать от каждой комнаты, ведущей к зале с Философским
Камнем.
— Записка… — прошептал мужчина сам себе.
— В первой комнате находился трехголовый пес, которого вы могли усыпить

музыкой. Вторая комната была заполнена Дьявольскими силками. Третья —
летающими ключами. Да, это я, — перечислил голос с тихой, спокойной
интонацией. Темный Лорд не мог не заметить, однако, что звучал тот весьма
юно.
— Кто ты? — снова потребовал ответа Риддл. — И что ты делаешь? — добавил

он, услышав звук перелистывания страниц и перемещения предметов на столе.
— Я требую, чтобы меня немедленно освободили!
— Боюсь, что не могу этого сделать. Изначально я планировал предоставить вам

выбор в одном вопросе, но не думаю, что действительно смогу позволить вам
эту роскошь. Я не верю, что вы сделаете верный выбор.
— ОСВОБОДИ МЕНЯ! — взревел Волдеморт.
— Клянусь, что делаю это из лучших побуждений. Для вас, в первую очередь. Я
помогаю вам сейчас, но не знаю наверняка, согласитесь ли вы с этим
утверждением, даже если я все объясню.
— А ты попробуй, — прорычал мужчина сквозь стиснутые зубы и молча начал

проверять магию, сдерживающую его.
Владелец голоса тихо вздохнул и прекратил свои действия. Темный Лорд

попытался повернуть шею, чтобы осмотреться и разглядеть того, кто захватил
его в плен, но особых успехов не добился. Он все еще находился в поместье, это,
во всяком случае, было ясно. Нагини, возможно, лежала где-то, спрятавшись,
чтобы выскочить на этого дерзкого глупца и сожрать. Интересно, чем был занят
этот идиот Квиррелл. Волдеморт пообещал ни на что не годному мужчине
огромные страдания, когда все закончится, если, конечно, этот болван не был
уже мертв.
— Ладно, но попытайтесь не сойти с ума тотчас же и не расстроиться слишком

сильно, чтобы суметь выслушать важные вещи, — произнес голос.
Волдеморт презрительно и зло усмехнулся, но не сказал ничего в ответ.
— Вы совершили роковую ошибку, когда были молоды. Вы решили использовать

крестражи для гарантии своего бессмертия, совершенно не осознавая их
огромного недостатка, — поведал голос, больше не стараясь говорить тихо или
мягко. Он казался странно знакомым, и все же мужчина не смог определить его
владельца, по большей части из-за того, что был слишком поражен тем, что тот
сказал.
Этот человек — кем бы он ни был — знал о его крестражах.

93/413
— Настоящая причина того, что вы не смогли найти никаких упоминаний о ком-
либо, дерзнувшем создать более чем одни крестраж, заключалась не в том, что
люди до вас были слишком слабы или трусливы, а в том, что все они оказались
не настолько глупы, чтобы совершить нечто столь неразумное.
— Как ты смеешь?! — прорычал Волдеморт, и новый приступ гнева окатил его

подобно гигантской волне.
— Я велел тебе попридержать свой язык, пока я не закончу! — резко выкрикнул

голос, удивительно юный и в тоже время поразительно внушительный.
Ошеломленный мужчина сразу замолчал, в основном потому, что был потрясен
тем, что кто-то посмел разговаривать с ним в таком тоне.
— Суть в том, что создание крестража не отделяет от души частицу, как вы

предположили. Оно разбивает душу пополам. Когда вы создали свой первый
крестраж, вы отделили половину от своей души и поместили в дневник. Не
просто кусок. Половину.
Волдеморт резко втянул воздух при упоминании дневника. Кто, черт возьми,
этот мальчик?
— И этого, откровенно говоря, стало было достаточно для большинства людей.

Вы прекрасно смогли бы существовать в подобном состоянии, и даже с меньшей
частью души в своем теле, но если часть становится слишком маленькой, все
начинает идти наперекосяк. Итак, вы, имея при себе половину души, вновь
разделили ее и сделали еще один крестраж — кольцо. Это оставило вам
четверть души. Создание медальона сократило ее до двенадцати с половиной
процентов. Чаша уменьшила до чуть более шести процентов. Диадема оставила
вам лишь три процента. Мне любопытно, сколько лет вам было, когда вы
поместили в нее частицу своей души? Я знаю, что вы заполучили диадему
примерно в двадцать с небольшим, но не могу не поинтересоваться,
действительно ли вы ждали до последнего, чтобы сделать из нее крестраж.
Волдеморт чувствовал себя так, как если бы его сердце было готово выпрыгнуть
прямо из грудной клетки. Этого не могло происходить. Как кто-то сумел
выяснить все это? Как кто-то мог знать то, что знал этот мальчик? Это было
невозможно!
Он почувствовал себя еще более уязвимым, чем раньше, когда очнулся и

обнаружил себя практически обнаженным и привязанным к непонятному
наклоненному столу. Все было хуже, намного хуже. Этот человек знал, как
уничтожить его… Полностью уничтожить…
— Вы слышали хоть что-то из того, что я сказал, или вы просто сходите с ума от
того факта, что я знаю о крестражах? — спросил голос нетерпеливо и
раздраженно.
— Как?..
— Это неважно, откуда я знаю! Вы слушали меня? У вас в данный момент чуть
меньше, чем полтора процента человеческой души!
Волдеморт ощутил, что его разум с трудом подхватывает сказанное, как если бы
94/413
он продвигался через густой ил, но наконец ему удалось воспринять полученную
информацию, однако она принесла лишь замешательство. Мог ли мальчик быть
прав?
— Как ты можешь столько знать о крестражах? И что ты имел в виду, говоря

полтора процента? По твоим собственным расчетам, у меня осталось около трех
процентов после диадемы.
— Вы сделали после этого еще один крестраж, — тихо ответил голос.
— Клянусь тебе, мальчик, я бы точно знал, если бы создал еще один крестраж, —
усмехнулся Риддл.
— Нет, не знали. Это была случайность. Я даже не знаю, можно ли это считать
настоящим крестражем, но определенно существует еще одна частица вашей
души, перемещенная из вашего тела в другой сосуд.
— И откуда ты это знаешь? — бросил мужчина зло.
— Потому что она во мне.
— Что? — прошептал Волдеморт в шоке и неверии и повернул голову, поскольку

уловил знак движения на периферии. Фигура, до сего момента стоявшая позади
койки, к которой он был привязан, медленно возникла перед ним, и его глаза
расширились от потрясения, когда он узнал человека перед собой.
— Гарри Поттер, — с трудом выдохнул Темный Лорд.
Поттер медленно кивнул головой, кидая на Волдеморта осторожный взгляд, и

остановился на расстоянии нескольких футов.
— Той ночью, когда ты попытался убить меня, смертельное проклятье на

мгновение связало нас вместе, и часть твоей души откололась и нашла
пристанище во мне, — на этих словах мальчик поднял руку и указал на свой
шрам.
— Как это возможно… как можешь ты… — прошептал Волдеморт, и его голос,
полный непонимания, смолк. Однако он сумел взять себя в руки и сердито
нахмурился. — Освободи меня!
— Я не могу этого сделать, мне жаль. Не раньше, чем закончу.
— И что же именно ты намерен сделать?! — выплюнул мужчина в гневе.
Поттер встал позади него и, кажется, вытащил что-то из заднего кармана.

Предмет, который он протянул вперед, держа одной рукой, заставил
Волдеморта затаить дыхание и ощутить, как его сердце снова пустилось вскачь.
В руке Поттера был его старый дневник.
— Я собираюсь вернуть эту часть души обратно тебе. В результате ты будешь

существовать с чуть больше чем половиной своей изначальной души. Это
должно исправить все те проблемы, которые возникли из-за дальнейшего
деления твоей души снова и снова. Если подумать, это прекрасная лазейка. Ты
95/413
сохранишь безопасность за счет оставшихся крестражей, как и хотел, но
избавишься от недостатков, пытаясь управлять своим телом и своей магий,
обладая столь крошечной частью души.
— Каких еще недостатков? — сердито огрызнулся Темный Лорд. — У меня нет

недостатков! Я самый могущественный волшебник среди живущих!
— Правда? — невозмутимо спросил Поттер. — И поэтому двенадцатилетний

мальчик удерживает тебя на этом столе, и ты ничего не можешь с этим сделать.
Видишь? Вот что я имею в виду. Ты даже не понимаешь, что сотворил с собой.
Каким слабым ты стал в сравнении с тем, каким был однажды. Что натворил со
своим разумом. Ты не согласишься по своей воле, верно? Поэтому мне придется
сделать это для тебя.
— Ты должен немедленно освободить меня!
— Или ты что? Убьешь меня? Я один из твоих крестражей, Волдеморт. Я реально

не рекомендую тебе этого делать.
— Как бы не так! Я отказываюсь верить, что смог случайно создать крестраж!
— § Как еще ты можешь объяснить эту мою способность? Она определенно не

перешла ко мне по линии Поттеров, § — прошипел ему Гарри, дерзко подняв
одну бровь.
Волдеморт яростно зашипел в ответ, скаля зубы и едва не рыча от злости.
— Это ничего не доказывает!
— Ладно, проехали. Весь этот разговор просто потеря времени. У меня

ограничен график, и мне надо начинать, если я собираюсь успеть сделать все
вовремя.
— ТЫ, МЕРЗКИЙ НАХАЛЬНЫЙ СОПЛЯК! ОТПУСТИ МЕНЯ! — яростно взревел

мужчина, когда Гарри, пройдя мимо стола, к которому он был привязан, снова
исчез из поля зрения. Где, черт побери, Нагини?! Она должна быть в доме. Не
было никаких шансов, что Поттер смог подчинить ее, даже если Квиррелл
оказался настолько глуп, чтобы пасть жертвой мальчишки.
Конечно, тот факт, что Поттер являлся змееустом, мог все усложнить, но Нагини
была верна только ему и не позволила бы кому-то еще навредить своему
хозяину.
Риддл продолжал яростно кричать и шипеть угрозы и оскорбления в адрес

мальчишки, пока тот, очевидно, продолжал свою работу. Наконец Волдеморт
осознал, что это ни к чему не приведет, и решил попробовать что-то еще. Его
разум все еще пребывал в смятении. Он надеялся, что это стало результатом
долгого существования без телесной оболочки, и что путаница в голове
прояснится, когда он получит новое тело, но ему по-прежнему было трудно ясно
мыслить и оставаться сосредоточенным. Конечно же, все наладится после того,
как он в достаточной мере восстановится. Но сейчас его гнев был так велик, что
заставить себя забыть о желании жестоко пытать и калечить мальчика и вместо
этого поработать над освобождением, оказалось сложно. Мужчина попробовал
сосредоточиться и ощутить свою магию, чтобы отменить неизвестные чары,
96/413
которые наложил Поттер, без помощи палочки, как он делал, когда был гораздо
моложе, но прошло слишком много времени с тех пор, когда у него достаточно
легко выходило концентрироваться и управлять своей магией.
— Отлично, все готово, — протянул голос мальчишки откуда-то из комнаты, и

Волдеморт почувствовал напряжение. Какая-то крошечная часть его разума,
казалось, очистилась от кровавой пелены гнева и заинтересовалась тем, что
Поттер предположительно собрался делать. Являлось ли это вообще возможным
для мальчика, извлечь часть души из дневника и вернуть ее в его тело, не
заставив его при этом страдать от раскаяния от свершенного убийства? Что,
если мальчик был прав? Что, если создание крестража действительно делило
душу пополам, а не просто откалывало частицу?
Однако ясность мышления быстро ушла, и мгновением позже Риддл вновь

демонстрировал презрение, поскольку мальчик вернулся в его поле зрения.
— Прости, Волдеморт, но думаю, все пройдет более гладко, если ты уснешь, —

произнес Поттер и, подняв палочку, нацелил ее мужчине на грудь.
Бешенство затопило Темного Лорда, и он почувствовал, как его неистовая

магическая сила затопила комнату, выйдя из-под контроля. Предметы вокруг
затряслись, и он услышал, как в отдалении разбилось окно, но перед тем, как
произошло что-нибудь действительно полезное, мир потемнел.
***
Всем известно, как это похвально для государя сохранять добросовестность и

жить с честью и без коварства. Тем не менее, опыт наших времен показывает,
что правители, творившие великие дела, крайне редко уповали на честь и были
способны своим коварством смущать людские умы, и в конечно счете превзошли
тех, кто избрал честность главным принципом. Вы должны знать затем, что есть
два метода борьбы: один — с помощью закона, второй — с помощью силы.
Первый метод — для людей, второй — для животных, но когда первого метода
оказывается недостаточно, должно обратиться ко второму.
***
Гарри откинулся назад в одном из набитых кресел, стоявших в гостиной, где он

провел ритуал. Ему пришлось бросить несколько сильных чистящих заклинаний,
прежде чем он вообще захотел сесть в него, но теперь был благодарен за тот
комфорт, который оно дарило.
Гарри был измучен.
Он знал, как извлечь крестраж и поместить его в другой сосуд из своего

собственного опыта в нескольких прошедших жизнях. Это метод был выбран им
для извлечения частицы души из самого себя, как только он решил, что ему не
нравится быть убитым с помощью смертельного проклятья. Конечно, в прошлых
жизнях, переместив осколок души, находившийся внутри себя, в новый сосуд,
Гарри сразу же уничтожал его. Другим значительным отличием стало то, что
прежде ему требовалось перемещать частицу души размером всего лишь чуть
больше процента, а сейчас он завершил перемещение полноценной половины
души, и это оказался куда более изнуряющий процесс, чем он ожидал.
97/413
Поттер был полностью выжат и мог лишь надеяться на то, что Волдеморт,
очнувшись, не кинется тотчас калечить его, поскольку он действительно не был
настроен на дуэль в данный момент.
Гарри осторожно повернул голову в сторону, чтобы осмотреть результат своей

искусной работы. Койка теперь стояла ровно, а не под наклоном, как раньше,
поскольку так было легче работать. Ему пришлось нанести серию рун на торс
Волдеморта с помощью зелья, включавшего в себя часть собственной крови
Гарри и немного яда Нагини. Его было нелегко получить от нее, бесспорно, но
сейчас змея стала значительно спокойнее. Гарри скользнул взглядом на другую
сторону комнаты, и усмешка расползлась по его губам при виде Ёрми,
принявшего свой истинный размер, скрутившегося вместе с фамильяром
Волдеморта. Они смотрелись довольно мило, подумал Поттер. Настолько мило,
насколько могли смотреться две огромные смертоносные змеи, во всяком
случае. Гарри знал, что Волдеморт пока не обратил Нагини в крестраж в этом
времени, и надеялся, что мужчина окажется не настолько глуп, чтобы
попытаться после всего этого. Она все еще оставалась превосходным
фамильяром и без обладания частицей души.
В его первой жизни Нагини была превращена в крестраж посредством смерти

Берты Джоркинс, после того как та сошла с ума из-за жестоких пыток
Волдеморта и Петтигрю, примененных ради получения информации о Турнире и
Барти Крауче — младшем из ее разума. Этого, конечно же, не случилось здесь,
но у Волдеморта оставалась возможность использовать смерть смотрителя,
чтобы сделать крестраж. К счастью, он, будучи слишком зависим от тела
Квиррелла и использования Эликсира Жизни для его поддержки, не решился на
подобный риск.
Конечно же, Гарри не собирался давать ему времени и дальше калечить свою
душу, и поэтому, поспешно придя в поместье, исполнил свой замысел, пока
новое тело Волдеморта впервые «запускалось». Эта мысль заставила Поттера
переместить взгляд назад на Темного Лорда. Новое тело мужчины было намного
лучше остальных, созданных в прочие жизни Гарри, где он позволял ему
прожить достаточно, чтобы вновь обрести плоть. Все прежние тела создавались
одним и тем же ритуалом, использующим кость отца, плоть слуги и т.д. При этом
Поттер, конечно, не позволял использовать свою кровь в качестве одной из
составляющих во всех жизнях, кроме первой. Хотя больших различий это не
давало.
Нет, это тело было по-настоящему человеческим. Точным отображением того,

как выглядел бы Волдеморт, если бы не искалечил себя до неузнаваемости.
Гарри затруднялся четко определить возможный возраст нового тела мужчины.
Он бы сказал, это были поздние двадцать или ранние тридцать лет, но
волшебник мог выглядеть так молодо и в свои поздние сорок, и это не являлось
бы чем-то странным.
Риддл был точно таким же красивым, как его подростковое воплощение, которое
Гарри видел через дневник и в воспоминаниях Дамблдора в Омуте памяти
давным-давно. Только выглядел старше и более мужественным. И, честно
говоря, довольно привлекательным. Гарри был рад тому, что, раз ему пришлось
выбирать жизнь, где он собрался стать союзником Волдеморту и соответственно
проводить время в его компании, он сумел сделать так, что Темный Лорд
приобрел не безобразную внешность.
98/413
Поскольку Поттер наблюдал за спокойно спящей фигурой мужчины, то поймал
момент, когда его губы приоткрылись и тихо втянули воздух для вдоха, а веки
задрожали и медленно приподнялись. Гарри тихо смотрел, как Риддл, лежа на
койке, оставался неподвижен в течение нескольких долгих минут. Взгляд его в
основном был направлен в потолок и казался при этом почти невидящим и
расфокусированным. Наконец, руки мужчины пришли в движение, сжимая и
разжимая длинные пальцы, и потом поднялись, чтобы коснуться глаз. Вероятно,
Темный Лорд осознал, что больше не был связан.
Мгновением позже Риддл заставил себя принять сидячее положение, хотя

слегка качнулся в сторону, как если бы на секунду почувствовал
головокружение. Его взгляд скользнул в сторону и почти незамедлительно упал
на волшебную палочку, лежащую на краю стола позади него. Мужчина тут же
вытянулся вперед и, схватив ее, прижал к груди обеими руками, как если бы она
была ему жизненно необходима.
Гарри ощутил напряжение, надеясь, что это не стало одной огромной ошибкой,
совершенной им после всех событий. Он надеялся, что это жест станет
предложением мира и частично — извинением. Ему казалось, что Волдеморт не
оценит, если будет разделен со своей палочкой против своего желания еще
дольше.
— Ты вернул ее, — тихо произнес Риддл, все еще не глядя на Гарри.
— Конечно, она твоя.
— Я могу убить тебя ей прямо сейчас.
— Ты можешь попробовать. Я бы, однако, не рекомендовал. Я могу быть куда

полезнее тебе живым, чем мертвым.
Гарри протянул руку к чайному столику позади себя и, поднеся кружку к своим
губам, сделал глоток холодной жидкости, прежде чем поставил ее обратно и
устало вздохнул. Это действительно был очень длинный день.
Волдеморт хранил молчание все это время, и, когда Поттер снова взглянул на
него, посмотрел в ответ пристальным изучающим взглядом.
Гарри не сдвинулся с места и расслабился, даже когда Волдеморт поднял свою

палочку и нацелил ее прямо на него.
Он понял, что не волнуется, даже если мужчина собирался убить его, хотя, надо
сказать, первые годы после смерти родителей всегда доставляли много хлопот,
и выносить их снова не хотелось.
— Сеола иденте, — тихо произнес Волдеморт, и завиток голубоватого света

выстрелил из кончика его палочки и, приблизившись к Поттеру, словном
магнитом, притянулся к его лбу. Гарри, скосив глаза, обнаружил, что
жидкообразное облачко окрасилось в пурпурный, а прямо в том месте, где
располагался его шрам, появился отблеск красного света. Тонкая красная линия,
почти как нить, стала видимой в этом облачке, вызвав ассоциации с маггловской
99/413
лазерной указкой, которой пользовались в тумане. Облачко переместилось и
расширилось, заполняя все пространство между двумя волшебниками, делая
видимой красную нить, связывающую их двоих вместе.
— Ты действительно носитель моей души, — прошептал Волдеморт в тихом

неверии.
— Только очень маленькой ее части, — поправил Гарри, как только последние

следы пурпурного тумана рассеялись. — Самой маленькой части, по факту. Ее
достаточно для формирования связи между нами, но не достаточно для того,
чтобы реально влиять на меня.
— Если она не повлияла на тебя, тогда как ты объяснишь все это? — бросил
Волдеморт в ответ, махнув рукой сначала на себя, а потом обратно на Гарри, без
сомнения подразумевая события, имевшие место в этот день, и, возможно, тот
факт, что Поттер помог ему в прошлом году с Камнем. — И что ты имеешь в виду
под «связью»? — с сомнением спросил Риддл и, начав достаточно внимательно
осматривать комнату, заметил двух спящих змей у камина. — Нагини! — его
глаза обратились к Гарри с обвинением. — Ты что с ней сделал?
Поттер осклабился и закатил глаза.
— Ничего. Ну, сначала я использовал на ней довольно сильное заклятье

онемения и погрузил в сон, но потом я объяснил ей, что помогаю тебе, и
позволил своему фамильяру объяснить все остальное, пока я работал. Она
убедилась, что я был искренен в своем желании помочь тебе, так что
прекратила бороться. Плюс, Нагини сказала, что моя магия пахнет как твоя.
Полагаю, это, вероятно, как-то связано с крестражем. Забавно, но Ёрми тоже
сказал, что мы пахнем похоже.
— Какой еще Ёрми, черт возьми? — резко бросил Волдеморт с раздражением.
— Мой фамильяр. Он тот змей, что скрутился вместе с Нагини вон там.
Взгляд Волдеморта вновь перенесся на двух свившихся кольцами змей, и

выражение любопытства на мгновение украсило его лицо, прежде чем он снова
посмотрел на Гарри изучающе и заинтригованно.
— Ответь на остальные вопросы, — потребовал мужчина.
Гарри фыркнул.
— Ты на самом деле грубый и нетерпеливый ублюдок, правда?
— Ты хочешь пережить этот день или нет? — резко бросил Волдеморт.
— Бывают дни, когда я действительно не уверен… но сегодня определенно не

один из них. Позволь мне рассказать тебе немного истории. Я отвечу на
большую часть твоих вопросов. Видишь ли, самое лучшее, что я могу сказать — я
проклят. Судьбой, Смертью или богами… Не знаю. Я не знаю, почему я заточен в
ловушку, в которой я сейчас нахожусь, я знаю только сам этот факт. Видишь ли,
я не могу должным образом умереть.
И тогда Гарри пустился в объяснения о своем бесконечном цикле жизней и

100/413
проживании одной и той же временной линии снова и снова. Сперва Волдеморт,
казалось, просто счел мальчишку неадекватным, но постепенно выражение его
лица становилось все более заинтригованным, нежели недоверчивым.
Темный Лорд оказался глубоко оскорблен тем фактом, что Поттер в своих
предыдущих жизнях одерживал над ним верх снова и снова, в особенности
учитывая то, что мальчишка убивал его без особого мастерства и справлялся с
задачей даже в раннем детстве. В свою защиту Гарри указал Волдеморту, что во
всех случаях тот обладал крошечной долей человеческой души в качестве опоры
существования, и оставался ментально нестабильным, поэтому одерживать верх
не представлялось сложной задачей. В ответ на свои слова Гарри ожидал
вспышку гнева, однако мужчина был удивительно тих и задумчив.
— Но, видишь ли, я наконец осознал, что во всех этих жизнях присутствовала
одна неизменная составляющая, — произнес Поттер в какой-то момент в
середине беседы. — В каждой из них я был против тебя. Либо становился
свидетелем твоего поражения лично, либо бросал все и убивал себя. Можно
предположить, что в тех временных линиях, где я умер молодым, тебя в какой-
то момент сумел победить Дамблдор, но гарантии этому нет. Даже если ты
одержал верх в этих мирах, ты не остался цел. У тебя была безвозвратно
утеряна часть души — часть, которая исчезла вместе со мной, когда я убил себя.
Мое исследование крестражей выявило, что уничтожение даже одной части
дестабилизирует всю душу целиком, и в конечном счете та рассыпается и
исчезает. Так что ты никогда по-настоящему не одержал победы ни в одном из
миров.
— Во всех жизнях ты проиграл. Так что я решил убедиться, что вместо этого ты
теперь выиграешь. На мой взгляд, это стоящая попытка. К настоящему моменту
я уже так устал, что мне стало совершенно наплевать, что случится с остальным
миром… по крайней мере, так я говорю себе. Думаю, некая часть меня всегда
будет стараться поступать наилучшим образом в любой ситуации, хотя мои идеи
о том, что «лучше» изменились довольно радикально со времен моей юности.
— В любом случае, я решил в конце своей последней жизни, что, если я снова
очнусь новорожденным на руках Лили Поттер, в этот раз я гарантирую тебе
победу, ты будешь жить, и твоя душа будет цела, так как крестражи останутся
нетронутыми или присоединенными обратно к твоей основной душе.
— Ты полагаешь, что я присоединю обратно все части своей души?

— скептически спросил Волдеморт.
Гарри усмехнулся, размышляя пару мгновений, после чего пожал плечами.
— Я попробую это сделать в следующий раз, если в этот ничего не выйдет. Мы

увидим, к чему приведет обладание тобой половины души, при прочих
нетронутых крестражах. Если не сработает — я знаю, что попробовать иначе в
следующий раз.
Темный Лорд смотрел на него с изрядной долей недоверия.
— Ты действительно сумасшедший.
— Никогда не утверждал обратного, — осклабился Гарри.
101/413
— Конечно, в твоей логике есть изъян. В случае если ты умрешь или
пострадаешь от очередной попытки все переделать, крестраж, содержащийся в
тебе, будет уничтожен.
— Я, скорее всего, перемещу его из своего тела в более надежный сосуд в какой-
то момент, — произнес Поттер, пожав плечами.
— Почему ты до сих пор этого не сделал, ведь у тебя явно была возможность?
— Он был полезен, — выдал аргумент в свою защиту Гарри.
— Полезен? Каким образом? — задал вопрос Риддл, наградив мальчишку

испепеляющим взглядом.
— Связью между нами? За множество прожитых жизней я изучил, как правильно

управлять ей и подгонять под свои нужды. Я использовал ее для слежки за
тобой. Как, ты думаешь, я узнал, что ты собирался проводить ритуал своего
возрождения именно сегодня?
Волдеморт побледнел.
— Ты шпионил за мной? — зарычал он, оскалив зубы в гневе.
Гарри мягко улыбнулся, после чего закрыл глаза и замедлил свое дыхание.
Глаза Темного Лорда сузились, и он сел прямо. Тело Гарри максимально
расслабилось, и мгновением позже Волдеморт почувствовал странное легкое
покалывание где-то в глубине сознания, похожее на зуд. Неожиданно оно стало
значительно интенсивнее, и мужчина с трудом перевел дыхание, когда ощутил
чужое присутствие, напомнившее ему ситуацию, когда он сам пребывал в
разуме Квиррелла и брал контроль над его телом.
— Поттер?
— Ах, так ты можешь ощущать меня теперь? Я почти не старался быть

незаметным, но все еще не был уверен, что ты почувствуешь меня.
— Пошел вон из моего разума, ты, несносный мальчишка!
— Какие мы обидчивые! Хорошо, ухожу.
Волдеморт выдохнул, когда подозрительное ощущение внезапно пропало,

оставив ему странное чувство потери. Почти болезненное чувство. Но он быстро
затолкал ненормальные мысли о нем в закрома своего разума, как только
увидел, что Гарри очнулся и, выпрямившись, по-совиному заморгал.
— С помощью некоторой практики ты сможешь получить доступ в мой разум тем

же способом, — бодро отрапортовал Поттер, как будто и не был только что в
бессознательном состоянии.
Губы Волдеморта скривились, поскольку он все еще злился на вторжение без

приглашения в свой разум, но постепенно выражение его лица смягчилось, и
мужчина медленно кивнул, заинтригованный перспективой изучения этой связи.
— То есть ты решительно настроен гарантировать мое выживание в этот раз?

102/413
— поинтересовался он с ноткой веселья.
— Ну, я всегда думал, что, может, причиной всех повторений стало то, что я
каким-то образом не сумел правильно исполнить пророчество. Это казалось
подходящим объяснением, по крайней мере. Однако я выполнил это чертово
пророчество всеми возможными способами, и из этого ни разу не вышло ничего
хорошего. Поэтому я подумал, что, если я его не стану его исполнять? Что, если
я намеренно проигнорирую эту дрянь?
Волдеморт сел ровнее при упоминании пророчества, и его лицо снова стало
суровым.
— Я так понимаю, ты знаешь, о чем в нем говорится?
Гарри закатил глаза и кивнул, поставив локоть одной руки на другую, а кулаком
подперев подбородок.
— Да, я знаю, о чем в нем говорится. Полагаю, ты тоже хочешь узнать, даже
если я нацелен не исполнять его?
— Конечно, я хочу знать, — отрезал Риддл.
В итоге Гарри, растягивая слова от скуки, подробно изложил мужчине

содержание пророчества. За прожитые жизни он сумел увидеть пророчество
двумя способами: через воспоминания Дамблдора в его Омуте памяти, а также
из шара с пророчеством в Отделе Тайн, когда заинтересовался, существовала ли
возможность, что Альбус солгал ему. Тот не солгал — номинально, по крайней
мере. Текст из воспоминания и слова, воспроизведенные через шар, были
одинаковы. Если только, конечно, пророчество не было подделано перед
передачей Министерству, что опять же вполне возможно, но Гарри не знал
способа подтвердить или опровергнуть эту теорию.
Он объяснил Волдеморту, что интересовался истинностью пророчества, и

мужчина, кивнув в молчании, выглядел задумчиво несколько мгновений, прежде
чем согласился, что это было возможно, хотя в этом случае единственным
шансом заполучить «теоретически» верное пророчество, оставался вариант,
когда его добровольно уступит Дамблдор.
В любом случае, этому вопросу Гарри отдавал наименьший приоритет, с тех пор,
как его целью стало просто игнорировать все это.
Темный Лорд продолжил настаивать на том, чтобы Поттер объяснил ему, как
именно узнал так много особенностей о его крестражах и их местоположении,
чтобы получить гарантию, что Дамблдор не сумеет разыскать их в этой линии
времени.
Гарри, поколебавшись, поведал мужчине, что не нужно было сильно

беспокоиться, поскольку он уже переместил диадему и медальон в свое
секретное хранилище в Гринготтсе, открытое, когда он был моложе, а кольцо
хранил в своем сундуке в школе.
Это привело к тому, что Волдеморт, воспылав гневом, обвинил Поттера в

заговоре против него и потребовал немедленно вернуть свои крестражи. Тогда
Гарри сообщил ему, что медальон не находился в пещере с инфери уже более
103/413
десяти лет, а Дамблдор уже подозревал, даже если и смутно, о существовании
Выручай-комнаты, и держать там диадему было весьма рискованно. Поэтому
Гарри оказал ему услугу, переместив часть крестражей в более безопасное
место, пока Волдеморт пребывал в заточении в виде бестелесного духа.
Где искать кольцо, также было очевидно, поскольку Альбус уже знал о связи
Темного Лорда с Гонтами. По этой причине Гарри настаивал, чтобы Волдеморт
приложил усилия и покинул поместье Риддлов как можно скорее, так как
Дамблдор мог нагрянуть сюда в любой момент.
Это лишь слегка успокоило гнев мужчины, и он все еще настаивал на том, чтобы
ему вернули крестражи как можно скорее, на что Поттер вздохнул и согласился,
спросив при этом, возможно ли было ему оставить себе кольцо, а часть души из
него переместить куда-либо еще. Это, конечно же, вызвало искру любопытства у
Волдеморта, и Гарри пришлось пояснить, что кольцо являлось древним
магическим артефактом. Камень, помещенный в него, был на самом деле
частицей кристаллизированного сердца Дементора и был известен как
Воскрешающий камень. Кольцо обладало властью призывать духов умерших
людей.
Волдеморт сначала удивился этому открытию и оказался на какой-то момент

заинтригован, но, как только Гарри сообщил ему, что артефакт нельзя было
использовать для того, чтобы создать инфери или нечто подобное, а только
чтобы поговорить с мертвыми — тут же счел не стоящим внимания. Темный Лорд
не имел абсолютно никакого желания связываться с мертвыми, соответственно
и никакого интереса к кольцу.
Мужчина полюбопытствовал, с кем Поттер хотел вступить в контакт с помощью

артефакта, на что тот ответил, что вступать в контакт ни с кем не хотел,
спасибо огромное, ему просто нравилось обладать кольцом. Волдеморт пронзил
его подозрительным взглядом сузившихся глаз, но сказал, что подумает над
разрешением Гарри придержать предмет на какое-то время. Все будет зависеть
от того, как будут развиваться события, и насколько он будет убежден в
безопасности кольца.
Поттер, откровенно говоря, был сильно поражен тому, что мужчина пошел на
уступку.
— Я на самом деле не должен спрашивать, — начал Гарри некоторое время

спустя, — но как ты себя чувствуешь? Есть разница?
— Я полагаю, ты имеешь в виду после присоединения части души, которая

ранее была запечатана в моем дневнике, что я вел в юности? — протянул
Волдеморт, пронзив собеседника недовольным пристальным взглядом.
Гарри кивнул, не выразив ни намека на извинения.
Темный Лорд, слегка повернув голову, отвел взгляд и посмотрел на теперь уже
пустой дневник, который покоился на столе, недалеко от койки, на которой
мужчина до этого лежал. Сейчас Волдеморт, одетый в черную мантию, сидел в
одном из кресел поместья, куда переместился некоторое время назад, пока
Гарри рассказывал подробности о своих повторяющихся жизнях.
— Я… стал лучше, — выдал он неохотно.

104/413
— О? — Гарри удивился тому, что Риддл признал этот факт.
— Я ощущаю, что стало меньше изъянов. Я чувствую, что улучшился мой

контроль над самим собой, что я могу управлять своими эмоциями впервые за
долгое время. Мой разум лучше сосредоточен. Я могу… — он умолк и опустил
взгляд на свою ладонь, при этом на его лице заиграли искорки любопытства.
Волдеморт поднял руку ладонью вверх, слегка сжав пальцы, и, казалось,
пристально смотрел на нее некоторое время. Вдруг шар огня появился на ее
поверхности, распадаясь на крошечные фигуры из танцующих пылающих
вихрей.
Брови Гарри поднялись, и он присвистнул с одобрением. Перед ним была

упрощенная и ограниченная форма Адского пламени, но ее было нелегко
создать даже с помощью волшебной палочки.
— Здорово.
Волдеморт широко и ликующе осклабился, а его темные глаза вспыхнули алым.
— Мерлин, ты, должно быть, обладаешь невероятным количество магической

силы, раз способен контролировать его без палочки, — выдохнул Гарри в
благоговении. Ничего удивительного, что люди факультета Слизерин
собирались вокруг этого мужчины. Такая сила… — Как много времени прошло с
того момента, как ты мог делать подобное?
— Много десятилетий, — тихо ответил Темный Лорд и чуть пошевелил пальцами,

искусно манипулируя огнем на своей ладони до тех пор, пока резким движением
не послал его в камин, где оно вспыхнуло, ярко потрескивая, и после растаяло.
— Я лишился столь многого и даже не осознавал этого, — наконец прошептал

мужчина. Он повернул голову и уставился на мальчика изучающим взглядом,
чем едва не заставил того беспокойно заерзать. — Откуда ты узнал, что слияние
моей души с частью из дневника даст такой эффект?
Гарри пожал плечами.
— Я не знал об этом наверняка, лишь теоретически. Но я был настроен

позитивно. Учитывая, как много я узнал о крестражах и о том, как они
действительно работают…, но это все равно была лишь теория.
На лице Волдеморта отсутствовала какая-либо реакция на слова Гарри. Глаза

мужчины все еще были сужены, и он все еще казался бесконечно
подозрительным к молодому на вид волшебнику перед собой, но, по крайней
мере, не выглядел сердито. Иррациональный безумный гнев, который Поттер
лицезрел до ритуала, теперь ушел, и даже если Волдеморт злился, например,
когда Гарри упомянул, что забрал несколько крестражей, то не выглядел
сумасшедшим. Честно говоря, что это был хороший знак.
— Полагаю, ты думаешь, что я должен быть благодарным, — наконец бросил

Темный Лорд с усмешкой, выражая отвращение к этой мысли.
— Полагаю, — ухмыльнулся Поттер.
105/413
— Ты заносчив и непочтителен.
— Это естественно, — пожал плечами Гарри. — Я утратил способность

придавать хоть каплю значения тому, что думают люди, очень давно. Могу
заверить тебя, что буду оставаться полезным. У меня в уме нет никаких
особенных планов на будущее навроде войны или участия в ней. Я помогу тебе
там, где смогу, когда тебе будет нужно, но по большей части я собираюсь
оставить все на тебя.
— Тогда какой толк от тебя? — резко бросил мужчина.
— Я прожил до глубокой старости, до ста сорока трех лет, в своей самой долгой
жизни. Я видел, к чему движется мир магглов, и для нас это не сулит ничего
хорошего. Мы будем обнаружены. Я видел, как это случилось, и это было не
здорово. Это стало еще одним «большим событием», которое, как я подумал,
может являться частью моей петли. Я предположил, что, может быть, мне нужно
спасти нас от разоблачения магглами, но ничего из сделанного мной не
принесло изменений. Мир слишком велик, и мы были обнаружены в слишком
большом масштабе. Не то чтобы существовала одна единственная вещь,
которую я мог изменить и остановить этим наше нахождение. Это было нечто
далеко за пределами моего восприятия, и я просто махнул на это рукой. Но,
может, мы вместе сумеем лучше справиться с обнаружением … Я не знаю.
— Так ты рассматриваешь ситуацию шире, — заметил Волдеморт. — Ставишь

целью не только непосредственно захват власти над магической Британией, но
также долгосрочные планы по защите нас от магглов?
— Ага, — кивнул Гарри. — Я полагаю, что пока ты будешь делать то, что ты
решишь делать, я буду продолжать учиться в Хогвартсе еще несколько лет и
оказывать тебе поддержку со всем, в чем ты будешь нуждаться. Конечно, ты
можешь спрашивать у меня любую информацию, какая потребуется, и я могу
гарантировать, что, вероятно, буду знать по крайней мере что-то важное, о чем
бы ты меня ни спросил, поскольку у меня накопились тонны информации за
прожитые годы. Я также знаю огромное количество сведений обо всех
направлениях деятельности Ордена Феникса, за счет тех моих жизней, где я
позволил себе прожить достаточно, чтобы быть нужным этой организации.
Волдеморт хмыкнул и медленно кивнул.
— Что насчет Дамблдора?
— Ну, я настроен скрывать свою лояльность от него настолько долго, насколько

возможно. Если выйдет так, что он станет слишком подозрителен ко мне, я
просто покину школу и не вернусь. Если я продержусь достаточно долго, до
сдачи СОВ, а ты успешно захватишь Министерство, это вообще перестанет
иметь значение,
— Да, перестанет, — произнес Волдеморт с самодовольной ухмылкой. Помолчав

какое-то время, он вновь приподнял взгляд на Гарри. — Не могу не
поинтересоваться, почему ты вообще беспокоишься о возвращении в школу. Ты
явно уже способен ускользать от внимания системы.
— Главная причина, почему Министерский След не сработал, в том, что сейчас я

нахожусь под защитой, которой ты окружил это место, дабы скрыть любую
106/413
творимую здесь магию. На мне все еще есть След. И формально, по закону, я все
еще личность, которой не позволено пользоваться волшебной палочкой за
пределами школы, не получив хотя бы пять СОВ на экзаменах. Так что если я
попытаюсь исчезнуть, за мной придут уже только поэтому. Я смог бы, наверное,
ускользнуть, но не хочу очутиться в бегах. Это очень хлопотно. Кроме того,
прямо сейчас Дамблдор насторожен, но в основном потому, что боится, что
имеет слишком мало влияния на меня, и не сможет легко манипулировать мной,
дабы я исполнил пророчество в наилучший для него момент. Если я исчезну, то
скромное влияние, которое, как он думает, имеет надо мной, развеется, и
старик начнет паниковать.
— Если он запаникует, то станет непредсказуемым, а я бы предпочел не иметь

за спиной непредсказуемого Дамблдора. Если и есть что-то, чему я научился,
прожив много жизней, так это терпению.
— Да уж, у меня нет такой роскоши, — фыркнул Волдеморт саркастически.
— Не то чтобы мое присутствие было необходимо тебе для исполнения твоих

планов.
— Конечно, нет! — выкрикнул мужчина.
— Тогда какое имеет значение, вернусь я в Хогвартс или нет? Кроме того, я
всегда смогу прикинуться другом старине Дамблдору и получать информацию
«изнутри». Я не особо расположен к подобному, но могу.
— Я чувствую неуверенность, отпуская тебя так близко к старику, когда он,

вероятно, уже догадался, что ты носишь часть моей души.
Лицо Гарри осветило изумление.
— Ты беспокоишься о моей безопасности возле Дамблдора? Он не угроза для

меня. Кроме того, директор все еще надеется на пророчество и на данный
момент верит, что я должен уничтожить тебя.
— Да, но что случится, если он сумеет убедить тебя, что мир стоит спасения, в
конце концов? — презрительно усмехнулся Волдеморт.
Гарри захохотал.
— О, да, как будто подобное случится. Слушай, я уже вложил двенадцать лет в
ту жизнь, что довольно значимо. Я здесь, чтобы подтвердить или опровергнуть
свою нынешнюю теорию. Я каждый раз надеюсь, что окажусь прав и наконец
умру, но, честно говоря, я не особо человек надежды. То же касается и
преданности. Я не отступлю от своего. У меня было достаточно лет, чтобы
отступить.
— И я, предполагается, должен просто поверить тебе на слово? После того, как

ты открыто признал, что убивал меня несколько раз до этого? Откуда мне знать,
что у тебя нет еще какой-нибудь теории, которой ты втайне следуешь?
Гарри фыркнул и закатил глаза.
— Вижу, получение большей части души назад не сделало тебя менее

107/413
параноидальным. Ты хочешь держать меня где-то взаперти, где ты сможешь
следить за мной и будешь уверен, что крестраж в безопасности, и я ничего
втайне не замышляю против тебя?
Волдеморт просто приподнял одну бровь в ответ.
Гарри тихо засмеялся и вздохнул.
— Слушай, я буду навещать тебя летом, если ты действительно этого хочешь.

Хотя, полагаю, это зависит от того, где ты расположишься. Если ты
остановишься в поместье Малфоев, я смогу даже использовать в качестве
предлога визит к Драко.
— Поместье Малфоев?
— Ага, ты иногда использовал его в качестве базы в моих прежних жизнях, когда
возвращал себе тело и перегруппировывался со своими Пожирателям Смерти. Я
думаю, большинство собраний проводилось там же.
— Хм, — мужчина умолк, а после его глаза сузились еще сильнее. — Говоря о
Малфоях… как ты получил дневник?
— Тебе стоит задать этот вопрос Люциусу. После того, как он запаникует и
принесет извинения, спроси меня снова, — самодовольно улыбнулся Гарри.
— Я спрашиваю тебя сейчас.
— Фактически это был продуманный маленький план, который ты бы, я уверен,

одобрил, если бы не тот факт, что Люциус использовал для него твой крестраж.
Но он не знал, чем являлся дневник, а ты уже десять лет как пропал, так что
едва ли стоит его винить…
— Что он сделал?! — нетерпеливо потребовал ответ Волдеморт.
Гарри закатил глаза и начал объяснять.
— Малфой постоянно на ножах с другим волшебником из Министерства по

имени Артур Уизли. Тот работает в Секторе борьбы с незаконным
использованием изобретений магглов, но его отдел также был ответственен за
большинство рейдов на дома волшебников в последнее время, с целью
изыскивать проклятые предметы, которые подкидывали магглам ради шалостей
или со злым умыслом. Артур попытался доказать, что у Малфоя дома находится
запас темных артефактов, и летом, наконец, успешно организовал
санкционированный рейд в его поместье. Они не сумели найти секретную
комнату под гостиной, но были близки, и, конечно, Люциус был в бешенстве.
— После этого Малфой отнес некоторые предметы из дома в Лютный переулок, в

надежде что Боргин, под страхом угрозы, спрячет их. Среди вещей был и твой
дневник.
Глаза Волдеморта расширились, и он яростно зашипел сквозь плотно стиснутые

зубы. Гарри, проигнорировав его, продолжил.
— Боргин, конечно же, взяв дневник и увидев твое имя на обложке, тотчас
108/413
отказался в дальнейшем даже дотрагиваться до него. Так что Люциус покинул
Лютный переулок, все еще обладая книгой. Позже он отправился во Флориш и
Блоттс, чтобы приобрести новые школьные книги для Драко, и столкнулся там с
семьей Уизли. В тот момент Малфой не знал, чем являлся дневник, но знал из
твоих рассказов, что тот мог сделать, если попадет обратно в школу. Люциус
знал, что студент, получивший дневник, предположительно будет способен
открыть Тайную Комнату и принести смерти магглорожденным ученикам. Это
был план, о котором ты поведал, когда в последний раз держал в руках
дневник.
— Увидев возможность запятнать репутацию Артура Уизли и положить конец

промаггловскому законопроекту, поддержку которому Уизли активно изыскивал
в Министерстве на тот момент, Люциус подкинул дневник в котел юной Джинни
Уизли, будущей первогодке. В моей первой жизни дневник действительно
овладел ею, она выпустила Василиска, и все закончилось окаменением
нескольких студентов, одного привидения и кошки — хотя никто не погиб.
Дневник же оказался уничтожен под конец школьного года.
— И как именно это случилось?
— Эм… Я, кажется, проткнул его клыком Василиска, после того, как убил
Василиска.
— После того, как убил Василиска, — повторил Волдеморт безэмоционально.
— Да.
— Проткнул клыком.
— Да.
Мужчина выдал что-то вроде разочарованного рычания и опустил лицо в ладони.
— Ладно, что бы там ни было, забудь, — умолкнул Гарри и, поднявшись с места,

прошел по комнате к столу, где лежали принадлежности для ритуала. В это
время Волдеморт наблюдал за ним, сузив глаза. Поттер сунул руку в маленькую
сумку, которая явно имела чары расширения, и вынул оттуда обыкновенный
блокнот в кожаной обложке. — Он заколдован специальными защитными
чарами. Все, что ты напишешь в нем, появится в его двойнике, который будет
при мне. Все, что будет написано в моем — появится у тебя. Мой блокнот также,
конечно, содержит серию защитных заклинаний, а свой ты сможешь защитить
любыми методами, какими захочешь. Таким образом мы будем обмениваться
сообщениями при необходимости. Хотя, думаю, мы легко сможем использовать
нашу связь, чтобы привлечь внимание друг друга, в экстренных случаях.
— Да, но я не знаю, как пользоваться этой связью, — раздраженно бросил Риддл.
— Я уверен, что ты быстро выяснишь это. Ты определенно более чем умен, —

заявил Гарри, пожав плечами.
Волдеморт встал, позволяя своей тонкой черной мантии разгладиться на нем, и

молча продолжил наблюдать за Гарри, который начал собирать свои вещи.
— Ты уже уходишь?
109/413
— Да. Снейп собирался прикрыть меня, но он не сможет сделать это надолго. Он
знает, кстати. О тебе и о моем решении быть на твоей стороне. Снейп сказал,
что поддержит тебя, но кто знает, был ли он серьезен или просто солгал, чтобы
сблизиться со мной и защитить свою собственную задницу. Он связан со мной
магическим договором о неразглашении, так что не может выдать что-либо обо
мне Дамблдору, но любая информация, рассказанная тобой, не попадет под
действие контракта.
— Я не глупец, Поттер.
Гарри фыркнул, но ничего не сказал.
— Где Квиррелл, кстати?
— Ох, он спит. Он не видел меня, так что понятия не имеет, что я был здесь. Я
поместил его в заклятье стазиса в единственной чистой комнате. У тебя не
должно быть проблем с его побудкой.
Волдеморт рассеянно кивнул.
Поттер натянул школьную мантию, поместил свою маленькую сумку в один из

внутренних карманов, и позвал Ёрми, который лениво зашевелился и нехотя
начал разматывать свои кольца от Нагини.
Гарри широко улыбнулся и захихикал.
— Мерлин, думаю, моему змею нравится твоя змея.
Волдеморт скривился на мгновение, прежде чем выражение его лица сменилось

на любопытное, пока он наблюдал за огромной змеей, скользящей по комнате к
своему хозяину.
— Как ты можешь держать его при себе в школе?
Гарри ухмыльнулся, направил палочку на Ёрми и прошипел уменьшающее

заклятье, вынуждая питомца вновь вернуться к прежнему крохотному размеру.
— Ты можешь использовать парселмагию, — слегка удивившись,

прокомментировал Темный Лорд.
— Это единственный возможный способ, который я придумал, чтобы держать

его в школе. Шанс, что кто-то пошлет в него Фините Инкантатем, слишком
велик, чтобы рисковать и полагаться на прочие уменьшающие чары, — спокойно
пояснил Поттер.
— Ладно, думаю, я отчаливаю. Удачи и все такое. О! Тебе нужны деньги?
— Прошу прощения? — презрительно произнес Волдеморт, выглядя

оскорбленным.
— Просто спрашиваю, — произнес Гарри оборонительно, закатив глаза.

— Кажется, у тебя могут быть трудности с доступом к каким-либо капиталам.
Хотя… нет ничего, что остановило бы тебя от прогулки по Косой аллее в
110/413
Гринготтс. Не похоже, чтобы кто-то смог узнать тебя, — задумчиво проговорил
Поттер. Он видел изображения Волдеморта времен войны конца 70-х, и мужчина
уже тогда выглядел довольно не по-человечески из-за множества магических
экспериментов и непомерного использования ритуалов, которые, по сути, вели
его к саморазрушению. Однако на тот момент Риддл был слишком
сумасшедшим, чтобы осознать свою глупость.
— Мне не нужны твои деньги, Поттер, — прошипел мужчина.
— Просто предложил, — сказал Гарри, покачав головой. — В общем, я пошел.

Будь на связи.
Волдеморт бросил короткий чуть раздраженный взгляд, но ничего не сказал,

когда Гарри повернулся и покинул комнату, прошипев прощание в сторону
Нагини, проходя мимо нее.
Пока переводила эпизод со связью Гарри и Риддла, не могла не вспомнить про

"чертоги разума" :D
111/413
Глава 7
Следующим утром Гарри чувствовал себя больным и измученным, а

потому воспользовался тем, что его соседи по спальне все еще думали, что он
болеет, и оставался в постели все утро. Наконец, Поттер все-таки вытащил себя
из кровати, чтобы пообедать, и в результате провел большую часть трапезы,
терпя раздражающие замечания Панси о том, как она волновалась из-за того,
что ему пришлось пропустить целый день занятий по причине болезни. Девочка
даже предложила Гарри свои записи, сделанные на уроках, на что он лишь
скептически посмотрел в ответ. Драко при этом фыркнул, прикрывшись рукой, а
несколько других учеников тихо усмехнулись. Всем, кто сидел в радиусе
слышимости, сама мысль, что гениальному Гарри Поттеру нужно одалживать
чьи-то конспекты — особенно конспекты Панси Паркинсон — показалась
смехотворной.
Прежде чем Гарри успел покинуть Большой зал, Снейп встретился с ним глазами
и одарил весьма пристальным взглядом, который Поттер интерпретировал, как
требование явиться при ближайшем удобном случае. Или даже неудобном, если
говорить откровенно.
Поскольку Гарри никогда не поощрял любопытство членов своего факультета,

никто не удивился тому, что он покинул общую гостиную после обеда, не говоря
ни слова о том, куда собирался. Он постучал в кабинет своего декана и был
быстро пропущен внутрь. Дверь за ним быстро оказалась заперта, места в
кабинете заняты, а чары уединения наведены.
— Темный Лорд вернулся, я полагаю? — констатировал Снейп, не тратя времени.
— Да. Ох, хорошие новости! Думаю, мой план сработал. Волдеморт стал
значительно менее безумным после того, как я осуществил задуманное.
— После того, как ты «осуществил задуманное»? — повторил мужчина с

сарказмом и недоверием.
— Я упоминал, что у меня был план по восстановлению его здравомыслия? Я его

выполнил и, кажется, он сработал. Конечно, я не провел в компании Темного
Лорда огромное количество времени, но после всего, что я с ним сделал, я
ожидал, что, очнувшись, он с пеной у рта начнет кидаться смертельными
проклятьями, но этого не произошло! У нас состоялся прекрасный
цивилизованный разговор, и Волдеморт даже не прибегнул к насилию, когда я
упомянул вещи, которые его взбесили. Это было весьма удивительно.
— Что именно ты с ним сделал? — спросил Снейп осторожно.
— Ну, когда я прибыл, он находился без сознания и был полностью беззащитен

из-за ритуала соединения души со своим новым телом. Я просто воспользовался
преимуществом. Поскольку он находился в ослабленном состоянии, я связал его
с помощью магии, спрятал его палочку, оглушил его змею и Квиррелла, позволил
ему очнуться на некоторый срок, предоставил ряд требуемых объяснений,
которые перемежались с его криками, потом снова вырубил его и провел над
ним ритуал против его воли.
Лицо профессора стало еще более бледным, чем обычно, а глаза расширились в
112/413
ужасе. Он моргнул несколько раз, прежде чем слегка опустил голову и, подняв
руку, сжал переносицу.
— И ты все еще жив после всего этого? — пробормотал Северус.
— Поразительно, да? — сказал Гарри, широко осклабившись. — Я думаю,

большую помощь оказал тот факт, что, когда Волдеморт очнулся, он лучше себя
чувствовал и впервые за несколько десятилетий ясно мыслил и ощущал связь со
своей магией, как во времена молодости. Он смог признать, что я помог ему, но
также знал, что никогда бы не позволил мне сделать это, если бы я спросил его
или просто предложил. Он не произнес этого вслух, но я уверен, что так и было.
Плюс, существовали другие смягчающие обстоятельства, которые убедили
Темного Лорда в том, что мое убийство — плохая идея. Я также дал ему
разъяснения касательно своей повторяющейся жизни.
Снейп поднял голову и посмотрел на Гарри так, как если бы тот был
сумасшедшим.
— Ты рассказал ему? Это означает, что ты также поведал ему, что ты убивал его
одиннадцать раз?
— Ну, в действительности я убивал его только семь раз. Остальные четыре раза
я убил себя раньше, чем озаботился его смертью.
— Ты убил себя только четыре раза? — с сарказмом произнес мужчина.
— О, нет, я убил себя семь раз: первые три раза я сперва убил Волдеморта, а
потом уже себя.
— Мерлин, ты невероятен, — пробормотал Северус, пряча лицо в ладони.
— Тем не менее это правда.
— Да мне без разницы, — устало произнес Снейп, откинувшись назад в своем

кресле. — То есть ты веришь, что Темный Лорд станет менее неуравновешенным
после того, что ты сделал, чем бы оно ни было?
Гарри склонил голову на бок и чуть пожал плечами.
— Я думаю, это возможно. Вероятно, во всяком случае. Я имею в виду, он уже

частично испоганил себя в свои двадцать и тридцать лет, и все же оставался
достаточно «стабильным» в течение долгого времени. До тех пор, пока не зашел
слишком далеко, проведя в конце шестидесяти лет еще один ритуал,
разрушивший хрупкий баланс, чем нанес себе непоправимый вред. В первый раз
Темный Лорд совершил подобное, когда ему было всего пятнадцать или
шестнадцать лет. Он продолжал совершать это действие над собой чертовски
долгое время. Большая часть людей, вероятно, уже сошла бы с ума после
третьего раза, но тот факт, что он поддерживал-таки некий уровень контроля,
зайдя так далеко, только доказывает, насколько сильна его магия…
— задумчиво проговорил Гарри, в основном для себя.
— Ты не собираешься объяснять мне что-либо из этого, верно? — бесстрастно

произнес Снейп с легким раздражением.
113/413
— Может, однажды… скорее всего, нет. Он убьет тебя, если ты узнаешь.
Северус побледнел и медленно кивнул.
— Верно подмечено. Так что ты собираешься делать теперь?
Гарри снова пожал плечами.
— Пойду на занятия. Сделаю домашнюю работу. Поработаю над своими книгами.

То да се.
По некоторой причине кое-что из сказанного мальчиком пробудило у Снейпа

любопытство.
— Поработаешь над книгами? — переспросил он. Профессор часто видел

Поттера, беспрестанно строчащим что-то в нескольких книгах в кожаных
обложках, и всегда хотел узнать, что же в них было.
— Я пишу несколько книг, — открыто заявил Гарри, ничего по-настоящему не

объясняя, к раздражению Снейпа.
— О чем? — подтолкнул его к ответу мужчина.
Поттер вздохнул и откинулся назад в своем кресле.
— Ну, о разном, честно говоря. В одной из них не содержится ничего, кроме

беспорядочных размышлений о смысле существования человека и моя общая
философия, полагаю. Другая представляет собой собрание очерков,
сосредоточенных на изучении политики: рассмотрении недостатков различных
систем, причин их краха, возможностей их улучшения. Следующая представляет
собой трактат по магической истории о запрещенных видах магии, для запрета
которых на самом деле нет должного основания, и какие исторические события
привели к тому, что эти отрасли магии стали запрещены. Есть еще несколько,
уже завершенных, на другие темы, но эти три книги пишутся мной в настоящее
время.
Снейп был до глубины души поражен этим ответом.
— Это не то… что я ожидал. Хотя, стоит добавить, я не знаю, чего ожидал.
Гарри неопределенно хмыкнул.
— Они помогают мне привести в порядок свои мысли и в некоем виде выразить
себя, хотя пока что я не могу позволить другим людям прочесть их. Наверное, я
опубликую некоторые из них когда-нибудь.
— Я думаю, что хотел бы увидеть их, — задумчиво произнес профессор

мгновение спустя.
— Скорее всего, я смогу это организовать, — сказал Поттер, чуть склонив голову.
— Следовательно, у тебя нет никаких планов помимо возвращения к школьной

жизни? — задал вопрос Снейп, возвращаясь к изначальной теме.
114/413
— Волдеморт волен делать то, что сочтет нужным. Я же продолжу заниматься
своими делами, пока не появится причина заняться чем-то еще, — легко ответил
Гарри.
— Ты думаешь, он скоро призовет последователей?
— Без понятия, — ответил Поттер, покачав головой. — Я рассказал ему, что ты

знаешь обо мне и о моей повторяющейся жизни. И так как у него есть способы
поддерживать со мной контакт, нам не придется использовать тебя в качестве
посредника, если ему понадобится поговорить со мной.
— Я бы тоже это предпочел. Не горю желанием стать вашим почтальоном, —

протянул мужчина.
— Ага, ну, у меня все, я думаю. Если только у тебя не остались еще какие-то
особые вопросы? — поинтересовался Гарри, выпрямившись в своем кресле, как
если бы собирался встать, но замер в нерешительности в последний момент,
бросив Снейпу вопросительный взгляд.
— Я полагаю, на этом все.
Гарри твердо кивнул и, встав, покинул кабинет декана.
***
Государь более почитаем, когда он бывает настоящим другом и настоящим

врагом, когда открыто заявляет о поддержке кого-либо или ставит себя против
кого-либо. Применять эту политику всегда лучше, чем оставаться в стороне… И
всегда будет так случаться, что некто, не являющийся вам другом, захочет,
чтобы вы оставались в стороне, а некто, кто является вашим другом, потребует
выступить с оружием в руках.
***
Время снова продолжило свой ход. У Гарри появилась привычка периодически

делать случайные записи в блокноте, связанном с двойником, оставшемся у
Волдеморта. Он писал мужчине совершенно не те вещи, какие можно было бы
ожидать, и, скорее всего, не те, которые мужчина ожидал бы от него, но они все
еще оставались потенциально полезными.
Записи, сделанные Гарри, являлись чем-то вроде коротких анекдотов или

зарисовок о конкретных событиях, которые он пережил в какой-то момент в
одной из своих жизней, либо которые произошли с ним на тот момент, когда
книга находилась у него под рукой. Обычно они подробно освещали события,
которым предстояло произойти — и, возможно, которым не суждено произойти
вообще — наподобие неких социальных или политически значимых явлений.
Иногда это могли быть вопросы окружающей среды, наравне с краткими
изложениями сведений о различных открытиях и уровне прогресса в разные
моменты времени.
Наполовину запомнившиеся стихийные бедствия и смутные впечатления о том,

когда те произошли: наводнение здесь, землетрясение там, цунами — где-то
еще.
115/413
Информация о постепенном росте склонности магического населения Европы и
Британии изолировать себя от магглов и после — ужасном разоблачении, когда
все попытки скрыться потерпели поражение. Гарри рассказал Волдеморту об
интернете, социальных сетях и спутниковых снимках местности, доступных
любому, у кого был компьютер.
Поттер поведал мужчине о различных заклятьях, которые применяли

волшебники, пытаясь спрятаться, даже после того, как магглы начали массово
разыскивать их просто из любопытства, или паранойи, или страха, или в
надежде, что те смогут все исправить, хотя маги этого не могли. Он рассказал
Волдеморту о варьировавшихся реакциях: негативных, нелепых, забавных. О
прорывавшемся порой насилии, о невыполнимых ожиданиях у одних и
отвратительной смехотворной ненависти у других, и, конечно, о реакциях
волшебников, которые тоже очень разнились.
Гарри вкратце расписал, что знал, о том, как отреагировали другие страны: с
различными культурами, формами правления, политическими программами. О
попытках объединения и ответной реакции народов в результате.
Он редко затрагивал темы ближайшего будущего Британии, поскольку полагал,

что оно будет в значительной степени зависеть от того, какое направление
деятельности изберет Волдеморт на следующие несколько лет.
И таким образом Гарри просто писал и писал, не держа никакой конкретной

цели в уме. В итоге он с удивлением осознал, что это занятие стал для него
своеобразной отдушиной.
Волдеморт крайне редко писал что-либо в ответ, хотя Гарри знал, что мужчина
читал все его записи, поскольку тот изредка вставлял замечания и вопросы и
просил просветить его на счет некоторых маггловских вещей, которые он, к
своему разочарованию, не мог понять. Но кроме этого он редко задавал еще
какие-либо вопросы.
Не смотря на то, что темы постоянно менялись и часто никак не относились к

делам насущным, Волдеморт никогда не просил Гарри остановиться.
Единственной просьбой, которую озвучил мужчина, было вернуть ему

крестражи, что на деле вышло чуть более сложным процессом, чем казалось на
первый взгляд. В первую очередь, Гарри пришлось еще раз незаметно
ускользнуть из школы и отправиться в Лондон. Затем он пошел в Гринготтс,
забрал крестражи из своего дополнительного хранилища и аппарировал на
кладбище позади Литтл Гэнглтона, где был встречен Нагини. Поттер оставил ей
предметы и отправился обратно в школу, так и не увидев Волдеморта. Хотя это
его вполне устраивало.
Гарри совершенно не представлял, чем Темный Лорд был занят все это время.
Он прекратил следить за ним из вежливости и чтобы избежать нарушения
равновесия в их перемирии, которое казалось очень хрупким в данный момент.
Довольно удивительным стало то, что мужчина — насколько Гарри мог судить, а
он был абсолютно уверен в том, что судил верно — не предпринял ни одной
попытки проникнуть в его разум. Поттер также ничего не слышал о
деятельности Пожирателей Смерти, и однажды, задав вопрос своему декану,
получил от него ответ, что ни сам Снейп, ни кто-либо из прежних Пожирателей
116/413
Смерти, с которыми тот поддерживал редкие контакты, все еще не был призван.
После этого Гарри прекратил проявлять любопытство, посчитав, что, возможно,

это был хороший знак, если Волдеморт решил потратить время на
формирование стратегии или чего-то подобного.
***
В самом деле, диву даешься, когда подумаешь, какого величия достигли Афины
в течение ста лет, после освобождения от тирании Писистрата. Еще больше
поражает величие, достигнутое Римом, освободившимся от царей. Причину сего
понять несложно: великими города делает не забота о личной выгоде, а забота
об общем благе. А общее благо, несомненно, берется в расчет лишь в
республиках, где все, что имеет его своей целью, проводится в жизнь, даже
если причиняет вред тому или иному частному лицу; граждане, получающие
выгоду от этого блага, столь многочисленны, что могут помочь достигнуть его
вопреки немногим, чьи интересы при этом ущемляются.
***
— Я должна сказать тебе, Гарри, что я ужасно расстроена, — выдала однажды

Гермиона, не выразив при этом ни намека на уныние, когда они вдвоем сидели
за дальним столом в задней части библиотеки, который был номинально за ними
закреплен. Этот конкретный стол совсем не качался, и возле него стояли самые
лучшие кресла, хотя освещение здесь оставляло желать лучшего. Но для ребят
не составляло трудности сотворить себе освещение самостоятельно в случае
необходимости.
Гарри оторвал взгляд от своей книги в кожаной обложке и, посмотрев на

подругу, невыразительно моргнул.
— Прошу прощения? — спросил он.
— Я про скрывающие чары, которые ты используешь на своих книгах!

— пояснила Грейнджер, надув губы и неодобрительно глядя на его книгу. — Они
сводят меня с ума. Ты всегда что-то пишешь в одной из своих книг, но я не вижу
ничего, кроме закорючек, когда пытаюсь в них заглянуть.
Уголок рта Гарри изогнулся в улыбке, и слизеринец снова вернул все свое
внимание книге, заканчивая предложение, которое писал.
— Любопытство кошку сгубило, — ответил он, все еще ухмыляясь.
Гермиона выдала нечто похожее на разочарованное рычание, но спустя минуту,

когда стало ясно, что Поттер снова занялся своими делами, тоже вернулась к
работе.
— Это дневники? — задала она вопрос через несколько минут тишины. — Из

того, что я вижу, у тебя их несколько, поэтому не думаю, что это просто
дневники или что-то подобное.
Гарри тихо засмеялся, но не прекратил писать.
117/413
Еще одна минута прошла в блаженной тишине, прежде чем Гермиона все-таки
не сдержалась.
— Га-а-рри-и-и, — заныла она, заработав этим фырканье со стороны Поттера.

— Пожа-а-алуйста? Я умру от любопытства!
— Как давно тебе стало интересно? — задал вопрос Гарри, явно забавляясь, и
наконец поднял на нее взгляд.
— Ох, не знаю, может, с того момента, как я узнала тебя! Я привыкла думать,
что ты всегда читаешь, но после того, как провела несколько недель в твоей
компании, изменила свою точку зрения, поскольку поняла, что ты на самом деле
пишешь в своих книгах куда чаще, чем читаешь их — и это настоящий подвиг! Я
точно знаю, что это не домашняя работа, так как я видела, с какой скоростью ты
ее выполняешь. Это смахивает на некую исследовательскую работу, но я не
уверена, а потому умираю от желания узнать! Ты почти ни с кем не общаешься,
так что я действительно восхищена тем, что тебе достаточно лишь своих
собственных мыслей и познаний, чтобы постоянно что-то писать! Меня не
покидает идея, что если бы я знала, о чем ты пишешь все это время, я бы лучше
тебя понимала. Ты напоминаешь собой хитроумную задачку, а это похоже на
большую подсказку к ее решению.
Гарри замер, на долгое время пронзив Грейнджер пристальным взглядом, чем,

вероятно, удивил ее, так как она вздрогнула. Наконец, он отложил перо, нырнул
в свой рюкзак и начал копаться в своих дневниках до тех пор, пока не нашел
один конкретный, который искал. Слизеринец бегло просмотрел его
содержание, на всякий случай, прежде чем положил его на стол перед
девочкой. Затем он вынул волшебную палочку и постучал ей по обложке.
— Ладно, эту ты можешь прочесть.
Глаза Грейнджер засияли так ярко, как если бы снова наступило Рождество, и
Гарри тихо засмеялся над ее энтузиазмом, когда она негромко взвизгнула и,
схватив книгу, резко раскрыла ее и начала жадно вчитываться в первые
страницы. Поттер снова взялся за перо и продолжил свою работу. Несколько
минут спустя Гермиона села прямо и посмотрела на него со смущенным
выражением лица.
— Это книга.
Гарри взглянул на нее, приподняв одну бровь.
Она в ответ закатила глаза.
— Нет, я имею в виду… это… это похоже на книгу! Навроде учебника или чего-то
такого! С главами и ссылками!
— Конкретно эта представляет собрание очерков о разнообразных магических

системах правления, функциях и дисфункциях их работы, а также мои
предположения о том, как можно объединить отдельные успешные идеи с
нашей собственной системой и в то же время избавиться от всего лишнего и
неэффективного, — пояснил Гарри.
— И все твои книги такие? — поразилась Грейнджер.

118/413
— Мм, большинство, полагаю. Но не все. У меня есть несколько дневников,
заполненных полностью выдуманными историями, но, на самом деле, я ужасен в
написании чего-то подобного. Я совершенно не умею придумывать эффектные
концовки и приводить рассказ к какому-либо логическому завершению. Все
обычно заканчивается тем, что я пишу и пишу историю до тех пор, пока нить
повествования полностью не потеряется, а сюжет окончательно не развалится.
— Ты пишешь романы? — воскликнула Гермиона, и в ее голосе прозвучало

гораздо больше удивления, чем раньше, что весьма развеселило Гарри.
— Ага. Не знаю, есть ли в них на самом деле что-то хорошее. Хотя большая часть
из моих сочинений не выдумки. Научные статьи, очерки, трактаты. Отдельные
работы получились настолько объемными, что их справедливо можно считать
полноценными, разделенными на главы учебниками или руководствами.
Конечно, им, вероятно, потребуется более глубокая проверка, но они полностью
аннотированы, и все источники указаны в конце, — сказал Гарри,
приблизившись, и начал листать дневник, который Грейнджер держала перед
собой, пока не дошел до раздела со ссылками.
Она бегло осмотрела их, все еще выглядя совершенно шокированной.
— Это действительно сделано профессионально, — заявила Гермиона,

изумленно глядя в книгу. — Никогда бы не предположила, что
двенадцатилетний мальчик написал это! — она посмотрела на Гарри широко
распахнутыми глазами. — Ты планируешь опубликовать что-либо из этого?
— Может, однажды. Но как ты сказала: люди никогда не поверят, что

двенадцатилетний смог все это написать. Никто не воспринимает меня
настолько серьезно.
— Будут воспринимать, если прочтут это, — констатировала девочка, как если

бы это было очевидно.
— Гермиона, у тебя был шанс прочесть сколько? Пять страниц? — спросил Гарри
с веселым изумлением.
— Я добралась до тринадцатой вообще-то, — ответила она, высоко приподняв

подбородок, что заставило слизеринца тихо рассмеяться.
— Отлично. Тринадцать. Их по-прежнему недостаточно, чтобы ты знала,

действительно ли книга хороша.
— Ладно-ладно, — уступила гриффиндорка с раздражением. — Но это не

обязательно что-то значит. В любом случае, если ты боишься, что никто не
захочет публиковать твои работы и воспринимать серьезно, ты всегда сможешь
публиковаться под псевдонимом.
Гарри хмыкнул и пожал плечами.
— Я могу попробовать отправить на рассмотрение в различные волшебные

журналы несколько коротких очерков, используя псевдоним.
119/413
— Да! Видишь, это идеально!
— Однако некоторые из рассматриваемых мною тем довольно спорные. Вот эта,

например, по сути, поливает грязью все магические системы правления, их
политику, их место в мире в данный момент и в особенности наше собственное
Министерство. Отдельным личностям, занимающим высокие политические
позиции, это точно не понравится.
— Это однозначно не должно останавливать тебя от публикации! — тотчас

заспорила Грейнджер. — Это даже сделает ее более значимой, если ты
поднимешь важные вопросы и станешь обсуждать недостатки системы, которые
можно исправить! Людям стоит такое прочесть!
Гарри мягко улыбнулся ей.
— И это именно то, что делает тебя гриффиндоркой, вопреки твоей внешней
«Равенкловской оболочке». Ты решительно и непреклонно отстаиваешь свои
ценности. Что правильно, а что неправильно всегда так ясно для
гриффиндорцев. Правое дело стоит любых жертв, до тех пор, пока вы уверены в
этом, вы упорно стоите на своем во всеоружии.
— Это крайне упрощенное обобщение, — заспорила Гермиона, сердито

нахмурившись и слегка порозовев.
— Возможно. Но мы живем в мире, построенном на стереотипах, и никто из нас

не может сбежать от них.
— Ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой, — произнесла Грейнджер,

расстроено вздохнув. То, как пылко члены ее факультета решили ненавидеть
Поттера, беспокоило ее некоторое время. Гарри уже несколько раз был
свидетелем того, как она защищала его от «красно-золотых», когда они
говорили в его адрес что-то унизительное. Гермиона тогда подчеркивала, что он
никогда не дразнил членов других факультетов и даже никогда не поднимал
руку на занятиях — он лишь отвечал на заданные вопросы, когда его вызывали,
так что обвинять его в показушности было глупо. Она также доказывала, что
Гарри был умен и начитан, и вежлив, и не являлся фанатиком навроде Малфоя и
прочих. Поттер даже слышал, как она рассказывала Рону, как он проклял Панси
Паркинсон за слово «грязнокровка», но Уизли не захотел ее слушать или просто
не поверил.
Гарри действительно не беспокоило чужое мнение, но Гермиона все равно

продолжала переживать. Она не считала, что было «правильно» для него быть
столь резко осуждаемым и быть объектом чужой злобы и язвительности, когда
она питала твердую уверенность, что он не совершил ни единого поступка,
которым мог бы заслужить или оправдать подобное отношение.
Это стало одним из ее «крестовых походов», и Гарри не мог не одаривать ее

мягкой улыбкой за все старания, даже если и думал, что она тратила свои
усилия напрасно.
По крайне мере Гермиона еще не обнаружила домашних эльфов. Он не был

уверен, что готов к этому «крестовому походу».
120/413
Они обсуждали его сочинения еще какое-то время, при этом Грейнджер
продолжала настаивать на том, чтобы он позволил другим людям прочесть свои
работы и серьезно подошел к поиску возможности публиковаться, и Гарри
успокоил ее, пообещав, что подумает об этом. Поттер позволил девочке взять на
время один единственный дневник, который она начала читать, и та
рассыпалась в благодарностях за это, пообещав, что будет с ним осторожна и
вернет его сразу же в конце семестра через две недели.
Гарри был, честно говоря, удивлен тому, что Гермиона предпочла направить
свои умственные способности на что-то, не имеющее отношения к
экзаменационным материалам, но вслух свои мысли высказывать не стал, боясь,
что она вновь с маниакальным упорством засядет за учебу.
Они покинули библиотеку, пойдя каждый своим путем, и Гарри отправился вниз,
напрямую в гостиную Слизерина.
— Поттер, — внезапно настиг его голос Снейпа, и Гарри, остановившись, увидел,

как Мастер зельеварения выходит из своей кладовой. — Нам надо поговорить.
Гарри кивнул и последовал за своим деканом в его кабинет, где они быстро
навели чары уединения и уселись на свои места.
Поттер терпеливо ждал, пока другой волшебник начнет разговор.
— Директор собирается вызвать тебя завтра к себе в кабинет, — начал Снейп, но

Гарри ничего не ответил. Он ожидал чего-то подобного, откровенно говоря.
— Ты знаешь, что директор намерен обсудить? — задал вопрос мальчик.
— Твое летнее проживание, в основном. Он также получил сообщение от аврора,

работающего в Азкабане, который, вероятно, в некоторой степени верен ему,
что заточенные там Пожиратели Смерти в последнее время были весьма…
шумными. Когда вышеозначенный аврор проверил состояние некоторых из них,
то заметил, что их Темные Метки полностью восстановились, так же, как и моя.
Конечно, Дамблдор, узнав об этом, сразу же захотел увидеть и мою, и весьма
пытливо поинтересовался, почему я не уделил этому внимания и не поведал ему
о том, что Метка обрела прежнюю силу.
Гарри сочувственно поморщился.
— Должно быть, это был неприятный разговор.
— Я более чем компетентен в том, как справляться с подобными ситуациями, —

резко бросил Снейп, как если бы был оскорблен самим предположением, что он
не смог бы успешно выйти из подобного положения. Гарри склонил голову,
принося извинения.
— Конечно, я честно признался ему, что меня никто не призывал, и кроме того,
что магия внутри Метки впервые за десятилетие значительно усилилась, не
было ни единого стоящего намека на какую-либо активность со стороны Темного
Лорда. Это, однако, не успокоило нервы Альбуса. Он убежден, что Темный Лорд
вернулся и просто восстанавливает свои силы, или выжидает момент, чтобы
призвать нас к себе. Дамблдор выразил озабоченность твоей безопасностью и
тем, можно ли оставить тебя на все лето на твое собственное попечение, как это
121/413
было в прошлый раз. Но сильнее всего он беспокоится о том, что ты совершенно
не расположен выступить против Темного Лорда, когда он в конечном итоге
открыто объявит о себе. Альбус не раскрыл мне ничего конкретного из
имеющихся у него планов, но я уверен, что он припас что-то в рукаве.
Поттер хмыкнул и кивнул.
— Что ж, это определенно не то, чего я бы не ожидал. Я посмотрю, как он

попытается подступиться ко мне, когда позовет к себе в кабинет, и буду
действовать по ситуации. Тем не менее, спасибо за наводку.
Снейп кивнул, и мгновением позже Гарри покинул кабинет мужчины.
***
Обмануть обманщика — двойное удовольствие.

***
Как Снейп и предсказывал, на следующий день Гарри получил короткую записку

от Дамблдора, переданную через хаффлпавца с четвертого курса. В ней была
изложена просьба явиться в кабинет директора к семи часам, вместе с
пометкой, что мужчина ничто так не любит, как лакричные палочки. Гарри
прибыл точно вовремя, назвал пароль гаргулье и поднялся по спиральной
лестнице прямо к большой тяжелой деревянной двери, ведущей в кабинет
директора.
Ему не потребовалось стучать. К тому моменту, как он поднялся, Дамблдор

позвал его внутрь, и Гарри, сохраняя невозмутимость, вошел в богато
украшенный кабинет. Он не стал рассматривать многочисленные безделушки и
изобретения и не решился бросать взгляд на феникса, поскольку, откровенно
говоря, не знал, чего ожидать от Фоукса. В последних двух жизнях, прожитых
Гарри, птица никогда не проявляла к нему симпатии, как в его первых жизнях.
Гарри подозревал, что в этот раз, феникс, возможно, будет его ненавидеть.
— Вы хотели поговорить со мной, директор? — спокойно спросил Поттер, встав

перед столом мужчины.
— Да, пожалуйста, садись, Гарри, — сказал Дамблдор, указав на мягкое кресло

позади мальчика, и уселся за свой стол. — Лимонную дольку? — предложил он,
протянув маленькую хрустальную вазочку, наполненную кисловатыми
сладостями.
— Нет, спасибо, сэр, — отказался Гарри, даже не бросив взгляд в их сторону и

оставаясь на месте.
— Жаль, — улыбнулся Дамблдор и поставил вазочку назад. — Как твой второй

год в Хогвартсе, хм? Загруженность не слишком большая, я надеюсь?
— Я всегда занят, даже когда у меня нет занятий, — ответил слизеринец

скучающим тоном.
— Я заметил, что ты завел дружбу с Гермионой Грейнджер в этом году, —

122/413
подчеркнул Дамблдор, выглядя очень довольным этим фактом, если искра
надежды, мелькнувшая в его глазах, что-то значила.
— Изначально она подошла ко мне с просьбой стать ее партнером на занятиях

Зельеварения, так как обратила внимание, что я постоянно беру на себя всю
работу, с кем бы в паре я ни оказывался. Я ответил, что-то же самое можно
сказать и про нее, и когда Гермиона заявила, что мы оба получим преимущество
от соглашения, я не мог отрицать долю истины в ее словах.
— Ах, да, подобные вещи случаются, когда отдельные ученики демонстрируют

исключительные способности в учебе. Другие пользуются возможностью
переложить ответственность со своих плеч на плечи того человека, которого
считают более способным.
— Но это едва ли справедливо, не так ли, сэр? — лукаво произнес Гарри. — Это
лишь позволяет им верить, что у них существует оправдание собственной лени
или что они могут избежать положенной доли ответственности. Когда люди
считают, что есть кто-то другой, кто может выполнить требуемую работу, они
перестают признавать тот факт, что сами в той же мере за нее ответственны.
Если слишком много людей отступает со словами: «есть некто куда более
подходящий, чтобы решить проблему», тогда все просто отходят в сторону и
ничего не делают. Но что случится, если «более подходящий» человек тоже
поверит, что существует кто-то более компетентный, чем он? Или если у этого
человека уже забот полон рот из-за существующих ожиданий толпы
незнакомцев? Или если он не может больше ни за что взяться? Или на самом
деле просто не существует никого, более компетентного? Тогда ничего не
делается, просто потому что масса людей нашли легкий способ избежать
ответственности.
— Я полагаю, мы уже говорим не об изначальной теме, — сделал замечание

Дамблдор, осторожно глядя на Гарри.
— Это действительно решать вам, директор. Знаете ли вы, что такое эффект
свидетеля?
— Я не знаком с этим понятием.
— Это не совсем то, о чем я сейчас рассказывал, но сходство есть. Данное

понятие также известно как синдром Дженовезе среди маггловских психологов.
Это психологическое социальное явление, которое относится к случаям, когда
люди, став свидетелями чрезвычайного происшествия, не предлагают помощь
жертве, если вокруг присутствует большое количество людей. Причем, чем
больше людей будет находиться рядом, тем меньше вероятность, что кто-то из
них вмешается и поможет раненому. Это результат того, что все
присутствующие полагают, что кто-то другой окажет помощь, и им не нужно
ничего делать, и это не их забота. Ведь вокруг присутствует множество людей,
конечно же, кто-то из них лучше сумеет помочь? Но если таким образом
подумают все, то помощь не окажет никто.
— Аналогичная ситуация возникает, если система ужасно неблагонадежна, или,

может, существует некое постоянное противостояние, или правительство
коррумпировано, или с отдельным человеком несправедливо или дурно
обращаются — что угодно, в самом деле — а большая часть людей, зная что все
это плохо или неправильно, ничего не делает. Каждый человек полагает, что
123/413
есть кто-нибудь еще, у кого больше возможностей для оказания помощи, что
проблему обязательно решит кто-то другой — ведь столь многие знают о ней —
что существуют люди, которые более ответственны за исправление ситуации, а
его самого это не касается, и он просто не сможет сделать что-либо.
— Но что, если в действительности не существует никого, кто сумеет решить

проблему? Или просто никто из тех, кто способен на это, не начнет принимать
какие-либо меры?
Глаза Дамблдора засветились чем-то похожим на надежду.
— Ах, да. Да, это действительно несправедливо, — произнес он рассудительно,

кивая головой.
— Вы апатичны, директор? — спросил Гарри довольно прямо, и Дамблдор

смутился, так как оказался застигнут врасплох этим вопросом.
— Прошу прощения? Я не уверен…
— Вы ожидаете, что я решу вашу проблему, и таким образом не прикладываете

никаких усилий, чтобы исправить ее самостоятельно. Если вы хотите, чтобы
Волдеморт умер, вы должны быть готовы разделаться с ним сами. Прекратите
перекладывать все свои мечты и надежды на плечи двенадцатилетнего
мальчика. Это несправедливо и неразумно. Вы действительно думаете, что я
более приспособлен для выполнения задачи, чем вы сами? Почему? Потому что
одна ни на что не годная шарлатанка решила впечатлить вас во время
собеседования на должность преподавателя Прорицаний? Вы действительно
настолько глупы? У вас было более десяти лет, чтобы узнать Сивиллу Трелони.
Она когда-нибудь, хотя бы еще один раз, с того первого интервью изрекала
«настоящие» пророчества? Мне наплевать, насколько убедительной она была
тогда, или как много из ее слов к настоящему моменту обрели смысл, пока
остальные по-прежнему кажутся просто бредом. Я бы никогда не позволил себе
строить планы на таком слабом, сомнительном фундаменте.
Дамблдор уставился на него в немом изумлении.
— Скажите мне, директор, — спешно продолжил Гарри, не давая старику и

шанса собраться с мыслями и прервать себя вопросами, — как было бы лучше
потратить ваше время и время ваших сторонников? Подготовиться к войне,
приход которой вы так уверенно ожидаете, или потратить время впустую,
пытаясь следить за двенадцатилетним мальчиком, который, за исключением
того, что является своего рода гением, не дал вам ни единого повода верить в
то, что он станет вашим секретным оружием? Потому что я не стану. Я не буду
ничьим оружием. И я не потерплю, чтобы вы подсылали своих сторонников к
моей квартире этим летом. Если я поймаю хоть одного из них, я уеду за границу
на все лето, и вы не увидите меня снова вплоть до первого сентября.
— Гарри, подожди. Здесь явно какое-то недоразумение, у тебя неверное

представление о ситуации. Я не уверен, откуда ты получил информацию, но…
— Не лгите мне, директор. Я узнаю, если вы будете лгать. И тогда я больше

никогда не поверю вам снова, ни в чем, — грубо оборвал его Гарри.
Дамблдор резко замолчал, кидая на Гарри осторожные взгляды, как будто вдруг
124/413
впервые заинтересовался, может ли так быть, чтобы мальчик действительно
узнал, если бы он солгал ему.
Старик молча наблюдал за Гарри какое-то время, а его густые белые брови были
нахмурены от волнения.
— Откуда ты узнал о предсказании профессора Трелони? — спросил наконец

Альбус.
— Оно есть в архиве Отдела Тайн. Его поместили туда, указав на нем мое имя,
так что оно доступно мне для просмотра, когда бы я ни захотел.
Брови Дамблдора приподнялись высоко ко лбу.
— Тогда ты знаешь, о чем говориться в пророчестве?
— Да. Я также думаю, что это полный бред. Любому предсказанию или
пророчеству можно попытаться найти подтверждение, заглянув в прошлое, а
потом заявить, что это была предначертанная судьба! Но это на самом деле
только ваша интерпретация. Вы просто подобрали фрагменты, которые подошли
под ваше предсказание, а про оставшуюся его часть, которая по-прежнему не
имеет смысла, вы говорите, что еще не пришло время для ее исполнения, так
как вы не увидели, как ее можно вписать в контекст ситуации.
— Ох, я не был бы так уверен в этом, — сказал Дамблдор, покачав головой и

откинувшись в своем кресле, чтобы наблюдать за Гарри. — Пророчество говорит,
что ты обладаешь силой уничтожить Темного Лорда. Учитывая сказанное тобой,
я полагаю, ты в курсе, что он не полностью мертв?
— Судя по тому, как отчаянно вы пытались найти меня, следить за мной и

поддерживать со мной хорошие отношения, это очевидно, что вы все еще
нуждаетесь во мне.
Дамблдор нерешительно кивнул.
— Ты, безусловно, очень сильный волшебник, Гарри. Ты гений в отличие от своих

одноклассников. Ты…
— Но вы же не думаете, что что-то из этого важно, не правда ли? — прервал его

слизеринец. — Волдеморт тоже был гением. Я подозреваю, что силы у него было
даже больше, чем у меня, когда он был в моем возрасте. То, что я умен и
могущественен, не дает мне особого преимущества. Если бы дело было только в
магической силе или интеллекте, не существовало бы ничего, что останавливало
вас от выполнения задачи самостоятельно, однако вы все еще находитесь под
впечатлением, что это невозможно.
— Я… верю, что потребуется нечто большее, чем магическая сила и интеллект,

да, — признал Дамблдор.
— Тогда выясните, что это будет, — сказал Гарри беспечно. — Любой человек со
стимулом и инициативой смог бы поработать над проблемой. Вы каким-то
образом думаете, что мне предрешено выяснить, какого рода Темные Искусства
применил Темный Лорд, защищая себя от смерти? Вы верите, что такова моя
роль во всем этом? Что я, полагается, разузнаю его слабости?
125/413
Поттер позволил вопросу примерно с минуту висеть в воздухе.
— Полагаю, что кто-то мог предположить нечто подобное, — нерешительно

ответил Альбус. — Ты определенно кажешься весьма искусным в плане поиска
информации, и, может, у тебя есть доступ к отдельным фолиантам, которые я
сам затруднялся найти. Тем не менее, я точно не желаю, чтобы ты подвергал
себя опасному воздействия таких ужасных книг, так что, нет, Гарри, я не
ожидаю от тебя подобного.
— Прекрасно, потому что я не стану этого делать, — коротко бросил Поттер,

приподняв одну бровь, будто вынуждая мужчину оспорить свое решение.
— Тебя это совсем не беспокоит? Что Лорд Волдеморт может быть где-то там?
Что он может вернуться и снова начать сеять разрушения и страдания по всей
магической Британии? Что другие дети тоже могут потерять своих родителей от
его рук?
— Нет, — ровно произнес Гарри, и Дамблдор, казалось, упал духом, а его плечи
поникли.
— Гарри…
— Я понимаю, что вы стары, и уже победили одного Темного Лорда, — начал

Поттер, и его тон смягчился, — что вы надеетесь передать эстафету
следующему поколению — следующему герою, который станет маяком надежды
для апатичных масс, предпочитающих отсиживаться в безопасности в своих
домах, надеясь, что кто-то еще придет и встанет на их защиту. Вы надеялись,
что этим маяком стану я. Этого не будет, — заявил Гарри, и его голос вновь стал
тверд. — Я говорю вам искренне прямо сейчас. Это буду не я. Найдите кого-
нибудь еще, чтобы возложить на него свои мечты и надежды. Если вы будете
продолжать надеяться, что я изменю точку зрения, вы умрете разочарованным.
— Но Гарри, прошу, прислушайся к голосу разума. Ты…
— Вы не знаете меня. Вы не знаете, что я пережил. Вы не знаете причин или

мотивов моего выбора. И не узнаете в любом случае, поскольку я не намерен
делиться с вами своими секретами. Сейчас уж точно, по крайней мере. Я
выразил свою позицию, и мои собственные доводы и убеждения поддерживают
твердость моего решения. Я знаю, что вы надеялись, позвав меня на этот
разговор, убедить меня позволить вам организовать мне защиту на лето.
Присматривать за мной, тренировать, может? Не знаю. Может, вы собирались
попробовать уговорить меня остаться пожить с какой-нибудь семьей, который
вы доверяете, где меня окружили бы любовью и заботой. Благодаря чему у меня
появились бы эмоциональные привязанности, и я, наконец, понял бы ценность
любви и нашел глубоко внутри себя причину защищать этот новый прекрасный и
уютный образ жизни, — тихо засмеялся Гарри и грустно покачал головой.
— Этого не случится.
— Я покину школу на поезде вместе с остальными учениками, радуясь

предстоящим двухмесячным каникулам. Я просто очередной ученик. И никто
более. Я не предопределенный судьбой спаситель, на которого вы возложите
все свои надежды. И не беспокойтесь насчет пророчества. Даже если оно
истинно, я не придаю ему значения. Я отказываюсь его исполнять.
126/413
— Но почему?! — спросил Дамблдор с отчаянием и замешательством в голосе,
наклонившись через стол, ближе к мальчику.
— Потому что не хочу, — бросил Гарри раздраженно. — Это моя жизнь, и я

делаю то, что считаю нужным. Если я решу переехать в Новую Зеландию, пойти
в ученичество и работать над получением Мастерства в Чарах, это будет моим
исключительным правом. Вы весь издергались, полагая, что Волдеморт,
возможно, вернется, и тогда, возможно, снова начнет войну, которая, возможно,
будет кровавой и ужасной, а волшебному миру, возможно, понадобится тот, кто
сможет всех спасти. Но даже если все это случится, войну никогда не выигрывал
один человек. Руководствуясь какой логикой, можно решить, что некая
теоретически возможная война должна быть возложена на плечи одного
мальчика? Это глупо, несправедливо и безответственно с вашей стороны. Весь
ваш план зависит от моего желания принести себя в жертву ради общего дела.
Так вот знайте, у меня нет такого желания. Придумайте другой план. Мы
закончили? — завершил свою речь Гарри практически ледяным тоном.
Взгляд Дамблдора перестал быть обеспокоенным, или смущенным, или

поверженным. Он выражал теперь одно лишь раздражение, и Гарри
почувствовал, как легкая дрожь волнения прошлась по его телу. Попытается ли
старик что-то сделать? Поттер сомневался в этом, но кто его знает? Он почти
надеялся, что попытается, хотя, если ему придется бежать, то останется
уповать лишь на то, что Драко защитит его вещи и сумеет передать ему их
позже.
— Если это твой выбор, то, полагаю, мне придется принять его, — холодно
произнес Дамблдор и встал с места. Гарри тоже поднялся, внимательно
наблюдая за ним и ожидая признака, что старик достанет палочку, но тот даже
не пытался. Тогда Поттер коротко кивнул директору и, быстро выйдя за дверь,
начал спускаться по лестнице.
В оригинале автор называет емкость под лимонные дольки словом bowel, что в
переводе означает "кишки" или "внутренности"
Меня это весьма озадачило =/
127/413
Глава 8
Вплоть до конца учебного года Гарри не слышал больше ни слова от

Дамблдора. Экзамены были, само собой, с легкостью сданы, и вот уже Поттер,
собрав свои пожитки в два сундука, едет вместе с членами своего факультета в
каретах, запряженных тестралами, на пути к Хогвартс-Экспрессу.
Он заранее сделал все приготовления для аренды очередной маггловской

квартиры. Используя один из парных блокнотов, Гарри рассказал Волдеморту о
своем проживании в Лондоне и поинтересовался, хочет ли мужчина, чтобы он
навестил его летом, но Темный Лорд оставил вопрос без ответа, так что Гарри
вернулся к своим текущим делам.
Всю последнюю неделю июня и три недели июля Поттер пребывал в блаженстве,
будучи полностью изолирован от остального мира. Он спал, лениво бродил по
дому, болтал с Ёрми, с соседом, с леди, которая держала магазин вниз по
дороге, и гулял по парку недалеко от дома. Он ни разу не заметил ни единого
признака наличия кого-либо из Ордена, пытающегося следить за ним самим или
за домом. Он даже ничего не слышал от Снейпа… до тех пор, пока за неделю до
своего дня рождения не получил письмо, содержащее вырезку из газеты с
информацией о побеге осужденного за массовое убийство Сириуса Блэка.
Гарри почти минуту смотрел на нее, неосознанно моргая, а потом, уныло

застонав, уткнулся лицом в обеденный стол, где рядом стоял его стакан с
апельсиновым соком, и лежало письмо.
Просто удивительно, что, несмотря на все произведенные им изменения,

некоторые вещи никогда не менялись. Хотя опять же, вряд ли его действия
оказали какой-либо эффект на решение семьи Уизли участвовать в тотализаторе
или повлияли на их шансы выиграть. Так что они, вероятно, снова съездили в
Египет, их фото, с Коростой на плече Рона, снова попало в Ежедневный пророк,
а Фадж снова взял этот конкретный выпуск с собой, отправляясь на инспекцию в
Азкабан.
Таким образом, Сириус снова сбежал, намереваясь разыскать Питера Петтигрю и

свершить свою месть. Гарри, честно говоря, не хотелось думать обо всем этом.
Он устал спасать Сириуса снова и снова. Устал ловить Питера и пытаться
вернуть крестному его доброе имя. Устал убивать Питера. Устал волноваться обо
всей этой ситуации. Вставая на одну тропу с Волдемортом, Гарри прекрасно
понимал, что ему придется оставить надежду оказаться на одной стороне с
Сириусом. Тот факт, что Блэк никогда не примет сделанный им выбор, был
очевиден. Так что слизеринцу пришлось убедить себя в том, что его это не
волнует. Он просто будет держаться от крестного и всех связанных с ним
событий как можно дальше. Или, по крайней мере, попытается.
Побег Сириуса не стал чем-то, что вызывало тревогу — нужно было просто
держаться в стороне. Однако это означало, что, вероятно, следовало ожидать
появления дементоров на территории Хогвартса, и Гарри тошнило от мысли о
том, что они будут находиться поблизости в течение всего учебного года.
Также ему стало любопытно, начнет ли Фадж внезапно интересоваться тем, где
он проводит летние каникулы, и узнает ли, что он вообще ни с кем их не
проводит. Гарри знал, что Дамблдор держал эту информацию в тайне от
128/413
Министерства, но теперь директор, скорее всего, прекратит оказывать
содействие по этому вопросу. Не то что бы раньше он делал это ради Гарри.
Похоже, старик просто скрывал собственную неспособность выбрать Поттеру
достойное место проживания, а ведь Альбус так рьяно боролся за право решать
этот вопрос. Если станет известно, что Гарри все это время жил самостоятельно,
Дамблдору придется признать тот факт, что Гарри был потерян для него почти
десятилетие, а он ни словом не обмолвился об этом кому-либо в Министерстве.
Так что, возможно, директор все еще старался сохранить его местонахождение
в секрете. Гарри решил, что время покажет.
***
На свой день рождения Гарри получил подарки от Гермионы, Драко и Панси. Тот
факт, что Паркинсон прислала ему подарок, хотя это была просто коробка
сдобных котелков, был весьма забавным, но при этом вызывал легкую тревогу.
Драко же продолжал потешаться над ним. Гермиона подарила руководство для
авторов, собирающихся публиковаться, которое включало в себя обширный
список различных магических издательств.
Она не прекращала донимать Гарри по поводу его книг и также просила

позволить ей прочесть еще какие-нибудь из оставшихся. Он пока не дал ей ни
одной, но рассматривал такую возможность.
Август прошел спокойно, ничего, стоящего упоминания, не произошло. Министр

так и не постучал в его дверь, чтобы убедиться в его безопасности от злобного
Сириуса Блэка, поэтому Гарри посчитал, что Дамблдор все еще настаивал на
том, что Мальчика-который-выжил держали в безопасном месте, и было лучше
сохранять его местонахождение в секрете.
Гарри продолжал писать Волдеморту в течение всего лета — даже если его
записи имели весьма скудное содержание — и мог бы подумать, что мужчина
даже не считает нужным их читать, если бы не краткие два-три вопроса,
написанные им в ответ. От своей обычной «беспорядочной» манеры изложения
фактов Гарри отступил лишь однажды. Это произошло неделю спустя после
паники, поднятой из-за побега Сириуса. Тогда Поттеру пришло на ум, что
Петтигрю являлся отмеченным Пожирателем Смерти, не находился в тюрьме и
не был публично известной фигурой, следовательно, мог исчезнуть, не
привлекая внимания.
Так что Гарри поведал Волдеморту о местоположении Петтигрю на случай, если

тому понадобится слуга, или посыльный, или шпион. Со всем этим крыса бы
прекрасно справилась. Расписывая эту информацию, он также рассказал о Барти
Крауче — младшем, находящемся под Империусом собственного отца в подвале
своего дома. Риддл не написал ничего в ответ, поэтому Гарри посчитал тему
закрытой.
Август, наконец, подошел к концу, и Гарри, с сожалением вспоминая прошедшее

беззаботное лето, расторг договор аренды, сдал вещи в хранилище, а утром
первого сентября отправился на станцию Кинг Кросс.
Он выбрал вагон ближе к концу, поднялся по маленькой металлической

лестнице и начал продвигаться по коридору, заглядывая во все купе, мимо
которых проходил. Занято, занято, занято… Люпин. Поттер замер перед купе,
129/413
где Ремус Люпин, свернувшись калачиком, очевидно, спал, и, вопреки
собственному здравому смыслу, зашел внутрь.
Поскольку один из сундуков Гарри был уменьшен и уложен во второй сундук,

ему предстояло втащить внутрь всего один тяжелый предмет. Поттер
отлевитировал его на верхнюю полку и занял место точно напротив Люпина,
после чего вытащил одну из своих книг и продолжил писать с того места, где
остановился.
***
Человек с самого начала создает себе имя своими деяниями, и, чтобы стереть
его, потребуется пройти долгий путь, сменив при этом поведение на строго
противоположное.
***
— Вот ты где!
Гарри оторвал взгляд от своего дневника и обнаружил Драко, стоящего у

приоткрытой двери купе, на лице которого явно отражалось недовольство.
— Я обыскался тебя в этом проклятом поезде!
— Я был здесь, — усмехнулся Гарри, явно не собираясь извиняться, чем

заработал еще один сердитый взгляд от нахмурившего брови Малфоя.
— Ты нашел его? — прозвучал знакомый гнусавый голос откуда-то с конца

коридора вагона.
Гарри тихо застонал, но Драко услышал его, поскольку окинул полным триумфа
и веселья взглядом и ухмыльнулся.
— Я нашел его, Панси, милая. Он тут, — бросил блондин, оглянувшись через

плечо.
Буквально через секунду лицо Паркинсон возникло рядом с Драко — она тоже
заглянула в купе, а после широко улыбнулась.
— Гарри, дорогой! Я так скучала по тебе! Как провел лето? Было что-нибудь
интересненькое? — тут же излила она поток вопросов, протиснувшись мимо
Малфоя и усевшись рядом с Гарри.
Драко закатил глаза и тоже зашел внутрь. Он не решился сесть рядом с

Люпиным и, оглядев его убогий внешний вид и изношенную одежду, скривился
от отвращения.
— Это кто? — спросил Малфой, кивнув головой в сторону спящего мужчины.
— Новый профессор ЗОТИ, — рассеянно ответил Гарри. — Его зовут Люпин. Он с

одного года со Снейпом. Хотя, конечно, учился на другом факультете.
Гарри мог поклясться, что увидел, как дернулись мускулы на лице Люпина, и
130/413
ему пришлось побороть желание фыркнуть от смеха.
— Другом факультете? — повторил Драко, смотря с еще большей насмешкой на

мужчину перед собой. — На каком же?
— Гриффиндоре, — просто ответил Поттер.
Усмешка Малфоя расползлась еще шире, и он наморщил нос, как если бы почуял
неприятный запах.
— Почему бы нам не вернуться в мое купе? Позволим профессору отдыхать.
— О, да, Гарри, дорогой. Все остальные уже собрались в купе Драко, —

поддакнула Панси.
— Я предпочту остаться, честно, — беззаботно произнес Гарри, возвращая все

свое внимание дневнику. — Я тут кое-чем занят, и тишина и покой это купе меня
более чем устраивают. У меня нет никакого настроения общаться с толпой
народа в данный момент.
Панси тотчас преувеличено сильно выпятила нижнюю губу и захныкала, но

замолчала, когда поезд внезапно резко сбросил скорость. Свет в купе замерцал,
и Малфой, нахмурившись, огляделся по сторонам.
— Мы никак не могли уже прибыть. Еще слишком рано.
Гарри закрыл книгу и, положив ее на сиденье позади себя, медленно вынул

волшебную палочку. Поезд дернулся и полностью остановился, а Драко
приподнялся и, отодвинув дверь купе, начал осматривать коридор.
— Что за фигня творится с этим дурацким поездом? — сердито заворчал

мальчик.
— Драко, зайди обратно в купе и закрой дверь, — сказал Гарри тихо, хотя сумел
при этом сохранить командные интонации. Драко обернулся и посмотрел на
него с недоверием и смущением, написанными на лице, но сделал, что было
велено.
Панси, обняв себя за плечи, вздохнула, и легкие облачка пара сорвались с ее

губ. Драко заметил это и, выдохнув, выпустил точно такие же.
— Почему так холодно? — испуганно заскулила Панси.
— Гарри, что происходит? — задал вопрос Драко, со страхом глядя другу в глаза.
— Дементоры, — прошептал Гарри и, медленно поднявшись со своего места,

встал напротив двери.
— Ддд… — начал заикаться Драко, вытаращив глаза, но замолчал, когда

непонятный звук раздался со стороны двери, и блондин испуганно завертел
головой, осматриваясь. Гарри встал впереди, а Малфой быстро отполз
подальше, склонившись в сторону Люпина, явно больше не заботясь о том, что
прикасается к жалко выглядевшему волшебнику. Гарри был тем, кто отделял
остальных от двери, когда иссохшая, мертвенно бледная, покрытая слизью рука
131/413
приоткрыла ее, а затем оттолкнула в сторону, открыв нараспашку.
Драко застонал от ужаса и отвращения, а Панси громко вскрикнула, когда

существо в капюшоне попыталось проникнуть в их купе, но в этот момент Гарри
направил свою палочку ему прямо в лицо.
Поттер не произнес ни слова, но из его палочки выплыл белый туман и, приняв

форму воронки, стал расширяться, пока не сформировал нечто наподобие щита.
Он вытолкнул дементора прочь из купе прямо к противоположной стене, прежде
чем рассеялся. Дементор выдал что-то вроде сердитого пронзительного крика и
уплыл дальше по коридору.
Гарри прошел вперед, спокойно закрыл дверь, повернулся и сел обратно на

место.
Люпин, уже явно будучи в сознании, сидел прямо и в шоке смотрел на Гарри.
— Это был невербальный Патронус, — прошептал мужчина в неверии.
Гарри лишь приподнял в ответ одну бровь, но ничего не сказал.
— О, Гарри! Это было невероятно! — возопила Панси, все еще не отойдя от шока,
но при этом чувствуя огромное облечение.
Драко по-прежнему трясло, но стоило ему неожиданно осознать, что он сидит

вплотную к профессору, он едва ли не отпрыгнул от него на другую сторону
сиденья. После Малфой взял себя в руки и посмотрел на Гарри.
— Это в самом деле был дементор? Какого дьявола он тут делал? Они там с ума
посходили? Эта штука могла убить нас! Это… это… нас могли поцеловать! Мы бы
потеряли свои души!
Лицо Панси снова побледнело, и она в ужасе пискнула.
— Мой отец узнает об этом! — пафосно провозгласил Драко с гневными

интонациями, стараясь скрыть свой страх. Люпин все это время не отрывал от
Гарри пронзительного взгляда, но тот не произнес ни слова в ответ.
***
Амбиции людей растут одна к другой; изначально люди ищут способы защитить
себя, затем сами нападают на других.
***
Люциус Малфой поднял огромную шумиху, затянувшуюся на несколько недель,

из-за того, что дементорам позволили приблизиться к ученикам, и особенно — к
его сыну. Тот факт, что отправленный Министерством дементор «напал» не
только на Драко Малфоя, но и на Гарри Поттера в Хогвартс-Экспрессе, сочли
стоящей новостью и охарактеризовали как страшную ошибку со стороны
Министерства. Фадж быстренько сбавил обороты в своей отчаянной охоте на
Сириуса Блэка и запретил дементорам хотя бы на шаг приближаться к
территории Хогвартса.
132/413
Его также вынудили публично извиниться за причиненный ущерб — чего
Корнелиус терпеть не мог — он упорно настаивал на том, что, не смотря на
проблемы, данные меры были приняты для защиты учеников и, особенно Гарри
Поттера, от угрозы в лице Сириуса Блэка, и никто определенно не имел
намерений подвергать детей опасности.
Через некоторое время после прибытия учеников назад в Хогвартс, Драко

обратился к Гарри с выражением беспокойства на лице и спросил, знал ли тот о
Сириусе Блэке. Поттер был почти тронут заботой блондина, хотя в большей
степени счел это забавным. Даже воспринял в какой-то степени с иронией. В
любом случае, он заверил Малфоя, что, да, он знал про Сириуса Блэка, про то,
что тот предположительно сделал много лет назад, и, нет, он не собирался
сбежать и предпринять какую-нибудь нелепую попытку выследить мужчину и
отомстить.
— Ты определенно знаешь меня лучше, Драко, — сказал Гарри, с искрой веселья

в глазах, чем вынудил Малфоя на мгновение вспыхнуть и пробурчать что-то в
ответ.
Дни быстро потекли один за другим, как и в любой другой год. Гарри все еще
довольно часто брал Ёрми с собой на занятия, но теперь это уже никого не
беспокоило, хотя первокурсники имели привычку в ужасе отскакивать от него в
коридорах, а Люпин, когда в первый раз стал свидетелем того, как Гарри
разговаривает с крохотной змеей, попросту онемел.
Гермиона снова составляла Поттеру компанию в библиотеке каждый раз, когда

находила его там, сидящим в одиночестве, и также работала с ним в паре на
Зельеварении время от времени.
Насколько слизеринец мог судить, Грейнджер стала своеобразной парией на

Гриффиндоре, но все равно продолжала задирать свой носик при виде членов
своего факультета, убежденная в том, что оставалась права, защищая Гарри,
который не сделал ничего плохого, чем бы смог заслужить презрение. За ее
поразительную верность Поттер позволил ей взять почитать еще одну свою
книгу. Отданный экземпляр был посвящен глубокому исследованию запретных
отраслей магии, которое, по его словам, стало еще одним серьезным
аргументом, подтверждающим высокий уровень коррупции в Министерстве и
необходимость в прозрачности государственного правления.
Гермиона снова пришла в восторг и снова не отставала от него с требованиями

публикации.
Гарри записался на Арифмантику и Дрение Руны, поэтому пропустил стычку

Драко с Клювокрылом. Поттер был немного смущен, что это событие вновь
произошло, ведь он не присутствовал на уроке, чтобы побудить Малфоя
выпендриться и проявить неуважение к гиппогрифу, но, очевидно, Драко было
суждено вляпаться в это дело, так как он снова умудрился получить ранение.
Малфой попал в квиддичную команду только на третьем году, а не на втором,

как это было в первых трех жизнях Гарри. Конечно, стоит учитывать, что в тех
жизнях Гарри повторял свои достижения и попадал в команду по квиддичу,
независимо от того, на какой факультет был распределен, а Драко всегда
упорно позиционировал себя как его соперника, и не важно, что он при этом
133/413
менял в своих жизнях. Конечно, Поттер понимал, что частично сам прикладывал
к этому руку, поскольку проявлял тогда определенную долю враждебности к
Малфою.
Само собой, в более поздних жизнях Гарри потерял интерес к квиддичу. Он все
еще наслаждался им время от времени, но не настолько, чтобы у него появилось
желание играть за факультет, поэтому он вообще прекратил вступать в
команду. Без вдохновения в лице Гарри Поттера, сумевшего попасть в команду
по квиддичу на первом или втором году обучения, в Драко не просыпался дух
соперничества, и он не вынуждал отца обеспечить себе место в команде с
помощью взятки в виде связки метел.
Хиггс был ловцом Слизерина в течение первых двух лет, но теперь он закончил
учебу, оставив позицию Ловца открытой, и Драко тут же ее занял.
Но сейчас он, правда, был «ранен» и пользовался этим на всю катушку, находясь
за пределами гостиной Слизерина.
Как только приблизилась дата первой игры сезона, слизеринская команда

увидела еще одну удачную возможность использовать «ранение» Драко. В день
матча погода стояла отвратительная — худшего дня для квиддича сложно было
представить. Команда Слизерина настояла на том, что из-за травмы Ловца,
который еще не оправился, они не смогут играть, так что их заменили
хаффлпавцами.
Гарри, разумеется, не потрудился посетить игру. Он больше не ходил на

квиддичные матчи, хотя опасался, что Драко начнет выть как сумасшедший,
если он станет пропускать матчи Слизерина теперь, когда Малфой попал в
команду. Драко и все остальные слизеринцы ушли на матч, чтобы, сидя под
водоотталкивающими и согревающими чарами, наблюдать за тем, как страдают
гриффиндорцы и хаффлпавцы вместо них.
Когда ученики вернулись после игры, гостиную Слизерина заполонила смесь

возбужденных голосов, волнения, шока и тщательно скрываемого ужаса.
Оказалось, что дементоры совершили нападение во время матча, хотя Гарри там
не появился.
Один из охотников Хаффлпафа в итоге упал с метры и сломал ногу. Некоторые

старшие члены команды демонстрировали Драко едва различимые знаки
признательности за то, что не играли сегодня по его вине. Малфой при этом
выглядел слегка потрясенным.
Гарри же просто вернулся в спальню и продолжил свою работу.
***
Проявления гуманности и великодушия во все времена будут иметь большее

влияние на умы людей, чем насилие и жестокость… и города, которые не смогли
завоевать ни армии, ни военные машины, ни любые другие человеческие усилия,
пали пред проявлениями человечности, щедрости, искренности и великодушия.
***
134/413
Октябрь пролетел незаметно, и вновь наступили Самайн и Хэллоуин. Гарри
снова пропустил праздничный ужин, что уже стало нормой, и остался в спальне
общежития, чтобы провести ритуал Призыва мертвых. В этот раз к нему
присоединился лишь Драко, а остальные соседи по спальне отдали
предпочтение банкету, где набивали животы сладостями. На следующий день в
школе царило волнение, поскольку во время ужина накануне вечером Сириус
Блэк проник в школу и напал на портрет, охраняющий вход в общежитие
Гриффиндора, когда Полная Дама отказалась пропустить его внутрь.
Это поставило в тупик множество людей, и некоторые высказали

предположения, что Сириус Блэк, наверное, каким-то образом остался не в
курсе, что Гарри Поттер вообще-то был слизеринцем.
Гарри, услышав подобные рассуждения от группы слизеринцев, собравшихся в

общей гостиной, фыркнул и, посмеиваясь, покачал головой, но не поднял глаз от
книги на своих коленях. Это, разумеется, сразу же привлекло внимание
учеников.
— Ты думаешь, это забавно, что он решил, что ты гриффиндорец? — спросил

Поттера один четверокурсник.
— Нет, — бросил на него взгляд из-под челки Гарри. — Я думаю, он прекрасно

осведомлен, что я слизеринец, и, вероятно, его это совершенно не волнует.
Даже после того, как Блэк напал на охранника Гриффиндора, пытаясь попасть в
гостиную Гриффиндора, все дружно посчитали, что Блэк должно быть не знает,
что я учусь на факультете Слизерин, и просто ошибся. Никто даже не допустил
мысли, что, может быть, я совсем не тот человек, на которого он охотится.
Ученики уставились на него с явным удивлением, поскольку никто

действительно не рассматривал такую возможность.
— Ладно, если он приходил не за тобой… то за кем? — нахмурившись, задал

вопрос один из пятикурсников.
Гарри только пожал плечами и вновь сосредоточился на книге. Ребята тут же

утратили надежду выяснить что-то еще, так как знали, что если Поттер решил
вас игнорировать, он будет вас игнорировать, хотя Драко так и продолжать
сверлить друга задумчивым взглядом.
На следующий день состоялся первый поход в Хогсмид, и Гарри получил от

Снейпа разрешение пойти, хотя у него и не имелось опекуна, который бы
подписал необходимые бумаги. Макгонагал бесспорно была возмущена этим
фактом, но поскольку Поттер не являлся членом ее факультета, воздержалась
от комментариев на этот счет. Снейп поведал Гарри, что остальные учителя —
Минерва и Люпин, в особенности — переживали за его безопасность, ведь Гарри
собирался покинуть замок и его защиту. Северус тогда обратил внимание на тот
факт, что теперь нахождение в замке, по всей видимости, не являлось залогом
защищенности, поскольку оказалось, что Блэк может проникать внутрь,
несмотря на щиты и прочие меры предосторожности.
Гарри ни за что бы не признался, даже себе, что все первые два месяца
семестра наблюдал за Роном и, преимущественно, за Коростой.
Он не хотел. Он совершенно не хотел вмешиваться. Но не мог заставить себя не

135/413
думать об этой идиотской крысе.
Поттер провел в Хогсмиде пару часов вместе с остальными третьекурсниками

Слизерина, когда, бросив взгляд на дорогу, увидел Рона, стоящего перед
зоомагазином, держа Коросту в одной руке и заглядывая в окно. Гарри
догадался, что «крыса», видимо, приболела в последнее время — еще бы,
учитывая стресс из-за Сириуса. Поттер не осознавал, насколько пристально
уставился на гриффиндорца, пока Драко не ткнул его локтем по ребрам, бросив
вопросительный взгляд.
Гарри молча смотрел на Малфоя в течение нескольких секунд, после чего снова
перевел взгляд на Уизли, принимая решение.
— Я, должно быть, все-таки сумасшедший, — тяжело вздохнув и сердито

нахмурившись на свой предательский разум, Поттер начал быстро спускаться по
дороге. Драко, хотя и был совершенно сбит с толку, последовал за ним.
— Гарри, что?.. — начал было он, но Гарри сжал ему плечо, вынуждая замолчать,
а сам продолжил идти вперед. Увидев, кто к нему приближается, Рональд тут
же принял оборонительную стойку и с большой осторожностью стал наблюдать
за слизеринцем.
— Тебе чего надо, Поттер? — спросил Уизли, отступая на шаг и упираясь спиной
в здание магазина.
— Я хочу купить твою крысу, — сухо произнес Гарри.
Рон побледнел и, обхватив обеими руками свою старую крысу, прижал ее

плотнее к груди. За что Гарри был ему весьма благодарен, поскольку крыса
неожиданно сильно напряглась.
— Что? Зачем? — спросил Уизли, защищая питомца.
— Это мое дело, не так ли? — резко бросил Поттер. — Я дам за нее пятнадцать
галлеонов. Этого будет достаточно, чтобы ты купил себе новую сову и
волшебную палочку в местном филиале Олливандера.
Вот теперь Рон действительно побледнел и вытаращился на слизеринца

недоверчивым взглядом.
— Гарри, ты в своем уме? — воскликнул Малфой, стоя позади. — Пятнадцать

галлеонов за омерзительную старую крысу, которая выглядит так, будто скоро
сдохнет?
Гарри, обернувшись, пронзил Драко пристальным взглядом, заставив того

вздрогнуть и замолчать.
Обернувшись, Поттер вновь посмотрел на Уизли и приподнял одну бровь.
— Ну? Это разовое предложение. Сейчас или никогда. Крыса плохо выглядит и
наверняка не протянет до конца года. Ты можешь выгадать что-то полезное для
себя за ее счет, прежде чем она, наконец, умрет от старости.
Рона явно раздирали противоречия, поскольку он безостановочно переводил

136/413
беспокойный взгляд с Гарри на крысу и обратно.
— Ты собираешься ей навредить? Она нужна тебе для каких-то жутких ритуалов

или чего-то подобного? — задал вопрос гриффиндорец.
Гарри закатил глаза.
— Нет, Уизли. Я не собираюсь проводить никакие жуткие ритуалы над твоей

крысой.
— Тогда для чего она тебе?
— Это мое дело, — последовал холодный ответ.
— Это… чтобы каким-то образом проклясть меня? — продолжил Рон с

обвинительными нотками в голосе. — Тебе нужно что-то важное для меня, чтобы
использовать это в каком-нибудь Темном зелье или чем-то подобном, поэтому ты
решил взять мою крысу?
Гарри закрыл глаза, пытаясь унять свое раздражение и остаться спокойным. Он

глубоко выдохнул и снова посмотрел на мальчика.
— Нет, Уизли. Клянусь, что не собираюсь резать твою крысу на части и

использовать в качестве ингредиентов, и не планирую провести какой-либо
ритуал с целью проклясть тебя.
— Тогда я не понимаю! Зачем тебе Короста?
— Предложение действительно еще тридцать секунд, Уизли. Одна единственная

крыса на пятнадцать галлеонов. Интересует?
Рон приоткрыл рот, но никак не решался озвучить ответ, а его глаза вновь
заметались между крысой, прижатой к его груди, и холодным безразличным
взглядом слизеринца, стоящего напротив него.
— Пятнадцать галлеонов раз, пятнадцать галлеонов два…
— ЛАДНО! — в панике завопил Рональд и, скривившись, посмотрел на крысу.

— Обещаешь, не обижать ее?
— Обещаю, что я не обижу ее, — дал слово Поттер, и Драко, приподняв одну
бровь, окинул друга любопытным взглядом и ухмыльнулся, жаждая узнать, что
же, черт подери, задумал Гарри.
Уизли выглядел жалким, когда, глядя на крысу, начал извиняться перед ней, и
гладить ее по спине, прощаясь. Едва он это сделал, Короста укусила его, Рон
взвизгнул, уронив ее, и та стрелой помчалась прочь.
Гарри, ожидавший чего-то подобного, достал палочку и оглушил крысу, прежде

чем она смогла преодолеть расстояние более трех футов.
— Эй! — закричал Рон. — Ты обещал не вредить ей!
— И я не навредил. Я ее просто оглушил. Если бы крыса убежала, ты не получил

137/413
бы ни монеты.
Уизли покраснел, снова скривился и, кивнув, подошел к оглушенной крысе и

поднял ее с земли.
— Ну да…
Поттер вынул мешочек с деньгами и отсчитал пятнадцать сверкающих золотых

галлеонов. Рональд, с благоговением глядя на них, снова насупился и
попрощался с крысой. Но перед тем, как уйти, передав животное, Уизли замер и,
нахмурившись еще сильнее, повернулся к Гарри.
— С чего ты взял, что мне нужна волшебная палочка? — спросил мальчик с

Гарри лишь безразлично пожал плечами.
— Та, которая у тебя сейчас, ведь передавалась по наследству? Она плохо

слушается тебя, хотя я не могу сказать, что это главная причина твоих
абсолютно жалких практических результатов в Чарах и Трансфигурации. У тебя
довольно много магической силы, и есть потенциал стать волшебником
приличного уровня. Проблема в том, что палочка, используемая тобой, не
выбирала тебя, и она сопротивляется каждый раз, когда ты произносишь
заклинания. Ну, еще ты ужасный лентяй и предпочитаешь играть в шахматы
вместо того, чтобы читать учебники и готовиться к занятиям в классе. Можно
было подумать, что повторяющиеся из раза в раз унижения перед
однокурсниками станут для тебя стимулом наконец открывать учебник по
Зельеварению перед уроками, но, очевидно, это не так.
Рон густо покраснел и зашипел от негодования, а Драко зашелся смехом. Гарри

повернулся, крепко держа свое новое приобретение в виде крысы, и зашагал
прочь, не произнося более ни слова.
Малфой нагнал его мгновение спустя, и они вдвоем в тишине спустились по

улице. После того, как они миновали несколько магазинов, Драко впился в друга
пристальным взглядом.
— Так для чего, черт возьми, все это было? Зачем, во имя Мерлина, ты потратил
целых пятнадцать галлеонов на старую отвратительную крысу?
— Боюсь, что тебе я тоже не могу рассказать об этом, Драко, — бросил Поттер,
нырнув в узкую аллею, и блондин быстро последовал за ним.
— Что? Почему?! — заныл Малфой, наблюдая как Гарри, используя палочку,

сотворил маленькую проволочную клетку с ручкой и, опустив туда крысу, запер
дверцу. Затем он отвязал мешочек, висящего у него на поясе, широко раскрыл
его и начал копаться внутри, запустив в него всю руку целиком, несмотря на то,
что внешне мешочек не выглядел достаточно большим, чтобы вместить руку
хотя бы по локоть.
Минуту спустя Поттер выдернул руку обратно, держа что-то сверкающее и

серебристое в своем кулаке. Он набросил вещь на предплечье, закрыл мешочек
и повесил его обратно на пояс.
— Что ты делаешь? — недоумевал Драко, находясь в замешательстве от

138/413
действий однокурсника.
Гарри вздохнул и на секунду поднял взгляд к небу.
— Что-то невероятно глупое, чего обещал себе не делать, — выдал он наконец и,

сняв серебристую вещь со своей руки, накинул ее на плечи и закрепил в районе
шеи, позволяя ткани полностью скрыть свое тело.
— У тебя есть мантия-невидимка! — с трудом выдохнул Драко.
Поттер рассеянно кивнул и, наклонившись, поднял клетку с земли, а затем

спрятал под мантией, так что она тоже стала невидимой.
— Даже спустя столько времени я все еще остаюсь глупым, сентиментальным

болваном, — пробормотал Гарри с раздражением. — Можно подумать, я не знаю,
что делаю. Ведь это плохая идея. Совершенно идиотская. Не нужно мне этого
делать.
— Гарри, да что ты собрался сделать?! — воскликнул Драко, ничего не понимая.
Поттер поднял руку и накинул капюшон, позволив тому полностью скрыть свое
лицо, и снова спрятал руку под мантией секунду спустя.
— Гарри? Гарри!
— Со мной все будет в порядке, Драко. Прикрой меня, ладно?
— Ты с ума сошел! Как я смогу тебя прикрыть, если ты не собираешься говорить

мне, что происходит!
Гарри угрюмо засмеялся, но, поскольку он был невидим, прозвучало это весьма
зловеще. Малфой резко бросил взгляд дальше по аллее, пытаясь понять, сошел
ли Гарри с того места, где стоял.
— В зависимости от того, как все пройдет, я, возможно, расскажу тебе обо всем,
когда вернусь. Как тебе это? — раздался голос где-то позади, и Драко,
обернувшись, осознал, что его друг действительно сдвинулся с места.
— Меня это не устраивает, Поттер! — надменно воскликнул Малфой, хотя он

крайне редко разговаривал с Гарри таким тоном в последнее время. — Я хочу
знать, что происходит!
Ответом ему послужила тишина.
— Гарри? Гарри! — Драко едва не зарычал от негодования. — Черт бы его

побрал!
***
Гарри совершенно не удивился, когда обнаружил явные следы проживания

возле пещеры, которую Сириус периодически занимал на четвертом году его
обучения в течение самой первой жизни. Большинство людей, увидев пещеру,
предположили бы, что в ней обитает какое-то дикое животное, хотя это было не
так уж очевидно. И все же… это было очевидно.
139/413
Поттер, достигнув пещеры, нанес на себя чары тишины, все еще находясь под
мантией-невидимкой и держа клетку с крысой, по-прежнему находящейся без
сознания. Он проскользнул внутрь и сразу заметил в глубине пещеры большую
черную спящую собаку. Она была тощей как скелет, грязной и ужасной вонючей.
Гарри отменил заклятье тишины и уронил клетку на пол с сильным грохотом.
Собака, резко дернувшись, проснулась, ощетинилась и угрожающе зарычала.
Слизеринец отступил назад, позволив мантии соскользнуть с клетки и сделать
ее вновь видимой. Рычание тотчас прекратилось, и Гарри смог увидеть, как пес
принюхивается к новому запаху в пещере. Мальчик поднял руку и, сняв
капюшон, медленно шагнул вперед, позволяя разглядеть свое лицо.
Собака изумленно уставилась на него с глубоким недоверием. Гарри, глядя ей в

глаза, кивнул в сторону клетки и пнул решетку ботинком. Внимание пса тут же
стало приковано к ней.
— Он без сознания, я его оглушил, — заговорил Поттер, нарушая тишину. Он

откинул мантию за плечи, делая видимым все свое тело, после чего наклонился
и, сняв с пояса свой зашнурованный мешочек, открыл его и начал в нем рыться.
Пес, казалось, разрывался между желанием броситься вперед и отойти

подальше. В итоге он таки подошел ближе, медленно и осторожно, и, поводив
носом, начал злобно рычать.
— У тебя есть палочка? — спросил Гарри, игнорируя рычание и продолжая

копаться в мешке. Секунду спустя он вынул оттуда руку, держа пучок
волшебных палочек. — Проверь, может тебе подойдет какая-нибудь из этих.
Пес, явно пораженный, приподнял голову и вновь уставился на Гарри, разинув

пасть.
Мальчик закатил глаза и нетерпеливо фыркнул.
— Очевидно, тебе нужно превратиться в человека.
Собака окинула его осторожным взглядом и, коротко кивнув головой минуту

спустя, перевоплотилась обратно в человека. Очень худого, грязного и больного
на вид человека.
— Ты знаешь? — хрипло спросил Сириус.
— Знаю, — ответил Поттер холодным, безразличным тоном.
— Как много?
— Все.
— Откуда?
Гарри просто уставился на мужчину, сохраняя при этом безэмоциональное

выражение лица. Отвечать мальчик явно не собирался.
Сириус выглядел сбитым с толку, а его брови были сведены вместе и нахмурены.
Наконец, он вздохнул, а его глаза опустились на связку палочек в руке
140/413
слизеринца.
— Где ты их взял?
— В Хогвартсе есть секретная комната, наполненная множеством потерянных и

спрятанных вещей. Я обыскал ее на первом году обучения и забрал оттуда все,
что показалось мне полезным, в том числе и несколько волшебных палочек.
— Комната со спрятанными вещами? — прошептал Сириус, еще более

смущенный. — Мы никогда не находили такой комнаты…
— Мародеры раскрыли многие секреты Хогвартса, но не все.
Глаза мужчины быстро скользнули на лицо Гарри и разглядывали его в течение

нескольких долгих минут, будто пытаясь найти что-то.
— Ты не Джеймс.
— Нет.
— Ты Гарри.
Поттер не счел нужным что-то на это отвечать.
— У тебя мантия Джеймса, — сказал Сириус, вновь констатируя очевидное, на

что Гарри лишь кивнул. — И ты знаешь… знаешь, что я не предавал их. Знаешь,
что это был Питер, — произнес Блэк, и его голос внезапно стал жестким и
сердитым, а все внимание обратилось к крысе.
— Да, я знаю. Но больше не знает никто. Ну… я рассказал Снейпу, что ты

невиновен, но сомневаюсь, что его заботит защита твоих интересов.
— Нюниусу? — усмехнулся Блэк с отвращением, написанном на лице. Гарри

лишь пожал плечами.
— Ты можешь делать с Петтигрю все, что заблагорассудится. Мне все равно. Я

говорил себе, что не собираюсь вмешиваться, но, видимо, не судьба. Но это все,
на что я готов. Я принес тебе крысу. Убьешь ты его, не убьешь ты его. Мне
плевать. Решение только за тобой. Если все-таки убьешь — то готовься провести
всю жизнь в бегах. Тебя никогда не оставят в покое. Наилучшим вариантом для
тебя будет покинуть страну и держаться как можно дальше. Уехать в Новую
Зеландию или куда-то так же далеко. Просто убраться подальше.
— Если ты не убьешь его… тебе стоит быть осторожным, выбирая работника

Министерства, с которым ты захочешь связаться, поскольку некоторые люди
будут не в восторге, если узнают, что у тебя появилось доказательство
невиновности, и ты был несправедливо осужден. И Министр определенно один
из них. Он в курсе, что у тебя не было судебного разбирательства. Именно
поэтому он так отчаянно жаждет поймать тебя и применить поцелуй дементора.
— Фадж не хочет, что публике стало известно, что тебя заключили в Азкабан без
суда и следствия, хотя ты имел на них право. Рассмотрение законности ареста и
определение степени вины в суде — основополагающие принципы нашей
судебной системы, которые в твоем случае оказались полностью
141/413
проигнорированы, как и в отношении ряда других заключенных, арестованных в
течение недели после исчезновения Волдеморта. Тогда повсеместно было
введено военное положение, и Крауч воспользовался этим, чтобы ускорить
правосудие над отдельными личностями, связанными с особенно влиятельными
семьями, которые, как он боялся, могут попытаться снять обвинения со своих
драгоценных наследников.
— У Фаджа возникнут огромные проблемы, если ты раскроешь правду о том, что

с тобой случилось, и люди осознают, что нечто подобное произошло и с другими
заключенными, являющимися в основном членами старых чистокровных семей,
которые когда-то имели куда больше денег и власти. Чистокровные семьи
придут в ярость, если узнают, что имела место столь вопиющая
несправедливость в отношении подобных им волшебников, а предвыборная
кампания Фаджа очень зависит от пожертвований таких семей. Поэтому сейчас
он в панике. Он убежден, что ты в любом случае виновен, так что, если все
подробности твоего дела будут сокрыты, большой роли это не сыграет. Но,
разумеется… ты не виновен.
— Что ты тогда предлагаешь? — нерешительно просипел Сириус.
Гарри вздохнул и пожал плечами.
— Амелия Боунс — подходящий вариант. Она возглавляет Отдел магического

правопорядка. Руфус Скримджер, в данный момент являющийся Главой
Аврората также, возможно, захочет добиться для тебя справедливости. В его
случае также будет иметь место скрытый мотив, ведь он намерен
баллотироваться на пост Министра на следующих выборах, так что с
удовольствием ухватится за возможность подмочить репутацию Фаджа.
Сириус приоткрыл рот, но не проронил ни звука и сглотнул, как если бы у него

во рту было слишком сухо, а его голос слишком отвык от того, чтобы им
пользовались.
— Как ты предлагаешь связаться с ними?
Гарри почувствовал вспышку раздражения и вздохнул.
— Не знаю. Попробуй связаться с Ремусом и попроси его о помощи. Объясни ему

ситуацию, скажи, что поймал Питера, и он стопроцентно начнет молить тебя о
прощении за то, что проявил недоверие и, может, даже попробует обратиться к
Дамблдору за помощью. Или ты можешь просто послать письмо с одной из сов
Хогсмида Скримджеру или Боунс. Я знаю, что ты провел в тюрьме в окружении
дементоров почти десятилетие, но у тебя однозначно должна была остаться
хоть капля разума, чтобы справиться с этим делом самостоятельно.
— Я… я просто…
— Не думал, что крыса упадет тебе прямо в руки? — закончил за него Гарри.
— Нет. Я думал… думал, что, когда поймаю его, то…
— То убьешь.
Лицо Сириуса ужесточилось, а в глазах зажглось пламя ненависти.

142/413
— Да, — прошипел он.
— Так сделай это. Все на твое усмотрение, Сириус. Мне, правда, наплевать. Я
ухожу.
— Что? Уходишь? — спросил Блэк, резко дернувшись.
— Да. У тебя есть палочка?
— Что?
— Волшебная палочка. У тебя она есть?
— Ох… нет… нету.
— Тогда попробуй эти, посмотрим, может, одна из них подойдет, — нетерпеливо

бросил Поттер.
Движения Сириуса все еще оставались порывистыми и осторожными, когда он,

приблизившись к Гарри, начал брать в руки одну за другой из предложенных
палочек.
— Вот эта, — хрипло произнес мужчина, держа сильно искривленную волшебную

палочку почти черного цвета.
Гарри кивнул и собрал остальные обратно в мешочек.
— Отлично, я пошел.
Поттер встал, вернул мешочек на место и накинул мантию-невидимку обратно

на тело, оставив видимой только голову.
— Подожди, — позвал его Сириус, когда мальчик уже накидывал капюшон на

лицо. Гарри замер и окинул мужчину терпеливым взглядом.
— Я… я твой крестный.
— Я знаю, — просто ответил Гарри и, полностью накинув капюшон на голову,

исчез из виду.
***
Одно изменение всегда влечет за собой другое.
***
— Ты вернулся! — воскликнул Драко при виде Гарри, входящего в гостиную

Слизерина спустя некоторое время. Мальчик тут вскочил со своего места на
мягком черном кожаном диване и, метнувшись к Гарри, одарил его грозным
взглядом. — Я требую, чтобы ты рассказал мне, где ты был, — властно произнес
он.
Поттер некоторое время без выражения смотрел на него, а потом фыркнул,

143/413
изумленный этим заявлением. Он мягко вздохнул, покачал головой и прошел
мимо, не говоря ни слова.
— Га-а-арри-и-и! — заскулил Драко, стремглав кинувшись за другом и настигнув

его на входе в их общую спальню. Он продолжал хныкать и даже умолять Гарри
рассказать ему обо всем, пока тот копался в своем рюкзаке. Через пару
мгновений Поттер вынул оттуда кусок пергамента, развернул, постучал по нему
волшебной палочкой и пробормотал что-то про себя.
— Гарри, ты вообще слушаешь меня?! — возмутился Малфой.
— Просто заткнись на минуту, Драко, и я расскажу тебе, чем я был занят, —

наконец ответил Гарри, повысив голос от раздражения.
Драко тотчас замолчал и, приблизившись, посмотрел Гарри через плечо, пытаясь

разглядеть, на что тот уставился, но Поттер внезапно свернул пергамент и
направился к выходу.
— И куда ты теперь собрался? — снова завыл Малфой сердито.
— Давай за мной.
Блондин разочарованно рыкнул, но быстренько, как было велено, последовал за

Гарри, минуя общую гостиную, выходя из подземелий и затем поднимаясь вслед
за ним по нескольким лестничным пролетам. После того, как они достигли
главного зала с лестницами и начали подниматься все выше, Драко снова начал
ныть, но Поттер оставался безмолвным. Он несколько раз останавливался,
бросал взгляд на пергамент в своих руках, а потом снова его закрывал и шел
дальше. Вдруг Гарри остановился в одном из коридоров и скользнул за гобелен,
за которым, к удивлению Драко, обнаружился неизвестный проход, и толкнул в
него Малфоя.
Затем Гарри снова сверился с пергаментом, а Драко снова попробовал мельком

в него заглянуть. На нем явно было что-то изображено, при этом, казалось, это
что-то двигалось, но, что бы это ни было, оно тотчас исчезло, когда Поттер,
вынув палочку, постучал по пергаменту и произнес: «Шалость удалась». Глаза
Драко тотчас сузились с подозрением.
— Что…
— Ты хотел узнать о крысе Уизли, верно? — резко начал Гарри, и его голос
звучал на тон громче, чем было необходимо.
Малфой явно чувствовал подвох, но любопытство одержало над ним верх.
— Да, я бы очень хотел знать, для чего понадобилась эта сделка. Зачем ты, во
имя Мерлина, потратил на эту старую грязную больную крысу пятнадцать
галлеонов? Что ты, кстати, с ней сделал?
— Это на самом деле была не крыса. Это был волшебник. Анимаг, который умеет
перевоплощаться в крысу.
— Да ты с ума сошел! — побледнел Драко.
144/413
— Нет, это правда. Его настоящее имя Питер Петтигрю, он ходил в школу вместе
с моим отцом, профессором Люпиным и Сириусом Блэком. Они были
гриффиндорцами и лучшими друзьями. После окончания школы они все
вчетвером встали на сторону Дамблдора, чтобы бороться с Темным Лордом.
Однако в конце концов стало очевидно, что среди них затесался шпион, потому
что стали случаться утечки информации. Все подумали на Люпина, но в
действительности это был Петтигрю.
— Подожди, я думал, это был Блэк?! — воскликнул Драко в замешательстве, а

после нахмурился. — Стой, разве Питер Петтигрю не тот волшебник, которого
убил Блэк?
— Вот в том то и дело. Петтигрю не умер. А Блэк на самом деле никого не

предавал. Все подумали на него, потому что считали его Хранителем Секрета
моих родителей. Но Блэк им не являлся. Он был просто приманкой, а настоящим
Хранителем Секрета выбрали Петтигрю — Сириус настоял на этом, поскольку
думал, что он сам станет слишком очевидной кандидатурой. Люпину из-за
подозрений правду рассказывать не стали, так что он никогда не знал о
подмене Хранителей.
— Единственным человеком, помимо моих родителей, знавшим, что Хранителем

Секрета стал Петтигрю, был Сириус Блэк. После того, как мои родители были
убиты Темным Лордом, Сириус пришел в ярость, догадавшись, что Питер их
предал, чем доказал, что был шпионом. Вот почему Блэк преследовал его в ту
ночь. Но ситуация сложилась так, что прежде чем Сириус смог вымолвить хоть
слово, настигнув своего бывшего друга, Петтигрю на глазах у толпы магглов
провозгласил его шпионом и обвинил в предательстве Лили и Джеймса, а затем
отрезал себе мизинец и позволил тому упасть на землю. Сириус был так зол и
шокирован, что просто стоял на месте как идиот. Тогда Петтигрю бросил
«Бомбарду» прямо посреди улицы, а сам, превратившись в крысу, сбежал через
канализацию. Взрыв задел газовую трубу, поэтому погибло много магглов. И в
итоге Блэка нашли стоящим на коленях посреди разрушенной улицы, где он
смеялся и плакал, и причитал о том, как сильно виноват. Виноват в том, что
предложил выбрать Питера, и в том, что не доверял Люпину. Но шпионом или
предателем Сириус не являлся. Однако на тот период времени было
установлено военное положение, и Бартемиус Крауч, будучи главой Отдела
магического правопорядка и охотясь за должностью Министра, воспользовался
этой возможностью. Он вынес обвинения Сириусу и еще некоторым
Пожирателям Смерти и отправил их в Азкабан, без суда и следствия, полностью
проигнорировав их право на рассмотрение законности ареста и степени
виновности присяжными.
— Петтигрю тем временем сбежал. Узнав, что Темный Лорд пал, он до смерти
испугался, что его раскроют, поэтому остался в своей анимагической форме и
нашел себе для проживания семью волшебников — Уизли. Их средний сын,
Перси, нашел крысу в саду и оставил себе в качестве питомца, поскольку его
семья была бедна. Очевидно, даже крыса становится неплохим домашним
животным, если ты происходишь из малоимущей семьи.
Драко, усмехнувшись, фыркнул, хотя все еще выглядел пораженным этим

рассказом.
— Так вот почему Блэк пытался попасть в гостиную Гриффиндора. Он и правда

преследовал не тебя. Он искал крысу Уизли!
145/413
— Так точно.
— Погоди… так что ты с ней сделал? У тебя явно больше нет этой крысы.
— Отдал Блэку, — заявил Гарри, безразлично пожав плечами.
— Что?! — завопил Малфой. — Ты с ума сошел?!
— Единственная цель Блэка на данный момент — это поиски и убийство

Петтигрю. Ну, или, может, он решит использовать его, чтобы доказать свою
невиновность. Мне, в общем-то, наплевать. Теперь, когда крыса у него, у Блэка
не осталось ни одной причины оставаться здесь, и, как только он уйдет,
дементоры последуют за ним.
Драко уставился на Гарри со смущением, написанным на лице.
— Погоди… и все? Единственная причина, по которой ты поймал Петтигрю,

заключалась в том, что ты хотел избавиться от дементоров?
Поттер посмотрел в ответ без тени эмоций на лице.
— А ты чего ожидал? Что я сделал это, жаждая возмездия?
— Мне… это казалось бы логичным обоснованием для большинства людей.
— Но не для меня.
— Я… полагаю это так, да, — вынужден был признать Драко. — Тебе

действительно все равно? — продолжил он скептически. — Я имею в виду… из-
за него Темный Лорд смог убить твоих родителей. Он предал твою семью. Это…
не заставляет тебя ненавидеть его? — теперь в его голосе прозвучали нотки
любопытства.
Гарри тяжело вздохнул, снова раздражаясь, и бросил взгляд в сторону гобелена,

скрывавшего коридор от посторонних взглядов.
— Я не хочу говорить здесь об этом. Пошли обратно в нашу спальню.
Это заявление явно озадачило Драко, а когда Гарри приблизился к гобелену и

отодвинул его в сторону, послышался звук какого-то движения.
— Ох, профессор, прошу прощения, я не знал, что вы здесь, — внезапно

заговорил Поттер, приветствуя преподавателя в своей обычной скучающей
манере. Малфой метнулся вслед за ним и увидел смертельно бледного
профессора Люпина, стоящего в стороне. — Доброго вечера, — бросил Гарри,
чуть наклонив голову, прежде чем развернулся и зашагал прочь, будто ничего
необычного не произошло. Драко помчался за ним, и, оглянувшись на
мгновение, увидел, что Люпин по-прежнему стоял на месте, все еще пребывая в
шоке.
— Ты сделал это нарочно! — осуждающе прошептал Малфой, приблизившись

вплотную к Гарри, когда они миновали несколько лестничных пролетов.
146/413
— Хм?
— Люпин. Ты знал, что он будет там. Ты хотел, чтобы он подслушал наш

разговор!
— Может быть.
— Откуда ты узнал, что он будет там? И что за пергамент ты все время

разглядывал?
— Это секрет.
— Га-а-арри-и-и!
Пока переводила, возник вопрос. Существует ли в каноне/фаноне какое-либо

название для помещения с множеством движущихся лестниц ко всем этажам,
именуемое в английском Grand Staircase? Может, кто-то знает? Мне ничего не
вспомнилось.
147/413
Глава 9
Люди, как правило, избирают некие средние пути, являющиеся наиболее

губительными; ибо они не умеют быть ни действительно дурными, ни
действительно хорошими.
***
Ноябрь прошел быстро, никаких намеков на то, что могло происходить с

Сириусом, не появилось. Гарри не знал, убил ли тот Петтигрю или все-таки
решил попытаться обратиться за помощью и вернуть себе доброе имя.
Поттер постоянно говорил себе, что ему все равно, и что ранее он повел себя
как полный идиот. Что уже входило в привычку. Но он спасал крестного так
много раз… что было бы странно остаться в стороне и не вовлечь себя в его
проблемы и на этот раз. Дементоры все еще не покинули окрестности школьной
территории, так что Сириус, вероятно, все еще оставался поблизости. Хотя этот
факт не позволял однозначно определить, какой вариант развития событий он
избрал. Возможно, Сириус связался с Ремусом и/или Дамблдором и получал их
содействие, и это была причина, по которой он все еще находился в
окрестностях замка. Также существовала вероятность, что Блэк убил Петтигрю,
но проигнорировал совет покинуть страну и вместо этого оставался на школьной
территории из-за Гарри… который очень надеялся, что это не было правдой. В
любом случае, волноваться о чем-то неизвестном Поттер считал пустой тратой
времени.
Так что вместо этого он сосредоточился на своих работах и школьных занятиях.
Декабрь быстро приближался, и в общей гостиной Слизерина уже повесили лист,

на котором должны были отписаться те, кто собирался остаться в замке на
каникулы. Гарри, заметив его, собрался добавить свое имя в список, но его
остановил Драко.
— Я решительно запрещаю тебе снова запереть себя на каникулах в этом

старом, продуваемом сквозняками замке. Это просто возмутительно, — властно
заявил Малфой и, оттащив Поттера от доски объявления, потянул в сторону
общей спальни.
Гарри, ошеломленно глядя на блондина, позволил увести себя.
— И что ты предлагаешь, Драко?
— Ты поедешь со мной ко мне домой, — констатировал Драко, как если бы

данный факт не подлежал к обсуждению.
— Я не совсем уверен, что твой отец это одобрит, — попытался уклониться

Гарри, едва сдерживая желание рассмеяться.
— Ерунда. На самом деле я уже заручился его и маминой поддержкой. Мама

согласилась, что это великолепная идея, и что оставаться в замке на все
праздники, особенно учитывая наличие дементоров, все еще скитающихся
148/413
вокруг него, будет страшной несправедливостью.
Поттер приподнял бровь и наградил друга недоверчивым взглядом.
— Твои родители хотят, чтобы я остался в их доме на Йоль?
— Да, конечно. Почему в это так сложно поверить? — воскликнул Драко с

раздражением.
— О, даже не знаю, Драко. Может, потому что я мальчик, ответственный за

падение Темного Лорда, а твои родители в каком-то смысле были его
поклонниками.
Драко патетично закатил глаза.
— Пфф, не драматизируй. Как будто кто-то действительно винит тебя в этом.

Ну, кто-то здравомыслящий, я имею в виду. Ты был совсем крошкой. Тот, кто
способен поверить, что ребенок пятнадцати месяцев от роду смог
целенаправленно применить неизвестную магию и одолеть самого
могущественного волшебника среди живущих — просто идиот.
— Да, с этим я точно согласен, — произнес Гарри, коротко кивнув головой.
— Если уж на то пошло, скорее всего, твоя мать сделала что-то, что спасло тебя
и уничтожило тело Темного Лорда. Только не говори никому, что я тебе это
сказал. Она ведь была… эм…
— Магглорожденной, — пришел на помощь Поттер.
— Да. Не то чтобы многие чистокровные признавали это. Возможность, что…эм…
— Магглорожденная.
— Что магглорожденная волшебница, возможно, ответственна за уничтожение

Темного Лорда. Не особо популярная версия. Тем не менее куда более разумная,
чем предположение, что это ты что-то сделал.
— На самом деле это была довольно запутанная комбинация случайностей,

которые просто идеально совпали вместе, и вины Волдеморта в произошедшем
было куда больше, чем чьей-либо еще, но, да, моя мама тоже сыграла заметную
роль. Я же действительно ничего не сделал. Но, как ты и сказал, мне было всего
пятнадцать месяцев, что я вообще мог бы сделать?
Драко внезапно замер и, распахнув глаза от удивления, посмотрел на Гарри.
— Ты намекаешь на то, что знаешь, почему выжил, а он…, а он — нет?
— Ну, так случилось, что Волдеморт вообще-то не умер, поэтому подобное

утверждение не совсем верно, но, да, я знаю, почему это случилось.
Выражение лица Малфоя стало чуть более натянутым.
— Что ты имеешь в виду? — прошептал он со странной надеждой в голосе.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что он не умер? То есть, я слышал, как
149/413
шептались люди… Говорили, что он на самом деле не умер, а просто… был
изгнан или что-то такое, но ведь его тело было полностью уничтожено,
правильно? От него не осталось ничего кроме пепла.
— Волдеморт выжил. По факту, на данный момент он жив в полном смысле этого

слова. Он получил тело обратно прошлой весной. Правда, не имею ни малейшего
понятия, чем он с тех пор занимался. Я в основном ожидал, что он призовет
своих последователей и начнет втайне строить какие-то планы, но, очевидно, он
этого не сделал. И у меня нет ни одной догадки, почему.
— Стой, как ты об этом узнал? Как ты вообще смог бы узнать, что Темный Лорд
вновь… эм… приобрел тело? Если бы он вернулся, мой отец знал бы об этом! — с
негодованием выкрикнул Драко, после чего побледнел и поспешно захлопнул
рот.
— Не волнуйся, Драко, — тихо засмеялся Гарри. — Мы в нашей общей спальне,

ты можешь спокойно говорить все, что захочешь, о своем папеньке и его
принадлежности к некоторым Темным Лордам. Не то чтобы я уже не знал об
этом.
На щеках Малфоя тотчас расцвел румянец, скрыв его бледность, и мальчик,

нахмурившись, перевел угрюмый взгляд в сторону дальней стены.
— Кроме того, — продолжил Гарри, — я знаю, что он вернулся, потому что видел
его. Я несколько часов пробыл с ним в одной комнате, мы довольно
цивилизованно поболтали, и он позволил мне жить! Потрясающе, да? Мы также
общаемся с тех пор, обмениваясь письменными сообщениями время от времени,
хотя Волдеморт никогда не делится со мной информацией о том, чем занят, но я
особо и не спрашиваю. Ты там в порядке? Чувствуешь себя лучше после того, как
нечаянно признался, что твой отец — Пожиратель Смерти? Я вот только что
признал, что частенько переписываюсь с Темным Лордом.
— Ты лжешь! — изумленно заявил Драко. — Ты определенно лжешь!
— Зачем мне лгать об этом? — скептически осклабился Гарри.
— Но… зачем ты тогда рассказываешь мне об этом сейчас? Обрушиваешь эту

информацию как гром посреди ясного неба? И все-таки, если бы Темный Лорд
вернулся прошлой весной, мой отец знал бы об этом!
— Не имею ни малейшего представления, почему Волдеморт предпочел не

вмешивать Пожирателей Смерти, — вздохнул Гарри. — Но, насколько я могу
судить, он не связался ни с кем из своих прежних последователей. Я
сомневаюсь, что это что-то личное конкретно против твоего отца. Со Снейпом он
тоже не вступал в контакт.
— Ты знаешь о Снейпе?
— Конечно, — закатил глаза Гарри. — Кто, как ты думаешь, прикрывал меня,

когда я ходил на встречу к Волдеморту? Это произошло посредине школьного
года, мне пришлось ускользать из замка, чтобы увидеться с Темным Лордом.
Помнишь те выходные, когда я был «болен»? — на этом слове Поттер изобразил
соответствующий жест пальцами. — Снейп прикрывал меня, утверждая, что
проверил мое состояние и обеспечил необходимыми зельями, так что мне не
150/413
пришлось идти к мадам Помфри.
— Ты и вправду серьезно, — шокированно прошептал Малфой.
— Да, Драко, я весьма серьезен, — проговорил Гарри, мягко засмеявшись. — И

насчет того, почему я говорю тебе об этом сейчас. Теперь, когда у нас с тобой
состоялся небольшой обмен откровениями, я бы хотел, чтобы ты прямо сказал
мне, имеются ли у твоего отца скрытые мотивы приглашать меня к себе в дом на
праздники?
— Скрытые мотивы? — повторил Драко с ноткой обиды.
— Твой отец — типичный слизеринец, Драко. Он был арестован за то, что

состоял в рядах Пожирателей Смерти — пойман, нося Темную Метку на своем
предплечье — и все же сумел избавиться от всех обвинений, не подпортив себе
репутацию. И даже сумел достичь очень влиятельной и значимой позиции в
Министерстве магии. Это требует мастерства. Не может такого быть, чтобы у
него не было некоего скрытого мотива в приглашении Мальчика-который-выжил
к себе домой почти на три недели, — невозмутимо констатировал Гарри.
Драко рассеянно кивнул, как бы признавая правоту друга, выглядя при этом
крайне польщенным его замечанием касательно умений своего отца.
— Он сказал, что ты представляешься ему многообещающим волшебником и,

скорее всего, станешь влиятельным и могущественным, когда вырастешь, —
Малфой мельком бросил косой взгляд в сторону Поттера. — Раз уж мы такие
хорошие друзья, отец счел благоразумным для семьи Малфоев заслужить твое
расположение.
— Семья Малфоев желает заслужить мое расположение? — тихо засмеялся

Гарри. — Это мило. Эй, знаешь, твоя мать приходится мне троюродной сестрой.
Если твой отец хочет попробовать преподнести общественности идею о прочных
узах между нашими семьями, это, наверное, самый легкий путь.
— Троюродная сестра? Что за бред ты несешь?
— Ты мой троюродный племянник. Ты не знал?
— Что?! Ничего подобного! Это ведь не так?
— Моей бабушкой была Дорея Блэк. Она была двоюродной бабушкой твоей
матери.
— Поттер женился на Блэк? — пронзительно вскрикнул Драко.
— Это было где-то в 40-х, я думаю, — ответил Гарри, пожав плечами. — Я не

думаю, что Поттеров до женитьбы моего отца когда-либо относили к
«предателям крови» на самом деле. Поттеры заключали браки со многими
старыми и могущественными чистокровными семьями в течение нескольких
столетий.
— Наверное… — нахмурился Малфой, — я не задумывался об этом. До сего

момента я не осознавал, что они породнились с Блэками так недавно. Блэки
обычно были довольно… разборчивыми.
151/413
— Ага, ну, не думаю, что остальная семья испытала жгучий восторг от этого
брака. У меня сложилось впечатление, что Дорею стали презирать после
замужества. Но наследства официально не лишали. Это одна из причин, по
которой мой отец и Сириус Блэк были так близки. Сириус приходился отцу
двоюродным племянником, они действительно были родней. Сириус вообще,
будучи паршивой овцой в семействе, с радостью сдружился с сыном третьей
дочери Сигнуса Блэка, к которой в семье умышленно относились с
пренебрежением. Думаю, для него это просто был очередной способ послать к
чертовой матери своих родственников.
— Я даже не предполагал подобного, — прошептал Драко, прежде чем моргнул

несколько раз. — Какого дьявола мы вообще обсуждаем этому тему?
— Я указал на одну из возможных причин, которой твоя семья сможет объяснить

общественности, почему я охотно поддерживаю с ней теплые отношения, когда
всем известно, что твой отец носит Темную Метку на своей руке — и неважно,
амнистировали его в Министерстве или нет. То, что вы являетесь одними из
немногих моих кровных родственников в волшебном мире, может стать
неплохим предлогом.
— Ты знал об этом все это время и никогда не говорил, что мы родственники?

Что мы чертовы кузены?!
— Вообще-то мы далеко не кузены. Ты мой троюродный племянник. Это даже с

натяжкой нельзя назвать близким родством.
— Не пытайся сменить тему! — возмущенно бросил Драко, а Гарри лишь нагло

ухмыльнулся.
— Да, я знал все это время. Однако, откровенно говоря, я думал, что ты тоже
знаешь. В конце концов, чистокровные семьи обычно уделяют много внимания
обучению своих наследников и заставляют их едва ли не выучивать семейные
древа.
Драко слегка покраснел.
— Я больше знаком с семейным древом Малфоев, а не Блэков, — пробормотал он

в свою защиту.
— Понятно. Итак, возвращаясь к предыдущей теме. Помимо того, что твой отец
желает создать некое подобие альянса между мной, у кого имеется потенциал
стать политически значимой фигурой, и Малфоями, которые уже обладают
солидной политической властью, есть ли еще какие-либо причины, по которым
вы захотели пригласить меня?
Драко насупился и на мгновение нахмурил брови.
— Потому что я хочу, чтобы ты приехал, — сказал он, как если бы этого
объяснения было достаточно. — Ты мой друг, и я настоял на том, чтобы тебе
позволили приехать. Родители согласились.
Гарри моргнул.
152/413
Возможно… все действительно было так просто.
***
В результате Гарри принял приглашение Малфоев остаться в их доме на

каникулы. Помимо того, что это разбавляло привычное однообразие его жизни,
это было тем, чего он никогда не делал раньше, а потому разжигало интерес.
Гарри также дал Драко разрешение поведать родителям часть их беседы,
которая произошла в спальне общежития. К сожалению и разочарованию Драко,
ему не разрешили рассказать о том, что Волдеморт вернулся, а Гарри
встречался с ним прошлой весной, и с тех пор они общаются посредством
переписки.
Знание такого большого секрета и одновременно невозможность рассказать о

нем кому-либо сводило Малфоя с ума, и стало причиной того, что он огромное
количество времени крутился вокруг Гарри и доставал своим нытьем.
Изначально Поттер счел его поведение забавным, но оно быстро начало
вызывать раздражение.
Наконец, наступило девятнадцатое декабря, и Гарри с Драко сели на Хогвартс-

Экспресс вместе с почти всеми остальными третьекурсниками Слизерина и
полдня спустя добрались до Лондона.
Малфои на платформе Кинг Кросс сдержанно поприветствовали мальчиков,

соблюдая все приличия, поскольку находились на публике, хотя Гарри и не мог
представить их, демонстрирующих привязанность на людях. Однако как только
они покинули платформу, аппарировав к входу в поместье Малфоев, Нарцисса
почти тотчас же увлекла Драко в свои объятия и начала причитать о том, как
сильно соскучилась, и как ужасно, наверное, было учиться, когда неподалеку от
школы постоянно находились дементоры.
Драко, конечно же, тут же густо покраснел и попытался выкарабкаться из

хватки матери. Он посмотрел на Гарри со страшным смущением и ужасом в
глазах, проскулив при этом банальное: «Мама!», что едва не заставило Гарри
расхохотаться. Однако он сумел сдержаться и вместо этого просто стоял рядом,
широко улыбаясь и получая огромное веселье, видя столь очевидное смущение
Драко. Люциус, раздраженный поведением жены, быстро поспешил сыну на
помощь, велев им с матерью разойтись, и после сообщил, какую комнату будет
занимать их гость в течение каникул.
Затем он перевел свой пристальный взгляд на Гарри.
— Мы устраиваем ежегодное торжество в поместье, — протянул мужчина. — Оно

состоится завтра ночью. Если вы не взяли с собой соответствующее одеяние, я
могу пригласить кого-нибудь снять мерки и сшить для вас парадную мантию
подходящего качества.
— Я принес свою собственную, мистер Малфой. И вам не придется волноваться о

ее качестве, — просто ответил Гарри.
— Очень хорошо, — кивнул Люциус, — Тогда я вас покидаю. Драко, я ожидаю вас
с мистером Поттером на ужине сегодня вечером.
И с этими словами Люциус Малфой ушел, а Нарцисса вновь подлетела к Драко и

153/413
продолжила ворковать над ним, задавая вопросы о школьной жизни и всячески
стараясь привлечь Гарри в их беседу. Поттер на самом деле был поражен. Он
знал, что Нарцисса Малфой любила своего сына и на многое пошла бы ради него.
Он даже предполагал, что, наверное, именно она была тем, кто так сильно
испортил Драко, пока тот рос. Но он совсем не ожидал, что она способна так
открыто проявлять материнскую ласку и заботу. Это действительно было очень
мило.
И забавно. Потому что Драко был явно подавлен и смущен.
Наконец блондин сумел оторвать себя от матери и потащил Гарри в дом, чтобы
показать выделенную ему комнату. Гостевая спальня, приготовленная для
Поттера, оказалась огромной и помпезной, и Гарри, увидев ее, лишь вежливо
улыбнулся и кивнул. После того, как он разместил свои вещи, Драко потащил его
через холл в свою комнату, где продемонстрировал множество дорогих вещиц, а
после повел Гарри на экскурсию по поместью. Малфой был невероятно
возбужден и находился в настолько приподнятом настроении, что Поттер
потакал ему во всем и уступил практически до невозможного: он согласился
полетать вместе с ним на метлах.
За исключением одного обязательного урока полетов на первом курсе Гарри

больше не садился на метлу, с тех пор как поступил в Хогвартс. Драко и
остальные слизеринцы, скорее всего, решили, что он вообще не умел летать или
скрывал свой страх к полетам. Малфой целую вечность донимал Гарри
уговорами пойти и полетать, настаивая, что, если он просто попробует, то
однозначно полюбит этот процесс. Поттер всегда вежливо отказывался или
просто игнорировал Драко и прочих однокурсников, когда бы эта тема ни
поднималась.
Правда заключалась в том, что к нынешнему моменту отношение Гарри к

полетам на метле колебалось от любви к ненависти. Временами, радостно паря в
небе, он полностью растворялся в ощущении восторга и свободы, которое
даровал полет, но постепенно эти эмоции стали приносить лишь мучения,
потому как в конце ему приходилось спускаться с небес на землю в буквальном
и переносном смысле.
Это было не очень логично, и Гарри затруднялся подобрать правильные слова

для описания своего состояния, но полеты все еще пробуждали в нем глубокие
чувства. Они словно являлись напоминанием о добрых, светлых, счастливых
временах, о которых Гарри не очень хотелось вспоминать.
Но сегодня Драко казался настолько по-детски веселым и восторженным — что

было весьма нехарактерно для него — что Гарри не сумел ему отказать. В итоге
через некоторое время они сидели на метлах на небольшом поле на территории
поместья, находящемся позади садов и лабиринта из живой изгороди. Драко
Малфой, невероятно самодовольный и крайне взволнованный, сидя на своем
запасном Нимбусе-2001, распинался о том, что Гарри не нужно волноваться о
чем-либо, гарантируя, что не допустит, чтобы он упал, и бояться вообще нечего.
Поттер лишь усмехнулся, приподнялся на метле и резко устремился к небу,

оставляя изумленного Драко позади.
В результате между слизеринцами состоялась небольшая гонка, по окончании

которой Малфой наконец догнал Гарри, и они вдвоем, сбавив скорость, стали не
154/413
спеша лететь бок о бок. Драко вновь одарил друга пристальным взглядом, но в
этот раз с огромной долей раздражения.
— Есть ли хоть что-нибудь, что ты не можешь делать необъяснимо хорошо?

— спросил он с восхищением и возмущением одновременно.
— Никогда не пробовал учиться шить, — простодушно ответил Гарри.
Драко драматично закатил глаза и вновь устремился ввысь, чтобы

покрасоваться.
Конечно, во второй половине дня они оба вернулись обратно, чтобы привести
себя в порядок и приготовиться к ужину. Малфой без конца повторял, что Гарри
просто обязан попробовать вступить в команду Слизерина по квиддичу,
поскольку летал существенно лучше, чем любой из нынешних Охотников, и
факультет однозначно бы выиграл Кубок в этом году, если бы Гарри занял одно
из мест в команде.
Поттер лишь снисходительно улыбнулся и вежливо отказался, хотя это не
заткнуло Драко, но он, в общем-то, этого и не ожидал.
Ужин тем вечером проходил в приглушенной атмосфере. В основном говорила

Нарцисса, расспрашивая мальчиков об их школьной жизни, занятиях и учителях,
в то время как Люциус ограничился парой незначительных фраз тут и там.
Драко весьма охотно приукрашивал школьные истории и похвалялся успехами
перед обоими родителями, а потому большую часть ужина не умолкал ни на
секунду.
Люциус соизволил задать Гарри несколько вопросов, явно скрывая при этом
свою степень любопытства, а когда ужин закончился, попросил мальчиков
присоединиться к нему в гостиной, в то время как Нарцисса отправилась
заниматься своими делами. Оставшись наедине с мальчиками, Люциус стал чуть
более прямолинейным и прекратил сглаживать острые углы в обсуждаемых
темах и задаваемых вопросах, и даже дошел до упоминания договора о
неразглашении, который Гарри вынудил подписать своих соседей по комнате.
При этом у мужчины, казалось, не было злости или возражений на этот счет. На
самом деле Люциус увидел в этом достойный уровень предусмотрительности и в
определенной мере выразил восхищение, заявив, что это выявляло почерк
настоящего слизеринца, и то, что Гарри в свои одиннадцать лет додумался до
подобного, просто поразительно. Поттер сразу распознал, что мужчина
молчаливо интересовался, имелся ли у него опекун, или идею с контрактом
предложил другой взрослый волшебник, но поскольку такого человека не
существовало, Поттер лишь улыбнулся и пожал плечами, чем явно разочаровал
Малфоя-старшего.
Драко, несомненно, жаждал поведать отцу определенную информацию и

несколько раз порывался это сделать, но каждый раз тихо стонал от боли,
пронзавшей его и напоминавшей о контракте, а потому в итоге надулся и стал
недовольно зыркать на Гарри. Любопытство Люциуса при этом, очевидно,
достигло предела, и Гарри, при виде огоньков разочарования, загоревшихся в
глазах мужчины, пришлось бороться с желанием не рассмеяться от охватившего
его веселья. В конце концов, подобное поведение сочли бы грубостью.
Наконец Люциус достиг темы, на которую Драко мог свободно говорить

155/413
(поскольку получил разрешение), а именно — биологическая связь Гарри с
Блэками и соответственно с Нарциссой и Драко. До тех пор пока Малфой-
младший не написал о ней родителям, те также, видимо, не знали
подробностей, и теперь Люциус явно был увлечен идеей создания альянса с
Поттером и оценивал потенциальные возможности, которые тот мог породить.
— Как я понял, вы были оставлены на попечение магглов, не так ли? — заявил

мужчина в какой-то момент, чем впечатлил Гарри, так как это стало самым
прямолинейным вопросом, адресованным ему Люциусом в течение всего вечера.
Малфой-старший, вероятно, просто устал ходить вокруг да около этой темы,
ожидая, что Поттер сам поделится информацией, и задал вопрос, как только
понял, что тот не намерен рассказывать что-либо по своей воле.
— О? Отчего у вас сложилось подобное впечатление? — любезно

поинтересовался Гарри.
Это заставило Люциуса выгнуть одну бровь, а его улыбку сделало более
натянутой.
— Слухи такого толка распространены в Министерстве. Я уверен, что вы не

будете удивлены, узнав, что вы всегда были достаточно популярной темой,
подпитывающей жадных до слухов личностей. Конечно, всем было бесконечно
любопытно, под чью опеку вы попали, учитывая, что единственный человек,
которого ваши родители рассматривали в качестве того, кто позаботился бы о
вас, оказался заточен в Азкабане.
— Понятное дело, что подобную информацию держали под плотным покровом

тайны. Ваша защита и безопасность, само собой, были куда важнее, чем
удовлетворение любопытства толпы. Тем не менее, ваше явное отсутствие в
магическом мире все эти годы привело к появлению множества догадок.
Министр в свое время довольно упорно настаивал на том, чтобы ваше
местоположение на случай непредвиденной ситуации было раскрыто ему и тем,
кому он доверял, но Дамблдор, конечно, остался непреклонен и предпочел
удерживать свои секреты при себе. Корнелиус, однако, сумел выяснить, что
старик намеревался вырастить вас вдали от той славы, которую вы имеете в
мире магов.
— О, да, — фыркнул Гарри, — он планировал не допустить того, чтобы я стал

«избалованным олухом», держа меня при этом в полном неведении
относительно моей магии и наследия. Но его замыслам не суждено было
осуществиться, — закончил он, ухмыльнувшись, и бросил взгляд из-под челки на
мистера Малфоя.
— Вот как? — Люциус приподнял одну бровь.
— Да, — хмыкнул Поттер, кивнув. — На самом деле я могу пояснить вам, почему
он столь категорично отказывался выдать мое местонахождение все эти годы,
пока я не прибыл в Хогвартс. Помимо банального «держать меня в безопасности
от мести Пожирателей Смерти», извиняюсь, конечно.
— Правда? — протянул мужчина, и огонек любопытства зажегся в глубине его

серебристо-серых глаз.
Гарри снова хмыкнул, улыбнулся и кивнул.

156/413
— Правда. Он пытался скрыть тот факт, что не имел ни малейшего понятия, где
я находился.
— Прошу прощения? — моргнул Люциус.
— Он потерял меня, — продолжил Гарри, ухмыляясь еще шире. — Той ночью,

когда Дамблдор оставил меня у выбранных опекунов, он буквально оставил меня
на их пороге в корзинке с письмом внутри. Проблема была в том, что, начиная с
девяти месяцев, я уже достаточно хорошо самостоятельно ходил, к тому же
всегда был довольно невосприимчив к сонным чарам, а той ночью было
холодновато — все-таки стоял ноябрь, ничего удивительного. Так что я просто
встал и ушел, и директор так и не сумел меня отыскать. Ну, вплоть до того
момента, как было отправлено письмо, уведомляющее меня о зачислении в
Хогвартс. Так что реальность такова, что старик на самом деле скрывал не меня,
а свою неудачу и полную некомпетентность в обеспечении моей безопасности.
— Но… куда ты пошел? Где ты очутился? — спросил Драко, изумленно глядя на

друга.
— Боюсь, что эту информацию я сохраню в секрете, — осклабился Гарри в ответ.
Блондин застонал от разочарования и откинул голову на спинку дивана, на

котором сидел.
— Драко, — тут же одернул его Люциус за плебейский жест, и тот, покрывшись

румянцем, мгновенно выпрямился и постарался вести себя надлежащим
образом.
— То есть вы намекаете, что все-таки не были выращены магглами? — уточнил

Малфой-старший у Гарри.
Тот лишь равнодушно хмыкнул и пожал плечами.
— Я провел большую часть своего детства в мире магглов. Жил в маггловской

квартире и все такое. Исчезнуть среди них очень легко, если знаешь, что делать,
и хорошо умеешь варить ключевые необходимые тебе зелья.
— Зелья? Значит, вы были под опекой волшебника или волшебницы? И какого

рода зелья вы подразумеваете? — напирал Люциус, пытаясь заполучить как
можно больше зацепок.
— Зелье старения. Оборотное, хотя у него удручающе короткий срок хранения,

так что использовать его приходилось осмотрительно. Краткосрочные зелья
модификации памяти. Зелье внушения Арминджера одно из моих любимых. Не
имеет вкуса и цвета и легко сливается с чаем. Приглашаешь любого шумного
соседа в гости на чай, позволяешь ему сделать пару маленьких глотков, а затем
внушаешь мысль, что тебя сочли безумно скучным, и он тут же отправляется
заниматься своими делами и никогда более не обращает на тебя внимания.
— Зелье Арминджера чрезвычайно сложное в приготовлении, — заметил

Люциус, выразив легкое восхищение. — И, конечно, Оборотное зелье требует в
высшей степени напряженной работы и большого количества времени. В конце
концов, оно варится очень долго… У вас должно быть был очень искусный
157/413
учитель.
— Я по большей части самоучка в плане Зельеварения, — пояснил Поттер, пожав

плечами. — У меня был учитель когда-то давно, но мы с ним на дух не
переносили друг друга и я, по правде говоря, не смог ничему у него научиться.
Уже гораздо позже, когда у меня проснулся интерес по собственной воле, я
начал прикладывать усилия и стараться добиться какого-либо прогресса в этом
предмете.
— Тогда это еще более впечатляюще. Все же вам только тринадцать лет, и вы,
видимо, варили зелья задолго до того, как поступили в Хогвартс? — мужчина
вновь подталкивал Гарри к ответу, а тот вновь лишь пожал плечами, отчего у
Люциуса начал раздраженно подергиваться левый глаз.
— Ну, полагаю, должна же быть причина, по которой все вокруг называют меня
гением. Лично я считаю, что я просто прикладывал больше усилий, плюс, многие
предметы даются мне куда легче, чем большинству, за счет того, что у меня
отличная память.
Люциус хмыкнул и, медленно кивнув, одарил Гарри скупой улыбкой.
***
Решая оценить интеллект правителя, в первую очередь приглядитесь к людям,

которые его окружают.
***
По настоянию Драко все следующее утро было во второй раз потрачено на

полеты. Нарцисса расхаживала по дому, раздавая указания домовым эльфам и
людям, нанятым специально в качестве служебного персонала для
праздничного бала, и Гарри совершенно не желал ей мешать, а потому охотно
оставил комнаты поместья, даже если это означало снова провести время на
метле. В конце концов, он получал удовольствие. Даже если в отдельные
моменты оно и было приправлено ноткой горечи.
Люциус не присоединился к ним на обеде, так как был занят, завершая свои
дела в Министерстве, прежде чем вернуться домой к вечернему торжеству.
После обеда мальчики отправились в комнату Драко, чтобы отдохнуть. Малфой
без конца демонстрировал свои дорогие безделушки и то, какие вещи можно
было ловко с ними проделывать, пока Гарри сидел, держа на коленях один из
своих дневников, и лениво делал пометки о своих дальнейших планах в работе.
Наконец они разошлись каждый в свои спальни, чтобы подготовиться к

вечернему празднеству, и Гарри подозревал, что Драко для этого понадобится
все оставшееся время, поскольку тот безумно любил свою внешность и
постоянно прихорашивался, как чертов павлин. Поттеру потребовались
титанические усилия, чтобы сдержаться и не отпустить шутку или две об этих
многочисленных птицах, бродящих по территории поместья.
Гарри был готов задолго до Драко, так что когда тот зашел за ним и обнаружил
его согнувшимся над своим дневником и быстро что-то в нем пишущим, то
сердито хмыкнул и, вырвав перо из его рук, пристально на него уставился.
158/413
Поттер в ответ нахально улыбнулся, пошевелил пальцами и призвал свое перо
обратно. Глаза Малфоя широко распахнулись, а лицо побледнело на мгновение,
но он быстро вернул самообладание и бросил сердитый взгляд на Гарри.
— Не смешно. Меня в дрожь бросает, когда ты так делаешь. Это ненормально,

знаешь ли. Ты ведь понимаешь это, правда? Обычные волшебники не способны
на подобное.
Гарри лишь шире осклабился и пожал плечами, заработав еще одно хмыканье со
стороны блондина.
— Просто необходима практика. Потратив на нее значительное количество

времени, ты тоже, возможно, сможешь научиться.
Поттер говорил это Драко уже не в первый раз, но, несмотря на все старания и
выспрашивание у Гарри инструкций на эту тему, Малфой ничего не добился, так
что, вновь услышав эти слова, лишь одарил друга раздраженным и
скептическим взглядом в ответ.
— Пошли. Нам нужно быть в холле, чтобы помогать маме приветствовать

гостей, — сказал блондин, и Гарри, закрыв книгу, убрал ее.
Позднее он оказался рад, что им с Драко пришлось играть незначительную роль

в приветствии гостей. Почти все время они стояли чуть позади, и Малфой
нашептывал Гарри на ухо, кем являлся каждый, кто вступал под своды
поместья, в то время как Нарцисса осуществляла само приветствие. Драко
здоровался лишь с теми, кто подходил к нему, ведя себя при этом, как
идеальный наследник чистокровной семьи и джентльмен в отношении любого из
гостей, ранжируя свой уровень надменности, в зависимости от их положения на
социальной лестнице. Поттер участвовал только в той мере, в какой требовали
приличия.
Когда Гарри пришел к выводу, что большинство гостей уже прибыли, так как
бальный зал был почти заполнен, он вдруг оказался поражен внезапным и
интенсивным ощущением, резко выдернувшим его из состояния скуки. Хотя
предупреждением было не ярким, Гарри тотчас осознал, как изменилась
атмосфера, когда вошел Он. По коже Поттера пробежали мурашки, а его
сердцебиение в разы участилось. Разумом Гарри осознавал причину этой
перемены, а потому наблюдал за реакцией своего тела с легким любопытством.
Ничего подобного он определенно не чувствовал раньше — что было
редкостью — и все же, ему были достаточно знакомы испытываемые ощущения,
чтобы понимать, что они означали.
Его взгляд как магнитом притянуло к источнику неожиданной реакции. Гарри,

стоя позади Драко, который болтал с каким-то юным волшебником лет
двадцати, чье имя Гарри не потрудился запомнить, смотрел, как высокий смутно
знакомый мужчина, одетый в высшей степени утонченную мантию, достиг
входа, где был встречен Нарциссой.
После того как Поттер несколько мгновений молча внимательно разглядывал

мужчину, он резко пихнул Драко локтем в бок.
— Что? — прошипел тот, раздраженный столь грубым жестом.
159/413
— С кем это твоя мать разговаривает прямо сейчас? — спросил Гарри, не отводя
глаз от мужчины — он не был уверен, что смог бы, если честно. То, насколько
сильно его тянуло к нему, начинало беспокоить.
Драко открыл рот, чтобы ответить, но закрыл его секунду спустя и нахмурился.
— Я не знаю, — произнес он, моргнув, явно удивленный собственным

отсутствием знаний о личности мужчины.
— О, я знаю, кто он, — ответил молодой двадцатилетний волшебник, заработав

любознательные взгляды со стороны Малфоя и Поттера, хотя взгляд последнего
лишь на мгновение был направлен на юношу, прежде чем снова вернулся к
Нему. — Его зовут Маркус Аврелий Верус. Он стал причиной определенных
шевелений в Министерстве в последнее время. По полной разбрасывается
деньгами — жертвуя их на определенные кампании, само собой. Появился из
ниоткуда этим летом. Очевидно, он жил за границей большую часть прошедших
десяти лет, но последний член его семьи недавно скончался, оставив ему
наследство, так что он прибыл в страну, чтобы привести в порядок имущество и
активы семьи.
Гарри скользнул взглядом обратно к молодому волшебнику и уставился на него

с весельем и шоком одновременно, а после недоверчиво осклабился.
— Маркус Аврелий Верус? — воскликнул Поттер, закашлявшись от смеха. — Он

серьезно назвал себя Маркус Аврелий Верус? — снова спросил он, и его грудь
затряслась от едва сдерживаемого хохота.
Драко и другой волшебник обменялись смущенными взглядами, когда Гарри

приподнял руку ко рту, чтобы сдержать смех.
— Я не понял, — произнес волшебник нерешительно и с раздражением

посмотрел на Драко. Тот лишь пожал плечами.
— Что ты имеешь в виду, Гарри? — спросил он, нетерпеливо глядя на друга.
Поттер, тихо смеясь, покачал головой, все еще держа руку у рта. Наконец, он,
кажется, совладал со своим приступом истерического смеха, но его глаза все
еще были полны веселья. Они также по-прежнему неотрывно следили за
мужчиной, который теперь уже беседовал и с Люциусом, и с Нарциссой.
Вероятно, они вели один из обыкновенных бессодержательных разговоров,
которые всегда имели место на подобных мероприятиях.
— Просто, — начал Гарри, снова прервавшись, чтобы сдержать смех, — Маркус

Аврелий был последним из Пяти Хороших Императоров. Он известен, как один из
наиболее важных философов-стоиков, в число его заслуг входит победа над
Парфянским Царством, а также ряд других успехов на военном поприще. Его
соправителем был Люциус Верус, вместе они наладили поставки продовольствия
детям из бедных семей, разрешили свободу слова, а также сместили огромное
число коррумпированных должностных лиц у власти, оставшихся после
правления Пия. Размышления Маркуса Аврелия на тему стоицизма нашли
отображение в его рукописи «К самому себе», написанной во время одной
кампании. Эта работа все еще считается одним из монументальных
философских произведений литературы, посвященная службе и долгу, она
рассказывает, как сохранить хладнокровие во время конфликта, рассматривая
160/413
природу в качестве источника руководства и вдохновения, — здесь Поттер
засмеялся и покачал головой. — Маркус Аврелий не был представителем прямой
линии династии Антонинов, что частично послужило причиной разделения
правления с Люциусом Верусом, но он, женившись на императрице Фаустине,
был столь почитаем, что даже после ее смерти его обожествляли и оказывали
всяческие почести. А это дорогого стоит. Он был действительно уважаем.
Драко по-прежнему выглядел сбитым с толку, как и другой волшебник.
— Эмм, и какое отношение это имеет к данному мужчине? То, что родители
назвали его в честь римского императора… едва ли редкость, Гарри. Мой отец
назван в честь римского императора. Профессор Снейп назван в честь римского
императора. Это довольно распространенная практика среди старых семей. Ты
ведь знаешь об этом.
Гарри, тем не менее, все еще лучась весельем, склонил голову, тихо рассмеялся
и после покачал головой из стороны в сторону.
— Я никоим образом не смогу объяснить вам, почему это так рассмешило меня.
Просто поверьте. Это смешно.
Малфой одарил его взглядом, выражающим опасения, а потом закатил глаза и

покачал головой.
— Ладно, Гарри. Как скажешь.
Поттер вернулся к разглядыванию упомянутого мужчины и не отрывал от него

глаз в течение следующих пятнадцати минут, пока тот двигался по бальному
залу, смешиваясь с толпой, и общался с различными группами людей.
Драко, ограничившись вопросительным взглядом в сторону Гарри, покинул его,

чтобы вернуться к исполнению своих обязанностей в качестве наследника семьи
Малфой. Оставшись, наконец, в одиночестве, Поттер целенаправленно двинулся
сквозь толпу по направлению к человеку, называющему себя Маркус Верус.
Вышеозначенный мужчина стоял у одной из стен и осматривал людей

пристальным взглядом. Заметив Гарри, он настороженно сузил глаза. Поттер
легко проскользнул через толпу и, встав рядом с мужчиной, оперся на стену и
также перевел взгляд на собравшихся гостей. Неуловимое движение
запястьем — и его волшебная палочка мягко выскользнула из рукава. Один
короткий взмах ею — и шум голосов вокруг двух волшебников внезапно стих.
Мужчина продолжал смотреть на него подозрительным пристальным взглядом

своих сузившихся глаз.
— Я могу вам чем-то помочь? — спросил он резко.
Гарри повернулся к нему лицом и осклабился.
— Должен сказать, что я совершенно не ожидал увидеть тебя здесь.
Поттер мог поклясться, что от этих слов один глаз мужчины дернулся от
раздражения.
161/413
— Прошу прощения. Я вас знаю?
Гарри тихо засмеялся и поднял руку, якобы отводя волосы со лба, задержав ее
при этом на своем шраме.
— Я могу чувствовать присутствие твоих крестражей, когда нахожусь с ними в

одной комнате. Чем больше осколок души, тем сильнее это ощущение. Это стало
первой подсказкой, направившей меня к выводу, что частицы твоей души,
содержащиеся в разных крестражах, были не одинаковых размеров. И дневник
всегда ощущался сильнее всех. После того, как я вернул тебе половину души из
него прошлой весной, это ощущение идет от твоего тела. Оно даже стало
сильнее. На самом деле, куда сильнее, чем когда-либо было. Я чувствую, что это
ты, так что прекращай ломать комедию.
На несколько секунд на лице мужчины проявилось глубокое раздражение,

прежде чем сменилось смирением. Гарри не был уверен, но ему показалось, что
волшебник даже вздохнул.
— Ладно, Поттер, ты прав. Это я, — коротко бросил Волдеморт, явно

недовольный.
Гарри почувствовал, как необъяснимо самодовольная улыбка расползается по

его лицу. Вся ситуация его ужасно забавляла.
— Что, во имя Мерлина, ты тут делаешь?
— Это бал, Поттер. Меня пригласили.
— Малфои знают, кто ты такой?
— Нет, не знают, — грубо отрезал Волдеморт и впился в Гарри пронизывающим

взглядом, — и очень надеюсь, что не узнают это от тебя.
Поттер приподнял руки, все еще улыбаясь и с трудом удерживая себя от смеха.
— Эй, я буду нем как рыба. Но… почему? Кажется, ты проворачиваешь какие-то
политические игры в Министерстве и, мне думается, было бы гораздо проще,
если бы ты воспользовался преимуществами положения отдельных своих
прежних последователей. Ведь несколько твоих бывших Пожирателей Смерти
сумели, приложив усилия, достичь весьма влиятельных позиций в Министерстве.
Люциус Малфой особенно.
— Я не намерен обсуждать это с тобой в столь публичном месте, — насмешливо

произнес Темный Лорд.
— Я установил заглушающие чары. Все присутствующие не слышат нас, а если

кто-то начнет пристально всматриваться, то даже движения наших губ
покажутся ему неясными.
— Нас все равно видят.
— Мы всегда можем ускользнуть. Внизу есть гостиная.
— Этот бал — хорошая возможность для меня, Поттер. Я предпочту не тратить

162/413
все свое время на разговоры с тобой.
Гарри фыркнул и закатил глаза.
— Я всегда думал, что мероприятия подобного рода лишь засоряют мозг всякой
ерундой. В смысле, я понимаю, что разумный человек способен отыскать
ценность в сплетнях, сводничестве, слухах и прочей ереси. Не говоря уже о том,
что порой все это является неплохим источником сбора информации для
шантажа, но мне всегда казалось, что в данном случае цель не оправдывает
средства. Приходится делать слишком много муторной работы ради слишком
маленького вознаграждения.
Губы Волдеморта скривились в легкой усмешке, и он перевел взгляд обратно на

толпу.
— Полагаю, тебе приходилось выдерживать множество мероприятий, где тебя

восхваляли как героя волшебного мира, победившего великого ужасного
Темного Лорда?
— Нечто подобное выносить действительно приходилось, — скривился Гарри.

— Но в своей первой жизни большую часть времени я избегал их как чумы, хотя
в той жизни я был весьма известной обществу фигурой, поскольку уничтожил
тебя в большой эпической битве. В последующих жизнях я расправлялся с тобой
более незаметно. Однако при этом, на самом деле, имел куда более тесное
взаимодействие с Министерством и глубокую вовлеченность в политику.
Однажды я даже был Министром Магии.
Волдеморт резко повернул голову в сторону Гарри и уставился на него, слегка

пораженный этим заявлением.
— Ты был Министром?
— Ага.
— Почему-то мне сложно это представить.
— Я был менее безумным в те времена, — ответил Гарри, все еще широко, почти
маниакально, ухмыляясь.
Мужчина фыркнул и вернулся к созерцанию гостей.
Поттер, воспользовавшись моментом, получше разглядел его внешний вид.
— Ты все еще напоминаешь самого себя, — констатировал Гарри, заработав

косой взгляд со стороны волшебника.
— Прошу прощения?
— Ты все еще похож на себя прежнего — Тома Риддла, я имею в виду. Ты не

волнуешься о том, что тебя могут узнать?
— Я считаю, что в достаточной мере изменил свою внешность. Кроме того, на

сегодняшний день осталось крайне мало людей, которые знали меня, когда я
был молод, и еще меньше из них знают, что Том Риддл это тот же самый
163/413
человек, который позднее стал Лордом Волдемортом. К тому моменту как я
вернулся в Британию из заграницы, я провел огромное число ритуалов над
собой, результатом которых стала моя нечеловеческая внешность. Без сомнений
то, что я много раз разделял свою душу, тоже сыграло роль и ухудшило мое
физическое состояние. К тому моменту как я начал вербовать последователей в
Рыцарей Вальпургии, я уже использовал титул Лорда Волдеморта, и моя
внешность кардинально отличалась от той, что была у меня в юности, так что
единицы людей смогли бы связать меня с именем Том Риддл.
Гарри моргнул, явно пораженный тем, что мужчина дал ему столь
исчерпывающий ответ и искренне поделился всеми подробностями.
— Но что, если Дамблдор увидит сходство? Очевидно, что он знает, кто такой
Том Риддл. Старик начал подозревать, что ты вернулся, после того, как узнал,
что Квиррелл забрал Камень и исчез, а Темная Метка у заключенных в Азкабане
Пожирателей Смерти потемнела и налилась силой.
— У него нет доказательств.
— Он все еще может создавать трудности успешной реализации твоих

планов, — заметил Гарри, приподняв одну бровь.
Волдеморт чуть скривился, но затем довольно безразлично пожал плечами.
— У меня нет никакого желания прожить всю жизнь под маскирующими чарами.
Сделанного достаточно. Я также приложил значительные усилия, чтобы создать
легенду своей новой личности, так что старику будет трудно опровергнуть ее
подлинность.
— Допустим. Если это не чары, тогда что ты сделал? — Гарри снова приподнял
бровь.
Мужчина, стоящий рядом с ним, действительно выглядел очень похожим на

Волдеморта, которого Гарри видел предыдущей весной, когда насильно вернул
ему частицу души из дневника. Его волосы, довольно коротко подстриженные и
стильно зачесанные назад, были теперь светло-каштанового цвета, а не
темными, почти черными, как раньше. Цвет глаз мужчины сменился на серо-
голубой, нос стал прямее и больше не был вздернутым, как до этого, и
подбородок теперь казался более суженным. Все эти изменения придавали
внешности волшебника большую аристократичность, хотя в целом являлись
едва заметными, создавая у Гарри впечатление, что он смотрит на близкого
родственника Тома Риддла, а не на него самого. Но сходство оставалось
довольно явным — для Гарри, во всяком случае. Однако поскольку все его
чувства просто кричали о том, что перед ним стоял Волдеморт, его, наверное,
нельзя было считать беспристрастным судьей.
— Изменения постоянны. Они являются результатом серии человеческих

трансфигураций, сопровождавшихся приемом зелий для закрепления эффекта.
— Вау. Мои поздравления.
— Как я уже говорил, у меня нет желания провести остаток жизни под
маскирующими чарами. Их постоянное использование представляет слишком
большой риск, я бы не смог полагаться на них.
164/413
— То есть эта внешность останется у тебя навсегда? — удивленно спросил
Гарри.
— Я создаю образ влиятельной фигуры, с которой следует считаться. Это не тот

процесс, который я намерен проходить снова.
— Значит… погоди… так ты действительно собираешься сделать это законным

путем?
— Сделать что? — спросил Темный Лорд таким тоном, что стало очевидно, как
он устал от всех этих расспросов.
— Я имею в виду, ты законным путем будешь заниматься политической

деятельностью? Надеешься в какой-то момент стать Министром? Вместо того
чтобы напасть на Министерство и захватить власть, ты собираешься… что?
Проложить себе путь изнутри и занять должность Министра, а потом
упразднить избирательную систему и стать диктатором? — с недоверием
спросил Поттер.
— Тебя так шокирует подобная стратегия? — поинтересовался Волдеморт,

насмешливо глядя на собеседника.
— Я просто… — замялся Гарри. — Полагаю, я считал, что тебе не хватит на это

терпения. Кажется, это займет много времени.
— У меня есть время.
— Правда? — моргнул Поттер с неподдельным удивлением.
— Не то чтобы я собирался умереть в ближайшее время, не так ли? — спросил

мужчина, еще более явно насмехаясь над Гарри.
— Ага, ну, полагаю, нет. У тебя есть Философский Камень и оставшиеся

крестражи…
— Крестраж, — прошептал Волдеморт так тихо, что Гарри едва не пропустил это
слово.
И все он его же услышал.
— Что?
— Хмм? — невинно хмыкнул Риддл.
— Ты произнес «крестраж» — в единственном числе? — задал вопрос Гарри,

нахмурившись.
Темный Лорд чуть повернул голову, на несколько долгих секунд пронзил

Поттера пристальным взглядом, после чего коротко кивнул головой.
— Да, ты единственный оставшийся. Так что постарайся не рисковать своей

шеей.
165/413
У Гарри отпала челюсть.
— Чт… погоди, что? А?
— Очень красноречиво, — протянул мужчина.
— Что ты имеешь в виду, говоря я единственный оставшийся? — произнес Гарри

громче и выпрямился.
— Я поглотил остальные осколки. Это главная причина, по которой я заставил

тебя прислать мне крестражи, которые находились у тебя.
Поттер, широко распахнув глаза, уставился на Волдеморта.
— Ты… ты поглотил их? Все? Даже кольцо? Как ты добрался до чаши в

хранилище Лестрейнджей?
Мужчина сердито посмотрел в ответ и покачал головой.
— Едва ли это первый раз, когда я вламываюсь в хранилище банка гоблинов. Ты

однозначно должен знать о моей попытке заполучить Камень до начала твоего
первого учебного года. А ведь тогда мне пришлось действовать через тело
Квиррелла, что представляло большое неудобство.
Гарри, признавая этот факт, молча кивнул в ответ. Черт возьми, да он сам
фактически проникал в банк в нескольких своих жизнях, чтобы выкрасть чашу
Хаффлпафф.
— Ладно, согласен, это был глупый вопрос. Хотя погоди, ты действительно

поглотил их все? Как ты это сделал?
Мышцы на лице Волдеморта натянулись, а цвет кожи слегка побледнел.
— Единственным способом, который знаю, — резко бросил мужчина, стиснув

зубы, секунду спустя.
— Ты… — Гарри изумленно уставился на него. — Почему ты не попросил у меня

ритуал для того, чтобы извлечь их? — воскликнул он, пребывая в ужасе,
представив через какой кошмар пришлось пройти Темному Лорду.
Тот лишь презрительно усмехнулся в адрес Поттера.
— Я не собирался просить тебя о большем, — отрезал он.
— Но это просто глупо! Без ритуала единственный оставшийся вариант —

традиционный. Необходимо вынести агонию истинного раскаяния в буквальном
смысле! Испытать всю ту боль потери, которую испытали все близкие люди
каждой из жертв, чтобы ощутить все последствия от совершенных убийств, и
после искренне, сознательно раскаяться в своих деяниях. Прочувствовать
искупление…
— Да, Поттер, — грубо прервал его речь Волдеморт и впился в него

убийственным взглядом. — Я в курсе, через что мне пришлось пройти, и не
желаю, чтобы мне об этом напоминали.
166/413
Гарри все еще таращился на мужчину в глубоком шоке и неверии.
— Как ты вообще сумел это сделать? — прошептал он, медленно покачав

головой.
— Нет ничего, что я не сумел бы сделать, если решился, — бросил Риддл с явным
раздражением.
— Да уж, — пробормотал Поттер, все еще пораженный услышанным. Он полагал,

что мужчина действительно был довольно упорным и верил в свои слова, хотя
Гарри до сего момента не предполагал, что «ничего, что я не сумел бы сделать»
включает в себя прочувствовать боль за убийства людей. Но, видимо, Волдеморт
и вправду сумел раскаяться в своих поступках, раз в данном случае это была
единственная возможность. — Но… почему?
— Почему что? — нетерпеливо бросил Риддл, начиная сердиться.
— Почему ты объединил все осколки души? Мне казалось, ты решительно

против этой идеи?
Волдеморт неодобрительно посмотрел на Гарри и снова перевел взгляд на

переполненную людьми бальную залу.
— Я захотел снова стать целым, — начал он после долгого молчания. — Или, по

крайней мере, настолько целым, насколько возможно, оставив лишь одну
частицу для защиты. Ты являешься моим последним крестражем, часть души в
тебе самая маленькая по размеру, так что имело смысл оставить лишь тебя
одного. Сейчас у меня около 99% души, и при этом осталась «страховка»,
которую обеспечивает один крестраж. Проведя более глубокие исследования и
поэкспериментировав, я узнал, что даже с половиной души или с 75% мое новое
тело все равно начало бы медленно деградировать, как это случилось в мои
двадцать лет. Я также постепенно стал бы терять контроль над своей магией,
который обрел в юности до того, как в первый раз расколол душу.
Губы Гарри приоткрылись от удивления, но он медленно кивнул, легко принимая

объяснения, ведь, честно говоря, они были очень логичными. Хотя он не ожидал,
что Волдеморт сделает подобные выводы без посторонних побуждений.
— Ясно… я все еще в шоке, но не могу сказать, что не рад тому, что ты
сделал, — наконец признал Поттер пару секунд спустя. — И все же мне хотелось
бы, чтобы ты попросил у меня описание ритуала. Он бы значительно облегчил
процесс объединения осколков твоей души, и тебе не пришлось столько вынести
при поглощении каждого крестража… — Гарри умолк, чуть скривившись,
представляя, через какого рода мучения прошел мужчина. Но с другой
стороны… возможно, Волдеморт заслужил их.
Когда Поттер снова взглянул на Темного Лорда, то замер от удивления, так как
тот выглядел… почти печальным.
— Нет… все должно было произойти именно таким способом, — сказал он мягко,
и Гарри, вновь онемев от шока, уставился на мужчину, совершенно не зная, что
сказать.
167/413
Оба волшебника простояли в тяжелой тишине несколько минут. По бальному
залу уже начинали кружиться танцующие пары, а к столам, занимавшим
противоположную сторону комнаты, понемногу стекался народ, хотя у одной из
стен все еще находилась большая группа людей, занятых беседой.
— Так ты действительно нацелен начать все с нуля и постепенно проложить

себе путь к креслу Министра? — скептически спросил Гарри.
Волдеморт насмешливо улыбнулся ему с видимым раздражением.
— Я просто отстраиваю фундамент для своих будущих планов. По факту, через

некоторое время я намерен заручиться поддержкой отдельных своих
последователей, но не раньше, чем буду уверен, что они в самом деле будут мне
полезны, учитывая значительные изменения среди моих целей и приоритетов.
— Значительные изменения? — переспросил Гарри, и его любопытство вновь

возросло.
— Да, Поттер. Времена изменились, и я, очевидно, тоже. Тактики, к которым я

прибегал прежде, не будут успешными теперь, к тому же, откровенно говоря, я
не желаю следовать планам, которые создавал, когда был уже безумен.
— Ага… рад слышать, — произнес Поттер, слегка изумленный. — Так… ты все

еще нацелен на господство над магглами или нет?
Волдеморт закатил глаза, услышав эту фразу.
— Нет, Поттер. Я больше не пребываю в заблуждении и не считаю это

жизнеспособным вариантом, хотя, честно говоря, я никогда не обманывался чем-
то подобным. Это был самый простой способ утолить жажду насилия у моих
наиболее легковерных последователей. Теория, предполагающая, что
волшебники являются своего рода аристократией, которая правит слабыми
магглами, словно крестьянами, — нечто из области фантастики. Поверить в
подобное способны лишь простаки из наиболее старых семей, которые ни разу
за всю свою жизнь даже не разговаривали с магглами и не сочли необходимым
хотя бы один чертов раз узнать что-либо об их уровне развития.
Гарри фыркнул и кивнул.
— Согласен, нужно быть полностью отрезанным от остального мира, чтобы

решить, что нечто подобное реально.
— Совершенно верно. И в данный момент для моих планов мне точно не

требуются слуги, которые были бы настолько глупы, чтобы повелись на этот
бред. До тех пор, пока я не посчитаю нужным призвать кого-либо из них, мне
необходима уверенность, что никто не узнает о том, о чем никому знать не
следует, — медленно протянул мужчина, с угрозой в голосе, пристально глядя
на Гарри.
— Ты, конечно же, не намекаешь на то, что я могу каким-то образом испортить
твои искусно созданные планы? — невинно улыбнулся Гарри.
Глаза Волдеморта сузились еще сильнее.
168/413
— Знаешь, если бы ты держал меня в курсе отдельных событий, мне было бы
куда легче. Я был бы точно уверен, что по случайности не создам тебе
проблем, — продолжил Поттер.
— Я учту это в качестве совета, — бросил Риддл, стиснув зубы, а Гарри

ухмыльнулся, видя его неприкрытое раздражение.
— А теперь ты, может, наконец, позволишь мне вернуться к празднеству, или ты

намерен монополизировать все мое время сегодня ночью?
— Да-да, конечно… хотя, погоди. Есть еще кое-что.
Волдеморт, казалось, уже едва сдерживал гнев.
— Ну? — взглянул он на Гарри, нетерпеливо вздохнув.
— Маркус Аврелий? Серьезно?
Мужчина сердито закатил глаза, видя веселье Гарри.
— Я ухожу, Поттер.
— Конечно, конечно. Наслаждайся всей этой бессмысленной болтовней, —

захихикал Гарри.
Волдеморт отошел от стены и пошел прочь, не проронив более ни слова и

отменив заглушающие чары в тот момент, когда достиг их границы. Гарри,
расслабившись, постоял у стены еще пару мгновений, прежде чем отправился
разыскивать Драко.
Переводчик отмечал День рождения и Пасху, так что получилась задержка с

публикацией главы.
Надеюсь, все хорошо отметили праздники :)
169/413
Глава 10
Каникулы Гарри в поместье Малфоев прошли и скучно, и интересно в то

же время. Люциус не сводил с него пристального взгляда, когда бы ни
оказывался с ним вместе в одной комнате. Поскольку его сын разрывался от
желания поведать ему что-то важное, но был ограничен подписанным договором
о неразглашении, мужчина предпринял несколько едва заметных попыток
побудить Гарри раскрыть больше информации, но Поттер, само собой, не
поведал ему ни единого факта о Волдеморте. Тем не менее, у них с Малфоем-
старшим состоялось несколько весьма занимательных бесед, во время одной из
которых Люциус поинтересовался у Гарри, зачем тому были нужны старые
брошюры, выпущенные Рыцарями Вальпургии.
Это привело к тому, что Гарри рассказал мужчине о своих книгах и дал ему
копию одной из них, в которой ссылался на вышеупомянутые буклеты в
отдельных главах, где рассматривал неправомерные запреты отдельных
отраслей магии. Сказать, что Малфой был удивлен, было бы огромным
преуменьшением. Люциус остался весьма впечатлен работой, но Гарри,
почувствовав, что мужчина сомневался в его способности написать нечто
подобное, показал ему еще несколько своих книг, над которыми в данный
момент работал, и отдельные наброски для будущих произведений. Между
двумя волшебниками состоялось множество интересных дискуссий об этих
книгах, и Гарри получил огромный объем полезной информации от Малфоя из
первых рук.
Узнав, что Поттер рассматривает возможность публикации некоторых своих

коротких очерков в следующем году, Люциус предложил познакомить его с
одним из своих друзей, являющимся редактором ведущего британского
магического социально-политического журнала, у которого был весьма строгий
отбор работ.
За исключением нескольких вечеров, проведенных в беседах с Люциусом

Малфоем, большую часть оставшегося времени Гарри потратил на Драко.
Несколько раз они вместе ездили за покупками, а также навестили кое-кого из
своих одноклассников, пробыв в гостях у каждого почти по целому дню. Люциус
даже достал им два билета на матч Фалмутских соколов, состоявшийся за два
дня до Нового года, и Гарри нехотя посетил его, хотя и получил определенную
долю удовольствия.
Во время некоторых ужинов, когда Нарцисса делилась слухами, витающими в

высшем обществе со своим по большей части равнодушным супругом, Гарри
осторожно задавал несколько вопросов о волшебнике по имени Маркус Верус,
которого видел на балу. Люциус при этом сразу же вскидывал голову и начинал
делиться интересными подробностями о нем, которые узнавал в Министерстве.
Малфой явно был заинтригован таинственным волшебником, который появился
из ниоткуда и стал разбрасываться деньгами словно бумагой, и Гарри стало
любопытно, появились ли уже у Люциуса какие-либо подозрения насчет
личности мужчины.
Поттеру также стало интересно, где, черт возьми, Волдеморт раздобыл столько
денег. Лучшим, что он смог придумать, было предположение, что Темный Лорд
сколотил большой капитал во время войны и скрывал его где-то все прошедшие
годы.
170/413
Драко, конечно же, сердито хмурился и спрашивал Гарри, почему он так
интересовался данным мужчиной, на что Поттер лишь улыбался, явно не
собираясь отвечать, чем приводил блондина в бешенство.
Каникулы завершились, и двое юношей вернулись в Хогвартс на учебу. В свое

свободное время Гарри, наконец, выбрал и подготовил несколько очерков,
которые казались ему подходящими вариантами для первой публикации, а
затем отправил их знакомому редактору мистера Малфоя. Означенный мужчина
остался весьма впечатлен, однако серьезно сомневался в том, что волшебник
тринадцати лет (пусть даже Гарри Поттер) мог написать нечто подобное.
Однако Люциус, видимо, сумел заверить своего друга, что Гарри не занимался
плагиатом, и тот в итоге согласился напечатать полученные статьи. Как только
мужчина поверил в подлинность авторства, то с энтузиазмом принялся строить
предположения о том, какого рода отклики получит журнал после обсуждений
работ знаменитого Гарри Поттера.
Гермиона пришла в восторг, услышав, что Гарри, наконец, продвинулся в

направлении публикации своих работ, и все оставшееся время в ожидании
выхода первой статьи была почти невыносима в своем волнении.
Очередной выпуск журнала пришелся на четверг. Гермиона получила его копию,

заказанную заранее, во время завтрака, когда совы принесли прочую почту,
Ежедневный пророк и Ведьмин досуг. Гарри, услышав восторженный визг
гриффиндорки через весь Большой зал, поднял голову от своей тарелки с
омлетом и беконом и увидел, как она поднялась с места и помчалась к нему,
сжимая журнал в одной руке. Брови Поттера взлетели ко лбу, когда Грейнджер,
подбежав к столу Слизерина, уселась прямо напротив него, полностью
игнорируя сердитые взгляды, адресованные ей некоторыми учениками.
Особенно недовольно смотрела Панси Паркинсон, хотя и не произнесла ни слова
вслух.
— Ты на обложке! — громко воскликнула Гермиона, тряся журналом прямо

перед лицом Гарри.
— Что? — недоумевал Поттер, изумленно моргая и пытаясь сфокусироваться на

быстро мелькавшем изображении перед собой.
— На обложке чего? — с явным интересом спросила Дафна Грингасс, сидящая

неподалеку от них. Некоторые другие ученики приподняли головы от
любопытства, также как и Драко, сидевший на стороне Гарри и чуть
склонившийся вперед, осторожно глядя на Гермиону.
— О чем это она? — спросил он у Гарри, нахмурившись.
— Обложка, Гарри! Они поместили твою историю в качестве заголовка!

— воскликнула Грейнджер, положив наконец журнал на стол возле тарелки
Поттера.
— Это же МП? — спросил кто-то, сидевший чуть дальше.
— Поттер на обложке МП? — завопил кто-то еще.
Гарри устремил свой слегка изумленный взгляд на очередной выпуск журнала

171/413
Магическая Политика, на обложке которого большими жирными буквами,
бросающимися в глаза, было выведено: «Зеркало, зеркало на стене: Положение
дел в политике магической Британии, и что мы могли бы улучшить. Гарри
Поттер.»
Ниже шли названия еще двух статей, которые также были опубликованы в
выпуске: «Собственность авроров: Министр потерял контроль над своими
лучшими волшебниками? Маршал Пикетс.» и «Верные золоту: Прибыль гоблинов
от паранойи с драгоценными металлами. Томас Фрэнк».
Однако они даже близко не выделялись столь ярко.
— Вау! И вправду он! — с благоговением воскликнул четверокурсник, встав

позади Гарри и посмотрев на журнал через его плечо. — Мой отец едва ли не
молится на этот журнал!
— Все наши отцы обожают МП, Мэтьюз, — протянул кто-то еще.
— Сомневаюсь, что отец Крэбба понял бы даже комиксы, — захихикал какой-то

ученик, и полное негодования «Эй!» тут же раздалось с дальнего конца стола со
стороны Крэбба.
— Вау! Погодите! Поттер, ты правда это написал? — вопросительно уставился на

Гарри один из шестикурсников, держащий в руках собственную копию журнала,
открытого на статье Гарри.
Тот лишь мельком взглянул на него и кивнул, утвердительно хмыкая.
— Да не может быть! Он всего лишь третьекурсник! — недоверчиво воскликнул

один из семикурсников Слизерина.
— Да, но это ведь Поттер!
— Так все благодаря его славе? Разве это не отстой?
— Ничего подобного! Его статья великолепна, Трэвис! Ты обязан ее прочесть, —

произнес тот самый шестикурсник и бросил журнал, который держал в руках,
через стол. Большая группа учеников сразу собралась вокруг, чтобы прочесть
его, а Гермиона в этот момент взглянула на Гарри с самодовольной ухмылкой на
лице.
— Я не знал, что ты собираешься опубликовать статью, — возмущенный голос

Драко привлек внимание Гарри, и тот увидел, что Малфой сидел рядом с ним,
страшно надувшись. — Почему ты ничего не рассказывал об этом?
— Разве? — чуть нахмурился Поттер.
— Да! Не рассказывал!
— Твой отец был тем, кто познакомил меня с редактором. Почти все время на
каникулах мы с мистером Малфоем общались именно на эту тему. Ты находился
в той же комнате, что и мы, несколько раз и должен был слышать наши
разговоры.
172/413
— Я не обращал внимания! — все еще негодуя, бросил Драко.
Гарри закатил глаза.
— Ладно, в любом случае это не особо значимо, Драко. Тут нет ничего важного.
— Нет ничего важного? — воскликнул блондин.
— Нет ничего важного? — повторила Гермиона в ужасе. — Гарри, это

чрезвычайно важно! Этот журнал выпускается на международном уровне!
Магическая политика — самый уважаемый политический журнал во всей
Британии! Это невероятный эксклюзив!
— Да! Грейнджер права! — закричал Драко, после чего вдруг в ужасе скривился,
будто перепачкался чем-то отвратительным.
Гарри фыркнул, развеселившись, закатил глаза и вернулся к завтраку.
— Ты не собираешься взглянуть? — спросила Гермиона, указав на журнал.
— Я написал статью — я знаю, о чем в ней говорится.
— И ты не хочешь убедиться, что они не переврали что-нибудь? Не испортили

ее? — изумилась Грейнджер, сердито глядя на Гарри.
Он лишь пожал плечами в ответ.
— Посмотрю после завтрака.
— Грр! Ты совершенно безнадежен!
Поттер лишь тихо засмеялся и, положив в рот кусочек омлета, невинно

улыбнулся.
***
Люди в целом судят, полагаясь больше на зрение, потому что все могут увидеть,
но лишь немногие — прикоснуться. Большинство видят тебя таким, каким ты
кажешься, и только некоторые знают, кто ты на самом деле, но не посмеют
оспорить мнение большинства.
***
Тем вечером, уже готовясь ложиться спать, Гарри заметил слабый свет, который
видеть мог только он, идущий от одного из дневников в его рюкзаке. Поттер
задернул полог на своей кровати и, открыв книгу, пролистал ее до того места,
где остановился. Прошло уже около недели с тех пор, как он в последний раз
писал в ней, а владелец второго дневника не писал что-либо в ответ с самых
каникул.
Но сейчас на первой пустой странице красовалось сообщение, написанное

знакомым вытянутым узким почерком, который уже ассоциировался у Гарри с
Волдемортом.
173/413
— Прочел твою статью. Ты планируешь публиковать что-то еще?
И на этом все. Коротко и ясно, почти как все сообщения, написанные мужчиной.
Гарри повернулся к рюкзаку, лежащему на полу возле его кровати, и, чуть
пошевелив пальцами, призвал свое любимое перо. Поттер зачаровал его так,
чтобы в нем никогда не заканчивались чернила, а его кончик оставался всегда
острым. Со временем перо, конечно, износится, и Гарри придется зачаровать
себе новое, но оно в любом случае прослужит дольше, чем купленное в
магазине.
Гарри опустил перо на пергамент и написал короткий ответ.
— У меня лежит целая стопка статей, готовых для публикации. Если отклики на
первую будут хорошими, то редактор МП охотно примет остальные. Так что, да,
я собираюсь публиковаться и дальше.
Поттер отложил перо и уже собирался закрыть книгу, уверенный, что ответа не
стоит ждать в ближайшее время, но оказался застигнут врасплох, когда под
написанным им сообщением стал появляться текст.
— Я бы хотел прочесть их.
Гарри моргнул, увидев это, но секунду спустя пожал плечами и взял перо
обратно.
— Я могу отправить тебе копии нескольких из них. Сова на имя Маркуса Веруса
найдет тебя, верно?
— Да.
Гарри нерешительно замер на мгновение, размышляя, что написать дальше. До

сего момента он никогда раньше не общался с Волдемортом посредством
дневников в режиме реального времени, так что это был необычный опыт.
Поттер также не испытывал уверенности, что мужчину заинтересует то, что он
собирался предложить, но, пожав плечами, все-таки продолжил писать.
— Хочешь увидеть что-нибудь из моих книг? Для МП я подготовил лишь

короткие статьи.
— Книг?
Легкая ухмылка расползлась по губам Гарри, когда за этим вопросом он сумел

почувствовать осторожный интерес собеседника. Или, может, у него сложилось
такое впечатление благодаря их связи? Он честно не пользовался ей, уважая
чужое право на частную жизнь, но время от времени отдельные ощущения все
равно проскальзывали через нее.
— Я написал несколько книг к настоящему времени. Лишь горстка из них может

быть опубликована на данный момент, но, если тебе интересно, я могу прислать
их копии.
После этого возникла короткая пауза, и Гарри стал прикидывать в уме, какие
статьи стоит собрать в первую очередь для отправки Волдеморту, когда ответ
174/413
от мужчины наконец пришел.
— Пришли мне копии их всех.
Гарри фыркнул от командного тона, который сочился сквозь написанное.
— Да, Ваше Великолепие. Сию минуту.
Написав это в ответ, Поттер ослабил ментальный барьер, который сдерживал их

связь, и послал мужчине волну сарказма.
— Несносный мальчишка.
Гарри хмыкнул, широко осклабился, глядя на страницу, и почувствовал

раздражение мужчины, передавшееся через их связь.
Подобный опыт стал для Поттера чем-то новым и увлекательным. После всех
прожитых им жизней, это был первый раз, когда ему доставляло удовольствие
целенаправленное общение посредством связи, которую он разделял с Темный
Лордом. Гарри был, откровенно говоря, немного удивлен тем, что не подумывал
попробовать подобное раньше. Однако в большинстве своих прошлых жизней он
рассматривал Волдеморта как проблему, которую следовало решить как можно
быстрее и безболезненнее, чтобы после спокойно заниматься теориями, которые
могли бы объяснить, почему он застрял в бесконечной петле. Но нынешний
выбранный им путь оказался куда более интересным, так что Гарри был
действительно рад, что решил попробовать такой вариант.
Судя по тому, что Волдеморт написал спустя несколько мгновений, он, видимо,
уловил его приподнятое настроение.
— Не понимаю, что смешного ты здесь нашел.
— Ну, для начала, я старше тебя, так что слышать, как ты зовешь меня
мальчишкой, очень забавно. Но в целом, я просто немного взволнован сейчас.
Это один из тех моментов, которые случаются раз в несколько лет, а то и
десятилетий, когда я неожиданно понимаю, что доволен выбранным
направлением. Они бывают нечасто, так что я действительно счастлив.
— Что ты имеешь в виду под «выбранным направлением»?
Гарри смог почувствовать легкое замешательство Волдеморта, когда тот

написал эти слова.
— То, что я объединился с тобой. Я доволен этим. Вот и все.
— Ты очень странный, Гарри Поттер.
Тут Гарри засмеялся в голос.
— Просто пришли мне книги, — мужчину явно раздражало его веселье.
— Сделаю.
***
175/413
Гарри отослал копии нескольких книг и стопку очерков «Маркусу Верусу», после
чего те стали регулярной темой его бесед с Волдемортом через зачарованные
блокноты. По факту, они списывались дважды в месяц в определенные дни и
общались в режиме реального времени. И каждый раз при этом Поттер убирал
барьер, ограничивающий их связь, что добавляло определенной глубины их
обыкновенной переписке.
Гарри также продолжил отправлять статьи в журнал МП и фактически стал его

постоянным автором. Реакция читателей последовала незамедлительно после
первой статьи, и стало очевидно, что народ жаждал большего. Интерес публики
был обусловлен двумя факторами: с одной стороны, были те, кто искренне
заинтересовался содержанием статей, а с другой — те, кто были просто
очарованы тем, что тринадцатилетний гений, Гарри Поттер, способен отпускать
столь глубокие и проницательные замечания касательно социально-
политической обстановки в стране, чем заработал уважение многих
волшебников старше его самого.
Два месяца спустя после его первой публикации в МП, Ведьмин досуг и
Ежедневный пророк захотели опубликовать статьи о нем самом, и Гарри
согласился на персональные интервью для обоих изданий. Он был ни капли не
удивлен, когда увидел Риту Скитер во время визита в Хогсмид, где договорился
встретиться с репортером из Ведьминого досуга.
Он также не был удивлен, когда журналистка быстренько попыталась

направить интервью на более личные и пикантные темы, чем рассмотрение
скучного, обыденного мира социальной политики и экономики. Как только ее
Прытко-Пишущее перо начало резво строчить всякую ересь, Гарри, глядя на
него, пошевелил пальцами, и оно тут же вспыхнуло ярким пламенем.
Рита громко вскрикнула от шока, быстро схватила перо, швырнула на стол и

начала сбивать пламя носовым платком, который вытащила из своей дамской
сумочки. Через несколько мгновений, изумленно глядя на обуглившееся и
истлевающее зеленое перо, женщина попыталась скрыть свое удивление и
одарила Поттера доброжелательной улыбкой.
Гарри невинно улыбнулся в ответ.
— Рита, вот скажите мне, — начал он, и журналистка тут же выпрямилась и не

глядя смела сгоревшее перо в сторону. — Как вы относитесь к положению
Министерства об отслеживании волшебников и волшебниц, обладающий
уникальными способностями?
Скитер слегка нахмурилась.
— Я не совсем понимаю, что имеется в виду, — сказала она, находясь в

замешательстве, но пытаясь спрятать его за фальшивой улыбкой.
— О, знаете, например, когда Министерство вынуждает людей регистрировать

наличие определенных способностей, чтобы их было легче контролировать.
Например, анимагов, — продолжил Гарри, склонив голову, и посмотрел на
женщину сквозь челку с понимающей улыбкой.
Улыбка сошла с лица Скитер, и на мгновение женщина стала мертвенно

176/413
бледной, но вновь сумела вернуть прежнюю маску на лицо.
— Ну, у меня нет какого-то особенного мнения на этот счет. Это кажется
разумной предосторожностью со стороны Министерства. Факт наличия подобной
способности обязан быть зарегистрирован, — произнесла она, снова
обворожительно улыбаясь.
— Да, полагаю это так, — хмыкнул Гарри. — В конце концов, если человек,
скажем, способен перевоплощаться в маленького жука, то он представляет
собой значительную угрозу безопасности окружающих. Он сможет слышать
множество вещей, не предназначенных для его ушей, и никто не будет
подозревать об этом… довольно серьезная опасность для личной жизни людей,
не говоря уже о секретах Министерства. Если этот человек решит
злоупотреблять своей способностью… Полагаю, что сохранение ее в секрете и
отказ от регистрации небезосновательно тяжело наказуемы. А уж если найдется
достаточное количество свидетельств, что эта способность была использована
для незаконного получения информации, заключение в Азкабан сроком на год…
довольно суровая мера, но, полагаю, справедливая.
Рита на мгновение дернулась на своем месте, но все же сумела совладать с

собой и сохранила на лице выражение равнодушного интереса.
— Хмм, наверное. Вы на что-то этим намекаете, мистер Поттер?
— О, даже не знаю, думаю, нет. Просто пришло мне в голову, — произнес Гарри,
бесхитростно улыбаясь журналистке. Однако в его глазах зажегся опасный
блеск, и Рита тяжело сглотнула.
— Что вы хотите? — спросила она, защищаясь.
— Я не хочу, чтобы мои слова некорректно цитировались или преподносились, —

заявил Гарри, и его невинная улыбка за одно мгновение сменилась холодным
отчуждением. — Определенно не невыполнимая просьба.
Рита снова нацепила на лицо свою слащавую улыбку, хотя было очевидно, что ее
нервы все еще натянуты, просто она это хорошо скрывала.
— Определенно, — подтвердила она, взяла свою сумочку, покопалась в ней и

вынула наружу обыкновенное перо.
Гарри одарил ее одобрительным кивком, и журналистка, достав блокнот,

вопросительно уставилась на него.
— Продолжим? — спросила Скитер дрожащим голосом.
— Будьте моей гостьей, — добродушно ответил Поттер, жестом разрешая начать

ей задавать вопросы.
***
Невозможно должным образом разъяснить собственное «я», когда ты в
сомнениях и нерешительности по поводу того, как следует поступить; но как
только все определено и решено, подобрать верные слова становится легко.
177/413
***
Панси оторвала взгляд от своей копии Ведьминого досуга и посмотрела на

Гарри. При этом ее нижняя губа чуть подрагивала.
— Это правда, Гарри? — заныла девочка, и тот приподнял голову, оторвавшись

от завтрака, и, найдя ее, уставился вопросительным взглядом, как если бы не
имел ни малейшего понятия о том, почему она выглядела так, будто собиралась
расплакаться.
— О чем ты?
— Ты на самом деле гей?
— Ах, это. Да, в основном, — ответил Гарри, пожав плечами, и вернулся к

завтраку.
Драко подавился тем, что ел в тот момент, и закашлялся. Наконец, он сумел

прочистить горло и посмотрел на Поттера с непередаваемым изумлением.
— Что?! — воскликнул Малфой, глядя на Панси, очевидно, требуя объяснить,

откуда она об этом узнала. Его взгляд переместился на выпуск Ведьминого
досуга, который слизеринка сжимала побелевшими от напряжения пальцами.
Нижняя губа Паркинсон все еще была забавно выпячена и подрагивала от явного
расстройства. Но потом в глазах девочки промелькнул огонек надежды.
— В основном? — уточнила она, уповая на то, что ее слабая надежда

оправдается.
— Ну, я определенно могу восхищаться прекрасной девушкой, но никак не

встречаться с ней, — ответил Гарри, пожав плечами. Кто-то, сидящий через
несколько мест от него, грубо расхохотался.
— Поттер, да у тебя стальные яйца! Поверить не могу, что ты раскрыл этот факт
в интервью Ведьминому досугу! — смеясь, восхитился Забини.
Гарри лишь закатил глаза.
— Рано или поздно об этом стало бы известно, и я не видел смысла это скрывать.
Я не стыжусь этого факта, и у меня нет родителей, которые ожидали бы внуков
или давили на меня с требованием продолжить род. Это моя жизнь, и я буду
поступать так, как считаю нужным. Я предпочел, чтобы подобное стало известно
сейчас, когда я молод, и мне легче перенести реакцию людей. Со временем
этому факту прекратят уделять внимание, а я смогу спокойно жить дальше.
— Редакторы Ведьминого досуга желали выставить меня в качестве

своеобразного идола для подростков, чтобы ублажить женскую аудиторию, и
были куда меньше заинтересованы в обсуждении моих академических успехов
или работ для МП. Они жаждали получить стоящие слухи, которые читатели
стали бы передавать из уст в уста. Я дал им желаемое, поставив при этом крест
на надеждах будущих поклонниц, которые еще не начали набирать обороты. За
поступающими мне письмами установлен строгий контроль, так что я вполне
удовлетворен.
178/413
— Ты гей? — пискнул Драко, и Гарри, обратив на него внимание, увидел, что
блондин уставился на него в глубоком шоке.
— Ага, — просто ответил Поттер, легко кивнув, и вновь принялся за еду,

игнорируя дальнейшее обсуждение вокруг себя.
***
О людях в целом можно сказать, что они непостоянны, лицемерны и
корыстолюбивы.
***
Реакция школы в целом оказалась именно такой, какой ожидал Гарри. Конечно
же, нашлись те, кто бросал в его адрес отвратительные, оскорбительные
высказывания, но по большей части ими являлись те же люди, которые нарекли
его злым Темным волшебником, когда узнали о его даре змееуста. К слову
сказать, именно за это Макгонагал тяжело наказала Рона Уизли и Симуса
Финнигана, когда стала свидетелем одной их стычки с Поттером в пустом
коридоре.
Гарри не обращал внимания на чужие слова и спокойно позволял всем этим

глупым детским оскорблениям проскальзывать за своей спиной. Это,
безусловно, не было чем-то, что он не испытывал раньше, а потому к данному
моменту он приобрел нечувствительность к подобного рода высказываниям.
Драко вел себя странно первые несколько дней после разоблачения: держался
отстраненно в отношении Гарри и постоянно кидал на него смущенные и
задумчивые взгляды. А потом, однажды утром, неожиданно вновь стал прежним
и начал вести себя так, будто ничего не случилось. Гарри лишь пожал плечами,
поскольку был более чем счастлив не поднимать тему сексуальной ориентации
снова, потому что, откровенно говоря, не считал ее действительно важной.
Факультет Слизерина, казалось, не знал, как реагировать. Ведь именно у

слизеринцев имелось наибольшее число пунктиков на тему подобных
отношений, так как почти все ученики этого факультета являлись
чистокровными волшебниками, ставившими огромный акцент на важности
продолжения рода (достойного продолжения) и увеличении популяции магов.
Однако это вовсе не значило, что чистокровные были фанатично настроены
против гомосексуалистов. Просто в их природе была заложена установка, что
подобные факты необходимо скрывать строжайшим образом.
В представлении чистокровных волшебников люди женятся, заводят наследника

или двух, как полагается, а после вполне могут завести любовника или
любовницу, заключив предварительно договоренность с супругом или супругой,
чтобы избежать публичного скандала. Если в результате внебрачной связи не
появятся незаконнорожденные дети, то семья будет закрывать на нее глаза.
Однако такие отношения всегда рассматривались как маленькая грязная тайна.
Чистокровным полагалось следовать правилам. Ты женишься, заводишь детей,
становишься богатым и влиятельным, а после — можешь что угодно держать в
секрете до тех пор, пока это невозможно использовать против тебя. Раскрывать
свои постыдные тайны окружающим считалось недопустимым.
179/413
С другой стороны слизеринцы все же очень гордились Гарри и не собирались
избегать его или сторониться из-за его поступка. Его академические успехи
были всем отлично известны, даже старшекурсникам, и, конечно же, никто не
забывал о его способности говорить со змеями, и неважно к каким выводам
приходили некоторые, исходя из этого факта. А последовательные публикации
статей Поттера в МП значительно добавили ему уважения, особенно со стороны
старших курсов. У слизеринцев не было никаких сомнений, что Гарри Поттер
однажды станет могущественной и политически влиятельной фигурой, так что
находиться на его стороне явно казалось хорошей идеей.
Гермиона, само собой, безмерно гордилась Гарри за его каминг-аут, заявив, что
он создал прецедент, ярко демонстрирующий принятие собственного «я», и
подал пример другим юным волшебникам и волшебницам, не решающимся
раскрыться из-за страха перед реакцией окружающих или травли членами
семьи. Гарри лишь тихо посмеялся над ней и проигнорировал все дальнейшие
рассуждения на эту тему.
Единственное, что его действительно удивило, так это то, что Волдеморт поднял
этот вопрос во время одной из их бесед две недели спустя.
— Ты ведь говорил, что был женат на женщине, — написал Риддл в какой-то

момент их разговора, когда все детали статьи, выбранной Гарри для следующей
публикации в МП, которую тот недавно послал мужчине, они уже обсудили.
Поскольку это была довольно резкая и весьма неожиданная смена темы, Гарри
моргнул от неожиданности, глядя на страницу, но затем взял перо и быстро
написал ответ.
— В своей первой жизни — да. Женился на ней в девятнадцать, и все еще был
женат на ней, когда умер. У нас было трое детей и куча внуков.
Гарри ощутил разочарование, нетерпение и любопытство, исходящие из разума

Темного Лорда, и нашел весьма забавным тот факт, что спросить подробности
тот не решался, хотя явно желал узнать больше.
— Наша сексуальная жизнь была ужасной, — продолжил Поттер, прервав

затянувшуюся паузу и спасая мужчину от необходимости задавать уточняющий
вопрос. — Но я любил ее. Думаю, со временем это стала любовь, которую
чувствуешь по отношению к лучшему другу. Мы, конечно, в конце концов,
обсудили наши проблемы, но, мне кажется, к тому моменту мы потеряли
слишком много времени, делая вид, что все было хорошо. К поздним 30-ти мы
уже спали в разных кроватях, а она уже сменила несколько любовников. Мы
остались вместе ради детей, хотя на самом деле никогда не переставали
заботиться друг о друге. И в то же время… я знаю, что ей было больно и горько
из-за сложившейся ситуации. Полагаю, именно поэтому я никогда не уделял
внимания другим мужчинам.
— Так когда же ты осознал свои настоящие предпочтения?
— Думаю, на какое-то время я убедил себя, что был асексуален, но к 50-ти годам
я осознал, что меня привлекают мужчины. И только в своей второй жизни я,
наконец, позволил себе исследовать этот аспект своей сущности и открыл для
себя, что на самом деле люблю секс, просто прежде занимался им с человеком
не того пола.
180/413
После этого Волдеморт вновь вернулся к одному из политических вопросов,
который в данный момент имел большое значение среди волшебников в
Визенгамоте, и вопрос сексуальных предпочтений Гарри более не поднимался в
их переписке.
***
Многие представляли себе республики и княжества, которые в

действительности никто не знавал и не видывал; то, как мы живем, далеко от
того, как мы должны жить, и отвергающий то, что делается, ради того, что
должно делаться, готовит себе лишь гибель, а не спасение.
***
Наступил май, и семестр медленно начал подходить к концу. Гермиона, как и

всегда, с головой погрузилась в свою безумную подготовку к экзаменам, а Гарри
с нетерпением ожидал предстоящих каникул, на которых планировал
отправиться отдыхать на юг Франции. Очередным утром, когда Большой зал был
наполнен шумом болтающих учеников и запахами еды, совы начали опускаться
на столы, доставляя почту, состоящую из посылок, писем и газет.
Гарри ничего не ожидал, а потому не стал уделять им внимание. Ведьмин досуг

выходил по понедельникам, а сегодня была пятница, и поскольку стояла
середина месяца, то МП уже выходила две недели назад. Единственной вещью,
которая, возможно, могла заинтересовать слизеринца, стало бы что-то стоящее
в Ежедневном пророке, но от него Поттер ничего не ожидал.
И, конечно же, оказался не прав.
Резкий вдох, прозвучавший неподалеку, сопровождаемый еще несколькими

похожими звуками, а также внезапный рост уровня шума и возбужденные
шепотки по всему залу привлекли внимание Гарри. Он оторвался от завтрака и
увидел, как Драко выхватил Пророк из рук Забини и в шоке уставился на
огромный жирный заголовок под фото, на котором красовался чистый и
опрятный Сириус Блэк в компании Амелии Боунс.
«ПОПУСТИТЕЛЬСТВО МИНИСТЕРСТВА! КОРРУПЦИЯ, ОБМАН И НЕПРАВОМЕРНОЕ

ТЮРЕМНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ!
Сириус Блэк был незаконно осужден почти на десятилетие без проведения

надлежащего судебного разбирательства и приговорен к Поцелую дементора,
чтобы скрыть грубую ошибку Министерства!»
Внизу страницы было еще одно большое фото с другим заголовком и другой
фотографией, на которой был изображен Питер Петтигрю за прутьями решетки.
«НАСТОЯЩИЙ УБИЙЦА ПОЙМАН! ПИТЕР ПЕТТИГРЮ ЖИВ! РАСКРЫТ НАСТОЯЩИЙ

ПРЕДАТЕЛЬ СЕМЬИ ПОТТЕРОВ!»
— Хах, — произнес Гарри с легким удивлением в голосе, склонившись к плечу

Драко и проглядывая статью, — кажется, в конце концов он не убил крысу.
181/413
Поттер еще раз хмыкнул и вновь вернулся к завтраку, проигнорировав
множество осторожных, любопытных взглядов, исходящих от учеников. Мельком
посмотрев на преподавательский стол, Гарри заметил, что Люпин отсутствовал.
Переведя взгляд далее, он увидел Макгонагал, которая сидела в глубоком шоке,
уставившись в газету. По всей видимости, в число посвященных она не вошла.
Дамблдора также не оказалось на месте.
Сокурсники Гарри, сидящие рядом, осторожно попробовали расспросить его, но

он лишь одарил их сухим, безразличным взглядом, и они тут же сдались, зная,
что лучше не давить на Поттера, если у него нет настроения делиться какой-
либо информацией. И только изумленный вопль Драко заставил Гарри
оторваться от своей тарелки и уделить внимание блондину, читавшему газету.
Малфой изо всех сил пытался не расхохотаться, так что вместо этого у него
тряслись плечи, и он посмеивался при каждом выдохе. Столь открытая
демонстрация веселья была весьма нехарактерна для Драко, так что Гарри не
смог не поинтересоваться вызвавшей его причиной.
— Здесь говорится, что Петтигрю все эти годы скрывался в своей анимагической
форме в доме большой семьи волшебников, выдавая себя за домашнее
животное, — воскликнул Малфой, ухмыляясь. — Для любого, кто знаком с Уизли,
абсолютно очевидно, что здесь говорится именно о его крысе. Уизли должен
быть полным идиотом, чтобы не осознать правду. Что он провел годы рядом с
этим отвратительным мужчиной, который прикидывался его питомцем. Я очень
надеюсь, что буду рядом и смогу лицезреть его в тот момент, когда до него это
дойдет.
— Даже не знаю, Драко. Отрицание может затянуться, ведь Уизли тот еще
тугодум, — констатировал Поттер скучающим тоном и снова вернулся к
завтраку. Он не был уверен в том, что чувствует в отношении Рона. Если тот
осознает, что речь идет о его крысе, то должен будет осознать и причастность
Гарри к этому инциденту. — Есть ли в статье упоминания обо мне? — спросил
Поттер, доев последний кусочек тоста и отставив тарелку.
— Только в том месте, где снова объясняется инцидент с Фиделиусом и

предательством. Сколько еще раз они намерены излагать эту историю?
— Столько, сколько возможно, уверен в этом, — ответил Гарри и смиренно

вздохнул.
— Здесь также указано, что Блэк — твой крестный. Я впервые вижу упоминание
данного факта в газете, полагаю, раньше об этом боялись писать, — задумчиво
произнес Малфой, снова скользя взглядом по статье.
Гарри скривился, внезапно осознав, что если Блэк вдруг надумает попробовать
получить над ним опеку, это обернется кучей проблем его летнему отдыху. Все
окончится тем, что люди сильнее начнут интересоваться тем, где он остается на
летние каникулы.
— Ты встречался с ним однажды, верно? — спросил Драко, пытаясь сохранить

нейтральный тон, будто вопрос касался погоды, а не чего-то исключительно
важного.
182/413
Гарри утвердительно хмыкнул в ответ, в результате чего несколько людей
посмотрели в его сторону с осторожным любопытством.
— Ты пойдешь на его судебное разбирательство? Он, видимо, наконец получит

его. Хотя Петтигрю будет первым. Судя по всему, какое-то время работа по его
делу велась в секрете, и информацию не разглашали до последнего момента,
так как суд над Петтигрю уже завтра, а над Блэком — на следующей неделе.
— Не вижу ни одной причины пойти, — ответил Гарри, безразлично пожав

плечами, и, наклонившись над столом, вытащил копию газеты из-под тарелки
Гойла, так как было очевидно, что мальчик больше ее не читает.
— Не могу не заметить, Поттер, что ты ни капли не удивлен, — задумчиво

проговорил четверокурсник Малькольм Бэддок, сидящий слева от Гойла.
— Я знал, — просто ответил Гарри, разгладил Пророк и, держа его перед собой,
приступил к чтению. — Не о проделанной в Министерстве работе, конечно, но я
знал о Петтигрю и о том, что Блэк невиновен и был посажен в тюрьму без суда.
Поскольку Гарри крайне редко произносил столь длинные фразы во время

завтрака, то его речь мгновенно привлекла всеобщее внимание. Ученики
вытянулись вперед со своих мест, ожидая дальнейших пояснений, но через
несколько секунд разочаровано уселись обратно, так как стало ясно, что Поттер
не намерен делиться еще какой-либо информацией.
Завтрак, наконец, подошел к концу, и Гарри с одноклассниками отправились на

урок ЗОТИ. Когда спустя десять минут от начала занятия стало очевидно, что
учитель не придет, он ничуть не удивился. Через некоторое время появилась
профессор Синистра и сообщила, что занятия не будет, и у них есть свободное
время, и оставаться в классе при этом необязательно, после чего быстро
удалилась по своим делам.
Ученики с любопытством перешептывались и обменивались мнениями

касательно отсутствия профессора Люпина, но не особенно активно, так как тот
каждый месяц пропускал несколько занятий. Просто обычно в эти дни его
подменял Снейп. Однако оба преподавателя отсутствовали впервые, к чему все,
вероятно, оказались не готовы. Хотя Драко, разумеется, бросил Гарри
понимающую ухмылку.
Часом позже, сразу после того, как занятие окончилось, ученики со всей школы
заполнили холлы и внутренние дворики замка, направляясь на следующие
уроки. Гарри, Драко, Забини, Крэбб и Гойл собрались в одном из таких двориков,
разместившись на каменных скамьях возле старой, покрытой мхом статуи, когда
мимо прошествовала группа гриффиндорцев, идущих, видимо, из теплиц.
Увидев их компанию, Уизли неожиданно остановился и сердито посмотрел на
них, сильно сжав кулаки.
Драко выпрямился, и Гарри увидел огонек надежды, промелькнувший в его

светлых глазах, когда Рон медленно повернулся и впился в него взглядом.
— Поттер, — позвал он, но Гарри остался сидеть, лишь приподняв одну бровь в
ответ. — Мы можем поговорить? — наконец выдавил Рональд, пыхтя от
смущения, поскольку все собравшиеся слизеринцы уставились на него.
183/413
Гарри помолчал пару секунд, после чего коротко кивнул, поднялся и зашагал в
сторону гриффиндорца. Драко немедленно последовал за ним, чем тут же
заработал сердитый взгляд со стороны Уизли.
— Я не просил…
— Я никуда не уйду, — высокомерно заявил Драко, задрав подбородок.
— Что ты хочешь, Уизли? — спросил Гарри скучающим тоном, прерывая

назревающий конфликт.
Рон, последний раз сердито взглянул на Драко, после чего вновь посмотрел на
Поттера и вздрогнул от чувства дискомфорта и волнения.
— Была ли… Короста…я имею в виду…она…
— Да, — оборвал его Гарри нетерпеливо, начиная раздражаться.
Уизли спал в лице и широко выпучил глаза, а Драко тихо захихикал.
— Нет, я имею в виду… она… она ведь не была в самом деле… Короста была
просто крысой? — запинаясь, промямлил Рон, тряся головой, словно надеясь, что
отрицание очевидного ему поможет.
— Нет, Уизли. Короста не была крысой. Это был анимаг. Однажды, для пробы, я
произнес чары обнаружения в одном из коридоров, и твоя крыса засветилась,
будто маггловская лампочка.
— Но…, но почему ты не рассказал мне?! — завопил гриффиндорец в ужасе.
— Не думал, что ты поверишь мне. Ты бы решил, что это просто трюк или уловка.
В конце концов, какое мне дело до того, что твой питомец оказался анимагом?
Сперва я вообще не собирался вмешиваться и хотел забыть об этом, но потом
понял, что не могу позволить тебе находиться рядом с каким-то извращенцем,
который скрывается, выдавая себя за домашнее животное. Хотя ты тот еще
мерзавец и фанатик.
— ЧТО?! Я не фанатик!
— Я подумал: кто его знает, что за человек может скрываться за личиной

питомца маленького мальчика? Может, он педофил или кто-то наподобие, —
продолжал Гарри, игнорируя вспышку гнева Рона, который, услышав подобное
предположение, замолчал и слегка позеленел. — Я очень надеюсь, что ты не
спал с этой крысой на одной подушке или не держал ее еще где-то рядом.
Пожалуйста, скажи мне, что у тебя была клетка, в которой ты запирал ее на
ночь?
Вот теперь Уизли явно почувствовал тошноту.
— Короче говоря, я знал, что если просто попрошу крысу — ты мне ее никогда не
отдашь, но если я предложу тебе за нее золото — ты сам охотно с ней
расстанешься. Так что я забрал крысу и выдал ее работникам Министерства. В
какой-то момент они узнали, кем она являлась, и дальше, полагаю, закрутился
весь нынешний процесс, — завершил речь Поттер, пожав плечами.
184/413
Рональд глубоко скривился, но сумел найти достаточно сил, чтобы кивнуть,
прежде чем развернулся и зашагал прочь.
Когда Уизли ушел, Драко громко фыркнул.
— Как грубо. Даже спасибо тебе не сказал, — протянул он, прежде чем
надменное выражение его лица сменилось ликованием и весельем. — О,
Мерлин, Гарри! Это было восхитительно! Ты видел его лицо? О! А когда ты
предположил, что Петтигрю мог быть педофилом! Я думал, что он выблюет весь
свой завтрак прямо перед нами! Это лучшее, что мне довелось видеть за
последний месяц, — довольно выдохнул Малфой, как если бы съел что-то
чрезвычайно вкусное.
Гарри лишь тихо рассмеялся, видя неприкрытое веселье Драко, после чего они
вместе вернулись к остальным слизеринцам и отправились на урок Чар.
***
Люпин появился на следующий день и стал наблюдать за Гарри еще более

пристально, чем прежде, но подходить не решался. Хотя ему явно очень
хотелось поговорить с Гарри о Сириусе и Петтигрю, он, видимо, не находил в
себе храбрости для этого. Поттер действительно никоим образом не располагал
к себе Люпина, так что было неудивительно, что мужчина не знал, как к нему
подступиться и начать разговор о чем-то, не связанном с занятиями.
Пророк был полон новостей о Сириусе, коррупции, Петтигрю, Фадже, Крауче и

остальных узниках Азкабана, которые также были арестованы во время
военного положения. Все они — по крайне мере, те, кто остался в живых — тоже
должны были получить надлежащие судебные разбирательства, а ныне
здравствующие родственники тех, кто уже скончался — компенсации от
Министерства. Все это было то еще шоу, и Фадж, наверное, пребывал в ужасе,
получив столь мощную цепную реакцию.
Темный Лорд во время их с Гарри переписки в выходные счел весь этот

инцидент весьма забавным, что Гарри, в свою очередь, счел любопытным,
поскольку ему никогда раньше не доводилось ощущать веселье со стороны
мужчины. Волдеморт написал, что скандал послужил прекрасным отвлечением
от некоторых его проектов, над которыми он в данный момент работал, также
акцентировав внимание на некомпетентности нынешней исполнительной
власти, которая стала коррумпированной еще при правлении Министра Багнолд.
Гарри ответил, что с удовольствием назвал бы все происходящее своим

гениальным планом, но на самом деле это был неожиданный результат его
собственной неспособности не вмешиваться в определенные события.
Тем не менее, Волдеморт остался доволен, и Поттер обнаружил, что

наслаждается тем ощущением, которое уловил благодаря связи.
Их разговоры с Темным Лордом обычно сводились к обсуждению политики,

экономики, вызывающее обычно лишь раздражение или разочарование, и
иногда — малоизвестных видов магии. На несерьезные темы, они не общались.
Пару раз, когда они говорили о магии, Гарри улавливал легкий и оправданный
интерес со стороны собеседника, но восторг или веселье — никогда.
185/413
Это был интересный опыт — осознать, что Темный Лорд способен испытывать
иные эмоции, помимо гнева, гордыни и раздражения. Все остальное время, за
исключением их бесед два раза в месяц, связь между ними оставалась
заблокированной, поэтому, если Волдеморт и выражал какие-либо
положительные эмоции, Гарри их не улавливал.
В итоге семестр подошел к концу, сопровождаемый суетой в подготовке к

экзаменам, возбужденными шепотками, слухами, а также продолжающимся
потоком статей о грубых ошибках Министерства.
Петтигрю на суде признали виновным, а Сириуса, соответственно, невиновным.

Блэк был объявлен свободным, с него сняли все обвинения и выплатили
огромную компенсацию в качестве извинения. Понятное дело, что очень
немногие сочли это достаточным возмещением столь гнусного правонарушения.
Также были назначены даты судебных разбирательств для остальных
волшебников, пойманных и заключенных в тюрьму во время военного
положения, введенного после падения Темного Лорда. Не то чтобы все они
являлись невиновными, наверняка сказать что-либо было нельзя, но некоторые
из них уже отсидели более чем достаточный срок за преступления, в которых
обвинялись. Возможно, эти люди могли бы быть освобождены ранее, если бы их
должным образом взяли под стражу и осудили, но этого не произошло.
Гарри почти не уделял внимания всему этому, сохраняя полную

незаинтересованность. Он отказывался отвечать на любые вопросы по данной
теме, даже когда его спрашивала Гермиона. К счастью, Грейнджер была сильно
занята подготовкой к экзаменам, так что оставила свои расспросы довольно
быстро. Драко же понимал, какую роль сыграл Гарри в произошедшем, а потому
никаких вопросов не задавал.
Прежде чем все ученики это осознали, экзамены завершились, и учебный год
был окончен. Гарри во время поездки на Хогвартс-Экспрессе стало любопытно,
узнал ли кто-либо о ликантропии Люпина, ведь мужчина определенно не был
смертельно ранен к концу года, и не проявил себя плохо в качестве
преподавателя, чтобы место учителя ЗОТИ осталось вакантным.
Локхарт, конечно, тоже был ни в чем не виноват, кроме того, что являлся
некомпетентным идиотом, и его публично не увольняли в прошлом году, но он
оказался не заинтересован в том, чтобы вернуться еще на один год, а потому
наняли Люпина. Но ситуация с Ремусом была иной, и Гарри стало интересно,
будет ли он преподавать в следующем году.
Что заставило Поттера задуматься о проклятии на должности преподавателя

ЗОТИ.
Существовало ли оно еще?
С этой мыслью Гарри раскрыл свой зачарованный дневник, нацарапал этот

вопрос на первой чистой странице, а также добавил, что будет недоступен
некоторое время, после чего закрыл дневник и убрал в рюкзак.
Прибыв в Лондон, Гарри направился на Косую аллею и оттуда — прямо в

Гринготтс. Там он спустился в хранилище, взял необходимую сумму на время
каникул, а все остальные необходимые вещи, который собирался брать с собой,
186/413
упаковал в два сундука. Один из них он уменьшил и положил во второй, после
чего уменьшил и его и спрятал в свой рюкзак.
После Гарри выпил старящее зелье, надел мантию с капюшоном и перенесся в

Министерство, где забрал международный портключ во Францию, который
заранее заказал. К концу дня он с комфортом расположился в отеле на пляже на
юге Франции и, слушая шелест волн через открытую балконную дверь, заснул.
Дачные заботы съедают теперь все мои выходные, а потому интервалы между
главами станут больше.
Надеюсь, все хорошо отметили майские праздники :)
187/413
Глава 11
Нет дела, устройство которого было бы труднее, ведение опаснее, а успех

сомнительнее, чем установление нового порядка вещей.
***
Северус Снейп плавно взмахнул волшебной палочкой над медленно закипающим

котлом, стоящим перед ним на рабочем столе, и установил чары контроля и
таймера, которые известят его, когда придет время для следующего этапа
варки. К счастью, оно точно не наступит раньше следующего утра, так что у
мужчины осталось время на отдых этим вечером.
Профессор находился в подвале своего дома в Паучьем Тупике в Коукворте,

большом индустриальном, но увядающем городе на севере Англии. Откровенно
говоря, Северус ненавидел этот дом и все связанные с ним несчастливые
воспоминания, но это было место, где он мог спокойно работать и проводить
время, когда не находился в школе, которая заменяла ему дом большую часть
года.
Стояло начало августа, и оставалось лишь три недели до возвращения Снейпа в

Хогвартс, где ему снова придется вернуться к своим обязанностям декана и
присматривать за четвертой частью всех учащихся. Конечно, он прибудет в
замок раньше, за неделю до начала учебного года, чтобы подготовить все
необходимое для занятий, а также убедиться, что спальни и гостиная
общежития подготовлены к возвращению учеников. Но в целом в период летних
каникул Северус старался держаться от школы как можно дальше.
Профессор считал, что заслуживает отдых, как никто другой, учитывая, через
что ему приходится проходить в остальное время года. Конечно, этим летом он
не был полностью предоставлен сам себе, как ему бы того хотелось. Дамблдор
понемногу становился все более активным, хотя на что была направлена эта
активность, Северус решительно не понимал, поскольку от Темного Лорда пока
не было ни слуху ни духу.
За лето старик пару раз созывал собрания своей «старой гвардии», хотя эти
встречи носили скорее неформальный характер. Ничего конкретного
предпринимать никто не собирался, однако Альбус все же настоял на
присутствии Снейпа, чтобы тот мог поделиться своей «инсайдерской»
информацией. Северусу в очередной раз пришлось повторить, что его не
призывали; что он не слышал ни слова о том, чтобы призывали кого-то еще; что
он не слышал даже слухов о возвращении Темного Лорда.
Но особенно сильно он разозлился, когда проклятая Эммелина Вэнс попросила

его продемонстрировать Темную Метку, чтобы все смогли увидеть, что та снова
потемнела. Что за наглость!
Самым никчемным во всех этих собраниях было место, где они проводились. В
состав группы теперь входил Сириус Блэк, который, конечно же, на правах
свободного человека имел доступ ко всем богатствам семьи и фамильному
поместью. Посчитав, что дом, в котором он провел детство, не обладает
188/413
большой ценностью, Блэк отдал его практически в полное распоряжение
Дамблдора и позволил использовать в качестве штаб-квартиры Ордена.
Дом представлял собой самый настоящий гадюшник. Северус никогда не

жаловал свое родное жилище, где прошло его детство, считая его жалкой
дырой, но оно даже близко не походило на это старое, разваливающееся и
наполненное паразитами здание. Профессор старался держаться от этого дома
как можно дальше и все собрания покидал настолько быстро, насколько
возможно. Он также охотно держался как можно дальше и от самого Блэка. Ему
хватало того, что приходилось преподавать в одной школе вместе с Люпиным,
но оборотня, по крайней мере, можно было выносить.
Северус знал, что Поттер сыграл определенную роль в оправдании мерзавца

Блэка, и порой желал придушить этого молокососа за то, что ему приходилось
теперь видеться с мерзкой дворнягой. Хотя с другой стороны он был рад, что
дементоры покинули территорию школы, а беспорядки в Министерстве,
порожденные инцидентом с Блэком, и вовсе счел забавными.
Снейп покидал лабораторию и как раз подошел к узкому лестничному пролету,

скрывавшемуся за книжным шкафом, когда неожиданная острая вспышка боли
пронзила его левое предплечье, и он был вынужден опереться плечом о стену,
чтобы не упасть на колени прямо перед ступенями. Его разуму потребовалось
лишь одно мгновение, чтобы полностью осознать, что происходит.
Его призывали.
Мужчина застыл от шока и простоял, не шевелясь, еще несколько секунд,

прежде чем мысленно отчитал сам себя и резко выпрямился. Он быстро
поднялся по лестнице, плотно закрыв за собой дверь, и, свернув за угол,
поднялся по ступеням, ведущим к спальне. Там Снейп торопливо подошел к
платяному шкафу, в задней стене которого имелось секретное отделение, и,
сняв защитные чары, заглянул туда и вытащил наружу старый комплект гладких
черных мантий, вместе с хранившейся с ними белой маской. Он взял вещи своей
подрагивающей рукой и на мгновение с недоверием уставился на них, прежде
чем закрыл глаза и загнал все свое беспокойство и волнение за непробиваемые
окклюментные щиты, после чего прошел в центр комнаты, чтобы переодеться.
Призыв сопровождался осознанием того, куда следует аппарировать, поэтому

Снейп, облачившись в соответствующее одеяние, закрыл глаза, сжал в руках
свою волшебную палочку и сосредоточился на пункте назначения, которого
полагалось достичь, следуя за магией Темной Метки. Начав быстро вращаться
вокруг себя, мужчина исчез с громким хлопком.
Секунду спустя он очутился в довольно роскошном парадном зале какого-то

древнего поместья… возможно, даже замка. Старинные гобелены, развешенные
на каменных стенах, больше склоняли Северуса в сторону версии с замком.
Внезапно рядом раздался еще один хлопок, и профессор обернулся посмотреть,
кто появился позади него. Прибывший мужчина также был одет в черную
мантию и белую черепообразную маску, но его капюшон не был поднят, а
потому не составило никакого труда опознать его по волосам. Это был Люциус
Малфой.
Северус чуть склонил голову в приветствии, и Малфой ответил ему тем же.
Далее взгляд мужчины переместился на собственное предплечье, вокруг
189/413
которого он ощутил легкое покалывание магии, после чего на него снизошло
понимание, что им полагается собраться в комнате, расположенной в конце
коридора, который простирался прямо перед ними. Люциус также перевел
взгляд на коридор, а потому Снейп догадался, что он тоже получил данное
распоряжение. Не говоря ни слова, двое мужчин двинулись к предполагаемому
месту сбора. Еще два хлопка, раздавшиеся позади них почти одновременно,
известили их о том, что прибыл кто-то еще.
Северус на ходу оглянулся через плечо и увидел две фигуры, облаченные в

черные мантии и маски, но разглядеть, кто именно это был, уже не сумел. Он
ускорил шаг, сосредоточившись на текущей цели, и через пару мгновений
услышал, как новоприбывшие также зашагали по коридору, а в отдалении
раздался очередной хлопок аппарации. Пройдя через пару открытых двойных
дверей, Люциус и Северус вошли в огромный зал без какой-либо мебели и
гобеленов, с голыми каменными стенами, украшенными лишь тусклыми
подсвечниками, свечи в которых горели зловещим зеленым пламенем.
В комнате уже находились двое волшебников в мантиях и масках, явно

испытывающие сильное волнение и тревогу. Судя по телосложению одного из
них, Снейп мог уверенно заявить, что перед ним стоял Кайус Гойл. У второго,
чей капюшон был опущен, виднелись коротко стриженные светлые волосы, что
заставляло предположить, что этим волшебником был Торфин Роули.
Мгновением позже в комнату вошли еще три человека, аппарировавшие вслед

за Северусом и Люциусом, так что теперь в центре комнаты стояли и осторожно
осматривались уже восемь магов. В отдалении раздались новые хлопки, и
спустя десять минут в зале образовалась группа из пятнадцати Пожирателей,
однако ни единого признака появления Темного Лорда замечено не было.
Личности большинства присутствовавших Снейп разгадал, в их числе были
Уолден Макнейр, Эйвери, Гиббон и Джагсон.
Некоторые осмеливались обмениваться тихими шепотками друг с другом, но

большинство хранили молчание. Однако тишина мгновенно накрыла комнату,
как только в дальней ее части открылась дверь, и в помещение вошел… Барти
Крауч — младший? Снейп был твердо уверен, что его заключили в Азкабан
вместе с супругами Лестрейндж. Вроде бы он слышал, что парень умер там…
Крауч придерживал дверь открытой, низко склонившись при этом. Но еще до

того, как кто-то вошел, концентрация магии в комнате резко возросла, став
плотной, почти осязаемой, покалывающей кожу, и Снейп, чувствуя чье-то
приближение, невольно втянул воздух. В то же мгновение в дверях возникла
высокая фигура с царственной поступью, полностью облаченная в длинную
черную струящуюся мантию с высоким заостренным капюшоном, скрывавшим
лицо владельца в тени.
Было совершенно очевидно, что данный волшебник использовал какое-то

заклятье для сокрытия своей внешности, так как черты его лица казались
неясными и размытыми. Слабый свет коснулся нижней части лица фигуры, и
Северус сумел увидеть довольную ухмылку, украшавшую губы мужчины. А
слабое красное свечение, которое, казалось, испускали глаза волшебника,
вызвало волну дрожи по позвоночнику.
Собравшиеся маги, не медля ни секунды, опустились на колени и склонили

головы к полу, поскольку у них не осталось ни единого сомнения, что перед
190/413
ними стоял Темный Лорд. Концентрация магии в воздухе, мощь, которую
источал мужчина, и то, как воздух протекал вокруг него и искажался,
производило впечатление, будто сами силы природы склонялись перед ним. И
словно бы этого было недостаточно, Темная Метка на руке Северуса также
отреагировала на присутствие волшебника.
Но, что удивительно, боли при этом не ощущалось. Совсем. Скорее это походило
на ощущения опьянения — настолько могущественным был мужчина, стоящий
сейчас перед Снейпом. Магия Темного Лорда, казалось, растекалась по комнате,
касаясь всего и всех. И ощущалась, по мнению Северуса, куда сильнее, чем
раньше. Возможно, память просто подводила его, или же Темный Лорд
действительно стал еще более могущественным?
Волдеморт встал во главе собравшихся людей, стоящих перед ним на коленях, и

довольная ухмылка расползлась по его губам. Как же он скучал по этому. И вот
он снова обрел свою власть. Только теперь, когда безумие оставило его, он
сумеет в должной мере насладиться ею.
— Мои дорогие, верные последователи, — начал Риддл низким, почти

саркастическим тоном, и, приподняв голову, оглядел склонившихся
волшебников. — Прошло много, очень много, времени с нашего последнего
собрания, не правда ли? Поднимитесь, я хочу, чтобы вы взглянули на меня, —
велел он, и все тотчас послушались. Однако полностью никто не поднялся:
теперь собравшиеся маги стояли, склонив лишь одно колено, но подняли головы
и смотрели в лицо своему повелителю.
— Милорд! Прошу, простите нас! — внезапно закричал Эйвери и бросился

вперед, распластавшись в ногах у мужчины.
Волдеморт презрительно усмехнулся и, чуть выступив вперед, надавил

обнаженной ступней, показавшейся из-за его тяжелой черной мантии, на голову
мужчины, склоняя ее в сторону и вынуждая Эйвери прижаться щекой к
холодному каменному полу.
— Простить? — повторил Риддл жутким, замогильным шепотом. — Вы просите

прощения за то, что все эти годы прожили в комфорте и уюте, свободные от всех
обвинений, в то время как я провел их в образе бесплотного духа? У вас совсем
нет веры в вашего повелителя? Вы действительно поверили, что я был
побежден? Я? Кто прошел по пути к бессмертию дальше, чем кто бы то ни было?
Головы присутствующих снова опустились, а Эйвери продолжал хныкать и

шептать: «Простите меня» снова и снова, хотя его речь выходила искаженной,
поскольку его лицо все еще было впечатано в пол.
Волдеморт убрал свою ступню, вновь спрятав ее под мантией, и отступил от

мужчины на два шага, прежде чем снова обратил свой взор на группу
волшебников и окинул их надменным, холодным взглядом.
— И все же, несмотря на прошедшие годы, вы вернулись ко мне, не дав повода

для волнения. За это… я проявлю снисхождение. Вы могли отказаться прийти ко
мне. Некоторые так и поступили. Конечно, те, кто оказался достаточно глуп,
чтобы попытаться сбежать, сильно пожалеют о своей ошибке… — мужчина
умолк, и садистская усмешка расцвела на его губах.
191/413
— Многое изменилось за эти годы, — продолжил он, — вы все стали старше,
мудрее, я надеюсь, а некоторые из вас стали весьма весомыми фигурами в
обществе благодаря приложенным усилиям. Многие из вас провели эти годы в
постоянной борьбе, несмотря на плачевное положение дел в Министерстве,
воцарившееся после моего падения. За это и за вашу продолжающуюся службу
вы будете вознаграждены. Достигнутые вами позиции и сплетенные вами
интриги послужат основанием для наших дальнейших попыток вновь вернуть
магический мир Британии к его былой славе. Мы восстановим свое право
свободно практиковать магию, без угнетения со стороны некомпетентных,
продажных политиков, предпочитающих угождать маггловскому правительству
в их нелепых требованиях, основанных на невежестве и страхе.
— Мы вернем магическую Британию, но на этот раз мы поступим так, как я

собирался поступить изначально, много лет назад, до того, как сбился с пути.
Видите ли, многие вещи изменились за эти годы, не последней из них стал… я
сам. Я был побежден в ночь Самайна в 1980 году не потому, что Гарри Поттер
обладал какой-то особенной, мистической силой противостоять злу, а из-за
своих собственных ошибок. Моя гордыня и мое безумие привели к тому, что я
начал искать силы неверными путями. Я отбросил все свои методы и потерял все
свои цели задолго до инцидента с Поттерами, но именно той ночью все
совершенные мной ошибки выстроились в единую цепочку несчастливых
случайностей, и именно моя собственная сила стала тем, что уничтожило мое
тело. Мальчик ничего не привнес в мою погибель, — Темный Лорд прервался и
окинул взглядом своих Пожирателей, которые сосредоточенно внимали каждому
его слову.
— Гарри Поттер, однако, сыграл свою роль в моем возвращении и, что наиболее
важно, в возвращении моего разума и могущества, — произнес Волдеморт, и
легкая ухмылка изогнула его губы, когда он увидел шокированные взгляды и
приоткрывшиеся от удивления рты у своих последователей. — Этим он заслужил
мое прощение за то, что был вовлечен в инцидент, приведший к моей временной
кончине в 1980 году. Мальчик находится под моей исключительной защитой, и
любой, кто осмелится прикоснуться к нему хоть пальцем, познает мой гнев, —
прошипел он угрожающе, окинув толпу волшебников пристальным взглядом.
Волдеморт вновь замолчал и стал внимательно приглядываться к своим

последователям.
— Люциус, — прошипел он мгновение спустя, и Малфой тут же выпрямился и

подобрался, видя, что все внимание сосредоточилось на нем. — Тринадцать лет
назад я доверил тебе предмет, который сам создал. Я рассказал тебе план,
разработанный ранее специально для него. План, согласно которому, когда
наступит подходящий момент, тебе необходимо тайно пронести этот предмет в
Хогвартс, используя кого-то из учеников — предпочтительно первокурсника.
Доверчивого и наивного, который не стал бы задумываться о сущности
предмета, если бы тот начал проявлять себя необычным образом. Я поведал
тебе, что это позволит открыть Тайную комнату, приведет к смерти
магглорожденных и даст возможность сместить Дамблдора с позиции директора
за его неспособность защитить учеников. Верно? — равнодушно
поинтересовался Риддл.
Глаза Люциуса широко распахнулись, и Северус, стоящий рядом с ним, мог с

уверенностью сказать, что тот вспотел от напряжения. Что бы ни
подразумевалось под всем этим, было очевидно, что Люциус взволнован до
192/413
предела.
— Да, милорд, — прохрипел Малфой.
— Скажи мне, Люциус… где этот предмет сейчас? — спросил Волдеморт тихим,
угрожающим тоном.
Люциус, приоткрыв рот на мгновение, тяжело сглотнул.
— Я… я не знаю, милорд.
— Ты попытался сбыть его Боргину после того, как на твой дом был совершен
рейд с целью поиска темных артефактов, — презрительно усмехнулся Темный
Лорд, а глаза Люциуса распахнулись еще шире — мужчина был явно поражен
осведомленностью своего повелителя. — Но тот не взял его, не правда ли? Ему
хватило одного взгляда, чтобы понять, что эта вещь принадлежала мне.
— Я… Он… да, милорд, — признал Люциус, склонив голову. — Отдельные

группировки в Министерстве никогда не забывали о моей связи с Вами, милорд,
и последние годы были особенно настойчивы в своих попытках создавать
препятствия моей деятельности в Визенгамоте и Палате Лордов.
— Что ты сделал с предметом, Люциус? — спросил Волдеморт с ледяной

интонацией.
— Я… я подкинул его первокурснице, которая впоследствии была распределена

на Гриффиндор. Я счел, что девочка окажется достаточно наивной и легко
поддающейся чужому влиянию, а потому не станет интересоваться природой
предмета и возьмет его с собой в Хогвартс. Ее отец, один из моих противников в
Министерстве, на тот момент работал над законопроектом, который мог
перечеркнуть тот значительный прогресс, которого я добился за прошедшие
годы. Данный законопроект спонсировал Дамблдор, так что он начинал
набирать популярность в Визенгамоте. Я надеялся, что, согласно плану, и отец
девочки, и Дамблдор оба будут в итоге дискредитированы. Я сделал это ради
общего дела, милорд, — признал Люциус, и его тон при этом почти приблизился
к мольбе. Почти — ведь Малфои были выше подобного.
Волдеморт хмыкнул в ответ и, медленно подойдя к Люциусу, который вновь

низко склонился, встал прямо перед ним.
— Да…и это единственная причина, по которой я решил не наказывать тебя за

твои действия. Знай, Люциус, если я оставляю тебе вещь и приказываю
защищать ее до тех пор, пока я не скажу иначе, я ожидаю, что ты будешь
защищать эту вещь, — гневно прошипел Темный Лорд, смотря сверху вниз на
смиренно склонившегося мужчину перед собой. — Хочешь узнать, что случилось
с предметом, Люциус? — спросил он, и было очевидно, что ответ «нет» не
принимался.
Малфой медленно поднял голову и вопросительно взглянул на Темного Лорда.
— Гарри Поттер перехватил его. Ты должен быть благодарен, Люциус. Очень

благодарен, на самом деле. Мальчик фактически спас тебе жизнь. Если бы с
означенным предметом что-нибудь случилось, ты бы не пережил всю силу моего
гнева, — ответил он низким яростным шипением.
193/413
Губы Люциуса приоткрылись от шока.
— Поттер не просто забрал данную вещь, он защитил ее и вернул мне позднее в

том же году. Северус, ты ведь близок с Поттером, не так ли? —задал вопрос
Волдеморт, и Северус едва не вздрогнул от того, что к нему столь внезапно
обратились.
— Я полагаю, можно сказать и так, милорд, — согласился Снейп.
— Ты ведь декан его факультета? Его любимый профессор, — продолжил Риддл,

и легкая усмешка коснулась его губ. — Ты даже покрывал его позапрошлой
весной, когда он покидал территорию школы, чтобы прийти ко мне, не так ли?
— Все верно, милорд, — ровно ответил Северус.
— Поттер заставил тебя подписать договор о неразглашении, — вновь заговорил

Волдеморт, все еще ухмыляясь. — Умный молодой человек, не правда ли? Ты не
можешь выдать ничего из сказанного им кому-либо еще, благодаря принятым им
мерам предосторожности. Но ты не связан подобным ограничением сейчас. Могу
ли я на самом деле верить, что ты не побежишь к Дамблдору и не расскажешь
старику о моем возвращении?
Северус покорно опустил голову.
— Моя преданность принадлежит вам, милорд. Почти полтора года прошло с тех
пор, как я узнал о лояльности Поттера и его целях, но не все, что я узнал из
наблюдений за мальчиком, защищено контрактом, который он вынудил меня
подписать. Всегда существуют лазейки, милорд, и я, разумеется, был вполне
способен ими воспользоваться и получить выгоду. У меня имелись возможности
слить информацию Дамблдору или подбросить ему определенные подсказки, но
я этого не сделал. И не сделаю. Я предан только вам, милорд.
Волдеморт задумчиво рассматривал его пару мгновений.
— Время покажет, — прошептал он и снова переключил внимание на всю группу

Пожирателей в целом. — Я уверен, что некоторые из вас уже догадались, что я
обрел телесную оболочку более года назад, и тем не менее прождал до сего дня,
прежде чем призвал вас. Я не провел это время в праздности, уверяю вас. Я
строил планы и подготавливал фундамент для нашей будущей работы. И
теперь…вы поможете мне.
***
— Ты знал, что он вернулся! — осуждающе прошипел Люциус, и Северус устало

вздохнул, проходя мимо своего старого друга в его кабинет и занимая одно из
мест у камина. Малфой сердито смотрел на него пару секунд, после чего с
раздражением занял другое кресло. Он взмахнул палочкой, и шкаф на другой
стороне комнаты открылся, и оттуда выплыли два бокала и бутылка виски.
— Как давно?
— Мне сложно сказать, Люциус. Разве ты не слышал, что говорил Темный Лорд?
Поттер заключил со мной договор о неразглашении, и тот был очень хорошо
194/413
составлен. Наказание за его нарушение гораздо суровее, чем в том, что
подписал твой сын, — резко произнес Северус с оттенком горечи, принимая один
из бокалов, пока Люциус тем временем наполнял его янтарной жидкостью.
— Чертов Поттер, — прорычал блондин, хотя прозвучало это скорее

разочарованно, чем сердито. Малфой отпил из своего бокала и задумчиво
смотрел на виски в течение нескольких мгновений. — Я никак не могу раскусить
этого мальчишку. Не улавливаю смысла в его поступках.
Северус позволил себе слегка фыркнуть, прежде чем спрятал лицо за

собственным бокалом, делая маленький глоток.
— Даже не утруждай себя попытками, Люциус. Ты никогда не догадаешься о

правде.
— Но ты знаешь ее?
— Я знаю достаточно, о чем желал бы не знать, — ответил Северус, взглянув на

блондина.
— Я не верю в это. Ты никогда не предпочел бы не знать.
Северус откинулся назад в своем кресле и неопределенно пожал плечами.
— Возможно.
Оба мужчины умолкли на несколько минут. Прошло много времени с тех пор, как
они вдвоем выпивали вот так. Северус ни за что не признался бы, но, наверное,
ему этого не хватало.
— Я просто не могу поверить, что Поттер контактировал с Темным Лордом все

это время… — задумчиво прошептал Люциус, недоверчиво покачивая головой.
— Он, конечно, рассказал кое-что во время своего пребывания здесь в прошлом
году…но это было не тем, что я предвидел.
— Что именно? — поинтересовался Северус.
— Поттер поведал, что причина, по которой Дамблдор отказывался раскрыть

Министерству его местонахождение в течение всех этих лет, заключалась не в
обеспечении безопасности мальчишки, а в том, что старик в действительности
потерял его, после того как оставил на пороге дома выбранных опекунов.
Однако когда я спрашивал Поттера, куда он отправился, мальчик держал рот на
замке. По факту, практически все вопросы, которые я задавал ему, он оставлял
без ответа, — пояснил Малфой, явно раздраженный. — Еще больше меня взбесил
тот факт, что он явно веселился, видя, как злило меня его молчание.
Северус фыркнул.
— Похоже на него, — пробормотал он.
— Единственными продуктивными беседами, которые у нас состоялись, стали

дискуссии о политике и его писательской деятельности. Должен признать, что я
все еще потрясен его умом. Я бы ни за что не поверил, что имею дело с
подростком, если бы не смотрел в тот момент прямо на него… — он замолчал и
195/413
пробуравил взглядом Северуса. — Он ведь действительно Гарри Поттер, правда?
Северус приподнял одну бровь.
— Да, Люциус. Он действительно Поттер.
Малфой, казалось, немного успокоился.
— Что ж, полагаю, одной теорией теперь меньше.
— О чем же ты подумал? Что это на самом деле кто-то другой, выдающий себя
за Гарри Поттера? — спросил Снейп со смесью веселья и недоверия.
— Он не производит впечатления тринадцатилетнего мальчика. За всеми его

идеями и сочинениями явно стоит солидный жизненный опыт. Он знает слишком
много. И не только из книг. Я готов поклясться, что у него есть реальный
практический политический опыт. Он понимает, как работает система, будто
сам являлся когда-то ее частью. Даже если тот, кто вырастил его, был хорошо
обо всем осведомлен, это не та информация, которую можно передать и
разъяснить столь тщательно. Скорее, сам Гарри Поттер представляет собой
нечто большее. Я все же упускаю некий кусочек этой головоломки… — умолкнул
Люциус, глядя на пламя, и морщинка недовольства прочертила его лоб.
Северус вздохнул и покачал головой.
— Не терзай себя этим, Люциус. Если Поттер не решит рассказать тебе правду,
ты никогда не догадаешься, а я неспособен открыть ее тебе.
— Как думаешь, Темный Лорд знает?
— Я уверен, что Темный Лорд знает о Поттере куда больше, чем я.
***
Я твердо убежден, что можно создать республику, которая продержится долгое

время, придав ей такой же внутренний строй, какой был в Спарте или в
Венеции; расположив ее в укрепленном месте и наделив такой силой, чтобы
никто не помышлял о том, чтобы захватить ее или уничтожить с помощью
внезапного нападения; а, с другой стороны, не делать ее слишком
могущественной, дабы она внушала страх своим соседям. В таком случае она
сможет наслаждаться своим строем в течение долгого времени. Ведь войну с
тем или иным государством начинают по двум причинам: его желают покорить
или бояться быть покоренным им.
***
Гарри попрощался с Францией и вернулся в Хогвартс на своей четвертый год

обучения Волшебству и Магии. Лето прошло потрясающе. Он получил море
удовольствия, уклоняясь от всех своих обязательств и не делая практически
ничего в течение двух с половиной месяцев.
Йорми все лето наслаждался теплой погодой и частенько выползал полежать на

песке, в то время как Гарри, лежа в шезлонге, читал или дремал. Поттер даже
196/413
ничего не писал в своих книгах, предпочитая вместо этого проводить время в
праздности, максимально возможной для человека. Но каникулы завершились, и
теперь он обязан был вернуться к реальности.
В начале семестра прояснились некоторые вещи, о которых он уже частично

догадывался. Ремус Люпин вновь занял должность преподавателя ЗОТИ, а
Турнир Трех Волшебников проводить не стали, чему Гарри очень обрадовался, и
что стало весьма неожиданным благоприятным последствием от его
вмешательства в дело Петтигрю и Сириуса.
После волны скандалов, последовавших из-за инцидента с Блэком и прочими

волшебниками, брошенными в тюрьму без суда и следствия, Крауча-старшего
вынудили уйти в отставку и рано выйти на пенсию. Во всех предыдущих жизнях
Гарри именно Бартемиус Крауч — старший являлся ключевой фигурой,
ратующей за возобновление проведения Турнира Трех Волшебников, и, главным
образом, именно приложенные им усилия обеспечивали все необходимое для
подготовки Турнира. Не стало Крауча — не стало и Турнира. Несомненно, Крауч
уже работал над Турниром более года и пытался создать условия для его
проведения, надеясь, вероятно, с его помощью привлечь к себе внимание
общества и стать более заметной фигурой на политической арене. Но как только
разыгрался скандал — его уволили, и все его старания сошли на нет, а потому —
никакого Турнира.
Не то чтобы Гарри позволил снова втянуть себя в соревнование, в любом случае.

Его вовлекли в Турнир в первой жизни, и он сам охотно поучаствовал в нем в
третьей жизни, когда тот являлся частью реализуемой им «стратегии». Но с тех
пор он больше ни разу не принимал участия. В этой его жизни Турнир не
состоялся, и Гарри чувствовал себя вполне удовлетворенным.
Летом Поттер не общался с Волдемортом дважды в месяц, как в остальное

время года, а потому на первой неделе по возвращении в школу, используя один
из парных дневников, поинтересовался у мужчины, желает ли тот продолжать
их переписку в режиме реального времени, и какое время будет для него
наиболее удобным.
Волдеморт написал в ответ в тот же вечер: да, он желал продолжать, а время

было назначено на одиннадцать вечера каждое второе воскресенье.
Хотя за лето у Гарри и Темного Лорда не состоялось ни одной беседы в режиме

реального времени, они все равно списывались друг с другом время от времени,
и Гарри в итоге утолил свое любопытство касательно проклятья на должности
преподавателя ЗОТИ. Волдеморт сообщил, что оно определенно не исчезло, а
просто перешло в дремлющее состояние, с тех пор как он вернулся, так как он
не делал на нем какой-либо акцент в данный момент. Риддл сказал, что может
легко восстановить проклятье, но Гарри попросил не делать этого, пока он не
закончит Хогвартс, заявив, что раз уж он вынужден снова терпеть школьные
годы, то предпочитает во время своего обучения хотя бы не иметь дело с
совершенно некомпетентными учителями.
Волдеморта это мало волновало в данный момент, поэтому он оставил проклятье

нетронутым.
Через их короткий обмен сообщениями летом Гарри также узнал, что Темный
Лорд наконец призвал своих старых последователей, хотя этот был лишь
197/413
мельком упомянутый факт, и Гарри до сих пор не знал никаких деталей. Лишь в
течение их первого разговора в реальном времени на второй неделе после
начала учебного года, Гарри узнал некоторые подробности. А именно, что
Пожиратели Смерти были осведомлены о его участии в возвращении
Волдеморта, получили строгий приказ держать эту информацию в секрете, а
также воздержаться от причинения Гарри какого-либо вреда. В противном
случае их ожидало весьма болезненное наказание и вероятная смерть. По
факту, мужчина пошел еще дальше, обязав своих последователей помогать
Поттеру и оказывать ему поддержку, если они окажутся поблизости, когда он
будет испытывать серьезные трудности или находиться в опасности.
Гарри не вполне сознавал, что чувствовал по этому поводу. Он знал, что не

должен удивляться тому, что Волдеморт предпринял шаги по обеспечению
безопасности своего единственного оставшегося крестража, но все же был
поражен, что тот счел необходимым проинформировать своих подчиненных о
лояльности Гарри в целом. Тем не менее, он не считал, что, если правда станет
известна другой стороне, это создаст в реальности большую проблему. По
существу, в этот момент у него просто не останется другого выбора, кроме как
покинуть Хогвартс, и Гарри не думал об этом, как о чем-то ужасном. Поттер
продолжал притворяться «светлым», потому что это было легко. Он не любил
излишне усложнять вещи, если только они сами не усложняли себя.
Как бы то ни было, Волдеморт пребывал в уверенности, что поводов для

волнения нет. Он не держал своих подчиненных под действием сурового
контракта, но они носили на руках Метку с его магией, хранившую в себе
страховку, которая помешала бы любому из них открыто предать своего Лорда.
Гарри не был полностью уверен, что Риддл имел в виду, особенно учитывая тот
факт, что во многих его прежних жизнях, Снейп по факту довольно
последовательно предавал мужчину. Но спорить не стал, так как не считал эту
тему особо значимой на тот момент.
Кроме того, что Волдеморт поведал Пожирателям Смерти, что Поттер был на его
стороне и не должен был пострадать, Гарри также выяснил, что подчиненные
мужчины остались в неведении касательно его текущего публичного альтер эго.
Риддл, по всей видимости, считал необходимым держать эту информацию в
секрете и попросил Гарри также никому ее не рассказывать. Откровенно говоря,
никаких сложностей тут не было. Ни с кем из Пожирателей, за исключением
Снейпа, Гарри не взаимодействовал часто, а с Северусом он подобные вопросы
обсуждал редко.
Как только Гарри в полном объеме получил всю информацию, которую

Волдеморт был готов ему предоставить, они оба плавно перешли к дискуссии об
утерянных магических искусствах, которые были запрещены в Британии
несколько веков назад, а после — о способах заново преподнести их обществу,
избавив их от ассоциаций с чем-то опасным и негативным, возникших ввиду
невежественности магов. Одна из книг Гарри, которую он рассматривал для
возможной публикации, являлась тщательным исследованием коррупции в
органах власти и манипулирования общественным мнением, приведшими к
запрету многих древних форм магии. В книге подробно освещалось как с
помощью введения людей в заблуждение, им внушали веру в то, что отдельные
виды магии несли в себе что-то плохое, хотя на самом деле это было не так.
Данная тема требовала деликатного обращения, и подходить к ней следовало
осторожно.
198/413
В конце выходных Гарри выслал копию книги в ее текущем состоянии
Волдеморту, или точнее Маркусу Верусу, чтобы тот внес свои исправления и
корректировки.
На третьей неделе учебы Поттер получил отредактированную версию книги

назад совиной почтой, и его следующая беседа с Темным Лордом в основном
была сосредоточена вокруг предложенных изменений. В последующие месяцы
события продолжали развиваться в подобном темпе. Гарри по-прежнему не был
готов опубликовать ни одну из своих книг, но не прекращал посылать свои
очерки в МП, и журнал, в свою очередь, не прекращал их печатать. Редакторы
поведали Поттеру, что его статьи стали одними из самых популярных, и
вознаграждение, которое он получал, начало возрастать в размере, что было
превосходно, так как его сбережения за последние тринадцать лет постепенно
истощались, а доходы оставались весьма малы.
Не все очерки Гарри становились популярными среди одних и тех же слоев

населения. По факту, он поднимал спорные темы в своих работах. В
декабрьском номере его статья рассматривала обоснованность аргументов в
пользу чистоты крови и оценивала преимущества и последствия
близкородственных браков.
Вообще это был своего рода эксперимент, чтобы прощупать почву, так как этой
теме была посвящена одна из самых больших книг Гарри. Книга, конечно, шла
гораздо дальше. В ней анализировались источники существующих
предубеждений, социальные факторы, которые повлияли на них, и предложения
о более эффективной интеграции магглорожденных и выращенных магглами
волшебников и волшебниц без принесения в жертву их культуры и убеждений и,
следовательно, без возникновения ожесточенного и продолжительного
неприятия ценностей и традиций волшебников.
Гарри хотелось, чтобы книга включала в себя конкретные примеры сравнения

уровней магической силы выдающихся полукровок, магглорожденных и
чистокровных волшебников. Он рассказал Волдеморту, как участвовал в
подобном исследовании в одной из своих предыдущих жизней, будучи гораздо
старше. Он уже знал, какого рода результатов стоит ожидать — несколько
частей в его книге подробно расписывали аргументы, на них основанные.
Проблема заключалась в том, что было необходимо провести подобное
исследование здесь, в этой линии жизни, а у Гарри в данный момент не было
доступа к нужным людям, чтобы реализовать задуманное.
Тогда Волдеморт предложил Поттеру разместить в МП статью о чистоте крови,

чтобы привлечь внимание к этому вопросу, а он, как Маркус Верус, организует
проведение исследования. Гарри счел это предложение забавным и интересным
и согласился. Тем, кто решительно выступил против доводов, приведенных в
статье, было предложено доказать ее несостоятельность, поучаствовав в
исследовании. Что стало довольно эффективным способом набора кандидатов.
За исключением писательской деятельности и общения с Волдемортом, все

остальное в школьной жизни было предсказуемо скучным. Гарри по-прежнему
проводил большую часть времени с Малфоем, в основном потому, что Драко не
допускал обратного. В остальное время он общался с Гермионой, опять же
только потому, что она была практически так же упорна, как и Драко.
Гарри нашел действительно забавным тот факт, что в этом времени они с
199/413
Малфоем каким-то образом дошли до статуса «лучших друзей». Еще более
удивительным являлось то, что Драко и Гермиона так или иначе научились
переносить друг друга, с тех пор, как решили поддерживать дружбу с Гарри.
Хотя им обоим не приходилось часто взаимодействовать, поскольку Грейнджер
проводила с ним время только во время уроков Зельеварения и когда находила
его, сидящим в одиночестве в библиотеке. Когда же Гарри был в библиотеке с
Драко или другими слизеринцами, Гермиона старалась держаться на
расстоянии, если только не хотела обсудить с ним что-то особенное.
Тео оставался довольно холодным и равнодушным к Поттеру вплоть до

прошлогодней статьи, где раскрывалось, что Поттер отдает предпочтение
мужчинам. После, словно по щелчку переключателя, отношение Нотта
смягчилось, и теперь, с начала их четвертого учебного года, они вновь
прекрасно общались, даже довольно близко. Гарри догадался, что открыв
правду о себе, прекратил представлять угрозу как соперник за чувства Панси,
которая, все еще подлизывалась к нему, но с этого года, казалось, наконец
приняла тот факт, что он никогда не влюбится в нее, и перенаправила свою
привязанность по весьма странному пути.
Паркинсон теперь считала Гарри кем-то вроде «подружки», а потому в новом

семестре стала для него постоянным источником веселья. Она частенько
приходила к нему, чтобы узнать его мнение о своей одежде и прическе, а также
поболтать о том, какие мальчики в замке были самыми симпатичными. Поттер
долго смеялся над тем, как Драко побледнел и бессвязно забормотал что-то,
когда в первый раз застал их с Панси, обсуждающими, у кого из парней на
Слизерине была самая лучшая задница. И, конечно же, Малфой густо покраснел,
когда Гарри, тихо захихикав, согласился с Панси, что у Драко была
действительно самая привлекательная задница среди всех парней Слизерина.
После принятия Паркинсон вопрос ориентации Гарри больше никто не поднимал,

хотя Гермиона однажды предложила ему написать статью о сексуальных
предрассудках и отправить на рассмотрение в МП. Поттер сразу же отказался от
этой идеи из принципа, также подчеркнув, что в любом случае, это не та тема,
которую журнал согласился бы освещать.
Гермиона постоянно советовала Гарри что-нибудь, старалась всячески

содействовать с написанием статей и объявила себя его официальным
корректором, даже не спросив его мнения. По правде говоря, Поттер не
особенно возражал и порой отражал идеи девочки в своих работах. Хотя
довольно редко на самом деле. В основном это относилось к идеям Волдеморта.
Примерно в то же время, когда вышла статья Гарри, посвященная вопросам

чистоты крови, Малфои вновь прислали ему приглашение провести у них зимние
каникулы, и Гарри любезно принял его. Впоследствии он снова ехал на
Хогвартс-Экспрессе в Лондон, где его и Драко встретили старшие Малфои и
аппарировали в семейное поместье в Уилтшире.
В этот раз оставалось два дня до ежегодного празднества в честь Йоля, и

напоминание об этом заставило Гарри ухмыльнуться, поскольку он знал, что
снова встретит на балу Волдеморта.
На ужине в тот вечер Люциус практически не сводил с Гарри взгляда, пока

Нарцисса осыпала Драко вопросами о школьной жизни, хотя даже Гарри знал,
что его друг слал домой письма как минимум раз в неделю и, скорее всего, уже
200/413
рассказал своим родителям обо всем. Когда трапеза была наконец окончена,
Люциус попросил Гарри присоединиться к нему в его кабинете, и, учитывая, что
Поттер ожидал чего-то подобного, он не видел причины для отказа.
По надутым губам на лице Драко было очевидно, что он обиделся на то, что его
не позвали пойти вместе с ним. Однако Гарри не собирался ничего говорить,
поскольку вероятность того, что они с Люциусом будут обсуждать довольно
важные вопросы, была велика. Возможно, позже он поделится с Драко какой-то
информацией.
Гарри проследовал за Люциусом Малфоем в его личный кабинет, где мужчина

провел его к удобному кожаному креслу рядом с камином и предложил воды из
графина, в то время как сам налил себе бокал вина из застекленного шкафчика
позади стола. Поттер хотел было тоже попросить вина, но передумал. Наконец
оба волшебника уселись в кресла, и Гарри молча стал ждать, когда его
собеседник заговорит.
— Итак, мистер Поттер… мне сказали, что я должен поблагодарить вас за то,
что нахожусь в добром здравии, — медленно произнес Люциус, критически
оглядывая Гарри.
— Неужели? — протянул тот, слегка позабавившись подобным заявлением.
— Да…милорд поведал мне, что вы перехватили предмет, который я подкинул

одной из первокурсниц несколько лет назад, и затем вернули его ему.
— Ах, дневник. Да. На самом деле я забрал его из котла Джинни Уизли спустя
пару мгновений после того, как вы его туда подложили, — согласился Гарри и
слегка усмехнулся, чувствуя, как растет его уровень веселья, поскольку,
Люциус, по всей видимости, не ожидал получить столь честный ответ. — Я знал,
что это был слишком ценный предмет, чтобы позволить ему попасть в руки
Уизли.
Выражение лица Малфоя тотчас сменилось с восторженно-удивленного на

подозрительное.
— Но откуда вы могли знать подобное?
— Я почувствовал. Дневник содержал в себе часть магии Темного Лорда, и я

смог ощутить ее, — просто ответил Гарри, пожав плечами.
Очередная вспышка изумления промелькнула в серо-серебряных глазах Малфоя,

но была быстро скрыта за изрядной долей скептицизма.
— Я обладал этой книгой в течение многих лет, мистер Поттер, напрямую

прикасался к ней и чувствовал определенный уровень магии внутри, но я
никогда не ощущал силу милорда, находясь на расстоянии от нее.
Гарри взглянул на Люциуса с мягкой улыбкой и слегка склонил голову в сторону,

прикидывая в течение нескольких мгновений, можно ли было раскрыть мужчине
некоторые детали, или стоило подождать до окончания праздника. Решив, что
отдельные подробности он готов поведать Малфою заранее, он ухмыльнулся и
продолжил.
201/413
— Темный Лорд и я разделяем мощную магическую связь, возникшую, когда он
бросил в меня смертельное проклятье, и магия наказала его за все совершенные
ошибки, обусловленные на тот момент по большей части его безумием.
Благодаря этой связи я могу чувствовать Волдеморта всякий раз, когда он
рядом, и также могу ощущать предметы, которые содержат значительное
количество его магической силы, подобные тому дневнику.
Благодаря этой связи я могу говорить с ним, даже сейчас, сидя здесь с вами в
этой комнате, и неважно, как далеко он от меня находится. Большую часть
времени мы ограничиваем связь между нами из взаимного уважения к личной
жизни друг друга, а также потому, что ни одного из нас особо не заботит, чем
занимается другой в течение дня. Мы не докучаем друг другу слежкой, но в
случае возникновения непредвиденной ситуации, если мне нужно будет
немедленно связаться с Темным Лордом — я смогу это сделать и довольно
легко.
Понимание озарило Малфоя и его глаза засияли от восторга, словно он получил

значимое достижение. Мужчина, несомненно, был взволнован от того, что,
наконец, сумел соединить вместе некоторые части пазла под названием Гарри
Поттер.
— Значит, вот как вы это сделали? Как сумели войти в контакт с Темным Лордом
и посодействовать его воскрешению задолго до того, как мы узнали, что он не
окончательно погиб?
— Да, это сыграло большую роль в произошедшем, — сказал Гарри,

утвердительно кивнув головой. — Связь также позволила мне понять, что
Волдеморт овладел телом Квиррелла на первом году моего обучения в
Хогвартсе, — добавил он задумчивым тоном секундой позже.
Брови Люциуса приподнялись ко лбу.
— Квиррелла? — повторил он недоуменно.
— Квиррелл брал годовой отпуск, до того как занял пост преподавателя ЗОТИ, —
хмыкнул Поттер. — Но настоящая причина, по которой он уезжал на тот период,
заключалась в том, что он жаждал совершить нечто великое. Нечто такое, на что
никто до него не осмеливался или просто не достигал успеха. Квиррелл решил
найти Темного Лорда. Он долго следовал за различными шепотками, слухами и
намеками и в итоге сумел разыскать Волдеморта, пребывавшего в состоянии
бестелесного духа, после чего, на свою беду, стал им одержим. За время
пребывания в Хогвартсе в течение одного семестра, профессор сумел украсть
один предмет, который Дамблдор держал под защитой, и затем сбежал, —
закончил Гарри.
— И вы смогли распознать, что Темный Лорд находился в замке, в теле

Квиррелла, потому что ощущали его присутствие?
— Все верно.
— Хм, — хмыкнул Люциус довольным тоном и откинулся назад в своем кресле,

чуть ухмыльнувшись.
— Итак, празднество состоится через 2 дня? — уточнил Гарри.

202/413
Малфой, слегка пораженный сменой темы, на мгновение уставился на Поттера.
— Хм? Ах, да. Нарцисса, скорее всего, будет очень занята ближайшие сутки,
поскольку взяла на себя все приготовления. Тем не менее я уверен, что вы и
Драко найдете себе развлечения.
— Само собой, — подтвердил Гарри, осклабившись. — Есть ли еще что-то, что вы

хотели бы обсудить? Становится довольно поздно, и это был довольно долгий
день.
— Нет, полагаю, пока этого вполне достаточно, — ответил Люциус великодушно

и встал с места. Гарри поступил также секунду спустя, однако перед тем, как
выйти через дверь, замер и, пряча ухмылку, посмотрел на мужчину через плечо.
— Да, чуть не забыл. Темный Лорд призовет вас в ту ночь, когда состоится
торжество. Скорее всего, уже после бала, хотя, может быть, и во время него, так
что вам, наверное, стоит быть готовым к этому. Спокойной ночи, мистер
Малфой, — с этими словами Гарри открыл дверь и быстро вышел, прежде чем
изумленный Люциус смог окликнуть его и задать вопрос.
***
Драко был раздражен. Ему пришлось, как радушному хозяину, провести

последний час, приветствуя толпу идиотов из Министерства и их дам, что было
довольно скверно, так еще и его лучший друг бросил его в какой-то момент.
Его обязанности не казались ему чем-то ужасным, когда Гарри стоял позади
него, и он мог повернуться к нему и тихое отпустить какое-нибудь ехидное
замечание, после того как надоедливый гость наконец покидал его, чтобы
пройтись по залу и посплетничать об остальных гостях. Но сейчас Малфой
остался в одиночестве, без чьей-либо компании, в которой можно было
развлекаться. Хуже всего было то, что, когда они с Гарри находились буквально
в разгаре беседы, Поттер неожиданно повернулся к главному входу в бальный
зал и… и… улыбнулся! Его лицо буквально засветилось! Драко никогда не видел
у Гарри подобного выражения лица. Ни разу за те почти четыре года, которые
его знал.
Не то чтобы Гарри никогда не улыбался, нет, на самом деле его забавляли

многие вещи; обычно чье-либо смущение или беспокойство, но это Драко
определенно мог понять. Но хитрые ухмылки Поттера, его довольные усмешки и
натянутые вежливые улыбки в большинстве случаев казались неполноценными.
Гарри никогда не выглядел по-настоящему счастливым. Даже примерно. Но в
этот раз он выглядел явно взволнованным, и Драко поразился тому, как стянуло
его грудную клетку осознание того, что он ни разу не сумел вызвать такой
взгляд у Гарри.
Когда его мать прошла в комнату, вежливо беседуя с каким-то мужчиной, как
она поступала со всеми гостями, которых приветствовала, Малфой тотчас его
узнал. Это был Маркус Верус, волшебник, присутствовавший и на прошлогоднем
празднестве. Более того, тот, казалось, не собирался уделять даже каплю
внимания матери Драко — какая наглость! — и вместо этого обследовал
взглядом бальный зал, словно разыскивая кого-то.
203/413
Почти сразу же глаза мужчины встретились с глазами Гарри, и лукавая усмешка,
возникшая на его лице, тотчас разожгла гневное пламя в груди Драко. Хуже
всего было то, что Гарри незамедлительно двинулся навстречу Маркусу Верусу,
даже не утруждаясь сказать прощальное слово Малфою. Мужчина, по крайней
мере, сказал что-то Нарциссе, прежде чем покинул ее и направился прямо к
Гарри. Они двое встретились и, встав возле одной из стен, начали разговаривать
и не отходили друг от друга в течение следующих двадцати минут, пока Драко
стоял вдали и наблюдал за ними, потихоньку закипая от злости.
Гарри был его другом! Его гостем! Он должен был уделять внимание Драко!
Откровенно говоря, Малфой, возможно, не был бы так расстроен, если бы Гарри
просто бродил по залу, заводил знакомства и общался с гостями, как люди
обычно и поступали на подобных мероприятиях. Но вместо этого его друг тратил
время на беседу с одним конкретным волшебником. Кем, черт побери, был этот
мужчина? Драко осознал, что они с Гарри, очевидно, знают друг друга, что
заставило Драко снова недоумевать о том, что произошло во время
прошлогоднего торжества, когда Гарри спросил его об имени этого Веруса, и по
какой-то непостижимой причине счел его очень забавным.
Малфой подозревал, что Гарри знал этого человека, еще тогда, а его слова
подразумевали, что Маркус Верус — не настоящее имя мужчины, а выдуманное.
Эти двое, стоя в стороне, совершенно не походили друг на друга, и в то же

время имели что-то общее. Верус был одет в очень модный, присущий светскому
волшебнику, парадный костюм с сюртуком, полностью черный, за исключением
белой нижней рубашки с высоким воротом. Гарри, напротив, выбрал совершенно
иной, более старомодный стиль для своего официального наряда, но все равно
выглядел потрясающе. На нем была надета белая рубашка стиля эпохи
Возрождения с длинными нелепыми объемными рукавами, переходившими в
плотно прилегающие манжеты, длиной почти во все предплечье. Манжеты были
завязаны белыми лентами, которые свободно болтались у его запястий.
Поверх рубашки шел ладно скроенный изумрудно-зеленый сатиновый дублет с

высоким воротом, черной вышивкой по краям и вокруг блестящих опаловых
пуговиц, которые шли по центру. Черные, сшитые на заказ, брюки,
привлекательно облегавшие задницу Гарри — не то, чтобы Драко специально
рассматривал — завершали ансамбль. Он даже не стал надевать мантию! Но
Гарри вообще не любил носить длинные плащи или мантии за пределами школы,
так что Драко не был удивлен. Его друг отдавал предпочтение брюкам, и
Малфой должен был признать, что тот выглядит гораздо лучше, когда его
фигура не была скрыта под кучей ткани.
Драко наблюдал за короткой беседой Гарри и Веруса на прошлом празднике, и

тогда ему казалось, что взрослый волшебник не особенно жалует Гарри.
Мужчина по большей части выглядел раздраженным, в то время как Поттер
выглядел так, как если бы дразнил его и получал удовольствие от своих попыток
его рассердить. Надо сказать, что Гарри обычно поддразнивал только тех
людей, с которыми был близок. С большинством он вел себя вежливо и
отстраненно, держа определенную дистанцию и воздвигая вокруг себя стену, за
которую никого не пускал.
Так что уже тогда, на прошлогоднем балу, Драко пришлось признать, что эти
двое, вероятно, знали друг друга. Но их взаимодействие было столь недолгим, и
мужчина был столь явно раздражен, что Драко не уделил этому особого
204/413
внимания. Но сейчас стало ясно, что отношения между ними куда более близкие.
И более теплые.
Драко стоял, будто аршин проглотив, и раздражение волнами расходилось от

него, пока он наблюдал за тем, как Гарри периодически прикасается к мужчине.
Это были легкие, едва ощутимые прикосновения пальцев или костяшек руки,
мелкие, почти подсознательные жесты. В какой-то момент Гарри слегка
наклонился к Верусу, слишком довольно улыбаясь при этом, по мнению Драко, а
мужчина, в свою очередь, чуть приблизился в ответ, усмехнулся и прищурил
глаза от веселья, вызванного тем, что они вдвоем обсуждали. Взрослый
волшебник выражал эмоции более сдержанно, но Драко все равно мог сказать,
что он явно получал удовольствие.
И Гарри все еще улыбался.
Он даже засмеялся. Этот был яркий, радостный смех, который Малфой слышал
всего несколько раз. Одним из них, в сущности, был тот случай, когда Гарри
узнал, что его теперешний собеседник зовется Маркус Аврелий Верус, ну, или
использует это имя, во всяком случае.
С того момента как Гарри покинул Драко, прошло полчаса, и пылающее пламя
иррационального гнева в груди Малфоя разгоралось все жарче. Эти двое все
еще разговаривали. Они даже пренебрегли несколькими довольно известными и
влиятельными политиками, которые подходили к ним, чтобы пообщаться. Хотя
Драко и сам игнорировал свои обязанности хозяина, пока смотрел на этих двоих,
пылая от ревности. Нет, конечно, это не была ревность, потому что это было бы
просто смешно. К чему здесь можно ревновать? Гарри — его лучший друг, а этот
мужчина — взрослый. Честно, как часто Поттер смог бы с ним видеться?
Драко внезапно стало интересно, не провел ли Гарри с этим мужчиной какое-то

время летом. Поттер упоминал, что провел все каникулы во Франции в каком-то
коттедже на пляже…
Драко был совершенно уверен, что видел фотографии этого Веруса в журнале
«Волшебники и Волшебницы» этим летом. Его мать практически до дыр
зачитывала этот проклятый журнал, ведь в нем был представлен куда более
высокий уровень знаменитостей и публиковались куда более значимые
политические слухи, чем в паршивом «Ведьмином досуге».
Маркус Верус посещал все важные мероприятия, вел обширную общественную

деятельность и имел довольно высокий статус среди наиболее влиятельных
политиков Министерства. Драко не знал, как много времени мужчина сумел бы
отыскать в своем плотном графике, чтобы сбежать во Францию, но с теми
огромными деньгами, которые, очевидно, имелись у него, можно было
предположить, что у него имелся персональный международный портключ.
Собственный отец Драко мог легко достать себе такой, в порядке исключения, и
Драко страшно злился от мысли, что Верус тоже обладал такой привилегией.
До прошлого года он никогда не слышал об этом проклятом волшебнике, и

предположение о том, что он имел значительный вес в Министерстве магии,
вызывало досаду. Особенно теперь, когда Драко понял, что мужчина, кажется,
имел влияние и власть и над его лучшим другом.
Может, они знали друг друга благодаря работе Гарри на журнал МП? Но имел ли
205/413
Верус отношение к МП? Драко не сумел вспомнить никаких фактов, которые
подтвердили бы связь этого мужчины с крупнейшим политическим журналом, но
был вынужден признать, что вообще-то не уделял ему особого внимания до сего
дня. Единственная причина, по которой имя мужчины застряло в его голове,
стала реакция Гарри на него на прошлом празднике.
Драко мгновенно рассвирепел, когда рука Веруса приподнялась и легка поверх

длинной зашнурованной манжеты на предплечье Гарри и замерла. Просто
осталась лежать там. И Гарри не смахнул ее, как он обычно поступал в
отношении всех остальных людей. Потому что Гарри Поттера трогать нельзя.
Просто нельзя.
Драко не мог больше бездействовать. Что-то глубоко в его груди завелось

слишком сильно, и оставаться на месте для него стало невыносимо.
Малфой быстро пересек комнату и остановился рядом с Поттером и Верусом, по-

прежнему ведущих приглушенную беседу. Он стоял, важный и гордый, стараясь
скрыть свою заинтересованность, хотя воздух него почти раскалился от его
нетерпения, и ждал возможности прервать их, что на деле оказалось несколько
сложно, поскольку двое волшебников, очевидно, использовали какие-то чары,
чтобы скрыть свой разговор от любого, кто захочет подслушать.
Гарри, наконец, заметил Драко и слегка повернулся к нему лицом. Несмотря на

это движение, рука Веруса осталась лежать там, где была, и это почему-то
страшно взбесило Драко.
Гарри махнул рукой в едва уловимом жесте, и Малфой почувствовал, как чары
уединения, распространившись дальше, окружили и его тоже, и постарался не
вздрогнуть от очередной демонстрации невероятной магической силы своего
друга. Это было уже обычным делом, ему действительно стоило бы привыкнуть.
— Драко? Что-то случилось? — поинтересовался Гарри.
Малфой на мгновение стиснул челюсти, прежде чем надменно приподнял

подбородок.
— Мне просто стало любопытно, собираешься ли ты возвращаться до конца

вечеринки. Ты пробыл здесь уже более получаса.
— Вправду так долго? — подивился Гарри и, обернувшись, широко улыбнулся

мужчине. — Время летит незаметно, когда веселишься, не правда ли?
Верус, казалось, закатил глаза, а уголки его губ чуть приподнялись.
— Ты собираешься представить нас? — задал вопрос мужчина, развернувшись к

Драко.
— О, конечно, — произнес Гарри. — Эмм, М-маркус, это Драко Малфой, сын

Люциуса и один из моих школьных друзей. Драко, это Маркус Верус.
Драко не упустил ни то, как его друг запнулся на предполагаемом имени

мужчины, ни озорную улыбку, с которой он его назвал. Раздражение и
любопытство Малфоя достигли предела.
206/413
— Откуда вы знаете друг друга? — спросил он, стараясь сохранить
равнодушную и незаинтересованную интонацию и не показать, насколько ему
на самом деле любопытно.
— О, мы с Маркусом прошли долгий путь, — ответил Гарри, широко улыбаясь
мужчине, который тихо фыркнул себе под нос.
— Правда? — скептически протянул Драко. — Вы двое проводили вместе время

летом?
Гарри, казалось, был сбит с толку этим вопросом и отрицательно покачал

головой.
— О, нет. Я провел почти все лето в полном уединении. В действительности я не

видел Маркуса с тех пор, как он был здесь в прошлый Йоль. Даже странно, что
прошел целый год, с того момента, как мы виделись в последний раз.
— Серьезно? На прошлогоднем празднестве у вас, казалось, не было особо

близких отношений. Если вы не видели друг друга целый год — откуда тогда
взялась эта близость? — злобно бросил Драко, указав на предплечье Гарри, на
котором все еще покоилась ладонь Веруса.
Двое волшебников опустили пораженные взгляды на свои руки, как если бы

даже не осознавали, что делали. Верус практически мгновенно отдернул свою
ладонь, будто обжегшись, а секундой позже уставился на нее так, словно та его
каким-то образом предала. Рот Гарри чуть приоткрылся, и он сам пару секунд
удивленно смотрел на мужчину, после чего повернулся назад к Драко с невинно-
смущенным выражением на лице.
— Я правда не представляю, о чем ты, Драко.
Малфой почувствовал, как презрительная усмешка расползается по его губам, а

его раздражение и разочарование усиливаются.
— О, конечно, не представляешь, — отрезал он почти сердито.
Гарри неодобрительно взглянул на блондина и нахмурил брови. Он приблизился

к Драко и отвел его чуть в сторону, оставив дистанцию в несколько футов между
ними и мужчиной.
— Да что с тобой, Драко?
— Со мной все нормально, — выплюнул Малфой и вздернул подбородок, быстро

и тяжело дыша. — Но я не могу не поинтересоваться, что происходит с тобой! Ты
наклонялся к нему, позволил ему приблизиться к себе! Пустил его в свое личное
пространство! Позволил прикоснуться! Откуда ты его знаешь, Гарри? Кто он,
черт возьми?
Поттер выпрямил спину и пораженно уставился на друга, явно озадаченный.
— Приблизиться? Прикоснуться? Драко, он просто дотронулся до моей руки, я не

вижу…
— Это был не единственный раз, Поттер. Я наблюдал за вами последние полчаса.

Вы все время касались друг друга, оба.
207/413
— Драко, я думаю, ты слишком бурно реагируешь на это, — мягко произнес
Гарри, обращаясь к Драко как к кому-то душевнобольному. Честно говоря,
Малфой понимал, что должен пребывать в ужасе от своего собственного
поведения, но чувствовал, что уже не сможет остановиться теперь, когда начал.
— Я не бурно реагирую! — яростно прошипел он.
— Драко, тебе нужно успокоиться, — велел Гарри предостерегающим тоном.
— Я спокоен! Кто этот мужчина? Какое право он имеет прикасаться к тебе?

Когда ты даже мне не позволяешь делать это, — последняя фраза осталась
невысказанной и прозвучала лишь в восставшем разуме Драко.
— Он друг и союзник, которому я по-настоящему доверяю. И я не понимаю,

каким образом это касается тебя, Драко.
— Почему ты доверяешь ему? В прошлом году ты даже не знал его имени. Ты не

видел его целый год — как он может быть «другом и союзником»?
— Я регулярно переписывался с ним в течение года, так что нельзя сказать, что
мы не общались с прошлого Йоля, мы просто не встречались лично. И, раз уж на
то пошло, год назад я сказал, что не знаю имени, которое он использует, но я
знаю его практически всю мою жизнь.
— Так значит, он все-таки использует вымышленное имя! — восторженно

прошептал Драко.
Гарри закатил глаза, а затем впился в блондина жестким взглядом.
— Ты не станешь никому об этом рассказывать, — практически приказал он.
Малфой сердито уставился в ответ.
— Я могу делать все, что захочу. Мы не в нашей общей спальне сейчас, Гарри.
Здесь нет контракта, ограничивающего, что я могу говорить, а что нет.
— Драко, ты проявляешь неразумную враждебность. В чем, черт возьми,

проблема? Плевать мне на этот чертов контракт. Я просто говорю тебе, что ради
своего благополучия и ради своего отца, ты не можешь распространять слухи о
Маркусе.
— Моего благополучия?! — воскликнул Драко, выглядя оскорбленным. — Как ты

смеешь намекать…
— Честно, Гарри, если отродье Люциуса доставляет неприятности, я могу просто

применить Обливиэйт. Все это занимает слишком много времени, — нетерпеливо
протянул Верус.
Драко злобно уставился на мужчину.
— Ты не посмеешь! Если мой отец узнает, что ты просто предположил подобное,

он быстро выкинет тебя…
208/413
— Драко, заткнись, — резко оборвал его Гарри и, довольно грубо схватив за
плечо, оттащил подальше в сторону, толкнул к пустому участку стены и
склонился к нему, одновременно возводя волшебной палочкой очередное
заглушающее заклинание. — Я не знаю, что с тобой случилось, но ты должен
немедленно заткнуться, если не хочешь умереть, — прошипел Гарри
предостерегающим тоном, приблизившись к лицу Драко и практически касаясь
его.
— Умереть?! — пискнул Драко.
— Драко, тебе стоит по назначению использовать свой обычно довольно острый

ум и хотя бы на одну чертову секунду успокоиться и сложить вместе некоторые
детали. Итак, Маркус Верус появился из ниоткуда летом после нашего второго
года обучения, верно?
— Верно… — медленно подтвердил Драко.
— И я рассказывал тебе, как весной того года наносил визит одному

конкретному Темному Лорду, помог ему воскреснуть и обрести материальную
оболочку, верно?
— Ты… Он… — Драко замолчал и перевел взгляд за плечо Гарри на мужчину,

зовущегося Маркус Верус, который стоял, опираясь на стену, выглядя
скучающим и нетерпеливым, а затем снова взглянул на Гарри и в ужасе
распахнул глаза.
— НЕТ!
— Да, — прошипел Гарри.
— Он Тем…
— Да, это он. А теперь слушай внимательно, Драко. Если ты скажешь об этом
кому-либо — ты труп. Понятно? Труп. Не важно, кто твой отец, или по какой
причине, ты был вынужден рассказать. Ты труп. Это не наш договор о
неразглашении, где единственными последствиями станут позеленевшая кожа и
болезненные фурункулы. Ты умрешь, потому что не сумел удержать под
контролем свои беспричинные всплески эмоций и не открывать свой рот, когда
не следует! А теперь, как думаешь, сможешь ли ты прекратить вести себя как
ребенок, или мне следует применить Обливиэйт?
Драко побледнел и отступил на шаг от Гарри, чувствуя себя ошеломленным и

напуганным одновременно. Наконец, он утвердительно кивнул головой, и
Поттер строго кивнул ему в ответ.
— Что…что насчет отца? — задал вопрос Малфой, сам не вполне понимая, что
именно спрашивает.
— Люциус узнает правду сегодня ночью. Но даже тогда тебе следует держать
рот на замке. Делай вид, что ничего не знаешь. Ни с кем не говори об этом ни по
какой-либо причине. Ты меня понял? — спросил Гарри жестким, почти
приказным тоном, и
Драко вновь утвердительно закивал.
209/413
— Полностью.
— Отлично, — Гарри тяжело вздохнул, и черты его лица немного смягчились.

— Из-за чего вообще все это было? Почему тебя вообще волнует, что он
прикасался ко мне?
Драко почувствовал, как жар заливает его шею и лицо, и проклял свою бледную
кожу, полагая, что сейчас, наверное, походит по цвету на волосы Уизли. Он
опустил голову, не найдя в себе храбрости взглянуть в глаза Гарри, и смущенно
пожал плечами. Откровенно говоря, Драко и сам не был до конца уверен, почему
так распалился.
Гарри снова тяжело вздохнул и покачал головой.
— Ладно, проехали. Мы можем поговорить об этом позднее. Я должен вернуться.

У нас с ним не так много возможностей встречаться лично. Ты точно в порядке?
Драко сглотнул и заставил себя выпрямиться и поднять взгляд на Гарри.
— Все нормально.
Поттер кивнул и, сняв заглушающее заклинание вокруг них, вернулся к

мужчине, за внешностью которого, очевидно, скрывался Темный Лорд. Малфой
все еще пребывал в состоянии шока и подумывал о том, что, возможно, было бы
лучше позволить Гарри применить Обливиэйт. Драко получил очень опасное
знание и понимал это. И по угрожающему взгляду, который мужчина бросил в
его сторону, стало ясно, что Темный Лорд узнал, что он знает.
Драко задушено пискнул и тяжело сглотнул, прежде чем развернулся и

медленно зашагал прочь в поисках чего-то, что помогло бы отвлечься.
Перевод главы состоял из двух частей, и первую, состоящую из 6 страниц, я

каким-то образом умудрилась удалить и не сразу это заметила -_-
Бывают в жизни огорчения.
В общем, пришлось повторно переводить часть главы...Слава Богу, что это была
именно меньшая часть, потому что, если бы я удалила большую, я бы, наверное,
долго психовала.
210/413
Глава 12
Политика не имеет отношения к морали.

***
— Ты даже не спросил моего мнения, — возмущенно прошипел Волдеморт в тот

момент, когда Гарри пересек границу чар уединения, которые они возвели более
получаса назад, и подошел к нему.
— Ты в любом случае сегодня ночью расскажешь правду Люциусу, какая

разница?
— Рассказать Люциусу не то же самое, что рассказать сыну Люциуса, — резко

ответил мужчина, явно раздраженный.
— Ага, только я вынужден жить с этим капризным засранцем десять месяцев в

году. Я знаю Драко и его характер достаточно хорошо и могу утверждать, что
если бы я не предпринял радикальные меры здесь и сейчас, очень возможно, что
он бы умчался куда-нибудь и закатил сцену или растрепал информацию о тебе
неподходящим людям. А так он будет держать рот на замке, потому что понял,
насколько серьезна ситуация.
— Будет ли? — Волдеморт по-прежнему был настроен скептически.
— Будет. Драко ни за что не станет рисковать навлечь на себя гнев Темного

Лорда. На протяжении всей жизни он слышал истории о тебе, и не думаю, что в
своих рассказах Нарцисса выставляла тебя в выгодном свете и скрывала
информацию о твоем темпераменте или твоей склонности время от времени
мучить своих подчиненных, порой практически без каких-либо оснований.
Глаза мужчины слегка сузились от недовольства, но секундой позже черты его

лица разгладились, и он неохотно кивнул, признавая правоту Поттера.
— Но я все еще не совсем понимаю, что именно на него нашло, — задумчиво

проговорил Гарри. — Конечно, ему всего четырнадцать, дети в этом возрасте
часто идут на поводу гормонов и ведут себя неразумно. Не говоря уже о том, что
Драко страшно избалованный ребенок. Большую часть времени мне понятно его
поведение, но порой я совершенно не представляю, что творится у него в
голове.
— Очевидно, он ревновал, — произнес Волдеморт с усмешкой.
— Мне тоже так показалось, но почему? Из-за того, что я не уделил ему
достаточно внимания? На прошлогоднем празднике я провел в его компании
совсем немного времени, и его это ни капли не волновало, — Гарри покачал
головой и сердито вздохнул. — Ладно, проехали. Он, правда, упомянул кое-что
еще…
— Хмм?
211/413
— Ну, он все повторял, что мы притрагивались друг к другу.
На этих словах усмешка исчезла с губ Темного Лорда, а один его глаз чуть
дернулся.
— Притрагивались? — переспросил мужчина саркастически.
— Ага, видимо, тот эпизод, когда ты положил свою руку на мое предплечье, не
был единственным. По словам Драко, он наблюдал за нами последние полчаса, и
мы делали что-то подобное все время.
— Думаю, я бы заметил это, — бросил мужчина, выглядя оскорбленным данным

заявлением.
— Ага, я тоже так думаю, хотя я и не осознавал, что ты прикоснулся к моей руке,
пока он не указал мне… — Гарри замолчал и нахмурился. — Знаешь, это
похоже… — он снова не договорил, после чего медленно поднял руку и
приблизил ее к руке Волдеморта, скрытой под слоем ткани его парадной мантии
с длинными рукавами, походившей на смесь современного смокинга и
старинного сюртука.
Темный Лорд следил за Поттером с выражением едва скрываемого ужаса, но не

предпринял попытки остановить его или отойти.
Секундой позже, когда ладонь Гарри опустилась на руку мужчины, глаза обоих
волшебников расширились от изумления.
— Ох… знакомое ощущение, — почти прошептал Поттер. — Походит на…

тепло, — продолжил он, с нежностью взглянув туда, где касался своей ладонью
скрытого под одеждой предплечья мужчины.
Волдеморт выдал в ответ странный полузадушенный звук, похожий на

хмыканье, и тоже перевел взгляд на то место, где Гарри притрагивался к нему.
— Я немного… в замешательстве от мысли, что мы, возможно, невольно

прикасались друг к другу в течение последних тридцати минут и даже не
осознавали этого, — рассеянно заметил Гарри и мягко провел кончиками
пальцев по ткани сюртука Волдеморта, ощутив легкое покалывание. Материал
был очень мягким, и Гарри пообещал себе обязательно узнать у мужчины, где
ему сшили такой костюм.
То, как воспринималось простое прикосновение, оказалось весьма любопытным.

Это было нечто куда большее, чем покалывание под подушечками пальцев. Это
чувство дарило ощущение спокойствия и комфорта и распространялось при этом
столь незаметно, что Гарри ничего не осознавал до тех пор, пока не начал
сознательно уделять ему внимание. Помимо того, что ощущение было приятным,
оно также дарило некое томление. Пробуждало желание чего-то большего. В
голове Гарри промелькнула мысль, что чувство наверняка значительно усилится,
если он прикоснется к коже Волдеморта напрямую, но он быстро прогнал ее, так
как не счел важной.
— Отпрыск Малфоя действительно сказал, что мы прикасались друг к другу

последние полчаса? — с сомнением задал вопрос Риддл.
212/413
— Вероятно, он преувеличивал, как обычно любит делать, но сомневаюсь, что у
него были причины лгать. И я могу понять, почему его так затронула эта тема,
ведь обычно я не позволяю людям прикасаться к себе. Я имею в виду,
действительно не позволяю. Для меня это… — Гарри замолчал и задумался,
пытаясь подобрать верное слово. — Я правда ненавижу, когда меня трогают, так
что происходящее показало, насколько это… чем бы оно ни было, сильно, раз
ускользнуло от моего внимания. Честно говоря, это ощущение очень
успокаивает, ты так не думаешь? Каким-то очень необычным способом.
Волдеморт скривился, как если бы ему было больно признавать такие вещи, но
когда его глаза переместились на руку Гарри, которая все еще покоилась на его
предплечье, он все-таки неохотно склонил голову в согласии.
— Полагаю, ощущение можно описать как… приятное.
— Наверное, это имеет отношение к крестражу, — задумчиво проговорил Гарри.
— Это наиболее разумное объяснение, — вздохнул мужчина. — Ты обладаешь

частицей моей души, и ранее ты упоминал, что всегда был способен чувствовать
крестражи, если они находились поблизости…
— Я ощущаю и твое присутствие, — добавил Гарри, кивнув. — И теперь довольно

сильно, поскольку ты получил назад практически все части души и почти собрал
ее воедино. Я был ошеломлен, когда ты прибыл сегодня в поместье. Знаешь…
наверное, это одна из причин, по которой обиделся Драко.
Волдеморт вопросительно приподнял бровь.
— Думаю, мы с ним болтали, когда ты появился, и меня так сильно потянуло к

твоей магии, что я, кажется, просто ушел от него, не сказав ни слова, — Гарри
фыркнул и покачал головой. — Неудивительно, что он был так раздражен.
Малфои не любят, когда ими так грубо пренебрегают.
— Поделом ему, — пробормотал мужчина. Он отвел взгляд, ненадолго

задумавшись, прежде чем его глаза распахнулись от удивления при взгляде на
собственное предплечье. Рука Гарри все еще покоилась там, а его пальцы все
еще совершали неосознанные круговые движения, но Волдеморт только сейчас
осознал, что, пройдясь по узору на рукаве Гарри свободной рукой, он добрался
до атласных лент, которыми были зашнурованы манжеты его рубашки, и завязал
их в маленький бант.
Темный Лорд отпустил ленты и резко отпрянул, выдернув руку из слабой хватки
Гарри. Поттер удивленно моргнул, после чего недовольно насупился. Теперь,
когда его разум понимал, какое теплое и приятное ощущение дарил контакт с
мужчиной, он весьма ясно почувствовал, как оно исчезло. Недовольная гримаса
появилась на мгновение на лице Гарри, но он быстро стер ее, осознавая, как
нелепо прозвучала бы просьба не прерывать контакт: ни его самого, ни
Волдеморта нельзя было назвать чувствительными людьми при всем желании.
Вместо этого Гарри, желая привести ситуацию в порядок, попытался вспомнить,

о чем они вели разговор до того, как их прервал Драко.
— А! Точно! Мы ведь обсуждали новый законопроект, который спонсирует

Мэррик Коннерс, верно?
213/413
— Хмм? Ах, да, верно. Этот мужчина начинает страшно меня раздражать. Он
некомпетентный и упрямый осел, но обладающий, к сожалению, большой
властью, что очень расстраивает. Просто смешно, что он унаследовал пять мест
в Палате Лордов, не говоря уже о месте в Палате Общин.
— Он амбициозен, но глуп; самодоволен, но слабохарактерен. Мнит себя важным

политиком, но готов всем угождать в случае необходимости, — отчеканил Гарри,
презрительно насмехаясь и демонстрируя отвращение на слове «политик», как
если бы оно подразумевало нечто очень грязное. — Когда я стал Министром в
своей третьей жизни, Коннерс все еще занимал свое место и принес мне весьма
много головной боли. Он всегда был озабочен только поиском путей
собственного обогащения и расширения сфер влияния и старался удерживать
свою власть как можно дольше. Сейчас его политическая карьера только начала
формироваться, так что мы избежим множества проблем, если разберемся с ним
как можно скорее.
— Разберемся с ним, ты сказал? — переспросил Волдеморт с изумленной

ухмылкой. — Звучит так, будто ты подразумеваешь, что он должен исчезнуть.
— Ну, это уже на твое усмотрение. Я просто говорю о том, что он будет занозой в
заднице еще долгое время, — ответил Гарри, чуть закатив глаза. — Не то чтобы
его следовало убить, возможно, подошел бы и хороший скандал. Тогда Коннерс
лишился бы поддержки в Палате Лордов и гарантированно не был бы
переизбран в Палату Общин.
— Полагаю, у тебя нет на него какого-то особенно грязного компромата?
Гарри чуть пошевелил губами, после чего пожал плечами.
— Ничего такого, что было бы известно к нынешнему моменту. Позже, лет через
десять, наверное, его найдут в борделе обнаженным, с находящейся без
сознания проституткой и под действием незаконных наркотических зелий. Будет
знатный скандал, но ведь это не произойдет в ближайшее время.
Волдеморт скривился от отвращения.
— Да, верно. Ладно, я поручу кому-нибудь собрать информацию о его личной

жизни, может, нам повезет, и найдутся какие-нибудь пикантные подробности.
Если же ничего отыскать не удастся, тогда, наверное, будет проще, если
Коннерс таинственным образом исчезнет.
— Или с ним приключится трагический инцидент с чарами забвения, и он

превратится в пускающего слюни паралитика и получит постоянную койку в
Мунго. Его сын такой же идиот, и если Коннерс умрет, тот получит все его
места. А вот если он впадет в кому, то будет считаться живым, и его места будут
недоступны для голосования вплоть до его смерти.
Риддл пораженно приподнял брови, огонек веселья заплясал в его глазах, а

уголки рта чуть приподнялись.
— Ну и ну, Гарри, вынужден признать, что чем больше я узнаю тебя, тем больше
мне нравится ход твоих мыслей.
214/413
Поттер удивленно моргнул, совершенно не ожидая подобного заявления от
мужчины. Какая-то часть его разума также подметила, как странно было
слышать из уст Волдеморта обращение «Гарри», так что он замер, пытаясь
осознать причину. Это действительно произошло впервые, так как, хотя они и
общались друг с другом посредством дневников — по имени друг друга никогда
не называли. Это не казалось важным, так как личность того, кто читал
сообщения, никогда не ставилась под вопрос. Никто другой просто не смог бы
прочесть написанное.
В прошлом году, на Йоль, Темный Лорд, конечно, обращался к нему, но тогда он

называл его «Поттер».
Гарри слегка тряхнул головой, вновь сосредотачиваясь на теме разговора и

загоняя все эти несущественные детали в глубины своего разума.
— Ты уже прикидывал, что тебе потребуется, чтобы получить контроль над

своими местами в палате Лордов до достижения совершеннолетия? — задал
вопрос мужчина, помогая Гарри сосредоточить внимание на разговоре.
— Хм? А, ну, прямо сейчас ничего сделать нельзя, но я знаю, какие шаги
предпринять.
— И-и-и?
— И-и-и, сначала мне нужно сдать экзамены уровня СОВ. Самый ранний возраст,
по достижении которого Министерство позволяет ученику их сдавать, —
четырнадцать лет. Так что я вполне могу сдать их этим летом. Вообще я уже
запланировал сдавать их на следующей неделе после окончания семестра.
Волдеморт чуть приподнял брови.
— Ты намерен перескочить через целый учебный год?
— Думаю, да, — пожал плечами Гарри. — Для меня едва ли имеет смысл
готовиться к экзаменам уровня СОВ, когда я уже готов для уровня ПАУК. Но
Министерство не позволит мне сдавать их, пока не пройдет как минимум один
год после сдачи СОВ, так что мне придется сдавать ПАУК летом после пятого
курса. Только после того, как я сдам, по крайней мере, 5 экзаменов уровня ПАУК,
я смогу попытаться на законных основаниях заявить о себе как о взрослом. Мне
будет лишь пятнадцать, но это всего на два года меньше возраста
совершеннолетия, так что разница невелика.
— Если меня признают взрослым, я смогу заявить о своем Лордстве и

распоряжаться унаследованными местами, которых, кстати, довольно много, —
подчеркнул Гарри с самодовольной, почти хищной усмешкой.
Визенгамот состоял из двух половин: Палаты Лордов и Палаты Общин. Обе они
были ответственны за законодательство в Магической Британии.
В Палату Лордов входили люди, получившие свои голоса по праву наследия. В

отличие от маггловской системы члены Палаты Лордов могли иметь право более
чем на один голос, но те, кто входил в Палату Общин — только по одному.
Лорды чаще всего наследовали более чем одно место, так как многие знатные
семьи, имевшие места, обычно заключали браки между собой.
215/413
Возьмем для примера мужчину с четырьмя местами, полученными по
наследству, который имеет трех дочерей, но ни одного сына. Он может отдать
часть мест своим детям, когда они достигнут соответствующего возраста, либо
они будут переданы им только после его смерти. Если его старшая дочь получит
одно место и выйдет замуж за мужчину, чья семья владеет четырьмя местами, в
итоге вместе они станут обладателями пяти. Если у них родится только один
ребенок, то по достижении совершеннолетия ему, скорее всего, будет передано
одно место для обучения, а когда он станет старше и заслужит доверие своего
отца, то получит больше. Это была довольно громоздкая и запутанная система,
но она существовала в таком виде уже долгое время.
— Насколько мне известно, у Поттеров, считавшихся не самой уважаемой

семьей, было среднее количество мест, они точно не имели особого
положения, — рассудил Волдеморт, хотя в его глазах ясно читался незаданный
вопрос.
— Мой дед, Карлус Поттер, как ты помнишь, к тому моменту, как его отец,
Адриан, умер, стал владельцем трех мест. Он женился на Дорее Блэк, самой
младшей дочери Сигнуса Блэка Третьего и Виолетты Булстроуд. Виолетта
владела двумя местами большую часть своей жизни и после своей смерти
завещала одно из них Кассиопее, а другое — Дорее. Большая часть голосов
Сигнуса перешла к его старшему сыну Поллуксу, но один он все же оставил
Дорее. У нее и Карлуса родился всего один сын, мой отец, Джеймс Поттер, так
что на момент их смерти в 1978 году он стал обладателем пяти мест.
— Пять это прилично, но хвастаться все равно нечем, — отметил Волдеморт.
Усмешка Гарри стала только шире.
— Разумеется нечем. Но это не все, что у меня есть.
— Я знаю, что ты ничего не получил со стороны матери, откуда бы взялось еще?
— Ах, ты ведь знаешь, что если у Лорда нет наследников, он волен передать
свои места кому пожелает. В течение последних десяти лет несколько
различных Лордов и Леди оставили свои места мне в качестве своей последней
воли, — объяснил Гарри, после чего серо-голубые глаза Темного Лорда едва не
засияли от ощущения триумфа.
— Без сомнения они оставили тебе свои места в качестве… благодарности за

чудесное избавление волшебников от большого и страшного Темного Лорда,
надеясь, что ты станешь для народа маяком Света и используешь их голоса во
имя общего блага, — с иронией произнес мужчина.
— Без сомнения, — фыркнул Гарри.
— И сколько же мест было передано тебе за последнее десятилетие?

— поинтересовался Риддл, небрежно прислонившись к стене позади себя.
— Девять.
Глаза Волдеморта широко распахнулись, а его брови взлетели ко лбу.
216/413
— Девять?
— Девять, — повторил Гарри, широко осклабившись.
— То есть у тебя теперь четырнадцать мест? У тебя одного?
Гарри засмеялся, но постарался сделать это довольно тихо: заглушающие чары

делали их речь невнятной, но не полностью неслышимой.
— Именно так, — подтвердил он, выглядя весьма довольным.
— Мерлин… — прошептал мужчина, и жадный блеск появился в его глазах,

вместе с едва заметкой красной вспышкой, которую Гарри с трудом уловил,
прежде чем она исчезла. — Это будет… очень полезно.
— Само собой. Я с большой выгодой использовал их в своей третьей жизни и в

нескольких последующих. Правда, должен признаться, что ничего не знал о них
в своей первой жизни, а во второй использовал всего пару раз для получения
некоторых преимуществ. Тогда я в общем и целом был не расположен к
политике и убедил себя в отсутствии необходимости впутываться в творящийся
в ней беспорядок.
— Какая потеря, — беззаботно произнес Волдеморт.
Гарри только хмыкнул и пожал плечами.
— Значит, нам придется ждать по крайней мере два года, прежде чем появится
возможность использовать эти места.
— Верно, — подтвердил Поттер.
— Что ж, могло быть хуже, — вздохнул мужчина.
— Ты собираешься когда-нибудь попробовать получить места как Лорд

Слизерин? — поинтересовался Гарри.
Темный Лорд, слегка рассердившись, отвел взгляд в сторону.
— Очевидно, что не в ближайшее время уж точно, поскольку информация о

предыдущем владельце подтверждена документально, и предъявление
требований на них однозначно привлечет нежелательное внимание и
расследование. В данный момент это совершенно неуместно. У меня самого
было восемь мест в начале семидесятых годов. Конечно же, я получил их почти
тем же путем, что и ты набрал свои: особенно лояльные волшебники и
волшебницы оставляли мне одно или два места после своей смерти.
Гарри, слабо кивнув, погрузился в размышления.
— Любопытно, пытался ли кто-нибудь получить места Лорда Волдеморта с тех

пор? Ты не в курсе?
— Не сомневаюсь, что Министерство наложило на них лапу и перераспределило

между людьми, которых сочло достойными.
217/413
— То есть между теми, кто больше заплатил, — закатил глаза Гарри.
— Истинно так.
***
Тому, кто разрабатывает и издает законы, необходимо руководствоваться

предположением, что все люди — зло, и что они всегда будут поддаваться
порочности и безнравственности, если получат полную свободу действий.
***
Тревога не покидала Люциуса Малфоя, и это его ужасно расстраивало.

Мальчишка Поттер бесил его до невозможности, и Люциус провел большую
часть своего свободного времени за последние несколько часов… даже дней,
если честно, без конца проклиная его. По сути, именно с того самого момента,
как Поттер сообщил ему, что Темный Лорд призовет его сегодня ночью.
Конечно, на следующий день после этой новости Люциус припер мальчишку к

стенке и потребовал объяснений, но Поттер, разумеется, ничего не сказал. На
самом деле тот факт, что Поттер вообще сообщил ему хоть что-то, можно было
рассматривать как подарок Богов. Мальчик оставался невероятно скрытным.
Причины были понятны, но все же Люциуса страшно разочаровывало, что его
постоянно дразнили тайнами, раскрыть которые ему не представлялось
возможным. Бывали моменты, когда мужчине хотелось просто добавить каплю
Веритасерума в напиток мальчишки и, наконец, узнать ответы на все свои
вопросы, но Малфою были слишком дороги его здоровье и благополучие, чтобы
он решился сделать нечто настолько безрассудное.
Темный Лорд весьма отчетливо высказал угрозы в адрес тех, кто посмеет
навредить Поттеру тем или иным способом, и это подразумевало, что мальчик
посвящен в какие-то его личные секреты. Определенные знания могут поставить
под угрозу ваше благополучие и даже погубить вашу жизнь, особенно если вы
узнаете вещи, касающиеся исключительно могущественных и обладающих
смертоносной магией людей, не желающих, чтобы об их тайнах стало известно.
Если бы Люциус заполучил информацию от Поттера — даже сумев успешно
стереть мальчишке память — он все равно был уверен, что Темный Лорд каким-
нибудь образом выяснил это, и ему пришлось бы дорого заплатить.
Так что, нет, он ничего не мог поделать с Поттером. Но это не отменяло того
факта, что Малфой оставался сильно разочарован тем, что не мог утолить свое
любопытство и был вынужден блуждать в потемках из-за какого-то мальчишки.
Люциусу также не терпелось узнать, что произойдет после того, как этой ночью
его, наконец, призовет Темный Лорд. Знание, что призыв состоится, но
совершенно не представляя, когда это произойдет, сводило с ума куда сильнее,
чем незнание, что он состоится вообще. Малфой подозревал, что Поттер
прекрасно это понимал, а потому счел нужным предупредить его. Мальчишка
явно забавлялся, когда лишал людей уверенности, создавал неразбериху и
вводил окружающих в замешательство, и Люциус ненавидел, если это
затрагивало его самого.
Чертов праздник, наконец, начинал понемногу заканчиваться. Подобные

мероприятия всегда длились дольше, чем хотелось бы. В тех случаях, когда
218/413
Малфой не приветствовал гостей лично, он мог, по своему желанию, уйти с бала
в любой момент, но в нынешней ситуации ему пришлось играть роль
гостеприимного хозяина до тех пор, пока самые назойливые гости не начали
собираться домой. Даже Нарцисса уже выглядела уставшей, хотя видел это
только Люциус, поскольку знал жену очень хорошо.
Если бы он неожиданно исчез посреди праздника, оставив гостей в ее надежных

руках, она несомненно заставила бы его заплатить за это позже, хотя и
понимала, что у него не было бы выбора. Малфой все же надеялся, что призыв
не состоится до тех пор, пока все не уйдут.
Очевидно, сегодня удача была не на его стороне — мужчина внезапно

почувствовал, как нагрелась кожа на его левом предплечье. Он на секунду
вздрогнул, но быстро сумел скрыть свою реакцию. Откровенно говоря, боль не
была сильной. Почти умеренной, по сравнению с тем уровнем, который
ощущался во время призывов в течение первого правления Темного Лорда.
Конечно, тогда Волдеморт явно получал удовольствие, наблюдая, как люди
корчатся от боли перед ним, даже если они были его собственными
последователями. Нынешний Темный Лорд, однако, не казался столь
одержимым чужими страданиями и оставался куда более сосредоточен на своих
целях и планах. Это вселяло в Малфоя долю надежды, хотя он, тем не менее,
предпочитал ни с кем на подобную тему не говорить, поскольку это было бы
равносильно признанию в собственных сомнениях.
Люциус извинился перед мужчиной, с которым вел беседу, и, поймав взгляд

Нарциссы, пристально взглянул ей в глаза. Тревога и смирение поочередно
промелькнули на ее лице, прежде чем она снова надела маску спокойствия и
коротко кивнула в ответ.
Малфой, не тратя больше ни секунды времени, быстро покинул помещение и

направился к выходу из поместья, чтобы аппарировать оттуда, когда осознал,
что магия Темной Метки звала его не куда-то наружу, а в направлении его
собственного кабинета. На мгновение блондин застыл как вкопанный. Темный
Лорд… находился в его доме.
Подавив в себе порыв сообщить об этом Нарциссе и велеть ей вместе с Драко

покинуть поместье, Люциус развернулся и быстро зашагал к своему кабинету.
Дойдя до него, он глубоко выдохнул и, отогнав все свое беспокойство, взялся за
ручку и открыл дверь.
Первое, что он увидел, тотчас заставило его замереть от негодования. В одном

из кресел, стоявших напротив его личного стола, сидел — нет, развалился —
Поттер. Его скрещенные ноги покоились на подлокотнике, и сам мальчишка
выглядел очень расслабленным. Сидеть в таком положении в своем кабинете
Люциус никогда и никому не позволял. Он едва не рассвирепел от подобного
зрелища, особенно когда Поттер лениво повернул голову в его сторону и криво
ухмыльнулся. Однако гнев мужчины тотчас улетучился, когда он услышал
знакомый шипящий голос своего господина.
— Ах, Люциуссс, ты пришел очень вовремя. Заходи, присоединяйся к нам, —

мягко произнес Темный Лорд, и Малфой, закрыв за собой дверь и сделав два
шага вперед, встал в центр комнаты и грациозно опустился на колени, склонив
голову в почтении.
219/413
— Милорд, — учтиво поприветствовал он Волдеморта, уставившись взглядом в
пол.
— Надеюсь, вы не против, что я впустил гостя в ваш кабинет, — сказал Поттер, и

Малфой ощутил, как мальчишка усмехнулся при этом.
Люциус счел, что в его интересах было не отвечать на это замечание, так как он
был не уверен, что сможет сдержаться и не выдать свое раздражение. Его
злость на мальчишку достигла невероятной величины.
— Ты можешь подняться, Люциус, — милостиво разрешил Волдеморт, и его слова

эхом отразились в тишине комнаты, — в конце концов, это ведь твой дом.
Малфой, поколебавшись пару секунд, поднялся на ноги и нацепил обычную

маску безразличия на свое аристократичное лицо. Ему потребовалось всего
мгновение, чтобы оглядеть обстановку; Темный Лорд стоял позади его стола,
возле одной из многочисленных полок с книгами, видимо, закончив изучение
представленных там материалов. Хотя он не смог бы найти там что-то
действительно интересное. Свои лучшие книги Люциус надежно скрывал от
посторонних глаз. После рейда, состоявшегося два года назад, Малфой стал еще
более осторожным, чем прежде, а ведь он всегда был осторожным.
Темный Лорд являл собой грозную, окутанную тенями фигуру, полностью

облаченную в длинную черную мантию с широким капюшоном, зачарованным
делать неузнаваемым его лицо. Он легкой, струящейся походкой подошел к
кожаному креслу, стоящему у стола Люциуса, отодвинул его и аккуратно присел.
— Садись, Люциус, — велел Волдеморт, указав рукой на второе кресло напротив

стола, стоящее рядом с тем, где вольготно развалился Поттер.
Блондин, коротко кивнув, подошел ближе и опустился на указанное место. Он

больше не склонял голову, а держал ее приподнятой, так как был Малфоем, а
постоянной покорности Темный Лорд пока не требовал. Если бы ему велели
склониться, он, не колеблясь ни секунды, выполнил бы приказ, поскольку ставил
желание жить выше собственной гордости, но Темный Лорд на данный момент
оказался на удивление снисходительным в этом вопросе.
— Я решил, что пришло время тебе узнать о некоторых аспектах моей

деятельности, которые я держал в секрете от почти всех своих последователей
до сего момента, — начал Волдеморт, чуть склонившись вперед и опустив локти
на стол, свел пальцы вместе перед своим лицом. Люциус сразу подобрался и
сосредоточился, и еще сильнее выпрямил спину. — Я уверен, что ты уже понял,
что я вернулся пару лет назад, а тебя и прочих своих прежних последователей
призвал лишь недавно. Я потратил эти годы на создание альтер эго, чтобы
иметь возможность напрямую заниматься политической деятельностью,
которую я запланировал в Министерстве. Я также использовал это время для
подготовки фундамента для многих других своих планов.
— Но теперь настал тот момент, когда выполнять необходимые задачи только

своими силами стало нерационально, а потому я собираюсь заручиться твоей
поддержкой и начать пользоваться твоими услугами. Следовательно, тебе пора
узнать, под какой личиной я скрывался все это время.
Темный Лорд прервался на мгновение, и Люциус, сгорая от нетерпения,

220/413
придвинулся на самый край кресла, но в целом сумел сдержаться и не
продемонстрировать свое предвкушение.
Волдеморт откинулся назад в кресле Люциуса и медленно поднял руки к

капюшону, который скрывал в тени черты его лица. Он обхватил ткань пальцами
и мучительно медленно отвел ее назад, разрушая чары и открывая лицо, на
котором тут же отразилось мерцание пламени камина, тускло освещавшего
комнату.
Не удержавшись, Малфой широко распахнул глаза от удивления, увидев

ухмылку на лице мужчины, и в следующую секунду начал лихорадочно
прокручивать в голове воспоминания о встречах с этим человеком, пытаясь
отыскать среди них какой-либо намек на неуважительное отношение к нему. Он
сомневался, что подобные случаи были, но уверенности не испытывал, и эта
мысль немного его пугала.
Ловкие пальцы Волдеморта быстро переместились к застежке на шее и

несколькими простыми движениями освободили его тело от мантии. Он все еще
был облачен в парадный костюм, в котором был на балу, за исключением
мантии — ранее на нем была надета другая. Люциус предположил, что мужчина
просто трансфигурировал ее в ту, что только что снял. Темный Лорд тем
временем снова сел прямо и поставил локти на стол, по-прежнему умудряясь
выглядеть внушительной фигурой, как и до этого. Люциус списал это на магию
мужчины, которая была, откровенно говоря, поразительной. Должно быть,
Темный Лорд прилагал множество усилий, чтобы подавлять ее, когда находился
на публике, приняв вид Маркуса Веруса.
Малфой всегда считал Маркуса Веруса сильным волшебником, но его аура

никогда не была столь мощной и всеохватывающей, как сейчас; аура Темного
Лорда была такой всегда.
— Итак, Люциус, — деловым тоном начал Риддл, — на данный момент я сумел

собрать весьма значительную поддержку со стороны членов Палаты Общин. Ряд
мер социальной политики и щедрые вложения в различные кампании
гарантировали мне содействие более чем половины людей за довольно короткий
период времени. Ты, к счастью, напротив, имеешь влияние среди множества
владельцев мест в Палате Лордов. Мы оба знаем, что обладание
благосклонностью членов Палаты Лордов существенно выгоднее, ведь входящие
в ее состав волшебники и волшебницы владеют более чем одним голосом.
— Я, конечно, работаю над тем, чтобы завоевать расположение наиболее

влиятельных членов Палаты Лордов, но это куда более длительное и
напряженное предприятие, так как они весьма состоятельны и не нуждаются в
материальных подношениях, а потому склонить их на свою сторону с помощью
денег не выйдет. Я решил направить свои усилия на реализацию иных замыслов,
ведь у меня в распоряжении есть ты, кто гораздо лучше справится с
убеждением Лордов проспонсировать затеянные нами мероприятия и
подготовленные законопроекты.
На этих словах мужчина сделал неопределенный жест в сторону Поттера, и

Люциус с запоздалой реакцией вспомнил, что мальчик все это время был в
комнате. После чего к нему медленно пришло осознание услышанного: Темный
Лорд имел в виду, что Поттер сыграл роль в составлении упомянутых
законопроектов?
221/413
Первым чувством, охватившим Малфоя, стало глубокое недоверие, но он
практически сразу изменил свое мнение, когда вспомнил все, что знал о
мальчике и его книгах.
Пожалуй, это было не таким уж и неправдоподобным.
— Понятно, что в нынешней ситуации я не в том положении, чтобы выпускать

разработанные законы, но ты наверняка знаешь, кто из Лордов на это способен.
Я хотел бы продвинуть наши законопроекты через несколько различных людей.
Многие охотно ухватятся за эту возможность и, скорее всего, потребуют право
считаться их создателями, но на данный момент это вполне приемлемо. Главное,
чтобы законопроекты были воплощены в жизнь.
Люциус твердо кивнул.
— Да, милорд. Мне уже пришло в голову несколько человек, не имеющих

неблагоприятной репутации в сфере законодательства, которые не упустят
подобный шанс.
— Прекрасно. Многие из предлагаемых нами законопроектов покажутся

хорошими при поверхностном ознакомлении, но действительно стоящий
результат они дадут лишь тогда, когда начнут действовать все вместе, и
выявить этот эффект будет сложнее, если все они будут преподнесены разными
людьми. Как красота гобелена проявляется лишь тогда, когда он безупречно
соткан, и все его части гармонируют друг с другом. Ключевой задачей станет
проследить, чтобы наши законопроекты не претерпели кардинальных
изменений со стороны различных комитетов и комиссий. Если мы заручимся
поддержкой большинства Лордов, то гарантированно сможем этого избежать.
Обсуждение продолжалось в этом ключе еще некоторое время. В какой-то

момент Поттер достал свой рюкзак и вытащил оттуда часть заготовленных
законопроектов, которые они с Волдемортом хотели отдать на рассмотрение в
первую очередь, и начал объяснять два из них, предоставив оставшиеся два
Темному Лорду. Он действительно оказался подкован во всех вопросах и во
время своего монолога, наконец, нормально сел в кресле, но соответствующий
уровень серьезности и почтения так и не продемонстрировал, что совершенно
не понравилось Люциусу. Хотя больше Малфоя поразил тот факт, что Темный
Лорд позволил Поттеру вести себя столь неуважительно.
В то же время все суждения мальчишки были весьма здравыми, и Люциус не

смог найти каких-либо серьезных недочетов в его объяснениях.
Учитывая, как много открытий навалилось на него за эту ночь, Малфой счел, что
продержался достойно, за исключением нескольких моментов, когда проявил
слабость и слишком ярко выразил свое удивление.
Также он оказался застигнут врасплох, когда Поттер и Темный Лорд начали

говорить друг с другом на парселтанге, и мужчина ничего не смог поделать,
кроме как уставиться на них с изумлением и… благоговением? Смущением?
Честно говоря, он плохо понимал, что чувствовал. Не то чтобы он не знал, что
Поттер являлся змееустом. Люциус знал, что у мальчика была змея, даже видел
ее, когда тот приезжал на каникулы в поместье. Но по какой-то непонятной
причине, Малфой не смог связать тот факт, что Поттер был змееустом, Темный
222/413
Лорд тоже был змееустом, и они оба, соответственно, могли общаться на
парселтанге.
Люциус почувствовал себя полным идиотом, когда до него, наконец, дошло

нечто столь очевидное.
Спустя некоторое время его попросили удалиться из собственного кабинета,

чтобы Поттер и Темный Лорд смогли продолжить свою беседу. Ощутив
очередной прилив раздражения, Малфой, тем не менее, незамедлительно
подчинился и, низко поклонившись Лорду и неохотно кивнув Поттеру, вышел из
комнаты.
На работе ахтунг и на даче тоже ахтунг. Очень устала за последнюю неделю,

так что глава подзадержалась.
Мы понаблюдали за мучениями Малфоя-младшего, настал черед Малфоя-
старшего)
223/413
Глава 13
Гарри, устало зевнув, потянулся в кожаном кресле, которое занимал

последние несколько часов, после чего, подслеповато моргнув, прошелся
глазами по всему тускло освещенному кабинету, и через несколько секунд его
взгляд упал на застекленный шкафчик, где Люциус, как он помнил, хранил
алкоголь. Губы Поттера растянулись в ухмылке, и он, практически вскочив со
своего места, — чем тут же вызвал любопытный взгляд со стороны
Волдеморта — уверенно пересек комнату и открыл шкаф.
Улыбка, игравшая на его губах, растянулась еще шире при виде бутылки белого
вина, и Гарри, не тратя ни секунды времени, вытянул из нее пробку с помощью
магии и наполнил один из бокалов. Затем, взяв в одну руку второй бокал, а в
другую — бутылку вина, повернулся к мужчине и взглянул на него,
вопросительно приподняв бровь. Волдеморт насмешливо фыркнул, но все же,
после некоторого сомнения, согласно кивнул головой. Гарри довольно
заулыбался, наполнил бокал и взмахом руки перенес его на стол к Темному
Лорду, после чего закрыл кабинет, и, прихватив бутылку с вином, вернулся в
свое кресло.
— Чертов Люци искушал меня им пару дней назад. Пил его прямо передо мной и
даже не предложил мне бокал. Ужасно грубо, не правда ли? — пожаловался
Гарри, прикидываясь оскорбленным, но продолжая усмехаться в то же время.
— Думаю, у Люциуса точно не было желания делиться дорогим импортным

алкоголем с тем, кто дразнит и раздражает его при каждом удобном случае, не
скрывая, что получает при этом удовольствие, — резонно подметил Темный
Лорд.
— Его так забавно дразнить.
Волдеморт фыркнул, отпил немного вина из своего бокала и вновь сосредоточил

свое внимание на пергаменте, лежащем перед ним на столе, где он делал
пометки последние полчаса с того момента, как ушел Люциус.
— Знаешь, что самое невероятное? Я, как это ни странно, начинаю испытывать к

Малфоям теплые чувства, — произнес Гарри с ноткой недоумения в голосе и,
поднеся свой бокал к губам, сделал большой глоток, заслужив вопросительный
взгляд со стороны Волдеморта.
— И почему это так странно? — спросил мужчина довольно безразличным тоном,

снова возвращаясь к своим записям.
— Ну, полагаю потому, что в своих первых жизнях я довольно открыто презирал
их. Наше с Драко соперничество, существовавшее в большей части прожитых
мной жизней, само собой, в которых я поступал в Хогвартс, становилось чуть ли
не легендой. Причем, как оказалось, не имело значения, на какой факультет я
попадал. Он всегда начинал меня ненавидеть. Конечно, это, наверное, должно
было случаться, ведь я относился к нему весьма пренебрежительно, что
воспринималось им как личное оскорбление… — Гарри умолк и, пожав плечами,
сделал еще один большой глоток из бокала. — С его отцом мы достаточно часто
224/413
становились политическими оппонентами в тех жизнях, где я активно проявлял
участие в политике, а он, разумеется, не сидел в тюрьме. По правде говоря, в
своей второй жизни, будучи аврором, я арестовывал его… Черт возьми, в своей
первой жизни я даже находился в плену в этом самом поместье, в то время как
одного из моих друзей пытала Беллатрикс Лестрейндж.
Волдеморт снова поднял глаза на Гарри и, одарив пристальным взглядом,

недоверчиво покачал головой.
— Мне сложно представить, что ты так сильно изменился.
Гарри тихо засмеялся.
— Я очень изменился. Честно говоря, я удивлен, что мне потребовалось так

много времени, чтобы, наконец, попробовать сделать все совершенно иначе.
Полагаю, это показывает, насколько упрямым я могу быть. Я был очень предан
тому пути, который избрал в ранних жизнях. Я имею в виду, что чертова
сортировочная Шляпа хотела отправить меня на Слизерин еще в самом начале.
Настаивала на этом еще в самой первой моей жизни, но я был упрям и
отказался. И продолжал отказываться. Во второй жизни я снова попал на
Гриффиндор. В третьей — на Равенкло. В четвертой я пошел даже дальше и
оказался на Хаффлпафе, где пытался вести себя тише воды, ниже травы, чтобы
ни у кого не возникало ни малейшего подозрения о моей одаренности или
исключительности. Я был скучным ребенком и обыкновенным настолько,
насколько возможно… — Гарри вновь замолчал и впал в раздумья, а затем вдруг
фыркнул над каким-то далеким воспоминанием. — В следующей своей жизни я
даже не пошел в Хогвартс, потому что убил себя, не дожив до возраста
одиннадцати лет.
Услышав эти слова, Волдеморт снова обратил к нему заинтересованный взгляд.
— И ты не волновался? — спросил он, глядя на Поттера, чуть склонив голову.

— Когда решился на самоубийство? Тебя не мучили сомнения?
— Ты имеешь в виду, было ли мне страшно? — уточнил Гарри, безрадостно

хмыкнув. — К тому моменту я прожил уже несколько веков. Я не чувствовал
ничего, кроме усталости. Я хотел умереть. Единственной вещью, которой я
боялся, оставалось очередное унылое проживание по новой своих первых лет
жизни.
— Каково это было, кстати? — задал вопрос мужчина, поставив локти на стол, и
чуть склонился вперед с видимым любопытством.
— Быть младенцем? — уточнил Гарри.
Темный Лорд кивнул в ответ.
Поттер хмыкнул, чуть склонил голову на плечо и погрузился в воспоминания, о

чем свидетельствовал его расфокусированный взгляд.
— В основном… проблематично. Мозг еще находится на стадии формирования,

из-за чего восприятие искажено, а моторика движений непредсказуема и
нестабильна. Само собой я сумел научиться самостоятельно ходить гораздо
раньше, чем любой нормальный ребенок, и говорить тоже стал очень рано по
225/413
одной довольно простой причине: неважно, насколько неразвитым оставалась
моя способность воспринимать и осмысливать вещи — я уже знал английский
язык. Мне не нужно было учить его, мне лишь приходилось тренировать свои
мускулы и свой мозг, чтобы они успешно кооперировались и выполняли то, что я
хотел сделать. И это куда более изнурительный и сложный процесс, чем ты
можешь подумать, — проворчал Гарри и, допив остатки вина в своем бокале,
прервался, чтобы налить себе еще. После чего приподнял бутылку и бросил
вопросительный взгляд Волдеморту. Тот приподнял свой собственный бокал,
еще наполовину полный, в качестве ответа, так что Гарри поставил вино
обратно на пол возле себя.
— Конечно, я пытался «наслаждаться» полным отсутствием ответственности, но

по большей части тот факт, что приходилось полагаться на других людей даже
в самых элементарных вещах, вроде смены подгузника и кормления, только
разочаровывал. А уж пить молоко из груди матери казалось вообще чем-то
ненормальным. Даже в последующих жизнях, когда я по идее должен был уже
привыкнуть, я все равно чувствовал себя странно. Бывали времена, когда я
решительно отказывался, и тогда она начинала готовить мне смеси в бутылочке.
Но на вкус они были просто отвратительны, так что… — Гарри умолк и нахально
улыбнулся Темному Лорду, чьи глаза были раскрыты чуть шире, чем обычно.
— Ты говорил, что пытался предотвратить убийство своих родителей, но это

никогда не получалось, — заметил мужчина пару секунд спустя, решившись,
наконец, задать вслух этот вопрос.
— Ага, у меня никогда не выходило, но я все равно предпринимал попытки почти

каждый раз. В некоторых жизнях к тому моменту, как ты приходил убивать их, я
уже в какой-то мере успевал научиться говорить и даже пытался объясниться с
родителями и предупредить их, но это всегда приводило в итоге к
противоположному результату тем или иным путем.
Волдеморт задумчиво хмыкнул и, чуть нахмурившись, отвел взгляд. На

несколько долгих минут воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками глотков
вина со стороны Гарри.
— Но что насчет того, что произошло впоследствии? Ты упоминал, что сам

заботился о себе в дальнейшем, но я не могу не поинтересоваться, как это
вообще было возможно, — наконец спросил мужчина.
— Хмм? Ах, да. Ну, в этот раз я даже не собирался пытаться остановить тебя и
не допустить убийства родителей — хотя в прошлой жизни я уже тоже не
предпринимал попыток — но, в любом случае, я однозначно не собирался
отправиться к Дурслям. Это мои маггловские родственники. Редкостные
ублюдки и сволочи. Как бы то ни было, я был прекрасно осведомлен, когда
произойдут все события, а потому у меня имелась масса времени на подготовку.
— Конечно, я не мог многого. Мне было всего тринадцать месяцев, во имя

Мерлина, но я сумел удержать в руках шариковую ручку и трясущейся рукой
накарябать письмо в аптеку и прицепить его к лапе совы. Я заказал маленькую
бутылочку старящего зелья и спрятал ее в свои пеленки прямо перед главными
событиями. Я прекрасно умею сбрасывать усыпляющие чары, так что после того,
как Дамблдор оставил меня на пороге Дурслей, я выбрался из корзинки, выпил
зелье и аппарировал в старую, разваливавшуюся, заброшенную волшебную
цитадель, о которой знал из предыдущей жизни. Место являлось, безусловно, не
226/413
совсем пригодным для проживания, но защитные камни на ее территории были
все еще полны энергии, и довольно сильной. Ее оказалось достаточно для того,
чтобы сбить со следа тех, кто собирался искать меня, пока я занимался
организацией своего дальнейшего проживания. Следующие несколько дней я
потратил на приобретение большого количества ингредиентов и даже
возвращался назад в дом родителей, где стащил несколько полезных вещей:
волшебную палочку своего отца, приличный запас золота, ключ от хранилища в
Гринготтсе, кое-что из еды, немного отцовской одежды и мамино оборудование
для приготовления зелий, с помощью которого я смог бы варить их
самостоятельно.
— Большую часть предметов я припрятал до поры до времени, так что в

ближайшие дни после смерти моих родителей найти их никто бы не смог. Затем
я арендовал квартиру в Лондоне, заплатил гоблинам, чтобы они создали защиту,
и стал жить там, проводя время в чтении, написании книг, а иногда занимаясь
каким-нибудь другим хобби, приносящем удовольствие. Ничего интересного, в
самом деле.
— Значит, ты провел почти все свое детство под действием старящего зелья?
— недоверчиво спросил Волдеморт.
— Я принимал его так часто, как мог, — ответил Гарри, пожав плечами и сделав
очередной глоток вина.
— Что-то я с трудом представляю себе, как подобное было возможно. Зелье бы

медленно отравляло тебя, если бы ты не соблюдал перерывы, за которые из
твоего организма выводилась бы куркума.
Гарри ухмыльнулся и покачал головой.
— Я изобрел свое собственное старящее зелье. Ни одно из уже существующих не

подходило для моих нужд. Я создал его… где-то две жизни назад, наверное. У
меня оставалась упомянутая тобой проблема с куркумой, так что я пришел к
выводу, что мне необходима альтернатива.
— Ясно.
Их беседа снова плавно сменилась тишиной, и Гарри, удовлетворенно вздохнув,

положил голову на подлокотник кресла, на который до этого опирался.
— Почему ты стал Министром? — по непонятной причине вдруг спросил

Волдеморт.
— Хмм? — промычал Поттер, приподняв голову и, подслеповато прищурившись,

посмотрел в сторону Темного Лорда, сидящего напротив.
— Ты рассказывал, что стал Министром Магии в третьей жизни, но при этом

говорил, что в своей первой жизни относился к политике с презрением, а во
второй — лишь изредка использовал свою политическую власть. Что подвигло
тебя занять самую высокую политическую позицию в волшебной Британии в
твоей третьей жизни?
— Ох… Ну, свою третью жизнь я начал с того, что объединился с Дамблдором и
поведал ему все касательно своей временной петли в надежде, что он сможет
227/413
помочь мне понять причины ее существования. Он, конечно, не сумел этого
сделать, но я потратил все свои семь лет в Хогвартсе на поиски ответов, так как
уничтожил твои крестражи еще до достижения одиннадцати лет. К тому
моменту я начал думать, что происходившее со мной, возможно, не имеет
никакого отношения к войне волшебников и пророчеству вообще, потому что я
был уверен, что идеально исполнил чертово предсказание в своей второй жизни.
Таким образом, я предположил, что, может, мне стоит попробовать исправить
что-то, что должно было случиться позже. Ведь в обеих моих предыдущих
жизнях случалось множество ужасных событий. Конечно же, большая часть из
них относилась ко времени краха статута секретности. Я пытался
предпринимать меры, которые, как мне казалось, помогли бы избежать
некоторых проблем, но не имел достаточно власти и авторитета, чтобы сделать
что-то действительно серьезное. И именно ради попыток исправить любую
мелочь, какую только можно было изменить, я начал карьеру в Министерстве и
активно использовал всю свою власть в Визенгамоте и Палате Лордов.
— Это позволяло мне все больше расширять диапазон своего политического

влияния, и в конечном счете в какой-то момент я осознал, что единственной
позицией, заняв которую, я смогу проводить по-настоящему серьезные
изменения, была позиция Министра. Так что я выставил свою кандидатуру на
выборах и выиграл их честным путем. Конечно, в итоге ничего из того, что я
сделал, не возымело достаточного влияния на всю цепь событий в целом.
Безусловно, некоторые вещи улучшились, а отдельные группы волшебников
были подготовлены намного лучше к войне. Министерство, Хогвартс, Хогсмид и
Косой переулок значительно усилили свои щиты и охрану задолго до того, как
магглы нашли нас, потратив, кстати, на это намного больше времени. Но все же
они нашли нас. Они очень изобретательны, эти магглы. Очень талантливы в
поиске решений новых, нестандартных, необычных проблем, особенно при
наличии хорошего стимула.
Волдеморт задумчиво хмыкнул.
— И ты думаешь, что мы с тобой добьемся лучших результатов, если

объединимся? Ты уже был Министром, знал обо всех событиях будущего и, тем
не менее, утверждаешь, что магглы все равно обнаружили нас и уничтожили
наш образ жизни. Но все-таки полагаешь, что мы добьемся большего?
— поинтересовался Риддл, задавая очередной не высказанный ранее вопрос.
Замутненный разум Гарри тотчас очистился на словах «мы с тобой», которые

хотя и немного шокировали, но в то же время показались ему очень забавным.
Поттер слегка потряс головой и, прочистив горло, слабо засмеялся.
— Верно. Честно говоря, я думаю, что у нас будет больше шансов добиться чего-
то, потому что ты не будешь легкомысленно относиться к вопросу безопасности
и не побрезгуешь использовать грубую силу с самого начала. Как ты понимаешь,
я очень много работал вместе с Дамблдором. Удивительно, но старый мерзавец
был все еще жив, когда я стал Министром, хотя и умер в тот самый год, когда
магглы, наконец, обнаружили нас. Но я все равно упорно придерживался его
сраных принципов и идеалов, крепко засевших в моей упрямой голове. До
последнего надеялся на мирное сосуществование с магглами и прочую
подобную ересь.
— Сейчас ты уже не думаешь, что это возможно? — с любопытством уточнил

мужчина.
228/413
— Как только мы проявим слабину, они сметут нас. Я наблюдал это раз за разом.
Снова и снова. Единственный способ сохранить нашу независимость и выжить —
заставить их бояться нас и уважать нашу силу, — ответил Гарри скучающим
тоном. — В противном случае они нас уничтожат. Приемлемым вариантом может
стать нечто наподобие холодной войны. Принятие обеими сторонами того
факта, что мы можем истребить друг друга. Мы должны признать, что у них есть
сила уничтожить нас, но в то же время обязаны суметь заставить их осознать,
что и у нас есть сила уничтожить их — и что мы охотно это сделаем. Только
тогда мы можем пытаться сосуществовать с магглами в какой-либо мирной
форме. Мы просто слишком разные.
Темный Лорд задумчиво хмыкнул, и Гарри, бросив на него взгляд, заметил, что
мужчина смотрит на него с довольной, расчетливой ухмылкой. Поттер
вопросительно приподнял одну бровь, но в итоге решил, что для него не
особенно важно, что означало подобное выражение лица у мужчины.
— Боги, у Люциуса отменное вино, — произнес Поттер, поднеся к своим губам

бокал и осушив его до дна, вновь приподнял бутылку с пола. — Отличный
урожай. Стоит, наверное, целое состояние, — Гарри растянул губы в широкой
улыбке и засмеялся.
— Ты уверен, что тебе стоит продолжать пить? — насмешливо, но в тоже время с

легким предостережением в голосе обратился к нему Волдеморт.
Поттер лишь фыркнул в ответ.
— Прошло уже… почти пятнадцать лет с тех пор, как я в последний раз
пробовал хороший, дорогой алкоголь, — ответил он, пожав плечами, и пересел
так, чтобы наливать напиток, не проливая ни капли.
— Что мешало тебе побаловать себя раньше? Если ты использовал старящее

зелье, не понимаю, почему ты не мог достать себе выпивку, когда бы тебе ни
захотелось.
Гарри чуть скривился.
— Ну, разумеется, я выпивал по чуть-чуть во время приемов пищи, но чтобы

напиваться в одиночку? Насколько жалким надо быть? И я однозначно не
собирался шляться по пабам и напиваться в компании незнакомцев. Я начинаю
много болтать, когда по-настоящему пьян, и последнее, что мне нужно в
моменты, когда я несу полнейшую ахинею, это общество неизвестных мне
людей. Никогда не напивайся, если вокруг тебя люди, которым ты не доверяешь.
Во всяком случае, это мое правило, — пояснил Поттер, отсалютовав бокалом
Волдеморту резким жестом, из-за чего часть пенящейся жидкости выплеснулась
на, вероятно, крайне дорогой ковер. На что Гарри было совершенно наплевать.
А вот теперь мужчина смотрел на него с неприкрытой усмешкой и изумлением, и

Гарри начал подозревать, что каким-то образом скомпрометировал себя. Он не
чувствовал себя пьяным, но знал себя достаточно хорошо, чтобы предположить,
что, скорее всего, все-таки был пьян — и для понимания этого ему
потребовалось очень много лет.
— Ты подразумеваешь, что доверяешь мне? — уточнил Риддл, продолжая

229/413
ухмыляться.
Гарри замер, свел брови вместе и погрузился в размышления на долгое время,

прежде чем довольно громко фыркнул, будучи глубоко пораженным осознанием
этого факта, учитывая все обстоятельства.
— Великий Мерлин, думаю, да. Кажется, я действительно сошел с ума.
— Я это оспаривать точно не стану, — проворчал мужчина, растягивая слова, что

прозвучало очень неестественно, и Гарри, посмотрев на него, увидел, что
Волдеморт рассматривает его со странной улыбкой.
Поттер склонил голову в сторону и устроил ее на своей руке, опирающейся на

подлокотник кресла.
— Ты и вправду проделал отличную работу со своим лицом — со всем телом, на

самом деле, хотя полагаю, ты наверняка не особенно многое там поменял, —
произнес Гарри почти мечтательно.
На лбу мужчины образовалась морщинка, и он слабо приподнял одну бровь.
— Что за ерунду ты несешь?
— Ну знаешь, — начал Гарри, взмахнув выпивкой в сторону Риддла и снова едва

ее не расплескав, — я имею в виду твои небольшие изменения со внешностью.
Хотя ты и раньше выглядел превосходно, просто… В общем, мне кажется, что
если бы я задумал создать себе лицо, которое хотел бы видеть в зеркале всю
оставшуюся жизнь, я бы, наверное, тоже как следует продумал его. Но ты
однозначно оценил себя по достоинству. Мое почтение.
— То есть ты считаешь меня привлекательным? — уголки губ Волдеморта чуть

изогнулись от веселья.
— Ну еще бы, — фыркнул Поттер. — Напрашиваешься на комплименты, а, Том?

— захихикал он, делая очередной глоток.
Улыбка тотчас сошла с лица мужчины.
— Не называй меня так, — потребовал он ледяным тоном.
Гарри моргнул, глядя на мужчину, чувствуя себя совершенно обескураженным

неожиданной сменой его настроения. Ему не понравилось, ни как нахмурился
Темный Лорд, ни резкая смена его эмоционального фона, который Гарри всегда
слабо ощущал, когда находился рядом. Поттер насупился и моргнул несколько
раз, пытаясь осознать своим замутненным рассудком, что же он такого
натворил.
— Блин, я назвал тебя «Том»? Вот черт. Эмм… извини? Просто… это ведь милое
имя. Я не понимаю, почему ты так ненавидишь его. Хотя нет, неправда. Я
понимаю, что оно чересчур обыкновенное для тебя, ведь ты такой
исключительный и заслуживаешь гораздо более солидное имя, но… это ведь
немного глупо, ты так не думаешь? Мне кажется это как-то по-детски. Это
простительно подростку шестнадцати лет, но ты определенно… ладно, может, и
нет.
230/413
— Но реально, «Волдеморт» — такое нелепое имя на самом деле, если честно…
Вот ты можешь представить, как кто-то называет тебя так в постели? Это будет
так чудно… хотя, наверное, у тебя уже был такой опыт, так что ты не думаешь,
что это ненормально. У тебя были любовницы, которым ты позволял звать себя
Волдеморт? Нет, погоди. Забудь. Не думаю, что хочу знать. Это все мой
воспаленный разум виноват. Скорее всего, представление о тебе, как о
«Волдеморте», кажется мне странным, потому что это имя ассоциируется у меня
с прежним тобой — изломанным и сумасшедшим. Так что теперь мне трудно
воспринимать тебя как… такого же Волдеморта. И что в действительности не
так с именем Том? Или Томас. Томасссс… Видишь, мне нравится. Милое имя.
Ничего в нем плохого нет.
— Ты пьян, Гарри. Тебе действительно лучше помолчать, — отрезал Темный

Лорд с довольно холодной интонацией в начале, но чуть смягчившись и
раздраженно вздохнув в конце. Он передвинул свое кресло и стал молча
смотреть на огонь, горящий в камине.
— Я говорил тебе, что слишком много болтаю, когда пьян, — пробормотал Гарри,
неохотно извиняясь, и прикончил остатки вина в своем бокале, после чего
наклонился к бутылке, стоящей на полу, и обнаружил, что она пуста. — Черт.
Видимо, я выпил все вино Люци.
Волдеморт кинул несколько косых взглядов в сторону Гарри, и слабая

предательская ухмылка затронула уголок его губ.
— Полагаю, я должен быть благодарен за то, что ты не зовешь меня каким-

нибудь нелепым именем вроде Люци.
Гарри громко захохотал, услышав эти слова, но постепенно его хохот перешел в
тихое хихиканье, длившееся дольше, чем положено, но, поскольку он был пьян,
ему было позволительно смеяться над всякой ерундой.
Наконец, он глубоко выдохнул, с усилием подавляя смех.
— Ага… никаких бестолковых прозвищ в твой адрес. На самом деле я звал

некоторые твои предыдущие воплощения «Волди» прямо в лицо, просто чтобы
побесить его…хах…, но я не смог бы применить подобное обращение к тебе. В
смысле, ты ведь мне нравишься. Это было бы неуважительно как-то. Я уважаю
тебя, а никого из них я не уважал.
— Мы вообще-то один и тот же человек, — заметил Риддл, впившись в Гарри

раздраженным взглядом.
Тот задумчиво хмыкнул, глядя в потолок.
— Ммм… нет. Нет, совсем нет. В тех жизнях я имел дело с тем, что осталось от
тебя после того, как ты располосовал свою душу на кусочки настолько сильно,
что едва ли оставил себе даже половину процента… Ты сделал крестраж из
Нагини уже после того, как случайно сделал крестраж из меня, так что… у тебя
по сути вообще не оставалось души. Вдобавок, учитывая, что в каждой из
жизней к тому моменту, как я впервые встречался с тобой лично, как минимум
один или два твоих крестража уже оказывались уничтожены, твоя душа
становилась еще более нестабильной, а ты сам — еще более безумным… Ну,
231/413
верней, та версия тебя… Мне трудно считать ее тобой. То был лишь жаждущий
наказать мир за свои страдания и изливающий на всех вокруг тонны гнева и
злобы человек, склонный применять насилие направо и налево, в котором не
осталось ни следа от твоего обаяния, харизмы и ума. Просто бродячий
змееподобный человек, который под конец не мог получать удовольствие даже
от применения пыточного заклятья.
Волдеморт долгое время безэмоционально смотрел на Поттера, прежде чем

резко развернулся и сделал глоток вина из своего собственного бокала, который
почти все время до этого стоял нетронутым.
Воцарилась тишина. Гарри тяжело вздохнул и стал водить пальцем по краю

бокала, наблюдая, как мерцающий свет от камина отражается на стекле, и
наслаждался тем мягко обволакивающим его состоянием опьянения, но все же
жалел, что вино уже закончилось. На данный момент он пьянел очень быстро —
его телу было всего четырнадцать, и прежде, в этой жизни, он никогда столько
не пил — но, по правде говоря, не возражал бы, если бы набрался еще сильнее,
прежде чем пошел спать.
Поттер лениво перевел взгляд назад на Волдеморта, задумчиво смотревшего на

пламя в камине. Он чувствовал, как тяжелеют его веки, под влиянием алкоголя с
одной стороны и тягучей магии мужчины — с другой, которая, казалось, будто
пела прямо в его крови. Наиболее ошеломляющей сила Темного Лорда была,
когда Гарри впервые встретил того у входа в бальный зал поместья Малфоев, но
тогда он быстро сумел взять под контроль свои чувства, хотя впечатление и не
исчезло до конца. А теперь Поттер осознавал, что его контроль медленно
ослабевает, возможно, потому что сейчас он просто не понимал причину, по
которой ранее поддерживал этот контроль.
Гарри начал тихонько покачивать головой из стороны в сторону, как если бы

слушал музыку, в которой на самом деле не было никаких нот, но от которой
пели все его чувства. Ничего подобного он раньше не испытывал. Магия Темного
Лорда действительно была привлекательной.
Даже обольстительной.
Гарри открыл глаза и, бросив взгляд на свою свободную руку, приподнял ее и

начал лениво скользить по ней взглядом. На него нахлынули воспоминания о
разговоре с Волдемортом на балу этим вечером и о том, какие ощущения
затопили его разум, когда они с мужчиной прикасались друг к другу.
Гарри неожиданно дернулся и усмехнулся.
— Эй! Чуть не забыл!
Волдеморт повернул голову назад и осторожно посмотрел на Поттера.
— Что?
— Хочу кое-что попробовать, — ответил тот, скидывая ноги с кресла и заставляя

себя встать. Его тут же немного повело в сторону, и он плюхнулся обратно в
кресло, где несколько раз поморгал, после чего, тихо хихикнув, снова встал, но
уже более медленно. Опираясь на одну руку, он простоял какое-то время до тех
пор, пока комната не перестала вращаться перед ним, и он не обрел
232/413
уверенность, что не грохнется на задницу при попытке сдвинуться с места.
— Попробовать что? — переспросил Волдеморт уже явно настороженно, видя,

как юный волшебник обходит стол и приближается к нему.
Почти маниакальная усмешка, игравшая на губах Гарри, однозначно не

способствовала уменьшению беспокойства мужчины.
— Что ты делаешь? — недоверчиво спросил Темный Лорд, отодвинувшись от

Поттера, который встал прямо перед ним и поднял руку. Волдеморт попытался
отстранить свою руку прочь, но Гарри оказался быстрее. Он схватил ладонь
мужчины, и тотчас они оба резко втянули воздух от того, насколько сильное
чувство пронзило их.
— Вау, — хрипло выдавил Гарри, впившись глазами в их сцепленные руки.
Губы Волдеморта приоткрылись от изумления, а его взгляд точно так же не

отрывался от их рук.
— Что… — начал было он, но замолчал, вероятно, не сумев подобрать нужных

слов.
— Ничего подобного в прежних жизнях я точно не испытывал, — констатировал

Гарри осипшим голосом, но при этом явно весьма довольным. Что побудило
Волдеморта вновь перевести пристальный взгляд на его лицо.
— И в чем именно состоит отличие от твоих прежних твоих жизней? — он

попытался сохранить язвительность в своем тоне, но его охрипший голос
ослабил желаемый эффект.
— Ну… раньше было охренеть как больно. Нам обоим, причем. На самом деле, в
своих первых двух жизнях мне было достаточно прикоснуться к Квирреллу,
одержимому твоим духом, чтобы он начинал кричать от боли, а его тело
начинало разрушаться. Собственно, именно так я его и убивал.
— Разрушаться?! — воскликнул Темный Лорд, и его рука чуть дрогнула, как если
бы он захотел выдернуть ее из хватки Гарри, но сомнения все же одержали
верх, и он передумал.
— Ага, но скорее всего это было связано с магией жертвы моей матери,
совмещенной с отдачей от нарушения тобой магической клятвы, которую ты по
случайности принял по отношению ко мне… Не могу сказать наверняка, почему
подобное не происходит с нами теперь, но, возможно, восстановление твоей
души исправило эту ситуацию.
— Погоди, магической клятвы? — переспросил мужчина, выпрямившись, и

нахмурился, явно пребывая в замешательстве.
— Так что в своих ранних жизнях, если я прикасался к тебе, после того как ты
обретал материальную форму, именно ты оказывался тем, кто страдал в первую
очередь, — продолжал Гарри, как если бы не слышал заданного вопроса.
— Однако в моей первой жизни ты решил использовать мою кровь для ритуала
возрождения, чтобы избежать этого эффекта. И этот метод сработал — ты
перестал испытывать боль, притрагиваясь ко мне. Ну, по крайней мере, мне так
233/413
казалось, но в одной из своих более поздних жизней я обнаружил, что ты просто
скрывал ее. Правда, я в тогда все равно страдал куда сильнее, поэтому не мне
было судить о степени твоего дискомфорта.
— Даже не думай, что я не заметил, что ты сейчас сделал. Мы обсудим

упомянутую тобой клятву позже, — подчеркнул Волдеморт, одарив Гарри
пронизывающим взглядом, в ответ на который тот лишь невинно улыбнулся на
мгновение, после чего эта улыбка плавно перетекла назад в ухмылку.
— Конечно, как скажешь, — махнул рукой Гарри в ответ.
— Хммммм…. И знаешь, я все-таки не хочу, чтобы ты соотносил со мной все то,

что испытал в своих предыдущих жизнях, как если бы я был тем, кто все это
сделал, ведь лично я ничего из упомянутого на самом деле не совершал, —
проворчал Темный Лорд, снова нахмурившись.
— Эй, ты всего пару минут назад говорил, что Волдеморт из моих прошлых
жизней и ты сам — один и тот же человек.
— Они все остаются теми, кем я мог бы стать, но мы все, по сути, различные
итерации или потенциально возможные пути развития одного и того же
человека… Ладно, полагаю, это бессмысленный спор. В любом случае, слушать,
как ты относишь ко мне то, чего я лично не совершал, немного раздражает. Мне
бы хотелось, чтобы ты этого не делал.
Гарри слабо кивнул головой.
— Ага, согласен, но мне сложно придумать, как еще рассказывать обо всем.
Только если я буду рассуждать о всех прежних Волдемортах как о
«Волдеморте», а себя ты позволишь звать Том.
— Нет, — тотчас отрезал мужчина, и Гарри, тихо засмеявшись, чуть пожал

плечами.
— Даже не знаю, что тогда делать. Хмм… как насчет Марволо?
— Что?
— Ну, ты настолько против «Тома», но как насчет твоего второго имени?
— Ты можешь звать меня Маркус, — предложил Темный Лорд.
— Нет, — скривился Поттер, — мне не нравится. Это не твое настоящее имя.
— Едва ли я считаю таковым имя Том. Я не использовал его с тех пор, как мне
исполнилось восемнадцать, — недовольно произнес Волдеморт, на этот раз
тяжело вздохнув. — Ладно. Полагаю, «Марволо» я смогу терпеть время от
времени.
Гарри торжествующе ухмыльнулся, и сразу заработал сердитый взгляд со

стороны Риддла. Тем не менее, как ни странно, этот взгляд совсем не казался
суровым.
— Итак, если говорить о прошлых версиях — давай звать их просто Волдеморт —

234/413
тебе было больно прикасаться к ним. Сейчас, — тут мужчина сделал указующий
жест на их, на удивление, до сих пор сплетенные руки и продолжил, — нам явно
не больно. Что побудило тебя подойти и попытаться дотронуться до меня, если
прежде простое прикосновение приносило боль и даже могло привести к
разрушению телесной оболочки?
— Ну, что боли не будет было очевидно, так как мы уже прикасались друг к
другу на балу, хотя и не напрямую, а через одежду. Нам было приятно, из чего
напрашивался вывод, что прямой контакт не станет внезапно болезненным.
Плюс, у меня еще тогда в голове засело подозрение, что если мы притронемся
друг к другу, кожа к коже, интенсивность полученных ощущений лишь
вырастет. В смысле, станет еще приятнее. С самого бала эта мысль не выходила
у меня из головы и только подогревала мое любопытство.
— Ясно.
На некоторое время на комнату вновь опустилась тишина. Гарри, сперва бросив

взгляд на их с Темным Лордом сцепленные руки, повернул голову и мельком
посмотрел на кресло, где недавно сидел, внезапно осознав, что хотел бы, чтобы
оно стояло прямо здесь, а он мог устроиться в нем и продолжать при этом
держать Волдеморта за руку, потому что, честно говоря, ему совершенно не
хотелось ее отпускать. Настроение Гарри было прекрасным, он не мог
вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя так замечательно.
Приподняв свободную руку и легко взмахнув ею, как бы привлекая кресло в свою
сторону, Поттер широко улыбнулся от удовольствия, когда получил награду за
свои старания: кресло заскользило по полу, обогнуло стол и встало возле него
таким образом, что он смог сесть в него, не отходя от стола.
По слабому блеску в распахнутых глазах Темного Лорда и его чуть приоткрытым

губам можно было судить, что он был впечатлен подобной демонстрацией.
Однако уже мгновение спустя мужчина фыркнул и закатил глаза, но никаких
комментариев по поводу фокусов Гарри и его беспалочковой магии, свидетелем
которой стал, выдавать не стал.
Поттер с комфортом разместился в кресле, продолжая держать мужчину за

руку, а Волдеморт, явно позабавленный его махинациями, насмешливо хмыкнул.
Как только Гарри достаточно уютно устроился и умудрился удержать руку там,
где хотел, он самодовольно осклабился и, удовлетворенно вздохнув, снова
уставился на их сплетенные пальцы.
Несколько секунд прошло в тишине, потом Гарри вновь заговорил.
— Это на самом деле приятно, не правда ли? — мягко произнес он произнес

сонным голосом.
— В какой-то мере, — глубоко вздохнул Риддл и, замолчав, продолжил сверлить

взглядом их соединенные руки. При этом в его глазах проскальзывало что-то
болезненное, и когда Гарри спустя некоторое время сумел развеять мутный
туман из ощущений, которые переполняли его разум, то осознал, что внутри
мужчины назревает какой-то конфликт.
— Я думаю, нам надо и дальше исследовать ее, — рассеянно пробормотал он,

зевнув. Его пальцы прошлись по костяшкам и венам на руке Волдеморта, в то
235/413
время как веки стали медленно закрываться.
— Да уж. Исследовать, — саркастично фыркнул мужчина. — Ты выглядишь так,

будто вот-вот уснешь. Учитывая твое текущее состояние опьянения, наутро ты,
вероятно, ничего не вспомнишь.
— Я не настолько пьян, — запротестовал Гарри, хотя реальной силы спорить у

него не было. — Я даже не прикончил полностью бутылку вина.
— Возможно, но твоему телу всего четырнадцать лет, ты почти ничего не ел на

балу, и, как говорил ранее, еще никогда по-настоящему не напивался в этой
жизни, так что я сомневаюсь, что у тебя успела выработаться устойчивость к
алкоголю.
Гарри недовольно выпятил нижнюю губу и, с большим трудом приоткрыв один

глаз, увидел, как мужчина смотрит на него с легким осуждением. Довольно
быстро Поттер прекратил дуться и просто стал разглядывать лицо Темного
Лорда. Тело его при этом практически пело от нежных волн магии, протекавших
между ним и Волдемортом без каких-либо усилий и даривших необыкновенное
умиротворение и уют. Ощущение тепла и спокойствия, комфорта, который Гарри
не чувствовал уже целую вечность. Именно поэтому его возмутил тот факт, что
Темный Лорд, казалось бы, не одобрял происходящее и держал его за руку с
большой неохотой.
— Мне правда нравится это чувство, — заявил Поттер с мягкой улыбкой на губах.
— Нам стоит исследовать связь дальше, если только нет какой-то особой
причины, по которой нам не стоит этого делать.
Волдеморт выдал нечто вроде фырканья, покачал головой и послал Гарри

недоумевающий взгляд.
— Ты… странный, — проговорил он почти с нежностью.
— Сочту за комплимент. Быть нормальным скучно, в этом я убежден, —

беззаботно произнес Поттер и зевнул.
— Полагаю, что не смогу оспорить данное заявление, — произнес мужчина с

ухмылкой, после чего снова перевел взгляд на их руки и неодобрительно
поджал губы, в то время как на его лице снова появилось задумчивое
выражение. — Это действительно одна из самых нелепых вещей, которые я
когда-либо делал.
Гарри громко расхохотался, открыл глаза и с пляшущими огоньками веселья в

них взглянул на Темного Лорда.
— Вот уж не думаю, что держать кого-то за руку — самая нелепая вещь,

которую ты когда-либо делал.
— Я даже не могу вспомнить, когда в последний раз по своему желанию

дотрагивался до кого-то подобным образом, Гарри. За исключением
рукопожатий и других приветствий, необходимых для социального
взаимодействия, что однозначно несравнимо с этим, — мужчина прервался и на
секунду приподнял их сцепленные руки над столом, после чего снова позволил
им опуститься, — я не допускал какого-либо физического контакта с другим
236/413
человеком уже очень долгое время. Возможно, не одно десятилетие. И
нахождение на затылке Квиррелла не считается.
Гарри снова громко засмеялся, но быстро затих.
— Что ж, я польщен.
— Честно говоря, я не могу объяснить, почему позволяю этому продолжаться, —

произнес мягким тоном Волдеморт секунду спустя.
— Я знаю, почему, — заявил Гарри с самодовольной усмешкой.
— Неужели? — спросил Темный Лорд, пронзив его взглядом и приподняв одну

бровь, будто проверяя, осмелится ли он ответить.
— Это приятно. Зачем отказывать себе, если это приятно? Не важно, насколько
суровыми мы хотим казаться и насколько плотную стену возводим вокруг себя,
чтобы защититься, чтобы нам не причиняли боли — мы все еще люди. А люди
жаждут контакта с другими людьми. Наша связь дарит ощущение тепла и уюта.
Да, ни один из нас не готов позволить себе что-то наподобие близости с другим
человеком, потому что близость подразумевает доверие. Между нами двумя нет
никаких ожиданий… не знаю даже как сказать… тех, которые имеются у
обычных людей. Но мы не обычные. И эта странная, уникальная связь, что мы
разделяем… нечто… то есть, уже просто от прикосновения наша магия
танцует… и это великолепно. Конечно, у меня нет стопроцентной уверенности в
том, как именно все ощущаешь ты, и знаю, что, вероятно, пьян, и, может быть,
это не будет так приятно, когда я протрезвею, однако… Не знаю. Это приятно.
Мне нравится это ощущение и, откровенно говоря, я не хочу отпускать твою
руку, пока ты не против.
— Ты несешь чепуху, — сухо произнес Волдеморт.
Гарри усмехнулся и пожал одним плечом.
— Могу с уверенностью заявить, что ты в смятении от всего происходящего. В

том смысле… держаться за руки? Смешно. Но кто узнает об этом, кроме нас? Мы
не «держимся за руки», мы «объединяем нашу магию», а физический контакт
просто проводник. Как тебе такое?
Темный Лорд, чуть повеселев, коротко усмехнулся, покачал головой, закатил

глаза и затем снова посмотрел на Гарри с едва заметной теплотой во взгляде.
— Не знаю, почему я чувствую себя признательным за твою компанию так

сильно, как чувствую. Порой ты ведешь себя по-настоящему абсурдно и в
высшей степени смехотворно, и я знаю, что в любой другой ситуации я не стал
бы терпеть кого-то столь своевольного, нахального и грубого, как ты.
— Я не груб, просто большую часть времени мне нет дела до того, что люди
думают обо мне, — заспорил Гарри скучающим тоном, после чего довольно
улыбнулся. — Хотя это очень мило, что ты беспокоишься, — добавил он, озорно
ухмыльнувшись.
Волдеморт ответил ему ехидной насмешкой.
237/413
— Я подозреваю, что ты куда больше заботишься о том, что подумают другие
люди, и к чему приведут последствия твоих действий, чем показываешь. Однако,
полагаю, со временем многое тебе смертельно наскучило, а потому ты теперь
способен получать удовольствие только тогда, когда «раскачиваешь лодку». Ты
наслаждаешься тем, что потрясаешь людей и создаешь переполох, а после
смотришь, как сложатся кусочки мозаики, — задумчиво рассудил Риддл,
самоуверенно ухмыльнувшись.
— Даже не собираюсь с этим спорить. Видишь ли, в моем случае подобные

методы весьма заманчивы, ведь я знаю, что если мне не понравится, как
сложатся кусочки мозаики — я всегда могу покончить с собой и начать все
заново.
Волдеморт медленно кивнул, глядя на него своими умными, проницательными

глазами, и Гарри почувствовал, как обострилось любопытство мужчины, а магия
между ними, казалось, заструилась с еще большей интенсивностью.
— Должно быть, это потрясающе — не бояться смерти. Такая свобода, —

наконец произнес мужчина трепетным тоном. — Я знаю, что ты смотришь на все
происходящее как на нечто, что ты должен терпеливо сносить, наподобие
проклятия, но не могу не представить, что я мог бы сделать, имея такую
возможность…
Выражение лица Гарри ужесточилось в ту же секунду, и он выпрямился в своем

кресле.
— Это того не стоит. Даже я изначально считал, что это возможность. Но это не
так. Это куда более жестокий вариант страданий. Это бесконечные… муки.
— Может быть, ты просто не понял, как можно получить удовольствие от

происходящего и быть благодарным за этот шанс, который по сути таковым и
является. Это твоя двенадцатая жизнь, не правда ли?
Гарри осторожно кивнул головой.
— Я думаю, ты слишком сильно сосредоточился на своих попытках «сделать все

правильно» и закончить цикл событий. Убивал себя, когда полностью исчерпал
доступные возможности, которые в теории могли принести изменения, и снова
обнаруживал себя младенцем, снова выносил несчастное, беспомощное
существование ранних лет жизни, в очередной раз, даже спустя короткий
период времени. Ты провел все свои долгие жизни в попытках сделать мир
лучше, надеясь, что это, вероятно, то, что тебе полагается сделать. Но что если
ты не обязан что-либо делать? Что если не существует какой-то задачи,
идеальное исполнение которой от тебя ожидается? Может тебе просто нужно…
Ну, даже не знаю, наслаждаться жизнью.
— Ты на самом деле говоришь мне это? — скептически уточнил Гарри, чувствуя

желание рассмеяться. — Ты?!
Волдеморт окинул его сердитым взглядом, затем на мгновение закатил глаза.
— Я только выдвинул предположение, ведь по твоим рассказам не было похоже,

будто ты действительно наслаждался какой-либо из своих жизней. Даже в
первой, где ты женился на своей школьной любви и завел много детей и внуков,
238/413
где ты проводил свои годы в окружении родных и друзей, дожил до возраста
ста сорока лет, воплотив, казалось бы, в жизнь «мечту» простых обывателей, к
которой все стремятся. Даже тогда у тебя был несчастливый брак, ты в течение
многих лет отрицал свои собственные сексуальные предпочтения, скрывал эту
правду о себе от всех своих друзей и членов семьи и делал вид, что тебя не
касается тот факт, что твоя жена спит с другими мужчинами.
— И твоя вторая жизнь не показалась мне намного лучше, поскольку ты был так
сосредоточен на том, чтобы сделать все идеально, что, кажется, едва нашел
время по-настоящему пожить. Ты всегда проживал свои жизни ради кого-либо
еще. Или тратил их на воплощение очередной ненадежной теории и решал
покончить с собой при первой возможности. Сейчас ты тоже собираешься
дожить до того момента, когда увидишь меня главой Магической Британии, а
после переместишь крестраж из своего тела и сразу убьешь себя?
— Что ты предлагаешь мне вместо этого? — задал вопрос Гарри, чувствуя себя
сбитым с толку.
— Жить, — ответил мужчина, наклонившись вперед, и свет пламени отразился в

его глазах. — Наслаждайся своей жизнью так долго, как можешь. Зачем так
стремиться умереть? У меня есть Философский камень. Я могу обеспечить тебя
Эликсиром жизни, и мы вместе сможем прожить много веков.
Гарри застыл от шока на несколько долгих секунд, прежде чем покачал головой,
усмехнулся и уселся обратно в кресло.
— Я ищу смерти во благо, а не вечную жизнь.
— Но почему? Единственная причина, по которой ты так жаждешь умереть, это

неумение получать удовольствие от жизни.
— Ты намекаешь, что знаешь, как получать удовольствие от жизни? — уточнил

Гарри с неприкрытым сомнением.
— Я, по крайней мере, пытаюсь, — холодно произнес Волдеморт, сев прямее и

повернувшись таким образом, что Гарри на секунду испугался, что он выдернет
свою руку из его хватки. Этого не произошло, но Поттер все равно продолжал
крепко держать ладонь мужчины.
— Я знаю, чего хочу, или по крайней мере… чего, как мне кажется, хочу, —
начал Темный Лорд. — Признаю, что сейчас я менее уверен в этом, чем во
времена своей молодости. Тогда… у меня совершенно не было сомнений. Но
теперь я вижу, во что обошлась мне эта самоуверенность, и я услышал от тебя
истории о том, во что она обошлась другим моим перерождениям. Вот почему я
завидую тому шансу, который есть у тебя. Я думаю, что знаю, чего хочу, и я
намерен сделать все, что в моих силах, чтобы достичь желаемого. Но я готов
признаться… и себе, и тебе — хотя не имею представления, почему — что могу
ошибаться. То, чего я желаю, возможно, не сделает меня счастливым. Возможно,
это совсем не то, что мне по-настоящему нужно. И в этом случае я был бы
благодарен, получив шанс попробовать все заново и выяснить, что же в
действительности способно принести мне удовлетворение.
— Должен ли я просто позволить остальному миру сгнить от своих собственных

гнойных нарывов, беспорядков и изъянов и довольствоваться этим? Или вместо
239/413
этого сфокусироваться на себе самом? Или мне стоит гнаться за своим
желанием исправить мир и все его проблемы, и в то же время наращивать силы
и защищать своих людей? Правда ли я должен это делать? В прошлом я никогда
раньше не ставил под вопрос свои цели, но теперь я не могу не делать этого, —
договорил Волдеморт и погрузился в раздумья, а Гарри осознал, что смотрит на
него с глубоким потрясением и благоговением.
Никто из прежних Темных Лордов не сделал бы подобного признания. Никогда.

Даже перед самим собой. Но теперь это случилось: Волдеморт честно и
беспристрастно объяснился с ним.
Гарри почувствовал себя… в некоем смысле благословленным, узнав, что

мужчина доверяет ему настолько, что рассказал подобные вещи. Откровенно
говоря, Гарри никак не мог отойти от шока.
— Спасибо, — произнес Поттер мягким, близким к шепоту тоном, после

нескольких мгновений тишины.
Волдеморт поднял на него взгляд, и его глаза при этом утратили свою
отстраненность.
— За что?
— За… — Гарри замолчал и покачал головой, не уверенный, что следовало

сказать. — За твои слова. За то, что сказал их. За то, что сидишь здесь со мной
последние несколько часов. За то, что стал тем, кто ты есть. За то, что
переписывался со мной последние годы. За то, что позволял мне держать себя
за руку все это время, хотя я знаю, что часть тебя сходит с ума по этому поводу.
За оказанное доверие и честность.
Волдеморт неопределенно пожал плечами, пытаясь показать, что не собирался

производить такого впечатления, но по тем отголоскам эмоций, которые Гарри
уловил через их связь, он мог с уверенностью сказать, что истинное положение
дел было совсем иным.
Темный Лорд отвел взгляд и вновь принял отстраненное и безразличное

выражение, прежде чем решился заговорить снова.
— Полагаю, часть меня чувствует, что держать все это в тайне от тебя попросту
не имеет смысла — и все же я не могу рационально объяснить, почему. Это
нечто инстинктивное, и, если честно, меня это ужасно тревожит.
— Видимо, не так уж и ужасно, — заметил Гарри, и уголки его губ чуть

приподнялись.
— Видимо, нет, — кивнул мужчина и смиренно вздохнул. — Ты знаешь меня

лучше, чем кто-либо когда-либо знал. Бывают времена, когда мне кажется, что
ты знаешь меня лучше, чем я знаю себя сам, что просто абсурдно. Ты знаешь обо
мне вещи, которые никто не должен знать. Вещи, которые я никогда не
позволил бы кому-либо узнать. Однако я никак не могу изменить тот факт, что
ты их знаешь, а потому мне приходится смириться. Я хотел, очень хотел
ненавидеть за то, что ты насильно вернул мне обратно часть души из дневника
несколько лет назад. Последнее, чего я желал, это испытывать какого-либо рода
благодарность за то, что ты сделал. Я не люблю быть обязанным, — протянул он
240/413
с насмешкой, после чего черты его лица снова смягчились, и он коротко
вздохнул.
— Но после того, как мы начали общаться, постепенно я стал осознавать, что

уважаю человека, который пишет мне в этой потрепанной маленькой книге.
Пишет многое: мысли о жизни и политике, заметки о событиях в будущем, о
магглах и их изобретениях, о теории магии и природе силы. Этот человек
интриговал меня, и, что казалось самым невероятным, им был ты, — Волдеморт
замолчал, и Гарри ощутил, как забурлила магия между ними, а эмоции мужчины,
казалось, заклубились и нахлынули на него подобно волнам на пляже.
— Потом мы стали писать друг другу в одно и то же время и открывать канал

связи, которая существует между нами. Стали разделять эмоции. Это доказало,
что я способен испытывать их, как и любой другой человек, доказало, что я не
социопат… или что больше им не являюсь. Потому что именно в него я
превратился после того, как искалечил себя. В каком-то смысле это была
адаптация для меня — я снова учился чувствовать. Ощущать симпатию и вину.
Понимать последствия своих действий. И даже сейчас, когда ты сам боишься
позволить себе сильные чувства из-за нежелания страдать, ты все же
ощущаешь мои эмоции через нашу связь столь сильно. Столь глубоко. Я не могу
подобрать верные слова, чтобы объяснить, насколько велико влияние, что ты
оказал на меня, — закончил Волдеморт, не смотря на Гарри, а сосредоточенно
разглядывая пламя в камине.
Поттер оторопело уставился на мужчину. Он был… тронут. От шока он даже не

сразу осознал, что в его горле застрял комок, и ему пришлось с усилием
сглотнуть, чтобы прочистить его.
После нескольких тяжелых минут тишины, во время которых единственным

звуком в комнате оставалось потрескивание пламени в камине, Гарри позволил
себе тихо засмеяться.
— Мы с тобой та еще парочка, да?
— Не то слово, — мрачно усмехнулся Темный Лорд.
***
И если, чтобы обрести уверенность, тебе нужно утаить какой-то факт, сделай
это таким образом, чтобы об этом не было известно, а если бы вдруг стало, то ты
быстро сумел бы дать отпор.
***
Покинуть кабинет Люциуса и отправиться спать стало для Гарри одной из самых
тяжелых задач за долгий период времени. К своему огорчению, до конца зимних
каникул он больше ни разу лично не виделся с Волдемортом, но настаивать на
встрече не решился, так как у него сложилось впечатление, что мужчине
требуется время, чтобы привести в порядок мысли. По-хорошему, Гарри и
самому было нужно время, чтобы принять произошедшее.
Последние параллели, проведенные ранее между нынешним Темным Лордом, с

которым он объединился, и Волдемортом, которого убивал так много раз, были
готовы полностью исчезнуть. Гарри знал текущую версию Тома Риддла уже
241/413
почти два года, но даже когда начал понимать, что наслаждается их
перепиской, уважает мнение мужчины и его ум, его все равно не покидала
мысль, что это по-прежнему тот же человек, который убивал его родителей
дюжину раз, и которого он лично убивал или, по крайней мере, побеждал почти
столько же.
Конечно, разумом он понимал, что по большому счету это все тот же волшебник,
но в то же время в его голове появилось четкое разделение. Главным образом
это произошло потому, что этот мужчина — этот Марволо — признал, что
способен испытывать эмоции; способен сопереживать; способен ощущать вину и
сомнения в собственных поступках. Он неожиданно утратил образ иконы,
которую надо почитать, хотя всегда с большой осторожностью, и стал казаться
куда более человечным.
Похоже было, будто в голове Гарри щелкнул некий переключатель, и темноту

вокруг вдруг ярко залил свет. Не то чтобы Поттер не понимал прежде, что
Марволо способен проявлять эмоции, ведь он разделял их с ним по крайней
мере дважды в месяц уже более года. И все же, до сего момента, он, казалось,
не полностью признавал этот факт. Теперь же, когда, Гарри, наконец, увидел
вещи совсем под иным углом, он не был уверен, как ему следует относиться к
мужчине, и понимал, что потребуется дополнительное время, чтобы все
переварить.
И хотя оба волшебника продемонстрировали очевидное желание оставить друг

друга на какое-то время и разобраться в себе, к концу второй недели каникул
Гарри, они снова начали писать друг другу в дневниках, вновь делясь при этом
эмоциями через связь. Чему Гарри сильно обрадовался, так как уже слишком
привык к регулярной переписке с мужчиной и его консультациям, и не хотел
потерять их из своего расписания. Вдобавок это было приятно — разделять сию
странную, в каком-то смысле интимную связь с другим человеком.
Даже если это был Марволо. Или, возможно, потому что это был он.
Гарри чувствовал, что понимает другого волшебника на очень глубоком уровне,

и что Волдеморт — или, наверное, действительно пора уже начать называть его
Марволо — тоже стал ощущать Гарри на уровне инстинктов. Ни один из них
никогда прежде не испытывал ни с кем чего-то подобного. Они были связаны, и
связь эта казалась хоть и изменчивой, но такой естественной, такой
успокаивающей, такой настоящей…
Конечно же, это не давало ни единого повода предположить, что разговоры

Гарри и Темного Лорда стали слащавыми и милыми — потому что они
определенно таковыми не стали. Не было никаких глубоких чувственных
признаний, наподобие тех, которые они высказали той ночью в кабинете
Люциуса за бутылкой вина. По сути, они снова вернулись к своим беседам о
магии и политике, рассматривали планы Марволо для Пожирателей Смерти, а
также подтрунивали друг над другом и обменивались поддразниваниями
(инициатором которых чаще всего становился Гарри), так как это уже вошло у
них в привычку.
Помимо этих бесед, большую часть свободного времени Гарри проводил в

компании Драко, за исключением двух длительных встреч с Люциусом, во время
которых Поттер разъяснил тому все оговоренные ранее с Марволо детали их
некоторых политических маневров. Гарри получил море удовольствия от этих
242/413
встреч с Люциусом, поскольку на каждой из них он незамедлительно брал ход
беседы под контроль и вел себя в отношении мужчины так, как если бы был его
начальником, и это не подлежало обсуждению.
Люциуса явно раздирало множество противоречий. Поттер мог с уверенностью

сказать, что мужчина очень хотел нагрубить ему или вынести любое другое
порицание за проявленную в свой адрес дерзость, но в то же время знал, что
Гарри не стоило переходить дорогу, поскольку он, очевидно, занимал особое
положение при Темном Лорде. Так что Люциус покорно принял господство
Поттера на этих встречах, но его разочарование при этом было таким сильным,
что практически витало в воздухе. И Гарри это безумно нравилось.
Что касается Драко, то на утро после бала, он оставался тихим и чуть

отстраненным и постоянно бросал обеспокоенные и задумчивые взгляды на
Гарри, но уже через день, радость от каникул, наконец, успешно настигла его, и
все, казалось, вновь пришло в норму. Гарри по-прежнему терзали сомнения по
поводу вспышки ревности блондина, открыто проявленной на балу. Драко был
жутким собственником и сильно избалованным, испорченным ребенком, так что
Гарри вполне мог представить себе, что тот рассматривал его самого как некое
ценное приобретение, которое принадлежало ему и только ему одному. Драко
жаждал внимания Гарри, и не хотел ни с кем его делить.
Поттер размышлял именно в таком ключе, и это, по крайней мере, казалось ему
подходящим объяснением поведению Драко, потому что иначе его объяснить не
получалось. Никаким разумным образом. И поскольку за все каникулы Малфой
не предпринял ни единой попытки (за исключением бала) узнать что-нибудь о
Темном Лорде, данная тема не поднималась в разговорах, и Гарри счел вопрос
закрытым.
Наконец, каникулы закончились, и Гарри вместе с Драко отправились обратно на

Хогвартс-экспрессе. Поезд в Хогсмид прибывал в пятницу, что обеспечивало
ученикам два дня выходных для приведения в порядок своих мыслей перед
возвращением к учебе, а также, как подозревал Гарри, давало шанс всем
волокитчикам попробовать охватить весь объем домашней работы, заданной на
каникулы, и сделать ее до утра понедельника.
Ужин в пятницу вечером был очень оживленным. Большой зал наполнили

возбужденные голоса: школьники снова встретились и теперь подробно
рассказывали друг другу, что делали на каникулах и какие игрушки и
безделушки приобрели. Гарри хотел пропустить пир, как обычно делал почти
всегда, но Малфой отказался его отпускать и вместо этого потащил с собой.
Позже тем же вечером Драко разогнал их соседей по спальне, притащил Гарри

на свою кровать, после чего задернул полог и установил заглушающие чары.
Поттер наблюдал за ним вытаращенными глазами, находясь в замешательстве и
пытаясь понять, что же взбрело в голову его другу, когда тот вдруг неожиданно
повернулся к нему и потребовал рассказать подробности о Темном Лорде.
Гарри стало любопытно, специально ли Драко ждал, пока они вернутся в

Хогвартс в их спальню, где все защищено контрактом, который стал бы залогом
того, что Гарри мог ему довериться, или же Малфой просто хотел защитить
себя. Что казалось возможным, поскольку договор о неразглашении
действительно включал защиту: у подписавшего его не могли насильно
получить показания в суде или выведать информацию, распространение которой
243/413
он ограничивал.
Гарри откинулся назад, скрестил ноги и, лежа на одной половине кровати,

молча смотрел на Драко в течение нескольких секунд.
— Ладно, что именно ты хочешь знать? — осторожно поинтересовался он.
Драко хотел было что-то сказать, но запнулся, однако Гарри понял, что это
случилось потому, что его друг пытался собраться с мыслями, а не потому, что у
него их не было совсем.
— Я… ну… как, черт возьми… в смысле… я не знаю! Что-нибудь! Все! Как так
вышло, что вы двое, кажется, стали так близки? Как ты вообще можешь быть
так близок с Темным Лордом? Какой он? Мама всегда говорила, что он был
немного… — Драко замолчал и посмотрел на Гарри с легким волнением, после
чего, отбросив сомнения, вновь собрал всю свою решимость. — Я просто хочу
понять, а прямо сейчас я не понимаю.
— Достаточно честно, — кивнул Гарри. — Я не могу многого тебе рассказать,

Драко, уверен, ты это понимаешь.
Малфой выглядел очень разочарованным данным заявлением, но неохотно

кивнул головой.
— Я расскажу тебе одну вещь, которую поведал твоему отцу три недели назад.
Я и Темный Лорд разделяем ментальную связь. Мы можем общаться, почти
телепатически, на больших расстояниях. Местоположение значения не имеет,
насколько я могу сказать, хотя, честно, я не особенно тщательно проверял этот
момент. Мы можем ощущать эмоции друг друга и посылать мысли в голову друг
друга. Мы можем даже проникнуть в разум друг друга и взглянуть на вещи
чужими глазами или просмотреть воспоминания, как это делают легиллименты,
когда стоят перед тобой, держа палочку.
Губы Драко приоткрылись от шока, а глаза широко распахнулись, и в них

появился страх.
— Ты говоришь, что он может прямо сейчас находиться у тебя в голове и

наблюдать за нами?!
— Нет, нет, ну, технически — да, может. Но я бы узнал об этом. Сейчас его нет.
Мы не используем возможности нашей связи постоянно просто из уважения к
личной жизни друг друга. Я уже почти два года не проникал в его разум. Самое
большое, что мы обычно делаем, это открываем ментальный канал связи в такой
мере, чтобы через него просачивались отголоски наших эмоций. Мы даже не
говорим друг с другом посредством связи, хотя на самом деле могли бы.
— Ладно, тогда что же вы делаете? — нахмурился Драко.
— У нас есть пара зачарованных, связанных между собой книг, наподобие тех,
что я сделал нам с тобой. Через них мы переписываемся и отправляем друг
другу полезную информацию. Иногда у нас бывают запланированные по
расписанию беседы, когда мы оба садимся за дневники в одно и то же время.
Именно тогда мы ослабляем защиту, ограничивающую нашу ментальную связь, и
во время переписки можем сказать, что чувствует собеседник.
244/413
Драко снова вытаращил глаза, а его брови взлетели ко лбу.
— И как долго вы так общаетесь?
— Ох… Мерлин, полагаю, где-то полтора года? Больше года точно… ну, на самом
деле, я начал писать ему почти два года назад, но в ответ он присылал что-
нибудь лишь от случая к случаю, в основном вопросы и просьбы объяснить
какие-то вещи или добиться ясности в отдельных вопросах, из тех что я ему
написал. Но со временем он начал отвечать мне чаще, и в какой-то момент у нас
вошло в привычку организовывать беседы «в режиме реального времени».
— Так долго?! — воскликнул Драко. — О чем ты ему писал?!
— О многом, — пожал плечами Гарри. — Часто о своих книгах. По правде говоря,

он в каком-то смысле мой редактор, — добавил он с тихим смешком.
Драко подавился воздухом.
— Темный Лорд читает твои статьи?! Погоди, он что, читал ту, где ты
расписывал близкородственные браки у чистокровных? — уточнил он с ужасом.
— Вообще-то я не планировал отправлять ее в МП, но Мар… Темный Лорд

настоял.
— Да быть такого не может! Не верю! — возмутился Драко.
— Это правда. Как только она была опубликована, он организовал исследование

и стал руководить им. Говоря «он» я имею в виду «Маркуса Веруса», ведь это
имя он использует на публике. В общем, он организовал специальное
исследование с целью изучить уровни волшебства у волшебников и волшебниц с
различным происхождением для того, чтобы подтвердить или опровергнуть
содержание моей статьи. Мы уже набрали множество добровольцев, среди
которых затесалось несколько влиятельных чистокровных, которые надеются
опровергнуть мою статью, — хихикнул Гарри. — Мне нужны данные
исследования для книги, над которой я уже какое-то время работаю. Также их
можно будет использовать, чтобы утвердить кое-какие законопроекты, которые
он намерен попробовать провести в течение ближайших лет.
— Это… это просто безумие. Как… в смысле, ты уверен, что он и правда Темный
Лорд? Я вырос на историях о нем… Я к тому, что все знают, что он самый
могущественный волшебник за последние несколько столетий и несомненный
гений в волшебстве, но… — Драко умолк, и его глаза сказали за него, что он
боится выразить дальнейшие мысли.
— Но он также известен тем, что был совершенно безумен, вспыльчив и имел

привычку время от времени мучить и калечить людей вокруг себя? — продолжил
за него Гарри с веселой усмешкой.
Драко вспыхнул и оглянулся по сторонам, как если бы боялся быть

подслушанным.
— Не говори это вот так просто! — прошипел он предостерегающе.
245/413
Гарри лишь тихо засмеялся.
— Не будь таким параноиком, Драко. Он лучше теперь. Я его исправил.
Малфой чуть откинулся назад, полностью сбитый с толку данным заявлением.
— Ты его исправил? Как это?!
— Наша ментальная связь стабилизировала его разум. Хмм… думай об этом, как
о том, что я даю ему некую опору для существования и помогаю его разуму
нормально функционировать.
— Вау… правда?
Гарри утвердительно хмыкнул, после чего сложил руки за голову и зевнул.
— Ладненько, пока этого хватит, так что отстань от меня, Драко. Мне
действительно нужно поспать.
Драко застонал от разочарования, но быстро смирился и, вздохнув, раздвинул

полог, чтобы каждый из них мог пойти начать готовиться ко сну.
Знаю, что все заждались, но июнь у меня всегда месяц тяжелый.

Из-за жуткой жары у нас поспела сразу вся клубника, а потому последние две
недели я почти не вылезала с дачи.
К тому же пришлось помогать младшему брату с экзаменами, и на работе под
конец месяца просто ахтунг.
Надеюсь, в июле смогу больше времени уделить переводу.
Что касается главы, местами текст кажется немного сумбурным, но не
забывайте, что Гарри здесь пьян)
246/413
Глава 14
Люди так просты и так склонны потакать своим ежеминутным нуждам, что
мошенник никогда не будет испытывать нехватку в жертвах.
***
Наступило утро субботы, и Гарри, встав пораньше, отправился завтракать,

несмотря на то, что изначально планировал поваляться в постели. Большой зал
оказался негусто заселен: большинство учеников еще не отошли от каникул и не
нашли в себе сил рано подняться. Гарри уже наполовину съел свой завтрак,
когда Снейп, эффектно взмахнув полами мантии, вошел в зал и решительно
зашагал к столу Слизерина, прямо к нему.
Дурные предчувствия тотчас нахлынули на Поттера, и он настороженно следил

глазами за деканом, приближавшимся к нему. Дойдя до него, Снейп встал прямо
позади и с презрением уставился на третьекурсника, сидящего неподалеку и
смотревшего на них обоих с нескрываемым любопытством. Мальчик тут же
стушевался и, быстро опустив голову, вернулся обратно к еде.
— Поттер, — начал профессор низким голосом, — несколько человек из

Министерства прибыли, чтобы увидеться с вами.
Гарри едва заметно напрягся, пытаясь понять, какого черта им тут было нужно.
— Они сказали, какой департамент их прислал?
— Департамент Здоровья и Благополучия Детей Волшебников, — протянул

Снейп, и Гарри застонал, услышав это.
— Ну просто замечательно, — раздраженно проворчал он и, схватив ломтик

тоста с тарелки, быстро поднялся. Как только он встал, мужчина, не тратя
времени, развернулся и быстро пошел прочь из Большого зала. Гарри легко
нагнал его, и они вместе зашагали по коридорам и холлам замка. Спустя
некоторое время Поттер с уверенность мог сказать, что знает, куда они идут, и
его предположение подтвердилось, когда мужчина привел его к двери в
западное крыло второго этажа, которое обычно использовалось для встреч с
посетителями.
Снейп толкнул дверь, и Гарри, войдя внутрь, обнаружил, что в центре комнаты
за прямоугольным столом уже сидели две ведьмы и волшебник. Одна из женщин
была невысокой и коренастой, имела вьющиеся, тронутые сединой волосы, и
округлое лицо. Другая — высокой, стройной, с черными волосами с нитями
светлых прядей, собранными в туго затянутый пучок на затылке. У нее были
высокие, заостренные скулы и тонкие губы. Мужчина оказался приземистым и
пухлым. Его голова была лысой но, словно в качестве компенсации, прямо под
носом у него красовались пышные усы.
Гарри узнал их всех, и ему пришлось бороться с желанием снова застонать.

Конечно же, это была не первая жизнь, где ему приходилось иметь дело с
данным Департаментом, но это всегда было тем, чего он старался избегать как
247/413
можно дольше.
— Благодарю, профессор Снейп, — чопорно произнесла худая женщина, чуть

склонив голову. — На этом вы можете быть свободны.
Профессор недовольно сузил глаза, явно рассердившись на то, что его

выставляли за дверь.
— Я являюсь деканом факультета мистера Поттера. Возможно, мне стоит

остаться с ним?
Гарри приподнял одну бровь, пытаясь понять, действительно ли Северус

подразумевал, что готов помочь, если потребуется, или ему просто было
любопытно, что происходит. Само собой, также существовала вероятность, что и
тот и другой вариант верны, но Гарри не имел твердой уверенности в том, что
ему была необходима помощь мужчины в данный момент.
— Полагаю, решение за мистером Поттером, не правда ли? — круглолицая

волшебника, демонстрируя поддержку, одарила слизеринца ободряющей
улыбкой, и он насилу сдержал желание закатить глаза. Гарри ненавидел людей,
относившихся к нему как к маленькому ребенку и использующих при обращении
приторный, снисходительный тон.
— Спасибо, профессор, думаю, что справлюсь самостоятельно, — заверил Гарри

мужчину, стоявшего позади, легко кивнув головой. Снейп рассматривал его пару
мгновений, прежде чем кивнул в ответ.
— Хорошо, Поттер. Я буду у себя в кабинете на случай, если вы захотите

поговорить после.
Гарри поблагодарил его, и профессор быстро покинул помещение, закрыв за

собой дверь.
— Прошу, мистер Поттер, присаживайтесь, — сказала волшебница с резкими

чертами лица и указала рукой на кресло на противоположной от них стороне
стола. Гарри за один шаг преодолел оставшееся расстояние и медленно
опустился на предложенное место. — Меня зовут Эприция Баттерфилд, я глава
Департамента Здоровья и Благополучия Детей Волшебников. Это мои коллеги:
мистер Антон Бэйкер и мисс Мериам Тернер.
— Итак, мистер Поттер, мы прибыли сегодня сюда по нескольким причинам.

Самой главной является отсутствие у вас законного опекуна, который был бы по
документам закреплен за вами, с того самого времени, как ваши родители
трагически погибли тринадцать лет назад, — объявила она и окинула Гарри
весьма суровым взглядом, как если бы он был виноват в том, что подобных
документов не существовало. Хотя, положа руку на сердце, он и вправду в
какой-то мере был в этом виноват.
Женщина отодвинула несколько листов пергамента, лежавших перед ней, и

вынула желто-коричневую папку с его именем, написанным сверху. Она открыла
ее и вытащила маленькую стопку бумаг.
— Итак, мистер Поттер, это упущение не было исправлено очень долгое время, в
основном потому что предыдущим попыткам зарегистрировать необходимую
248/413
информацию препятствовали определенные лица, настаивающие на том, что
сокрытие вашего местоположения имело колоссальное значение для того, чтобы
обеспечить вам безопасность и защиту. Однако недавно выяснилось, что тот, кто
убеждал нас все это время, что вы находились где-то в безопасности, по факту
не имел ни малейшего представления о том, где вы были.
Теперь женщина выглядела по-настоящему рассерженной: ее и без того тонкие

губы сжались почти в полоску. Единственным утешением служило то, что ее
гнев был направлен не конкретно на Гарри, а скорее на упомянутое «лицо», за
которым легко угадывался Дамблдор.
— Так что же именно изменилось, что вы пришли ко мне теперь? — решив

воспользоваться шансом, задал ей вопрос Поттер.
— Поступило два прошения, выражающих намерение получить законную опеку

над вами, — выпрямилась мадам Баттерфилд.
Глаза Гарри сузились, и он едва заметно сжал свои кулаки.
— Два? Вот так сразу? — уточнил он с безразличием, фальшивым, само собой, но

которое мог легко изобразить.
— Директор Альбус Дамблдор подал первое прошение, — произнесла

круглолицая миссис Тернер с каким-то почти девчачьим восторгом.
Губы мадам Баттерфилд тут же скривились от отвращения, и Гарри сразу стало

ясно, что она думала о Дамблдоре и его прошении.
Взяв под контроль свои эмоции, Поттер сумел задать второй вопрос.
— А второе?
— Через два дня после прошения директора Дамблдора, Сириус Блэк подал
свое, — ответила мадам Баттерфилд. — Поскольку мистер Блэк является тем
человеком, который официально был назван вашими родителями вашим
законным опекуном, его прошение в обычной ситуации имело бы приоритет.
Однако состояние его разума и пригодность на роль опекуна, учитывая
длительное пребывание в Азкабане, ставятся под вопрос юристами,
работающими на мистера Дамблдора.
У Гарри расширились глаза. Это было интересно. Видимо, между Дамблдором и

Сириусом существовали какие-то разногласия, которые они скрывали, раз дошло
до подобного. Стало любопытно, как долго это продолжалось.
— Но Дамблдору, безусловно, нельзя передавать опеку надо мной ни при каких

обстоятельствах, учитывая, как ужасно и неумело он позаботился обо мне после
смерти родителей, — скептически отозвался Гарри. — Он оставил меня на
пороге, в корзинке, укрытым одним только одеялком и защищенным
ослабевающими согревающими чарами, посреди ночи в ноябре месяце. Положил
записку для моих маггловских родственников и ушел. Уровень небрежности,
который он продемонстрировал, лишает его права требования стать моим
опекуном.
Брови мадам Баттерфилд взлетели ко лбу, и в ее серых глазах промелькнуло

249/413
любопытство, в то время как миссис Тернер в ужасе втянула воздух.
— Оставил на пороге?! — едва не брызжа слюной, воскликнул мистер Бейкер.
— Боже! Как ужасно! Вы уверены, мистер Поттер? — уточнила миссис Тернер.
— Конечно, уверен. Я помню это. Я помню почти все события из своей жизни,
даже те, что происходили, когда я был совсем мал. У меня исключительная
память. Я проснулся той ночью, потому что замерз, но не найдя никого и ничего
знакомого, я ушел прочь, — рассказал Гарри.
— Вы — и ушли прочь? — повторила миссис Тернер с недоверием.
— Да. Утром меня нашел маггловский контроллер и вызвал полицию. Меня

забрали и отправили в службу опеки, которая, в свою очередь, заботилась обо
мне какое-то время. Месяц спустя появился мужчина, назвавшийся братом моего
отца. Он забрал меня, и какое-то время мы путешествовали. Летом мы обычно
ездили по разным странам, а большую часть остального времени проводили не в
Уэльсе, а во Франции, где у него проживали родственники и друзья.
— Стоп, погодите, как было его имя? Если он хотел законно получить над вами
опеку, он должен был подать ходатайство от своего имени, и тогда его
достоинства и заслуги противопоставлялись бы качествам остальных
просителей, — затараторила мадам Баттерфилд, поспешно выхватывая чистый
пергамент и перо, чтобы записывать.
Гарри тяжело вздохнул и посмотрел на другой конец комнаты, выражая всем

своим видом тоску и печаль.
— Это уже не имеет значения. Он умер прошлым летом.
— О, дорогой! — ахнула миссис Тернер.
— Кем именно был этот мужчина, мистер Поттер? — задала вопрос мадам
Баттерфилд по-прежнему деловым тоном, который, правда, все же стал мягче.
— Он действительно был братом отца. Незаконнорожденным. У Карлуса Поттера

была любовница-француженка, которая родила ему сына лет на десять раньше,
прежде чем на свет появился мой отец. Полагаю, это случилось в то время,
когда Карлус и Дорея изо всех сил пытались завести детей и начинали
понемногу терять надежду, что это когда-либо произойдет. Его звали Майкл
Бернард.
Мадам Баттерфилд быстро записала все сказанное.
— Вы говорите, он умер прошлым летом? — уточнила она после.
— Да, именно поэтому я провел то лето во Франции. Он был болен, и я хотел

находиться рядом с ним до конца. Он умер спустя некоторое время после моего
четырнадцатого дня рождения.
— И что же вы делали дальше? — спросила миссис Тернер, демонстрируя море

заботы и беспокойства.
250/413
— Я остался у друзей, — просто сказал Гарри, пожав плечами.
— И вы никому не рассказали, что ваш опекун умер? — снова задала вопрос

мадам Баттерфилд, теперь уже с явным раздражением. — Что вы намеревались
делать нынешним летом?
Гарри снова безразлично пожал плечами.
— Снова остался бы у друзей. У меня уже есть несколько вариантов к

рассмотрению. Это не то, о чем стоило беспокоиться. Я даже рассматривал
возможность просто арендовать квартиру в Лондоне и жить один,
предварительно попросив гоблинов возвести защиту. Деньги не представляют
для меня проблемы. Даже без учета полученного наследства и трастового
фонда у меня имеется весьма порядочная сумма денег в виде комиссионных,
которые я получаю за публикацию своих работ в журнале Магическая Политика.
Майкл всегда старался, чтобы я был осведомлен обо всех аспектах жизни, так
что я имею представление о таких вещах как арендная плата, счета за
коммунальные услуги, уборка мусора и прочее.
— Я прошу прощения, мистер Поттер, но это просто неприемлемо, — твердо

заявила мадам Баттерфилд. — Вы все еще несовершеннолетний и должны
находиться под опекой взрослого человека, который будет следить за вами и
заботиться о вас должным образом.
Гарри раздраженно вздохнул, понимая, к чему все идет. А потому вместо того,
чтобы пытаться убедить этих троих, что он способен сам о себе позаботиться, он
сосредоточился на вариантах, которые имелись у него на данный момент.
— Мне кажется, просто отлично, что наше внимание к данному вопросу

привлекли так рано. Впереди еще почти пять месяцев для разрешения ситуации,
прежде чем вы отправитесь куда-то на лето. Обычно мы ожидаем, что процесс
установления опеки над сиротой пройдет быстро, но в вашем случае есть сразу
два просителя, каждый из которых настроен бороться со своим оппонентом, и с
ними двумя…
— Тремя, — резко оборвал женщину Гарри.
— Прошу прощения?
— Будет третье прошение. Могу гарантировать, что к концу этого дня появится
третий проситель.
Она моргнула от неожиданности.
— И кто же?
— Вы узнаете это в конце дня, — осклабился Поттер.
***
— МАЛФОИ! — взревел Сириус и бросил конверт с письмом на стол прямо перед

лицом Дамблдора, пылая от гнева и недовольства.
— Сириус, прошу тебя, успокойся, — мягким голосом произнес Ремус, хотя у него
251/413
самого плохо получалось скрывать беспокойство.
— Это все ваша вина! — прорычал Сириус, с осуждением указав пальцем на

старого волшебника, сидящего за столом и задумчиво поглаживающего свою
длинную бороду.
— Моя вина? — переспросил Альбус смущенно, но Блэк ни на секунду не поверил

невинному выражению его лица. Только не снова.
— Да, ваша вина! Если бы вы не подали прошение, чтобы стать опекуном Гарри,
ничего этого бы не случилось! — выкрикнул Сириус.
— Я просто сделал то, чего не сделал ты, — констатировал Дамблдор и хмуро

посмотрел на мужчину, видимо, пытаясь пробудить у того чувство вины, но в
итоге лишь сильнее взбесил его.
— Гарри не желает иметь со мной ничего общего. Он вполне ясно показал это
год назад в той пещере. Очевидно, до сего момента он вполне прекрасно
справлялся…
— Мы не имеем представления, где он находился и с кем проживал, — резко

уточнил директор.
— Для меня это прозвучало так, будто он жил самостоятельно, а не с кем-

либо, — с сарказмом подметил Сириус в ответ. Спор на эту тему возникал у них
далеко не первый раз.
— Он слишком юн, чтобы жить самостоятельно, уверен, ты не можешь с этим

поспорить.
— Раньше — возможно. Но теперь ему четырнадцать, почти пятнадцать даже. Я

сбежал из дома в пятнадцать лет.
— Угу, прямиком к Джеймсу и его родителям, а не чтобы жить в одиночестве, —

возразил Дамблдор.
— Весь этот бессмысленный спор просто пустая трата времени, — прервал их

Ремус спокойным, но громким голосом, привлекая к себе внимание. — Не важно,
почему это произошло, мы вынуждены принять тот факт, что теперь не вы двое
сражаетесь за Гарри, а вы двое сражаетесь против Люциуса и Нарциссы
Малфой.
— Они не могут его получить! — бушевал Сириус. — Даже предположить

подобное нелепо! Все эти годы Министерство закрывало глаза на тот факт, что
ни хрена не представляло, где проживал Гарри, именно для того, чтобы не
существовало записей, по которым какие-нибудь Пожиратели Смерти смогли
выследить его. В Министерстве ни за что не позволят отправить Гарри в дом
Пожирателя Смерти! Это просто абсурд!
— Гарри последние два года проводил свои зимние каникулы у семьи Малфоев и
не получал никакого вреда, — осторожно подметил Ремус. — Со стороны
Люциуса будет крайне неразумно попробовать навредить Гарри, пока тот будет
пребывать под его опекой.
252/413
— Да наплевать мне на это! Сама идея просто смехотворна! Не может быть,
чтобы Министерство всерьез рассматривало такую возможность!
— Ох, я в этом не уверен. Если уж на то пошло, именно Малфои имеют больше

всего шансов успешно получить опеку над Гарри, — здраво рассудил Дамблдор.
— Что?! — с недоверием воскликнул Сириус.
— Будь мое прошение единственным, у меня оставался бы небольшой шанс

успешно получить опеку над Гарри, до тех пор, пока ее не опротестовал кто-
либо еще. Я, честно говоря, надеялся, что своими действиями сумею вынудить
того, кто присматривал за Гарри все эти годы, проявить себя и выдвинуть
возражения. Даже после того, как ты добавил свое прошение, я все еще
предполагал, что нечто подобное будет иметь место, однако, видимо, ошибся. Я
всегда знал, что буду иметь мало шансов в случае борьбы: я стар, не женат и
уже несу огромную ответственность, которая практически постоянно требует
моего внимания и времени. Также я никак не связан с Гарри по крови, и Лили и
Джеймс никогда не оставляли каких-либо документов, с помощью которых я на
законных основаниях мог иметь права в плане получения опеки над Гарри.
Таким образом, я всегда понимал, что в случае выбора между мной и тобой, у
тебя однозначно будет куда больше шансов.
Сириус продолжил насмехаться.
— Это не помешало вам прислать ко мне юриста, как только я бросил вам вызов.
Что это была за ересь об определении моего психологического состояния!
Какого черта, Альбус?
Дамблдор тяжело вздохнул.
— Честно, Сириус, я все еще не уверен насчет твоего желания самостоятельно

заботиться о Гарри.
— Вы были тем, кто все это время просил, чтобы я подал прошение об опеке!
— заорал Блэк.
— Я хотел, чтобы ты получил опеку над мальчиком и позволил нам помогать

тебе присматривать за ним. Молли, Артуру, даже Ремусу. А теперь…
— Я не собираюсь приводить его в Орден как какого-то узника, когда он не

хочет иметь с вами никаких дел, — холодным, жестким тоном оборвал его
Сириус, едва не метая молнии взглядом в сторону Дамблдора. — И попытки
свести его с Уизли не приведут ни к чему хорошему. Из того, что поведал мне
Ремус, я понял, что этот пацан, Рональд, ведет себя по отношению к Гарри как
настоящая задница с того момента, как они впервые встретились. Не можете же
вы всерьез полагать, что сумеете каким-то образом заставить их стать
закадычными друзьями?
— Мы снова отошли от темы! — начал сердиться Люпин.
— Да, действительно, — признал директор. — Как я уже сказал, к сожалению,

правда состоит в том, что у Малфоев больше всего шансов получить Гарри.
— Это нонсенс! — заворчал Сириус.

253/413
— Сириус, пожалуйста, — начал Дамблдор, с укором посмотрев на мужчину,
вынуждая его замолчать. — Мой случай, как я уже сказал, наименее
выигрышный. Твой же сильнее сразу по двум причинам: ты был назван в
качестве опекуна Джеймсом и Лили, и у тебя есть кровная связь с мальчиком.
Тем не менее, принимая в расчет твое заключение в Азкабане, пребывание в
одиночестве столь долгое время и тот факт, что тебя ежедневно навещали
дементоры, многие всерьез усомнятся в твоем здравом уме, и, несомненно,
отметят этот аспект на обсуждении.
— Но я не сумасшедший! — прорычал Блэк.
— Да, Сириус, мы знаем об этом, — мягко произнес Ремус, — но другие люди

поставят под сомнение твое психологическое состояние и способность
заботиться о ребенке.
— Ему почти пятнадцать! Насколько трудно это может быть? Он ведь не

младенец в пеленках!
Люпин укоризненно взглянул на друга, и тот, недовольно сопя, скрестил руки на

груди.
— Я все еще не понимаю, почему это у Малфоев больше шансов, чем у меня, —
горько пожаловался Сириус.
— В глазах служб опеки над детьми волшебников кровное родство всегда

вытесняет остальные факты, — спокойно начал объяснять Дамблдор. — У вас с
Нарциссой идентичная кровная связь с Гарри. Биологически вы оба одинаково
связаны с ним, что помещает вас на один уровень. У тебя есть благословение
родителей Гарри, но оно было дано более чем тринадцать лет назад и сейчас не
будет иметь такого веса, как тогда, когда Гарри только стал сиротой. Так что
вместо этого суд будет оценивать, кто из вас двоих более подходит для того,
чтобы стать опекуном подростка. Нарцисса — замужняя женщина и мать такого
же подростка. Ее муж имеет собственный прибыльный бизнес, успешно
управляет несколькими предприятиями, а также получает значительную
прибыль от вложений тех денег, что получил по наследству. Он также в полном
объеме исполняет свои обязанности в Визенгамоте уже более десяти лет.
Вдобавок, у них есть сын того же возраста, что и Гарри, который приходится ему
лучшим другом. Ты, напротив, провел более десяти лет в тюрьме, в полнейшей
изоляции от людей, лишенный какого-либо социального взаимодействия.
— И чья же в этом вина?! Министерства!
— Суд не будет волновать, чья в том вина, Мягколап, — смиренно вздохнул

Ремус. — Номинально, если не брать в расчет никаких смягчающих
обстоятельств и оправданий, Малфои кажутся куда более подходящими
опекунами для Гарри.
— Но Малфой — Пожиратель Смерти! — завыл Сириус.
— Может быть, но официально он был освобожден от всех обвинений и

оправдан, — мягко продолжил Люпин.
Блэк сердито заворчал и плюхнулся в одно из кресел, стоявших напротив стола

254/413
директора.
— И, если уж быть честными до конца, Гарри сам отдает предпочтение

прошению Малфоев, — закончил Ремус и, обойдя Сириуса, уселся в кресло рядом
с ним.
Блэк застонал и уронил лицо в ладони.
— Сириус… — начал Альбус осторожно спустя несколько секунд. — Я снова

спрашиваю тебя, поговоришь ли ты с Гарри лично? Или, по крайней мере,
напишешь ему письмо? Вероятно, у нас вообще нет шансов, если Гарри так
сильно настроен против наших ходатайств.
Брюнет расстроено вздохнул и провел рукой по волосам, пропуская их между

пальцами.
— Я просто не могу поверить, что это происходит… Сын Джеймса и Лили —

подопечный Люциуса Малфоя и чопорной кузины Цисси. Это просто нелепо. А
вдруг они обидят его? Кто тогда защитит Гарри? — задал вопрос Блэк,
неожиданно обращая на Ремуса взгляд, полный беспокойства и отчаяния.
Тот лишь вздохнул в ответ.
— Сириус, откровенно говоря, я не думаю, что Люциус Малфой рискнет

разрушить все, над чем работал столь долгое время, и вызвать подозрения
подобного рода. Если что-нибудь случится с Гарри, волшебник с Темной меткой
на предплечье однозначно станет первым в списке подозреваемых.
Сириус скривился от отвращения.
— Но Малфой такая скользкая змея, он, вероятно, сумеет ускользнуть от всех

проблем, как сумел сделать это после первой войны. Его поймали на горячем, и
все же он вышел сухим из воды, без единого пятна на своей идеальной
репутации. Он подлый, лживый, изворотливый мерзавец, и я не собираюсь
рисковать и оставлять своего крестника в руках этого гада!
Ремус снова сердито вздохнул, но сил продолжать спорить и понапрасну

сотрясать воздух, по-видимому, у него уже не было.
— Откровенно говоря, я вынужден признать, что сильнее всего меня тревожит

то, что Люциус Малфой станет делать, когда получит доступ к далеко не
маленькой политической власти в Визенгамоте, которой обладает Гарри, —
тяжело выдохнул Дамблдор и, откинувшись в кресле, начал поглаживать свою
длинную бороду.
— Какой еще политической власти? — нахмурился Сириус, захваченный

врасплох.
— У Джеймса были места в Палате Лордов, — понятливо кивнул Ремус. — Я

помню, как он был растерян, когда впервые участвовал в заседании
Визенгамота, после того, как его мать и отец умерли.
— О, Мерлин! Об этом я совсем забыл! — воскликнул Блэк и повернулся к

директору. — Вы хотите сказать, что, кто бы ни стал опекуном Гарри, он получит
255/413
право использовать его голоса до его совершеннолетия?
Старик выпрямился и мрачно кивнул.
— Да, верно, и я должен признать, что ужасно обеспокоен перспективой, где

Люциус Малфой получит столь огромное преимущество.
— Это определенно не может быть столь уж огромное преимущество? Мне

казалось, Карлус и Дорея оставили Джеймсу пять или шесть мест?
— вопросительно произнес Люпин.
Дамблдор поставил локти на стол и опустил подбородок на сложенные ладони.
— К сожалению, их значительно больше, чем пять или шесть. Последние

представители нескольких родов, которые умерли за прошедшие десять лет,
завещали свои места Гарри. В итоге в его распоряжении теперь четырнадцать
мест.
Ремус втянул воздух, и даже Сириус, всегда прилагавший все усилия, чтобы
держаться от политики как можно дальше, резко застыл.
— Четырнадцать? — пораженно прошептал Люпин.
— Да, четырнадцать. Что делает Гарри обладателем самого большого числа

мест во всей Палате Лордов. В данный момент ситуация обстоит следующим
образом: Палата Лордов поделена практически ровно между роялистами и
либералами. Умеренных — лишь небольшое количество, и именно от них обычно
зависят итоги большей части заседаний и обсуждений законопроектов.
Подобное четкое разделение привело к тому, что за многие годы ни одна из
сторон не достигла практических никаких стоящих результатов.
— Конечно, это огорчало нас, ведь мы прикладывали множество усилий, чтобы

изменить или отменить те или иные законы, однако роялисты также не сумели
добиться многого. Если же Люциус Малфой вдруг получит постоянный и
надежный доступ к дополнительным четырнадцати голосам — даже всего на
два года, до тех пор, пока Гарри не исполнится семнадцать — это радикально
изменит ситуацию и склонит чашу весов в сторону роялистов. Они получат
очевидное большинство в Палате Лордов и, к несчастью, поскольку их карманы
набиты золотом, смогут легко подкупить членов Палаты Общин. Для наших
целей это станет катастрофой.
Сириус сердито зарычал.
— Как же я ненавижу политику, — он недовольно взглянул на свои руки, на

несколько долгих секунд сжал ими свои колени, после чего неожиданная
догадка, казалось, промелькнула в его глазах. Мужчина медленно поднял
голову и, прищурившись, впился в директора страшно подозрительным
взглядом. — Скажите-ка мне кое-что, Альбус. Если, по какой-нибудь причине,
ваше прошение об опеке над Гарри будет удовлетворено, попытаетесь ли вы
использовать его места? Учитывая патовую ситуацию, которая сохранялась все
эти годы, представляю, как благотворно подобный дар повлиял бы на позицию
либералов.
— Сириус! — воскликнул Люпин, явно шокированный тем, что его друг

256/413
осмелился предположить подобное.
— Я бы ничего не сделал, не посоветовавшись сначала с Гарри, — твердо изрек

Дамблдор.
— Хмммм, — скептически хмыкнул Блэк, после чего в комнате на некоторое

время воцарилась гнетущая тишина.
— Альбус… — заговорил, наконец, Ремус нерешительно. — Насколько я понимаю,

ты сейчас возглавляешь Визенгамот только потому, что являешься лидером
либералов, и их голосов все же больше, но лишь на самую малость. Если Люциус
Малфой сумеет получить право распоряжаться местами Гарри и зачтет их
партии роялистов, то роялисты получат большинство… и… ну, разве Малфой
сейчас не их лидер? Станет ли он главой Визенгамота, если у него все
получится?
— Ох, черт бы все побрал, — с ужасом застонал Сириус и спрятал лицо в

ладонях, осознавая все последствия.
— Да, Ремус, ты абсолютно прав, — с глубокой печалью кивнул старик.
***
— Мой отец не может усыновить тебя! — распалялся Драко столь громко, что
его полный негодования голос едва не надломился.
Гарри, сидевший за столом, согнувшись и делая записи, удивленно посмотрел на

Драко, не веря своим ушам.
— Почему нет? И вообще-то он не усыновляет меня, он просто получит опеку

надо мной — между этими понятия существует разница.
— Да наплевать мне, в чем разница! Он не может это сделать!
— Почему? — вновь спросил Поттер, пребывая в замешательстве.
— Потому что… потому что тогда мы будем братьями! Мы не можем быть

братьями!
— Мы не будем братьями, — заверил его Гарри, слегка рассердившись, и, встав с

места, прошелся по комнате и уселся на край своей кровати, чтобы получить
возможность смотреть прямо на Драко и попытаться понять причину его
неожиданной реакции. — И даже если бы и стали — что в этом такого ужасного?
Я думал, что нравлюсь тебе, Драко. Мысль о том, чтобы стать моими братом, и
вправду столь отвратительна тебе?
— Что?! Нет! Я совсем не это имел в виду! Конечно, мне не противна эта мысль,
и ты… ты нравишься мне. Я просто… ну, это ведь будет странно, ты так не
думаешь? — неловко задал вопрос Малфой и покраснел.
Гарри нахмурился, пытаясь понять, что нашло на его друга.
— Честно говоря, на самом деле, я не вижу, что это изменит, — заявил он. — Я
пошел на это только для того, чтобы ни Альбус Дамблдор, ни кто-либо другой
257/413
лояльный ему, не получил законное право распоряжаться моими местами в
Визенгамоте. Либералы сохраняли большинство, хоть и весьма незначительное,
более десяти лет только потому, что после последней войны, которая так
внезапно и непредвиденно завершилась, некоторые роялисты оказались
заключены в Азкабан или получили поцелуй дементора. Либералы получили
преимущество, но почти неощутимое, так как оставшиеся роялисты сумели
успешно сдерживать проведение радикальных законопроектов, которые
Дамблдор и его сопартийцы пытались воплотить в жизнь.
— Но если бы они получили мои четырнадцать мест — даже всего на пару лет,
пока я не стал бы взрослым — это стало бы катастрофой. Закрепление за твоим
отцом статуса моего опекуна сослужит мне отличную службу, ибо оградит меня
от загребущих ручонок Дамблдора и обеспечит мне более ранний доступ к моим
местам. Честно говоря, теперь, видя, какие преимущества дает этот план, я не
могу не удивляться, как это не приходило мне в голову раньше. Это
действительно потрясающая идея.
Драко свел брови вместе, вероятно, задумавшись о чем-то.
— Но что если ты и отец не сойдетесь в каких-то вопросах касательно

Визенгамота? Ты действительно веришь, что мой отец использует твои
четырнадцать мест именно так, как этого захочешь ты, а не так, как пожелает
сам?
— Доверяю ли я твоему отцу?.. Нет, не особенно. Но я, тем не менее, верю, что

понимаю его мотивы и его цели, а также кому принадлежит его лояльность. Я
также весьма уверен, что он по-прежнему будет стараться не расстраивать
Темного Лорда, а раздражать меня, по сути, то же самое, что раздражать
Лорда — и твоему отцу это прекрасно известно. Так что я убежден, что в
отношении моих голосов в Визенгамоте твой отец не пойдет намеренно против
моих желаний.
— Ох, — моргнув, отрывисто выдохнул Драко и побледнел.
— Вдобавок, я на самом деле не думаю, что по этому поводу стоит волноваться.

Удивительно, но во всем, что касается политики, мы с твоим отцом сходимся во
мнениях и стремимся примерно к одним и тем же целям. Честно говоря, я
сомневаюсь, что при рассмотрении каких-либо вопросов мы окажемся по разные
стороны.
Драко окинул друга скептическим взглядом, а после тяжело вздохнул и

плюхнулся на край своей кровати. Однако Гарри, как и прежде, казалось, что
тот находится в дурном настроении.
— Ну правда, Драко, я не вполне понимаю, почему ты так расстроен. Не то чтобы

у меня была какая-либо потенциальная возможность незаконно отнять у тебя
наследство. Это просто смехотворно, ты так не думаешь?
— Конечно, я так не думаю! — бросил Драко, явно оскорбленный.
— Ладно, тогда в чем дело?
— Я просто… я не знаю, хорошо? Это просто… мне это не нравится. Мы не можем

быть братьями.
258/413
— И мы не будем, — отчеканил Гарри, собирая все свое терпение, видя,
насколько нелогично и нелепо ведет себя Драко.
— Кем именно мы будем приходиться друг другу? — осторожно поинтересовался

блондин.
— Вообще-то никем, — нахмурился Поттер. — Я стану подопечным Люциуса. Он и

твоя мать будут моими опекунами, но, как я уже говорил, это не усыновление.
Твои родители официально получат законные права как мои опекуны, и будут
обязаны заботиться о моем благополучии и блюсти мои интересы. Это много
значит для меня — доверить подобную власть твоим родителям, но уж лучше
пусть это будут они, чем Дамблдор.
— А что насчет твоего крестного отца? — спросил Драко с сомнением в голосе.
Гарри вздохнул и, откинувшись на спину на своей кровати, стал рассматривать

полог над своей головой. Он чуть приподнялся, откинул руки назад и положил их
под голову.
— Я не могу довериться Сириусу, не могу позволить себе рискнуть дать

Дамблдору возможность получить контроль через него. Даже если на данный
момент кажется очевидным, что между ними существуют разногласия, у меня
нет никакой гарантии, что так будет и дальше. Дамблдор очень хорош в
убеждении, манипулировании и пробуждении чувства вины у людей, с помощью
которого заставляет их делать, что ему нужно.
— Я ни секунды не сомневаюсь, что он смог бы убедить Сириуса, что «для моего

же блага» будет лучше не брать в расчет мое мнение касательно тех или иных
дел, а отдавать предпочтение тому, чего захочет он сам, прикрываясь при этом
какими-нибудь тонкостями запутанного процесса законодательства. Я также
знаю, что Сириус ни хрена не смыслит в принципах работы Визенгамота и
никогда даже не задумывался о возможности присутствовать на его заседаниях
и голосовать за те или иные законопроекты.
Драко впал в ступор.
— Что? Это просто бред! Он старший сын, Глава рода Блэк! Его однозначно
тренировали…
— Он отказался. Избегал всей ответственности как чумы и свалил ее на плечи

своего младшего брата, — безэмоционально произнес Гарри, махнув рукой.
— Откуда ты это знаешь? — недоверчиво уточнил Малфой.
— Не важно, — ответил Поттер скучающим тоном.
Драко заворчал и, закатив глаза, позволил себе немного откинуться на кровати,

подперев при этом локтями спину.
— Не могу не поинтересоваться, как ты умудрился так долго жить без опекуна,

что Министерство об этом даже не подозревало, — задумчиво пробормотал он
секунду спустя.
259/413
— Повезло, я полагаю. Плюс, не стоит забывать тот факт, что Дамблдор, не
желая признавать, что грубо просчитался, когда планировал мое проживание,
счел сокрытие собственного промаха более важным, нежели получение помощи
в моих поисках со стороны Министерства. Он, вероятно, не доверял
представителям власти в плане обеспечения достойной защиты для меня. А уж
если бы они нашли меня, и стало известно, что он ухитрился потерять меня той
ночью, когда оставил с моими маггловскими опекунами, то они, несомненно,
взяли бы на себя заботы о моем проживании и воспитании. Но все же это был
рискованный шаг с его стороны. Мне ужасно повезло, что он сумел продержать
все в секрете, и в итоге это сыграло для меня положительную роль.
Драко промычал что-то и вздохнул, после чего между слизеринцами на

несколько минут воцарилась тишина.
— Полагаю, это будет не так уж ужасно, — высказался, наконец, Малфой. — Ты

сможешь оставаться у нас на лето. Это будет замечательно. В поместье
довольно скучно, особенно когда я все время предоставлен сам себе, а мама
только иногда позволяет приглашать друзей.
— Партнер для игр и развлечений 24 часа в сутки 7 дней в неделю, — захихикал

Гарри.
Драко состроил унылое выражение лица.
— Звучит так, будто мы маленькие дети.
— Ну, мы однозначно не маленькие дети. И не пойми меня неправильно — я не

буду находиться все время летом рядом с тобой. Я буду работать и заниматься
еще бог знает чем. Я пока не особенно уверен, но не рассчитывай, что я стану
все лето бездельничать и шляться с тобой по магазинам, покупая тебе новые
мантии или очередные безделушки.
Драко, надулся, чуть оттопырил нижнюю губу, но потом, тяжело выдохнув,

позволил себе, наконец, развалиться на кровати.
— Но мы ведь будем хотя бы иногда делать нечто подобное, верно? — с

надеждой спросил он.
— Без сомнения, — ухмыльнулся Гарри.
***
Люди меньше бояться доставить проблем тому, кого любят, чем тому, к кому
испытывают страх.
***
На третьей неделе второго семестра Гарри обнаружил, что Снейп оставил ему
записку между страниц возвращенного после проверки эссе по Зельеварению.
Ее содержание было простым и лаконичным — что было очень характерно для
декана Слизерина: в ней говорилось, что он должен зайти к нему вечером, после
ужина, но какой-либо намек, поясняющий необходимость сего визита,
260/413
отсутствовал.
В последнее время никаких грандиозных событий не происходило, и хотя в

некоторых делах наметился слабый прогресс, все же существовало слишком
много версий о том, чему могла быть посвящена встреча.
Гарри и Марволо уже начали расписывать предварительную последовательность

политических шагов, которые можно будет предпринять, как только Гарри
получит доступ к своим четырнадцати голосам в Визенгамоте. Столь серьезное
преимущество поможет укрепить их позиции и провести ряд уже
запланированных вещей, которые до этого они собирались воплотить в жизнь
гораздо позже, поскольку сейчас проведение любого законопроекта являлось
чрезвычайно сложным делом.
Они вдвоем уже установили распорядок «встреч» посредством своих связанных

между собой книг, выбрав для этого вечера среды и воскресенья. С тех пор как
Гарри вернулся в Хогвартс, у них уже состоялось четыре беседы — одна, по
факту, произошла накануне вечером — поэтому он пришел к выводу, что-то, что
собирался поведать ему Снейп, не имеет отношения к их с Марволо работе.
После ужина Гарри покинул своих сокурсников и направился к кабинету декана.

Как и всегда, дверь открылась спустя мгновение, после того, как он постучал,
его впустили внутрь и предложили сесть, после чего дверь оказалась заперта, а
чары уединения возведены. Снейп занял свое собственное место за столом, и
Гарри стал терпеливо ожидать, когда он начнет говорить.
Мужчина выглядел раздраженным, но в то же время в его глазах читалось

смирение, когда он, наконец, поднял взгляд.
— Директор настаивает на том, чтобы я применил все свое влияние на тебя как
декан факультета и… уважаемый наставник, — протянул Снейп с сарказмом и
закатил глаза, — и убедил тебя в том, что тебе стоит встретиться с Сириусом
Блэком и обсудить его прошение об опеке.
— Да неужели? — усмехнулся он.
Губы Снейпа искривила насмешка.
— Когда же именно мне полагается встретиться с мистером Блэком? — задал

вопрос Гарри, откинувшись назад и положив одну ногу на другую.
— В ближайшие выходные во время визита в Хогсмид. Они надеются, что ты

согласишься на встречу в «Кабаньей голове».
— «Кабаньей голове»? — переспросил Поттер с легким недоумением. — Почему

не в «Трех метлах»? Почему в пабе брата Дамблдора?
— Без сомнения они пытаются избежать наличия большого количества

свидетелей, которые увидят вас вместе. «Три метлы» обычно переполнен
учениками во время выходных, когда разрешены визиты в Хогсмид. Никому из
претендентов на опеку не полагается встречаться с тобой лично без
представителя департамента Благополучия Детей Волшебников, пока прошения
261/413
рассматриваются в суде.
— Ах, да. Звучит вполне логично. Могу представить, как им не хочется, чтобы
представители Министерства присутствовали при нашей маленькой беседе.
Впрочем, в этом отношении мы солидарны.
— То есть ты собираешься встретиться с ним? — с некоторым удивлением

спросил Снейп.
Гарри пожал плечами.
— Так будет проще. Они ведь будут продолжать наседать, пока я не соглашусь.
Лучше сразу с этим покончить. Возможно, я даже сумею убедить Сириуса
отозвать свое прошение. Сомневаюсь, что я когда-либо смогу убедить в этом
Дамблдора, но если против Малфоев останется лишь его прошение, это
значительно ускорит процесс. Их характеристики куда лучше, чем его.
Мужчина согласно покачал головой.
— Что правда, то правда. Я уж было начал думать, не сошел ли ты с ума, когда

всерьез решил передать Люциусу такую власть над собой, но после глубоких
размышлений я понял, какие это даст тебе преимущества, — рассудительно
произнес Снейп, на что Гарри самодовольно улыбнулся и кивнул.
— Это действительно так, и, честно, я никогда даже не задумался бы о

подобном, если бы не вмешался Дамблдор. Именно он побудил меня начать все
это, и я счастлив, как в итоге все получается. Это дает нам возможность
ускорить проведение некоторых планов.
— Нам?
Поттер ответил ему безэмоциональным взглядом и слегка повел плечом.
— Ясно… ну, что касается Малфоев, я знаком с Люциусом очень много лет и
знаю, насколько он амбициозный мужчина. Я бы очень беспокоился, передавая
ему контроль над столь солидной политической властью, но мне также
известно, что он очень умный человек, обладающий огромным инстинктом
самосохранения.
— Это уж точно, — кивком ответил Гарри. — К тому же, все это мероприятие
позволит ему вместе с нами получить множество преимуществ, потому я не могу
представить ни одной правдоподобной ситуации, в случае которой он бы
воспротивился. Люциус боится и уважает Темного Лорда слишком сильно, чтобы
рисковать навлечь его гнев, и не имеет значения, что он думает обо мне. В
результате он получит ту власть, которой жаждет и к которой стремился многие
годы. Думаю, он будет благодарен, когда получит то, что хочет.
— Не думай, то Дамблдор будет сидеть сложа руки и просто позволит

подобному произойти, — серьезно сказал Снейп. — Он, в отличие от Люциуса,
потеряет очень многое. Я могу сказать, что он уже начал паниковать.
— Есть идеи, что он может предпринять? — нахмурился Гарри. — Когда Альбус в

отчаянии, его действия сложнее всего предугадать.
262/413
— Да, это ты весьма верно подметил. Но нет, я не представляю, что у него на
уме. Полагаю, часть него все еще надеется, что он сумеет убедить тебя отказать
Люциусу в доступе к твоим голосам, пока ты будешь под его опекой, и что этот
пункт можно будет включить в соглашение. Альбусу кажется, что ты отказался
помочь ему лишь потому, что желаешь, чтобы тебя не втягивали в какой-либо
конфликт в будущем, а не потому, что у тебя есть собственные политические
взгляды, которых ты придерживаешься. Судя по предоставленной им
информации, я могу предположить, что он верит, будто сможет использовать
данный аргумент, и ты в результате останешься в стороне и не позволишь
отнести свои места к какой-либо из партий. А вот что он предпримет, когда его
надежды не оправдаются… я не знаю.
Гарри задумчиво промычал что-то и кивнул головой.
— Что вообще происходит на другой стороне, кстати говоря? Если ты не против

поведать, конечно.
— На другой стороне? — вежливо переспросил Северус.
Поттер закатил глаза.
— В Ордене. Существуют ли регулярные собрания или что-то такое? Мне трудно

представить членов Ордена по-настоящему занятыми, но я никогда не
находился на их стороне во время какого-либо политического противостояния,
только при более очевидных насильственных действиях во время войны.
— Многие из «Старой гвардии» действительно мало что делают, это верно, —

подтвердил мужчина. — Директор же лишь недавно начал подмечать некоторые
наименее сложно улавливаемые политические маневры Темного Лорда, который
тот проводил из тени, так что он только начал созывать своих союзников, у
которых осталась какая бы то ни было политическая власть. Также Альбус лишь
условно предполагает, что некоторые из этих действий могли быть совершены
Темным Лордом. В основном, он считает, что ответственность за них, в первую
очередь, несет Люциус.
— Дамблдор потратил слишком много усилий на сбор ресурсов и попытки

отыскать Темного Лорда, а также любые знаки «традиционной» активности
Пожирателей Смерти, а потому игнорировал свои политические обязанности
довольно долго. Именно поэтому, полагаю, он пропустил столь многое из того,
что происходило в последнее время.
— Что же тогда заставило его вдруг обратить внимание? Совсем недавно мы не

совершали ничего существенного, — с любопытством спросил Гарри.
— Я не уверен, однако он рассказал, что на днях получил записку, где был

указан общий курс отдельных политических махинаций, охватывающих период в
полтора года, который, по-видимому, сильно обеспокоил его.
— Оооох… — медленно протянул Поттер, и усмешка расползлась по его лицу.

— Ну, он действительно активно разбрасывался деньгами и заводил кучу друзей
в довольно интересных местах…
— Он?
263/413
— Он, — сделал акцент Гарри и ухмыльнулся. По той гримасе, которую состроил
Снейп и его расширившимся глазам, стало ясно, что он понял, кто имелся в виду.
— Ясно.
Ухмылка сошла с лица Гарри, и он нахмурился, уставившись взглядом куда-то в

стену.
— Жаль, конечно, что Дамблдор начал-таки обращать внимание именно тогда,

когда мы готовы начать активно продвигать новые законопроекты. Теперь
крайне важно разрешить ситуацию с опекой как можно быстрее, чтобы мы
смогли использовать мои голоса во время летнего заседания Визенгамота.
— Да, но не думай, что Дамблдор облегчит тебе эту задачу.
— Даже не надеялся, — устало вздохнул Гарри. — Так чем же сейчас занят

Орден, если вообще чем-то занят? В моих предыдущих жизнях никто из его
членов не обладал большим политическим влиянием. Диггл имел 2 места…
Мюриэль Прюэтт обладает тремя местами, которые перейдут к Молли Уизли,
когда эта старая летучая мышь умрет, но этого не случится еще, по меньшей
мере, лет десять, так что об этом волноваться не стоит. Единственное, что меня
беспокоит, это если Дамблдор доберется до Сириуса… — тут он умолк и
недовольно сморщил нос. — Ох, это будет паршиво…
Снейп сардонически ухмыльнулся и согласно кивнул головой.
— Он уже пытается. Блэк унаследовал власть над приличным количеством

голосов. Дамблдор также хочет выведать, существует ли возможность взять под
контроль места, которые в данный момент принадлежат каким-либо
родственникам Блэка, заключенным в Азкабан.
— Погоди, ты имеешь в виду Беллатрикс? Потому что у Нарциссы будет куда

больше шансов получить эти места, чем у Сириуса.
— А у Андромеды еще больше, чем у Нарциссы, — заметил Снейп, и Гарри снова

скривился.
— Вот дерьмо. Ладно, это может быть правдой, но Андромеда и Тед на самом
деле не особо хорошо обеспечены финансово, и противостояние между ними и
Нарциссой за 2 места Беллатрикс в реальности не будет стоящим. Вполне
вероятно, что вся судебная волокита затянется надолго, например, на год, и ни к
чему не приведет, зато Тонксы, скорее всего, разорятся, а состояние Малфоев
почти не пострадает. Плюс, уже существует прецедент, когда просителю было
отказано в получении мест, принадлежащих человеку, заключенному в Азкабан.
Да, черт возьми, случай Сириуса и вся та шумиха в прессе, что случилась после,
уже являются достаточными аргументами. Люди не станут тратить на это свои
силы. Пытаться получить места кого-то, сидящего в тюрьме, — пустая трата
времени.
— Я полностью с тобой согласен, но, как ты подметил ранее, отчаявшийся

Альбус — непредсказуем.
— Да уж, он определенно в панике, если подумывает о получении голосов,

принадлежащих узникам. Кстати, сколько у Сириуса сейчас мест, если не брать
264/413
в расчет его родственников, отбывающих тюремное заключение?
— Ты не знаешь? — спросил Северус, удивленно приподняв бровь.
— Даже в тех жизнях, где я рано освобождал Сириуса, и он жил долго и умирал
в глубокой старости, он всегда держался от политики как можно дальше. Ни в
одной из жизней у него не появлялся достаточный стимул, и никакие старики не
совали свой нос в его дела, не внушали ему чувство вины и не заставляли
принимать семейную ответственность. Так что этот вопрос никогда не
поднимался.
— Понятно. У Блэка семь мест. Три от Ориона Блэка, два от Вальбурги Блэк и два
от Альфарда Блэка.
— Совсем неплохо, — заключил Гарри, одобрительно кивнув. — Полагаю, теперь

у меня на одну причину больше встретиться с ним в эти выходные.
— Хмм?
Поттер поднял взгляд на Снейпа и широко осклабился.
— Дамблдор хочет, чтобы Сириус убедил меня смотреть на вещи с их стороны —

само собой, подобное никогда не случится — но почему бы мне не попробовать
то же самое в отношении Сириуса? Конечно, я никогда не смогу убедить его
присоединиться к нам, но, мне кажется, я смогу убедить его не присоединяться
к Дамблдору довольно легко. У меня имеется целая куча компромата на
директора, и Сириус уже разочаровался и в нем, и в системе. Я знаю своего
крестного лучше, чем кто-либо другой, за исключением, может быть, Ремуса.
Думаю, у меня действительно неплохие шансы.
Снейп лишь одарил его скептическим взглядом.
Вот меня всегда в фанфиках с Дамбигадом раздражало, если автор "по

умолчанию" делал Альбуса опекуном Гарри. Слава Богу, здесь автор вполне
адекватно расценивает его шансы на опеку.
265/413
Глава 15
Сдерживать обещания было естественно в прошлом, нарушать слово —

естественно в настоящем.
***
Гарри с трудом толкнул дверь в «Кабанью голову» и, войдя, постарался сразу же

плотно закрыть ее, поскольку ветер снаружи дул почти ледяной. Справившись,
наконец, с порывами ветра, он запер дверь и быстро прошел в комнату, стараясь
согреться. На улице стоял ужасный холод, поэтому Гарри искренне радовался
теплу в помещении.
Было утро субботы, почти одиннадцать часов, а потому Гарри, стоя в старом
тускло-освещенном пабе, начал осматриваться по сторонам, разыскивая
мужчину, которого в предыдущих жизнях часто считал семьей и с которым у
него была назначена встреча. Не особенно удивившись тому, что не нашел его,
Поттер прошел к бару, заказал себе сливочное пиво и стал ждать.
Убедить Драко отпустить его на эту встречу оказалось на деле той еще
задачкой. Сперва тот не хотел, чтобы он вообще на нее шел, но Гарри, само
собой, не согласился с подобным требованием, поэтому Малфой быстро сменил
тактику и начал просить взять его с собой в качестве компании. В этой просьбе
ему также было незамедлительно отказано, что, впрочем, не помешало Драко
ныть на эту тему следующие два дня. Даже когда Гарри покинул остальных
слизеринцев, всего пятнадцать минут назад, блондин по-прежнему сидел
сердитый и надутый.
Поттер так и не смог до конца понять, чем обосновывалось поведение его друга,
когда поднимался вопрос о прошениях об опеке. Отношение Драко можно было
расценивать как двоякое. Бывали времена, когда Малфой, казалось, был
категорически против всей задумки, однако иногда он, наоборот, почти
отчаянно жаждал убедиться, что Гарри в итоге не смотря ни на что будет
проводить лето в поместье его семьи. В конце концов Гарри решил прекратить
заморачиваться на эту тему и пытаться понять, что происходит в голове его
друга, а подождать, пока тот сам не разберется в себе и не расскажет, в чем
дело. Ну или просто не успокоится.
***
Гарри просидел в баре довольно долго и успел прикончить пинту сливочного

пива, прежде чем Сириус, наконец, появился. Его практически внесло в
помещение мощным порывом холодного ветра, и Гарри подивился тому, что его
крестный не перенесся напрямую в паб, учитывая, насколько паршивая стояла
погода.
Поттер развернулся на стуле, на котором сидел и, лениво опершись о барную

стойку, наблюдал, как Сириус стряхивает с себя снег и лед и разматывает с шеи
тяжелый шерстяной шарф. Секунду спустя их глаза встретились, и мужчина,
казалось, побледнел, но, тем не менее, решительно стиснул зубы и осторожно
двинулся к Гарри.
266/413
— Я, эм… Я Сириус Блэк, — коротко представился он и протянул руку.
Гарри усмехнулся и пожал ее.
— Я знаю. Мы встречались, если ты помнишь.
Мужчина малость смутился и неловко улыбнулся.
— То был далеко не лучший день в моей жизни. Порой мне кажется, что все
произошедшее было лишь игрой моего воображения. Если бы не тот факт, что у
меня и вправду остался Питер, я… Впрочем, полагаю, все это больше не имеет
значения, правда?
— Ага, — бросил Гарри безразлично и, соскользнув со стула, повернулся к

Аберфорту, стоящему за барной стойкой и делавшему вид, что не наблюдает за
ними, «начищая до блеска» довольно грязную на вид кружку. — У вас ведь есть
отдельная комната, зарезервированная для нас, не так ли?
Старик отрывисто кивнул.
— Все правильно. Поднимитесь по ступеням, первая дверь слева. Если вам что-
то понадобится, зажгите лампу при двери.
Гарри кивнул и, выжидающе взглянув на Сириуса, махнул рукой, велев идти

первым. У них не заняло много времени подняться по ступеням и войти в
отведенную для них комнату. Блэк поинтересовался у крестника, хочет ли тот
есть или пить, на что Гарри ответил отказом, после чего они вдвоем уселись за
круглый стол, установленный в центре комнаты.
Поттер сидел со спокойным, безэмоциональным выражением лица, сложа руки

на столе перед собой, и ждал, пока Сириус успокоится и возьмет себя в руки. По
виду мужчины легко можно было сказать, что ему неуютно, и он сильно
нервничает. Гарри старался, чтобы ему это волнение не передалось. Ему
казалось странным держаться на расстоянии от человека, который был ему
дорог во многих жизнях, но то же самое можно было сказать и про Рона, и, тем
не менее, он сумел привыкнуть к тому, что теперь они не ладили. Так что и
сейчас Гарри справился.
— Итак… эмм… — начал Сириус и сразу замолчал, чтобы прочистить горло. — В

общем, тогда, в пещере, ты сказал, что уже знал, что я твой крестный.
— Верно, — подтвердил Гарри.
— Ну да… что ж, я знал твоих родителей — очевидно. Эм, мы с Джеймсом,

полагаю, были лучшими друзьями. Родственниками тоже, но мы никогда не
встречались вплоть до нашего первого года обучения. Мы вместе ехали в одном
купе Хогвартс-Экспресса и оба в итоге попали на Гриффиндор, где были
соседями по спальне в течение семи лет. Я даже стал шафером на свадьбе
твоих родителей. Я…
— Я знаю, — сказал Поттер, прерывая излияния Сириуса, ясно давая понять, что
ему стоило закругляться, и мужчина тотчас замолчал.
267/413
— Эм, верно… — запнулся Блэк, глубоко вдохнул и провел рукой по волосам.
— Слушай, я не знаю, как ты узнал все то, что знаешь. В смысле, ты знал, что я
анимаг, а об этом не знал никто. Я не знаю, как ты поймал Хвоста и как вообще
узнал про него… Я не понимаю, откуда ты знал, что я невиновен и все такое. И
это не имеет значения: мне не нужно знать, если ты не хочешь говорить. Но я
должен тебе, Гарри. Не только за поимку Хвоста и передачу мне — я должен
тебе за все те годы, что пропустил. Я… облажался. Я обязан был остаться с
тобой в ту ночь, когда твои родители были убиты, но я этого не сделал. Я
сбежал, повел себя как вспыльчивый, безответственный идиот, которым всегда
был, и…
— Стоп, — командным голосом прервал Гарри разглагольствования крестного.

— Я не хочу слышать о том, как ты виноват, как просишь прощения и как тебе
горько. Это бессмысленно. Это просто трата твоего и моего времени. И ты
ничего не должен мне за Хвоста. Только если ты не хочешь отдать мне
пятнадцать галлеонов, которые я заплатил за него Рону Уизли, но, если честно,
это будет довольно глупо, ведь я определенно не нуждаюсь в деньгах.
Сириус моргнул от удивления и стушевался.
— Слушай, ты здесь, потому что Дамблдор просил тебя прийти, верно?

— предположил Гарри, чуть склонившись вперед и скрестив руки.
— Что? Нет, нет… ну, не совсем, — слабо заспорил Блэк.
— Подозреваю, что единственная причина, по которой ты все-таки подал свое

прошение об опеке, заключалась в том, что Дамблдор сделал это первым. Тебя
прекрасно устраивало позволять мне самому заботиться о себе, но директор
вынудил тебя, не так ли? — напирал Гарри.
Сириус собрался было что-то сказать, однако очередного отрицания в итоге не

последовало, и пару секунд спустя мужчина закрыл рот, вздохнул и кивнул.
— Отлично. Тогда, я думаю, все сводится к простому заключению: мы либо

придем к согласию, либо не придем. Я отказываюсь становиться подопечным
Альбуса Дамблдора в любом виде. Проще говоря, я не хочу иметь с ним ничего
общего. Я оценил твою попытку помешать ему получить опеку надо мной, но, к
сожалению, реальность такова, что даже под твоей опекой, я все равно буду
находиться в сфере его влияния, и, боюсь, меня это не устраивает.
— Погоди, — нахмурился Сириус, — погоди… Я не собираюсь отрицать

беспокойство по поводу директора, но есть ли какая-то особенная причина, из-
за которой ты так сильно настроен против него? Что он сделал?
Гарри вздохнул, откинулся назад в своем кресле и ненадолго задумался.
— Я бы сказал, что накопилось слишком много мелочей, которые трудно

разъяснить по порядку, и многие из них принесут тебе больше вопросов, чем
ответов, а прямо сейчас у меня нет никакого желания отвечать на них. К тому
же, я не могу полностью доверять тебе. Скорее всего, как только встреча
закончится, ты тут же пойдешь к Дамблдору и перескажешь ему все, что
узнаешь от меня.
— Я не стану этого делать! — тотчас воскликнул Сириус. — Ты можешь доверять

268/413
мне, Гарри. Пожалуйста.
Поттер вздохнул и грустно покачал головой.
— Я бы хотел, но все не так просто.
— Но не можешь же ты действительно думать, что можно доверять Малфоям?

— ошарашенно спросил мужчина. — В смысле, одно дело — пытаться избежать
«сферы влияния» Дамблдора, но позволить Люциусу и Нарциссе Малфой
получить опеку над собой — во много раз хуже! Гарри, ты хоть знаешь, кем
является Малфой? Я не думаю, что ты понимаешь, во что ввязываешься! Ты не
понимаешь! Он…
— Он Пожиратель Смерти, я знаю, — просто сказал Гарри, прерывая шумную

тираду Сириуса.
Блэк уселся обратно в кресло и уставился на него с приоткрытым ртом.
— Но…
— Я не мой отец, — ледяным тоном произнес Поттер.
— Я знаю это, — насупился мужчина.
— Я слизеринец, — подметил Гарри, и Сириус вновь нахмурился, но уже через

секунду черты его лица обратно разгладились.
— Это я тоже знаю.
— Ты прочел хоть одну мою статью в журнале «Магическая политика»? — задал

вопрос Гарри, положив одну ногу на другую и опустив на них руки.
Блэк, казалось, растерялся от внезапной смены темы, но медленно кивнул.
— Ага, какие-то читал. Помню ту, где ты написал про чистокровных и про обилие
близкородственных браков среди них, — тут он язвительно ухмыльнулся. — Мне
она понравилась.
Гарри тоже осклабился.
— Уверен, тебе точно нашла отклик в твоей душе, ведь твои родители были
двоюродными братом и сестрой.
Сириус безрадостно фыркнул и пожал плечами.
— Ладно, помимо этой статьи, много ты прочел других?
Мужчина скривился и с неуверенностью посмотрел на Гарри.
— Я… эм… пытался. Но они были… наверное, куда более политическими, чем я

привык читать.
— Какова твоя позиция касательно политики в волшебном мире? — спросил

тогда Поттер.
269/413
И снова Сириус продемонстрировал отвращение и пожал плечами.
— Моя позиция заключается в том, чтобы держаться от политики как можно

дальше.
— Тогда относишь ли ты себя к какой-либо из двух главных партий?
— Не к роялистам, — ответил Блэк, чуть скривив губы.
— Почему? Потому что твоя семья состояла, в основном, из роялистов? — прямо

спросил Гарри. — Или потому что ты действительно не согласен с их
политическими целями?
Сириус удивленно моргнул, глядя на крестника, а тот тем временем продолжал.
— Ты согласен с либералами? Ты не согласен с роялистами? Или ты на самом

деле ничего не знаешь о том, чего добиваются обе стороны, во что верят и над
чем работают, и просто решил присоединиться к той партии, в которой не
состояли твои родители?
— Мои родители были ужасными людьми, — горько сказал Блэк.
— И что? Это не имеет никакого отношения к политике. Ужасные люди порой

могут поддерживать достойные идеи точно так же, как хорошие люди порой
могут верить в полнейшую ересь. Представь, что есть человек, известный во
всей Британии как абсолютно невыносимый мерзавец. Что он подлец и ублюдок,
которого все ненавидят. Однако он верит, что у всех детей волшебников,
опекунами должны становиться только волшебники и ни в коем случае магглы.
По-твоему, данную идею нельзя посчитать стоящей только потому, что этот
придурок ее пропагандирует? Нет, конечно, нет. У данной идеи есть множество
достоинств, но в то же время существует несколько веских оснований, которые
можно ей противопоставить. Сама по себе при этом она никак не связана с
гипотетическим мерзавцем, которого мы придумали. Указанную идею
необходимо представить на рассмотрение, где люди оценили бы все ее
достоинства и недостатки, а также последствия от ее воплощения в жизнь. Но
уж никак не качества отдельно взятого человека, который ее поддержал.
Считать что-либо стоящим, исходя только из одобрения людей, которых ты
знаешь — показатель невежества и лени.
Сириус выпрямился в кресле и уставился на Гарри, пораженный до глубины

души.
— Могу сказать, что действительно плохо знаком с планами обеих сторон и их

обоснованиями, но я знаю много хороших людей среди либералов и много
весьма неприятных среди роялистов. Это что-то да значит для меня, — выдвинул
мужчина свой аргумент.
— Весьма никчемное оправдание при выборе политической стороны, оно лишь

демонстрирует твою лень и безразличие. Ты смотришь на людей вокруг себя и
говоришь: «этот парень, очевидно, активно изучает политику, проводит
исследования, тратит много времени и усилий, чтобы оставаться в курсе всех
событий. Мне нравится этот парень, и, поскольку он однозначно знает больше
чем я, я просто соглашусь со всем, во что он верит». А потом появляется другой
270/413
малый, который тоже, кажется, прикладывает много сил и старается владеть
всей актуальной информацией касательно политических вопросов, только он не
согласен с первым человеком. Но ты думаешь: «этот второй парень настоящая
задница, так что неважно, какая у него сложилась точка зрения, все его
изыскания наверняка просто ерунда». Вот как ты рассуждаешь. Ты слишком
ленив, чтобы раздобыть информацию самостоятельно и сформировать
собственное мнение, потому позволяешь другим людям думать за себя.
Подобное отношение действительно приемлемо для некоторых людей — они
могут оставаться зависимыми от чужой точки зрения всю свою жизнь. Но ты
человек, обладающий властью и ответственностью — у них же нет подобной
роскоши. Обращать свое внимание на такие вопросы и оставаться
осведомленным является твоим долгом.
— Реальность заключается в том, что быть славным не значит быть

здравомыслящим. По факту, часто это приводит к тому, что люди, в силу своей
наивности, делают неверный выбор, просто потому что предпочитают видеть в
людях лучшее. Я убежден, что политический мир полон трудноразрешимых
вопросов, и тупо следовать по какому-то одному пути очень неразумно и
беспечно. Не бывает так, что есть «только две стороны». Ни одна сторона
никогда не сможет быть полностью права. Очень важно понимать
необходимость идти на компромиссы. По прошествии времени я пришел к
выводу, что согласен со многими планами и стратегиями развития роялистов,
поскольку они куда более практичны и лучше подойдут для защиты нашего
народа в то время, когда сила волшебников как независимой нации станет
крайне важна для выживания.
— Я считаю некоторые идеи либералов просто прекрасными, несбыточными

мечтами, которые чудесно подошли бы для некоего идеально мира. Но у нас нет
такого мира. Все будет становиться лишь хуже, прежде чем сможет стать
лучше. Думаю, консервативным чистокровным следует прекратить так упорно
цепляться за некоторые старые и губительные традиции только. Я понимаю, что
они многого лишились и теперь чувствуют необходимость защищать то, что у
них осталось, но их приверженность к некоторым вещам попросту нелогична.
Есть то, за что не стоит бороться. Самое главное сейчас — восстановить кое-
какие отнятые у нас права, которые сыграют важную роль в будущем и смогут
сделать бы нас сильнее и более свободными в действиях.
— В общем, короче говоря, я отношу себя к роялистам. Когда мне исполнится

семнадцать, мои четырнадцать мест, в любом случае, официально будут
отнесены к их партии. Так что, в ближайшие два года Дамблдор так или иначе
потеряет должность Главы Визенгамота. По правде говоря, по достижении
шестнадцатилетия я собирался подать прошение о более раннем признании
меня как Лорда, поэтому, если все пройдет хорошо — а скорее всего, пройдет,
учитывая мои связи — Дамблдор потеряет свой статус уже через год.
— Теперь, однако, мне преподнесли возможность получить доступ к своей

политической власти еще раньше. Люциус Малфой согласился разместить мои
голоса за меня. Он, безусловно, будет присутствовать на всех заседаниях
Визенгамота, только теперь, помимо своих шести голосов, отнесет к партии
роялистов еще и мои. Я уже проявляю политическую активность и хочу
использовать дарованную мне власть, не тратя время на ожидание. Вся эта
суматоха вокруг прошений об опеке оказалась неожиданностью и
первоначально лишь раздражала меня, но, в конце концов, я рад, что все это
случилось, поскольку в результате я приобрел благоприятную возможность. У
271/413
тебя есть какие-нибудь вопросы?
Внезапное завершение речи Гарри, казалось, вывело Сириуса из ступора, так как
он вздрогнул и сел ровнее.
— Я… так, погоди. Я понимаю, что ты говоришь, но все же не думаю, что ты

можешь доверять Малфою в плане голосования. Он вряд ли будет использовать
твои голоса так, как этого хочешь ты, если будет с тобой не согласен. Что ты
будешь делать, если вы разойдетесь во мнении по какому-то вопросу, и он
проголосует своими шестью и твоими четырнадцатью голосами не так, как тебе
хотелось бы?
— Он не сделает этого, — индифферентно отозвался Поттер.
— Ты не можешь знать этого, Гарри, — твердо настаивал Сириус. — И знаешь,

все эти политические разборки… Мне наплевать. Пусть у Дамблдора об этом
болит голова, а не у меня. Меня беспокоит лишь тот факт, что ты позволяешь
проклятому Пожирателю Смерти усыновить себя! Неужели ты правда веришь в
его россказни о том, что он находился под Империусом во время последней
войны?
— Нет, конечно, — почти ласково ответил Гарри, и его крестный удивленно

заморгал.
— Нет? То есть… ты знаешь, что он Пожиратель Смерти, и тебе все равно? Ты

думаешь, он не попробует сделать что-то? Ты не можешь знать этого, Гарри.
Дамблдор убежден, что Сам-Знаешь-Кто вернулся. Может, залег на дно или
собирает какие-то особые силы, но в какой-то момент он призовет к себе своих
прежних последователей, и Люциус Малфой будет одним из них. И ты не
можешь знать, не притащит ли он тебя к своему повелителю! Если да, то тебя
убьют, Гарри! Ты не будешь в безопасности с ним!
Поттер сердито вздохнул. Честно говоря, он был не в настроении, к тому же в

комнате было прохладно, что его также раздражало.
— Скажи-ка мне кое-что: почему ты вообще все еще общаешься с Альбусом

Дамблдором? — спокойно спросил он.
— Что? А почему нет? — растерянно приподнял брови Сириус.
— Потому он оставил тебя гнить в Азкабане более чем на десять лет, прекрасно
зная, что тебя бросили туда без суда, и не предпринял ни единой попытки это
исправить. Он ни разу не навестил тебя, не правда ли? Никогда не приходил
спросить, почему ты предал Джеймса и Лили, или выведать имена других
Пожирателей Смерти, или еще какую-либо информацию, какую обычно
стараются получить от человека, которого посчитали шпионом. Почему, ты
думаешь, он никогда не приходил увидеться с тобой? Ни разу не навестил и
убедил остальных — например, Люпина — также не навещать тебя? Он
блокировал твою почту, знаешь? Как узник Азкабана ты все еще имел право
получать почту раз в месяц, а также видеться со своим поверенным раз в году,
но, учитывая обстоятельства твоего заключения, ты просто выпал из системы.
Но почта, тем не менее, накапливалась — она действительно поступала — и
именно Дамблдор был тем, кто приказал ее уничтожить.
272/413
Сириус побледнел и отрицательно покачал головой.
— Что?! Нет! Что заставило тебя подумать такое?! Откуда ты вообще можешь
знать нечто подобное?
— Я знаю. Ты можешь сам убедиться — записи все еще существуют.
— Но это абсурд! Зачем ему это делать? — неверяще спросил мужчина.
— Потому что он знал, что ты этого не делал, — ответил Гарри спокойным,

уверенным тоном.
— Что?! Это просто бред! Если бы он знал, он…
— Нет. Это правда. Тебя отправили в Азкабан во время военного положения, что
дало директору возможность срочно подать на рассмотрение прошение о том,
чтобы ему дали полномочия в качестве моего опекуна, и протолкнуть его без
какого-либо сопротивления еще до того, как завещание моих родителей было
озвучено. Благодаря нему он получил право определять мое дальнейшее место
жительства, без вмешательства со стороны Министерства, но, взгляни, как он в
итоге напортачил. Потеряв меня, Дамблдор скрыл этот факт от Министерства и
решил не просить помощи в моих поисках, потому что знал, что потеряет свой
статус уполномоченного лица. Он был уверен, что если продолжит искать, то
найдет меня и сумеет скрыть свой просчет — но ему это не удалось, —
самодовольно ухмыльнулся Гарри и откинулся назад в своем кресле, кладя ногу
на ногу.
— Даже спустя годы неудач, он продолжал скрывать свою ошибку, а когда

сумел-таки разыскать меня летом перед моим первым учебным годом, смирился
с моими желаниями, боясь потерять меня снова. Он пошел на поводу прихотей
ребенка только для того, чтобы о его промахах не стало известно Министерству
и обществу. Он позволил мне проживать одному, без чьего-либо присмотра, в
течение нескольких летних каникул вместо того, чтобы донести эту информацию
до соответствующих служб и заставить меня подчиниться закону. И все это —
чтобы скрыть свои ошибки. Хотя едва ли я единственная ошибка, которую
Дамблдор так отчаянно пытался скрыть. Вся война против Волдеморта была
попыткой исправить все те ошибки, что он совершил, когда Том Риддл был еще
учеником Хогвартса.
— Победа Дамблдора над Гриндевальдом являлась способом скрыть то, что он

сам рассматривал как свою самую большую ошибку. Не было никакой великой
цели спасти волшебный мир от сумасшедшего, злого колдуна, намеревавшегося
перенести войну с континента на территорию Британии. Скорее, это стало
отчаянной мерой, предпринятой человеком, до смерти боявшимся, что его
ужасное прошлое настигнет его, а о его грязных делишках станет известно
людям. Ты знал, что когда-то Альбус Дамблдор и Геллерт Гриндевальд были
любовниками? Знал, что Дамблдор случайно убил свою собственную сестру,
когда защищал Гриндевальда от своего брата Аберфорда? Никак не тянет на
героические подвиги, ммм?
— Что?! — брызжа слюной, захохотал Сириус. — Ты шутишь!
— Директор далеко не святой, Сириус Блэк, — жестко констатировал Гарри.

— Он не сияющий маяк света, которым вы все его видите. Он политик, игрок и
273/413
манипулятор. Идеалист и глупец, запустивший свои руки слишком во многое и
слишком глубоко. Директор накопил чересчур много власти и влияния за
прожитые годы, а потому чересчур многое возомнил. Он верит, что его
обязанность — вести нас всех по верному пути, а также оберегать от тех
ошибок, которые он сам совершил в прошлом. А совершил он их очень много,
поэтому, по его мнению, его опыт что-то да должен значить. Но кто он такой,
чтобы определять, что правильно?
— Едва ли его суждения наилучшие. Даже сейчас, учитывая предполагаемое

возвращение Волдеморта, Дамблдор переложил все свои надежды и планы на
плечи одного ребенка, которому еще до рождения пророчеством было
предначертано победить Темного Лорда. И, кстати, кто же был этим великим
пророком? Тебе известно, что именно Сибилла Трелони произнесла слова,
которые обрекли на смерть меня и моих родителей? И знаешь, когда она выдала
сие великое истинное пророчество? Во время собеседования. Когда она явно
просто хотела произвести впечатление.
— Альбус Дамблдор жаждет, чтобы я стал «лицом» его крестового похода,

который поможет ему в очередной раз скрыть свои ошибки. Он не менее подлый
и двуличный, чем самые ужасные слизеринцы, которых ты так сильно
презираешь. Действительно ли тебя устраивает, что такой человек будет думать
за тебя, Сириус Блэк? Ты уверен, что снимать перед ним шляпу, слепо следовать
за ним и его политическим направлением, а также передавать свои голоса будет
хорошей идеей?
— Вааах… Погоди. Погоди, Гарри, этого слишком много… Я… Я даже не знаю, с

чего начать, — попросил Сириус почти с отчаянием, подняв руки. — Ты правда
веришь, что Дамблдор позволил мне гнить в Азкабане, чтобы получить опеку над
тобой, и оставил там, чтобы никто не начал задавать вопросов о том, где ты, и
не узнал, как он облажался?
— Да, — лаконично ответил Гарри, сложив руки на груди.
— И ты действительно уверен, что Дамблдор и Гриндевальд были любовниками?

— скептически уточнил мужчина.
— Были, — кивнул Поттер. — Спроси Аберфорта. Спроси Батильду Бэгшот.
— Батильду как? Имя кажется знакомым.
— Она автор «Истории Магии» и еще полдюжины книг, самая старая волшебница
в Британии на данный момент, а также двоюродная бабушка Геллерта
Гриндевальда. Она жила в Годриковой Впадине, когда Дамблдор и его семья
переехали туда. Альбус тогда был еще мальчишкой. Батильда Бэгшот знает все
о скандале между Геллертом, Альбусом и Аберфортом. Она также
присутствовала на похоронах Арианы и видела, как Аберфорт ударил брата по
лицу так сильно, что тот почти потерял сознание, потому что справедливо винил
Альбуса в смерти их сестры, и был возмущен тем, что тот посмел прийти на
похороны.
— Я никогда не слышал о чем-то подобном, — покачал головой Сириус, не желая

верить услышанному.
— Ну еще бы. Дамблдор поработал очень тщательно, стараясь скрыть все за

274/413
завесой тайны. После смерти Арианы Гриндевальд покинул Британию и вернулся
на континент, где позднее, накопив достаточно сил, начал войну, которую они с
Альбусом в юности вместе планировали, ослепленные своими амбициями.
Конечно, к тому времени, Дамблдор стал чудовищно стыдиться своего участия в
разработке этих планов и отчаянно желал, чтобы никто и никогда не выяснил
правду. Так что, когда Гриндевальд впервые пригрозил вернуться в Британию и
начать военные действия, у директора не осталось иного выбора, кроме как
выступить против него, либо рисковать собственным разоблачением.
— Именно поэтому Дамблдор вызвал Гриндевальда на их знаменитую дуэль, а

тот, в свою очередь, принял этот вызов. Это было меньшее, что он был должен
своему любовнику, ведь в истории со смертью Арианы он сыграл ключевую роль.
Альбус пошел на это, не потому что был героем, желавшим спасти страну и
одолеть Темного Волшебника. Он просто спасал свою задницу, — медленно
протянул Гарри.
— Как… как ты можешь обо все этом знать? Как ты мог знать о том, что я
невиновен, или где искать Хвоста, или о том, кто такой Ремус, когда сидел
рядом с ним в купе по дороге в школу? Он рассказывал мне, что ты, казалось,
знал, кто он такой, без каких-либо объяснений. И он подслушал однажды твой
разговор с Драко Малфоем — ты знал многие вещи. Которые никак не мог знать,
и все равно знал. И все то, что ты рассказал о Дамблдоре, просто немыслимо. Я
просто не понимаю! — расстроено воскликнул Блэк.
Гарри склонил голову на бок, размышляя, какую позицию занять. Через

мгновение у него в голове возникла одна идея, от которой на его лице заиграла
довольная улыбка, и ему даже пришлось сдерживать желание засмеяться. Эта
мысль однозначно не была чем-то, что он планировал использовать в этой
жизни, но теперь, когда она внезапно осенила его, он не мог не видеть ее
огромного потенциала и не прогнозировать, как будут развиваться будущие
события с ее учетом. Мало того, что ему самому удастся здорово поразвлечься, с
ее помощью он также сможет посеять смуту на стороне Дамблдора и его
людей… В общем, идея казалась слишком соблазнительной, даже без какого-
либо вдумчивого рассмотрения, хотя Гарри знал, что не должен поступать
беспечно, не проанализировав все последствия. Но к черту последствия. Может
быть, ему на самом деле стоило чаще выбирать то, что приносило удовольствие,
а не то, что просто казалось хорошей идеей. А здесь он точно получит море
веселья.
— Ты действительно хочешь знать? — бесцветным голосом спросил Гарри.
Сириус настороженно посмотрел на него, прежде чем сел ровнее и твердо

кивнул головой.
— Хочу.
— Сибилла Трелони не настоящий провидец. Она просто шарлатанка. Любой, кто

знает ее, может это подтвердить, — начал Поттер, и его крестный нахмурился,
явно растерявшись.
— Ладно… — медленно произнес он.
— Я же нет.
275/413
— Что нет?
— Я не обманщик, — заявил Гарри, нагло ухмыляясь. — Я настоящий провидец. У

меня бывают видения — всегда были, сколько я себя помню. Видения прошлого.
Видения настоящего. Видения будущего.
У Блэка отпала челюсть.
— Ты шутишь?
— Нет. Я серьезен. Я знаю так много вещей благодаря видениям, которые у меня
бывают.
— Тогда ты не можешь быть по-настоящему уверен, что прав! Все, что ты

рассказал про Дамблдора и Гриндевальда, может быть просто вымыслом,
рожденным твоим воображением! — заспорил мужчина.
Гарри покачал головой и пожевал губы.
— Ладно, пойду тебе навстречу. Как насчет того, чтобы позвать сюда Аберфорта
и попросить подтвердить или опровергнуть все?
Сириус на секунду побледнел, но уже через мгновение был полон решимости.
— Хорошо, давай, — согласился он, кивнув, и, достав палочку, указал ей на

настенное бра, висящее около двери. Огонек внутри нее загорелся красным, и
Гарри знал, что аналогичный свет зажегся позади барной стойки внизу,
сигнализируя хозяину, что им что-то нужно.
Поттер откинулся назад в своем кресле и начал разглядывать свои ногти,

молчаливо ожидая прибытия Аберфорта.
— У тебя правда бывают видения? — спросил, наконец, Сириус, нарушив

гнетущее молчание, воцарившееся в комнате.
— Угу, — промычал Гарри скучающим тоном. Тут он почувствовал изменение

магического фора позади них и, обернувшись через плечо, бросил взгляд на
дверь как раз тогда, когда раздался тихий стук, давший понять, что бармен
пришел.
Аберфорт Дамблдор приоткрыл дверь и просунул голову внутрь.
— Вы что-то хотели, господа? — неприветливо спросил он.
Гарри полностью развернулся в его сторону и одарил дружелюбной улыбкой,

которая совсем не соответствовала его взгляду.
— Да. Боюсь, правда, это не совсем обычная просьба. Не могли бы вы присесть?
Аберфорт поколебался немного, но все же, коротко кивнув, вошел в комнату и

закрыл за собой дверь. Чуть помявшись, он подошел к пустому креслу, стоящему
около стола, развернул к себе и уселся в него, окидывая осторожным взглядом
двух волшебников.
276/413
— Что вам нужно? — спросил он.
— Мистер Блэк сомневается в достоверности некоторой информации, которую я

ему сообщил, и так получилось, что вы, мистер Дамблдор, обладаете
необходимыми знаниями, чтобы подтвердить или опровергнуть сказанное мной.
— Не знаю, о чем речь, но, наверное, попробую помочь, — нахмурился Аберфорт.
— Правда ли, что летом после окончания Хогвартса ваш брат, Альбус,
встречался и состоял в довольно близких отношениях с Геллертом
Гриндевальдом? — спокойно изложил Гарри.
Глаза Аберфорта почти комично расширились, а его губы на мгновение

приоткрылись от шока, но он быстро сомкнул их и коротко кивнул.
— Это правда. Не знаю, где вы услышали об этом…, но это правда.
Сириус побледнел и тут же растерял всю свою решимость.
— Правда ли также, что Альбус провел то лето в ухаживаниях за Геллертом,

строя с ним на пару безумные планы, вместо того, чтобы заботиться о своей
больной сестре Ариане, и свалив на вас обязанность присматривать за ней?
— Откуда… откуда вы это знаете? — пораженно спросил Аберфорт, качая

головой.
— Это правда? — повторил Гарри настойчиво.
Старик приоткрыл рот, но, так ничего не сказав в течение нескольких секунд,
тяжело сглотнул и кивнул головой.
— Да, правда, — подтвердил он, наконец, и гнев слегка исказил черты его лица.
Гарри коротко кивнул в ответ, одарил мужчину сочувствующим взглядом и

продолжил.
— Вы были школьником, а значит, были обязаны вернуться осенью в Хогвартс.

Ваша мать умерла как раз перед выпуском Альбуса, оставив вас троих без
присмотра. Все обязанности должен был взять на себя Альюус, но он избегал их,
будучи увлеченным привлекательным золотоволосым немецким мальчишкой. За
несколько дней до наступления осени вы вступили в конфронтацию со своим
братом и его другом и потребовали, чтобы Альбус принял ответственность.
Чтобы начал заботиться об Ариане, ведь вы больше делать этого не могли — вам
нужно было возвращаться в школу.
— Потом разгорелась ссора, — мягко произнес Поттер некоторое время спустя.

Взгляд Аберфорта стал замутненным, а на его лице явственно проступили
морщины, свидетельствуя о глубокой скорби.
— Да, — прошептал он.
— И Ариана была убита, — осторожным, тихим голосом закончил Гарри.
Старик плотно закрыл глаза, и Гарри увидел, как несколько раз дернулся его
277/413
кадык, прежде чем он снова кивнул.
— А Геллерт сбежал.
— Да, — подтвердил Аберфорд, и нотки гнева снова стали слышны в его голосе.
В комнате снова воцарилась тишина, и Гарри не решался какое-то время ее

прерывать, давая бармену прийти в себя.
— Спасибо, мистер Дамблдор, — наконец, высказался он. — На этом все.
Старик поднял на него взгляд и, смутившись, вздрогнул.
— Но…, но откуда? Как вы узнали?
— Батильда Бэгшот, — просто объяснил Гарри.
Аберфорт скептически посмотрел на него, но потом кивнул головой.
— Удивительно, эта старая летучая мышь еще жива…
— Да, вполне.
Бармен пробормотал еще что-то, прежде чем поднялся с места и неловко

огляделся.
— Эм… на этом все тогда?
— Да, спасибо вам, — поблагодарил Гарри.
Аберфорт неторопливо вышел из комнаты, оглянувшись при этом несколько раз

и с опаской смотря на Поттера, прежде чем, наконец, исчез за дверью. Громкий
звук от захлопнувшейся двери эхом разнесся в тишине помещения, но Гарри не
нарушал ее, ожидая, пока заговорит Сириус.
— Ты действительно видел все это в видениях? Или Батильда Бэгшот на самом

деле рассказала тебе все?
— Я никогда не общался с ней — ни письменно, ни как-либо еще. Мы никогда не

встречались, — любезно пояснил Гарри.
— Ты узнал все из видений? — повторил вопрос Сириус, все еще не веря.
— Да, — ответил Гарри, пожав плечами.
— Я никогда не слышал, чтобы у кого-то из Поттеров имелась

предрасположенность к прорицанию, — пробормотал Блэк, качая головой.
— Лили даже не посещала этот предмет — она считала его ерундой.
— Я тоже не посещаю этот предмет, — подметил Поттер, снова пожимая

плечами. — В Хогвартсе его действительно преподают отвратительно, особенно
теперь, когда эта обманщица Трелони его ведет. Кроме того, Видение — не то,
чему можно научиться.
278/413
— Ты сказал, что видишь вещи из прошлого, настоящего и будущего, означает
ли это, что ты видел, вернулся ли Сам-Знаешь-Кто?
Гарри раздраженно вздохнул, будто его страшно выводил из себя этот вопрос.
— Да, видел. Но он не тот, о ком нам следует беспокоиться. Дамблдор лишь

теряет время, пытаясь разыскать Волдеморта и готовясь к атакам Пожирателей
Смерти. Их не будет. Однако на горизонте есть другая угроза, к которой
директор остается абсолютно слеп и будет оставаться таковым еще очень
долгое время. Путь, что он выбрал, приведет нас всех к погибели и
уничтожению магической Британии — вопреки его благим намерениям.
Директор — глупец, и чем больше поддержки он получит в ближайшие годы,
тем быстрее мы падем, когда все случится. Мы будем не готовы. Он будет
заставлять нас пытаться решить все дипломатически, идя на одну уступку за
другой, и ратовать за мирные решения, которые с течением времени лишь
сделают нас более уязвимыми. Наш враг воспримет нас как слабаков, над
которыми легко доминировать, и полностью сокрушит.
Сириус снова спал с лица, сжал край стола и с ужасом уставился на своего
крестника.
— Что… кто? Если не Сам-Знаешь-Кто, то кто будет этим врагом, что уничтожит
нас?
Гарри чуть склонил голову набок, словно оценивая мужчину, прежде чем снова
заговорил.
— Магглы. Они обнаружат нас, и нет никакого способа их остановить. Это

коснется не только нас — волшебников раскроют по всему миру. Наши
нынешние барьеры не смогут больше скрывать нас от них. Их технологии
разовьются настолько, что мы больше не сможем обманывать их. И когда они
найдут нас… это будет началом конца для всех, кто наделен магией.
— К-когда? Когда это произойдет? — сиплым голосом спросил Блэк.
— Где-то между 2006 и 2008 годами, в зависимости от ряда факторов. Но не

думаю, что есть шанс отдалить это событие еще дальше. Это невозможно, —
холодно констатировал Гарри.
— Тогда что нам делать? — выпрямившись, воскликнул Сириус с отчаянием и

обреченностью в голосе. — Если нет никакого способа остановить их — что мы
можем? Почему тебя тогда вообще волнует вся эта политическая хрень, если мы
все равно обречены?
— Я не верю, что мы обречены, — задумчиво рассудил Гарри. — Я верю, что мы

сумеем защитить себя, если как следует подготовимся. Некоторые магические
сообщества в других странах смогли избежать наиболее страшных последствий,
которые обрушились на остальных — на нас в том числе. Я думаю, существует
вероятность, что мы сумеем сделать то же самое, если найдем правильный
подход к проблеме. И именно поэтому для меня важна вся эта «политическая
хрень».
— Нам нужно сменить приоритеты и начать работать над увеличением силы

своих людей и укреплением нашей защиты, готовясь к грядущему. На данный
279/413
момент мы просто отвратительно не подготовлены. Наш политический курс
должен измениться, если мы хотим достойно преподнести себя и выжить в
приближающейся борьбе. Я могу помочь этим изменениям произойти и именно
поэтому хочу получить возможность как можно раньше использовать свои
четырнадцать мест в Визенгамоте. Именно поэтому я отказываюсь позволить
Дамблдору хоть каким-то образом иметь к ним доступ. Он заблуждающийся
глупец, преследующий несбыточную мечту об искуплении, и своими идеями и
методами он лишь отбросит нас еще дальше.
— И ты считаешь, что знаешь, как все организовать, лучше, чем он? — уточнил
Сириус с легким сомнением.
— Я видел это. Не один исход, а много возможных исходов, а также пути,

которые к ним привели. Я видел, что случится с нашим миром, если все, чего
хочет Альбус Дамблдор, сбудется. Это был наихудший вариант.
— Тогда почему тогда ты не расскажешь ему?! Поведай ему о своих видениях.

Почему ты не пытаешься работать вместе с ним, чтобы убедиться, что он не
сделает тех ошибок, о которых ты говоришь?
— Это будет просто потерей времени, — протянул Гарри скучающим тоном.
— Но не сделает ли это то, на что ты надеешься, легче, если ты просто

поговоришь с ним? Если вы вместе разделите общие цели вместо того, чтобы
бороться друг с другом? Если ты объяснишь ему, почему, уверен, он…
— Нет, — резко перебил Поттер мужчину. — Чтобы выжить, нам придется

прибегнуть к насилию. Мы будем обязаны заставить магглов бояться нас и
уважать нашу силу. Нам придется продемонстрировать им, что если они
попытаются причинить нам вред, мы причиним его в ответ, и это нужно будет
доказать не только на словах, но и на деле. Если мы пойдем мирным путем, мы
проиграем. Но директор никогда не согласится применять насилие против
магглов. Он будет упорно искать способ выжить, не прибегая к нему, но такого
способа нет.
— Как ты можешь быть так уверен? — едва слышно прошептал Сириус.
— Я просто могу.
Блэк смиренно вздохнул и снова поник. Следующие несколько минут он,

нахмурившись, сверлил взглядом поверхность стола, а Гарри спокойно позволял
ему размышлять.
— Что насчет Сам-Знаешь-Кого? — наконец, спросил мужчина.
— А что с ним?
— Он вернулся?
— Да.
Сириус распахнул глаза и снова на какое-то время задумался, прежде чем опять
заговорил.
280/413
— И что он собирается делать? Если он развяжет очередную войну, не ослабит
ли это нас еще сильнее и не сделает еще более уязвимыми для магглов?
Гарри склонил голову на бок и, прикинув что-то, тихо хмыкнул.
— Ннн… нет. Он пока неизвестная переменная. Хотя у него есть возможность

радикально изменить положение вещей.
— И? Разве это не плохо? Не должны ли мы, в первую очередь, быстро

разобраться с ним, чтобы нам не пришлось больше переживать о нем?
— настойчиво гнул свое Блэк.
— Нет. Это плохая идея.
— Что? Почему?
— У него может быть шанс нас спасти, — беззаботно ответил Гарри, пожав
плечами. — Он больше не сумасшедший: магия, которая уничтожала его разум,
исчезла. Именно поэтому он, вернувшись аж два года назад, до сих пор не
собрался вместе с Пожирателями Смерти и не приступил к каким-либо рейдам
или налетам. Магическая война 1970 года не повторится. Больше не будет войн
среди волшебников — следующая война будет с магглами. И существует
вероятность, что если Волдеморт поведет нас в этой войне, мы ее выиграем.
Сириус в шоке уставился на своего крестника.
— Ты… ты сможешь объединиться с человеком, который убил твоих родителей?

— прошептал он, напрягшись и стиснув зубы.
— Я объединюсь с кем угодно, у кого будет шанс спасти волшебников и

волшебниц от страданий и смерти. По правде говоря, я не особенно помню
родителей. Не очень. Но я очень отчетливо помню каждое видение о войне.
Помню разбитые семьи. Убитых и плененных волшебников. Расчлененные трупы
тех из них, кто пал жертвами экспериментов. Помню магов, ставших узниками
или заложниками, вынужденными творить чудеса для людей. От которых
ожидали решения всех маггловских проблем — и убитых, когда это сделать не
удалось. Сперва вознесенных некоторыми людьми — и отверженных после, а
также презираемых многими с самого начала. Я видел, как на наши сообщества
совершали облавы, как нас бомбили и истребляли. Сажали в тюрьмы, продавали
как рабов и насиловали. Вели охоты на целые семьи, пока успешно их не
затравливали. Помню, как волшебники начинали скрываться: прекращали
использовать магию и жили как магглы, в вечном страхе, что однажды кто-то
выяснит, кто они на самом деле такие. До дрожи боясь отправлять детей в
школы, где те могли случайным выбросом магии выдать себя.
— Я видел это. Я знаю это. Это реальность, с которой я столкнулся, и она куда
важнее, чем какая-то мелкая месть мужчине, убившему двух людей, которых я
едва помню, в то время, когда он был столь сильно осквернен темной магией,
что почти потерял разум. Я не настолько эгоистичен, чтобы плюнуть на весь
остальной мир из-за личной обиды к тому человеку, у которого имеются
неплохие шансы нас спасти.
Сириус отпрянул назад, как будто получил пощечину, и вытаращился на Гарри

со смесью шока и ужаса на лице. Но постепенно начал приходить в себя и,
281/413
подавляя свой страх, нахмурил брови.
— Это… звучит ужасно. Ты… ты видел это все? В этих своих видениях?
— прошептал он.
— Да, — резко ответил Поттер и отвел взгляд, пытаясь унять бурю эмоций, что
нахлынула на него из-за воспоминаний, которые он обычно держал крепко
запертыми в глубинах памяти. Он предпочитал обособляться от этих
воспоминаний настолько сильно, насколько вообще возможно для человека, но,
конечно, это не всегда удавалось. Они оставались частью того, кем он являлся, и
играли ключевую роль в некоторых его жизнях — тех, где он прожил достаточно
долго, чтобы увидеть, как все разрушается. Конечно, Гарри постарался
выставить все в еще более ужасном свете, чем оно было в действительности,
чтобы произвести сильное впечатление. Его семья и друзья всегда, по факту,
практически всегда умудрялись выжить. Да, это было трудно, и им приходилось
многим жертвовать, но у них получалось. Но он видел много, очень много магов,
ставших жертвами насилия.
Вероятно, он создал у Сириуса впечатление, что все происходило более быстро,

непрерывно и жестоко, чем было на самом деле. В реальности противостояние
не представляло из себя непрекращающуюся войну с полями сражений,
победителями и проигравшими, и все же оно было полно ужасов, и
действительность становилась лишь хуже, чем дольше все продолжалось. Во
многих странах — Британии в том числе — волшебники стали второсортными
гражданами, и их насильно заставили интегрироваться с магглами, а также
регистрироваться, чтобы за ними можно было наблюдать и, при необходимости,
отслеживать. Прежние защищенные личные участки земли у них отняли, а все
те, что остались скрытыми, считались незаконными. Таким образом маггловское
правительство получало уверенность, что волшебники не затевали втайне что-
либо опасное. Преступления, совершенные магглами в отношении магов, часто
оставались безнаказанными. Черный рынок, где ведьм и детей волшебников
покупали и продавали как скот, процветал, и несмотря на то, что некоторые
магглы были возмущены подобным и высказывали протесты, слишком многие
спокойно закрывали на это глаза.
Это был кошмар. Если кто-то думал, что нынешнее Министерство Магии
коррумпировано и попирает чьи-либо права и традиции, ему точно не хотелось
бы узнать, насколько все будет плохо, когда маггловское правительство
полностью распустит Министерство магии и поставит своих людей руководить
волшебниками.
Гарри не испытывал ни малейших угрызений совести по поводу того, насколько

неотложной воспринял проблему его крестный, особенно, если учесть, что
существовала вероятность, что Дамблдор убедит его поделиться воспоминанием
об этом разговоре. Гарри ни капли не сожалел о том, что преувеличил
серьезность ситуации, если она, возможно, поможет донести толику здравого
смысла твердолобому Альбусу Дамблдору.
Сириус низко и протяжно застонал и откинул голову назад, уставившись прямо в

потолок.
— Это просто… слишком. Я даже не знаю, что сказать. Дамблдор хотел, чтобы я,
придя сюда, как минимум, убедил тебя не позволить Малфою использовать твои
голоса; я сам пришел сюда, надеясь, что смогу убедить тебя, что выбрать
282/413
Малфоев будет самоубийством…, а теперь все это… Я не был готов к подобному.
— Я буду в порядке с Малфоями, — твердо изрек Гарри.
Блэк вытянулся вперед и с любопытством посмотрел ему прямо в лицо.
— Ты знаешь это благодаря видениям? — спросил он.
— Да, — как нечто само собой разумеющееся произнес Поттер, зная, что так
убедить мужчину было гораздо легче. У Сириуса все равно останутся сомнения,
но, по крайней мере, это объяснение он мог рационально принять.
Его крестный выдал обреченный, протяжный вздох и снова сполз в кресло.
— Ты не должен заниматься решением проблем с такими людьми. Если ты… не

знаю… хочешь попытаться спасти магический мир, ты должен позволить нам
помочь тебе. Не кому-то вроде Малфоев! И, черт возьми, не обращаясь за
поддержкой к Сам-Знаешь-Кому. Это просто безумие!
— Мы не плохие парни, Сириус, — мягко подчеркнул Гарри.
Тот слегка побледнел и нахмурился.
— Я никогда не говорил, что ты такой, Гарри… Ты… ну, ты сын Джеймса и Лили.
Ты мой крестник, хочешь ты этого или нет. Да, я облажался, но теперь я здесь и
я хочу быть здесь, рядом с тобой. Джеймс и Лили доверились мне и поручили
присматривать за тобой. Мне страшно представить, что они подумали бы, если
бы я позволил тебе уйти с такими людьми как Малфои. Я…
— Они тоже не плохие парни, — решительно отрезал Гарри.
Блэк запнулся, и черты его лица исказились от того внутреннего конфликта, что
бушевал в нем и отражался в его глазах.
— Гарри… они не хорошие люди. Они…
— Когда ты в последний раз разговаривал с Нарциссой? — поинтересовался

Гарри, перебивая его. — Если уж на то пошло, ты вообще хоть когда-нибудь
цивилизованно беседовал с Люциусом, не пытаясь намеренно спровоцировать
ссору? Ты хоть когда-нибудь пытался преодолеть свои предвзятые суждения и
неприязнь ко всему, что связано со Слизерином и чистокровными, и попробовать
по-настоящему узнать хоть одного из них и посмотреть на все объективно?
Люциус — очень амбициозный мужчина. Ради достижения своих целей он может
совершать поступки, которые другие сочтут аморальными или, как минимум,
сомнительными, но его цели не особенно отличаются от тех, что имеются у
большинства людей. Самым основным, ключевым приоритетом для него всегда
была и будет семья. Он не плохой человек. Я не стану отрицать, что он совершал
неприглядные поступки, но большую их часть он совершил тогда, когда был
гораздо моложе и глупее. Я не собираюсь выгораживать его, но я не могу не
оспаривать твое мнение. Он не такое страшное зло, каким ты его изображаешь.
Сириус разочарованно зарычал и покачал головой.
— Это ничего не меняет. Ты не должен быть с ними. Ты должен быть с нами!

283/413
— Вот в этом и проблема — в этом все наши проблемы, по-хорошему. То, что мы
сознательно разделяем «нас» и «их». Все наши внутренние противоречия и
конфликты рождаются из этого, и именно поэтому у нас так много проблем. Мы
должны оставаться едины. Не только чистокровные, полукровки и
магглорожденные — не только гриффиндорцы и слизеринцы — но все
волшебные существа. Люди, гоблины, кентавры — все мы должны сплотиться,
если хотим выстоять перед магглами и защитить свое право на существование.
Да, у нас есть магия, но они превосходят нас численно. И превосходят очень во
много раз.
— Когда ты научишься думать о «Темных волшебниках» как о союзниках и

равных себе — тогда мы сможем поговорить. Потому что — честно? Ты говоришь
«они», подразумевая Волдеморта, и Люциуса Малфоя, и Северуса Снейпа, и
Пожирателей Смерти в Азкабане. Ты думаешь о слизеринцах и чистокровных
наподобие твоих родителей и кузин, и обо всех детях в школе, над которыми
творил шалости, потому что считал, что они заслужили их, так как были детьми
друзей твоих родителей. Но твое «они» уже включает меня. Я уже с ними,
Сириус. Поэтому твое «мы» против «них» будет означать «ты» против «меня». В
нынешней ситуации мы уже на противоположных сторонах. Только дело в том,
что все это разделение не имеет смысла. По крайней мере, в конце концов не
будет иметь.
После этого их встреча довольно быстро завершилась. Гарри стало ясно, что
Сириус невероятно возбужден и взволнован результатами их беседы, хотя и
расстроен тем, что им пришлось ее заканчивать. Гарри, извинившись, сказал,
что не хотел тратить весь выходной на одну только их встречу и сумел убедить
мужчину отпустить его.
При этом ему было очень любопытно, как много времени пройдет, прежде чем
Сириус сольет все содержание их разговора Дамблдору. Без сомнения, он будет
долго колебаться по этому поводу, но, в конце концов, все равно расскажет, в
этом Гарри был уверен.
Гарри пришел к выводу, что не стоит убеждать Сириуса держать все в

секрете — это лишь вызвало бы у мужчины подозрения. А так он сумел посеять
семена сомнений по поводу безупречной репутации Дамблдора, которые будут
прорастать и укрепляться все сильнее, когда его крестный начнет думать
самостоятельно. Гарри знал, что, не смотря ни на что, Сириус все равно в итоге
поведает Дамблдору все, что узнал сегодня. Ну, по меньшей мере, большую
часть. Он, вероятно, решил, что если директор узнает о причинах выбранного
Гарри пути, то все поймет и захочет помочь — а не препятствовать. Гарри
считал иначе, но, тем не менее, хотел, чтобы Дамблдор узнал — даже если в
результате он лишь начнет сомневаться в себе и попытается посмотреть на свои
поступки с другой стороны.
А попытается он однозначно.
Гарри самодовольно ухмыльнулся и двинулся в сторону замка, жалея, что не

сможет наблюдать тот момент, когда Дамблдор, наконец, услышит отчет
Сириуса о встрече.
284/413
И снова автор ввела меня в ступор очередной опечаткой. Уж как я только не
пыталась перевести "struck a cord", прежде чем нашла выражение "to strike a
chord", что означает "вызвать глубокий отклик в душе".
Кстати, впервые за все время перевода появился фрагмент, который переводить
на русский я не стала, а просто вырезала из текста, так как на русском смысл
передать невозможно.
Когда речь заходит о провидении, Сириус говорит Гарри:
- You can't be serious.
На что Гарри в шутку отвечает:
- No, I believe that you're Sirius.
На русском, увы, эту игру слов не передать)
285/413
Глава 16
Давая оценку политическому курсу, следует рассматривать результаты, которые

будут достигнуты, а не средства, которые потребуются.
***
Том Марволо Риддл.
Темный Лорд Волдеморт.
Маркус Аврелий Верус.
Честно говоря, он часто ощущал некую обособленность от всех этих имен. В

течение многих десятков лет он охотно говорил о себе — причем, с гордостью —
как о Темном Лорде Волдеморте, но это время прошло, и теперь он ощущал
исключительную неприязнь к этому имени. Конечно, он никогда и ни перед кем
этого не признает. Его по-прежнему звали этим именем его последователи,
которых он недавно собрал для того, чтобы они помогли ему в проведении
некоторых политических махинаций, но они никогда не произносили это имя
вслух, так что, по-хорошему, это не имело особого значения. Его все еще вполне
устраивал титул Темного Лорда, но прозвище «Волдеморт» являлось
порождением его юношеского высокомерия — того самого высокомерия, что
привело его к созданию крестражей и впоследствии к окончательной потере
рассудка, самообладания и разумной осторожности.
Ему совершенно не нравились чувства вины и стыда, и он решительно

отказывался признавать, что способен их испытывать, хотя на самом деле он
испытывал их прямо в данный конкретный момент. На него даже порой
накатывало слезливое раскаяние, и этим вечером он ощущал, что вновь близок к
нему.
Не смотря на отвращение, которое он теперь питал к самому себе за все те

ошибки, что совершил, главным образом когда носил имя Волдеморт, он все еще
ненавидел имя Том гораздо сильнее.
Но… он на удивление быстро привыкал к имени Марволо.
Прежде он никогда активно не использовал свое второе имя в качестве

обращения к самому себе, и теперь ему казалось, будто он начинал все с
чистого листа, сохраняя при этом память о том, кем он когда-то был и откуда
пришел, а не скрывая, как нечто постыдное.
Никто, конечно же, этого никогда не поймет. Никто, кроме Гарри, который
понимал его лучше, чем кто-либо и когда-либо. Изначально это сильно выбивало
его из колеи. Заставляло чувствовать себя уязвимым и незащищенным.
Осознание того, что посторонний человек знал о нем так много — о его
прошлом, о его наследии, о его слабостях — приводило в ужас.
Тем не менее в какой-то момент развития событий Марволо понял, что начал по-
настоящему доверять Гарри Поттеру, и смирился с тем, что тот обладает столь
286/413
важными знаниями. И эта мысль тоже приводила его в ужас. Доверие являлось
слабостью: позволяя человеку узнать столько личной информации, сколько
известно Гарри, ты даруешь ему власть уничтожить себя. И все же, по какой-то
странной, непостижимой причине Марволо чувствовал себя в безопасности и был
уверен, что Гарри не станет злоупотреблять этой властью.
Что было глупо. Он не должен был чувствовать себя в безопасности рядом с

Гарри Поттером, учитывая, что тот был лично ответственен за несколько
смертей двойников Марволо в других реальностях.
Гарри обладал силой уничтожить его — по факту, он и использовал эту силу в

прошлом из раза в раз. Почему ему верилось, что Гарри не сделает этого снова,
было полностью за пределами его понимания.
Умом Марволо понимал, что не должен верить, но все его чувства кричали об
обратном, и он пытался, вопреки своему рациональному мышлению, не
игнорировать свои инстинкты, как постоянно делал во времена молодости.
Благодаря связи, которую они с Гарри разделяли во время общения, он
понемногу приводил в порядок эмоции, которые заново открыл для себя спустя
столь много десятилетий. Марволо постепенно примирился с тем фактом, что
ему нравится быть способным чувствовать, и прекратил пытаться изо всех сил
побороть свои эмоции и отстраниться от них. Когда-то у него было много
проблем с принятием собственных чувств, и он твердо определил для себя, что
они являются лишь слабостью. Теперь же он заново учился понимать и
принимать их. Иногда он ощущал некое сиюминутное сходство с нормальными
людьми, и этот факт ему даже нравился уже только по той простой причине, что
теперь он научился понимать мотивации других людей, хотя когда-то они
полностью сбивали его с толку.
И ему нравился Гарри.
Ему нравились его саркастичные шутки, ум и прозорливость. Ему даже

нравилось, когда этот паршивец дразнил его. Марволо никогда не позволял
кому-либо чувствовать себя рядом с ним настолько комфортно, чтобы захотеть
подразнить его. Не в хорошем смысле, по крайней мере. Его жестоко дразнили и
осыпали насмешками все детство, пока он не преподал своим сверстникам урок
и не показал, какова расплата за подобные действия. Потом он покинул приют и
поступил в Хогвартс на факультет Слизерина, но там над ним снова смеялись из-
за того, что он был грязным, бедным приютским сиротой, а также из-за
предполагаемого статуса магглорожденного. Разумеется, и эти поддразнивания
были жестокими по своей природе, и он отомстил за них обидчикам много лет
назад.
Поддразнивания Гарри же были добродушными, дружелюбными. Представляли

собой игривое подшучивание, подтрунивание. Даже… ладно, если уж быть
полностью честным, они походили на флирт. Гарри определенно заигрывал с
ним, и ему становилось интересно, действительно ли тот его и подразумевал,
или у Гарри просто была подобная манера общения со всеми. И чем больше
времени проходило, тем чаще он задавался этим вопросом.
Гарри стал чем-то вроде головоломки для Марволо. Даже когда они чувствовали
эмоции друг друга, снимая ограничение с их связи, он часто приходил в
замешательство, имея дело с разумом Гарри и его эмоциями.
287/413
Это походило на вызов, и отвечать на него доставляло Марволо удовольствие.
Гарри оставался загадкой, причем, совершенно очаровательной. Марволо

потратил куда больше ночей, чем, по-хорошему, должен был, закопавшись в
книги и строя свои собственные теории о том, что, предположительно, могло
привести Гарри к его нынешней затруднительной ситуации с повторяющимися
жизнями. За прошедший год он выведал у него множество деталей, и Гарри,
казалось, по какой-то непостижимой для Марволо причине, был этому очень рад
и, отвечая на каждый заданный вопрос, весьма охотно делился буквально всеми
мелкими подробностями. Гарри счел, что собственное нескончаемое
любопытство Марволо побудило его задавать вопросы — и в реальности так оно
и было. Но Марволо не подал ни малейшего намека на то, что изучал его
проблему и пытался найти ее решение. И не собирался менять мнение Гарри по
данному вопросу до тех пор, пока действительно не будет уверен в шансах на
успех.
Единственной темой, обсуждая которую они искренне делились точками зрения,

оставались политически маневры, которые они вместе планировали, а также
Марволо вносил свой вклад в публикации Поттера для МП как редактор. У Гарри
не было ни малейшего представления о том, что тот затеял свое собственное
маленькое изыскание, и Марволо пока не собирался раскрывать свой секрет.
После ряда исследований мужчина пришел к выводу, что каждая из прожитых

Гарри временных линий продолжает существовать и дальше, после того как он
умер. Марволо не думал, что Гарри просто перемещался назад во времени в
одной и той же реальности и перезапускал ее события снова и снова; по какой-
то неведомой причине, он начинал с нуля лишь свою собственную жизнь и
каждый раз, как родился, формировал новую реальность. Все прожитые им
жизни являли собой отдельные миры, бравшие свое начало из одного и того же
момента времени, но развивающиеся в разных направлениях.
Это была теория, к которой Марволо пришел в результате долгих исследований.

Он пока не нашел способа подтвердить ее или опровергнуть, равно как и
способа помочь Гарри каким-то путем достигнуть основной цели — разорвать
этот замкнутый круг.
И все же процесс поисков оказался захватывающим. Марволо получил загадку,

над которой ему нравилось размышлять в свободное от утомительных
политических махинаций время.
К тому же, по существу… это было нечто, что он мог сделать для Гарри.
Марволо ненавидел быть в долгу у людей, и независимо от своего поведения, он

чувствовал себя обязанным Гарри. Искренне и глубоко обязанным. Именно Гарри
спас его от судьбы хуже смерти, пусть в других реальностях и нес
ответственность за его погибель.
И может быть… может быть, если Гарри поверит, что эта жизнь станет для него
последней, он не будет так спешить распрощаться с ней. Хотя опять же,
существует вероятность, что он сразу убьет себя, как только сочтет, что
решение найдено.
Марволо пришлось признать, что он не знает, какой из вариантов ближе к

истине, и это, по необъяснимой причине, его сильно беспокоило. С одной
288/413
стороны он чувствовал, что должен понимать Гарри Поттера лучше, чем кто-
либо другой. И, вероятно, он понимал его лучше, чем кто-либо другой, живущий
на этом свете, помимо самого Гарри. И все же Марволо по-прежнему знал его не
настолько хорошо, чтобы определить, как он отреагирует, если получит
гарантию, что его следующая смерть станет окончательной.
Возможно, это действительно не должно его беспокоить.
Такие мысли занимали голову Марволо одним субботним вечером, когда он

сидел в своем личном кабинете, в поместье, в которое заселился полгода назад.
Правда, в данный момент он сидел не за столом. Вместо этого он расположился
на кушетке, которую разместил перед большим камином, и маленькими
глотками пил красное вино из бокала, стоявшего на краю низкого деревянного
столика, расположенного сбоку. Поставив локоть на подлокотник и подперев
кулаком подбородок, Марволо уставился расфокусированным взглядом на
желтые и красные языки пламени, танцующие в большом каменном камине.
Гарри стал занимать его мысли все больше и больше с течением времени.
Мужчина перевел взгляд с огня на столик, где позади хрустального бокала с
вином лежала простая, невзрачная книга в кожаной обложке. Причем, уже
довольно потрепанная, что казалось удивительным, ведь книга была
относительно новой.
Но Марволо считал естественным, что у книги, которую он постоянно носил с

собой во все возможные места, истрепались края и обтерся переплет. Гарри,
вероятно, даже и не подозревал, как часто он не расставался с книгой. С того
самого лета, когда Гарри вернул ему первую часть его души, Марволо завел
привычку повсюду брать книгу с собой.
По правде говоря, книга вообще редко его покидала. Он даже поместил на нее
заклинание, мгновенно уведомлявшее его, если он выходил из комнаты без нее.
Оно являлось лишь одной из многих предосторожностей, к которым мужчина
прибег, чтобы гарантировать, что его тщательно скрываемые тайны,
содержавшиеся внутри, таковыми и оставались. Другой защитной мерой стали
чары, не дающие никому другому, кроме него самого, даже открывать книгу, а
также проклятия, которые реагировали на любую попытку обойти наведенные
чары с помощью магии. Хотя, по-хорошему, наиболее надежной защитой являлся
тот простой факт, что все записи они с Гарри всегда делали на парселскрипте.
По сути, одно только это делало все остальные защитные меры
бессмысленными, но Марволо не был бы собой, если бы не наложил их.
Упомянутая книга являлась, конечно же, тем самым дневником, связанным со

вторым, парным, который Гарри отдал ему две весны назад и где писал почти
постоянно с тех самых пор. Марволо испытывал благодарность за то, что одними
из чар, которые Гарри счел нужными навести на книги, прежде чем соединил их,
были те, что позволяли страницам никогда не заканчиваться, так как, если бы он
этого не сделал, книга была бы уже заполнена записями от корки до корки
довольно давно.
Марволо убрал руку из-под подбородка и, вытянув вперед, взял дневник. Сменив
позу и расположившись более грациозно, мужчина, держа книгу перед собой,
начал мягко водить пальцами по ее потертой обложке. Кажется, она приобрела
для него некую сентиментальную значимость, и ему стало интересно, как это
характеризовало его. Этот дневник был связан с дневником Гарри точно так же,
289/413
как он сам был связан с Гарри. Связь проявлялась только тогда, когда они
открывали книги — точно так же, как и их связь оставалась в дремлющем
состоянии, пока они не снимали ограничения.
Правда, теперь она даже близко не казалась столь дремлющей, как когда-то.
Возможно, потому что в последнее время они стали открывать канал связи
гораздо чаще или, может, из-за того что ни один из них больше не старался
держать ее крепко заблокированной, как раньше. Все больше и больше
отголосков эмоций Гарри просачивалось через нее, и Марволо подозревал, что
Гарри испытывал ровно то же самое в отношении его собственных чувств. То
было лишь эхо чужого присутствия где-то в глубинах разума, но казалось оно
вездесущим. Порой Марволо казалось, что если это ощущение вдруг исчезнет —
он почувствует одиночество. Не то чтобы Марволо Риддл когда-либо чувствовал
себя одиноким. Подобная мысль была просто абсурдной, и он проклял бы
любого, кто осмелился предположить такое. Только если бы им оказался не
Гарри — над ним бы он просто посмеялся.
Мерлин, он действительно стал мягче. Ему срочно нужно кого-нибудь убить — ну

или покалечить, по крайней мере. Может, ему действительно стоит отправиться
к этому идиоту Мэррику Коннерсу, который недавно доставил ему кучу проблем
со своими пятью местами в Палате Лордов и тупыми законопроектами, которые
спонсировал. Тщеславный и безмозглый подхалим.
Предложение Гарри упрятать мужчину в отделение Януса Тики в Мунго, чтобы

«заморозить» его голоса, казалось привлекательным, но доверить кому-либо из
своих подчиненных грамотно выполнить данную миссию Марволо был не готов.
К тому же это задание могло послужить ему хорошим отвлечением от всего
остального.
Идеи одна за другой начали кружиться в голове мужчины, отчего по его тонким
губам медленно расползалась усмешка, как вдруг краем глаза он заметил
мягкий свет, который привлек его внимание. Марволо опустил взгляд на книгу и
увидел слабое сияние, окутывавшее ее и дающее сигнал о том, что Гарри только
что написал что-то в своей копии. Их следующая встреча была запланирована
только на следующую ночь, так что, вероятно, Гарри просто прислал какую-то
заметку, идею, комментарий или что-то подобное. Он имел привычку писать в
книге без особой причины, и Марволо, в свою очередь, обычно читал все, когда у
него появлялось свободное время. Писал он что-то в ответ или нет, всегда
напрямую зависело о того, что именно Гарри сообщал.
Марволо подумал было убрать книгу в карман своей мантии и приступить к

исполнению своих планов в отношении Меррика Коннерса, как обнаружил, что
его руки уже открывают ее. Дневник был зачарован таким образом, что всегда
открывался на странице, где находилась последняя запись, поэтому, если бы
ему понадобилось найти какие-то более старые записи — пришлось бы вручную
пролистывать страницы. Мужчина скользнул взглядом по практически пустой
странице и наткнулся на предложение, выведенное знакомым ему почерком
Гарри Поттера.
— Есть минутка? Мне хочется позлорадствовать.
Одна из бровей Марволо поднялась ко лбу, а глаза замерцали от веселья.
Поколебавшись всего мгновение, он тихо вздохнул, поднялся с места, пересек

290/413
комнату и, подойдя к своему столу, положил книгу в его центр, а сам сел в
кресло. Он протянул руку и, взяв перо, секунду спустя опустил его на страницу.
— Что ты сделал на этот раз? — написал мужчина в ответ.
Искра удовольствия проскользнула через их связь, прежде чем ограничения

были полностью сняты, и Марволо не сумел сдержать улыбку, просившуюся на
его лицо, когда ощутил, как раскрылась их связь.
— У меня сегодня была встреча с Сириусом Блэком.
— И? — с легким нетерпением написал Марволо.
— На меня нашло вдохновение. Меня вдруг просто осенила гениальная мысль.
Мужчина закатил глаза и передал все свое нетерпения по связи, сделав акцент
на том, что ему не интересна манера Гарри преподносить информацию так
пафосно. В ответ на свои усилия он ощутил лишь очередную порцию чужого
веселья. Наконец, на странице начала проявляться очередная запись.
— Я сказал Сириусу, что я Провидец.
Марволо удивленно моргнул.
— Что? Зачем?
— Он расскажет Дамблдору — или, может, даже отдаст ему воспоминание обо

всей встрече в целом, что будет, честно говоря, великолепно — я бы хотел
видеть лицо директора, когда он обо всем узнает — и тот однозначно накинется
на Сириуса с расспросами, чтобы, наконец, выяснить «правду» о загадочном
Гарри Поттере.
— И какое нам до этого дело?
— Такое, что я также рассказал Сириусу, что именно мои «видения» показали
мне. В основном я дал ему понять, что члены Ордена попросту тратят время,
гоняясь за тобой и Пожирателями Смерти, потому что проблем вы больше не
доставите — это сделают магглы. Я в подробностях расписал, что нас ждет, если
Дамблдор продолжит действовать в выбранном направлении и гнуть свою
линию в Визенгамоте; о наших будущих отношениях с магглами; о том, как
ужасно мы все умрем; что нас ожидает лишь отчаяние, смерть и страдания; что
волшебниц будут насиловать, а наших детей продавать как рабов. Я специально
сгустил краски, изобразив очень мрачную и страшную картину.
— И какой в этом смысл? — подгонял его Марволо.
— Заставить их пересмотреть свои взгляды, — просто ответил Гарри, и мужчина

ощутил волну самодовольства, передавшуюся по связи.
Приходилось признать, что, возможно, что-то в этом было.
— Члены Ордена воодушевлены «борьбой за правое дело», потому что верят, что
поступают правильно. Что защищают слабых. Что оберегают массу людей от
злых, коварных, подверженных предрассудкам чистокровных, которые всей
291/413
душой ненавидят магглов без видимой на то причины, вместо того чтобы
стараться жить с ними в мире. И так далее и тому подобное. Они склонны
впадать в крайности — видеть только черное и белое, добро и зло. Они —
хорошие парни, а мы — плохие парни, — продолжал Гарри.
— Они не считают тебя «плохим парнем». Скорее, запутавшимся, следующим по

неверному пути и прочую подобную чушь, — подметил Марволо и сразу же
почувствовал, что Гарри развеселился еще сильнее, и практически услышал, как
тот насмешливо фыркнул в ответ.
— Ага, ну, уверен, что они изменят свое мнение по этому поводу в какой-то
момент, но сейчас разговор не об этом. Как я уже сказал, они все возводят в
абсолют. Это мотивирует их продолжать свое дело, ведь они убеждены в своей
правоте. Но если они начнут ставить под сомнение свою «добродетельность» —
они растеряют всю решимость. Среди них возникнут и распространятся
сомнения. А после начнутся внутренние разборки. Особенно, если Сириус решит
поделиться некоторыми секретами из далеко не безупречного прошлого
Дамблдора, которые я ему слил.
— О, вот теперь ты меня заинтриговал, — написал Марволо и выпрямил спину,

чувствуя, как нарастает интерес.
— Разве я не упоминал… нет, думаю, я действительно не упоминал. Ну, полагаю,

самый большой секрет это то, что Дамблдор и Гриндевальд были любовниками.
— ЧТО?!
Марволо явственно ощутил, как Гарри смеется, и, без сомнения, его собственное
шоковое состояние лишь подстегивало его веселье.
— Ох, это еще не самое лучшее. Итак, роман Дамблдора и Гриндевальда

развивался в течение лета после окончания Альбусом Хогвартса. Той весной
мать Альбуса умерла, оставив его — как старшего — присматривать за своими
младшими братом и сестрой. Но вместо этого он все лето ухлестывал за
Гриндевальдом и строил с ним на пару безумные планы по покорению магглов и
доминированию над ними. И это не шутка, я вполне серьезен. Он совершенно не
заботился о своей маленькой сестре, а свалил эту обязанность на своего
младшего брата Аберфорта. В конце лета браться повздорили, и Аберфорт
потребовал, чтобы Альбус взял на себя ответственность, ведь он сам больше не
мог ухаживать за Арианой, так как возвращался в школу. В итоге ссора
вылилась в большой скандал между Аберфортом, Альбусом и Гриндевальдом, и в
пылу борьбы кто-то случайно убил ее.
— Великий Мерлин, почему мы не используем эту информациию? Мы можем

дискредитировать этого жалкого старика и навсегда похоронить его светлый
образ! — написал Марволо так быстро, что его обычно идеальный почерк стал
неровным и резким.
— Я ждал подходящего случая. Это не та информация, которую я могу выдать,

просто потому что могу. Если уж на то пошло, это великолепный компромат,
который я смогу использовать для шантажа в худшие времена, в случае угрозы.
— Да, звучит разумно, — признал Марволо, хотя его персональная ненависть к

старику и образ того, как множество взглядов волшебников, полных презрения,
292/413
будут впиваться в Дамблдора, перекрыли остальные его чувства.
Представленная картина была восхитительна. — Я очень надеюсь, что в какой-
то момент мы обнародуем эту информацию.
— Да, конечно.
— Отлично. Так какие же еще семена сомнений ты посеял в сердце Блэка?
— Эмм… ну, я рассказал ему о том, что Дамблдор знал о его невиновности все
это время, но оставил гнить в Азкабане, чтобы получить право определять, куда
поместить меня и подобрать мне опекунов, а позднее — чтобы скрывать тот
факт, что он меня потерял.
— Это правда? — уточнил Марволо, почувствовав некоторое удивление, прочтя

написанное.
— Частично да, частично нет. Скорее всего, пока Альбус получал выгоду для
собственных нужд, его попросту не заботило, виновен Сириус или нет. Может
быть, он действительно верил в его виновность, но знал, что есть возможность,
что это не так. В итоге он просто сделал так, чтобы ни у кого не осталось шанса
выяснить правду.
— И люди считают меня злым и бессердечным, — написал Марволо, закатив

глаза на лицемерие старика.
— Я бы поспорил с этим заявлением. Ты не «злой», ты скорее макиавеллист.
— Многие ассоциируют этот термин со злом, — подметил мужчина.
— Просто потому что невежественны и не знают, что это слово в

действительности означает, и на чем строится философия такого человека.
Черт, да даже Дамблдор придерживается некоторых принципов макиавеллизма,
хотя и скрывает это.
— Цель оправдывает средства.
— Совершенно верно. Конечно, старик никогда открыто этого не признает. Он

прячется за обманчивым образом мудрого и заботливого дедушки, всегда
дающего людям второй шанс и желающего видеть в окружающих только
лучшее. Он создал определенное представление о себе, которым сбивает людей
с толку и делает уязвимыми пешками в своих играх.
На свое удивление, Марволо уловил сильную горечь, идущую со стороны Гарри,

и замер, анализируя поток чужих эмоций, которые ей сопутствовали.
— Ты ненавидишь его, не правда ли? — написал он, наконец, когда на него

нашло озарение. Не то чтобы этот факт его особенно удивил, ведь он сам питал
к Дамблдору жгучую ненависть, но до сего момента ему не казалось, что Гарри
все еще в принципе способен испытывать ненависть в отношении кого-либо. Да,
он порой сильно раздражался и сердился на тех людей, которые приносили ему
неудобства, мог проявлять неуважение и даже презрение к окружающим. И
Марволо почти поверил, что для Гарри остальные люди значат теперь так мало,
что он более не считает кого-то заслуживающим ненависти.
293/413
Около года назад они говорили на эту тему, и тогда он спросил Гарри, когда тот
прекратил ненавидеть «Волдеморта», на что Гарри ответил, что ненависть
всегда изматывает и не стоит затраченных сил.
Но это не означало, что Гарри больше не может ненавидеть людей, и если и

существовал кто-то, кто заслуживал его ненависть, то это был Дамблдор.
— Грань между любовью и ненавистью очень тонка, — написал Гарри некоторое

время спустя. — Порой самая сильная и глубокая ненависть, какую можно
встретить между людьми, рождается между бывшими супругами. Разведенные
пары часто ненавидят друг друга с такой страстью, которую невозможно найти
где-либо еще, потому что знают друг друга очень хорошо. Они знают обо всех
проступках и недостатках друг друга, которые принесли им боль. Любовь,
которую я испытывал к Дамблдору, можно сравнить с любовью к наставнику;
тому, кому безгранично веришь; тому, кто ведет тебя, помогая преодолеть
трудности. Я безоговорочно доверял ему и даже в более поздних жизнях, где я
уже думал своей головой, а не слепо следовал за ним, я все еще любил его, и он
все еще направлял меня.
— Когда эта любовь перешла в ненависть? — спросил Марволо.
— Знаешь… я даже не могу сказать, когда. Но точно могу сказать, что ненавижу
его теперь куда больше, чем когда-либо ненавидел тебя.
***
Тот, кто адаптирует свою политику к требованиям времени, преуспевает, а тот,

кто противоречит им, нет.
***
Большой камин засиял зеленым пламенем, и спустя секунду в нем появилась

темная фигура — Северус Снейп. Он вышел из камина с уже привычной грацией,
которой многие бы позавидовали, и быстро окинул помещение безразличным
взглядом. Презрительная насмешка исказила его черты, прежде чем он
прошагал вдоль мрачной кухни к одному из свободных мест за старым
деревянным столом с потертой столешницей.
Как обычно, его провожали взглядами, полными подозрения и настороженности,

но он их достаточно легко игнорировал. Снейп отметил, что Дамблдор еще не
прибыл, но едва ли это было чем-то удивительным. Старик всегда приходил
последним, чаще всего на пару с Минервой, но сейчас она уже находилась здесь.
По личному мнению Северуса, это было абсолютно безответственно с их стороны
вдвоем покидать школу в одно и то же время, учитывая, что Люпин также
посещал собрания Ордена вместе с ними.
Шансы, что кто-то организует атаку на школу, были близки к нулю, но

отсутствие директора, его заместителя, профессора ЗОТИ и его самого, резко
сокращало число искусных бойцов, способных защищать школу. По факту,
Северус считал, что Флитвик был единственным преподавателем из оставшихся
в школе, кто имел достаточную квалификацию и арсенал из атакующих и
защитных заклинаний.
294/413
Снейп медленно прошелся глазами по тому, что досталось в наследство Блэку от
его ужасной семьи. Папаша Блэка, будучи тем еще параноиком, напичкал этот
дом защитными чарами сверх меры задолго до того, как Блэк предложил его
Дамблдору для нужд Ордена прошлым летом. Учитывая несколько серьезных
ссор, которые состоялись у этих двоих в этой самой комнате с той поры,
Северусу стало любопытно, жалеет ли Блэк о своей щедрости.
Хотя, честно говоря, он в этом сомневался. Блэк питал отвращение к этому дому
и любой ценой пытался избегать времяпровождения в нем, что также
способствовало ухудшению его и без того кошмарного состояния.
Кстати, о Блэке.
Северус заметил, что тот отсутствует. Минерва, Дож, Вэнс, Тонкс, а также Артур
и Молли Уизли уже сидели за столом, но Блэка не было. Как, между прочим, не
было и Люпина.
Едва эта мысль пронеслась у него в голове, со стороны лестницы, ведущей в

кухню, где все в данный момент находились, раздались знакомые мужские
голоса.
- … ты знаешь, что должен рассказать им, — голос Люпина был спокойным, но

твердым.
— Я знаю, — ответил Блэк тоном, отвратительно похожим на скулеж. — Но, если

я это сделаю, Гарри никогда не будет доверять мне!
Люпин громко вздохнул, и Северус понял, что эти двое уже стояли у подножия
лестницы. Секунду спустя дверь в кухню распахнулась, и все присутствовавшие
узрели Ремуса Люпина, выглядевшего потрепанным и пообносившимся, как и
всегда, сопровождаемого Сириусом Блэком, чье лицо было омрачено тяжелыми
размышлениями.
— Я не знаю, Сириус… это может быть более важно, чем-то, что он не будет тебе
доверять, — тихо сказал Люпин, склонившись к Блэку. — По крайней мере,
директор должен знать.
— Гарри предпочел бы, чтобы именно от него я держал информацию в секрете в

первую очередь, — прорычал Блэк и еще сильнее нахмурился.
У Северуса проснулось любопытство.
— Он велел тебе держать информацию в секрете от директора? — заговорил он

бесстрастным тоном.
Блэк повернул голову в его сторону так резко, что Снейп поразился, как это
мужчина не сломал себе шею. Угрюмое выражение на лице Сириуса тотчас
сменилось презрением.
— Что?! — грубо бросил он.
— Поттер дословно так и сказал? Держать что бы там ни было в секрете?

— протянул Снейп.
295/413
— Нет, дословно не говорил, — огрызнулся Блэк, снова нахмурившись.
— И он не заставил тебя подписать какого-либо рода договор о неразглашении?

— продолжил Северус скучающим тоном.
Сириус слегка побледнел.
— Что? Нет! Ему не нужен договор о неразглашении при разговоре со мной! Я не

один из твоих слизеринцев, Нюниус.
— Если ты запамятовал, Блэк, Поттер — один из моих слизеринцев, — с

сарказмом ответил Снейп, отчего хозяин дома тут же передернулся и
недовольно насупился.
— Ага, но я нет. Он знает, что ему не нужен магический контракт, который будет
ограничивать меня и тем самым гарантировать, что мне можно доверять. Если
он не хочет, чтобы я что-то говорил, я не стану этого делать, — провозгласил он.
Снейп посмеялся над ним и закатил глаза.
— Ты просто идиот, Блэк, и ты совсем не знаешь Поттера.
— Да пошел ты, Нюниус! Ты-то что вообще знаешь?! Гарри ни хрена тебе не
рассказал, пока ты не подписал чертов контракт! Очевидно, что он не доверяет
тебе!
— Но он рассказал мне, не правда ли? — заметил Северус со злой усмешкой.
— Ага, но мне он тоже рассказал, — заявил Блэк, и выражение триумфа

появилось на его лице.
Снейп чуть опустил подбородок и окинул мужчину скептическим взглядом.
— И ты можешь свободно говорить обо всем, в отличие от Северуса, —

подчеркнул Люпин спокойно и настойчиво, положив руку на плечо Блэка.
Сириус снова развернулся и умоляюще посмотрел на Ремуса.
— Он сказал, что не верит мне! Я обязан доказать ему, что он может мне
доверять! Что я смогу сохранить в секрете все, что он поведал мне при личной
встрече.
Снейп фыркнул, вновь привлекая внимание Блэка к себе.
— Я понял, что происходит, — заявил он, ухмыляясь.
— Да неужели? — с сарказмом выплюнул Сириус.
— Да. Что бы он ни рассказал тебе — он хочет, чтобы ты поделился этим с кем-то

еще. Если бы он действительно не хотел, чтобы Дамблдор или кто-то из нас
узнал полученную тобой информацию, он бы настоял на контракте или, как
минимум, на клятве.
— Может, это проверка! Ты об этом не думал? Может так он хочет проверить,

296/413
достоин ли я доверия? — заспорил Блэк.
— Гарри Поттер не доверяет людям, — закатил глаза Северус.
— Может, он просто не доверяет слизеринцам, — продолжал глумиться Сириус.
— Он сам слизеринец.
— Ох, может вы двое, наконец, повзрослеете, — резко оборвала их Минерва,

окидывая грозным взглядом. В комнате воцарилась тишина, во время которой
ведьма по очереди сурово посмотрела на обоих мужчин, после чего
сосредоточила внимание на Блэке. — Сириус, боюсь, что я вынуждена
согласиться с Северусом. Мистер Поттер не разбрасывается своим доверием. Из
своего опыта могу сказать, что он самый скрытный ребенок, которого я когда-
либо встречала. Он никогда не делится информацией необдуманно.
— Полагаете, Гарри рассказал мне все, потому что хотел, чтобы я передал кому-
то эту информацию? — недоверчиво спросил Блэк.
— Ну, этого я не знаю, — рассудительно ответила Минерва, — но если он

отдельно не подчеркнул, что ты обязан держать все в секрете, и тем не менее
поведал тебе что-то важное, он, скорее всего, понимал, что существует
вероятность, что ты перескажешь все кому-либо, и его это вполне устраивает.
Если бы не устраивало, он бы ничего тебе не рассказал.
Но Блэк по-прежнему колебался и задумчиво шевелил губами, до боли терзаясь

сомнениями, как глупая дворняга. Снейп с пренебрежением взглянул на него и,
скрестив руки на груди, вновь нацепил маску равнодушия, хотя внутри изнывал
от любопытства, что же такого важного, черт возьми, Поттер ему рассказал.
Шансы на то, что Гарри раскрыл своему крестному истинное положение вещей,
мужчина считал нулевыми, и именно поэтому ему было так интересно, что же
именно Гарри рассказал Блэку, если тот на сто процентов убежден, что узнал
что-то значимое.
Сириус стоял, замерев, на одном конце кухни, полностью провалившись в свои

мысли и не двигаясь до тех пор, пока Люпин не подошел к нему и не провел к
паре пустых мест за столом. Они вдвоем опустились на стулья, и Ремус
зашептал что-то на ухо другу, заработав от него в ответ хмурый взгляд и
покачивание головой.
— Не знаю, Луни, ведь это так серьезно. Почему он раскрыл мне что-то столь
важное только для того, чтобы я об этом рассказал, но все это время держал
данную информацию в секрете от директора?
— Может, он считает, что настало подходящее время всем остальным узнать

правду? — предположил Люпин.
Блэк расстроенно вздохнул и, насупившись, сгорбился еще сильнее.
— У меня есть вопрос получше для тебя, Блэк, — протянул Снейп. — Почему
Поттер рассказал тебе, человеку, которого едва знает и которого встречал до
сего дня лично лишь однажды, нечто «столь важное», не приняв никаких мер
предосторожности, когда за его спиной целый перечень случаев, когда он был
крайне осторожен, если действительно хотел сохранить свои тайны?
297/413
Блэк с негодованием уставился на него и скривил губы. Но прежде чем он успел
сказать что-нибудь вслух, в камине разгорелось пламя, и Северус облегченно
вздохнул, увидев Дамблдора, который, наконец, соизволил оказать милость и
присоединиться к их компании. Не то чтобы он был особо рад видеть директора,
просто знал, что чем скорее Альбус покажется, тем скорее это идиотское
собрание закончится, и он будет свободен.
Все уселись на свои места, а Дамблдор, пройдя к своему месту во главе стола,
выдал свою обычную приветственную речь, которую Северус почти полностью
прослушал. Тонкс первой вызвали для отчета, и она в течение нескольких минут
трещала о том, чем, в основном, заняты авроры, а под конец объявила, что
признаков какой-либо активности Пожирателей Смерти и того, что они
планируют рейд или что-то подобное, не наблюдается, и нет ничего,
заслуживающего внимания, чем можно поделиться.
Дож выступал следующим, и они с Дамблдором долго и сбивчиво говорили о

каких-то отдельных частях законопроектов, набиравших поддержку в Палате
Лордов, которые, кажется, привлекли интерес большинства ее членов и стали
популярной темой обсуждения.
Из собранной информации был сделан вывод, что, видимо, именно Люциус

Малфой в ответе за большую часть всех проводимых политических мероприятий,
и, следовательно, те несут в себе злой умысел. Северус с трудом удержался от
того, чтобы не закатить глаза и не посмеяться над ними обоими.
Наконец, Дамблдор перевел взгляд на Сириуса, и тот тут же спал с лица.
— Сириус, насколько я помню, твоя встреча с Гарри вчера состоялась, не правда

ли?
Блэк, казалось, на мгновение стиснул зубы, затем выпрямился и посмотрел на

старика почти с дерзостью.
— Да.
— Есть ли тебе что рассказать? Сумел ли ты убедить Гарри в том, что не стоит
поддерживать прошение Малфоев об опеке?
Блэк фыркнул.
— Нет. Однозначно не сумел, — с горечью ответил он.
Дамблдор пригорюнился.
— Был ли… поднимался ли вообще вопрос об унаследованных Гарри местах в

Визенгамоте?
— О, определенно поднимался, — с сарказмом подтвердил Блэк. — Он сказал,

что Малфой пообещал проголосовать его местами за него, и его это устраивает.
Он этого хочет, если уж на то пошло. Гарри сказал, что вполне доволен всей
ситуацией, хотя изначально она его лишь раздражала.
Лицо Дамблдора потемнело, а его лоб еще сильнее обычного избороздили

298/413
морщины.
— Это очень огорчает. Ты обсуждал с ним вероятность того, что Люциус Малфой,
возможно, будет использовать его голоса так, как сам посчитает нужным, а не
так, как предпочтет он?
Блэк сердито выдохнул воздух и выпрямился.
— Да, я это подмечал, но Гарри об этом вообще не волнуется. Слушайте, Альбус,

когда речь зашла о политике, Гарри дал мне понять одну вещь предельно ясно:
он прекрасно осведомлен обо всем, что происходит в политическом мире. Он
уделяет внимание всем новостям и имеет собственное мнение по всем вопросам.
Он ведь даже пишет для чертовой Магической Политики каждый месяц, во имя
Мерлина! Гарри не держится от политики в стороне, как вы надеялись, и он
однозначно относит себя к роялистам, независимо от какого-либо влияния со
стороны Люциуса Малфоя.
— Гарри рассказал, что задолго до того, как вся эта шумиха с опекой поднялась,
он планировал подать прошение о более раннем признании себя Лордом уже
следующим летом, чтобы иметь возможность голосовать, и если бы все прошло
удачно, его четырнадцать мест в любом случае были бы отнесены к партии
роялистов. Но со всеми этими делами с опекой, он получит к ним доступ даже
раньше. Он… — тут Блэк запнулся, затем нахмурился и вздохнул. — Он, кажется,
придерживается тех же политических взглядов, что и Малфой, и не считает, что
при рассмотрении каких-либо законопроектов возникнут ситуации, по которым
их мнения будут расходиться.
Над бровями Дамблдора пролегли глубокие морщины, а угрюмое выражение

намертво приклеилось к его лицу. Остальные присутствующие в комнате также
нахмурились, выражая различную степень волнения и озабоченности.
Северус, лично, был весьма удивлен, что Поттер решился заявить о своей
позиции столь прямолинейно, ведь это открыто ставило его в оппозицию
Дамблдору. Он полагал, что Гарри будет ходить вокруг да около как можно
дольше.
— Это… весьма тревожно, — замогильным голосом, наконец, выдавил из себя

Дамблдор.
Блэк вздохнул и на некоторое время впился взглядом в столешницу, продолжая

свою внутреннюю борьбу, а потом снова внимательно посмотрел на Снейпа. В
течение нескольких секунд мужчины обменивались полными ненависти
взглядами, прежде чем Сириус зарычал и вновь посмотрел на Дамблдора.
— Гарри сказал кое-что еще.
— О?
— Да… Это… объясняет многое. В общем-то, объясняет все, что до сего дня
ставило нас в тупик.
— Объясняет все? — повторил Дамблдор, заинтересовавшись, и уселся ровнее.
— Да. Это объясняет, как он узнал, кем я был; что меня можно было найти в той
299/413
пещере; о моей анимагической форме и о Петтигрю. Это объясняет, откуда он
знал о Ремусе еще до встречи с ним в поезде. Это объясняет все.
Директор вытянулся вперед, напрягшись от нетерпения. Реакция остальных

была идентичной, и Северус мог сказать, что даже Минерва была заинтригована,
хотя и старалась внешне казаться невозмутимой.
Блэк набрал полные легкие воздуха и медленно выдохнул.
— Он Провидец.
Глаза у всех присутствующих широко распахнулись, а губы Дамблдора

приоткрылись от шока.
Северус же с трудом удержался от того, чтобы не заржать в голос.
О, это просто бесценно.
— Провидец? — едва слышным эхом отозвался Альбус.
— Да. Гарри сказал, что Трелони просто обманщица, но он нет. Он настоящий. У

него бывают видения прошлого, настоящего и будущего столько, сколько он
себя помнит. У него может быть видение о том, что произошло годы или
десятилетия назад, а может о том, что произойдет не раньше чем через много
лет. Он знал обо мне, Петтигрю, Ремусе — обо всех нас из своих видений. Он
знает вещи, которые никто не должен знать, и также он видел ужасные события
будущего, смотреть которые у меня бы не хватило духу.
— Какого рода события? — спросила Молли Уизли с тревогой, услышав

последнее предложение.
— Он… он сказал, что будет война.
— С Сам-Знаешь-Кем? — прошептала женщина со страхом.
— Нет, — отрицательно покачал головой Сириус. — Нет, Гарри сказал, что мы

попросту впустую тратим время, беспокоясь о Сам-Знаешь-Ком. Он сказал, что
больше не будет войн среди волшебников. Следующая война будет с магглами.
— Магглами? — ловя ртом воздух, переспросил Артур Уизли.
Дамблдор оперся на спинку своего стула, сдвинул брови и поджал губы.
— Ты уверен?
— Да, — кивнул Блэк. — Гарри сказал, что где-то между 2006 и 2008 годами
магглы по всему миру обнаружат волшебников, и мы не сможем больше
скрываться от них. Он сказал, что у него были видения о том, как на ведьм вели
охоту и насиловали, как детей волшебников выкрадывали из семей и продавали
на черном рынке словно рабов. Как магические деревушки бомбили и
уничтожали, и как наша свобода и уединенность были отняты у нас маггловским
правительством. В будущем мы стали второсортными гражданами,
подвергавшимися гонениям просто за то, что отличаемся от остальных людей. Я
не могу объяснить это так, как сделал он, но это был кошмар. Гарри… он сказал,
300/413
что хочет начать использовать свою политическую власть как можно скорее,
потому что хочет сделать нас сильнее, чтобы у нас появилось больше шансов
выжить и защитить наше право на существование. Он сказал, что некоторые
магические сообщества будут лучше подготовлены к грядущим событиям и
успешнее справятся, в то время как Магическая Британия попадет в число
худших. Он считает, что сможет улучшить ситуацию с помощью
законодательства.
В комнате воцарилось гробовое молчание, и все, что Северус мог делать, это
просто сидеть с пустым выражением лица, беспрерывно восклицая при этом
мысленно, насколько по-идиотски гениален Поттер, и в то же время проклиная
этого засранца за то, что тот не предупредил его.
— Но… но мы ведь не можем быть уверены, что он прав, верно? — заговорила

Тонкс, но голос ее дрожал от сомнений.
— Верно, мальчику это все могло просто присниться, или он это придумал!
— крикнула Вэнс.
— Он ничего не придумал! — с негодованием рявкнул Блэк.
— Сириус, ты не можешь знать… — запинаясь, пробормотала Молли Уизли.
— Он знает много вещей, — упорно стоял на своем Сириус. — Вещи, которые

никак не мог знать. Он знал обо мне и Ремусе — хотя нет никакого разумного
объяснения тому, как он узнал и откуда. Ведь о некоторых вещах не знал никто.
— Сириус, — начал Дамблдор мягко, но нерешительно, — это все действительно

довольно серьезно, и мы примем во внимание все то, что ты рассказал, и
обсудим подобный вариант развития событий, но мы также должны
рассматривать возможность того, что все, сказанное Гарри, не правда.
— Он знал о вашей сестре, — холодным вызывающим тоном бросил Блэк.
Глаза Дамблдора широко распахнулись, и Северус увидел, как краска схлынула

с его лица. Интерес мужчины тотчас обострился, и он начал наблюдать за
Альбусом еще более внимательно, чем обычно. Северус никогда не слышал о
том, что у директора была сестра.
— Прошу прощения, что? — охрипшим голосом переспросил Дамблдор.
— Ариане. Ох, и Гриндевальде. Он знал о них. Рассказал а-а-абсолютно все. На

редкость интересная история, не правда ли? — подметил Блэк, послав
обвинительный взгляд в сторону директора, и лицо того буквально посерело
после этих слов.
Дамблдор закрыл рот и тяжело сглотнул, пытаясь взять себя в руки.
— Почему вообще эта тема всплыла в разговоре, можно спросить?
— Гарри поинтересовался, как я в принципе могу общаться с вами и быть на

вашей стороне, — пояснил Блэк надменным тоном, и Северус с каждой секундой
все больше и больше жаждал узнать, что же было способно так подкосить
Альбуса Дамблдора. Мужчина решил обязательно выспросить все у Гарри
301/413
позднее и уповать на то, что чертов мальчишка поделится информацией.
Старик снова побледнел, после чего почти печально нахмурился, будто

испытывал боль.
— Сириус, мой мальчик, я знаю, что у нас есть разногласия, но…
— К этой части я еще даже не приступил, — резко оборвал его Блэк. — Гарри
упомянул некоторые вещи, которые, мне думается, нам с вами стоит обсудить в
приватной беседе. Но в основном, он сделал акцент на том, что вы даже близко
не такой святой, как многие верят, и что вы в действительности далеко не
всегда знаете, что лучше для нас. Гарри расписал мне историю ошибок,
совершенных вами, а также меры, которые вы предприняли, чтобы скрыть их.
Он не считает, что ваш послужной список состоит из одних только
блистательных достижений, и что вы тот, кому можно доверить принимать
важные решения.
— Сириус Блэк! — воскликнула Молли Уизли сварливо, но мужчина, подняв руку,

утихомирил ее.
— Дайте мне закончить, — резко бросил он и снова обратил взор на Дамблдора.

— Гарри также сказал, что видел несколько вариантов будущего — он может
видеть, какой путь приведет к тому или иному исходу — и путь, где вы достигли
всего, чего хотели, всего, что считали лучшим для нас, привел к будущему, где
все обернулось худшим образом, когда нас нашли магглы. Он сказал, что вы
будете использовать лишь дипломатические меры и постоянно идти на
компромиссы, чтобы избегать конфликтов, даже когда станет ясно, что это
ведет нас лишь к гибели. И в конце концов от нашего образа жизни не останется
ничего, потому что магглы увидят, что мы слабы, и лишат нас всего. Просто
пожуют и выплюнут. А мы позволим себе стать настолько разобщенными и
слабыми, что к тому моменту, когда мы, наконец, начнем сопротивляться, у нас
уже не останется шансов спастись. Все будет уничтожено. Все будет потеряно.
Гарри нарисовал далеко не приятную картину, Альбус. Довольно страшную, на
самом деле.
После этих слов директор осунулся и застыл, погрузившись в раздумья. Никто не

произнес ни звука: все остолбенели.
— Можем… — заговорила было Вэнс, но ее голос надломился, и ей пришлось

прочистить горло, — можем ли мы попросить мальчика дать нам более
конкретное доказательство того, что он и вправду может предсказывать
будущее?
— Вы никогда не просили Сибиллу Трелони доказать, что она может Видеть, и

тем не менее вы все понадеялись на изреченное ею пророчество о том, что
Гарри уничтожит Сами-Знаете-Кого, — проворчал Сириус.
Минерва фыркнула, но попыталась скрыть это за кашлем. Северусу же стоило

огромных усилий не усмехнуться, а сохранить на лице бесстрастное выражение.
— Сам-Знаешь-Кто никогда не пришел бы за Джеймсом, Лили и Гарри, если бы

не это пророчество, — мягко прошептал Люпин, и Снейп почувствовал, как у
него что-то сжалось в груди при мысли о причастности к тем событиям. Он
тяжело сглотнул, но больше ничем внешне не выдал свою реакцию.
302/413
— Гарри сказал, что Трелони просто шарлатанка, — тихо произнес Сириус,
сердито глядя в стол. — Он сказал, что Трелони сделала свое пророчество во
время собеседования на пост преподавателя по прорицанию, — тут он замер и
пристально посмотрел на Дамблдора. — Это правда? Пророчество о Поттерах и
Сам-Знаешь-Ком было сделано во время проклятого собеседования?
Дамблдор почти демонстративно приподнял подбородок.
— Да. И не думаю, что его подлинность нуждается в каком-либо подтверждении.

У Сибиллы тогда радикально изменился голос, и выражение лица стало очень
драматичным, и тон….
— Или она могла просто изобразить все это, как она любит изображать каждый
чертов раз, когда якобы Видит что-то, — круто оборвала его Минерва. Ни для
кого не являлось секретом, что декан Гриффиндора совершенно не уважает
Сибиллу Трелони и уже давно хочет, чтобы ту уволили, прекрасно зная, что
Дамблдор держит ее только для защиты от тех, кто захочет получить
пророчество из ее разума.
По комнате тут же поползли шепотки, и стало очевидно, что ситуация

постепенно накаляется.
— Так, ладно, всем успокоиться, — велел Дамблдор чуть более громким голосом,
чем обычно, и всеобщее внимание вновь стало приковано к нему. Мгновение
спустя директор перевел свой взгляд на профессора Снейпа. — Северус, я знаю,
что тебя ограничивают строгие рамки контракта, который Гарри заставил тебя
подписать два года назад, но можешь ли ты, по крайне мере, подтвердить или
опровергнуть то, что Сириус поведал нам сегодня?
Снейп чуть опустил подбородок и скептически посмотрел на старика, а после,

казалось бы, искренне задумался над вопросом.
— Полагаю… — начал он медленно, все еще размышляя, — я могу сказать, что

все, что сообщил Блэк, было рассказано и мне, и раскрытие этого факта не
является нарушением контракта.
— И-и-и? — надавил Сириус.
Снейп лишь резко кивнул головой.
— Это правда. И-и-и в качестве доказательства Поттер привел несколько

примеров, которые подтвердили, что он не лгал. Более конкретно, я ничего
сказать не могу, но я верю, что он говорил правду.
Комнату снова охватило гробовое молчание, и по взволнованным лицам всех

присутствующих Северус понял, что все сработало. Поттер в самом деле был
гением и знал этих людей достаточно хорошо, чтобы предвидеть, как подобные
новости повлияют на их дух: их мотивация значительно ослабнет, они начнут
задаваться вопросами и какой-либо прогресс в их планах будет приостановлен.
Дамблдор же, казалось, постарел еще сильнее от тяжелых дум, омрачавших его
лицо.
303/413
— Это дает много пищи для размышлений, — произнес он, наконец, спустя
несколько минут. — Я… я все-таки попробую поговорить с Гарри лично.
— Вы ему не нравитесь, — мимоходом подметил Блэк, на что директор

нахмурился еще сильнее.
— Мне все же нужно поговорить с ним, — настойчиво произнес он, и Сириус

безразлично пожал плечами, как если бы желал ему удачи в полностью
обреченном на провал деле.
— Что нам делать, если все окажется правдой? — спросила Тонкс, сдвинув брови
от беспокойства. — Если Поттер действительно Провидец, и хочет заниматься
определенной деятельностью — политической деятельностью — чтобы
попробовать спасти нас от этой ужасной войны, которая случится через
двенадцать лет, разве не должны мы попытаться помочь ему?
— Само собой, но вначале нам нужно узнать, что из себя представляют его
планы, — озабоченным тоном изрек Дамблдор. — Гарри Поттер — не важно,
насколько он развит академически — все еще четырнадцатилетний мальчик. Он
может считать, что знает, как лучше поступить, но ему все еще нужны
наставления и советы взрослых, а в данный момент, боюсь, те взрослые, что
окружают его, совсем не подходят для этой роли. Это новое открытие только
усиливает необходимость убрать Гарри от Малфоев как можно дальше.
Снейп поднял его на смех.
— Удачи вам с этим, — протянул он с сарказмом.
Дамблдор тут же обратил на него взгляд и вопросительно приподнял бровь.
— Тебе есть, что еще добавить, Северус?
— Только то, что ваши шансы забрать Поттера от Люциуса и Нарциссы

практически равны нулю. Поттер хочет быть с ними. Поттер ненавидит вас. И у
Нарциссы больше всего преимуществ, как у подходящего опекуна.
Единственный человек, у которого есть хоть какой-то шанс побороться за Гарри
с Малфоями, это Блэк, — тут он замолчал и сам вопросительно приподнял одну
бровь, глядя на Сириуса. — Ну что, Блэк? Все еще собираешься бороться и
пытаться уберечь Гарри от Малфоев?
Блэк сразу ощетинился в ответ и выпрямил спину, впиваясь взглядом в

Северуса.
— Я не хочу, чтобы Гарри попал к проклятому Люциусу Малфою, — низко

прорычал он.
— Ты считаешь, что он должен быть с тобой?
— Я буду намного лучше, чем Малфой.
— Но хочет ли он быть с тобой?
Вспышка боли промелькнула в глазах Блэка, и через мгновение он отвел взгляд

и сердито уставился на поверхность стола.
304/413
Не получив ответа на свой вопрос, Северус снова язвительно усмехнулся.
— Вы все идиоты, если думаете, что можете заставить Поттера сотрудничать.

Если, по какой-то невероятной счастливой случайности, Блэк сумеет выиграть
борьбу и станет опекуном Поттера, вы действительно верите, что мальчишка
просто покорно примет этот факт? Вы на самом деле верите, что он когда-
нибудь придет сюда? Поможет нам? Даст разрешение использовать свои места?
Не будьте глупцом, Альбус, мы прекрасно знаем, что он никогда не позволит вам
притронуться к своим голосам. Отношение Поттера к политике далеко не
индифферентное. Он не его отец. Никоим образом.
Если вы хотите завоевать благосклонность Поттера, то лучше всего для вас

будет прекратить всю эту борьбу за опеку и позволить ему действовать по-
своему. Продолжая оказывать давление, вы лишь усилите его недоверие и гнев
и в итоге все равно проиграете дело. Он станет ненавидеть вас еще сильнее,
если вы будете чинить препятствия на его пути к получению контроля над той
властью, законным правом на которую он обладает. Он хочет управлять своими
голосами, и Люциус пообещал не мешать ему и не решать за него, каким
образом их использовать. Малфой выигрывает уже только в том случае, если
Поттер официально отнесет свои голоса к партии роялистов. Те получат
лидерство, и будет уже не важно, как дальше Поттер решит голосовать по
отдельным законопроектам. Какой смысл Люциусу рисковать вызвать
неудовольствие Гарри, когда он получит так много, сохраняя с ним хорошие
отношения?
Дайте Поттеру то, что он хочет, и, возможно, он выслушает ваши аргументы по

поводу того, какие законы стоит провести и каким путем. И, может быть, он
даже сочтет нужным объяснить вам, почему желает, чтобы события развивались
тем путем, который он избрал.
— То, что говорит Снейп, имеет смысл, Альбус, — деликатно подметил Дож,
словно осторожно пытаясь заставить директора здраво взглянуть на
происходящее.
Дамблдор по-прежнему был угрюм, но частично сумел скрыть свое

беспокойство.
— Сперва я сам поговорю с Гарри, — упорно стоял он на своем.
Минерва вздохнула и слабо покачала головой.
— Хорошо, Альбус, только убедись, что не выбьешь почву у себя из-под ног.
Последний ваш разговор в твоем кабинете был просто катастрофой. Не думаю,
что сейчас ты можешь позволить себе отвратить от себя мистера Поттера еще
сильнее.
Не представляю, как Северус сдержался, услышав про Провидца. Я бы,

наверное, помирала со смеху :D
305/413
Глава 17
Рим сохранял свою свободу в течение четырех столетий, а Спарта - в течение

восьми, при том что их граждане оставались вооружены все это время; а многие
другие государства, сложившие оружие, потеряли свою свободу менее чем за
сорок лет.
***
Альбус Дамблдор тяжело опустился в свое удобное резное кресло, стоявшее за
столом в его кабинете в Хогвартсе, Школе Чародейства и Магии. Он откинул
голову назад на спинку и закрыл глаза, после чего долгий, протяжный вздох
слетел с его губ. Директор чувствовал себя изнуренным и опустошенным. Это
были напряженные несколько дней, и он знал, что сегодняшний день только
добавит веса к его и без того тяжелой ноше.
С последнего собрания на Гриммолд Плейс минуло три дня, и Альбус уже

чувствовал, будто все разваливается. Никто не хотел делать что-либо до тех
пор, пока он не поговорит с Гарри Поттером лично и не сможет рассказать им
что-то конкретное. Даже Эльфиас решил на время отложить их политические
планы, которые беспокоили Дамблдора больше всего с того момента, как он
осознал, что в этом вопросе у них осталось мало времени, и терять его было
нельзя.
Если говорить откровенно, Альбус избегал своих обязанностей Главы Палаты

Лордов в течение многих лет, но последние несколько лет он особенно
пренебрегал ими, так как тратил все свое свободное время на то, чтобы
отыскать какие-либо признаки возвращения Волдеморта. Он все еще заседал на
собраниях и зачитывал отчеты, но пристального внимания всей картине
происходящего в целом не уделял и не видел, что на самом деле происходит.
За последние два года все больше и больше людей, соблюдавших нейтральную

позицию, начали склоняться к другой стороне. Законопроекты, которые
воплощались в жизнь, казались по большей части безвредными, и только
недавно Альбус стал замечать определенную структуру и то, как отдельные
статьи и пункты, добавленные мелким шрифтом, собранные воедино, понемногу
сводили на нет всю его деятельность в Визенгамоте за прошедшие десять лет.
Положение вещей постепенно менялось, но именно в последние несколько

месяцев изменения резко набрали темпы. Люциус Малфой и многие его
единомышленники понемногу начали представлять совершенно новое
законодательство, которое когда-то даже не стали бы пытаться преподнести,
так как знали, что никоим образом не сумели бы провести его в жизнь
посредством дебатов и обсуждений, уповая лишь на хвалебные описания. Но
теперь они пытались воплотить его в реальность. Теперь, когда люди, которых
Альбус всегда считал надежно сидящими «у себя в кармане», объединялись
против него, и именно это стало тем, что, наконец, заставило его переключить
свое внимание обратно на деятельность Визенгамота.
Стоило добавить, что данные события также стали одним из факторов,

побудивших его подать-таки прошение об опеке над Гарри Поттером. Альбус
уже какое-то время рассматривал этот вариант, но не решался. В конце концов,
306/413
было бы довольно бесчестно воспользоваться мальчиком только из-за его
политической власти. Дамблдор подвергался подобному искушению еще много
лет назад, когда узнал, что Джеймс попросту игнорировал свои обязанности и
ничего не делал со своими местами в Палате Лордов. Ему хотелось тогда
попросить молодого человека позволить использовать свои голоса, но все же он
передумал. Это просто было неправильно, так что директор сдержал свое
желание точно так же, как сдержал свое желание попытаться получить
контроль над голосами Гарри. Хотя теперь он глубоко сожалел о том, что
колебался. Не только по поводу приобретения контроля над политической
властью Гарри, но также по поводу приобретении контроля над самим
мальчиком.
Альбус боялся, что зашел слишком далеко в потакании прихотям мальчика.

Может быть, если бы он твердо стоял на своем и требовал, чтобы Гарри
признавал руководство старших, ситуация не стала бы столь плачевной. Но он
боялся. Боялся потерять Гарри Поттера раз и навсегда; боялся, что все его
ошибки выплывут наружу. По большому счету, он все еще имел дело с их
негативными последствиями. Да, правда по чуть-чуть начинала выходить
наружу, но, к счастью, только в определенном, ограниченном кругу лиц, и никто
из тех, кто узнал ее, не предпринимал никаких попыток пойти против
Дамблдора.
Но Альбус знал, что ему просто повезло. Это была вторая причина, по которой он
старался не навлекать на себя явное неудовольствие Гарри Поттера и не
пытался силой заставить его подчиняться правилам. Он боялся, что вступление
в открытую конфронтацию с Гарри по поводу кажущейся необходимой опеки
привело бы к тому, что Гарри вынес бы на свет всю правду о совершенных
Альбусом ошибках, причем сделал бы разоблачение публичным. Хотя эти
переживания до сих пор не покидали директора, пока что ему не казалось, что
мальчик склонен мстить подобным способом. В действительности, что было
довольно удивительно, даже борьба за право опеки над Гарри не получила
публичной огласки – в прессе по-прежнему ничего о ней не знали.
Но теперь Альбус снова столкнулся лицом к лицу с необходимостью решить,

пойти ли ему на поводу желаний ребенка, либо настоять на своем и потребовать
вести себя послушно. Ему хотелось выбрать последнее, так как он
действительно устал потакать прихотям мальчика. Проблема была в том, что он
боялся, что в итоге у него просто не останется выбора. Альбус не ограничивал
свободу Поттера слишком долго, поэтому теперь забрать ее обратно будет
неимоверно трудно. И Гарри также будет бороться куда сильнее, чтобы
удержать ее. Ему осталось всего полгода до пятнадцатилетия, и, достигнув
этого возраста, он окажется в разумных пределах от подачи прошения об
эмансипации и подтверждения своего статуса как Лорда.
Учитывая объем силы и влияние, которые мальчик уже имел, не говоря уже о
продемонстрированных им академических и профессиональных достижениях, у
Альбуса почти не оставалось сомнений в том, что тот получит желаемое.
Было тревожно услышать, что Гарри считает себя роялистом, но Дамблдору
пришлось признать, что едва ли это стало сюрпризом. Он прочел каждую из
статей, опубликованных Гарри Поттером в журнале «Магическая Политика», и
уже знал, в какую сторону склоняется Гарри в вопросах политики. При этом
нельзя было сказать, что работы мальчика содержали предвзятые суждения –
напротив, они являлись, на удивление, беспристрастными. И даже
рассматривали достоинства противоположной точки зрения по ряду аргументов.
307/413
Это был такой способный мальчик.
Невероятно умный, но в то же время холодный. На основании собственных

наблюдений Альбус пришел к выводу, что Гарри Поттер намеренно сохраняет
некую отстраненность в эмоциональном плане. Даже с некоторыми своими
сверстниками, которых он рассматривает в качестве друзей, Гарри, кажется,
всегда соблюдает дистанцию. Будто стоит выше них и, глядя сверху вниз,
смеется над ними, когда они отчаянно жаждут его внимания и одобрения.
Это было необыкновенно знакомо… что заставило Альбуса вспомнить о другом

юном слизеринце, который так же естественно привлекал верных
последователей, полностью за счет своей харизмы, ума, мастерства и
отстраненности. Но в то же время Гарри Поттер не проявлял жестокость и не
производил впечатление затаившего злобу или горько разочарованного в
окружающем мире человека, в отличие от Тома Риддла. Наоборот, он сохранял
почти полное равнодушие ко всему остальному миру.
Почти всегда Гарри Поттер был окружен книгами и закопан в свои

исследования. И Альбус не отказался бы прочесть хотя бы один из тех
дневников, в которых Гарри постоянно что-то писал. Директор охотно
воспользовался бы любой возможностью хоть мельком заглянуть в
происходящее в разуме мальчика. Но он знал, что это будет задачка не из
легких.
Несмотря на признание великолепных умственных способностей Гарри Поттера,

Альбус ни в малейшей степени не был склонен безропотно отступиться от всех
своих политических планов и целей в угоду мальчику, не имеющему никакого
жизненного опыта. Провидец он или нет. Дамблдор, безусловно, был готов
принять к размышлению любую информацию, которую дар мальчика мог
предоставить, и сделать на ее основании собственные выводы, но позволить
Гарри Поттеру диктовать будущее политики магической Британии он не мог,
особенно, если тот собирался получать советы от кого-то вроде Люциуса
Малфоя.
Если бы все зависело только от Люциуса Малфоя, любая когда-либо

запрещенная опасная магия снова стала бы легализована, и волшебники
получили бы возможность использовать ее, когда бы ни захотели. Детей бы с
самого раннего возраста обучали управляться с древней магией, которая не
требует использования волшебной палочки, и тогда не осталось бы никакой
возможности контролировать тех, кто ступил бы в будущем на преступную
дорожку, и не позволять причинять вред людям. Без возможности остановить их
и лишить возможности творить магию посредством уничтожения волшебной
палочки, не осталось бы никакого иного вида наказания для преступников,
кроме лишения жизни или Поцелуя дементора. Единственный путь сохранить
целостность общества заключается в том, чтобы всегда имелась возможность
контролировать тех, кто использует свои силы во зло; если эта возможно будет
утрачена, то пресекать неправомерное использование силы в случае
необходимости станет невозможно.
Вдобавок, если Люциус Малфой поведет всех своим путем, не останется ничего,
способного помешать волшебникам творить, что вздумается, в адрес магглов.
Маги смогут делать с ними абсолютно любые ужасные и страшные вещи, а
потом просто стирать воспоминания из их разумов; смогут управлять ими с
308/413
помощью магических средств и силой принуждать совершать какие-либо
поступки против воли. Подобные действия только быстрее приведут к
разоблачению магического мира, и если Министерство Магии не сумеет
контролировать таких субъектов, соглашения с маггловским правительством
будут разорваны.
Враждебность, которую люди вроде Люциуса Малфоя испытывают по

отношению к магглам, будет только расти и все быстрее распространяться, что
породит впоследствии еще больше раздоров и недовольства среди людей, и в
результате приведет к усилению уровня недоверия. Притеснения
магглорожденных продолжат нарастать, и любая их борьба за равные права в
вопросах трудоустройства и оплаты труда, без сомнения, канет в небытие
вместе с вопросом защиты магглов как таковых.
Нет, Альбус не мог позволить Малфою набраться сил и прийти к власти,

особенно, когда существовала вероятность, что Волдеморт стоял позади каких-
либо политических махинаций, осуществляемых в последнее время. Если Гарри
Поттер действительно встал на сторону Люциуса Малфоя в плане политики,
тогда Дамблдор ни при каких обстоятельствах не согласится объединиться с
ним. Ему было наплевать на заявление Гарри, что это каким-то образом сыграет
важную роль для некоего предполагаемого будущего. Будущее, где Альбус
должен будет принести в жертву свои ключевые жизненные принципы и
ценности, не являлось будущим, за которое вообще стоило бороться. В этом он
был убежден.
Альбус рассчитывал, что сегодняшняя встреча даст ему представление о том,

чего ожидать, а Гарри Поттер должен был прийти к нему в кабинет уже очень
скоро.
Стояла вторая половина дня среды, и у Гарри имелось окно между занятиями,
так что директор решил, что это будет подходящим временем, чтобы поговорить
с мальчиком. Северус встретился с Гарри в понедельник вечером и передал его
просьбу о встрече в это время, таким образом Гарри знал о времени встречи и о
пароле для входа.
Эта мысль вновь пробудила у Дамблдора тревогу, которая уже в течение

некоторого времени затаилась у него, касательно Северуса и его лояльности.
Альбус достаточно долго пребывал в уверенности, что ему нет нужды
волноваться о том, чью сторону займет Северус, когда вернется Волдеморт, но
эта уверенность с каждым днем становилась все слабее. Его расчет на Снейпа
по большей части базировался на чувстве вины, которое мужчина испытывал из-
за смерти Лили Поттер, и клятве, которую тот дал Альбусу более чем
тринадцать лет назад, пообещав делать все возможное для защиты сына Лили.
И этот факт беспокоил директора сильнее всего.
Возможно, Дамблдору действительно стоило настоять на клятве верности

именно самому себе и общему делу, но старик предполагал, что искреннюю
преданность Северуса подобным требованием он заполучить не сможет. Вина
была куда более могущественным орудием для управления человеком. Прямое и
настойчивое требование верной службы в конечном счете породило бы лишь
неприязнь и горечь, но с чувством вины Северус оставался преданным по
собственной воле.
Теперь же… теперь Альбус был куда менее уверен в своем решении. В конце
концов, Снейп, по сути, заявил о своей преданности Гарри Поттеру, а не ему
309/413
самому, и чем больше проходило времени, тем более очевидным становился тот
факт, что Альбус и Гарри Поттер не находятся на одной стороне.
Но Дамблдор, по крайней мере, все еще сохранял уверенность в том, что

Северус не станет вновь служить Волдеморту. У Снейпа не было никакого
уважения к людям, потерявшим разум и не обладающим самоконтролем, хотя
главным фактором служило то, что Северус совершенно обоснованно винил
Волдеморта в смерти женщины, которую любил. Альбус надеялся, что этой
истины также достаточно для того, чтобы гарантировать, что Гарри Поттер
никогда не перейдет на сторону Тома Риддла.
Не то чтобы Волдеморт когда-нибудь смог бы принять его – мужчина погряз в

своем безумии слишком глубоко, чтобы суметь разглядеть преимущества от
альянса с мальчишкой, который прославился тем, что однажды его победил. И
Альбус не верил, что Том Риддл сможет когда-либо преодолеть свой страх и
жажду мести и позволить себе воспринимать мальчика как союзника. Не
настоящего союзника, по крайней мере. Волдеморт мог бы пойти на этот шаг
только с твердым намерением предать и убить Гарри в определенный момент,
но Поттер был слишком умен для того, чтобы позволить использовать себя
мужчине, в чьи замыслы входило бы его убийство.
И все же преданность Снейпа по-прежнему оставалась объектом беспокойства

для Альбуса. Он чувствовал, что может доверять Северусу, что тот более предан
ему, чем Волдеморту, но у него постепенно росло убеждение, что Северус куда
более предан Гарри Поттеру, чем ему самому. Данное подозрение
подтверждалось уже только тем, что мужчина упорно отказывался раскрыть
какую-либо достоверную информацию, которой Гарри Поттер с ним поделился.
Альбус знал, что контракт был подкреплен сильной магией, и был так же суров,
как и Нерушимый обет, но также знал, что подобного рода препятствия никогда
не мешали Северусу делать то, что он считал необходимым.
Темная Метка Волдеморта содержала могущественную магию, не позволяющую

предать, и все же Снейп нашел способ ее обойти. Он был одаренным человеком
и сильным волшебником. Он был даже более искусен в легилименции и
окклюменции, чем сам Альбус. Вероятно, он был даже более искусен, чем сам
Волдеморт, и именно эти способности позволяли ему уберечь себя от
определенных видов магического воздействия, способа избежать которых
большинство людей не находило.
Нет, Дамблдор не верил, что Северус не сумел бы найти ни единой возможности

обойти договор о неразглашении, заключенный с Гарри Поттером, если бы по-
настоящему захотел это сделать. Северус добровольно выбрал хранить в
секрете тайны Гарри. Вопрос заключался в том, было ли это исключительно из-за
прежней верности Лили и клятве, которую Альбус вынудил его дать, или потому
что Гарри что-то ему поведал? Мог ли мальчик убедить Снейпа в том, что
держать информацию в секрете от директора оправданно и необходимо?
Альбус тяжело вздохнул и, открыв глаза, залюбовался теплым светом, лившимся

по его кабинету, и легкой задымленностью у самого потолка, образовавшейся
из-за различных пыхтящих и пускающих клубы устройств, размещенных по
периметру комнаты. Прошло уже немало времени, но Гарри так и не пришел, и
директор начал терять уверенность, что тот вообще появится. Результаты их
последней встречи оказались настолько непредвиденными, что Альбус по ее
окончании остался глубоко поражен и растерян, и это ощущение так до конца и
310/413
не покинуло его. Гарри Поттер постоянно развеивал ожидания, что строились в
его отношении. Предсказывать реакцию мальчика было сложно, так как с ним
оставалось связано слишком много неизвестных. Это стало одной из многих
причин, почему Дамблдор наконец решился выдвинуть прошение об опеке.
Он также надеялся, что это вынудит человека, который присматривал за Гарри

все эти годы, в конце концов показать себя. Альбус с трудом верил в историю о
том, что неизвестным, забравшим ребенка, являлся бастард Карлуса Поттера, и
что тот скончался прошлым летом, оставив Гарри самостоятельно заботиться о
себе. Заявление о том, что маленького Гарри подобрал маггловский
полицейский, а затем передал в социальную службу, откуда впоследствии его
поселили в какой-то дом, однозначно не могло быть правдой. В этом Альбус был
уверен, поскольку сам тщательно прочесывал подобные организации в течение
нескольких недель после исчезновения Гарри. Также по-прежнему не имелось
никаких объяснений, почему ни одни из его отслеживающих чар не работали в
то время и после.
Нет, несомненно, здесь скрывалось нечто большее, чем то, что было
преподнесено в качестве правды, и поскольку директор не имел ни малейшего
представления о том, какую жизнь вел Гарри в течение девяти с половиной лет
после смерти Поттеров до прихода в Хогвартс, ему никак не удавалось
спрогнозировать действия мальчика.
От глубоких размышлений Альбуса отвлекло легкое оповещение о том, что

Гарри Поттер только что прошел гаргулью у основания лестницы. Старик
выпрямился на своем месте и, вновь нацепив личину спокойствия и
самообладания, стал ожидать сигнала, который дал бы ему понять, что Гарри
достиг вершины спиральной лестницы.
- Входи, Гарри, - мягко произнес он, когда сигнал прозвучал, и секунду спустя
дверь отворилась, явив его взору Гарри Поттера. Мальчик слабо кивнул Альбусу,
после чего закрыл за собой дверь и прошагал к его столу с неизменным
выражением скуки на лице.
- Директор, - поприветствовал он коротко, после чего сел в кресло напротив

стола, не дожидаясь приглашения.
- Гарри, - поприветствовал Альбус в ответ. – Лимонную дольку? – предложил он,

приподняв маленькую вазочку с желтыми и белыми сладостями.
- Нет, спасибо, - ровно ответил тот, полностью игнорируя угощение.
- Жаль, - произнес старик и, с легким разочарованием взглянув на молодого

человека перед собой, поставил вазочку на место.
И тут короткая трель Фоукса, раздавшаяся с другой стороны кабинета, на время

отвлекла его внимание. Дамблдор едва заметно нахмурился: легкая волна
подозрения по отношению к Гарри, казалось, исходила от его фамильяра.
Причем, что-то подобное уже случалось и в прошлый раз, когда он вызывал сюда
мальчика для беседы.
Поттер целиком и полностью игнорировал птицу – даже не соблаговолил

взглянуть в ее сторону. Что было редкостью, ведь когда заходила речь о столь
исключительном магическом существе, люди не могли не проявлять
311/413
любопытства. Феникс гарантированно привлекал к себе внимание любых
волшебниц или волшебников. Но, очевидно, не внимание Гарри Поттера.
- Профессор Снейп сказал, вы хотели поговорить со мной, директор? – прямо

задал вопрос Поттер, лишь частично скрывая свое нетерпение и явно желая
поскорее закончить их встречу.
- Да, верно. Ты не из тех, кто обменивается любезностями, не правда ли? –

подметил Альбус, глядя на него поверх своих очков и одаривая взглядом,
которым обычно подавлял учеников, не проявивших должного уважения. Но на
Гарри, однако, это впечатления не произвело – взгляда он не отвел.
- Боюсь, я просто не вижу смысла тратить свое время, когда в этом нет
необходимости, - ответил молодой человек и, изменив позу, с удовольствием
поудобнее устроился в кресле, кладя одну ногу на колено другой. – Профессор
Снейп сообщил, что мистер Блэк поведал вам о моем даре, и как я понял, это
произошло на собрании, когда вокруг были другие люди, - продолжил Гарри с
усмешкой, изогнувшей уголок его губ, и огонек веселья промелькнул в его
глазах. – Без сомнения вы предпочли, чтобы данный разговор произошел в более
приватной обстановке.
- Да, он проинформировал меня, - подтвердил Альбус, решив не реагировать на

второе утверждение.
- Вы верите ему?
- Я не знаю, во что верить. Очевидно, что Сириус верит в сказанное, и я не

сомневаюсь в его честности…
- Только в моей, - перебил его Гарри.
- Едва ли, мой мальчик. Вот почему я попросил тебя прийти сегодня, чтобы мы
смогли открыто все обсудить.
- Я не ваш мальчик.
- Прошу прощения?
- Мне не нравится, когда меня называют мальчиком. Я по-хорошему прошу вас

прекратить так делать.
Альбус медленно кивнул, наблюдая за Поттером чуть сузившимися глазами.
- Если ты этого хочешь, - наконец согласился он.
- То есть вы хотите задать вопросы о моем даре? Задавайте, - разрешил Гарри,

нетерпеливо взмахнув рукой.
- Ты сказал Сириусу, что являешься Провидцем?
- Да.
- На что именно твоя способность распространяется?
312/413
- Прошлое, настоящее и будущее. Я вижу события в своих снах; я вижу их наяву.
Порой у меня складывается впечатление, что я прожил годы во время сна и
приобрел при этом огромный опыт, а порой я получаю лишь очень детальные
видения отдельных, конкретных событий. Иногда я просыпаюсь и просто знаю
определенного человека. Знаю его секреты и желания. Знаю всю его
подноготную или очень специфические особенности единственного важного
события, которое заложило основу всей его дальнейшей жизни.
- Это удивительно всеохватывающий дар, - выдохнул Альбус. – Я никогда не

слышал, чтобы у кого-то была столь всеобъемлющая способность. Не думаю, что
ты согласишься предъявить какие-либо доказательства подобному заявлению?
- Просили ли вы когда-нибудь у Сибиллы Трелони доказательства того, что она

действительно может предсказывать хоть что-то, после того как она выдала
«пророчество», подписавшее смертный приговор моим родителям и
разрушившее мою жизнь?
Дамблдор неосознанно вздрогнул, и ему пришлось потратить несколько секунд

на то, чтобы вернуть самообладание.
- Гарри, ты, конечно же, не можешь всерьез обвинять Сибиллу в смерти своих
родителей. Она не была тем, кто произнес заклинание. Это был Волдеморт.
- Конечно, я могу ее обвинять, - с холодным равнодушием бросил слизеринец. –

Она просто мошенница, совершенно не заботящаяся о последствиях, которые
могут иметь брошенные ею слова. Она эгоистична и безответственна, а вы
просто идиот, если верите ей, особенно после того, как стало очевидно, что она
никогда не сможет повторить так называемый акт истинного провидения. Более
того, вы проявили безответственность, когда позволили Трелони обучать детей.
Дали ей возможность влиять на жизни и умы учеников; дали ей доступ к столь
многим людям, которых она может сбить с пути и ввести в заблуждение. Эта
женщина демонстрирует отвратительную манеру преподавания Прорицания и
полностью дискредитирует предмет как таковой из-за своей некомпетентности
и лжи.
- Ну, Гарри, мне кажется, ты чересчур суров…
- И я не соглашусь с вами. Мы с вами, видимо, во многом не согласны, полагаю,

это просто еще один момент.
Альбус вздохнул и покачал головой.
- Не знаю, откуда исходит эта враждебность, которую ты питаешь ко мне, -

грустно взглянул он на мальчика, - но я верю, что не сделал ничего, чем
заслужил бы ее.
Гарри грубо расхохотался, и на памяти Дамблдора это был самый громкий звук,
который тот когда-либо издавал.
- Не сделали ничего, чем заслужили бы ее?! – повторил Гарри изумленно. – О, это

просто очаровательно. Конечно, вы продолжаете говорить себе так, директор.
Хотя я должен признаться, что часть моей враждебности порождена от той
жизни, которую я имел бы, если бы не ушел от Дурслей, как только вы и
профессор Макгонагал покинули Прайвет Драйв. У меня было много довольно
313/413
детальных видений о том, какая судьба ожидала бы меня в том доме, и я не
имел абсолютно никакого желания оставаться там, чтобы в дальнейшем
прочувствовать «любовь и заботу» своих родственников на личном опыте.
Альбус резко выпрямился в своем кресле, полностью ошарашенный данным

заявлением.
- Тебе было всего чуть больше года в то время, ты хочешь сказать, что помнишь,
что тогда происходило? Что у тебя были видения уже в таком раннем возрасте,
и ты понимал, что они означали?
- Я прекрасно понимал, чем они были и что означали, - безэмоционально ответил

Поттер. – И я помню практически все с самых первых лет в этом мире. У меня
что-то вроде эйдетической памяти. Это одна из причин, почему я настолько
превосхожу всех в учебе. Это, а также тот факт, что за все прожитые годы у
меня огромное количество раз были видения о занятиях в Хогвартсе.
- Твой талант действительно беспрецедентный.
Гарри лишь пожал плечами.
- Я очень сомневаюсь, что кто-либо еще когда-либо был одарен им. На самом
деле я думаю, что таких людей больше не существует.
- Как ты можешь быть в этом уверен?
- Потому что этот дар я не получил естественным образом при рождении. Он был
дан мне.
- Дан? – удивленно повторил Альбус. – Кем?
- Смертью, - ответил Гарри, неожиданно озорно ухмыльнувшись.
- Смертью? – недоверчиво переспросил директор.
- Смертью.
- Ты собираешься чем-то подкрепить данное утверждение? – задал вопрос

Дамблдор, чувствуя, что мальчик его просто дурачит.
- Однажды я стану Мастером Смерти. Можно сказать, что Смерть в каком-то

смысле сама выбрала меня. Она готовила меня к ответственности, которая со
временем упадет на мои плечи. Она дала мне этот дар, чтобы я знал, чего
ожидать, но также, чтобы у меня было знание о том, что необходимо для
становления Мастером Смерти.
У Альбуса слегка приоткрылся рот, но он не сумел выдавить из себя ни единого

слова, услышав столь невероятное заявление.
- Я знаю, что вам более всего любопытно, - продолжил Гарри, одарив директора
знающей ухмылкой. – Вы хотите знать, где я жил все эти годы, когда вы
пытались найти меня. Вы хотите знать, кто подобрал меня у дверей Дурслей и
заботился обо мне, когда я был слишком мал, чтобы заботиться о себе сам. Если
вы действительно столь отчаянно хотите это знать, полагаю, будет правильно,
314/413
если я, наконец, удовлетворю ваше любопытство.
Дамблдор закрыл рот и весь напрягся, уставившись на мальчика, надеясь

уловить любые признаки лжи в его словах.
- Смерть, - ответил Гарри с широкой язвительной насмешкой. – Смерть приняла

человеческое обличье и забрала меня. Я знал, что она это сделает, точно так же,
как знал, что мои родители умрут. Точно так же, как знал, что Волдеморт не
сумеет убить меня. Смерть наделила меня этим даром и ждала подходящего
времени, чтобы прийти за мной. После она создала защиту, которая не
позволяла вам выследить меня, и дала мне то, что было нужно для выживания
при минимальном уровне заботы.
- Ты не можешь всерьез полагать, что я поверю в это, - наконец выдавил Альбус.
Гарри лишь спокойно пожал плечами.
- Верьте, во что хотите. Правда в том, что однажды у нас с вами состоится дуэль.
Я брошу вам вызов, и вы примете его, точно так же, как Геллерт принял ваш
вызов, когда, по-хорошему, у него не было необходимости оказывать вам честь и
соглашаться. И наша дуэль завершится моей победой, после чего я предъявлю
свои права на Старшую Палочку и стану Мастером Смерти. Мастером Даров
Смерти.
Дамблдор резко втянул воздух и уставился на мальчика с неприкрытым ужасом.
- Чтобы это произошло, ты должен обладать двумя другими Дарами, -

прошептал он осипшим голосом.
Усмешка Гарри стала лишь шире.
- Я уже ими обладаю. Вы отдали один из них мне на первом году моего обучения.
А Воскрешающий Камень я приобрел за годы до этого. Как я уже сказал, Смерть
готовила меня к грядущему. Мне уготована тяжкая ноша, но я приму
возложенную на меня ответственность с должным уровнем уважения и
серьезности, которых она потребует. Смерть выбрала меня, директор. Это моя
судьба. Видите ли, Смерть любит волшебников. Она хочет сберечь нас,
поскольку видела наш конец. Она дала мне силу, чтобы я мог защитить нас.
Чтобы я мог спасти нас от тех, кто захочет найти возможность полностью нас
истребить.
***
- И как тебе только пришло все этого в голову? – написал Марволо, и чувство
невероятного веселья передалось по связи с его стороны.
Гарри широко осклабился, глядя на страницу, все еще ощущая огромный

уровень самодовольства от той паутины лжи, которой он оплел Дамблдора
ранее этим днем.
- Я прежде рассказывал тебе, что также люблю писать различные рассказы. У

меня довольно богатое воображение, знаешь ли. При написании каких-либо
историй одной из самых забавных вещей являются неожиданные повороты
сюжета. Во время нашей последней короткой встречи Снейп подтвердил то, что
315/413
я уже подозревал: Дамблдор все еще одержим желанием выяснить, кто же меня
вырастил. Чтобы контролировать шахматные фигуры и предвидеть их ходы,
директору нужно знать о них все, что только возможно, но он знает обо мне
совсем мало и это его ужасно расстраивает. Он не может предугадывать мои
поступки, пока ему не хватает информации. Так что, поскольку мне было
известно, что Дамблдор все еще безумно жаждет выяснить правду, я сел и
крепко задумался, какого рода объяснения я могу преподнести, чтобы заполнить
этот пробел и полностью сбить его с толку. В итоге мое заявление ошеломило
столь сильно, что он даже не вспомнил о том, что нужно поговорить о получении
опеки надо мной Малфоями. Это было потрясающе.
- И ты остановился на варианте со Смертью, принявшей человеческий облик?

Думаю, мне стоит почитать что-нибудь из твоих рассказов – у тебя явно весьма
необычное воображение.
- Ха-ха. Ну, едва ли это была оригинальная идея. И я не думаю, что тебе будут
интересны мои рассказы.
- Вот как? Почему нет? Мне доставили удовольствие прочие твои работы, и
вопреки тому, что ты думаешь, я получаю удовольствие от чтения
развлекательной литературы. Я бы просто спятил, если бы всю свою жизнь не
читал ничего, кроме профессиональной литературы.
- Ну, большинство из работ, написанных мной, либо просто бессмысленные

драбблы, либо незаконченные работы.
- Это не значит, что я не захочу их прочесть, - написал Марволо, и слабая волна

раздраженного возмущения просочилась по связи с его стороны. – И ты сказал,
«большинство» не закончено. Однозначно должны быть и какие-то завершенные
работы. Я помогаю редактировать твои научные статьи уже некоторое время, но
до сего момента ты практически никогда не упоминал, что пишешь
художественные произведения. Я уже пришел было к выводу, что ты больше не
занимаешься этим.
Гарри вздохнул, чувствуя, что у него реально не осталось шансов избежать

данной темы.
- Я никогда не прекращал, я просто не считаю их достойными внимания.
- Ну, я предпочту судить самостоятельно. Если они и вправду мусор, я скажу

тебе об этом и никогда больше не попрошу их почитать.
- Ладно, но сомневаюсь, что ты будешь действительно заинтересован. Большая

часть рассказов – завершенных и нет – являются гомоэротикой по жанру, так что
я вполне обоснованно посчитал, что тебе не будет интересно их прочесть.
Эхо чужого потрясения и изумления отдалось в разуме Гарри, прежде чем им на

смену пришли интрига и любопытство.
- Гомоэротика? Хочешь сказать, что расписываешь секс между геями? – излучал

недоверие вперемешку с весельем Марволо, что заставило Гарри покачать
головой и зарычать: он вполне четко представил себе, как мужчина будет
дразнить его этим знанием в ближайшие недели.
316/413
- Да, гомоэротика это и означает, - подтвердил Поттер, чувствуя, как на него
внезапно накатили раздражение и смущение, - но едва ли ты можешь винить
меня в том, что я потакаю себе в чем-то подобном, учитывая, что на протяжении
последних четырнадцати лет я практически ни с кем не делил постель.
Еще больше любопытства, но теперь уже с легкой ноткой раздражения и еще

чего-то, что Гарри не сумел идентифицировать, передались ему по связи.
- И все-таки «практически ни с кем»? Уединялся в кладовых для метел с

другими учениками, м?
Гарри тут же насмешливо скривился.
- Еще чего. Нет, я позволял себе предаваться плотским утехам с другими

мужчинами лишь дважды за последнее десятилетие – ДЕСЯТИЛЕТИЕ – и оба раза
это длилось всего одну ночь. И само собой я занимался этим, выпив
предварительно старящее зелье. Я не трахаюсь с детьми, хотя и выгляжу
ребенком.
- И когда же в последний раз тебе удалось порадовать себя? – написал Марволо,

и брови Гарри взлетели высоко ко лбу, поскольку он совсем не ожидал, что его
собеседнику есть до этого дело, и что мужчина будет задавать дополнительные
вопросы наподобие этого.
- Прошлым летом, когда отдыхал во Франции, - неохотно ответил Поттер,

смутившись, несколько мгновений спустя.
Неожиданное усиление неясной ранее эмоции позволило Гарри, наконец,

распознать ее, и он сильно удивился, когда понял, что ею была ревность.
Ревность вкупе с разочарованием и смущением.
Гарри нахмурил брови, глядя на страницу книги, как если бы та лично была
ответственна за его собственное смущение. Первым объяснением ревности
Марволо стало предположение, что у него самого в последнее время имелось
мало возможностей побаловать себя сексом, хотя Гарри был твердо уверен, что
если бы мужчина действительно захотел переспать с кем-либо, он однозначно
без проблем нашел бы партнера. Другое объяснение, пришедшее в голову
Поттеру, казалось настолько абсурдным и нелепым, что он тут же отклонил его
из принципа.
Отголоски эмоций Марволо внезапно прекратили ощущаться через их связь, и

Гарри совершенно неожиданно ощутил пустоту. Создавалось странное
впечатление, будто их связь «оборвалась».
- Учитывая наличие старящего зелья, ты определенно мог доставлять себе

удовольствие куда чаще, - вдруг написал мужчина. – Не могу не
поинтересоваться, почему ты этого не делал?
На эмоциональном фоне все еще царило затишье, и Гарри, нахмурившись, замер

на несколько секунд, выбирая, насколько честно стоило ответить.
- Я не люблю случайный секс. Я предпочитаю быть с кем-то, кому могу доверять.

Таким образом я получаю куда больше наслаждения. Плюс, у меня довольно
специфические вкусы. То, что мне нравится больше всего, требует
317/413
определенного уровня доверия, которое невозможно иметь в отношении
партнера на одну ночь.
- Ясно.
Гарри еще сильнее насупился, видя этот односложный ответ, дополняющий

гнетущую тишину в их эмоциональной связи, которая вызывала ощущение
изоляции. Возможно, ему следовало воздержаться от столь откровенных
ответов по данной теме. Не так давно он решил для себя, что если Марволо
будет чем-то интересоваться и задавать ему вопросы – не важно, какие – он
будет честно на них отвечать. Гарри не чувствовал необходимости скрывать что-
либо от мужчины и портить их отношения с и без того странной динамикой
сомнениями и подозрениями. В конце концов, учитывая природу их связи, было
практически невозможно солгать друг другу. Но, может быть, именно по данной
теме им не стоило делиться откровениями. Это было личным делом каждого.
Хотя Марволо вырос в 20-х и 30-х годах, Гарри никогда не считал его чопорным,
даже в малейшей мере. Но черт его знает... Не то чтобы они когда-либо
обсуждали секс.
- Слушай, если тебя это смущает, просто забудь то, что я сказал. Как я уже
говорил, я изначально предполагал, что ты не будешь заинтересован в моих
работах, освещающих подобные аспекты жизни, и я…
- Я бы хотел прочесть их.
Перо, которое держал Гарри, замерло посередине строки, а он сам уставился на

страницу в глубоком шоке.
Погодите, мог ли Волдеморт быть геем? Или он просто би? Или… или, возможно,
он просто экспериментирует?
Эта мысль показалась Гарри настолько поразительной и неестественной, что он

почувствовал непреодолимое желание громко расхохотаться от изумления, но
потом, сосредоточившись и разделив «Волдеморта» и «Марволо» в своем
сознании, задался тем же вопросом в отношении Марволо, и эта мысль тотчас
прекратила представляться ему столь абсурдной. Гарри понял, что всегда
сознательно относил «Волдеморта» к категории асексуалов, так как
ассоциировать этого полумонстра с каким-либо сексуальным актом или вообще
чем-то интимным казалось настолько недопустимым, что уже хотя бы крохотный
намек на подобное вынес ему мозги.
Любые мысли о сексе, которые Поттер когда-либо связывал с мужчиной,

относились исключительно к Тому Риддлу, но Гарри всегда считал, что тот
является гетеросексуалом. Том был харизматичным, привлекательным, хитрым и
коварным. Готовым использовать все свои качества себе на пользу когда бы то
ни было. Черт возьми, он даже флиртовал с Хепцибой Смит, дабы снискать ее
расположение и увидеть Чашу Хаффлпафф и Медальон Слизерина, которые
хранились в ее коллекции. А затем быстро разделался с ней и украл их.
Хотя заигрывания с пожилой ведьмой с целью украсть магические артефакты

никоим образом не служили характеристикой его предпочтений, и это стало
довольно очевидно, когда Гарри дал себе труд задуматься об этом.
Тщательно подавляемое смущение, вперемешку с чувством

318/413
неудовлетворенности и нетерпением медленно начали проскальзывать по связи,
и Гарри, наконец, сумел выпасть из ступора в достаточной мере, чтобы
перевести взгляд обратно в книгу.
- Эмм, конечно. Ладно. Полагаю, я могу покопаться немного в своей писанине и

найти какие-нибудь короткие истории, которые я таки сподобился закончить, и
выслать тебе вместе со следующей статьей для МП, отобранной для отправки
тебе на проверку, - написал Гарри, чувствуя себя странно смущенным и
вопрошая про себя, что же он мог отправить мужчине. Ему определенно будет
необходимо проявить осмотрительность, поскольку он уже ощущал стеснение и
беспокойство о том, что Марволо подумает о нем, когда прочтет его рассказы.
Гарри понимал, что волноваться подобным образом было глупо и по-детски, но,
тем не менее, эти чувства его не покидали.
Он понял, что ему нужно срочно сменить тему.
- Возвращаясь к тому, о чем мы говорили ранее, до того как ушли от темы, идея
с персонификацией Смерти едва ли претендует на оригинальность. Просто я
знал, что конкретно это заявление привлечет внимание Дамблдора и поразит
его до глубины души. Этакий очередной намек, что я знаю обо всем его грязном
бельишке.
- А вот теперь ты меня заинтриговал. Выкладывай, - потребовал Марволо, и

Гарри тихо выдохнул от облегчения, когда мужчина позволил ему сменить тему.
Он подозревал, что тот и сам был рад и даже благодарен за это.
- Ну, я ведь рассказывал, что Дамблдор и Гриндевальд встречались, когда

Альбусу было восемнадцать, и что тогда же они вместе строили планы по
обретению власти над магглами…
- Мне все еще сложно свыкнуться с этой мыслью.
- Понимаю. Серьезно. В общем, одной из вещей, что свела их вместе, было то,
что они оба были очарованы и даже одержимы старой легендой о трех
волшебных артефактах, именуемых Дарами Смерти. Легенда гласит, что любой,
кто сможет собрать все три предмета, станет Мастером Смерти. Так вот
Дамблдор искал эти предметы большую часть своей жизни и в итоге обрел один
из них. Палочку.
- Я никогда не слышал о чем-то подобном, - написал Марволо, и Гарри ощутил,

как возрос интерес мужчины. Их связь снова «заработала» в полной мере, и
Гарри почувствовал большое облегчение, оттого что царившее ранее безмолвие
сошло на нет.
- Забавно, ведь ты владеешь одним из Даров.
- Прошу прощения, ЧТО?
Поттер тихо рассмеялся.
- Кольцо, что ты украл у своего дяди. Со странным камнем, на котором

выгравирован рисунок из трех фигур. Его называют Воскрешающим Камнем. Я
упоминал ранее, что с его помощью можно призывать души умерших на
319/413
небольшой период времени. Камень на самом деле представляет собой часть
окаменелого сердца дементора. Два других предмета это палочка, которая
считается самой могущественной из всех созданных – Жезл Смерти или Старшая
палочка – а также Мантия-Невидимка, которая, как предполагается, является
частью савана самой Смерти, хотя на самом деле сделана из кожи смеркута. Эта
мантия, как я уже рассказывал, принадлежала моему отцу. Дамблдор вернул ее
мне на первом году моего обучения.
Все три артефакта были созданы братьями Певереллами много столетий назад.
Они наши с тобой предки, к слову сказать. Кадмус Певерелл - твой, а Игнотус
Певерелл - мой. Мантия передавалась из поколение в поколение в моей семье, а
Кольцо – в твоей, в конце концов попав к Гонтам. Антиох, старший из братьев,
умер, когда еще не имел наследников, а его Палочка беспрерывно переходила
из рук в руки, так как многие страстно желали ей обладать.
- Постой, какое это имеет отношение к становлению Мастером Смерти? Я не

вижу связи.
- Это из детской сказки. Слышал когда-нибудь о Барде Бидле?
- Ах да, слышал. Никогда не читал, конечно, но книгу видел.
- Ну так вот, в «Сказках Барда Бидля» есть «Сказка о Трех Братьях», которая
повествует о братьях, переправлявшихся через реку, где обычно тонул любой
человек, осмелившийся ее пересечь, но, поскольку братья были волшебниками,
они сумели переправиться. Тогда перед ними появилась Смерть, разозленная
тем, что они уцелели в том месте, где она обычно забирала жизни людей.
Поэтому она решила пойти другим путем и обмануть их, чтобы все равно в итоге
заполучить желаемое. Она предложила каждому из них выбрать себе дар в
качестве награды за проявленное мастерство.
Один попросил непобедимую палочку и получил Жезл Смерти; позже он

похвастался ей, и ночью к нему в комнату проник незнакомец, перерезал ему
горло, а Палочку украл. Второй брат, потерявший свою жену, попросил способ
вернуть ее назад. Ему был дарован Воскрешающий Камень, и он использовал
его, чтобы вызвать дух погибшей любимой женщины. Но та была несчастна,
пребывая в ловушке между двумя мирами, и со временем средний брат сошел с
ума и убил себя. Младший же попросил возможность укрыться от Смерти до
конца дней своих, и та неохотно отдала ему свою Мантию-Невидимку. И только
этот брат дожил до преклонных лет. Если тебе по-настоящему интересно, лучше
прочти книгу.
- Обязательно.
- В общем, я знал, что выдуманная мной история попадет Дамблдору по самому

больному месту. Конечно, он все еще глубоко стыдится своих поступков,
совершенных на определенном этапе своей жизни, но даже несмотря на это, он
по-прежнему все так же отчаянно жаждет заполучить Воскрешающий Камень,
чтобы призвать дух своей умершей сестры и попросить прощения.
Благодаря их связи, Гарри мог с уверенностью сказать, что в этот момент

Марволо фыркнул и закатил глаза.
- Было ли мудро давать Дамблдору понять, что Камень находится у тебя, когда
320/413
он так страстно жаждет его заполучить? Особенно, учитывая тот факт, что это
неправда?
- Тогда что это меняет? Я полностью выбил его из колеи. Камня у меня его нет –
он у тебя, так каким же образом директор сможет мне навредить? Даже
обыскав мои вещи, он не найдет Камень, потому что у меня его нет.
- Логично.
Возникла пауза, и Гарри представил, как крутятся шестеренки в разуме его

собеседника, но ничего писать не стал, а просто решил подождать, пока
мужчина не разложит что бы там ни было у себя в уме.
- Ты сказал, Дамблдор обладает Палочкой?
- Ага, он заполучил ее, когда выиграл дуэль у Гриндевальда. Гриндевальд же

украл ее у мастера волшебных палочек Грегоровича. Палочка, в отличие от
других Даров, никогда не оставалась в какой-либо семье. Само собой
разумеется, что Палочка, которая считается непобедимой является предметом
огромного спроса. Стать владельцем такой вещи обычно означает нарисовать
мишень на своей спине, но Дамблдор хранит в секрете тот факт, что владеет ей.
В истории Палочки встречается довольно много случаев, когда ее хозяева
получали «нож в спину», а сам артефакт забирал вор.
- Ты когда-нибудь обладал всеми тремя Дарами?
- Конечно.
- В своей первой жизни?
- Ага.
- Тебе когда-нибудь приходило в голову, что именно этот факт, может быть,
каким-то образом связан с твоей неспособностью умереть?
Поттер вздохнул и скривил губы, после чего, поразмышляв несколько секунд,

вновь опустил перо на бумагу.
- Само собой я рассматривал такой вариант и не один раз. Но дело в том, что я,
честно говоря, убежден, что вся эта тема с «Мастером Смерти» полнейший
вздор. Смерть во плоти никогда не являлась предо мной. У меня никогда не
было какой-либо власти над смертью других людей. Я все так же старел и
умирал по естественным причинам в своих ранних жизнях, и умирал по совсем
не естественным причинам в жизнях поздних. Я почти убежден, что вся история
с Дарами Смерти - просто чарующая сказка, написанная ради трех магических
артефактов, созданных тремя гениальными изобретательными волшебниками, и
ничего более.
- Хмм… Наверное, - написал Марволо, но Гарри чувствовал, что мужчина не

остался полностью убежден, и его мысли все еще витали вокруг этой темы.
- В общем, после того как я заявил о том, что в будущем стану Мастером Смерти,
больше ничего примечательного на нашей с Дамблдором встрече не произошло.
Думаю, я совершенно сбил его с толку своим заявлением и полностью расстроил
321/413
его планы. А ведь он точно собирался многое охватить за нашу короткую
встречу. Без сомнения, в какой-то момент он приведет свои чувства в порядок и
захочет позвать меня на очередную беседу, чтобы обговорить вопросы,
обсуждение которых я избежал сегодня, но, думаю, это займет некоторое время.
- Ты не боишься, что он поверит, что ты действительно ведом Смертью, и станет

еще более осторожным и подозрительным?
- Дамблдор будет осторожным и подозрительным независимо от того, что

случится или что я скажу. Пытаясь предугадать мои действия, он все равно
потерпит неудачу. Даже если бы все сказанное было правдой – как бы ты смог
разгадать мотивы Смерти? Никак. А если все мои заявления - выдумка, его
предположения будут основываться на ложной информации, что априори
сделает их неверными. Для меня составляет огромное удовольствие наблюдать,
как директор пытается выпутаться. Я действительно застиг его врасплох, и ему
будет трудно обрести контроль еще какое-то время. И он не сможет полностью
отринуть вероятность, что я сказал правду, так как, благодаря увлечению из
своей молодости, он искренне верит в Дары Смерти и ищет их. Он жаждет
заполучить эти предметы, чтобы стать Мастером Смерти, хотя и не
представляет, что в действительности это может означать. Скажи я другим
людям, что стал Мастером Смерти - и они сочтут меня сумасшедшим. Но
Дамблдор подобное заявление без внимания не оставит. Это просто идеальный
и ужасно забавный способ мучить его.
Гарри ощутил легкую волну веселья от собеседника, что заставило его ухмылку
стать еще шире.
- Ну, пока ты наслаждаешься ситуацией и сводишь старика с ума, я точно не

вправе критиковать твои действия. Должен признать, мне бы хотелось увидеть
выражение лица Дамблдора, когда все произошло.
- Я могу дать тебе копию воспоминания для Омута памяти. У меня также есть
копия воспоминания Северуса о собрании Ордена. Он очень хотел знать, что
имел в виду Сириус, что так сильно выбило Дамблдора из колеи – по факту, это
был намек на случай с Гриндевальдом и Арианой – так что я организовал бартер.
Я посвятил Снейпа в детали того происшествия в обмен на воспоминание о
встрече, чтобы самому полюбоваться реакцией Дамблдора. Это было просто
потрясающе, я обязательно пришлю тебе копию.
- Стоило ли делиться с Северусом подобной информацией?
- Он будет держать ее в тайне, поскольку все еще связан со мной договором, и

знает, что в первую очередь именно я имею право использовать эти знания
против Дамблдора. Хотя я не стану возражать, если Северус использует их
против директора при необходимости. Дамблдор не будет сильно удивлен, когда
узнает, что я поделился данной информацией с Северусом, поскольку понимает,
что я доверяю Снейпу до определенного уровня.
- Что ж, это твое дело.
Гарри удовлетворенно выдохнул и позволил себе откинуться на спинку кровати,

на которой он лежал, скрестив ноги, окруженный мягкими подушками.
- В целом это была приятная неделя.

322/413
- Рад, что ты находишь какие-то способы развлечь себя во время своих крайне
скучных школьных будней. Лично я не могу себе представить, как ты
справляешься, будучи окруженным детьми изо дня в день, и в итоге
умудряешься чем-то наслаждаться.
- Ах, не будь столь суровым. Полагаю, ты мог бы стать потрясающим учителем,

если бы все еще хотел.
- Слишком много воды утекло с того времени.
- Это уж точно. К тому же, это было бы растратой твоего огромного потенциала.
Гарри почувствовал самодовольство и веселье, идущие от мужчины, и хихикнул

про себя, поудобнее устроив книгу на коленях.
- Но ты прав, порой бывает трудновато оставаться здесь, - написал он мгновение

спустя. – В самом начале все довольно мило, благодаря полному отсутствию
ответственности за что-либо, за исключением занятий в классе, которые не
представляют для меня сложности… и социального взаимодействия с
окружающими, которого я обычно избегаю. Дети считают само собой
разумеющимся то, что им практически ни о чем не нужно беспокоиться.
Полагаю, именно гора ответственности на плечах взрослых, позволяет детям
переживать за огромное количество всяких глупых и скучных вещей, которыми
они любят нагружать себя день ото дня.
- Полагаю, в каком-то смысле для тебя это каникулы, - предположил Марволо,

поразмыслив несколько секунд. – В твоем распоряжении куча времени, и ты
волен делать то, что тебе хочется, поэтому ты столько пишешь и читаешь. А
когда тебе становится скучно, ты находишь способ развлечь себя, забавляясь с
людьми вокруг.
- Ха-ха, да, это ты довольно точно подметил. Но спустя несколько лет все
приедается, а быть окруженным детьми становится действительно утомительно.
Этим летом я собираюсь сдать СОВ, а затем перейти на шестой курс. Может,
даже смогу попасть сразу на седьмой курс, поскольку я намерен сдать ПАУК в
конце следующего года. Ох, это будет замечательно. Думаю, я смогу
использовать это как мотивацию.
- Что насчет лета? Планируешь провести его в поместье Малфоев?
- Полагаю, большую его часть. Хотя мне придется выносить Драко. Я научился
получать удовольствие от его компании в большей мере, чем когда-либо
предполагал, но он все еще испорченный и капризный ребенок. Плюс, в
последнее время он ведет себя странно.
- Странно? В смысле?
- Просто… двояко. У него частые перемены настроения… хотя он подросток, так

что в этом нет ничего необычного. Мои дети, помнится, тоже время от времени
сходили с ума в этом возрасте.
- По какой-то причине я часто забываю, что у тебя были дети. Во скольких

жизнях, кстати?
323/413
- В первых трех, хотя биологические были у меня только в первой. Во второй и
третьей я прибегал к усыновлению, и в третьей я взял к себе только одну
девочку.
- Ясно. Все равно это больше, чем я ожидал, но опять же, полагаю, ты слишком
часто напоминал мне, как сильно изменился за прожитые годы.
- Дети – это большая ответственность, и если я несу ответственность за ребенка,

я не могу сознательно лишить себя жизни, чтобы проверить какую-либо теорию.
Когда существует вероятность (а она существует всегда в последнее время), что
в какой-то момент я соберусь уйти из жизни, я просто не решаюсь завести
ребенка. Совесть мне не позволяет.
- И только по этой единственной причине ты решал не заводить детей? Потому

что, если бы у тебя появился хоть один, ты не смог бы убить себя? – спросил
Марволо с изрядной долей скептицизма, перешедшей по связи.
- Как ни странно, я считаю, что завести своих собственных детей было стоящим
опытом, хотя он и был весьма изнуряющим и принес много стресса, постоянного
беспокойства и финансовых затрат. Хотя я и испытал боль от их утраты, мне
посчастливилось умирать прежде всех моих детей, так что я никогда не видел
их смерти. Но, тем не менее, я потерял их из-за своих непрекращающихся
жизней точно так же, как потерял всех, кого когда-либо осмеливался любить. Я
приучил себя к этой боли - не настолько, чтобы вообще ничего не чувствовать,
но настолько, чтобы научиться не позволять себе беспокоиться о черт знает
скольких людях.
- Хмм, ясно, - коротко отписался Марволо, но Гарри ощутил, что бурный

водоворот из эмоций мужчины скрывается за этим простым предложением.
- Приходило ли тебе когда-нибудь в голову завести детей?
- Нет, - решительно вывел мужчина своим пером.
- Да, я предполагал, что ты так ответишь. Тебя никогда не беспокоила мысль о

необходимости сохранить род Слизерина?
Ответ в этот раз был куда менее решительным, и Темный Лорд выдержал
небольшую паузу, прежде чем вывел его на странице.
- Пока я жив, род Слизерина не прервется.
Поттер усмехнулся и закатил глаза.
- Есть еще кое-что, что гложет мое любопытство, - написал Марволо, когда Гарри
снова перевел взгляд на книгу.
- Хм?
- В своей первой жизни, где у тебя были биологические дети, передалась ли

кому-нибудь из них способность говорить со змеями? Ты рассказывал, что даже
324/413
после того, как часть моей души покинула твое тело, ты по-прежнему умел
говорить на парселтанге и читать парселскрипт. Мне любопытно, смог ли ты
передать этот дар?
- На самом деле один из моих детей обладал им. Но не двое других.
- Правда? Удивительно.
- Ага. Это был мой второй сын, но я не имел об этом ни малейшего понятия до
тех пор, пока он не достиг возраста поступления в Хогвартс. Никто из моих
детей никогда не проявлял каких-либо признаков обладания этой способностью,
так что я был твердо убежден, что ничего подобного не случится, но вдруг
Альбус заговорил на парселтанге – и все в шоке и в ужасе.
- Цирцея всемилостивая! Ну-ка стой! Ты назвал сына Альбусом?
- Да, да. Проехали.
- Нет, не проехали. Ты действительно назвал одного из детей в его честь?
- Эй! Это была моя первая жизнь! Ты не можешь использовать это против меня!
- Великий Мерлин! Как звали остальных твоих детей?
- Первого звали Джеймс Сириус, дочь – Лили Луна и второго сына – Альбус
Северус.
- Северус! – написал Марволо, но восклицание в этот раз сопровождалось

весельем.
- Ха-ха, - отчеканил Гарри, посылая волну сарказма по связи.
- Великий Мерлин, а Северус знает об этом?
- Конечно, нет!
- Я просто обязан как-нибудь рассказать ему.
- Ты не посмеешь!
- Ох, я действительно мог бы, - вывел Марволо, и Гарри не сумел сдержаться и

рассмеялся над тем, как забавно поддразнивал его мужчина. Фыркнув, он
покачал головой, все еще тихо смеясь.
- Ладно, ладно. Уже поздно, а мне еще писать эссе по Трансфигурации.
- Развлекайся, - пожелал ему Марволо с сарказмом, на что Гарри снова фыркнул.
- Спокойной ночи, Марволо. Следующий раз в воскресенье ночью? В то же

время?
- Как и всегда. Спокойной ночи, Гарри.
325/413
Прошу у всех прощения за длительный перерыв. Я совершенно неожиданно для

себя подсела на сериал Criminal Minds, и не успокоилась, пока не просмотрела
все 11 сезонов. Что поделать, детективные сериалы - моя слабость :)
Касательно главы.
Меня начисто убили размышления Альбуса на тему того, что преступников надо
держать под контролем, а убивать будет жестоко. А то что в мире до сих пор
распространена смертная казнь за тяжкие преступления, он будто бы не знает.
И тюрьму Азкабан вроде как до сих пор никто не отменял. Плюс, раз существует
такая вещь, как волшебная палочка - то, что помогает проводить магию -
стопроцентно должны существовать и предметы, мешающие высвобождать
магию. Почему-то это все Дамблдор не учитывает.
326/413
Часть 18
Какой бы сильной ни была твоя армия, тебе все равно потребуется поддержка
жителей для захвата провинции.
***
Гермиона Грейнджер бежала по коридору, ведущему в библиотеку, крепко

сжимая в руках свернутый экземпляр газеты и почти так же крепко стиснув
зубы. Она знала, что найдет Гарри в библиотеке — в это время после обеда он
всегда был там — и именно к нему она в данный момент так спешила.
Широкими шагами Грейнджер вошла в читальный зал, в котором царили тишина

и покой, и, миновав мадам Пинс, двинулась вдоль стеллажей с книгами к
дальнему концу библиотеки, где Гарри частенько проводил время, и в итоге
нашла своего друга именно там, где и предполагала. Двигаясь все так же
стремительно, девочка преодолела оставшееся расстояние и, встав прямо
напротив Гарри, который сидел, опустив голову, и читал какую-то книгу, резко
швырнула газету на стол прямо перед ним.
— Это правда? — спросила она максимально требовательным тоном, который

можно было придать голосу, говоря шепотом.
Поттер медленно и плавно поднял голову и несколько раз моргнул, после чего
лениво перевел взгляд на газету, а затем склонил голову в сторону и
недоуменно нахмурился.
— Что правда?
— Что Малфои тебя усыновляют! — прошипела Грейнджер сердито, открыто

выражая свое нетерпение.
— Ах, это. Об этом стало, наконец, известно? — ласково произнес Гарри.
— Что? Да! Так, погоди, это все-таки правда?!
— Ну, и да, и нет. В статье сказано именно «усыновляют»? Если да, то это
неверно.
— Они тебя не усыновляют? — переспросила Гермиона, и едва заметные нотки

облегчения прозвучали в ее голосе.
— Нет. Они собираются оформить надо мной опеку. Это не то же самое, что
усыновление.
Последняя надежда девочки растаяла, и она резко спала с лица. Расстроенно

вздохнув, Грейнджер выдвинула из-за стола кресло и уселась в него.
— Этого просто не может быть! Почему? Как?
— Потому что мой прежний опекун умер прошлым летом, а Департамент

327/413
Здоровья и Благополучия Детей Волшебников об этом пронюхал. Вообще —
Дамблдор заварил всю эту кашу. Я прекрасно справлялся самостоятельно,
оставаясь на лето у друзей, но директору просто необходимо совать свой нос,
куда не следует, так что он подал прошение об опеке надо мной.
— Директор подал прошение об опеке над тобой?! — в шоке воскликнула

Гермиона довольно громко.
— Чшш! — прошипела мадам Пинс из дальнего конца библиотеки, откуда едва

могла видеть их. Грейнджер тут же онемела от ужаса, осознав, что заработала
замечание со стороны авторитетного с ее точки зрения лица, и испуганно
склонила голову. Но затем снова повернулась к Гарри и бросила на него
умоляющий взгляд.
— Да, именно так, — вздохнул он. — Но я совершенно не хотел позволить

человеку, возглавляющему либералов в Палате Лордов, получить какую-либо
власть над четырнадцатью местами, которыми я владею — что непременно
произошло бы, получи он надо мной опеку. Так что я спросил Люциуса и
Нарциссу Малфой, не хотят ли они подать прошение от своего лица.
— Что? Погоди! Ты попросил Малфоев подать прошение об опеке над собой? И

не можешь же ты всерьез полагать, что директор подал свое прошение только
из-за твоей политической власти?
— Очень даже могу, — ответил Гарри совершенно невозмутимо, и Гермиона

уставилась на него с выражением замешательства и ужаса на лице. — Но даже
если это и не было его намерением, это стало бы результатом, а меня этот
результат категорически не устраивал.
Мысль о том, что директор мог пойти на подобный шаг по указанной причине,
совершенно не укладывалась в голове девочки — ей такое предположение
никогда бы даже не пришло в голову. Она не могла принять столь абсурдный
довод и лишь недоверчиво покачала головой.
— Слушай, Гермиона, — продолжил Гарри минуту спустя, — как часто, ты

думаешь, ученики этой школы теряли родителей или опекунов? Не очень часто,
конечно же, но подобные случаи однозначно были. Достаточно вспомнить
последнюю войну в 70-х — тогда многие ученики потеряли родителей и близких
во время рейдов и битв. Думаешь, Альбус Дамблдор подавал прошение об опеке
хоть над одним из них?
— Я… я не знаю, — вымолвила девочка, беспомощно качая головой.
— Ну, а я знаю — мой поверенный узнал это для меня. Директор никогда не
подавал прошение об опеке над кем-либо. Никогда. Я первый.
— Ладно, но… должна быть другая причина…
— Какие, по-твоему, у меня с ним отношения? Теплые? — задал вопрос Гарри тем
тоном, к которому всегда прибегал, когда желал подвести подругу к какому-то
выводу.
Грейнджер недовольно поджала губы. Нет… теплыми их отношения точно

назвать было нельзя, насколько она знала. Ей ни разу не доводилось видеть,
328/413
чтобы Гарри разговаривал с директором. Правда, он рассказывал, что ходил к
нему на беседу один раз в прошлом году и один раз в этом. И хотя Гермиона не
знала подробностей, она сомневалась, что их встречи проходили в приятной и
дружественной атмосфере, поскольку в течение нескольких дней после них
Альбус Дамблдор, казалось, пребывал в весьма подавленном расположении
духа.
— Нет… вы не ладите, насколько я знаю, — наконец ответила девочка.
— И это еще мягко сказано. На самом деле я сильно недолюбливаю директора, и

верю, что предельно ясно донес до него этот факт. Он понимал, что я
однозначно не захочу находиться под его опекой, но прошение все же подал.
Гермиона нахмурилась. В какой-то момент ей захотелось вставить замечание и

уточнить, по какой именно причине Гарри недолюбливал Дамблдора. Она
никогда не слышала, чтобы директор кому-то не нравился, и ей самой эта мысль
казалась возмутительной, но она понимала, что в данный момент разговаривает
с Гарри Поттером, человеком, который не поленился бы развернуто ответить на
ее вопрос. И полученный ответ, вероятнее всего, принес бы ей кучу головной
боли на ближайшие дни, а потому она решила пока промолчать.
— Итак, зная это, какие же причины, по-твоему, могли побудить директора

попробовать получить надо мной опеку? Что-нибудь приходит на ум?
— продолжил напирать Гарри, приподняв бровь и добродушно глядя на девочку.
Гермиона насупилась и снова попыталась обдумать ситуацию, опираясь на

факты, которые уже знала.
Попав под влияние Гарри, она оказалась втянута в изучение общественно-

политического строя куда сильнее, чем, вероятно, могла когда-либо
представить, поскольку ранее считала весь политический мир воплощением
некомпетентности, коррупции и подхалимства. Но после бесед с Гарри она была
вынуждена признать, что все представления о магическом мире, которые у нее
имеются, явно нуждаются в корректировке или, по крайней мере,
переосмыслении, и сделать это было возможно, только проанализировав их с
точки зрения политики. Гермиона также знала, что за последние десять лет у
директора возникало множество проблем не только с введением новых, угодных
ему и его партии, законов, но и пересмотром и отменой старых.
Лично Грейнджер находила эту ситуацию страшно разочаровывающей,

поскольку считала, что некоторые из предложенных законопроектов позволили
бы сделать значительный шаг вперед в вопросе улучшения отношений между
волшебниками и магглами, а также в вопросах толерантности и равных с
чистокровными волшебниками прав для магглорожденных. Но, конечно же,
противоборствующая партия свела на нет все старания директора.
Когда Гермиона выразила свое собственное недовольство данной ситуацией,

Гарри только улыбнулся ей знающей, озорной улыбкой, всегда вызывавшей у
нее предчувствие, что ее сейчас ткнут носом во что-то, что ей не понравится.
Поттер неоднократно упоминал, что во многом соотносит себя с роялистами —

членами партии, находившимися в оппозиции либералам и Дамблдору, при этом
его совершенно не удивил тот факт, что Гермиона больше склонялась в сторону
либералов, и он не держал на нее за это зла. Они несколько раз бурно
329/413
дискутировали на самые разные темы, и в какой-то из дней Гермиона, не
выдержав, сорвалась и высказала Гарри все, что думала, об отдельных
действиях партии роялистов, которые особенно пришлись ей не по душе, однако
уже спустя несколько минут она сидела, онемев от шока и благоговения,
поскольку Гарри умудрился преподнести их поступки таким образом, что в
результате они складывались в идеальную, логичную и безупречно
обоснованную картину.
Он был слишком хорош.
Он действительно станет однажды выдающимся политиком.
Месяц назад в Ежедневном Пророке, в разделе политики, была опубликована

статья, посвященная Гарри и его несомненно заслуживающим внимания — ведь
он учился лишь на четвертом курсе — достижениям, которая получила огромный
успех. В основном, в статье рассматривались его работа на журнал «Магическая
политика» и академические достижения в Хогвартсе, но также раскрывалась
информация об участии Гарри в разработке и планировании масштабного
исследования по оценке уровня магической силы, проводившегося в этом году в
Британии. Различные волшебники и волшебницы добровольно согласились
принять участие в данном исследовании, целью которого было сравнить уровни
их магической силы и проанализировать, какой эффект на них оказывало
наследие крови, возраст, по достижении которого люди начинали свое
магическое образование, их детство и окружение, пол, возраст и прочие
факторы, которые могли влиять на силу волшебника.
По всеобщему мнению, это исследование должно было стать самым

дорогостоящим из всех, что когда-либо проводили. Но Гермиону на самом деле
очень сильно удивил тот факт, что огромное количество чистокровных
согласились принять в нем участие. Можно было предположить, все они были
преисполнены надежды, что данное исследование докажет их правоту и
подтвердит, что они действительно куда более сильны, чем полукровки и
магглорожденные, но Грейнджер подозревала, что окончательные результаты
покажут совсем иную картину. Все чистокровные, которые вызвались
добровольцами, являлись образованными и влиятельными людьми, никто из них
не мог оказаться настолько глуп, чтобы оказывать помощь в исследовании,
которое, возможно, докажет, что все, во что они верили, базировалось на
заблуждении. Гермиона не могла не задаваться вопросом, по какой же причине
они приняли участие столь охотно.
Помимо этого, много текста в статье было отведено под хваленые речи в адрес
Гарри: его охарактеризовали как очаровательного, харизматичного и умного
молодого человека, а также подчеркнули, что по окончании Хогвартса он станет
силой, с которой нужно будет считаться. Автор пошел даже дальше и отметил,
что не будет удивлен, если Поттер в итоге станет самым молодым Министром
Магии в истории Британии!
Гермиона не знала, что думать по этому поводу, но полагала, что данное

заявление имеет право на жизнь.
Гарри явно был нацелен на политическую сферу деятельности. Именно он

разъяснил Грейнджер формы и функционал всех трех палат Визенгамота. Две из
них относились к законодательству: Палата Общин, члены которой избирались,
и Палата Лордов, в которой заседали люди, получившие свою позицию по
330/413
наследству от родителей, дедов, бабок и прочих родственников. Третьей была
Палата Судей, члены которой, отбиравшиеся по старшинству из двух других
палат, заседали на важных судебных слушаниях и выносили приговоры.
Честно говоря, Гермиона считала, что вся система ужасно устарела. Особенно,
когда ей стало очевидно, что люди, обладающие, по сути, наименьшим
количеством власти и влияния, избирались в качестве народных
представителей. Едва ли систему можно было назвать демократической. Скорее,
это походило на тонкую завесу демократии, скрыв истинное положение вещей
за которой, людям старались донести мысль, будто у их интересов есть
законные представители, слово которых имеет вес, хотя в реальности им не
предоставлялось возможности на что-либо влиять.
Люди в Палате Лордов держали власть в своих руках, и чем больше мест им
удавалось заполучить, тем быстрее росли их влияние и авторитет.
И Гарри обладал наибольшим числом мест в Палате Лордов, чем кто-либо из

ныне живущих. Правда, он был последним из рода Поттер и все еще не достиг
совершеннолетия, так что имевшиеся у него четырнадцать мест оставались
неиспользованными в течение многих лет.
Продолжая свои размышления, Гермиона попыталась представить, какой

прорыв могли бы, наконец, совершить либералы, если бы эти четырнадцать
голосов гарантированно перешли к их партии. Любой законопроект, какой бы
они не пожелали, можно было бы воплотить в жизнь. Они во многом бы добились
прогресса и успеха, само собой, как и директор Дамблдор. Получение контроля
над голосами Гарри в Палате Лордов означало получение огромного
преимущества для любого человека, занимавшегося политической
деятельностью… каковым Альбус Дамблдор и являлся.
Но, несмотря на понимание всего этого, Гермионе никак не удавалось

сопоставить картину, возникшую у нее в уме, с добрым, мудрым и чудаковатым
стариком, которым был всеми уважаемый директор ее школы. Представить его
человеком, жаждущим получить опеку над ребенком только ради того, чтобы
использовать его места в Палате Лордов для собственной выгоды, казалось ей
невозможным.
Конечно же, директор никогда не пошел бы на такое?..
Ведь не пошел бы, верно?..
— Я… я не знаю, — выдала наконец Грейнджер, после того как поняла, что не в

состоянии придумать другое объяснение. — Но я не знаю всех фактов.
— Ну, зато я знаю. Я также знаю Альбуса Дамблдора куда лучше, чем
большинство людей. Мне приходит на ум еще несколько разных мотивов его
поступка, но ни один из них не лучше уже предложенного. Скорее всего,
определенные, последовательно произошедшие друг за другом события,
объединенные вместе, и послужили достаточно сильной мотивацией для
директора все-таки начать действовать. И попытка получить контроль над
моими голосами определенно означает, что он пытается найти способы
исправить сложившуюся ситуацию.
— Я… ладно, признаю, что не имею представления обо всей картине в целом и

331/413
не могу выдвинуть достойные аргументы. Но дело даже не в этом. Почему
Малфои?! — задала вопрос Гермиона почти жалобным тоном.
— А почему нет? — переспросил Гарри, усаживаясь в кресле поудобнее, и,

сложив руки на груди, одарил подругу вызывающим взглядом.
— Почему? Ну, даже не знаю, возможно, потому что они ужасные и

безнравственные люди, не имеющие понятия о терпимости? — с сарказмом
уточнила гриффиндорка.
— Ты хоть раз в жизни встречалась с Нарциссой или Люциусом Малфоями?
— Ну, нет, конечно, нет, — поспешно ответила Грейнджер, чуть смутившись и

нахмурившись, — но я прочла более чем достаточно о них, и, как ты знаешь, я
ежедневно вижу их сына и имею удовольствие находиться в его прекрасном
обществе, — продолжала язвить она. — Люциус Малфой может жертвовать
деньги вдовам и сиротам, и даже в больницу Св. Мунго, но нужно быть идиотом,
чтобы не понимать, что все это делается только для того, чтобы хорошо
выглядеть в глазах публики, а самому тем временем продвигать свои ужасные
законопроекты. Он просто озлобленный фанатик, жадный до власти и всегда
ставящий превыше всего свои собственные интересы. А после прочтения
колонки социальных новостей в «Пророке», становится ясно, что Нарцисса
Малфой вращается в тех же кругах, что и ее супруг.
— Значит, ты строишь свое мнение на том, что написано в «Пророке»?

— уточнил Гарри, пристально глядя на нее.
Глаза Гермионы резко расширились, а сама она, ощутив как кровь прилила к ее
щекам, вздрогнула и скорчила недовольную мину. Гарри попал в точку своим
замечанием. Они много раз беседовали о том, что «Ежедневный Пророк» с
трудом можно считать надежным источником информации, и Гермиона знала,
что репортеры часто рассматривали правду как весьма растяжимое понятие и
приписывали кучу ложной информации просто с целью развлечь читателей.
Она смиренно вздохнула и уныло взглянула на Поттера.
— То есть ты теперь будешь спорить и утверждать, что они на самом деле

добрые, порядочные и замечательные люди, и мне совершенно не стоит
волноваться о том, что над тобой получит опеку человек, которого когда-то
обвиняли в том, что он был Пожирателем Смерти, убийцей и насильником?
— Люциус никогда не был насильником, — твердо отчеканил Гарри.
Грейнджер молчаливо подняла бровь, ожидая ответ на два оставшихся

замечания.
Но Гарри лишь бессовестно ухмыльнулся и пожал плечами.
— Аргх! — разочарованно рыкнула девочка, взмахнув руками, после чего

рухнула обратно в кресло. — Как ты можешь так спокойно принимать подобное?
— Не забывай, что вообще-то именно я инициировал эту идею, — просто ответил

слизеринец. — Люциус получит немалую выгоду, объединившись со мной, а мне
сможет дать именно то, что я хочу.
332/413
— В каком это смысле? — недоуменно нахмурилась Грейнджер, снова расправив
плечи.
— Как ты знаешь, я роялист. В моем распоряжении находятся четырнадцать

мест, которые не принадлежали ни одной из партий Палаты Лордов в течение
многих лет. Как только они будут отнесены к партии роялистов, те станут
обладателями большинства голосов в Палате Лордов, а человек, возглавляющий
их, — то бишь Люциус — станет новым лидером и, соответственно, получит
позицию, занимаемую в данный момент Альбусом Дамблдором. Так что, если я
переведу свои голоса той партии, к которой хочу принадлежать, Люциус станет
новым главой Палаты Лордов. Будет неважно, как я в дальнейшем решу
голосовать по отдельным законопроектам — он выигрывает в любом случае уже
просто от того, что мои голоса будут активно использоваться. Поэтому, даже
если у нас разойдутся мнения в каких-то вопросах, в его же интересах будет
голосовать моими местами именно так, как угодно мне, и не вызывать моего
недовольства. Право относить свои голоса к какой-либо партии все равно
останется за мной, и, если он меня взбесит, я легко смогу лишить его должности
главы Палаты Лордов, просто отказавшись от членства в партии роялистов и
взяв нейтралитет, что приведет, в свою очередь, к тому, что лидерство вернется
обратно к партии либералов. Если Люциус захочет задержаться на своей новой
должности, он будет делать все, как я пожелаю. А он захочет — очень захочет.
Гермиона медленно кивала, следуя за нитью рассуждений Гарри. Под конец она
ненадолго закрыла глаза, медленно выдохнула и затем снова подняла взгляд.
— Я ненавижу политику.
— Знаю, — широко осклабился Поттер.
— Почему людям так сложно просто делать то, что правильно? Почему все такие
неискренние? Почему так много всего делается за чьей-либо спиной? Почему
всегда есть противостояние двух сторон, каждая из которых жаждет победы?
Почему мы все не можем бороться за правое дело?
— Ах, видишь ли, Гермиона, «правое дело» — понятие очень условное. Оно
может кардинальным образом отличаться у двух отдельно взятых людей.
— Но ведь есть же поступки, которые… которые… не знаю! Благородные!

Честные! Вот что случилось с честью каждого из нас? С порядочностью? С
нравственностью? Разве не должна честь что-то значить в магическом
обществе? — восклицала гриффиндорка.
Гарри тихонько захихикал, а затем проказливо ухмыльнулся.
— «Все признают, насколько похвально для государя жить с честью и говорить

со всеми прямо и без обмана. Тем не менее, опыт показывает, что государи,
творившие великие дела, мало уповали на честь, зато искусно умели лгать и
очаровывать людские умы, и в итоге во многом превзошли тех правителей, что
всегда держали свое слово».
Гермиона уставилась на него с неприкрытым ужасом.
— «Государь» Никколо Макиавелли? Гарри Поттер, не можешь же ты

333/413
действительно следовать этой философии?! — возопила она.
Тот лишь мягко засмеялся, а после ухмыльнулся еще шире.
— Вообще-то могу. Я в какой-то мере поклонник его творчества. Не только

«Государя», но также «Рассуждений» и трактата «О военном искусстве». В
конце концов, хотя его труд «Государь» и послужил причиной того, что его имя
стало ассоциироваться с аристократической безжалостностью, цинизмом и
манипулированием, в «Рассуждениях» он расписывает диаметрально
противоположную точку зрения на вопросы политики. Оба произведения
грамотно обоснованы и одинаково правомерны, но более всего они мне нравятся
из-за практического и научного подхода Макиавелли к людям и управлению ими.
Гермиона продолжала таращиться на него, а ее губы приоткрылись от

удивления.
— Ты и вправду однажды собираешься стать Министром, не так ли? — выдавила

она наконец, почти без вопросительной интонации, после чего откинулась на
спинку кресла и посмотрела на Поттера, чуть склонив голову в сторону, словно
увидела его теперь в новом свете.
— Это действительно тебя удивляет?
— Тебе всего четырнадцать. Тебе не кажется, что нацелиться на самую высокую

позицию в волшебном правительстве Британии — чуточку амбициозно для
твоего возраста?
Гарри опять улыбнулся словно чеширский кот.
— Я слизеринец. Мы все ужасно амбициозны и коварны. Самые великие

слизеринцы это те, кто честолюбивее прочих! И, кстати, стоит внести
небольшую корректировку. Думаю, моей целью станет не должность Министра
Магии, скорее, я буду его Заместителем.
— Что? Почему это? Почему только Заместителем? Это кажется мне немного
странным. В смысле, раз уж ты собираешься зайти так далеко, зачем
останавливаться?
Гарри только пожал плечами и ухмыльнулся, заставив ее сердце сжаться от

разочарования. Это был далеко не первый раз, когда он, раздразнив ее
любопытство, отказывался делиться подробностями.
Гермиона расстроенно зарычала и на секунду возвела руки кверху, после чего

снова пристально уставилась на Поттера.
— Я все еще думаю, что ты сошел с ума в плане опекунства. Ты не можешь

позволить Малфоям получить право опеки над собой только из-за какого-то
мудреного и запутанного плана, связанного с политическими махинациями. Это
просто отвратительно. Что если они окажутся ужасными людьми и будут
злоупотреблять своей властью?
Гарри улыбнулся и покачал головой.
— Не будут. Я гостил у них на зимних каникулах в этом году и в прошлом, если

334/413
ты вдруг забыла. Они очень любезны с теми, кто сумел расположить их к себе.
Просто у них очень высокие стандарты в вопросе отбора тех, кого можно
допустить в число «близких людей», а с теми, кто относится к числу
«нежелательных», они обращаются совершенно иначе.
— И тебя правда не смущает тот факт, что ты теперь будешь иметь к ним
прямое отношение?
— Гермиона, какой я, по-твоему, человек?
— Ну, ты определенно не бессердечный, — заявила она. — Ты не начал бы войну

и… и не стал бы убивать кого-то и устраивать террористические акты, пытаясь
свергнуть правительство!
— Ты в этом уверена? — уточнил Гарри, вопросительно подняв брови.
Грейнджер передернуло, и несколько секунд ее одолевали сомнения, но затем

решимость снова вернулась к ней.
— Я знаю тебя, знаю, что в конце концов ты и вправду хочешь добиться того, что
будет лучше для людей и для окружающего мира в целом, а не того, что устроит
одну из политических партий. Если бы ты был готов слепо следовать идеологии
роялистов и поддерживать абсолютно любые их начинания, ты бы никогда не
написал той статьи о чистоте крови и близкородственных браках!
— А если бы я решил, что для всего магического мира Британии будет лучше,
если Министерство Магии будет полностью свергнуто и заменено чем-то еще?
Стал бы я тогда участником революции? Может, даже поддерживал
деятельность террористов, если бы поверил, что после мир станет лучше?
Гермиона нахмурилась и, прогнав за нескольких секунд все эти вопросы у себя

голове, ответила:
— Думаю, ты бы нашел лучший путь, чтобы изменить положение вещей, нежели

устраивать что-то столь разрушительное и аморальное вроде масштабного и
кровопролитного восстания. Ты бы использовал все свое слизеринское
коварство, чтобы низвергнуть Министерство… и...изнутри…
Губы Гарри изогнулись в самой широкой улыбке, которую Гермиона когда-либо

видела, и он, подняв руки, медленно поаплодировал ей, пока она сидела,
оцепенев от открытия, родившегося в ее разуме.
— Браво, Гермиона, дорогая. Ты, кажется, наконец вбила себе в голову эту
очевидную истину.
— И у тебя есть четырнадцать мест в Визенгамоте, — прошептала девочка.
— Именно так.
— Тебе пришлось бы ждать еще два года, чтобы получить к ним доступ, но
теперь ты сможешь получить его, как только Малфои оформят над тобой опеку.
— И снова верно.
335/413
— Как давно было подано прошение?
— В январе.
— Январе?! Хочешь сказать, что процесс идет уже почти четыре месяца?!
— И все процедуры почти завершены. Окончательный вердикт будет получен в

начале мая, так что осталось совсем немного времени.
— Все это продолжалось так долго, а я слышу об этом впервые только сейчас?!
— продолжала возмущаться Гермиона, снова забывшись и позволив себе
повысить голос в столь священном месте как библиотека.
Гарри тихо усмехнулся и, ни капли не раскаиваясь, пожал плечами.
— Конечно, Грейнджер, — насмешливо протянул голос позади девочки, а его

владелец окинул ее холодным взглядом. — Мы, слизеринцы, понимаем важность
осмотрительности и конфиденциальности.
Гермиона повернулась и пробуравила взглядом высокомерного светловолосого

юношу, который стоял позади нее и, задрав нос, смотрел с глубоким
презрением.
— Малфой, — поприветствовала она ледяным тоном.
— Гарри, — продолжил тот, переводя взгляд на Поттера, — разве мы не

собирались поработать над письменной работой по Арифмантике?
— Да, точно, — ответил Гарри, после чего посмотрел на Гермиону. — У тебя ведь
были занятия с профессором Вектор второй парой, так что тебе тоже задали
эссе по сопоставлению Восточной нумерологии и Западной системы, не правда
ли? Хочешь присоединиться к нам, чтобы поработать над ним?
Гриффиндорка ощетинилась от одной только мысли делать уроки в компании

Малфоя, когда ей было невыносимо трудно просто находиться в одной комнате с
этим самодовольным и совершенно несносным мелким придурком. Взгляд,
брошенный мельком в сторону блондина, показал ей, что тот также пришел в
ужас от этой идеи, но спорить и выдвигать возражения не решался, так как был
слишком привязан к Гарри. На какое-то мгновение Гермиона испытала
искушение присоединиться к ним просто для того, чтобы досаждать Малфою и
отплатить за все те ужасные вещи, что он говорил ей и Невиллу на прошлой
неделе, но тогда это стало бы наказанием и для нее самой, так что в итоге она
решила солгать.
— Я ее уже закончила, — бросила она, чуть задрав подбородок.
— Уже? — недоверчиво усмехнулся Малфой. — Великий Мерлин, Грейнджер, у

тебя реально нет никакой личной жизни?
— Я просто высоко ценю значимость тяжелого труда и того, что я действительно

получаю то, что заслуживаю, — парировала она надменно.
Губы Драко скривились, и на его лице появилось выражение глубокого

отвращения, которое у Гермионы всегда ассоциировалось с выражением лица,
336/413
появлявшимся у людей, когда они смотрели вниз на исключительно гадкую кучу
гниющего и разлагающегося мяса, покрытого личинками мух.
— Некоторые из нас от рождения более талантливы и склонны к достижению

величия. Нам не нужно тяжело работать, чтобы заслужить признание, так как
мы уже лучше других людей.
— Драко, — с легкими нотками предупреждения в голосе окликнул его Гарри и

окинул блондина суровым взглядом. — Что я тебе говорил о перепалках с
Гермионой?
Малфой разочарованно выдохнул и скрестил руки на груди, вызвав у Грейнджер

ассоциацию с ребенком, которого бранила мать, запрещая шалить.
— Никогда не начинать их в твоем присутствии, — протянул блондин скучающим

и раздраженным тоном.
Гермиона аж подавилась воздухом, услышав это правило. Мысль о том, что

Гарри велел Малфою не задирать ее только тогда, когда сам находился рядом,
но не задирать ее вообще казалась… Ей не нравилась данное заявление, но в то
же время она понимала, что в обязанности Гарри не входило держать своего
друга в узде. Не то чтобы Драко послушался бы, даже если бы ему велели не
лезть на рожон. Это было в природе Малфоя: всегда и везде вести себя как
самодовольный мерзавец.
Гермиона никак не могла заставить свой разум провести параллель между

двумя слизеринцами. Гарри настаивал, что Драко становился совсем другим
человеком, когда они оставались вдвоем, или если вокруг появлялись люди,
которых Малфой считал «достойными» его уважения, но у гриффиндорки
совершенно не укладывалась в голове мысль, что Драко Малфой может вести
себя настолько иначе. В ее понимании, даже изменение его поведения по
отношению к ней и, в сущности, почти ко всем ученикам в школе на чуть более
толерантное, уже стало бы значительным прогрессом.
— Ну давай, Гарри, — протянул Драко слегка капризным тоном, — нам не нужно

оставаться в библиотеке, чтобы позаниматься. Вся информация есть в
учебниках. Пошли обратно в гостиную Слизерина, — он повернул голову и снова
с презрением взглянул на Гермиону. — Компания там куда лучше.
Грейнджер сузила глаза и впилась в Малфоя острым взглядом, жалея, что не

может сглазить этого светловолосого сноба, просто смотря на него.
— В общей гостиной слишком шумно, и слишком многое отвлекает, — вздохнул

Гарри. — Я бы лучше побыл тут, честно.
— Я все равно уже ухожу, — быстро бросила девочка. — Как я уже сказала, я
закончила работу. Ты можешь остаться здесь. Увидимся позже, Гарри.
Поттер безэмоционально кивнул ей.
— Отлично. До скорого, Гермиона.
Та быстро собрала свою сумку и, забросив ее на плечо, резко повернулась и

зашагала прочь из библиотеки. Малфой насмешливо смотрел ей вслед всю
337/413
дорогу, и, перед тем как повернуть за угол, она, обернувшись, сердито
взглянула на него, после чего исчезла из поля зрения обоих мальчиков.
***
Сильные руки внезапно обхватили его запястья и, стиснув, вздернули вверх над
его головой. Сам он с трудом ловил ртом воздух, будучи прижат к холодной и
гладкой поверхности мраморной стены позади него, чувствуя при этом жар,
идущий от тела Элиаса, надавившего ему на грудь. Туника и сюрко, надетые на
нем, внезапно показались ему ужасно тонкими, будто сшитыми из льняной
ткани, одежду из которой носили крестьяне. Дыхание его сбилось, и он
неожиданно почувствовал, как его начинает переполнять чудесное ощущение
того, что кто-то полностью подчинил его своей воле.
Элиас вдруг стал казаться ему выше, хотя он мог поклясться, что мужчина не
превосходил его ростом, когда он в последний раз обращал на это внимание.
Элиас растянул губы в непристойной, развратной улыбке, вызвавшей дрожь по
всему телу его любовника, сходную с той, что появлялась у глупых, вечно
хихикающих придворных девиц, которые сплетничали обо всех Лордах, что
проходили мимо них, идя по своим делам.
Этот мужчина — безродный мужчина, без титула, положения в обществе и

политического влияния — пригвоздил его к стене прямо в коридоре в нескольких
ярдах от тронного зала, но он не собирался звать на помощь свою личную
охрану, так как страстно желал лишь одного — покориться тому целиком и без
остатка. Он чувствовал, как все его тело буквально кричало о согласии.
Жаждало, чтобы этот мужчина держал его крепче. Чтобы властвовал над ним,
доминировал над ним — чтобы снял с него всю ответственность.
Элиас наклонился ближе и, сведя запястья Леона вместе, сжал их одной своей
мощной рукой, а вторую, свободную, опустил ниже и, пробежавшись по плечу
Леона едва заметными дразнящими касаниями, поднес ее к его лицу и провел
пальцами по его шее и подбородку.
Леон втянул воздух и, чуть приподняв голову, инстинктивно обнажил свою шею
перед другим мужчиной и ощутил, как дрожь от предвкушения прошила его
позвоночник.
Элиас нажал большим пальцем на кадык Леона, и хотя давление было совсем
слабым, этого оказалось достаточно для того, чтобы послать еще одну волну
острого возбуждения по организму Леона. Затем пальцы мужчины впились в
основание его шеи как раз там, где заканчивались его волосы.
— Что же, добрый вечер, Ваша Светлость, — хрипло прошептал Элиас на ухо
Леону, и теплое дыхание, которое тот ощутил на своей щеке, вызвало
очередную волну дрожи в его теле. Он чувствовал, как поднималась его плоть и
как мурашки бежали по его коже, а волоски на руках вставали дыбом. Все тело
Леона плавилось и таяло на фоне холодной мраморной стены, и дыхание его
сбивалось все сильнее.
Милостивый Боже, как же он этого хотел. Как жаждал этого всепоглощающего

ощущения контроля и власти над собой со стороны другого человека; как желал
сбросить с себя все свои маски, позабыть обо всех своих обязанностях и
отдаться прихотям этого мужчины. Он хотел покориться. Закрыть глаза на весь
338/413
остальной мир, где все обращались к нему за советом и ожидали решения своих
проблем.
Леон управлял целой страной, и все же в данный момент он не желал ничего

другого, кроме как подчиниться этому безродному мужчине.
Бедро Элиаса втиснулось между ног Леона, и тот резко втянул воздух и
застонал, ощутив, как сильная, мускулистая нога другого мужчины
соприкоснулась с его телом.
— Ба, Ваша Светлость, — игривым, хриплым тоном протянул Элиас. — Осмелюсь

предположить, что вы получаете удовольствие в данной ситуации?
— Элиас, — захныкал Леон, — я…
Марволо прекратил чтение и поднял взгляд, ощутив волнение в защитном

барьере, означавшее, что прибыл кто-то, кто был включен в число одобренных
посетителей. Секунду спустя в тишине комнаты раздался негромкий хлопок, и
его личный домовой эльф возник перед его взором, глядя на него своими
огромными глазами, светившимися от непомерного обожания и раболепия.
— Лорд Мастер Верас, сэр, Лорд Малфой прибыл к Вам с визитом, — почтительно
пропищал он.
— Вели ему войти, — протянул Марволо и, закрыв рукопись Гарри, плавно

опустил ее в ящик стола, а затем выпрямил спину и приосанился, чтобы
подобающе выглядеть.
Эльф испарился, и мгновение спустя мужчина ощутил, как многочисленные

щиты поместья известили его о том, что гость миновал прихожую и прошел по
коридору. Через несколько секунд дверь отворилась, и маленький морщинистый
домовик, низко склонив голову, сделал приглашающий жест рукой, предлагая
тем самым посетителю войти. Что Люциус и сделал, держа себя при этом, как и
всегда, с грацией, изяществом и надменностью, свойственной человеку,
привыкшему ни в чем себе не отказывать и убежденному, что он этого
заслуживает. Он не удостоил эльфа даже взглядом, что, впрочем, Марволо
нисколько не удивило.
— Желает ли Мастер, чтобы Милли принесла напитки или закуски?

— подобострастно предложил домовик.
— Этого не потребуется. Оставь нас.
— Да, Мастер, — тотчас пробормотал эльф и, снова низко поклонившись

несколько раз, попятился к выходу, а затем покинул комнату, закрыв за собой
дверь щелчком пальцев.
— Садись, Люциус, — простым жестом указал Темный Лорд на одно из кресел

напротив своего стола.
Малфой быстро, но, как и положено, низко поклонился.
— Милорд, — нараспев произнес он, после чего, выпрямившись, прошел к

предложенному месту.
339/413
— Я полагаю, ты пришел доложить о чем-то? — задал вопрос Риддл,
вопросительно приподняв одну бровь и, положив руки на стол, сплел вместе
пальцы.
Люциус расправил плечи, а на его лице расцвела самодовольная улыбка.
— Я не хотел тратить ни секунды времени, желая доставить хорошие новости.

Нарцисса и я только что получили благую весть: наше прошение об опеке над
Поттером удовлетворено. Он теперь официально и законно стал подопечным
семьи Малфой.
Марволо откинулся назад на спинку кресла и довольно осклабился.
— Это действительно отличные новости. Не то чтобы это было чем-то

непредвиденным, но узнать, что все жалкие попытки Дамблдора задержать
вынесение решения полностью провалились, определенно приятно. Было бы
крайне досадно, если бы он умудрился-таки организовать отсрочку на период,
включающий в себя летнюю сессию Визенгамота.
— Без сомнения это и было его целью, однако все его труды пошли насмарку, —
добавил Люциус, все еще самодовольно ухмыляясь. — Учебный год закончится
через три недели. Поттер вместе со своими поверенными уже подготовил
бумаги, которые гарантируют мне, как его опекуну, право использовать его и
места и голосовать ими до того момента, как он достигнет совершеннолетия.
Как только они с Драко прибудут в Лондон на Хогвартс-Экспрессе, мы с
Поттером отправимся в Министерство, чтобы официально отнести его места к
партии роялистов, поскольку для этого необходимо его личное присутствие.
— И-и-и, — протянул Марволо, продолжая невысказанную мысль блондина, —

как только это случится, Дамблдор официально лишится своей позиции главы
лидирующей партии, — мужчина ощутил, как его переполняет чувство
удовлетворения от одной только этой мысли, и блеск в глазах Люциуса говорил
о том, что тот также пребывает в восторге от данной перспективы. Правда, в
случае Малфоя, это была не только возможность лишить власти Дамблдора, но и
надежда занять позицию лидера самому. — Очень хорошо, Люциус. Все
складывается действительно прекрасно.
— Благодарю, милорд, — почтительно склонил голову мужчина, хотя изысканная

ухмылка так и не сошла с его губ.
— Что же, хотя и одобряю твой порыв донести отличные новости как можно
быстрее, я вообще-то был занят. Есть ли что-нибудь еще, то ты хочешь обсудить
и что не может подождать до завтрашнего собрания?
— Нет, милорд, ничего. Я покидаю Вас тогда, — произнес Люциус и, поднявшись

с места, снова низко поклонился.
— Хорошего дня, Люциус, — ровно произнес Риддл, коротко кивнув головой.
— Милорд, — повторил Малфой снова, после чего развернулся и вышел из

помещения.
Марволо неподвижно просидел еще некоторое время, пока не ощутил, как

340/413
магические щиты известили его о том, что Люциус, пройдя по коридору, достиг
комнаты для аппарации и, наконец, покинул поместье.
Легкая улыбка продолжала играть на губах мужчины, когда он размышлял о

том, как удачно складывались события за последние пару месяцев. Теперь он с
нетерпением ожидал наступления лета, едва не вздрагивая от предвкушения.
Наконец Темный Лорд снова перевел взгляд вниз, к центральному ящику своего
стола, и, протянув руку, выдвинул его. Внутри лежала связка листов
пергамента, покрытых рукописными текстами, представлявших из себя первое
произведение Гарри, которое походило на роман и которое Марволо с большим
трудом у него выпросил. Мужчина уже прочел несколько коротких драбблов
авторства Поттера, но у него сложилось впечатление, что талант Гарри
раскрывался именно в больших по объему произведениях. И ему пришлось
изрядно попотеть, чтобы убедить Поттера преодолеть, наконец, столь
нехарактерное для него смущение и выбить согласие прислать копию хотя бы
одной истории.
То, как легко Гарри позволял дразнить себя на эту тему, казалось
действительно трогательным. Марволо изрядно шокировал тот факт, что
человек, проживший столь много лет и, без сомнения, совершавший множество
вызывающих и дерзких поступков — не говоря уже о написании рассказов
довольно непристойного содержания — становился ужасно застенчивым и
смущенным, когда речь заходила о том, чтобы позволить кому-то другому
прочесть его работы.
Тихо засмеявшись, мужчина вынул рукопись из ящика и, откинувшись на спинку

своего кресла, положил ногу на ногу и продолжил читать текст с того места, где
остановился ранее.
***
Минерва Макгонагал подняла голову, услышав легкий стук в дверь своего

кабинета, и, отложив перо, произнесла:
— Войдите.
Дверь открылась, и глазам женщины предстало довольно неожиданное

зрелище — Гарри Поттер. Декан Гриффиндора не могла вспомнить ни единого
случая, когда Гарри приходил бы к ней с визитом, не согласованным
предварительно, а на чай с бисквитами она приглашала его к себе лишь
однажды, когда он только поступил на первый курс, а Альбус отчаянно просил
ее попробовать завоевать хотя бы крохи доверия мальчика.
Но после того, как стало абсолютно очевидно, что ее попытки не только ни к

чему не приводят, но и, вдобавок, не приветствуются самим Поттером, она
прекратила давить на него и просто дала знать, что если ему потребуется ее
содействие по какому-либо вопросу — ее дверь всегда открыта для него.
Гарри, тем не менее, никогда не пользовался этим предложением до сего дня.

Даже тогда, когда ее собственные гриффиндорцы — что она признавала крайне
неохотно — причиняли ему множество неудобств и бросались оскорблениями в
его адрес. Изначально Минерва посчитала, что Гарри просто решил не доносить
на своих сверстников, несмотря на их гадкие выходки, но годы шли, и число
341/413
инцидентов, свидетелем которых она становилась, постепенно росло, и она
начала понимать, что Поттер либо был на редкость не прошибаем, либо ему
просто было наплевать на то, что его однокурсники думали о нем, что, как могла
судить из своего опыта Минерва, было очень необычно для подростка.
Складывалось впечатление, будто насмешки и издевки детей шли в адрес
человека, слишком далекого от их мира, и достичь его они как не могли.
И возможно… дело обстояло действительно так, особенно, если мальчик и

вправду был Провидцем, как заявил Сириус ранее в феврале. Но даже теперь,
спустя месяцы, Макгонагал все еще не могла определить, что думала или
чувствовала по этому поводу. Хотя, конечно же, теперь поведение мальчика
представлялось в абсолютно новом свете.
Минерва пыталась выявить признаки «дара» Поттера на занятиях, но тот всегда

показывал просто потрясающие для ребенка результаты в области
трансфигурации. Преподаватели привыкли называть его «гением» уже с первой
недели учебы и, во имя Мерлина, не без причин. Теперь женщине было
любопытно, скольким из своих невероятно продвинутых способностей в
различных предметах мальчик каким бы то ни было образом обязан своему
«Провидению». Хотя представить, какой эффект способен оказывать такой дар
на прочие таланты волшебника, по-прежнему оставалось трудной задачей,
поскольку дар мальчика являлся чрезвычайно редким и неизвестным по своей
природе.
— Мистер Поттер, какой сюрприз. Чем я заслужила ваш визит? — задала вопрос
Минерва и, выпрямившись, сидя на своем жестком стуле, чопорно взглянула на
слизеринца.
— Добрый день, профессор, — поприветствовал ее Гарри и прошел вперед по

комнате, в то время как дверь за ним аккуратно закрылась, без малейшего
намека на то, как и почему. — Я надеялся обсудить с вами кое-какие
академические вопросы. Уделите мне немного времени?
— Да, конечно. Садитесь, — ответила женщина, жестом указав на стул напротив

своего стола.
Как только Гарри уселся и расправил плечи, ни капли при этом не ссутулившись,
пристальный взгляд его изумрудно-зеленых глаз оказался тут же направлен на
Макгонагал.
— Я хотел сообщить вам, что намерен сдавать СОВ на третьей неделе июня в
Министерстве. Я уже зарегистрировался, но сегодня от экзаменаторов
Министерства мне пришло письмо, где было сказано, что у меня есть
возможность сдавать экзамены здесь, в школе, вместе с пятикурсниками, если
мне будет дано разрешение от вас.
— Сдавать СОВ? — переспросила Минерва с долей изумления, но уже через

несколько секунд оправилась, когда полностью осмыслила услышанное. Честно
говоря, она была даже удивлена в некоей мере, что мальчик не пытался сдать
экзамены по некоторым предметам раньше. Его невероятные способности никто
не взялся бы оспаривать.
— Да, — просто подтвердил Гарри, — единственная причина, по которой я ждал

так долго, заключается в том, что Министерство не позволяет никому младше
342/413
возраста четырнадцати лет проходить экзамены. Когда они проводились
прошлым летом, мне было еще тринадцать. К тому моменту, как мне
исполнилось четырнадцать, было уже поздно.
Минерва моргнула пару раз, но затем понятливо кивнула.
— Полагаю, я не должна удивляться чему-то подобному. Принимая в учет ваши

академические заслуги, я также испытываю сомнения, что эти экзамены
покажутся вам сложными.
— Да, я тоже считаю, что сложностей не возникнет. Так вы даете мне

разрешение сдавать СОВ вместе с пятикурсниками? Это будет означать, что я
пропущу экзамены, которые проходят по окончании четвертого года
обучения, — напористо продолжал Гарри.
Женщина медленно кивнула, прокручивая в голове это заявление. Она знала,

что никто из профессоров не будет противиться, даже если мальчик пропустит
их экзамены, но ей стало любопытно, не попытается ли Альбус придумать повод,
чтобы воспрепятствовать. Правда, Минерва не видела никакой выгоды, которую
можно было бы извлечь, отказав Гарри. Если ему, по какой-либо причине,
откажут в праве сдавать СОВ здесь, в Хогвартсе, он просто отправится сдавать
их в Министерство несколько недель спустя.
— Я поговорю с остальными профессорами на эту тему, но не могу представить,

чтобы в связи с вашей просьбой возникли проблемы, — наконец ответила
женщина, решив, что если Альбус вдруг попробует выдвинуть какую-нибудь
нелепую причину для возражений, она просто пошлет его к чертовой матери
вместе с его лимонными дольками. Минерва была заместителем директора, и
данные вопросы находились в ее юрисдикции. Если бы речь шла о любом другом
ученике, Альбус никогда и не подумал бы сунуть свой нос в подобные дела.
Гарри наградил ее слабой улыбкой.
— Спасибо, я признателен вам. Это, конечно же, поднимает вопрос о моих

занятиях в следующем году.
— Хмм, да, разумеется. Полагаю, это будет довольно бессмысленно — учитывая,

что вы, конечно, сдадите все СОВ — оставлять вас на пятом курсе, ученики
которого будут готовиться к экзаменам, которые вы уже сдадите. Подобное
случается нечасто, но прецеденты были, и вам позволят ходить на занятия с
шестым курсом.
— Вообще-то, профессор, я надеялся, что смогу посещать занятия с седьмым

курсом, — прервал ее Поттер.
— С седьмым? — повторила Минерва с легким изумлением.
— Да, я намерен сдавать ПАУК следующей весной, так что было просто
идеально, если бы я смог посещать занятия, где будет идти подготовка к этим
экзаменам. Это также позволило бы мне окончить Хогвартс. Если я буду учиться
на шестом курсе, а затем сдам ПАУК в Министерстве следующим летом, то я
никогда официально не окончу школу. Я просто не вернусь сюда на седьмой год.
Это не столь ужасно важно, в целом это просто формальность, но для меня это
будет иметь значение.
343/413
— Вы хотите пропустить 2 года? — уточнила Макгонагал, просто чтобы
удостовериться, что она поняла все верно.
— Именно так.
— Что ж, это необычно. Боюсь, я не могу дать вам гарантий…
— Возможно, мне стоит пройти необходимые экзамены? Может, после того, как я
сдам СОВ на следующей неделе, я смогу встретиться с профессорами и
попросить их прогнать меня по материалам шестого курса, чтобы они
убедились, что я его знаю?
Минерва снова моргнула несколько раз, глядя на него. Одно дело — иметь столь
невообразимо продвинутые навыки по отдельным предметам в его годы, но
совсем другое — быть готовым сдавать экзамены по занятиям, которые ты
никогда не посещал.
— Полагаю, это можно организовать, если учителя позволят вам сдавать те же

экзамены, что и шестикурсникам… — медленно проговорила декан
Гриффиндора. — Но я сомневаюсь, что…
— Я твердо убежден, что сдам, — уверенно заявил Гарри, перебив ее. — Я в

достаточной мере подготовился к ним, так как чувствовал, что это будет
необходимо.
Минерва колебалась еще несколько мгновений, после чего, поджав губы,

коротко кивнула.
— Я поговорю с профессорами о сдаче вами экзаменов шестого курса. Если вы

справитесь, то я не вижу ни одной серьезной причины отказать вам в вашей
просьбе, и тогда следующей осенью вы будете внесены в число учеников,
посещающих занятия для седьмого курса.
Он короткой кивнул ей и улыбнулся.
— Спасибо, профессор. Я ценю то, что вы отнеслись к моей просьбе серьезно.
После этих слов он поднялся со своего места и протянул ей руку. Данный жест
застиг женщину врасплох: пожимать ей руку после встречи было крайне
необычно для ученика. Для выпускника — другое дело. Семикурсники тоже
иногда подходили очень формально к обсуждению вопроса выбора их будущей
профессии или поступления в интернатуру, но едва ли Минерва могла ожидать
подобного жеста от ученика четвертого курса.
Но Гарри Поттер не был бы собой, если бы не удивил ее в очередной раз.
Макгонагал встала со своего места и приняла его руку. Гарри коротко и

уверенно пожал ее, кивнув головой.
— Спасибо еще раз, профессор, — произнес он вежливо.
— Всегда пожалуйста, мистер Поттер, — произнесла Минерва и уселась обратно,

а молодой человек, развернувшись, быстро покинул ее кабинет.
344/413
Ей стало любопытно, сумеет ли она когда-нибудь понять мальчика. Однако,
поразмыслив и осознав, что это гиблое дело, Минерва тягостно вздохнула и
начала писать сообщения остальным учителям Гарри о его просьбе сдавать
экзамены с вместе учениками шестого курса.
Решила поискать еще что-нибудь интересное в англоязычном фандоме и нашла

еще один обалденный фанфик по пейрингу Гарри/Том. Теперь раздумываю,
браться за его перевод или нет...
По сути, она проходная, но уже в ней автор намекает нам, какими будут
сексуальные предпочтения Гарри, и чем они объясняются.
И очень нравится адекватная и рассудительная Макгонагал. Крайне редко
авторы расписывают ее столь здравомыслящей женщиной и не забывают о том,
что она не только декан Гриффиндора, но и заместитель директора.
345/413
Часть 19
Крайне важно, чтобы юноша в свои ранние годы получал порицание или похвалу
за свои поступки; они непременно отложатся в его памяти, и постепенно
перерастут в правила, которые юноша сохранит на всю жизнь.
***
- Просто изумительно! – голос профессора Феликса Хьюза, старого друга и

одного из волшебников, входящих в состав экзаменационной комиссии,
раздавался из-за приоткрытой двери в кабинет Минервы.
Альбус заглянул внутрь и добродушно улыбнулся им обоим, хотя Минерва,

конечно же, заметила его первым, поскольку сидела за своим столом лицом к
двери. Феликс, проследив за ее взглядом, обернулся, лучезарно улыбаясь и
пылая энтузиазмом.
- Альбус! Ты как раз вовремя! Мы только собирались выпить чаю! Проходи!

Присоединяйся!
- Ох, я ненавижу навязываться, - попробовал уклониться Дамблдор, но Феликс

развеял все его колебания простым взмахом руки и поманил к свободному месту
возле себя.
- Ах, Альбус, Минерва, у меня был такой день! Исключительный день! –

продолжал восклицать Хьюз, источая бурю положительных эмоций.
- Ты обычно не пребываешь в восторге в те дни, когда проводятся экзамены, -

подметила Минерва с легким изумлением, чинно изогнув бровь.
- Знаю, знаю, но у меня редко выпадает такой первый день сессии, как сегодня!
– воодушевленно отозвался Феликс.
- Правда? И что же сделало сегодняшний день настолько исключительным? –

спросил Альбус и, взмахнув волшебной палочкой, призвал себе чашку и сервиза
Минервы, стоящего на столе.
Профессор Хьюз вытянулся вперед, и глаза его засияли от удовольствия.
- Гарри Поттер!
Кустистые белые брови Альбуса приподнялись ко лбу, а глаза его широко

распахнулись, в то время как Минерва с пониманием посмотрела в ответ, и
легкая улыбка растянула уголки ее рта, когда он пригубила чай из своей чашки.
- Гарри Поттер? – ровно переспросил Дамблдор.
- О да, Гарри Поттер! Конечно, я знал, что он будет сдавать экзамены сегодня.
Мы все предвкушали этот день с тех пор, как получили его заявление на
прохождение аттестации уровня СОВ на год раньше. В смысле, мы все ведь
слышали истории о нем. И я не думаю, что во всем Министерстве найдется хотя
346/413
бы один волшебник, который не был бы подписан на журнал МП, так что все его
работы мы тоже видели. Мальчик уже сделал себе имя – а ведь он еще так
молод! Но я никогда, даже в своих мечтах, не мог помыслить, что все пройдет
вот так!
- Так это как, Феликс? – спросила Минерва, потрясенная и смущенная

одновременно.
- Ну, молодой человек невероятно умен, но это и так известно всем, кто читал
его работы. То, как он колдует, вот что привело меня в восторг! До сего дня я ни
разу не слышал, что он способен творить волшебство без помощи палочки!
Даже не представлял, что он может подобное! Осмелюсь заявить, что мистер
Поттер - первый ученик Хогвартса, продемонстрировавший талант к
беспалочковой магии, который встретился мне с того момента, как я на
постоянной основе вошел в состав министерской экзаменационной комиссии. А
ведь это без малого почти тридцать шесть лет!
- Беспалочковой? – воскликнула Минерва, а Альбус изумленно заморгал,

приоткрыв рот от удивления. Его рука даже чуть дрогнула, когда он поставил
чашку с чаем на край стола.
Феликс моргнул несколько раз, видимо, искренне пораженный их реакцией.
- Не хотите же вы сказать, что не знали об этом?
- Я… я не имела ни малейшего понятия о том, что он может творить магию без

палочки, - потрясенно выдавила Макгонагал. – За четыре года занятий я ни разу
не видела, чтобы он колдовал без нее.
- Ты уверен, Феликс? Какие… какие именно заклинания он исполнил? –

осторожно поинтересовался директор.
- Ой, да почти все! Я был в шоке! Сейчас так трудно заставить ребенка
продемонстрировать беспалочковую магию во время практической части
экзамена, ведь родители с раннего детства учат их хранить подобное умение в
секрете. В конце концов, единственный способ развить такой талант – обучать
ребенка волшебству с раннего детства, а данная деятельность считается
незаконной. Если об том прознают сотрудники Министерства, родители могут не
только получить большой штраф, но даже попасть под арест, можете себе
представить?! Такая нелепость… Лично я считаю подобный талант чудесным,
хотя знаю, что не все согласятся со мной. Но я отошел от темы. Даже если мне
удавалось убедить детей продемонстрировать во время экзамена способность
творить магию без палочки, в лучшем случае это были простые чары, ничего
серьезного сотворить они не могли. Большая часть практического задания все
равно выполнялась с помощью волшебной палочки. Так и должно быть! Сложные
комплексные чары требуют огромной концентрации и силы, и среди детей
крайне редко встречаются те, кто способен справиться с чарами даже средней
сложности без волшебной палочки. Но мистер Поттер… Святые Небеса, я
никогда не видел ничего подобного!
- Звучит так, будто ты регулярно сталкиваешься с проявлениями беспалочковой

магии! – поразилась Минерва.
- Ну конечно же! Так было всегда, хотя - было ли? Каждый год находился хотя
347/413
бы один ребенок с таким талантом. Правда, только на летней сессии. Как я уже
сказал, я никогда не сталкивался с кем-либо, оканчивающим Хогвартс и
имевшем при этом склонность к беспалочковой магии. Но вы знаете, как оно
бывает: всегда находятся семьи, желающие растить ребенка, соблюдая
старинные обычаи и традиции, и пренебрегающие наказом Министерства. Чаще
всего они и становятся теми, кто не отправляет детей в Хогвартс.
Таких семей все меньше и меньше с каждым годом, ну или, по крайней мере, их
все сложнее выявить. Полагаю, так сложилось со времен окончания войны. Во
время войны волшебники совершенно не боялись показать, что их чадо
наделено таким талантом, поскольку были преисполнены надежды, что
Министерство, слишком занятое борьбой с сумасшедшим убийцей, не станет
уделять внимание родителям, стремящимся поддерживать прежние традиции.
Конечно, как только Сами-Знаете-Кто исчез, и Министерство начало принимать
против таких семей крутые меры, они сразу же поутихли.
- Я… я никогда не слышала о какой-либо взаимосвязи между семьями, которые

предпочли не отправлять детей в Хогвартс, и способностью к беспалочковой
магии, - ошеломленно пробормотала декан Гриффиндора.
- Все потому, что они начинают обучение детей гораздо раньше! Но, само собой,
далеко не все идут на это, иначе, уверен, я видел бы куда больше примеров
использования беспалочковой магии во время летних экзаменов. Таких семей,
безусловно, немного, но, чтобы провести параллель, их все же достаточно. Вы…
вы правда не знали? – уточнил Феликс, явно пребывая в замешательстве от
реакции со стороны Минервы и Альбуса. Макгонагал выглядела искренне
удивленной, а вот выражение лица Дамблдора интерпретировать было сложнее.
- Альбус? – осторожно обратилась к старику Минерва, когда, наконец, заметила

его реакцию.
- М? Ах, да, что ж, я знал о взаимосвязи между теми, кто изучает магию с
раннего детства, и предрасположенностью к колдовству без помощи палочки.
Однако я не имел ни малейшего понятия о том, что семьи, все еще
поддерживающие старые традиции, сохранились в таком количестве, что
каждый год находится хотя бы один ребенок, способный творить волшебство, не
используя палочку, - прокомментировал директор мрачным тоном.
Профессор Хьюз слегка занервничал, но, поколебавшись несколько секунд, все

же продолжил.
- Ну да ладно, как я уже сказал, определять их стало все сложнее. Особенно за

последние четырнадцать лет. Я уже почти не вижу детей с таким талантом в
наши дни. Полагаю, это и стало одной из причин, почему мистер Поттер так
меня впечатлил.
- Но ты думаешь, что они все же есть - просто скрываются, - констатировал

Альбус, пристально глядя на мужчину.
Тот заволновался было, но после слабо улыбнулся.
- Ох, ну… думаю, да. Мистер Поттер стал первым, кого я встретил… полагаю, за
все эти годы, кто так беззаботно продемонстрировал свои способности. Он не
колебался ни секунды. Вообще-то он спросил меня, не стану ли я возражать,
348/413
если он исполнит некоторые чары на экзамене без помощи палочки! Должен
сказать, я был поражен до глубины души, но в то же время невероятно
впечатлен.
Минерва все еще пребывала в смятении.
- Но почему мистер Поттер так поступил? Очевидно, что он скрывал данный

факт от нас в течение многих лет, так по какой же причине он вдруг решил
показать свой талант экзаменаторам из Министерства? – с настороженностью и
любопытством взглянула она на Альбуса, начинавшего проявлять признаки
глубокого беспокойства.
- А это, моя дорогая, очень хороший вопрос.
***
- Где ты был?! – воскликнула Гермиона, перехватив Гарри буквально через

секунду после того, как он вошел вечером в Большой Зал.
- Я бы тоже хотел получить ответ на этот вопрос, - протянул Драко, внезапно

возникнув рядом с Гарри со стороны слизеринского стола и окинув его
подозрительным взглядом.
Поттер невинно захлопал глазами и смутился.
- Где я был когда?
- Во время экзаменов! Тебя не было! – с ужасом воскликнула Грейнджер. – Ты не

пришел на Зельеварение и Историю Магии, и Терри Бут сказал, что на Чарах ты
тоже не появлялся!
- Ах это, я просто пропустил их, - спокойно ответил Гарри и двинулся к

слизеринскому столу. Драко тут же зашагал рядом с ним, ни на секунду не
отрывая от него своих прищуренных глаз, в то время как Гермиона изумленно
пялилась на него несколько мгновений, после чего проследовала вслед за ним к
столу серебристо-зеленых, начисто игнорируя недовольные взгляды,
направленные на нее со всех сторон.
- Пропустил?! В каком это смысле! Как ты мог пропустить сдачу экзаменов? – не

отставала она.
- И почему ты ничего не сказал мне? – добавил Драко, выглядя крайне

раздраженно и даже слегка обиженно. Заметив его реакцию, Гарри нахмурился:
на лице Малфоя отражалось куда больше эмоций, чем он обычно позволял себе
проявлять на публике.
- Просто не представилось случая, - пожал плечами Поттер.
- Не представилось случая?! – почти истерила Грейнджер. – Гарри, мы в течение

нескольких недель зубрили материалы для экзаменов! Как это тебе не
представилось случая?!
- Нет, Гермиона, это вы зубрили материалы для экзаменов несколько недель. Я

же сидел в библиотеке, занимаясь собственной работой, - подчеркнул Поттер.
349/413
Девочка надулась и скрестила руки на груди в защитном жесте, а Гарри
преспокойно уселся на одну из скамей. Драко тут же, аккуратно проскользнув
сбоку, как всегда элегантно присел рядом с ним, с трудом скрывая стиснутые
зубы и крепко сжатые кулаки.
-И как давно ты получил освобождение от наших экзаменов? – отрывисто

спросил Малфой с фальшивым безразличием.
- О, полагаю, две недели назад, когда наконец договорился с Макгонагал, -

ответил Гарри скучающим тоном.
- Две недели! – возмутилась Гермиона, стоя за его плечом.
Гарри мельком скосил глаза в сторону и увидел, что выражение лица Драко
стало еще жестче, а костяшки его пальцев побелели.
- Но почему? Как так? Почему ты не сдаешь экзамены? – продолжала допрос

Грейнджер. Они трое начали привлекать внимание окружающих, и довольно
многие ученики из-за стола Слизерина стали с интересом поглядывать на них,
хотя кто-то смотрел открыто, а кто-то исподтишка.
Гарри тяжело вздохнул и развернулся лицом к Драко, а затем вынул палочку и

быстро наложил заглушающие чары небольшого радиуса действия, отчего лица
многих школьников преисполнились расстройством и разочарованием, так как
они поняли, что сделал Поттер, а потому с неохотой вынуждены были вернуться
назад к приему пищи.
- Потому что вместо них я буду сдавать СОВ вместе с пятикурсниками, -

объяснил Гарри.
Драко вскинул голову и спал с лица.
- Ты что? – едва слышно выдавил он.
- Я буду сдавать СОВ, - повторил Гарри. – Также Флитвик, Снейп, Макгонагал,

Люпин и Спраут позволили мне по вечерам на этой неделе сдавать экзамены
вместе с шестикурсниками. Таким образом я докажу, что знаю материал, и в
сентябре смогу перейти сразу… на седьмой курс.
Гермиона, казалось, немного качнулась в сторону - настолько ее вывели из

равновесия эти новости.
- Ты перескочишь сразу через два года? – прошептала она с глубоким

- Да, - подтвердил Гарри.
- Ты не будешь посещать занятия с нами в следующем году? – продолжила она

тихо задавать вопросы.
- Нет. Не буду. Я буду посещать занятия с учениками, готовящимися сдавать

ПАУК, поскольку буду сдавать их в конце следующего учебного года, - спокойно
пояснил Поттер.
350/413
- И ты не счел нужным сказать мне? – спросил Драко, и голос его стал жестким и
холодным. Гарри взглянул на него, ожидая гнева, но стушевался, когда вместо
него увидел боль.
Он замер на мгновение, а затем тяжело вздохнул.
- Слушай, Драко… я… прости. Правда, прости. Но ты ведь знаешь, во что я

вовлечен. Я не могу здесь оставаться. Один год это максимум, сколько я могу
позволить себе пробыть здесь. Мне нужно сделать слишком многое, а я не могу
заниматься делами нормально, находясь в школе. Если бы я мог сдавать ПАУК,
не оставаясь на учебу еще на один год, я бы это сделал.
- Ты же не серьезно?! – задохнулась Гермиона, но Гарри больше не смотрел в ее

сторону, а Драко, казалось, делал вид, что гриффиндорки вообще не
существует.
- Но почему ты не рассказал мне? – упорствовал Малфой, и голос его слегка

задрожал.
Гарри уныло вздохнул и отвел взгляд в сторону, но уже через пару секунд
повернулся обратно. Он знал, что мог солгать и оградить друга от боли, но
чувствовал, что тот заслуживает большего.
- Честно, Драко? Это даже не пришло мне в голову, - ответил он без капли
сожаления. – Я был занят. Ты знаешь чем. Ты знаешь больше, чем кто-либо
другой.
Гарри мог видеть, как подрагивала челюсть Драко, когда тот стискивал зубы,
моргая при этом чаще обычного, будто изо всех сил пытаясь взять под контроль
свои эмоции и сохранить лицо.
- Я не вхожу в твои планы, не так ли? – тихим и безжизненным голосом произнес

Малфой.
- Я собираюсь провести с тобой время летом, - напомнил Гарри, но скривился от

того, каким жалким оправданием это служило в данном случае.
Драко холодно фыркнул.
- Ты собираешься провести больше времени с Ним этим летом, чем со мной, -

проговорил он горько.
Выражение лица Гарри чуть изменилось: разочарование и раздражение начали

брать верх над чувством вины.
- Да, собираюсь, - жестко произнес он. – У меня много работы, Драко. Ты знаешь.
- Нет, не знаю. Я ничего не знаю. Потому что ты мне ничего не рассказываешь, -

бросил блондин в ответ, рассердившись.
- Да твою мать, Драко! Я уйму всего тебе рассказываю – того, чего не

рассказываю никому в этой школе!
351/413
- Но я не просто какой-то ученик в этой школе! – воскликнул Драко. – Я думал,
что значу больше для тебя!
Гарри недовольно зарычал.
- Единственный человек в этой проклятой школе, который знает обо мне больше
тебя, это профессор Снейп! И я заставил его подписать договор о
неразглашении, который убьет его, если он проболтается кому-либо! Ты не
можешь сердиться на то, что у меня есть от тебя секреты, когда я и так
открылся тебе больше, чем кому-либо еще!
Малфой изменился в лице, но Гарри совершенно не мог понять, что сие

выражение означало.
- Это правда? – спросил Драко почти шепотом.
- Хах? – не понял Гарри, слегка сбитый с толку внезапной переменой в

поведении друга.
Едва заметные признаки облегчения появились на лице Малфоя, а губы его

изогнула неуверенная улыбка. Поттер нахмурился, чувствуя себя еще в большем
замешательстве, нежели раньше.
- Ты доверяешь мне больше, чем кому бы то ни было здесь, - констатировал

Драко, снова взглянув на Гарри, только теперь уже более решительно, словно
уверившись в собственном заявлении.
Тот немного поколебался, но все же кивнул.
- Да, доверяю.
- Ты заставил нас всех подписать этот дурацкий договор о неразглашении, но

его с трудом можно назвать серьезным ограничением. Я мог нарушить его –
любой из нас мог – и в результате мы получили бы лишь временное неудобство.
Ты никогда не рассказывал никому ничего по-настоящему важного, уповая лишь
на эту меру предосторожности, если искренне не доверял. И ты не рассказывал
никому из наших соседей по комнате даже малую долю того, чем поделился со
мной. Вдобавок, ты делился со мной информацией и за пределами общей
спальни, поэтому существует множество вещей, которые я узнал от тебя и
которые не ограничены контрактом, хотя некоторые из них оказались весьма
пугающими. А все, что ты рассказал Снейпу, защищено магией контракта! Это
не настоящее доверие. Беседуя с ним, ты ничем не рискуешь, ведь он не может
никому проболтаться. Но ты доверяешь мне! Правда доверяешь, - Драко
распалялся все сильнее, а лицо его постепенно просветлялось и преисполнялось
все большей уверенностью.
- Ты заставил профессора Снейпа подписать договор о неразглашении?! –

поразилась Гермиона, совершенно ошарашенная услышанным, но двое
слизеринцев ее просто проигнорировали.
- Ну, видимо, да, - подтвердил Гарри нерешительно, все еще задаваясь

вопросом, что тут вообще происходит. – Я верю, что ты способен сберечь
информацию, что я поведал тебе, от любого, кто захочет выпытать ее у тебя, и я
верю, что ты не продашь меня и не предашь мое доверие по собственному
352/413
желанию.
- Ты доверяешь мне больше, чем Снейпу, - установил Драко больше для себя,
чем для кого-либо еще, счастливо улыбаясь.
Гарри чуть нахмурился и пожал плечами, ничего не подтверждая, но и не

опровергая, потому что, откровенно говоря, хотел, чтобы Малфой поскорее
прекратил беситься, и отношения между ними снова наладились. В конце
концов, предполагается, что он проведет львиную долю летних каникул в
поместье Малфоев.
Выражение лица Драко на мгновение стало задумчивым, после чего его глаза,
казалось, засияли от чего-то, похожего на смесь надежды и решимости. Он
резко пронзил взглядом Гарри, заставив того чуть отклониться назад со своего
места и, перекинув ногу через скамью, полностью обратиться к Драко лицом.
- Гарри… я… я хочу, чтобы ты знал, насколько… что это действительно много

значит для меня. Что ты доверяешь мне. Что… что я… - Малфой умолк и застыл,
казалось, чувствуя досаду из-за своей невнятной и сбивчивой речи. Гарри лишь
моргнул, ощущая, как в нем начали расти подозрения. – Я просто… - начал
Драко снова, после чего помотал головой, явно негодуя на самого себя, а затем
совершенно внезапно наклонился вперед, мгновенно сократив расстояние
между ними, и поцеловал Гарри в губы.
Гарри сидел как истукан, не двигаясь и полностью онемев от шока, пока

наследник семьи Малфой неловко целовал его в губы в течение нескольких
секунд. Затем, отстранившись, Драко поднял на него взгляд, переполненный
надеждой и ужасом одновременно, и начал напряженно всматриваться в лицо
Гарри, будто задавая вопрос, но Поттер не имел ни малейшего понятия, как на
него ответить.
Наконец, шок частично прошел, и к Гарри потихоньку начала возвращаться

способность мыслить, но он лишь беспомощно шевелил губами, пытаясь
подобрать слова.
- Драко… - в результате выдал он, но прежде чем успел добавить что-то еще,
лицо Малфоя страшно побледнело, он неожиданно вскочил и стрелой умчался из
Большого Зала, разрушив действие заглушающих чар, промчавшись сквозь них.
Водопад звуков и голосов Большого зала внезапно обрушился на Гарри. Он тоже

поднялся со своего места и, развернувшись, собрался следовать за Малфоем,
чья спина смазанным пятном промелькнула возле входных дверей.
Многие дети со столов Слизерина и Равенкло сидели с приоткрытыми ртами;

выражение удивления и ужаса отражалось почти на лице каждого, хотя
некоторые ученики, ставшие свидетелями поступка Малфоя, только тихо
посмеивались. Те же, кто все пропустил, забрасывали вопросами своих соседей,
которые все видели.
Гарри, полностью игнорируя окружающих, быстро отправился за Драко, оставив

остолбеневшую Гермиону беспомощно смотреть ему вслед.
Добравшись до вестибюля, Поттер начал озираться вокруг, пытаясь отыскать

хоть какие-нибудь признаки своего друга. Ничего не найдя, он развернулся и
353/413
побежал к лестнице, ведущей в подземелья. Беглый осмотр гостиной Слизерина
не выявил ни единого намека на присутствие Драко, так что Гарри быстро
зашагал в их общую спальню.
Она также оказалась пуста, но это не помешало ему проследовать к своей

постели, открыть один из своих сундуков и споро вытащить наружу Карту
Мародеров. Разгладив ее на своей постели и произнеся активирующую фразу,
Поттер начал быстро прочесывать пергамент в поисках места, куда сбежал
Драко.
Несколько секунд спустя Гарри услышал, как открылась дверь позади него. Он
прервал просмотр и обернулся, но, увидев, что это вошел Блейз, снова обратил
свой взор на карту.
- Твою мать, - пробормотал Забини сквозь зубы, явно негодуя. – Ты ведь

собираешься искать его, не так ли? – поинтересовался он раздраженно.
Гарри повернулся к нему и сердито посмотрел в ответ.
- Чем, по-твоему, я сейчас занимаюсь?
- Хм, пялишься на лист пергамента, стоя на коленях перед кроватью?
Поттер лишь закатил глаза и снова посмотрел на карту.
- Поверить не могу, что ты просто сидел там, выпучив глаза как рыба. Конечно,
мне до сих пор не верится, что Драко отмочил подобное в Большом Зале, но он
действительно признался тебе, а ты просто сидел…
- Какого дьявола я, по-твоему, должен был сделать? Я никогда не думал, что он

может выкинуть нечто подобное! Я, знаешь ли, был немного застигнут врасплох!
– огрызнулся Гарри, начиная закипать от переполнявших его раздражения и
недовольства.
- Даже не думал? Мерлин, ты можешь быть удивительно тупым для того, кто
считается чертовым гением, - насмехался над ним Блейз.
Гарри, сдвинув брови, несколько мгновений смотрел ему в глаза.
- Хочешь сказать, что знал, что он может сделать что-то подобное?
- Думаю, это знали мы все, ведь было абсолютно очевидно, что Драко увлечен
тобой уже очень давно.
Брови Гарри взлетели ко лбу, и он удивленно заморгал, после чего задумчиво

нахмурился. Затем он медленно закрыл глаза и, болезненно скривившись,
вздохнул.
- Вот блять… я просто осел.
- Не то слово.
- Я и правда даже не догадывался.
354/413
- Я как бы понял это по твоей реакции во время ужина.
Гарри фыркнул и, переведя взгляд назад на карту, выдохнул от облегчения,

когда, наконец, обнаружил имя Драко на вершине Астрономической башни.
- И что ты собираешься делать? – спросил Блейз, видя, что он встал и свернул

карту.
- Пойду, поговорю с ним, - бросил Гарри и, миновав Забини, покинул комнату и

направился прочь из подземелий.
Чтобы добраться до Астрономической башни, ему потребовалось три минуты.

Подойдя к двери, за которой скрывалась длинная витая лестница, он вынул
карту и повторно сверился с ней, желая убедиться, что Драко никуда не
переместился за это время, и что рядом с ним больше никого нет.
Драко никуда не делся, и никого рядом с ним не было. Гарри вошел, запер за
собой дверь и с помощью палочки наложил чары, которые известили бы его,
если бы кто-то другой приблизился к ней. Поднимаясь по ступеням, он бросал
заклинания на различные портреты, в хаотичном порядке разбросанные на
стенах, погружая тех, кто был на них изображен, в сон. Наконец он достиг
вершины лестницы и толкнул крышку люка, открывавшего проход в
единственную комнату Астрономической башни. Гарри бросил на крышку
заклятье тишины, дал ей опуститься, после чего бегло прошелся взглядом по
помещению и по аркам, ведущим на балкон, который в форме кольца огибал
комнату снаружи.
Здесь не было портретов, но Поттер все равно пробормотал несколько

заклинаний, проверяя наличие прослушки. Ничего не обнаружив, он вздохнул,
чувствуя, как его переполняет ужас от перспективы разговора с Драко. Он
действительно был слеп все это время. Ему очень хотелось бы ощущать себя
лучше подготовленным к чему-то подобному, но, видимо, после столь многих
прожитых лет он разучился обращать внимание на очевидные вещи.
Это могло показаться невероятным, но Гарри каким-то странным образом ценил

свою дружбу с Драко. Да, тот лип к нему повсюду, но и «правды» об истинном
положении вещей он знал больше, чем кто-либо другой, за исключением Снейпа
и Марволо. С последним Гарри теперь переписывался регулярно, но их
отношения были иными, и Гарри однозначно не мог требовать от Снейпа стать
ему близким другом, с которым можно было бы часто видеться. Да, они могли
поговорить, и довольно откровенно, но это происходило редко.
Драко же был… ну, он просто всегда был рядом. И пока Поттер не допускал
мысли, что может привлекать мальчика романтически, устоявшиеся между ними
отношения его полностью устраивали. Поэтому он понял, что, если хочет
исправить сложившуюся ситуацию, ему придется быть с Малфоем честным и
уповать на лучшее.
При наихудшем варианте развития событий, Гарри мог просто стереть мальчику
память и попробовать позже другой подход.
Он прошел вдоль центрального стеллажа, где хранились телескопы и звездные

карты, к одной из арок, открывавших проход на балкон. Драко сидел у парапета
в одной из глубоких ниш, в которые студенты устанавливали телескопы,
355/413
рассматривая небо и звезды. Он сидел боком, опираясь спиной на зубец
парапета и поджав ноги так, что его колени касались груди, и демонстративно
смотрел в сторону, делая вид, что не заметил прихода друга.
Гарри подошел ближе, прислонился к стенке, возле которой сидел Драко, и

поднял взгляд на выступавший край крыши башни. Он снова вздохнул и начал
говорить, даже не взглянув при этом на Малфоя.
- Итак. Ты меня поцеловал, - произнес он, констатируя очевидный факт.
Драко тихо вздохнул, но более никак не отреагировал.
- Так что, очевидно, я просто дебил, - добавил Гарри спокойно. – Вспоминая

прошлое, я начинаю осознавать, что, вероятно, было довольно очевидно, что я
нравился тебе уже какое-то время, но почему-то я этого совершенно не понимал.
- Ты даже не догадывался? – мягко спросил блондин.
Поттер лишь вздохнул.
- Нет. Нисколько. Как это ни прискорбно, я частенько туплю в таких вопросах.

Почти всегда, честно говоря. По идее, я должен был научиться замечать
подобное – и я замечаю, когда какой-нибудь незнакомец западает на меня - но,
по какой-то необъяснимой причине, если кто-то из близких людей начинает мне
симпатизировать, это всегда становится для меня сюрпризом… - умолк Гарри и
скривился.
- Вдобавок, у меня никогда даже близко не возникало мысли, что ты можешь

питать ко мне такие чувства. Я… попросту считал, что это невозможно. Полагаю,
я настолько твердо отнес тебя к категории «гетеросексуал и просто друг», что
достаточно очевидную симпатию с твоей стороны не заметил.
Драко наконец повернулся к нему, но взгляд его был хмурым.
- Как это ты умудрился вбить себе в голову, что я стопроцентный гетеросексуал,

и другой ориентации у меня быть не может? – спросил он недоверчиво. – Панси
обо всем догадалась еще в начале года, хотя я ей вообще ничего не говорил.
Она постоянно донимала меня и требовала, чтобы я флиртовал с тобой более
открыто, а сама постоянно пыталась свести нас вместе. Это было так нелепо.
Гарри тупо уставился на него, после чего тихо засмеялся и покачал головой.
Великий Мерлин, так вот чем это было?
Он и вправду идиот.
Истина заключалась в том, что в каждой из прожитых Гарри жизней, где он

успевал стать взрослым, Драко Малфой всегда женился на Астории Грингасс и
имел сына Скорпиуса.
В каждой из жизней. Это происходило так много раз, что Поттер считал эти
события своеобразной постоянной и никогда не ставил их под вопрос. Для него
это была истина.
Конечно, сейчас он понимал, насколько глупо было делать подобное допущение.

356/413
Теперь он знал Драко и, если честно… тот действительно являлся немного
женоподобным мальчиком. В прожитых Гарри жизнях очень немногие вещи
оставались такой же константой, как брак Драко, поскольку, принимая во
внимание различия в отношениях между ними в каждой временной линии, а
также тот факт, случалась ли какая-либо война или нет, у Малфоя каждый раз
менялись характер и личностные качества. Жизненный опыт и личные желания
человека всегда играют большую роль при его выборе спутника жизни, а в тех
жизнях, где война не случалась, Драко вырастал совершенно другим человеком
и сильно отличался от самого себя в первой жизни Гарри. Это должно было
повлиять на его выбор невесты, особенно, если вдобавок учитывать то, что
Драко и Астория даже не встречались до тех пор, пока Драко не исполнилось
21… Но опять же этот факт оставался неизменным в каждой временной линии, и
в итоге Гарри просто не брал его во внимание. Эти двое всегда женились почти
сразу, как Малфою исполнялось 21.
- Твоя семья заключила соглашение о помолвке с семьей Грингасс? – спросил

Гарри, неожиданно прозрев.
На лицо Драко набежали тучи, и он сердито надул губы.
- Я не обязан признавать его, - недовольно огрызнулся он, но этого оказалось

достаточно, чтобы ответить на вопрос Гарри.
Он действительно был идиотом.
Не то чтобы сама мысль о том, что мужчина может жениться и завести детей, но
по-прежнему оставаться геем, была ему незнакома. В своей первой жизни он
был женат и имел троих детей, и брак они с Джинни заключали, не основываясь
на какой-нибудь древней традиции чистокровных волшебников, которую можно
было бы преподнести в качестве объяснения. Гарри просто оказался отдален от
своих собственных чувств и желаний настолько сильно, что даже не понимал,
что являлось «неправильным» в их с женой отношениях до тех пор, пока они не
прожили вместе много лет.
Драко прекрасно осознавал свою ориентацию и уже долгое время, но все же

женился на Астории из-за обязательств перед семьей.
Сын у них всегда рождался только один. Его, по-видимому, было достаточно для
передачи наследия семьи Малфой, и после его рождения Драко и Астория,
вероятно, никогда больше не делили постель. Скорпиус был одного возраста с
Алом, и Гарри знал, что Ал был зачат, когда ему самому стукнуло 21. Черт
возьми, Скорпиус, скорее всего, был зачат именно в брачную ночь Драко и
Астории.
Поттер в очередной раз вздохнул. Он хотел было снова что-то сказать, но

Малфой его опередил.
- Слушай… я знаю, что облажался, поцеловав тебя на глазах у всех. Я не

подумал, - поспешно проговорил Драко, отводя взгляд. – Я не понимаю, чего
хотел этим добиться. Просто у меня в голове засела мысль, что если я заявлю о
том, что я гей, и признаюсь тебе в своем чувстве на глазах других людей, отец
просто не сможет заставить меня взять эти слова назад. Не сможет
притвориться, что тот, кто мне нравится, ничего не значит, и по-тихому спрятать
концы в воду. Это была… нелепая фантазия, но я просто потерял голову… и
357/413
поцеловал тебя в Большом Зале. Знаю, что это было глупо. Но это не означает…
- У нас не может быть таких отношений, Драко, - устало прервал его Гарри.
Блондин втянул воздух и развернулся, передвинув ноги так, что они стали
направлены в сторону внутреннего двора, и посмотрел на Гарри с выражением
глубокого отчаяния, исказившего его лицо.
- Почему нет?! Если это из-за отца, тебе не нужно волноваться. Я смогу убедить
его, что это не имеет значения! Я всегда могу найти женщину, которая выносит
мне наследника, заключив договор о суррогатном материнстве. Да, это
редкость, и я уверен, найдутся те, кто станет называть его бастардом, но
положение вещей в обществе существенно изменилось, особенно за последние
двадцать лет. Люди становятся все более толерантными и менее
узкомыслящими. Они многое теперь принимают спокойно. Например, посмотри,
как легко они приняли твой каминг-аут! Все знают и всем наплевать! И… и… и
ведь это ты! Отец уважает тебя. Он знает, насколько ты силен и как много
влияния имеешь, ведь ты тот, кто обеспечит ему позицию Главы Визенгамота. Я
уверен, что смогу убедить его…
- Дело не в этом, Драко, - мягко прервал его Гарри и, повернувшись лицом к

блондину, окинул его грустным и в некоей мере извиняющимся взглядом. – Я
просто не вижу тебя в подобном ключе. Никогда не видел, если честно.
- Сможешь ли ты научиться? – прошептал Малфой почти с мольбой.
Поттер закрыл глаза и потер виски указательными пальцами.
- Нет, Драко, не думаю, что смогу.
- Но почему нет? – спросил тот с таким отчаянием, что голос его надломился от
боли. Гарри на несколько секунд закрыл глаза, после чего испустил смиренный
вздох, отступил от парапета и протянул руку Драко. Тот, глубоко нахмурившись,
хотя и колебался пару мгновений, все же принял ее. Гарри помог Малфою
подняться и оттащил от парапета, потому что, если говорить откровенно, ему
было довольно боязно смотреть на Драко, сжавшегося в комок в одной из ниш.
Затем он заставил блондина сесть на каменный пол рядом с собой и опереться
спиной о стену башни.
- Не пойми меня неправильно, Драко. Ты очень привлекательный. Как я уже

сказал, идея встречаться с тобой никогда не приходила мне на ум, но я
однозначно не могу считать мысль о том, чтобы быть с тобой, отталкивающей.
Однажды ты вырастешь в невероятно сильно и красивого мужчину, и я могу
представить себе обстоятельства, при которых счел бы перспективу стать твоим
парнем очень заманчивой.
- Но? – произнес Малфой в тишине через несколько секунд.
Гарри тяжело вздохнул и грустно покачал головой.
- Но… есть смягчающие обстоятельства, о которых ты не знаешь. Я смотрю на

тебя... и просто не вижу нас вместе. Не вижу, что это возможно. В Большом Зале
я сказал, что доверяю тебе больше, чем любому другому ученику в этой школе, и
это правда. Но в то же время истина заключается в том, что я не был честен с
358/413
тобой полностью и держал в секрете очень существенную информацию о себе. Я
раскрыл свою тайну только двум людям: один из них – Он, а второй – Снейп. И
теперь… Теперь я собираюсь рассказать все тебе, потому что верю, что ты
никому не проболтаешься. Оправдаешь ли ты мое доверие, Драко? – спросил
Гарри серьезно, смотря Малфою прямо в глаза в течение несколько секунд,
после чего продолжил.
- Как я уже сказал, я поведал этот секрет Снейпу, но только после того, как он
подписал контракт. Я не накладываю на тебя то же ограничение – и да, это
символизирует доверие – но это также значит, что ты будешь лишен защиты,
которую дает контракт. Договор, что мы со Снейпом подписали, не позволит ему
раскрыть данную информацию даже если его вызовут в суд и попытаются
вытянуть показания против воли. Магия, которой скреплен договор, так сильна,
что защитит его разум от зелий правды и любого постороннего вмешательства.
Если ты хочешь, я могу связаться с моими поверенными и попросить составить
контракт, и мы продолжим этот разговор, когда ты будешь готов.
Малфой сглотнул, изумленно таращась на Гарри, но все равно упрямо покачал

головой.
- Нет. Я обойдусь без договора, если ты согласен мне все рассказать. Я

предпочту узнать сейчас.
Гарри вздохнул и кивнул головой.
- Ладно. Но тебе нужно уяснить кое-что еще. Дамблдор до смерти жаждет

узнать то, что я собираюсь поведать тебе. И это не преувеличение. Я вылил на
него столько дерьма и сочинил столько небылиц, что он теперь просто сходит с
ума. Он даже близко не знает правды, а потому безумно желает ее узнать.
- И ты собираешься рассказать ее мне? – спросил Драко каким-то благоговейным

шепотом.
- Да. Я… по-хорошему, наверное, не должен, но я считаю - по крайней мере,

надеюсь - что мы с тобой будем оставаться друзьями еще много лет, и, честно
говоря, я действительно хотел бы полностью доверять тебе. Также я чувствую,
что должен предоставить тебе достойное объяснение, почему между нами, - тут
Поттер прервался и кивнул головой в пространство между ними, - ничего не
может быть. И если ты узнаешь правду, думаю, тебе будет куда легче
смириться.
Нервы Драко натянулись, как струны, и выражение лица едва скрывало

напряжение, охватившее его. Но все же он сумел взять под контроль эмоции и
кивнул головой, показывая, что все понимает.
Гарри снова вздохнул и замолчал на некоторое время, собираясь с мыслями.
- Ладно, мне на самом деле не четырнадцать. И речь не о биологическом

возрасте. В общей сложности я прожил уже 611 лет.
Малфой моргнул и нахмурил брови.
- Это, видимо, шутка такая?
359/413
- Нет, это правда. Лучшим объяснением этому феномену я счел предположение,
что я каким-то образом проклят и поэтому не могу должным образом умереть. Я
проживаю свою жизнь снова и снова. Это можно сравнить с путешествиями во
времени или альтернативными реальностями. Я действительно не знаю почему,
но каждый раз, как я умираю, мгновением позже я просыпаюсь визжащим
младенцем в руках своей потной и измученной матери. Не важно, как долго я
живу, или как я умираю, или когда я умираю, я всегда возрождаюсь 31 июля
1981 года. И в итоге я вынужден начинать все с нуля снова и снова.
- Ты не серьезно, - прошептал Драко, явно не поверив в услышанное.
- Именно поэтому я так хорошо знаю школьный материал; именно поэтому я так
хорошо пишу; именно поэтому я пишу о политике, как человек, обладающий
реальным опытом, а не как тот, кто почерпнул знания из книг, хотя в этой жизни
я никаким законным путем подобный опыт приобрести не мог; именно поэтому я
знал, как найти Темного Лорда и как помочь ему вернуть рассудок. Я никоим
образом не какой-нибудь невероятно одаренный ребенок-гений – я так умен
просто потому, что это моя двенадцатая жизнь. Я учился в Хогвартсе семь раз,
почти восемь даже, но в одной из жизней я умер спустя несколько месяцев
после того, как мне стукнуло тринадцать. Помнишь дементора, что нашел нас в
поезде в начале третьего года? Ну так вот, то была моя седьмая жизнь, и,
увидев его, я подумал: «Мать твою! Может, это позволит мне наконец умереть!».
Так что я подошел к нему вплотную и позволил высосать свою душу. Я посчитал,
что никак не смогу воскреснуть, ведь у меня не останется души, но – нифига.
Все равно очнулся плачущим младенцем.
- Ты намеренно позволил дементору высосать свою душу?! – воскликнул Драко с

ужасом.
- Я тогда очень устал, Драко. Устал жить. Я и сейчас чувствую усталость. Я

убивал себя семь раз. В своих первых трех жизнях я умер своей смертью. В
четвертой и восьмой я доживал до средних лет, а потом меня убивали магглы,
но это случалось только потому, что я выступал на передовой линии войны, а не
склонял перед ними голову и всячески шел навстречу, улаживая проблемы
одной лишь дипломатией, как в других жизнях.
- Войны? Ты хочешь сказать, что нас ждет война с магглами? – втянул воздух
Драко.
- Да, война будет. Но мы можем вернуться к этой теме позже. Так ты мне
веришь?
- Верю ли я, что ты снова и снова проживаешь свою жизнь? – скептически

уточнил Малфой.
Гарри робко улыбнулся и кивнул.
- Я… Мерлин, Гарри, даже не знаю. Это просто безумие, но это прекрасно

объясняет все то, что раньше объяснить никоим образом не получалось.
- Например, откуда я так много всего знал – не только по школьным предметам,

но и о людях и местах, - добавил Поттер, и Драко устало кивнул.
Блондин откинул голову назад на каменную стену и закрыл глаза.

360/413
- Расскажешь, что еще было? Ну… вкратце.
Гарри коротко вздохнул и начал более детально расписывать ключевые события

своих жизней: то, что изначально он попал на Гриффиндор и боролся с Темным
Лордом на одной стороне с Дамблдором; о существовании пророчества и о
многочисленных попытках исполнить его так, чтобы пострадало как можно
меньше людей. После Гарри объяснил, как в итоге пришел к решению не
исполнять пророчество, а вместо этого убедиться, что Волдеморт победит, и
дальше уже подробно объяснил, как помог Темному Лорду на первом году
своего обучения и отправился к нему в конце второго, чтобы провести ритуал, с
помощью которого вернул Волдеморту рассудок и здравомыслие, а также
стабилизировал его магию.
Драко сидел и, полностью сосредоточившись, внимал каждому слову. Время от

времени он задавал некоторые уточняющие вопросы, но, по большей части,
молча слушал, что говорит Поттер.
Наконец, повествование окончилось, Гарри замолчал, а блондин начал

постепенно переваривать услышанное.
- Могу я задать еще один вопрос? – заговорил наконец Драко.
- Конечно.
- Что из всего этого делает невозможным для нас стать больше чем друзьями?
Гарри моргнул несколько раз, после чего тихо, устало засмеялся и провел рукой
по своим спутанным черным волосам.
- Честно, Драко? Мы с тобой слишком отличаемся друг от друга жизненным

опытом. Не думаю, что у нас есть хоть какие-нибудь шансы. Я настолько старше
тебя. Я испытал настолько больше. Мы не ровня друг другу. И никогда не
сможем быть равны, а мне нужен, по крайней мере, кто-то равный.
- Но, по этой логике, ты никогда не сможешь завести с кем-нибудь отношения!

Где ты собрался искать другого волшебника с шестисотлетним жизненным
опытом? – заспорил Малфой.
Гарри вздохнул и пожал плечами.
- По правде говоря, я уже давно забросил идею найти кого-то. Это только…
приносит боль и изнуряет меня, и я просто не могу привязываться к людям, как
прежде. У меня было несколько загулов, и при необходимости я нахожу себе
партнеров на одну ночь, хотя и не особо люблю к этому прибегать.
- И что? Ты собрался навеки оставаться в одиночестве и блюсти целибат? –

насмехался Драко.
- Я действительно не знаю. Я не знаю, что принесет будущее, но я не вижу себя в

отношениях с другим мужчиной - романтических само собой - если этому
мужчине не будет, по крайней мере, сорок. Может быть, тридцать, хотя не
думаю, что человек этого возраста сможет понять тяжесть бремени, которое
несет кто-то, проживший столь долгую жизнь, как я. Понять, как много лет
361/413
минуло и ушло… Поэтому я считаю, что мой партнер должен быть как минимум
среднего возраста. Вот и все. Так что, - умолк Гарри, а затем, тихо засмеявшись,
покачал головой и пожал плечами, - может, спросишь меня снова через
двадцать или тридцать лет?
Драко, по всей видимости, не посчитал это смешным, потому что по-прежнему

неодобрительно хмурился, и Гарри в конце концов понуро вздохнул.
- Мне… мне нравятся мужчины, которые готовы брать контроль в свои руки.
Вопреки тому, что обычно я предпочитаю полностью держать любую ситуацию
под своим контролем, когда заходит речь о спальне, мне хочется быть с кем-то,
кто может позаботиться обо мне и снять мое напряжение – хотя бы на то время,
что мы в постели.
- Я могу заботиться о тебе, - заявил Драко, дерзко задрав подбородок.
Гарри лишь слабо засмеялся и вздохнул.
- Нет, Драко, у нас ничего не получится. Правда, не получится. Просто… поверь

мне, ладно? У меня было много любовников: с кем-то отношения длились не
один год, а порой даже десятилетиями, но с большинством мужчин отношения
расстраивались и полностью сходили на нет уже спустя несколько месяцев или
недель. Я был женат. У меня были дети. Мы с тобой хорошие друзья, и,
приложив усилия, мы можем стать отличными союзниками и партнерами по
бизнесу в будущем, когда оба закончим Хогвартс, и ты начнешь строить карьеру.
Но парой мы быть не можем. Наши отношения быстро развалятся и привнесут
страшный беспорядок и множество трудностей в нашу жизнь.
Драко опустил голову и сердито посмотрел на каменный пол между своих

скрещенных ног.
- Ты понимаешь? – мягко спросил Гарри.
Малфой расстроенно и тяжело вздохнул, но кивнул в ответ.
- Да… я понял.
- Мне действительно жаль.
- Не надо, Гарри… просто… не надо.
- Хорошо.
- Могу я побыть один? Переварить все это?- попросил Драко и, чуть повернув
голову, бросил на Гарри умоляющий взгляд.
Тот кивнул головой, после чего, не говоря ни слова, поднялся на ноги.
- Твое право. Ты можешь прийти ко мне с чем угодно, Драко. Правда. Если у тебя
возникнут новые вопросы, не стесняйся их задавать.
Малфой кивнул, не глядя на него, и Гарри, сказав слова прощания, покинул

Астрономическую башню.
362/413
***
Ежедневный пророк, страница 8
20 июня 1995 года.
Дорогие читатели, имею радость сообщить вам сегодня, что в «Письме

редактору» на этой неделе вас ожидает нечто особенное. С глубоким волнением
мы спешим преподнести вам письмо от единственного и неповторимого Гарри
Поттера. Сказать, что я был застигнут врасплох, обнаружив письмо, вышедшее
из-под его пера, на своем столе, было бы огромным преуменьшением. Но, тем не
менее, оно действительно здесь!
Я сомневаюсь, что молодой человек нуждается в представлении, только если вы

не живете где-нибудь в пещере, но все же поясню, что Гарри Поттер, которому
на данный момент всего четырнадцать лет, уже на постоянной основе публикует
свои статьи в ведущем в Магической Англии социально-политическом журнале
«Магическая Политика»; длится его сотрудничество с этим изданием уже почти
полтора года, и его работы всегда получают восторженные отзывы и похвалы от
волшебников намного старше его самого по возрасту.
Мальчик, впервые ставший знаменитостью, когда победил Того-Кого-Нельзя-

Называть в возрасте пятнадцати месяцев, и исчезнувший после на целое
десятилетие, стал объектом неугасающего интереса со стороны публики.
Уровень ожиданий от окруженного ореолом тайны ребенка за прошедшие годы
вырос просто до огромных пределов. Ни один другой ребенок никогда не смог
бы их оправдать.
Но Гарри Поттер не обычный ребенок! О, нет, мои дорогие, преданные читатели!

После своего повторного появления в нашем мире мистер Поттер начал
блистательно проявлять себя, подогревая любопытство окружающих все
сильнее с каждым новым годом. Почти мгновенно получив статус гения - и в
плане интеллекта, и в плане магической силы - мальчик снова и снова
доказывает, что способен превзойти все ожидания людей, оставаясь при этом
затворником в глазах большей части общества.
По этой причине я с огромным удовольствием представляю вам его «Письмо

редактору».
«Ежедневному пророку» и его читателям,
Меня зовут Гарри Поттер, и я являюсь учеником Хогвартса, Школы Чародейства

и Волшебства. Данный факт принято рассматривать как некий знак отличия,
важности и значимости в нашем сообществе, поскольку Хогвартс
позиционируется как Элитная Школа Волшебства в Англии, к тому же ее, как
правило, преподносят в качестве единственной школы магии в стране – хотя
мы знаем, что на самом деле это неправда.
Если юный волшебник или волшебница не поступают в Хогвартс из-за

финансовых проблем или личных предпочтений их родителей, их единственной
официально доступной альтернативой остается домашнее обучение, хотя
получение положенных разрешений и лицензий для этого - чертовски трудное
дело. Но, тем не менее, каждое лето, в конце июня, Министерство по-прежнему
проводит экзамены уровня СОВ и ПАУК для всех тех, кто не посещал Хогвартс,
363/413
но хотел бы сдать экзамены, доказав, что в полной мере способен управляться с
волшебной палочкой, и заработать право орудовать ей до конца своих дней.
Согласно положению Министерства, ученик не может сдавать СОВ до тех пор,

пока не достигнет возраста четырнадцати лет. Ученики Хогвартса сдают эти
экзамены в конце пятого курса обучения, когда обычно им исполняется уже по
пятнадцать или шестнадцать лет.
Я сдал свои экзамены на прошедшей неделе, и мне четырнадцать лет. Я бы сдал

их и раньше, если бы представилась возможность, но, увы, этого не случилось.
Когда-то образование, даваемое в Хогвартсе, считалось самым лучшим и

оставляло далеко позади все существующие альтернативы. Мы даже заявляли
на международном уровне о своем превосходстве над образованием Академии
Шармбатон во Франции и Института Дурмстранг в северо-восточной Европе.
Однако теперь результаты экзаменов не столь впечатляющи, и в течение
нескольких последних лет мы уже редко позволяем себе делать подобные
заявления из-за страха быть «вызванными на ковер» и привлечь нежелательное
внимание, которое выявило бы, что общий уровень успеваемости в нашей стране
значительно снизился за последние пару десятилетий.
Но одну вещь люди всегда провозглашают уверенно: если ты пошел в Хогвартс,

тебе повезло куда больше, чем тем, кто туда не поступил.
Осмелюсь заявить, что теперь это не более чем заблуждение.
Ни одно из моих академических достижений не является результатом обучения

в Хогвартсе. Не сомневаюсь, что руководство школы было бы радо заявить, что
своим мастерством я обязан им, и что они гордятся тем, что внесли свой вклад в
мое развитие, но это было бы ложью. Я не говорю, что в Хогвартсе плохо учат, я
лишь хочу сказать, что необходимые знания преподносятся детям слишком
поздно. Я уже знал, и знал в совершенстве, все заклинания первого, второго и
даже третьего курса, когда прибыл в школу в возрасте одиннадцати лет.
Поэтому я фокусировался на собственном, независимом обучении и

совершенствовался, не обращая внимания на учебные планы, по которым
занимались остальные ученики.
Я поясняю все это не с целью похвастаться, но чтобы доказать свою точку

зрения.
Между детьми, получившими домашнее обучение, и результатами экзаменов,

которые сдаются каждый год в Министерстве, существует определенная
взаимосвязь. Я получил прекрасную возможность переговорить с некоторыми из
экзаменаторов во время их пребывания в Хогвартсе этим летом в период сессии,
и хотя я не назову вам никаких конкретных имен, от многих из них я услышал
одно и то же утверждение.
Дети, получающие образование дома, по определенной учебной методике и под

влиянием определенной философии, получают на экзаменах существенно
больше баллов, чем любой ученик Хогвартса. По факту, их оценки так высоки,
что порой превосходят оценки наших соседей во Франции и встают на один
уровень с оценками учеников Дурмстранга и школ Испании и Греции, о
существовании которых у нас в Англии предпочитают забывать.
364/413
Почему? По какой такой специфической системе занимаются дети, обучающиеся
на дому, что на выходе позволяет им продемонстрировать столь высокие
результаты и стать куда более образованными людьми?
На самом деле все очень просто. Дело даже не в том, что учебные планы или
типы магии, которые такие дети изучают, чем-то отличны от тех, что
преподаются в Хогвартсе. Они просто начинают обучаться магии раньше.
Намного раньше.
И это правда. Но мало кто из людей знает, что подобное происходит в нашем
мире. Такого не должно происходить. Согласно закону Министерства, обучать
детей магии до того, как они достигли возраста одиннадцати лет, считается
незаконным. Хотя подобных ограничений нет во многих других странах –
Восточно-Европейское Магическое Сообщество стран тому пример. Но в Англии,
если тот факт, что родители обучали магии своих детей, когда те еще не
достигли «положенного» возраста, раскроется – они понесут серьезное
наказание, плюс их обложат огромными штрафами. Дети, правда, к счастью, не
понесут ответственность за данное правонарушение, только их взрослые
опекуны.
Поэтому семьи, которые этим занимаются, тщательно это скрывают. Ни один

ребенок никогда не признается в том, что родители начали учить его управлять
своей магией в возрасте четырех или пяти лет, так как может поставить
родителей под угрозу получить судебный иск.
Однако меня это не касается. Опекун, который вырастил меня, мертв. Он умер
два лета тому назад, так что я ничем не рискую, заявляя, что использовал свою
магию с тех пор, как мне исполнилось три. Сознательно и намеренно. Меня с
очень раннего возраста учили контролировать то, то многие в нашем мире
называют «случайными выбросами» магии. Нас убеждают, что в юном возрасте с
ними нельзя справиться, и учат сдерживать эти выбросы и пресекать их
появление.
То бишь мы учим своих детей с раннего возраста остерегаться попыток их

собственного тела проявлять магию, вместо того чтобы взращивать ее и больше
рассказывать о ней. И это тормозит наше развитие.
Существует множество аргументов в пользу того, почему творить магию в

раннем детстве запрещено. Многие ссылаются на официально озвучиваемую
причину: что просто слишком опасно доверять колдовство в руки кого-то столь
юного, но я бы с этим заявлением поспорил. Учить ребенка управлять своей
магией с шести лет в реальности ни на йоту не опаснее, чем учить его делать
это в одиннадцать. И магия, доступная человеку в шестилетнем возрасте,
однозначно куда более ограничена, чем та, которую он способен творить в
одиннадцать лет. И если вы научитесь справляться с более простым
волшебством в шесть лет, вам куда легче будет контролировать свою силу в
одиннадцать лет, и, скорее всего, вы будете выделяться среди сверстников и
преуспевать.
Есть, правда, и другая причина, которую некоторые преподносят в качестве

аргумента, что нам не положено учить детей контролировать магию в раннем
возрасте.
365/413
Волшебная палочка.
Это инструмент, обладающий огромной силой и потенциалом, который дает нам

куда лучший контроль над магией и позволяет творить намного более мощные
чары, чем без ее использования. Но в то же время это ужасный костыль, на
который мы все стали добровольно опираться.
Знали ли вы, что если вы не учились управлять своей магией с раннего детства,
для вас становится в буквальном смысле невозможно колдовать без помощи
волшебной палочки? Ну конечно, вы знали об этом. Это общеизвестный факт. Вы
не можете контролировать свою магию без волшебной палочки.
Но это тоже заблуждение. Так не должно быть. Не предполагалось, что так

будет. Волшебные палочки - относительно новое изобретение в общей схеме
вещей. Если вы изучаете магию с очень раннего возраста, вы научитесь
распоряжаться ей и без помощи палочки. И этот талант должно взращивать и
укреплять, чтобы наша магия росла и развивалась, как мускулы. Чтобы
способность управлять ею росла вместе с нами. Если вы научитесь
контролировать магическую силу с раннего детства, вы сможете распоряжаться
ей без помощи волшебной палочки всю оставшуюся жизнь, и тогда палочка
станет для вас просто инструментом. Еще одной «опцией», доступной вам.
Для по-настоящему сильных чар волшебная палочка по-прежнему останется

необходима. Но она будет лишь инструментом – не костылем. Вам не нужно
будет держать ее в руках для того, что творить абсолютно все заклинания -
только некоторые.
Если нашим детям не будет позволено практиковаться, набираться сил и учиться

контролю над своей магией с раннего возраста, они никогда не будут способны
использовать свою магию без помощи волшебной палочки. Они навеки останутся
зависимыми от маленькой деревянной палки, как и многие из нас. Они никогда
не узнают, каково это быть единым со своей сутью, действовать на уровне
инстинктов, творить волшебство одной лишь мыслью и желанием, потому что им
отказали в возможности научиться этому, когда они были молоды.
Среди любителей теорий заговора есть те, кто скажет, что Министерство хочет
сделать нас зависимыми от наших волшебных палочек и, если когда-либо вдруг
возникнет потребность контролировать нас, достаточно будет просто забрать у
нас волшебные палочки – и дело в шляпе. Если потребуется лишить преступника
доступа к своей магии – нужно будет просто сломать его палочку. Магов также
можно лишать права приобрести новую волшебную палочку у всех официальных
поставщиков – а вы должны обладать лицензией от Министерства, чтобы
продавать палочки – и тогда любая попытка купить волшебную палочку на
черном рынке только заклеймит вас, еще в большей степени, как преступника.
Магам даже не позволено сохранять палочку по достижении совершеннолетия

без сдачи хотя бы четырех экзаменов СОВ и ПАУК. Когда иностранные
волшебники иммигрируют в Англию, они обязаны проходить аналогичные
экзамены, чтобы доказать свою компетентность и получить законное основание
для использования волшебной палочки в нашей стране.
Изъятие и уничтожение палочки это способ, к которому прибегает

Министерство, дабы разграничивать тех, кому позволено колдовать, а кому нет.
Если же человек мог бы творить волшебство без этого костыля, какой
366/413
альтернативой могло бы воспользоваться Министерство, чтобы воздействовать
на население и держать людей под контролем?
Не могу сказать, насколько веским является данный аргумент, но это хорошая

пища для размышлений.
Многие люди, которых я знаю, ставшие свидетелями того, как я колдовал без
помощи волшебной палочки, были просто шокированы. Привычка пользоваться
палочкой настолько глубоко укоренилась в нашем обществе, что люди все как
один начали считать, что волшба без нее является чем-то из ряда вон
выходящим. Признаком того, что я невероятно выдающийся и талантливый
волшебник. Что, должно быть, я невообразимо могущественен, раз способен на
такие чудеса. Но это просто неправда.
Разговаривая с экзаменаторами во время сессии после того, как я

продемонстрировал им свой талант, некоторые из них признались, что
встречали других детей, которые тоже могли колдовать без волшебной палочки.
Все эти дети прошли домашнее обучение и, скорее всего, как и я, учились
контролировать свою магию с очень раннего возраста.
Конечно, никто из них не признал бы этого факта, чтобы защитить своих

родителей от гонений со стороны Министерства. Но все они получили куда более
выдающиеся оценки на экзаменах, чем их сверстники, получившие классическое
образование.
Эти дети не только не остались навеки зависимыми от костыля в виде

волшебной палочки - даже в случае тюремного заключения, когда палочка у них
будет изъята, они не останутся беспомощны - но также оставили далеко позади
своих ровесников в умении колдовать как таковом, просто потому что
продвинутая практика в течение многих лет позволила им научиться жить в
гармонии со своей магией.
Цель моего письма - поднять уровень осведомленности общества по этому

вопросу, но в каком-то смысле это также «призыв к оружию». Мы свободные
люди и мы должны подняться. Должны потребовать уважительного и
справедливого отношения со стороны государства. Должны добиться права на
достойное образование для наших детей.
Законы, ограничивающие наше правомочное использование собственной магии,

наказывающие родителей за то, что они растят детей так, как считают нужным,
не идут нам на пользу. Это не те законы, что существуют на благо людей, но те,
что существуют на благо государства. И мы не обязаны мириться с
существующими притеснениями.
Я прошу вас послать сов своим представителям в Палате Общин; написать

письма департаменту Образовательных Реформ. Да Министру, в конце концов!
Высказывайте свое мнение! Боритесь за права, и за будущее наших детей, и за
их образование.
Итальянский политический философ однажды сказал: «Разоружая людей, вы

вызываете у них обиду и показываете, что не доверяете им то ли из-за трусости,
то ли из-за неуверенности; оба этих суждения порождают лишь ненависть».
Считаете ли вы, что Министерство доверяет вам? Задевает ли вас недоверие

367/413
властей так же сильно, как оно задевает меня?
Гарри Поттер.
Ноябрь получился тяжелый.

Мало того, что на работе туча проблем к концу года, которые надо разрешить,
так еще и к остальным делам добавились визиты к зубному и помощь бабушке,
которая умудрилась в свои 70 с лишним сломать плечо.
Жду не дождусь Новогодних праздников ^^
Кто-то писал в комментариях, как жаль, что этот фанфик не ГарриДрака.
Я, наоборот, этому очень рада, ибо будь это ГарриДрака, за перевод я бы ни за
что не взялась :)
По поводу новых глав на английском. Я списывалась с автором, и как она мне

пояснила, она никогда не выкладывает обновление до тех пор, пока не напишет
хотя бы три главы и не уверится, что в них все идет так, как надо.
Да, проды из-за этого редкие, но работа ни в коем случае не заброшена.
368/413
Часть 20
Гарри с довольно громким хрустом повернул шею из стороны в сторону,

а затем, подняв одну руку над головой, потянулся, разминая мышцы, которые
затекли от долгого сидения на неудобном диванчике поезда в течение
последних двух часов. Драко, взглянув на него, скривился от раздавшихся
звуков, закатил глаза и снова вернулся назад к чтению журнала по квиддичу,
который держал у себя на коленях.
В купе кроме них никого не было, но только потому, что они запретили Панси
или кому-либо еще последовать за ними. Большую часть времени с начала
поездки в Лондон они провели за беседой, хотя правильнее будет сказать, что
говорил Гарри, а Драко изливал на него бесконечный поток вопросов. Конечно,
предварительно они навели чары конфиденциальности, поскольку все то, что
они обсуждали, являлось по своей сути исключительно важной информацией.
Вдобавок, Гарри рассказывал Малфою о событиях будущего из своих прошлых
жизней – событиях истории, которые в этой реальности еще не произошли.
На новости о том, что Гарри по большей части в свои предыдущие

перерождения его терпеть не мог, Драко отреагировал странно; казалось, это
его сильно задело. Тогда Поттер, чтобы успокоить уязвленное эго блондина,
привел в пример Рона Уизли и спросил Драко, что, по его мнению, тот он нем
думает, и затем подметил, что в предыдущих жизнях Драко частенько
обращался с ним точно так же, как в нынешней обращается с Рональдом.
Малфой недовольно скривился и сделал неопределенный жест, означающий
понимание и признание, но в восторге от этой мысли по-прежнему не пребывал.
Однако, в целом, Гарри не много времени в поездке потратил на истории о

своих годах обучения в Хогвартсе в прошлых жизнях; в основном он рассказывал
о событиях, произошедших годами и даже десятилетиями позже. Драко, что
удивительно, оказался почти очарован историями о маггловском прогрессе в
технологиях, об их обнаружении магического мира и о разнообразных реакциях
отдельных магглов и различных государств на это открытие.
Малфой, конечно же, прочел письмо Гарри в «Пророк» до того, как тот отправил
его два дня спустя, и не смог не поинтересоваться, почему Поттер решил
продвигать подобную идею, ведь Темный Лорд наверняка предпочел бы, чтобы
магическое население можно было легко контролировать, точно так же, как это
предпочитало Министерство. Но Гарри подметил, что у него был свой,
исключительный мотив, никак не связанный с целями Марволо взять под
контроль Англию, предлагать столь радикальное изменение в системе.
- В действительности это вопрос выживания нашего вида, Драко, и он никак не

связан с тем, насколько легко нам будет управлять народными массами, когда
мы придем к власти, - пояснил Поттер после того, как блондин выразил свое
недоумение. – Некоторые маггловские правительства предпримут попытки
отстоять наши права и свободы, но большинство зададутся целью лишить нас
защиты и не побрезгуют использовать насильственные методы, оправдывая их
самыми разными требованиями людей, которые те выдвинут, движимые страхом
неизвестного и непониманием – то бишь тем, что мы будем для них воплощать. В
каких-то случаях маггловские правительства сами предпринимали попытки
лишить нас волшебных палочек, в других случаях этой деятельностью
занимались маггловские экстремисты и всевозможные фанатики, действующие
369/413
сами по себе, которые похищали ведьм и волшебников и отнимали у них палочки
до того, как те успевали защититься. Магглы знали, что мы останемся
беззащитны, лишившись волшебных палочек, и сможем творить волшебство без
них не в большей мере, чем любой маггл. Так что, конечно же, они изымали их у
нас.
В странах, где магическое образование дается рано, и способность к

беспалочковой магии лелеют и развивают с самого детства, волшебники и
волшебницы были наилучшим образом подготовлены к защите самих себя от
подобных ситуаций, но в странах наподобие Англии маги оказались бессильны.
Я поднял этот вопрос в надежде, что к тому моменту, как наш мир будет
обнаружен, по крайней мере одно поколение вырастет без зависимости от
волшебной палочки, каковая имеется у всех тех, кто старше. И, кстати, для
взрослых волшебников также существуют определенные методики тренировок,
помогающие овладеть беспалочковой магией, правда, они требуют многих лет
практики, и в итоге маги все равно не станут настолько хорошо управляться с
магией без волшебной палочки, как если бы начали развивать этот дар с
детства… Ну, если, конечно, у них только не будет шестисот лет практики, но,
вполне очевидно, что моя ситуация уникальна.
Драко закатил глаза на замечание в конце, но все же согласился, что стратегия

Гарри не была лишена логики, учитывая, что он знал о будущем. Понимание
того, что, Гарри, набирая силу в Визенгамоте, преследовал куда более далеко
идущие цели, чем просто позволить Темному Лорду прийти к власти, и
формировал их с учетом грядущих в мире событий, стало для него откровением.
Осознание этого факта и породило обсуждение, продлившееся первые пару

часов их поездки на поезде в Лондон.
Но в какой-то момент оба слизеринца выдохлись и решили сделать перерыв.

Когда мимо их купе проезжала колдунья-продавщица с тележкой, они набрали
себе целую кучу сладостей, которыми собирались наслаждаться оставшееся в
дороге время. Как только молодые люди решили сделать перерыв и отдохнуть, в
дверь их купе кто-то довольно настойчиво постучал.
Поттер лениво повернул голову и, бросив взгляд в маленькое окошко на двери,

увидел хмурое лицо, окруженное вьющейся гривой темно-русых волос. Гарри с
любопытством приподнял одну бровь и начал подниматься, чтобы усесться
ровнее. Драко, мельком посмотрев в сторону двери, презрительно скривился,
явно раздраженный тем, кто именно потревожил их покой.
Гарри лениво взмахнул рукой, и дверь отворилась. Гермиона оторопело

моргнула, но затем снова нахмурилась и вошла внутрь. Она даже не сочла
нужным попросить разрешения, прежде чем устроилась на сидении рядом с
Гарри и вперила в него свой пристальный взгляд. Поттер снова лениво повел
рукой, и дверь купе захлопнулась и закрылась. Едва различимые колебания
наведенных им чар уединения, наконец, привлекли внимание Грейнджер – о чем
свидетельствовали ее расширившиеся глаза - но уже через секунду она снова
впилась взглядом в Гарри.
- Почему ты мне не рассказал? – спросила она с претензией в голосе.
- Не рассказал тебе что именно? – спокойно уточнил Поттер. Малфой при этом
выглядел так, будто хотел откусить гриффиндорке голову, но вслух не произнес
370/413
ни слова.
- О беспалочковой магии! О том, что ей можно научиться! Я никогда не

встречала информации о том, что она зависит от практики колдовства в детстве.
В смысле, едва ли какие-либо книги из прочтенных мной вообще содержали в
себе упоминания о беспалочковой магии, а в тех, где таковые попадались, все
сводилось к тому, что это просто абсурдно и невозможно! А теперь
объявляешься ты и говоришь, что все, что необходимо, чтобы колдовать без
палочки, это начать обучаться этому, пока ты мал!
- Важно отметить, что если человек практиковал магию с детства, но никогда

целенаправленно не развивал в себе дар к беспалочковой магии и прекратил
использовать ее в тот момент, когда получил волшебную палочку, он по-
прежнему может потерять эту способность. Ее нужно использовать на
постоянной основе в течение всей жизни.
- Ладно, с этим все ясно, но меня беспокоит не это! Я имела в виду… было бы для
меня уже слишком поздно, если бы я начала практиковаться в одиннадцать лет?
Ну, то бишь… если бы ты рассказал мне, что это было возможно…
- Если ты помнишь, мы не являлись друзьями вплоть до второго года обучения, а

тебе к тому времени уже исполнилось тринадцать, - заметил Гарри.
Гермиона спала с лица, а затем покраснела от разочарования.
- Это просто… аргх! То есть, я понимаю некоторые из причин, по которым люди

желают ограничивать использование магии, но это просто неправильно! Я
просто хотела…
- Ты просто хотела бы узнать об этом раньше, - мягко продолжил за нее Гарри.
- Да!
- Что ж, я очень надеюсь поработать и над этим вопросом, - бросил Поттер,

пожав плечами.
- Но это коснется только детей волшебников, - горько добавила Грейнджер. –

Магглорожденные все равно останутся не у дел! В результате нам будет даже
хуже, если все дети волшебников будут учиться магии с пяти лет! Мы никак не
сможем угнаться за ними! Это только усилит неблагоприятное положение, в
которое нас уже поместили, когда неожиданно забросили в мир, о
существовании которого мы не подозревали до тех пор, пока нам не
исполнилось одиннадцать!
- Ах, но эту ситуацию я тоже надеюсь изменить, - подметил Гарри,

осклабившись.
Драко сразу выпрямил спину и нахмурился, в то время как Гермиона от

удивления вытаращила глаза, и в них появился проблеск надежды и
любопытства.
- Это каким же образом? – спросила она.
- В мои намерения входит сделать так, чтобы с магглорожденными и их

371/413
родителями или опекунами налаживали контакт гораздо раньше – если быть
точным, то начиная с того момента, как таких детей впервые идентифицируют.
- Но когда именно это случается? Какая разница в таком случае между

распознанием одного магглорожденного и другого? Я думала, что именно
письма, сообщающие о принятии в Хогвартс, позволяются нас найти? –
озадачилась девочка.
- Вовсе нет. Министерство отслеживает каждого магглорожденного с самого

рождения. Есть даже департамент, который ведет надзор за такими детьми,
ведь если у тех происходят случайные магические выбросы, достаточно
серьезные, само собой, может требоваться вмешательство волшебников и
изменение памяти магглам.
- Серьезно?! – уставилась на него Грейнджер.
- Да. На данный момент это маленький департамент, причем, очень

перегруженный работой, так как в нем наблюдается острая нехватка персонала.
Но я уже подготовил соответствующий законопроект, по которому данный
департамент будет расширен, а его финансирование возрастет. После того как
мое письмо привлечет всеобщее внимание, я надеюсь развивать и расширять это
направление, а также представить еще один законопроект, которые будет
направлен на то, чтобы позволить магглорожденным раньше внедряться в наш
мир и проходить своеобразный курс обучения, который разъяснял бы им их
обязательства. Вместо того чтобы просто приглядывать за детьми до получения
ими письма из Хогвартса, я хочу, чтобы Министерство по-настоящему играло
роль того, кто будет представлять магический мир родителям
магглорожденных, дабы их дети росли, получая знания о магии с очень раннего
возраста.
- Погоди, ты собираешься провести подобный законопроект? – переспросила

Гермиона с недоверием.
- Ну, само собой, представлять и спонсировать его буду не лично я, но я помог

его составить. Законопроект был преподнесен Леди Самантой Бриджес,
поскольку она им заинтересовалась, и мы сочли, что к нему будут питать куда
меньше опасений, если его предложит именно она.
- Кто это мы? – осторожно уточнила Грейнджер, сдвинув брови.
- Мистер Малфой, - безразлично бросил Гарри, но это лишь заставило девочку

насторожиться сильнее. – А, видишь? Вот именно поэтому мы обратились к
мадам Бриджес, - подчеркнул он. – Некоторые люди просто на уровне
инстинктов относятся подозрительно ко всему, во что вовлечен мистер Малфой,
даже в таких важных вопросах. А в данном случае я никак не мог рисковать.
- Но почему мистер Малфой захотел бы иметь отношение к программам

обучения, которые помогут магглорожденным детям в более раннем возрасте
знакомиться с волшебным миром? У меня всегда складывалось впечатление, -
тут она прервалась и бросила сердитый взгляд на Драко, который презрительно
усмехнулся в ответ, - что Малфои жаждут избавиться от магглорожденных. Всех
вообще. И уж никак не знакомить их с миром магии еще раньше.
- Много ты знаешь, - прокомментировал Драко презрительно, задрав нос.

372/413
- Хочешь сказать, что я не права? – резко бросила Гермиона, впившись в него
взглядом.
- Проблема с магглорожденными заключается не столько в их присутствии в

нашем мире, сколько в их невежестве и полном неуважении к нашим традициям
и нашей культуре, - протянул блондин. – Само собой, мы никогда не запятнаем
свои родословные, вступая с ними в брак и заводя общее потомство, но если бы
магглорожденные сумели полностью принять культуру волшебников, у нас даже
близко не было бы стольких проблем. Сейчас положение дел таково, что
Министерство питает ужас от одной только мысли как-то обидеть родителей
магглорожденных и привлечь нежелательное внимание со стороны
маггловского правительства – так как подобное уже несколько раз случалось – и
поэтому из кожи вон лезет, чтобы удовлетворять их идиотские идеи и капризы.
Если магглорожденные испытывают страх перед нашими традициями или
религиозными ритуалами, Министерство идет им навстречу, и в итоге выходит,
что мы – те, кто должны измениться. Магглорожденные же даже и не думают
смириться или, Мерлин упаси, адаптироваться. Нет, они ожидают, что мы
изменимся ради них. Но почему мы должны что-то менять, чтобы угодить этим
недалеким и предубежденным чужакам, которые слишком невежественны и не
желают знать наши традиции и культуру? Это просто оскорбительно.
Гермиона уставилась на него в совершеннейшем изумлении.
- Я никогда не слышала, чтобы проблему преподносили таким образом, -

наконец сумела выдавить она.
Драко только скривился с еще большим презрением и сарказмом.
- Конечно, ты не слышала. Зачем утруждать себя посмотреть на все с нашей

точки зрения? Даже не сомневаюсь, что ты просто удовлетворилась мыслью о
том, что наше отношение - не более чем слепая неприязнь и нетерпимость, а
саму себя с абсолютной уверенностью сочла жертвой, которую злобный расист
вроде меня ненавидит без какой-либо достойной причины.
- Но у тебя и правда нет достойной причины! Что я тебе когда-либо делала?! Это
ведь не моя вина, что Министерство выпускает законы, идущие против ваших
традиций! – резко бросила Гермиона в свою защиту.
- Дело не столько в тебе лично – а в том, что ты представляешь из себя! Ты

яркий пример того, почему чинуши из Министерства направо и налево трубят о
том, что их политика правильна. Почему мы должны просто заткнуться и
смиренно принять запреты практиковать религиозные обряды и отказаться от
своих прав и обычаев? Ты превосходный пример идеальной маленькой
магглорожденной. Гениальная девочка, которая пришла в наш мир, не зная
ничего, и все же умудрилась научиться колдовать так же хорошо, как и многие
из нас. Но пришла ты в наш мир, не зная ничего. Ты знала, что будешь читать
только книги, одобренные Министерством, и все равно решила, что будешь
знать все – но ты не знаешь ничего, - прошипел Драко сердито, едва не зарычав.
- Ты знала, что все, что одобрено Министерством, не таит в себе опасных знаний,
потому что вся суть – традиции и обычаи, которые были запрещены, так как не
пришлись вам по душе – осталась скрыта от вашего взора, чтобы ты и твои
родители не наделали в штаны от страха и не покинули волшебный мир. Потому
373/413
что, если твои родители откажутся отпустить тебя в наш мир, это увеличит
шансы на то, что ты раскроешь существование магии остальному миру позже из-
за собственного незнания.
Твоя заносчивость дала тебе предположить, что все, что ты вызубрила из

книжек, помещает тебя на один уровень с нами, теми, кто прожил в этом мире
всю жизнь. И тот факт, что школа и сотрудники Министерства,
поддерживающие эту идею, используют людей вроде тебя как знамя, которым
доказывают, почему считают себя и свои действия правильными, ведь для них
очевидно, что они приносят всем благо – неимоверно бесит! Твое
существование, твое поведение и твоя вера в то, что ты действительно все
знаешь – неимоверно бесит! – настолько пронзительно выкрикнул Драко, что
даже Гарри на какое-то время замер.
Блондин тяжело дышал несколько мгновений от силы собственной

эмоциональной вспышки, но уже через пару секунд взял свои чувства под
контроль и, совладав с собой, снова нацепил маску спокойствия и учтивости.
Гарри практически видел, как работала окклюменция мальчика, и в уме
похвалил подростка за то, что тот добился успеха в чем-то столь сложном для
людей его возраста. Но опять же Драко начал обучаться окклюменции с того
момента, как смог на законных правах впервые взмахнуть волшебной палочкой.
Гермиона надула губы и беспомощно задрожала, пытаясь подобрать аргументы

в ответ, но потерпела поражение. Тогда, без какого-либо предупреждения, она
резко вскочила и выбежала из купе, неплотно закрыв за собой дверь.
Драко закрыл глаза и наморщил лоб, но потом снова вернул прежнюю

невозмутимость и спокойно вернулся назад к журналу, который читал до того
момента, как в купе пришла Грейнджер.
Гарри наблюдал за ним какое-то время, но в итоге счел, что на данный момент
лучше оставить все как есть. На краткий миг у него промелькнула мысль пойти
за Гермионой, но все-таки он решил этого не делать. Он мог бы использовать эту
ситуацию, чтобы направить ее мысли в нужном направлении, но решил, что один
раз позволит ей додуматься до всего самостоятельно.
***
Поскольку безопасность страны зависит от решений, которые необходимо

принимать, никакие рассуждения о справедливости или несправедливости,
человечности или жестокости, чести или бесчестии не должны превалировать.
Все эти размышления необходимо отмести в сторону и поставить перед собой
один единственный вопрос: какой именно путь продлит существование и
свободу государства?
***
Гарри и Драко упаковывали последние вещи из своего багажа, когда Хогвартс-

Экспресс приближался к шумной платформе Кинг Кросс, выпуская пар и
скрежеща колесами по рельсам. После того как Гермиона убежала из их купе,
некоторое время они почти не разговаривали, но где-то за час до окончания
374/413
поездки Драко возобновил их беседу, вновь начав расспрашивать Гарри о
различных будущих, которые тот прожил, и о вещах, которые еще не случились.
За последние несколько дней царившая между ними ранее напряженная

атмосфера наконец спала, и все вернулось на круги своя, чему Гарри был очень
рад.
Они вдвоем сошли с поезда, помахав на прощание некоторым из слизеринцев, и

Малфой на мгновение закатил глаза при виде Панси, которая жеманно ему
улыбнулась. Гарри собрался было взяться за тележку для багажа, когда
исключительно сильная и раздражающе знакомая магическая аура затронула
его чувства, давая понять, кто аппарировал на платформу.
Поттер медленно повернул голову, намертво приклеив маску скуки и

равнодушия на свое лицо, и уже в следующую секунду обнаружил, что смотрит
прямо на Альбуса Дамблдора. Не заметить старика, откровенно говоря, было
невозможно, поскольку его яркая пурпурная мантия, вдоль и поперек усыпанная
желтыми блестящими и мерцающими звездами, сильно бросалась в глаза.
- Это… - шокированно выдохнул Драко, стоя позади Гарри.
- Угу, - промычал тот утвердительно.
- О Мерлин! Он идет сюда! Я зову отца, - прошипел Малфой и быстро убежал.

Гарри слабо кивнул головой, но не отвел взгляда от директора, который
прокладывал себе путь через море учеников и их родителей прямо к нему.
Ему пришлось приложить усилия, чтобы сдержать усмешку, которая едва не

растянула его губы, когда он разглядел легкие признаки усталости и
раздражения на лице старика. Он подозревал, что знает, по какой именно
причине директор прибыл в Лондон на железнодорожную станцию.
- Мистер Поттер, - поздоровался с ним Дамблдор мгновение спустя в своей

мягкой, доброжелательной манере, которая была способна обмануть почти
любого человека, за исключением того, кто не знал старика, по крайней мере,
буквально уже хотя бы лет сто.
- Директор, - ответил Гарри легким кивков головы в качестве приветствия.
- Директор Дамблдор, - знакомо протянул нараспев Люциус Малфой в

следующую секунду, возникнув за левым плечом своего подопечного. – Какой
неожиданный сюрприз. Не могу припомнить, чтобы когда-либо прежде видел
вас на платформе 9 и ¾.
- Ах да, должен признать, я действительно уже долгое время здесь не бывал, -

согласился Альбус, доблестно удерживая на лице маску радушия, и мило
улыбнулся высокому светловолосому аристократу, появившемуся позади
Поттера.
- Что же, осмелюсь спросить, побудило вас сегодня нанести столь необычный
визит? – продолжил Люциус язвительно, растягивая слова.
- Случилось так, что я с опозданием понял, что у меня осталось одно дело,
которое мне необходимо обсудить с Гарри, прежде чем он уйдет на каникулы, -
375/413
ответил Дамблдор, сощурив глаза и улыбнувшись.
- Ох, неужели? Не могу представить, что именно вы можете обсуждать с моим

подопечным, директор, что не могло бы подождать до организации
надлежащего визита в наше поместье и потребовало устраивать ему засаду на
железнодорожной станции.
- Я бы не назвал это засадой и, честно говоря, не думаю, что это потребует таких
формальностей, как письмо или визит в ваш прекрасный дом. Это отнимет у
Гарри всего пару минут, и затем я удалюсь по своим делам.
- Боюсь, что мы действительно торопимся, хотя… это довольно странно, не

находите? Даже, можно сказать, неучтиво, в конце концов. Учитывая, что только
несколько недель назад вы пытались любыми законными средствами не
позволить нам с женой принять мистера Поттера в свою семью, - умолк Люциус,
высокомерно, в истинно аристократичной манере, глядя исподлобья на старого
бородатого волшебника.
- Ох, но это совершенно не имеет к нынешнему делу никакого отношения –

только школьные вопросы, уверяю вас, и они займут совсем немного времени.
Гарри закатил глаза, осознавая, что, если он оставит все на Люциуса, то, скорее
всего, разговора с Дамблдором у него сегодня не состоится. Вместо этого двое
мужчин продолжат препираться и обмениваться бессмысленными колкостями и
замечаниями до тех пор, пока не договорятся об официальной встрече в
поместье, которой Гарри не желал допустить ни при каких обстоятельствах.
Честно говоря, ему хотелось разрешить все дела с директором прямо сейчас.
- Думаю, я смогу потратить пару минут своего времени, не возражаете, мистер

Малфой? – произнес Гарри, взглянув на светловолосого мужчину через плечо.
Люциус окинул его долгим, пристальным взглядом, после чего кивнул головой.
- Если вы уверены, Гарри.
- Уверен. Благодарю за вашу заботу, - ответил Поттер, кивнув головой в знак

уважения, и, снова повернувшись к Дамблдору, одарил того натянутой улыбкой,
которую намеренно изобразил вымученной.
- Отойдем в сторону, чтобы не мешать движению? – предложил Альбус, жестом

указав на колонну недалеко оттуда, где они стояли.
Гарри кивнул и зашагал к указанному месту, а затем, дождавшись, пока

Дамблдор встанет рядом, едва заметно взмахнул волшебной палочкой, возводя
чары уединения.
- Я прочел твое письмо редактору в «Ежедневном Пророке», - произнес старик

будничным тоном.
- До или после того, как появился первый вопиллер? – задал вопрос Гарри таким
же будничным тоном.
Глаз директора чуть дернулся, хотя если бы Гарри не смотрел прямо на него, он,
вероятно, пропустил бы этот момент.
376/413
- Эм, признаюсь, уже после, - ответил Дамблдор, улыбнувшись. – На самом деле,
думаю, я получил целых шесть вопиллеров к тому моменту, как сумел прочесть
письмо до конца, - продолжил он, все еще одаривая Гарри лживой улыбкой.
Однако длилось это недолго, и уже через мгновение добродушное выражение
исчезло с его лица, и перед Поттером возник образ несчастного дедушки,
пытающегося пробудить у собеседника чувство вины, который директор часто
использовал, когда другие методы не срабатывали. – Гарри… почему?
- Почему? Почему что?
- «Призыв к оружию»? Ты не думал о том, какие последствия могу породить твои

слова? Я имею в виду не только рост недовольства, который неизбежно
возникнет, но и реальные последствия, начиная с позволения людям учить своих
детей магии, которой они сочтут нужной, с того возраста, который они сочтут
подходящим. Подобное очень даже предсказуемо. Наша образовательная
система слаженно работает, только если ученики приходят в школу, получив
одинаковый уровень подготовки по достижении одиннадцати лет. Те дети, чьи
семьи будут нанимать для них профессиональных репетиторов в дошкольном
возрасте, получат несправедливые преимущества, в то время как
магглорожденные окажутся в особенно невыгодном положении. Это…
- Хватит. Прекратите, мы оба знаем, что вы просто впустую сотрясаете воздух.

Вы спросили, почему? Да как вы вообще можете на полном серьезе задавать мне
этот вопрос? – резко бросил Гарри, впившись в старика холодным, острым
взглядом. – Это должно быть очевидно, особенно для вас, почему я предложил в
более раннем возрасте знакомить детей с волшебством и обучать беспалочковой
магии. В будущем нас ждет война. Война с магглами, которые, взглянув на
волшебные палочки в наших руках, увидят слабость. Слабость очевидную и
бросающуюся в глаза. Слабость, которой они воспользуются, не раздумывая ни
секунды.
Первое, что предпримут магглы, это попробуют лишить нас волшебных палочек.
И судя по нынешнему положению вещей, без своих палочек, мы окажемся
беспомощны. Но если мы начнем исправлять ситуацию сейчас, к тому моменту,
как они обнаружат магический мир, у нас будет по крайней мере одно
поколение ведьм и волшебников, у которых останется возможность сражаться и
защищать себя, даже если их палочки заберут или сломают. Возможность
защитить свои дома и семьи и показать магглам, что мы не скот, который можно
одолеть без борьбы и загнать в загон.
Я рассказал Сириусу все, что видел, и знаю, что он пересказал услышанное вам.
Вы точно знаете, чем я руководствовался, предпринимая подобный шаг, и если
вы не видите очевидную подоплеку моих действий и задаете мне такие вопросы,
то вы еще более твердолобый, чем я изначально предположил.
- Ты хочешь, чтобы дети учились сражаться ради этой предполагаемой войны с

магглами? – задал вопрос Дамблдор с таким тоном и выражением, которыми
явно намеревался продемонстрировать непомерное разочарование. Глаза Гарри
лишь сильнее сузились от гнева.
- Вы очень хорошо знаете, что вы последний человек, который имеет право

говорить что-либо по этому поводу, - прошипел Гарри ожесточенно. – В течение
семидесятых именно вы подготавливали избранных учеников из избранных
377/413
семей с определенным прошлым, к тому, что они присоединятся к вашему
Ордену, и будут бороться вместе, и попытаются остановить Волдеморта от
разрушения нашего мира. Мои родители тому блестящий пример! Вы
отвратительный лицемерный старик! Я ищу возможность спасти нас от врага
куда более страшного и куда более сильного, чем один Темный волшебник и
банда его последователей. Численное превосходство магглов над нами столь
велико, что ошеломит любого, кто решит честно произвести расчеты. Магглы
просто сметут нас. Полностью. И вы даже не рассматриваете их как серьезную
угрозу! Вы, наверное, до сих пор впустую тратите время на раздумья о
Волдеморте, планирующем свое возвращение! А когда вы решаете уделить
минуту своего внимания на обозрение реальной угрозы, на которую я открыл
вам глаза, вы, видимо, просто говорите себе, что сможете разрешить все
проблемы дипломатией. И вы действительно верите в это – и будете продолжать
верить, независимо от того, что я скажу. Но дипломатия ничего не решит, и если
бы вы повели нас этим путем, вы бы свели сотни и тысячи волшебников Англии в
могилу.
- Другой путь просто обязан существовать! – воскликнул Альбус. – Война не

может быть единственным возможным ответом! Ты сам сказал, что они слишком
сильно превосходят нас численно. Мы никогда не сможем победить их в
открытом сражении, не вызвав огромных по масштабам потерь!
- Вот именно! – прошипел Поттер. – Наш единственный шанс состоит в том,

чтобы воспринять угрозу серьезно и приложить все усилия с самого начала. Мы
должны показать им, насколько ошеломляющей может быть наша сила, если мы
не сдерживаем ее, в противном случае они не испугаются и просто раздавят нас.
- Я отказываюсь верить в то, что это единственное решение! – закричал

директор.
- Тогда вы приведете нас к гибели, - угрожающе прошипел Гарри.
- Я лучше рискну, чем пойду по пути, что ты предложил, - на полном серьезе

заявил Альбус.
Гарри впился в него взглядом, полным ненависти, а Дамблдор сердито

уставился на него в ответ.
- И именно поэтому вы умрете, потерпев поражение. Если бы меня не было

здесь, чтобы все предвидеть, чтобы мир не пострадал от ваших ошибок, вашей
заносчивости и вашей гордыни, вы бы умирали, смотря на то, как мир оседает
пеплом у ваших ног. Вместо этого, когда вы встретите Смерть, я возьму вашу
палочку и сделаю то, что вы не смогли: спасу волшебный мир от величайшей
угрозы, с которой он когда-либо сталкивался. Тотальное уничтожение.
- Дары не ответ, мой мальчик, - рассудительным и предупредительным тоном

произнес Дамблдор.
- Вы думаете, что знаете многое, но вы не знаете ничего, - медленно чеканя

слова, проговорил Поттер. – Вы думаете, что видите картину в целом, но вы
ослеплены тем, что хотите видеть. Вы считаете себя этаким маяком света, что
ведет окружающих тропой чести и добродетели, давая всем второй шанс, и
думаете, что можете побудить людей следовать вашему примеру - всегда
оставаться добрым и великодушным. Но мир полон отнюдь не праведных и
378/413
честных людей. Мир полон людей, которых контролируют страх и ненависть;
людей, которые используют любое преимущество и любую чужую слабость при
малейшем возможности; людей, которые, как безропотные овцы, делают то, что
кто-то другой повелел им сделать; людей ленивых и делающих лишь то, что
легче сделать, до тех пор, пока не становится слишком поздно, чтобы сделать
то, что трудно, но необходимо. Вы можете продолжать изображать из себя
праведника и утверждать, что мир полон чудес и возможностей, но это не
изменит того, каков мир на самом деле. Если вы строите свои планы,
основываясь на допущении, что мир именной такой, каким вы хотите его видеть,
а не такой, какой он есть на самом деле, в итоге вы увидите, как все ваши планы
пойдут прахом.
Дамблдор окинул Гарри печальным взглядом и медленно покачал головой.
- Где ты приобрел столь горький и безрадостный взгляд на мир, дитя мое?
- Я не ваше дитя, - выдавил Гарри сквозь стиснутые зубы. – Я прожил куда

больше лет в своих видениях, чем вы за всю свою жизнь. И у меня не горький и
безрадостный взгляд. Я просто реалист. Лучше я буду готов к худшему и потом
удивлюсь чему-либо, чем буду надеяться на лучшее, постоянно
разочаровываться и, в конце концов, погибну. А теперь, если мы закончили, я
пойду. Я уже уделил вам куда больше времени, чем собирался. Помнится, вы
сказали, что отнимите всего минуту моего времени.
Дамблдор вытянулся и расправил плечи, взглянув на Поттера сверху вниз

поверх своего изогнутого носа холодными, полными разочарования глазами.
Гарри сердито смотрел в ответ, едва сдерживая пламя своего гнева, который он
теперь испытывал к человеку перед собой, в столь многих жизнях бывшему ему
наставником.
- Если ты желаешь идти этой дорогой, то так тому и быть, - произнес Альбус. –
Доброго дня, мистер Поттер. Наслаждайтесь своими каникулами.
- О, непременно. До встречи в сентябре, директор.
Гарри повернулся к старику спиной и зашагал по платформе прямо к тому месту,

где его дожидались Малфои. Люциус вопросительно приподнял одну бровь,
тогда как Драко стоял с практически вытаращенными от шока и восторга
глазами – что для него являлось довольно значительным проявлением эмоций на
публике. Выражение лица Нарциссы в целом оставалось нейтральным, но
несколько натянутым, и Гарри смог разглядеть едва заметные признаки
беспокойства в ее глазах. Он специально обнадеживающе улыбнулся ей, а затем
коротко усмехнулся Драко.
Когда он, наконец, подошел к Малфоям, Люциус окинул его оценивающим

взглядом.
- Должен признать, мистер Поттер, я только что стал свидетелем того, как вы
сотворили нечто, что на моей памяти, ни разу не удавалось кому-либо другому.
- Да неужели? – растянул губы в улыбке Гарри.
- О, да. Не могу вспомнить, когда я в последний раз видел, чтобы великий и

достопочтенный директор Хогвартса столь неприкрыто демонстрировал гнев и
379/413
презрение на публике.
Гарри тихо засмеялся, а затем, чуть ухмыльнувшись, взглянул на Люциуса.
- Я прекрасно умею играть на нервах людей, если действительно этого хочу.
- Да, мне кажется, с этим вашим талантом я знаком не понаслышке, - протянул

мужчина с некоторым презрением, что сделало улыбку Гарри лишь шире.
- Так зачем он приходил? – взволнованно спросил Драко.
- Он получил небольшую гору вопиллеров из-за моего письма в «Пророк», -

ответил Поттер безразличным тоном и вместе с Малфоями двинулся с
платформы в сторону зоны аппарации, а их с Драко сундуки парили по воздуху
позади них.
- Но чего именно он хотел добиться, придя к тебе теперь? – вопрошал Драко,

пребывая в замешательстве. – Статья уже вышла – ты не смог бы отозвать ее
назад. Даже если бы ты написал опровержение, это не принесло существенных
изменений. Мысль уже донесена.
- Вероятно, он накопил в уме какие-то вопросы или аргументы, но, боюсь, я

разрушил все его четко выстроенные доводы. В этом я хорош, - бросил Гарри,
самодовольно осклабившись.
- Ты обязан рассказать мне, о чем вы говорили, - горячо потребовал Драко, и

Гарри усмехнулся его энтузиазму.
- Это подождет до того момента, как мы с мистером Поттером закончим дела в

Министерстве, - сказал Люциус, пристально глядя в глаза сыну.
- Да, конечно. Интересно, знал ли Дамблдор о ваших планах отправиться в

Министерство, и являлось ли это одной из причин его прихода? – задумчиво
произнес Драко, снова смотря на Гарри, но тот лишь пожал плечами в ответ.
Группа остановилась на открытом месте площадки аппарации, и Нарцисса, встав

возле сына, положила одну руку ему на плечо, а вторую – на один из его
сундуков. Драко протянул руку к двум оставшимся и одарил Гарри короткой
ухмылкой.
- Ты должен мне историю по возвращении в поместье.
Поттер только закатил глаза.
- Конечно, - бросил он и повернулся к Люциусу, который положил свою руку ему

на плечо, и они вместе исчезли с площадки. Мгновение спустя Нарцисса и Драко
также аппарировали.
***
Драко немного дернулся, но, за исключением этого, идеально удержался на

ногах, когда он и его мать аппарировали к входу в поместье Малфоев с
негромким хлопком. Он тотчас отпустил сундуки, которые держал, и позвал
домового эльфа. Один из них мгновенно возник рядом, и Драко тут же повелел
380/413
ему взять их с Гарри вещи и разместить в соответствующих комнатах.
- Да, юный хозяин, конечно, юный хозяин, - безостановочно бормотал эдомовик,

низко кланяясь, а затем щелкнул пальцами и отправил сундуки прочь. – В
западной гостиной вас дожидается гость, юный хозяин. Он сказал, что хочет
поговорить с вами сразу, как вы прибудете.
Драко нахмурился, задаваясь вопросом, кем бы мог быть этот гость, что захотел
нанести ему визит.
- Кто это? – спросил он нетерпеливо.
Эльф явно разволновался еще сильнее, чем раньше, так как начал нервно
сжимать и разжимать свои сморщенные ручки с узловатыми пальцами.
- Я не очень уверен, юный хозяин. За последние месяцы он уже не единожды

появлялся в поместье, нанося визиты хозяину Люциусу, сэр, - пояснил он
нетвердым голосом. – Мне кажется, этого волшебника называют Лорд Верас, но
я могу ошибаться, юный хозяин.
Драко ощутил, как дрожь пробежала по его позвоночнику, а мышцы

задеревенели от страха.
- Лорд Верас здесь, чтобы увидеть Драко? – переспросила Нарцисса

обеспокоенно. – Ты уверен? – задала она вопрос уже более резким тоном.
Эльф задрожал и съежился, но быстро закивал головой.
- Да, госпожа, уверен. Лорд-волшебник точно сказал, что хочет увидеться с

хозяином Драко сразу же, как тот вернется из школы.
- Ох, - прошептала Нарцисса с волнением, что дало Драко понять, что его мать
знает, кем на самом деле является Лорд Верас. – Ну что ж, Драко, дорогой,
тогда тебе лучше пойти к нему как можно скорее. Мы не хотим заставлять его
ждать.
Драко повернулся и встретился глазами с матерью, во взгляде которой

отражалось неподдельное беспокойство, а обычно стойкая маска
невозмутимости на ее лице чуть подрагивала.
- Да, мама, - согласился он и, пытаясь собраться и сосредоточиться, покинул

вестибюль. У него не заняло много времени добраться до западной гостиной,
поскольку она располагалась сразу к югу, но казалось, что он потратил целую
вечность, пока ступал по мраморному полу, а шаги его эхом отдавались во все
стороны. Подойдя к двери, юноша расправил плечи и на короткое время замер,
успокаивая дыхание, а затем коснулся декоративной дверной ручки и повернул
ее.
Тихо войдя в комнату, он увидел, что домовой эльф был прав: Маркус Верас –
мужчина, который на самом деле был Темным Лордом – стоял в лучах неяркого
света в центре богато украшенной гостиной, лицом к большому арочному окну, а
руки его были сцеплены за спиной.
Драко осторожно прикрыл за собой дверь, но та все же захлопнулась чуть

381/413
громче, чем хотелось бы, и в тишине комнаты это было явно слышно. Темный
Лорд плавно повернулся вокруг своей оси, и теперь, когда свет из окна освещал
его фигуру со спины, он выглядел жутковатой и внушительной фигурой на фоне
гостиной, которая всегда дарила ощущение тепла и уюта.
Но дело было не в том, что мужчина был высок ростом, или с каким
достоинством он преподносил себя. Нет, тем, что заставило Драко затаить
дыхание, стала плотная, почти осязаемая магия мужчины, заполнявшая все
вокруг. Внешне он ничем не отличался от того человека, которого Малфой
встретил шесть месяцев назад на балу в Йоль, но кое-что коренным образом
изменилось теперь в этом волшебнике, что теперь стоял перед ним.
Драко явственно ощущал магию мужчины, настолько та была сильна. Она

наполняла комнату, прокладывая себе путь крохотными вихрями и потоками,
подобно некой густой жидкости в кипящем котле. Как он мог не чувствовать ее
ранее? Казалось необъяснимым, как кто-то мог скрывать столь необъятную
магическую силу от других людей целую вечность. Ее было так много. Но этот
человек – Темный Лорд – очевидно, мог безупречно скрывать ее, потому что у
Драко в прошлые встречи с ним даже мысли не возникало о том, как много силы
этот человек скрывает за своей внешностью.
Юноша вздрогнул и глубоко выдохнул, стараясь взять себя в руки и освободить

разум от того ошеломляющего воздействия, что давала близость к столь
могущественному волшебнику. Он понимал теперь, как никогда прежде, отчего
его отец так уважал Темного Лорда и так им восхищался. Это был не только
страх перед ужасными вещами, которые тот мог творить - это было преклонение
перед огромной силой, которой тот обладал. Вспомнив, чему его учили, Драко
без колебаний опустился на одно колено и склонил голову.
- Милорд, - выдохнул он, чуть подрагивая.
- Драко, - поприветствовал его мужчина добродушным шипением. – Вижу, твой

отец хорошо тебя выучил. Однако у нас нет времени на всякие пустяки. Ты
можешь встать.
Ноги Драко словно превратились в желе, и он был вынужден опереться одной

рукой о свое колено, чтобы суметь подняться. Он всеми силами пытался скрыть
свое волнение, поднимая голову и выпрямляясь настолько медленно и плавно,
насколько было возможно. Блондин был готов безо всяких сомнений покориться
этому волшебнику, но все же он оставался Малфоем, а значит имел гордость,
которую обязан был хранить.
Драко встал с теми спокойствием и достоинством, какие позволяла его

окклюменция, но стоило ему встретиться с глазами волшебника напротив, и уже
через две секунды он был вынужден опустить голову и перевести взгляд на
грудь мужчины. Сила, таящаяся в проницательных глазах Темного Лорда, лишь
возросла, когда их радужку окрасил легкий красноватый оттенок. На балу его
глаза точно не были такого цвета. Нервы Драко напряглись до предела, а его
сердце стало биться столь неистово, что он испугался, что оно сейчас вырвется
из груди.
- Гарри поведал мне, что ты теперь, скажем так, в курсе его довольно
беспрецедентной ситуации, - протянул Волдеморт, и Малфой ощутил, как
сильная дрожь прошила его позвоночник, хотя он и не совсем понимал, почему.
382/413
- Т-так точно, милорд, - подтвердил Драко и тут же мысленно одернул себя за
легкое заикание.
- Уверен, что ты способен понять, насколько важно, чтобы данная информация

случайно не попала в руки нежелательных лиц, - продолжил мужчина ледяным
голосом.
- Да, конечно, - сглотнул Драко. - Я уже пообещал Гарри, что никому ничего не
скажу, и это истинная правда. Я полностью осознаю, насколько страшный это
секрет. Я клянусь, что сделаю все, что в моих силах, чтобы эту тайну никогда не
узнал кто-либо, кто не должен ее знать, - закончил он чуть сбивчиво, снова
проклиная свое волнение и ругая себя за то, насколько сильно не подготовлен
он оказался для ситуации подобно этой.
- Хмм, да, - протянул Темный Лорд, явно не впечатленный его речью. – Гарри,
кажется, удовлетворился твоим обещанием и верит, что ты не предашь его
доверие, а твоих нынешних способностей к окклюменции, вероятно, окажется
достаточно, чтобы защитить столь значимую информацию от любого, кто
попробует получить ее от тебя против твоей воли – но я подобное допущение
сделать не склонен.
Липкое ощущение ужаса растеклось по всему телу Драко. Он вдруг задумался,

не собирались ему стереть память, и все его мысли стали лишь о том, как
безумно он не хотел забывать то, что Гарри ему рассказал. Он все еще пытался
свыкнуться с мыслью, что его надеждам стать парнем Гарри не суждено
сбыться, но тот факт, что они оставались друзьями и союзниками имел для него
огромное значение. Драко чувствовал будто теперь, впервые за все время, он
наконец начал понимать Гарри, ведь за последние несколько дней тот по-
настоящему открылся ему и во время беседы стал искренне делиться всем тем,
чем не делился никогда прежде. И Драко не хотел все это потерять!
- М-милорд, пожалуйста. Я… вы можете мне доверять. Я клянусь…
- Человек не смог бы обрести такую власть, какую обрел я, если бы доверял

людям, - прошипел Волдеморт, и Драко тут же захлопнул рот и нетвердо кивнул
головой.
- Д-да, милорд. Понимаю, - выдавил юноша, смирившись и осознав свое

поражение.
- Однако, к счастью для тебя, я уважаю желания Гарри, а он не одобрил бы, если
бы я вмешался и стер тебе память, предварительно не посоветовавшись с ним
самим. Поэтому я просто буду вынужден настаивать на том, чтобы ты подписал
магический договор о неразглашении информации.
Драко поднял голову, а губы его приоткрылись от удивления, поскольку

отчаяние в одно мгновение сменилось надеждой.
- Милорд? – прошептал он с неверием.
Высокий статный мужчина, стоящий перед ним, запустил руку в свою мантию и
вынул наружу лист пергамента с витиеватыми буквами. Он поднял его перед
собой и затем убрал руку, оставив документ парить перед собой, не
383/413
поддерживая его ничем, кроме потоков своей невероятной магии, плотно
струившихся по комнате, после чего скучающим взмахом руки отправил
пергамент в сторону Драко прямо по воздуху.
Тот на мгновение моргнул, а затем осторожно вытянул руку и схватил документ.

Малфой вопросительно взглянул на мужчину, который только нетерпеливо
приподнял в ответ одну бровь, после чего сразу же сосредоточился на
пергаменте в своих руках.
Как и сказал Темный Лорд, это был магический контракт. Сформулированный

очень четко и лаконично, но в то же время очень суровый в плане последствий
за его нарушение. В случае если Драко когда-либо раскроет хоть что-то из той
информации, что Гарри поведал ему о своих прошлых жизнях, хоть кому-нибудь
по какой угодно причине, его ждет смерть. Договор не предусматривал ни
малейших послаблений или предупредительных действий. На самом деле он
был жутким. Но опять же, Драко подозревал, что у него в данный момент нет
выбора.
Чуть подрагивая, он кивнул головой, повернулся к одному из столиков,

располагавшихся в комнате, сдвинул в сторону какие-то безделушки своей
матери, чтобы освободить место, где разложить пергамент, а затем с помощью
волшебной палочки призвал перо из другой комнаты поместья.
Как только Малфой подписал контракт, тот тут же переместился обратно в руки
пребывавшего в ожидании Темного Лорда.
Мужчина пробежался по документу изучающим взглядом, а затем взмахнул

своей палочкой, и пергамент вспыхнул и исчез. И в ту же секунду Драко
почувствовал, как магия на мгновение туго стянула его грудную клетку, а затем
отпустила. Он спешно затолкал свои страх и беспокойство за щиты и сглотнул
ком, что застрял у него в горле, а после сумел, наконец, поднять взгляд на
внушительную фигуру волшебника, стоявшего перед ним.
Волдеморт одарил юношу снисходительной усмешкой и кивнул головой.
- Очень хорошо, Драко. Полагаю, мои дела здесь теперь завершены. Когда
Люциус и Гарри вернутся из Министерства, пожалуйста, передай им, что я хочу,
чтобы Гарри прибыл в мое поместье при первой же возможности.
- Да, милорд, я передам, - пообещал Малфой и с легким кивком головы отступил

в сторону, чтобы мужчина мог свободно покинуть комнату, так как, видимо,
именно это входило в его намерения.
- Чудно, - произнес Волдеморт и направился к выходу. Но прямо перед тем, как

выйти за дверь, он замер и посмотрел на юношу через плечо.
- Ах да, еще один момент, Драко…
- Да, милорд?
- Если ты еще хоть раз попытаешься ухаживать за Гарри, я тебе кишки выпущу, -
прошипел он замогильным голосом. – Понятно?
У Драко отпала челюсть.

384/413
- М-милорд?
- Гарри мой. Ясно? – угрожающим тоном отчеканил Темный Лорд, медленно

проговаривая каждое слово.
Блондин согласно закивал и плотно сомкнул челюсти, чтобы сдержаться и не

распахнуть рот от ужаса. Магия, которая раньше казалась внушительной и
почти удушающе плотной, теперь ощущалась холодной как лед и смертельно
опасной. Драко почти чувствовал гнев мужчины, пробирающий его до самых
костей.
- Отлично, - бросил Волдеморт и, повернувшись к двери, отворил ее и тихо

вышел.
Драко сумел продержаться на ногах несколько секунд, после чего, наконец,

упал на колени, тяжело дыша от пережитого шока.
Всех поздравляю с Новым годом! Очень надеюсь, что его пережить нам будет
легче :)
385/413
Часть 21
Одна перемена всегда прокладывает путь для проведения следующей.

***
Гарри и Люциус аппарировали в атриум Министерства с едва слышным хлопком,

который почти полностью потонул в потоке несмолкающего шума, эхом
разносившегося по огромному залу, наполненному множеством людей. Не тратя
ни секунды времени, они оба сразу же двинулись дальше, поскольку как и
любой, кто когда-либо проводил хоть сколько-нибудь времени в Министерстве,
знали, что праздно шататься в зоне аппарации чревато последствиями: вас
легко мог сбить с ног следующий волшебник, что появится вслед за вами.
Люциус передвигался весьма проворно, но сохранял стать и грацию человека,

пересекавшего эти залы множество раз, и каждый свой шаг сопровождал
постукиванием резной трости. Гарри следовал за ним с ничего не выражающим,
бесстрастным выражением лица, делая вид, что ему нет никакого дела до тех,
кто проходит мимо и оборачивается, чтобы посмотреть в его сторону.
Реакции тех, кто замечал его, сильно варьировались. Несколько человек глубоко
нахмурились при его появлении, но куда больше оказались удивлены или
взбудоражены, а кто-то даже продемонстрировал нечто вроде благоговейного
восторга. Одни маги склонялись друг к другу и взволнованно перешептывались,
а другие тянули за рукава стоявших рядом коллег и указывали на Поттера,
привлекая к нему внимание.
Когда они с Люциусом дошли до лифтов, Гарри почувствовал небольшое

облегчение - за всю дорогу к ним ни разу никто не подошел. Но его полосе
везения суждено было закончиться очень быстро. Лифт сделал остановку на
уровне 2 – Административные службы Визенгамота – и они вдвоем, выйдя из
кабины, сразу же нос к носу столкнулись с Министром Магии Корнелиусом
Фаджем. Причем почти буквально столкнулись.
- Смотрите, куда иде… о! Люциус, прошу прощения. Сегодня везде такая жуткая
неразбериха, вы не повери… - тут Фадж умолк, поскольку взгляд его медленно
перетек с лица Малфоя прямо на Гарри Поттера, стоявшего слева от мужчины.
Выражение лица Министра, всего секунду назад демонстрировавшего типичную
для политика льстивую, приторную улыбочку, мгновенно преобразилось и стало
кислым, будто мужчина надкусил лимон. – Ох, кто это тут у нас? Неужели…
неужели сам Гарри Поттер? Ах, да, да… Я слышал… - он снова замолчал и,
скользнув взглядом обратно к Люциусу, выдавил из себя скупую, натянутую
улыбку.
- Корнелиус, - поприветствовал его Малфой, растягивая гласные. – Какой

приятный сюрприз, что мы столкнулись сегодня с вами. И да, вы правы – это
Гарри Поттер, мой новый подопечный.
- Новый подопечный? Да, припоминанию, я слышал что-то такое. Будто

Дамблдор в самом деле пытался получить опеку над мальчиком. Просто
возмутительно, если честно, скажу я вам…
386/413
- Да, именно так, - произнес Гарри с вежливой улыбкой. – Для меня большое
удовольствие наконец увидеться с вами лично, Министр.
- Удовольствие…да, - выдавил Фадж с вымученной улыбкой, которая куда

больше походила на гримасу. – Знаете, молодой человек… вы являетесь
причиной множества проблем, с которыми мы сегодня весь день разбираемся, -
продолжил мужчина, впиваясь в Гарри раздраженным взглядом, которым
обычно смотрят, делая выговор.
- Вот как? – невинно уточнил Поттер.
- Да, вот как. Вашу писанину прочла публика с весьма разнообразным

темпераментом! Вопиллеры приходили сюда все утро! Каких только
возмутительных и оскорбительных обвинений и угроз мы не получили. Это было
совершенно ужасно! Кто бы мог подумать, что одна крохотная статейка от
ребенка может породить столько проблем. Я не знаю, как именно вы заставили
журнал напечатать столь опасную по содержанию статью, молодой человек,
но…
- О, это было довольно легко, Министр, - прервал его Гарри, склонив голову и
глядя на мужчину исподлобья сквозь челку. – Достаточно знать нужных людей.
Вы однозначно должны понимать столь простые вещи. Наладив связи с
представителями власти, можно заставить мир измениться так, как тебе
необходимо.
Фадж, казалось, на долю секунды растерялся, поскольку явно не ожидал

подобного ответа, но уже через мгновение выражение его лица ожесточилось.
- А теперь послушайте сюда, мистер Поттер. Мне наплевать, что вы, по словам
всех вокруг, невероятно умны для своего возраста - вы все еще ребенок, а детям
совершенно ни к чему совать свой нос в дела взрослых! Вы даже не
представляете, насколько велика ответная реакция на вашу выходку! Вы
вообще понимаете, сколько проблем принесли людям?! Это не игрушки! Вы не
можете разбрасываться словами направо и налево, не задумываясь о том, как
могут отреагировать люди! Они…
- Министр Фадж, - твердым голосом отчеканил Поттер, вынуждая мужчину

прекратить свои разглагольствования, - вы ошибаетесь, если думаете, что у
меня нет понимания того, какие последствия повлекут за собой мои слова. Я
целиком и полностью осознавал, что сказанное мной принесет, как вы верно
подметили, проблемы огромному количеству людей, включая вас. Но это и было
моим намерением.
- Вашим намерением?! – воскликнул мужчина со смесью шока и гнева. –

Слушайте, молодой человек, мы тут не в игрушки играем, это…
- Совсем не игра. И, возможно, вам стоит быть чуть более осторожным, выбирая
манеру общения со мной, Министр Фадж, учитывая все обстоятельства, -
холодно подметил Гарри, и Фадж тут же побледнел, как если бы получил
пощечину.
Корнелиус растерянно пошевелил губами и нахмурил брови, явно пребывая в

смятении.
387/413
- Манеру общения с вами? Вы хоть знаете, кто я? Кем вы себя возомнили?!
Поттер, не моргая, смотрел на мужчину какое-то время, а затем в его взгляде

проступили удивление и насмешка.
- Министр, я просто поражен: человеку вашего положения следовало бы быть

чуть более осведомленным о событиях, происходящих на политической арене, -
снисходительным тоном протянул Гарри. – Я понимаю, что вы занятой человек, и
в вашем ведении много вопросов, но вам действительно стоит сделать выговор
своим подчиненным за то, что они не убедились, что вы в курсе всех изменений,
происходящих на данный момент в Визенгамоте.
- Я… что? Конечно же, я имею полное представление обо всем, что происходит в
Визенгамоте! Что за чепуху вы несете?
- То есть вы знаете, как много мест у меня в Палате Лордов? – задал вопрос
Гарри с притворным облегчением.
- Палате… но вам всего четырнадцать! И даже если бы вы могли их

использовать, я никак не могу взять в толк, отчего ребенок с несколькими
полученными по наследству местами столько возомнил о себе! Как будто он
важная птица и может творить все, что ему заблагорассудится, не заботясь о
том, к каким последствиям приведут его действия! – рявкнул Фадж. – Я занимаю
эту должность с тех пор, как вы еще ходили в начальную школу, мистер Поттер,
и я не позволю какому-то заносчивому мальчишке диктовать правила и решать,
как мне изменить свою политику или как делать свою работу!
- Четырнадцать.
- Так я и сказал, вам всего четырнадцать…
- Нет. У меня четырнадцать мест, - констатировал Гарри, как если бы давал

разъяснения маленькому ребенку, после чего зловеще ухмыльнулся. – Лично у
меня. Вы правда не знали, Министр? Ну как же так, вам однозначно нужно что-
то делать со своим персоналом. Они явно работают спустя рукава, раз вы
остались не осведомлены о том, что происходит вокруг вас. В конце концов,
Министра назначают только с одобрения и Палаты Лордов, и Палаты Общин. По
идее, ваши сотрудники должны в первую очередь следить за тем, что в них
происходит. Особенно, если принимать во внимание выборы следующей осенью.
После этих слов Фадж растерял весь свой апломб и уставился на Гарри широко
раскрытыми глазами. В Визенгамоте насчитывалось всего 153 места, и довольно
многие из них не использовались уже долгие годы. Лишь примерно 90 мест
оставались активны и использовались для голосования на регулярной основе,
хотя обладатели некоторых из них появлялись еще и не на каждой сессии
Визенгамота. Корнелиус это знал, и если Гарри Поттер, стоящий перед ним,
действительно владел 9% от общего количества мест в Визенгамоте – не говоря
уже о том, как много из них не использовались в данный момент – это были
шокирующие известия.
Люциус обладал шестью местами, и это уже считалось солидным количеством.

Только несколько других семей имело такое же число голосов, и часть из них
оставались в замороженном состоянии - как в случае с Блэками - и не
388/413
использовались уже более десяти лет.
Палата Общин состояла из ведьм и волшебников, избираемых народом, и

каждый делегат представлял определенный округ. Во время выборов во всех
округах – магических поселениях и маггловских городках с большой долей
волшебников среди населения – сперва проводилось внутреннее голосование, и
тот кандидат в Министры, за которого отдавалось большее число голосов, в
результате становился фигурой, за которую отдавал свой голос представитель
данного округа в Палате Общин. Но владельцы мест в Палате Лордов могли
отдавать свои голоса за того, кого хотели, в независимости от общественного
мнения. На первый взгляд казалось, что система учитывает мнение народа по
поводу того, кто будет выбран в качестве Министра, но это была лишь иллюзия.
В действительности данный вопрос решался Палатой Лордов.
- Ч-четырнадцать? – прошептал Фадж.
- Да, Министр. Четырнадцать. Но как вы и сказали, я еще не достиг

совершеннолетия и не могу сам голосовать своими местами. Однако мой
официальный опекун имеет право голосовать вместо меня. Таким образом,
должно быть очевидно, почему я предпочел не допустить, чтобы Дамблдор или
кто-либо, преданный ему, получил надо мной опеку. Люциус оказался куда
более сговорчивым, и мы с ним заключили сделку, которая нас обоих устроила.
Брови Фаджа от удивления взлетели еще выше ко лбу, и, когда до него начало
доходить понимание ситуации, взгляд его переметнулся обратно на Малфоя, но
тот лишь спокойно посмотрел в ответ, ничем не выдавая свои эмоции в этот
момент.
На долю секунды в глазах Министра промелькнуло облегчение, поскольку он

знал, что Люциус всегда был надежным сторонником его самого и его кампании.
Корнелиус давно взял себе за правило принимать во внимание советы Люциуса и
уделял тому столько времени, сколько тот хотел и когда тот хотел, понимая,
сколько авторитета, денег и власти Малфой имел. Не говоря уже о влиянии на
некоторых других членов Визенгамота – как в Палате Лордов, так и в Палате
Общин. Фаджу стоило многих усилий снискать расположение Люциуса, и раз
теперь тот приобрел в свои руки еще четырнадцать вновь активных мест – что
ж, в конце концов, это могло только сыграть Корнелиусу на руку! Особенно эти
дополнительные четырнадцать голосов могли бы помочь ему на выборах. Если
они гарантированно будут отданы за него, то вкупе с теми, что уже
стопроцентно будут отданы за него преданными сторонниками, для победы ему
не понадобится пошевелить и пальцем!
- Если честно, Министр, мы с мистером Малфоем прямо сейчас направляемся в

офисы Административных служб Визенгамота, чтобы зафиксировать
принадлежность моих мест к конкретной партии. Я уже заполнил все
необходимые документы, которые позволят Люциусу голосовать ими, но для
данного дела необходимо мое личное присутствие, поскольку только я имею на
это право, - продолжал Гарри.
- Ах, да, конечно. Принадлежность к партии, вы сказали? Осмелюсь

предположить, что ваши места оставались в нереализуемом состоянии со дня
смерти ваших бедных родителей, но до этого они относились… к партии
либералов, я полагаю? – полуутвердительно произнес Фадж.
389/413
- Хм-м, те, что принадлежали моему отцу, уж точно. Те же, что были оставлены
мне по воле отдельных людей, принадлежали разным партиям, хотя в то время,
когда их принадлежность в последний раз определяли, большая часть все же
относилась к партии либералов.
- И теперь они будут отнесены?..
- К партии роялистов, конечно же, - бросил Поттер, коротко кивнув и

усмехнувшись.
- О-о-о… Вот оно что… - медленно протянул Министр, пока его разум
прокручивал услышанное. – Четырнадцать новых мест будут отданы
роялистам?..
Ухмылка Гарри становилась все шире по мере того, как в сознании мужчины все
части мозаики складывались воедино.
- Ба-а-а… Это означает… что роялисты получат подавляющее большинство, и

Дамблдор утратит статус Главы Визенгамота! А лидер роялистов… - тут он резко
дернул головой в сторону и уставился на Люциуса, который теперь
самодовольно ухмылялся. – Лидер роялистов станет новым Главой Визенгамота!
– прошептал Фадж.
- Это верно, - протянул Малфой, не скрывая своего удовлетворения ситуацией.
Гарри усмехнулся, а затем снова перевел взгляд на Министра.
- Это мои места, и поскольку, когда я по своей собственной воле закреплю их за

партией роялистов, они дадут мистеру Малфою возможность наконец занять
желаемую позицию у власти, мы с ним пришли к определенному консенсусу, -
снова заговорил Поттер, вновь обращая на себя пораженный взгляд Фаджа. –
Соглашение наше очень простое: я сохраняю контроль над своими местами и
сам решаю, как ими голосовать. Всегда. Даже если у нас возникнут разногласия
по какому-либо вопросу, моими голосами он будет голосовать так, как захочу я,
а своими – как захочет он, но только теперь он получит дополнительную власть,
которой обладает Глава Визенгамота. В итоге мы оба остаемся в выигрыше:
мистер Малфой получает желанную должность, а я получаю доступ к своим
местам раньше, чем мог бы получить в любом другом случае. Достаточно рано,
кстати, чтобы иметь возможность голосовать за кандидатов на пост Министра
на следующих выборах, подумайте только!
- Да… Понятно… - пробормотал Корнелиус растерянно, и огонек ужаса зажегся в

его глазах.
- Так что, может быть, теперь, Министр, вам ясно, почему вам все-таки не стоит
столь быстро отбрасывать в сторону мои доводы и аргументы. Возможно, я и
молод – но уж никак не глуп, Министр Фадж.
Тот медленно кивнул головой, хотя все его мысли в этот момент были лишь о
том, насколько ужасно это могло бы в перспективе сказаться на его кампании.
Наконец, осознав, что все это время он стоял, разинув рот, как рыба, Фадж
поспешно его захлопнул и начал оглядываться по сторонам, проверяя, не было
ли в зале посторонних наблюдателей. Радуясь, что этот конкретный уровень
редко используется в дни, когда не созывается сессия Визенгамота, мужчина
390/413
вынул волшебную палочку и отточенным движением возвел чары уединения
небольшого радиуса вокруг них троих. Затем он снова пристально посмотрел на
Гарри, но теперь в его взгляде сквозила обреченность.
- Что вы хотите, мистер Поттер?
- Что я хочу? – переспросил Гарри насмешливо. – Мне кажется, я достаточно ясно

дал это понять в своем письме в «Пророк».
- Но… но это просто… это просто нереально! Мы не можем просто взять и

позволить людям учить своих детей, чему заблагорассудится и когда им
заблагорассудится! Во всем должен быть определенный порядок!
- Исключить обучение детей магии до одиннадцатилетнего возраста из числа

преступлений это только начало, Министр, - произнес Гарри, усмехнувшись. – Я
хочу, чтобы появились магические начальные школы, а также, чтобы
магглорожденных раньше знакомили с миром волшебства.
- Начальные школы?! М-маглорожденных? Раньше? – брюзжа слюной, воскликнул

Корнелиус, прежде чем скосил на Малфоя взгляд, полный глубокого недоверия.
Люциус с легким недовольством чуть мотнул головой в сторону, но в целом

сохранил нейтральное выражение лица.
Фадж снова обратился к Гарри.
- Что ж, это все замечательно на словах, мистер Поттер, но на деле такие вещи
очень сложны. Для принятия столь радикальных изменений необходимо пройти
множество процедур!
- Во время зимней сессии был утвержден законопроект о раннем магическом

образовании, представленный мадам Ходжес, – вы ведь знакомы с ним, не так
ли?
- Я… Конечно, я слышал о нем! Само собой, я не знаю деталей, но помню, что там
говорилось что-то о введении курсов грамотности или чего-то подобного. Какое
это отношение имеет к делу?
- Ну, раз уж мы подняли этот вопрос, стоит отметить, что первокурсники

приходят в Хогвартс почти, если не полностью, неграмотными, из-за того что их
родители отказываются отдавать их в начальные школы, где те вынуждены
были бы учиться бок о бок с магглами, к тому же по чисто маггловскому
учебному плану. И эта проблема существует уже долгое время, повторяясь из
года в год. Многие семьи оставляют детей дома, и, хотя порой живущие по
соседству волшебники объединяются в группы и организовывают своим детям
домашнее обучение, собираясь в доме одного из членов группы, всегда
находятся те, кто не может позволить себе даже этого, и чьи дети в результате
остаются без начального образования. Законопроект мадам Ходжес
предполагает основание трех маленьких начальных школ в поселениях, где
среди жителей превалируют маги, в которые будут принимать только детей,
способных творить волшебство.
Предложенные учебные планы для данных школ по большей части схожи со

стандартными образовательными курсами у магглов, но они также будут
391/413
включать в себя изучение Истории Магии. Будем надеяться, что это сослужит
хорошую службу и поможет исправить хотя бы часть совершенно
отвратительных оценок по Истории Магии у детей в Англии, вынужденных
страдать с тех пор, как профессор Истории Магии в Хогвартсе умер, но все же
продолжил занимать должность преподавателя.
Законопроект был принят, его бюджет и финансирование для трех новых школ
уже оговорены и установлены. Строительство первой школы в Уилтшире уже
началось, а вторая, в Девоне, рядом с Оттери Сэнт-Качпол, начнет свое
строительство по графику через два месяца. Будет очень просто добавить
занятия, посвященные изучению магии, на которую способны дети, в эти три
школы.
Фадж стоял словно громом пораженный.
- Леди Саманта Бриджес на зимней сессии представила еще один законопроект,

голосование по которому, правда, будет проходить во время летней сессии.
Согласно ему, Министерство должно будет увеличить финансирование
Департамента по Выявлению и Делам Магглорожденных, в нынешнее время
испытывающему страшную нехватку денежных средств. Бюджет его настолько
ограничен, что у сотрудников постоянно возникают проблемы с отслеживанием
инцидентов, связанных с использованием магии несовершеннолетними
магглорожденными, привлекающих нежелательное внимание со стороны
магглов и не без оснований требующих вмешательства волшебников и
корректировки памяти магглам. Я бы хотел внести на рассмотрение поправку к
данному законопроекту, которая позволила бы расширить данный департамент:
чтобы он стал отвечать не только за распознавание и отслеживание
магглорожденных, но и за ознакомление их родителей с нашим миром, когда их
детям будет всего несколько лет.
Для родителей будут созданы специальные образовательные программы, целью

которых станет разъяснить им, кем являются их дети, на что они способны, и что
на самом деле представляют из себя их случайные магические выбросы. И,
конечно же, необходимо будет убедиться, что магглорожденные получат
надлежащее для волшебников образование, посещая начальные школы, которые
строятся в данный момент. Вдобавок к этому, я хочу, чтобы Департамент
Здоровья и Благополучия Детей Волшебников вместе с Аврорским корпусом
получил право забирать детей из тех семей, где найдутся доказательства того,
что родители или опекуны дурно обращаются со своими отпрысками,
обладающими магией, из-за страха или непонимания.
Все краски схлынули с лица Министра, когда он услышал последнее

предложение.
- Либералы никогда не проголосуют за подобные законы. Как только они поймут,

откуда дует ветер, они тут же упрутся рогом! Они будут решительно
протестовать против любых законов, которые дадут волшебникам право
забирать детей с магическими способностями у их родителей-магглов! –
прошипел Фадж почти устрашающе, словно призывая поостеречься.
- Я знаю, Министр, - заверил его Гарри. – У меня есть планы на этот счет – вам не
стоит волноваться. В любом случае, подобные меры я не намерен вводить прямо
сейчас. Самое раннее - в следующую зимнюю сессию, но, скорее всего, первые
шаги в данном направлении не будут сделаны вплоть до следующего лета. В
392/413
данный момент приоритетным направлением для меня является введение
магических образовательных программ в новых школах, причем, как можно
быстрее. Все уже продумано и организовано наилучшим образом, Министр. От
вас требуется лишь поддержка.
Фадж застыл, не сводя с него абсолютно изумленного взгляда, как если бы

увидел его в первый раз. Мужчина без сомнения не переставал задаваться
вопросом, действительно ли Гарри Поттер был тем, кто стоял за всеми
законопроектами, упомянутыми в разговоре. Но сама эта мысль казалась
смехотворной: парню, в конце концов, всего четырнадцать лет, а законопроект
мадам Ходжес к настоящему моменту находился в работе уже почти год.
Выражение лица Корнелиуса ужесточилось, и он глубоко нахмурился, глядя на

Гарри.
- Магическое законодательство Англии в весьма значительной степени

опирается на контроль за волшебными палочками, мистер Поттер. Я не могу с
уверенностью утверждать, что то, что вы предлагаете, будет в интересах
страны, и не важно, что это то, чего вы хотите. Да, люди взбудоражились после
вашей статьи, но это не продлится долго!
- Ох, уверяю вас, Министр, я не позволю замять этот вопрос, - заявил Гарри,
опустив подбородок и глядя на мужчину поверх оправы своих очков с огнем в
глазах, который гарантировал, что он сдержит слово. – Законы, существующие в
наше время, были постановлены и введены очень давно, задолго до того, как вы
и ваши единомышленники пришли к власти, так что вас по праву нельзя винить
в том, как сейчас обстоят дела. Но вас можно публично обвинить в том, что вы
стоите на пути прогресса. Что вы упорно отстаиваете прежний строй, дающий
выгоду только тем, кто стоит у власти, а простым обывателям несущий лишь
вред. С другой стороны, вы можете стать лидером, отстаивающим права и
требования народа. И, может быть, этого станет достаточно, чтобы продлить
ваш срок пребывания на посту Министра и смыть позорное пятно на вашей
репутации, что принес вам отвратительный грандиозный скандал, связанный с
незаконным заключением в тюрьму Сириуса Блэка.
При упоминании этого дела Фадж сразу же скривился, прежде чем взглянул на
Гарри с нескрываемым раздражением.
- Вы дали мне много пищи для размышлений, мистер Поттер.
- Очень на это надеюсь, Министр, - ответил тот, откровенно забавляясь.
- Что ж… Наша короткая встреча была… приятной, - с притворной любезностью

выдавил Корнелиус, - но, как я уже сказал ранее, в начале разговора, этим утром
у нас тут страшный беспорядок, и у меня масса дел.
- Ах, конечно, Министр. Вы, несомненно, очень занятой человек, - протянул

Поттер.
Фадж снова скривился, с трудом скрывая свое недовольство, после чего, явно
через силу, натянуто улыбнулся.
- Да, что ж, хорошего дня, мистер Поттер. Люциус, - тут он кивнул Малфою,
который чуть склонил голову в ответ.
393/413
- Хорошего дня и вам, Корнелиус.
Фадж, наконец, двинулся прочь от них обоих и прошел к лифту, попутно

развеивая чары уединения.
- Что ж, это было забавно, - широко улыбнулся Гарри. Люциус какое-то время
смотрел на него изучающим взглядом, но затем уголки его губ все же изогнула
усмешка.
- Да. Было безусловно интересно.
- Не пора ли нам, наконец, отправиться за тем, за чем мы действительно сюда

пришли? – задал вопрос Гарри, жестом указывая в другой конец зала.
- Да, думаю, самое время.
***
Невозможно должным образом разъяснить собственное «я», когда ты в
сомнениях и неуверенности по поводу того, как следует поступить; но как
только все определено и решено, верные слова подобрать легко.
***
Хлопок, эхом разнесшийся по помещению, ознаменовал возвращение Гарри и

Люциуса в поместье Малфоев.
Гарри, сцепив руки за головой, поводил шеей из стороны в сторону до тех пор,
пока его кости не издали негромкий хруст, что заставило Люциуса тут же
обернуться на него и глубоко скривиться.
Поттер с облегчением застонал и, повернув голову обратно, опустил руки.
- Мерлин, как я ненавижу парную аппарацию, - пробурчал он, вздыхая. – Хотя с

дрянной бумажной волокитой в Министерстве я ненавижу иметь дело еще
больше, так что я рад, что и с тем и с тем покончено.
В помещении прозвучал еще один хлопок, и оба волшебника сразу же обратили

внимание на его источник, коим оказался домовой эльф, причем, именно тот, с
которым Гарри, по факту, был отлично знаком.
- Хозяин вернулся вместе с мистером Гарри Поттером, - произнес Добби, низко

поклонившись, но держа голову так, чтобы иметь возможность смотреть на
магов перед собой. – Юный хозяин Драко сказал, что ему нужно поговорить с
вами обоими, как только вы вернетесь!
- Неужели? – с любопытством уточнил Гарри.
- Да, сэр Гарри Поттер, - подтвердил Добби, энергично кивая головой, из-за чего
его огромные уши нелепо болтались из стороны в сторону. – Юный хозяин Драко
сейчас в гостиной. Он ожидает вас…
- Отец, Гарри, вы вернулись, - поприветствовал прибывших Драко, входя в

394/413
комнату и обрывая предложение Добби на середине, и быстро двинулся к ним.
- Возьми мое пальто, эльф, - приказал Люциус, смотря на сына, и шагнул ему
навстречу, даже не удостоив домовика взглядом, и едва не бросил пальто тому
на голову, проходя мимо.
- Да, Хозяин, - пробормотал Добби, быстро распрямляя вверенную ему вещь, и

обернулся к Гарри. – Нужно ли Добби забрать что-нибудь у мистера Гарри
Поттера?
- Нет, Добби, спасибо. Ты можешь идти, - произнес тот, и домовик, коротко

кивнув, исчез. Гарри же вновь сосредоточил внимание на Драко. – Добби сказал,
что тебе нужно поговорить с нами?
- Да, когда мы с мамой прибыли в поместье, здесь был Темный Лорд, - начал
рассказывать Драко и расправил плечи, изо всех сил пытаясь скрыть, скольких
нервов ему стоил визит Волдеморта.
- Что он хотел? Он знал, что мы с Люциусом будем в Министерстве, -

поинтересовался Гарри, нахмурившись от недоумения.
- Он… вообще-то он хотел поговорить со мной, - ответил Драко.
- С тобой? – удивился Люциус.
Поттер смутился еще сильнее и задумчиво сдвинул брови, по-прежнему

пребывая в замешательстве, но уже через несколько секунд искры понимания
зажглись в его глазах, а вместе с ними начало зарождаться недовольство.
- Что он сделал? – выдохнул он обреченно, но не пытаясь скрыть свое

раздражение.
- Заставил подписать договор о неразглашении, - проворчал Драко.
- Темный Лорд пришел к тебе по какому-то делу, а затем заставил тебя

подписать контракт, чтобы ты не смог рассказать нам, что вы обсуждали? –
недоверчиво спросил Люциус, неправильно интерпретируя сказанное сыном.
- Нет, он заставил Драко подписать контракт из-за той информации, что я

сообщил Драко примерно неделю назад, - закатил глаза Гарри. – Я предоставил
Драко выбор, и он предпочел узнать правду без какой-либо страховки вроде
контракта. Когда я рассказал об этом Мар… Темному Лорду пару дней назад, мы
с ним немного повздорили по этому поводу. О Цирцея, Драко, мне так жаль. Я
должен был подготовить какой-нибудь документ и заставить тебя его
подписать. Тогда тебе не пришлось иметь дело с ним. Даже не сомневаюсь, что
он сделал все, что в его силах, чтобы напугать тебя до чертиков. Я обязан был
предвидеть, что подобное может случиться.
- Гарри, едва ли в этом есть твоя вина, - заспорил Драко.
- Что же такое, осмелюсь спросить, ты поведал моему сыну неделю назад, что не
пришлось по душе Темному Лорду? – поинтересовался Люциус, всем своим
видом выражая недовольство.
395/413
- Да просто кое-какие детали о себе, - отмахнулся Поттер. – Но детали эти
исключительно значимы по своей природе, и Темный Лорд не одобрил то, что я
позволил этой информации попасть в руки, цитирую, «ребенка», хотя это мой
секрет, и мне решать, с кем им делиться. А я, к слову говоря, доверяю Драко и
знаю, что мою тайну он бы сохранил. Однако Темный Лорд, конечно же, даже
близко не готов доверить кому-то столь важную информацию, поэтому мне
действительно следовало предвидеть нечто подобное.
Гарри сделал паузу и окинул Драко сочувствующим взглядом.
- Насколько ужасным оказался контракт?
Блондин глубоко скривился, но ничего не сказал.
- Настолько плох, да? – догадался Гарри, и раскаяние проступило на его лице

вперемешку с изумлением. – Слушай, я поручу своему поверенному составить
что-нибудь более приемлемое. Как только все будет готово, я притащу сюда
Темного Лорда, и мы сможем провести ритуал, аннулирующий действие
контракта, который он силой тебе навязал, и ты сможешь подписать тот, что я
преподнесу вместо него.
Глаза Драко наполнились ужасом, и он отрицательно замотал головой.
- Гарри, ты не обязан этого делать! Он ведь Темный Лорд! Я уже подписал

договор, который он дал мне, и я не хочу, чтобы он думал, что я пожаловался
тебе или что-то в этом роде!
- Ты не хочешь сердить его – я тебя понял. Он может быть страшным как сам
дьявол, если захочет, но тебе нет нужды волноваться, Драко. И он не имеет
права злиться на тебя – а вот я на него в данном случае вполне. Он обязан был
сперва посоветоваться со мной. Произошло ли что-то еще, или он просто пришел
и силой всучил тебе контракт?
Драко сглотнул и кивнул головой.
- Было еще кое-что. Он… сказал, что хочет, чтобы ты отправился в его поместье
при первой же возможности.
Гарри задумчиво кивнул, после чего пожал плечами.
- Ладно. Я ничего особенного на остаток дня не планировал, только разобрать

вещи, и мне в любом случае нужно поговорить с ним о том, что случилось в
Министерстве, и рассказать о встрече с Дамблдором. Все гадости про директора
обсудим после того, как я вернусь, ладно?
Драко слабо засмеялся и кивнул.
- Полагаю, я смогу подождать, - протянул он чуть более оптимистично, хотя по

голосу становилось ясно, что это напускное, и он еще не привел в порядок свои
расшатанные нервы.
Гарри обратился к Люциусу и выжидающе приподнял брови.
- Ну что ж, кажется, мои мучения с парной аппарацией на сегодня все-таки не

396/413
закончены. Мне нужно, чтобы вы помогли мне перенестись в его поместье. Я там
никогда прежде не был.
- Конечно, я помогу. Отправляемся прямо сейчас?
- Да, можно, пожалуй. Хотя нет. Подождите, я кое-что возьму сперва, - Гарри
снова повернулся к Драко. – Мои сундуки в той же комнате, где я жил, когда
оставался здесь на каникулах?
- Да. Я поручил одному из домовых эльфов отнести их туда сразу, как мы с

матерью вернулись домой со станции.
- Отлично, я сейчас вернусь, - бросил Поттер и пулей умчался из вестибюля в то

крыло, где находились их с Драко комнаты.
Оба блондина хранили молчание несколько секунд, а затем Драко нерешительно

поднял глаза на отца.
- Темный Лорд... Он… Его магия всегда была такой… сильной?
Лицо Люциуса оставалось бесстрастным какое-то время, но потом он улыбнулся

уголком губ и кивнул.
- Большую часть времени. Хотя на самом деле сейчас она впечатляет еще
больше, чем тогда, когда я впервые поступил ему на службу в молодости. А ведь
уже тогда его магия была невообразимо сильна.
- Ты хочешь сказать, что он теперь еще могущественнее, чем раньше? –

выдохнул Драко.
- Похоже на то.
Драко отвел взгляд и задумчиво молчал какое-то время.
- Это было… невероятно, - произнес он с благоговейным трепетом.
- Он действительно удивительный волшебник.
- Как ему удается скрывать ее? В смысле, свою силу. Я ни за что не опознал бы
его, когда встретил на балу. Никогда бы даже не предположил…
Люциус с сочувствием посмотрел на сына.
- Ему удается скрывать ее даже от меня и моих коллег. Видимо, в этом искусстве
он серьезно продвинулся с той поры, как я присоединился к нему в юности. Но я
не могу точно сказать, было ли ему тогда труднее скрывать свою магическую
силу, или он просто не считал нужным себя этим утруждать. Но то, на что он
способен сейчас, поражает до глубины души даже меня, хотя я начал
тренироваться скрывать свою магию еще до того, как поступил в Хогвартс, и
точно так же учил этому тебя.
Уровень контроля над магией у Темного Лорда просто колоссален. Именно

поэтому он успешно скрывает свою истинную мощь. Многие из тех волшебников,
которым повезло быть одаренными солидными магическими резервами и
397/413
выделяться на фоне сверстников, так никогда и не смогли научиться мастерски
управлять этой силой и орудовать ею с такой ловкостью. Чаще всего, такие маги
ограничиваются грубыми демонстрациями своих способностей, практически
крича о своей силе и тратя понапрасну свои резервы, а заклинания творят
неумело и даже вульгарно, без какого-либо изящества.
- Я знаю, что мы всегда находили оправдания тому, как важно уметь прятать
свою силу от остальных, и я изучил много различных техник, способствующих ее
сокрытию, во время занятий по окклюменции, но…но…но это просто безумие!
Как кто-то может полностью скрывать такой объем силы? – возмущенно зашипел
Драко.
- Теперь, я думаю, ты начинаешь понимать, почему я так легко согласился

служить ему и его делу в молодости, - подметил Люциус, коротко усмехнувшись.
- Да… думаю, я понимаю, - медленно кивнул головой Драко.
- Отлично, я вернулся, - голос Гарри эхом разнесся по помещению, когда он

вошел в зал и спешно зашагал к Малфоям. Драко взглянул на него и тут же впал
в ступор, поскольку увидел, что Гарри переоделся – но не во что-то более
подходящее или впечатляющее – нет, вместо этого тот надел вещи, которые, по
всей видимости, были ему велики на несколько размеров.
- Что на тебе надето? – в ужасе воскликнул блондин, когда Поттер остановился,

чтобы одной рукой придержать чрезвычайно длинные брюки в районе талии и
не дать им упасть. За плечом у него висел какой-то старый, потертый рюкзак, но
самым ужасным из всего этого являлось то, что вместо рубашки он надел
маггловскую футболку!
- Погоди, - бросил Гарри, подняв руку и жестом веля Драко подождать. В этот
момент Малфой заметил, что его друг держит в руке фиал с зельем.
Гарри большим пальцем выпихнул пробку из пузырька, поднес его к губам и

глоток за глотком начал поглощать содержимое. Жидкость ядовито-розового
цвета быстро иссякала в пузырьке, и когда она полностью закончилась, Поттер
скривился от омерзения.
- Что это ты сейчас выпил? – обеспокоенно спросил Драко, но Гарри, очевидно,

был не в том положении, чтобы отвечать: немного покачнувшись, он оперся
руками о колени, стараясь удержаться на ногах, тогда как его тело вдруг
начало меняться и расти гигантскими темпами. Его кожа сперва до предела
натянулась на отдельных участках тела, но затем начала постепенно приходить
в норму. Волосы Гарри стали длиннее, хотя росли они не в столь быстром темпе,
как он сам, а на его щеках и подбородке неравномерно прорезалась щетина.
Мускулы тоже нарастали странными интервалами, а увеличивающиеся в
размерах кости громко трещали, заставляя Драко съеживаться и вздрагивать
несколько раз.
Превращение, однако, завершилось довольно внезапно, и Гарри был вынужден

еще какое-то время постоять, тяжело дыша. Затем он со стоном выпрямился и
начал разминать шею и плечи. Драко и Люциус в изумлении уставились на него,
пока он вставал то на одну, то на другую ногу, проверяя чувство равновесия.
- Сколько бы раз я это ни делал, не думаю, что когда-нибудь привыкну, -

398/413
пробормотал Поттер после того, как несколько раз встал на мыски. – Простите,
мне надо привыкнуть к изменениям, иначе я споткнусь о собственные ноги и
упаду, пытаясь идти, - пояснил он, ухмыляясь, глядя на ошарашенные лица
Малфоев.
- Ты вырос, - констатировал Драко.
Гарри усмехнулся, явно позабавленный этим комментарием.
- Да, Драко. Я выпил старящее зелье. Оно делает людей старше, - произнес он
таким тоном, как если бы разговаривал с ребенком, что заставило Драко
раздраженно зыркнуть в ответ.
- И зачем же вы это сделали? – осторожно поинтересовался Люциус, все еще

выглядя глубоко потрясенным.
- Черта с два я пойду к Темному Лорду в поместье, выглядя на четырнадцать

лет, - фыркнул Гарри. – Вдобавок, если и существует место, где я буду бывать
этим летом, и где мне можно будет свободно носить более удобное обличье и не
волноваться о том, что подумают люди, - то это там. Большую часть времени
летом я пребываю в теле взрослого: например, все прошлое лето я провел во
Франции, нося этот облик. Полагаю, сейчас моему телу где-то в районе
двадцати пяти? Я бы охотно воспользовался зельем снова и этим летом, если бы
был уверен, что не получу проблем, но у вас могут быть посетители, которые
будут ожидать, что я буду собой – в четырнадцатилетнем возрасте – так что это
не вариант. Но все же, когда представляется возможность – как теперь – я
предпочитаю не отказывать себе в удобствах. Мне даже пришлось сварить зелье
по особому рецепту, дабы эффект его длился только полдня, вместо обычного
рецепта, согласно которому эффект длится две недели.
- Старящее зелье, эффект которого длится две недели? – изумился Драко. – Я

никогда не слышал о подобном!
- Конечно, не слышал – ведь я его еще не запатентовал, - пояснил Гарри с

ухмылкой.
- Ты изобрел его? – Драко явно был впечатлен.
- Нужда – мать открытия, - провозгласил Гарри, отвесив шуточный поклон.
- Не могу не поинтересоваться, мистер Поттер, какая нужда привела вас к

необходимости постоянно иметь под рукой старящее зелье, эффект которого
длился бы так долго? – протянул Люциус, и огонек любопытства зажегся в его
глазах.
- Я ведь растил себя сам, - пожал плечами Гарри, – а люди, знаете ли, не любят
сдавать квартиры в аренду детям. И не любят продавать продукты детям.
Маленький ребенок, живущий один, будет непрестанно привлекать внимание
соседей, которые, в свою очередь, будут связываться с органами опеки, а те -
совать свой нос куда не следует. Все эти неудобства легко избежать, если ты не
ребенок.
- Вы сами растили себя? – скептически переспросил Люциус. – С какого именно

возраста?
399/413
Поттер усмехнулся.
- С того момента, как умерли мои родители, само собой.
- Вам был один год, - заявил блондин с явным недоверием.
- И?
- Ребенок в один год не может сам о себе заботиться или варить зелья, -
продолжил настаивать Люциус, сузив глаза.
- Я смог.
- Мистер Поттер…
- Отец, - прервал Люциуса его сын, за что получил в свой адрес преисполненный
изумления и раздражения взгляд. Драко немного струхнул, но быстро
подобрался. – Отец, просто… оставь этот вопрос. Гарри рассказал мне правду, и
следующей вещью, которая случилась, стал Темный Лорд, поджидающий меня в
нашем доме и угрожающий стереть память.
Люциус покраснел от досады и недовольно стиснул зубы, а по лицу его заходили

желваки. Без сомнения, осознание того, что даже его сын знал правду,
скрывавшуюся за всеми недомолвками и загадками, а ему самому данную
информацию раскрыть отказывались, страшно бесило его.
- Не волнуйся, Люциус. Я намерен дать ответы на все интересующие тебя

вопросы в ближайшее время. Возможно, даже до конца месяца. Когда у меня на
руках будет экземпляр договора для Драко, я поручу подготовить отдельный
вариант и для тебя, так что тебе не придется волноваться о том, что Темный
Лорд вдруг нагрянет к тебе в поместье и поставит свои условия тебе поперек
горла. Хотя, с другой стороны, у тебя есть его Метка, и в твоем случае
необходимость в контракте значительно меньше.
Люциус снова впился в него взглядом.
- Так зачем же ждать? Ты изначально рассказал Драко правду, не прибегнув ни к

каким ограничениям. Ты не доверяешь мне? – изобразил он обиду.
Гарри прыснул со смеху и, заработав сердитый взгляд со стороны мужчины,

глумливо ему улыбнулся.
- О, дело вовсе не в доверии, Люциус. На самом деле я с уверенностью могу

заявить, что очень хорошо понимаю тебя и твои мотивы, и я, наверное,
действительно мог бы рассказать тебе все и вообще не париться по этому
поводу. Причина того, почему я пока не хочу раскрывать тебе правду,
заключается в том, что мне слишком нравится поддразнивать тебя, и я не хочу
сейчас лишать себя этой доли веселья.
400/413
Холодное, почти каменное выражение лица Люциуса свидетельствовало о том,
что он от подобного заявления явно не в восторге.
- Никак не могу определиться, что раздражает больше: терпеть твои шуточки,

когда ты ребенок, или слышать их от тебя, когда ты взрослый.
Гарри снова засмеялся, а затем, чуть развернувшись, посмотрел в одно из

богато украшенных позолоченных зеркал, висевших на стене позади него.
- Кстати, о взрослых, - произнес он, вынимая волшебную палочку правой рукой, а

левой вскользь проводя по щекам и подбородку. После перевоплощения Гарри
обзавелся довольно густой щетиной, но быстрый взмах палочки и невербальные
чары вмиг заставили ее исчезнуть, делая его лицо идеально выбритым.
Поттер в последний раз провел ладонью по лицу, приподнял подбородок и,

проверив результат, явно удовлетворенный, убрал палочку обратно.
- Гораздо лучше.
Он снова перевел взгляд на Люциуса и осклабился, увидев, что мужчина все еще
смотрит на него с раздражением, хотя с ситуацией явно смирился.
- Отправляемся?
Люциус обреченно вздохнул и положил свою руку на плечо Гарри.
- Да, думаю пора. Я скоро вернусь, Драко.
Тот коротко кивнул им, и двое мужчин исчезли с хлопком аппарации.
По тому, как их скрутило и сжало, Гарри сумел ощутить тот момент, когда они
прошли сквозь защитные чары, возведенные вокруг места назначения, и
очутились на месте с громким хлопком. Они оказались в еще одном богато
украшенном декорированном холле поместья, хотя от дома Малфоев его
отличала одна существенная деталь, которая сразу бросалась в глаза: в
помещении не было ни одной магической картины, изображающей кого-либо из
людей.
На стенах висело несколько пейзажей, и они точно являлись творениями

волшебников, поскольку Гарри мог видеть, как ветер колышет траву и
раскачивает деревья, изображенные на них, но портреты отсутствовали как
данность. У Малфоев, наоборот, было сложно найти хотя бы одну стену, на
которой не красовалась по меньшей мере одна картина светловолосой и
сероглазой личности с утонченными чертами лица, властно смотрящей на тебя с
полотна в старинной раме. Но, опять же, у Малфоев имелась огромная
родословная, которой они кичились почти до неприличия, а Темный Лорд, даже
если бы захотел, вряд ли сумел бы отыскать какие-либо старинные портреты
своей семьи. Но он бы и не захотел.
Разглядывая убранство дома, Поттер не мог не задаваться вопросом, откуда,

черт возьми, Марволо вообще взял этот особняк. Но как только он начал
рассматривать дорогие резные панели на стенах, его внимание привлек
возникший из воздуха домовой эльф.
401/413
- Хозяин ожидает вас, - пропищало маленькое создание, когда оба волшебника
повернулись к нему. – Хозяин велел Милли показать гостям, где его кабинет.
Прошу сюда, пожалуйста.
Гарри молча развернулся и без тени сомнений последовал за домовиком.

Люциус двинулся за ним почти сразу же, и они вместе покинули холл. С каждым
шагом, что делал их ближе к Темному Лорду, Гарри все сильнее ощущал его
магию - он мог бы легко отыскать путь к Марволо даже без помощи домовика.
Наконец, домовой эльф привела их к массивной двери из темного дерева,
постучала и осторожно приоткрыла ее.
- Хозяин, гости прибыли, - тихо пискнула Милли, просунув голову в дверной

проем.
- Впусти их, - раздался из комнаты голос мужчины, и Гарри не смог удержаться и

ухмыльнулся, услышав его. Прошло почти шесть месяцев с тех пор, как он в
последний раз виделся с Марволо лицом к лицу, и сейчас он ощущал странную
легкость и предвкушение, которые никак нельзя было рационально объяснить.
Домовой эльф распахнула перед ними дверь и сделала короткий приглашающий
жест рукой. Гарри вошел первым, и его взгляд сразу же упал на Темного Лорда,
стоявшего перед большим камином, где тихо горел огонь, и Нагини,
свернувшуюся кольцами на ковре перед ним.
Волдеморт медленно повернулся, как всегда сохраняя безупречную маску

невозмутимости на своем лице, но уже через мгновение его глаза расширились,
а губы почти комично распахнулись при виде взрослого Поттера, которого он
однозначно никак не ожидал лицезреть перед собой.
- Гарри? – задал он вопрос с интонацией, которая граничила с удивлением и

любопытством больше, чем любая другая из всех, что Гарри приходилось
слышать прежде – и в этой жизни, и во всех остальных.
- Единственный и неповторимый, - отчеканил Поттер с широкой ухмылкой и

шутливо поклонился.
- Вижу, ты решил воспользоваться старящим зельем, - констатировал Марволо

уже нейтральным тоном, успешно восстановив свою бесстрастную манеру речи.
- Ты как всегда наблюдателен, - сухо подметил Гарри, продолжая улыбаться.
Люциус, стоявший рядом, взглянул на него с таким выражением лица, как если
бы искренне интересовался, не сошел ли Гарри с ума, позволяя себе отпускать
саркастичные комментарии в адрес Темного Лорда.
Который, однако, ничуть не разгневался, хотя именно этого Малфой и ожидал.

Вопреки всему, Волдеморт ухмыльнулся.
- Мне нравится.
- Я так и думал, что тебе придется по душе.
Марволо, явно очарованный, оставил своего фамилиара у камина и, встав в

нескольких шагах от Гарри, начал его разглядывать.
402/413
- Сколько лет сейчас твоему телу?
- В этой партии зелий я выбрал дозировку, которая должна прибавлять около

десяти лет, так что на данный момент мне около двадцати пяти.
- Тебе очень идет, - сделал Марволо комплимент Гарри, встретившись с ним

глазами, и довольно осклабился.
- Спасибо, - фыркнул тот.
Поттер замолчал, а затем запустил руку в рюкзак, висевший у него на плече с

того момента, как он вернулся к Малфоям в холл их поместья, отыскав старящее
зелье. Через пару секунд его рука вынырнула наружу, но теперь вокруг его
запястья скрутился Йорми.
- Йорми просил взять его с собой, если я пойду к тебе домой. Он хотел снова
увидеть Нагини, - тихо посмеивался Гарри.
- Неужели? – протянул Марволо с ноткой веселья в голосе.
Гарри нагнулся и позволил маленькой тонкой змейке соскользнуть со своего

запястья на пол, после чего направил на него палочку и прошипел заклинание
на парселтанге. Люциус испуганно вздрогнул и отступил назад, когда увидел,
как крохотная змея внезапно выросла и по размеру стала даже немного
превосходить Нагини.
- § Даааа, гораздо лучше, § - довольно прошипел Йорми, растянувшись на полу, и

пополз к камину, так как это было самое теплое место в комнате. - § Но в моем
желудке пусто, § - пожаловался он.
Гарри поджал губы и перевел взгляд на Марволо.
- Ты можешь думать, что я все предусматриваю, но возвращать ему его

реальный размер мне выпадает шанс нечасто. Содержишь ли ты в поместье
каких-нибудь грызунов, или кроликов, или еще какую-нибудь живность для
Нагини?
- Конечно, - ответил Марволо и повернулся к домовому эльфу, которая все еще

стояла у двери, ожидая указаний, и с благоговением смотрела на своего
хозяина.
- Милли, принеси двух кроликов.
- Да, Хозяин, - пропищала та с волнением, после чего щелкнула пальцами и

призвала двух больших кроликов из того места в поместье, где те обитали. Оба
зверька с хлопком возникли прямо в воздухе и зависли перед домовиком. – Они
пойдут змеям, Хозяин?
- Ну конечно.
Милли кивнула и снова щелкнула пальцами, посылая двух извивающихся

животных по воздуху прямо к тому месту, где лежали огромные змеи. Нагини
приподняла голову, и, осмотрев кролика, отвернулась, демонстрируя
незаинтересованность. Тогда же, примерно в двух футах от ее головы, Гарри
403/413
заметил небольшую выпуклость, что позволило ему предположить, что Нагини,
вероятно, уже переваривала что-то в данный момент, и поэтому он не удивился,
что она проигнорировала кролика. Домовик, видимо, тоже это поняла, поскольку
освободила зверька от чар, и тот быстро ускакал прочь и спрятался под какой-то
мебелью.
Йорми, однако, не тратил время на раздумья и, быстро свернувшись, молнией

набросился на добычу. Выпустив свои мощные клыки, он сомкнул челюсти на
теле кролика, наполняя его парализующим ядом. Зверек несколько секунд
дергался в конвульсиях, но после безвольно повис во рту змея, и тот начал его
медленно заглатывать.
Гримаса отвращения тотчас возникла на лице Люциуса и исчезла только, когда

он отвел взгляд.
- Я не знал, что твой змей куда больше, чем кажется, - протянул он, обращаясь к
Гарри, который лишь усмехнулся в ответ.
- Каким бы ни казалось ироничными давать крохотной змее имя Мирового Змия,

думаю, что называть подобным именем огромную магическую змею куда
логичнее.
- Это уж точно, - кивком головы выразил согласие Люциус и обратился к Темному

Лорду. – Нужен ли Вам отчет о нашем визите в Министерство, милорд?
- В этом нет необходимости, Люциус. Я уверен, что Гарри с этим успешно

справится, - ответил Волдеморт скучающим тоном.
- Да, милорд, - коротко кивнул Малфой и снова посмотрел на Поттера. – Я уже

скорректировал защиту и настроил камины поместья так, чтобы у тебя был
доступ. У тебя не должно быть никаких проблем с перемещением. Пунктом
назначения назовешь просто «Поместье Малфоев».
- Изменения в защите также включают и разрешение на аппарацию? – уточнил

Гарри.
- Аппарацию? Ты хочешь сказать, что умеешь аппарировать?
- Это действительно удивляет тебя? – уточнил Гарри с ноткой веселья.
Люциус моргнул и, на мгновение закатив глаза, покачал головой.
- Полагаю, не должно. Твои способности к беспалочковой магии удивительны.

Зная, что ты можешь творить волшебство, на которое многие взрослые маги не
способны, я действительно, наверное, не должен удивляться, что ты, конечно
же, способен на такую совершенно непримечательную вещь как аппарация.
Гарри тихо засмеялся и пожал плечами, но через несколько секунд в его глазах
зажегся озорной огонек, и Малфой это, очевидно, заметил, о чем давали понять
его внезапная настороженность и обеспокоенное выражение лица.
Поттер огляделся, после чего снова посмотрел на блондина, широко ухмыляясь.
- Ты хочешь увидеть нечто на самом деле поразительное?

404/413
А вот теперь Люциус всполошился не на шутку.
- Даже не знаю, Поттер… хочу ли я?
Гарри снова засмеялся и поводил рукой по воздуху, призывая сбежавшего ранее

кролика откуда-то из-под дивана и подвешивая его в воздухе на расстоянии
шести футов от того места, где стояли твое волшебников.
Марволо чуть нахмурился, переведя взгляд с Гарри на кролика и затем на

Люциуса. Домовик же выпучила глаза и начала медленно пятиться назад, пока
не достигла двери.
- Какого рода чары, по-твоему, ни при каких обстоятельствах нельзя наложить

без волшебной палочки? – спросил Гарри у Люциуса, не сводя пристального
взгляда от парящего в воздухе и пытающегося оказать сопротивления
животного.
Малфой колебался какое-то время, даже мельком посмотрел в сторону Темного

Лорда, но затем снова перевел взгляд на Гарри.
- Полагаю, что очень многие. Но я видел и читал истории о том, как некоторые
волшебники, по словам очевидцев, не используя палочку, умудрялись сотворить
удивительные вещи, хотя в обычной ситуации это было бы довольно сложно и
потребовало бы огромных затрат магической силы.
- Как насчет атакующей магии? Проклятий и прочего, - предложил Поттер,

отводя взгляд от кролика и глядя через плечо прямо на Люциуса.
- Думаю, это будет зависеть от природы проклятия. Но некоторые проклятья

требуют серьезного уровня подготовки и контроля, который достигается только
с использованием палочки или другого вспомогательного средства, и сотворить
его без них невозможно, даже приложив все усилия.
- То бишь что?.. Непростительные? Убивающее заклятье? – высказался Гарри,

лукаво улыбнувшись.
- Да, - с уверенностью заявил Малфой. – Убивающее заклятье однозначно нельзя

наложить без волшебной палочки.
Ухмылка Гарри стала настолько широкой, что он стал походить на Чеширского

кота.
- Ты в этом уверен?
Люциус растерянно нахмурился и мельком взглянул на Темного Лорда, которого,

по-видимому, вся эта ненормальная ситуация искренне забавляла, а потому его
выражение лица никак не помогло Люциусу решить как реагировать.
Внимание блондина переключилось обратно на Гарри, когда воздух,

наполнявший неярко освещенную комнату вдруг стал уплотняться и наливаться
тяжестью от магии, которой не было еще секунду назад. Пространство вокруг
Гарри начало колыхаться и искривляться подобно миражу на горизонте пустыни
или ряби на поверхности воды. Очертания предметов вокруг Поттера, казалось,
405/413
размылись и помутнели, когда он направил свой пристальный взгляд на
плававшего в воздухе и трясущегося от страха кролика.
Гарри, казалось, задрожал от переполнявшей его силы, а глаза его через какое-
то время буквально начали сиять. Из его глаз как будто сочился и рассеивался
во все стороны слабый светло-зеленый свет, и цвет его всем троим
присутствующим был очень хорошо знаком.
У Люциуса моментально перехватило дыхание, и Гарри, услышав это, поднял

руку и направил ее в сторону парящего в воздухе зверька. Воздух вокруг ладони
Поттера начал сгущаться и закручиваться в вихрь, напоминая собой густую,
вязкую жидкость, а сама ладонь его, по мере усиления концентрации в ней
магической силы, стала излучать свет. Свечение буквально стекало с его
пальцев, и Гарри ощутил, как пот выступил у него на лбу.
Дыхание Поттера становилось все более быстрым и прерывистым, и

маниакальный, почти сумасшедший взгляд возник в его глазах, когда он вдруг
резко провел ладонью вперед по направлению к кролику. Из горла его при этом
вырвался хриплый гортанный звук, не похожий на какое-либо слово, а
походивший скорее на сдавленное «Аргх!», что принять за слова заклинания
никак не представлялось возможным.
Яркий зеленый свет выстрелил из ладони Гарри и, разрезав воздух, попал точно
в кролика, окатив все вокруг светом и волной магии. И на этом все закончилось.
Дышать с каждой секундой становилось все легче, а магическая сила,
насыщавшая комнату и делавшая воздух столь тягучим еще пару мгновений
назад, рассеялась, как по мановению руки. Поттер тяжело вздыхал, а Люциус во
все глаза смотрел на теперь уже мертвого кролика, все еще плавающего в
воздухе. Но затем, абсолютно ошеломленный, он сумел-таки отвести от него
взгляд и уставился на мужчину… ребенка… в общем, на того, кто стоял в паре
футов от него.
Глаза Гарри все еще слабо сияли, но свет понемногу утекал из них, оставляя
едва заметные следы в воздухе, когда Гарри чуть поворачивал голову, по-
прежнему тяжело дыша.
- Мой Бог, - прошептал Люциус.
Поттер еще несколько секунд выравнивал дыхание, после чего маниакальная

усмешка снова растянулась на его губах.
- ВУХУ! – внезапно воскликнул он, чем заставил двух других волшебников,

находящихся в комнате, испуганно дернуться от столь неожиданного возгласа,
после чего начал покачиваться на мысках, так как чувствовал, что каждая
клеточка его тела переполнена энергией и магической силой, стоять на месте он
не в силах. – Мерлин, какая встряска! – выкрикнул он и засмеялся, а после
рассеянно провел рукой перед собой, и мертвый кролик поплыл по воздуху в его
сторону до тех пор, пока не коснулся его руки. Однако Гарри не схватил его –
вместо этого он коснулся животного кончиками пальцев и, склонив голову в
сторону, начал поглаживать, как если бы тот был кошкой. Взгляд его все еще
оставался диким, а глаза - широко распахнутыми, и едва заметный зеленый свет
по-прежнему исходил из них, когда он двигал головой.
- Такой мягкий. И так легко умер… Маленький счастливчик, - с тоской произнес

406/413
Гарри, глядя на кролика так, словно тот был чем-то прекрасным.
- Гарри, - низким голосом окликнул его Марволо, и Поттер неохотно повернулся в

его сторону. Но стоило ему, наконец, поймать взгляд мужчины, как что-то
глубоко внутри него дернулось от того, как неотрывно смотрел на него Темный
Лорд. И Гарри не смог найти слов, чтобы описать затопившее его чувство. –
Люциус, спасибо за то, что привел Гарри сюда. Ты можешь идти, - резким
приказным тоном произнес мужчина, не сводя глаз с Поттера.
- Мило… Конечно. Как скажете, милорд, - Малфой заколебался было вначале, но,
мысленно дав себе пинка, быстро одернул себя и поклонился. Одолеваемый
сомнениями, он посмотрел сперва на Темного Лорда, а после, все еще
ошеломленный, задержался взглядом на Гарри. Наконец, Люциус сумел-таки
выйти из ступора и, снова совладав с собой, еще раз поклонился и покинул
комнату.
- Милли, уйди, - велел Волдеморт, и та в ту же секунду исчезла с тихим хлопком.
Гарри моргнул, глядя на дверь, за которой исчезли и Люциус, и домовой эльф,

перед тем как перевести взгляд обратно на Марволо. За последнюю минуту
магия мужчины значительно усилилась и начала кружиться по комнате в каком-
то стремительном неслышном ритме. Гарри раскраснелся и покрылся
мурашками, чувствуя необъяснимое волнение, а каждый волосок на его теле
наэлектризовался от нахлынувшей на него энергии.
- Марволо? – позвал он с осторожностью и в ту же секунду осознал, что разум

его все еще пребывал в смятении из-за продемонстрированной беспалочковой
магии, и связно мыслить и дать точное определение тому, что сейчас
происходило, у него не получалось.
Темный Лорд, однако, ничего не ответил. Вместо этого он с огнем в глазах стал
подкрадываться к Гарри хищной походкой. И жаждущий взгляд его подкрепляла
мощная волна желания, которую Гарри ощущал на задворках своего разума.
Поттер неуверенно отступил назад и обнаружил, что упирается в длинный стол,

который находился напротив кушетки, что стояла перед камином. На короткое
мгновение он повернул голову, чтобы посмотреть на какой предмет
натолкнулся, и параллельно с этим его периферийное зрение уловило вспышку
движения. Гарри повернулся обратно как раз в ту секунду, когда Марволо уже
стоял почти впритык к нему, менее чем в одном дюйме, и, чуть опустив голову,
смотрел на него так пронзительно, словно хотел заглянуть ему в самую душу.
Дыхание Гарри тотчас сбилось, стоило ему ощутить горячее и прерывистое

дыхание мужчины напротив своего лица. Несмотря на то, что Темный Лорд
совершенно бесцеремонно нарушил его личное пространство, Гарри не
чувствовал никакого давления, или страха, или напряжения. Он ощущал лишь
обжигающее покалывание магии Марволо, которая танцевала по его коже и
разливалась по венам. Ни с чем не сравнимое чувство тепла и комфорта было
невероятно притягательным, и Гарри вдруг ясно вспомнил, как они, пусть и
недолгое время, держались за руки шесть месяцев назад; правда, то, как они
касались тогда друг друга, можно было считать лишь легким поддразниванием.
Тогда он едва распробовал это невыразимо приятное чувство, но не познал в
полном объеме.
407/413
Гарри было трудно устоять и сейчас, он чувствовал, как его веки наливаются
тяжестью, как сильно ему хочется закрыть их и просто стоять, вдыхая запах
другого мужчины, и впитывать его магию, наслаждаясь этой удивительной
близостью.
А затем его поцеловали.
Сильные, требовательные губы надавили на его собственные, а чужие руки

крепко обхватили его шею и затылок, будто опасались, что он попробует
сбежать, если они его не остановят. Мир Гарри вдребезги разбился, а водопад
эмоций захлестнул его почти без предупреждения, и он изумленно застонал от
того, насколько хорошо ему было. Так приятно, так тепло, так правильно… Он
впервые ощутил себя цельным, как если бы все вдруг совершенно неожиданно
встало на свои места, и получившаяся картина была идеальной.
Его пылко целовали, и Гарри понял, что начинает отвечать и тянуться вперед,
жаждая продлить эти прекрасные ощущения. Но сознание его постепенно
прояснялось после эмоциональной перегрузки, и в какой-то момент
отвратительный голос разума, начинавшего сходить с ума, истошно завопил:
«Какого черта ты сейчас делаешь?!»
Гарри отпрянул, с трудом ловя ртом воздух и смакуя ощущение от чужих губ, и
Темный Лорд позволил ему это сделать, хотя ему это явно пришлось не по душе.
Они стояли, уставившись друг на друга, и тяжело дышали.
- Ты меня поцеловал! – неверяще воскликнул Гарри.
- Ты как всегда наблюдателен, - с иронией прокомментировал Марволо,

возвращая Поттеру его собственные слова, сказанные ранее.
- Но… но почему? – с недоумением спросил Гарри.
И Темному Лорду хватило наглости посмеяться над ним.
- Потому что я захотел. Этой причины тебе не достаточно?
Гарри недоверчиво засмеялся.
- Просто захотел? Но почему ты вдруг захотел это сделать? – поинтересовался

он, окончательно смутившись.
Марволо покачал головой и посмотрел вверх, как если бы просил у некой высшей
силы терпения, а затем снова перевел взгляд на Гарри.
- Ты не можешь быть таким тугодумом в этой области, когда ты настолько

гениален во всех остальных.
- Тут я бы поспорил: все еще существуют вопросы, которыми меня можно сбить с
толку, - с насмешкой произнес Гарри. – Но в случае, когда люди неожиданно
целуют меня, – да. Очевидно, здесь я могу тупить.
- Я считаю тебя привлекательным, - произнес Марволо бархатным голосом, от

которого у Гарри внутри все задрожало, и снова придвинулся ближе на дюйм.
408/413
- Неужели? – уточнил Поттер подрагивающим голосом. – Ты начал так считать до
или после того, как я принял старящее зелье и перестал выглядеть как ребенок?
- Старящее зелье однозначно помогло мне отбросить в сторону все сомнения, - с

усмешкой произнес мужчина, - однако мое влечение к тебе не основывается
только на том, на сколько лет ты выглядишь. В конце концов, за два года,
минувших с того момента, как ты ворвался в мою жизнь, мы крайне мало
встречались лицом к лицу, поскольку не имели почти ни одной свободной
минуты. Полагаю, можно сказать, что меня тянуло к тебе уже долгое время, и
нравишься ты мне именно тем, кто ты есть, а не тем, как ты выглядишь. И мы
оба знаем, что тебе не четырнадцать лет.
- Ох… - мягко прошептал Гарри, чувствуя странного рода удовольствие от

услышанного.
- И не смей заявлять, что не разделяешь это чувство. Я знаю, что это не так, -
напирал Марволо, склонившись еще ближе, почти касаясь носом лица Гарри. –
Ты дал мне понять это из наших разговоров. И по нашей связи. Даже если ты
почему-то отрицаешь существование этих эмоций, мы оба знаем, что они есть.
- Ну да, я говорил, что ты очень красив...
- И это все? – недоверчиво ухмыльнулся мужчина.
- Ну, нет. Конечно, нет, но…
- Но что?
- Но… но ведь это мы! Это ты, а это я! Мы… мы не можем… Я не знаю! Не можем
просто взять и спокойно принять тот факт, что нравимся друг другу!
- Почему нет? – выдохнул Темный Лорд и, склонив голову в сторону, провел

носом по щеке Гарри, чье дыхание снова сбилось, а веки задрожали.
- П-потому что, - замер Гарри, - потому что я Мальчик-Который-Выжил, а ты

Темный Лорд. Мы… просто… не знаю. Разве нет в этом чего-то неправильного?
- Ничего не значащие прозвища, - буркнул Марволо, не отрываясь от кожи Гарри,

и начал путешествовать губами по его подбородку, а затем, поднявшись выше,
высунул язык и начал ласкать им мочку уха Гарри.
- О Боги, - простонал Поттер, чувствуя, как его тело плавится под напором
прижимающегося к нему мужчины.
- Д-а-а-а, Гарри, - прошипел Марволо ему в ухо, - прекрасное чувство, не правда

ли?
- Ах, хах, - Гарри сумел выдать в ответ только набор нечленораздельных звуков,
пока где-то в его мозгу шел ожесточенный конфликт: одна его часть
настаивала, что все это плохая идея, а другая желала полностью сдаться на
волю чувствам.
- Я привык думать, что, если мне хорошо рядом с другим человеком, однажды
это может стать моей слабостью, - продолжил нашептывать Марволо, скользнув
409/413
губами со щеки Гарри на обнаженный участок его шеи, параллельно лаская
одной рукой его затылок, а второй - талию и бедра. – Я боялся, что если позволю
кому-либо влиять на меня таким образом, рано или поздно мое влечение
используют против меня. Я бы точно воспользовался подобной властью над кем-
либо, как только представилась бы возможность. И я это делал. И не один раз.
Легко манипулировать слабыми, используя собственную привлекательность.
Поттер хрипло засмеялся.
- Это то, что ты сейчас делаешь? – отрывисто спросил он.
- Ты не слабый, - уверенно заявил Марволо, после чего впился в шею Гарри,

засасывая его кожу. В этот раз они оба застонали почти в одно и то же время,
испытывая почти одинаковый восторг, отчего желание Гарри отдаться во власть
эмоций лишь возросло. Мысль о том, что Марволо охватывали те же чувства,
хотя Гарри и ощущал их только частично, уже кружила голову.
От переизбытка ощущений, которые испытывало его тело, и которые дарила

магия – в общем, от всего, что связывало их с Марволо вместе, у Гарри
подкашивались колени. Причудливая, изломанная магия души, которая должна
была убить их обоих или изначально вообще не сработать, умудрилась связать
их вместе совершенно беспрецедентным образом. Ни в одной из своих жизней
Гарри никогда и близко не мог представить, что их странная связь может
привести к чему-то подобному. Даже в этой жизни, еще в прошлом году, хотя он
и понимал, сколько плюсов давало изучение их связи, ему, откровенно говоря, и
в голову не приходило рассматривать текущий вариант развития событий. Он
никоим образом не представлял… чего-то такого.
Вновь обретя достаточно самоконтроля, чтобы прекратить стонать и

подставляться под удивительно талантливый рот мужчины, Гарри негромко
рассмеялся.
- Я чувствую себя довольно слабым на данный момент, - выдавил он, пытаясь

выровнять дыхание.
- Это лишь твои колени, - бросил Марволо, в последний раз проведя губами по
его шее, прежде чем оторваться от нее. – Не волнуйся. Я поймаю тебя, если ты
упадешь.
Странный полузадушенный всхлип вырвался из горла Гарри. Необъяснимая

волна эмоций нахлынула на него, и после этого все как будто встало на свои
места. Он знал, что сказанное мужчиной - чистая правда. Он действительно
верил, что Марволо поймал бы его, если бы он упал. И не только поймал бы, но и
наверняка уложил на стол или кушетку и сделал бы всевозможные постыдные и
развратные вещи, только чтобы заставить его испытать еще больше
великолепных ощущений, которых он ни разу не испытывал за черт его знает
сколько прожитых лет.
Но существовала одна вещь, которую Гарри необходимо было спросить перед

тем, как полностью капитулировать, а потому он сумел до определенной
степени взять себя в руки, поскольку ему нужно было быть способным говорить
осмысленно, раз он действительно собирался задать этот вопрос.
- Погоди, прошу, погоди… почему?

410/413
- Почему что?
- Почему ты этого хочешь? Ты сказал, что хочешь, но почему? Почему меня?
Темный Лорд чуть отстранился, и, когда глаза их встретились на расстоянии

всего пары дюймов, Гарри ощутил, как запела связь меж их разумами. Напор
эмоций и ощущений был просто невообразим, и распознать их все являлось
непосильной задачей, поскольку разум Гарри все еще пребывал в смятении. Но
его мозги отключились не полностью, и он понимал часть эмоций, идущих от
другого мужчины. Он просто хотел, чтобы тот озвучил их вслух.
- Потому что, - медленно начал Марволо, - ты приводишь меня в восторг. Ты

способен заинтриговать меня и ты стимулируешь мой ум, как никто и никогда, -
рука его мягко прошлась по щеке Гарри, а затем он запустил ее в его
взъерошенные волосы. Было безумно приятно ощущать, как мужчина
пропускает пряди сквозь свои длинные ловкие пальцы, но еще более
восхитительным было легкое покалывание, которое оставляла его магия,
сопровождавшая каждое движение. – Ты… равен мне, - продолжил Марволо с
едкой ухмылкой, после чего выражение его лица снова стало крайне серьезным.
– И поэтому я хочу себе тебя всего. Ты только мой. Ты слишком хорош для кого-
либо еще, кроме меня.
Гарри громко засмеялся, но улыбка, осветившая его лицо, была искренней. Он

поднял руки и, обхватив ими шею мужчины, прижался к нему и поцеловал по
собственной воле.
Марволо глубоко, почти отчаянно, застонал в ответ и сильнее сжал своей рукой
волосы Гарри, в то же время ужесточив хватку на его талии и прижав его к себе
еще плотнее, заставляя сильнее прочувствовать свою эрекцию, хотя Гарри
ощущал ее и до этого момента. Не говоря уже о том, что он, собственно, не
скрывал и своей собственной и не стеснялся тереться о мужчину в ответ.
Они буквально сливались воедино, вплетаясь друг в друга своими

разгоряченными телами, цепляясь друг за друга конечностями и непрерывно
прижимаясь друг к другу; целовались они при этом с такой страстью, какой,
скорее всего, ни один из них не испытывал уже долгое время, а, может, вообще
никогда.
В какой-то момент Марволо вытянул руку и смахнул в сторону все те

безделушки, что лежали на столе позади Гарри, и те с грохотом упали на пол.
Тогда он резко приподнял Гарри и усадил на стол, широко расставив ему ноги, а
сам встал между ними и прижался к его телу. Они продолжали впиваться друг в
друга и целовались столь жадно, будто пытались поглотить друг друга, не
позволяя себе пропустить ни единой открытой полоски кожи, которая была
доступна, обвивали друг друга подобно змеям и непрерывно стонали от
удовольствия.
Рука Гарри начала почти неосознанно и отчаянно рыскать по телу Марволо,

пытаясь обнажить больше его гладкой, прекрасной кожи, и, наконец, пальцы
его добрались до жилета мужчины и, мастерски расстегнув несметное
количество крохотных пуговиц с помощью беспалочковой магии, распахнули его,
чтобы затем добраться до белой рубашки и повторить сию процедуру уже с ней.
411/413
Марволо тихо усмехнулся, когда Гарри распахнул полы его рубашки в стороны и,
проведя руками по груди мужчины, головокружительно застонал. Ощущения,
которые дарил контакт кожа к коже, походили на наркотик, и Гарри понял, что
жаждет большего. Ему подумалось, что столь потрясающие чувства должны
быть объявлены вне закона, когда он отпрянул от Темного Лорда и схватился за
края своей маггловской футболки.
Марволо снова засмеялся, а глаза его засияли от удовольствия и желания.
- Мерлин, что на тебе надето?
Гарри тоже засмеялся и, ни капли не смущаясь, стянул футболку через голову.
- Уже ничего, - бесстыдно ответил он.
- Неправда. Одежда на нижней части твоего тела все еще мешается, - заметил
Марволо, склоняясь вперед и впиваясь ртом в ключицу Гарри, вынуждая того
запрокинуть голову и глубоко застонать, распахнув губы.
- Ох… ну что же, - тяжело дыша, выдавил Гарри. – Можешь что-нибудь с этим
сделать, если у тебя есть желание.
Дьявольская ухмылка растянула губы Темного Лорда, когда он, мельком подняв
на Гарри взгляд, скользнул губами ниже по его телу и приник к одному из
сосков, чем вызвал со стороны оного еще больше стонов. Гарри при этом не
удержался и, запустив одну руку в волосы мужчины, сгреб их в кулак.
Поиграв еще пару мгновений своим языком с горошиной соска, Марволо чуть
отстранился и улыбнулся, глядя на полубессознательно выглядевшего Поттера.
- Если ты настаиваешь, - произнес мужчина и пробежался пальцами,

искрившимися от магии, по брюкам Гарри, в результате чего те сперва
разорвались в клочья, а затем и вовсе рассыпались в пыль.
Поттер засмеялся, глядя на свои теперь уже обнаженные ноги.
- Эй! У меня не так много одежды, которая подходит этому возрасту!
- Я куплю тебе еще, - бросил Марволо, после чего снова навалился на Гарри и
завладел его губами.
Тот ухмыльнулся в ответ на поцелуй и позволил своей руке, пальцы которой не

перебирали прекрасные мягкие волосы Марволо, скользнуть вниз и пройтись по
бедру мужчины.
Темный Лорд тихо засмеялся в губы Гарри и чуть отстранился, чтобы заговорить.
- Не думай, что я не знаю, что ты делаешь, - пробормотал он, когда его

собственные брюки разошлись по швам и свалились на пол.
- По крайне мере, ты сможешь восстановить их с помощью Репаро, - сказал в

свою защиту Гарри, но его дыхание снова сбилось, когда Марволо начал
совершать волнообразные движения между его ног, ритмично надавливая на его
член, натянувший тонкие хлопковые трусы.
412/413
- Как любезно с твоей стороны, - прошептал мужчина, и, опустившись ниже,
провел языком по гладкому животу Гарри и, достигнув пупка, снова двинулся
вверх. Гарри выгибался назад до тех пор, пока почти полностью не перегнулся
через край стола и не задел кушетку, стоящую за ним. Он негромко вскрикнул и
засмеялся, когда почувствовал, что теряет равновесие, но Марволо вытянулся
вперед и удержал его от падения.
- Сказал же, что поймаю тебя, - тихо усмехнулся мужчина.
- Это такая нелепость, - захихикал Гарри. – Как насчет того, чтобы найти
местечко поудобнее?
- Так-так, Гарри Поттер. Ты пытаешься попасть в мою спальню? – подразнил его

Марволо.
- Я этого не говорил, но если ты приглашаешь меня… - ответил тот с улыбкой.
- Как я могу отказать тебе в этом? – произнес Марволо, приподнимая Гарри и

прижимая его к себе, вынуждая их грудные клетки соприкоснуться, а их самих
вздохнуть от наслаждения. А когда их глаза встретились, они оба поняли, что
настал тот момент, когда одних только слов становилось недостаточно. – Не
думаю, что вообще когда-нибудь смогу отказать тебе в чем-либо, - прошептал
Темный Лорд. – Ты заставляешь меня желать подарить тебе весь мир, Гарри
Поттер.
Каюсь, что задержала проду, но поделать ничего было нельзя.

Это первая глава, у которой туго пошел перевод. Обычно тяжко идет первичный
бетинг. Возможно, потому что на данный момент это самая большая по объему
глава, - 11 000 слов, до этого максимальный объем был 9 000.
Надеюсь, следующая глава пойдет лучше, хотя я уже заранее в ужасе,
поскольку знаю, как тяжело переводить постельные сцены. Проще написать, ей-
богу.
P.S. На тему помощи с переводом. Всех благодарю за предложения, но
переводить с английского я точно никому не доверю, а брать в помощь бету я
уже не хочу - слишком много глав позади, не думаю, что теперь смогу
сработаться с кем-либо.
413/413

Snova I Snova1

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Snova I Snova1

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Ссылка на материал: https://ficbook.

Публикация на других ресурсах:

Навлечь ненависть добрыми делами возможно в той же мере, что и злыми.

Ноябрь 1981 года.

Альбус Дамблдор не понимал, как это случилось, и теперь метался в панике.

Больше всего волшебник опасался, что маленького Гарри украли, и, поскольку

Дамблдор только что получил письмо от гоблинов Гринготтса — кто-то посетил

И это страшно разочаровывало.

Мужчина появлялся в банке еще несколько раз, и это служило Альбусу

Тем не менее, он не хотел этого делать. Министр Багнолд, в действительности,

Хотя, возможно, Минерва была права, и даже Министерство оказалось бы

Альбус Дамблдор, директор Школы Магии и Чародейства Хогвартс, вместе

Пока пара волшебников стояла, практически не дыша, перо, следуя алфавиту,

Мальчика несколько раз видели за эти годы, и Дамблдор всегда бросался

Дамблдор был готов засмеяться — настолько сильное он почувствовал

Макгонагал бывала в Стрэтем Вэйл ранее, в отличие от Альбуса, поэтому взяла

Номером 16, как оказалось, была квартира на первом этаже в здании,

— Мистер Поттер? — задал вопрос Дамблдор.

— Да, верно, — произнес мальчик, отступая назад и жестом приглашая обоих

— Хотите чаю? — уныло спросил Поттер, перебив его.

— А…да, пожалуйста. Спасибо, — моргнул от неожиданности Дамблдор,

Поттер потратил следующие несколько минут на приготовление небольшого

— Сейчас вернусь, — бросил мальчик, исчезая в спальне и появляясь моментом

Те обменялись взглядами и после сосредоточили все свое внимание на молодом

— Мистер Поттер, ваш… опекун сейчас здесь?

Поттер вопросительно приподнял брови.

— Эмм… Когда он будет здесь…

— Один?! — воскликнула Минерва.

— Вы здесь по поводу Хогвартса? — сказал Поттер, больше утверждая, нежели

— Да, это так, — ответил Дамблдор нерешительно. — Но…

— Мистер Поттер, — произнесла Минерва менторским тоном, — прошу

— Мы искали вас в течение многих лет, мистер Поттер, — вновь начал

— Вам некому назначать встречу. Я сам заботился о себе.

— Довольно долго, — прохладно ответил Поттер. — У вас есть мое письмо?

Профессора уставились на него на мгновение, прежде чем снова обменялись

— Вам нужен письменный ответ? — рассеянно осведомился Гарри после

— Здесь сказано, прислать обратный ответ до 31 июля, сообщив, буду

— Вашего слова будет достаточно, — сбивчиво сказала Макгонагал. — Но нам

— У меня его нет. Я живу один.

— Вам всего 10 лет!

— До сих пор это не было проблемой, — ответил Гарри скучающим тоном.

— До сего дня я был в безопасности, — произнес Поттер, изогнув бровь.

— Десятилетний мальчик не может жить один! — категорически настаивала

Оба профессора уставились на него в совершенном онемении.

— Я останусь здесь до конца августа. По окончании аренды сдам мебель

— Вы не можете жить один в течение двух месяцев! — громко возмутилась

— Могу и буду, если вы хотите видеть меня в своей школе.

— Вы не можете шантажировать нас, мистер Поттер! Позволять вам продолжать

Поттер резко встал, холодно уставившись на них обоих.

— Вам не рады в этом доме, если вы собрались угрожать.

— Успокойтесь, мистер Поттер, — попросил Альбус, примирительно подняв руки.

— Но это вы, а не кто-то другой, — мягко ответил Дамблдор. — Вы сознаете,

— Я прекрасно знаю о своем «положении» в магическом мире, и я принял

И вновь Альбус и Минерва не могли вымолвить ни слова.

— Возможно, мы сможем достичь компромисса хотя бы на оставшиеся месяцы

— Не нужно, — категорически отказался Поттер.

— Вы даже не будете знать. Они будут крайне осмотрительны.

— У меня нет никакого желания позволять абсолютно незнакомым людям

— Едва ли они будут шпионить за вами, мистер Поттер. Они станут

— В этом нет необходимости.

— Пожалуйста, мистер Поттер, ради меня и моего душевного покоя. Я буду

В течение нескольких мгновений Дамблдор выдерживал холодный

Северус Снейп неохотно признался бы — но только самому себе — что имеет