Понятие парадигмы научного знания.

Основные научные парадигмы

современного языкознания

Толкование понятия «научна парадигма» содержит указание, что

речь идет о «вершинном достижении», об образце того, как следует
заниматься некоторой проблемой
В этом значении термин этот начал употребляться все чаще на
границе XIX и XX вв. Однако звездный час его пробил в середине
XX века, когда стало ясно, что от человеческого фактора нельзя
отмахнуться даже в так называемых «точных» науках. Во второй
половине ХХв. научной парадигмой стали называть «признанные
всеми научные достижения, которые в течение определенного
времени дают научному сообществу модель постановки проблем и
их решений» [Томас Кунн 1962].
Примером является технический прием, когда сначала
формулируется общее правило, а потом перечисляются исключения,
которые «надо запомнить». Подобные технические приемы
составляют парадигму в узком смысле слова и переходят по
наследству от одной парадигмы (в широком смысле) к другой. В
наибольшей степени подобные приемы используются в описаниях,
ориентированных на школьного учителя. Вот почему говорят о
парадигме «традиционных», или «школьных» грамматик.
Среди этих инструментов мы находим не только радикально
новые идеи, но и переосмысление старых понятий. Так, когнитивная
парадигма научного знания, представляющая «одно из самых
перспективных направлений в исследованиях междисциплинарного
характера» в языкознании представлена «парадигмой когнитивной
лингвистики», в которой предлагаются следующие обновления
старых взглядов на язык:
– язык – одна из когнитивных областей человека, связанный с
другими областями и поэтому отражающий взаимодействие
психологических, культурных, социологических, экологических и
других факторов; поэтому язык должен быть предметом
междисциплинарного исследования;
– грамматика мотивирована семантикой;
– значение языковой единицы – концептуальная структура, связь
языковых единиц основана на образных ассоциациях, которые
зависят от контекста, ситуации;
 – синтаксис, морфология, фонология, лексикон, семантика и т.д.
зависят друг от друга, не обладают «автономией» от внеязыкового
поведения и от внеязыкового знания.
Один и тот же человек может принадлежать сразу к
нескольким разным парадигмам. Е. С. Кубрякова, кроме
когнитивно-дискурсивной парадигмы, является ярким
представителем и парадигмы российской словообразовательной
школы.
Парадигма является «накопительной системой знаний».
Исследователи, работающие в рамках одной и той же парадигмы,
добавляют все новые и новые решения задач. С течением времени
все большее число задач решается в опоре на достижения
предшественников – сторонников этой же парадигмы.
В рамках конкретной парадигмы задачи решаются
доказательным путем, когда опираются на достижения
предшественников. Иначе говоря, накопление знаний возможно
только в рамках определенной парадигмы.
История теорий языка показывает, что лингвистика – одна из тех
дисциплин, в которых появление новой теории, новых идей не
вызывает крушений и радикального пересмотра старых данных.
Например, Ю. С. Степанов так определяет понятие парадигмы:
«господствующий в определенную эпоху взгляд на язык, связанный
с определенным философским течением и определенным
направлением. Кроме того, как отмечает Ю. Степанов, парадигма
связана с определенным стилем мышления в науке. Т.о., парадигма –
явление историческое.
В 20 в. в языкознании сложились три основных направления:
младограмматическое, представленное Бругманом и Остхофом,
структуралистское, изложенное в «Курсе общей лингвистики» Ф.
де Соссюра, и генеративистское, представленное в работе
американского языковеда Н. Хомского «Аспекты теории
синтаксиса».
В языкознании 20 в. в русле структуралистского подхода были
предприняты попытки отказаться от обращения к иным наукам в
целях объяснения специфики естественного человеческого языка и
толковать язык как особое явление, не имеющее аналогов,
исключительное по своей природе, как развивающаяся и
функционирующая по своим собственным законам знаковая
система. 
 Структурализм в основном и определил лицо языкознания 20
в. (во многом вплоть по 60-е гг.). Структурное языкознание
проявило себя прежде всего в области изучения звуковой стороны
языка. Старой классической фонетике была
противопоставлена фонология, определение различительных
функций звуковых единиц по отношению к словам и морфемам.
Вслед за исследованиями по фонологии (структурной
фонетике), структурной морфологии стали появляться работы
по структурному синтаксису. Затем возникла структур-
ная семантика, или структурная лексикология. В русле
структурализма сложились лингвистика текста и начальные
варианты анализа дискурса (первоначально как теория связного
текста). 
    К концу 60-х гг. 20 в. в недрах структурализма созрели
предпосылки для перехода от статического описания языка к его
динамическому описанию. Появилась версий порождающей
трансформационной грамматики Ноэма Хомского, которая
провозгласила главной языковой единицей предложение и которая
сыграла серьёзную роль в активизации синтаксических
исследований.
Всё более растущее внимание лингвистов второй половины 20
в. привлекают проблемы, связанные к исследованием семантической
стороны языка. Стало утверждаться мнение, что лингвистическая
семантика не сводится только к семасиологии (лексической
семантике) и что её объектом должно также быть значение
предложения (и текста). Поэтому появилась синтаксическая
семантика, которая быстро заняла в лингвистике лидирующее
положение. При таком разнообразии представлений о языке
современной лингвистике свойственны общие установки о языке, к
которым относятся: экспансионизм – выходы в другие науки;
функционализм – изучение многообразия функций языка, и
экспланаторность – объяснение языковых явлений.

Антропоцентрическая парадигма в современной лингвистике

Язык всегда признавался самой яркой определяющей

характеристикой этноса. Проблема «язык и культура», «язык и
человек» была одной из центральных в языкознании XIX века и
рассматривалась в трудах В. фон Гумбольдта, Э. Бенвениста, А.А.
Потебни и др. ученых. Однако в первой половине XX ст. она была
оттеснена на второй план, и язык стал рассматриваться «в самом
себе и для себя». Многие десятилетия лингвисты изучали «человека
молчавшего» (язык был как бы сам по себе, а человек – сам по себе).
Осознание необходимости изучать язык и человека комплексно, т.е.
«говорящего человека», побудило исследователей уделить серьёзное
внимание всем аспектам этой сложной проблемы»). Таким образом,
идея антропоцентричности языка является ключевой в современной
лингвистике.
С позиций данной парадигмы, человек познает мир «через
осознание себя, своей теоретической и предметной деятельности в
нем», и это придает ему право «творить в своем сознании
антропоцентрический порядок вещей», который определяет его
«духовную сущность, мотивы его поступков, иерархию ценностей».
Антропоцентрическая парадигма лингвистики ХХ века делится
на четыре взаимосвязанных, но тем не менее разных направления:
1) исследует язык как «зеркало» человека, базовым для него
является понятие языковой картины мира, а основной задачей –
изучение того, как человек отражает себя в языке.
2) коммуникативная лингвистика, ее характеризует интерес к
человеку в первую очередь в его отнесенности к процессу
коммуникации.
3) направление изучает, прибегая к данным других наук, роль
языка в познавательных процессах и когнитивной организации
человека.
4) не имея собственного названия, нацелено на выяснение того,
каким образом язык существует в самом человеке.
Язык – довольно сложное и многогранное явление. Чтобы
отразить это, Ю.С. Степанов представил его в виде нескольких
образов: 1) язык как язык индивида; 2) язык как член семьи языков;
3) язык как структура; 4) язык как система; 5) язык как тип и
характер; 6) язык как компьютер; 7) язык как пространство мысли и
«дом духа» (М. Хайдеггер). В конце XX века язык стал
рассматриваться также как «продукт культуры, как ее важная
составная часть и условие существования, как фактор формирования
культурных кодов». Появились новые установки и цели
исследования языка, новые ключевые понятия и методики.
Т.о., формирование антропоцентрической парадигмы привело к
«развороту лингвистической проблематики в сторону человека и его
места в культуре, т.к. в центре внимания культуры и культурной
традиции стоит языковая личность во всем ее многообразии: Я-
физическое, Я-социальное, Я-интеллектуальное, Я-эмоциональное,
Я-речемыслительное»).
Культура имеет коммуникативно-деятельностную, ценностную и
символическую природу. Язык не просто теснейшим образом связан
с ней: он «прорастает в нее, развивается в ней и выражает ее». Ведь,
как известно, «все тонкости культуры народа отражаются в его
языке, который специфичен и уникален, т.к. по-разному фиксирует в
себе мир и человека в нем». Ю.К. Волошин отмечает, что «культура
зачастую сама по себе нема, и в этих случаях ей без языка не
обойтись».
Идея о взаимосвязи этих двух понятий нашла свое отражение в
лингвокультурологии – науке, возникшей на стыке лингвистики и
культурологии и исследующей «проявления культуры народа,
которые отразились и закрепились в языке». Основу понятийного
аппарата данной науки составляют термины «языковая личность» и
«концепт». В настоящее время известны различные подходы к
изучению языковой личности. Прежде всего под этим термином
понимается человек как носитель языка, взятый со стороны его
способности к речевой деятельности, – по существу личность
речевая. Также под ним понимается совокупность особенностей
вербального поведения человека, использующего язык как средство
общения, – личность коммуникативная. И, наконец, под «языковой
личностью» может пониматься носителя определенного языка,
своего рода личность словарная, этносемантическая.
Парадигма выводит на первое место человека, а язык считается
его главной характеристикой, важнейшей составляющей. Культура и
язык – «антропоцентрические сущности, они в человеке, служат
человеку и без человека не имеют смысла». Лингвокультурология
является «продуктом» антропоцентрической парадигмы в
современной лингвистике.

КОММУНИКАТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА

Возникновение КЛ охарактеризовало новый этап в развитии

современной науки о языке. Лингвистика с момента становления ее
как самост. науки всегда занималась семантикой языковых единиц:
сначала семантикой слова, затем семантикой предложения, в
последнее время семантикой текста (лингвистика текста).
Некоторые ученые объясняют бурное развитие КЛ тем, что на
современном этапе уже нельзя получить крупные результаты в
сфере традиционной лингвистики.
Основными чертами КЛ являются: анализ языковых единиц в
условиях конкретных коммуникативных ситуаций и рассмотрение
текста как основы анализа языка. То есть КЛ анализирует
конкретные языковые единицы в условиях определенного
коммуникативного акта, исследует различия в функционировании
языковых единиц в разных коммуникативных условиях.
В настоящее время КЛ представлена несколькими
направлениями, которые различаются как по теоретическим
предпосылкам, так и по методам исследования, и по материалу:
теория речевых актов, процессуальная семантика, коммуникативный
синтаксис, лингвистика текста, различные направления
прагмалингвистики, паралингвистика, теория коммуникативного
поведения, теория речевых жанров, теория межкультурной
коммуникации.
Наибольшее распространение в современной коммуникативной
лингвистике получила теория речевых актов, предложенная и
разработанная Дж. Сёрлом и Дж. Остином, анализирующая речь в
контексте жизни и жизнедеятельности человека и исходящая из
того, что «речи – это действия, происходящие между людьми»
(Гегель). В речевом акте участвуют говорящий и адресат,
выступающие как носители определенных, согласованных между
собой социальных ролей, или функций. Участники речевых актов
обладают фондом общих речевых навыков (речевой компетенцией),
знаний и представлений о мире.
Речевой акт рассматривается как способ достижения
адресантом определенной коммуникативной интенции, которая, в
свою очередь, влияет на выбор языковых средств. В этом
заключается главная особенность теории речевых актов, которая
может способствовать изучению механизмов употребления языка
для достижения многообразных целей речевого взаимодействия.
Культурная антропология – широкая фундаментальная наука,
изучающая проблемы культурного развития человечества, поэтому
носит междисциплинарный характер. Она исследует развитие
культуры во всех ее проявлениях: образ жизни, видение мира,
менталитет, национальный характер, результаты духовной и
производственной деятельности человека. Характеризует культуру
через коммуникацию, взаимодействие культур, языка и культуры.
Классическая риторика как основополагающая наука в КЛ –
это наука о том, как содержание сознания одного человека
наилучшим образом может быть передано другому.
Паралингвистика изучает взаимодействие вербальных и
невербальных средств языка в передаче информации.
Паралингвистич. средства не входят в систему языка, не являются
речевыми единицами, но без них речевое сообщение не м.б. фактом
коммуникации.

Межкультурная коммуникация
На рубеже веков самым приоритетным направлением в
коммуникативной лингвистике становится межкультурная
коммуникация, изучающая диалог культур. Зарождение дисциплины
связывают с работами Э. Холла, необходимость в которых возникла
после Второй мировой войны, когда нужно было налаживать
быстрое и эффективное сообщение со странами-союзниками и с
иммигрантами, мощным потоком ринувшими в страну.
Сам термин “межкультурная коммуникация” появился в 70-е гг.
XX в. в американской лингвистике. Это такая коммуникация, успех
или неудачи которой определяются культурными различиями
коммуникантов. В ней используются достижения многих наук –
лингвистической антропологии, социологии, когнитивной
лингвистики, теории коммуникации, социальной психологии,
этнолингвистики и др.
Э. Холл показал тесную связь между коммуникацией и
культурой. В его работе были сформулированы фундаментальные
постулаты таких феноменов, как коммуникация и культура, а также
содержался анализ их взаимосвязи и взаимозависимости.
Задачами межкультурной коммуникации становится определение
“зон напряжения” при межкультурных контактах, предотвращение
коммуникативных неудач, трансляция с языка на язык лингво-
культурологических концептов, ибо овладение лингвоконцепто-
сферой иной культуры (культурой изучаемого языка) – это
завершающий и самый важный этап в овладении иностранным
языком.
Понимание межкультурной коммуникации как процесса
взаимодействия культур, привело к тому, что в большинстве работ
по Данной проблеме важнейшим становится изучение кросскультры,
т.е. средств своей культуры, привлеченных для познания чужой.
Таким способом формируются новые знания и о своей, и о чужой
культурах.
В России начало активных исследований по межкультурной
коммуникации можно датировать концом 70-х гг. прошлого века.
Сейчас факультеты и кафедры межкультурной коммуникации
есть во многих городах России и Белоруссии, например, в Минском
лингвистическом университете, Санкт-Петербурге, Твери,
Пятигорске и др.
Продолжается разработка межкультурной коммуникации и
психолингвистами. В основе их концепции лежит учение Л.С.
Выготского о языке как интерактивной системе, связанной с
культурно обусловленным сознанием. Эта мысль развита Е.Ф.
Тарасовым, который теорию межкультурной коммуникации
рассматривает как онтологию языкового сознания. Исследование
языкового сознания в сопоставительном аспекте подчеркивает его
национально-культурную специфику и позволяет говорить о нем как
об этнокультурном феномене.
Методика сравнения языковых сознаний в культурном плане
была предложена Ю.А. Сорокиным. Гипотеза типов сознания,
выдвинутая им, не только констатирует факт непохожести культур,
но и объясняет это явление. Было установлено, что сложная
структура этнокультурного сознания состоит из трех пространств –
лингвистического, когнитивного и культурного. В качестве единиц
когнитивного пространства выделяются ментальные образования,
категоризирующие мир, – когнитивные прототипы, концептуальные
метафоры, концепты, фреймструктуры и под. К культурному
пространству относятся культуремы, мифологемы, ритуалы,
культурные стереотипы, эталоны, символы, а к лингвистическому –
языковые универсалии, семантические примитивы и др.
Коммуникативный акт понимается как передача сигналов,
отображающих некоторое ментальное образование
(коммуникативный подход) в процессе знаковой активности
сотрудничающих личностей (деятельностный подход). При этом
важнейшей проблемой считаются знаковые свойства культурных
предметов (семиотический подход).
Доказано, что на любом естественном языке можно выразить всю
информацию, содержащуюся в любом конкретном языке. Вопрос
лишь в том, насколько получившийся текст будет адекватен тексту
исходному и не превысит ли объем переводческих комментариев
исходный текст.
Успешная коммуникативная деятельность основана на наличии у
партнеров взаимной культурно обусловленной компетенции,
которая присуща всем людям, однако реализация этой способности
культурно обусловлена. Кроме того, она обусловлена и уникальным
индивидуальным опытом каждого человека. Отсюда следует, что
“при коммуникации, являющейся процессом обмена сообщениями,
постоянно происходит воссоздание смыслов, так как они не
совпадают даже у людей, говорящих на одном и том же языке,
выросших в одной и той же культуре”.
При изучении межкультурной коммуникации выделяются две
сферы – культурологическая и собственно коммуникационная.
Культурологическая сфера основана на положении о том, что
значения, которые мы приписываем словам, во многих случаях
определяются культурой, в которой мы сформировались как
личности.
В целом коммуникативная лингвистика – это направление в
современной лингвистике, рассматривающее в качестве единицы
коммуникации речевые акты (утверждение, просьба, вопрос и т. д.),
коммуникативная значимость структурных элементов которых
(слов, словосочетаний, предложений) проявляется в связном тексте
(дискурсе). Используется для лингвистического обоснования
современных методов обучения (коммуникативного и др.). Интерес
методистов к этому направлению лингвистики означал известный
пересмотр отношения к популярным в 50–60-е гг. структурному и
трансформационно-генеративному направлениям в языкознании, не
давшим ожидаемых результатов в повышении практического уровня
владения неродным языком. Определяющими для методики
считаются следующие идеи:
a) в качестве единицы коммуникации (и обучения)
рассматриваются речевые акты;
 б) в качестве единицы отбора речевых актов выступает речевая
интенция говорящего, которая содержательно организует и
регулирует речевое поведение;
в) овладение языком предполагает формирование у
обучающегося коммуникативной компетенции, означающей
способность правильно пользоваться языком в различных ситуациях
общения;
г) формирование коммуникативной компетенции организуется
в рамках ситуаций общения, которые служат стимулом для
постановки цели и совершения речевых актов.
Осмысление сущности языка с точки зрения его главного пред-
назначения предполагает знакомство с основами человеческой
коммуникации: есть адресат и адресант сообщения.
Главная задача отправителя информации - адресанта –
закодировать содержание мысли в текст, который представляет
собой объединенную смысловой связью последовательность
вербальных (словесных) знаков. Поскольку заключенная в нем
информация предназначена для слушающего, то немаловажную роль
в текстообразовании играет понимание (декодирование) сообщения
на этапе его приема. Текст – это результат взаимодействия
кодирования и декодирования, озвучивания и понимания
сообщения. Понимание состоит в адекватном воспроизведении
слушающим той информации, того сообщения, которые были
закодированы говорящим (пишущим) в тексте. Информативность
текста зависит от степени совпадения информации, передаваемой
отправителем, и той информации, которая извлекается из текста
получателем.
В качестве коммуникативных единиц речи выделяют выс-
казывание, дискурс, речевой акт, речевой жанр, речевую (ком-
муникативную) стратегию и речевую (коммуникативную) тактику.
Высказывание –это основная единица речевого общения,
характеризующаяся относительной самостоятельностью,
законченностью, возможностью актуального (тема-рематического)
членения и включающая в себя коммуникативно-модальный аспект,
интонацию (в устном варианте) и различные невербальные средства
общения.
Дискурс – речь, погруженная в жизнь (Арутюнова),
вербализованная речемыслительная деятельность, включающая в
себя не только лингвистические, но и экстралингвистические
компоненты.
 Последовательность речевых актов образует дискурс, т.е. связ-
ный текст, отражающий некоторое событие «живой»
действительности.
Речевой жанр — высказывание как продукт, которое имеет ус-
тойчивый тематический, композиционный и стилистический тип
построения текста.
Речевая тактика и речевая стратегия – не только более круп-
ные единицы, чем речевой акт и речевой жанр, но и представляют
более высокий уровень построения текста: если речевая стратегия
определяет основную задачу общения (текста), то речевая тактика –
способ решения задач в рамках избранной речевой стратегии.
Таким образом, речевой акт, речевой жанр, речевая стратегия и
речевая тактика представляют разные уровни речевой (тексто-
вой) деятельности.

ТЕКСТОЛОГИЯ
Предмет и задачи текстологии
Линвистика текста тесно связана с текстологией. Текстология –
область филологической науки об истории текстов и принципах их
издания; текстов, прежде всего, литературных и фольклорных, но
также и научных, если были связаны с исследованием литературы,
фольклора и языка. У рукописей, как и у книг, своя судьба, своя
история. Текстология изучает рукописи, прижизненные и
посмертные издания литературных произведений, дневников,
записных книжек, писем; записи устного народного творчества.
В зависимости от объекта исследования различают отрасли
текстологии: текстология античности, Средневековья, фольклора,
восточных литератур, литературы Нового времени, исторических и
лингвистических источников.
Текстология – это наука об истории текстов, она рассматривает
тексты исторически, то есть диахронически». Изучение истории
памятника на всех этапах его существования дает представление о
последовательности истории создания текста. В истории текста
отражены закономерности художественного мышления автора, его
личность и мировоззрение, индивидуальность и творческая воля.
Практическое применение текстологии заключается в научном
издании литературного памятника, основанном на предварительном
всестороннем изучении истории его текста.
 Русская литература XI–XVII веков – литература по
преимуществу рукописная. Это определило главные особенности
создания, распространения и бытования ее многочисленных
памятников. Переписка книг неизбежно вела к тому, что памятники
древнерусской литературы теряли устойчивый текст, обрастая
новыми и новыми редакциями. Чем дольше длилась жизнь
литературного памятника, тем, как правило, больше появлялось его
редакций, в которых отражались требования жизни, литературные
вкусы, мастерство (или его отсутствие) переписчика.
Первыми текстологическими опытами в России можно считать
«исправление», систематизацию и описание рукописных книг в XVI
—XVII веках.
Петровские времена отмечены большим интересом к
древнерусской письменности. Как известно, указом 1722 года было
велено собирать и привозить в столицу летописи, степенные книги,
хронографы. С учреждением в 1724 году в Петербурге Академии
наук началось освоение древних памятников русской истории.
Первые десятилетия XIX века отмечены развитием русской
текстологической мысли, в значительной мере обогатившей
библиографические и книговедческие исследования древнерусских
исторических и литературных памятников. Этот процесс
существенно повлиял на возникновение фольклористики –
обработки записей произведений устного народного творчества.
Вопрос о самобытности русской культуры, как в письменном, так и
в устном ее выражении, в числе первых ввели в круг научных
проблем А. X. Востоков, И. М. Борн, М. Н. Макаров.
Текст – важнейший предмет текстологии.
Как «языковое выражение замысла его создателя» определил
текст Д. С. Лихачев; при этом «бессознательно сделанные ошибки
рукописи не входят в понятие текста», поскольку не относятся к
художественному мышлению автора. По М. М. Бахтину, текст –
«первичная данность» «всего гуманитарно-филологического
мышления». «Текст – одна из форм существования очень
значительной части человеческой культуры, закрепленной в
памятниках языка». Текст следует отличать от произведения как
художественного целого. Текст – это запись произведения.
Произведению же присущи самостоятельность, единство замысла,
формы и содержания.
Текстологическое исследование опирается на источники текста.
 Источником называется «документально фиксированный текст,
отражающий один из этапов работы автора над произведением».
Источники текста произведения бывают рукописные, печатные и
устные: рукописи, автографы, списки, копии, авторизованная
машинопись, корректуры, печатные тексты, звуко- и видеозаписи,
издания. Это все исходящие от автора (авторские) или восходящие к
нему (авторизованные) материалы, относящиеся к тексту
произведения.
Наиболее достоверные источники текста автографы. Но
писатели по-разному относились к ним. Н. М. Карамзин сжигал, М.
Е. Салтыков-Щедрин сохранял, А. П. Чехов уничтожал, А. А. Блок
складывал в особую папку.

ЛИНГВИСТИКА ТЕКСТА

Первые попытки анализа текста были предприняты еще античными

риторами, изучавшими способы построения выразительной речи. Большим
вниманием к тексту отмечена и работа средневековых схоластов. Внимание
мыслителей той эпохи было обращено на «уяснение содержания канонических
сочинений и их интерпретацию, а также приложение содержания этих текстов
к новым знаниям и новым жизненным ситуациям. На этой почве развивается
как анализ содержания канонических источников — герменевтика, так и
анализ возникновения и жизни канонических текстов, исследующий
подлинность и условия создания памятников, — экзегетика...»
(Б.А.Ольховиков).
Со временем теоретики языка сосредоточивали все большее внимание
на отдельных его единицах, оставляя работу с текстами философам,
филологам и литературоведам. Становление лингвистики как самостоятельной
науки связывается с переносом основного внимания исследователей на
проблемы исторической фонетики и морфологии, а в середине XIX в. А.
Шлейхер четко противопоставил лингвистическое, философское и
филологическое изучение языка.
Смена ведущей парадигмы в начале XX в. не изменила существенно
отношение лингвистов к тексту. Текст как речевое произведение в своей
целостности мало интересовал структуралистов. Гораздо важнее для них было
выявление стабильных языковых структур и единиц, на основе которых
становится возможным построение текста. В центре внимания
структуралистов оказывается иерархия элементов разной сложности, а текст
отходит на второй план, превращается из объекта исследования в его
материал, последовательно расчленяемый на предложения, словосочетания,
слова, морфемы, фонемы, которые подвергаются всестороннему изучению.
Реализация этой программы привела к постановке вопроса о
зависимости значения установленных языковых единиц разной степени
сложности от контекста их функционирования. По мере продвижения в этом
направлении лингвисты последовательно расширяли анализируемый контекст,
пока вновь не пришли к необходимости обращения к тексту.
Выделению лингвистики текста в самостоятельное научное направление
способствовали причины внутренние (собственно лингвистические) и
внешние.
Внутренние причины: невозможность адекватного объяснения
некоторых языковых явлений через анализ предложения.
Внешние причины: воздействие на лингвистику литературоведческого,
социологического, психологического исследования текста, а также изучения
текста как объекта теории перевода, автоматической обработки языковых
данных, методики преподавания родного и иностранного языков и других
дисциплин.
 
АНАЛИЗ ДИСКУРСА КАК НАПРАВЛЕНИЕ
КОММУНИКАТИВНОЙ ЛИНГВИСТИКИ

Это направление зародилось раньше идеи «лингвистики текста», но

именно ему было суждено реализовать исходные замыслы такой лингвистики.
Само название направления заимствовано у З. Харриса, создателя
позднеструктуралистской концепции. Сегодняшние работы в области анализа
дискурса, разумеется, гораздо менее формалистичны, чем сорок лет назад,
больше обращены к человеку. И тем не менее, некоторые общие черты
сохранились.
По З. Харрису, анализ дискурса – метод анализа связной речи или письма.
Метод этот формальный, ориентируется только на встречаемость морфем,
взятых как различительные элементы. Он не зависит от знаний аналитика о
том, каково конкретно значение каждой морфемы. Этот метод не дает также
никакой новой информации о значениях отдельных морфем, входящих в
текст. Но это не значит, что в результате анализа дискурса мы ничего не
узнаем о дискурсе и о том, как грамматика языка в нем проявлена. Ведь «хотя
мы и пользуемся формальными процедурами, сходными с дескриптивно-
лингвистическими, мы можем получить новую информацию о конкретном
изучаемом тексте, информацию, выходящую за рамки дескриптивной
лингвистики» [Harris 1952, 355].
Этот подход нацелен на решение двух взаимосвязанных проблем:
a) распространение методов дескриптивной лингвистики за пределы
отдельно взятого предложения,
б) соотнесение культуры и языка — т. е. неязыкового и языкового
поведения.
Дистрибутивный анализ, по мнению Харриса, полезен в обеих областях. А
именно, с одной стороны, он выводит нас за пределы предложения, позволяет
установить корреляции между элементами, далеко отнесенными друг от друга
в тексте. С другой же стороны, учитывается, что любой дискурс возникает в
рамках конкретной ситуации — той, о которой говорит человек, или той, в
которой находится некто, записывая время от времени свои мысли. Этот же
метод состоит в установлении встречаемости элементов дискурса, а особенно,
в закономерностях появления одних элементов от других — в рамках одного и
того же дискурса.
В конце 1980-х гг. эти две проблемы рассматривают как попытки
объяснить:
1) почему конкретный элемент находится в одном, а не в другом
дискурсном окружении, – «дистрибуционная объяснительность»;
2) почему текст нам кажется связным (логически несамопротиворечивым,
когерентным), — «секвенциальная» объяснительность.
В 1950-е е годы З. Харрис приходит к необходимости дополнить такой
анализ понятием трансформации. Это обогащение инструментария дает более
высокий уровень абстракции. Если посмотреть на каждое реальное
предложение текста не по номиналу, а как на результат преобразования
«ядерного» предложения в реальную форму (под воздействием всевозможных
контекстных факторов), то обнаружатся более глубокие закономерности в
структуре целого текста.
К концу 1970-х гг., когда идеи и методы трансформационных грамматик
получили достаточно подробную и глубокую проработку, вновь актуальной
стала идея анализа дискурса как такового. Например, в теории речевых актов
каждое предложение представляют как суперпозицию: тип иллокуции
накладывается на «объектную пропозицию». Это обобщение той идеи, что
реальное предложение есть реализация «ядерной» структуры, причем под
влиянием не только соседних предложений, но и в более широком объеме –
всей духовности человека – его намерений, моментального среза внутреннего
мира и т. п. Конечно, правы критики, говоря, что анализу подвергается
письменная речь или транскрипция устной и что сведение речи к письменной
форме само есть одна из множества возможных интерпретаций речи. Тем не
менее, в этом подходе исследователей привлекает мысль о закономерностях
текстообразования, которые следует искать в человеческом духе, но опираясь
прежде всего на материал речи. Исследование опирается не только на
абстрактные, пусть и очень глубокие, построения, но и на материал. При этом
язык, действие, ситуация и знание человека рассматриваются в своей
совокупности.
В 1980-е гг. на анализ дискурса смотрят как на описание закономерностей
в языковых реализациях, используемых людьми для сообщения значений и
интенций, связанное с разнообразными операциями и научными
дисциплинами:
1. Социолингвистика, занимающаяся структурой социального
взаимодействия, проявленного в разговоре, дает «заземленное» обобщение,
поскольку она основана на реально зафиксированных образчиках языка в его
употреблении – работая обычно с транскрибированными данными устной
речи.
2. Психолингвистика, в связи с реальным пониманием речи.
 3. Философия языка, а также формальные модели, где рассматриваются
семантические отношения между парами предложений и их синтаксических
реализаций. Там же рассматриваются отношения между значениями и
возможными мирами: насколько используемые предложения дают суждения,
которым могут быть приписаны значения «истина» или «ложь». Огрубление
здесь состоит в том, что при этом рассматриваются архетипные говорящие,
обращающиеся к архетипным же слушающим в рамках (минимально
конкретизированного) архетипного контекста.
4. Вычислительная лингвистика, занимающаяся конструированием
моделей обработки дискурса. Она, впрочем, ограничена текстами конечной
длины, часто очень короткими и взятыми в рамках укороченных же
контекстов.
В этом многообразии выделяются два типа моделей анализа:
1. Формальные модели – в них семантические качества языковых форм не
учитываются, отвлекаются в них и от исторических аспектов языка. Сюда
относятся следующие направления: теория речевых актов, анализ разговора
(этнометодология) и этнография речи. Эти модели направлены на описание
коммуникативной компетенции. Формальные теории дискурса рассматривают
формы существования разговорного языка под углом зрения взаимодействия
людей в социологическом аспекте. Предметом анализа являются
транскрипции последовательности речевых взаимодействий. Исследуемые же
единицы лежат выше уровня предложения; например, к этим единицам
относятся речевые акты, ходы в общении и обмен репликами.
2. Содержательный анализ дискурса – полностью сосредоточен именно на
семантической и исторической плоскостях, как в теоретическом, так и в
практическом планах. Примером является подход М. Фуко. Такой анализ
направлен на объяснение явлений речевой деятельности. Материал
исследования черпается из истории, из письменных памятников.
В последнее время характерными чертами его стали:
1) большой вес, придаваемый интратекстуальному описанию
(«морфология дискурса»);
2) критика каузальной концепции отношений между внутридискурсным и
внедискурсным (в начале развития анализа дискурса на европейской почве
чаще предполагалось, что внутренняя структура дискурса связана с внешними
функциями его и ими обусловлена);
3) подход к высказыванию под углом зрения интерпретации
последовательностей (причем интерпретации, которую структурирует знание
– чтение, lecture), а не продуцирования этих последовательностей.
Именно последняя тенденция и представляет, на наш взгляд,
интерпретативность в дисциплинах, исследующих человеческую духовность.
По сравнению с анализом дискурса З. Харриса, европейский анализ
дискурса значительно больше ориентирован на философию, на
хитросплетения текста. Дискурс при этом не столько точка зрения, сколько
источник ограничений, или фильтров, управляющих конкретной
деятельностью: «Высказывание — не обманчивая сцена, где лишь сходятся
содержания, заготовленные порознь. Высказывание — непосредственный
участник конструирования смысла и сюжетов, распознаваемых в дискурсе.
Анализ дискурса не только должен объяснять, почему те, а не иные
высказывания были использованы, но и почему выбран именно данный путь
мобилизации сил, использования именно данных социальных источников».
В свете новых тенденций перед анализом дискурса стоят дополнительные
задачи:
1. Проблема идентичности дискурсной формации. Отношение к другому
человеку не является производным, а составляет суть дискурса. Этот «другой»
не бесформенен: ведь смысл циркулирует между определенными жизненными
позициями. Вот почему сегодня отказываются и от концепции дискурса как
«видения мира», и от концепции, согласно которой дискурс – проявление воли
к выражению у коллективного субъекта.
2. Противопоставление глубинного и поверхностного в анализе текста,
разграничение «глубинных» содержаний и «поверхностной» организации
высказываний (когда последние считаются зависящими от обстоятельств
коммуникации). Высказывания не предназначены только для презентации
содержания, для театрализации уже существующего смысла.
3. Представление о взаимоотношениях дискурса и общества. Смысл и
языковая деятельность составляют отдельное независимое измерение в
общественной жизни и не являются надстройкой над экономическим базисом.
Есть «дискурсивный порядок», и задача состоит в том, чтобы выяснить связи
между дискурсом и группами, являющимися движущими силами этого
дискурса.
Итак, анализ дискурса должен дать характеристику того, как, в контексте
взаимодействия людей, направленного на достижение каких-либо целей,
коммуниканты интерпретируют речь и действия: является ли такое обращение
к интерпретации взаимным – как в случае разговора – или невзаимным, когда
мы читаем или пишем. Но в любом случае процесс этот интерактивен,
предполагает взаимодействие людей. Такая задача заставляет анализ дискурса
расширять за счет детализации коммуникативных функций текущих
сообщений. Интерпретация опирается на общие и специальные знания,
используемые по ходу этого процесса. Связана эта интерпретация и с
логическим выводом. Важным является установление иллокуционной силы, с
опорой на общие прагматические принципы, на понимание
контекстообусловленных ожиданий в описываемой деятельности, плюс знание
того, как информация вообще структурируется, а также на процедуры
естественной аналогии. Все это является, в конечном итоге, попыткой выявить
связность текста.

ПАРАЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ОБЩЕНИЯ

 Взаимодействие людей в обществе происходит с помощью речи, но
полноценная коммуникация невозможна без участия невербальной
(паралингвистической) системы общения. Один и тот же набор слов имеет
разное значение в зависимости от манеры озвучивания, эмоциональной
окраски. Коммуникация, связанная с паралингвистическими средствами
общения, в некоторых случаях может даже успешно заменить словесную
систему. Примеры широко известны при общении представителей разных
культур, не имеющих общего языка, но способных понять друг друга.
На основе невербальных систем общения построена адаптация людей с
нарушениями речевого аппарата к жизни в обществе. Паралингвистическая
система невербальных средств общения – это совокупность средств,
сопровождающих вербальное взаимодействие и дополняющих смысловое
содержание слов. Виды невербальных средств общения (по характеру
проявления): фонационные - звуковые особенности (громкость, темп,
интонация и др.); кинетические – движения, сопровождающие речь (мимика,
жесты); графические – особенности графического выражения речи (почерк).
Выделяют отдельно группу экстралингвистических средства общения,
представляющих собой нетипичные особенности речи. К ним относят вздохи,
паузы, покашливание, смех и др.
Классификация паралингвистических средств по принадлежности
общностям (индивидам) выделяет следующие виды: универсальные для всех
говорящих; характеризующие отдельную этнокультурную группу;
демонстрирующие личностные и психологические характеристики
человека. Паралингвистические и экстралингвистические средства общения
представляют собой системы сигналов, сопровождающих голос. Особенности
речи не только дают характеристику конкретному сообщению, но и
формируют образ самого говорящего, подавая сигналы о его эмоциональном
состоянии, особенностях личности, уверенности в себе, социокультурных
особенностях и др. Некоторые элементы невербального общения
контролируются говорящим, такие как громкость и скорость речи, дикция.
Другие же элементы сложно удержать под контролем, к таким сигналам
относят вздох, покашливание, смех, стон, плач и др. Данные системы
являются помощниками в выстраивании полноценной коммуникации,
наполняют фразы личностным смыслом и эмоциями.
Наполнение слов эмоциями представляет наибольшую ценность при
взаимодействии, находит такой же эмоциональный отклик у окружающей
аудитории. В силу неполного контроля знаки невербального общения могут
выдать те качества человека, которые он предпочел бы скрыть.
Выразительная речь динамична по громкости и расставляет акценты на
значимых словах. Изменение уровня громкости в приемлемых для общения
пределах считается наиболее эффективным построением изложения,
удерживающим внимание и интерес собеседника. Громкий голос имеет
побудительную силу и склоняет слушателя к действиям. В то же время
повышение громкости выше приемлемой нормы рассматривается как
нарушение личного пространства и попытка принуждения.
Тихий голос характеризует сдержанность, что в зависимости от
контекста свидетельствует о неуверенности или спокойствии говорящего.
Последнее наблюдается в ситуации, когда тихая речь контрастирует с
повышенной громкостью речи собеседников.
Темп речи характеризует личностные качества человека, его
темперамент. Медленный темп речи настраивает на спокойствие,
основательность беседы, тогда как быстрый придает динамики, энергии,
характеризует оратора как целеустремленного, уверенного в себе и в том, о
чем он говорит. Темп речи меняется в зависимости от эмоционального
состояния человека: грусть замедляет привычный темп, радость и страх –
увеличивают. Кроме того, волнение, общее самочувствие, настроение
оказывают влияние на него, корректируя его в ту или иную сторону, позволяя
тем самым собеседнику считывать эти сигналы для максимального понимания
смысла сообщения.
Сбивчивая речь воспринимается собеседником как показатель волнения,
напряжения, неуверенного владения темой обсуждения, желания скрыть
важные моменты в разговоре. Сбивчивое повествование, прерываемое
паузами и покашливанием, создает негативное впечатление о квалификации
говорящего. Глубокое знание предмета общения и уверенность в себе
характеризуются ровной ритмикой речи, создающей гармоничную картину
изложения.
Половозрастные характеристики и физические особенности человека
определяют высоту голоса. Например, женский типичный голос всегда
отличается от мужского, а детский – от взрослого. Эмоциональная окраска
сообщения вносит корректировки в высоту голоса, снижая его при страхе,
угнетенном состоянии. Эмоции гнева и радости, наоборот, делают голос более
звонким.
Паузы расставляют акценты в общении, используются перед важными
словами как возможность сосредоточиться, привлечь или переключить
внимание. Смех создает позитивную атмосферу, снимает напряжение и
тревожность. Покашливания, вздохи характеризуют отношение говорящего к
сообщению, его состояние во время беседы.
Интонация выполняет следующие функции в общении: Дополнение
информации (выражает отношение говорящего к содержанию сообщения).
Пример: реплика «солнце» с интонацией радости или грусти точно покажет
отношение говорящего к солнечной погоде. Замена части сообщения
(интонационная пауза замещает часть вербальных средств в контексте
разговора). Пример: фраза «я ему звонила, а он …» не требует пояснений, что
общение не состоялось. Пример: фраза «она краси-и-и-вая» показывает
небывалость описываемой красоты.
Интонация всегда сочетается с другими паралингвистическими
средствами общения, что формирует целостный образ говорящего, его
личностных качеств, эмоционального состояния и отношения к предмету
общения.
Паралингвистические средства невербального общения добавляют
яркость в общение, наполняют коммуникацию эмоциями, что создают
полноценное взаимодействие людей и дарят радость общения. Для особенных
групп населения жесты и мимика стали единственным способом
взаимодействия с социумом. Настоящим спасением паралингвистические
средства невербального общения становятся для людей с нарушениями речи, а
специализированная помощь во многом строится на развитии способности
считывать и демонстрировать информационное сообщение и эмоции без слов.
Общение – основной процесс социализации, через который ребенок усваивает
правила и способы жизни в обществе. Для людей с серьезными нарушениями
речи процесс общения ограничен и единственными средствами остаются
невербальные. Например, использование паралингвистических средств
общения при речи и слуха помогает влиться в социум, используя мимику,
жесты, пантомимику при отсутствии возможности вербального контакта.
Удивительная способность восприятия голоса названа «эффектом
вечеринки». Особенность ее в том, что человек при множестве звучащих
голосов не просто слышит и узнает нужный, но настраивается именно на него,
подавляя другие шумы и голоса. Каждый человек имеет уникальный набор
свойств голоса, манеру говорить, тембр, фонетические особенности
произношения. Разговор хорошо знакомого мгновенно обращает на себя
внимание даже при отсутствии говорящего в поле зрения слушателя, при
хорошей слышимости узнавание стопроцентное. Уникальность фонетических
характеристик речи человека широко используется в качестве идентификации
личности и является предметом множества экспериментов.

ПРАГМАЛИНГВИСТИКА КАК НАУКА О КОММУНИКАЦИИ

Современная прагматика языка (прагмалингвистика) не представляет

собой единого течения с четко очерченными границами, она понимается
широко - как исследование «поведения знаков в реальных процессах
коммуникации», отсюда и множество ее толкований: от самого обширного,
что она представляет собой «не аспект лингвистического исследования», а
«самую его сущность», до узкого: «чистая» прагматика как изучение
дейктических элементов в языке.
Как известно, термин прагматика появился в конце 30-х гг. как название
одного из разделов семиотики и был введен Ч.Моррисом (Morris 1938),
выделившим у знаков человеческого языка три аспекта: синтактика,
изучающая «формальные отношения знаков друг к другу», семантика –
«отношения знаков к их объектам», и прагматика – «отношения знаков к их
интерпретаторам», то есть к действующим лицам процесса речи, причем все
три взаимосвязаны и составляют как бы три стороны единого целого,
треугольника. Следующим этапом развития прагматики стало появление в
конце 60-х гг. понятия речевого акта, связанное с логико-философской
традицией интерпретации сущности языка как средства для достижения
определенных целей в процессе межличностного взаимодействия (работы
Остина, прагматическая теория значений и теория референции Линского,
Серла, Стросона, теория импликатур и постулатов общения Грайса, Гордона,
Лакоффа).
Основная единица коммуникации в теории речевых актов – не само по
себе предложение, а какое-либо речевое действие (утверждение, просьба,
вопрос, извинение, поздравление). Речевой акт соединяет в себе три акта:
локутивный, иллокутивный и перлокутивный. Локутивное значение и
иллокутивная сила характеризуют речевой акт с содержательной точки
зрения. Перолокутивный же акт – это воздействие на адресата посредством 2
высказывания, причем в центре внимания оказывается не понимание
высказывания, а действие, изменение в состоянии и поведении адресата как
достижение результата воздействия на говорящего. Впоследствии в
прагматике возник термин прагматический эффект, сопоставимый с
перлокутивным актом. Различие между ними состоит в разнице между
воздействием как актом и воздействием как результатом акта.
Перлокуция предполагает некий актовый процесс, в то время как
прагматический эффект исключает процессуальность. Кроме исследования
понятия речевого акта распространенным в прагматике является изучение
косвенных смыслов, непрямых высказываний, когда за буквальным смыслом
речи скрывается подтекст, нередко связанный с сознательным стремлением
говорящего скрыть истинный смысл высказывания. Однако, взяв за основу
теорию речевых актов, прагматика начала развиваться в несколько ином
направлении. Если сравнить теорию речевых актов и прагматику, то выявятся
некоторые различия, отличающие одну область исследования от другой. В
первую очередь, наблюдается разница в выборе языкового материала в
качестве предмета исследования. Языковой материал теории речевых актов
достаточно узок, авторы теории сосредоточивают внимание в основном на
глаголах и глагольных сочетаниях. Объектом же рассмотрения прагматики
является весь языковой материал, от отдельного слова до связного дискурса,
причем практическая речь, тогда как теория речевых актов исследовала в
основном придуманные, оторванные от реальной коммуникации примеры.
Следующий аспект, заслуживающий внимания при сопоставлении теории
речевых актов и прагматики – условие успешности. Авторы теории речевых
актов считают, что «иллокутивный акт не может считаться благополучно,
успешно осуществленным, если он не приводит к определенному результату»,
более того, «иллокутивный акт может состояться только тогда, когда нам
удается воздействовать на аудиторию». Таким образом, нет результата – нет
самого процесса (акта).
При прагматическом же подходе успешность коммуникации не
выдвигается так явно, несмотря на целенаправленный характер процесса.
Успешность в большей степени связана с воздейственной силой содержания, а
само воздействие носит опосредованный характер.
Следует отметить еще один момент. Речевой акт как минимальный
отрезок процесса речевой деятельности, совершаемый говорящим по
отношению к слушающему с определенной интенциональной целью
(иллокутивной силой) и рассчитанный на перлокутивный эффект адресата
(раздражение, испуг, убеждение, какой-либо поступок и т.д.), в конечном
счете оказывается единицей односторонней, а значит, эксплицирует не только
и не столько общение (двусторонний акт), сколько сообщение
(однонаправленный, односторонний акт).
Основные идеи и теоретические положения прагматики были
разработаны в конце прошлого века. Поскольку основным материалом для
прагматического наблюдения является практическая речь, слово
прагматический часто применяют как синоним слова коммуникативный, и
прагматику языка рассматривают как инструмент коммуникации, понятие
прагматики при таком подходе полностью перекрывается понятием языковой
коммуникации. Однако, несмотря на общность некоторых аспектов
исследования, прагматика выводит на первый план преимущественно
воздейственный аспект языковой коммуникации. При этом большинство
исследователей указывают на непосредственную связь прагматических
факторов исследуемого материала с семантическими.
Практически все ученые указывают на необходимость учитывать
социальный контекст речевой ситуации. В результате сложился самый
распространенный взгляд на прагматику как на систему средств и приемов,
употребляемых автором высказывания для достижения своих целей: «для
наилучшего выражения своей мысли или своего чувства», «для наилучшего
воздействия на слушающего или читающего с целью убедить его, или
взволновать и растрогать» (Ю. Степанов). Как следствие данного взгляда на
прагматику – выдвижение на первый план субъекта речи, а также ситуации
общения и фактора адресата, воспринимающего речь, поскольку для
успешного влияния необходимо учитывать и тип адресата. Следует отметить,
что проблемы, которыми занимается прагматика, во многом схожи с областью
исследований риторики, считающейся ее прародительницей. Говорить о
размежевании между этими дисциплинами достаточно сложно. Здесь, по-
видимому, можно отметить следующее: если риторика отдает предпочтение
самой речи, ее форме, то прагматика в большей мере учитывает контекст,
коммуникативную ситуацию, пресуппозиции (социальные и когнитивные
факторы). В дихотомии формы и содержания прагматика отдает предпочтение
содержанию, а риторика – форме. Говоря о прагматике, ее целях и задачах,
стоит затронуть еще один вопрос: какова минимальная языковая единица,
исследуемая в прагматике? Существуют различные точки зрения
относительно этого вопроса. Как уже упоминалось, на этапе становления
прагматики ученые, описывая условия и правила успешной коммуникации,
исследовали отдельные высказывания. В предмет рассмотрения включались
такие вопросы, как коммуникативные типы предложений (сообщение, вопрос,
побуждение), их функциональная взаимозаменяемость (проблемы косвенных
речевых актов, иллокутивные типы высказываний), проблемы модальности,
некоторых вторичных функций, морфологических категорий. В конце 70-х –
нач. 80-х гг. в отечественной и зарубежной лингвистике стали появляться
работы, описывающие прагматические отношения высказываний в тексте. До
этого в центре внимания теории текста были его «анатомия», свойства и,
особенно, внутренние связи. Он рассматривался как статическая,
нерасчлененная во времени единица, предметом изучения являлась
микроструктура, абстрагированная от условий коммуникации.
Прагматический аспект стал выделяться с возникновением функционального
подхода к тексту. Подчеркивая функциональную сущность текста, лингвисты
определяют его как «результат речетворческого процесса» (И. Гальперин),
«коммуникативную единицу самого высокого уровня, обслуживающую
различные сферы жизни общества» (Москальская), «язык в действии»
(Хэллидей), «порождение коммуникативно-познавательной деятельности, ее
образ и продукт» (Дридзе).
Представление текста как инструмента коммуникации связано с
исследованием не только внутренней, но и внешней его организации,
изучением экстралингвистических факторов, прагматических свойств, их
влиянием на внутреннюю организацию, место и роль текста в
коммуникативном процессе. Именно функциональный подход к тексту
определил выдвижение в лингвистике на первый план понятия дискурс,
определяемого как «речь, погруженную в жизнь» (Арутюнова), «текст в его
динамике» (Степанов). Лингвистика последних десятилетий так или иначе
развивает эту мысль, определяя дискурс как социальное событие,
динамический процесс текстопорождения, а текст – статическое проявление
этого процесса. Возможно, наибольшие сложности при анализе дискурса
возникают именно из-за того, что он обращен к ментальным процессам:
«Одной своей стороной дискурс обращен к прагматической ситуации…
Другой своей стороной дискурс обращен к ментальным процессам участников
коммуникации» (Арутюнова).
Таким образом, в отличие от текста или речи дискурс включает понятие
сознания, то есть, когнитивные механизмы деятельности. Поэтому при
анализе дискурса на первый план выдвигается именно прагматико-
когнитивный подход, рассматривающий его как в терминах речевых актов и
речевых событий, анализирующих при этом собственно языковые его
свойства вместе с соответствующими экстралингвистическими аспектами, с
одной стороны, так и описание структур представления различных видов
знания, определяющих речевые стратегии участников коммуникации в
процессе их дискурсивной деятельности, с другой стороны. Этот подход
привел к тому, что в современных прагматических исследованиях
учитываются ментальные процессы участников коммуникации: этнические,
психологические, социокультурные стереотипы и установки, исследуются
стратегии понимания и порождения речи, определяющие при необходимости
темп речи, степень ее связности, соотношение общего и конкретного, нового и
уже известного, субъективного и общепринятого, эксплицитного и
имплицитного.
Итак, прагмалингвистика, зародившись в логико-философских
исследованиях языка, аккумулировала в себе многие достижения риторики,
стилистики, теории текста, социо- и психолингвистики и превратилась в
самостоятельную бурно развивающуюся область лингвистики, при этом
продолжая активное сотрудничество с другими ее областями. Вопросы,
затрагиваемые прагматикой, очень актуальны в современной когнитивной
лингвистике, изучающей ментальные процессы порождения и восприятия
речевого высказывания и функционирования дискурса в реальной ситуации
общения. Невозможно также переоценить роль прагматики в
узконаправленных исследованиях в сфере коммуникативных технологий:
проблемы коммуникативной эффективности, рекламы, речевого этикета,
теории и практики перевода и т.д. Прагматике, несомненно, предстоит долгая
жизнь в науке, и, исходя из постулата о сущности прагматики как выборе
средств для достижения определенных целей в процессе коммуникации, она
всегда будет интересна не только исследователям языка, но и специалистам в
других гуманитарных сферах деятельности.

ПОНЯТИЕ РЕЧЕВОГО АКТА

Основное понятие прагматики – речевой акт. Речевой акт –

целенаправленное коммуникативное действие, совершаемое согласно
правилам языкового поведения. В прагматике можно рассматривать любой
речевой акт, например совет, благодарность, угрозу, просьбу, извинение и т.п.
Речевой акт представляет собой двусторонний процесс, включающий в себя
говорение и одновременно слуховое восприятие и понимание услышанного.
Теория речевых актов – направление аналитической философии, которое
было создано в конце 1940-х гг. оксфордским аналитиком Дж. Остином.
Теория речевых актов учит тому, как действовать при помощи слов. Одно из
положений теории речевых актов состоит в том, что минимальной единицей
человеческой коммуникации является не предложение или высказывание, а
«осуществление определенного вида актов, таких, как констатация, вопрос,
приказание, описание, объяснение, извинение, благодарность, поздравление и
т. д.». Речевой акт – минимальная единица речевой деятельности, которая
выделяется и изучается в теории речевых актов – учении, которая является
особой составной частью прагмалингвистики. В речевых актах участвуют
говорящий и слушающий, выступающие как носители определенных
социальных ролей, или функций. Для эффективности речевого акта
необходима определенная социальная ситуация, а так же успешность речевого
акта зависит от личностных факторов. Основные черты речевого акта: 1)
намеренность (интенциональность) 2) целеустремленность 3)
конвенциональность 10 Существует большое количество классов речевых
актов (репрезентативы, директивы (акты побуждения), комиссивы (акты
принятия обязательств), экспрессивы (акты, выражающие эмоциональное
состояние), декларативы (акты установления)). Каждый из них имеет свои
характеристики, но в любом из данных типов мы наблюдаем воздействие
говорящего на слушающего.
Заслуга Дж. Остина состоит в том, что он первым сформулировал теорию
речевых актов, а также он предложил классификацию речевых актов, которая
послужила началом для других зарубежных и русских лингвистов в
выделении видов речевых актов. Существует большое количество
классификаций. Рассмотрим некоторые из них. Итак, Джон Остин предложил
выделять пять классов перфомативных (иллокативных) актов:
1) вердиктивы, с помощью которых говорящий выражает свою оценку
чего или кого-либо;
2) экзерситивы, служащие для осуществления власти говорящего
(приказания, распоряжения и т.п.);
3) комиссивы – выражение обещаний и обязательств;
4) бехабитивы регулируют общественное поведение, взаимоотношения
коммуникантов и т.д. (например, поздравления, извинения и пр.)
5) экспозитивы определяют место высказывания в ходе беседы (я
признаю, отрицаю и т.д.).
Есть типы речевых актов, в которых прагматика доминирует над
остальными аспектами смысла, например: клятвы, ругательства, молитвы,
присяги и т.д. Примерами могут служить следующие выражения: Я прошу
прощения!; Сколько раз тебе повторять!; Не сердись!
Дж. Серль предлагает классификацию, которая содержит пять основных
типов речевого акта:
1) репрезентативы – высказывания, выражающие убеждения говорящего
в истинности пропозиционального содержания (сообщение, предположение,
объяснение и т.п.);
2) директивы – высказывания, с помощью которых говорящий пытается
добиться выполнения слушающим какого-либо действия ( приказ, совет,
просьба, предупреждение и т.п.);
3) комиссивы – высказывания, в которых говорящий принимает на себя
те или иные обязательства относительно последующего хода событий
(обещание, участие и т.п.);
4) экспрессивы – высказывания, обозначающие определенное
психологического состояние говорящего по отношению к чему-либо
(благодарность, извинение и т.п.);
5) декларации – высказывания, употребление которых приводит к новому
положению дел (заявления).
Л.Л. Федорова выделяет четыре типа речевых воздействий: 1) социальные
воздействия. К ним она относит приветствия, прощания, представления,
благодарности, извинения, прощения, соболезнования, обязательства; 2)
волеизъявления. К ним можно отнести приказ, вопрос, пожелание; 3)
разъяснение и информирование (сообщение, предупреждение, исповедание);
4) оценочные и эмоциональные речевые воздействия. К данным речевым
воздействиям она относит такие моральные оценки, как порицание,
осуждение, похвала, одобрение.
Дж.Остин обратил внимание на то, что, высказывая ту или иную точку
зрения, человек может описывать определенную ситуацию, а также совершать
какое-нибудь действие то есть речевой акт: информировать, спрашивать,
побуждать, просить, советовать, благодарить и т.д. Он так же выделяет три
типа речевых актов: 1) локкутивный – акт говорения самого по себе, 2)
иллокутивный – выражает намерение другому лицу, намечает цель, 3)
перлокутивный – выражает воздействие на поведение другого человека.
Функции речевых актов Дж. Остин назвал иллокутивными силами, а
соответствующие им глаголы – иллокутивными.
Иллокутивная сила – это понятие представляет собой комбинацию
следующих компонентов: 1) цель или намерение; 2) способ достижения цели;
3) интенсивность иллокутивной силы речевого акта; 4) особенности
пропозиционального содержания; 5) индивидуальные условия употребления
конкретного речевого акта; 6) условия искренности. Все вышеперечисленные
компоненты иллокутивной силы речевого акта логически упорядочены и
находятся во взаимосвязи. Иллокутивная сила выражается наклонением,
вопросительными словами и частицами, интонацией. При классификации
речевых актов учитывается иллокутивная цель, психологическое состояние
говорящего, направление отношений, отношение к интересам говорящего и
адресата. Анализируя структуру речевого акта, можно обозначить данное
понятие как высказывание, которое оформляется с помощью различных видов
предложения (побудительного, повествовательного, вопросительного),
синтаксической структуры, лексического содержания, коммуникативного
контекста и ситуации общения. С содержательной стороны речевой акт
представляет собой действие говорящего по отношению к слушающему,
которое осуществляется в определенной ситуации общения и направленно на
совершение какого-либо замысла говорящего.
В.Г. Гак различает акты речи по их общей интенции. Он подразделяет их
на информативные и неинформативные. Информативные связаны с
передачей или запросом информации. К ним относятся констатация,
обещания, побуждения. К неинформативным относятся различные
«социальные» акты: приветствия, поздравления и т.п.

СТРУКТУРА РЕЧЕВОГО АКТА

ПРЯМЫЕ И КОСВЕННЫЕ РЕЧЕВЫЕ АКТЫ

Речевые акты делятся на прямые и косвенные, это происходит из-за того,

что отношения между высказыванием и его коммуникативной функцией не
всегда однозначны. Г.П. Грайс является первым языковедом, который
рассмотрел косвенные речевые акты. Он выделяет два типа значений
высказывания: о чем говорится и что подразумевается. Проблемами
косвенных речевых актов занимались такие исследователи как Р.Л. Вагнер,
Н.Д. Арутюнова, В.Г. Гак, Дж.Р. Серль и др. Прямые и косвенные речевые
акты затрагивают семантическую область высказывания. Наряду с собственно
семантическим значением, высказывание обладает прагматическим
значением, так как всякое несобственное употребление языковых элементов
позволяет не только обозначить необходимое, но и выразить дополнительное
содержание высказывания. В.Г. Гак считает, что проблема косвенности
выражается в противопоставлении прямых и косвенных способов выражения
иллокутивного намерения говорящего. В прямых актах речи иллокутивный
эффект предопределяется собственным значением высказывания. В 14
косвенных речевых актах данный эффект не соответствует прямому значению
высказывания, но обусловливается фоновыми знаниями – пресуппозицией –
говорящих и условиями общения.
Способность высказывания производить эффект, не вытекающий
непосредственно из семантики высказывания, называют также перлокутивным
эффектом. Различение прямых и косвенных речевых актов и соответствующих
им прямых и косвенных высказываний приводит к необходимости различать
собственное и прагматическое значение языковых единиц. Дж. Р. Серль
считает, что в прямых речевых актах иллокутивная цель отражена в языковой
структуре высказывания. Косвенный речевой акт имеет место, когда
предложение, содержащее показатели иллокутивной силы одного вида
речевого акта, может произноситься для осуществления речевого акта другого
вида. Ученый определяет косвенные речевые акты как «предложения, которые
на первый взгляд обозначают одно, а при их восприятии интерпретируются
так, как будто они обозначают нечто другое»
Таким образом, под прямым речевым актом понимается собственное,
непосредственное, дескриптивное значение речевого акта, в котором
иллокутивная цель отражена в языковой структуре высказывания. Под
косвенным речевым актом понимается речевой акт, в котором иллокутивное
намерение говорящего не соответствует прямому значению высказывания, но
обусловливается фоновыми знаниями и условиями общения. В широком
смысле косвенным можно назвать всякий коммуникативный акт, как речевой,
так и невербальный, действительная цель которого не выражена явно.

КОММУНИКАТИВНЫЕ НЕУДАЧИ И ИХ КЛАССИФИКАЦИЯ

Многие проблемы в межкультурной коммуникации (далее МКК)

возникают по причине того, что ее участники не учитывают те аспекты в
значении и употреблении языковых единиц, которые несут на себе отпечаток
представлений, коннотаций, ассоциаций, связанных с национальным
культурным сознанием. Так, распространены случаи, когда коммуниканту-
инофону все слова были известны, однако общий смысл от него ускользнул,
т.е. коммуникация формально состоялась, произошел обмен значениями, но
смысл, стоящий за этими значениями был понят по-разному. Это и является
одной из основных причин неудач в МКК. Подобные коммуникативные сбои
Д.Б. Гудков называет «дискурсивными» ошибками (они также
квалифицируются как социокультурные), которые провоцируются
невладением инофоном системой значений той культуры, на языке которой
ведется общение. Такие ошибки воспринимаются более негативно, больше
раздражают, нежели ошибки языковые, с трудом подаются коррекции и
профилактике, поскольку с точки зрения системы языка отклонения
отсутствуют, однако использование единиц этой системы отличается от
принятого у носителей данной лингвокультуры.
Реальные коммуникативные неудачи сигнализируют о различиях в базе
знаний коммуникантов. Выявление национально-детерминированной
специфики русской языковой личности, изучение дискурсивных ошибок
являются актуальными задачами лингводидактики и в целом межкультурного
образования средствами языка. Обозначим некоторые зоны возникновения
коммуникативных неудач (области несовпадения и лакуны индивидуальных
когнитивных пространств коммуникантов) и факторы риска, возникающие в
межкультурной коммуникации в ходе обучения инофонов русскому языку.
1. «Этикетные» ошибки обусловлены незнанием правил речевого этикета,
социально-ролевых аспектов коммуникации, принятых в русскоязычном
лингвокультурном сообществе. Данный тип представлен двумя группами
ошибок, обусловленными внешней и внутренней интерференцией. В первом
случае этикетные нормы и правила коммуникативного взаимодействия из
своей культуры переносятся в русскоязычную культуру, примером чего
является некорректное использование местоимений ты/Вы; неоднократные
приветствия в течение дня; сообщение подробностей, связанных со здоровьем,
личной жизнью и т.п. преподавателю (и другому незнакомому человеку);
специфическое выражение приветствия, благодарности: спасибо Вам, спасибо
много раз, очень спасибо (по аналогии с англ. thank you (very much)),
здравствуйте от Я.С. (приветствие в e-mail) и т.п. Во втором случае инофон
пытается оперировать знаками другого лингвокультурного сообщества, но
пользуется ими неадекватно, например, знак, характерный для весьма
ограниченной «зоны» общения, универсализируется, начинает
восприниматься как характерный для всех коммуникативных ситуаций данной
культуры. Следствием такого игнорирования социально-ролевой
обусловленности является использование прагматических клише,
свойственных неофициальному общению, в ситуации официального общения:
«Привет!», «Как дела?», «Пока!», «Чао-какао!»; использование сленговой
лексики в условиях официального общения: «Вы – молоток!» и др.;
нехарактерное русскому речевому этикету обращение (например, обращение
студента к преподавателю по фамилии, по должности).
2. «Стереотипные» ошибки:
 а) ошибки, вызванные невладением русскими социокультурными
стереотипами речевого общения, что ведет к неверному использованию
стереотипных речевых формул. Приведем несколько примеров: в
стереотипном вопросе «У тебя есть подруга?», обращенном белорусом к
китайскому студенту, слово «подруга» интерпретировалось последним как
«друг, товарищ женского пола», в результате чего он ответил: «Да, много».
Или: Врач-китаец, обсуждая с белорусом статус профессии врача в родной и
чужой стране, вопрос «Сколько врачи получают?» понял как обращенный к
нему лично, тогда как белорусский коллега интересовался, сколько китайский
врач зарабатывает вообще, а не его собеседник. Еще пример: с точки зрения
китайцев, странным представляется на вопрос: «Как дела?» отвечать
«Ничего.». Представителями данной лингвокультуры такой ответ понимается
как «все пустое», «ничего не происходит» (= «ничего хорошего»); для русской
лингвокультуры такой ответ вполне привычен: «жизнь идет своим чередом»,
«все нормально».
б) Ошибки, вызванные невладением ментальными стереотипами
(образами, актуализирующимися при употреблении той или иной единицы)
русского когнитивного сознания, находящими отражение в речи на русском
языке. Как показывает практика, при контакте представителей двух различных
культур обнаруживается большое количество несовпадающих стереотипов,
детерминированных особенностями национальной культуры коммуникантов.
Проиллюстрируем эту подгруппу ошибок следующими примерами. 1)
Описывая своего друга как глубоко положительного человека, китайский
студент использовал прилагательные «скромный» и «активный». Носителям
русскоязычной лингвокультуры данное утверждение кажется
противоречивым, поскольку скромность исключает активность. 2) На занятии
преподаватель характеризовал положительного художественного героя
произведения как хитрого. На лице китайских студентов появилось
изумление: «Хитрый – значит коварный!». В восточноазиатской культуре
подобная характеристика не может быть употреблена в качестве позитивной и
противоречит образу хорошего человека. 3) Такое отличительное
восточнославянское качество, как гостеприимство, в глазах
представительницы Южной Кореи не является безусловным достоинством,
поэтому не оценивается высоко. Вопрос «Вы гостеприимная хозяйка?»
показался странным и заслужил уместного, с ее точки зрения, ответа: «Чуть-
чуть».
Наиболее наглядно подобный тип дискурсивных ошибок прослеживается
при использовании метафор и других видов вторичной номинации,
привычных для одного лингвокультурного сообщества, в речи представителей
другого лингвокультурного сообщества. Например, различия в употреблении
зооморфных характеристик человека, связанных со стереотипным
представлением о качествах того или иного животного, могут вызывать
непонимание или неверное понимание и вести к коммуникативным неудачам.
Русский фразеологизм подложить свинью (‘готовить незаметно
неприятность’) китайские студенты интерпретировали как ‘обогатить,
подарить деньги’, т.к. свинья символизирует деньги, богатство.
3. «Энциклопедические» ошибки. Подобный тип ошибок представлен
собственно энциклопедическими ошибками и ошибками
лингвострановедческого характера:
а) Собственно энциклопедические ошибки обусловлены отсутствием
интегрированных знаний из сокровищницы общечеловеческих и
общекультурных ценностей: «Беларусь – это белая Русь»; «Великая
Отечественная война – это Вторая Мировая война». Энциклопедические
ошибки обусловлены несоответствием приобретенных знаний о стране
изучаемого языка их современному состоянию, использованием
неаутентичных, примитивных источников информации о фактах культуры
страны изучаемого языка, низким уровнем общего образования в области
страны изучаемого языка.
б) Лингвострановедческие ошибки обусловлены недостаточным объемом
усвоенных фоновых знаний, фоновой и безэквивалентной лексики, которые
являются общими практически для всех социализированных
русскоговорящих: «шалаш с мылом» (с милым рай в шалаше), «субботник»
(человек, который работает по субботам), «три лошади, запрягаемые в один
экипаж» (тройка), «небогатый дворянин» (шляхтич), «хлеб с рыбой»
(бутерброд), «бедная девушка в сказке» (золушка), «хлебный напиток» (квас);
«ковѐр, который может летать» (ковер-самолет), «суп с капустой» (щи), «жить
в маленькой деревянной даче» (об избе), «люди танцуют вокруг костра»
(хоровод), «ведьма в русской сказке» (Баба Яга) и т.п.
4. Идеологические ошибки вызваны различиями в мировоззрении
коммуникантов. Под национальной идеологией будем понимать некую
систему социальных, этических, эстетических, политических и т.д. воззрений,
являющихся базовыми и инвариантными для той или иной культуры.
Причиной коммуникативных сбоев такого рода может стать перенесение
идеологических норм своей культуры в другую культуру; отсутствие умений
критического осмысления фактов и явлений инокультуры; стереотипность и
отсутствие гибкости мышления; несформированность умений реализовать
аналитических подход к корреляции фактов и 154 явлений родной и чужой
культур. Следующие высказывания иллюстрируют недостаточное знание
духовно-религиозного мира белорусов, некоторую предвзятость в оценке
нравственного облика представителей белорусской культуры: «Если женщины
курят, это хулиганки»; «Белорусы любят хлеб и картофель, сладкие и мучные
блюда»; «Белорусы любят жареную картошку»; «Белорусы очень любят один
соус — майонез»; «В Беларуси у каждого человека есть своя религиозная
вера»; «Все белорусы любят водку»; «Белорусы любят опаздывать»;
«Белорусы работают очень медленно»; «Мужчины в Беларуси любят тратить
деньги на водку» и т.п. Фольклористическим восприятием культуры страны
изучаемого языка обусловлены следующие утверждения: «Белорусы любят
носить национальную одежду»; «Народ Беларуси любит музыку и танцы» и
т.п.
Нередко ошибочные представления иностранцев о Беларуси могут быть
прямо противоположными. Приведем высказывания представителей КНР о
столице Беларуси: «В Минске мало людей и машин, очень тихо; «В Китае
много людей, поэтому во многих местах очень шумно, а здесь всегда очень
тихо»; «Мало магазинов и парикмахерских».
Одной из главных причин неудач в МКК является слабое владение одним
из коммуникантов знаниями о культуре другого. К этим знаниям говорящий
прямо или опосредованно постоянно обращается в своей речи, опирается на
них при построении текста и ведении диалога, они отражаются и
закрепляются в семантике языковых единиц, системе ценностей и норм
культуры, задают правила вербального и невербального поведения речевой
личности. Овладение основами культуры того лингвокультурного сообщества,
на языке которого ведется общение, является необходимым и обязательным
условием успешности этого общения, обеспечивает возможность для
изучающего язык не только участвовать в МКК, но и пользоваться языком на
уровне его носителей, т.е. стать языковой личностью, умеющей организовать
свое речевое поведение в соответствии с культурой его носителей.

Вопросы к экзамену
«Коммуникативная лингвистика и текстология»
1. Понятие парадигмы, основные научные парадигмы современного
языкознания.
2. Модальность как текстовая категория.
3. Антропоцентрическая парадигма в современной лингвистике, ее
основные направления.
4. Сверхфразовое единство как единица семантико-структурного уровня
текста.
5. Коммуникативно-прагматический подход к изучению языка.
6. Коммуникативная лингвистика и ее направления.
7. Основные направления и тенденции современной текстолингвистики.
8. Высказывание как единица семантико-структурного уровня текста.
9. Лингвистика текста – доминирующая лингвистическая теория конца ХХ
в.
10.Средства связности текста и межфразовой связи.
11.Становление и развитие теории текста в лингвистике.
12.Основные категории текста. Информативность. Когезия и
когерентность.
13.Лингвистика текста во 2-й половине ХХ века.
14.Типология текстов.
15.Современное состояние и перспективы развития лингвистики текста.
16.Семантическое пространство текста и его анализ.
17.Текстология, ее предмет и задачи.
18.Членимость текста. Уровни и единицы текста.
19.Межкультурная коммуникация – приоритетное направление
коммуникативной лингвистики.
20.Семантическое пространство текста и его анализ.
21.Прагмалингвистика как наука о коммуникации.
22.Членимость текста. Уровни и единицы текста.
23.Понятие коммуникативной ситуации, коммуникативной компетенции,
коммуникативного намерения (интенция).
24.Фрагменты-блоки, или предикативно-релятивные комплексы, как
единицы текста.
25.Понятие речевого акта. Структура речевого акта.
26.Абзац как композиционно-стилистическая единица текста.
27.Дискурс как основная категория лингвистики текста.
28.Грамматические средства связности текста.
29.Перформатив, или «иллокутивное самоубийство».
30.Средства связности текста и межфразовой связи.
31.Структура дискурса. Дискурсивность текста.
32.Фонетические, лексические и стилистические средства связности текста.
33.Вопрос о классификации речевых актов.
34.Текст как средство обучения.
35.Понятие косвенного речевого акта. Прагмема как минимальная единица
прагмалингвистики.
36.Текст как дидактический материал.
37.Типология и классификация коммуникативных неудач.
Коммуникативное «самоубийство».
38.Основные средства межфразовой связи. Цепная и параллельная связь.
39.Основные признаки текста. Экстралингвистические параметры.
40.Методы и приемы анализа текста. Общенаучные методы.
41.Системные и структурно-семантические признаки текста.
42.Общелингвистические методы анализа текста.
43.Прагматические особенности местоимения.
44.Общефилологические методы анализа текста.
45.Прагматическая значимость категория рода и числа имени
существительного.
46.Текст как объект интерпретации.
47.Паралингвистические средства общения.
48.Текст и функционально-смысловые типы речи. Описание.
49.Основные категории текста. Когезия и когерентность.
50.Текст и функционально-смысловые типы речи. Повествование.
51.Основные категории текста. Ретроспекция и проспекция в тексте.
52.Текст и функционально-смысловые типы речи. Рассуждение.