Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
************
беги, папочка
https://ficbook.net/readfic/10027549
***********************************************************************************
************
Направленность: Слэш
Автор: malican (https://ficbook.net/authors/3461232)
Размер: 56 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: завершён
Метки: Разница в возрасте, Dirty talk, Дэдди-кинк, Секс-игрушки, Анальный секс,
Семьи, Стимуляция руками, Незащищенный секс, Первый раз, Пошлый юмор, ООС,
Нецензурная лексика, Underage, Кинки / Фетиши, Секс с использованием посторонних
предметов, Романтика, Юмор, Флафф, AU, ER, Стёб, Омегаверс, Здоровые отношения
Описание:
отец шестнадцатилетнего чонгука — генерал минобороны, но похотливого тэхёна это
никак не останавливает.
Посвящение:
читателям
Примечания:
*топлю за актива тэхёна, потому что он чёртов секс.
продолжение✨: https://ficbook.net/readfic/10170159
========== :3 ==========
***
Special — Ashnikko
Чонгук знает об этом уже семь месяцев, но никаких проблем не испытывает. У него
чёртов пубертат: его член встаёт раз пятнадцать за день, задница намокает каждый
раз, когда в его светлую голову забираются далеко не светлые мысли; история поиска
на компьютере давно не содержит нихуя, кроме порно. Чонгук бесстыже возбуждён
двадцать четыре на семь, и именно поэтому похотливая скотина устраивает его на все
двести сорок процентов. Блять, Чонгук ведь был таким приличным омежкой.
— Опять во рту помойка, сволочь, — задыхается Чон, хватаясь за чужую шею. Альфа
шлёпает его по заднице и толкает на кровать, наваливаясь сверху.
— Да кто тебя таким словам научил, бэйбик? — хрипит ему на ухо Тэхён и продолжает
потираться, измываясь над бедным мальчиком, — Ты такой очаровательный, когда
скулишь, — усмехается он.
— Только с моими пальцами на твоей простате, — Тэхён убирает колено и резко дёргает
омегу за бёдра, подтаскивая к себе.
Он хватается за края своей чёрной футболки, небрежно скидывая её куда-то на пол, и
у Чона снова дёргается в штанах: альфа может буквально раздавить его собой, если
захочет. У Тэхёна шесть рельефных кубиков, ради которых он никогда не ходил в
спортзал: ему достаточно по выходным таскать ящики с алкашкой в баре лучшего друга
за двадцать баксов в час. На рёбрах с левой стороны китайские иероглифы, набитые по
пьяни, и Ким всегда пафосно заявляет, что это цитата великого Конфуция — так ему
сказали выбравшие татуировку братаны, когда он вываливался из салона, — но когда-
нибудь он точно узнает, что написано там «люблю сосать и не только конфетки».
Чонгук обожает щупать его тяжёлые мускулы и пускать слюни на мощную, накачанную
грудь; Тэхён никогда не бывает против: ему лишь бы раздеться. Младший немного
сдвигает ноги от такого сексуального давления, но альфа пресекает попытку, скользя
ладонями по внутренней стороне его бедра.
— Смотрел порно сегодня? — спрашивает он, раздвигая чужие колени. Чонгук кусает
губу и машет головой в отрицание, — Врунишка, — Тэхён ловко расстёгивает пуговицу
на его свободных штанах для танцев, — Признавайся, грязный ребёнок.
Чон слабо бьёт его в плечо и бесстыже облизывается, постанывая. Альфа разминает
шею, пошло улыбаясь, и внезапно меняет позу: он валится на кровать, перекидывает
омегу через свой торс и усаживает сверху. Чонгук в позе наездника выглядит
потрясающе: его каштановые локоны немного прилипают ко лбу, руки скользят по
крепкой груди, задница попадает идеально на стояк старшего. Тэхён подкидывает его
на своих бёдрах и сдвигается вверх, пока не упирается спиной в подушки. Чон лезет
целоваться, и альфа усмехается, когда чувствует, как у того трясутся коленки —
малыш Гуки всегда возбуждается так сильно.
Daisy — Ashnikko
— Проскули это, когда будешь умолять меня дать тебе кончить, — фыркает старший в
ответ и расплывается в голодной похотливой улыбке.
У Чонгука лоб покрывается лёгкой испариной, а сердце бьётся так, будто он бежит
сраный марафон. Тэхён, ощутимо сдавливая, снова оглаживает его талию и вынимает
руки из-под чужой футболки, соскальзывая ниже. Омега сдавленно стонет,
почувствовав, как по телу пробегают мурашки, и прижимается к горячей груди Кима,
тяжело дыша ему в плечо.
— Твоей заднице не терпится насадиться на мои пальцы, бэйбик? — дразнит его альфа.
Чонгук кивает часто и задушено. — Я даже не подумаю снять кольца, — томно
растягивает он прямо на ухо младшему, — они войдут в тебя так замечательно, такие
холодные и жёсткие в твоей нежной дырочке, малыш.
Чон практически спускает в трусы только от мысли о том, что старший действительно
не собирается снимать со своих охуенно длинных пальцев эти грёбаные кольца. Такие
тяжёлые и большие — они будут ощущаться невероятно; Тэхён измучает его прекрасную
задницу так сильно. Чонгук закатывает глаза куда-то запредельно далеко и на ощупь
отыскивает чужие сочные губы, пуская слюну в поцелуй. Рука альфы уверенно скользит
в его штаны, оттягивая резинку трусиков, и Ким ухмыляется.
— Вау, — шепчет он, — Часто носишь такое? — издевается Тэхён, специально оттягивая
тонкую полосочку кружевных стрингов. Омега упрямо молчит, и старший не видит
румянца на его щеках в лёгком полумраке. — Нравится чувствовать, как они неудобно
впиваются в твою мягкую кожу в таком нежном местечке? Любишь дискомфорт и сладкую
боль, бэйбик, я знаю, — не прекращает он.
Чонгук хнычет и вздрагивает после каждого слова альфы, потому что сил у него больше
никаких позволять ему так над собой издеваться. Тэхён нащупывает его мокрую дырочку
средним пальцем и ухмыляется с этим своим лицом папочки, за которое Чону хочется
ему по роже иногда заехать. Слишком, нахуй, сексуальная скотина. Омега ёрзает так,
что старшему приходится с силой прижать его к себе за талию второй рукой; вид ему
открывается, бесспорно, охуительный: подкачанные половинки с такого ракурса
выглядят сочно до невозможности — шесть лет в танцах для Чонгука определённо не
прошли даром. Когда Тэхён запускает внутрь один палец, младший завывает от
удовольствия: любое движение для его гиперчувствительного тела отдаётся тысячей
мурашек. Альфа не возится особо долго и засовывает туда следующий уже с кольцом.
— Займу рот, если будешь материться, бэйбик, — грозится он своим невыносимо тяжёлым
басом, проталкивая два пальца глубже.
— В тебе так мокро, что у меня по запястью смазка течёт, — усмехается альфа,
активно двигая пальцами внутри. Сраный профи. — Потерпи для папочки, примешь
четыре, — ставит перед фактом он, делая вид, будто не видит, как жалобно скулит
омега, вцепившись ногтями в его шею.
— Нам пиздец, — еле выйдя из ступора, шипит Чонгук, убирая обслюнявленные ладони с
их ртов. — Тебе пиздец, если быть точнее, — как-то слегка виновато поправляет себя
он.
— Это тебе придётся подождать, пока тебя будут кастрировать! — пихает его в плечо
омега, и старший усмехается. — Смешно тебе, придурок? Мой отец — генерал
минобороны.
— Вынь пальцы из моей задницы, пока жив, — приказывает он, и кусает старшего за
шею, чтобы не заскулить на весь дом, когда тот достаёт их.
— Ты любишь пиццу с ананасами? — ведёт бровью Ким, пока младший застёгивает свои
штаны.
— Сдурел? — слишком громко останавливает его Чонгук, — Выноси свой стояк через
окно, пока не оторвали!
— Будешь так со мной говорить, и я отшлёпаю твою милую задницу ремнём на глазах у
твоего отца, — скалится альфа. Чонгук льнёт к нему на секунду, не способный
контролировать член в своих штанах, но слышит внизу шаги и несильно наступает
старшему на ногу.
— Там кустарники! — вопит Тэхён, и младший шикает на него так, будто это правда его
заткнёт, — Там могут быть ежи! — даже не пытается угомониться альфа.
— Я сам тебя на него посажу! — отчаянно скулит Чонгук, когда время игнорирования
криков снизу неумолимо подходит к концу, — Боже, куда тебя засунуть…
— Лезь под кровать! — командует он альфе, пихая его в плечо, будто тот сам с места
сдвинуться не может.
— Хуестрофобия у тебя, — шипит на него Чонгук, подталкивая его босой ножкой, чтобы
залезал быстрее.
Альфа кряхтит, как старый дед, лениво укладываясь на холодный пол, и едва
помещается в небольшую щель под кроватью, недовольно фыркнув. Младший стягивает
плед ниже, чтобы закрыть его и в спешке пытается придать себе нормальный внешний
вид, выслушивая нытьё Тэхёна:
— Мне тесно, — бурчит он, — Тут слишком душно, — доносится после секундного
молчания, — У меня член упирается в матрас, — Чонгук закатывает глаза,
расчёсываясь, — Ради тебя я купил презики вместо бухла, — теперь он звучит
обиженно.
— Растёшь, алкаш, — прыскает в кулак Чонгук. Тэхён высовывает одну руку, нащупывает
ей подушку на кровати и швыряет в младшего, — Я ухожу, а ты либо не дышишь, либо
прыгаешь в окно, — ставит он перед фактом, но, взявшись за ручку двери, добавляет,
— Если додумаешься дрочить там, презики тебе больше не понадобятся, — грозно
прищуриваясь, предупреждает он.
— Как пожелаешь, папочка, — выпаливает младший, прежде чем захлопнуть дверь. Тэхён
остаётся довольным.
Чонгук и пяти шагов не успевает сделать, когда перед ним на лестнице появляется
папа. Юнги практически врезается в него, ойкая:
— Спишь что ли, детка? Отец уже три раза на ужин звал, — старший омега притягивает
Чонгука к себе и заботливо целует в правую щёчку.
— Уроки делал, пап, — Чон обнимает Юнги в ответ, а сам молится, чтобы от него не
несло Тэхёном за километр.
Они с Юнги заходят на кухню, и младший омега специально текает на другую сторону
стола, чтобы быть как можно дальше от отца. Намджун, сосредоточенно протирающий
вилочки, поднимает на него взгляд и нежно улыбается, совершенно не соответствуя
поведением своему наряду. Он всё ещё в форме: на его широких плечах военная куртка
с погонами, на поясе висит кобура с оружием, мельком посмотрев на которую, омега
сглатывает.
— Как день, солнце? — спрашивает он, и Чонгук матерится трёхэтажным про себя, когда
альфа привычно сканирует его тем самым вездесущим взглядом.
— Отлично, — выдавливает из себя Чон, внезапно задумываясь над тем, нет ли на его
штанах пятна от смазки, потому что между ягодиц всё ещё, блять, липко.
— Нам с Кенсу дали проект, теперь он снова будет ошиваться у нас дома, — сообщает
младший, открывая одну из горячих коробок, — Я спрячу всё печенье.
До — прекрасный друг, но Чонгук открестился от него ещё когда этот монстр опустошил
их кухню, пока они рисовали плакат для школьных соревнований. У Кенсу ни чувства
сытости, ни совести, а выносить его бесконечную болтовню в трезвом состоянии
нереально.
— Хочу посмотреть фильм после ужина, — придумывает первое, что приходит в голову,
младший.
Его отец только что спокойно завёл на ужине разговор о порно? Юнги закатывает
глаза, толкая мужа коленкой под столом, и Чонгук сразу понимает, что они уже
обсуждали это без него. Боже.
— Боже, папа! — скулит младший, мечтая провалиться под стул прямо сейчас.
— Что папа? Рассказывай, кто надоумил тебя смотреть это, — не отступает альфа,
продолжая невозмутимо есть. Он не повышает голос, даже не похоже, что он ругается.
Намджун никогда не упрекает, не кричит, но его прямолинейность убивает: если он
озабочен каким-то вопросом — младшему не сбежать от ответов.
— Пап, пожалуйста, — краснеет омега, запивая пиццу соком, чтобы опять не начать
давиться. Просить Тэхёна трахнуть его пальцами он не стесняется, а вот говорить с
любимыми родителями на взрослые темы определённо не готов.
— По его похотливой роже и так всё понятно! — аргументирует альфа, — Я ему устрою.
Чонгук практически скатывается под стол, закрывая лицо ладонями то ли от стыда, то
ли от невыносимой комичности разговора, когда наверху раздаётся грохот. Десять
секунд молчания.
Всё. Пиздец.
— Это что? — хмыкает Юнги, оборачиваясь. Намджун кладёт недоеденный кусок в тарелку
и отодвигает свой стул.
— Сидите, — говорит он, и Чонгук отчаянно пытается придумать хотя бы что-то. Так и
знал, что эту скотину надо было выкинуть в окно, желательно, жопой на ебучих ежей.
— Я сам! — выкрикивает он, подрываясь с места, — Окно в моей комнате закрыть забыл.
— Пап, подожди, у меня там бельё не убрано, — выпаливает младший, лишь бы как-то
его остановить.
Чонгук надеялся, что похотливой скотине хватит мозгов унести свою задницу через
окно. Не хватило. Тэхён сидит на полу с огромными виноватыми глазами и старательно
вкручивает какой-то винтик в компьютерное кресло младшего: оно безбожно разъёбано
этим слоном, решившим на нём легонько покрутиться. Альфа поворачивается на крик и
глупо ойкает, медленно поднимая руки за голову.
— Папуль, убери пистолет, пожалуйста, — решается начать омега, медленно выходя из-
за спины отца и двигаясь к этому несносному идиоту, — Это мой друг.
Старший взгляда с Тэхёна не сводит, всё ещё молчит, и Чонгук паникует, когда он
начинает разминать шею.
— Пап! — громко кричит младший, пытаясь позвать Юнги, а сам быстро ретируется к
Киму, прикрывая его собой, — Я всё объясню, пап, — обращается он теперь к Намджуну,
— Одноклассник зашёл за конспектом, — оправдывается Чонгук, и клоун сзади него не
сдерживает смешок.
Dirty — grandson
Тэхён почти открывает рот, чтобы возмутиться: никакой он не упырь; но Чонгук делает
шаг назад и специально наступает ему на пальчик на ноге. Младший омега выставляет
ладони вперёд в защищающем жесте и, мельком взглянув на лицо отца, понимает, что
вряд ли тот поверит в его убедительное алиби.
— Пап, он даже не альфа! Я его почти не знаю, — отчаянно скулит омега, качая
головой.
— Беги! — внезапно кричит он, и с места подрываются оба альфы, — Он мне не парень!
— обращается он уже к Намджуну, всячески пытаясь собой закрыть этого ебучего
придурка.
Намджун выглядит взбешённым: его глаза опасно горят, губы злобно поджаты, брови
сведены к переносице, а генеральская форма не делает из него булочку с корицей от
слова совсем. Тэхёну начинает казаться, что ему здесь не рады. У старшего альфы всё
ещё палец на курке, но пока остальные Чоны облепляют его с двух сторон, он только
прикидывает, куда его спустить. Ким кидает быстрый взгляд на окно, но желанием
прыгать в него всё ещё не горит, поэтому пытается проскользнуть к двери.
— Сюда иди, сказал, кобель! — шипит Намджун, вырываясь из рук омег так, чтобы их не
покалечить.
— Мне кажется, кобель звучит довольно грубо, господин Чон, — Тэхён делает три
попытки и наконец протискивается к выходу, едва увернувшись от кулака мужчины.
— Папа, не трогай его! — скулит он, сбегая по ступенькам, но отец нагоняет Тэхёна
до того, как он успевает закончить предложение.
Ким судорожно дёргает дверную ручку, понимая, что она заперта, когда его резко
разворачивают к стене. Тяжёлый кулак Намджуна проносится перед его лицом предельно
быстро, но Тэхён не был бы Тэхёном, если бы ему не было прекрасно знакомо такое
положение: сколько раз они с пацанами пиздились за последнюю банку пива, уже и не
пересчитать. Он рефлекторно хватает чужое запястье, дёргает его в сторону и с
впечатляющей точностью заезжает своим кулаком в нос Чону. Младший альфа не успевает
даже понять, что он сделал, когда видит выражение лица Чонгука, стоящего в десяти
сантиметрах от него с раскрытым ртом. Намджун наклоняется вперёд, прижимая ладонь к
разбитому носу: он зажмуривается, шипит охуевающее «блять» и нервно смеётся —
какой-то похотливый щенок только что въебал ему по лицу.
— Пиздец тебе, упырь, — негромко усмехается Намджун, но Ким его слышит прекрасно.
— Увидимся, бэйбик!
А потом три выстрела, и ни одного в жопу ловкой скотины. Намджун пробегает за ним
метров сто, но Тэхён — ебучий паркурщик с действительно впечатляющей физической
подготовкой, и Чон бы даже оценил тот факт, что ему удаётся удрать даже босиком,
если бы он не хотел свернуть ему шею.
Gold — Kiiara
— Чон Чонгук, на кухню, быстро! — слышит он громкий голос отца и матерится себе под
нос, разворачиваясь с отчаянием на лице. К родителям он заходит максимально тихо и
осторожно, как нашкодивший котёнок, — Как этот кобель к тебе приставал? — первое,
что спрашивает явно взбешённый Намджун, пока Юнги вытирает ему кровь под носом, — Я
кастрирую его.
— Нет! Папа, боже, хватит говорить об этом, — Чонгук закрывает лицо руками и
отчаянно стонет.
— Ну, — мямлит Чонгук, — Двадцать один? — неуверенно тянет он, отводя взгляд куда-
то в сторону. Отец всё равно узнает весь его профайл — врать бесполезно.
— Двадцать один?! — Намджун резко вскакивает со стула, и Юнги бьёт его ладошкой в
плечо, закатывая глаза: он предпочитает говорить, когда все перехуебесятся, — Этот
сучёныш в обезьяннике будет претендовать на место парня моего сына, — не по-доброму
улыбается он, потирая руки.
— Гуки сказал, что это не его альфа, — повторяет старший омега с лёгкой улыбкой: он
ничего криминального в этом не видит.
— Ещё бы! — возмущается Намджун, — Самое ценное оторву, пусть только подойдёт.
— Это другое, — аргументирует он, — Ты сам кого хочешь разведёшь, а Чонгуки ещё
малыш.
Малыш. Знал бы он, как этот малыш стонет, когда Тэхён мучает его вибратором и не
разрешает кончить без его приказа.
— Что-то мне подсказывает, что он просто так не сольётся. У тебя впервые появился
совершеннолетний противник, — усмехается омега, податливо прогибаясь под руками
старшего.
***
— Меня не найти, если я не хочу этого, бэйбик, — пафосно бросает Тэхён. На фоне у
него шум, куча разных голосов и ор какой-то малолетки.
— Он четыре месяца назад за сутки нашёл моего сбежавшего щеночка, — говорит Чон,
кривясь, когда от холода во рту сводит зубы, — Тани был в другом штате, — через
пару секунд невозмутимо добавляет он.
— И что ты ему сказал? — Чонгук всё ещё уверен, что Ким сидит где-нибудь в
обезьяннике. Омега с довольной мордашкой ковыряет своё мороженое и параллельно
лениво листает порно-сайт на ноутбуке.
— Что я позабочусь о малыше Гуки, буду возвращать его ровно к девяти и даже не
подумаю держаться с ним за ручки, — усмехается Тэхён. Младший морщится, когда
ребёнок где-то рядом со старшим опять начинает вопить.
— Ясно, меня из-за твоей похотливой жопы опять ждёт воспитательная беседа, —
отчаянно вздыхает Чонгук: знает ведь, что единственный домик, куда его отец мог
пригласить Тэхёна — полицейский участок, — Я тебе отомщу.
— Не бойся, бэйбик, меня так просто не сольёшь, — уверяет его Ким, и Чон прекрасно
знает, какая улыбка сейчас на его лице, — Родители часто учат крошку Чона не
связываться с плохими альфами? — весело ему, сучаре.
— Иди в задницу, — фыркает Чонгук. Попробовал бы сам хоть раз послушать лекцию «эти
похотливые сволочи хотят совратить моего ребёнка» от Чон Намджуна.
— Ты что, смотришь порно, пока я рассказываю, как стараюсь ради наших отношений? —
возмущается Тэхён.
— Ты пять месяцев трахаешь меня языком и пальцами и считаешь, что это отношения? —
отвечает Чонгук, вскидывая брови.
Чон прикусывает губу, но так и не отвечает, смущённо улыбаясь, потому что игриво
жаловаться он любит до безумия, но отрицать, что ему чертовски нравится такой
Тэхён, глупо. Он ставит пустую тарелку на тумбочку, переворачиваясь на спину и
болтая в воздухе ножками: его айфон всё ещё лежит рядом на громкой связи, и омега
не выдерживает, когда у старшего опять противно орут на фоне.
***
— Он вывихнул ему руку! Тэхён уже три недели ходит с повязкой, — возмущается
Чонгук.
— Он снова назвал его упырём и сказал, что если Тэхён ещё раз напишет ему с
просьбой устроить ужин-знакомство, он засунет ему телефон в задницу, — отвечает
Юнги, облокачиваясь на тележку и лениво постукивая по ней ноготочками, — А парень-
то у тебя смелый.
— На дне рождения у Джина, — кратко отвечает ему Чонгук. Не уточнять же ему, что
Тэхён перепутал именинника и по ошибке вручил ему розовый вибратор на этом самом
дне рождения. А потом он назвал его задницу милой и понеслось…
— Ты точно сын Намджуна, — закатывает глаза Юнги, кривясь, — Возьми мне клубнику, я
устал есть ваши извращения.
— Целовались? — он хитро закусывает губу, а глаза сияют так, будто ему тоже не
больше шестнадцати.
— Нам нужно купить индейку, — тараторит Чонгук, делая вид, что ничего не слышит.
— Отец сказал, что закажет на ферме, — старший взвешивает фрукты, клея на них
этикетки, — Ты сегодня на танцы идёшь?
— Дай угадаю: у Тэхёна есть тачка, — хихикает Юнги, словив возмущённый взгляд от
сына, — Понятно теперь, почему «пап, меня сегодня можно не подвозить», — пародирует
он. Чонгук отчаянно стонет, но возразить ему нечем.
Они набивают тележку горкой, когда их заносит в отдел с украшениями для дома, и
ближе к кассе старшему уже становится сложно её катить. Чон сует в карман свой
огромный список, доставая второй — с подарками не из супермаркета. Он смотрит на
время, недовольно шипя, когда понимает, что немного отстаёт от своего графика,
учитывая, что ему нужно оббежать ещё минимум четыре магазина. Рождество через два
дня, и в очередях людей столько, что можно чокнуться: омеги останавливаются около
одной из касс, понимая, что застрянут тут ещё минимум минут на двадцать. Юнги
строчит мужу, ждущему их в машине на парковке, чтобы он двигался к ним, и скучающе
облокачивается на тележку, разглядывая маленькие прилавки около продуктовой ленты.
Чонгук стоит рядом с лёгкой улыбкой и иногда чешет затылок, потому что его шапка
жутко колючая, но слишком красивая, чтобы её снять. Он переводит взгляд на
старшего, когда тот спокойно перебирает коробочки с презервативами, рассматривая
их. Чон измученно вздыхает и специально громко кашляет в кулак, чтобы привлечь его
внимание.
— Ладно, но имей в виду, что эти, — Юнги взглядом кивает на другую фирму на
прилавке, — Те ещё шутники, — он думает пару секунд и всё же добавляет, — Так
когда-то ты появился.
— Так, всё, мне пора покупать подарки! — тараторит охуевающий от жизни Чонгук,
подняв руки в сдающемся жесте. Его психика редко выдерживает омежьи разговоры с
папой.
— Не забудь, что сегодня в восемь отец готовит лазанью! — кричит Юнги с хитрой
улыбкой уже вслед сыну, протискивающемуся через очередь к выходу. Он определённо
доволен.
Чон оставляет папу на кассе, пока тот не ляпнул ещё чего-нибудь, когда Намджун
придёт помогать с покупками. На часах ещё четыре, у него в кармане деньги на
подарки и приподнятое, игривое настроение. Он бегает по этажам торгового центра ещё
два часа, ища всё, что ему нужно, а под конец едва справляется с пакетами,
валящимися из рук. Чонгук опаздывает на пятнадцать минут и нарочно игнорирует
звонки одного нетерпеливого альфы, выходя на забитую машинами парковку. Затылок под
шапкой безбожно чешется, расстёгнутая куртка сползает на плечо, и он почти
спотыкается о бордюр, когда его сзади хватают за шкирку.
— Только попробуй ещё мне пикни, что я не заботливый, — слышит Чон довольный бас.
Тэхён тянет его на себя и загребает в объятия своей огромной тёплой куртки.
— Тебе наконец сняли повязку! — замечает Чон, забираясь внутрь, пока Ким укладывает
покупки в багажник.
— Теперь я снова могу доводить твою милую задницу до оргазма пальцами, бэйбик, —
подмигивает ему старший, залезая на водительское и хлопая дверью.
— Да, то, что нужно, — почти пищит младший, мгновенно покрываясь мурашками.
— Может, и простату, — мягко стонет Чонгук. Его поясница ноет после пятичасового
шоппинга, и тэхёновы руки ощущаются на ней так потрясающе, что он безвольно
обмякает в тёплых объятиях.
Тэхён чувствительный. Иногда они с Чоном нежатся, как слащавая парочка просто
потому, что могут. Омега в его руках маленький, уютный, расслабленный, и у старшего
всегда греется что-то на душе, когда Чонгук позволяет о себе заботиться. Оберегать
своего малыша — его прямая потребность, пусть он об этом и нечасто заикается.
Тэхён кладёт его голову на свою грудь и глупо улыбается: так спонтанно, неловко, но
искренне. Конечно ему приятно. Конечно он любит этого мальчишку.
— Ты уже сам познакомился и разбил ему нос, — не держа никакой обиды, аргументирует
младший.
Чонгук лениво потягивается, позволяя себе слегка поёрзать задом на чужом паху, а
потом всё равно перевешивается назад в поисках еды. Пакет из макдональдса он
находит быстро: тот пахнет невероятно притягательно, особенно учитывая, что омега
готов сожрать всё, что угодно. Его живот урчит от голода, и взгляд выражает столько
радости, пока он не открывает бумажную упаковку:
— Нет нет нет, — стонет Чон, состроив самое страдальческое выражение лица, которое
только возможно, — Ты — дьявол. Я ненавижу этих ссаных троллей.
Тэхён знает. Знает и смеётся так предательски, что Чонгук готов убить его своей
пачкой хэппи мила с этими ублюдскими троллями. Они же не подойдут к его коллекции.
— Я не выйду за тебя, монстр! — почти плачет младший, открывая коробочку и всё ещё
сидя на коленях альфы, — Боже, он неописуемо уродливый, — Чон распаковывает
игрушку, а в глазах столько боли, что Киму на секунду хочется перестать над ним
издеваться.
— Открой окно, я не могу на него смотреть, — отчаянно ноет Чонгук, и, когда альфа
послушно нажимает на кнопочку, швыряет игрушку в окно. Тэхён понимает, насколько
бешено он его любит, именно в такие моменты.
Они едят бургеры на парковке, Чон практически давится от смеха дважды и называет
альфу несносным, когда тот целует его, едва дожевав пересоленную картошку. Ким
клянчит у младшего обзор подарков, но тот неумолимо отказывает, аргументируя это
местью за ужаснейший хэппи мил в его жизни. Они сосутся неприлично, неловко и чуть
ли не вываливаясь из машины: Тэхён вжимает Чонгука в холодное стекло, издевательски
мазнув языком по его щеке, и почти рвёт футболку младшего, пытаясь добраться до
чужой груди. «Мне придётся заклеивать твои стеснительные сосочки пластырями, чтобы
никто на них не пялился» — шепчет Ким, и омега, не в силах терпеть, кончает прямо в
штаны, едва ощутив большую тёплую ладонь около своего члена. Им трижды сигналят
выезжающие с парковки машины, когда видят запотевшие стёкла и силуэты переплетённых
тел на водительском сидении. Они трогают друг друга, целуются, дерутся и стонут
сквозь заливистый смех. Чонгук пытается кусаться, агрессивно жалуясь, что он
опаздывает на танцы, пока Тэхён играет языком с его сосками. Праздничное настроение
делает их обоих ещё счастливее, и, выруливая с парковки, альфа рассказывает ему
отвратительные, пошлые анекдоты, от которых младший практически задыхается,
хватаясь за живот. Ублюдского тролля всё равно переезжают.
***
— Хосок, чёрт тебя дери, забери своего самоубийцу! — жалуется Чон-старший, получив
детской ладошкой нехилую пощёчину.
— Неа, дядя Намджун всё обламывает, — грустно вздыхает мальчик, тут же переключаясь
на попытку отковырять от отцовского свитера красного оленя.
— Понимаю, он тот ещё обломщик, — соглашается с ним Хосок, тут же получая в нос
подушкой.
Муж Хосока обещал приехать через пару часов, прекрасно зная, что Чон-старший не
даст их детям убиться, в отличие от их собственного отца, который на самом-то деле
прекрасный, добрый и любящий, но совершенно не умеющий за ними следить. Зато с
зачатием карапузов проблем у него никаких. Юнги, его лучший друг Лукас и родители
семейств Мин и Чон готовят на кухне. Альфе просто ничего не остаётся, кроме как
сидеть посреди детского дурдома со своим братом, ожидая, пока хоть кто-нибудь из
омег закончит резать салаты и спасёт его.
— Чимин беременный, — как будто только что вспомнил, с улыбкой объявляет Хосок.
Омега брата всегда казался ему более, чем адекватным; непонятно вообще, как он
повёлся на Хосока.
В метре от дивана Кастиэль, всё ещё издевающийся над братом, случайно бьёт того по
лицу ботинком, и Ёнджун тут же начинает рыдать. Хосок быстро отдаёт Минсона в руки
Намджуна и подлетает к омежке, хватая его под попу.
Пока Хосок успокаивает его, Намджун пытается не дать альфочке оторвать пуговицы от
своего серого кардигана. Он и забыл уже, как обращаться с такими маленькими детьми:
Чонгука на руках он держал последний раз лет шесть назад, да и тот никогда не был
таким бешеным. Хосок, на удивление, справляется довольно быстро: Ёнджуну он вручает
имбирное печенье, посадив его на мягкий ковёр, Кастиэль получает лёгкий
подзатыльник и поручение пойти помочь дедушкам на кухне. Минсон остаётся
недовольным тем, что дядя Джун не даёт испортить его одежду, поэтому он хнычет и
снова просится на ручки к отцу.
— Хочешь мой свитер, солнце? — нежно спрашивает у него Хосок, забирая ребёнка
обратно к себе на диван. Альфочка улыбается, получив возможность снова трогать
чужую одежду своими влажными ладошками. Намджун немного кривится, мысленно желая
спасти вещь и занять Минсона нормальной игрушкой, — Бедное детство Чонгука, —
сочувствующе качает головой младший Чон.
Намджун невольно бесится только от голоса наглого пацана с этой его мерзкой
улыбкой. Чон давно бы дал ему хороший поджопник из этого дома, если бы не друг
Юнги, без которого тот почти ни один праздник не проводит. Надо же было такому
приятному омеге-одиночке вырастить такого гадёныша. Старший альфа натягивает
притворную улыбку, поворачиваясь к нему и сразу же цедит:
— Поиграть с ним хочу, — ни капли не пугаясь взгляда мужчины, отвечает он, кивая на
свою приставку.
— И о чём ты можешь болтать с моим сыном? — старший сжимает краешек дивана, и Чон-
младший всё-таки усмехается.
— Гуки ещё наверху? — мягко интересуется он. На омеге большой вязаный свитер,
свободные красные штаны и смешной флисовый колпак.
— Ещё не спускался, — хмыкает Намджун, — Что он там делает? Может, мне сходить за
ним?
— Он вроде болтал с кем-то по телефону, — сообщает ему Юнги, — Я сам схожу, помогай
тут.
Юнги на ходу поправляет свои мягкие тапочки и, пока гости начинают атаковать
Намджуна типичными семейными вопросами, поднимается по лестнице к комнате сына. Он
забывает постучать, просто осторожно приоткрывает дверь и останавливается на месте,
вскидывая брови. Чонгук лежит на заправленной кровати в одних красных кружевных
стрингах, а его ноутбук стоит на немного отодвинутом стуле с включённым
видеозвонком. Младший хихикает, крутясь перед камерой, и только через пару секунд
кидает короткий взгляд в сторону открытой двери.
— Тебя отец хотел позвать, — хмыкает Юнги, когда омега аккуратно поднимает на него
взгляд, — Его бы Тэхён тоже наверняка с Рождеством поздравил, правда?
Чонгук думает, стоит ли ему опять вклинить свои оправдания, но в итоге решает, что
лучше будет помолчать. Его щёки максимально розовеют, задницу всё ещё неудобно
натирают стринги, спереди штаны едва заметно выпирают после далеко не невинного
разговора с Тэхёном.
— Давай вниз, уже почти все пришли, — меняет тему Юнги, всё-таки ещё немного не
отошедший от увиденного. Он решает пока никак не комментировать и разворачивается к
лестнице, прикрыв дверь.
Омега ещё минут пять сидит в комнате, смывая с ресниц тушь и небольшие стрелки,
потому что отец безусловно скажет, что красиво, но от подозрительных взглядов он
потом не отделается. Тэхён строчит ему в мессенджере уже сообщение двадцатое, и Чон
с лёгкой ухмылкой игнорирует его, издеваясь. Пусть нервничает, а не дрочит, раз уж
их обоих обломали. Чонгук сбегает вниз по ступенькам, и все гости тут же
оборачиваются на него.
На то, чтобы удовлетворить всех желающих его обнять, младший тратит минут
пятнадцать, после чего на нём повисает вечно беснующийся Кастиэль. Чонгук любит
детей, и это взаимно. Он пытается поднять ребёнка на руки, но тот оказывается уже
слишком тяжёлым для него.
— У Джуна такое обострение отцовских инстинктов, что его жениху отстрелят член
прежде, чем Гуку сделают предложение, — спокойно фыркает Чон, наблюдая, как муж и
сын суетятся на кухне, — Не думаю, что он готов ко второму.
— Вообще-то это ты должен быть готов, а не он, — возмущается омега, делая глоток
шампанского, — Помню тебя с животиком — это было очаровательно.
— Ага, этот альфач носился со мной как курица-наседка, — усмехается Юнги, кивнув в
сторону Намджуна, — У меня было ощущение, что беременный он, а не я.
— У меня уже вся квартира сексом провоняла, — жалобно стонет Лукас, — И не было бы
так грустно, если бы в этом был виноват я, — он получает только издевательский
смешок от друга и начинает ныть ещё сильнее.
— Не забудь ему подкинуть пачку резинок, если не хочешь в ближайшие несколько лет
стать дедушкой, — хихикает Юнги, получая чужим локтем в бок.
— Джун если увидит, Гук из дома больше не выйдет, — хмыкает Чон, откидываясь на
спинку дивана, — Хотя, чую я, лучше оставить парочку в ванной на всякий случай.
— Ещё какой, — слегка улыбается Юнги, — Уже успел Джуну нос разбить.
— Ты всё ещё говоришь о моём сыне, сучка, — цокая, пихает его в плечо Юнги.
— Это Чим, — радуется он, порядком заждавшись опаздывающего на три часа мужа.
— Ты кто?
— Тэхён, — ярко улыбается он, шмыгая носом: на улице нихуёвый такой холод под
вечер.
Чон всё ещё не особо втыкает, остановившись на пороге, но парень, видимо, считает,
что информации о себе он предоставил более, чем достаточно. Альфа переминается с
ноги на ногу, выпуская изо рта пар от холода и не переставая источать какой-то
максимально подозрительный позитив. У него розовые щёки и замёрзшие покрасневшие
руки, которые он не может спрятать в карманы из-за коробки.
Хосок только собирается открыть рот, чтобы что-то ответить, когда за спиной парня
останавливается такси, из которого вылезает Чимин с кучей подарочных пакетов. Омега
с улыбкой подходит к двери, переступая через порог прямо в объятия мужа.
— Полагаю, надо спросить у хозяина дома, — хмыкает Чон. Тэхёну всё ещё приходится
морозить жопу, топчась за приоткрытой дверью.
— Тебя даже Кастиэль не слушает, милый, — по-доброму смеётся Чимин, и Хосок тут же
строит обиженное лицо, — Шучу, шучу, — он отстраняется от Юнги, чмокая альфу в
щёчку, — В редакции был завал, прости.
Чон пристраивает куртку мужа на забитую вешалку, укладывает все пакеты на тумбочку
и уже собирается развернуться в сторону гостиной, когда Чимин осторожно кивает на
выход, всё ещё не имея понятия, кто там топчется. Хосок окликает Юнги и молча
открывает дверь, вопросительно вскидывая бровь.
Омега осматривает его с ног до головы и усмехается с уверенности этого парня. Чимин
с мужем всё ещё стоят рядом, переглядываясь, пока Юнги не вздыхает, затаскивая Кима
внутрь за рукав пуховика. Холодно, блять, около открытой двери стоять.
— Сомневаюсь, что мой муж сказал бы это о твоей руке, — Юнги тоже не имеет понятия,
откуда в Тэхёне столько уверенности, но это впечатляет, — И он дома, если что, —
намекает ему омега на всякий случай.
Ким кивает на коробку в руках Чона и очаровательно улыбается, будто это его главное
объяснение. Хосок с Чимином переглядываются.
— Да, я догадываюсь, — хмыкает Тэхён, теперь стряхивая снег со своих волос, — Но,
честно говоря, Чонгук говорил мне, что у вас будет много гостей, и я подумал, что
это отличный шанс со всеми познакомиться, потому что господин Чон не будет
доставать пистолет, как только меня увидит. Он в прошлый раз мне штанину
прострелил.
— В его стиле, — пожимает плечами Хосок, всё ещё наблюдая за странным разговором.
— Это Тэхён, — решает пояснить паре Юнги, кивая на гостя, — Парень Гука.
Ким поворачивается к старшему альфе и протягивает ему свою большую холодную ладонь,
улыбаясь. У него есть расположение хотя бы одного родителя его бэйбика, и это уже
заставляет его ликовать.
— Ничего себе, — вскидывает брови Хосок, пожимая чужую руку, — Брат отца Чонгука, —
представляется он.
— Джун не говорил, что у Чонгука есть парень, — удивляется Хосок, будучи уверенным,
что такой информацией брат бы ему точно весь мозг проебал. Как минимум потому, что
Киму на вид явно за восемнадцать, и он больше младшего омеги по габаритам раза в
полтора точно — нихуёвый такой ухажёр для шестнадцатилетнего мальчика.
— Главное, ты ему не скажи, — усмехается Чону Юнги, — И что мне с тобой делать? —
омега снова поворачивается к Тэхёну.
— До Рождества сорок минут, Юнги-ши, — жалобно тянет он, кинув взгляд на свои часы,
— Я знаю, что это семейный праздник, но я планирую стать частью семьи! — уверенно
заявляет он. Чон всё ещё смотрит на него так, будто это недостаточно убедительно, —
Я же принёс тортик, — и это последний аргумент, который у него остался для этого
фейс-контроля.
— Кольцо стоило сотню этих коробочек, — с ноткой отчаяния вздыхает альфа, ласково
чмокая мужа в нос, — Пошли уже, дети сейчас опять подерутся, — тянет он его за
руку, когда слышит крик из гостиной.
— Где сидит Чимин-хён? Я поставлю кимчи ближе к нему, — спрашивает Чонгук, пытаясь
подвинуть тарелки на заваленном едой столе.
— Хосок! — теперь по башке получает уже он сам. Чимин ему за маты отбивает всё, что
может: как-то даже по паху зарядил — а нехер при детях ругаться.
Чонгук хихикает себе под нос, раскладывая салфетки, и поднимает взгляд от стола,
когда понимает, что их не хватает.
— Пап, а са-… — тут же осекается он, когда из коридора выходит Юнги с большой
красной коробкой, а за ним и Тэхён. Он моргает пару раз, чтобы убедиться, что у
него нет паранойи на фоне своего неконтролируемого перманентного возбуждения, но
ему не кажется.
— Всем добрый вечер, — смело начинает он, взглядом тут же находя Чонгука.
Юнги тяжело вздыхает, передавая торт Лукасу, заинтересованному новым гостем. Чимина
тут же облепляют кричащие от радости дети, но голос Тэхёна прекрасно слышен всем
даже через этот ор. Намджун двигает стулья, сначала подумав, что ему показалось, но
через пару секунд всё же оборачивается. По его выражению лица даже Юнги определить
ничего не может, чуть сдвигаясь в сторону Кима на всякий случай.
— Что этот кобель здесь делает? — пока что сдержанно цедит старший альфа, обращаясь
к мужу.
— Господин Чон, наше знакомство прошло немного скомкано, — не дав омеге ответить,
аккуратно влезает Тэхён, — Дайте мне ещё один шанс, пожалуйста.
— Озабоченный отец хочет отпиздить парня Чонгука, если вкратце, — хмыкает альфа.
— Это парень Гука?! — округляет глаза Сон, — Хорошенький такой, — как-то хищно
добавляет он через пару секунд, разглядывая Тэхёна. Отсутствие секса делает с ним
страшные вещи.
— Кобель.
— Тэхён.
Двое альф отвечают одновременно, и Ким вздыхает не так отчаянно. Не упырь — уже
лучше.
— Чон Намджун! Тебя кто так с гостями учил разговаривать? — с укором перебивает его
отец, — Иди индейку проверь.
Хосок прыскает в кулак, забавляясь с лица брата, который весь такой крутой и
опасный, но старшему перечить не рискует — в семье Чон с уважением всегда было
строго. Намджун переводит раздражённый взгляд на Юнги, но тот вообще виновник того,
что эта похотливая скотина зашла в их дом. Никто особо не напрягается, с интересом
наблюдая за происходящим, и только Чонгук всё ещё нервно сглатывает. Отец Чонов
кидает на старшего сына ещё один недовольный взгляд, и тому, стиснув зубы,
приходится сдвинуться в сторону кухни. Он специально проходит мимо Тэхёна, на
секунду останавливаясь совсем рядом.
— Тебе конец, щенок, — шипит Намджун едва слышно, прежде чем пойти проверять ужин.
Он обязательно вышвырнет его до того, как они сядут за праздничный стол.
Чонгук всё ещё ошарашенно пялится на своего парня, не понимая что происходит, но с
уходом отца становится чуть спокойнее. Тэхён подходит к нему сам, приобнимая со
спины. Хосок с Чимином почти не смотрят на них, пытаясь успокоить носящихся туда-
сюда детей, Юнги сразу семенит на кухню за мужем, снова забрав у лучшего друга
коробку с тортом, зато родители обоих семейств, Донсу, и, в особенности, Лукас,
пялятся без малейшего стыда.
— Ты с ума сошёл? — шепчет Чонгук, наблюдая, как Лукас рассказывает что-то его
дедушкам, после чего те загадочно улыбаются.
— Хочу проводить с тобой больше времени, бэйбик, — спокойно отвечает Ким, — Докажу
твоему отцу, что я — порядочный парень, и буду забирать тебя, когда захочу.
— Ага, порядочность свою доказывать будешь, рассказывая, сколько раз отлизывал мне?
— совсем тихо шипит Чон.
— Пиздец хочу тебя засосать, но боюсь на нас прямо сейчас пялится половина твоей
семьи, — с ноткой возбуждения шепчет Тэхён и переводит взгляд на наблюдателей.
— Чон Лиён, — тут же возникает рядом его явно заинтересованный муж, — Гуки, почему
ты ничего не рассказывал о своём молодом человеке? — игриво толкает он замявшегося
младшего, — Да ладно, пора бы. Я в семнадцать уже замужем был!
— Дедушка, давайте только без этого, — жалобно вздыхает Чонгук, прекрасно зная, что
сейчас начнётся. Тэхён, в отличие от него, широко улыбается.
— Боже, отец разобьёт тебе лицо, — отчаянно качает головой омега, поняв, что
сегодня язык Тэхёна завязываться не намерен.
— Чего смотрите? Ужин готов, садитесь уже, — цокает он, бесясь с того, что он,
кажется, один против присутствия на их семейном ужине совершенно непонятного
альфача с этой его слишком довольной рожей, — А ты дистанцию держи, — оборачивается
он снова к Тэхёну, несильно отпихивая его ногой подальше от Чонгука, — Я слежу, —
показывает он двумя пальцами глаза в глаза.
— Идите уже сюда, — зовёт старший Чон, когда Намджун выносит на стол нереально
пахнущую индейку, а Хосок всё ещё возится около детей.
Только минут через пять, когда все накладывают себе, что хотят, атмосфера
становится ещё более комфортной: родители Юнги рассказывают какие-то никому
непонятные шутки, но Лукас почему-то смеётся над ними максимально громко. Хосок
неизменно стебёт брата за то, что тот ест с таким лицом, будто он на спецоперации,
а Чимин приглядывает за детьми, параллельно посматривая на парочку, сидящую
напротив. На удивление, и Чонгук, и Тэхён чувствуют себя расслабленно, негромко
переговариваясь между собой. Ким от чистого сердца хвалит шикарную индейку, и
Намджун выдавливает из себя «ага» ради приличия. Вся семья Чонов оказывается очень
приятной, весёлой, тёплой и уютной — Ким почему-то не сомневался.
— У нас есть новость, — спустя минут пятнадцать их неспешного ужина, говорит Хосок.
Он делает глоток из бокала с шампанским и мягко улыбается, взглянув на немного
смущённого Чимина. Все заинтересованно смотрят на альфу, затихая, — Мы ждём малыша,
— выдаёт он так радостно, будто в первый раз.
— Даёшь ты, конечно, сын, — усмехается он, качнув головой, и приподнимается, чтобы
обнять его, — Поздравляю, — хлопает он Хосока по плечу.
— Это последний раз, обещаю, — будто оправдывается Чимин, но все тут же уверяют
его, что очень счастливы за них.
— Вы отличные родители, солнце, — мягко говорит ему папа Чона, — Беременность тебе
всегда к лицу.
Омега покрывается румянцем и тепло улыбается: семья его мужа всегда дарит им
искреннюю поддержку. Остальные поздравляют парочку с очередным пополнением и
радуются, особо ни за что не беспокоясь — опыта у тех предостаточно. Старшие ещё
минут двадцать выясняют у Чимина с Хосоком как дела у их внуков, а Чонгук всё это
время поглядывает на Тэхёна, который, кажется, с удовольствием выслушивает чужие
истории.
— Ты чего? — негромко спрашивает он, когда Ким начинает выбирать из своего салата
креветки и перекладывать ему в тарелку.
«Не стесняйся, скажи, что ты играешь на барабанах как чёртов Мик Харрис» — едва не
выпаливает Чонгук. Каждый раз, когда он видит альфу за установкой, он спускает в
штаны. Это незаконно. Это так горячо, что он близок к тому, чтобы попросить Кима
отшлёпать его этими ебучими палочками.
— Сначала служба, господин Чон, — и просто блять, в десяточку — даже Юнги удивлённо
усмехается чужой способности мгновенно ориентироваться, — А так думаю насчёт
машиностроительного бизнеса.
Чонгук слегка давится креветкой и опускает взгляд в тарелку, чтобы не дай бог не
начать ржать. Он не имеет ни малейшего понятия, как Тэхён планирует выкручиваться,
но языком тот владеет замечательно во всех смыслах.
— Это было очень романтично, — ухмыляется альфа, и младший пихает его ногой под
столом, — Ким Сокджин — мой сводный брат. Он всё время трепался о своём лучшем
друге, но увидел я Чонгука только на его дне рождения, — рассказывает Тэхён, —
Поболтали на небольшой, тихой вечеринке, и я влюбился с первого взгляда.
— Пап, — недовольно вздыхает младший Чон, но Тэхён лёгонько поглаживает его бедро
под столом, уверяя, что разберётся сам.
— Рассчитываю, что вы разрешите мне ухаживать за вашим сыном, — у Кима уже глаз
почти дёргается от избытка вежливости, но он всё ещё держится, — Мы могли бы
проводить больше времени вместе. Гулять, ходить в кафе, смотреть фильмы, знаете, —
перечисляет он, и боже — это звучит чертовски неубедительно.
— Тогда я буду красть его из башни заточения, как настоящую принцессу, — всё-таки
не сдерживается Тэхён, наглее смотря на старшего.
Юнги прыскает в кулак, и он явно предательски отдаёт это очко Киму. Практически все
улыбаются, и Намджун бесится ещё больше. Он только открывает рот, чтобы что-то
ответить, как за него, не сдержавшись, отшучивается Хосок:
— Чувак, тут у башни такой дракон, что-… — начинает ржать он, когда брат метко
швыряет в него помидором черри.
— Сейчас за дверь с голой жопой полетишь, братец, — опасно рычит старший, но его
угроза не пугает, кажется, никого, — А с тобой, — возвращает он взгляд к Тэхёну, —
Мы после ужина поговорим.
Чонгук коротко переглядывается с Кимом и сглатывает, понимая, что морду тому его
отец сегодня вряд ли будет бить, зато лекцию про тюремные сроки, ампутацию
конечностей и свои генеральские полномочия определённо прочитает. Внимание гостей
постепенно перетекает от их парочки к старшему поколению, поэтому минут через
двадцать они с Тэхёном и Чимин с Донсу первыми выходят из-за стола: до десерта ещё
минимум час, а по телевизору уже идёт какой-то заманчивый супергеройский фильм.
Намджун ещё раз показывает альфе, что он за ним следит, но сам остаётся болтать с
родителями. Гостиная в их доме реально огромная: рядом со столом стоит широкий
раскладной диван, на котором бесятся наевшиеся дети; на огромном белом ковре
разбросаны игрушки и валяются несколько мягких пуфиков; около большой плазмы на
стене ещё один диванчик, на который Чонгук и тянет Кима: как минимум, тот дальше
всех от старших и повёрнут к ним спиной.
— Умоляю, только не здесь, — сипит он, скатываясь вниз на подушки. Ким ухмыляется,
двигается немного ближе, и его бёдра оказываются примерно на одном уровне с головой
младшего, — Я чувствую сексуальное давление, пожалуйста, прекрати делать это, —
стонет Чонгук.
— Делать что? — Тэхён одной рукой поправляет волосы, а другую кладёт на спинку
дивана.
— Твоя эта энергия альфача, — шепчет Чон. Старший строит из себя дурака.
— Опять, — Чонгук закрывает свои щёки ладонями, но Тэхён отчётливо видит, как они
краснеют. — Твоё лицо.
— Что не так с моим лицом? — возмущается Ким, и Чон снова отчаянно хнычет.
Альфа смотрит на него ещё пару секунд и толкает язык за щеку, ухмыляясь. Он
наклоняется вниз и шепчет Чонгуку на ухо:
Чонгуку всё же удаётся остановить эти опасные вайбы похотливого Тэхёна, и они
вместе выбирают фильм, усаживаясь на диване поудобнее. Альфа облокачивается на
подушки, подтягивает младшего ближе и укладывает на свой торс, несмотря на то, что
тот начинает дёргаться и бубнить, что его отец взбесится, если обернётся. Тем не
менее, омега занимает настолько удобное положение, что совершенно не хочет от Кима
отлипать: он кладёт ладошки на чужое бедро, поворачиваясь к телевизору полубоком, и
чувствует, как длинные пальцы аккуратно перебирают его волосы. Они уютненько лежат
вместе, сосредоточенные на фильме до тех пор, пока Тэхён не наклоняется чуть ближе
к уху младшего:
— Почему этот чувак на нас так пялит? — шепчет он, кивая в сторону кресла, на
котором сидит угрюмый Донсу.
— Вот как, — вскидывает брови альфа, и Чон сдерживает улыбочку, когда видит, как у
того дёргается кадык, — Подкатывал к тебе? — продолжает интересоваться он.
— И что ты ему сказал? — уже более злобно косится Ким в сторону Донсу.
— И что же ты сделаешь? — кусает губу омега, — Кольцо мне наденешь, чтобы альф
отпугивать?
— Иногда ты меня пугаешь, — Чон опять утыкается лицом в подушку, и это выглядит
непозволительно мило.
Донсу продолжает на них пялиться до тех пор, пока Тэхён не пересекается с ним
взглядом: тот специально делает такое лицо, будто сейчас встанет и приложит его
башкой об стену, если он не прекратит. Сон сначала из себя непоколебимого строит,
но Ким оказывается убедительнее — как минимум в весовой категории. Они с Чонгуком
почти досматривают полуторачасовой фильм, лениво воркуя друг с другом, когда их
наконец решают потревожить:
— Вот именно, — хуебесится старший, — Мы собираемся сделать это сейчас, и для него,
— кивает он на Кима, — Ни у кого подарков нет.
Конечно у Чонгука есть для него подарок. Наверняка он сделал кучу этих блестящих
открыточек с полароидными картинками, купил ярко-красные тёплые носки и какую-
нибудь идиотскую, но всё равно классную кружку для кофе. Тэхён будет рад чему
угодно.
— Ничего, что я всё слышу? — вмешивается Ким, поднимая ладонь чуть вверх, чтобы
обратить на себя внимание.
— Ничего, кобель, — язвит ему старший, снова пиная, — Я до сих пор не понимаю,
какого хера тебя сюда впустили.
На этот раз Чонгук не стонет отчаянное «пап!» и прыскает в кулак вместе с Тэхёном,
а вот старший альфа, кажется, проигрывает этот раунд. Он округляет глаза, открывает
рот, чтобы возмутиться, но Юнги, такое ощущение, за Кима топит больше, чем за
собственного мужа. И хорошо бы ему за это высказаться, но как Намджун будет на
Рождество без секса, блять!
— Даже Кастиэль уже уши закрывает от твоего нытья, — фыркает Хосок из-за стола,
сажая сына себе на колени.
— Вот-вот, — хихикает Юнги, подмигнув папе, — Так что прекращай вопить и загляни
уже под ёлку, — закусывает губу он.
Намджун забавно бесится, разрываясь между тем, чтобы расслабиться или сцепиться с
Тэхёном, но этой хитрой скотине везёт просто, блять, постоянно. Чонгук улыбается,
до сих пор не уверенный, что Ким правда сможет здесь переночевать, а вот сам альфа,
кажется, совсем не боится идти до своего дома пешком километров двадцать пять, если
всё-таки выпрут: такси в Рождественскую ночь хер закажешь. Они все перетекают к
большой наряженной ёлке, около которой уже лежат коробок пятнадцать. Чонгук просит
подождать его секундочку, потому что в начале вечера он не предполагал, что сможет
сегодня отдать Тэхёну подарок. Омега возвращается из своей комнаты максимально
быстро и держит в руках чёрную коробочку, перевязанную широкой белой лентой. Он
присоединяется к остальным, и они шумно пытаются разобраться, что кому адресовано.
Разумеется, сначала помогают порвать подарочную упаковку детям Хосока и Чимина:
малыши счастливо улыбаются новым игрушкам и, довольные, успокаиваются буквально
через пару минут. Подарки для взрослых никто не отменял — точно не в семье Чонов.
Юнги с совершенно детской игривой улыбкой просматривает каждую этикетку, забирая
себе всё, где написано его имя, а Намджун слегка обиженно ковыряет бантик на одной
из коробок. Они почти все сидят на мягком ковре, отбрасывая на него разорванную
цветную бумагу, и с блестящими от радости глазами открывают упаковки. Лукас
специально выключает свет, оставив только кучу гирлянд, чтобы было атмосфернее, и
это определённо работает: папа Юнги помогает зажечь свечки, включает какую-то
ненавязчивую рождественскую музыку на фон, и всё становится просто невыносимо
уютным.
Чонгук с Тэхёном тоже садятся на пол, но немного подальше — с другой стороны ёлки.
Омега собирает перед собой всё то огромное количество коробок разного размера, на
которых написано его имя, и даже не знает, за что взяться. Ким смотрит на него
такими большими оленьими глазами, будто ему никогда не дарили подарков на
Рождество.
— Так много, — восхищённо говорит он, подтягивая ноги к себе и усаживаясь ровно
напротив младшего.
— Ещё сантиметр в мою сторону, и у отца сработает детектор «набей ебало тому, кто
трётся рядом с твоим сыном», — предупреждает его Чон, с мягкой улыбкой щёлкнув
альфу по носу, — Держи.
— Ты… — всё ещё не находит слов Ким, доставая из коробки сами палочки, — Бэйбик,
это нереально крутой подарок. Спасибо, — почти пищит он, потянувшись вперёд за
крепкими объятиями, — Моя очередь, — альфа отстраняется на секунду и шарится в
заднем кармане своих брюк, — Смялись немного правда, — достаёт он какие-то бумажки.
— Это же бешеные деньги, Тэхён, — почти шепчет младший, разглядывая два билета на
twenty one pilots. Блять, это ебучая вип-зона. Не так уж и дорого, по сути, но для
человека со среднестатистической зарплатой — три месяца без еды, а для студента так
вообще состояние.
— Конечно рад, боже, — тараторит тут же омега и кидается старшему на шею, — Только
не говори мне, что ты теперь будешь питаться одним рамёном следующие полгода, — это
правда пиздецки дорого, даже для Чонгука, у которого семья явно достатком повыше.
Чон по-доброму закатывает глаза, чмокает его в щёку и снова смотрит на билеты
любимой группы — напротив графы «дарит пиздатые подарки» в его критериях идеального
парня, он определённо ставит галочку. Чонгук снова тянется к подарку от Намджуна и
разрывает упаковку до конца, доставая содержимое.
— Это, наверное, специально для меня, — кивает Тэхён на вещицу, и омега тут же
читает «подходит для защиты от собак» на этикетке.
Они смеются далеко не над одним подарком от взрослых, распечатывая все упаковки, и
альфа гордо улыбается, когда младший смело заявляет, что билеты — лучшее, что он
получил. К тому времени, когда Юнги с Лукасом начинают собирать бумагу с пола, все
мелкие уже спят на диванчике под чутким присмотром Чимина. Оставшаяся еда со стола
отправляется в холодильник, старшие Чоны помогают переставить грязные тарелки в
посудомойку, Хосок вытаскивает детские пижамки из сумки, которую они принесли с
собой. Ещё тише и спокойнее — они все выглядят приятно утомлёнными и определённо
хотят сладко поспать после прекрасного вечера.
— Хотим, конечно, дорогой, — улыбается ему папа Намджуна, перекладывая в сумку все
полученные подарки, — Но следующий самолёт до Калифорнии почти через неделю из-за
погодных условий, так что придётся лететь сегодня.
— Сдалась вам эта Калифорния, — фыркает Хосок, складывая детские вещички в стопку.
Чоны прощаются со всеми и минут через пятнадцать уезжают в аэропорт. Юнги помогает
своим родителям застелить кровать в их комнате и желает им спокойной ночи, хотя те,
видимо, совершенно не собираются спать, включив телевизор. Когда он выходит в
гостиную, Чимин натягивает на спящего Минсона мягкие носочки, чтобы тот не замёрз,
а двойняшки уже посапывают под одеялом.
— Лу, это вам, — Юнги протягивает другу комплект постельного белья, пока Хосок
разбирает второй диванчик поменьше для Сонов.
Тэхён с Чонгуком всё ещё сидят за ёлкой и, кажется, просто надеются, что про них
забыли, пока из кухни не выходит Намджун. Он кидает взгляд сначала на брата,
который пятым впихивается на диван к своей семье: тот, возможно, и большой, но
Чимин занимает практически половину, раскинув ноги так, как ему удобно. Альфа и
слова не пытается сказать: себе дороже жаловаться беременному. Буквально в двух
метрах от них Лукас от скуки выпытывает у Донсу, с кем он там ночью переписывается,
а тот даже отвернуть экран телефона не может, потому что диванчик слишком маленький
для двоих. Взгляд старшего Чона ползёт вверх и наконец натыкается на
перешёптывающуюся парочку.
— Выбирай, где будешь спать: кладовка, чердак или ванная, — услужливо предлагает он
Тэхёну, подходя ближе.
— Пойдёмте наверх, — Юнги кладёт ладонь на плечо мужа и смотрит на парней, слегка
улыбаясь.
— Там только две комнаты, — перебивает его Намджун, оборачиваясь к омеге и изгибая
бровь, — Где ты собираешься его положить?
Двухметровый Тэхён определённо не согласен, что его можно куда-то положить. Он,
блять, не мятый носок.
— Две комнаты — два варианта, дорогой, — пожимает плечами Юнги, — Хочешь Тэхёна в
нашей спальне? — совершенно издевательски предлагает он, играя бровями. Ким
старается сдержать смешок.
— Хочу ему по роже заехать, если честно, — признаётся Намджун, и младший альфа едва
давит в себе очередное возмущение — терпения в нём осталось столько же, сколько
невинности у Чонгука. Мало, очень мало.
— Ты меня за дурака держишь? — изгибает бровь старший Чон, — Пусть тащит матрас
сюда.
— Тут и так семь человек, — упрямо защищает парочку омега, кивая на два разложенных
дивана, — Если Ёнтан сегодня в шесть полезет на Тэхёна и разбудит детей, я тебе
кое-что оторву в благодарность за доброе утро, — подмигивает он.
— Детка, пойдём, дам матрас и бельё, — Юнги подзывает Чонгука к своей спальне.
— Хоть на сантиметр твоя кобелиная жопа с матраса двинется — лишишься своего ужика,
— шипит он, злобно щурясь.
— Чё сказал, упырь? — распахивает глаза Намджун, сжимая руки в кулаки. На его шее
надувается венка, и Тэхён понимает, что это не к добру.
— Я имел в виду, что не буду доставать своего ужика сегодня, — оправдывается он.
Надо ж было Чонгуку откопать где-то такого идиота.
— Скотина.
— Мне кажется, мы тут лишние, Гуки, — оба альфы резко поворачивают головы на голос
Юнги.
Омеги стоят в коридоре с постельным бельём в руках и пялятся на них так, будто у
них очень много вопросов, но они не уверены, что хотят слышать ответы. Застывшая
рука Намджуна всё ещё на ширинке младшего, и тот чувствует себя немного неловко.
Только секунд через десять полного молчания и подозрительных переглядываний Чон
выкрикивает возмущённое:
Разнять мужчин они решаются только когда Тэхён начинает обороняться агрессивнее:
Чонгук тянет его на себя за локоть, а Юнги смело отвешивает Намджуну подзатыльник.
Взъерошенные, слегка помятые, явно недовольные альфы отходят друг от друга на пару
метров и всё ещё нагло хуебесятся взглядами.
— Пошли уже, — закатывает глаза старший омега, потянув мужа в сторону их спальни.
— Как ты можешь оставлять этого похотливого качка в одной комнате с нашим сыном? —
верещит Чон, — Посмотри на его лицо, он же только и думает, как бы поскорее член из
штанов достать!
— Боже, хватит, — Чонгук усердно пихает альфу в свою комнату, пока тот снова не
сказал чего-нибудь непоправимого, — Спокойной ночи, — кивает он старшим.
— Дистанция два метра, упырь! — рычит Намджун, пока Юнги подталкивает его к их
спальне, — Я зайду как ниндзя.
Чонгук отлипает от двери, кидая небольшой матрас на пол, а чистое постельное бельё
сверху.
— Быть таким охуенным? — ухмыляется Тэхён, включая это своё лицо несносного
нарцисса.
— Ты, кажется, хотел встать на колени, бэйбик, — Тэхён уворачивается от мягкой вещи
и резко встаёт с кровати, толкая язык за щеку.
— Сейчас же убери это лицо, — мгновенно уловив чужой настрой, останавливает его
Чонгук.
— ДА ЧТОБ ТЕБЯ, КИМ ТЭХЁН, — стонет от отчаяния Чонгук, закрывая лицо руками. А он
ведь только, блять, настроился.
— Чей-то маленький член уже встал, да, бэйбик? — усмехается Ким, спускаясь ладонью
на пах Чона.
Он слегка сжимает выступающий бугорок и слюняво целует омегу под нижней губой.
Младший рефлекторно облизывается, чуть приподнимаясь на локтях, когда Тэхён жадными
поцелуями спускается вниз.
— Папочка, — отвлекает его Чонгук, нетерпеливо кусая губы. Ким поднимает на него
возбуждённый взгляд и изгибает бровь, — Побудь конченым извращенцем, пожалуйста.
Альфа смотрит на него ещё несколько секунд и расплывается в блядски похотливой
улыбке. Он отрывается от паха младшего, поднимаясь на колени, и резко дёргает его
на себя, схватив за бёдра. Тэхён с лёгкостью меняет их местами, откидывается на
подушки, но, как только Чонгук собирается сесть сверху, останавливает его.
— Лицо на уровне ширинки, мой хороший, — без колебаний кивает он на свои штаны, —
Слушайся папочку.
— Такой маленький и прекрасный Гуки, — сладко тянет он, — Хочет, чтобы над ним
доминировали, да? — Тэхён ласково треплет его по голове, и Чонгук часто кивает, —
Целуй.
Ким давит ему на затылок, опуская вниз, и младший губами утыкается в его выпирающий
через ткань член. Чертовски большой для крохотной детки. Омега опирается на колени
и прижимается губами к чужому паху, не отводя от Тэхёна взгляд. Ткань его брюк
тёплая и не очень плотная: Чон чётко чувствует чужие рельефы, послушно целуя
немаленький бугорок. Альфа сглатывает, поддерживает с младшим зрительный контакт,
но не даёт тому отвлекаться, ладонью опуская его голову всё ниже. Он тыкает его
лицом себе в ширинку, как нашкодившего котёнка, и у Чонгука встаёт так, что просто
пиздец.
Чон не сразу соображает, что ему надо сделать, поэтому Ким привстаёт первым: он
ловким движением хватает омегу за шею одной ладонью и мягко тянет наверх, заставляя
его приподнять подбородок. Чонгук судорожно облизывается, распахивает глаза и часто
дышит, слегка сдвигая колени. Тэхён сдавливает совсем немного, только чтобы дать
ему прочувствовать свою сильную ладонь, а потом мягко целует в губы и разворачивает
спиной к себе.
Daddy AF — Slayyyter
— Маленький развратный ребёнок, — шипит он, мгновенно замечая лёгкий блеск между
половинок: Чон течет как последняя сучка, — Такая жалость, что у меня сегодня нет
ни одного кольца, да, бэйбик? — сладко тянет Ким, медленно спуская ладонь на сочные
ягодицы.
Чонгук тихо мычит, ёрзая, когда альфа начинает издеваться, едва касаясь большим
пальцем тонкой полосочки его влажного белья. Тэхён медленно размазывает тёплую
смазку вокруг сфинктера и подцепляет красное кружево, оттягивая его вверх.
— Где вибратор? — басит он, наклонившись к уху омеги. Чон кусает губу и коротко
мотает головой, не собираясь отвечать, — Я знаю, что ты балуешься им, — не
принимает возражений Ким.
Тэхён поднимает её наверх, откинув крышку, и изгибает бровь, когда видит внутри не
только тот самый розовый вибратор, но и несколько маленьких бутылочек из-под
шампуня. Там же валяются три чокера, блеск для губ, классическая смазка без запаха
и пачка влажных салфеток. Миленько. Он берёт в руки игрушку, тюбик с лубрикантом, и
всё-таки прихватывает один из пустых флакончиков. Чонгук абсолютно забывает, что
лежит в его шальной коробке: он ёрзает из-за лёгкого жжения в заднице, но послушно
держит руки на месте. Ким возвращается в прежнее положение, любуясь прекрасным
видом, и наклоняется к уху Чона.
Чонгук смотрит выжидающе несколько секунд прежде чем понять, что вопрос не
риторический, и невинно хлопает глазками. Тэхён облизывается и, усмехнувшись,
показывает ему прозрачную бутылочку, сжатую в его ладони. Вот же блять. Омега
уводит взгляд моментально: он чувствует, как пылают щёки, и не то чтобы ему было
стыдно, но чёрт.
— Ты так рвёшься засунуть что-нибудь в свою маленькую ненасытную задницу и всё ещё
боишься моего члена? — Ким крутит вещицу в руке, поглядывая на младшего.
— Просто пиздец, — прекрасно слышит всё Чонгук, — Я не сяду неделю после этого.
Альфа удобно перехватывает в правой руке вибратор и кладёт вторую ладонь на чужую
поясницу, ощутимо надавливая. Младший сильнее прогибается, по телу пробегают
мурашки, пальчики на ногах поджимаются в предвкушении: Тэхён так хорошо знает, как
доставить ему удовольствие. Он стягивает с него мокрое бельё, совсем оголяя
бархатную кожу, и без предупреждения подставляет игрушку к блестящей от смазки
дырочке. Чонгук пищит в ту же секунду, в которую Ким нажимает на кнопочку.
Nonstop — Drake
— Открой ротик, — Тэхён проводит большим пальцем по нижней губе омеги, и тот
слушается, расслабляя челюсть, — Тащишься, — удовлетворённо усмехается он.
Младший сдавленно мычит, языком играясь с мягкой подушечкой чужого пальца, а сам
рефлекторно пытается уйти от игрушки, которую альфа неумолимо погружает внутрь. Ким
обращается с ней потрясающе: его движения плавные, тягучие; он, блять, знает, куда
давить, так хорошо, будто сам пользовался ей не один раз. Тэхён вводит головку
вибратора полностью и подло нажимает на последнюю кнопочку. Чонгук не может
оставаться тихим: он почти издаёт совершенно потрясающий стон, когда старший
убирает обслюнявленный палец и зажимает ему рот ладонью. Рука альфы тёплая, сильная
и чертовски большая — Чон не может даже укусить его, потому что она прилегает
слишком плотно.
— Хочешь, чтобы сюда сейчас вломился твой отец? — шепчет ему Ким, неторопливо
прокручивая игрушку, чтобы коснуться каждой нежной стеночки внутри, — Он услышит,
как его маленький невинный Гуки стонет от того, что я трахаю его вибратором, —
голос Тэхёна невыносимо низкий и бархатный, — Увидит тебя такого мокрого,
возбуждённого, так хорошо принимающего секс-игрушку своей изнывающей дыркой. Какой
же ты прилежный малыш после этого? — наигранно охает он.
Чонгук высовывает язык, будто пытаясь оттолкнуть его ладонь, и беспомощно дёргает
ножкой. Он хнычет, длинные реснички бешено дрожат, влажные ладони сжимают
покрывало, но Тэхён только ухмыляется. Альфа удерживает вибратор на одном месте и
на секунду убирает руку со рта младшего. Чон становится громким, совершенно не
заботясь о том, кто его может слышать: ему слишком хорошо. Ким недовольно шикает,
тянет его наверх за футболку, и младший скулит, поднимаясь на колени.
— Слишком громко, бэйбик, — ласково делает ему замечание Тэхён, — Постой так
немножко.
Это невыносимо. Чонгука практически шатает, когда альфа заставляет его выпрямиться,
а сам перелезает на подушки, всё ещё придерживая вибратор. Тэхён удобно
устраивается, широко расставляет свои блядски охуенные ноги и ничего не делает,
пожирая бедного Чона взглядом.
— Красивый такой, — сладко тянет он, толкая язык за щеку, — Игрушка достаёт до
твоей простаты, бэйбик? — Чонгук кусает губу, на секунду задумываясь, и несколько
раз кивает, — Не стыдно врать папочке? — изгибает бровь старший.
Он же чертовски хорошо знает, что омега валялся бы у его ног, если бы она
доставала. Чон тянется к торсу Тэхёна, но тот останавливает его, возвращая в ровное
положение. Омега хнычет, хочет на что-то опереться, сжать в руках подушку, изнывая,
или поцарапать похотливой скотине спину так, чтобы тот зашипел.
— Терпи, мой хороший, — Ким сам двигается ближе и опускается к бёдрам Чонгука, едва
касаясь губами гладкой кожи.
— Не могу, — скулит младший, почти сгибаясь, когда альфа начинает методично трахать
его вибратором.
— Хочу, чтобы ты хорошо постарался для меня, бэйбик, — горячо выдыхает он, — Сожми
его в себе, — просит альфа, а у Чонгука в глазах уже звёздочки рассыпаются, —
Удержи свою любимую игрушку внутри, порадуй папочку.
Тэхён задирает его футболку ещё выше и поднимает на него свой безбожно похотливый
взгляд: он с ума сходит, увидев чужой блестящий от пота лоб и распухшие губы. Чон
часто облизывает их, мотая головой, и прекрасно понимает, что Кима это не
остановит. Он с силой сжимает рассыпчатые волосы старшего, когда тот медленно
убирает руку с игрушки.
— Я не смогу, не смогу, — пищит Чонгук, беспомощно откидывая голову назад. Как он,
блять, должен удержать ебучий вибратор только своей задницей.
— Сможешь, Гуки, — убеждает его Тэхён, едва придерживая игрушку, — Сведи ножки, —
даёт он совет омеге, который и так еле-еле стоит, — Ты же такой послушный малыш.
Чон выполняет почти всхлипывая: ему приходится чертовски сильно сжаться и слегка
прогнуться в спине, чтобы вибратор не упал. Ким полностью убирает свою ладонь и
любуется охуенным видом, толкая язык за щеку. Чонгук буквально сгорает от
возбуждения, часто дышит, вздрагивая, и, кажется, рассыпается на кусочки, когда
Тэхён припадает горячими губами к его твёрдому соску. Ким подцепляет его языком и
нежно лижет, подняв взгляд на омегу.
— Блять, — шипит младший, судорожно спускаясь ладонями на чужую шею, чтобы случайно
не выдернуть альфе волосы на голове, — Тяжело, папочка, — хнычет он совершенно
разбито.
Тэхён сажает его себе на бёдра, и Чон охает, когда чувствует под задницей каменный
стояк. Альфа подносит испачканные пальцы к своему рту и полностью облизывает,
пристально смотря Чонгуку в глаза. Омега перекладывает ладони на его накаченную
грудь и плавно ведёт по горячей коже до шеи. Ему хватает секунд десять, чтобы
отдышаться, и он накрывает губы старшего своими. Тэхён целует немного грубо, его
возбуждение всё ещё слишком плотно упирается в ткань брюк. Младший чувствует вкус
своей, блять, спермы у Кима на языке, и хочет капризно ударить его в плечо за то,
что тот не стал глотать её специально ради этого.
— Хочу трахнуть твою мокрую задницу, — низко хрипит Тэхён между поцелуями. Чон
делает вид, что не слышит его, игриво кусает губы и начинает потираться о чужой
стояк, — Не прокатит, бэйбик, — припечатывает альфа.
fast — Sueco
— Я выйду, когда буду кончать, — Тэхён даже не задумывается над ответами, но, боже,
это звучит так пошло. У Чонгука заканчиваются аргументы, и он паникует, царапая
Киму плечо, — Ты серьёзно так боишься моего члена?
— Тогда расслабь свою прекрасную дырочку, — толкает язык за щёку альфа. Чон тихо
матерится, когда понимает, что он снова чертовски возбуждён только от этого баса.
Тэхён опускает одну ладонь вниз, смазывая свой член, а второй придерживает омегу за
талию. Чонгук тихо скулит, когда чувствует влажную головку, упирающуюся в мягкий
проход, но бояться уже поздно. Старший кладёт руку на его затылок и грубо
притягивает к себе, целуя взасос. Чон на секунду забывает, как дышать, впуская
чужой язык в свой горячий рот, а альфа плавно толкается сразу до половины: младший
определённо драматизирует, учитывая, что он прекрасно растянут игрушкой. Омега
зажмуривается, планируя укусить Кима за язык или завизжать, но он только шире
открывает рот и давится воздухом. Вау. Горячий член внутри абсолютно не похож на
кусок пластика, который Чонгук привык ощущать в себе. Тэхён слегка прикусывает его
губу и почти рычит, подаваясь бёдрами выше.
— Как оно? — сквозь полустоны и шипения усмехается он, облизывая нижнюю губу
младшего.
— Охуеть, — всё, что может выдохнуть Чон, потому что это так хорошо.
— Это лучшее Рождество в моей жизни, — первым подаёт признаки жизни Чон.
Чонгук скатывается с него через какое-то время, тянется к своей шальной коробке и
забирает оттуда пачку влажных салфеток. Они общими усилиями пытаются оттереть
одежду от спермы, но на свитере старшего всё равно остаются небольшие пятна. На
часах три утра, за окном валит снег, а Тэхён лениво стелет простынь на матрас,
валяющийся на полу. Чонгук для вида кидает туда одну подушку и плед, чтобы ни у
кого не возникло вопросов, где спал альфа. Ким плюхается обратно на кровать, с
которой Чон стаскивает покрывало, и они оба пялятся в потолок с глупыми улыбками.
Омега лежит на животе старшего, водит пальчиками по его руке и наслаждается
приятной негой в теле. Тэхён на ощупь заплетает ему маленькую косичку на чёлке и
выглядит максимально довольным. Они совершенно не хотят спать, поэтому коротко
перекидываются тупыми шутками, угорая безо всякой причины. Чонгук берёт с тумбочки
лазерную указку, которой обычно играет со своим щеночком, и от безделья светит ей
на стену. Они на полном серьёзе минут пятнадцать взглядом гоняются за красной
точкой, когда их отвлекает глухой звук. В соседней комнате что-то совершенно
очевидно начинает долбиться об стену. Чон медленно приоткрывает рот и поднимает
взгляд на альфу. Десять секунд молчания.
— Они что там… — шепчет Чонгук, и видит, что Тэхён толкает язык за щеку, улыбаясь,
— Боже…
Старший изо всех сил старается поджать губы, чтобы не заржать, и похлопывает омегу
по плечу. Буквально через минуту стук становится пугающе частым, и Чон превращается
в помидор. Его родители — это что-то с чем-то.
— Чёрт, генерал! — Юнги стонет это настолько громко, что слышно их, кажется, не
только на втором этаже.
***
— Ёнтан опять обоссал мои тапки! — вопит Намджун, плюхаясь на диван в гостиной, — Я
говорил, что нельзя покупать животных по четвергам! Он бракованный, — фыркает он.
— Кто тут жалуется? — изгибает бровь он. Хосок сразу тыкает на брата.
На кухне гремит посуда, и через минуту оттуда выходит Юнги с подносом в руках. Его
волосы завязаны в маленький высокий хвостик, а на шее светится яркий засос, который
он пытался замазать утром, но потерпел тотальное поражение. Шуточки по этому поводу
он услышал уже ото всех, включая собственных родителей. Папа семейства Мин выносит
ещё одну тарелку, полную горячих оладушек, а за ним семенят уже наевшиеся
двойняшки.
— Сиди, — окликает его Намджун, тут же выходя из-за стола, — Сам посмотрю, как там
этот кобель послушно лежит на месте, — поясняет он с ноткой своего привычного
возмущения.
Юнги нервно кусает губу и всё равно идёт за мужем, потому что он честно не
представляет, что эта парочка могла там делать ночью после того, как он увидел
Чонгука в стрингах перед камерой.
— Ставлю на то, что Тэхён покатится с лестницы в трусах, — хмыкает Хосок и тут же
получает в бок от Чимина.
Юнги усердно пытается обогнать альфу на лестнице, но тот всё равно оказывается у
двери первым. Намджун смело поворачивает ручку и заходит в комнату, осматриваясь:
на полу застеленный матрас, на стуле валяется чонгукова футболка, а он сам сладко
спит на кровати в чужих объятиях. Тэхён прижимает его к себе за талию, и только Чон
укрыт кусочком одеяла, под которое они так и не залезли. Щека младшего прижата к
сильной груди, ноги закинуты на его бёдра, и он совершенно очаровательно пускает
слюни на свитер альфы. Маленькая ладошка Чонгука вплетена в длинные пальцы Кима,
волосы обоих слегка взъерошены, губы старшего едва касаются чужой макушки — они
выглядят невыносимо уютно и спокойно.
Старший даже на секунду теряется от напора мужа, вскидывая брови, а омега лезет в
карман, доставая оттуда телефон. Желание Намджуна оторвать Тэхёну руки растёт в
геометрической прогрессии, несмотря на то, что парочка перед ними выглядит больше
мило, чем развратно. Юнги отпихивает альфу в сторону и подходит ближе к кровати,
открывая камеру на своём айфоне. Он потрясающе мягко, нежно улыбается, и его глаза
буквально светятся от счастья. Омега делает фоток двадцать, прежде чем убрать
телефон и повернуться к мужу.
— Бла бла бла! — затыкает его омега, — У детей. Любовь. Любовь! — упирается он, не
принимая никаких возражений.
— Но…
— а а!
— Да ты…
— АААААААА!
Юнги побеждает. Он позорными пинками выпихивает мужа из комнаты и ещё минуты две
просто пищит, чуть ли не прыгая, пока рассматривает сладкую парочку. Запах выпечки
добирается до второго этажа, поэтому омега решает всё-таки разбудить младших. Даже
не задумываясь, первым он осторожно тормошит Тэхёна. Ким сначала не реагирует, но,
когда начинает потихоньку открывать глаза, рефлекторно прижимает Чонгука к себе
покрепче. В сердечке Юнги летают ебучие розовые единороги. Альфа не особо втыкает,
что происходит, и пару секунд вообще пытается понять, кто перед ним стоит.
— Обожаю оладушки, — улыбается Тэхён и переводит взгляд на Чонгука, всё ещё мирно
сопящего на его свитере, — Ребёнок, — зовёт он своим хриплым басом, — Просыпаемся.
Юнги спотыкается об плинтус, пытаясь сбежать как можно тише, чтобы всё не
испортить.
Чон шугается, переводя взгляд в сторону двери, и видит старшего омегу, который с
глупой улыбкой прикрывает глаза ладонью, будто его здесь нет. Тэхён смеётся.
Альфа стаскивает омегу с кровати минут пять, потому что Чонгук упрямо притворяется
дождевым червяком. Когда они наконец выползают на лестницу, Ким смело берёт
младшего за руку, переплетая их пальцы. В гостиной шумно, уютно и пахнет просто
невероятно. Все гости оборачиваются на парочку и приветливо улыбаются, за
исключением Намджуна, который агрессивно запихивает в рот оладушки и не менее
агрессивно запивает их чаем. Возможно, он вынашивает план убийства.
— Беги! — орут ему в один голос буквально все, и Тэхён срывается в коридор.
Старший альфа почти сносит стол, когда выбегает за ним следом. Фора в две секунды
позволяет Киму натянуть на себя ботинки, схватить свой пуховик, уронив половину
чужих курток, и судорожно провернуть все замки на двери.
Чон Намджун — один. Похотливая скотина — просто, блять, до чёртиков любит Чон
Чонгука.