Глава I.

Теоретико-методологические вопросы исследования проблемы

парадигматики и синтагматики в рамках лингвистики.
. §1. Генезис, сущность и методология исследования парадигматических и
синтагматических отношений в языкознании.

Понятия синтагматики и парадигматики в языке

Сочетание языковых единиц, образованное по законам этого же языка,

лингвисты называют синтагмой. Что значит – по законам языка? Это значит:
в языке есть строгие правила, которые командуют не отдельными, какими-то
особыми единицами, а относятся к целому классу, объединяющему сходные
единицы. Все типы языковых единиц – звуки, морфемы, слова, предложения
– могут образовывать синтагмы. Сочетание можно назвать синтагмой, только
если оно соответствует законам языка. Оценить шутку, получить
посылку, справить свадьбу, подарить книгу – настоящие синтагмы. Каждая
часть этого сочетания (переходный глагол + существительное в винительном
падеже) заменяется множеством других единиц того же типа, класса.
Синтагма (то, что является сочетанием, членимо) всегда должна опираться на
классы единиц. Когда такой поддержки нет, то нет и синтагмы. Синтагмы,
закономерные сочетания единиц, образуются языком на всех его уровнях – от
звуков до предложений. Сложные предложения – это синтагмы,
образованные из предложений. Многообразие синтагм поистине
неисчерпаемо. Но языковые единицы можно соединять друг с другом
правильно, а можно неправильно. Правильное, закономерное соединение
языковых единиц – это синтагма. Помог муравью и заставил муравья – 2
синтагмы. Изменился глагол – и законы языка требуют заменить одну форму
слова муравей на другую, с другим падежом. Возьмем другое
существительное: помог Кузьме, заставил Кузьму. Опять меняется! И так
будет всегда: в одних ситуациях будет одна форма слова, в других – ее всегда
заменит другая. Языковые единицы, которые закономерно заменяют друг
друга в текстах, образуют парадигму. Издавна, еще с античных времен,
парадигмой называли формы одного слова: рот – рта – рту; пишу – пишешь
– пишет и т. д. Падежные формы существительного составляют одну
парадигму, спрягаемые формы глагола – другую. В более широком, не
вполне правильном смысле парадигма означает любой набор, совокупность.
Что объединяет все парадигмы? В чем их отличие от синтагмы? Принцип
синтагмы: «вместе». Одна единица встречается вместе с другой. Они
образуют закономерное сочетание. Принцип парадигмы: «вместо».
Определенная единица употребляется вместо другой под влиянием условий.
Смена караула. Язык – это закономерности синтагм и парадигм. Это баланс,
равновесие между различением и отождествлением единиц.
«Синтагматические и парадигматические отношения в языке
«Дай мне белый бумагу» — так сказать нельзя. Надо: белую бумагу.
Словоформа бумагу требует, чтобы с ней была связана словоформа белую.
Значит, есть законы связи грамматических единиц. Нельзя сказать «темно-
коричневые глаза», говорят карие. Здесь законы связи уже не
грамматические, а лексические: одно слово не хочет быть соседом
«неположенного» слова.

Есть законы синтаксических связей. Нельзя сказать: «Танцуя, музыка была

слышна во всех концах зала». Здесь синтаксически неверно употреблено
деепричастие.

Есть законы фонетических связей. В русском языке не могут быть рядом [з] +
[к]. А перевозка? Нагрузка? Морозко? Везде сочетание [ск], а [зк] нигде нет.

Итак, в тексте единицы могут быть связаны правильно или неправильно.

Следовательно, есть языковые законы связи единиц в тексте. Эти законы
называются синтагматическими (от греч. syntagma—«вместе построенное»).
Сочетания словоформ (т.е. грамматических форм слов), сочетания морфем,
сочетания частей предложения, сочетания слов — это синтагмы.

AD
Но связи между единицами языка могут быть не только синтагматическими.
Словоформа дом связана со словоформами дома, дому, домом. Эта связь
основана не на том, что единицы «соседствуют», образуют в одном контексте
единство. А на чем?

В одних случаях друг с другом связаны единицы, которые встречаются в

одинаковой, в одной и той же позиции — в одном окружении.

Например, падежные формы:

посылаю хлеб вин. п.

посылаю хлеба род. п.

посылаю отцу дат. п.

посылаю почтой тв. п.

посылаю на самолете предл. п.

AD
Обратите внимание: все падежные формы отличаются друг от друга и по
звучанию, и по значению. Например, послал хлеб — в значении «весь»;
послал хлеба — в значении «часть»; и та и другая форма называет объект
действия; посылаю отцу — форма падежа называет адресат.

Все формы косвенных падежей, как видно, могут быть при одном глаголе —
в одной позиции. Потому они и выступают как разные падежные формы, что
мы можем их сравнить и противопоставить при одном и том же окружении
— в одной позиции. Это — парадигма (от греч. paradigma—«образец»).

В других случаях единицы связаны потому, что они не могут быть в одной
позиции. Например: я иду — ты идешь — он идет. Формы иду — идешь —
идет требуют разных подлежащих, разного окружения, т. е. разных позиций.
В одной позиции, при одном подлежащем они невозможны. И это тоже
парадигма. В этом понимании парадигма — это совокупность единиц,
которые меняются в зависимости от позиций (см. Дистрибутивный анализ).

В чем различие между этими парадигмами? Одинаково ли их отношение к

синтагмам? Единого мнения на этот счет сейчас у лингвистов нет. Дело
требует изучения.

Издавна принято парадигмой называть серии падежных форм или личных

форм у глагола. Современное языкознание распространило это понятие на
другие единицы языка. Например, возможны парадигмы звуков,
предложений и т. д.

Противопоставление парадигматических и синтагматических связей было

введено в науку Ф. де Соссюром; оно многое объяснило в строении языков,
но и само пока еще нуждается в дальнейшем уточнении.

Один студент-филолог так объяснял другому, что такое синтагма и

парадигма: «Все, что хочется написать в строку,— синтагма. Все, что хочется
написать столбиком или в виде таблицы,— парадигма». Смешное и
простодушное объяснение, но для самого первого знакомства с синтагмой и
парадигмой оно годится.

Реклама
Синтагматические и парадигматические отношения единиц языка

Парадигматические отношения — это те отношения, которые объединяют

единицы языка в группы, разряды, категории. На парадигматические
отношения опираются, например, система согласных, система склонения,
синонимический ряд. При использовании языка парадигматические
отношения позволяют выбрать нужную единицу, а также образовывать
формы и слова по аналогии.

Парадигмой называют отношения между единицами, которые могут занять

место друг друга в одной позиции. Например, Роста он был высокого
(среднего, низкого), слов-о, слов-а, слов-у и т.д. В этих примерах лексемы
высокий, низкий, средний и флексии -о, -а, -у сводят в один
парадигматический ряд.

Синтагматические отношения объединяют единицы языка в их

одновременной последовательности. На синтагматических отношениях
строятся слова как совокупность морфем и слогов, словосочетания и
аналитические наименования, предложения (как совокупности членов
предложения) и сложные предложения. При использовании языка
синтагматические отношения позволяют одновременно использовать две и
более единицы языка.

AD
Синтагма – это интонационно-смысловое единство, которое выражает в
данном контексте и в данной ситуации одно понятие и может состоять из
одного слова, группы слов и целого предложения.

Синтагматика включает в себя языковые правила сочетаемости

одноуровневых единиц языка и их реализаций в речи. элементарное
синтагматическое отношение двучленно: например, согласный + гласный в
слоге, словообразовательная основа + словообразовательный аффикс,
подлежащее + сказуемое и др.

Различие синтагматики и парадигматики можно разъяснить на таком

примере. Форма слова дорогу (вин. п. ед. ч.), с одной стороны, вызывает в
памяти другие формы данного слова (дорога, дорогой, дорогами и т. п.) и
близкие по значению слова (путь, стезя, шлях). Названные формы слова
являются падежными; они относят существительное дорога к определенному
типу и парадигме склонения. Слово дорога и близкие ему по значению
существительные образуют синонимическую группу, которая построена на
парадигматических отношениях лексических значений.

С другой стороны, форма дорогу может сочетаться с глаголами,

прилагательными и существительными: вижу (переходит, строят и т.п.)
дорогу; широкая (лесная, летняя и т.п.) дорога; дорога полем, дорога в
поселке, дорога товарища и т.п. Приведенные словосочетания обнаруживают
формальные и смысловые связи слов, построенные на синтагматических
отношениях.

парадигматика — система форм одного и того же слова — (например,

существительное изменяется по падежам, числам — вместе это парадигма —
то есть это формы одного и того же слова). Синтагматика — сочетаемость
слов друг с другом — н-р, сущ. может сочетаться с прилагательным,
местоимением и т.д., то есть линейные отношения — это синтагматические.

Синтагматический анализ предложения

Синтагматическое изучение речи как самостоятельный тип синтаксического

анализа предложения утверждается в основном в XX веке, хотя как прием
стилистического рассмотрения языка восходит к традициям античности.

Основной единицей синтагматического анализа является синтагма, что в

переводе с греческого значит вместе построенное.

Синтагма как синтаксический термин появляется, по свидетельству В. В.

Виноградова[1], почти одновременно в русском и западноевропейском
языкознании, но в различных значениях, идущих соответственно от И. А.
Бодуэна де Куртенэ и Ф. де Соссюра. Различные толкования
понятия синтагма обусловливают то, что перед синтагматическим анализом
в русской и западноевропейской лингвистических традициях ставились
совершенно несхожие задачи. Поэтому следует говорить, в сущности, о двух
типах синтагматического анализа: 1) о типе, восходящем к идеям И. А.
Бодуэна де Куртенэ и Л. В. Щербы, и 2) о типе, восходящем к идеям Ф. де
Соссюра. Рассмотрим их по отдельности.

1. В русском языкознании, как уже отмечалось, термин синтагма был введен

в научный оборот И. А. Бодуэном де Куртенэ, который определял синтагму в
противоположении лексеме: синтагма — это элемент связной речи, в то
время как лексема — это совокупность соотносительных форм языка и
внутренне связывающих их значений. Так, предложение

Клин клином вышибай включает в себя три синтагмы, но две лексемы

— клин и вышибать; предложение Едет беда на беде, беда бедой
погоняет состоит из шести синтагм, а лексем — три, не считая служебного
слова на, не образующего синтагму.

Л. В. Щерба, пользуясь термином синтагма вслед за И. А. Бодуэном де

Куртенэ, придает ему совсем другое значение. Согласно Л. В. Щербе,
синтагма — элементарная синтаксическая единица, выражающая единое
смысловое целое и характеризующаяся особым синтагматическим
ударением. Она может состоять как из отдельного слова, так и из группы
слов. Интонационно синтагма сближается с речевым тактом, но
противостоит последнему как единица, выражающая смысловое целое. С
другой стороны, она в каких-то случаях может совпадать по своему объему с
членом предложения, со словосочетанием или предложением. Именно
поэтому она не может быть отождествлена ни с одним из названных понятий,
следовательно, не допускает замены собой таких синтаксических категорий,
как член предложения, словосочетание и предложение.

Задача синтагматического анализа — проникновение в семантическую

структуру предложения (высказывания) в соответствии с его актуальным
содержанием, диктуемым контекстом речи, выявление смысловых и
стилистических оттенков, которыми сопровождается общее содержание
высказывания, ср.: Внезапно, / среди глубокой тишины, / при совершенно
безоблачном небе, / налетел такой порыв ветра, / что сама земля, казалось,
затрепетала под ногами... (И. С. Тургенев. Вешние воды). В этом
предложении при данном членении выделяются пять синтагм, неодинаковых
по их лексико-грамматическому объему: первая состоит из одного слова,
выполняющего роль отдельного члена предложения, вторая и третья
включают в себя соответственно простое и сложное словосочетания,
четвертая и пятая равны предложениям.

Нередко тот или иной смысл предложения, возможность объединения слов в

словосочетания, а также выявление синтаксических функций членов
предложения зависят от соответствующего членения речи на синтагмы,
ср.: Усталые туристы / сели отдохнуть; Усталые, / туристы сели
отдохнуть. Студент из университета / получил приглашение на
конференцию; Студент / из университета получил приглашение на
конференцию.

Таким образом, синтагматическое членение речи дополняет анализ

предложения по членам и по словосочетаниям, выделяемым в предложении.
2. В совершенно ином плане развивалось учение о синтагме в
западноевропейском языкознании, ориентированном на лингвистическую
концепцию швейцарского языковеда Ф. де Сос- сюра, изложенную в его
«Курсе общей лингвистики».

По Ф. де Соссюру, «...слова в речи, соединяясь друг с другом, вступают

между собою в отношения, основанные на линейном характере языка,
который исключает возможность произношения двух элементов
одновременно... Эти элементы выстраиваются один за другим в потоке речи.
Такие сочетания, имеющие протяженность, можно назвать синтагмами.
Таким образом, синтагма всегда состоит минимум из двух следующих друг
за другом единиц... Член синтагмы получает значимость лишь в меру своего
противопоставления либо тому, что ему предшествует, либо тому, что за ним
следует, или даже тому и другому вместе»[2]. Если суммировать все основные
признаки синтагмы, то выходит, что она характеризуется 1) протяженностью,
2) противопоставленностью ее членов себе подобным слева, справа или же с
обеих сторон и 3) тем, что составляющие ее члены объединены отношением
определяющего к определяемому, которое и называется синтагматическим
отношением. Следовательно, синтагмами оказываются и части производных
слов (это внутренние синтагмы, ср.: пере-жить, лет-чик), и отдельные слова,
и словосочетания, входящие в более крупные синтаксические целые (это
внешние синтагмы). Отсюда ясно, что синтагматическое членение в
синтаксисе выступает у Соссюра как часть синтагматики вообще.

Учение Ф. де Соссюра о синтагме, его методика синтагматического членения

применительно к русскому языку наиболее последовательно реализованы в
работе С. О. Карцевского «Повторительный курс русского языка».

Синтагма, по С. О. Карцевскому, — это комбинация определяемого и

определяющего. Если определяемое и определяющее обозначить
соответственно через Т и Т, то синтагма имеет формулу Т’Т или ТТ. В
зависимости от того, выражается ли отношение определяющего к
определяемому внутри слова или между целыми словами, синтагмы делятся
на 1) внутренние: пригород (ТТ) — что при (Т) городе (Т); про-играть (ТТ’)
— потерять (Т) в игре (Т); водовоз-ишка (ТТ’) — скверный (Т) водовоз (Т);
водовоз (Т’Т) — возящий воду; приставки и суффиксы могут выполнять роль
Т и V: «В обычных производных словах приставка (префикс) или суффикс
являются в роли Т, а в аффективных словах их роль Т’»[3], 2)
внешние: Маленький дом (Т’Т).

Определяющие каждого из этих двух типов синтагм отличаются по

характеру выражаемого ими признака: «Определяющее внутренней синтагмы
указывает постоянный признак определяемого, а определяющее во внешней
синтагме является признаком более или менее случайным, таким, который
можно заменить иным: «домик» — это хорошенький, приятный, маленький
дом, но всякий «маленький дом» вовсе не будет непременно приятным, он
может быть и грязным и неуютным»[4].

Внешние синтагмы разъясняют структуру фразы («синтагматику фразы»),

поскольку «знаменательные слова в фразе не просто поставлены подряд, но
связаны между собой синтагматически, т. е. как определяемые и
определяющие», попарно. Так, в фразе Маленький мальчик читает большую
книгу выделяются следующие
синтагмы: маленький (Т’) мальчик (Т), мальчик (Т) читает (Т), читает (Т) к
нигу (Т), книгу (Т) большую (Т’). Эти синтагмы также связаны между собой
синтагматически, образуя сложную синтагму:

Знаменательные слова в фразе могут быть, как это видно из примера,

одновременно определяемыми относительно одних слов, определяющими —
относительно других. Но одно из них остается абсолютным определяемым,
каким в рассмотренном случае оказывается слово «мальчик». Следовательно,
фраза развертывается постепенно и представляет собой цепной ряд синтагм.

Во внешней синтагме определяющее слово связано с определяемым

отношением, близким к подчинению в толковании формальной грамматики,
которое может быть трех видов:

1) согласование, 2) управление и 3) примыкание. Отсюда — три типа

непредикативных синтагм: а) определительные синтагмы — с
непредикативным согласующимся определяющим: красный шар, жар-
птица, пароход «Волга»; б) дополнительные синтагмы — с непредикативным
управляемым определяющим: написать письмо, лекция прочитана
студентом; в) обстоятельственные синтагмы — с непредикативным
примыкающим определяющим: хорошо прочитать, пойдет работать.

Отдельно выделяются синтагмы предикативные, которым, в отличие от

обычных, «принадлежит главная роль в языке, потому что подобные
синтагмы выражают законченную мысль и готовы в любой момент служить
фразой». В предикативной синтагме определяющее отнесено к
определяемому вмешательством говорящего лица, связанным с его
отношением к содержанию высказывания и ко времени: Мальчик читает.
Предикативные определяющие тоже связаны со своими определяемыми
отношениями согласования, управления и примыкания, которые в
противовес обычным являются предикативными, напр.: Мальчик читает; Я
читаю (предикативное согласование); Он был врачом; Пугачев был росту
среднего; Она оказалась больной; Он здесь учителем (предикативное
управление); Мы шли разговаривая; Мужичок был
подвыпивши (предикативное примыкание)[5].

С опорой на синтагму определяет С. О. Карцевский и предложение:

«Синтагма, в которой имеется предикат или его инфинитивный эквивалент,
называется предложением»[6]. Предикат «есть личное определяющее, т. е.
такое, в котором указывается отношение к лицу. Различают два рода
предиката:

а) глагольный и б) атрибутивный». Примеры: а) Парус белеет;

Приближается зима; Учиться всегда пригодится; б) Дом был старый; Он
здесь врачом; Гулять было приятно; Дверь оказалась запертой[7].

«Абсолютное определяемое при предикате называется подлежащим (или

субъектом)»[8].

Таким образом, анализ фразы, по С. О. Карцевскому, сводится к выявлению

синтагм (как предикативных, так и непредикативных) и синтагматических
отношений.

Однако синтагматические отношения «не исчерпывают всех отношений,

которые мы можем установить между нашими мыслями, внутри
высказывания»[9]. Так, С. О. Карцевский ссылается на фразу «Он сказал, что
его брат придет ко мне», в которой часть его брат придет ко мне связана
с он сказал, но не служит к ней определяющим. Иногда бывает и так, что
определяющее сверх своего обычного значения приобретает еще какое-то
новое, отличающее его от простого определяющего, ср.: Он вернулся домой
утомленный и Утомленный, он вернулся домой. Эти и подобные отношения
квалифицируются как не относящиеся к синтагматическим.

Все несинтагматические отношения сводятся к трем типам:

 1) части воспринимаются как равноценные, поскольку а) либо

являются определяемыми при общем определяющем: Коля, Шура,
Маша пошли гулять; б) либо являются определяющими к одному и
тому же определяемому: Построили дом, каменный, в пять этажей, с
лифтом и электричеством; в) либо просто противопоставляются друг
другу: Миша рисует, а Маша читает;
 2) части воспринимаются как неравноценные (одна — главная, другая
— подчиненная): Будь я даже занят, я найду время навестить вас;
  3) несинтагматические отношения представляют разнородность: в
фразу внесена часть, органически с ней не связанная: Приехавши
домой, Веретъев не раздевался, и часа два спустя, заря только что
начинала заниматься на небе, его уже не было дома (Тург.).

Эти три типа несинтагматических отношений называются сочинением,

подчинением и внесением[10].

Синтагматический анализ, предложенный С. О. Карцевским на основе

соссюровского понимания синтагмы, оказывается узким и во многом
механистичным[11]

всю совокупность отношении, действительно имеющих место в

предложении, и в этом главный его недостаток.

 [1] Виноградов В. В. Понятие синтагмы в синтаксисе русского

языка (Критический обзор теорий и задачи синтагматического
изучения русского языка)// Виноградов В. В. Избранные труды.
Исследования по русской грамматике.С. 88—89.
 [2] Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977. С. 155.
 [3] Карцевский С. О. Повторительный курс русского языка. С. 25.
 [4] Там же.
 [5] Карцевский С. О. Повторительный курс русского языка. С. 29
—30.
 [6] Там же. С. 33.
 [7] Там же. С. 31.
 [8] Там же. С. 32.
 [9] Карцевский С. О. Повторительный курс русского языка. С. 34.
 [10] Там же. С. ЗА—36.
 [11] См.: Виноградов В. В. Понятие синтагмы в синтаксисе
русского языка

Вопрос о парадигмальном подходе в методологии современной лингвистики

Роль парадигмального подхода в методологии современной лингвистики.
Напомним, что слово парадигма (lt;греч. paradugma - «пример, образец»)
через латынь распространилось в современных европейских языках и
находилось в употреблении в разных значениях (в том числе и как термин
грамматики) в качестве «дремлющего концепта» [Демьянов 2008 : 16-25] до
того времени, когда этому слову дал новую жизнь в качестве термина
философии и истории науки Томас Кун, который под парадигмами понимал
«признанные всеми научные достижения, которые в течении определённого
времени дают научному сообществу модель постановки проблем и их
решения» [Кун 1977 : 11].
Концепция Т. Куна произвела большой резонанс в научной
общественности: термин парадигма оказался мгновенно востребованным и
перенесённым в разные науки. И это понятно: он был необходим для
размышления о том, как «упорядочивать знания о научных результатах»
(выделено мной - З. К.) [Демьянов 2008 : 15], поэтому важность этой
концепции, преодолевающей представление «о поступательно-кумулятивном
развитии науки, не подлежит сомнению» [Белоглазова 2008 : 43].
К тому же важной чертой концепции Т. Куна было его предложение
рассматривать историю науки не вокруг изложения отдельных теорий (как у
К. Поппера) или даже не отдельных авторских школ, но вокруг деятельности
целых научных сообществ, разделяющих единые для них допущения и
установки и в принципе «составляющих некое метатеоретическое единство»
[Цитируется по: Кубрякова 2008 : 7].
Лингвистика не стала исключением: новое терминированное понятие было
взято на вооружение и пущено в оборот [Макаев 2004 : 23].
Однако уже более полувека продолжается полемика вокруг
целесообразности использования этого понятия в методологии лингвистики.
Большинство лингвистов [Ору 2000; Серию 2001; Демьянов 2008;
Кубрякова 2008] приходят к выводу, что термин парадигма в понимании Т.
Куна малоприменим в лингвистике.
Дело в том, что теория Куна была изначально разработана для
естественных наук, прежде всего - физики, где та или иная гипотеза может
быть однозначно доказана или опровергнута опытным путём, а потому
развитие идёт скачкообразно, через научные революции.
В истории развития лингвистики новое знание не упраздняет старое, в ней
нет абсолютных разрывов: новая парадигма оказывается так или иначе
развитием старой, т.к. между ними сохраняются отношения
преемственности. Потому общую историографическую схему языкознания
В.З. Демьянов рассматривает иначе: «историю теоретического языкознания
можно рассматривать как историю парадигм» [Демьянов 2008 : 36], т. е.
«лингвистические парадигмы характеризуются как развивающиеся
сущности» [Алефиренко 2009 : 20].
Их преобразование может быть внутренним и внешним. Внутреннее
развитие парадигмы стимулируется взаимодействием концепций в рамках
одной парадигмы. Внешнее развитие лингвистической мысли связано с
взаимодействием интерпарадигмального характера. Здесь должна идти речь о
взаимодействии парадигм, олицетворяющих собой разные этапы истории
языкознания [Там же].
Всё это привело к тому, что в наши дни только некоторые лингвисты (Э. А.
Макаев, Н. И. Рудный...) приняли понятие парадигма в куновском
понимании, другая часть лингвистов не включает в свои концепции понятие
парадигмы[273], но подавляющее большинство стремится отыскать, «при
каком определении парадигмы знания оно может принести действительную
пользу и охарактеризовать главные черты и главные особенности истории
лингвистической мысли за последнее столетие» [Кубрякова 2008 : 5].
На этом пути, прежде всего, следует отметить, что лингвисты, принявшие
понятие парадигмы, встали под знамёна Имре Лакатоса, хотя и
полемизировавшего с Т. Куном, но выделившего рациональное зерно теории
Куна: в исследовательской программе Куна была новая идея: изучать следует
не мышление отдельного учёного, а мышление научного сообщества
(выделено мной -
З. К.) [Лакатос 2001 : 341], а также то, что в текстах Т. Куна
понятие парадигма иногда «очеловечивается», т.к. парадигмы, подобно
людям, могут «мирно сосуществовать» между собой [Демьянов 2008 : 25].

Поиски понимания парадигмы, целесообразного для лингвистики, шли

в сторону расширения её значения, когда под парадигмой стали понимать
«господствующий в какую-либо данную эпоху взгляд на язык, связанный с
определённым философским течением и определённым направлением в
искусстве, притом именно таким образом, что философские положения
используются для объяснения наиболее общих законов языка, а данные языка
- для решения некоторых философских проблем. «Парадигма» связана с
определённым стилем мышления в науке и стилями в
искусстве. Понятая таким образом «парадигма» - явление историческое»
[Степанов 1985 : 4].
В этой дефиниции уже выделен ведущий принцип, характерный понятию
парадигма - господствующий взгляд на язык у научного сообщества данного
периода. Это близко к тому, что В.З. Демьянов обозначает как
доминирующие лингвистические теории [Демьянов 1995; 2006]. В свою
очередь Д. И. Руденко подчеркивает, что «парадигма, определяемая в
расширительном смысле, трактуется как ... доминирующий
исследовательский подход к языку, познавательная перспектива,
методологическая ориентация, широкое научное течение (модель), даже
научный «климат мнений»» [Руденко 1990 : 19].
При этом широком понимании парадигмы как «климата мнений», которое
считали оптимальным для лингвистики, сосуществование нескольких
научных парадигм в одну историческую эпоху, недопустимое с точки зрения
Подход к парадигме как «климату мнений», т. е. то, как мыслят сегодня
представители лингвистики и гуманитарного знания, в целом, помогает
перейти к вопросам эпистемологии современного гуманитарного знания и
лингвистики, в частности [Позднякова 2006 : 59].
Эпистемология лингвистики в этом случае, по мнению Р. М. Фрумкиной,
решает проблемы объекта, методов его познания, целеустановки, методов ве-
рифицируемости результатов, систематизации и передачи их в научный
социум [Фрумкина 1995 : 77].
Базируясь на этом, исходным принципом и базовым основанием для
систематизации дисциплинарных методов лингвистики считаем понятие
парадигмы знания «как способа принятия решения общего круга
«дисциплинарных» задач» [Тулмин 1984 : 136]; «как удобный способ
выделить некие концептуальные единые моменты за внешним разнообразием
подходов, средством обнаружения сходства «на глубине», очертить основные
линии развития науки в рассматриваемый период и выделить главные
тенденции в её поступательном движении» [Кубрякова 1995 : 165].
Но в лингвистике дискуссионными являются ещё два понятия, связанных с
парадигмой как эпистемическим понятием: нет единства мнений о
периодизации и номенклатуре парадигм в лингвистике. Так, С. Ору
усматривает первую парадигмоустанавливающую революцию в рождении
письменности [Ору , а потому, по его мнению, лингвистика существует как
«нормальная наука» уже несколько тысячелетий. О многотысячелетней
истории науки о языке пишут Вяч. Вс. Иванов [2004] и Е.С. Кубрякова
[1995], но они отсчёт парадигм, а вместе с ними и «нормальной» зрелой
лингвистики, начинают со структурализма.
Есть и другие точки отсчёта парадигм: «хомскианская революция»
[Алпатов 2001]; «соссюровская парадигма» [Правикова 2000; Слюсарёва
2000]; научная школа [Колесов 2003]; «гумбольдтианская лингвистическая
парадигма» [Березин 1984; Амирова, Ольховиков, Рождественский 2003];
функционально-системная [Арнольд 1991; 2001]; но большинство лингвистов
такой точкой отсчёта считают компаративизм [Дыбо 1988; Караулов 1988;
Сусов 2003; Ма- каев 2004; Белявская 2008; Алефиренко 2009; Карлинский
2009...].
 Наконец, поскольку границы парадигмы размыты [Позднякова 2008 : 61],
вопрос о номенклатуре лингвистических парадигм в современной науке о
языке не решен: минимально это всего две парадигмы: сравнительно-
историческая и системно-структурная [Караулов 1988 : 6]; три парадигмы:
сравнительноисторическая, структурная и когнитивная [Белявская 2003; 2006
: 65]; три: сравнительно-историческая, системно-структурная и
антропоцентрическая [Маслова 2008 : 6]; четыре парадигмы XX века:
структурализм, генеративизм, когнитивизм и неофункциализм в целом
[Кубрякова 2006 : 8]; четыре, но другие: сравнительно-историческая,
системно-структурная, генеративная и деятельностно-функциональная
[Сусов 2003]; четыре: лингвистический компаративизм, системно-
структурная, коммуникативно-прагматическая и дискурсивно-когнитивная
[Алефиренко 2009 : 19]; четыре: сравнительно-историческая
(компаративистика), системно-структурная, парадигма порождающей
грамматики и антропоцентрическая [Карлинский 2009 : 29-30]; семь в
истории лингвистики: логическая парадигма, сравнительно-историческое
языкознание, натуралистическая парадигма, идеоэтническая парадигма,
социологическая парадигма, структурно-функциональная парадигма,
современная научная парадигма [Лингвистика и межкультурная
коммуникация 2001][274] и другие.
Как видим, чаще называются четыре крупные парадигмы, но лишь
частично совпадающие. Для решения вопроса о номенклатуре парадигм
лингвистики, с нашей точки зрения, следует принять два рациональных
предложения.
Во-первых, идею об иерархии парадигм, предложенную Николаем
Федоровичем Алефиренко [2009 : 20-25] и обусловленную гетерогенностью
парадигм и наличием внутрипарадигмальных и межпарадигмальных
отношений.
В связи с этим антропоцентрическую парадигму рассматриваем как с у п е
р п а р а д и г м у, о чем речь уже шла в предыдущем разделе, осознанную
уже В. фон Гумбольдтом, который, установив соотношение мира, человека и
его языка, выявив главную функцию языка - антропогенную, ставит задачу
исследования языка в целях «познания человека на разных ступенях его
культурного развития» [Гумбольдт 1985 : 349], что обусловливает
возможность становления других парадигм в лоне этой суперпарадигмы,
поскольку «научная парадигма» - одно из первых проявлений
антропоцентрической философии науки [Демьянов 2008 : 16].
И. А. Бодуэн де Куртенэ также осознает человека в языке «мерой всех
вещей» [Б. де Куртенэ 1963.II : 71]. Тезис Э. Бенвениста о «присвоении языка
говорящим» [Бенвенист 1974: 27] открыл те шлюзы, которые позволили
«соположить человека и язык и раскрыть каналы “присвоения” человеком
языка» [Ревзина 1999 : 26]. Как пишет П. Серио, «восстановление роли
субъекта в лингвистике и есть новшество, введенное Бенвенистом» [Серио
1993 : 46].
В отечественной науке об антропоцентризме как главном принципе
современной лингвистике и о антропоцентрической парадигме как
важнейшей системе научных представлений пишут многие лингвисты
[Звегинцев 1982 : 254; Павиленис 1983 : 260; Степанов 1985 : 15; Караулов
1987; Серебренников 1988; Алпатов 1993 : 15-27; Кубрякова 1994; 1995;
Фрумкина 1996; Воркачев 2001; Маслова 2001; 2008 и др.].
В.А. Маслова считает, что антропоцентрическая парадигма в наши дни,
позволяет охватить не только когнитивную лингвистику, но и
лингвокультурологию, коммуникативную лингвистику, этнолингвистику,
психолингвистику и другие области, в центре которых состоит человек
[Маслова 2008 : 10].
Таким образом, В. А. Маслова подчеркивает высокий статус
антропоцентрической парадигмы в иерархии парадигм, хотя и не использует
термин суперпарадигма.
Далее по вертикали располагаются языковые макропарадигмы, которые
охватывают всю область дисциплинарного знания в конкретной области
науки [Демьянков 2008; Кубрякова 2008; Позднякова 2008...] и вбирают в
себя «неоднородные составляющие: теории, школы, концепции, подходы»
[Але фиренко 2009 : 21].
И, наконец, - это языковые парадигмы-спецификаторы (Ю. И. Сватко, Н.
Ф. Алефиренко), которые охватывают лишь частное дисциплинарное знание,
т. е. частные лингвистики [Позднякова 2006 : 50], а потому их отличительной
особенностью является однородность составляющих компонентов. К ним
можно отнести парадигмы психолингвистики, социолингвистики,
когнитивной лингвистики. [Лингвистика и межкультурная коммуникация
2001].
Такая иерархия научных парадигм в языкознании позволяет «примирить»
два взаимоисключающих понимания их сущности: однородности и
неоднородности элементов структуры лингвистической парадигмы
[Алефиренко 2009 : 21].
Позже ею была установлена более детальная структурация парадигмы,
включающая шесть основных параметров: хронотопические рамки
парадигмы; условия, предпосылки и мотивы её появления; установки и цели;
предметные области её анализа; используемые здесь методики;
• эвалютивный (оценочный) аспект [Кубрякова 2006 : 9].
Опираясь на эти параметры организации парадигмы, дающие в своей
совокупности представление о парадигме как «модели постановки проблем и
их решений» [Там же], мы устанавливаем четыре макропарадигмы
лингвистики.
Первая макропарадигма - сравнительно-историческая (компаративизм)
сформировалась в первые два десятилетия XIX века. Предпосылочным
знанием [Кубрякова 1995] для неё было всё предшествующее языкознание,
как аспектирующие его концепции (А. Шлейхера, Г. Пауля и Ф. де Соссюра),
так и особенно синтезирующие концепции (И. Г. Гердера, В. Гумбольдта, А.
А. Потебни и И. А. Бодуэна де Куртенэ), вобравших в себя достижения
философской и лингвистической мысли своего времени и предшествующих
эпох [Зубкова 2002 : 435].
Установочной частью парадигмы были принципы историзма/эво-
люционизма, с принятием которых «язык познания оказался в состоянии
заявить о себе как о самостоятельной науке со своим объектом познания и
собственными исследовательскими методами» [Сусов 2003 : 148].
Действие принципа парадигмального детерминизма [Мельников 1978;
2003; Зубкова 2002; Алефиренко 2009] проявилось в основном постулате
континуальности, имеющем в качестве своего основного следствия
представление о выводимости [Беляевская 2003; 2006].
Эти постулаты формулировали кардинальное для компаративистики
допущение - возможность проследить последовательные изменения
отдельных явлений языка на протяжении достаточно длительного времени. В
результате создавалась возможность составить цепочки «состояний», т. е.
зафиксировать некоторое языковое явление на разных этапах развития
языковой системы и описать его изменения.
Наиболее удобным материалом, которого к началу XIX века уже было
накоплено довольно много, является формальная, а не содержательная
сторона языковых явлений. Первоначально сравнению подвергались
единицы, имеющие одно и то же значение в разных языках, например, слова
мать, отец и т. д., а предметом изучения были явления фонетики и
морфологии и значительно меньше - синтаксиса.
Шло постепенное формирование приёмов и процедур сравнительно-
исторического метода, а лидирующая роль сравнительно-историче- с к о г о
языкознания закрепилась вплоть до 20-х годов XX века, причем на этом
этапе оно претендовало на роль единственного научного метода [Сусов
2003 : 150].
В результате усилий компаративистов на протяжении XIX и XX веков
были «сделаны многие открытия первостепенной важности» [Макаев 2004 :
17] \
Э. А. Макаев считает, что усилиями нескольких поколений
компаративистов удалось «создать точную и строго дисциплинированную
методику исследова- [276] ния, которая по строгости выбора исходных
постулатов, аргументированности научного построения и логичности
конечных результатов может с достоинством выдержать сравнение с научной
процедурой, применяемой в точных науках. В этом отношении методика
сравнительного языкознания может по праву служить эталоном или моделью
описания и анализа для любой лингвистической дисциплины» [Макаев 2004 :
20].
Такую оценку поддерживают многие крупные лингвисты: «Метод,
испытанный на индоевропейских языках, становится образцом. В наше
время, обновлённый, он привёл к новым достижениям» [Бенвенист 1998 : 22].
Вторая макропарадигма - системно-структурная, или структуральная
пришла на смену компаративизму в начале XX века, когда кризисные
явления в компаративистике стали объективным основанием перехода к
новой парадигме. Возникновение структурализма как ведущей парадигмы
первой половины XX века было обусловлено распространением в
естественных науках, а затем и гуманитарных понятий структуры и системы.
Большую роль в становлении лингвистического структурализма сыграли
феноменологическое направление в философии и школа неопозитивизма, а
также бихевиоризм в психологии [Амирова 2000: 7-9].
Кроме этих внелингвистических предпосылок, не меньшую роль сыграли и
лингвистические предпосылки. Так, к собственно лингвистическому
предпосылочному знанию следует отнести прежде всего достижения самого
компаративизма в области систематизации генетически родственных
элементов в морфологической структуре европейских языков [Березин 1984].
Принципы реконструкции языков требовали создания некоторой языковой
системы, к которой возводятся сближаемые языки, поэтому атомарность
стала восприниматься как тормоз для дальнейших исследований.
Идея системности языка прозвучала в первой книге Ф. де Соссюра
«Мемуары о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках»
[Алпатов . К предпосылочному знанию структурализма следует отнести и
«принципиальный поворот» лингвистов от диахронии к синхронии, от
описательности к таксономии языка, что прозвучало как оппозиция
компаративизму: У.Д. Уитни и Ф. Боас в США, Г. Сунт в Англии, И. А.
Бодуэн де Куртенэ, Н. В. Крушев- ский, Ф. Ф. Фортунатов, Л. В. Щерба в
России, Ф. де Соссюр как предтеча структурализма и др. [Алпатов 2001;
Сусов 2003].
Таким образом, основными становятся принципы целостности и
системности.
Аксиоматика структурной парадигмы лингвистического знания тесно
связана со структурными методами. А. Хилл выявил главный постулат
структурной лингвистики - манипулятивность, которая обосновывает
возможность проведения анализа языковых сущностей посредством
познавательного выделения отдельных элементов из ткани языка и
проведения над ними различных «операций». Отсюда выводится одно из
следствий основного постулата - операциональность лингвистического
анализа [Беляевская 2003; 2008 : 65], которая предполагает вычленение
отдельных элементов, их изучение и сведение в определённые классы.
На первом этапе структурной лингвистики исследователи работали в
основном с фонетическим и морфологическим материалом и только на более
поздних этапах развития структуральной парадигмы были разработаны
структурные методы изучения значения. Но как и компаративисты,
исследователи оперировали в качестве исходного материала отдельным
значением слова, выделяя в нем семантические компоненты. Сходство этих
двух парадигм заключается ещё в том, что подход к материалу анализа был
по преимуществу описательным, а не объяснительным. Неслучайно одно из
наиболее мощных направлений структурализма носило название
американского де с к- риптивизма (lt;лат. describere - «описывать»). А
различие в том, что в структурализме подход к языковым явлениям был
системоцентрическим [Алпатов 1993].
Исходя из этого целью лингвистического анализа в рамках структуральной
парадигмы являлось разделение языка на подсистемы, содержащие более или
менее однородные по своим функциональным свойствам элементы
(языковые уровни), а также описание единиц каждого уровня и правил
перехода от одного уровня к другому.
Таким образом, «системоцентричный подход структурализма был шагом
вперед по сравнению с традиционным языкознанием» уже в том, что
доструктурная лингвистика апеллировала к интуиции (явно или чаще неявно)
едва ли не на любом шаге анализа. Но те же дескриптивисты свели
обращение интуиции информанта к строго определённым этапам, а в
остальных случаях проводились дистрибутивный или какой-либо иной
анализ, поддающийся проверке, что особенно важно для описания языков, по
строю отличных от родного языка исследователя [Алпатов 1993 : 21]. В
структурной парадигме сформировался ряд строгих методов,
предназначенных для синхронного статичного описания языка. Благодаря
структурализму в языкознание стали проникать математические методы
исследования [Сусов 2006 : 227].
Целый ряд структурных методов и сейчас плодотворно используется в
работах языковедов, принадлежавших к самым различным направлением и в
самых различных странах [Амирова 2000 : 9]. Иначе говоря, основные
понятия и принципы структурной парадигмы «вошли составной частью в
общую теорию языка» [Сусов 2006 : 230].
Однако в рамках этой парадигмы нерешенным остался целый ряд проблем:
1) созданная модель языка была статичной, но не динамичной, поскольку
принцип системности ослабил интерес исследователей к «асистемным»
динамическим процессам; 2) методы «разборки» языковой системы на
элементы оказались не работающими на «обратный процесс» -
восстановление из выделенных элементов исходной сущности, т. е. языка в
непосредственных условиях коммуникации [Беляевская 2006 : 70]; 3) модель
семантики, как указывает Г. Джиори, в этой парадигме строится как
логическая схема, опирающаяся на представление о референции и об
условиях истинности, является излишне жёсткой и схематичной, т.к.
ограничивает представление о вариативности и изменчивости значения; 4)
процессы изменения значения в ходе исторического развития языка было
невозможно понять и объяснить без обращения к понятию метафоры и
других средств образного восприятия действительности, а в структурализме
эти явления исключались из лингвистического анализа из-за их «нечеткости»
и «неопределённости» [Цитируется по: Беляевская 2008 : 76-77], поэтому
данная научная парадигма «не смогла до конца преодолеть замкнутости и
зашоренности лингвистического поиска, поскольку исключала из поля своего
зрения человека» [Алефиренко 2009 : 19].
Третья макропарадигма лингвистики - коммуникативно-прагматическая1
оформляющаяся в 60-70-е годы XX века, которая потребовала для своего
формирования очень широкую интегративную лингвистическую базу:
практически всю теорию языка, существующую к этому времени, однако
наиболее востребованными оказались три теории: теория номинации, теория
референции и теория речевых актов [Сусов 2006; 2007; Гречко 2003;
Хроленко и Бондалетов 2006; Михалёв 2008; Алефиренко 2009]. Кроме того,
в предпосылочное знание для этой парадигмы необходимо было знание
формальной структуры языка, сфокусированное прежде всего в
структурализме и генеративизме . Особое значение имеет открытая
структурно-таксономическая парадигма, которая, несмотря на единый
структурный принцип, объединила достаточно отдалённые друг от друга
направления: с одной стороны, функционализм Пражской школы, в рамках
которого были сформулированы принципы функционального описания
языка, функциональный синтаксис и функциональная стилистика, а также
разработан оппозиционный метод анализа, а с другой стороны, таксономизм
американского и датского структурализма с их ярко выраженными
концепциями релятивной обусловленности языковых единиц.
Основным постулатом данной макропарадигмы является принцип инте-
гративности, синтезирующий антропоцентричность и системоцентрич- ность,
а также функциональность, при котором движение исследовательский мысли
идёт в направлении: от функций, значений, коммуникативных целей и
намерений к имеющимся в данном языке средствам, к формальным
показателям [Сусов 2007 : 29]. При необходимости могут учитываться и
паралингвистические средства в вербальной коммуникации [Колшанский
2010].
Принцип интегративности, кроме названных основополагающих
постулатов, распространялся ещё и на прагматику3.
Основной единицей вербальной коммуникации является р е че в о й а к т -
высказывание в его процессуальном аспекте как первый (начальный) уровень
Часть лингвистов не признает эту парадигму: «Думается, что
функциональный, коммуникативный, когнитивный, текстоцентрический и
прочие подходы (выделено мной - З. К.) к языку так и не оформились в
парадигмы..., ибо для парадигмы нужно, чтобы она была общей для всякого
гуманитарного знания.» [Маслова 2008 : 7]. Полагаем, что этот критерий не
является обязательным, поскольку речь идёт о дисциплинарных
лингвистических парадигмах. Вполне достаточно, чтобы методы и методика
данной парадигмы использовались в разных областях лингвистики. Как мы
уже говорили, некоторые лингвисты считают генеративизм самостоятельной
макропарадигмой, но в нашей концепции генеративную лингвистику Ноама
Хомского квалифицируем как одну из парадигм- спецификаторов в
структурной макропарадигме, дающей описание языка в виде формальной
модели определённого типа [Михалёв 2008 : 192; Маслова 2008 : 9].
Исследования в области лингвистической прагматики имеют
интернациональный характер и отличаются исключительной
многоаспектностью. Наиболее значимы два направления: 1) исследование
прагматического потенциала языковых единиц; 2) изучение взаимодействия
коммуникантов в процессе языкового общения и создание коммуникативных
моделей.
абстрагирования речевой деятельности человека [Остин 1986; Арутюнова
1988; 1999; Красных 2001; Сёрл 2010]. При этом речевой акт представляет
собой трёхуровневое образование: 1) по отношению к используемым в
речевом общении языковым средствам - это локутивный акт, т. е. обычный
акт «говорения», построенный в соответствии с языковым кодом данного
этносообщетсва, т. е. по правилам грамматики и семантики. 2) по отношению
к цели и условиям осуществления процесса общения - это иллокутивный акт,
т. е. целенаправленная реализация коммуникативного намерения говорящего;
3) по отношению к результатам коммуникативного взаимодействия - это
перлоку- тивный акт, т. е. превращение высказывания в орудие воздействия
на мысли, чувства и поступки слушающих.
Последовательность речевых актов образует дискурс, т. е. связный текст,
отражающий некоторое событие «живой» действительности. Начиная своё
высказывание говорящий создаёт вокруг себя коммуникативно-
прагматическое пространство, включающее коммуникантов, предмет речи,
время и место речи, коммуникативное намерение говорящего,
коммуникативный регистр и сопутствующие обстоятельства [Сусов 2007 :
37-38].
Таким образом, в целом постулат интегративности предполагает изучение
любого лингвистического объекта не в «препарированном виде», а в
использовании языка «в действии», т. е. с точки зрения того, как он
используется носителем языка в процессе коммуникации с позиции языковой
способности человека.
Следует отметить, что речевая деятельность человека, как справедливо
указывает первый психолингвист Западной Европы, создавший
психосистематику языка, Г юстав Г ийом, начинается не с произнесения
слов, предназначенных для выражения мысли, а с более ранней, лежащей в
его основании мыслительной операции [Гийом 2004 : 81]. Проследить всю
цепочку образования речевого акта - от зарождения замысла до его
словесного выражения - позволяет разрабатываемая отечественными
психолингвистами теория порождения (кодирования) речи и её понимания
(декодирования) на базе теории мысле-рече-языковой деятельности человека
[Кирьянов, Радзи- ховская 2003 : 3-14].
Четвертая макропарадигма - когнитивизм, когнитивная, когнитивно-
дискурсивная , или когнитивно-коммуникативная.
 Необычайно то, что даже в названии парадигмы даны четыре номинации.
Уже это свидетельствует о том, что данная парадигма в лингвистике
формируется в наши дни и до конца ещё не сложилась [Степанов 1991: 4;
Кубрякова 1994; Цурикова 2002 : 419; Маслова 2004 : 9; Парадигмы научного
знания 2008; Пищальникова, Сонин 2009 : 413; Алефиренко 2009 : 19;
Мишанкина 2010 : 3; Голованова 2011 : 6].
В наши дни едва ли можно назвать какое-либо другое направление
исследования, вызвавшее и вызывающее такое количество неоднозначных
оценок, дискуссий и обсуждений, как когнитивное [Голованова 2011 : 9].
Идеи когнитивной науки и когнитивной лингвистики по-прежнему
принимаются далеко не всеми учёными, что признают сами сторонники
этого направления [Краткий словарь когнитивных терминов 1996 : 95-96].
Так, В. Б. Касевич отказывает когнитивизму в статусе новой научной
парадигмы потому, что она не внесла никакой новой методики, нового
инструментария в современное языкознание, а поэтому «правомерно
полагать, что когнитивной лингвистики не существует» [Касевич 1988 : 20].
П.Б. Паршин видит в когнитивной лингвистике только совокупность
индивидуальных исследовательских программ, но нет единого метода,
который может применяться другими исследователями, что приводит к
невоспроизводимости результатов [Паршин 1996 : 30]. Полагаем, что всё это
характерно при становлении любой науки, в том числе и когнитологии и
когнитивной лингвистики.
Именно потому до сих пор обсуждается вопрос о «дате рождения» самой
когнитивной науки (когнитологии) и когнитивизма как нового направления:
когнитивный поворот в мировой науке относится к концу 50-х - началу 60-х
годов XX века [Краткий словарь когнитивных терминов 1996 : 69], то
когнито- логия и когнитивизм[277] [278] - середина 50-х годов (Дж. Миллер,
Дж. Бруннер), середина 60-х годов и даже 70-х годов XX века [Там же : 60],
но в большинстве авторитетных источников указывается середина 60-х годов
XX века.
При этом показателем быстрого становления когнитологии является то, что
уже к концу XX и началу XXI веков стало очевидным, что «когнитивная
наука - при всей раздробленности её школ - представила миру некую единую
научно-теоретическую программу исследований человеческого разума и
человеческих возможностей и вовлекла в это исследование представителей
разных наук и целые научные сообщества» [Кубрякова 2004 : 4] .
Признано, что в этом сообществе когнитивных наук особое место занимает
когнитивная лингвистика: «Язык, - как пишет один из основателей
когнитологии Г. Харман, - главная тема в когнитивной науке. Частично это
происходит потому, что язык отражает познание, выступая как основное
средство выражение мысли, так что изучение языка - это косвенное изучение
познания. Возможно также, что язык воздействует на познание, ибо влияет
на то, какие есть у неё или него понятия и какие мысли придут в голову ей
или ему» [Цитируется по: Кубрякова 2004 : 42]. «Язык, - утверждает У. Л.
Чейф, - до сих пор лучшее окно в знание... Язык к тому же наблюдает,
поддаётся анализу, и нам хочется думать, что он предлагает неплохую
возможность анализировать и знание» [Там же : 43].
Ещё сложнее вопрос с «датой рождения» когнитивной лингвистики[279]:
называются вторая половина 70-х годов XX века [Шарафутдинова 2007 :
321];
70-е - 80-е годы [Лузина 2008 : 42]; 80-е годы [Краткий словарь
когнитивных терминов 1996 : 54] и даже рубеж XIX-XX веков [Беляевская
2008 : 64].
Чем обусловлен такой «разброс» в датировке будет понятно после анализа
основных постулатов когнитивной парадигмы [Кубрякова 2000; 2003].
В российской лингвистической науке развивается собственная версия
когнитивизма, которую Е. С. Кубрякова предложила назвать когнитивно-
коммуникативной, или когнитивно-дискурсивной [Кубрякова 2004 : 325].
Отличия этой парадигмы от других в мировом направлении когнитивизма
состоят в том, что в ней «с одной стороны, проявляется отказ от «узкого
когнитивизма» с его сосредоточенностью на изучении ментальных
репрезентаций и на стремлении связать все программы когнитивной науки с
их разработкой и реализацией в виде компьютерных программ. С другой
стороны, эта парадигма знания направлена на преодоление ограниченности
коммуникативно-прагматический парадигмы, где ведущая роль
принадлежала теории речевых актов и анализу прагматических установок
говорящих и прагматических условий совершения речевых актов» [Лузина
2008 : 43].
В установки этой парадигмы входит постулат о том, что адекватное
познание языка и языковых явлений с когнитивных позиций происходит в
двух системах координат, т. е. на пересечении ко гниции и ко мм уникации,
что обусловлено самой природой, сущностью языка, выполняющих две
основные функции - когнитивно-репрезентативную и коммуникативную
(дискурсивную) в их единстве, неразрывной связи [Кубрякова 2004; 2008;
2009; 2010], т. к. язык по своему назначению есть
когнитивнокоммуникативная система [Сусов 2007 : 51].
 Поскольку, как уже было отмечено, когнитивно-дискурсивная
лингвистическая парадигма, - отмечает Е. Г. Беляевская, - в настоящее время
ещё только складывается, трудно достаточно точно говорить о её
аксиоматике. В самом предварительном плане можно говорить, что
когнитивная лингвистика основывается на постулате интегративности
(выделено мной - З. К.) [Беляевская 2008 : 76]. Этот постулат был уже назван
при характеристике коммуникативно-прагматической парадигмы,
синтезирующей принцип антропоцентрич- ности, системоцентричности,
функциональности, то все эти принципы характерны и когнитивно-
дискурсивной парадигме, обладающей значительно большей интеграцией,
которую совершенно справедливо некоторые исследователи называют
концептуальной интеграцией [Кубрякова 2004; Ирисханова 2004; Лузина
2008], поскольку идёт интеграция концепций не только теоретической и
прикладной лингвистики (сравнительно-историческое языкознание,
структурное языкознание, лингвистическая семантика, психолингвистика,
нейролингвистика, этнолингвистика, лингвистическая типология,
лингвокультурология, теория искусственного интеллекта...) [Маслова 2004 :
21-22], но и междисциплинарная интеграция: все когнитивные науки и
прежде всего - когнитивная психология [Там же : 18].
Вот почему предпосылочное знание когнитивной парадигмы имеет такую
широчайшую базу.
В Америке предпосылочной составляющей являются, с одной стороны,
достижения генеративизма и бихевиоризма в психологии, а с другой, -
преодоление их ограничений и выхода в когнитивные изыскания, прежде
всего в когнитивную семантику [Кубрякова 2008 : 12]: «психосемантика У.
Чейфа, «процедурная семантика» Т. Винограда, «когнитивная семантика» Т.
А. Ван Дейка, Р. Джекендоффа и др.» [Герасимов 1985 : 213; Рахилина 1998 :
276].
В России предпосылочные знания оказываются совершенно иными: в
психологии огромное влияние оказывают взгляды Л. С. Выготского и А. Р.
Лу- рия; в лингвистике никогда не игнорировалась значимость семантики (к
примеру, семантические категории В. З. Панфилова, Б. А. Серебрянникова,
Ю. С. Степанова, Ю. Н. Караулова, В. Н. Телии, А. А. Уфимцевой и др.),
ранней версией когнитивизма здесь становится ономасиологическое
направление, а также неослабевающий интерес к проблемам соотношения
языка и мышления, что подготовило почву для рассмотрения этих проблем
на новом материале (прежде всего - семантическом) и в условиях особого
внимания ко всем познавательным процессам человеческого разума
[Кубрякова 2008 : 13], с учётом структурного языкознания [Шарафутдинова
2008 : 321].
Именно целеполагание в новой парадигме знания - внимание к когниции и
коммуникации в отечественной версии функционального направления -
обусловило её название как когнитивно-дискурсивной парадигмы [Там же :
13], в задачу которой входит построение модели языковой коммуникации как
основы обмена знаниями [Маслова 2004 : 12].
А учитывая то, что проблема соотношения бытия-мышления-языка
ставилась в лингвистике, отечественной и зарубежной, во всех
синтезирующих концепциях, начиная с В. фон Гумбольдта, А. А. Потебни, И.
А. Бодуэна де Куртенэ... [Зубкова 2002 : 447-454], что так или иначе тоже
входит в предпосылочное знание когнитивной лингвистики, становится не
столько уж удивительным отнесение её формирования «на рубеж XIX-XX
веков» [Беляевская 2008 : 64].
Вот такая концептуальная интеграция приводит к тому, что для того, чтобы
«объяснять необъясненное, выполнить недостающее» [Беляевская 2008 : 80]
один и тот же объект в когнитивно-дискурсивной парадигме подвергается
многофакторному анализу [Лузина 2008 : 43], что в свою очередь
способствует формированию метода концептуальной интеграции
[Ирисханова 2001; Селезнева 2002; Беляевская 2008.].
А пока на вопрос сомневающимся в достижениях этой парадигмы
когнитивной лингвистики, когнитивизма в целом можно дать общий и
предварительный ответ: «Когнитивизм делает заявку на метод серийного,
если угодно «промышленного» решения задач о человеческой мысли»
[Демьянов 1994 : 17-33; Маслова 2004 : 7].
Завершим обоснование когнитивно-дискурсивной парадигмы следующими
словами[280]: «на современном этапе развития науки наблюдается изменение
отношения к когнитивной науке (далее - КН) - она получила официальное
при
знание... это, конечно, очень радует тех учёных, которые, борясь со
скептическим отношением к КН вообще и когнитивной лингвистике, в
частности, посвятили свою деятельность делу её продвижения и разъяснения,
по крайней мере, в течение двух последних десятилетий. Мы просто должны
продолжить эту работу и всячески содействовать её совершенствованию.
Вместе с тем возрастает роль непосредственно когнитивной лингвистики
(далее - КЛ) среди других наук когнитивного цикла, происходит утверждение
мнения о ней как едва ли не системообразующей дисциплине (выделено
мной - З. К.) - наряду с психологией - а, значит, и разъяснение её особого
места в когнитивной парадигме научного знания в целом. Это объясняется
спецификой роли КЛ абсолютно во всех процессах категоризации и
концептуализации мира, осуществляемых людьми - притом как в обыденной
их жизни, так и, естественно, в деятельности научной.
Никакое обобщение человеческого опыта было бы невозможно ВНЕ
ЯЗЫКА, БЕЗ ЯЗЫКА: от одного человека к другому, а главное, от одного
поколения к другому, была бы невозможна ПЕРЕДАЧА и знаний, и умений,
и всего накопленного опыта во взаимодействии людей с миром; лишь
существуя в виде системы знаков, язык и совершает свою главную задачу»
[Кубрякова 2010 : 13].

Вопросы и задания для обсуждения

Что представляет собой предметный компонент лингвистического

метода?
Используя основную и дополнительную научную литературу, подготовьте
ответ на вопрос, что такое языковая действительность?
Обоснуйте многомерную модель языка.
Почему дисциплинарная и методологическая структуры лингвистики
составляет единство? Аргументируйте свой ответ.
Каково основание дихотомии: внутренняя лингвистика - внешняя
лингвистика?
Охарактеризуйте структуру внутренней лингвистики.
Охарактеризуйте структуру внешней лингвистики.
Что такое интерлингвистика?
Обосновано ли выделение так называемой «промежуточной» лингвистики?
Обоснуйте своё мнение.
Чем занимается прикладная лингвистика?
Охарактеризуйте взаимодействие теоретической и прикладной
лингвистики?
Кто, когда и для чего ввел в науку понятие парадигма?
Почему уже более полувека продолжается полемика о целесообразности
использования понятия парадигма в лингвистике?
Что нового даёт парадигмальный подход в лингвистике. Обоснуйте своё
мнение.
 Чем обусловлена полемика по проблеме номенклатуры парадигм в
лингвистике? В чем состоит новизна и целесообразность введения Н. Ф.
Алефиренко понятия иерархии парадигм? Каковы признаки (структурные
компоненты), предложенные Е. С. Кубря- ковой, для обоснования наличия
какой-либо парадигмы (макропарадигмы)? Обоснуйте сущность
сравнительно-исторической парадигмы. Обоснуйте сущность системно-
структурной парадигмы. Охарактеризуйте коммуникативно-прагматическую
макропарадигму. Как бы Вы квалифицировали антропоцентрическую
парадигму? Докажите, существует ли в мировой и отечественной науке
когнитивная макропарадигма? В чем сходство и различие отечественного и
американского (западного) когнитивизма?
Литература для углублённого изучения

Ажеж 2003
Александрова 2000; 2003 Алефиренко 2009 Алимурадов 2010 Алпатов
1993;2001 Амирова 2000 Андрющенко 2002 Антиномии языка 1968
Антропологическая лингвистика 2003 Апресян 1966 Арапов 1988 Ахманова
1966 Ахутина 1975; 1989 Бабурина 1997 Баранов 2001 Белоглазова 2008
Белозёрова, Чуфистова 2004
Беляевская 2003; 2008 Бенвенист 1998 Березин 2000 Бибихин 1993
Бокадорова 2002 Болдырев 2006 Будаев, Чудинов 2008 Бурлак 2005
Вяч. Вс. Иванов 2002 Гвишиани 2008 Герасимов 1985 Герд 1996; 2001;
2005 Гийом 2004 Гируцкий 2005 Глазырина 2010 Голованова 2011 Горелов
2003 Городецкий 1983 Гречко 2003 Григорьев 2966 Гумбольдт 1984; 1985
Демидова 2011 Демьянов 1994; 2008 Журавлёв 1994; 2000 Звегинцев 2007
Зубкова 2002 Иванова 1995 Ильященко 1970 Ирисханова 2004; 2009
Камчатов, Николина 2001 Караулов 1986; 2004 Карлинский 2009 Касавин
2008 Касевич 1998 Кибрик 1996
Кирьянов, Радзихов- ская 2003 Климов 1981 Когнитивная лингвистика
2007
Когнитивные исследования 2010 Кожина 2003 Колшанский 2010 Комарова
2006 Комарова, Хасаншина 2009
Комлев 2003 Кравченко 2000 Кубрякова 1974; 1994; 1995;1997;2001;
2004;2008;2009;2010 Кузнецов 1987 Куликова, Салмина 2002
Кун 1977; 2001 Лакатос 2001; 2008 Лейчик 2006 Лингвистика и
межкультурная коммуникация: Проекты программ 2001
 Мечковская 2001 Михалёв 2008 Мишанкина 2010 Налимов 2003 Никитина
2010 Новодранова 2006; 2009 Ору 2000 Паршин 1996 Пермякова 2007 Пиаже
1983 Пищальникова, Сонин 2009
Позднякова 2008
Прикладная лингвистика 1996
Рахилина 1988 Селезнёва 2002 Серебренников 1973 Серио 2001 Сёрль 2010
Соссюр 1999
Самой яркой чертой современого состояния лингвистики, по общему
признанию, является постоянно происходящая в ней интеграция разных
подходов к изучению языковых явлений. Примечательно и то, что в
стремлении обосновать целесообразность совмещения тех или иных
подходов исследователи все чаще обращаются к понятию парадигмы знания
(На стыке парадигм, 2003). Признание необходимости взаимодействия
разных парадигм обусловлено прежде всего тем, что существует сходный
круг проблем, которые нередко оказываются в фокусе внимания
представителей разных школ и направлений, различия же в предлагаемых
решениях и интерпретациях языковых фактов зависят от постановки
проблем, задаваемой определенной парадигмой. Кроме того, исследователи
предпочитают говорить о взаимодействии / синтезе именно парадигм знания
еще и потому, что различные научные парадигмы в меньшей степени
противопоставлены друг другу, чем отдельные научные школы и
направления (Кубрякова, 2003; Беляевская, 2003). В данной статье мы
попытаемся дать краткую характеристику новой интегральной парадигме
лингвистического знания, которая была выдвинута и обоснована в трудах
крупного отечественного лингвистатеоретика Е.С.Кубряковой и которую она
назвала когнитивнодискурсивной (Кубрякова, 1994, 1995, 1997, 1998, 1999,
2000а, б; см. особенно: Кубрякова, 2004). Исследования Е.С.Кубряковой в
этой области получили высокую оценку со стороны ее коллег (Виноградов,
Степанов, 42 Новодранова, 2002), а название этой парадигмы все чаще
встречается во многих работах, особенно у представителей Московской,
Тамбовской, Воронежской, Калининградской и других научных школ (см.,
например, такие сборники, как: Когнитивные аспекты, 2000; С любовью к
языку, 2002; На стыке парадигм, 2003). В статье рассматриваются также
некоторые исследования, выполненные с привлечением идей или в русле
когнитивно-дискурсивной парадигмы знания. Необходимость в новой
парадигме знания и предпосылки ее формирования были обусловлены целым
рядом факторов. Прежде всего это связано с осознанием того, что периоды
рассмотрения главных единиц и категорий языка в изоляции от их реального
употребления в известном смысле уже завершены. Проявившаяся тенденция
к укрупнению лингвистических единиц, от минимальных до самых объемных
— текста и дискурса, означала также, что выделение подобных единиц, их
отождествление и классификация должны осуществляться в более широком
контексте. В то же время изучение актуальных проблем функционирования
языка, развитие коммуникативно-деятельностного и когнитивного подходов
к их анализу поставили в фокус внимания ученых процессуальные аспекты
речевой деятельности, сделав связную речь (дискурс) полноправным
объектом лингвистического исследования. К настоящему времени
лингвистами проделана огромная работа в области дискурсивного анализа и
все больше внимания уделяется проблемам дискурса как использованию
языка в реальном (текущем) времени в коммуникации. Поскольку дискурс
многосторонен и не может быть адекватно описан без понимания
когнитивных процессов, имеющих место в сознании участников общения
при порождении и восприятии речи, становится очевидной необходимость
изучения, помимо собственно лингвистических и релевантных внешних
параметров коммуникации, их ментальных репрезентаций. При этом,
несмотря на то, что когнитивные и коммуникативные аспекты дискурсивной
деятельности тесно связаны между собой, их интегральное описание
представляет для исследователей сложную задачу. Это связано с
нерешенностью некоторых важных вопросов, как, например: какие из
существующих трактовок самого понятия «дискурс» лучше всего отражают
его суть; в какой мере языковые данные дискурса нуждаются в соотнесении с
экстралингвистическими сведениями и факторами и какими именно, и другие
вопросы. Все это приводит к тому, что анализ когнитивных и
функциональных характери- 43 стик дискурса в ряде современных
исследований проводится преимущественно раздельно и параллельно (см.
обзор: Цурикова, 2002). Решение этих сложных вопросов связывается с
развитием когнитивно-дискурсивной парадигмы знания, в основу которой
положено «определение языка как когнитивного процесса, осуществляемого
в коммуникативной деятельности и обеспечиваемого особыми когнитивными
структурами и механизмами в человеческом мозгу» (Кубрякова, 2004, с. 406).
Это определение означает не только необходимость изучать язык при
исполнении им его двух главных функций — когнитивной и
коммуникативной, но и понять, как эти функции постоянно переплетаются и
взаимодействуют, а главное, как, подчеркивает Е.С.Кубрякова, согласуются
друг с другом в возникновении, развитии и в современном состоянии языков.
Центральной проблемой всего когнитивно-дискурсивного направления
становится вопрос о том, как служит языковая система со всеми ее
составляющими и когниции, и коммуникации. Когнитивно-дискурсивная
парадигма, рассматриваемая в настоящее время как наиболее перспективное
направление, адекватно отражающее суть языка, еще не может
рассматриваться как окончательно сложившаяся (Кубрякова, 2004, с. 405).
Однако в специальных работах уже отмечалось, что общие контуры этой
парадигмы проявляются достаточно определенно (Степанов, 1991;
Кубрякова, 1994). К отличительным чертам этой парадигмы относятся учет и
синтез идей когнитивного направления, ориентированного на постижение
деятельности человеческого разума в его связи с языком, с идеями
коммуникативной или функциональной лингвистики (лингвистики
прагматически ориентированной и дискурсивной), а также с идеями
семиотического порядка. Возникновение когнитивно-дискурсивной
парадигмы знания связывается с эволюцией взглядов в отечественной
лингвистике. Есть все основания считать, что теория номинации (в 70-е—80-
е годы прошлого века) представляла собой одну из ранних версий
когнитивной лингвистики в отечественном языкознании. В рамках этого
направления вся номинативная деятельность изучалась как особая
речемыслительная деятельность, протекающая во взаимодействии речи
(языка) и мысли (мышления). Ономасиологические работы сделали
возможным пересмотр достигнутого в новом когнитивном аспекте и
создание первых версий когнитивной лексикологии и когнитивной
ономасиологии (Жаботинская, 1992 и др.). На этом первом этапе развития
когнитивной лингвистики внимание исследо- 44 вателей было сосредоточено
на изучении различных структур представления знаний в языке (см.: Язык и
структуры представления знаний, 1992). Таким образом преемственность
проявляется в переходе от такой ранней версии когнитивизма, как
ономасиологического направления в отечественной лингвистике, к более
поздней версии его развития, часто принимающей форму когнитивного или
концептуального анализа. Достаточно четко проявились и отличия
когнитивно-дискурсивной парадигмы от других парадигм. Характерной
чертой этого направления, с одной стороны, является отказ от «узкого
когнитивизма» с его сосредоточенностью на изучении ментальных
репрезентаций или на стремлении связать все программы когнитивной науки
с их разработкой и реализацией в виде компьютерных программ. С другой
стороны, новая парадигма знания направлена на преодоление известной
ограниченности коммуникативной парадигмы, где ведущая роль
принадлежала теории речевых актов и анализу прагматических установок
говорящих и прагматических условий совершения речевых актов. В
установки когнитивно-дискурсивного направления обязательно входит
положение о том, что адекватное познание языка и языковых явлений
происходит при анализе их в двух системах координат, т.е. на пересечении
когниции и коммуникации (Кубрякова, 2004, с. 325). Это положение
основывается на убеждении в том, что язык выполняет две главные функции
— когнитивно-репрезен-тативную и коммуникативную (дискурсивную), что
когниция и коммуникация в равной мере детерминируют специфику языка и
его устройство. При этом самое главное заключается в том, что функции
языка нельзя рассматривать изолированно, а только в их непременном и
непрерывном согласовании. Оба процесса — когниция и коммуникация
(дискурс) — имеют дело со знаниями, мнениями, оценками людей, с
обобщением их опыта, с верованиями и убеждениями и т.п., а также с
объективацией всей этой информации в определенных языковых формах.
Когнитивнодискурсивная парадигма представляет собой попытку не только
синтезировать разные точки зрения на один и тот же объект, но и дать
объекту максимально полное и всестороннее описание, учитывая
релевантные экстралингвистические факторы: психические, связанные не
только с обработкой информации, но и с эмоциональной оценкой,
социальноисторические и прагматические. Поэтому когнитивно-
дискурсивный подход характеризуется многофакторным анализом каждого
изучаемого языкового явления с точки зрения его роли в осуществлении как
позна- 45 вательных, так и коммуникативных процессов. К отличительным
чертам этого подхода относятся также и разумное сочетание требований
формальной строгости с используемыми функциональными объяснениями, и,
наконец, принцип системности. Согласно последнему изучаемые явления
должны быть описаны по их статусу не только относительно языковой
системы, но и относительно тех более «высоких систем», частью которых
является и сам язык (Кубрякова, 2000 а, б, в, 2004). Когнитивно-
дискурсивная парадигма представляет собой попытку дать объекту
интегральное описание, при котором учитываются когнитивные и
коммуникативные особености его бытия в системе языка. Интегральный
подход уже оправдал себя и доказал свою самостоятельность при
рассмотрении целого ряда отдельно взятых языковых явлений.
Плодотворнность этого подхода проявилась при исследовании «такой
уникальной единицы языка, как производное слово» (Кубрякова, 2004, с. 520
—521). В первую очередь производное слово создается в когнитивных целях
для объективации и последующей фиксации в языке определенной
структуры знания или отражения и оценки определенного фрагмента мира.
Однако производное слово возникает не только для того, чтобы закрепить
соответствующим обозначением некую концептуальную структуру и придать
ей знаковую форму. В акте семиозиса рождающемуся новому знаку
придается особая мотивированная форма, т.е. концептуальная структура
«упаковывается» совершенно особым образом, обретая форму однословного
мотивированного знака, который становится удобным в коммуникации. По
своей информативности и семантической насыщенности производное слово
не уступает более крупным языковым единицам (словосочетанию и
предложению). В то же время слово оказывается более маневренным и
легкоперемещаемым в речи знаком, а значит и более удовлетворяющим
требованиям коммуникации. Положения когнитивно-дискурсивной
парадигмы получают интересную разработку в исследовании
лингвокреативной деятельности человека (Ирисханова, 2004). В основе этой
деятельности, как считает О.К.Ирисханова, лежит когнитивная способность
человека творчески реструктурировать старые и порождать новые
ментальные конструкты. Эта способность составляет основу концептуальной
интеграции широкого класса когнитивных процессов, при которых
происходит соединение в единые ментальные пространства разнородных
ментальных сущностей (концептуальных элементов, концептов, фреймов,
других ментальных пространств). В исследовании подчеркивается
универсальность процессов концептуальной 46 интеграции, лежащей в
основе как необычной, яркой, так и обыденной продуктивной деятельности.
В применении к языку эти процессы сводятся к тому, что употребляемые в
ходе реального общения языковые выражения способствуют объединению
или интеграции разнообразных концептуальных сущностей в новые
подвижные и гибкие структуры — ментальные пространства. При этом
формальная и семантическая конвенциональность языковых единиц не
вступает в противоречие с индивидуальными творческими устремлениями
коммуникантов, так как языковые формы служат лишь для запуска процессов
концептуальной интеграции. Это дает возможность коммуникантам строить
конфигурации ментальных пространств по своему усмотрению. В то же
время, подчеркивает автор, «универсальность концептуальной интеграции не
означает единообразия интегративных процессов» (Ирисханова, 2004, с. 300).
Механизмы концептуальной интеграции поразному реализуются в языковых
единицах. Для изучения специфики творческих интегративных процессов в
работе выбран феномен отглагольной номинализации, под которой
понимаются процессы замены глаголов и глагольных конструкций именами
существительными или именными группами. Изучение отглагольных имен
показало, что их образование и использование в дискурсе сопровождаются
особой разновидностью процессов концептуальной интеграции, а именно —
процессами концептуальной гибридизации. Для них характерно не столько
смешение уже сложившихся концептуальных структур из разных облаетей
знания, сколько совмещение в одной лексической единице нетождественных
способов представления объекта или ситуации, т.е. совмещение глагольного
и именного способов концептуализации референта. Важно здесь то, что оба
пути концептуализации остаются открытыми для участников коммуникации
(принцип двойного доступа). Однако в реальном акте коммуникации в
зависимости от интенций говорящих преимущество получает либо один,
либо другой путь. Наблюдения над функционированием гибридных имен в
дискурсе позволяют сделать вывод, что неотъемлемой характеристикой и
дискурсивной деятельности является ее эвристический характер
(Ирисханова, 2004). В контексте эвристики дискурс рассматривается как
специфический вид деятельности, направленный на творческое решение
коммуникативных задач, при котором коммуниканты действуют в условиях
частичной неопределенности относительно когнитивных состояний друг
друга, целей, этапов и выбора языковых средств и вынуждены опираться 47
на интуицию. В условиях такой деятельности участникам общения
необходимы некие нежесткие ориентиры, которые, с одной стороны,
помогают говорящим находить точки соприкосновения в совместном
проблемном пространстве, с другой — предоставлять свободу для
интуитивных действий. В качестве таких ориентиров и выступают
отглагольные гибриды, которые служат для реализации в дискурсе основных
принципов эвристики, отражающих общие закономерности осуществления
эвристической дискурсивной деятельности. Плодотворность когнитивно-
дискурсивного подхода была продемонстрирована при исследовании такой
важнейшей грамматической категории языка, как части речи. Разрабатывая
теорию частей речи на когнитивных основаниях, Е.С.Кубрякова отмечает,
что в генезисе части речи обязаны своим происхождением не только
когнитивным факторам, которые сыграли свою определяющую роль при
общей категоризации окружающей человека действительности (Кубрякова,
2004). Переход от диффузного имени к такой коммуникативной единице, как
предложение, тоже оказался важнейшим фактором в специализации частей
речи и закреплении за ними особых дискурсивных функций.
Объективируемые коецептуальные струкутуры с разным содержанием и
разной референцией начинали служить разными компонентами предложения
и дифференцировались не только в силу своей разной концептуальной
ориентации (предметной в противовес признаковой и т.п.), но и потому, что
выполняли по преимуществу разные функции: идентифицирующую,
характеризующую или модифицирующую. «Требования дискретизации
мира, с одной стороны, шли рука об руку с требованиями линейной
развертки речи и противопоставления внутри предложения топика и
коммента, предмета речи и того, что о нем говорится, — с другой»
(Кубрякова, 2004, с. 521). С позиций когнитивно-дискурсивного подхода
можно изучать не только отдельные языковые явления, но и сам дискурс,
исходя из того, что «пo самой своей сути дискурс — явление когнитивное,
т.е. имеющее дело с передачей знаний, с оперированием знаниями особого
рода и, главное, с содержанием новых знаний» (Кубрякова, 2000а, с. 23). О
когнитивнодискурсивной парадигме знания можно говорить как о
когнитивнокоммуникативной, предполагающей рассмотрение дискурса в
терминах теории речевых актов и речевых событий, а также анализ
собственно языковых его свойств и релевантных экстралингвистических
факторов, с одной стороны, и описание структур репрезентации различных
видов знания, определяющих речевые стратегии коммуникантов и выбор
кон- 48 кретных языковых форм в процессе их дискурсивной деятельности,
— с другой (Цурикова, 2002). Подход с этих позиций дает возможность по-
новому осмыслить такое свойство дискурса, как его естественность. В
предлагаемой концепции естественность дискурса определяется как его
адекватность, уместность и приемлемость с точки зрения соответствия
составляющих его коммуникативных действий «норме ожидания» субъекта
оценки. «Нормы ожидания», включающие разнообразные стереотипы, входят
в когнитивные модели соответствующих дискурсивных событий у всех
представителей одного социокультурного сообщества. Исходя из этого,
естественность дискурса рассматривается как явление когнитивно-
прагматическое, которое не только связано с оценкой коммуникантами
собственной (порождаемой) и воспринимаемой дискурсивной деятельности с
точки зрения ее коммуникативной успешности, но и предполагает наличие в
сознани коммуникантов идеализированных моделей оцениваемых
дискурсивных событий и структур репрезентации знания, обусловливающих
эту оценку. Анализ дискурсивной деятельности с точки зрения ее
естественности и адекватности помещает все стороны этой деятельности в
коммуникативно-когнитивную перспективу. Соответственно изучение
закономерностей и механизмов дискурсивного процесса прямо связано с
анализом того, что необходимо знать человеку, чтобы адекватно, с точки
зрения данной культуры, говорить о мире. Важно и то, что при этом подходе
по-новому рассматриваются самые разные аспекты дискурса — его
структура, интерактивная организация, интенциональность, выбор языковых
стратегий и др. Все эти аспекты дискурса, которые при других подходах
воспринимаются как достаточно автономные, оказываются непосредственно
и тесно связанными друг с другом, «составляя разные стороны одного — и
очень существенного — качества коммуникативной деятельности людей,
обеспечивающего их полноценное общение» (Цурикова, 2002, с. 429).
Список литературы Виноградов В.А., Степанов Ю.С., Новодранова В.Ф.
Предисловие // С любовью к языку: Сб. науч. трудов. Посвящается
Е.С.Кубряковой. — М.; Воронеж, 2002. — С. 10—11. Беляевская Е.Г. Три
парадигмы семантических исследований: (Чем отличается когнитивный
подход к лексической семантике от «традиционного») // На стыке парадигм
лингвистического знания в начале XXI века: Грамматика, семантика,
словообразование. — Калининград, 2003. — С. 60—72. 49 Жаботинская С.А.
Когнитивные и номинативные аспекты класса числительных. — М., 1992. —
203 с. Ирисханова О.К. О лингвокреативной деятельности человека:
Отглагольные имена. — М., 2004. — 352 с. Кубрякова Е.С. Парадигмы
научного знания в лингвистике и ее современный статус // Изв. РАН. Сер.
лит. и яз. — М., 1994. — Т.53, №2. — С. 3—15. Кубрякова Е.С. Эволюция
лингвистических идей во второй половине XX века: (Опыт парадигмального
анализа) // Язык и наука конца 20 века. — М., 1995. — С. 144—238.
Кубрякова Е.С., Александрова О.В. О контурах новой парадигмы знания в
лингвистике // Структура и семантика художественного текста. — М., 1999.
— С. 186—197. Кубрякова Е.С. О понятиях дискурса и дискурсивного
анализа // Дискурс, речь, речевая деятельность. — М., 2000а. — С. 7—25.
Кубрякова Е.С. Вступительное слово // Традиционные проблемы
языкознания в свете новых парадигм знания: Материалы «круглого стола».
— М., 2000 б. — С. 3—l0. Кубрякова Е.С. Размышления о судьбах
когнитивной лингвистики на рубеже веков // Вопр. филологии. — М., 2001.
— №1 (7).— С. 28—34. Kyбрякова Е.С. Парадигмы лингвистического знания
и их строение // На стыке парадигм лингвистического знания в начале XXI
века: Грамматика, семантика, словообразование. — Калининград, 2003. — С.
3—10. Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке:
Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. — М.,
2004. — 560 с. Когнитивные аспекты языковой категоризации: Сб. науч. тр. /
Отв. ред. Манерко Л.А. — Рязань, 2000. — 267 с. На стыке парадигм
лингвистического знания в начале XXI века: Грамматика, семантика,
словообразование: Материалы междунар. конф. / Отв. ред. Заботкина В.И. —
Калининград, 2003. — 188 с. С любовью к языку: Сб. науч. тр. Посвящ.
Е.С.Кубряковой / Отв. ред. Виноградов В.А. — М.; Воронеж, 2002. — 492 с.
Степанов Ю.С. Некоторые соображения о проступающих контурах новой
парадигмы // Лингвистика: Взаимодействие концепций и парадигм. —
Харьков, 1991. — Вып. 1, ч.1. — С. 9—10. Цурикова Л.В. Естественность
дискурса как когнитивно-прагматический феномен // С любовью к языку. —
М.; Воронеж, 2002. — C. 419—429. Язык и структуры представления знаний:
Сб. нау

Структурализм - междисциплинарное направление в социальных науках ХХ

века, которое объединило разные течения на базе исследования структур,
использования лингвистических моделей для изучения общества и культуры,
на принципах объективизма и холизма. Структурализм вырос из структурной
лингвистики, основоположником которой является швейцарский лингвист
Фердинанд де Соссюр. Французские структуралисты объявили научную
революцию в 5 гуманитарных науках, их преобразование и интеграцию при
помощи лингвистических методов [2]. Структурализм заявил о приоритете
бессознательных структур над субъектом и сознанием, отношений над
элементами, синхронии над диахронией, холизма над атомизмом. Культуру
считали знаковой системой, а общество - символическим порядком.
Структуралистские идеи были применены в антропологии, психоанализе,
семиотике, литературоведении, религиоведении, истории, социологии и
остальных сферах. Первым и главным произведением структурализма
принято считать "Курс общей лингвистики" швейцарского лингвиста
Фердинанда де Соссюра. Очевидно, что данная книга была собрана
учениками покойного тогда уже ученого (1916) по лекциям, записям и
конспектам [3]. В работе Соссюра даны три основополагающие оппозиции,
важные для всего предстоящего осознания языка лингвистикой ХХ века.
Первая - это то, что в речевой деятельности (Langage; русский термин
"речевая деятельность" принадлежит Л. В. Щербе) важно разделять язык как
систему (lange) и речь как реализацию этой системы (parole), как
последовательность "правильно построенных высказываний", обсуждаемой в
более позднем направлении, генеративной лингвистике. Задача
структуральной лингвистики, как её осознавал Соссюр, состояла в
исследовании языка как системы. Вторым компонентом, речью,
структуральная лингвистика занялась уже в свой постклассический период,
1950 - 1960-е годы; теория речевых актов, лингвистика устной речи [1].
Второе базовое разграничение - синхроническое и диахроническое описания
языка. Синхрония, статика соответствовала наиважнейшему подходу к языку
как системе, диахрония, динамика - интересу к языковым изменениям,
которыми занимается сравнимо-историческая лингвистика, либо
компаративистика. Третью группу представителей оппозиции образуют
синтагматическая и парадигматическая оси языковой структуры. 6
Синтагматика - это ось очередности, к примеру очередности звуков: о-с-е-л;
или слогов па-ра-линг-вис-ти-ка; или слов: он зашел в дом. Для того чтобы
приведенное предложение могло присутствовать как прецедент языка,
необходимо в конкретных словах согласовать их грамматические формы. Из
класса местоимений третьего лица (он, она, оно) выбрать мужской род,
придать данный род глаголу и т.д. Классы грамматических (фонологических,
семантических) категорий, именуются парадигматической системой языка.
Язык существует на пересечении этих двух устройств, которые графически
обычно изображают как взаимно перпендикулярные: парадигматика -
вертикальная стрела вниз, синтагматика - горизонтальная стрела слева
вправо. Достижением Соссюра было к тому же то, что он одним из первых
осознал, что язык - это форма, а не субстанция, т.е. система отношений как
нечто абстрактное. По его мнению, почти все классы объектов владеют
структурами, схожими с языковым, которые должны изучаться наукой,
названной им семиологией. В языкознании ХХ века в русле
структуралистского подхода были предприняты попытки отрешиться от
обращения к другим наукам с целью разъяснения специфичности
естественного человеческого языка (и особенно от обращения к психологии),
а также толковать язык как особенное явление, не имеющее подобий,
необыкновенное по по собственной природе (sui generis), как развивающаяся
и функционирующая по своим своим законам знаковая система [2]. В общем
главные требования структуралистского подхода (неодинаково
реализованные в различных его направлениях) могут быть охарактеризованы
последующим образом:  применение строгих методов лингвистического
исследования, аналогичных методам логики, математики, физики и т.д.,
исключающее обращение к внеязыковым, внесистемным (т.е.
психологическим, социологическим, эстетическим, географическим и пр.)
факторам; 7  признание целостности языка и характеристика каждого его
элемента прежде всего через указание на его взаимоотношение с другими
элементами той же лингвистической системы, на его место в системе, а не
через перечисление его физических или иных свойств;  различение языка
как относительно замкнутой внутри себя знаковой системы инвариантных
единиц и речи как среды его деятельности, как метода реализации языковых
единиц в виде вариантов;  достаточно чёткое различение плана содержания
и плана выражения языка в целом и составляющих его единиц; 
преимущественное (или - в крайних течениях структурализма, как, например,
в американской дескриптивной лингвистике - исключительное) внимание к
плану выражения лингвистических знаковых единиц, а не к их значениям и
функциям;  описание языка как сложной системы, имеющей
многоуровневое строение; различение в нём уровня (или уровней) знаковых
единиц и уровня (или уровней) незнаковых единиц;  распространение
методов, которые используются при описании знаковых единиц, на описание
незнаковых единиц (например, фонологических);  различение связывающих
языковые единицы одного уровня отношений парадигматических
(отношений выбора между единицами, которые претендуют на данную
позицию в составе единицы более высокого уровня: или - или) и
синтагматических (отношений сочетаемости между единицами, которые
входят в состав данной конструкции: и - и);  внимание к типам
дистрибутивных отношений между языковыми фактами, по-разному
распределённых в речи / высказывании относительно друг друга; 
преимущественное или исключительное внимание к синхроническому
аспекту (описание языка в его состоянии в данный исторический период), а
не к диахроническому аспекту (сопоставление разных временных срезов); 8
Данные и другие требования выдвигались такими классическими школами и
направлениями лингвистического структурализма, как Пражская,
Копенгагенская, Лондонская в Европе, дескриптивная лингвистика в США.
Они во многом исследовались представителями структурализма в
Швейцарии (Женевская школа). Структурное языкознание проявило себя
прежде всего в области изучения звуковой стороны языка. Старой
традиционной фонетике была противопоставлена фонология, где
существенными оказались такие моменты, как, во-первых, подчёркивание
различительных функций звуковых единиц по отношению к значимым
единицам языка - словам и морфемам, и, во-вторых, внимание не к
материальным аспектам звуковых единиц, а к противопоставлениям этих
единиц в рамках фонетических систем. Постепенно, когда стало ясно, что
дальнейшее игнорирование значения при описании языка препятствует
развитию лингвистики, структуралисты стали обращаться к описанию
формальными методами смысловой, или содержательной, стороны языка. В
результате такого поворота возникла структурная семантика, или
структурная лексикология, которые были представлены теорией
семантических полей, компонентным анализом значения слов и т.п.). В русле
структурализма сложились лингвистика текста и начальные варианты
анализа дискурса (первоначально как теория связного текста). К концу 60-х
гг. ХХ века в недрах структурализма созрели условия для перехода от
статического описания языка к его динамическому описанию, к реализации
идей о языке как прежде всего деятельности, выдвигавшиеся в 19 веке.
Вильгельмом фон Гумбольдтом (Wilhelm von Humboldt). Начали создаваться
одна за другой такие теоретические модели, как ряд принадлежащих Н.
Чомскому идей порождающей трансформационной грамматики,
провозгласившей главной языковой единицей предложение и сыгравшей
серьёзную роль в активизации синтаксических исследований; как разные
семантические модели языка, 9 описывающие процессы формирования
смысловых структур и их воплощения в поверхностные
грамматикофонологические структуры.

Термин «парадигма научного знания» был введен америк. лингвистом

Томом Куном, « — это признанные всеми научные достижения, которые
в течение определенного времени дают научному сообществу модель
постановки проблем и их решений»

Всё множество лингвистических концепций, школ и течений может быть

условно сведено к трем научным парадигмам.

1. 2. 3.
Генетическая (ист Таксономическая (и Антропоцентрическая (коммун
орич., ли - в порядке икативн., функциональн.,
эволюционная) чередования коммуникативно-прагматич.,
подходов внутри нее просто прагматич.,
- инвентарная, когнитивная)
с середины XX в.
- системная, или сист
емно-структурная)
Становление в Объединяет те школы Оформляется в последние
первой четверти и направления, для десятилетия, опирается
XIX в. которых наряду на принцип деятельности и
Объединяет те с эволюционным провозглашает приоритет
школы и аспектом языка факторов, обеспечивающих
направления, существен аспект успешное использование языка
которые опираются организационный, субъектом коммуникативной
на принцип касающийся деятельности для достижения
историзма и внутреннего своих целей. Этой парадигме
рассматривают устройства сложного лингв-ка обязана утверждением
язык, как и языкового целого (в фактора человека как субъекта
действительность в отвлечении от деятельности в самом широком
целом, в его фактора времени), смысле, деятельности общения,
возникновении и выявления и коммук-ной и речевой деят-ти,
развитии, т. е. группировки более тесным включением в круг
необратимом, языковых ед-ц, их человековедческих наук. Принцип
направленном систематики и деят-ти, в свою очередь, может
изменении во классификации, трактоваться как реакция на
времени в объединения этих умаление в таксономическом,
соответствии с единиц в языковую системно-структурном
внутренними систему. С переходом языкознании роли человеческого
законами самого от конкретно- фактора.
языка и условиями эмпирического к Кто?
его функционир-я. абстрактно-
Со становления логическому уровню
историч. парадигмы исследования языка в
сменился ряд 20-30-х годах XX в.
подходов; само же состоялось
историч. яз-ние оформление
выступает сегодня действительно научно
лишь как одна из й таксономической
лингв-ких парадигмы,
парадигм, уже не опиравшейся сперва
считается на принцип
единственно инвариантности, в
научным подходом соответствии с
к языку. Принцип которым
историзма в утверждается
языкознании явился неизменность
реакцией на некоторой
спекулятивно- совокупности
философские системообразующих
построения и соотношений внутри
конкретно- языковой системы,
эмпирические постоянство
описания структуры при тех
предшествующего или иных изменениях
периода, выступив системы, а
в качестве впоследствии на
универсальной более
объяснительной и фундаментальный и
упорядочивающей более
категории, гибкий принцип
распростр-ся и на системности,
естественно- позволяющий не
историч., и на сводить систему
культурно-историч. языка только к ее
процессы. реляционному
Кто? Работы. каркасу, не элиминир.
ее субстанциальные и
функциональные хар-
ки, связи с
мышлением,
сознанием и
обществом, законом-
ти ее
развития. Принцип
системности означал
реакцию на эмпиризм
и атомизм
эволюционного
языкознания XIX в.

Каждая из вышеуп-х лингв-ких парадигм, испытывая воздействие

философских и общенаучных принципов определенной эпохи,
предлагает свой подход к пониманию границ предметной области
языкознания, соотношения частей языкового феномена как сложного и
противоречивого целого, их значимости в развертывании лингвистического
знания, вырабатывает свой содержательно-концептуальный аппарат, свои
методы и процедуры исследования. Эти парадигмы не заменяют друг друга, а
лишь поочередно выдвигаются на передний план. Происходит лишь смена
акцентов в воззрениях на языковой феномен, на первый план выдвигаются то
эволюционная, то организационная, то функциональная стороны этого
феномена.

1.2.2. Когнитивная парадигма. Когнитивная лингвистика.

В развитии любой науки, в том числе и яз-ния, происходит поэтапная смена

научных парадигм. Сравнительно-историческая — системно-структурная
— когнитивная (антропоцентрическая).

Сравнительно-историческая парадигма связана с доминированием

сравнительно-исторического метода в исследовании языка в ХIХ
веке. Системно-структурная парадигма характеризуется акцентированием
внимания на объекте познания, слове. Когнитивная парадигма опирается на
принцип антропоцентризма и обусловлена осознанием того, что «язык,
будучи человеческим установлением, не может быть понят и объяснен вне
связи с его создателем и пользователем».

Когнитивная наука (КН) была основана в середине 60-х годов ХХ века в

результате исследований таких ученых как Ю.Д. Апресян, А.Вежбицкая, Е.С.
Кубрякова, Дж.Лакофф и т.д. Зарубежные исслед-ния по когнитивной лингв-
ке на протяжении долгого времени представляли собой совок-ть
индивидуальных исследовательских программ, слабо связанных либо вовсе
не имеющих связи между собой. Однако большинство исследований были
объединены тем, что основное внимание концентрировалось на связи знаний,
заложенных в языке, с субъектом восприятия, мышления, поведения и
практической деятельности, а также на формах отражения реального мира в
языке – в виде понятий, представлений, образов, концептов, обусловленных
субъективным и этническим фактором.

Несмотря на многочисленные работы по когнитивной лингвистике, не

существует общепринятого определения термина «когнитивный».

Когнитивная лингвистика - направление, главным объектом которого

является язык как общий когнитивный механизм. Центральная задача КЛ -
описание и объяснение внутренней когнитивной структуры и динамики
говорящего-слушающего. Говорящий-слушающий рассматривается как
система переработки информации, состоящая из конечного числа
самостоятельных компонентов (модулей) и соотносящая языковую
информацию на различных уровнях. Цель КЛ - исследование такой системы
и установлении важнейших принципов ее, а не только в систематическом
отражении явлений языка. Для когнитивиста важно понять, какой должна
быть ментальная репрезентация языкового знания и как это знание
«когнитивно» перерабатывается, т.е. какова «когнитивная
действительность».

Основой теоретич. возникновения когнитивной науки является тот факт, что

существование ментальных репрезентаций понимается как определяющее
свойство человеческого познания. В когниции репрезентации понимаются
как закрытые в сознании информационные сущности, которые хранятся в
долговременной памяти в качестве когнитивных структур и позволяют
человеку совершать такие операции как категоризация, решение проблем,
понимание того или иного языка. .

Центральным понятием когнитивной лингвистики является «когниция»,

отличающаяся от знания тем, что она «оперирует как знанием, так и
заблуждениями. Знаниям и мнениям приписываются репрезентации, которые
когниция как процедура порождает и использует».
Современный этап развития науки характеризуется процессом глобализации.
Глобализация с неизбежностью приводит к формированию
нового интегрального подхода (К. Уилбер), целью которого является синтез
парадигм научного знания. Современная парадигма лингвистики – парадигма
интегральная. В ее основе лежит комплексное междисциплинарное
исследование с учетом взаимод-вия различных областей лингв-ки.
Когнитивно-дискурсивная парадигма лингвистического знания (Е. С.
Кубрякова) может рассматриваться в качестве одной из моделей
интегральной лингвистики.

В развитии любой науки, в том числе и яз-ния, происходит поэтапная смена

научных парадигм. Термин «парадигма научного знания» был введен амер.
лингвистом Томом Куном, он определяет парадигму как «признанные всеми
научные достижения, которые в течение определенного времени дают
научному сообществу модель постановки проблем и их решений». В истории
языкознания выделяются три научные парадигмы – сравнительно-
историческая, системно-структурная и когнитивная (антропоцентрическая).
Сравнительно-историческая парадигма связана с доминированием
сравнительно-исторического метода в исследовании языка в ХIХ веке.
Системно-структурная парадигма характеризуется акцентированием
внимания на объекте познания, слове. Когнитивная парадигма опирается на
принцип антропоцентризма и обусловлена фактом осознания того, что «язык,
будучи человеческим установлением, не может быть понят и объяснен вне
связи с его создателем и пользователем». Когнитивная наука была основана в
середине 60-х годов ХХ века в результате исследований таких ученых как
Ю.Д. Апресян, А.Вежбицкая, Е.С. Кубрякова, Дж.Лакофф и т.д. Зарубежные
исследования по когнитивной лингвистике на протяжении долгого времени
представляли собой совокупность индивидуальных исследовательских
программ, слабо связанных либо вовсе не имеющих связи между собой.
Однако большинство исследований были объединены тем, что основное
внимание концентрировалось на связи знаний, заложенных в языке, с
субъектом восприятия, мышления, поведения и практической деятельности, а
также на формах отражения реального мира в языке – в виде понятий,
представлений, образов, концептов, обусловленных субъективным и
этническим фактором. Несмотря на многочисленные работы по когнитивной
лингвистике, не существует общепринятого определения термина
«когнитивный». Когнитивная лингвистика - направление, главным объектом
которого является язык как общий когнитивный механизм. Центральная
задача КЛ - описание и объяснение внутренней когнитивной структуры и
динамики говорящего-слушающего. Говорящий-слушающий
рассматривается как система переработки информации, состоящая из
конечного числа самостоятельных компонентов (модулей) и соотносящая
языковую информацию на различных уровнях. Цель КЛ - в исследовании
такой системы и установлении важнейших принципов ее, а не только в
систематическом отражении явлений языка. Важно понять, какой должна
быть ментальная репрезентация языкового знания и как это знание
«когнитивно» перерабатывается, т.е. какова «когнитивная действительность.
Основой теоретического возникновения когнитивной науки является тот
факт, что существование ментальных репрезентаций понимается как
определяющее свойство человеческого познания. В когниции репрезентации
понимаются как закрытые в сознании информационные сущности, которые
хранятся в долговременной памяти в качестве когнитивных структур и
позволяют человеку совершать такие операции как категоризация, решение
проблем, понимание того или иного языка. Когнитивная парадигма
символизирует принципиально новый подход к языку, и процесс
концептуализации действительности, механизмы формирования
концептуальной картины мира и отдельных концептов, а также их
объективация в языке являются одной из основных областей исследования
современной когнитивной парадигмы. В рамках когнитивной парадигмы
особое внимание уделяется исследованию семантики, причем
разрабатываются ее разновидности – концептуальная, прототипическая,
фреймовая. Понятие «когниция» отлич. от знания тем, что «оперирует как
знанием, так и заблуждениями".

Три измерения лексики: эпидигматика, парадигматика и синтагматика

Слова и фразеологизмы образуют совокупность номинативных единиц,
которые образуют лексико-фразеологический уровень языка. Как и другие
уровни языка, он представляет собой систему, т.е. характеризуется
определенной целостностью.

В понятие системности лексики и фразеологии включены 2

взаимообусловленных признака: во-первых, лексико-фразеологическая
система как набор номинативных единиц, во – вторых, лексико-
фразеологическая система как форма организации этих единиц.

Данная система обладает структурой, включающей 3 организации языковых

единиц на основе соответствующих отношений: 1) эпидигматика, 2)
парадигматика, 3) синтагматика.

Эпидигматика – греч. epidosis – «приращение, прирост» – именование

иерархической семантической производности современного многозначного
слова, которая образует внутреннюю структуру его значения. Единицей
эпидигматики является эпидигма – совокупность иерархически производных
значений, сложившихся исторически в многозначном слове современного
русского языка. Лапта– 1. Русская игра двумя партиями в небольшой мяч 2.
Палка, дощечка, которой ударяют мяч в этой игре. Второе значение связано с
первым через общий компонент значения – «игра», которое вбирает в себя
содержание обоих значений.
Парадигматика — греч. paradeigma – «пример, образец» — структура
сгруппированных и противопоставленных родственных или тождественных
значений разных слов, фразеологизмов. Единицей парадигматики
является парадигма – совокупность слов и /или фразеологизмов,
сгруппированных на основе интегрального (объединяющего) компонента и
разграниченных на основе дифференциальных (отличительных) компонентов
значения. Многозначное слово лапта в каждом из своих значений может
вступать в парадигматические отношения с другими словами: в 1-м значении
оно входит в лексико-семантическую группу слов с интегральным значением
«игра» – прятки, бейсбол, городки и т.д. Во втором значении это слово
входит в парадигму с общим значением «предмет для игры» – бита, клюшка
и др.

AD
Синтагматика – греч. syntagma – «соединенное» – линейная структура
сочетаемости слов и/или фразеологизмов на основе семантических и
грамматических свойств в составе словосочетания, предложения. Эту
организацию представляет синтагма – совокупность двух или нескольких
номинативных единиц, которые объединяются друг с другом на основе
семантико-грамматических правил сочетаемости. Существительное лапта в
1-м значении сочетается с прилагательными русская, старинная, забытая, а
во втором значении – уже с другими прилагательными: тяжелая, легкая,
маленькая, удобная.

Синтагматика и парадигматика
В середине XX века знаменитым лингвистом Р. Якобсоном была
сформулирована концепция, согласно которой в основе речи лежат два
процесса: синтагматический и парадигматический. Под синтагматическим
процессом мы понимаем комбинирование элементов речи, например,
составление предложений из слов. Парадигматический процесс отвечает за
выбор одного элемента из множества равнозначных — например, выбор
«верного» слова. Эта концепция была разработана отечественным
нейропсихологом А.Р. Лурия на материале нарушений речи у взрослых —
афазий. Он пришёл к выводу, что синтагматические процессы реализуются
передними отделами мозга, а парадигматические — задними.

Сегодня, с появлением методов нейровизуализации, мы можем ответить на

ряд интересных вопросов, связанных с данной концепцией, например: какие
именно структуры передних и задних отделов головного мозга отвечают за
реализацию данных процессов на каждом из языковых уровней? какую роль
в этом играет левое, а какую — правое полушарие? какие феномены в
нейролингвистике могут быть объяснены и систематизированы с помощью
противопоставления парадигматики и синтагматики?