ГЛАВА ШЕСТАЯ

Операция «Грэнби» и война в Персидском заливе, 1991 г.

Война в Персидском заливе не могла быть выиграна без авиации. В рамках
большой коалиции вклад RAF (Королевских ВВС – здесь и далее в скобках
примечания переводчика, если не указано иное) был существенным. В течение
кампании Королевские ВВС перебросили 158 самолетов и 7000 человек личного
состава в этот регион. Всего за шестинедельную войну было совершено более
6500 самолёто-вылетов, из которых 2000 были наступательными вылетами в
Ирак и Кувейт Tornado GR.1 и «Ягуаров»... Достижения кажутся
невообразимыми и они были достигнуты великой самоотверженностью,
огромными усилиями и большим личным мужеством. Конечный результатом стала
весьма эффективная воздушная кампания, которая подготовила почву для
быстрого и решительного сухопутного наступления, убедительно доказав
огромный охват, гибкость и скорость реакции авиации.

Маршал авиации сэр Эндрю Уилсон KCB, AFC (кавалер Ордена Бани и Креста
ВВС).

После иракского вторжения в Кувейт тринадцать «Ягуаров» из Колтишолла были полностью

окрашены в цвет Desert Pink ARTF (Alkaline Removable Temporary Finish Paint) и отправлены в
Персидский залив 11 августа 1990 года. Каждый самолёт несёт станцию радиоэлектронных помех
Westinghouse AN/AL-101 (V) и контейнер ложных целей Phimat на внешних крыльевых пилонах, два
блока отстрела ловушек Tracor AN/ALE-40 под хвостовой частью фюзеляжа и три подвесных
топливных бака. Четыре самолета были оснащены разведывательным контейнером BAe на
подфюзеляжном пилоне.Эти самолеты не идеально подходили для действий в условиях пустыни, и
рассматривались, как временная мера до тех пор, пока не будет подготовлена вторая, более
подготовленная партия развёртывания в Заливе.
GR.1 XZ372 в период развертывания в Омане 12 августа 1991 г. дозаправляется с танкера Victor из
55-й эскадрильи RAF в Мархэме. Во время войны в Персидском заливе «Викторы» сыграли
неоценимую роль. Майк Рондо вспоминал: «Мы использовали дозаправку в воздухе примерно в
половине миссий, всегда заправляясь с «Викторов». Они были блестящими, они всегда были рядом,
они всегда появлялись в нужном месте, в нужное время, с таким нужным для нас топливом. Нам
оставалось только прицепиться, держаться позади, принять топливо и отвалить, не говоря по радио
ни слова, если только они не были в густой облачности. Даже не видя, мы могли бы подобраться
очень близко, используя TACAN (TACtical Air Navigation system - тактическая навигационная система
военной авиации НАТО), не видя их, мы могли с ними связаться.

Когда Ирак 2 августа 1990 г. вторгся в Кувейт и Саудовская Аравия обратилась за

помощью, авиация была единственным инструментом в распоряжений британского
правительства, который мог быстро развёрнут в Заливе, и единственной силой,
способной сдержать любую дальнейшую агрессию Саддама Хусейна. Поэтому
Королевские ВВС с самого начала были в авангарде британского контингента и
оставались таковыми на протяжении всего времени военных действий.
Составляющая RAF в воздушных силах - и во время кризиса, и во время конфликта
конфликте – была второй по значению и уступала только ВВС США. В течение
сорока восьми часов после заявления министра обороны Тома Кинга о том, что
правительство отправляет крупные силы в Персидский залив в рамках операции
«Грэнби», эскадрилья Tomado F.3 прибыла в Саудовскую Аравию, а через два часа
совершила свой первый вылет. Впервые о возможном развертывания Jaguar GR.1A
с базы RAF Колтишолл было объявлено 8 августа. Немедленно станция Норфолк
начала подготовку тринадцати самолетов и более чем 300 человек личного состава
для быстрого перемещения на Ближний Восток, хотя на данном этапе конечный
пункт назначения был неизвестен. В течение следующих сорока восьми часов шла
лихорадочная деятельность всего персонала Колтишолла, работавшего над
подготовкой развертывания эскадрильи для возможных операций в Персидском
заливе. Три эскадрильи Jaguar выполняли роль сил быстрого развертывания НАТО
и были натренированы в искусстве немедленной реакции, и полученный в жестком
обучении опыт теперь пригодился. Эксплуатационные требования диктовали, чтобы
отряд, которым будет командовать винг-коммандэр Джерри Коннолли, 6-я
эскадрилья оперативного командования, должна была состоять из большего
количества пилотов и наземного персонала, чем обычная эскадрилья «Ягуаров».
Поэтому было принято решение не посылать одну существующую эскадрилью, а
составить подразделение из личного состава всего авиакрыла из Колтишолла.
Дополнительную поддержку оказали экипажи из 226 OCU (Operational Conversion
Unit – подразделение оперативного переоборудования) из Лоссимута.
Jaguar GR.1 выруливает в Мухарраке для первого крупного авиаудара в войне.

Сквадрон-лидер Дэйв Бэгшоу покидает XX962/X 8 января 1991 года, только что завершив свой 4000-й
час на «Ягуарах», в том числе 1 час 20 минут поддержки с воздуха во время учений Fish Barrel. Во
время войны в Персидском заливе он совершил двадцать три боевых вылета, в том числе пять
бомбардировок. Эти миссии носили кодовые названия в виде крикетных терминов, таких как Batsman,
Longstop, Bowler and Wicket. Рисунок на XX962/X представлял собой арабскую женщину с двумя
левыми ногами и белым щитом с красным крестом, нарисованную Полом Робинсом, которую на
правом борту дополняли Fat Slags, персонажи из журнала Viz.
 Все тринадцать «Ягуаров» (дюжина предназначались для Залива, тринадцатый —
XX766, останется в Колтишолле в качестве запасного) были перекрашены.
Сообщается, что Desert Sand ARTF (ARTF - Alkali Removable Temporary Finish,
щёлочное смываемое временное покрытие) разработан Филипом Барли из Royal
Aircraft Establishment для операций на малых высотах. Пустынно-розовая краска
прибыла незадолго до полуночи, за день до отправки Ягуаров. На перекраске были
заняты все, в том числе курсанты авиационного учебного корпуса, находившиеся в
летнем лагере. Примечательно, что десять самолетов были окрашены менее, чем за
пять часов. Под кабиной были нарисованы бледно-голубые кокарды и нанесены
чёрные серийные номера в задней части фюзеляжа. Сначала орда СМИ,
представляющих местные, национальные и заокеанские интересы в пресс-релизе 10
августа отказались верить что это вооружение песочного цвета не было спрятано
заранее, пока им не показали окрасочное оборудование в ангаре номер 3.

GR.1 XZ106, вооруженный четырьмя 1000-фунтовыми бомбами на тандемных балках под каждым
крылом, с AIM-9L Sidewinder наверху и устройствами помех Phimat и ALQ-101(V) в Мухарраке во
время операции Granby.
«Ягуар», вооружённый ракетами «Сайдвиндер» и бомбами, подвешенными на подфюзеляжном
пилоне, выруливает в Мухарраке мимо стоящего «Торнадо».

Каждый самолёт нёс аппаратуру радиоэлектронного подавления Westinghouse

AN/ALQ-101(V) и блок отстрела ложных целей французского производства Philips-
Matra Phimat французского производства на внешних подкрыльевых узлах подвески
и два устройства отстрела тепловых ловушек Tracor AN/ALE-40 в нижней части
фюзеляжа. Девять из тринадцати «Ягуаров» были стандартными GR.1A с
возможностью подвески трёх внешних топливных баков - топливный бак на 264
галлона (1200 литров) на каждом внутреннем пилоне крыла и один на центральном
узле. Два внутренних пилона крыла сначала ограничили боевую нагрузку парой
1000-фунтовых (454 кг) бомб замедленного действия или 582-фунтовой (264 кг)
бомбовой кассетой Hunting/BL753. Четыре остальных несли разведывательный
контейнер BAe на подфюзеляжном пилоне. Все эти самолеты не были идеальны для
действий в пустынных условиях, и они расценивались как временная мера до
прибытия следующих, более подготовленных для развертывания в Персидском
заливе. Окончательное решение о перебазировании было принято 10 августа, и
запланировано на утро 11-го. Предполагалось, что пунктом назначения станет Оман,
но это требовало уточнения. Их фактическим местоположением будет Тумрайт в
южной пустыне Султаната Оман, для присоединия к растущему количеству
самолетов Коалиции, участвующих в операции под руководством США Desert Shield
(«Пустынный щит»). Тренировочные миссии с оманцами были бы очень пилотам
Королевских ВВС, многие из которых не летали в условиях пустыни. В то время, как
интенсивная подготовка на самом театре продолжалась, темпы работ в Колтишолле
так же ускорились. Под бурное освещение в СМИ XZ263 (так в книге, на самом деле
– XZ363), пилотируемый сквадрон-лидером Алексом Маскеттом, который был
первым из «Ягуаров», окрашенных под Розовую пантеру, вырулил для взлёта. И
самолёты направилась из Колтишолла на Кипр четырьмя группами с дозаправкой в
воздухе от танкеров «Виктор» (Handley Page Victor K.Mk.2) Командир звена Джерри
Коннолли вспоминает:
«Все они прибыли вовремя, как раз после того, как последний из Tornado F.3
покинул Кипр по пути в Саудовскую Аравию. В это же время началась воздушная
переброска наземного экипажа и оборудования из Колтишолла на транспортном
самолете «Геркулес» (Hercules C.Mk.1(3) – британское обозначение Lockheed C-
130). Утром 13 августа все «Ягуары» вылетели с Кипра для беспосадочного
перелета в Тумрайт. На этом этапе нас поддерживали самолеты-заправщики VC
10 (Vickers-Armstrong K.Mk/2(3)). Все самолеты прибыли на место вовремя и без
происшествий, чтобы быть встреченными наземной командой, которая уже
прибыла, и персоналом Королевских ВВС Омана (RAFO). Аэродром Тумрайт
находится примерно в сорока милях к северу от прибрежного города Салала. Эта
база была домом для двух оперативных эскадрилий RAFO, одна из которых
летала на «Ягуарах» (модификация Jaguar S(O)) и «Хантерах» (Hawker Hunter
F.Mk.6 и других модификаций). Хозяева приняли нас хорошо и предоставили нам
все свои операционные возможности. База была относительно невелика, и наше
неожиданное прибытие вместе с двумя тысячами человек американского
персонала вывело размещение на абсолютно премиальный уровень. В
результате, большая часть личного состава отряда была вынуждена жить в
условиях, не совсем соответствующих тем, к которым мы привыкли в
Великобритании. Однако тот объем работы, который нам предстоял, не
оставил времени, чтобы зацикливаться на таких вещах!
На протяжении всего этого периода шёл постоянный поток транспортных
самолетов, прибывающих на базу с оборудованием и людьми, которые
требовалось для приведения эскадрильи в боевую готовность. В течение пары
дней отряд, который получил неофициальное название Desert Cats, достиг
состояния боевой готовности, а число лётного и наземного персонала составило
более четырёхсот человек. Планы и процедуры были разработаны для того,
чтобы мы были готовы выполнять оперативные задания на саудовско-
кувейтской границе, если иракские войска вторгнутся в Саудовскую Аравию.
Хотя база располагалась далековато от потенциального района боевых
действий, оперативные задачи были вполне осуществимы, а окрестности
представляли собой идеальную арену для обучения полетам.

Дни складывались в недели, и после нескольких напряженных периодов стало

очевидным, что Ирак не собирался предпринимать каких-либо действий в Заливе.
Тем не менее, мы продолжали тренировочную программу и усовершенствовали
нашу тактику, чтобы приспособиться к совершенно другой рабочей среде.
Вероятно, наиболее тяжёлыми были операции при высоких температурах. Мы
прибыли в Оман в самое жаркое время года - дневные температуры часто
превышали 45°C. Мы переписали руководство по эксплуатации самолета, и весь
личный состав отряда должен был изучить как выполнять свою работу при
такой жаре. Правильный режим и соблюдение рекомендаций медиков помогло – не
было ни одного случая солнечного ожога или теплового удара, но некоторые
отлично загорели! Напоследок замечу, что максимальная температура, которую
мы зафиксировали на полевой кухне в один из обеденных перерывов, составила
70°С!
Начался долгий процесс ожидания, и британское военное присутствие всё
усиливалось. Штаб-квартира в Эр-Рияде пересмотрела расположение
подразделений. В результате было решено переместить эскадрилью «Ягуаров»
на север, в Бахрейн, в Muharraq International Airport, чтобы позволить эскадрилье
полностью интегрироваться структуру коалиционных сил, присоединившись к
«Торнадо» (Tornado GR.1), уже находившимся там, а свежие «Торнадо» из
Германии заняли освободившееся место в Тумрайте. Таким образом, примерно
через два месяца после выхода в залив Desert Cats пришлось снова паковать
чемоданы и перебираться на новое место. Однако мобильность – неотъемлемая
часть нашей жизни, и этот переезд имел полный и безоговорочный успех. Он
также был уникален тем, что вся перевозка по воздуху была обеспечена
авиатранспортной эскадрильей ВВС США из Тумрайта, показав успех
сотрудничества между союзниками. Перемещение было завершено за четыре
дня, и эскадрилья снова продолжила напряжённую лётную подготовку. Жизнь в
Бахрейне была совсем другой. С оперативной точки зрения мы были полностью
интегрированы в командование и управление союзников. С бытовой - отличия
были просто огромными. Спартанское жилье в Тумрайт уступило место
комфортабельному отелю Diplomat со всеми современными удобствами.
Большинству «пустынных котов» потребовалось некоторое время для
преодоления культурного шока! Однако сохраняющаяся угроза со стороны Ирака
и неуступчивость Саддама Хусейна постоянно присутствовала в нашей
повседневной жизни, поэтому мы продолжали тщательно практиковаться и
отрабатывать полеты и удары по наземным целям - дни приближались к
установленному ООН сроку.
Многое произошло с тех бурных дней в начале августа! Однако, с самого начала
персонал авиабазы Колтишолл и подразделение «Ягуаров» доказали, что быстрая
переброска авиации может сыграть жизненно важную роль в сдерживании
потенциальной агрессии. Мы никогда не узнаем, действительно ли Саддам
Хусейн намеревался двинуться дальше в страны Персидского залива, но
несомненно, что способность нас и наших союзников к быстрой реакции,
заставила его пересмотреть планы. Мы и тогда, и сейчас гордимся вкладом,
который мы внесли в международное осуждение неприкрытая военной агрессией.»

Jaguar GR.1 XX733/R в Мухарраке, несущий AIM-9L Sidewinder, блок помех Westinghouse ALQ(V) -101
и бомбы на тандемной балке на левых крыльевых пилонах.
Флайт-лейтенант Пит «Фрог» Толен вернулся с задания. Слева – сквадрон-лидер Дик Мидвинтер.
Алекс Эмтейдж стоит спиной к камере. Обратите внимание на ракету AIM-9L Sidewinder, нанесенную
по трафарету рядом с двумя чёрными отметками бомб под кабиной. Два «Сайдуиндера» во время
войны в Персидском заливе были выпущены JagDet по целям, а один - случайно.

Уоррент-офицер Мик Картрайт подвел черту под нецензурной бранью, написанной на бомбах, но это
не помешало зубоскалам 41-й эскадрильи придумывать какой-нибудь отличный виселичный юмор
про садовников и тому подобное. Мик добавил сообщение от себя, написав Саддаму, как тот
облажался на Рождество, Новый год и, возможно, Пасху. Сообщение со второй попытки доставил
флайт-лейтенант Дэйв «Фути» Фут.
«Ягуары» на рулёжке Мухаррака после бомбардировки Кувейта.
Миссия выполнена! Сквадрон-лидер Алекс Эмтейдж пожимает руку сквадрон-лидеру Теду Стрингеру
после его первой миссии на «Бастер Гонаде с его невероятно большими яйцами». Лётный офицер
Пол Робинс изобразил это на носу XZ118/Y после того, как его попросил флайт-лейтенант Стив
Томас. Бастер Гонад был одним из нескольких персонажей журнала Viz, которых Робинсон нарисовал
на «Ягуарах». Выбор краски был, в основном, ограничен красной, чёрной и белой, поэтому другие
цвета приходилось приобретать в закоулках Бахрейна.
Jaguar GR.1 XZ356/N с разведывательным контейнером BAe в Мухарраке. Самолёт несёт вымпел
винг-коммандера Уильяма «Босса» Пикстона, AFC. Рисунок Mary Rose на борту сделан Крисом
Фрумом.

Сквадрон-лидер Дэйв Бэгшоу летит на XX725/T, на борту которого Полом Робинсом был изображён
«Джонни Пердёжные штаны» из журнала Viz. Финальный итог работы этого борта - шестьдесят
четыре сброшенных 1000-фунтовых бомб, тридцать шесть CBU, а также НАР CVR-7.

27 октября первый из дюжины «Ягуаров» вернулся в Колтишолл. Там ожидали

вылета в Оман в качестве замены ещё двенадцать самолетов и двадцать два
пилота (из эскадрилий No. 6, 41(F) и 54(F) – 4, 9 и 7 пилотов, соответственно, и 2
лётчика из 226 OCU), составившие 41-ю (смешанную) эскадрилью (No. 41
(Composite) squadron) под командованием винг-коммандера Уильяма Пикстона.
Двенадцать самолетов были доработаны по программе, которая стала известна, как
Granby Stage 3 Upgrades. Эта быстрая модификация должна была стать одной из
самых важных мероприятий операции Granby с точки зрения Королевских ВВС.
Официально программа модификации называлась Fast Track («Быстрый путь»), хотя
те, кто реализовывал её на земле вскоре поняли, что смена названия на Operation
Goalpost («Операция Ворота») была более подходящей - потому что количество
изменений постоянно росло! Самолёты Jaguar Detachment (JagDet - Отряд
«Ягуаров») прошли модификацию двигателей Adour Mk 104 путём повышения
температуры перед турбиной (с 700 до 725 °С) для увеличения тяги и улучшения
характеристик в жарком климате. Приёмник ARI-18223 RHWR (Radar Homing and
Warring Receiver – станция предупреждения о радиолокационном облучении) был
модернизирован до стандарта Sky Guardian 200-13PD для улучшения возможностей
обнаружения и идентификации по сравнению со сканирующими импульсно-
доплеровскими радарами на большом расстоянии, а вместо плёночного устройства
записи в чёрно-белом качестве установили видеозаписывающую аппаратуру Vinten
HUD (Head-Up Display).

Jaguar GR.1A XZ358/W Diplomatic Service отражается в мокром от дождя Мухарраке.

Наступательный потенциал, состоящий из двух встроенных 30-мм пушек ADEN со

150 снарядами каждая, был увеличен, когда все самолёты были оснащены
надкрыльевыми пилонами, которые, как сообщается, были получены Минобороны от
SOAF (Sultan of Oman's Air Force), чтобы обеспечить подвеску ракет Sidewinder AIM-
9L. Такая возможность была впервые реализована на самолетах, поставлявшихся в
Индию, но ранее не применялась на версии GR.1A, используемой Королевскими
ВВС. Узлы подвески, которые обычно использовались для установки AIM-9, были
заняты блоком ECM Westinghouse (левый внешний) и устройством отстрела ложных
целей Phimat (правый внешний). Модификация ААМ (Air-to-air Misslie – ракета
«воздух-воздух») прошла испытания на XZ385 из 54-й эскадрильи в A&AEE
(Aeroplane and Armament Experimental Establishment – экспериментальный центр
самолётов и вооружений) в Боскомб Дауне в сентябре 1990 года и в течение недели
был одобрена для использования «Ягуарами» в Персидском заливе. Самолеты 41-й
(смешанной) эскадрильи также были оснащены доработанным постановщиком
помех AN/ALQ-101(V)-10 с отсеком в нижней части для увеличения емкости
контейнера и охвата больших частот обнаружения, блоком ложных целей Phimat и
парой автоматов отстрела тепловых ловушек Tracor AN/ALE-40. AN/ALE-40 был
модифицирован для использования ловушек Type 118 и М206, горевших дольше и с
более высокой температурой, а управление им изменили для возможности отстрела
ловушек при выпущенном шасси. Другие новшества включали IFF Mk XII Mode 4
(ответчик «свой-чужой») и Magnavox AN/ARC-164 Have Quick (американская
радиостанция УКВ диапазона) со скачкообразной перестройкой частоты вместо
малоиспользуемого стандартного комплекта ARI 233 15/4. Более крупная одиночная
Т-образная УКВ антенна заменила двойную, смонтированную за фонарём кабины
пилота. Передние кромки крыла были обработаны радиопоглащающими
материалами SWAM (Surface-Wave Radar-Absorbent Material), а плитки RAM (Radar-
Absorbent Material) были установлены на воздухозаборниках двигателя, чтобы
уменьшить их радиолокационную сигнатуру. На все лобовые стекла «Ягуаров»
нанесли покрытие из золотой пленки, чтобы свести к минимуму обнаружение
радарами. А передние предупреждающие панели и счетчик на переплёте фонаря
сняли для улучшения видимости. При этом общий цвет самолета оставался
«розовым», а серийные номера теперь стали белыми. Семь из самолётов (XX725/T,
XX733/R, XZ119/Z, XZ358/W, XZ364/Q, XZ367/P и XZ375/S) прибыли в Мухаррак 23
октября, а ещё пять (XX748/U, XX754, XX962/X, XZ118/Y и XZ356/N – примечание
автора) – 2 ноября. Самолеты, такие как XZ358/W Diplomatic Service и XZ356/N Mary
Rose, должны были вести разведку до и после удара с использованием стандартной
инфракрасной системы линейного сканирования BAe Dynamics Series 401 (IRLS), но
её блок вертикального линейного сканирования заменен на обзорную камеру F126.
XZ106/O был оснащен лёгким контейнером Vinten 18 Series 600 LOROP (Long-Range
Oblique Photography - дальняя перспективная фотосъемка), предназначенный для
разведки со средних высот задач, который был спешно подготовлен для работы, так
как Королевские ВВС сильно нуждались в средствах разведки.

Осенью 1990 года был принят ряд резолюций Организации Объединенных Наций о
санкциях против Ирака в попытке убедить Саддама Хусейна мирно вывести свои
войска. Итогом дипломатических усилий стала резолюция ООН номер 678,
разрешающая «использовать все необходимые средства» для выстеснения
иракских вооруженных сил из Кувейта после крайнего срока, установленного на 15
января 1991 года. Тем временем коалиционные силы начали подготовку, во время
который «Ягуары» выполняли регулярные упражнения на малых высотах. 13 ноября,
во время совместного маневрирования над пустыней в Катаре в ста милях к югу от
Бахрейна, погиб лейтенант Кейт Коллистер из 54-й эскадрильи. Его Jaguar GR.1A
(XX754) влетел в невысокий гребень, возвышавшийся на 87 футов над уровнем
земли. 27 ноября пилоты «Ягуаров» флайт-лейтенант Дэйв Фут, сквадрон-лидер
Дэйв Бэгшоу, а так же инженерный персонал 41-й эскадрильи во главе с 53-х летним
уорент-офицером Миком Картрайтом приземлились в Бахрейне на «Геркулесе» в
03:00 утра, покинув Колтишолл в типично приятный норфолкский день 26-го числа.
Несколькими месяцами ранее Картрайт вернулся с авиабазы Бергстром в Техасе,
где он был среди тех, кто вместе с 41-й эскадрильей «Ягуаров» с комфортом
провели время, демонстрируя американцам и австралийцам свои навыки разведкив
RAM 90 (Reconnaissance Air Meet). Он вернулся в Колтишолл после ночной
остановки в Гандере (Канада), когда пришлось заменить один из двигателей
«Геркулеса», через Лайнхэм. А затем был ухабистый путь обратно в Норфолк на
микроавтобусе. Долгий перелёт в Бахрейн был не менее неприятным для всех, кто
занял сдвоенные сидения по левому борту «Геркулеса». Картрайт вспоминал:

«Фути» дал мне две жёлтые таблетки, которые, по его словам, меня
полностью вырубят на пути в Бахрейн. Но я решил выпить их после заправки в
Акротири, где хотел познакомить Стива Фэрроу с сержантской столовой и
отметить его повышение. После Акротири я проглотил таблетки. Они
сработали! Кто-то встряхнул меня. «Мы что, опять здесь?» Конечно, мы
вернулись. У «Херка» (С—130) обнаружилась проблема с радаром, и мы снова сели
в Акротире. Но «Бэггерс», который тоже принял две жёлтые таблетки,
оставался вне бытия в течение всего времени ожидания.»
Тяжеловооруженный F-14A Tomcat из VF-41 Black Aces с атомного авианосца «Теодор Рузвельт»
(CVN-71) с управляемыми ракетами дальнего действия AIM-54C Phoenix на подфюзеляжной
подвеске. Сфотографированый 23 января 1991 года сквадрон-лидером Королевских ВВС Майком
Рондо из его «Ягуара» XZ358 Diplomatic Service 41-й эскадрильи недалеко от острова Файлак, в
десяти милях к востоку от Кувейта.

Добродушный и усатый 54-х летний сквадрон-лидер Дэйв Бэгшоу родился 28

февраля 1937 года во Флин Флоне, Северная Манитоба, старшим из девяти
братьев. Его первый активный тур с 41-й эскадрильей завершился в сентябре 1979
года, когда его снова отправили в OCU в Лоссимут. А в 1980-м он стал пилотом,
демонстрировавшим «Ягуар» на показах публике. В июле 1984 года начался его
второй тур в составе 41-й эскадрильи в Колтишолле. Он регулярно летал на Ягуаре
на учениях в Норвегии, а также во многих других местах. Включая авиабазы Неллис,
Невада, во время учений Red Flag, и Колд-Лейк, Канада, во время Maple Flag. 29
ноября «Бэггерс» совершил первый из своих двадцати девяти боевых вылетов за
период до 10 января 1991 г. 31 декабря он получил в качестве новогодней награды
Крест ВВС, а 8 января установил рекорд, который вряд ли когда-либо повторят,
налетав на «Ягуаре» 4000 часов. Мик Картрайт продолжает:
«В Бахрейне было обычной рутиной, когда все бегали, как безголовые куры.
Вначале быстрый брифинг, а затем - в отель, наш дом всё это время. Это было
грандиозное заведение под названием «Дипломат». Нам сказали, что не будет
никаких условий, и мы будем там до тех пор, пока не сделаем нашу работу. Я
подумал, что это совсем не то, к чему нас готовили последние шесть лет. Здесь
было гораздо теплее, чем в Арктике, а моё жилье – просто роскошным. А если
серьезно, то у нас было больше шансов выжить здесь, чем в Бардуфоссе. Лёжа на
своей кровати размера «кинг-сайз», я подумал, что лучше всего относится к
происходящему философски. Вызов, брошенный нам 6-й эскадрильей был прям и
недвусмысленнен, и мы его приняли. Декабрь прошёл почти так же, как и ноябрь, с
большим количеством полетов и постоянных перемещений, пока мы не
распределились на три стационарных рабочих площадки: ангар (Крис Трейси),
аэропорт (Тони Тагг) и плац (я), каждая с четырьмя самолетами. Это была
система, которая хорошо нам прослужила. В течение этого периода нас завалили
подарочными пакетами и открытками, на которые мы должны были ответить.
Некоторые были особенно трогательными, особенно из местных школы вокруг
Колтишолла. Одно послание пришло с фотографией привлекательной дамы с
очень небольшим количеством одежды на ней. Та спрашивала: может ли она
написать кому-нибудь? Я передал фото одному из моих электриков, и это
привело к хорошему результату - насколько мне известно, они до сих пор в браке!
2 декабря наступило «Скад-воскресенье». Я был в оперативном штабе с винг-
коммандером Джерри Коннолли, оперативным командиром 6-й эскадрильи, и всей
иерархией станций на утреннем брифинге, выслушивая весь мрак и обреченность
о боеспособности «Торнадо». Наши двенадцать самолетов, как всегда, были в
порядке. Дверь открылась, и дежурный просунул голову и сообщил нам, что
иракцы запустили ракету «Скад». Все смотрели перед собой, но никто ничего не
сказал. Несколько минут спустя этот парень вернулся и снова крикнул, что
запущен ещё один «Скад». Снова глаза в никуда, как и раньше. Я посмотрел на
командира 6-й эскадрильи и спросил: Разве мы не должны что-то делать? С этого
момента начался экшн. Мы вернулись на стоянку с инструкциями вооружиться и
ожидать в готовности. Уорент-офицер Верн Уоткин и 6-я эскадрилья предложили
свою помощь, но я подумал - нет, если мы не можем справимся сами, то нам и
делать здесь нечего. Все самолеты вскоре были вооружены и подготовлены для
удара с малых высот. Пилоты сидели в кабинах и ждали. Командир 6-й эскадрильи
сказал мне, что ситуация не такая серьезная, как мы сначала думали, но мы
должны быть готовым ко всякому. «Босс» (винг-коммандер Уильям Пикстон,
командир 41-й эскадрильи) прибыл рано утром 3 декабря. Я встретил его за
завтраком и дал полный отчёт о своём понимании ситуации. А потом мы оба
насладились омлетами и разошлись: он в кровать, я - на работу. Первым
серьезным изменением после прибытия «Босса» стало прекращение ударов с
малых высот в пользу средневысотных атак. Пилоты сразу обрадовались.»

Бомбы, сброшенные командиром эскадрильи Майком Рондо, взорвались на цели в Кувейте.

JagDet в Мухарраке во время операции Granby.

Передний ряд (сидят): SENGO (Senior ENGineering Officer – старший инженер) Фил Гудхолл; Генри
Брэдшоу (GLO, Ground Liaison Officer – офицер наземной связи); лейтенант Пит Ливси; майор Пэт
Кинг (GLO1); лейтенант Дэйв Фут; винг-коммандер (позже групп-кэптейн) Уильям Пикстон; сквадрон-
лидеры Тед Стрингер, Майк Рондо и Дэйв Бэгшоу AFC.

Средний ряд (стоят): сквадрон-лидер Крис Аллам; SQUINTO (SQuadron Intelligence Officer – офицер
разведки эскадрильи) лейтенант Майк Сирс; Тоби Крейг; Стив Томас; Стив Шатт; сквадрон-лидер Дик
Мидвинтер.

Задний ряд: офицер разведки; Марк Хопкинс; неопознанный EWO (Electronic Warfare Officer –
офицер радиоэлектронной борьбы); Роджер Краудер; сквадрон-лидер Майк Гордон; Боб Нилсон,
оперативный офицер; Пит «Фрог» Толен; Крейг Хилл; Ник Коллинз; Саймон Янг; Р.М.Дж. «Дик»
МакКормак; Алекс Эмтейдж. На заборе - Малькольм Ренье.
Jaguar GR.1 с одиночной CBU на пилоне. На переднем плане Роджер Краудер и Майк Рондо у
передней стойки шасси, Мэл Ренье наверху лестницы и Алекс Эмтейдж внизу. Пит Толен, справа у
которого стоят Боб Нилсон, оперативный офицер, Стив Шатт и Крейг Хилл. Крайний справа – винг-
коммандер Уильям Пикстон.

Уильям Пикстон, или «Билли Пи», как его называли, поощрял дебаты о тактике и
советовался со всеми пилотами, выслушивал их аргументы, а затем принимал
решение, на них основанное. Было предположено, что удары со средних высот
станут лучшей защитой от угрозы AAA (Anti-Aircraft Artillery – противовоздушной
артиллерии) и переносных ЗРК. К тому же дружественные силы обеспечивали SEAD
(Supression of Enemy Air Defences - подавление ПВО противника): предоставленные
ВВС США самолёты EF-111A Raven глушили иракские радары, а F-4G Wild Weasel
были готовы атаковать любую позицию SAM (Surface-to-Air Missile – ракет «воздух-
воздух»), пытающихся осуществить пуск. Постоянный мониторинг угроз ПВО и
активности вражеских истребителей вели E-3 Sentry AWACS (Airborne Warning And
Control System – система предупреждения и управления воздушного базирования) и
EC-130E ABCCC (Airborne Battlefield Command and Control Centre – воздушный
командный пункт управления боевыми действиями тактической авиации на поле
боя).
После решения о переходе на средние высоты, хвостовое оперение с тормозными
щитками у 1000-фунтовых (454 кг) бомб было заменено оперением свободного
падения. Кассетные бомбы Hunting BL755 CBU (cluster-bomb unit), которые
эффективно можно было использовать только с малой высоты, заменили блоки
Bristol Aerospace (Канада) LAU-5003B/A, снаряжаемые девятнадцатью
высокоскоростными реактивными снарядами CRV-7 калибром 2,75 дюйма (7 см).
CRV-7, прошедшие испытания в Великобритании в конце 1990 г., были готов для
оперативного использования с самого начала. Блок и девятнадцать реактивных
снарядов, которые можно запускать по одиночке или залпом, имели общий вес всего
530 фунтов (240 кг), и самолет брал на борт по две таких подвески. При высокой
начальной скорости - около 4 Махов, CRV-7 имел малое рассеивание на дальности
до 6000 метров, но неудачная интеграция с компьютером управления вооружением
«Ягуара» привела к неточным попаданиям, и этот тип боеприпасов был временно
снят с учета. (Компания Ferranti в течение двух недель предоставила обновлённое
программное обеспечение, и CRV-7 вскоре снова начали использовать). В качестве
временной меры с 29 января была предложена американская кассетная бомба CBU-
87 Rockeye II, которая, в отличие от BL755, могла быть сброшена с новой рабочей
высоты - выше 10000 футов (2626 м). Хотя эта бомба была слишком длинной для
того, чтобы подвесить на тандемном держателе больше, чем одну штуку (имеется в
виду подфюзеляжный пилон). Флайт-лейтенант Алекс Эмтейдж вспоминал: «Это,
действительно, довольно крутая штука. Отлично действует против живой силы,
отлично подходит против легкобронированной техники, складов боеприпасов, если
они не слишком защищены, складов горючего и тому подобного. Мне бы не хотелось
быть где-нибудь рядом с этой штукой, когда она взорвётся.» (Это было незадолго до
того, как единственный топливный бак стали подвешивать под фюзеляжем, а
тандемные балки прикрепили на оба внутренних пилона для удвоения бомбовой
нагрузки.) Большинство вылетов выполнялись таким образом: взрыватели
выставлялись на подрыв в воздухе, на удар или сработку с задержкой действие.
Бомбы с лазерным наведением Paveway II также были подготовлены к
использованию «Ягуарами», но во время войны их не применяли.
Сквадрон-лидер Крис М.Аллам, один из прибывших в ноябре, который просил об
отправке в отряд целых полгода, вскоре успокоился и многому научился у пилотов,
которые летали в Заливе три месяца.
«Мы узнали, насколько требователен полёт над пустыней на предельно низкой
высоте, отточили навыки дозаправки в воздухе и приняли участие в
многочисленных учения с другими военно-воздушными силами коалиции. Жизнь
состояла не только из тяжёлого труда. Бахрейн — самый космополитичный
остров, позволяющий всем отлично расслабиться после работы. Рождество
пришло и ушло вместе с нашими надеждами на то, что дипломатия разрешит
тупиковую ситуацию. Когда приблизился установленный ООН крайний срок 15
января, мы сократили количество полётов, позволяя пилотам полностью
ознакомиться с многочисленными документами и планами операций. Уменьшение
лётной нагрузки позволяло инженерам и вспомогательному персоналу
подготовить самолёты. Так же это означало, что эскадрилья отдохнула и
полностью готова к худшему. В течение последних нескольких недель до конца
срока, мы приняли на вооружение Королевских ВВС канадскую ракету CRV-7, и
большинство пилотов, получили возможность произвести несколько учебных
стрельб на полигоне имени Короля Фахда в Саудовской Аравии. Много времени
было потрачено на обсуждение тактики. Поощрялось обсуждение всяческих
тактических вопросов, исходя из того, что ни у кого нет монополии на хорошие
идеи. И многие молодые пилоты проявили прекрасное тактическое мышление.
Очевидно, что основным предметом обсуждения были низко- или
высокоскоростные операции. Изначально мы думали, что будем летать на малой
высоте, так как у нас обучались подобному годами, а наши самолёты и
вооружение были оптимизированы под эту роль. Поэтому мы склонялись к
мнению, что ты воюешь так, как учился. Однако, на пути к целям в КТО (Kuwait
theatre of (operations)) нам пришлось проникать через плотные порядки наземных
силы, развёрнутых Ираком. Разрушительное действие большого количества
зениток и стрелкового оружия было направлено против нас, фактически,
исключало вариант маловысотных атак. И поэтому мы с первого дня сделали
выбор на ударах с больших высот. Бонусом такой тактики являлись более легкое
обнаружение и захват цели и увеличениё радиуса действия. К тому же у нас была
ракета CVR-7, которая применялась со средних высот.
 Шли дни и напряжение возрастало. Наконец до большинства из нас дошло, что
мы, вероятно, будем вовлечены в какую-то форму конфликта. Вылеты
прекратились за день до крайнего срока ООН. Инженеры подвесили на самолеты
боевую нагрузку: 1000-фунтовые бомбы, блоки с CRV-7, ракеты AIM-9L, ложные
цели итепловые ловушки. Мы все сидели в ожидании худшего, но надеясь на
дипломатическое решение в последнюю минуту. Мы чувствовали, что в случае
необходимости были готовы воевать.»
Идея рисунка для XZ364/O Sadman, изображавшего Саддама Хусейна, была вдохновлена
«Харрикейном» (истребитель Hawker Hurricane) Дугласа Бадера из 242-й эскадрильи в Колтишолле
во время Второй мировой войны, на котором был изображен Гитлер, получивший пинок под зад.
Реплика этого самолёта была установлена в июле 1989 года на кольцевой развязке возле
караульного помещения на станции Норфолк. Пол Робинс начал делать наброски рисунка на
«Ягуаре» поздно ночью, при свете факелов. А на рассвете они с Крисом Фрумом закрашивали эскиз.
С сорока семью отметками в виде бомб, у «Сэдмена» была самая высокая интенсивность боевых
вылетов среди всех самолетов Королевских ВВС в Операции Granby. С него сбросили девяносто
шесть 1000-фунтовых бомб и сорок одну CBU и выпустили тридцать восемь ракет CVR-7.

Командир эскадрильи Дэйв Бэгшоу и лейтенант Пит Ливси, пилоты, участвовавшие в

разведывательных вылетах, стоят перед XX733/R в Мухарраге в конце войны в Персидском заливе.
Рисунок с изображением «Бэггерса» в кабине розового «Спитфайра» была любимым у Пола Робинса,
который раскрашивал его в течение четырех дней последней недели войны в Персидском заливе по
наброскам, которые подготовил ранее на клочках бумаги. Создание рисунка было завершено всего за
тридцать минут до прекращения огня. Первоначально идея Робинса состояла в том, чтобы
изобразить узнаваемого усатого пилота Королевских ВВС, высовывающегося из биплана.
Diplomatic Service, нарисована на носу XZ358/W, получила свое название от отеля «Дипломат» в
Мухарраге, где размещался персонал JagDet во время операции Granby. Шесть черных силуэтов
«зеркальных фотоаппаратов» обозначали выполненные разведывательные миссии. XZ358 тоже
сбросил двадцать две 1000-фунтовые бомбы и четыре CBU.
На Jaguar GR.1 XZ367/P изначально была изображена карикатура Debbi, которую нарисовал Пол
Робинс и назвал в честь жены Дэвида Альберта Холла, члена инженерной группы JagDet. Позже
скетч был заменён белой розой, нарисованной Крисом Фрумом.

Линейка JagDet в Мухарраге. Крайний справа — XZ364 XZ364/O Sadman. Следующий - XZ356/N Mary
Rose, затем XX962/X, затем XZ118/Y Buster Gonad and his Unfeasibly Lage Tenticles, XZ119/Z Katrina
Jane, XX733/R Baggers и XZ367/P White Rose.
Отметки на борту XX748/U. Рисунок Sidewinder, четвертый слева в верхнем ряду, несёт надпись
«Упс?» на хвостовом оперении.
Отметки боевых вылетов (bomb log) и изображение арабской женщины на левом борту XX962/X.
Рисунок Fat Slags был нанесён на правы борт самолёта во время войны в Персидском заливе.
XZ106/0 Rule Bnitannia с символами бомб и ракет, включая трафарет AIM-9L Sidewinder (верхний ряд)
помеченный надписью «Грузовик». Потому что пилот, случайно выпустивший ракету, утверждал, что
он и целился во вражескую машину! Во время войны в Персидском заливе пилот F-15 нацелился на
очень низко летящую цель. Он посчитал, что это вертолет, двигавшийся со скоростью около 100
узлов, и выстрелил из «Спэрроу». Когда же он решил посмотреть результат, к его изумлению
оказалось, что он взял в прицел и уничтожил машину, мчащуюся по Багдадскому шоссе. Его
наземная команда отметила победу, нарисовав символ автомобиля на борту его самолета. AIM-9L
могла наводиться на цели с любого ракурса, в то время как более ранние модели были эффективны
только для атак с задней полусферы, когда головка самонаведения фиксировалась горячем выхлопе
двигателя.

Потом началась война. Уорент-офицер Мик Картрайт, отслуживший тридцать пять

лет, вспоминает:
«Приехали! - подумал я. Я никогда не предполагал, что до этого дойдет, но мы
должны были это продолжить. Мне было почти 54 года, до ухода со службы
оставался год, и я понял, что собираюсь приступить к чему-то, что буду
помнить весь остаток жизни. Нашу первую миссию 17-го возглавил «Страйк»
(сквадрон-лидер Майк Гордон), со Стиви Т (Томасом), Роджером (Краудером) и
Мэлом (Рейниром) составлявшими четвёрку. Я пожелал им всего хорошего с
рукопожатием и похлопыванием по шлему, жестом, который я пытался
повторить на всех первых миссиях пилотов.»
XZ375/S Guardian Reader на стоянке в Мухарраке, увешанный четырьмя 1000-фунтовыми бомбами
свободного падения, одна из которых подписана техником по вооружению ‘Chris Crusher'.

Четырём пилотам «Ягуаров» в качестве цели были назначены казармы иракской

армии в Кувейте. При этом каждый самолёт нёс надкрыльевые AIM-9L с топливными
баками на внутренних крыльевых пилонах. Для подвески двух 1000-фунтовых
свободнопадающих бомб оставался только подфюзеляжный пилон. (Через
несколько дней конфигурация была изменена. Баки под крылом заменили
тандемными держателями, а подфюзеляжный узел использовали для подвески
топлива. Так что теперь можно было нести до четырех 1000-фунтовых бомб, по паре
под каждой консолью. Варианты взрывателей менялись в зависимости от цели: с
подрывом в воздухе, сработка на удар, замедленного действия.)
Сон у сквадрон-лидера Криса Аллама был тревожный. Он проснулся в 2 часа ночи
из-за того, что из Мухаррака взлетели самолёты. Аллам раздвинул шторы своего
комфортабельного гостиничного номера и увидел, как «Торнадо» газуют перед
вылетом на своё первое боевое задание. Его мысли варьировались от «Достали!»
до совершенно непечатных. Аллам решил, что заснуть теперь невозможно:
«До нас довели приказ о воздушных ударах за несколько дней до истечения срока.
Тем не менее, я был удивлен, когда меня под утро 17 января разбудили звуки
взлетающих на свою первую миссию «Торнадо». Я включил телевизор, чтобы
посмотреть CNN. По новостям казалось, что весь Ирак был в огне: конечно, ни
одна нация не смогла бы пережить это массовое нападение! Ночные рейды
возымели желаемый эффект, и Саддам Хусейн вскоре сдался. Какое облегчение,
мне не нужно было больше летать. Хотя бы однажды более реалистическое
мышление взяло верх.»
Винг-коммандер Уильям Пикстон записал в своем дневнике в четверг 17 января
1991 г. - День 1:
«Война началась. Я не могу в это поверить! Сейчас 04.00 по местному и
кувейтцы в фойе отеля смотрят CNN, как смотрит футбол страдающая
бессонницей толпа! Пришел на службу в 04.15. Вероятность воздушного налета –
красный уровень, состояние NBC (Nuclear, Biological and Chemical Alert – ядерная,
биологическая и химическая опасность) – чёрный, так что скоро всё прояснится.
«Торнадо» пошли второй волной. Первая волна в полном составе благополучно
вернулась на базу. Вскоре после этого я слышал, что и самолёты второй волны
тоже вернулись на базу - потерь у Королевских ВВС пока нет. Пилоты «Ягуаров»
очень взволнованы такой перспективой, и мы ждём своей очереди - некоторые
более напряжённо, чем другие. 3-я волна «Торнадо» уходит в воздух - все ещё нет
задач для «Ягуаров». Я держу четыре борта в 30-минутной готовности для
боевого поиска и спасения (Combat Search And Rescue - CSAR), четыре - в 30-
минутной наземной готовности к непосредственной авиационной поддержки
(Ground alert Close Air Support - GCAS) и четыре в 60-минутной GCAS. Репортажи
CNN в комнате для брифингов похожи на эпопею о Бен-Гуре.
Потерян первый «Торнадо». Вроде бы, экипаж спасли, но настроение в
эскадрильи изменилось – все стали гораздо сдержаннее. Мне из Эр-Рияда
предложили первую задачу для «Ягуаров» и сказали, что у меня есть выбор,
соглашаться или нет! Это невероятная и неожиданная ответственность. До
меня дошло, что судьба пилотов «Ягуаров» во многом лежит на моих плечах – и я
засомневался. С некоторым трепетом принимаю задание на CAS (Close Air
Support – непосредственная поддержка с воздуха), передаю его звену сквадрон-
лидера Майка Гордона (флайт-лейтенант Стив Томас, лейтенант Мал Ренье и
флайт-лейтенант Роджер Краудер) – они те, кто ждали в 30-минутной GCAS – и
дождались.»

Все пилоты JagDet позируют на камеру на XZ364/Q0 Sadman с сорока семью отметками бомб, что
означает наибольшее количество боевых вылетов среди любых самолётов в войне в Персидском
заливе.
JagDet возвратились на авиабазу Колтишолл 12 и 13 марта 1991-го по Leopard Trail («Тропе
леопарда») из Ирака. Четыре самолёта, включая XZ119/Z Katrina Jane, прилетевший 12-го числа, и
XX115 (так в книге, на самом деле – XZ115) (позади), который участвовал в первоначальном
развертывании в Омане, взлетают с авиабазы 13 августа 1991 г., чтобы присоединиться к
«возвращению» всех двенадцати самолётов.

Командир эскадрильи Дэйв Бэгшоу приземляется на XX733/R 13 марта 1999 г. В конечной точке
«Тропы леопарда» из Ирака с промежуточной остановкой в Акротири на Кипре. Пять лет спустя, 23
января 1996 года, XX733 разбился при взлете с базы Колтишолл 23 RAF Coltishall 23 января 1996 г.,
флайт-лейтенант Грег Ноубл из 41-й эскадрильи погиб.
XZ118/Y Buster Gonad and his Unfeasibly Large Testicles возвратился в Колтишолл 13 марта 1991 года.

XZ367/P White Rose с тормозным парашютом диаметром 18 футов (5,5 м), выпущенным после
приземления на Колтишолле.
Sadman приземляется в Колтишолле 13 марта 1991 года и выпускает парашют.

Сквадрон-лидер Крис Аллам продолжает:

«Это было похоже на экзамен по тактике, подумал я, сидя и слушая доклады
офицера радиоэлектронной борьбы (EWO), офицера разведки (IO) и наземного
офицера связи (GLO). С другими пилотами моего звена я просмотрел задание на
наш вылет. Мы должны быть в состоянии 30-минутной готовности к старту для
непосредственной поддержки с воздуха (CAS). Мы спланировали и обсудили
вылет, сходили на стоянку и проверили состояние самолётов, а затем вернулись
в оперативную комнату эскадрильи в ожидании тревоги. Мы все почувствовали
безмерное облегчение, когда первая волна «Торнадо» благополучно вернулась в
Бахрейн. Надеюсь, наш вылет пройдет так же хорошо. Примерно через шесть
часов наше ожидание прекратилось, напряжение спало, да и все анекдоты были
рассказаны. И мы рванули к гостинице. Только после того, как вернулись в отель,
мы узнали, что «Ягуары» сегодня совершили-таки один боевой вылет. Все они
успешно отбомбились, но главное - все благополучно вернулись на базу.»
Уильям Пикстон видел, как ответчик «свой-чужой» обзорной РЛС местной
«Рапиры» отправлял и принимал коды, но он не был уверен, что вернутся все
четыре самолёта, пока они не оказались доступны в УКВ-диапазоне. С облегчением
он написал:
«Они все в безопасности. После приземления всё было похоже на «Топ ган».
Персонал вышел приветствовать вернувшихся пилотов – очень эмоциональный
момент. Конец первого дня. Всё в порядке. КОЛИЧЕСТВО ВЫЛЕТОВ «ЯГУАРОВ»:
4».
Сквадрон-лидер Крис Аллам вспоминал:
 «В тот вечер мы все собрались в номере «Босса» в гостинице, чтобы
поздравить пилотов с успешным вылетом, а они в свою очередь преподали урок,
извлечённый из миссии: «Не атакуй цель повторно! Не снижайся ниже 10000
футов, иначе зенитный огонь становится интенсивным!». Нет, им не угрожали
иракские ВВС. Всё, что они слышали от AWAСS, было: «Картинка чистая!»
Казалось, что решение летать на больших высотах было правильным, поэтому
мы собирались продолжать в том же духе, по крайней мере, следующие несколько
вылетов. (Примечание автора: К 21 января, на пятый день войны, три «Торнадо»
были потеряны во время ночных маловысотных ударов и ещё один разбился на
взлёте. Это привело к тому, что для уменьшения потерь было объявлено о
переходе к атакам с больших высот. 22 января был сбит четвёртый «Торнадо».
23 января, во время атаки аэродрома – пятый. А 24 января ещё один «Торнадо»
приземлился в Дархане с серьёзными повреждениями от зенитной ракеты.
Шестой и последний «Торнадо» был потерян над вражеской территорией 14
февраля, во время бомбардировки со средних высот.)»
В пятницу, 18 января, винг-коммандер Уильям Пикстон и его звено в составе
флайт-лейтенанта Пита «Фрога» Толена, Теда Стрингера и Ника Коллинза
совершили первый вылет «Ягуаров» на бомбардировку. Пикстон пишет:
«Наша основная цель недоступна из-за плохой погоды, поэтому мы направились
к расположению складов Республиканской гвардии к западу от кувейтско-иракской
границы. В такое ненастье я вполне законно мог увести Team Tab домой, но вы
могли бы вернуться с Миссии-1 не отбомбившись? Я связываюсь с AWACS и
предлагаю свои услуги. Диспетчер откликается немедленно: «У нас есть срочный
запрос от FAC (Forward Air Control - передовой воздушный контроль), по которому
нужна помощь от истребителей с Mk.83 («Ягуары» были вооружены 1000-
фунтовыми бомбами).» Слово «помощь» слишком эмоционально, чтобы его
игнорировать. Диспетчер AWACS связывает нас с пилотом ОА-10 (O –
Observation. Одноместный самолёт воздушного контроля. По бортовому
оборудованию отличается от штурмовика A-10A подвесными модулями с
дополнительной электроникой и средствами РЭБ. Предназначен для
взаимодействия с сухопутными войсками и применяется в боевых целях только в
исключительных случаях.) Мы переключается на его частоту, и он быстро
говорит нам: «Я уже был в районе цели однажды, и там довольно много Triple A
(то же, что и AAA, зенитной артиллерии) и SAM (Surface-to-Air-Missile – зенитно-
ракетный комплекс), но это неважно.» «Неважно», это не то слово, которое
выбрал бы я. Он что, пытается использовать британское «преуменьшение» - для
нашей же пользы? (Автор использует слово understatement – умышленное
преуменьшение характеристик объекта речи. Весьма характерное и
распространённое британское понятие. Как правило, understatement
используется или для уменьшения категоричности высказывания, или с целью не
обидеть собеседника и учесть его интересы, или чтобы скрыть беспокойство и
смущение.) Наводчик продолжил: «У меня есть для вас несколько целей. Я
отправляюсь к западу и буду снижаться, пока не пробью облака. Как далеко вы
сейчас?»

Идея состояла в том, что FAC собрался выйти в район цели с западного
направления, обозначить выбранную цель дымовыми ракетами и, уйдя в облака,
вернуться обратно на запад. А мы должны были через несколько секунд пробить
облачность с южного направления и отбомбиться по обозначенной цели – просто
и незамысловато. Сейчас тридцать с лишним миль до Ирака и около десяти – до
цели. Мы летим парами на высоте 25000 футов с ведомыми в тесном строю. Я
начинаю задаваться вопросом: «Что, чёрт возьми, я делаю здесь?» Но не успеваю
придумать путный ответ, как приходит время сменить высоту. Пит вызывает
меня и недоверчиво спрашивает: «Мы снижаемся?» «Подтверждаю!» - что ещё я
могу ответить? Я уговорил всех на это, и не могу придумать достойный выход.
Если FAC так рад вернуться в район цели, может быть всё не так плохо?
В этот момент FAC должно быть пробил облака на высоте 10000 футов,
потому что радио тут же оглушило его криками: «Отмена. Отмена. Отмена.» И
снова, но уже более настойчиво: «Отмена! Отмена! Отмена!» В его голосе
звучало некоторое напряжение, когда он сообщил: «Имейте в виду, меня
обстреляли зенитки!»

Мы все ещё снижались, преодолев отметку в 12000, и собирались выйти из

облачности в любой момент. Теперь я понял, что нам пора удирать, и быстро!
Мы достигли примерного расположения цели и я сообщил FAC, что мы
собираемся отбомбиться по координатам. Чувствуя, что здравый смысл
понемногу возвращается, я вызвал Пита: «Фрог, замаринуй их!» Мы не пробили
облака и бомбы упали несколько севернее расчетного положения цели.
До сих пор до моего (слабенького) мозга не доходило, что если FAC попал под
обстрел, то кто-то может лупануть и по нам. Затем я услышал три слова
грозившие мне гибелью: «Босс, Трипл Эй!» Я обернулся к Питу, и тут жёлтое
«нечто» размером с футбольный мяч пролетело вертикально между нашими
самолетами и взорвалось между и чуть выше наших килей. Я резко сбрасываю
скорость и отворачиваю вправо от того, что было, как я понял, огнём вражеских
зениток. Почти сразу я теряю в Пита в облачности. При спешном бегстве из
этого, довольно негостеприимного куска небес, обычное внимание к номеру 2
покинуло меня. То же самое произошло с моей, обычно лёгкой, манерой управления
самолетом. Врубил полный газ, сделал разворот и понёсся – РЕЗКО. Повышая
уровень адреналина, RWR (Radar Warning Receiver – приёмник станции
предупреждения о радиолокационном облучении) говорит о нескольких угрозах,
проявивших интерес к моим перемещениям. Всплеск адреналина заставляет меня
драпать ещё быстрее, и мне это удается, вытягивая почти все жилы из свего
самолета. Теперь я иду намного ниже и медленнее, чем мне хотелось бы, в
одиночку да ещё милях в тридцати по ту сторону границы.
Информатор настойчиво верещит, сообщая о малом остатке топлива, но я, не
смотря на ясно слышимое предупреждение, не могу сбросить тягу – такова сила
страха. Я знаю, что мне нужно повернуть направо и набрать высоту. Рука
толкает ручку управления вправо и резко тянет на себя, и я не могу больше
сделать ничего, только воспринимать ситуацию, независимо от стенаний моего
самолёта. В конце концов срабатывает сигнализатор сваливания и опять звучит
сигнал тревоги RWR (реальный или воображаемый). Я понял, что нажил
серьёзные проблемы и близок к потере контроля над самолётом. Сорок миль
назад я должен был сказать наводчику: «Извини, погода не подходящая — мы
вернёмся завтра!» Но ему нужна была помощь, а это была моя Миссия-1. Тупица!
Наконец здравый смысл пробивается сквозь туман в моей голове, и я решаю
избавиться от подвесных баков в надежде, что это повысит скорость - в конце
концов, это «сбрасываемые» баки. Я также рассматривал возможность форсажа.
Он увеличивает ИК-сигнатуру, но в облаках? И я врубаю форсаж. В это же время
мой мозг снова завладел правой рукой и немного довернул самолёт назад. Наконец
я поднялся на высоту 20000 футов и направился к дому. Я слышал, как трое
других членов моего звена пересекают границу, а мне идти до неё ещё десять
миль. Но я с облегчением понимаю, что у них по крайней мере хватило ума
«управлять самолетом».
Влупили ли мы по чему-нибудь, когда сбросили наши бомбы, я никогда не узнал.
Что я знаю точно - это то, что моя первая встреча с врагом напугала меня
почти до потери сознания. Я никогда не забуду вид того жёлтого шара. И до сих
пор поражаюсь, как долго до меня доходило, что это огонь зениток, и на свою
бурную реакцию на осознание этого факта. Я многие годы считал себя
подготовленным к боям пилотом «Ягуара» - но сегодня впервые понимял, что это
означает.»
Конец второго дня. Все по-прежнему в порядке. КОЛИЧЕСТВО ВЫЛЕТОВ
«ЯГУАРОВ»: 11.

XX748/U проезжает мимо ангара 41-й эскадрильи на авиабазе Колтишолл 13 марта 1991 года.
Флайт-лейтенант Стиви Томас, пилот XZ118/Y Buster Gonad and his Unfeasibly Large Testicles,
получает приём, достойный героя от своей жены в Колтишолле 13 марта 1991 года.

Восемь «Ягуаров» в окраске Desert Pink в Колтисхоллt 13 марта 1991 года, ближе всех к нам —
XX962/X Fat Slags.
XZ119/Z Katrina Jane. В Заливе на этом самолёте воевали лётный офицер (ныне групп-кэптейн)
Р.М.Дж. «Дик» МакКормак,, лётный офицер (теперь сквадрон лидер) Мал Ренье и лётный офицер
(теперь сквадрон лидер) Ник Коллинз.

19 января улучшение погоды позволило в полном объёме выполнить

запланированные на день для «Ягуаров» двадцать самолёто-вылетов, разбитых на
четыре отдельных миссии. Первыми в 04.25 утра взлетели восемь экипажей для
атаки позиций SA-2 SAM (советский ЗРК С-75, по классификации NATO - SA-
2 Guideline) и зенитной артиллерии. Одним из пилотов в этом строю был флайт-
лейтенант (впоследствии групп-кэптейн) Майк Сирс, совершивший свой первый
боевой вылет на «Ягуаре». Двумя днями ранее он и другие пилоты в приподнятом
настроении выходили приветствовать первую восьмёрку машин с возвращением.
Но, как вспоминал Сирс:
«Улыбки вскоре стёрлись с наших лиц, когда мы поняли, что два
самолета отстреляли свои ракеты класса «воздух-воздух», а ещё у двух не было
подвесных баков на подфюзеляжных пилонах. Что если они были вовлечены в
какой-то невероятный воздушный бой недалеко от побережья Кувейта? Капли
пота выступили на наших лбах, когда мы поняли, что завтра мы займёмся тем
же. Однако, если они выжили, так почему бы не уцелеть и нам?
Ведущим в нашем вылете был флайт-лейтенант Стиви Томас, QWI (Qualified
Weapons Instructor – квалифицированный инструктор по вооружению), человек
жёсткий, но именно тот, кто был нужен, чтобы вселить уверенность в нас,
новичков. Мы должны были атаковать позиции SAM-2 на кувейтском
операционном театре (КТО). Совершенно безумная миссия, если применять
логику Холодной войны, так как мы собирались лететь на средних высотах, и не
было гарантии того, что преодолеем зону поражения ракет. Предвкушение и
нервный трепет нависли над брифингом, как облако. Но теперь, когда мы были
подготовлены, это стало просто желанием выполнить свою работу.

Мы провели разбор задания с учётом некоторых свежайших разведданных,

похлопали офицеру наземной связи Пэту Кингу, а затем побрели к самолетам,
рассредоточеным за бетонными ограждениями в международном аэропорту
Мухаррака, нашего нового дома в Бахрейне. Мой осмотр самолёта был немного
тщательнее, чем обычно, а четыре 1000-фунтовые бомбы, висящие на
тандемных балках внутренних пилонов, подверглись очень серьёзной инспекции.
Однако, когда я пристегнулся и вырулил направо, мне стало понятно, что этот
самолет был непригоден для вылета. Под крики "Я просто не могу поверить в
это!" и "Не сегодня!" я бросился к запасному борту, проклиная тот факт, что я
потеряю все свое время на ходьбу. И теперь в полной спешке должен был
провести внешний осмотр, и убедиться, что все предохранительные чеки были
вытащены. Потом я нырнул в кабину, пристегнулся и запустил двигатели
быстро, как только мог – я не думаю, что ты так захочешь сделать во время
своего первого боевого задания. Всё равно времени для беспокойства не было, и
когда мы вырулили на старт, я был полностью сосредоточен на том, что
ожидает впереди.
Стиви доложил: «Вратарь 01 готов к взлету!» и диспетчер спросил, как долго
нас не будет? - по понятным причинам ответа не было. Мы поднялись в воздух и
отправились на север. На мой взгляд было слишком облачно, и когда я вёл второе
звено по маршруту, мы шли на высоте около 10 000 футов, используя только air-
to-air TACAN (TACAN – TACtical Air Navigation System – тактическая навигационная
система авиации НАТО. Air to Air (A-A) mode – режим «воздух-воздух» позволяет
нескольким самолётам отслеживать ведущего вплоть до расстояния 20
метров.). Определённо, это было совсем не то, что мы изо дня в день
практиковали, но это была война, и она, несомненно, изменится, когда мы
пройдём KTO. С передка сообщили, чтобы мы держались в районе цели не ниже
15000 футов и, если не увидим землю, RTB (Return-To-Base – возвращались на
базу). Мы связались с AWACs, были обозваны «сладенькими», и продолжили полёт
в в сторону Кувейта в полном радиомолчании.
Когда мы пересекли границу вражеской территории, я убедился, что все
переключатели оружия разблокированы и не отрывал взгляда от индикатора
системы предупреждения о радарном облучении. Стиви скомандовал: «Пора
снижаться!» Мы пошли вниз, и вышли из облачности точно на высоте 15000
футов. И что нам теперь делать? Как атаковать с пикирования, если мы не
должны опускаться ниже 15000 футов? Но, сейчас не время для размышлений. Я
обшаривал взглядом поверхность в поисках характерных круглых позиций SAM-2
и увидел одну такую, примерно в восьми милях на 2 часа. Сообщив о находке Майку
Рондо, своему ведомому, я ринулся в атаку и сбросил бомбы с 9000 футов. С
опасно малой высоты, учитывая, что цель может выстрелить в ответ.
Теперь каждый был сам за себя. Бомбы легли к северу и к югу от моей позиции, а
трассирующий огонь вёлся отовсюду, сверкая на фоне пасмурного неба. Почему-
то я отчаянно хотел вернуться в облака в тщетной надежде, что они защитят
меня от противника. Теперь восемь «Ягуаров» поодиночке драпали в тучах к
безопасной саудовской границе. Слава Богу за теорию большого неба! (В авиации
Теория Большого Неба заключается в том, что два случайно летящих тела вряд
ли столкнутся, поскольку трёхмерное пространство слишком велико, по
сравнению с размером этих тел.) Наши сердца стали биться спокойнее, и мы
наконец-то собрались вместе для возвращения в Бахрейн, переполненные
смешанным чувством эйфории от пережитого и беспокойства о том, что мы
только что сделали. Как следует из отчётов, один самолет «X» (XX962, будущий
Fat Slags), пилотируемый сквадрон-лидером Майком Гордоном, получил
незначительные повреждения от зенитной артиллерии, остальные вернулись
целыми. Мы, однако, стали как-то намного мудрее, потому что столкнулись в
боевом вылете с разными видами опасностей, и не всегда ими грозил враг.
Спустя шесть недель и 617 миссий я рад сообщить, что все мы уцелели, и
теперь можем рассказывать вам свои байки.»
Все восемь «Ягуаров» благополучно вернулись примерно в 08:45. Второе звено из
четырёх самолётов, которое возглавил сквадрон-лидер Аллам, ождало разрешения
на взлет и получило его через десять минут после приземления восьмёрки.
«День прошел по тому же сценарию, что и первый. Мы были в 30-минутном
ожидании для CAS, и уже не надеялись на взлёт. Однако от нашего командования
в Эр-Рияде пришло задание. Вылет в Ирак, время выхода на цель – два часа.
Мясорубка… Карты были найдены, мысли собраны в кучку, а затем рутина взяла
верх. Мы настроились. Финальный доклад от GLO (офицера связи). Люди желали
нам удачи, а мы в свою очередь пытались улыбаться, не показывая, что
чувствуем на самом деле. Борта у инженеров были готовы. Снова добрые
пожелания. Последняя прогулка вокруг самолёта, проверка расчековки. Последняя
нервная беседа с техником, помогавшим мне пристегнуться, затем улыбка, и он
уходит, и я остаюсь один. Мысленно я проигрываю вылет, учитывая уроки,
которые другие лётчики получили накануне, и говоря себе – этих ошибок я бы не
сделал! Когда я почти настроился, наступил момент запуска двигателей.
Проблем, как обычно, не было — «Ягуар» был абсолютно исправен. Пришло время
переклички. Все были «на частоте», исправны и готовы к вылету. Поднявшись в
воздух, я быстро провёл проверку работоспособности систем самолёта.
Внутренний тест блок радиоэлектронного противодействия, включение
системы предупреждения о радарном облучении, проверка контейнера ложных
целей Phimat и блоков тепловых ловушек ALE-40. Проверил связь с самолётом
AWACs: ответило множество дружеских голосов. Лучшей информацией от
нашего контроллера было: «Картинка чистая!» — иракских самолетов в воздухе
нет. Мы полетели на север, набирая высоту. При подходе к границе нас передали
выделенному наземному диспетчеру. Тот сообщил что в районе цели ненастье,
но он может предложить запасную цель в Кувейте, где погода вполне подходящая
для нашей миссии. Погода улучшилось, едва мы пересекли границу. Блок РЭБ
работал в автоматическом режиме, переключатели оружия были
разблокированы, и приёмник СПО показывая всевозможные сигналы, некоторые -
дружественные, а некоторые - нет. Я воспринимал эту информацию частично,
так как цель была рядом – нужно было выбрать оружия, прицелиться и
спикировать. Мне казалось, что пикирование продолжалось целую вечность, а на
самом деле – секунды. Когда бомбы были сброшеы, я потянул вверх. Времени на
оценку своей работы не было, но бомбы, похоже, взорвались в районе цели. Во
полёта над Заливом домой, у меня было время всё спокойно обдумать. Я опросил
остальных - все были на месте, бомбы сбросили. Спустя короткое время мы уже
садились в Бахрейне. Улыбки, рукопожатия и поздравления со всех сторон. Никто
не думал, что нам, возможно, придётся завтра делать это снова. Пришёл в
оперативную комнату эскадрильи. Проанализировал вылет вместе с GLO, EWO и
IO, а затем отправился в отель для ночного разбора полетов эскадрильи. Так
закончился мой первый боевой день.»

XZ118/Y Бастер Buster Gonad and his Unfeasibly Large Testicles демонстрирует произведение
искусства и отметки на боту, среди которых есть силует ракеты Sidewinder с надписью «SWMx1». НАР
CRV-7 отмечались двумя способами: либо в виде силуэта блока LAU, либо, как здесь, кругом с
белыми точками ракет внутри.
Отметки боевых вылетов на левом борту XZ119/Z Katrina Jane.

Третье звено из четырёх «Ягуаров» во главе с «Боссом» взлетело в 09:10 и

атаковало несколько батарей зенитной артиллерии, прежде чем благополучно
вернуться. Сквадрон-лидер Аллам возглавил четвертый и последний вылет в
составе звена, после смены самолета на один из тех, что ранее использовались в
тот же день. Они вылетели в 12:55 для атак батарей зенитной артиллерии. Крис
Аллам, Крейг Хилл, Стив Шатт и Дэйв Фут - все благополучно вернулись в 14.05.
Мик Картрайт вспоминает:
«Реальность была такова, что мы возвращались домой, а «Торнадо» сбивали в
каждую из первых трёх ночей. Все очень быстро привыкли к режиму: две смены,
двенадцать часов дежурства - двенадцать отдыха, неделя днём и неделя ночью.
Ночная смена быстро превратилась в неделю отдыха. Дневная смена давала
возможность перевооружиться и устранить все неполадки, и 90% «ночников»
успевали вернуться в гостиницу «Дипломат» к 19.00. В Колтишолле мне сказали,
что численность моих подчинённых определена примерно в 200 человек, но я не
мог забрать всех, кого хотел, из 54-й эскадрильи. «Не беспокойся, - успокоили
меня, - Отлучаешься ненадолго.» Технически всё подобралось очень хорошо. Если
в 6-й эскадрильи был мой личный состав, то 41-я собрала техников из Лоссимута
и Вильденрата, а команду по устранению боевых повреждений - из Абингдона.
Эти парни были превосходны, обслуживая по два самолета за вечер и, что более
важно, устранили повреждения оборудования, полученные 41-й и 6-й
(эскадрильями). Образцовая работа. А незначительный ремонтом потребовался
только двум самолетам. Ребята работали упорно, и не боялись брать на себя
ответственность. Некоторым из них едва исполнилось восемнадцать, но
стандартам они соответствовали самым высоким, и это нельзя было
игнорировать при раздаче благодарностей. Майк Рондо укорял меня, и
совершенно справедливо, что лобовые стёкла на двух самолетах пришли в
скверное состояние. Но я был против их замены «в поле». Я часто разговаривал с
моим техническим офицером в Колтишолле, винг-коммандером Питером Даем.
Уже во время конфликта он попросил меня собрать информацию по износу
«Ягуаров». И мы составили таблицы, показывающие часы налёта и то, у каких
бортов были самые большие проблемы с хвостовой частью. Я отправил
информацию по соплам Питеру, а копия попала в штаб-квартиру в Саудовской
Аравии. Вскоре после этого мы получили краткую отписку от какого-то
инженерного чуда, не отрывающего свою задницу от стула, который заявил, что
ему лучше известно, какие самолеты надо менять и когда. Тот факт, что мы
знали каждый дюйм наших машин, казалось, не дошёл до него.
Наши двенадцать «Ягуаров» на протяжении всей командировки не доставили
никаких хлопот, и за время конфликта мы не заменили ни одного двигателя.
Состав вооружения был известен за двадцать четыре часа, поэтому, когда
самолет возвращался из вылета, всё уже было готово к его снаряжению заново.
Действительно, ребята настолько освоились, что даже настораживало – здесь
не индюшек разводят! Я запретил нецензурные надписи на бомбах, но это не
помешало им отлично хохмить с юмором висельников про 41-ю эскадрилью,
ландшафтных дизайнеров и тому подобном. Я даже составил сообщение от себя,
объясняющее Саддаму, как он испортил Рождество, Новый год и, возможно,
Пасху. Со второй попытки его доставил «Фути» (лейтенант Дейв Фут). Вылеты
всегда совершались двумя звеньями по четыре самолёта утром, за ними днём
вылетали ещё две четвёрки, и отдельная пара уходила над разведывательную
миссию. Подвешивались, в основном, бомбы, но иногда и ракеты. Ребята больше
всего переживали, если их в чём-то укоряли. Когда «Шатти» (Стив Шатт)
потерялся и не вернулся со своим звеном, я помню выражение лица его техника.
Когда же он, наконец, объявился, дозаправившись в каком-то богом забытом
месте, молодой парень не удержался и выпалил: «Где, чёрт побери, ты был?!»
«Шатти» выразил свои сожаления и пообещал, что такого больше не
повторится. Я указал юноше, что обычно с флайт-лейтенантами так не
разговаривают. Тот сердито согласился: «Это ненормально, сэр.»
На протяжении всего короткого конфликта основная роль, которая отводилась
«Ягуарам», была блокировка поля боя с воздуха (BAI- Battlefield Air Interdiction). Один
или два вылета были выполнены против целей в Ираке, но до операции Desert Sabre
и начала наземной войны основным направлением боевых действий «Ягуаров» был
район к югу от Кувейта, который очень хорошо защищала зенитная артиллерия.
Целями были позиции ЗРК, мобильной артиллерии, батареи SY-1 SSM Silkworm
(ShangYou-1, китайская версия советской противокорабельной ракеты П-15),
береговая и мобильная артиллерия, реактивные системы залпового огня Astros
(Astros II — бразильская самоходная реактивная система залпового огня,
разработанная фирмой Avibrás), колонны бронетехники, казармы, склады и не менее
одного аэродрома. Как только началась операция Desert Sabre и наступление
союзников превратилось в разгром, операционным районом для JagDet (Jaguar
Detachment – отряд «Ягуаров») стала область к северу от кувейтской столицы. С
этого момента миссии в основном были направлены против иракской
Республиканской Гвардии. Кувейт и Ирак были поделены на «огневые мешки», а
штаб-квартира коалиции в Эр-Рияде передавала инструкции по главным и запасным
целям за сутки до вылета, для планирования и подготовки. Затем данные вводились
в прицельно-навигационные комплексы Ferranti FIN1064. Пилоты в режиме ожидания
получали свежие разведданные от наземного офицера связи (GLO) и проходили
пяти- десятиминутный инструктаж обстановке в районе цели (с акцентом на
средства обороны) перед вылетом.
Большинство из двадцати двух пилотов JagDet получали ударные задачи.
Двадцать - сформировали постоянные звенья четвёрок, а ещё два «Ягуара» обычно
предназначались для разведывательных операций. Их основная работа
заключалась в фотосъёмке района цели до удара в качестве дополнения к
спутниковым снимкам при планировании. Во время вылета один из «Ягуаров» нёс
Vinten LOROP (Long-Range Oblique Photographic – перспективная высотная
аэрофотосъёмка), а другой - стандартный модуль BAe с обзорной камерой F126
вместо вертикального линейного сканера. Это делалось потому, что полученные
LOROP картинки имели замечательное разрешение, но узкое поле зрения
аппаратуры и отсутствие матрицы данных затрудняло привязку результатов.
Поэтому дешифровщики из RIC (Reconnaissance Interpretation
Centre) сранивали эти изображения со снимками F126 для достижения
удовлетворительных результатов. Самолеты совершили тридцать один вылет в
двадцати одной отдельной разведывательной миссии. Сквадрон-лидер Дэйв Бэгшоу
AFC и флайт-лейтенант Пит Ливси, «спецы по разведке», почти всегда действовали
парой, хотя «Бэггерс» сделал несколько одиночных разведывательных вылетов,
обычно с прикрытием из звена «Ягуаров». Во время войны в Персидском заливе
пять из его двадцати четырех миссий были бомбардировочными.
Как правило, экипажи летали по расписанию четыре дня с одним выходным, при
этом график составляется так, чтобы обеспечить 48-часовой интервал между
дежурствами. После выходного, слётанная четвёрка участвовала в дневной миссии
в качестве второго звена восьмёрки. На следующий день – уже они становились
ведущими дневной волны, взяв на себя всю ответственность за планирование и
проведения вылета. Затем звено снова было ведомым, но уже в утреннем рейде. И,
на четвёртое утро, вело за собой вторую четвёрку в качестве ведущего элемента. На
этом работа завершалась и ребята получали 48-часовой перерыв, прежде чем цикл
возобновлялся. Типичный лётный день состоял у JagDet из двух рейдов по восемь
машин в каждой волне, всего шестнадцать боевых вылетов. После каждой миссии
пилоты отправлялись на разбор полетов, который часто длился дольше, чем сам
вылет, поскольку неизменно включал анализ средств радиоэлектронной борьбы,
изучение видео, обсуждение сообщений RWR и уведомление офицера по наземной
связи о визуальной идентификации позиций артиллерии и ЗРК. Такой уровень
активности сохранялся в течение большей части кампании, если не считать
погодные катаклизмы или очень редкие технические проблемы.

«По ходу войны (продолжает сквадрон-лидер Крис Аллам), всем стало ясно, что
если не считать редкие боевые вылеты, иракские ВВС не собирался
представлять серьезную угрозу. Это означало, что мы могли продолжать
полёты на больших высотах, хотя постоянно совершенствовали нашу тактика с
учетом опыта эксплуатации. Заодно стало очевидным, что нам нужна кассетная
бомба, которую можно использовать не снижаясь. Отличная работа
вспомогательного персонала в Эр-Рияде и Великобритании привела к тому, что
американская CBU87 была у нас в течение двух недель после запроса. Сходным
образом решилась проблема расчётного наведения ракет CRV7 для
гарантированного поражения цели на первом заходе. Опять же, хорошая работа
инженеров, вспомогательного персонала и компании Ferranti сделали доступной
для использования новую версию программного обеспечения для прицельно-
навигационного компьютера в первой неделе февраля.
Так что наши задания и полеты стали рутиной: четыре дня работы, один -
выходной. Среди наших целей были противокорабельные ракеты Silkworm,
позиции ЗРК, артиллерийские батареи, склады боеприпасов. Эскадрилья была
усилена лётчиками из OCU, увеличив нашу общую численность до двадцати двух
пилотов. Мы также начали летать на разведку. Первоначально для нашей
собственной выгоды. Но как только мы показали данные с Vinten LOROP Эр-
Рияду, тот стал поручать нам разведывательные задания, обычно для
фотографирования районов цели перед ударами, чтобы планировать наносимые
удары.
Дни шли, и беспощадная воздушная бомбардировка иракских войск продолжалась.
Сухопутные войска начали наступление, и мы обнаружили, что для их поддержки
уже совершаем миссии вглубь самого Ирака. Эти миссии потребовали от нас
заполнения нескольких пачек AAR (Aircraft Accident Report – отчёт об авиационном
проишествии), но быстрота продвижения сухопутных войск, была такова, что
они частенько захватывали район цели прежде, чем мы могли туда добраться!»

Jaguar GR.1 XZ356/N с вымпелом винг-коммандера «Босса» Уильяма Пикстона в Колтишолле 13

марта 1991 года. Фигурку Mary Rose на носу изобразил Крис Фрум.

На рассвете 26 января «Ягуары» предприняли очень успешную атаку на батарею

береговых противокорабельных ракет Silkworm в Кувейте в качестве подготовки к
высадке морского десанта. Несмотря на широкую рекламу, нападение Корпуса
морской пехоты США было обманом. Эта операция была бы осуществлена лишь в
случае осечки наземного удара войск коалиции вглубь Ирака. 29 января «Ягуары»
снова атаковали позиции ПКР, впервые используя кассетные бомбы CBU-87. 30
января, когда «Ягуары» уничтожили артиллерийскую батарею к северу от Кувейта и
командный бункер к югу от Кувейта,винг-коммандер Уильям Пикстон и лейтенант
Питер «Фрог» Толен уничтожили 1120-тонный десантный корабль Polnochmy-C-class
(средний десантный корабль проекта 773 польской постройки). Пикстон вспоминал:
«С AWACs сообщили, что картинка чистая и истребителей противника в этом
районе нет. Дальность до корабля мы определили почти академичеси. Это звучит
ужасно, и мои профессиональные коллеги дома, вероятно, забьются в припадке, но
мы сделали два захода, атакуя цель ракетами CRV-7, и четыре захода, ведя огонь
из 30-мм пушек ADEN. Хотя обычно мы даже не подумали бы о повторной атаке в
условиях высокой угрозы.»

XX962/X с рисунком Fat Slags на правом борту самолёта.

31 января «Ягуары» атаковали артиллерию на юге Кувейта. 1 февраля два

«Ягуара» сняли с очередного задания ради атаки кассетными бомбами ЗСУ-23/4 на
юго-востоке Кувейта. 3 февраля «Ягуары» совершили налёт на склады боеприпасов
к югу от Кувейт-Сити и сбросили 1000Ib (454 кг) бомбы воздушного подрыва успешно
поразив шесть иракских артиллерийских огневых точек на острове Файлаках в
десяти милях (16 км) от побережья Кувейта. 5 февраля, в связи с практически
полным уничтожением ВМС Ирака, миссии SuCAP (Support Combat Air Patrol -
поддержка из боевого воздушного патрулирования) и связанные с ними операции
CSAR (Combat Aearch And Rescue - боевые поисково-спасательные операции) были
прекращены после сорока восьми боевых вылетов (двадцать три миссии). Такие
миссии, которые обычно длились от трёх до четырёх часов и требовали дозаправки
в воздухе, выполнялись парой «Ягуаров», вооружённых бомбами, ракетами и
пушками, которая поддерживала осуществляла патрулирование в орбитальном
ожидании «дела», подобно знаменитым Cab Ranks «Тайфунов» в период Второй
мировой (на заключительном этапе европейской кампании истребители-
бомбардировшики вылетали на постоянное патрулирование для нанесения
немедленных ударов по вызову, называемыое Cab Ranks – стоянка такси). В
течение второй недели февраля бомбардировки Республиканской гвардии
усилились. А 12-го числа кампания по разрушению иракских коммуникаций была
поддержана атакой понтонного моста, наведённого вместо уничтоженного бомбой с
лазерным наведением за несколько дней до этого. На финальной фазе войны в
списки целей «Ягуаров» стали включать даже отдельные артиллерийские орудия,
что было подтверждением раннего успеха, когда 13 февраля были уничтожены пять
установок РСЗО «Астрос». Когда 24 февраля началась наземная война, «Ягуары» в
течение оставшихся трех дней войны действовали исключительно к северу от
Кувейт-Сити.
 Сквадрон-лидер Майк Рондо, командир звена 6-й эскадрильи, был прикреплен к 41-
й эскадрилье во время войны в Персидском заливе. Он вспоминает:
«Одним из очень немногих хороших результатов войны в Заливе была
возможность для столь оклеветанного «Ягуара», наконец, положить конец
многим беспочвенным слухам и пьяным байкам о его неспособности воевать и
наносить эффективные и быстрые удары по вражеской зенитной артиллерии и
ЗРК. Голые факты говорят о том, что двенадцать самолетов совершили 618
боевых вылетов за сорок два дня без потерь. Два из них были повреждены огнём
зенитной артиллерии, что потребовало ремонта боевых повреждений в
Бахрейне, но оба были готовы к полету уже через несколько часов. Небольшая
команда инженеров и наземного персонала смогла предоставить двенадцать
исправных «Ягуаров» каждый день в течение нескольких недель подряд безо
всякой драмы. Оружейники могли перевооружить самолёт между миссиями
быстро и просто. На ум приходит выражение «заводная мышь», но суть в том,
что когда были необходимы для миссии восемь «Ягуаров», уорент-офицер Мик
Картрайт всегда мог предоставить восемь и ещё четыре запасных.

Я совершил двадцать девять боевых вылетов и только один раз пересел на

запасной самолет. Инженеры и оружейники проделали фантастическую работу,
но и сам самолет был прочный, надёжный и ремонтопригодный. Мы дали ему
довольно хорошую тренировки. У «Ягуара» всегда был режим управления
двигателем — полная мощность с форсажем, применяемым для поддержания
скорости на виражах повороте - но мы истязали двигатели очень жестоко. Adour
206 был настроен для работы при более высокой температуре и выдавал
немного больше тяги. И мы использовали это. Ты должны понимать, что «Ягуар»
был создан для полётов на скорости 420 узлов с полной боевой нагрузкой на
малых высотах. Можно было и быстрее - я летал на «Ягуаре» с приборной
скоростью 700 узлов. Но при температурах Залива, с четырьмя 1000-фунтовыми
бомбами, полным комплектом снарядов к пушкам, двумя «Сайдундерами»,
комплектом РЭБ и подвесными баками топливо, «Ягуар» нуждался в форсаже,
чтобы достичь скорости, необходимой для войны. Любой полёт медленнее 600
узлов на малых высотах на кувейтском театре военных действий бы
самоубийством, и мы просто не могли достичь военного превосходства без
форсажа. Ещё более важно то, что над вражеской территорией, нашпигованной
ЗРК с тепловым наведением, идея летать на форсаже весьма плоха. Мое мнение
всегда было таково: тактика ударов с низких высот хороша в мирное время, но
если мне придется идти на войну, я хочу перенять опыт Вьетнама и стать
высотным пикирующим бомбардировщиком. Война в Персидском заливе самым
драматичным образом укрепила эту точку зрения. Мы были очень хорошо
подготовлены к атакам на сверхмалой высоте. Большинство из двадцати
пилотов, с которыми мы начали, очень комфортно летали на 20-30 футах над
уровнем земли на скорости 450 узлов. Некоторые смогли летать и ниже. Но 450
узлов – это мучительно медленно по сравнению с таким самолётом, как AJ.37
Viggen, который развивает скорость 650 узлов и устойчив, как скала на высоте
50 футов при такой скорости. Разгоните до 650 узлов «Ягуар» и это очень
специфическое зрелище не для слабонервных. Тогда как я летал на «Виггене» на
650 узлах с боевой нагрузкой и чувствовал себя комфортно и в полной
безопасности на высоте 30 футов.
«Ягуар» был бы таким же надёжным и пригодным к эксплуатации летчиками в
маловысотных миссиях, но, к счастью для нас, здравый смысл возобладал. И в
последнюю минуту мы перешли на средние высоты, выполняя бомбометание с
пикирования, примерно, с высоты 20 000 футов, где были недосягаемы для
большей части ЗРК с тепловым наведением. Требуются годы, чтобы научить
пилота безопасно летать на сверхмалой высоте, но нужно всего один-два боевых
вылета, чтобы превратить низкоуровневого пилота в способного пикирующего
бомбардировщика. Так что 17 января 1991 года, когда была объявлена война, мы
были готовы.
Практически в каждой нашей миссии выделялись силы специально для
подавления ЗРК. И вы всю дорогу чувствовали, что у вас были свои защитники,
боровшиеся с ПВО-штучками, расчищая небо. На половине вылетов мы
дозаправлялись в воздухе, всегда «Викторами» (танкер на базе стратегического
бомбардировщика Handley Page Victor K.Mk2). Они были блестящими, они всегда
были рядом, они ни разу не подвели, и они всегда были в нужном месте, в нужное
время, с таким необходимым топливом. Мы привыкли просто подниматься к ним,
садиться на хвост, забрать топливо и отваливать, ни слова не говоря по радио,
только если они не были в густой облачности. Даже тогда мы могли
подобраться очень близко, используя TACAN "воздух-воздух". Но если ты не смог
найти танкер, можно было и поговорить.
У нас были самые разные цели, в основном в Кувейте и на юге Ирака. Казармы,
склады, артиллерия, ЗРК, позиции ПКР, огневые точки, сооружения на аэродромах
и тому подобное. Мы атаковали цели в районе с наибольшей концентрацией
разведанных иракских оборонительных сооружений. Так что, пока нам было жаль
парней, летающих в дальние рейды в глубину территории Ирака или штурмовики
A-10, снижающихся над голой пустыней в поисках танков с высоты 8000 футов,
те в свою очередь очень уважали то, что делали мы.
Мы поразил свои цели. «Ягуар» был блестящим пикирующим бомбардировщиком.
Мы могли свалиться в пикирование под углом 60° с четырьмя 1000-фунтовыми
бомбами на борту с высоты 30000 футов и получить хорошую фиксированную
лазерную отметку, позволяющую вложить бомбы прямо в цель и выйти из
пикирования не ниже 10000 футов. При таких углах пикирования бомбы
выстреливает, как дротики, что доказывают несколько очень хороших
попаданий.
Видео с прицела интересно просматривать. Мало кто считали, что «Ягуар»
может нести боевую нагрузку до 34000 футов высоты с крейсерской скоростью
0,99 Маха, или что он мог выйти из пикирования на 60° без поломок. Но я это
видел - у меня есть пленка. Мы далеко расширили пределы лётного диапазона
этого самолёта, мы переоценили его, летали на сверхзвуковой скорости с
максимальной подвеской полными, пережигали двигатели и подвергали планеру
немыслимым нагрузкам, но двенадцать реактивных струй птиц упорно
оставались исправными,просто ободранными внешне.
ень немногих хороших результатов войны в Персидском заливе стала возможность
для столь оклеветанного

В качестве последней дани уважения машине и команде инженеров Мика

Картрайта, после окончания боевых действий, мы перелетели на самолётах из
Бахрейна в Колтишолл без остановок за 8 часов 35 минут. И угадай что? Все
двенадцать бежали домой, как заводные мыши!»
Лётная книжка сквадрон-лидера Дэйва Бэгшоу с высоко оцененными 4000 часами налёта на «Ягуаре»
и нашивками Arabian Gulf Aero Club.

Сквадрон-лидер Крис Аллам заключает:

«Внезапно все закончилось - иракцы согласились на прекращение огня! (Конец
войны наступил внезапно и неожиданно, когда 28 февраля 1991 года было
объявлено о прекращении огня. Воздушные операции, начавшись 17 января,
продолжались в общей сложности сорок два дня, в то время как наземная война,
стартовавшая 24 февраля, продолжалась только 100 часов. Однако эти операции
привели к полному разгрому Иракские силы. Тысячи иракских солдат бросили свои
запасы техники, оружия и боеприпасов и сдались в плен. 27 февраля Кувейт был
освобожден, хотя лишь только 11 апреля конфликт был официально объявлен
законченным. – примечание автора) Все были радостны и грустны одновременно.
Рады, что война закончилась, но грустны, что нам пришлось применить силу для
вывода иракской армии из Кувейта. Также мы гордились тем, что сыграли
небольшую, но важную роль в воздушном наступлении Коалиции. Конечно, мы не
смогли бы сделать это сами, так как зависели от поддержки других сил Коалиции
– Wild Wiesel (McDonnel F-4G Wild Weasel V – самолёт подавления средств ПВО) и
постановщиков помех EF-111A Raven, истребителей поддержки F-14 и F-15 и,
конечно же, AWACs. Однако мне приятно думать, что наш успех был в немалой
степени возможен благодаря нашему обычному обучению. Хотя мы и не
повоевали так, как тренировались, отрабатывая «наихудший» сценарий
маловысотных ударов, нам удалось сравнительно легко переключиться на
тактику больших высот. Эта удача, в которой было отказано нашим коллегам на
«Торнадо», привела к тому, что мы совершили 618 самолёто-вылетов без потерь
и имели лишь незначительные боевые повреждения трёх самолетов.
Мои окончательные мысли лучше всего выражены в словах, сказанных одним
пилотом после своего первого вылета над Кувейтом: «Недалеко от цели было
много зенитной артиллерии. Я впервые видел, как трассер приближается ко мне.
Это была самая длинная минута в моей жизни, я могу вам сказать!» (примечание
автора - По окончании боевых действий, персоналу авиабазы Колтишолл было
вручено девять наград. Крест «За выдающиеся лётные заслуги» (DFC) был вручен
винг-коммандеру Уильяму Пикстону, сквадрон лидеру Майклу Гордону, оба из No.
41(F) эскадрильи, и лётному офицеру Малу Ренье, No. 54(F) эскадрилья, который в
время был самым молодым получателем этой награды со времён Второй мировой
Война. Крест ВВС был вручен винг-коммандеру Джерри Коннолли, командиру No. 6
эскадрильи, а сквадро-лидер Лес Хендри и флайт-лейтенант Крис Бойс стали
кавалерами Ордена Британской Империи. Лейтенанты Тоби Крейг, Питер Толен и
Крейг Хилл были «упомянуты в депешах» (Mentioned In Dispatches -
военнослужащие, упомянутые в депешах, не награждаются медалью за свои
действия, но получают удостоверение и носят на ленте, соответствующей походной
медали, знак дубового листа.))

Великолепная фреска времен войны в Персидском заливе, украшающая двери ангара 41-й
эскадрильи на авиабазе Колтишолл.