Вестник ТвГТУ. Серия «Науки об обществе и гуманитарные науки». 2016. Выпуск 2. С.

133–140

УДК 81’373:81’25
ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕДАЧИ РЕАЛИЙ В ПЕРЕВОДЕ
Ю.В. Явари
ФГБОУ ВО «Тверской государственный технический университет»,
г. Тверь
При переводе реалий существуют две основные трудности: отсутствие в
переводящем языке эквивалента и необходимость сохранить особый национальный
и (или) исторический колорит. В данной статье анализируются и сравниваются
различные способы передачи реалий.
Ключевые слова: реалии, осмысление реалий, перевод реалий, транслитерация,
транскрипция, калька, полукалька, описательный перевод, контекстуальный
перевод, родовидовая замена.

Своеобразие национальных культур обусловливает расхождения между

народными языками, что наиболее заметно в лексическом составе и фразеологии,
поскольку номинативные языковые средства напрямую зависят от внеязыковой
действительности. В любом языке и диалекте можно найти слова, которые не имеют
однословного перевода в других языках. Как отмечает Г.Д. Томахин, при
сопоставлении языков такие лексические единицы сравнительно легко распознаются,
поскольку именно они нагляднее всего отражают специфику расчленения
действительности данным языком и специфику культуры народа, говорящего на этом
языке [6, с. 5].
Неотъемлемой частью лексического состава любого народного языка являются
слова-реалии, т. е. лексические единицы, которые обозначают материальные предметы
национального быта и культуры, а также явления и понятия духовной жизни одного
народа, незнакомые представителям других народов, представляющие собой средства
выражения национального и (или) исторического своеобразия в художественном
произведении.
Болгарские лингвисты С.И. Влахов и С.П. Флорин, теоретики и практики
перевода, определяют реалии как «слова (и словосочетания), называющие объекты,
характерные для жизни (быта, культуры, социального и экономического раз-
вития) одного народа и чуждые другому», и отмечают, что реалии не поддаются
переводу на «общем основании», так как, являясь носителями национального
или исторического колорита, в других языках обычно не имеют эквивалентов
[4, с. 49].
Основные трудности, с которыми сталкивается переводчик при передаче
реалий на другой язык, – отсутствие в переводящем языке (ПЯ) соответствия
подлежащей переводу реалии из-за того, что у носителей данного языка нет
референта, т. е. объекта, обозначаемого этой реалией, и потребность не только в
передаче предметного значения реалии, но и в сохранении ее национального и
исторического колорита.
С.И. Влахов и С.П. Флорин сводят способы передачи реалий в переводе к двум
основным: переводу (в широком смысле слова) и транскрипции [4, с. 83].
Эти два понятия, по мнению А.А. Реформатского, «могут быть
противопоставлены друг другу, так как они по-разному осуществляют формулу
Гердера: «Надо сохранять своеобразие чужого языка и норму родного», а именно:
133
перевод стремится «чужое» максимально сделать «своим», а транскрипция стремится
сохранить «чужое» через средства «своего» [5, с. 312].
С.И. Влахов и С.П. Флорин указывают на необходимость четко раз-
делять транскрипцию, т. е. передачу звуков иноязычного слова посредством
букв (графических средств) ПЯ, и транслитерацию, т. е. передачу букв иноязычного
слова при помощи букв ПЯ, хотя в советской переводческой литературе эти
термины употребляли как синонимы. Исследователи отмечают, что различия
между транскрипцией и транслитерацией весьма осязаемы и ими не стоит
пренебрегать [4, с. 83]. Л.С. Бархударов говорит о нередком «сочетании обоих
приемов» [2, с. 177]. Так, например, в романе Дэна Брауна «Код да Винчи» дей-
ствие разворачивается во Франции, поэтому текст изобилует французскими
названиями учреждений, площадей и улиц Парижа, которые автор переносит в
английскую языковую среду без изменений, например название улицы Rue des Petits
Champs. При переводе на русский язык передача данного топонима могла бы
вызвать трудности, однако переводчик выходит из затруднения, сочетая
транскрипцию первого слова названия с транслитерацией второго – рю де Пти
Шамп.
В.С. Виноградов говорит о чувстве меры, необходимом при употребле-
нии иноязычных слов в переводе, и отмечает, что излишняя тяга к
транскрибированию иностранных слов, обозначающих реалии, а иногда только
принимаемых за них, совсем не способствует передаче национального колорита, а,
напротив, уничтожает его, перегружая повествование на ПЯ ненужными и не всегда
понятными экзотизмами и заставляя читателя спотыкаться о них на каждом шагу
[3, с. 118].
Однако транскрипция не всегда может справиться с адекватной пере-
дачей звуковой формы слова ИЯ посредством графических средств ПЯ ввиду
отсутствия в последнем некоторых звуков, а следовательно, и графем, их
обозначающих. Ярким примером такой ситуации могут служить звуки [θ] и [ð],
передаваемые в английском языке при помощи буквосочетания -th, например в
именах Agatha и Dorothy, и тут на помощь приходит транслитерация, превращая их
в Агату и Дороти.
С.И. Влахов и С.П. Флорин считают употребление транслитерации при передаче
реалий весьма ограниченным. Если она и используется, то лишь по традиции, при
нередко ошибочном прочтении иностранного слова (вполне вероятно, что именно так
появились в русском языке неправильно транскрибированные слова). Типичным
примером, приведенным С.И. Влаховым и С.П. Флориным, является
транслитерированное название боевого топорика североамериканских индейцев
томагавк (от английского tomahawk), вместо правильного томахок, отвечающего
нормам английской фонетики. Слово tomahawk в результате характерной для русской
транслитерации замены латинского h на русское г приобрело в русском языке форму
томагавк.
Название индейской лодки canoe так же по традиции передается
транслитерацией: каноэ, а не кану [4, с. 84].
Появляясь впервые в тексте перевода, транскрибированные (и транс-
литерированные) реалии обычно сопровождаются пояснениями, расположенными в
сносках или умело вводимыми в текст (предпочтителен второй вариант, так как сноски
внизу страницы и тем более комментарии в конце книги могут затруднить восприятие
текста, отвлекая от повествования).

134
 В.С. Виноградов отмечает, что транскрибированное слово не переносится в
текст ПЯ механически при помощи его графических средств, оно неизбежно, хотя
бы в небольшой степени, подвергается адаптации: фонетической (человек,
говорящий на ПЯ, не сможет произнести транскрибированное слово так же,
как носитель ИЯ); грамматической (например, в русском языке существитель-
ные, если они не заканчиваются на е, у или о, сразу же принимаются в систему
падежей: просторы пампы, две арробы маиса, мы заказали пиццу, она надела
чупалью, он взял рюмку текилы и бомбилью и т. п.; слова русского языка,
например самовар, водка, мужик, приобретают в других языках артикли).
Любое транскрибируемое слово, даже при единичном заимствовании другим
языком, адаптируется, пусть незначительно и робко, к заимствующей языковой
системе [4, с. 121]. Адаптацию реалии, т. е. облачение ее в форму родного слова на
основе материала чужого языка, С.И. Влахов и С.П. Флорин называют освоением
[4, с. 86].
К переводу реалии как приему ее передачи на другой язык прибегают
тогда, когда транскрипция невозможна или по каким-либо причинам нежелательна.
После транскрипции наиболее подходящим способом сохранения смыслового
значения переводимой реалии и ее колорита является введение неологизма.
Довольно часто при создании нового слова или словосочетания удается достичь
почти такого же эффекта. Такие новые слова представляют собой прежде всего
кальки и полукальки.
Кальки, т. е. «заимствование путем буквального перевода (обычно по частям)
слова или оборота», дают возможность перенести реалию в ПЯ, максимально сохраняя
ее семантическое содержание, хотя и не всегда без утраты колорита. В качестве
классического примера С.И. Влахов и С.П. Флорин приводят скалькированные с
английского языка skyscraper русское слово небоскреб (в отличие от «высотного
здания» чувствуется явный западный колорит кальки), болг. небостъргач, нем.
Wolkenkratzer, франц. grate-ciel, укр. хмарочос [4, с. 85].
Калькированные слова в работе с реалиями при переводе встречаются
значительно реже, чем словосочетания, за исключением слов немецкого языка,
имеющего почти неограниченную возможность словосложения. Так, например,
нем. Volkskammer на русский язык переводится сочетанием народная палата, а
русское слово красноармеец калькируется на английский и французский языки
сочетаниями Red Army man и soldat de l’Armee Rouge, а на немецкий – словом
Rotarmist.
Полукальки – это тоже заимствования, но неполные, новые слова или
сочетания состоят частично из материала собственного языка, а частично из
материала иноязычного слова. В русском переводе полукальки представлены
большей частью словосочетаниями. Например, нем. das Dritte Reich = третий рейх
или Bundeshaus = здание бундестага, а русское слово декабрист на английский
язык передают при помощи полукальки Decembrist (декабрь = December), на
французский – полукалькой Decembriste или транскрипцией Decabriste. С.И. Влахов
и С.П. Флорин относят к полукалькам и американский историзм саквояжник (англ.
carpet-bagger) в значении «северянин, добившийся богатства и влияния на Юге»
(после войны 1861–1865 гг.). Данное слово образовано при помощи русского
суффикса -ник от саквояж = carpet-bag [4, с. 85]. Полукальками на том же
основании можно считать и такие лексемы, как духанщик, берчист, чайханщик,
кибуцник и т. д.

135
 Под семантическим неологизмом болгарские лингвисты понимают слово
или словосочетание, безусловно новое, «сочиненное переводчиком для более полной
передачи смыслового содержания иноязычной реалии» [4, с. 86]. Удачным примером
такого словотворчества С.И. Влахов и С.П. Флорин считают перевод англ.
snow-shoes на русский язык как снегоступы и на болгарский как снегоходки.
Эти переводы напоминают кальки, но в них отсутствуют shoes оригинала,
соответственно переведенные существительными от глаголов «ходить» и «ступать»
[там же, с. 86].
Лингвисты выделяют неологизмы двух типов: общеязыковые, или просто
неологизмы – закрепляющиеся в языке новые слова или значения, и индивидуальные,
речевые, или, как их еще называют, окказионализмы, окказиональные слова
[3, с. 122].
Слова, созданные переводчиком, относятся ко второй категории и
«приживаются» крайне редко; должно быть, именно поэтому неологизмы как прием
перевода реалий используются довольно редко. Язык создается, изменяется и
обновляется усилиями всего народа, и лишь в исключительных случаях творцом языка
может выступать отдельный автор. В.С. Виноградов считает, что сегодня переводчики
не отваживаются прибегать к собственным неологизмам для передачи реалий, так
как последние являются неотъемлемой общеупотребительной частью лексического
состава каждого национального языка, хорошо известной всем носителям данного
языка [3, с. 122].
По оценке С.И. Влахова и С.П. Флорина, судя по собранному ими материалу,
чаще других приемов при работе с реалиями переводчики используют
приблизительный перевод. Обычно это помогает, хотя и не вполне точно, передать
предметное значение реалии, так как колорит почти всегда «стирается» из-за замены
ожидаемого коннотативного эквивалента, которого, естественно, и быть не может,
стилистически нейтральным словом, т. е. лексической единицей с нулевой коннотацией
[4, с. 86].
Одной из разновидностей приблизительного перевода является способ, при
котором переводчик пользуется известным приемом генерализации, т. е. передает
содержание реалии при помощи замены видового понятия родовым, т. е. единицей с
более широким значением.
Данный прием позволяет, не прибегая к транскрипции, осуществить замену
понятий, различия между которыми в условиях данного текста представляются
незначительными.
В.С. Виноградов называет генерализацию «гиперонимическим переводом»
[3, с. 119], а С.И. Влахов и С.П. Флорин – «принципом родовидовой замены»
[4, с. 87]. Употребление этого приема можно наблюдать в переводе «Сказки о рыбаке
и рыбке» А.С. Пушкина. В этом переводе русской реалии терем соответствует в
переводе слово mansion [7], имеющее большее количество значений (особняк,
усадьба, дача и т. д.) и представляющее собой родовое понятие по отношению к
русскому слову.
В переводе романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин» на немецкий и английский
языки различные разновидности саней – дровни, сани, салазки – передаются
соответственно словами Schlitten [10] и sleighs [9], обозначающими сани как родовое
понятие.

136
 Вариантом приблизительного перевода С.И. Влахов и С.П. Флорин считают
функциональный аналог [4, с. 88]. Этот прием позволяет один предмет или понятие,
незнакомые читателю переводного текста, заменить другими, знакомыми. Допустим,
один предмет быта можно заменить на другой, «нейтральный», не несущий
национального колорита ПЯ, например, один музыкальный инструмент заменить
другим, лишь бы аналог на ПЯ действительно являлся функциональной заменой
переводимой реалии [4, с. 88]. Так, при переводе «Евгения Онегина» на немецкий язык
в строках:
…давно ль
Я, кажется, тебя крестила?
А я так на руки брала!
А я так пряником кормила!..
переводчик заменил русскую реалию пряник на немецкое Bonbons [10] – конфеты, что
совсем не помешало восприятию текста читателем перевода, так как важен сам факт
угощения, а чем – пряниками или конфетами – не имеет значения. Довольно часто
используется подбор эквивалента, вызывающего у читателей перевода ассоциации,
аналогичные ассоциациям, возникающим у читателей оригинала. Такой прием
называют уподобляющим переводом. Данный способ перевода можно встретить в
переводе на английский язык «Сказки о рыбаке и рыбке» А.С. Пушкина при пере-
даче реалий. В свои произведения, особенно в сказки, для отображения рус-
ского национального колорита А.С. Пушкин вводит большое количество реалий,
способных вызвать затруднения при переводе, а следовательно, представляющих
интерес для переводчиков и лингвистов. Так, например, характерная русская
реалия «столбовая дворянка» в английском переводе передана с помощью
уподобляющего перевода: a high-born lady и a fine lady [7]. Используя указан-
ный прием, переводчик передает смысловое содержание русской реалии, жертвуя
при этом ее национальной окраской. Однако в данном конкретном случае
этот прием можно считать наиболее удачным, поскольку переводчик учитывает,
что текст ориентирован на читателя. Сказки, как правило, рассчитаны на детей
и не должны изобиловать языковыми единицами, значение которых может
остаться непонятным читателю. В таких произведениях на первый план вы-
ступает смысловое содержание реалий, поэтому переводчику необходимо обес-
печить максимальную ясность текста и доступность его читательскому вос-
приятию.
К описанию, объяснению, толкованию как приемам приблизительного перевода
переводчик обычно прибегает в тех случаях, когда нет иного пути. Иногда приходится
просто объяснять непередаваемое транскрипцией понятие. Эта разновидность перевода
довольно близка к родовидовым заменам. Отличие, очевидно, состоит в степени
удаленности видового от родового. Объяснительный перевод, как и описательный,
довольно часто представляет собой перевод толкования реалии, а не ее самой.
Так, например, при переводе романа «Евгений Онегин» А.С. Пушкина на
английский и немецкий языки «тулуп» переводится в обоих случаях описательно
(sheepskin coat – «верхняя одежда из овчины» [9] и Rock aus Pelz – «верхняя одежда
из меха» [10], а пряник передается на английский как ginger bread, т. е. «коричный
хлеб» [10].

137
 В.С. Виноградов, говоря о данном приеме перевода, пользуется терминами
«перифрастический, дескриптивный, экспликативный перевод» [3, с. 119].
С.И. Влахов и С.П. Флорин указывают на то, что приблизительный перевод
недостаточно точно и полно передает содержание соответствующей лексической
единицы, а о национальном или любом другом колорите читатель может лишь
догадываться, и то если переводчик сумеет подсказать это при помощи выбора
средств выражения [4, с. 89].
На аналогичном принципе основан контекстуальный перевод. Он может быть
противопоставлен словарному переводу, так как при использовании этого приема
переводимое слово может передаваться соответствиями, отличающимися от
приведенных в словаре. При данном способе перевода словарное соответствие
заменяется контекстуальным, логически связанным с ним, так как основной
ориентировкой для переводчика является контекст. В качестве иллюстрации
контекстуального перевода С.И. Влахов и С.П. Флорин приводят пример
А.Д. Швейцера: фразу «Сколько стоит путевка на советский курорт?» можно
перевести, не упоминая в ПЯ ключевое слово путевка: How much are accommodations
at Soviet resorts? Главный недостаток такого перевода заключается в полном
исчезновении реалии как носителя определенного колорита. Нечто подобное можно
увидеть и в переводе на немецкий язык строк романа А.С. Пушкина «Евгений
Онегин»:
…Онегин едет на бульвар
И там гуляет на просторе,
Пока недремлющий брегет
Не прозвонит ему обед…
При переводе этого отрывка переводчик опускает название марки часов,
вводя в текст перевода vom Turm (с башни), т. е. время Онегин узнает по звону
колокола на башне. В данных строках даже читатели оригинала не могли бы точно
сказать, зачем автор вводит в текст брегет. Если просто для указания, что герой
гуляет до обеда, то переводчик, возможно, не так уж неправ, прибегая к такому
способу перевода, хотя, опуская «брегет», он теряет некоторые оттенки-
характеристики героя как франта и денди, обладателя шикарных и модных часов. С
этой точки зрения вполне оправданны действия переводчика на английский,
который оставляет в переводе название часов Brequet и дает пояснение: an elegant
pocket watch [10].
Таким образом, С.И. Влаховым и С.П. Флориным предложены следующие
приемы передачи реалий на ПЯ: транскрипция; транслитерация; калькирование;
полукалька; освоение; создание семантического неологизма и различные виды
перевода – уподобляющий, описательный и контекстуальный; родовидовая замена;
замена реалии ИЯ на реалию ПЯ [4, с. 89]. В.С. Виноградов, так же как и болгарские
лингвисты, называет такие способы перевода реалий, как транскрипция и
транслитерация, гиперонимический перевод, уподобление, перифрастический перевод
и калькирование [4, с. 118–120].
Как видно из приведенных перечней, взгляды исследователей на способы и
приемы передачи реалий если и расходятся, то не диаметрально, основные приемы
передачи реалий описаны в обеих работах, однако авторы иногда пользуются
различной терминологией.

138
 Встречая в тексте оригинального текста реалию, переводчик оказывается
перед выбором: какой из двух приемов – транскрипция или перевод – окажется
лучше для восприятия текста читателем и более полной передачи оригинального
колорита? Что поможет ненавязчиво раскрыть перед читателями новые для них
понятия, не нарушив канву повествования? Каким образом уменьшить потери и
увеличить шансы их компенсировать, иначе говоря, выбрать меньшее из двух
зол?
С.И. Влахов и С.П. Флорин указывают несколько предпосылок, от которых
зависит выбор пути переводчика: особенности переводимого текста, место и
значимость реалии в контексте, характер самой реалии, а также ее место в лексических
системах обоих языков; сами эти языки – их возможности словообразования, языковая
и литературная традиции; читатель перевода в сравнении с читателем подлинника
[4, с. 90].
Одним из древнейших и самых сложных видов перевода по коммуникативной
направленности, как отмечает В.В. Алимов, является художественный перевод
[1, с. 3].
Объект художественного перевода – литературные произведения, которые
характеризуются образно-эмоциональным воздействием на читателя. Все произведения
художественной литературы можно разделить на авторские и фольклорные, которые
подвергаются последующей жанровой дифференциации: прозаические – романы,
повести и рассказы; поэтические, к которым относятся стихи, оды, баллады, песни и
басни, созданные писателями и поэтами, и фольклорные – баллады, сказки, песни и
стихи, пословицы и поговорки.
Прозаические произведения охватывают различные области и исторические
эпохи жизни человека, поэтому необходимо хорошо знать сферу и историческую эпоху
переводимого произведения.
В.В. Алимов указывает на то, что при переводе с иностранного языка на
родной, как правило, возникает проблема понимания текста на ИЯ и в меньшей
степени – проблема оформления текста на языке перевода. При переводе с родного
языка на иностранный у переводчика в меньшей степени возникает проблема
понимания текста на родном языке и в большей – воспроизведения текста на
иностранном языке.
В.В. Алимов возлагает ответственность за передачу формы и содержания
переводимого текста на переводчика художественного произведения и считает его
соавтором [1, с. 6]. При нарушении этих принципов появляется новое произведение
на базе оригинала в виде переложения или интерпретации. Помимо владения
иностранным языком, с которого осуществляется перевод, переводчик худо-
жественной литературы должен хорошо ориентироваться в сфере и исторической
эпохе переводимого произведения, а также иметь навыки написания прозаиче-
ских текстов и стихосложения, т. е. подготовку в области литературо-
ведения.
Таким образом, выбор в пользу какого-либо определенного приема при
переводе реалий напрямую связан с задачей, стоящей перед переводчиком: передать
значение реалии, если оно еще неизвестно читателям перевода, пожертвовав
колоритом, или сохранить колорит языковой единицы с вероятным ущербом для
семантики.

139
 Библиографический список
1. Алимов, В.В. Художественный перевод: практический курс перевода: пособие
для студ. высш. учеб. заведений / В.В. Алимов, Ю.В. Артемьева. М.: Академия,
2010. 256 с.
2. Бархударов, Л.С. Язык и перевод: вопросы общей и частной теории перевода /
Л.С. Бархударов. М.: Международные отношения, 1975. 240 с.
3. Виноградов, В.С. Перевод. Романские языки: общие и лексические вопросы /
В.С. Виноградов. 5-е изд. М.: КДУУ, 2009. 238 с.
4. Влахов, С.И., Флорин, С.П. Непереводимое в переводе / С.И. Влахов, С.П. Фло-
рин. 4-е изд. М.: Р. Валент, 2009. 360 с.
5. Реформатский, А.А. Перевод или транскрипция? / А.А. Реформатский //
Восточно-славянская ономастика. М., 1972. С. 311–333.
6. Томахин, Г.Д. Реалии-американизмы: пособие по страноведению для
институтов и факультетов иностр. яз. / Г.Д. Томахин. М.: Высшая школа,
1988. 239 c.
7. Пушкин, А.С. Сказки. A.S. Pushkin. Fairy Tales / А.С. Пушкин. М.: Literatura
Publishers, 1999. 136 c.
8. Puschkin, A.S. Märchen / A.S. Puschkin. М.: Прогресс, der Kinderbuchverlag, Berlin,
1974. 136 c.
9. Pushkin, A. Eugene Onegin. Пер: James Falen. Oxford NY. Oxford University Press.
1998.
10. Puschkin, A. Eugen Onegin. Пер: Theodor Commichau, Henry von Heiseler, Hugo
Huppert, Martin Renalė. Aufbau-Verlag, 1970. 2 Auflage 1971.

PECULIARITIES IN TRANSLATING REALIA

Y.V. Yavari
Tver State Technical University, Tver
There are two main difficulties in translating the realia: the absence of the equivalent
in the target language and the necessity to preserve the specific national and/or
historical colour. This article analyses and compares the different means of the realia
translation.
Key words: realia, realia conception, translation of realia, means of the realia translation,
transcription, transliteration, calque, descriptive translation, approximate translation,
context translation, generalization, functional analogue.
Об авторе:
Явари Юлия Владимировна – старший преподаватель кафедры иностранных
языков ФГБОУ ВО «Тверской государственный технический университет», Тверь.
E-mail: juliavy@yandex.ru.
Yavari Yulia Vladimirovna – Senior Lecturer of the Foreign Language Subdepartment
of Tver State Technical University, Tver. E-mail: juliavy@yandex.ru

140